Новая надежда

Земля осталась позади.

Прекрасный голубой шар снаружи и огненный ад внутри. Как давно это началось? Едва ли кто-то помнит, разве что старики, которым о чудесном светлом прошлом рассказывали их собственные деды. Но история переписывалась каждый день, каждый час, с каждым ушедшим под воду куском суши, с каждым взорвавшимся вулканом и каждым погибшим человеком. Да и было ли оно, это светлое прошлое?

Я отвлеклась от созерцания родной планеты и вернулась в кресло. Экспедиция только началась, а я уже успела ощутить на себе безграничное космическое одиночество. Странное чувство. Шаттл «Виктория-2», один из кораблей пятого разведкорпуса, был полон людей, в том числе и моих соплеменников, но мне упрямо казалось, что я совершенно одна. Хотя такое понятие, как соплеменник, с некоторых пор не имело никакого значения, если сказать точнее, то с момента образования Мирового Правительства, чья железная воля и чудовищная военная мощь удерживала человечество на пороге гибели последние десятилетия, пока вполне успешно.

Тишина каюты давила на уши, и даже несмотря на яркий свет люминесцентных ламп, вечная темнота пробиралась внутрь из-за плотного стекла иллюминаторов. Я зябко повела плечами и, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, покинула каюту.

— Вы как раз вовремя, — лейтенант Аракас поприветствовал меня коротким кивком и как истинный джентльмен, манеры которого не изменил даже всемирный катаклизм, любезно отодвинул стул. — Не желаете сыграть с нами?

Военные собрались за партией в преферанс. Я отказалась и, налив себе чистой воды — невиданной роскоши по меркам умирающей Земли, — принялась молча наблюдать за игрой. Сержант Горачек, вечно хмурый солдат с репутацией законченного консерватора, прижигал меня внимательным взглядом. Мы откровенно не ладили друг с другом, умудряясь даже самую невинную беседу превратить в ожесточенный спор, пусть даже тема его не представляла интереса ни для одного из нас. И вот сейчас он сидел и буравил мен тяжелым взглядом, пока я не выдержала и заговорила с ним сама:

— Почему вы не играете, сержант?

— Хоть кто-то на этом корабле должен оставаться серьезным, — язвительно ответил мужчина. — Эта экспедиция — одна сплошная глупость с самого начала. Не думаю, что на других планетах нас ждут с распростёртыми объятиями, как об этом вещают с трибун.

Весьма распространённая точка зрения среди людей, желающих закончить свою жизнь там, где он прошла и, к счастью, не все на Земле думали так же.

— Ти-Джи 8 — внешне вполне подходящая для жизни планета, — парировала я. — Если на ней будет обнаружен разум, то…

— … то вы с ним договоритесь, — сержант не скрывал сарказма. — Профессор, вы впервые в космосе? — я кивнула, не понимая, к чему он ведет. — Будь вы хоть самой умной среди ученой братии, даже знание всех языков мира не поможет вам. А вот это, — он продемонстрировал именное оружие, — поможет.

Наш спор прервал сигнал тревоги. Карточная партия был мгновенно забыта, как и все разногласия между мной и сержантом Горачеком.

— Профессор Войская, вам лучше вернуться в свою каюту, — резко бросил он мне и первым покинул камбуз.

Солдаты заняли позиции, предписанные чрезвычайными инструкциями, и лишь я не знала, куда себя деть. Лампочки под потолком тревожно мигали ярко-красным, сирена не умолкала ни на минуту. Липкий страх погнал меня на капитанский мостик, где собрались флотские офицеры во главе с капитаном Отто Бауманом.

— Профессор? — мужчины обратили на меня внимание, а я в свою очередь заметила, как они напряжены. — Разве вам не велели отправляться к себе?

В любое другое время я бы так и сделала, чтобы избежать ненужного конфликта, но сейчас замерла соляным столбом. Мостик представлял из себя прекрасную смотровую площадку, и сквозь толстое прозрачное стекло проникал не привычный мрак бескрайнего космоса, а яркий неземной свет, по интенсивности не уступающий солнечному.

— Боже, что… что это? — потрясенно выдохнул я, невольно отступив на шаг.

— А на что это похоже? — без тени иронии спросил капитан.

Я не ответила — просто испугалась, и он негромко добавил:

— Раз уж вы помянули Бога, то предлагаю помолиться, чтобы мы прошли по касательной. Это не похоже на черную дыру, но мы до сих пор ничтожно мало знаем о космосе. Здесь возможно все.

В чернильной тьме ярко пульсировало облако света, закручивающегося в спираль, центр которой испускал нестерпимое сияние. Казалось, это живое существо, дивный цветок, распустившийся во мраке вечной ночи. Если приглядеться, становились видны горящие огнем бисерины звезд. Спираль двигалась, втягивая и вновь исторгая из себя волны волшебного сияния. Завораживающее зрелище, самое красивое, что мне когда-либо приходилось видеть.

