Ночь утра мудренее

Глава третья

Неделя пролетела как в угаре. Эмили, что называется, по уши влюбилась в Антона, благоговела перед ним и старательно держала в тайне от всех свои чувства к нему. Никто из домашних не догадывался, как далеко в считаные дни зашло их общение. Ценой огромных усилий Эмили ухитрялась хранить спокойствие всякий раз, когда Том или Хелен заговаривали с ней о Диазе. Она отговаривалась малозначительными подробностями их ежевечерних встреч. А зная характер девушки, они в свою очередь и предположить не могли, что она способна быть такой беспечной.

Никогда в жизни Эмили не была столь легкомысленной и опрометчивой. Она сама себя не узнавала, особенно когда находилась в объятьях Антона. И с каждым днем становилась все смелее и раскованнее. А ночью, в своей детской, которая не менялась со школьной поры, Эмили изнывала без сна и тосковала по неведомому. Она мечтала постичь ту тайну любви, от последнего шага к постижению которой ее по-прежнему удерживал Антон, тем не менее будораживший ее воображение бесстыдными откровениями.

Теперь Антон улетел по делам в Нью-Йорк, а Эмили осталась томиться в ожидании. И она все для себя окончательно решила. Хватит с нее постылого целомудрия, она больше не пойдет на попятную в минуты любви и, когда он вернется, сама не будет и ему не позволит осторожничать.

Долой сомнения!

Целыми днями, от момента пробуждения и до засыпания, Эмили думала только об Антоне. Когда она принимала душ, одевалась или красилась перед зеркалом, ей казалось, будто он находится где-то близко, потому что все это она делала только для него одного. И сейчас, когда он был далеко, не находила себе места.

Уединившись в своей комнатке, Эмили вспоминала их совместные ужины и поход в театр, возвращения домой в его машине, смелые будоражащие прикосновения, нежные и страстные поцелуи, от которых Эмили забывала себя и весь мир в придачу.

Ей нравилось, что он открыто демонстрирует свое желание, это позволяло ей быть уверенной в его чувстве.

Эмили посмотрела на часы. Не пора ли собираться?

Сейчас ей предстояло на несколько часов отвлечься от любовных переживаний, ибо сегодня праздновался день рождения одного из самых влиятельных членов семьи — сэра Клайва Диверэла.

Брат ее покойной матери убежденный холостяк сэр Клайв ждал всех к себе на ужин в фамильный замок Диверэл-холл в Линкольншире.

Эмили нарядилась как приличествует богатой наследнице: великолепное платье и обилие драгоценностей.

Она стояла, глядя на свое отражение, и ухмылялась.

Охристо-золотое платье из шуршащей тафты заканчивалось чуть выше коленей, бретелек не было, на узких ступнях — усыпанные бриллиантами босоножки. Эмили испробовала множество причесок, но сочла, что лучше всего — оставить волосы распущенными.

Эмили отошла на пару метров и покрутилась перед зеркалом. Неплохо! Но самое прекрасное, что ей не нужно никого завоевывать. Свое счастье она уже нашла.

Раздалось мелодическое треньканье дверного колокольчика. Эмили направилась к двери.

— Спасибо, Минди, — обратилась Эмили к домработнице, которая выходила в этот момент из кухни. — Я сама открою.

На пороге стоял торжественно одетый Антон Диаз.

— Как?! Разве сегодня?! — с нескрываемой радостью воскликнула она. — Я думала, что ты только завтра возвращаешься, — прощебетала девушка, с трудом сдерживая желание кинуться к нему на шею.

— Прости, не хотел тебя расстраивать, — пошутил он в ответ. — Ты выглядишь волшебно. Отличный домашний наряд, — похвалил он и, притянув к губам ее руку, принялся осыпать поцелуями ее ладонь и запястье.

— Вообще-то я собиралась на ужин. Предусмотрительно оглядевшись и убедившись, что их никто не видит, Антон впился губами в ее шею.

— Ты собираешься на ужин без меня? Признавайся немедленно, кто мой соперник?

— Ревнуешь? — нежно спросила девушка.

