Ночь. Лифт. Два Босса

Пискнула, кусая кулак. Даже не описать те чувства, что бурлят в груди.

Не будем торопиться. Позже сама приеду, но сначала схожу с подругой в клуб.

С особой настороженностью ждала ответ, помня о контроле со стороны мужа. Та еще мерзость, когда контролируют каждый твой шаг.

Это жестоко, малышка. Но мы подождём. Если что — сразу звони, мало ли, какие придурки встретятся.

Все, я совсем превратилась в желейку, а еще эта идиотская улыбка.

Обожаю вас, сладкие.

И мы тебя! Как тебе цветы?

Красиво. Но в следующий раз хватит и одного букета.

Посмотрим: p Кстати, цветы из офиса доставят завтра утром.

И куда я буду их ставить? Так жалко те цветочки в лифте(

Это произошло случайно, малыш. Никто не хотел их топтать.

О, да, мы все хотели другого…

Жалеешь?

Шутишь? Я готова все повторить и не один раз!

Повторим, но, желательно, не в лифте. Ты бы видела лицо Марка, когда он объяснял, почему камера обмазана жвачкой.

А ты, Ален, мог бы и помочь, а не стоять и ухмыляться!

Мальчики, не ссорьтесь! Лучше объясните, какого черта вы еще не удалили анкету с сайта знакомств?

А ты почему не удалила?

Как раз собиралась, но первые вы.

Не доверяешь?

Скорее, забочусь, чтобы на ваши аппетитные задницы не покусились другие женщины!

Крошка, наши задницы только твои.

Ммм, как это заводит.

Хочешь, пошалим, ты себя поласкаешь?

Зоя, вспомни, что ты не одна, не будь эгоисткой.

В другой раз, сейчас я пойду собираться в клуб.

Но для начала надо предупредить об этом девочек.

Хорошо. Повеселись там;-)

Отложив телефон в сторону, утолила свой голод и вернулась в зал.

— Скучно с вами, — тяжело вздохнула, развалившись на диване. — Может, развлечемся, отметим мое увольнение?

— Я пас, утром важная пара, — начала занудствовать Тонечка.

— А я хочу сдохнуть, — раздался убитый голос с пола.

— Чувствуете эту отстойную негативную энергетику в квартире? Так это из-за вас.

— Хорошо, я могу себе позволить отдохнуть, но не долго, — сдалась Тонечка.

— Предательница, — буркнула Марина.

— Пошли в твой клуб, ты хоть босса своего покажешь, — закинула удочку.

— В мой? — оживилась.

— Ну, а куда мы еще на халяву попадем? Да и скидочка твоя в баре очень нужна. Я теперь безработная, надо экономить.

— Зоя, ты же дашь мне свое платье? — проговорила Тонечка, направляясь в мою комнату.

— Даже не думай без меня открывать шкаф, — возмутилась, направляясь следом за наглющей девчонкой.

— Хорошо, тогда я забронирую столик, — сдалась Марина.

Отлично, наконец-то я узнаю причину ее поведения.

Но проблески осознания начались, стоило нам с Тоней навести лоск и выйти в зал, где нас ждала Марина.

Высоченный каблук, черное короткое платье, облегающее, как вторая кожа. Вырез такой, что даже мой взгляд зацепился за эти сексуальные холмики. Но это все в целом норм, а вот что на шее такое?

— Это..?

— Мой ошейник, — выдохнула Марина, с трепетом притронувшись к нему.

— Ошейник? — приподняла бровь.

Марина, таинственно улыбнувшись, от бедра направилась в прихожую.

— Скажу только одно — ничему не удивляйся, — весело поговорила Тонечка, потянув меня за сестрой

Но как не удивляться?

Всю дорогу на такси до клуба открыто пялилась на мечтательную Марину и не узнавала ее. Куда подевалась моя стесняшка?

А когда приехали в клуб, как она строила глазки охранникам, что те пооткрывали рты. Конечно, все знают Марину на работе жесткой и чересчур правильной, но никак не флиртующей кисой.

— Кажется, ты подтолкнула ее к решительным действиям, — шепнула на ухо Тоня, когда мы зашли в клуб.

— Даже боюсь спрашивать, к каким, — прокричала в ответ.

Думала, поедем в клуб, я выпью коктейльчик, потанцую, расцелую девчонок и уеду к своим мужикам. А на деле сижу и пытаюсь понять, что, мать твою, вытворяет Марина на танцполе и как Тонечка, милое солнышко с озабоченными взглядами на этот мир, могла опьянеть с одного глотка? Есть даже подозрение, что она вдохнула и все, унесло красотку. Как мне пить теперь, когда одна отрывается, как последний раз в жизни, а вторая начинает чудить похлеще меня.

— Кому ты машешь, Тоня? — ущипнула за бок козень.

— Ты же сама сказала, что у меня опыта ноль, вот и…

— Даже не думай! Я оторву член любому, кто подойдет к тебе ближе, чем на метр! Усекла, малая? Я не шучу!!!

— Ой, смотри, вот и бывший муж Маринки появился, — икнула Тонечка.

— Какой муж? Первый раз про это слышу, — произношу, прищуриваясь и выискивая хоть какого-нибудь милого мужчинку вблизи Марины.

— Вон, в синем костюме, ее босс.

Тонечка показала на такого мужика, при взгляде на которого у меня волосы на голове зашевелились.

Бывают уверенные, сексуальные, красивые или просто веселые. А бывают львы с такой бешеной энергетикой, что хватает взгляда, чтобы понять — отдерет так, что ходить не сможешь.

— Вот это да, — только и смогла вымолвить, наблюдая, как он подходит к подруге и она замирает, как зайчонок перед серым волком.

— Они поженились, когда Маринке было девятнадцать, а развелись через два года, когда она узнала о его притрастиях, — Тонечка задумчиво помешивала коктейль трубочкой. — Хотя ушла она не сразу, сначала попробовала принять, уж сильно любила гада, да и любит до сих пор. Но после экспериментальной ночи ушла на утро и вскоре подала на развод. Как же плохо ей было, она белугой выла, все же первая любовь еще та болезненная ерунда.

— Офигеть. Так он…

— Угу, тот самый, как в “Оттенках”, - пьяно хихикнула. — Но это еще не все, Маринка и сама стала увлекаться, пыталась скрывать, но разве что-то можно от меня скрыть? Ходила по тематическим клубам и, кажется, начала жалеть, что ушла. Винила себя, что испугалась по молодости, слишком импульсивно отреагировала. А тут он выкупил этот клуб, и началась ломка, причем по ее рассказам взаимная ломка.

— Почему мне ничего не рассказала?

— Боялась, что ты не так отреагируешь. Думаю, что и сейчас мне стоило молчать, но я слишком пьяна и так болтлива, — хихикнула, положив голову мне на плечо.

Хмыкнув, погладила ребенка по волосам, не сводя взгляд с танцпола.

Сколько уже они неотрывно смотрят друг на друга? Минуту, две, пять?

Так неотрывно, словно окружающий мир для них перестал существовать, словно они разговаривают мысленно. У меня мурашки по коже побежали, когда она, не отрывая взгляд, начала опускаться на колени, после чего опустила и голову.

— Это что еще такое? — спросила у Тони, но та уже посапывала на плече.

Понимаю, что я сейчас там точно буду лишняя, если подойду интересоваться, какого хрена происходит. Да и Тоню не бросишь. Надо же, уснула. Пить точно не умеет.

Достав телефон, написала Алену адрес клуба и попросила нас забрать.

Марина со своим доминантом куда-то исчезли, вызывая у меня легкое волнение, но я постаралась заглушить это. Все же большая девочка, справится.

Ален с Марком приехали через час, когда я успела проклясть свою гениальную идею насчет клуба. Поцеловав меня, Ален взял Тонечку на руки и понес к выходу. Марк же подарил более чувственный поцелуй, приобнял за талию, и мы без спешки отправились следом.

— Думал, что ты будешь пьяна, а ты совсем трезвая, — сказал, открывая дверь автомобиля.

— Какой облом, — усмехнулась.

— И не говори, все уши мне прожужжал, какая ты развязная, когда выпившая, — сдал Марка Ален.

— Куда везти девочку? — спросил Марк, не глядя мне в глаза, проказник.

— Давайте отвезем ее ко мне, — предложила, даже не догадываясь, какой сюрприз меня ожидает.

Пока мы поднимались на мой этаж, то и дело ловила на себе возбужденные взгляды мужчин. Лифт — особая атмосфера. У самой от воспоминаний внизу все сжимается и щекочет. Если бы не сопевшая Тонечка на руках Алена и теснота, кто бы знал, что могло быть.

Уже даже мысленно начала планировать, чем мы займемся, положив Тоню в спальне Марины. Да вот только, выйдя из лифта и встретив бывшего, топчущегося возле нашей двери с веником и при параде, возбуждение сошло на нет.

Какое возбуждение, когда передо мной легендарный "Минута двадцать", убеждающий меня, что я бракованная, что не могу кончить, как все остальные его партнерши. Из-за этого умника у меня на год пропало любое желание заниматься сексом с настоящим мужиком.

— Ты что здесь забыл, Ванечка? — приподняла бровь, и мужчины рядом напряглись.

Внутри все задрожало, когда Марк, не долго думая, приобнял за талию, осмотрев Ванечку с ног до головы.

— Не понимаю, — брезгливо поморщился тот. — Сама свою мать подослала. Она мне день и ночь звонила, убеждала, как ты жалеешь о своем поведении, как хочешь помириться. А сейчас делаешь вид, что не понимаешь, зачем я пришел? Да еще и с мужиком левым зажимаешься. Знаешь, что? Иди нахрен! Езжай на свадьбу одна и позорься там.

Выбросив букет к моим ногам, пытался пройти к лифту, но злой Марк встал у него на пути.

— Не надо, пусть идет, — попросила рыжика.

Внутри лихорадило от мысли, что мать пытается не только решить, в каком платье мне надо прийти, но и с кем я там должна быть.

— Тебе повезло, — усмехнулся Марк, с презрением рассматривая лицо бывшего. — Но в следующий раз, когда я тебя увижу рядом…

— Да понял я, — перебил Марка, заметно нервничающий Иван, — отойди. Мне вообще проблемы не нужны.

— Пропусти это подобие мужика, пусть валит, — сказал Ален, с тревогой посматривая на меня.

И не зря. Я была близка к тому, чтобы взорваться. Мне плевать на слова Ивана и на его минутное присутствие, а уж как плевать на его речь оскорбленного человека.

Но мама…

Марк пропустил Ваню, не забыв посильней задеть его плечом, а я поспешно начала открывать дверь. Роняла ключи, тихо ругаясь, поднимала и снова пыталась открыть, так по кругу, пока Марк не забрал ключи и не открыл дверь сам.

— Спасибо, — поблагодарила, стараясь не смотреть им в глаза.

После чего показала Алену, куда уложить Тоню. Потом, попросив мужчин подождать меня на кухне, закрылась в своей спальне.

Проверив разницу во времени и придя к выводу, что мама сейчас должна уже проснуться, набрала ее.

— Наконец-то ты решила мне позвонить! — сразу же заявила. — Сколько можно игнорировать мои сообщения?

— Мам, зачем ты звонила Ивану? Я же сказала, что мы расстались, — как можно спокойней спросила.

Сдерживала себя от того, чтобы наорать на нее. Колотило от злости, ярости.

Хотелось высказать все, поругаться.

— И она меня спрашивает “зачем”? Неужели я позволю своей дочери появиться одной, чтобы родственники перемыли нам кости? Скажут еще, что ты до сих пор любишь Славу, Оля будет нервничать.

— Оля будет нервничать… — шёпотом проговорила, зажмуриваясь.

Бред, какой же бред!

— Надеюсь, ты его не выгнала. Мне пришлось долго его убеждать, что ты пройдешь лечение. Неужели у тебя проблемы по-женски? Могла бы сказать, а то я не понимала, почему ты до сих пор одна. Лечись, Зоя. А то возраст уже не тот, можешь и не родить. Бесплодие — это тяжелое бремя.

— Что ты несешь?! — яростно произношу, сжимая телефон с такой силой, что пальцы белеют.

— Как ты со мной разговариваешь? Неблагодарная. Чтобы была на свадьбе и не одна, не надо меня позорить больше. Я после того случая с машиной Славы и твоим выкидышем до сих пор отмыться не могу. Как я могла родить такую как ты?! Дикарку!

Она сбросила. Сбросила, вынув из меня душу.

Заорав в голос, бросила телефон в стенку, осела на пол и зарыдала. Не могла успокоиться, даже когда мужчины, сев рядом со мной на пол, укачивали и гладили, как маленькую.

Что-то подтолкнуло к этому. Словно я нуждалась избавиться от воспоминаний таким способом. Я начала говорить, сначала тихо и неразборчиво, потом все громче, пока вновь не заплакала…

Я рассказала про все. Про то, как застукала их в постели, про то, как потеряла ребенка на третьем месяце беременности и как после выписки из больницы разбила битой машину мужа перед офисом, зная, что он наблюдает из окна. Как возвращала себя к жизни, как уехала. Обо всем, что я обычно держу под замком, частично даже от Марины.

— Она знала, что тема детей моя слабая сторона, что так можно по-настоящему задеть. Зачем она делает мне больно? За что?

— Вопрос не в том, зачем она это делает. Вопрос в том, зачем ты позволяешь ей так поступать с собой, — прижимая к своей груди, проговорил Марк.

— Я люблю ее и папу, не могу перестать общаться, хотя пробовала.

Мужчины переглянулись, и Ален спросил:

— И ты поедешь на эту свадьбу? Зой, они хотят тебя унизить, понимаешь?

— Меня хочет унизить сестра, ради этого и попросила маму меня позвать. И она знает, что мама ради нее кого хочешь достанет из-под земли, — уже более менее успокоившись, ответила.

Встав на ноги, подошла к зеркалу и с помощью лосьона удалила весь расплывшийся макияж.

— И ты хочешь проучить? — спросил рыжик, развалившись на кровати.

— Да, — твердо ответила. — Вы же поедете со мной?

— В качестве кого? — с осторожностью спросил Марк.

— Моих мужчин. Или между нами…

Замолчала, кусая губы.

— Зоя, прекрати накручивать, — Ален подошел ко мне и, тепло улыбнувшись, поцеловал в лоб. — Мы твои, ты наша, разве ты еще не поняла?

Марк подошел к нам, и, обняв сзади Алена, сказал:

— Я спросил для того, чтобы понять, хочешь ли ты афишировать отношения с нами. А не для того, чтобы ты задумывалась, есть ли у нас отношения. Помнишь, я говорил вчера, что нас не волнует один только секс.

— А вы хотите афишировать? — заглянула каждому в глаза.

— Хотим.

— И я хочу.