Я подошла ближе, и увидела в стекле свое отражение с легкой улыбкой на губах.

— Зловещая красота, правда? — сержант Горачек встал рядом и, оглянувшись, я увидела, как свет отражается в его темных глазах. — Не переживайте, шаттл оснащён мощнейшим двигателем, мы легко обойдем…

Договорить он не успел. Пол вздрогнул и ушел у нас из-под ног. Кто-то вскрикнул, заверещала сирена, предупреждая об опасности, лампы замигали, и скоро все вокруг погрузилось в кроваво-красные тона резервного генератора. Я попыталась позвать на помощь, но голос вдруг подвел меня, и звезды больно ударили в лицо…

Я не чувствовала боли. Тело казалось чужим и очень легким, будто бы совсем не моим. Было очень жарко и щекотно. И еще кое-что. Ветер, который лизал кожу обжигающе-горячим языком.

И свет.

Я вздрогнула всем телом и очнулась. Прямо надо мной раскинулось бледно-розовое небо с редкими перьями сиреневых облаков. Вокруг на сотни миль не видно было ничего живого — только коричневый песок и проплешины невысоких каменных насыпей. Ужас сковал меня.

— Где я? — от внезапно нахлынувшей жажды сдавило горло. — Черт возьми, где я?

Порыв жаркого ветра бросил в меня горсть песка, будто в насмешку над моими вопросами.

Похоже, мы все-таки разбились, только, согласно звездной карте, на много световых лет вокруг не было зарегистрировано ни одной планеты с подходящей для людей атмосферой. Но ведь я же дышала. И чем дольше я обо всем этом думала, тем больше приходила в ужас. Все мертвы? Тогда где они? Где сержант Горачек, лейтенант Аракас, капитан Бауман? Почему никто меня не ищет? Я доковыляла до ближайших камней и взобралась на них, чтобы осмотреться. Коричневый песок на горизонте почти сливался с розовым небом, кажущимся издали гораздо более темным, чем мне показалось вначале. Ветер лениво гонял по пустыне песчаные волны. И ни следа корабля. Как будто он мне приснился.

Проклятая жара выпивала из меня последние силы. Много часов я шла по пустыне, утопая в обжигающем коричневом море песка, но пейзаж не менялся. Форменную рубашку я давно сняла и повязала на голову, и скоро спина, плечи и руки покраснели и покрылись волдырями. Пот застилал глаза и, добравшись, наконец, до скал, я стала самой счастливой женщиной во вселенной. Тень от камней дарила прохладу, и я почти без сил привалилась к ним ноющей спиной. За время, прошедшее с момента катастрофы, я так и не заметила ничего, что прояснило бы судьбу остального экипажа. Мне все еще не хотелось признать, что они погибли, что я осталась одна на незнакомой смертоносной планете. И что я умру, не дожив до следующего дня, если он вообще когда-нибудь наступит. Мне нужна была вода, хотя бы глоток…

— Чёртова планета! — зло выругалась я сквозь слезы. — Чёртова экспедиция! Чёртова Земля, будь она проклята!

Эмоции опустошили меня. Я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать.

— Земля?

Чужой голос прозвучал совсем рядом, прямо над ухом. Я испуганно дернулась:

— Кто здесь?

— Никто.

Рядом действительно никого не было, но я точно слышала голос! Я схожу с ума?

— Мне нужна помощь, — осторожно произнесла я. — Наш корабль разбился. Что это за планета?

Тишина длилась столько, что я почти поверила в собственное безумие.

— Нет никакой планеты. Ничего этого нет. Только иллюзия.

— Я не понимаю, о чем ты? — я озиралась по сторонам, но по-прежнему видела только небо и песок. — Почему я тебя не вижу?

— Потому что меня нет. Это место убивает, забирает сначала тело, потом память, остаётся только голос, но и он скоро исчезнет. Мне жаль.

Я ничего не почувствовала: ни страха, ни паники, ни отчаяния. Быть может, просто устала.

— Значит, я скоро умру? И никто не узнает, что со мной случилось?

— Едва ли.

Мы помолчали немного. Я и бестелесный голос, который то ли бы на самом деле, то ли я его придумала.

— Меня зовут Лея, а тебя?

— Не помню. Это было давно.

— Совсем ничего не помнишь? — ужаснулась я.

— Помню Землю. Какая она сейчас?

Я задумалась, как ответить на этот простой вроде бы вопрос. Сказать правду или пожалеть то, что осталось от человека?

— Она… она умирает. Континентальные плиты пришли в движение. Суша постепенно уходит под воду, а то, что уцелело, больше похоже на ад, — я замолчала, вспоминая горящие дома и пепел, словно серый снег, падающий с хмурого темного неба.

