Новые скифы. Вождь амазонок

Глава 4

Утро. "Утро начинается с рассвета. Здравствуй, здравствуй, необъятная страна... - Кирилл сначала приоткрыл один глаз, но получив удар солнечного луча, резко его зажмурил. - Что там дальше дед каждое утро пел? Про студентов, планету и целину, кажется. Лежи не лежи, а вставать все равно придется".

Но так вдруг захотелось проснуться не в чужой ему степи, а в родительском доме, как в детстве, под шуточное ворчание деда подкладывающего в растопленную печь принесенных с мороза дров.

Когда он уже собирался подниматься, получил неожиданный тычок в бок.

- Эй, Вулнар, давай вставай, соня. Быков запрягаем и скоро уходим.

Рядом с повозкой стоял хмурый, видно с похмелья, Тарх. Бородач держал в руке практически пустой вчерашний бурдюк с кумысом.

- Что, хорошо посидели? А где Чурх с Герхом?

- Уже бегают по стану, как пчелами ужаленные. Получили за вчерашнее от Марнары. Сейчас отрабатывают. - усмехнулся возница, вытерев рукавом кафтана с бороды остатки кумыса. - На-ка, испей лучше. Полегчает.

- Да у меня голова не болит. Но давай. С утречка полезно. - Кузнецову снова вспомнился дед. После Казахстана тот подсел на кумыс и заставлял все семейство его пить. Благо отец был конюхом, поэтому с кобыльим молоком проблем не возникало. Если в умеренных дозах, то лучше напитка на свете нет. Его придумали еще древние кочевники, такие же, как киммерийцы со скифами, в чем Кирилл уже успел убедиться.

- Вот кагар, сучий сын, - Тарх весело ругнулся и попытался расчесать пальцами свалявшуюся бороду. - Когда ты вчера спать ушел, Герх притащил еще один бурдюк с кумысом. Ну, мы его и выпили. Весь. После так дали храпака, что мерины старые. За что их сарамата и наказала плетью. Вообще-то парни нормальные, исполнительные, но иногда за свою дурь получают.

Кузнецов вылез из повозки и отошел в сторону справить нужду. Возвращаясь, он попытался сделать что-то похожее на утреннюю гимнастику. Но особо не старался, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Насколько успел заметить за время похода, среди караванщиков никто этим по утрам не занимался. И так физической нагрузки хватало. Это вам не двадцать первый век.

- А где Гарник и Амага? - поинтересовался парень у запрягающего быков Тарха.

- Спят. Не буди их. Устали за вчера. Все-таки первый раз участвовали в таком погребении. На вот, перекуси. И уходим. Ты наших погонишь, а я к Амаге на повозку пойду. К вечеру до хаты должны добраться.

Взяв у возницы кусок мяса с лепешкой и сыром, Кирилл, на ходу запихивая еду в рот, взобрался на козлы и осмотрелся по сторонам. Весь лагерь пришел в движение. Первые повозки уже выстроились в привычную колонну. Обгоняя их, вперед поскакала группа всадниц, вытаптывая лошадьми дорогу в выпавшем за ночь снегу. Остальные амазонки-воинки распределялись по всему каравану.

"Интересно, а где сейчас Зарица? - Кузнецову захотелось увидеть понравившуюся ему девушку. - Наверное, где-то среди них. Хотя на расстоянии не разберешь, все одеты одинаково".

Площадка после вчерашней тризны была убрана. Даже прогоревшие кострища затушены и разобраны, так что следов практически не осталось. Все засыпало снегом. Только несколько крупных псов доедали остатки обильного пиршества скинутые в общую кучу. И они не грызлись между собой из-за костей. Всем хватало. То, что не съедят собаки, подберут дикие животные. А это дань богине-матери.

В отличие от предыдущих дней, сейчас, без овечьих отар и табуна, караван двигался намного быстрее. Еще солнце не успело скрыться за горизонт, а они уже подъезжали к зимнему стойбищу рода.

Вдали отчётливо были видны освещённые заходящим солнцем снежные шапки Северного Кавказа, а ниже тёмные, покрытые густым лесом небольшие горы.

Стойбище располагалось на правом более высоком берегу реки. Путь к нему преграждал довольно глубокий овраг с крутыми склонами. На дне оврага протекал замерзший сейчас ручей. Обойти его было довольно проблематично, так как с одной стороны его конец впадал в реку, а с другой, тянулся далеко и пропадал в ближайшем лесу. На всем протяжении оврага со стороны стойбища имелась невысокая изгородь из вбитых кольев с поперечно укрепленными тонкими деревьями с ветками вперемешку с кустарником.

