Нити судьбы. Новый мир

Глава 5

Когда впереди показались стены Изимы, все непроизвольно замерли, по-разному воспринимая встречу с городом.

– Ну, здравствуй, холод, голод, неудобная кровать и прочие прелести нищей и убогой жизни, – раздался обреченный голос Тэруми.

– Да уж… – вымолвила Лайя, разделяя настроение сестры.

По лицу Фенриса не было понятно, рад он или нет возвращению, а вот Чонсок при виде знакомых стен засиял. Зато Мориан сильно побледнел и переместился в конец отряда, неосознанно пытаясь оттянуть ужасающий момент встречи с людьми один на один. Он не питал иллюзий на свой счет и боялся, что влияния правителя Изимы может не хватить. А уж что делают с эльфами люди, Мориан очень хорошо знал – не один год же следил за ними.

Лайя обернулась к эльфийке, утоляя жившее внутри злорадство. Сейчас принцесса их отряда увидит суровость бытия. Тэруми её порыв разделила и тоже уставилась на Исалиэль. Темные стороны сестер довольно мурлыкнули при виде Верховной жрицы, которая прижалась к Дарию и с ужасом бродила взглядом по стенам Изимы. В отличие от идеальных, неприступных стен Дэйлора, город людей наглядно демонстрировал, что здесь каждый день выживают, а не праздно существуют. Дария состояние укреплений поразило не меньше эльфийки.

– Спрячь эту улыбку, выглядишь жутко, – толкнула сестру Тэруми.

– Это ты ещё свою не видишь, – весело поддела её Лайя.

Они захохотали, и Фенрис с Чонсоком при виде них одновременно покачали головами и усмехнулись.

Лайя отсмеялась первой и принялась вытирать проступившие на глазах слезы, а потом мечтательно произнесла:

– Это они ещё не ели листочков на завтрак, обед и ужин.

– Ага, – поддержала её Тэруми, – и не спали на старых заштопанных простынях в холодных стылых домах, практически лишенных мебели.

– Скоро всё изменится, – пообещал им Чонсок.

И девушки больше не стали глумиться над новоприбывшими, но не из-за их чувств, а не желая обижать Чонсока. В конце концов, город действительно сильно преобразился в лучшую сторону при правлении Чонсока.

Приближение отряда изимцы заметили. Сначала раздался звук колокола, а потом ворота широко распахнулись. Когда люди, изначально прибежавшие отразить атаку монстров, увидели, кто идет, разразились приветственными криками и принялись радостно махать руками.

К ставшим родным стенам Чонсок почти бежал. Тэруми смотрела на любимого и широко, счастливо улыбалась, а внутри всё сияло от гордости за него. Если бы она была способна на светлую магию, то её кожа сейчас наверняка бы блестела, как бывало в минуты переполнения силы у Лайи.

Лайя поспешила за Чоном. Она искала взглядом в толпе, что собралась у ворот, лицо матери. Хотелось убедиться, что Лоран в порядке, что за время, пока её, Лайи, не было, ничего не случилось. И Аларик… Он же добрался до города? Судьба же не будет так жестока, чтобы снова забрать у неё родных взамен мужа?

Люди высыпали за пределы ворот и окружили Чонсока, одновременно ему что-то говоря. Высокий азур потерялся в море лиц. Фенрис стоял в стороне и пережидал радость встречи. Дарию, Исалиэль и Мориану он сказал быть позади него. Реакция на ещё двух эльфов может быть самой непредсказуемой, поэтому лучше быть в стороне от толпы.

– Ровена! – перекрикивая всех, позвала Лоран и стала расталкивать остальных в попытке добраться до дочери.

Лайя увидела мать и замерла, облегченно выдыхая. Жива. Всё хорошо. Какие бы сложные ни были у них отношения, мысль, что Лоран перестанет существовать в её жизни, была слишком невыносимой. Светлая ведьма подбежала и крепко стиснула дочь.

– Девочка моя, я так боялась, что с тобой что-то случилось, – зашептала она. – Аларик сказал, что вы остались там, у эльфов… И я…

– Ругала меня каждый день, потому что я не отправился вместе с сёстрами и не помог им, – закончил вместо неё Аларик, подходя ближе.

Лайя отстранилась от матери и улыбнулась Аларику. Возникла неловкая пауза. Тот вечер, который они провели вместе, вспоминая о родителях, вывели их отношения из нейтральных, но не сделали семьей. Для того чтобы пришло понимание и принятие, нужно было время. Хотя, наверное, стоило бы сделать первый шаг. Лайя подошла к брату и коснулась его плеча.