— А не боишься негативной реакции? Многие убеждены, что…

— Плевать, — перебила Алена, — на их реакцию и убеждения. Мне так хорошо с вами, это главное.

— Я не устану говорить, что ты идеальна, — Ален прижался к моему лбу своим.

— Я с ним полностью согласен, — шепнул на ухо Марк, встав позади меня.

Закрыв глаза, улыбнулась, чувствуя себя не за каменной стеной, а в крепости, прочной и дарующей тепло и заботу.

— Так вы поедете? — спросила, откинувшись назад и прижавшись спиной к твердой груди рыжика.

Ален, сжав мои руки, приподнес к губам и поочередно поцеловал их.

— Конечно, поедем.

— Надо же увидеть того кретина, который потерял такую шикарную женщину, — с улыбкой произнес Марк.

— Вы лучшие. Это будет грандиозно, — засветилась так, словно и не кричала ранее от боли.

— Это точно, — усмехнулся Ален.

— Надо представить тебя дедам, а то они все ядом изошлись, что их внук гей. И какая жалость, что мне досталась вся их империя.

— Они думают, что вы геи?

— Ага, мы немного подыграли, — с ноткой юмора ответил Ален.

— И сейчас вы хотите их добить? — приподняла бровь.

— Скорее, заставить больше жалеть о своем поведении с моими родителями. Ведь после нашего приезда они умоляли отца забрать компанию себе, — ответил Марк, утянув меня за собой на кровать.

— И он отказался? — спросила, когда Ален присоединился к нам.

— Он взял на размышление неделю, чтобы они помучились от ожидания, а потом отказался.

— А что наши старики сделали своим детям? — спросила с любопытством. — Ходят много слухов, но стоить ли им верить?

Лежать с ними в постели и не возбуждаться нереально. Но сейчас больше хотелось поговорить или просто пообниматься. И мужчины, словно считав это, не предпринимали ничего, чтобы соблазнить. Наоборот, было много обнимашек, нежных невинных поцелуев и много-много разговоров.

Марк рассказал про ситуацию с дедами более подробно, рассказал про своих родителей и сестру. Ален тоже не молчал, разбавлял рассказ Марка шутками и комичными ситуациями, наполненными неловкими подробностями, от которых я краснела. А потом и сам начал рассказывать о своей необычной семье.

Мы разговаривали до утра, после чего они ушли, и мы договорились о свидании вечером у них дома. Закрывая за ними дверь, уже предвкушала удовольствие от нашей страсти, которая взяла выходной на прошедшую ночь. Но лично для меня эта ночь была более интимной. Мужчины показали, что не только могут заниматься со мной сексом, но и слушать меня и раскрываться в ответ.

Глава 13

Так хорошо сидеть на балконе, пить чай с мятой, слушать фоном окружающую бурлящую жизнь и обсуждать произошедшие изменения в нашей с Мариной жизни.

Мы засели здесь сразу, как проводили Тонечку. Марина приехала домой только ближе к обеду, сильно не афишировала свои эмоции, только глаза сияли счастьем. И тогда я поняла, что плевать, почему она мне ни слова не сказала, что там за босс такой. Да и не нужно было спрашивать, потому что она сама начала рассказывать так эмоционально, что мне оставалось не забывать закрывать рот.

Конечно, что-то было большим шоком, в частности, ее спина после их игр. Также ударом стало решение о переезде. Но, в целом, я только радовалась за нее. Марина достаточно взрослая женщина, чтобы понимать, что ей на самом деле нравится и чего она хочет.

Я рассказала ей про маму и про своих котов.

— Так, значит, поедешь с ними? — склонив голову, хитро прищурилась.

— Поеду, — улыбнулась.

— Хотела бы я посмотреть на их реакцию, — Марина внимательно посмотрела на меня, после чего спросила. — Что тебя тревожит?

— Ничего не тревожит, — отмахнулась.

— Прекрати обманывать, я же вижу. И вот не нужно думать, что ты выльешь негатив на меня. Ты поделишься, а это иногда очень важно.

— Сказала та, которая скрывала от меня, что практикует БДСМ, — фыркнула.

— Зоя-я.

— Хорошо, — решившись, спросила. — Почему я такая? — посмотрела в глаза подруги, сжимая руки в замок.

— Какая?

— Почему не могу защититься? Не могу дать достойный отпор, я ведь могу.

— Как я понимаю, ты про мать.

— Про нее. Марк спросил вчера, почему я позволяю так с собой поступать.

— И что ты ответила?

— Потому что люблю. Не могу переступить через уважение, любовь, преданность.

— Зная твой характер, так будет продолжаться, пока она не перейдет грань, после которой ты начнешь не только не подставлять щеки, но и перехватывать ладонь.

— Знаешь, не уверена, что это произойдет.

— Всему рано или поздно приходит конец. Особенно твоему терпению. Однажды она выжжет всю твою преданность, которую она не заслужила. А любовь и подавно.

— Посмотрим.

Мы замолчали, каждая думала о своем. Пока я не решилась спросить о том, за что беспокоилась.

— Я поняла, что тебе нравится боль и все такое. Но, успокой меня, скажи, что мне не придется однажды забирать тебя из больницы. Что он не перейдет грань.

— Тебя так смущает моя спина? — приподняла бровь.

— Скорее, пугает. И я волнуюсь за тебя.

— Он не перейдет грань, не переживай. Тем более, я в любой момент могу остановить его. Зой, я понимаю, что для тебя это дико, но в этом вся я. Это часть меня. Мой голод, который может утолить только он.

— Раз так, то получай на здоровье, — усмехнулась, качая головой.

— Единственное, что меня действительно мучает… Испытывает ли он ко мне то же, что я к нему?

— А ты его любишь?

— Очень. Звучит пафосно, но он весь мой мир.

— Тогда зачем переезжать так быстро? Может, не торопиться, узнать, что он чувствует? — все же спросила.

Марина оплатила свою половину на месяц вперед, чтобы я спокойно могла найти новую соседку. Но дело же не в деньгах.

Марина это поняла, тепло улыбнувшись, сжала мою руку и проговорила:

— Не паникуй, Зоя, ты справишься без меня. И я не исчезну из твоей жизни, если буду жить не с тобой.

— Обещаешь? — смотрела на Марину и понимала — она не просто подруга, она моя семья.

Ближе всех и роднее всех.

— Клянусь.

— Как же я тебя люблю, — крепко обняла Маринку.

— Аккуратно обнимай, — шепнула, дернувшись.

Черт, спина!

— Прости, — смахнула слезы со щек.

— Мне надо идти, он ждет внизу уже час.

— А вещи?

— Все остальное заберу на следующей неделе.

— Можно я не буду провожать до дверей?

— Иначе совсем расклеишься?

Кивнула и еще раз обняла, только в этот раз осторожно.

— Пока, солнце, звони.

— И ты.

Наблюдая с балкона, как она садится в машину к своему доминанту и уезжает в закат, почувствовала искреннюю радость за нее и легкую грусть от расставания.

Чтобы не утопать в этом, сидя дома одной, спустилась в кофейню и вспомнила про Карину.

— Спасибо, Катя, кофе, как всегда, на высоте, — улыбнулась.

— Пожалуйста. Давно не заходила, на работе завал?

— Был завал. Сейчас я уволилась. Слушай, а можно личный вопрос?

Катя ответила не сразу, сначала в ее глазах проскользнула тревога, но она быстро взяла себя в руки и, напряженно улыбнувшись, ответила:

— Задавай, но я не обещаю, что отвечу.

— Справедливо, — улыбнулась — Извини, прошлый раз я услышала личный разговор и… Оу, оказывается, это слишком неловко.

— Да, я лесбиянка, — ответила на мой неозвученный вопрос.

Так-с, начало положено.

— И ты свободна?

— Ты меня клеишь? — улыбнулась и поменялась на глазах.

Знаете, сразу такая кошечка, готовая к флирту.

Вау, а взгляд узнаю. Да, именно так я смотрю на своих котов, плотоядно.

— Катя, ты…

— Ты мне тоже нравишься, не волнуйся. Сама понимаю, как сложно подойти к понравившейся девушке. Да что говорить, я на тебя слюни пускаю с нашей первой встречи, — хихикнула.

Воу, вот теперь точно неловко. Точно приточно!

— Катя, подожди, ты не так меня поняла, — проговорила быстро.

И Катя побледнела.

— Я тебе не нравлюсь?

А вот это уже не честно! Тонкий лед, ранимые чувства. Ох, уж эти женские штучки.

— Нравишься, как хороший человек, но не как девушка. Я совсем не в вашей лиге, я даже не бисексуалка, хотя мои мужчины очень даже бисексуалы.

Что я несу? На девочке лица нет.

— Прежде чем ты подумаешь не о том, а я скажу снова не то, позволь объяснить, зачем я начала этот щекотливый разговор. Одна моя знакомая очень хочет познакомиться с тобой, вот она та самая. Точнее, как ты. Да, как ты.

Да чтобы я еще раз решилась играть сваху! Фиг тебе, Зоя Аркадьевна!

— Она хочет со мной познакомиться?

— Да. Она очень красивая, длинноногая, стройная, с юмором, правда, скорее черным, темненькая, ухоженная. Я совсем не знаю, как тебе ее описать, лучше спроси ты, что хочешь, и я отвечу.

— Если она стройная, то навряд ли посмотрит на такую, как я.

— Не поняла, а что с тобой не так?

— У меня лишний вес, и по внешности в целом я не красотка. Нос длинный, грудь слишком большая.

— Большие сиськи не должны быть комплексом. Это неправильно. Только посмотри, сколько женщин ради сисек под нож ложатся. А ты недовольна своими от природы. Да у тебя шикарные сиськи. И ты не толстая. Боже мой, толстых женщин не видела? Да и знакомой Карине нравятся девочки твоей комплекции. Она даже отказалась меня целовать на корпоративе, потому что я худая.

— Так ты же не лесбиянка и не би, — заинтересованно приподняла бровь.

Был плохой пример, зря я ляпнула.

— Это всего лишь был эксперимент, мне было интересно, что чувствуешь, когда целуешься с девушкой.

— Так может, я сейчас…

— Нет, Катя, даже не думай!

— Но стоило попытаться, — улыбнулась, а в глазах бесенята пляшут. — Так, расскажи мне подробнее о Карине.

И началось… Все, что знала, рассказала ей. Потом сфоткала Катю и отправила фотку Карине. Та визжала в трубку от восторга и просила показать ее фотографию. Прислала: кофточку расстегнула, спинку выгнула, ножки показала. Я, конечно, посмеялась, потом показала Кате. Та чуть барную стойку слюнями не забрызгала, восхищаясь внешностью Карины.

Закатив глаза, дала телефон Карины, а той отправила Катин. Подождала, пока они созвонятся, и только после этого ушла с чистой совестью и зароком больше таким не заниматься. Никогда

Порой мне кажется, что моим планам мешает сама вселенная. Решила поспать пару часов, а после без спешки собраться на свидание. Отдохнувшая, в хорошем настроении. Даже подумала, прежде чем отключиться, что безработной быть неплохо, когда еще выпадет шанс спать днем.

В итоге проспала и опоздала на свидание на полчаса. Вся опухшая, с мокрой головой, чуть не выткнула глаз, нанося тушь. Разбросанная одежда, телефон, без конца мяукающий от сообщений. И вдобавок таксист, ждущий мою задницу уже как десять минут.

Это катастрофа. Бардак. Кошмар.

Соседи, наверное, крутили у виска, слушая мои повизгивания. Сама от себя в шоке. Так разозлилась, что смыла всю косметику с лица и надела любимые джинсы, забросив выбранное платье за тумбочку. Дополнила образ необъятного размера футболкой и кедами. Мокрые волосы затянула в шишку, куртку в руки, и я уже спускаюсь вниз, где выплескиваю свое настроение на таком же злом таксисте.

Мы срались всю дорогу, а это где-то час десять плюс-минус. Я в благодарность ему хорошую оценку поставила, так что, уезжая, он еще свою визитку дал. Мол, если в плохом настроении, то велком, Зоя Аркадьевна, вызывайте. Не мужик, а золото. От негатива и следа не осталось.

— Все же жизнь прекрасна и люди отличные, каждый со своей изюминкой, — подумала, заходя в лифт.

Раскачиваясь на пятках, как маленькая, ждала, когда кто-нибудь из мужчин откроет дверь. Надеялась, что мой наряд не так уж и бросится в глаза. Черт, выгляжу, как девочка. Может, уйти, пока не поздно? Да еще и без макияжа, кошмар. Наверное, и опухшая до сих пор. Все, решено. Болит голова, кран сорвало — любая отмазка.

И, прежде чем я импульсивно сделала ноги, дверь открылась.

— Какая ты хорошенькая, — сказал вместо приветствия, широко улыбаясь.

На этом очаровательном мужчине был только фартук.

Один, мать его, фартук.

Ах, да, и лопатка в руках, но кому какое дело до этой лопатки? Он шикарен, настолько, что я почти сразу завелась. Черт, как бы не закапать слюной окружающее пространство.

— Вау, — облизнула губы, позабыв, если честно, про побег.

— Проходи, Марк сейчас выйдет из душа, а у меня там может пригореть.

Чмокнув в щеку, быстрым шагом направился вглубь квартиры, сверкая голой задницей перед моим оголадавшим взором.

Он даже боксеры не удосужился надеть.

Дразнится, засранец.

— Какой зад, — не сдержалась и застонала вслух.

Конечно же, я зашла в квартиру, поспешно сняв куртку, и пошла на аппетитный запах. Покусывая губу, сжимала и разжимала кулаки. Нервничала. Вот если бы я сейчас была в чем-то сексуальном, посмотрела, как бы эта задница от меня сбежала.

Остановилась, одергивая себя мысленно.

“Быстро выключила режим неуверенной дуры! Плевать, во что одета! Для того, чтобы свести мужчин с ума, не обязательно принаряжаться. Так что орехи напрягла, грудь вперед и улыбайся, Зоя Аркадьевна. Улыбайся.”

— Как пахнет, — мурлыкнула, вновь сосредоточившись на самой аппетитной части Алена.

Почему у мужиков такие взбитые задницы, упругие? Редко встретишь парня с плоским задом, а вот женщин чаще.

Зависть — это плохо, Зоенька.

А что делать? Остается только завистливо вздыхать и поедать взглядом.

— Это фирменный рецепт одного из моих отцов, — воу, ещё этот белоснежный цвет зубов явно когда-нибудь меня ослепит.

У этого мужчины есть хоть один недостаток? А то аж не по себе. Ему ведь не на кухне надо стоять, а по красной дорожке разгуливать. Вот сейчас как представила, сколько он разбил сердец в прошлом, и сразу же ревность выпустила когти.

— И часто твой папа готовил? — прощупывала почву, подходя к Алену все ближе.

Сейчас как сожму эту задницу в ладонях, как укушу за плечо.

