14

— Ну и натворил ты дел!..

Пикап с эмблемой «Тайлер Дриллинг» подпрыгнул на выбоине. Чейз съехал вниз на сиденье и грозно взглянул на брата, сидящего в салоне.

— Не знаешь, что полагается за нападение на федерального агента?

— Нет, а ты? — огрызнулся Лаки. — Мне еще не предъявили обвинения, поэтому оставь меня в покое! — Тотчас раскаявшись в своей грубости, он добавил: — Спасибо, что внес за меня залог.

— Скажи спасибо Тане. Она выложила деньги, которые копила на покупку дома.

— Дома?

— Ну да. Она хочет купить дом и откладывает деньги на первый взнос.

Лаки откинул со лба волосы.

— Черт, как неловко!..

— Будет гораздо хуже, если судья примет сторону обвинения и назначит залог выше той суммы, которую мы можем себе позволить.

Федеральные агенты убедили прокурора в том, что у них достаточно улик, чтобы привлечь Джеймса Лоренса Тайлера к суду по обвинению в поджоге. Если одна женщина готова солгать ради него, то почему бы другой не сделать то же самое? Почему они должны верить Девон, а не Сьюзан? Пусть суд решит, кто из них заслуживает доверия, и определит, виновен Лаки или нет.

Адвокат Лаки обратился к судье с просьбой снизить размер залога, рекомендованного прокурором. Он утверждал, что Лаки — уважаемый член общества, и гарантировал, что его клиент непременно явится в суд, опровергнет выдвинутые против него обвинения и восстановит свое доброе имя. Судья хорошо знал братьев Тайлеров и согласился: ребята, конечно, буйные, но отнюдь не преступники.

— А как Девон? — спросил Лаки.

— Потрясена. Мама взяла ее под свое крыло.

— Газетчики не пронюхают? По крайней мере до начала процесса?

— Пока никто, кроме тех, кто был в комнате для допроса, не знает, кто подтверждает твое алиби. Сомневаюсь, что агенты станут распространяться об этом: им выгоднее скрыть, что один из них превысил полномочия и был избит до полусмерти. — Чейз бросил на брата укоризненный взгляд. — Кстати, напрасно ты сделал это, Лаки. Если бы не Пэт, тебе бы здорово досталось.

— Наверное, Девон считает меня буяном…

— Так оно и есть…

— Можно подумать, ты — лучше!

— У меня больше здравого смысла. Я не бросаюсь на федеральных агентов.

Лаки угрюмо смотрел в заляпанное ветровое стекло.

— Кто бы мог подумать, что обыкновенная драка обернется такими неприятностями! — Чейз промолчал, и Лаки ушел в себя, глядя на проносившийся мимо пейзаж. Потом вновь заговорил: — Кто-нибудь видел в последнее время Малыша Элвина и Джека Эда? Что о них слышно?

— Ничего. Залегли на дно.

— По-моему, агентам, вместо того чтобы преследовать нас с Девон, следовало бы заняться этой парочкой.

— Согласен, но твое мнение вряд ли их интересует. — Чейз свернул на подъездную дорогу к дому. — Но не вздумай сводить с ними счеты самостоятельно! Не хватает только, чтобы тебе еще предъявили обвинение в нападении и угрозах… Хм, Девон еще здесь.

Лаки увидел ее красную малолитражку, и на сердце у него отлегло.

— Эй, есть кто живой? Арестант на свободе!

— Ничего смешного, — с укоризной заметила Лори, сидевшая в гостиной в обществе Девон, Сейдж и Тани. Чейз уже позвонил ей и сообщил об исходе дела.

— В тюрьме тоже смешного мало, — в тон ей подхватил Лаки. Подойдя к софе, где сидела Девон, он плюхнулся рядом и бесцеремонно положил ей руку на колено. — Как ты?

— Нормально.

— Эти негодяи хоть посочувствовали тебе, когда меня увели?

— Нет, просто отпустили меня. Я приехала сюда с Чейзом. — Она улыбнулась Лори, Сейдж и Тане. — Все так добры ко мне, хотя для беспокойства совершенно нет причин.

— После того, как с вами так ужасно обошлись? Моя семья в долгу перед вами, Девон. — Лори направилась на кухню. — Мальчики, мойте руки. Без вас мы и ужинать не станем.