"Овражек похож на тот, в какой я попал сюда. - Кириллу вспомнился его первый день в этом мире. - Отличная естественная преграда. Не надо и ров с валом делать. Никакой враг врасплох не застанет. Достаточно переход заблокировать и все. А изгородь не от человека, а чтобы животные в овраг не свалились. С умом расположились".

Переход через овраг явно был искусственного происхождения. В месте, где склоны довольно близко сходились друг с другом, их обвалили, а над ручьем из толстых стволов деревьев наложили широкий мост с невысоким ограждением по краям. Такой мосток мог спокойно выдержать сразу две груженые повозки с быками. И судя по следам, здесь совсем недавно прогнали стадо овец.

В подтверждение мыслей Кузнецова, на противоположной стороне оврага, над мостом, находился небольшой шалаш из наклонно установленных жердей, обтянутых шкурами и войлоком. Рядом с ним две ездовых лошадки под овечьими чепраками, не обращая никакого внимания на проходящих мимо быков с повозками, добывали копытами из-под снега корм. Их спешившиеся хозяева - два подростка, отодвинув в сторону слабенькие ворота из жердей, с интересом наблюдали за проезжавшим мимо караваном.

Когда повозка с Кириллом и Гарником поравнялась с мальчишками, один из них, более высокий и крепкий, поднял руку и поприветствовал:

- Гарник! Я рад тебя видеть!

- И я рад. Скоро поболтаем. Все расскажу.

Немного проехав вперед, Кирилл поинтересовался у друга:

- Кто это?

- Однар. Младший брат Зарицы и единственный сын сараматы Марнары. Старше меня на год. Мы с ним дружим. Хороший парень, но любит подраться по пустякам. Хочет воином стать. Я ему часто рассказывал про путешествия, ахеев и другие народы. Он также, как и я, хочет в море, но его еще ни разу не видел.

От оврага до самого стойбища было около четырех сотен метров открытого пространства. Там располагались загоны с лошадьми и овцами. Далее, поближе к человеческому жилью, паслись быки, коровы и козы. По-видимому, животные здесь только ночевали. Днем же их выгоняли на пастбища расположенные за оврагом, а то и на другой берег через замерзшую реку, на имеющиеся там луга и лесные поляны, покрытые сейчас снегом. Кстати, ширина реки здесь была чуть больше пятидесяти метров, а лед к этому времени уже достаточно окреп.

Ну вот, и жилая зона, как сказали бы современники Кирилла.

Встречать прибывшие повозки вышли все обитатели зимнего стойбища рода ярмата. Здесь были женщины, мужчины, как молодые, так и старые. И дети. Наконец-то Кузнецов увидел не только подростков, но и маленьких детишек, даже грудничков на руках у матерей.

Всадницы, еще раньше прискакавшие домой, уже успели снять с лошадей уздечки с чепраками и отогнать их в загоны. Сейчас воительницы делились со своими родными впечатлениями от совершенного набега.

При этом встречающие женщины не были одеты как наездницы: в малахаи, теплые короткие кафтаны и кожаные штаны. На них действительно все было женским: длинные шерстяные платья до ступней, поверх которых кожаные кафтаны мехом внутрь, похожие на современные ему женские дубленки из овчины. На головах, на уже привычных кожаных шапочках-колпаках, накинуты остроконечные шерстяные башлыки с длинными концами-лопастями, завязанные как платки, у кого сзади, а у кого и спереди. На ногах неизменные скифики.

Кирилл назвал бы это жилье людей не временным станом - зимним стойбищем, а настоящим довольно капитальным поселком. Вернее, казачьей станицей. Правда, древней, матриархальной. При этом стойбище было разделено на три неравных части или сектора.

Первый, девичий, служил для проживания воинственных девственниц - амазонок-амасенок. Второй, семейный, для семей и одиноких женщин с детьми или без них. Между девичьим участком и центральным семейным имелась большая площадь или майдан, используемая для стоянки повозок и коновязей, а также проведения общих собраний или других мероприятий.

На довольно значительном расстоянии от площади и семейной части поселка, располагался третий сектор жилых строений - мужской. Судя по собравшимся там молодым парням и взрослым бородачам, здесь проживали холостяки и кагары-рабы, а также была и ремесленная слобода.

Между мужским и женским участками находилось что-то вроде общественной кухни или столовой. Там под навесами виднелись небольшие глиняные печи, похожие на среднеазиатский тандыр, и на камнях костров стояли большие бронзовые котлы. Вокруг них навалены огромные кучи хвороста. Невдалеке размещались различные глинобитные амбары - склады.