Я дикая-дикая женщина, голодная до ласк. Все же в лифте мы дальше орального секса не пошли. Да, были прикосновения, трения определённых частей тела и все. Сильно не разгуляешься в кабинке втроем, знаете ли, пусть она и просторная. На кровати удобнее. Как представлю, что сегодня меня ожидает, так внутри все трепещет.

Но ночь в лифте все же стала для нас определенной точкой отсчета наших отношений. Именно в ту ночь я стала серьезно к этому относиться, именно в ту ночь они проникли в мою душу. Как пафосно, зато честно.

Не успела сделать и пары шагов, как была схвачена.

— Попалась, — шепнул Марк, прижавшись сзади.

Мурр, второй котик появился.

Я не знаю, чем он мылся, но запах крышесносный.

— Ты мокрый, — наигранно возмутилась, не сделав ни одной попытки освободиться.

Это так приятно, когда тебя обнимает мужчина, от которого так пахнет. А еще он выше, крупнее, и это все образует крепкое чувство защищенности.

— А твоя киска мокрая? Такой вид… — продолжил дразнить, покусывая ухо.

Посмотрела на Алена, который с усмешкой наблюдал за нами. Обожаю, когда его глаза темнеют от возбуждения.

— Ммм, — простонала, прикрывая глаза, стоило Марку сжать грудь.

Как же хорошо, что я не надела лифчик.

— Никакого секса, пока она не попробует пищу богов, — Ален строго заявил Марку и ответил мне на ранее заданный вопрос. — Мама и отцы каждый вечер собирались на кухне и готовили вместе. До сих пор слышу их смех и ту атмосферу счастья. Когда мы подросли, то тоже начали помогать им, и все вылилось в семейную традицию, наполненную особым теплом.

— Они тоже были голыми? — приоткрыла один глаз, тая от объятий Марка, который, послушав супруга, прекратил притрагиваться к чувствительным местам.

А жаль.

— Наверное, когда были только втроем, — глаза Алена заискрились от озорства.

— Он старался произвести на тебя впечатление, — шепнул Марк, сдавая брюнета с потрохами.

— Ты тоже мог надеть халат, а не выходить в одном полотенце, — Ален закатил глаза, отворачиваясь к плите.

— И проиграть на твоем фоне? Размечтался, — фыркнул и, распустив мою шишку, зарылся носом в волосы, громко вдыхая.

— Вы такие милые, — улыбнулась, а у самой мурашки по коже от жаркого дыхания сзади.

Марк, словно чувствуя мой настрой, развернул к себе и поцеловал, жадно, так, как умеет только он. Застонав, заскользила ладонями по мокрой груди вниз и ответила, вложив весь свой голод в поцелуй.

Мощный всплеск мужской силы околдовывал и пробуждал мою женскую мягкость. Хотелось стать нежной девочкой, мурлыкающей в такт его частому сердцебиению.

Поцелуй прервался слишком рано. Мне мало, хочется еще. Может, поэтому тянусь к рыжику на цыпочках вверх.

— Это ты сегодня милая, тебе идет без косметики, — очертил подушечками пальцев скулы, губы и обнял шею, слегка сжав, поцеловал вновь.

“То, что доктор прописал,” — пронеслось в голове.

— Имейте совесть, мне никак не отойти, пригорит, — заворчал Ален, и Марк улыбнулся, прервав поцелуй.

— Сейчас ты воплощаешь собой образ ворчливой жены.

— Еще раз назовешь так… — прищурился.

— И? Отшлепаешь? — поиграл бровями рыжик, поглаживая пальцами мою спину.

— Выдеру без смазки, — оскалился Ален.

— Какой дерзкий, — хохотнул Марк, поцеловав меня в висок.

— Не веришь? — вновь прищурился.

— Ты меня слишком любишь, малыш, чтобы воплотить свои слова в жизнь.

В словах Марка было столько любви, что даже у меня потеплело внутри, что уж говорить про Алена.

— Люблю, — шепнул тот и отвернулся.

Это было слишком для меня. Я больше не могла противиться. Отстранившись от Марка, подошла к брюнету и обняла его со спины.

— Я скучала, а ты даже не обнял, — пожаловалась, прижавшись щекой к спине.

Алену не потребовалось много времени, чтобы выключить плиту и повернуться ко мне с виноватым выражением на лице.

— Прости, я хотел, чтобы тебе было с нами хорошо, и…

— Тсс, — притронулась пальцем к губам мужчины. — Мне будет хорошо, если ты меня поцелуешь.

Больше не потребовалось ничего говорить, Ален наклонился ко мне и медленно сокращал жалкие сантиметры между нашими губами. Наше дыхание слилось в одно раньше, чем сомкнулись уста.

Вся нежность, что живет в мужчине, воплощается в его поцелуях. В том, как он сжимает губами мою нижнюю губу и оттягивает ее, посасывая; как его язык переплетается с моим; как стонет в унисон со мной и прижимает ближе к себе.

От его поцелуев кружится голова и дрожат пальцы. В теле просыпается чувствительность, дыхание прерывается. Чувствуешь себя такой особенной и опьяненной.

— Я так не могу, — отчаянно простонал Марк. — Может, ты потом похвастаешься своими кулинарными способностями, а сейчас мы переместимся в спальню?

— Мне нравится предложение рыжика, — шепнула в губы Алена, — но сначала, может, снимем это? Без него будет гораздо лучше.

— Думаешь?

— Уверена, — выдохнула, стягивая через голову горячего мужчины фартук.

Отбросив его подальше, сглотнула, исследуя ладонями крепкое обнаженное тело.

— Наш малыш возбужден, — произнес Марк, обнимая сзади, — не хочешь ему помочь?

— В спальне? — мой голос задрожал от возбуждения.

— Здесь и сейчас, малышка, — страстно прошептал, сжимая ягодицы.

— Если только хочешь, — нахмурился Ален, выискивая на моем лице возмущение.

Какой милый, сам возбужден до предела, а думает о моих желаниях.

— Я хочу, — улыбнулась и невинно чмокнула в губы, прежде чем опустилась на колени.

Марк не мог удержать руки вдалеке от меня: одной поглаживал шею, а второй зарылся в волосы. Ален же, часто дыша, держался за край столешницы, пока я ласкала губами косые мышцы, осыпала поцелуями бедра, подбираясь все ближе к гордо стоящему красавцу.

Рваный вздох, и мои губы путешествуют по бархатной коже члена. Скольжение языка по головке, и капля предсемени растворяется во рту.

— Зоя, — возбужденный шепот ласкает слух.

Улыбаясь, прикрываю глаза и отдаюсь ласкам без остатка.

Медленно. Быстро. Щелчок язычком по головке, и ещё один стон срывается с губ брюнета.

Сжимаю упругие ягодицы и постанываю от наслаждения, которое получаю сама, лаская этого шикарного мужчину. Его твердость будоражит, губы покалывает, а внизу…

Черт, трусики хоть выжимай.

— Малыш, позволишь мне помочь? — спрашивает Марк, крепко сжимая волосы.

С хлюпающим звуком размыкаю губы и отвечаю, продолжая ладошкой поглаживать член и сводить Алена с ума.

— Только осторожно.

— Я буду нежен, — улыбается и грубо целует, после чего говорит Алёну, — детка, ты такой сладкий.

Твердая хватка волос на затылке позволяет Марку встать у руля, мне только оставалось расслабить горло. Потому что рыжик, хоть и был нежен, но и ему страсть туманила разум, и в такие моменты он растворялся в нас. Движения становились резче, глубже, настолько, что с трудом удавалось сдерживать рвотный рефлекс.

Но именно в такой момент, когда каждый из нас источал похоть, я готова была кончить.

Ален стонал в голос, слегка подаваясь вперед бедрами. Но когда его тело напряглось в преддверии оргазма, Марк отпустил мои волосы и отошел, позволяя закончить нам вдвоем. Ален, учащенно дыша, нежно обхватил мои волосы и накрутил их на кулак, лаская взглядом мое лицо.

— Ты выглядишь безумно горячо, — признался хрипло.

Мурчу в ответ, глядя ему в глаза и растворяясь в них.

— Я близко, — выдыхает от медленного скольжения опухших губ.

Прикрывая глаза, облизываю головку, помогаю себе рукой и слышу:

— Да-а, — громкое и протяжное.

Вкус семени во рту и прерывистое дыхание удовлетворенного мужчины — музыка для моих ушей.

Ален оседает на пол рядом со мной, в то время как Марк, вновь сжимая мои волосы, закидывает голову и проводит своими губами по моим. Стон зарождается внутри и тонет в яростном поцелуе. Изогнувшись, попадаю в объятия рыжика, сжимаю его плечи и хнычу от безумного желания, охватившего меня, как лихорадка.

Возбуждение переполняет, каждый участок кожи болезненно чувствителен, низ тянет.

— Трахни меня, прошу, — требую.

Рыжик не отличается медлительностью. Я даже понять не успела, как оказалась на кровати, придавленная Марком.

Мы целовались, как сумасшедшие, параллельно он пытался раздеть меня. Чему я, конечно же, помогала. Ничего так сильно не хочу в этот момент, как прижаться кожей к коже. Ощутить каждое прикосновение. Впитать его запах.

Поцелуи, покусывания, стоны. И наконец-то я обнаженная. Минутная болезненная заминка для соблюдения защиты, и наши тела переплетаются в одно.

Крик срывается с губ, звуки шлепков заполняют спальню. Бушующая страсть между нами сжигает дотла. Где он, где я. Есть только чувство голода, которое мы вот-вот утолим.

И Ален, стоящий в дверях и наблюдающий за нами. В этом безусловно что-то есть, что-то грешное.

Секс становится жестче. Потные тела. Мои стоны. Кульминация так близка.

Еще немного…

Резкий выпад, еще один и еще.

Я кричу в голос от охренительных ощущений. Марк целует, заглушая крик, и сам вздрагивает.

Все напряжение, все чувства, абсолютно все покинуло меня. Осталась только я, опустошенная и довольная. Тяжесть тела рыжика доставляла не меньшее удовольствие, чем сам оргазм. Я даже успела шлепнуть по заднице, а он укусить за шею

Дикари. Мы точно дикари.

— А ведь это только начало, — рыжик улыбнулся, нависнув надо мной.

— Боюсь, я не переживу столько удовольствия, — шепчу и закрываю глаза, зевая.

"Спать целый день и отключиться после секса могла только я," — успела подумать, проваливаясь в темноту.

Глава 14

Просыпаться было одно удовольствие, особенно ощущая, как прижата двумя крепкими телами, ласкающими мое обнаженное тело.

Поцелуи, скольжение мужских пальцев по ногам. Мой тихий вздох, перерастающий в громкий стон и мужской смешок.

Приоткрывая глаза, вижу Марка, который с удобством устроился между моих ног, и Алена сбоку, поглаживающего подушечками пальцев мой подрагивающий от его прикосновений живот.

— Доброе утро, котики, — произношу с отчетливой хрипотцой в голосе.

— Доброе, детка, — рыжик улыбается и склоняет голову вниз, не отводя от меня взгляд.

Чувствую, Зое Аркадьевне сейчас будет очень хорошо.

— Доброе, соня, — произносит Ален и сжимает сосок до боли.

Не успеваю хныкнуть, как чувствую твердый язычок Марка, скользящий по киске.

— А-ах.

Отголоски боли и удовольствие, слишком остро реагирует тело, особенно после сна.

— Боже… — шепчу, закрывая глаза и сжимая простынь в кулаках.

Ален осыпает поцелуями ключицу, сжимает грудь в ладони. Кожа покрывается мурашками, внизу тянет.

— Это всего лишь мы, сладкая, — Ален произносит со смешком, прежде чем его губы обхватывают потвердевший сосок.

Выгибаюсь, задыхаясь от посасывания и незнакомых ощущений, когда палец Марка проникает в запретную зону. Никогда я ещё такого не позволяла. Да, черт возьми, никто и не пытался.

Ален отстраняется от груди, в то время как Марк добавляет второй палец, растягивая.

Возмущение застревает внутри, стоит мне открыть глаза и посмотреть в бездну карего цвета.

“Хорошо, попробую,” — соглашаюсь мысленно.

И Ален это видит. Улыбаясь, целует в губы. Отвечаю на поцелуй, прижимаясь к нему, впиваясь ногтями в плечи, шире раздвигая ноги для Марка.

Пока наши языки сплетаются в танце, язык рыжика вырисовывает узоры там, касаясь каждой особо чувствительной зоны, после чего происходит точечный взрыв наслаждения. От этого начинает лихорадить, желание рвется наружу, воплощаясь в моих стонах.

— Громче, малышка, — просит Ален, целуя мой подбородок, ключицу, спускается ниже, сжимает грудь. — Хочу, чтобы ты кричала.

Марк вторит ему тихим рыком и в последний раз касается кончиком языка клитора, после чего осыпает поцелуями лобок, поднимается выше.

Сквозь дымку возбуждения вижу их жаркий поцелуй. Сжимаю мышцы влагалища, закусывая губу.

Мужчины размыкают уста и смотрят на меня слишком плотоядно и произносят почти одновременно:

— Кто-то вчера уснул.

— Кого-то нужно наказать.

Что? Наказать?

Через минут десять я понимаю, что они задумали. Свести меня с ума от желания.

Засранцы.

Это же натуральная агония.

Все горит, в глазах двоится и трясет, настолько я их хочу. Хочу чтобы трахнули, хочу ощутить их внутри, вдвоем, одновременно.

Да-а.

Поцелуи, прикосновения, укусы. Нет участка на моем теле, которому они не уделили внимания.

Черт возьми, я даже не догадывалась, что у меня столько эрогенных зон. Что их так много и мне будет так хорошо и не хорошо одновременно.

Двойственно. Я вроде хочу, чтобы они продолжили, но в тоже время хочу, чтобы больше не прикасались, иначе я свихнусь, не выдержу.

— Не сдерживайся, кричи, — требует Марк.

И я кричу, ругаюсь и требую хотя бы прикоснуться в том месте, которое они умело обходят. Мамочки, ведь одно прикосновение, всего лишь одно, хотя бы пальцем к киске, и был бы полномасштабный взрыв.

Я бы взорвалась и потеряла сознание, сто процентов.

Но фиг там, они дразнили, заводили ещё больше, хотя уже некуда. Не один час. Мне кажется, даже больше двух. Хотя сложно оценить, сколько прошло времени. Потому что моя головушка больше не соображала, только инстинкт размножения работал во всю мощь.

Остановили пытку только когда я начала рычать, как натуральная хищница. И обещать, что буду хорошей, послушной девочкой.

Но только если они позволят мне сначала быть плохой, очень плохой. И они позволили, кажется, им самим было ох как не сладко. Их руки тряслись, как и мое тело.