— Я помню ее другой, — голос тихо вздохнул. — Голубое небо, теплый дождь, радуга…

Он пробыл на несуществующей планете очень долго, может, даже пару веков. Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, он пояснил:

— Время здесь течет иначе. Мне кажется, это была еще вчера.

Я попыталась встать и не смогла. Мышцы будто одеревенели.

— Я не могу пошевелиться! Что со мной?

На этот раз в голосе неизвестного прозвучала искренняя жалость:

— Ты исчезаешь. Скоро тебя не станет, так же как и меня.

Вопреки мрачному предсказанию, я отчаянно пыталась пошевелить рукой или ногой, но моя поза ничуть не изменилась — я попала в ловушку собственного тела и могла только плакать. И разговаривать.

— И ты не помнишь, кем ты был до того, как… — мне вдруг стало неловко напомнить о том, что произошло с моим невидимым собеседником, будто это что-то решало.

— Совсем. Надеюсь, я был хорошим человеком. Я правда не знаю. А ты, Лея? Кто ты?

— Я… Просто Лея, — я сидела без движения и смотрела в одну точку. Мысли текли вяло и неторопливо. Разве имеет сейчас значение, сколько у меня дипломов о высшем образовании и ученых степеней. — Одинокая женщина чуть за тридцать, нет ни детей, ни любимого человека. Обо мне и плакать-то, наверное, будет некому.

Я вспоминала лица солдат, играющих в преферанс, и глаза сержанта Горачека, отражающие свет звезд. Кстати, его зовут Лукаш. Красивое имя.

— Всегда есть кто-нибудь, кто будет тебя вспоминать, — негромкий голос будто читал мои мысли. — Мне кто-то говорил это, не помню, кто.

Сквозь мои руки просвечивал коричневый песок. Неужели ничего нельзя сделать?

— Должен быть выход! Не может не быть!

— Даже если он есть, то я его не знаю. Мое время почти пришло, Лея. Приятно было познакомиться…

— Нет! Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня здесь одну! — воскликнула я, но тщетно. Тихий голос незнакомца, ставший за такое короткое время почти родным, растворился в раскаленном воздухе со вздохом, преисполненным облегчения. На сей раз навсегда.

Меж тем и мое тело почти исчезло. На меня нахлынуло необыкновенное чувство свободы и легкости, и я новым взглядом окинула пустыню, отмечая невидимые ранее детали пейзажа, крупинки песка, все оттенки коричневого, розового и лилового. Это было даже красиво. Подходящее место для смерти, однако, если бы я могла выбирать, то предпочла бы припорошенную пеплом землю родной планеты. Планеты, на которой я не успела встретить свое счастье.

Усилием воли я заставила себя подняться выше, почти к самым облакам. Я больше ничего не весила, я была ветерком, легким дыханием. А потом останется только голос.

Ради чего мы живем? Всегда есть кто-нибудь, кто будет тебя вспоминать — сказал мне человек, имя которого я никогда не узнаю. Я иллюзия, существующая в иллюзорном мире. Что может меня спасти? Только что-то действительно настоящее, что-то, ради чего стоило бы вернуться.

Я думала о голубом небе, о мягкой траве и холодной воде, от которой ныли зубы. О родителях, так и не дождавшихся, когда повзрослеет их дочь. Думала о том, что я люблю. И кого я люблю.

Кого я когда-то любила.

Кого я могла бы полюбить.

Далеко подо мной низвергались в черную бездны тонны песка и камня, вокруг меня стремительно темнело бледно-розовое небо, и сгущались облака. А я все думала, потому что остается не голос, остается мысль и она сильнее всего на свете.

Меня подхватила спираль ослепительного сияния и закружила в завораживающем танце бессмертной Вселенной. Я думала, думала, думала, воображала картины своего будущего и не могла сдержать счастливого смеха, пока свет не заполнил меня полностью, и сознание мое не разлетелось миллиардами искрящихся новой надеждой звезд…

Кто-то, наконец, отключил сирену. Я слышала голос капитана, отдающего короткие команды подчинённым, и гулкие шаги, отдающиеся эхом в моей голове. Похоже, я крепко ударилась при падении. Попытка подняться с пола удалась не с первого раза, но тут чьи-то руки подхватили меня за талию и помогли подняться.

— Господи, Лея! Ты нас всех напугала, — сержант Горачек неожиданно бережно поддерживал меня одной рукой, другой заботливо стирая кровь с моего лба. Шаттл не пострадал и уже оставил загадочную туманность далеко позади. Один из солдат доложил, что на борту не хватает нескольких человек. Я все помнила и догадывалась, куда они могли пропасть. В ловушку, из которой можно никогда не выбраться, а можно выйти совсем другим человеком. Лукаш не спешил отходить, не сводя с меня обеспокоенного взгляда. И я сделала то, что давно хотела, но откладывала до бесконечности.

Я его поцеловала.