А дальше, за мужским сектором, почти у самого леса, виднелись холмики могильника, или, по-нашему, кладбища.

"Так, значит в курганах хоронят только людей имеющих высокий социальный статус: вождей, жрецов, воинок или воинов, а всех остальных смертных, как и позже на Руси, в простых кладбищенских ямках. - сделал вывод Кирилл. - А могильник-то немаленький. Видно тут частенько народец мрет. Как бы самому раньше времени в ящик не сыграть. Может у них тут зараза какая час от часу приходит типа чумы".

По его беглой оценке, с учетом вернувшихся из похода, в поселке проживало около пятисот человек. И большую часть из них составляли женщины различных возрастов.

"Дискриминация по половому признаку, - улыбнулся Кузнецов. - Или мужики попрятались со страху? А вдруг сарамата со своими боевыми девахами плетей даст, за то, что сачковали за время ее отсутствия?".

Перед въездом на площадь-майдан, Кирилл слез с повозки и стал направлять своих быков на указанное ему одним из крутившихся рядом подростков место. Вместе с подоспевшим помощником они довольно быстро распрягли быков, которых, собрав в стадо, несколько молодых парней погнали в ближние загоны, где для животных уже было приготовлено сено.

- Ну что? Теперь-то куда? Разгружаться или как? - спросил Кузнецов у стоявшего рядом Гарника. Ему было с одной стороны интересно, а с другой не очень-то и приятно, что его со всех сторон оценивающе рассматривает свободная женская половина поселка, сразу понявшая, что он не раб-кагар, как связанные по рукам пленники, а гость-гаст, то есть потенциальный кандидат в мужья.

- Сейчас узнаю. - бросил парнишка и моментально растворился в толпе.

"Лучший способ защиты это нападение. Ну что, милые дамы, поиграем в гляделки-глазелки?". - Кирилл решил внутренне не зажиматься, а также нагло уставиться на встречавший его женский род. Среди них он успел отметить пару-тройку достойных кандидатур со смазливыми личиками, несмотря на их грубоватые одежды. Дальше его внимание отвлекла невысокая немного полноватая женщина на вид лет тридцати пяти с выпирающим животом. Возле нее стояли две девчушки по шесть-семь лет, за руку она держала трехгодовалого мальчонку. К ним не просто подошел, а почти подбежал Тарх.

"Ората с детьми, - догадался Кузнецов, и невольно улыбнулся. - Любимое семейство снова в сборе".

Присевший Тарх прижал к себе бросившихся к нему навстречу дочерей и расцеловал обеих в румяные щечки. Затем он подошел к жене и не стесняясь посторонних, обнял и поцеловал ее в губы. Никто при этом со стороны не высказал своего неодобрения. А некоторые женщины даже позавидовали. После объятий с женой, Тарх поднял на руки сына и также поцеловал. Далее счастливое семейство, обрадованное возвращением живого отца, позабыв про повозку, двинулось к своему дому.

Кстати, о доме семьи Тарха. Это действительно была хата! Почти как южнорусская или украинская хата-мазанка. Только не четырехстенная, а круглая как кочевая юрта, где вместо войлочных, были глинобитные стены. Подобные казачьи глинобитные или саманные хаты Кирилл не раз видел у себя в родной Воронежской области. Правда в них уже давно никто не жил, и использовались они только под сараи или для содержания животных, а то и вовсе были заброшены.

Такой дом строился быстро, а главное дешево, из материалов лежащих буквально под ногами. Ведь казак в древности, прежде всего это вольный всадник, то есть кочевник. А тот живет на одном месте, пока есть корм для его скота. Корм закончился, кочевник перегоняет свое стадо на другое место, где пастбище лучше прежнего. И так круглый год. Поэтому кочевнику не нужен каменный или деревянный капитальный дом. Достаточно и такого.

В процессе строительства подобной хаты-юрты в землю сначала вбивались по кругу несколько столбов-кольев, которые затем соединялись плетнем-каркасом из тонких прутьев. После чего каркас заполняли и обмазывали саманом - смесью глины, конского навоза и соломы, камыша или другого травянистого растения. Изнутри стены покрывали известью. Крышу собирали из жердей и накрывали ее соломой, камышом или высушенной травой. В вершине купола она имела отверстие для выхода дыма. Такая травяная кровля позволяла защищать жилище от дождя и снега, при этом сохраняла природную вентиляцию помещения, а в голодные зимы шла на корм скоту, когда из-за обильного снегопада животные не могли достать из-под снега себе пищу. Пол в такой хате также был глинобитным, посредине которого находилась печь или очаг.