Ох, что же было дальше…

Больше не было нежности, только грубая страсть, обладание. Они словно метили меня. Потому что после пережитого посмотреть на простого мужика или поиграть в соло с вибратором будет невозможно. Потому что с этого дня мне всегда будет мало.

Я подсела сразу же, как ощутила в себе двоих необузданных жеребцов.

Это…

Не объяснить, не описать, но это так классно. Извиваться, ощущая себя в ловушке их тел. И быть на грани эмоций, чувств. Как не кончила сразу, загадка.

Но точно могу заявить, что не с любыми я бы согласилась на такое. Двойное проникновение. Все дело в них, как они любят, отдаются мне так же, как и я им сейчас.

И эта нежность ярко выражается даже в грубости. Мой комфорт, мои чувства стоят на первом месте в этой триаде. И чтобы это понять, не нужно произносить ничего вслух, достаточно смотреть так, как смотрят они, прикасаться так, как прикасаются они.

Их движения, отточенные, синхронные. Мои визги, не крики, а визги. Их стоны и козырек кровати, бьющийся о стенку с таким грохотом, что соседи бьют по батареям.

Кусаю губы, пытаясь заглушить любые издающие звуки, но не могу. Поэтому Марк притягивает к себе, целует, пока Ален сходит с ума, вбиваясь в меня с такой скоростью, что мне кажется, я сидеть долгое время не смогу.

Голова кружится, дыхание прерывается и глаза закатываются, рот приоткрывается в немом крике. Я кончаю, ощущая, как мужчины наполняют меня спермой.

“Вот такие грязные танцы, мать твою. Вот это утро,” — проносится в голове.

Утренний свет просачивается в окно. Наши тела мокрые от пота, кровать тоже вся насквозь мокрая. Между ног слегка саднит. Из глаз текут слезы от пережитого удовольствия.

Оргазм — это хорошо. Секс втроем — что-то с чем-то. Но я получила намного больше. Моя озабоченная натура словно успокоилась.

Если бы я знала, что можно та-ак, то запрыгнула бы на них в первый день и трахнула в приемной.

— Кажется, я влюбилась, — произношу с идиотской улыбкой.

А попробуй не влюбись, когда так любят.

— Я тоже влюблен, детка, как мальчишка, — счастливо признается Ален и целует в висок.

Мы вместе с брюнетиком выжидающе смотрим на рыжика.

— Нам нужно собираться на работу, — говорит, смотря на нас в ответ серьезным взглядом начальника.

Только вот мне удалось заметить страх, промелькнувший в его глазах. Думаю, и Ален заметил. И стоило рыжику выйти из спальни, Ален прижал меня к кровати, нависнув сверху, и произнес с нежностью:

— Он тоже что-то чувствует, только боится.

— Не переживай, я знаю, — обнимаю за шею брюнета и тянусь к нему.

Наши губы встречаются в горячем поцелуе. Думаю, я согласна просыпаться так каждое утро.

— Я перееду к вам, — шепчу в губы, и улыбка Алена становится шире.

Еще бы я не переехала, когда весь запас вибраторов можно выкидывать. Если только попробовать внедрить игрушки в наш секс… По опыту не все адекватно реагируют на такое предложение, но котики вполне могут согласиться. Они такие же извращуги, как я. Или я, как они.

— Какие приятные новости. Значит, пока мы будем на работе, ты перевезешь самые необходимые вещи. Договорились?

— Конечно, милый, — улыбаюсь, смотря на то, как Ален млеет от ласкового обращения.

— Какая ласковая. Наверное, и покорная, — прищуривается.

— Хочешь проверить, насколько я покорная? — шепчу со страстью.

— Я бы не отказался.

— Когда я говорил, что нам надо собираться на работу, то имел ввиду, что кому-то пора поднять свой зад и сходить в душ, — хмуро произнес появившийся в спальне рыжик.

— Вставай, Ален, видишь, наш ворчун проснулся, — поморщилась.

Ален лишь усмехнулся и подмигнул мне. Вновь красуясь своим задом, отправился в ванную.

— Малыш, твоя задница шикарна, — застонала.

— Твоя тоже ничего, — крикнул и скрылся в ванной.

Перевела взгляд на Марка, который застегивал рубашку, стараясь лишний раз не глядеть на меня.

— Я сказала Алену, что согласна переехать к вам, но если ты не хочешь…

— Нет, — резко отрезал рыжик, и я вздрогнула, после чего он поспешно добавил. — Переезжай.

— Ты уверен? — склонила голову в бок, прижимая к груди одеяло.

— Я хочу этого. Но я пока не готов произнести то, что ты хочешь услышать.

— Тебе этого и не нужно говорить, Марк. Мне достаточно того, что я чувствую.

Рыжик, покачав головой, сел на край постели.

— Знаешь, ты мне напоминала бывшую настолько, что я возненавидел тебя, сразу же. Ты так на нее похожа. До тошноты.

— Вау, скажем так, неприятно, — усмехнулась.

— Да, приятного мало. Но ты другая, и я сильно заблуждался, — каждое слово было сказано с таким трудом.

А ведь не скажешь, что у властного рыжика может быть проблема с откровенными разговорами по душам.

Марк не смог вынести моего взгляда, отвернулся и поспешно встал с постели. Подошел к зеркалу, поправляя ворот рубашки.

Интересно, а сколько прошло времени после их последних отношений?

Ладно, сами скажут, точно уж не у рыжика сейчас спрашивать. Вон как нервничает, даже галстук завязать не может.

Так и хочется закатить глаза и попросить Марка расслабить булки.

— Давай я тебе помогу.

Обнаженная, с томным взглядом, покусывая губу, без спешки завязывала галстук, пока рыжик пускал слюни и вообще, кажется, не дышал.

Вот так котяра, лучше быть возбужденным, чем обеспокоенным.

— Я тоже так хочу, — произнес Ален.

— Как? — посмотрела на мужчину, от которого у меня явно сносит крышу.

Ален вышел после душа в одном полотенце. С этой улыбкой и глазами, как бездна. Плохой, испорченный и такой сексуальный лапушка.

— Чтобы ты завязывала мне галстук, голой.

— Ты не носишь галстуки, — усмехнулся Марк, тоже лаская взглядом тело нашего малыша.

— Ради такого готов их носить даже дома.

— Я не против, — подмигнула Алену и потянулась за поцелуем рыжика.

— Ален, одевайся, — успел сказать Марк, прежде чем поцеловать меня с жадностью.

Обожаю его поцелуи. И мне нравится, когда он так расслаблен. Лучше при нем пока про чувства вообще не говорить.

— Как же это не честно. Я одеваться, а они целуются, — заворчал Ален, но не стал нам мешать.

После поцелуя в возбужденном состоянии пришлось принимать не просто душ, а холодный душ, чтобы остыть. Да, завелась опять. Снова, черт возьми. Я нимфоманка, вот точно она.

После душа успела только поцеловать каждого мужчину в щеку, прежде чем они поспешно ушли на работу.

Ален, такой зайка, успел приготовить завтрак, пока я охлаждалась. Жаль, что пришлось есть в одиночестве, но с этим лучше смириться. И чем раньше, тем лучше.

Мужчины много работают, часто задерживаются допоздна. Это их работа, вторая страсть, мне ли не знать. Придется и засыпать одной часто.

Эх.

Дверной звонок озадачил, ведь если мужчины что-то забыли, могли бы открыть ключом. Хотя мне один оставили, может, второй комплект в машине.

Поспешно открыла дверь, улыбаясь, хотела поворчать, но изумленно застыла.

Напротив меня стояла я, только в деловом костюме и с такой же улыбкой.

— Ты…

Замолчала, обдумывая вопрос. Но она опередила, протянув руку, произнесла на русском с легким акцентом:

— Привет, сестренка.

Что?

Глава 15

— Зачем я вообще впустила тебя в квартиру? — произнесла вслух, сложив руки на груди и наблюдая, как названная Мишель рассматривает интерьер кухни.

— Ален до сих пор помешан на готовке? — изогнула бровь, посмотрев на меня с интересом.

— Откуда ты знаешь имя моего мужчины? — прищурилась.

От этой женщины меня потряхивало. Такой клубок эмоций внутри, что не разобрать, что двигало мной, когда я решила продолжить с ней общение. Надо было захлопнуть дверь перед этим красивым личиком.

— Наверное, потому что он был и моим мужчиной, — усмехнулась, а у меня сердце словно в пятки ушло и в груди обожгло. — Они не говорили тебе про меня? Не рассказали о том, что мы похожи? — склонила голову в бок. — Вижу, что нет. Упс, какой неприятный сюрприз.

— С меня достаточно. Пошла вон!

Издевается. Хочет задеть, и у этой сучки хорошо получается. А я тоже хороша, совсем растеряла навык общения с такими стервами.

— Прости, не могу уйти, я слишком долго ждала встречи с тобой.

— Да ты что? — приподняла бровь. — А мне почему-то кажется, что ты ждала случая, как бы насолить своим бывшим.

— Мне на них плевать, — поморщилась. — Эти мужчины были моим подарком для тебя, глупая.

— Что ты несешь? — потерла виски.

Угораздило же меня впустить в квартиру сумасшедшую.

— Я все подстроила. Знала, что Марк примет предложение деда, знала, что ты воспользуешься моментом и они не устоят. Они гипер- внимательные и заботливые. В них есть все, чего так тебе не хватало, — посмотрела на меня с таким теплом, что стало жутко. — Козел муж, семейка, высасывающая кровь, неудачные романы, потеря моего племянника…

— Достаточно! Замолчи! — крикнула, сжимая кулаки от ярости.

Я теряла самообладание. Ещё чуть-чуть и…

— Зоя, разве ты не чувствуешь? Мы одно целое.

За волосы и за дверь.

— Я чувствую, что ты чокнутая, которая навела про меня справки.

— Прости, не нужно было затрагивать тему твоих мужчин. Мы ведь ещё те собственницы, — замолчав, отвела взгляд. — Понимаешь, мне же без труда дается общение. Я всегда знаю, что сказать, как расположить к себе. А с тобой все по-другому, — посмотрела на меня.

— Меня не особо волнуют твои коммуникативные навыки. Мне плевать, что ты была в их жизни. Я хочу, чтобы ты ушла и перестала за мной следить, потому что это не нормально и попахивает преследованием.

— Не прогоняй, позволь все рассказать. Доказать, что я твоя сестра. Хотя, стоит только посмотреть на нас, мы же близнецы, — с горечью проговорила, цепко схватив меня за руку.

— Отпусти, иначе я тебя ударю.

Тяжело вздохнув, Мишель отошла от меня на шаг.

— У тебя на лобке две родинки. Под левой грудью родимое пятнышко, похожее на полумесяц.

— Откуда ты…

— Потому что у меня так же, — перебила, начиная расстегивать штаны.

— Ты хочешь показать мне свой лобок? — приподняла бровь.

— Думаешь, это слишком? — застыла, смотря на меня широко открытыми глазами.

У меня вырвался смешок, за ним последовал второй, который перерос в хохот.

Мишель вся покраснела, а меня еще больше пробивало на смех.

— Мне показалось это хорошим аргументом, — обидчиво произнесла, сложив руки на груди.

— Вот же умора. Не обижайся, но тебе придется найти другие аргументы, желательно, без обнаженных частей тела, — махнула рукой вниз.

— Ты выслушаешь меня? — посмотрела с надеждой.

— Как будто у меня есть выбор, — закатила глаза, перемещаясь по кухне. — Но сначала мы выпьем кофе.

— Да. Кофе — то, что нужно. Я не спала двое суток, все думала, что тебе сказать.

— И ничего лучше не придумала, как снять с себя штаны? — насмешливо уточнила.

— Хватит надо мной смеяться, это неприятно.

— Думаешь, смотреть на чужой лобок приятно?

— Я не сняла штаны.

— Но хотела.

— Просто… — глубоко вздохнула. — Забудь.

— Какая жалость, что у меня отличная память и забыть не получится.

— Фак.

— И, ради бога, застегни штаны, а то нервирует.

Застонав, отвернулась от меня, и пыталась застегнуть молнию, которая заела.

— Фак. Фак, — тихо шептала.

А я только закатывала глаза, расставляя кружки на барной стойке.

— Садись уже и рассказывай, а то времени у меня не особо много. Так что тебе стоит быть убедительной и ничего с себя не снимать.

— Больше не собираюсь, — фыркнула.

— Так ты моя сестра?

— Да. Мы близняшки. И я старше тебя на минуту и тридцать секунд, — с гордостью произнесла та, выпятив подбородок.

— И почему я про тебя ничего не знала? — насмешливо уточнила.

— Потому что когда нам было два года, нас разлучили. Мама уехала со мной в штаты, а ты осталась с отцом и бывшей “лучшей” подругой мамы. Проще говоря, Павлова Марина Александровна не твоя мать, она мачеха.

— Я тоже могу сказать, что ты лгунья или фантазерка, выбирай сама.

— Тебя не смущало, что ты ни капли на нее не похожа?

— Я похожа на отца… — поджала губы, начиная нервничать.

— Правда что ли? — усмехнулась Мишель и вытащила старую фотографию, где молодая женщина стояла рядом с моим молодым отцом. Они явно находились возле роддома и держали два свертка. Но привлекли мое внимание не отец или дети. Меня больше поразило мое сходство с этой незнакомой женщиной.

— Мы мини копия мамы. Она не смогла приехать, так как сильно болеет. Но мама просила передать тебе это.

Мишель положила на барную стойку рядом с фото стопку писем.

— Мама писала письмо на каждый год твоего рождения и рождество. Думаю, тебе нужно прочесть это без меня. Я оставлю тебе свой телефон и поеду отсыпаться. Надеюсь, ты мне позвонишь, ведь я так хочу вновь обрести сестру.

Мишель сильно нервничала, это было заметно. Кусая губы, она положила рядом с письмами свою визитку.

— Можешь меня не провожать. Пока, Зоя.

— Пока, — шепнула.

Не знаю, сколько прошло времени после ухода Мишель. Время словно замедлилось, а мысли сменяли одну за другой с такой скоростью, что сложно было сориентироваться, что я чувствую, о чем думаю и как ко всему относиться.

Открыв одно из писем, впала в ещё больший ступор. Я боялась дышать, читая строчку за строчкой. По щекам катились слезы, а сердце болезненно сжималось.

Боже мой…

Я шла быстрым шагом через аэропорт. Руки сжимались в кулаки и разжимались. Губы поджаты, а в глазах сверкают молнии. Я готова убить, особенно мачеху. Сжать голыми руками её шею и задушить, а отца кастрировать.

— Зоя, остановись! — раздался крик Мишель.

Замерла на месте, сжимая в руках паспорт с билетом.

— Как же ты быстро ходишь, — подбежала ко мне, наклонилась вперед, сжимая коленки, часто дышала.

— Что ты здесь делаешь? — устало спросила.