– Рада, что добрался, – сказала она, преодолевая внутренний протест от проявлений чувств.

– Рад, что вернулась, – ответил он ей и тут же обернулся, ища глазами Тэруми. Когда увидел её, в глазах загорелся счастливый огонек.

Тэруми приветливо махнула ему рукой и улыбнулась. Лоран тоже её заметила и направилась в её сторону. Улыбка сползла с лица Тэруми, взгляд стал злым, силуэт девушки быстро растворился среди ликующих изимцев. Лоран замерла и стала искать глазами, куда та могла уйти.

Аларик увидел Фенриса, рассмотрел тех, кто стоял за ним, и резко повернулся к Лайе.

– Вы с ума сошли? – зло зашептал он, стараясь не привлекать внимание остальных к новоприбывшим. – Какого черта вы притащили сюда ещё двух эльфов?! Вы представляете, что с ними сделают остальные после того, как мы недавно потеряли часть людей по их вине?

Представить Лайя могла и с ужасом ждала того момента, когда изимцы их обнаружат.

– Ну так помоги нам. Мориан спас всех нас. Мы обязаны ему. Ты обязан ему.

– Меня спасла Тэруми! А этот…

– Тише! – осадила его Лайя. – Этот спас всех остальных! И вместе мы смогли найти Фенриса и заключить мир с эльфами…

Вдруг наступила тишина, и Лайя обернулась. Оказалось, это Чонсок попросил слово.

– Был заключен мир с эльфами. Больше не будет никаких нападений, ограблений и взятия в плен. Теперь мы можем не бояться, что наши охотники сгинут из-за засады. Любая попытка навредить людям со стороны эльфов теперь под запретом руководства Дэйлора и будет строго караться. – Чонсок выждал, пока радостные крики прекратятся, и снова заговорил: – Такое же правило будет действовать и у нас по отношению к ним. – Эти слова не всем пришлись по душе. Раздались одиночные гневные выкрики и напоминания, что ещё недавно чьи-то близкие погибли по вине эльфов. – Таковы условия мира. И он должен быть обоюдным. Ради всеобщего будущего нам придется научиться жить, взаимодействуя друг с другом. – Часть людей продолжили обиженно роптать, но уставшие от постоянной опасности ещё и со стороны эльфов, изимцы стали толкать недовольных и требовать умолкнуть. Чонсок снова поднял руку, привлекая внимание. – Я расскажу вам всё подробно, но позже, в стенах города. А пока прошу довериться мне и принять новых гостей Изимы.

Лайя мысленно подобралась, внимательно скользя взглядом по толпе, готовясь в случае необходимости отразить удар, направленный на стоящих отдельно Фенриса, Мориана, Дария и Исалиэль. Краем глаза она увидела сестру, которая напряженно замерла в стороне от толпы, так же готовясь к возможной атаке.

– Насколько всё может быть плохо? – едва слышно прошептал Дарий Фенрису.

– Посох приготовь, но только для защиты, никаких атак, – тихо ответил он, спокойно взирая на горожан.

Дарий задвинул за себя Исалиэль, а браслет медленно перетек в руку, становясь посохом. Внешне маг старался быть расслабленным и невозмутимым, но линии на руке выдавали степень его волнения и готовности к возможной агрессии.

– Мориан Таурендил пошел против своего клана и помог нам бежать, – громко и четко проговорил Чонсок.

Мориан чуть сгорбился под множеством злых взглядов, но удержался и за оружие не схватился, хоть руки и подрагивали от страха и сковавшего напряжения.

– Это правда! – крикнул всем Аларик, а потом глянул на Лайю, показывая, ради кого он это сказал.

Лайя беззвучно произнесла: «Спасибо».

– А чего ты раньше об этом не рассказывал? – выкрикнул кто-то.

– Мы ответим на все ваши вопросы позже, – вмешался Чонсок, делая голос тверже и строже. – С нами прибыла посланница от эльфов Исалиэль Таурендил, как гарантия того, что наш город теперь в безопасности. И человек с той стороны барьера. Маг. Дарий. Он поможет нам в борьбе с монстрами.

Исалиэль расправила плечи и величественно шагнула из-за спины Дария, чуть склонила голову, приветствуя всех. Румянец на щеках скрыть не удалось, но в остальном Верховная жрица никак не показала своего страха.

Маг изимцам не особо был интересен, да и Мориан тоже, а вот эльфийка… Даже в таком состоянии, после долгого пути, она производила впечатление. Женщины при виде неё недовольно скривились, а взгляды некоторых мужчин стали заинтересованными, заставляя ещё больше нервничать не только Исалиэль, но и Дария.