— Да я просто убью негодяя! Ты моя! — шутливо рассмеялся Антон Диаз. — Так кто он? Отвечай!

— Неужели ты действительно думаешь, будто я могла бы выйти с другим мужчиной? — прощебетала влюбленная девушка и, протянув к Антону руку, нежно провела подушечками пальцев по его подбородку. — Не ревнуй. Это лишнее. Нам такие игры не нужны. Я всего лишь собираюсь на день рождения своего дядюшки. А ты, если хочешь, можешь пойти вместе со мной.

— В каком качестве? — спросил, вопросительно всматриваясь в ее лицо, Антон Диаз.

— Как мой близкий друг, — пылко ответила девушка.

— Раз так, то мне есть что сказать, помимо того, что я скучал без тебя, девочка.

— Что же? — заинтересованно спросила она.

— Мне нужно сказать это Тому. Где он? Я должен немедленно поговорить с ним, — нетерпеливо сообщил Антон.

— О чем же? — несколько разочарованно отозвалась Эмили.

— О том, что я беру тебя в жены. Полагается его уведомить, не так ли? Он ведь старший в вашей семье, — отчеканил мужчина и прошел в глубь дома, глядя по сторонам, словно предвкушая столкновение с ее старшим братом.

— Как? Что? О чем ты?

— О женитьбе! А ты не хочешь?

— Не понимаю…

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Эмили. Выходи за меня… Том! Том! Да где же он, в самом деле?

— Кто?

— Твой брат! — громогласно бросил он и вернулся к застывшей на месте девушке.

Он взял ее безжизненно повисшие руки и поднес к губам. Спросил интимным полушепотом:

— Так ты согласна?

— Да, — без секунды промедления прошептала она в ответ. — Да! Ну конечно же! — воскликнула она уже громко и, подпрыгнув, повисла на его шее.

— Что здесь происходит?! — сурово спросил явившийся на громкоголосые призывы Антона настороженный и откровенно недовольный Том в выходном костюме.

Антон Диаз не спешил одарить того своим вниманием. Он продолжал нескромно ласкать Эмили, властно удерживая ту в своих объятьях. Увидев свирепое лицо брата, Эмили, сгорая от смущения, попыталась отстраниться, но не смогла.

Антон впился в девичьи губы. И лишь насладившись поцелуем в полной мере, не оборачиваясь к Тому, произнес:

— Я попросил Эмили выйти за меня. Она согласилась. Это все, что я хотел тебе сказать, Том.

Замолчав, Антон вновь прильнул к губам Эмили.

— Эмили, это правда? — вмешался Том. — Ты уверена, что Антон именно тот человек, который тебе нужен?

— О, да, — заверила его девушка.

— И нам нужно твое благословение, — добавил наконец повернувшийся к нему лицом Антон Диаз.

— Эмили? — требовательно повторил Том, но девушке было не до него, она влюбленными глазами смотрела на своего суженого. — Есть кое-что, что меня смущает и требует разъяснений, — заявил он.

— Я готов ответить на любой твой вопрос, — отозвался Антон.

— Во-первых, непонятная поспешность вашего решения, а во-вторых, разница в возрасте.

— Я действительно намного старше. У меня богатый жизненный опыт, и я могу гарантировать безопасность твоей сестры. А что до поспешности, то такова любовь.

— Я хорошо знаю сестру и именно поэтому удивлен, — пояснил Том. — Я ничего не имею против этого брака, но мне хотелось бы понять, на каких условиях он заключается. Например, для Эмили всегда была важна ее работа, — холодно рассудил старший брат.

— Том, пожалуйста… — взмолилась Эмили. — Так ты отпугнешь Антона прежде, чем он подарит мне обручальное кольцо, — попыталась пошутить девушка.

— Ну уж нет, — заверил ее Диаз. — Неужели ты думаешь, что я позволю такому случиться? Что же касается сомнений твоего брата, то как твой муж я обещаю поддерживать тебя во всех твоих начинаниях, — поклялся он, глядя в васильковые глаза девушки.

— Так! — пресек этот обмен любезностями Том. — Простите, но я не верю вам. И не хочу остаться в дураках. Этот вопрос требует разрешения на семейном совете! — категорически объявил старший брат.