— Спасаю тебя от глупостей, — встала передо мной, воинственно посмотрев прямо в глаза.

Хмыкнув, отдвинула сестру и пошла вперед, бросив через плечо:

— Езжай и продолжай спать, синяки под глазами ужасны.

— Эй, я вообще-то спала. Пока мне не позвонили и не сказали, что ты поехала в аэропорт. Сложить дважды два не составляло труда, даже в моем сонном состоянии.

— Ты за мной следишь? — развернулась, прищурившись.

— Слежу, и не нужно так смотреть, этот взгляд я использую для особых случаев. Но выглядит классно, — улыбнулась.

Вот… Ладно, сейчас не до неё, важнее успеть встретиться с мачехой, пока я так зла.

— Мы поговорим об этом, когда я вернусь.

— Ты не полетишь! Давай обсудим мой план.

— Миша, иди в задницу со своим планом.

— Я Мишель! — прошипела, топнув от злости.

— Миша, — хмыкнула и отвернулась, направляясь на посадку.

— А-р-р. Бесишь.

— Ты меня тоже! — крикнула, махнув рукой.

— Остановись сейчас же, иначе я притворюсь тобой и трахну твоих мужиков! — заорала во всю глотку, что окружающие стали на нас коситься.

Нельзя их винить, я бы тоже косилась. Вот же чертовка.

Остановилась, сжимая губы в линию. Зоя, дыши, глубоко дыши.

Да твою ж мать!

— Что ты сейчас сказала? — посмотрела на ехидную улыбку сестрицы.

Я сверну её тонкую шею и вырву язык.

— Что слышала, поэтому быстро развернулась и за мной.

— Ты сейчас ещё мне и приказала, да? — хищно улыбнулась, подходя к близняшке все ближе.

— Почему ты так улыбаешься? — прищурилась и поняла: — ты же не посмеешь…

— Серьезно? Ты говоришь такое, а я не посмею.

— Фак, — не успела та сделать ноги, как я схватила её за волосы.

— Хотела это сделать, как только увидела, — призналась, оттягивая волосы на затылке вниз.

— Отпусти! — завизжала, извернувшись, схватила мои волосы в ответ.

Ах, ты так.

Одна подножка и мисс совершенство падает на своих шпильках, утягивая меня за собой.

— Чтобы даже не думала смотреть на моих мужиков! — грозно рыкнула.

Мы переворачивались из стороны в сторону, щипая, царапая друг друга. Можно было врезать кулаком по лицу, но первое — мне жалко было маникюр и, конечно же, какая никакая, но она моя сестра. Да ещё и близняшка. Это то же самое, что бить себя.

— Да слезь с меня, чокнутая! — взвизгнула Мишель, когда я смогла сжать её руки по швам и сесть сверху.

Сдув волосы с лица, с усмешкой посмотрела на зажмурившуюся сестрицу.

Выкусила, сучка?

— Ещё раз только подумаешь… — зашептала.

Та, открыв глаза, неожиданно усмехнулась, словно зеркально отразив моё выражение на лице.

— Я уже говорила, что мне на них плевать. Они твои. И да, ты опоздала на самолет. Так-то, — произнесла, явно довольная собой.

— Ах, ты, сучка! — сразу сжала её шею, не задумываясь. — Придушу, гадина!

Жаль, что полиция нас разняла почти сразу, но я продолжала вырываться, яростно крича. Кажется, ударила в живот одному из державших меня. Мишель не вырывалась, но кричала очень много грязных слов в ответ. Даже материлась на трех языках. Многое не поняла, но смысл уловила по выражению лица и интонации.

В результате даже разбираться не стали и нас увезли и закрыли в обезьяннике вместе с проститутками. Один плюс, я так наоралась, что горло болит.

А вот сестрица ещё нет.

— Я гражданка другой страны! Вы не имеете права! — кричала Мишель, сжимая решетки.

— Да заткнись ты уже, — отозвалась одна из ночных бабочек.

— Сама приткнулась! — гаркнула я похлеще любого криминального авторитета.

— Надо же, ты за меня заступаешься, — едко произнесла Мишель, посмотрев на меня.

— Ты же моя сестра, — улыбнулась, закрывая глаза, прислонилась затылком к холодной стене.

— Ты меня хотела задушить, — обидчиво подметила.

— Но ведь не задушила, — произнесла, приоткрыв один глаз.

— Сучка.

— Стерва.

— Истеричка.

— Миша.

— Моё имя Мишель! — разозлилась.

И я хохотнула, после чего повторила с наслаждением:

— Ми-и-ша.

Мишель не успела произнести, что хотела, так как возле решетки с другой стороны стояли офигевшие котики.

— Попкович, на выход.

— Ты же не бросишь свою сестру здесь, с ними? — занервничала Мишель, даже не взглянув на МОИХ мужчин.

— Мишель? — произнес Ален, круглыми глазами рассматривая мою сестрицу.

Хорошо хоть без восхищения.

А вот Марк подарил ей взгляд, наполненный такой ненавистью, что даже я вздрогнула.

— Марк, внеси залог и за сестру, пожалуйста, — улыбнулась.

— Сестру? — повторил Ален.

Кажется, он охренел втройне.

— Сюрпри-и-из, — протянула стерва.

— Я не буду вносить залог, — отрезал Марк и ушел быстрым шагом по коридору на выход.

— Не могла промолчать? — прошипела сестре.

— Я не виновата, что он бука.

— Ален, ты же внесешь? — посмотрела на брюнетика.

— Вы будете выходить или нет? — хмуро посмотрев, спросил молодой мужчина, даже не знаю, кто он по званию.

— А ты уверена, что она твоя сестра? — спросил Ален с таким отчаянием.

— Я бы рада сказать нет, — шепнула, обнимая его.

И пофиг, что грязная. Я сегодня так вымоталась. Хочу на ручки.

— Конечно, я её сестра, ты же видел родинки на лобке, — фыркнула та.

Лицо Алена надо было видеть. Хорошо, что Марк вышел.

— Ещё слово и ты останешься там, — произнесла твердо, смирив Мишель не очень хорошим взглядом.

За какие грехи, мне такая сестра?

Ален внес залог, и ворчливая сестрица, махнув рукой котикам и показав мне фак на прощание, села в такси и уехала.

— Сучка, — фыркнула ей вслед.

— Еще какая, — подтвердил Ален, и я наградила его злым взглядом.

Лучше бы молчал, умник. И вообще, что это за взгляд на уезжающую машину?

— Что не так я сказал?

Поздно заискивающе посматривать на меня. Поздно.

— Иногда лучше промолчать.

Обойдя машину, села сзади, всем своим видом показывая Алену, чтобы даже не думал садиться рядом.

— Где ты ее встретила? — спросил Марк.

Он сидел ровно, с идеальной осанкой, и сжимал руль с такой силой, что костяшки побелели.

— Она пришла к вам домой. Удивительно, не правда ли, — усмехнулась.

— И ты впустила?

Сколько же в голосе обвинения, аж затрясло.

— Впустила, а что, нужно было прогнать?

— Надо было не впускать и позвонить нам, — ответил резко, с высокомерием посмотрев на меня через зеркало заднего вида. — Мы бы разобрались. А так она запудрила тебе мозги. Она это умеет.

— Она моя сестра.

— Ложь, — повысил голос. — У Мишель нет сестры, она бы про нее сказала.

— А может, вы были не настолько близки, чтобы она вытаскивала наружу семейные тайны? — спросила, пропитывая каждое слово ядом.

Мы с Марком стремительно приближались к точке кипения.

— Вам лучше успокоиться, — сказал Ален, севший в машину, посматривая то на злого рыжика, то на меня.

— Хочешь узнать, насколько мы были близки? — спросил Марк со злой усмешкой.

— Я бы хотела знать до того, как вы начали меня трахать, что у вас была бывшая копия меня! — повысила голос.

— И чтобы это изменило? — распылялся Марк. — Ты бы не дала?

— Многое, — голос дрогнул от грубости. — Я точно не собираюсь быть заменой.

— Ты ей уже стала, крошка. Тебе же понравилось, как мы тебя натянули утром? Мишель обожала, когда мы одновременно ее трахаем. Текла от этого, как шлюха, как и ты.

Марк был зол, возможно, даже на Мишель. Но вот так со мной разговаривать, не позволю.

— Притормози! — рявкнул Ален на Марка.

— Знаешь, Марк, иди нахуй, — улыбнулась и вышла из машины, хлопнув дверцей.

— Зоя, стой! — крикнул Ален, вылезая следом.

— Твой муж — придурок! — закричала на него, вытирая злые слезы, скатывающиеся по щекам.

— Зой, ему не просто.

Ален схватил меня за руку, но я вырвалась и толкнула его, пребывая в бешенстве.

— Ему не просто? Ему?! Это, сука, мне не просто! Я узнала сегодня, что у меня есть сестра. Что мою девятнадцатилетнюю мать запугали так, что она сбежала, бросив меня с отцом и женщиной, которая всю жизнь нагинала меня раком за все мои проступки. Которая гнобила меня и ломала! Я узнала, что у моей матери не хватило мужества меня разыскать, а вот сопливые письма писать хватало. Я узнала, что вы трахали мою сестру. И что Марк до сих пор к ней что-то чувствует. Мужчина, в которого я влюбилась, снова, мать его, предпочитает другую! Я ненавижу вас! — орала на всю улицу.

Развернувшись, поймала такси и быстро села в него. Хорошо хоть Ален не стал мешать.

Иначе я могла и броситься на него, слишком зла, слишком на эмоциях.

Назвав свой адрес, ревела, кусая кулак, чтобы не выть. Таксист всю дорогу косился, а мне было плевать на него и на весь мир.

Единственная мысль билась в голове, как птица в клетке: "Ему не просто."

Ему, блядь, не просто.

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Чтобы я еще хоть одного козла подпустила к себе?! Хрен!

Буду одна и буду счастлива. Пошли все нахуй!

Приехав домой, засела в зале, не включая свет.

Как же я устала от всего. От людей, сплошных разочарований. От вранья и их лицемерия.

Устала, но не сломаюсь!

Да, сейчас пореву вдоволь, а потом вытру слезы и пойду спать. Утром встану с улыбкой и пробегу кругов пять по парку. Приготовлю себе завтрак и позвоню Мише.

И я не буду плакаться ей или Марине, я буду продолжать жить. И вытащу все семейные скелеты из шкафов и вытрясу из них душу, пока не получу ответы.

Зоя Аркадьевна не сдается. И Зою Аркадьевну не сломать.

Тем более, что разочаровываться в мужиках для меня не в новинку. А с остальным как-нибудь справлюсь.

Глава 16

Утро началось не с пробежки и даже не с назойливого будильника, а с настойчивого гостя, который не только без перерыва трезвонил в дверной звонок, но и стучал так, что сварливая соседка вышла на лестничную площадку с диким ором.

Как я это услышала, валяясь в позе звезды на кровати в спальне? Все просто — забыла закрыть дверь в комнату, а в входная такая тонкая, что я каждый шорох в подъезде слышу. И это бесит с первого дня проживания.

Разлепив глаза, нащупала телефон под подушкой. От яркости экрана защипало в глазах. Прищурившись, увидела, сколько времени, и озверела.

5:07

Убью, кто бы это ни был.

Жаль, что злость не мотивировала быстро соскочить с кровати. Встать было адски тяжело. Тело ломило, словно я вчера весь вечер провела в спортзале. Пыхтя, кряхтя, с гнездом на голове, шла по коридору. И с каждым шагом голос незнакомца обретал знакомые нотки, и этот чертов тембр я узнала, уже открывая дверь.

— Какого хрена ты здесь забыл? — холодно произнесла, с яростью раненого животного всматриваясь в помятое лицо рыжего.

Отметив у него синяк под глазом, разбитую губу и покрасневшую скулу, испытала ни с чем не сравнимое удовлетворение.

— Я пришел извиниться.

Соседка громко фыркнула и захлопнула дверь, успев подарить мне злобный соседский взгляд. О, да, я знаю, как ты меня ненавидишь. Взаимно, дорогая.

— Мне не нужны твои извинения, — вру.

Они мне нужны. Даже больше, мне необходимо услышать искреннее раскаяние, чтобы на душе стало легче. А не вот “это” сквозь зубы. Словно не извиняется, а одолжение делает.

— Зоя, я такой дурак, — произнес и опустился на колени.

Марк на колени.

Сначала я растерялась, но всего на долю секунды, пока не взглянула в глаза.

Это же дешевый приемчик, да, милый? Думаешь, я растаю?

— И как тебе, стоять на коленях пред шлюхой? — усмехнулась, сложив руки на груди, наблюдая за сменой эмоций на лице Марка.

— Ты не шлюха.

Приподняла бровь, скривив губы.

— Зоя, то, что я сказал, это не совсем…

— Заткнись! — прервала поток вранья, от которого начало лихорадить. — Ты сказал то, что думал. Не нужно врать!

Хотела захлопнуть дверь прямо перед его носом, сил не было все это выносить.

— Да, я думал так, но не насчет тебя. Насчет неё, — сжал губы, в глазах сталь.

Сколько эмоций. Он хочет добить меня?

— А я разве лучше неё? — шепнула, нависнув над мужчиной.

Раздражало, что несмотря на мой гнев хотелось приласкать паршивца, провести пальцами по его лицу, наклониться ещё ниже и поцеловать.

— Вас нельзя сравнивать. Ты совершенно другая.

— Если бы я была для тебя другой, ты бы не повел себя так. Не вывалил бы на меня столько дерьма с таким презрением. И если ты думаешь, что постоять передо мной на коленях и извиниться будет достаточно, чтобы я простила, то ты ошибаешься.

— Что ты хочешь? Я сделаю все.

— Всё? — изобразила заинтересованность.

— Всё, что только захочешь.

Марк мгновенно расслабился, наблюдая за мной снизу вверх.

— Есть кое-что, чего я сильно хочу, — добавила в голос щепотку неуверенности.

— Смелей, детка, я сделаю все для тебя.

Самоуверенный козел.

Улыбнувшись, провела пальцами по щетине и приподняла подбородок выше. Наклонившись к нему, почувствовала его дыхание на губах. Горячее, манящее, дыхание, которое хотелось попробовать на вкус. Сократить оставшиеся миллиметры и поцеловать, закрыв глаза; представить, что не было тех слов… Но нет, я не могу.

Сосредоточившись на его глазах, заметила, как в них плещется триумф. Так и ждет, когда я попрошу то, чем он может откупиться. Неужели можно подумать, что я продамся?

— Я очень хочу… — шепнула, облизнув губы.

— Чего? — подался вперед, не сводя глаз с моего язычка, медленно скользящего по верхней губе.

— Чтобы ты исчез из моей жизни, — проговорила страстно и с отвращением оттолкнула Марка, выпрямившись.

Какое же удовольствие наблюдать за мимолетной растерянностью, осознанием и злостью.