Но в отличие от виденных ранее, в этих хатах-юртах не было окон. А только входной проем, прикрытый толстым войлочным пологом-занавеской. Такие хаты-юрты-мазанки составляли основное жилье этого поселка-станицы. Различались они только своими размерами.

- Разгружать повозки будут завтра. - вдруг из ниоткуда перед Кузнецовым возник Гарник. - А сейчас пошли к нашему очагу, я покажу тебе где будешь спать.

- А никто вещи из повозок за ночь не украдет?

- Да ты что! - возмутился юный друг. - Здесь же ахеев нет. У ярматов за воровство сразу смерть. Если что понадобиться, тебе и так все дадут, только честно попроси. Бери свои вещи и пошли.

- Да у меня ничего-то и нет. - пожал плечами Кирилл.

- А это? - Гарник, вытаскивая свой заветный мешок, указан на шкуры волка и бобров.

- А Зарица разрешает? - вопросом на вопрос ответил Кузнецов. - Я подумал, что все, что находится в повозке, принадлежит ей.

- Ее только то, что она добыла в схватке, сняв с убитого врага оружие и его вещи. А эти шкуры твои. Ведь они были с тобой когда тебя нашли. - разъяснил паренек. - Ты же гаст, а не кагар. А ярматка чужого без войны не возьмет.

Проходя от площади через кухню, они прихватили там глиняную тарелку с еще теплым вареным мясом, пару лепешек и небольшой кувшинчик с молочной сывороткой. Затем Гарник подошел к одному из находившихся возле амбаров мужчин и указал на Кирилла. Бородач выслушал парнишку, посмотрел в сторону нового человека и махнул рукой призывая следовать за ним. Откинув полог, он вручил Кузнецову свернутую плотную травяную циновку, пару толстых войлочных одеял и кожаный мешок, набитый сухой еще пахнущей степью травой вместо подушки. Увидя, что у парня нет на поясе чаши, мужик что-то недовольно пробубнил себе под нос, покачивая при этом бородой и вынес из другого амбара небольшой кожаный мешочек с деревянной чашкой.

- На, гаст. Эта чаша должна быть всегда с тобой, где бы ты ни был. - бородач сунул чашку с мешочком в руки Кузнецову и ушел по своим делам.

Кирилл вспомнил, что когда-то читал о таком обычае у скифов. После победы над врагом отличившийся воин получал в награду кубок вина. Кубки эти, или чаши, как их называли древние греки, были серебряными, реже позолоченными. Скифы, хвастаясь, носили их на виду, прикрепив к поясу цепочкой. А те, кто такой награды пока не заслужил, носили деревянные чашки в кожаном мешочке.

- Слушай, мне бы по нужде сходить, а то уже нет мочи терпеть. Где тут у вас можно? - немного стесняясь, спросил Кузнецов у Гарника. Одно дело в степи "делать", отошел в сторонку, прикрылся одеялом или шкурой от ветра, и "думу думай". Но совсем другое в месте постоянной дислокации, то есть в этом поселке-станице, тем более, что кругом женщины да дети шастают.

- А вон яма за хатой. Туда и иди, я тебя пока здесь подожду.

Местная отхожая яма очень напоминала полевой армейский туалет типа "сортир". Правда без букв "Мэ" и "Жо". Тут и так понятно, что в мужском жилом секторе все только для мужчин. Туалет представлял из себя глубоко выкопанный ров накрытый внахлест толстыми жердями на четыре ячейки-очка. Ров обнесен плетнем-каркасом обмазанным глиной. По сути это мини-хата-мазанка с плотной травяной крышей. "Словно в родной армии заново побывал. - усмехнулся про себя Кирилл. - Только вместо туалетной бумаги пучок сухой травы выдернутой из крыши".

После справления естественных надобностей Гарник привел друга к небольшой глинобитной юрте расположенной с краю мужского сектора, ближе к реке. Откинув полог, Кирилл зашел внутрь своего будущего жилища. Юрта была пуста. Посредине находился небольшой очаг с тлеющими углями. Слева и справа от входа лежали такие же вещмешки как у Гарника. Дальше, по периметру вдоль стены, возвышались над полом глиняные лежанки. Судя по количеству застеленных циновками и одеялами лежанок, здесь проживало три человека. И одно место было свободным.

- Теперь ты здесь будешь спать. - торжественно объявил вошедший за ним паренек. И тут же спохватился. - Костер совсем прогорел. Некому веток подкинуть.