Чонсок попросил всех разойтись, а сам дождался, пока подойдут новые жители города, и уже с ними направился в Изиму. На отдалении он увидел Кларис, поймал её взгляд и едва заметно покачал головой. Изимка коротко кивнула, давая понять, что свой интерес к Мориану ничем не выдаст, и направилась к ним. Ирвин, Давид и Аларик никуда не уходили, знали, что понадобится помощь.

– Кларис, – сказал Чонсок изимке, – найди Катрин, пусть устроит Дария и Исалиэль в любую свободную комнату и выдаст одежду, постельное. И скажи, что первое время она отвечает за их обустройство: сопровождение, знакомство с распорядком. Особенно пусть присмотрит за Исалиэль. Давид, на тебе безопасность Мориана. Первое время будешь его сопровождать, пока не убедимся, что люди его приняли. – Давид кивнул. Чонсок вдруг призадумался. – К кому его только подселить? Одному тоже чревато. Скажут, что привилегии врагу предоставил.

– Пусть у меня пока поживет, – предложил Давид. – Сосед мой как раз перебрался в отдельную комнату к своей девушке. Заодно присмотрю, чтоб не обидели. – Мориан брезгливо скривился и зло уставился на человека. Изимец при виде этого засмеялся и сказал: – Да не пыжься ты так, а то на воробья похож. Нормально всё будет. Ты ж наших спас, мы такое не забываем.

Кларис с улыбкой посмотрела на обоих, но вовремя спохватилась и отвела взгляд от ставшего изумленным Мориана.

– Спасибо, – сказал Чонсок.

Давид и Кларис увели за собой новоприбывших. Исалиэль сколько шла, столько оборачивалась на Фенриса, не ожидая, что так скоро останется без поддержки брата.

– Что было пока мы отсутствовали? – спросил Чонсок, желая поскорее вникнуть в дела города.

– Тихо всё. Наргсы не появлялись. Как Тэруми тогда их прогнала, больше не нападали, – ответил Ирвин.

– Дома в возвращенной части потихоньку восстанавливаем, – добавил Аларик. – Многие уже пригодны для жизни.

– Давид кузницу восстановил и часть старья переплавил. Вышло даже прилично, – дополнил Ирвин. – Правда, упрямец только оружие кует, не хочет мне новую утварь для работы сделать!

Чонсок улыбнулся, радуясь привычному ворчанию мужчины и его вечному противостоянию с Давидом.

– Велдону дерево для мебели поставляете?

– Нет. Людей не хватает. Стараемся ставить побольше дозорных на стены.

– Сейчас два мага есть и три ведьмы, – сказал Чонсок, – проще будет с охраной. Да и со стороны эльфов больше нет угрозы. Можно будет вернуться к прежнему режиму охраны только ворот.

Лайя устало брела позади их небольшого отряда, возле Тэруми. Вникать в дела города прямо сейчас не хотела. Помыться, поесть и поспать. Вот и весь план. Уставший вид сестры говорил о таких же желаниях. Заметив её внимание, Тэруми повернулась и глазами указала на мужчин, что шли впереди и увлеченно продолжали разговаривать. Фенрис хоть и не участвовал в беседе, но молчаливой тенью шел возле Чонсока.

– Добро пожаловать домой, – проворчала Тэруми и скривилась.

Лайя понимающе ей улыбнулась. Чувства сестры разделяла. Чонсока и Фенриса теперь не будет днями. Всё, на что особенно в ближайшее время придется рассчитывать, – это совместные трапезы и непродолжительное время перед сном.

– Я домой, – сообщила Тэруми, не особо надеясь, что Чонсок услышит. Смысла в своем присутствии она не видела.

– Подожди, – остановил её Аларик, оборачиваясь, – у тебя теперь новый дом. Точнее, у вас с Чонсоком, – поспешил поправиться он.

– Да, – с явной гордостью и самодовольством подтвердил Ирвин и посмотрел на Чонсока. – Город ждал твоего возвращения и приготовил подарок. Такой Глава города не должен жить в убогой комнатушке. Мы с ребятами обустроили для вас с Тэруми нормальный дом. – А потом не удержался и добавил: – Аларик предложил – остальные поддержали.

Тэруми перевела на Аларика вопросительный взгляд, но тот сделал вид, что не заметил. Чонсок благодарно кивнул и сказал:

– Самое время его показать.