— Я бы хотел поговорить с Девон наедине, мама, — заявил Лаки.

— Только после ужина. Посмотри на нее, она совсем без сил. Чейз, веди всех в столовую.

Чейз нехотя оторвался от Тани:

— Надо было в комнату для допросов взять нашу маму. Ей никто не посмел бы перечить.

Лори приготовила обильный деревенский ужин: жареный цыпленок с картофельным пюре и подливкой, кукурузные початки и горох. На десерт был банановый пудинг.

Ужин уже подходил к концу, когда Таня звякнула вилкой о свой бокал. Все притихли и удивленно уставились на нее, зная, что она не любит быть в центре внимания.

— Мне кажется, нашей семье не хватает хороших новостей. — Она коснулась руки мужа. — На подходе новый член семьи Тайлер. Я беременна.

Лори стиснула руки под подбородком, глаза ее затуманились.

— О боже, как я рада!

Сейдж пронзительно и бестактно захохотала.

Лаки тоже улыбнулся:

— Не волнуйся, дорогой брат, но ты только что уронил здоровый кусок пудинга прямо себе на колени.

Чейз, вытаращив глаза на жену, машинально положил ложку на тарелку с пудингом.

— Ты… Ты не шутишь? Ты уверена?

Таня радостно кивнула.

— Ты скоро станешь папочкой!


Дойдя до деревянного, выкрашенного белой краской забора, которым был обнесен персиковый сад, Девон положила руки на стремянку и вдохнула полной грудью. Лаки стоял рядом. После допроса они впервые остались наедине. Ужин завершился импровизированной пресс-конференцией. Таня с достоинством ответила на все вопросы.

Нет, срок еще небольшой, но факт беременности установлен совершенно определенно.

Да, она чувствует себя хорошо, спасибо.

Нет, у нее пока нет приступов тошноты по утрам.

Да, она должна родить в начале следующего года.

Нет, врач не ожидает никаких осложнений.

Наконец Лори встала, чтобы убрать со стола, и выпроводила из комнаты Девон и Лаки. Темнело, было тепло и влажно, весенние запахи кружили голову.

— Ты знал? — спросила Девон.

— О чем? О Тане? — Он отрицательно покачал головой. — Нет, но я не удивился. Они хотели ребенка и не делали из этого тайны. Всего лишь вопрос времени. Я рад, что она объявила об этом именно сегодня.

Легкий ветерок теребил выбивавшиеся из строгого узла шелковистые пряди. Сейдж предложила Девон переодеться в домашнее: длинную юбку, спортивную майку и свитер. Лаки не мог решить, в каком виде она нравилась ему больше: и женственная, и строгая, журналистка выглядела потрясающе.

— Твоя мать — удивительная женщина, — заговорила Девон. — Сильная и мягкая одновременно. Очень редкое сочетание.

— Спасибо. Конечно, она не такая, как все. Я даже боялся, что ты подумаешь, будто все Тайлеры малость сумасшедшие. Сначала затеваем драку, а через пару минут готовы рыдать от счастья по поводу того, что в семье прибавление.

Девон сорвала листочек с ближайшего персикового дерева и принялась вертеть его в руках.

— Нет, это прекрасно, вы очень дружная семья.

— В твоей семье было не так?

— Так точно не было. Я росла в одиночестве: у меня не было братьев и сестер…

— После смерти отца, — вспомнил Лаки, — мне вдруг показалось, что наша семья уже никогда не будет такой дружной. А на самом деле семейные узы стали только крепче. Мама нас замечательно объединяет.

— Расскажи мне об отце…

— Об отце? Он был строгий, но справедливый. Все мы знали, что нас любят, знали, что он верит в Бога, в свою страну и любит маму. Он не стеснялся своей любви и всегда относился к ней с уважением.

— Этим, видимо, и объясняется то, что его сын, не задумываясь, приходит на помощь попавшей в беду женщине.

Лаки улыбнулся грустной улыбкой и едва заметно пожал плечами.

— Условный рефлекс. — Протянув руку, он поймал ее выбившуюся прядь и заиграл ею. — А как жила Девон Хейнс, когда была маленькой?