Антон старательно скрывал прорывавшуюся злобу. Он недооценил осторожность Тома. Но согласием Эмили он уже заручился. Поэтому предстояло разыграть карту безумно влюбленного. И дружелюбное отношение к родне невесты в этой ситуации не повредит, решил Антон, подошел к Тому, эмоционально обнял его и потряс за плечи так, словно тот уже благословил их на брак.

Антон Диаз внимательно изучил досье Ферфаксов и знал, что потребуется одобрение большого числа родственников.

— Что скажешь о том, чтобы поприсутствовать на семейном ужине? — нежно спросила его Эмили.

Антон проникновенно улыбнулся ей и, склонившись к самому уху, прошептал:

— Я рассчитывал на романтический ужин вдвоем, сокровище.

Его губы почти касались ее разгоряченного лица.

— …Но если ужин в кругу семьи для тебя так важен, я готов смириться, — кротко проговорил он, неторопливо вынимая из кармана бархатный футляр.

Он вложил его в руку девушки и шепнул:

— Взгляни.

Она открыла, и слезы умиления брызнули из ее глаз.

Крупный сапфир в обрамлении бриллиантов на золотом кольце выглядел просто изумительно.

— Какое красивое, — пролепетала она. — Оно мне нравится… Я люблю тебя. Люблю…

Эмили расцеловала щеки Антона, и тот обнимал ее за талию, принимая благодарность и признание как должное.

А в нескольких шагах от них стоял Том Ферфакс и хмурился. Но он не мог ничего возразить им, как бы того ни хотел.

Они поженились скромно, без лишней шумихи месяц спустя, в небольшой старинной сельской церквушке, недалеко от Диверэл-холла, в присутствии полусотни приглашенных. Эта была идеальная сельская великосветская свадьба…

Антон Диаз смотрел на свою сморенную усталостью невесту в белоснежном газе и кружевах. И улыбался. Но в этой улыбке проглядывало отнюдь не умиление ее трогательностью и не радость от сбывшейся мечты.

Да, он торжествовал, но иначе, чем торжествовал бы пылкий влюбленный на подступах к брачному ложу.

Да, перед ним находилась прелестная Эмили, теперь уже Диаз, а не Ферфакс… Но она по-прежнему была дочерью его врага.

Молодожены направлялись в Монте-Карло, где Антон запланировал провести медовый месяц…

Он ухмылялся. К счастью для Эмили, она не видела этого зловещего выражения любимого лица.

Двадцать шесть лет назад его восемнадцатилетняя сестра Зуки, окончив закрытую школу для девочек, вернулась в Грецию. Антон хорошо помнил то время. Ему было одиннадцать.

Зуки только начинала самостоятельную жизнь и была полна планами, многими из которых делилась со своим сводным братишкой. Тот души в ней не чаял, и она представлялась ему земным ангелом. А через несколько месяцев ее не стало. Она погибла, сорвавшись в бездну.

И только годы спустя Антон узнал, что стало тому причиной.

Чарльз Ферфакс. Его вероломство, его безжалостность, его предательство.

Хуже всего было то, что Чарльз Ферфакс бросил юную женщину беременной. Когда она написала ему в Лондон, что ждет их общее дитя, он ответил, что ребенок не его и попросил больше не беспокоить. В письме он обвинил Зуки в том, что она сама — внебрачный ребенок, ее родная бабка являлась хозяйкой борделя в Перу, а отец — безвестный французишка, вот почему она не способна промышлять ничем иным, кроме как шантажом таких столпов общества, к коим относил себя Чарльз Ферфакс.

Это была бесстыдная клевета. Мать Антона происходила из семьи зажиточного перуанского ранчеро, сеньора Себастьяна Эммануэля Диаза. Однако ее отец пригрозил лишить дочь наследства, когда узнал, что она беременна от некоего француза. От него-то юная женщина и родила дочь. Но мать Антона была такова, что совершила эту ошибку повторно, повзрослев и влюбившись в отца Антона.

Из-за внебрачных отношений ни один из ее детей не чувствовал уверенности в своем будущем, целиком завися от милости других людей.