Когда они подошли к большому, красивому дому, Тэруми и Лайя уставились на брата. Конечно, они узнали это место. Это тот самый дом, который Лайя когда-то в шутку предложила Тэруми. Красота кладки стен, витражи, массивные двери, высокие потолки, а ещё несколько огромных комнат, большой камин… Дом, который не тронули время и змеи, потому что он был заперт.

– Я слышал как-то, что вы про этот дом шутили, – пояснил Аларик сестрам, – вот и решил, что в каждой шутке есть доля… шутки. – Он мимолетно улыбнулся Тэруми, но тут же отвел взгляд, становясь серьезным.

– Чего стоите? Заходите! – непривычно взволнованно поторопил Ирвин.

Чонсок открыл дверь и замер, пропуская девушек.

Тэруми широко распахнутыми глазами обводила пространство. Это было что-то невероятное. Теперь мало что напоминало тот заброшенный дом, в котором она и Лайя копались в поисках наживы. Стены, когда-то покрытые слоями грязи и паутины, были вычищены и ловили блики отраженных от витражей солнечных лучей. На столиках, ещё пахнущих свежей древесиной, стояли вазы, свечи, горшки с цветами. Вдоль стен тянулись полки с книгами в потертых переплетах и начищенные до блеска декоративные сосуды. Имелось здесь даже кресло и относительно добротный ковер.

Где они раздобыли только это? Неужели и в спальне есть новая мебель?

Определенно, это место было сокровищницей в Изиме, по сравнению со всеми остальными домами.

Аларик наблюдал за Тэруми с улыбкой, становясь счастливым от её реакции.

– Я благодарен, – сказал Чонсок, осматриваясь и пребывая в замешательстве. Он любил роскошь и привык к ней. Собирался со временем обеспечить Тэруми действительно достойным жильем, но это… Сейчас? – Но считаю, что излишества ни к чему. Часть этого нужно разделить между нуждающимися.

– Когда мы увидели Аларика, Кларис и Уилла живыми, – перебил его Ирвин, не давая больше говорить, – это было чудо, которое вы смогли сотворить. Ты просто не видел, что с нами было. До этого лишь Кларис удавалось сбежать. А здесь… сразу трое. Ещё и Тэруми выжила, хоть и не вернулась. Многие плакали и верили: это знак, всё изменится. Мы и сейчас верим. Создатель послал всех вас к нам. – Он с теплом посмотрел на Чонсока и добавил: – Ты снова подарил нам то, что мы уже давно потеряли…

– Надежду, – закончил за него Аларик.

Чонсок впервые не находил слов, чтобы ответить. Его порывы часто были эгоистичными. Ему было важно собственное счастье и счастье его семьи: Руми, Лайи и Фенриса. И вера этих изимцев… Он чувствовал себя недостойным её. Словно угадав его мысли, Фенрис ободряюще улыбнулся и сказал:

– Достойный дом достойного Правителя. Поздравляю.

Лайя наконец-то отошла от изумления и подскочила к Тэруми, крепко стискивая её.

– Потрясающе! Теперь мы будем собираться здесь! Пойдем, посмотрим спальню!

Лайя схватила сестру за руку и утянула в другую комнату.

– Ладно, отдыхайте! – добродушно посмеиваясь, сказал Ирвин и махнул Аларику, чтобы и он уходил. Перед дверью обернулся и спросил: – Вечером устроим праздник?

– Обязательно! – широко улыбаясь, сказал Чонсок.

– Фенрис! Я хочу такой же дом! – крикнула из глубины дома Лайя.

Фенрис от неожиданности аж вздрогнул. Мужчины громко засмеялись с его реакции и ушли, а Чонсок похлопал друга по плечу и весело проговорил:

– Аппетит приходит во время еды. Сначала дом побольше, потом дворец, потом ещё одна провинция…

– Дворец – это лишнее! – крикнула откуда-то Тэруми, умудрившись расслышать.

– А провинция самый раз, – громко захохотал Чонсок и направился в другую комнату, желая рассмотреть и остальное убранство дома. – Идем, Фенрис, посмотришь на запросы своей жены…

– На крайний случай у меня есть Дэйлор, – угрюмо проговорил эльф.

Чонсок снова засмеялся, но на сей раз с его выражения лица.

– Дэйлор не считается.

– Вот именно, – раздался голос Лайи. – Мы должны жить возле Чона и Тэ…

Фенрис хмыкнул и сказал, заглядывая в спальню:

– Выбирай любой понравившийся дом. Жильцов выгоним, а барахла натащим из Дэйлора.

– Ты хочешь сказать «стащим»? – хитро сощурившись, уточнила Тэруми.