— Знаешь, мне кажется, я хуже сестры, — заметила вслух, медленно растягивая губы в ядовитую усмешку.

— И чем же? — Марк злился, Марк был в бешенстве, поэтому больше не было соблазняющего тона или заискивающего взгляда, только задетое эго.

— Она бы попросила что-нибудь, а не сделала это…

Звук хлесткой пощечины разнесся эхом по подъезду. Ладонь обожгло, а по венам словно растеклась лава. Обида грозила вот-вот вырваться наружу. Жгучее желание наносить удары за ударами, истерично крича, поглощало все мое существо. Но моя сдержанность спасла от эмоционального падения. Смирив на прощание Марка брезгливым взглядом, захлопнула дверь.

Трясло, губы задрожали, а глаза наполнились влагой. Слушать, как он встает и уходит, было нестерпимо больно.

Я знала, что унижение такие мужчины, как он, не прощают. Знала и все равно поступила так. Сожгла мосты.

Ему ведь стоило просто быть искренним. Не вставать на колени, а обнять и шепнуть, что сожалеет, что был на эмоциях, что больше такого не будет. Что любит и не хочет потерять.

Закрыв ладонью рот, зажмурилась и осела на колени, сгибаясь под тяжестью эмоций. Сколько времени я провела так, борясь с мыслями об ошибке. Сколько корила себя и ругала за слабость, не произнося при этом ни одного слова вслух.

Но я была бы не собой, если бы осталась так валяться возле двери и мысленно выть. Пришлось встать и направиться в душ.

Неплохо день начался, черт побери.

Ален

Офис.

Пять часов после встречи Марка и Зои.

— Так и будешь продолжать со мной не разговаривать? Мы на работе, Ален. Перестань вести себя, как маленький обиженный ребенок.

— Если кто из нас ребенок, так это ты, — заметил, не отрывая взгляда от монитора.

Марк выругался и отошел от меня, сев за свое рабочее место. Я кожей ощутил его тяжелый взгляд.

— Мы с тобой никогда так не ссорились, — голос мужа был наполнен печалью.

Отстой.

Тяжело вздохнув, выпрямился на кресле, потирая усталые глаза. Бессонная ночь не могла пройти бесследно для работы. И, как назло, новая сделка сорвалась. Сиди теперь разбирай ошибки, а потом разжевывай их на совещании.

А так хочется к злюке, обнять девочку, приласкать. По хорошему нужно дать ей время отойти, остыть, но и тут Марк уже успел отличиться. Это талант так косячить.

— Ты никогда не вел себя, как скотина, по отношению к женщине. Даже со шлюхами не разговаривал так, как с ней, — все же произнес очевидное.

— Я уже извинился, — произнес сквозь зубы.

— И лучше бы ты этого не делал. Извиняться нужно тогда, когда понимаешь, в чем ты был не прав. Ты же пошел простым путем и решил использовать ту же стратегию, как с Мишель. Хотел убедиться, что они одинаковые? Что ты прав?

С каждым моим сказанным словом желание врезать мужу ещё раз усиливалось.

— Осуждаешь? Тебе проще, ты не знаешь всего…

Да сколько можно?!

— Я в курсе, что Мишель поменяла нас на восьмидесятилетнего старика! — перебил Марка. — Я в курсе и про остальные грязные поступки, которые ты от меня скрывал. Твоя проблема в том, Марк, что ты не поговорил со мной обо всем, не облегчил боль. Ты закрылся, продолжая в одиночку вариться в дерьме. Стал параноиком. И не удивительно, что дерьмо стало выходить наружу. Жаль, что рядом оказалась Зоя, она точно не заслужила тех слов.

Марк замолчал, ошарашенный моими словами.

— Ты знал? — тихо пробормотал, я едва расслышал.

— Да, почти сразу. И я не понимаю, зачем убиваться ради такой твари. Мне было больно, не спорю, как и тебе. Только я решил оставить это в прошлом, а ты до сих пор не отпустил. Это потому, что ты её до сих пор любишь? — спросил прямо.

Если быть честным с собой, то я боялся этого. Мишель в прошлом, и я туда возвращаться не намерен.

— Что? — возмутился муж, брезгливо поморщившись. — Не люблю я эту суку.

— Но до сих пор болит?

— Да, — неохотно ответил.

Я промолчал, потому что устал повторять одно и тоже. Марк непробиваем.

— Что мне делать, Ален? — переборов гордость, спросил спустя минуты молчания.

Я даже удивился. Приподнимая брови, посмотрел на мужа, словно у него выросла вторая голова.

Марк редко позволяет себе такое. Он же сильный, выносливый, самостоятельный, зрелый, мать твою! Попросить совет, да зачем? Открыть душу ведь стремно.

— Я испугался, понимаешь? — тем временем продолжил муж.

— Кого? Неужели эту маленькую дерзкую девочку?

— Сильную, смелую, страстную, — с полуулыбкой добавил Марк.

— Смешную, хитрую, стервозную.

— Да, она меня пугает до усрачки, — хохотнул.

— Тем, что влюблена в тебя? Или тем, что ты влюблен в нее не меньше меня? Помнится, и от меня ты бегал месяцами после моего признания, — оскалился.

— Ты ещё вспомни, как я тебе врезал после первой ночи, — закатил глаза.

— Если честно, я ожидал удара, когда начал тебя соблазнять. Твоё лицо после первого поцелуя это..

— Прекрати, я же просил не вспоминать, — застонал, откидываясь назад на кресле.

— Ты покраснел.

— Иди в жопу.

— Так значит, ты зассал? — подвел итог.

— Испугался, что все повторится. Секс, совместное проживание — это классно. Зачем говорить про чувства? Зачем все портить?

— Потому что это нормально — признаваться в любви. Ты же признаешься мне и с удовольствием слушаешь мои признания.

— Ты меня не бросишь.

— Так почему нас должна бросить Зоя? Точнее, почему она должна была бросить? Сейчас, скорее всего, бросила. Благодаря тебе.

— Потому что они все рано или поздно хотят нормальную семью с одним мужем. Мы хороши только для секса, — поджал губы. — Поэтому чем раньше все закончить, тем лучше.

Может, ещё раз ударить?

— Блядь, да сколько же у тебя дерьма в голове! — простонал, отворачиваясь от Марка.

Лучше поработаю, чем это слушать дальше.

— Ален.

Я спокоен.

— Ты просил совет, — посмотрел на него, — мой совет прост. Собирай вещи и отправляйся домой, запишись к семейному психологу и разберись со своими страхами, паранойей, и определись, чего ты хочешь на самом деле. А я тем временем постараюсь исправить то, что ты натворил.

Марк замолчал, обидчиво поджав губы, смотрел на свои руки, лежащие на столе.

— Она не простит, — подвел итог.

— Тебя сейчас с такими мыслями точно не простит. А я хороший на твоем фоне, меня простит, — усмехнулся.

— Раздражаешь.

— Поверь, ты меня сейчас гораздо больше. Поднимай свой сочный зад и домой. Собирай вещи, а я пока позвоню отцам, пусть они с тобой поговорят, уж у них опыт есть. Мама ведь не сменила их на одного мужика.

— Хорошо, хоть не мамам позвонишь, — закатил глаза.

— Я уже написал твоей сестре, она сама им позвонит, — широко улыбнулся.

— Я не поеду, — простонал.

— Поедешь, иначе они всей нашей семьей прилетят спасать бедную девочку.

— Это Зоя бедная девочка? — насмешливо посмотрел на меня.

— Уж получше тебя. Говорю сразу, твоя мама будет возмущена и скажет, что ты весь в отца, — хохотнул.

— Черт, как я по ним соскучился, — улыбнулся Марк.

— Езжай, тебе пора разобраться с этим.

— А ты не хочешь со мной?

— Если хочешь, я могу поехать, но кто будет работать? Да и Зою не хочу оставлять.

— Я сделал только хуже утром, был жесток, — огорченно произнес.

— Явно, раз отхватил пощечину.

— А я ведь стоял на коленях, она тоже могла обойтись без рукоприкладства. Захлопнуть дверь. Нет, нужно было ударить, сучка.

— Хватит обзываться, иначе я ещё раз тебе врежу, — предупредил. — Езжай домой, Михаил закажет билет. Пусть психолог вернет мне моего мужа.

— Не думаю, что дед оценит, если я сейчас уйду.

— Марк, я с этим разберусь.

— Хорошо, тогда я…

— Кстати, — перебил мужа, — вчера Мишель мне сунула свою визитку, пока Зоя не видела. Мне не зачем, но вдруг тебе надо. Не хочешь позвонить? — достал визитку из кармана. — Там, высказать все, что накипело, — прищурился.

— Мне это не нужно, — отрезал, собирая вещи, и прежде чем уйти добавил: — И сам не забудь выбросить визитку.

После того, как остался один, удовлетворенно улыбнулся и, смяв визитку, выбросил в мусор.

Раз отказался, значит не все так потеряно. Осталось только в этом убедить одну прекрасную женщину.

И после обеда судьба предоставила мне этот шанс.

— Ален Александрович, вы просили сказать вам, когда Зоя Аркадьевна придет за расчетом.

— Где она? — спросил, не теряя времени и покидая кабинет.

— Поднимается на лифте в бухгалтерию, — крикнул мне вслед Михаил.

Быстро спускаясь по лестнице в надежде успеть перехватить Зою, думал только об одном. Как же я по ней соскучился. По своей красавице, язвочке. Наверное, поэтому не сдержал стона, увидев знакомую задницу, обтянутую черными брючками.

Догнав Зою, подхватил со спины и закружил, глубоко вдыхая ее запах.

— Как же я соскучился, — выдал, как на духу.

И плевать на проходящих мимо сотрудников.

— Ален, отпусти меня! — сердито воскликнула Зоя.

От одного ее голоса внутри потеплело. А то, что сердится, ничего страшного, сейчас зацелую и перестанет.

Поставив на ноги совершенно не сопротивляющуюся кошечку, развернул к себе и только хотел поцеловать, как получил коленкой в пах. Так резко и неожиданно, обидно и та-а-ак больно…

Захотелось по-женски взвизгнуть от боли.

Согнувшись, зажмурился и прошептал:

— За что?

Мать твою, я же только покружил, даже по заднице не шлепнул.

— Не люблю, когда меня хватают без моего желания, — властно произнесла и продолжила свой путь как ни в чем не бывало.

Ещё так задницей крутила, что даже сквозь боль просачивались похотливые мысли.

— Зоя! — пытался остановить, но безрезультатно. Разъяренная фурия скрылась за поворотом.

Вот Марк, сука, удружил. Вечно косячит он, а попадает мне.

Матерясь, направился обратно к лифту в полусогнувшемся положении. Здраво решил, что яйца мне ещё нужны в целости и сохранности и вообще лучше позволить малость кошечке отдохнуть пару дней, а уж потом появиться на горизонте.

А на то, что я сдамся так просто в следующий раз, пусть даже любимая не надеется. Надо только успеть прикрыть пах и дело в шляпе.

— Зацелую стерву, — произнес вслух, заползая в лифт и нажимая на свой этаж.

Глава 17

Зоя

После офиса я поехала на другой конец Москвы, чтобы встретиться с Мишей. В поганейшем настроении, злая, как сука. Даже деньги в кошельке не греют. А ведь приличный расчет получила и две премии сверху, от которых я не стала отказываться, хотя было и иронично.

Выписали две премии…

Вот мудаки!

Ещё и наглости хватило ко мне целоваться лезть. Соскучился он! Так я и поверила.

В памяти сразу всплывает взгляд Алена вслед уезжающему такси, где сидела сестра.

Так не смотрят вслед женщине, к которой безразличны. Не смотрят и точка!

Дыши, Зоя, не хватало ещё от ревности Мише шею свернуть ненароком при встрече. Садиться еще за этих кобелей. Нет уж.

Но успокоиться не удалось, даже когда я была на месте. Все словно сговорились и сильнее подбешивали. До тошноты вежливый таксист пожелал хорошего дня. Такой у него приторно-сладкий голосок, что зубы свело.

Дальше охрана появилась, словно из под земли. Хмурые жесткие дядьки, грудью закрывшие мне доступ к домофону. Попробовала вежливо уточнить, какого хрена происходит, но была проигнорирована.

Пришлось звонить Мишель.

— Меня не пускают два мужика в черных костюмах, — процедила на веселое приветствие.

— Ой, забыла предупредить, сейчас.

Миша сбросила, и сразу же у одного амбала ожил телефон. Молча выслушав невидимого собеседника, тот убрал телефон в карман и, открыв дверь в подъезд, произнес:

— Проходите, Зоя Аркадьевна.

Молча зашла, не забыв наградить охрану мрачным взглядом.

Но на этом не все. Дальше такую же парочку "твикс" встретила возле лифта. Думала, снова не пустят, хотела уже позвонить Мише, послать ее куда подальше и отправиться домой, но ошиблась. Они не только пропустили, но и решили прокатиться вместе со мной.

Что я там думала про нимфоманку? Можно забыть. Я точно не каждого хочу, и лифт не обладает волшебной эротической атмосферой. Все это бред. Душно, тесно и озноб от заинтересованного взгляда одного из охраны.

Когда лифт остановился, моему счастью не было предела. Думала, свобода, отвяжусь от конвоя и выясню у сестрицы, что это вообще было?

Но когда у Зои Аркадьевны происходит так, как она хочет?

Двое из ларца вышли следом за мной и сразу же прижали к стене.

По спине прошелся холодок, а на горле сомкнулись щупальца страха. Но я все же задрала нос, сложила руки на груди и заинтересованно приподняла бровь.

— Мы должны вас обыскать.

— А больше вы ничего не хотите? — разозлилась, замечая неприятный блеск в глазах говорящего.

— Что здесь происходит? — Миша встала между мной и охраной.

И я почувствовала секундное облегчение, пока не смекнула, что лучше зайти в квартиру.

Пока один смотрел на меня, второй пытался оправдаться, а я шаг за шагом приближалась к двери. Приоткрыв её, застыла, заметив ещё одного охранника, и застонала в голос.

Да что за паранойя?

— Прости за дискомфорт, — прощебетала Миша и, схватив под локоть, затащила в квартиру.

— Что здесь происходит? — шепотом спросила, пока снимала обувь. Миша же как была в каблуках, так в них и упорхнула вглубь квартиры.

От интерьера прихожей рябило в глазах. Не знаю, кто замутил этот ремонт, но он явно ничего не слышал про вкус. Вроде все дорого, а выглядит дешево и невкусно. В общем, я — Зоя Аркадьевна — человек простой, не привередливый, но от этого всего хотелось поморщиться.

— Стивен переживает за свою безопасность, — ответила Миша, вернувшись в прихожую с продолговатым приборчиком черного цвета. — Выпрямись.