Гарник выскочил на улицу и пока Кузнецов застелил свою новую постель, внес охапку хвороста. Несколько веточек сразу же полетели в очаг.

- А кто тут кроме нас с тобой еще живет? - поинтересовался Кирилл. - И чье это место было раньше?

- Однар. Ты его уже видел. И Танай. Раньше на твоем месте спал Орик, но он умер.

- Что, заболел? - Кузнецову не очень-то захотелось спать на месте больного, не дай бог какую заразу еще подцепишь.

- Нет. Летом вепрь его задрал, когда в лес за хворостом ходил, - как-то буднично произнес Гарник. - Не смог убежать. Самым младшим из нас был.

- А почему Орик не с родителями жил, а с вами?

- У ярматов дети с родителями живут только до десяти лет. Потом мальчики уходят сюда, а девочки к амасенкам.

- И что, родителям уже не помогают?

- Почему, помогают. Но живут отдельно. Учатся взрослой жизни. Девчонки воевать, а мальчишки хозяйствовать и ремеслам. Но мальчишек меньше чем девчонок.

- А чего так? - Кирилл вспомнил о том, как читал в "умных" книжках, что якобы амазонки после рождения мальчиков убивали или отдавали в племена их отцов. Хотя в реале, судя по семейству Тарха, этого бы не сказал.

- Умирает много при рождении.

Да, Кузнецов действительно заметил, что в поселке не так уж и много детей. Это просто чудо, что у Тарха с Оратой трое и скоро будет четвертый ребенок. Видимо от большой любви между родителями богиня-мать оставила в живых всех их детей. Чего не скажешь о других. Выходит, что брешут разные ученые-фантасты, будто бы амазонки убивали своих детей. Чужих - да, убивали, чтобы не были обузой при возвращении из набега. Но своих никогда! Какая мать сможет убить или покалечить своего родного ребенка? Только сумасшедшая, но амазонки не были такими. И Кирилл в этом уже убедился. Из-за отсутствия современной медицинской помощи при родах и последующей жизни, в такие далекие времена была большая смертность, как среди детей, так и среди рожениц. При этом мальчики просто чаще умирали, так как у девочек изначально организм сильнее, да и больше их рождалось на этих землях.

- А почему Однар, сын сараматы, то есть вождя рода, живет здесь как простой пастух? И чем они с Танаем занимаются?

- Я тебе уже говорил, что ярматы, как и все росхонары, не ахеи. У них все общее. Жизнь сараматы ничем не отличается от жизни простой ярматки. Она только командует на войне и когда исполняет обязанности жрицы. Поэтому и ее сын такой же, как и все. Да, ты угадал, Однар пастух. Он со всеми пасет овец и лошадей. Но хочет стать воином. И не он один. Но это тайна. - Гарник перешел на шепот. - Ой, и попадет же нам, если Марнара узнает. Давай пока об этом не будем.

- Ладно, договорились. Ну, а Танай чем занимается?

- Он помощник у Хатта. А Хатт ковач, как бог Гефест у ахеев. На твоем языке это значит кузнец. - пояснил парнишка. И вдруг ударил себе ладошкой по лбу. - Вулнар, ты тоже ковач? Ты себя так называл: Кир-ил кузнец!

- В принципе, да. Фамилия моя такая, предки были кузнецами, то есть по-ярматски, ковачами. Ну и я немного могу. Дед научил. - не стал отнекиваться Кузнецов.

- Я знаю, чем ты будешь здесь заниматься, - обрадовался Гарник. - Ты будешь ковачем. Кузнецом. Хатта здесь все уважают и бояться. Он много знает и умеет. Он один такой у ярмата. Был когда-то кагаром-рабом, но сейчас свободный. Даже был женат на ярматке, но жена умерла. Сейчас живет сам. А Танай его младший и единственный оставшийся в живых сын.

- Хорошо. Но давай сначала поедим, а то я жутко проголодался, да и мясо уже остыло.

Не успел Кирилл проживать последний кусок лепешки с мясом и запить его из кувшина, как полог юрты откинулся и внутрь вошел Тарх. В руках он держал скатанный кожух.

- Вот вы где. Собирайтесь. Пойдем. Надо с себя грязь смыть.

- Куда? - непонимающе пробубнил с полным ртом Кузнецов.

- Мыться, мыться. Там Герх уже все приготовил. - Тарх бросил кожух на лежанку Кирилла и показал руками движения, как бы омывая себя. Затем он развернул кожух и указал на завернутую в него одежду. - А это вам Зарица передала.

Внутри находились льняные рубахи, шерстяные штаны и легкие кафтаны, подходящие размерами Гарнику и Кузнецову.