– Кто здесь говорит про воровство? – наигранно грозно проговорил Чонсок.

Пространство взорвалось от смеха четверых, и дом впервые за много лет наполнился жизнью…

***

Исалиэль старалась сдерживать себя и откровенно всё не рассматривать, но выходило плохо, тем более что её тоже откровенно рассматривали. К вниманию она, конечно, привыкла, но не к такому. Её почитали, ею восхищались, её боготворили. В Дэйлоре. А здесь… Она себя чувствовала ужасно.

– Всё будет хорошо, – тихо сказал ей Дарий, и Исалиэль вдруг поняла, что она слишком сильно сжимает руку любимого.

– Прости, – стушевалась она и ослабила тиски.

– Я не дам тебя в обиду, – пообещал он и улыбнулся.

– Я знаю, – с нежностью ответила Исалиэль и постаралась успокоиться.

Катрин, женщина, про которую говорил Чонсок, уже ждала их, приветливо улыбаясь.

– Так-так, – сказала она, – новенькие. Ещё и эльфы. – Она вдруг утратила дружелюбие и стала строго их осматривать.

– Да, – ответила Кларис, – будут жить у нас. Чонсок сказал, чтобы ты определила Дария и Исалиэль куда-нибудь. Они пара. А Мориан пока будет жить с Давидом.

Давид в подтверждении её слов широко улыбнулся и кивнул.

– Пара, говоришь… – Она окинула оценивающим взглядом сначала Исалиэль, а потом Дария, явно что-то сопоставляя у себя в голове. – Ладно. Надеюсь, не буйные. К себе в дом заберу. В бывшей комнате Чонсока жить будут.

Дарий уже хотел вспылить и поставить на место беспардонную женщину, напомнить, что говорить о людях в третьем лице при них самих минимум невежливо, как Кларис перевела тему:

– Ты сегодня что-то вырядилась и причесалась, волосы распустила. Есть повод?

Катрин от этих слов снова заулыбалась, а Исалиэль стала аккуратно, по возможности незаметно, её рассматривать. Если это старое, некогда серое пальто с бурыми пятнами и не раз перевязанный шарф, – «нарядилась», то как же тогда эта женщина выглядит обычно?

– У нас с Веталом сегодня годовщина, – с гордостью сообщила Катрин и аккуратно поправила тщательно уложенные и слегка завитые с концов волосы.

– А он об этом помнит? – не удержала колкости Кларис.

Вопрос попал на больное. Женщина рассердилась и рявкнула:

– Не суй свой нос, куда тебя не просят! За своей личной жизнью смотри, которой, кстати, вовсе нет!

Исалиэль и Дарий от неожиданного перехода на крик вздрогнули, а Мориан инстинктивно дернулся в порыве защитить Кларис и тронул её за руку, чуть задвигая за себя. Давид заметил и удивленно на него посмотрел. Кларис отстранилась, делая вид, что ничего не произошло, и небрежно бросила:

– Ладно, оставляю их на тебя. – И ушла.

Мориан помнил о легенде, которой нужно придерживаться, но не удержался и обернулся, провожая Кларис взглядом. Давид вдруг дружески хлопнул его по плечу, собираясь что-то сказать, но эльф его порыв неправильно понял, отскочил, выхватил оружие и почти по-звериному оскалился, готовясь отразить удар.

– Тише ты! – примирительно поднял руки изимец. – Я ж по-хорошему. Это нормальный жест. – Он показательно похлопал по плечу Дария. Маг скосил на него изумленный, но вместе с тем предупреждающий взгляд. Давид руку убрал и нахмурился. – Что ж вы пугливые такие? Чёрти что! Катрин, давай свои тряпки, и мы пойдем уже!

Изимка зашла в близлежащее здание и уже через минуту вышла со стопкой вещей. Забрав их, Давид махнул Мориану, зовя за собой.

Эльф шел и часто оборачивался, беспокоясь о Исалиэль. Тот человек, маг, точно сможет её защитить? Зачем она вообще так рискует? Верховная жрица должна жить в Дэйлоре! Одно дело он, простой эльф, его смерть ничего не будет значить для народа, другое дело – она. Неужели не понимает? И как могла она променять свой народ на человека? После Магистра Мориан не думал, что способен так сильно разочароваться в избранных эльфах, но, кажется, поступок Исалиэль бил все рекорды его непонимания.

– Сестра твоя? – спросил Давид, когда эльф в очередной раз обернулся посмотреть на Исалиэль.

Мориан бросил презрительный взгляд на человека, губы скривились. Давид положил руку на рукоять висящего на поясе топора.