Пока сестрица водила по моему телу прибором, я спросила:

— Кто такой Стивен?

— Мой муж. Он очень тревожная личность, верит в теории заговора и всё-такое. Готово, — лучезарно улыбнулась Миша и передала прибор охраннику, все это время следившему за мной.

Пригласив меня пройти дальше, Миша сжала ладонь и потянула за собой.

Пока мы шли, я с опаской готовилась к встрече с ее муженьком. Моя больная фантазия выдавала сумасшедшего мужика с паническими атакам, в очках, с растрепанной шевелюрой и безумным блеском в глазах. Но то, что я увидела… К такому жизнь меня не готовила.

Мной овладела оторопь, и рот неприлично открылся.

Если кратко, то Стивен — это старичок с тремя седыми волосами на макушке, лицом, как чернослив, и плохо работающей челюстью, если судить по тому, как у него изо рта вываливается каша, которой его кормит грузная тетка с нейтральным выражением на лице.

Меня передернуло, когда Миша с веселой интонацией заговорила на английском, чмокнув этого старичка в слюнявые губы.

Боже, дай мне выдержки, я же сейчас блевану.

Старичок медленно повернул голову, прищурил свои и без того заплывшие благодаря морщинам глаза и очень медленно что-то ответил Мише. Та внимательно выслушала его, радостно взвизгнула, как набитая дура, расцеловала его еще раз под тяжелый вздох кормившей его женщины и ушла со мной в другую комнату. Судя по интерьеру, в кабинет.

Я не успела открыть рта, поняв, что цирк ещё не закончен.

На кушетке в кабинете возлежал голый мужик. Он спал, а вот его орган пониже вполне себе бодро приветствовал Мишу, которую, как магнитом, потянуло потрогать его и разбудить божественного мальчика. Плевать, что там у него между ног (а там трындец для нормальной женщины), но вот невинное выражение на лице приковывало к себе больше внимания: глаза синие-синие, губы бантиком. Я даже почувствовала себя серой мышью на его фоне.

Пока я задумалась о своей самооценке, Миша в это время тихо мурлыкнула и зашептала, так чтобы я не расслышала. Парень улыбнулся, так солнечно, что стало совсем погано. Поцеловал каждый палец на руках желейной Миши, оделся и вышел, не забыв мне кивнуть головой.

— Есть выпить? — спросила в первую очередь.

— Да, конечно, — очнулась от розового тумана Миша.

Идиотская улыбка на лице сестры слишком сильно напоминала мою во время встреч с котами.

К горлу ком подкатывает и глаза щиплет.

Зоя, возьми себя в руки, вот точно не перед ней сейчас расклеиваться.

— Осуждаешь? — спрашивает Миша, разливая по бокалам вино.

Забрав свой бокал, отпила и задумалась.

— Я понимаю, как это выглядит со стороны, но…

— Мне плевать, — перебила сестрицу.

— Что? — захлопала ресницами.

— Ты спрашивала, осуждаю ли? Я и ответила, — повторила, — мне плевать.

Миша фыркнула и сделала глоток, закинув ногу на ногу.

— Врешь. Я видела, как ты смотрела на Стивена.

— А кто бы смотрел иначе? — усмехнулась.

Вот как избавиться теперь от этого зрелища, когда она соприкасается губами со слюнявыми тонкими замаранными в каше губами. Фу!

— Я могу объяснить.

— Стоп, — снова перебила Мишу, и та недовольно поджала губы. — Давай сделаем так: ты сейчас расскажешь все, что хотела про свой “план”, и мы разойдемся. У меня много дел, встреча с подругой. Последнее, что я сейчас хочу, это узнать что-то о твоей жизни. Мне хватило по горло увиденного, — поморщилась.

— Это обидно.

— И на это мне тоже плевать, — улыбнулась.

— Это из-за ссоры с твоими мужчинами? — склонила голову вбок и, как кошка, уставилась на меня, прожигая взглядом до костей.

А это здесь причем? И откуда она знает? Неужели Марк или Ален…

Нет. Не хочу об этом думать.

— Я не хочу это обсуждать.

— Неужели подумала, что они с тобой из-за того, что мы похожи? — приподняла бровь.

— У тебя со слухом все хорошо?

Вот теперь она начинает меня злить.

— А у тебя сердечко разбито? — сладко протянула.

— С меня хватит! — встала с намерением свалить отсюда подальше.

— Без моего звонка тебя отсюда не выпустят, так что советую лучше присесть и не волноваться. Милая, я хочу для тебя только добра, пойми это.

— Добра? Ты меня за дуру держишь? — истерично хохотнула.

— Не повышай голос, прошу, Стивен будет переживать, — поморщилась, покосившись на дверь.

Чтобы я в следующий раз встречалась с ней на ее территории? Никогда!

Сев в кресло, замолчала. Обсуждать, выслушивать — ничего из этого не хотелось. А вот домой и смыть с себя все даже очень хочется.

— Зря ты себя накрутила. Я вчера дала Алену свою визитку, и не один из них ещё не позвонил, — пожала плечами. — А это ведь что-то значит.

— Что ты сделала? — сжала подлокотники.

— Я только хотела проверить, — закатила глаза, — для тебя старалась.

Мерзко. Как же мне мерзко находиться с ней рядом.

— Как это мило, сестренка, ты такая заботливая, — едко прокомментировала этот фарс.

— Ты слишком вспыльчива, стоит поработать над этим. Поверь, в спокойном состоянии совершаешь меньше ошибок.

Ох, да мы умничаем. Какая прелесть.

— Мне хочется тебя ударить, — спокойно сказала.

Достаточно уравновешенно произнесла?

— Многим хочется, — счастливо улыбнулась.

Гадина. Гадюка в чистом своем проявлении.

— Зоя, когда мужчины уехали в Россию, я спокойно задышала, поверь. Марк очень мстителен, а я от обиды на его слова, — надула губы, — совершила пару опрометчивых поступков. Чтобы ты понимала, у бизнеса семейств Алена и Марка начались проблемы, с которыми они не справились до сих пор. И кажется, проблемы у них не закончатся ещё пару лет, — губы Миши растянулись в акулью улыбку. — Видишь ли, я смогла это сделать, потому что Марк доверял мне много тайной информации, откровенно делился проблемами, по которым в результате я и прошлась. И, честно признаться, боялась, что Марк поймает меня и покалечит. Он ведь слишком темпераментный. Ты же понимаешь, о чем я?

О, да, сучка, я понимаю. Я так понимаю Марка, хоть он и мудак.

— Признаюсь, слукавила, когда сказала, что специально подстроила вашу встречу, — развела руками. — И была неприятно удивлена вашей близости. Ты должна понимать, что ощущаешь, когда твоя сестра спит с твоим мужчиной.

— В твоем случае с мужчинами, — холодно поправила.

— Зоя, неужели ты запала на двоих? — насмешливо спросила, слегка подалась вперед всем телом. — Да, это очень горячо, когда тебя ублажают двое. Я бы сказала, экзотично. Но Марк, он слишком грубый, неотесанный, а Ален лапушка. Очаровательный мужчина, которого сложно не полюбить. И забыть сложно, даже если сама делаешь выбор расстаться.

— Я должна тебя сейчас пожалеть?

— Не обязательно, — махнула рукой, делая глоток. — Но я бы посоветовала воспользоваться случаем, пока Марк уехал в Америку, и устранить его из ваших отношений.

— Марк уехал? — как бы я не хотела этого, но мой голос дрогнул.

А внутри все сжалось. Неужели из-за меня? Да нет, глупости. Ему плевать на Зою Аркадьевну и точка!

— Полчаса назад его самолет взлетел. Ты не знала? — удивилась и добавила с восторгом: — Да вы не просто поругались, вы расстались.

Как же я хочу схватить ее за волосы и об стол лицом приложить. Желательно, не один раз.

— Я сочувствую.

— Я вижу, — отзеркалила ее улыбку.

— Хорошо, не будем об этом, — беззаботно махнула рукой. — Давай перейдем к убогой семейке, которая причинила нашей матери столько боли.

— Твоей матери, — поправила.

— Только не говори мне, что ты настолько глупа, что продолжаешь хранить верность мачехе.

— Не храню. Но и твою мать своей не считаю.

— Странная позиция, — сморщила нос.

— Будем продолжать обсуждать это или перейдем к сути? — спросила с раздражением.

— Хорошо. Мой план прост. Такие люди, как твоя мачеха, пекутся о своей репутации. Для нее это такая больная тема, что надави слегка, там будет взрыв эмоций.

— И что? — скрестила руки на груди.

Как будто я этого не знала.

— На свадьбу своей любимой дочери она пригласила все сливки вашего маленького городка. И свадьба планируется такой громкой, показушной, что любая мелочь, которая пойдет не так, очень сильно расстроит мачеху, — надула губки, мило похлопав ресницами.

Как дешево играет…

— И ты хочешь испортить свадьбу? — спросила, когда та выжидающе уставилась на меня.

— Хочу, чтобы ты испортила эту свадьбу, а я добью. Она будет опозорена, захочет сбежать, а не получится из-за возбужденного на нее дела.

Захочет сбежать? Она фильмов пересмотрела?

— Что за дело? — нахмурилась.

— Пожалуй, я не стану об этом рассказывать, вдруг ты её предупредишь, она подготовится, — подозрительно покосилась.

— Дай угадаю, это связано с тем, что она ворует на работе? — усмехнулась.

Я слишком хорошо знаю ма…мачеху. Это единственный серьезный проступок, кроме стервозной натуры.

— Годами, прямо перед носом начальства, там такая сумма, что ей так просто не отмыться, — восторженно произнесла сестра.

— На предприятии, где она работает, воруют все, — насмешливо посмотрела на Мишу.

Нет, как ребенок, честное слово. Начальник там ведь тоже не святой. Все все знают и дружно молчат.

— Мне плевать на других.

Потерла глаза, обдумывая свои действия.

— Я не хочу в этом участвовать.

— Я знала, что ты так скажешь. Но я уверена, что смогу тебя переубедить.

— Даже стало интересно, как?

— На свадьбе будут показывать романтичный фильм о любви нашей сестры и твоего бывшего, — выжидающе на меня посмотрела.

— Что? Я должна впасть в ярость? — изогнула бровь.

— Тебе должно это не понравиться.

— Мне плевать.

— Ты скучная такая, — фыркнула. — В общем, я хочу, чтобы ты подменила флешки и гости посмотрели другой фильм, — Миша вытащила из стола флешку и показала мне.

— Что там?

— Там доказательства того, что после первой измены сложно удержаться от второй.

Миша вытащила следом стопку фотографий, которые передала мне.

Просматривая фото, ничего не ощущала. Совсем не трогало, что мой бывший муж шпилит в течении года, судя по датам на снимках, разных женщин. А уж когда пошли фотки с сестрой, где, надо признать, она переплюнула по количеству партнеров своего жениха, стало откровенно скучно.

— И что? Хочешь устроить им фотопрезентацию?

— У нас там множество коротких видео их секса с разными партнерами. А в конце разговор мачехи и сестры, где они обсуждают, как повесить на твоего бывшего ребенка от местного наркомана.

Почему я не захватила попкорн?

— Оля беременна?

— А ты думала там по большой любви? — хохотнула Миша.

— На каком сроке? — тянула время.

Пока Миша, злорадствуя, рассказывала подробности, я думала, как поступить. Самое важное и главное, что я ощутила, сидя напротив обезумевшей своей местью Мишель, это желание вычеркнуть их всех к черту из своей жизни. Не мстить никому. Не марать руки дерьмом.

Сменить номер, обрубить любую связь, и пусть живут в свое удовольствие, спят, с кем хотят, орут, на кого хотят, мстят.

Я устала. Это все, как балласт, тянет на дно. А я хочу жить, желательно, для себя, а не в угоду другим. И не ради мести, как некоторые.

Посмотрела на Мишу, та продолжала говорить, совсем не замечая, что я не слушаю. Как же у девчонки снесло крышу. Интересно, что та мамаша ей наговорила?

— Зоя, это твой шанс отомстить за своего ребенка, — словно сквозь вату донеслось до меня, и захотелось расхохотаться.

Она так увлеклась, что весь лоск спал. Осталась неприкрытая, грубая манипуляция.

Если подумать, то можно использовать это в своих интересах. Столкнуть всех лбами, и пускай наслаждаются обществом друг друга на здоровье.

— Будет ещё лучше, если ты переспишь с бывшим, а вас застукают, — все продолжала Мишель.

О, да, им там скучно точно не будет. С таким рвением Миша на голову поставит весь город.

— А почему бы тебе не поехать вместо меня? — спросила, и Миша застыла, в недоумении глядя на меня.

— Куда?

— На свадьбу.

— Зачем мне?

— Понимаешь, из меня отстойная актриса, я сразу спалюсь, — развела руками и виновато посмотрела на Мишу.

— Мы порепетируем.

— Я не смогу мило общаться с мачехой, я сорвусь, — добавила правдивых аргументов.

— Совсем не сможешь?

— Да и с отцом не хочу видеться, — как бы случайно произнесла.

— С отцом? — голосок-то Миши надломился, но она быстро взяла себя в руки.

Поздно, малыш, я уже нащупала то, что мне нужно.

— Ну да, он начнет обниматься, расспрашивать, как у меня дела, заботиться, — закатила глаза. — А я так этого сейчас не хочу.

— Почему? — не понимала меня.

— Потому что он мне врал про тебя, — и добавляем правды, — он позволял обижать меня мачехе.

— Это, наверное, больно…

— Да, милая. Но тебе не меньше больно, — моргнула, глаза наполнились влагой, весь мой вид выражал сочувствие. — Он не искал тебя, не захотел встретиться.

Миша сжала бокал в руках и отвернулась к окну.

Я поступала жестоко. И мне совсем не стыдно. В этом моменте или ты или тебя.

— Хорошо, я сделаю это для тебя. Поеду на свадьбу, — через минуты молчания ответила сестрица.

У-ти моя хорошая девочка. Какая молодец.

— Мачеха разозлится на тебя из-за того, что ты не приехала сегодня на репетицию, — предупредила.

Я же за это беспокоюсь? Правда?

— Поверь, я с этим справлюсь, — усмехнулась Мишель.

Вот и славно.

Подыграв немного, рассказала побольше подробностей, которые ей не донесли. По мелочам: где в их квартире находится моя комната, что любит папа. Про папу это самое главное, она даже не заметила, как устроила допрос. Жадно глотала все, что я ей про него говорила.

Папа на самом деле не плохой. Милый, пухленький, лысенький, добрый подкаблучник. Без своего собственного мнения.

— Снять для тебя их реакцию? — спросила, провожая меня.

— Не стоит.

— Зоя, подожди, — остановила меня, когда я хотела зайти в лифт.

Что еще?

— Да?