- И еще. - Тарх задержался на несколько секунд, словно указывая на торжественность момента, и достал из-за пазухи довольно внушительный сверток. - Это тебе Вулнар. От Зарицы.

Кирилл, поняв ситуацию, встал и, смотря прямо в глаза Тарху, принял от него двумя руками передаваемый предмет. Затем аккуратно развернул сверток.

- Ничего себе! - присвистнул Гарник. - Вот это подарок. Мне такого она не дарила.

- Мал еще для такого. Подрасти немного. - шутливо ответил Тарх потрепав мальчишку по голове. Затем, обратившись к Кузнецову, серьезно добавил. - Это нож свободного человека. Раб не может такой носить. Но ты же гаст и сын вождя своего рода. Поэтому можешь его носить открыто. У нас принято, если тебе дарят такой нож, то считается, что с ножом передают частицу самого себя. В этом случае надо обязательно в ответ преподнести не менее достойный подарок.

- Обязательно. - также серьезно произнес Кирилл. - Скажи Зарице большое спасибо за нож. Вот только до кузницы доберусь и сделаю ей такой подарок, какого здесь ни у кого нет.

Про себя же отметил, что он все-таки не безразличен девушке, и она не забыла о его существовании. Просто в силу местных нравов и традиций не может пока с ним открыто общаться. Ну что ж, подождем, каждому овощу свое время. Тем более что слухи о его происхождении уже имеют свои положительные плоды.

А нож был действительно хорош. Даже для его, Кирилла, времени. Это был настоящий кавказский боевой кинжал. Вернее его прапрадедушка. А может дедушка, или даже отец, скифского акинака. С прямым обоюдоострым клинком ромбовидного сечения без дола длиной около тридцати сантиметров. Небольшая гарда была отлита из бронзы в форме сердца. Рукоять имела узорчатые костяные накладки. Навершие разделенной формы в виде двух лошадиных голов смотрящих в противоположные стороны также изготовленных из бронзы. Ножны кинжала деревянные, обтянуты кожей и оснащены специальным длинным кожаным ремешком для ношения на поясе: хоть на животе, хоть за спиной или на любом боку. На ножнах находилась золотая бляха-накладка в виде пантеры задирающей оленя. На оборотной стороне ножен имелось гнездо для небольшого точильного камня.

Парень завернул кинжал снова в тряпицу и положил сверток себе за пазуху, поближе к сердцу.

Местная баня также являлась юртой-мазанкой. Вернее две соединенных вместе: большая с маленькой. Если посмотреть на баню сверху, то она напоминала восьмерку. Большое помещение служило предбанником, где люди раздевались, готовясь перейди в малое - парилку. Здесь на невысоких лежанках можно было посидеть, выпить кумыса и поболтать с друзьями. На очаге в большом бронзовом котле грелась вода.

При раздевании в предбаннике Кирилл аккуратно снял повязку с левой руки, прокушенной ранее волком в ходе их борьбы на плоту. Бобровая шапка, брошенная в пасть зверя, спасла руку. Каким-то чудом волчьи клыки не повредили сухожилия, а только прокусили мясо. Благодаря стараниям Тарха, периодически менявшего повязку в походе, раны уже затянулись, но остатки боли еще оставались. Ничего, организм молодой, через месяц даже и не вспомнишь, что получил такую рану, заживет как на собаке.

Раздевшемуся догола парню стоявший рядом Герх подал небольшой глиняный горшок.

- На, Вулнар, намасти голову, я тебе потом солью.

Оба-на! Так это же древнейший прообраз мыла! Действительно, горшок был наполнен пеплом, перемешанным с каким-то маслом или жиром. Кузнецов, вслед за Тархом и Гарником, намазал себе волосы раствором из горшка и склонился над глиняным чаном. На голову полилась горячая вода, смывая жир с волос. Рядом визжал Гарник, которому смеющийся Тарх мыл голову.

Господи! Как же давно он ждал этой минуты, чтобы смыть с себя всю грязь недавнего путешествия, после которого уже все тело начало неприятно пахнуть и чесаться. Но не только грязь хотелось смыть. Хотелось избавиться и от того страха, который поселился в последнее время в его душе. Страха неизвестности от мира, в который попал и предстоит ему дальше жить.

После мытья голов они дружной компанией перешли в меньшую юрту. Там уже находились двое мужчин бывших вместе с ними в караване. На камнях очага стоял средних размеров бронзовый котел, наполовину наполненный отваром из трав распространяющий соответствующий запах по всему помещению. Не успели они рассесться на шкурах вокруг очага, как один из мужчин с помощью двух рогатых палок бросил в котел несколько раскаленных докрасна камней. От этого поднялся такой сильный влажный пар, что сразу напомнил Кириллу родную русскую баню. Эх, сюда бы еще пару березовых веничков! Красота! Заметано, в следующий раз их попробуем раздобыть и научить местных париться по-нашему.