– Ты в нашем городе, а не мы в твоем, – осадил его изимец, на мгновение утрачивая образ добряка и превращаясь в разъяренного медведя, – поэтому следи за собой. Хорошенько следи. Не все обладают таким терпением, как я.

– Извини, – выдавил Мориан, мысленно проклиная себя за безумное решение жить здесь.

Давид снова принял радушный вид и даже несильно хлопнул эльфа по плечу. Мориан на сей раз сдержал порыв дернуться в сторону. Человек завел его в маленький двухэтажный дом, отворил одну из дверей и громогласно, с явными нотками гордости, провозгласил:

– Твой новый дом!

Раньше, до жизни во дворце, Мориан оценил бы захламленную, откровенно мужскую берлогу, но теперь он с тоской вспоминал свою комнату в Дэйлоре, в которой прожил совсем недолго. И снова его захватили сомнения и вопросы. Зачем он здесь? Ради чего? Его народ, его семья в другом месте…

– Обживайся, – сказал Давид. – Твоя кровать – эта. Полки в шкафу занимай свободные. Уборная у нас в соседней комнате. Найдешь. Из дома сам не выходи. Только если Чонсок или Фенрис придут за тобой. Ну или ведьмы. У меня пока дела есть, но я недолго, потом покажу город и расскажу, что к чему.

Давид оставил вещи, которые выдала Катрин, и ушел, а Мориан замер посреди комнаты и не решался положить свои сумки. Шло время, а он стоял и думал, укрепляясь в мысли… Остаться на ночь, потому что закат скоро, а с утра уйти. Он не сможет жить среди врагов. Просто не сможет. Видеть их в таком количестве каждый день… Глупо даже было пробовать. Ни одна женщина такого не стоит.

Дверь скрипнула, отворяясь, и Мориан дернулся в другой конец комнаты, бросая на пол сумки и доставая оружие. Давид бы не крался, а у других нет причин осторожничать. Значит, там тот, кто опасен.

– Давид? – раздался негромкий голос Кларис, а следом в комнату заглянула она сама.

– Он ушел, сказал «будет позже», – ответил Мориан, успокаиваясь и пряча оружие.

Они замерли друг напротив друга. Кларис и Мориан.

Враг, которому не место в городе, в её жизни. Враг, которого должна была убить. Враг, который не смел касаться её. Ненавистная раса.

Презренный человек. Обычная женщина. Одна из тех, кто обрек его клан на изгнание. Виновата, как и остальные.

Её безумие…

Его сумасшествие…

Её тайна, которая может обернуться для неё смертью…

Его погибель…

Кларис заскользила по нему взглядом, не веря, что рядом, вот так открыто, в шаге от неё. Не веря, что весь город знает: он здесь. Больше не тайна… больше не враг… Теперь просто… любимый? Любимый…

Мориан видел её взгляд и волновался – сердце часто стучало, а желание коснуться её и убедиться, что она всё ещё его, покалывало на кончиках пальцев. Любимая…

Кларис подалась к нему, и Мориан не смог себя остановить. Он крепко прижал её к себе и впился поцелуем в губы. Сомнения и трусливые решения, которые терзали его ещё совсем недавно, были забыты. Он сходил с ума, горя от своей страсти, как было всегда в их редкие, но такие упоительные встречи. Она теряла разум в его руках и таяла от его губ. Она любила, и это было самым невероятным.

– Я скучала, – прошептала она, на секунду отрываясь от его губ.

Он подхватил её под бедра, подсаживая на себя. Кларис обняла его ногами и ещё крепче стиснула руками.

– Я тоже, – выдохнул он на эльфийском.

Больше они ничего не говорили, ведь для этого нужно будет оторваться от губ друг друга.

– Э-э-э-э…

Они вздрогнули. Кларис тут же опустила ноги на пол и обернулась, невольно закрывая собой Мориана и холодея от ужаса. Давид, который вернулся в комнату в неподходящий момент, медленно толкнул дверь, закрывая за собой. Он ошарашенно смотрел на Кларис, потом переводил взгляд на настороженного, готового к атаке эльфа, и снова возвращался к Кларис.

Нужно было что-то сказать, но Кларис ничего в голову не приходило.

– Так и знал, что ты не просто так тогда смогла сбежать, – подобрав свою отвисшую челюсть, наконец-то проговорил Давид. Кларис открыла рот, чтобы оправдаться, но мужчина вдруг усмехнулся и с укором добавил: – А если б не я зашел?