— Ты даже не представляешь, как помогла. Мама будет счастлива, — улыбнулась, кажется, в первый раз искренне. — Поэтому проси, что хочешь. Квартиру, машину, деньги…

Какая щедрая сестра.

— Есть кое-что. Точнее, две просьбы.

Ее блеск в глазах напоминал триумф Марка утром.

— Я хочу чтобы ты перестала за мной следить.

— Конечно, мне уже не нужно, — беззаботно пожала плечами. — Какая вторая просьба?

Вздохнув, засунула руки в карманы брюк и серьезным взглядом впилась в Мишу.

— Я не хочу, чтобы мы больше встречались.

— Что?!

Глава 18

— Выпьем за то, чтобы в моей жизни больше не было чокнутых сестер, — произнесла тост и залпом выпила шот.

— Ты сопьешься, мать, — сочувственно произнесла Марина.

— Сегодня можно, я отмечаю свою новую жизнь, — постаралась перекричать музыку.

Подруга поморщилась и накрыла очередной шотик ладонью.

— Пошли в мой кабинет, Зоя.

Тон начальницы на меня никогда не работал, но вот сейчас хотелось послушаться.

Может, поэтому без лишних слов пошла вслед за серьезной Мариной. Понятное дело, подруга была на работе сама строгость. Но что-то мне подсказывает, это все из-за моего эмоционального рассказа про всех. Наябидничала от души. И про сумасшедшую близняшку, и про семейные интриги, и про мой отказ в них участвовать, и про котов.

Мои коты.

В пьяном состоянии ведь можно себе признаться, что я дико по ним соскучилась, даже по дурашке рыжику.

— Ложись на диван, — приказала, как только мы вошли в просторный кабинет.

— Хочешь поработать моим психологом? — весело спросила, послушно выполняя приказы, а то сейчас как по попе плеточкой воздастся за непослушание.

Хихикнула, посмотрев с озорством на Маринку, которая села возле дивана на стул.

— Может, будешь моей Госпожой, а, малышка?

— Попокович, что ты несешь? — улыбнувшись, убрала с моего лица волосы.

— Чушь несу, разве не видно? — зевнула, изгибаясь.

— Скажи мне, пьянь, как тебя угораздило? Я ведь недавно съехала. Не видела тебя всего пару дней.

— Больше, — буркнула недовольно.

Бросила меня на произвол судьбы.

— А ты успела натворить херову тучу всего.

— Успела, — согласилась, сжав свою грудь в ладонях.

А у меня неплохие сиськи, мягкие такие.

— Зоя! — рявкнула Марина.

— Что ты от меня хочешь? — посмотрела на диктаторшу.

Чего орать-то?

— Я хочу, чтобы мы обсудили с тобой все, что ты мне рассказала.

— О планах на новую жизнь? — спросила с надеждой.

— Нет, о старых нерешенных вопросах.

— Я все решила, — поджала упрямо губы.

— С семьёй — да, все. Умничка, что пошла по этому пути. Все же месть — это не твоё, ты даже бывшему только машину разбила. Ты у меня добрая, котик. Нервы пощекотать, это можно. Заявиться на свадьбу с двумя мужиками — грандиозный план. А вот что придумала та — такое дермище.

— Я как вспомню, как она целуется со стариком… — застонала, закрывая ладонями лицо.

А если вспомнить, что её лицо копия моего, так совсем жуть.

— А вот это могла бы не рассказывать. Что за мерзость? — лицо Марины скривилось от брезгливости.

— Ты это только слышала, а я видела. Боже, зачем я смотрела?

— Так, мы отошли от темы разговора.

— Я вообще не хочу разговаривать. Хочу напиться и поехать домой.

— Зой, послушай. Сейчас я скажу очень важную вещь, которую заметила я и которую ты из-за своего эмоционального состояния совсем не замечаешь.

— Мне уже хочется заткнуть уши, — призналась, теряясь от встревоженного вида Марины.

— Ты не можешь так переживать из-за семьи, как бы ты себя ни убеждала. Да, это тяжело, но ты давно готовилась порвать все связи. Сейчас ты сделала это с легкостью, сняла груз с плеч. А вот ссора с мужчинами душу терзает, ведь так, кис?

— Очень, — шепнула и предательские слезы покатились по щекам.

Вот зачем об этом? Не хочу.

— Я всегда за тебя. Любому мудаку набью морду, если он тебя обидит. Но если смотреть на вашу ссору со стороны, то попахивает детским садом.

— Что? — нахмурилась, не ожидав такого поворота.

Где "Зоя, забей, ещё лучше встретишь”?

— Когда взрослые люди ссорятся, они не ставят точку. Да, выпускают пар, но потом садятся друг напротив друга и разговаривают. У тебя был болезненный опыт. У Марка, судя по рассказанному тобой, тоже. И нет бы подуть друг другу на ранки, чмокнуть в лобик, обсудить, что тебе неприятно, как он вспылил. Так вы устроили драму. Ни в коем случае я не оправдываю его слова и тон. Но если ты отмотаешь назад и уберешь инцидент с сестрой и новыми подробностями про семью, разве так бы отреагировала Попокович? Коть, ты бы, возможно, и уехала к себе, но на утро бы пришла к ним на работу и отчитала своего рыжего за те слова. Предупредила бы о том, что с тобой так разговаривать не надо. Решила бы вопрос по-другому и сейчас бы не пила здесь, а грелась в постельке со своими котами.

— Они любят Мишу, — всхлипнула.

— А ты спрашивала их об этом? Мы, девочки, можем себе придумать многое за мужчин, но порой лучше спрашивать прямо.

Вот черт. Почему все сразу так глупо? Почему больше нет грандиозного конфликта в моей голове, вселенской обиды?

— Ненавижу тебя.

— За что, детка?

— Потому что ты в пух и прах разрушила мою позицию по этому вопросу, и я не понимаю, как себя вести. Я же сильная, понимаешь? Гордая женщина.

— Ты очень пьяная женщина, — улыбнулась Марина. — А что касается гордости и силы — это спорная тема. Вот хочешь ты, чтобы они у тебя в ногах валялись, бегали за тобой.

— Не хочу я этого.

— Давай другому заливай. Я-то тебя знаю, Попокович. Только вот зачем им за тобой бегать? Если ты четко дала понять, что продолжения не хочешь. Марк пришел утром. Да, подача у него была не очень, но и ты могла сказать: "Марк, единственное что я хочу, чтобы ты уважал меня и со мной так не говорил, это неприятно, это ранит." И конфликт был бы закрыт. Собрала бы их вдвоем, обсудила их отношение к Мишель.

— Очень просто рассуждать со стороны, — буркнула.

— Детка, так и ты отстранись, не варись в эмоциях. Подумай, ты же девочка умная. Да, сильная. Да, гордая. Да, крутая. Но поверь, лучше быть счастливой. Если ты к ним чувствуешь что-то сильное, то борись за это. Ты не будешь жалеть, что попробовала и у тебя не вышло, а вот жалеть, что не попробовала точно будешь.

— И что делать? Я не хочу унижаться.

— А кто тебя об этом просит? — хмыкнула. — Пока ты пьяна, езжай к Алену, раз Марка уже упустила, и требуй объяснений. Если что-то пойдет не так, всегда можешь свалить все на алкоголь и уйти, задрав свой хорошенький носик.

— Я не уверена, — закусила губу.

Такое заманчивое предложение.

— Попокович, ты бы хотела сейчас лежать здесь или быть с ним? — прищурила свои хитрые глазища и улыбается, зная ответ.

— Если я об этом пожалею, тебе конец.

— Напугала, поднимай попку и вызывай такси.

— Я об этом пожалею, — выдохнула, поднимаясь.

— Нет, ты ещё благодарить меня будешь. Я вообще не понимаю, что бы ты делала без меня, моя эмоциональная девочка.

— Сама боюсь об этом думать, — призналась и крепко-крепко обняла подругу. — Как же я тебя люблю.

— И я тебя, глупышка, — ласково погладила по спине. — А теперь езжай.

И я поехала, по пути несколько раз хотела развернуть такси в сторону моего дома, но сдержалась. Потом возле их дома на меня напал ступор. Гордость яростно вгрызалась в горло. Но найденные в сумке ключи помогли перебороть себя. Я зайду внутрь только под предлогом отдать эти чертовы ключи. Да, именно в три часа ночи. Плевать. Я так хочу.

Даже нажимая на дверной звонок, верила, что сейчас красиво швырну ключи в лицо и уйду, но стоило Алену открыть дверь…

Сонному, сладкому, соблазнительному, полуголому… И заготовленная пафосная речь застряла в горле.

— Малышка? — удивился Ален.

Пошатываясь на каблуках, сложила руки на груди и спросила:

— Вы выбрали меня, потому что я похожа на неё?

Зоя, мать твою, а как же ключи?

Глава 19

Зоя, — начал Ален, мягко улыбнувшись, — может, зайдешь и все обсудим?

Пригласительно приоткрыл дверь пошире.

— Я не хочу оставаться с тобой наедине, ты слишком… — не договорив, замолчала, кусая губы.

Борьба внутри шла неутешительная: чувств и здравого смысла, обиды и желания.

— Слишком соблазнительный? — продолжил Ален.

Он с осторожностью подошел ко мне, задержав взгляд на груди, посмотрел в глаза так проникновенно, что внутри все защекотало.

— Слишком наглый, — возразила и тихо добавила: — Зачем вышел босиком? Замерзнешь, простынешь.

Ален улыбнулся шире и, сжав в руке мою ладонь, предложил:

— Так давай зайдем в квартиру и я не заболею.

Пребывая во взбудораженном состоянии от простого касания, ляпнула, не задумавшись:

— А ты меня соблазнишь?

— А ты хочешь? — приподнял бровь, заинтересовано скосив взгляд на грудь.

Сказать, что соски чувственно отреагировали, это не сказать ничего. Затвердели, сжались и заныли, словно он не взглядом грудь ласкал, а губами. Губами мягкими, как бархат. Нежно, медленно.

— Если мне понравится ответ на мой вопрос, то да.

Смело призналась. Поглощенная эмоциями, сделала шаг к нему и замерла, испугавшись своих действий. Закрыла глаза, не решаясь посмотреть на Алена, прикоснулась ладонями к груди и задрожала. Такой теплый, и сердце так часто бьется, как мое. А ещё пахнет божественно.

— А если не понравится, снова убежишь?

Прижал к себе, пока я, глотая слезы, думала над ответом. Ощущала себя двояко. Вроде как хочется разрыдаться и на ручки, а с другой стороны — оттолкнуть от себя и уйти, прекращая унижаться.

— А он мне не понравится?

Слегка отстранившись, посмотрела в темные, как ночь, глаза. Посмотрела, и сердце тревожно сжалось. Его взгляд был задумчив, серьезен и печален. Захотелось спрятаться, зажмуриться и заткнуть уши. И не слышать всего, что он собирался сказать.

— Давай зайдем и ты сама решишь, — предложил.

Желание уйти возросло в разы, и Ален это заметил. Прижал к себе сильнее, до хруста, так, что дышать было трудно.

— Не убегай.

Не знаю, что повлияло сильнее: умоляющие нотки в голосе или последующий поцелуй, такой нежный и опьяняющий.

— Хорошо.

Согласилась, сжимая его плечи, пыталась устоять на ослабевших ногах. Ален прикрыл глаза, всем своим видом показывая, как наслаждается нашей близостью. Провел губами по моим, поймав ртом тихий вздох, затем по щеке, коснулся мочки уха и произнес:

— Родная моя.

И я растаяла. С трудом поборов глупую улыбку, положила голову на плечо, пока Ален заносил меня в квартиру. Его крепкие объятья, теплое дыхание дарили покой.

В гостиной был разложен диван, и на мой вопросительный взгляд Ален, смутившись, ответил:

— Не люблю спать один в спальне.

— Так, значит, это правда, что Марк уехал? — спросила, присев на край дивана.

— Да, ему нужно разобраться в себе. Он запутался.

Ален тоже сел, только, на мой взгляд, слишком далеко. Я хотела сократить дистанцию и…

— Не оправдывай его, — нахмурилась, вспомнив, зачем я, собственно, сюда пришла.

“Зоя, да уймись уже наконец. Стерва озабоченная. Поговори, выслушай. Желательно, в одежде и с ясной головой,” — напутствовала себя мысленно.

— Буду, — резко возразил. — Потому что прежде чем делать выводы, нужно посмотреть на конфликт с разных сторон. А ты и он… вы… бараны! Гордые, обидчивые бараны!

От эмоциональности Алена я растерялась, но не надолго, пока не поняла, кого он считает бараном.

— Ты охамел? — возмутилась. — Какой я тебе баран!

— Красивый, — улыбнулся.

И как на это реагировать?

Обидчиво замолчала.

— Насколько хорошо ты успела познакомиться с Мишель? — продолжил Ален, подсев ко мне ближе, и приобнял за плечи.

— Не очень, но мне хватило, чтобы перестать с ней общаться, — поморщилась.

— Она очень хорошая актриса.

— Ничего подобного, — фыркнула, вспоминая разговор в кабинете.

Но Ален не услышал мой ответ, он словно перенесся в прошлое. Его взгляд был отстраненным, а голос стал тих, когда он продолжил рассказывать.

— Когда мы начали встречаться, Мишель играла роль скромной разватницы, робкой и обидчивой. Радовалась нашему вниманию и подаркам, как ребенок. Никогда не показывала свой характер. Возможно, эта ваниль и насторожила бы нас раньше, но мы так хотели полноценную семью, детей. И как-то Мишель вписалась в наше виденье жены. Марк сложно переживал каждый разрыв с девушками, с которыми мы так или иначе пробовали построить отношения. И чаще всего причиной было то, что девушки желали нормальных отношений без третьего лишнего или причина заключалась в непростом характере Марка. Он пытался от меня уйти, хотел, чтобы я был счастлив, — горько усмехнулся, — мне удалось его убедить, чтобы он остался со мной. И в этот период нам встретилась Ми. И он так прикипел, трясся над ней, в жопу целовал. Доверял ей и принимал все её капризы. Марк — дикий собственник, но ей позволял не только никак не афишировать, что она занята, но и флиртовать с другими при нем. Я пытался повлиять на ситуацию, разговаривал с одним, с другим, но они словно не слышали меня. Он сходил с ума, так что ничего не замечал, а Ми издевалась и пыталась настроить меня против Марка.

— Что? — вырвалось.

— Да, она хотела выжить Марка всеми возможными способами. Однажды, когда я был в отъезде по просьбе отца, Ми напоила его и, когда он вырубился, пригласила молодого парня для фотосессии. Хотела, чтобы я поверил, что Марк может изменить.

— Какой ужас, а с ним… — сглотнула, не зная, как продолжить мысль.

— Нет, ничего не было. Я нашел того парня и поговорил с ним. Поверь, если бы он прикасался к моему мужу, он бы признался.