Зуки повторила путь матери, ей оставалось только казнить себя и скрывать от всех свое состояние. Но прочтя в «The Times» известие о бракосочетании перспективного промышленника Чарльза Ферфакса и наследницы влиятельной аристократической династии Сары Диверэл, она приняла роковое решение. Она убила себя и свое дитя, перечеркнув тем самым и любовь, и надежду, и саму жизнь. Она не снесла презрения первого своего мужчины и возлюбленного.

Антон не сомневался, что это вполне достаточное основание для отмщения.

А напротив него дремала Эмили. И она была хоть и старше бедной Зуки, но столь же невинна, как и та. И, без всякого сомнения, прелестна. И он хотел ее, потому и женился. И тем не менее он хотел ее уничтожить, и женитьба не могла служить тому помехой.

Взойдя на борт частного самолета, Эмили распустила волосы. И они рассыпались по ее остреньким плечам девочки-подростка. Латунные пряди отливали на солнце, проникавшем сквозь иллюминаторы.

Антон наслаждался своей властью над Эмили. Он слышал в ее брачной клятве искренние и пылкие заверения в любви и верности. Она нравилась ему, будоражила его чувства. Он никогда прежде не сталкивался с такой безыскусной страстностью, какой одаряла его эта неискушенная в сексе девочка. На его счастье, она была ранима. И теперь ее судьба целиком и полностью зависела только от него.

Он подсел к дремлющей супруге и впился губами в ее пухлый рот.

— Антон, — сладко протянула она, пробуждаясь.

— Пора просыпаться, Эмили. Скоро садимся, — сказал он ей.

— Да? — отозвалась она, зевнув.

— А через полчаса мы будем уже на борту яхты.

— Так скоро? — удивилась Эмили. — Любимый мой, супруг мой, — шептала она, ласкаясь к нему, как котенок.

— Добро пожаловать на борт яхты! — воскликнул гордый хозяин, поддерживая за руку поднимающуюся по трапу Эмили.

— Я так устала, — призналась она, нежась в его объятьях. — Честно говоря, сейчас я с радостью отправилась бы сразу в постель.

Антон Диаз хитро посмотрел на жену и кивнул:

— Желание супруги — закон.

Он ловко подхватил Эмили на руки и понес в каюту. Та только успевала вертеть головой, примечая роскошное внутреннее убранство яхты.

— Такая огромная?! Невероятно! Мне никогда еще не доводилось видеть ничего подобного.

— Помолчи, Эмили, — раздраженно осадил ее мужчина.

Она лишь умиленно посмотрела на него и провела ладонью по его щетинистому подбородку.

Внеся Эмили в спальню, он кинул ее на не разобранную постель.

— Я слишком долго ждал этого, — сухо объявил он и принялся срывать с нее одежду, небрежно отбрасывая каждую снятую им вещь в сторону.

В пылу влюбленности, в огне желания девушка не заметила, как неожиданно изменилось отношение к ней ее обожаемого мужчины, ведь он и прежде позволял себе достаточно бесцеремонное с ней обращение.

Антон раздел Эмили и обхватил ее пышные груди ладонями.

— Эмили, — тихо произнес он, укладывая девушку на постель и любуясь видом такой доступной и желанной женщины. — Ты даже представить не можешь, как сильно я этого желал!

Эмили, не в силах оторвать взгляда от его мускулистого загорелого торса, шептала его имя. А когда он разделся, нервно облизнулась и подняла на него громадные испуганные синие глаза.

— Не волнуйся, — велел ей Антон. — И не надо закрываться. Я должен видеть тебя всю. Смущение ни к чему. Мы супруги. Ты больше не принадлежишь себе, Эмили.

Женщина недвижимо покоилась на спине и не сводила с него благоговейного взгляда.

— Можешь трогать меня. Не бойся, — насмешливо разрешил ей супруг.

Эмили подалась к нему и обхватила за плечи.

Их глаза встретились. На миг Антон застыл, внутри у него будто что-то оборвалось. Он испугался собственной решимости. Будто почувствовав его сомнения, Эмили быстро обняла его и просительно прошептала:

— Прошу тебя, любимый. Я хочу этого.