– Давид… – оторопело вымолвила Кларис, чувствуя, как от пережитого у неё подкашиваются ноги. Видимо, она всё-таки пошатнулась, потому что Мориан обхватил её за талию и прижал к себе, давая опору.

Давид перевел взгляд на его руку и нахмурился, а потом грозно сказал, обращаясь к эльфу:

– Обидишь её – из-под земли достану. – Он повернулся, собираясь уйти, но напоследок бросил: – Дверь заприте. Буду через два часа. Чтобы к этому моменту разошлись уже.

Кларис изумленно ахнула и уставилась на него, а Мориан впервые искренне улыбнулся человеку.

– Давид, нельзя чтобы остальные… – начала она, но Давид её перебил:

– Да понятно, не дурак.

Он ушел, а Мориан вдруг подумал, что, может, и не все люди такие отвратительные…

***

Исалиэль сидела и обнимала колени руками, устроив на них подбородок. Дарий мирно спал на соседней кровати, точнее, на их кровати. Ту, на которой она сейчас сидит, Катрин сказала, что заберут для кого-то. Завтра… А сегодня Исалиэль пользовалась возможностью сидеть отдельно и не тревожить своей бессонницей любимого.

Почему-то всю дорогу до города людей Исалиэль думала: её испытания закончатся, как только она дойдет, а оказалось, что они только начались. Она сидела и прокручивала раз от раза всё, что видела и слышала сегодня, всё, что испытала. Фенрис предупреждал её, что будет непросто, но её фантазия всё равно не могла такого нарисовать.

Вещи, которые им выдали… Подобные она видела только на родном клане. Но почему-то не думала, что и люди живут так… плохо? Нет. Ужасно!

Эта комната и этот дом… Нет личной ванной. Нет столика, где можно попить чай. Нет шкафа, куда она могла повесить те несколько платьев, которые взяла с собой. Нет туалетного столика, куда бы она разложила свои заколки и украшения, у которого она бы сидела и прихорашивалась. Великие силы, здесь всё одно сплошное «нет». И это убивало её…

Купальня красивая, но… общая. И это тоже ужасно. Там нет диванчиков, нет ароматного мыла, нет белоснежных полотенец… И снова это «нет».

А столовая… Это отдельный элемент её составляющей отчаяния. Посуда, из которой люди едят… В Дэйлоре для животных и то изящнее делают. И грубые скамьи, где она должна сидеть рядом с кем-то, практически соприкасаясь бедром. Ладно с одной стороны от неё сидел Дарий, но с другой стороны… Про салфетки и набор столовых приборов вообще речи не шло. Исалиэль могла поспорить, что люди даже не знают, какое многообразие вилок, ложек и ножей существует. А еда… До того, как попала сюда, Исалиэль и не думала, что оказывается это важно.

Завершил её день, полный впечатлений, не менее впечатляющий вечер, который люди назвали праздником. Сначала был ужин – он у них совместный, что тоже её вначале поразило. Её, Дария и Мориана посадили за общий стол к Фенрису, Лайе, Чонсоку и Тэруми. Там были ещё какие-то люди, имена не запомнились, но судя по дружеским беседам, которые часто сменялись на деловые, эти люди были приближенными Правителя Лима.

После ужина последовали долгие официальные разговоры Чонсока уже со всеми изимцами. Дарий предложил ей уйти, но Исалиэль отказалась: хотела поскорее вникнуть в жизнь города, думала, что так ей будет легче и она быстрее привыкнет. Довольно скоро она поняла, что это было ошибкой, но момент, когда можно было покинуть столовую, упущен. Чонсок Лим много говорил, потом терпеливо отвечал на не всегда простые вопросы. Несколько раз всё выходило из-под контроля, но довольно быстро возвращалось в мирное русло.

Исалиэль всё это время рассматривала обещанного ей судьбой суженного и невольно восхищалась его силой духа и мастерством – умение увести в сторону от конфликта и вернуть разговор в прежнее, нужное ему русло, несомненно, было талантом, который оценила бы даже мама. Чонсок умудрялся преподносить непростые для жителей вещи в таком ключе, что даже ей, хотелось всё бросить и побежать исполнять прямо сейчас, потому что так нужно, потому что потом результат будет настолько впечатляющим, что жизнь станет похожей на сказку.

А ещё Исалиэль в полной мере осознала то, что поняла её Анкалумэ уже давно. Фенрис действительно выбрал людей. Возможно, не всех, а только трех, но всё равно… Магистр, эльф, несущий в себе наследие предков, тенью стоял чуть позади Чонсока. Не вмешивался, не встревал в разговор, не осаживал особо крикливых и недовольных, но при этом четко складывалось впечатление, что, если потребуется, он всех здесь уничтожит. Он был стеной, опорой, силой… а может, всем этим одновременно. Так, по крайней мере, Исалиэль показалось. И это рождало у неё внутри обиду. Так он должен был защищать свой народ. Так он должен был соблюдать интересы эльфов.