Тарх передал ему уже знакомый горшок с пеплом:

- Намасти себя. Вся грязь вместе с потом из тела уйдет.

Все вокруг сделали то же самое. Подождав, когда пар немного рассеется, улетучившись через отверстие в крыше, Тарх на этот раз дал парню несколько размочаленных кусков коры от деревьев. Глядя, как старший товарищ и другие с помощью такого прообраза мочалки снимают с себя пласт за пластом недавно намазанного на тело жирного пепла, Кирилл последовал их примеру.

И снова в котел полетели раскаленные камни. Одновременно другой мужчина кинул в очаг горсть конопляных семян. Это был просто праздник какой-то! Такой расслабухи Кузнецов уже давно не испытывал. От дурманящих запахов и очищающего кожу пара даже немного закружилась голова. Сейчас бы в предбанник да выпить бутылочку холодненького пивка или домашнего кваску!

Кирилл закрыл глаза пытаясь вспомнить времена, когда подобным образом проводил время с друзьями, парясь в бане или в сауне. Но от воспоминаний его отвлек толчок в бок.

- Все. Пошли, Вулнар. Другим тоже надо мыться.

В предбанники их вместо Герха-Гека ждал его брат Чук-Чурх. Он принес в кожаных ведрах холодной воды из реки. Выдав честной компании несколько тряпиц вместо полотенец, кагар добавил воды в котел. Обмакнув тряпки в воду, мужчины с усердием принялись обтирать свои исходящие паром обнаженные тела.

Вот и верь после этого некоторым горе-историкам писавшим, что наши предки - киммерийцы со скифами были грязными кочевниками, не мывшимися всю жизнь. Кстати, кроме таких стационарных, они имели и походные бани на основе сборно-разборных каркасно-войлочных конструкций легко перевозившихся в повозках. Что было подтверждено Тархом и другими в ходе разговоров в парилке.

Переодевшись в чистое, Кирилл вопросительно посмотрел на Тарха указывая на старую одежду, когда-то принадлежавшую его вознице.

- Бери. Она твоя. Постираешь, сменой будет. - в ответ улыбнулся бородач. - Но старый кожух я заберу. Мал он тебе. Носи подарок Зарицы. Как на тебя сшит.

В этот момент, откинув полог, в предбанник зашел Гек-Герх с вместительным бурдюком под мышкой.

- Успел. Думал, что вы уже ушли. Кумысу после мыться испить не желаете?

Вот и сбылась мечта идиота! Правда, вместо пива с квасом - кумыс. Как говаривал любимый дед: после хорошей бани кумыс - верное средство для утоления мучащей жажды. Употребляя после бани кумыс, ты расцветаешь и наполняешься внутренней силой.

Выйдя на свежий воздух, Тарх стал прощаться, пора домой до любимой женушки с детишками, все-таки семейный мужик. Когда Гарник немного отошел вперед, возница дернул Кузнецова за рукав, приблизив к себе, и таинственно понизив голос, произнес:

- Вулнар, завтра вечером, после раздела добычи, я зайду. Ората приглашает тебя к нам в гости. Хочет с тобой познакомиться и поговорить. И не только она...

Для Кирилла сегодня праздник не только тела, но и души. Наконец-то сбудется его желание нормально пообщаться с Зарицей. В том, что кто-то, кроме Ораты, желает с ним поговорить, и эта "кто-то" является именно Зарицей, у парня не возникало никаких сомнений. Ведь еще раньше Тарх рассказывал, что между Оратой и ее племянницей были теплые, даже дружеские отношения. Марнаре, из-за вечной занятости по управлению родом и исполнения обязанностей главной жрицы, некогда было заниматься младшими детьми: Зарицей и Однаром. Поэтому те с детства тянулись к рано ставшей семейной хатыней тетке Орате, у которой всегда получали домашнее тепло и так не хватавшую им материнскую ласку.