— Порой одиноко, — задумчиво отозвалась она. — Мой отец не был таким добрым, дарующим радость, как твой. Он не отдавал, а скорее брал. Мать ухаживала за ним с того самого момента, как согласилась выйти замуж, и до самой его смерти. Каждый строго придерживался своей роли: он добывал хлеб, она была послушной женой. Днем она вылизывала дом, а вечером выполняла все его желания.

— Гм… Так вот почему их дочь превратилась в воинствующую феминистку!..

— Я не воинствующая!

Лаки, смеясь, поднял руки вверх:

— Учти, я безоружен.

— Прости, — досадливо поморщилась Девон. — Наверное, я слишком агрессивна.

— Ничего. — Наклонившись поближе, он прошептал: — Если твои глаза и дальше будут гореть таким же зеленым огнем, мне придется тебя поцеловать…

Девон отвернулась и посмотрела на аккуратный ровный ряд ухоженных персиковых деревьев. Ветки были усеяны несозревшими плодами.

— Жизнь моей матери сосредоточилась на отце, и, когда он умер, ей незачем стало жить.

— А ты?

— На меня никто не обращал внимания.

— Такое отношение может травмировать.

— Так оно и было. Еле протянув два года после смерти отца, мама тоже умерла.

— Как?

Некоторое время Девон молчала, уставившись в землю. Когда она заговорила, голос ее звучал глухо, словно из-под земли:

— Сколько себя помню, мама была настоящим ипохондриком. Она постоянно жаловалась на какие-го недомогания. Из-за этого она никуда со мной не ходила; из-за того, что она чувствовала себя плохо, я не могла иметь подруг. Все в таком роде… Думаю, для нее это было единственным средством привлечь внимание отца. Во всяком случае, я быстро разгадала ее «болезни». После смерти отца болезни участились. Поскольку вся ее жизнь была посвящена ему, ей больше нечем было занять свой мозг, кроме как своими многочисленными недугами. Я же только что окончила колледж и лихорадочно искала работу, потому что ее пенсии не хватало. Честно говоря, одно упоминание о режущих и тупых болях сводило меня с ума. Насколько это было возможно, я старалась не обращать на них внимания. — Она разорвала лист персика пополам, ветер тут же подхватил половинки. — Вскоре мама стала жаловаться, что боли усилились. Чем больше она жаловалась, тем упрямее я не слышала ее. Считала, что потакать ипохондрии — только усугублять ее. — Девон так сильно прикусила губу, что она побелела. Глаза женщины вдруг наполнились слезами. Лаки взял ее за руку, пальцы их переплелись. — Однажды мама сказала, что ей стало трудно глотать. Она не могла есть. Я… я смягчилась и повела ее к врачу… — Не в силах продолжать, она высвободилась и закрыла лицо руками.

Лаки погладил ее по спине.

— Что было дальше, Девон?

Она коротко вздохнула и отняла руки от лица.

— Через две недели ее не стало. Рак желудка.

— О черт!.. Но ты ведь не знала… — мягко сказал он.

— Могла догадаться. Надо было выслушать ее Я должна была что-то сделать!

— Результат скорее всего был бы тем же, Девон. Мой отец умер от рака после многих месяцев борьбы с ним.

— Возможно, — согласилась Девон. — Но если бы я прислушалась к ней, она бы не так страдала. Я отвернулась от нее именно тогда, когда ей больше всего требовались поддержка и вера в ее силы.

— Из того, что ты мне рассказала, видно, что она первая отвернулась от тебя.

Девон молчала, и Лаки почувствовал, что разговор на эту тему закончен. Он не будет настаивать на продолжении. Хорошо уже то, что Девон ему открылась!

— Дух коллективизма — великая вещь, — вздохнула она. — Знать, что за тебя всегда вступятся, должно быть, очень здорово.

— А за тебя разве некому вступиться? — Он заглянул ей в глаза. — А твой муж?

— Он ведь сейчас не в состоянии прийти мне на помощь, правда?

— А если бы был в состоянии? Пришел бы?

Девон снова отвернулась от Лаки. На ее лице ясно отражалась борьба чувств. Тайлеру было неприятно сознавать, что именно он послужил этому причиной.

— Тебе придется рассказать ему о нас, да? — мягко спросил он.