Когда наконец-то и с этой частью вечера было покончено, заиграла музыка. Исалиэль стыдливо прикрыла глаза руками, вспоминая. Мужчины и женщины танцевали подобно… Она не могла найти этому подходящее слово… Странно. Как умели… Точнее, как не умели… И это стало финальной точкой, после которой Исалиэль попросила Дария уйти.

А пока они ждали Катрин, без которой перемещаться по городу им было запрещено, она случайно стала свидетелем ещё одной очень неприятной сцены. Женщина в маске и с платком на голове подошла к Тэруми и попросила о разговоре, на что темная ведьма ответила очень грубо, пожалуй, даже грубее, чем Исалиэль раньше от неё когда-либо слышала. А после слов Дария: «Насколько я понял, это мать её и Лайи», – и вовсе пришла в ужас. Разве можно так говорить с матерью? Исалиэль и раньше-то не очень хорошо относилась к темной ведьме, но после увиденного и вовсе утвердилась во мнении, что такому человеку, как Тэруми, нельзя давать власть над темной силой.

А дальше… Дарий согрел комнату магией, обнял её, Исалиэль, и сладко уснул, явно утомленный долгим днем не меньше, а может, даже больше. Ведь настороженность и готовность в случае необходимости защитить её Исалиэль видела и безмерно любила его за это. Её красивое, красноволосое счастье… Тот, ради кого она вытерпит всё что угодно.

Исалиэль тяжко вздохнула, вспоминая о предстоящем дне. Ей завтра нужно будет трудиться на кухне. Не то чтобы она боялась работы, но именно в готовке ничего не смыслила. Ещё и в качестве охраны и поддержки ей дали рыжую ведьму. Как будто мало в жизни расстройств, так ещё и это. Хотя, может, это и не самый плохой вариант. Могла бы быть и Тэруми.

Откуда-то из глубины дома донесся плач. Сначала Исалиэль подумала, что ей показалось, но потом плач стал громче. Она тихонечко спустилась с кровати, натянула сапоги и выглянула из комнаты. Да, внизу определенно плакали. Эльфийка аккуратно прикрыла за собой дверь и стала спускаться. Её соседка, Катрин, сидела на самых нижних ступеньках, завернутая в большой теплый платок, и горько плакала. Исалиэль поспешила к ней.

– Что случилось? – участливо спросила она, присаживаясь рядом с женщиной.

– Ветал… он… он… за-забыл… – всхлипывая, запричитала Катрин.

– Мужчины часто не придают внимания каким-то событиям, которые нам могут быть важны, – попыталась утешить её Исалиэль, вспоминая о разговоре Кларис и Катрин и о годовщине этой изимки.

– Ты не по-понимаешь! – воскликнула изимка.

Исалиэль не понимала, но видеть несчастье другого не могла. Она осторожно опустила свою руку на её плечи и замерла в ожидании: разозлится эта женщина такому участию или нет? Катрин вдруг легла ей на колени и окончательно разрыдалась. Исалиэль растерянно принялась гладить её по руке, но это возымело обратный эффект: плач стал ещё более жалостливым и горьким.

– Он… он… он… снова был с этой потаскухой! А ведь обещал, что больше не будет с ней! И вот… в нашу годовщину… Скотина! Ненавижу-у-у-у…

На такой случай у Исалиэль не было слов утешений и оправданий поступку. Сама она и представить не могла, что было бы с ней, если бы увидела Дария вдруг с другой… Это же ведь даже не взгляды на другую, это… Тело покрылось мурашками, а сердце часто застучало, отзываясь на яркие картины в воображении, где Дарий целует Лайю. Ночь, усталость, ужасы пережитого дня и чужое отчаяние окончательно разрушили выдержку эльфийки. Слезы побежали по щекам.

Катрин почувствовала неладное и села.

– Ты-то чего плачешь? Обидел кто? Или поссорилась со своим?

– Нет, – выдавила из себя Исалиэль. – Просто… просто… – Она не знала, что ей сказать, чтобы не обидеть её саму, их образ жизни, город в целом.

– Пойдем чай пить, – поднялась Катрин, окончательно приходя в себя и утирая слезы. – Я тебе пожалуюсь, а ты про своё горе расскажешь. Перемоем им косточки.