В эйфории предстоящей встречи Кузнецов вслед за Гарником зашел внутрь своего нового жилища. А там их уже ждала веселая компашка состоящая из семи мальчишек возрастом примерно от тринадцати до шестнадцати лет. Они, как воробьи на ветке в холодную пору, тесно сидели на лежанках, прижавшись друг к дружке. Даже спальное место Кирилла было наполовину занято. На камнях уже разгоревшегося очага стоял средних размеров чан, из которого парни по очереди вылавливали мясо и, остужая его перекидыванием из рук в руки, затем отправляли себе в рот. Обглоданные же кости бросали в огонь. Вместе с запахом вареного мяса по юрте распространялся и специфический запах скота: лошадей, овец и коз. Видно все они были пастухами этих животных. Весь полученный ранее эффект от бани моментально улетучился. Праздник закончился, настали суровые будни кочевника.

При виде Гарника мальчишки начали радостно махать руками и выкрикивать различные приветствия. В ответ тот также не остался в долгу. Обмен любезностями между ними занял некоторое время, после чего Гарник все-таки решил представить своим друзьям стоявшего за его спиной Кузнецова.

- Это Вулнар. Он гаст. Его, как и меня, спасла Зарица. Он много раз видел живого элахта, который на его языке зовется слон или мамонт. Вулнар мой, а значит и ваш друг. Он сын вождя своего рода. Ковач и воин.

Судя по реакции публики, представление Кирилла прошло успешно. Особенно задело мальчишек последнее слово "воин". Они вдруг все напряглись, а их глазенки предательски ярко заблестели, выдав явную заинтересованность в полученной информации. Как понял Кирилл, это и было то самое тайное общество заговорщиков, мечтавших стать воинами о которых намекал Гарник. А может в их глазах просто отражались языки пламени очага. Но, тем не менее, Кузнецов не стал опровергать юного друга и в подтверждение его слов просто кивнул головой в знак согласия.

После представления Кирилла, Гарник начал его знакомить с присутствующими.

- Это Однар. Это Теуш и Бутир. Дальше Гнур, Палак, Сагил и Лик.

Троих из присутствующих Кузнецов уже раньше видел. Однар и Теуш встречали их караван у оврага при въезде в поселок. Лик же помогал ему ставить повозку и распрягать быков.

- А Танай где? - тихо поинтересовался Кирилл, нагнувшись к Гарнику.

- Наверное, еще в кузнице. Но они с Савом скоро придут.

Ну вот, и нарисовался первый его десяток юных воинов в этом мире. Что ж, назвался груздем - полезай в кузов. Эх, была не была! Будем учить их военному делу настоящим образом. Самого бы кто научил, как местные воюют.

После представления, Однар, как старший по общежитию, предложил вошедшим присоединиться к общей трапезе. Но Кирилл с Гарником отказались. Ведь перед баней только перекусили, а на ночь наедаться уже не хотелось, да и ребят объедать тоже не хорошо, вон они с каким аппетитом доедают последние куски, а надо еще двоим опоздавшим оставить. Видимо день был тяжелым, и не все смогли нормально поесть.

Едва Кузнецов успел усесться на своей лежанке, разделив ее с Ликом, как со всех сторон к Гарнику раздались громкие требования рассказать, как прошел набег ярматов и желательно поподробнее, так сказать со всеми деталями. Паренька не пришлось долго упрашивать, и он сходу приступил к рассказу.

Кирилл уже знал, что его юный друг достаточно говорлив и обладает феноменальной памятью, но то, что он еще и прекрасный артист разговорного жанра, умеющий в ходе монолога мгновенно перевоплощаться в различных персонажей с использованием элементов пантомимы, это стало для него новым открытием. Гарник умело "держал" публику на протяжении всего выступления, прямо как маленький Петросян с Хазановым вместе взятые.

Небольшая заминка произошла тогда, когда в юрту зашли двое парней, ровесников зрителей сидящих в "театральном зале". По их прожженным в некоторых местах кафтанам и так знакомому с детства запаху кузницы, Кузнецов сразу понял, что это опоздавшие Танай с Савом. Первым зашел Танай, крепкий довольно высокий парень лет шестнадцати-семнадцати. По его сильным мозолистым рукам было заметно, что с кузнечным молотом он знаком с детства. Танай молча кивнул головой всей компании и отдельно Кириллу, затем прошел к своей лежанке, где остальные быстро отодвинулись в сторонку уступив ему место. Сав был таким же, но немного ниже ростом. И для него тоже нашлось место. Вошедшие взяли по остывшему куску мяса и принялись сосредоточенно жевать, при этом не пропуская ни одного слова из выступления Гарника, ходе которого слушатели то замирали, то восторженно аплодировали.

Всю эту историю Кирилл уже знал и поэтому сделал вид, что внимательно ее слушает. На самом же деле он, мечтательно смотря через отверстие в куполе крыши на темное звездное небо, представлял свою завтрашнюю встречу с Зарицей.