— Да.

— Прости меня, Девон. Я надеялся избежать этого.

«Если бы я действительно этого хотел, то давно оставил бы ее в покое, — подумал Лаки с горечью. — Не стал бы просить ее приехать в Милтон-Пойнт и подтвердить мое алиби». Прежде всего он думал о себе… А что теперь? Его оправдают, а Девон всю жизнь будет страдать от последствий своего поступка.

— Когда ты собираешься увидеться с ним?

— Завтра. Не хочу, чтобы он узнал о произошедшем от посторонних. Вот почему я приняла приглашение твоей матери переночевать у вас. Раз уж я оказалась неподалеку от тюрьмы — переночую здесь, переговорю с мужем и только после этого вернусь в Даллас.

— А что ты ему скажешь?

Девон грустно покачала головой:

— Пока не знаю…

— Что ты скажешь ему обо мне?

— Как можно меньше.

— Ты скажешь ему, как мы встретились?

— Наверное, начну с этого.

— И о Малыше Элвине, и Джеке Эде, и драке?

— Наверное.

— Объяснишь ему, почему оказалась в той забегаловке?

— Да, он поймет…

— А дальше? Что ты скажешь ему про мотель?

— Не знаю, — отрезала она с нарастающим раздражением.

— Советую тебе обдумать это заранее.

Девон в волнении повернулась к мужчине:

— Посоветуй лучше, что я должна сказать? Что вообще я могу сказать? Какие слова помогут ему воспринять то, что я скажу, а? Поставь себя на его место. Он в тюрьме. Как бы ты себя вел, если бы вы поменялись ролями? Как бы ты себя чувствовал, если бы я, будучи твоей женой, переспала с другим мужчиной? По непонятным мне причинам твоя семья отнеслась ко мне очень сердечно, тогда как я заслуживаю только презрения. Я думала, что меня здесь отвергнут, как любую уличную девку. Ко мне же, наоборот, все необычайно добры. Но я не могу отплатить за внимание тем, что буду играть роль шлюхи!

— Ты не шлюха, — протянул Лаки. — Я никогда так о тебе не думал. И никогда не вел себя с тобой так. Разве пару часов назад я чуть не придушил кое-кого только за то, что он намекнул на это?

— Пока что, — сказала Девон низким дрожащим голосом, — я только раз согрешила перед мужем. Знай, Лаки, я не хочу, чтобы грехов стало больше.

— Ты уже называешь меня по имени, — пробормотал он, шагнув к ней. — Начало положено.

Девон подняла голову, глаза их встретились. Женщина прикусила нижнюю губу и прошептала:

— Мы не вправе начинать.

Сказав так, она повернулась и пошла к дому.

— Ну и дела! Чудеса продолжаются!

Услышав голос сестры, Лаки резко повернулся:

— Какого черта ты здесь делаешь?

Из-за персикового дерева вышла Сейдж.

— Значит, все-таки есть женщины, которые могут сказать «нет» Лаки Тайлеру. Моя вера в женщин восстановлена!

— Заткнись, мерзавка, — заворчал он. — И долго ты здесь стоишь?

— Достаточно долго, чтобы сердце мое затрепетало!

— Почему ты за нами шпионишь?

— Я не шпионила. Мама просила меня передать тебе, что Чейз с Таней уезжают, но я почувствовала, какого рода у вас разговор, и решила, что прерывать его невежливо.

— Значит, ты подслушивала! — Лаки быстро зашагал к дому.

Сейдж кинулась за ним.

— Бедный Лаки, — вздохнула она театрально. — Наконец-то он нашел женщину по сердцу, но у нее, оказывается, три недостатка!

— Три недостатка?

— Мозги, совесть и муж.

Лаки сердито посмотрел на сестру:

— Знаешь, когда мама с папой принесли тебя из роддома, мы с Чейзом хотели сунуть тебя в мешок и бросить в пруд… Как жаль, что мы не сделали этого!


— Лаки, кажется, вот-вот убил бы Сейдж на месте, такой у него был вид, когда они вошли в дом, — заметила Таня, сидя рядом с Чейзом в машине по дороге домой.

— Сейдж — это настоящая головная боль. — Чейз мягко улыбнулся. — Наверное, она ляпнула ему что-нибудь о гостье.

— Она мне нравится.

— Кто — Сейдж?

— Нет, Девон…

— Да вроде ничего… Не сломалась под давлением, осталась холодна как лед. Я поверил каждому ее слову. Присяжные тоже ей поверят.

— Ты находишь ее привлекательной?

— Я нахожу привлекательной только тебя.

Чейз припарковал машину у их дома.

— Но Девон так умна и изысканна.

— А ты носишь под сердцем моего ребенка. Кстати, когда ты сама об этом узнала?

— На прошлой неделе. Задержка была уже полмесяца, и я сделала домашний анализ на беременность. Впрочем, этого мне показалось мало, и сегодня утром я сходила к врачу. Он подтвердил мои догадки.

— Но пока ты себя чувствуешь по-прежнему? — прошептал он, лаская ее.

Таня рассмеялась и потрепала его по голове.

— Пока да, но, может быть, нам лучше войти в дом?

— Пожалуй, — согласился Чейз.

Стоило лишь открыть дверь в квартиру, как он тотчас потянул жену на диван в гостиной.

— Чейз, — запротестовала она, — до спальни всего несколько шагов…

— Это слишком далеко.

Мужчина уже сорвал с себя рубашку, расстегнул «молнию» на джинсах и теперь решительно раздевал Таню. Только когда он уже вошел в нее, разум взял верх над страстью.

— Я не сделаю тебе больно?

— Нет.

— Но ты скажешь мне, если что?

— Хорошо, Чейз.

— Обещаешь?

— Обещаю, — простонала она.

Через несколько минут они уже лежали рядом, обессиленные.

— Я люблю тебя, — прошептала Таня, — и мне очень жаль тех, кто не испытывает такого счастья. Особенно я переживаю за Девон и Лаки.

Таня родилась в большой, работящей, но бедной крестьянской семье. О каком-то образовании, кроме средней школы, не могло быть и речи, поэтому на любого человека, окончившего колледж, она смотрела с неподдельным восхищением.

Поначалу Чейза привлекли в Тане ее мягкий характер и отсутствие претензий, а неуверенность в себе он считал очаровательным качеством. Сейчас Таня была явно очарована Девон Хейнс, и тем не менее жалела ее — такая уж у нее натура.

— Ты произносишь их имена так, будто они — пара.

— Думаю, они могли бы стать парой, если бы захотели, — отозвалась она задумчиво.

— Таня, — шепнул Чейз, играя ее волосами. — Ты станешь прекрасной матерью.

— Почему ты так думаешь?

— В тебе заложена безграничная способность к любви.

Глаза ее затуманились, пальцы легко скользили по грубоватым чертам его лица.

— Как хорошо ты говоришь, Чейз.

— Согласен!

Чтобы не прослезиться, она улыбнулась.

— Знаешь, что ограничивало мою способность к любви? Наша квартира. Несколько недель назад я говорила с агентом по продаже недвижимости. Она сказала, что, как только нам захочется купить дом, можно сразу же обратиться к ней.

— Она сказала?

— Это твоя старая подруга, Марси Джонс.

— Гусенок Джонс! — воскликнул Чейз, смеясь.

— Гусенок?

— Так мы ее называли.

— Ужасно!

— Нет, это всего лишь шутка.

— Она очень милая.

— Знаю, — согласился Чейз. — Мы дразнили ее, потому что она была высокой, костлявой, носила очки и все время что-то учила.

— Теперь ее черед смеяться над вами. Она преуспевающая деловая женщина.

— Да, я слышал. Она владеет компанией по продаже недвижимости?

— Знаешь, что? — спросила Таня, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть мужу в глаза. — Мне кажется, Марси была безумно влюблена в тебя в школе.

— Неужели? — Уже ничего не слыша, Чейз накрыл грудь жены ладонью и стал ласкать ее сосок. — Боже, как красиво!

— Она задавала много вопросов о тебе, о том, как ты живешь, и так далее.

— Гусенка Джонс всегда интересовали книги, а не мальчики, — отозвался он и обнял Таню. Ее тело опять приняло его. Задыхаясь, он прошептал: — Как можно говорить о чем-то еще?

Загрузка...