Новый муж для Рейни

Глава 3

Рейни молча смотрела, как Чейз достает из кармана десятидолларовый банкнот и протягивает рыжей:

– Мы в расчете.

Та запрокинула голову и расхохоталась.

– Как поживает твой никудышный братец? – спросила она, отсмеявшись.

– По-прежнему думает, что может мной командовать, – ответил Чейз.

– Тобой, пожалуй, покомандуешь! – улыбнулась рыжая. – О твоих подвигах тут до сих пор легенды ходят.

Хм… Возможно, в детективе Холлистере скрыто нечто большее, чем позволяет предположить его профессионализм?

Чейз повернулся к ней.

– Это моя жена, Рейни, – спокойно произнес он, как будто говорил правду и он не впервые знакомил с кем-то свою жену. – Рейни, познакомься с Триш Райт.

– Райт-Роупер, – поправила рыжая. – Я вдова.

– Мне очень жаль. – Чейз говорил так, словно в самом деле сожалел.

Рыжеволосая Триш пожала плечами, но Рейни сразу поняла: ей до сих пор больно. Потом она дружелюбно улыбнулась и протянула Рейни руку.

Видимо, в прошлом Чейза и Триш что-то связывало, но Рейни не понимала, что именно. Они точно не были любовниками, но что-то между ними было. Она пожала руку хозяйке кафе.

– Уже побывали в старом доме? – спросила Триш.

– Нет. Мы только приехали.

– Что ж, не забывай, ты здесь не чужой, – ответила Триш. – Я знаю, Саммер наверняка захочет с тобой повидаться. Она работает в дневную смену. – Триш взяла два меню со стойки и подвела их к столику в углу. Рейни заметила, что Чейз не смотрит ни на кого из посетителей.

Они сели.

– Старая знакомая? – негромко спросила Рейни, открывая меню.

Он кивнул:

– Триш я знаю с детства. Мой старший брат Брей встречался с Саммер, ее сестрой. Все думали, что они поженятся, но Брей сразу после школы пошел в морскую пехоту, а она вышла за другого.

– Давно ты не был в Рейвсвилле?

– Приезжал один раз, лет восемь назад, когда умерла моя мать. А вообще – тринадцать лет. Что будешь есть? – Он поспешил сменить тему.

Значит, на похоронах отчима его не было. Рейни твердила себе, что ей все равно. Ей ни к чему знать его биографию. Они приехали в такое место, где, как все надеялись, она будет в безопасности. Городишко посреди штата Миссури подходит для этого не хуже любого другого места.

Когда вернулась Триш с ручкой в руке, Рейни закрыла меню.

– Мне салат с… – Краем глаза она заметила свое отражение в зеркале и едва не вздрогнула от удивления. Слишком разительной была перемена, она еще не привыкла… Если бы Сэнди подробнее рассказала ей о том, что она собирается с ней сделать, Рейни просто упала бы с кресла.

А все-таки хорошо, что она так сильно изменилась! Рейни очень нравилась ее новая внешность. Она никогда не думала перекрашиваться в блондинку, а теперь… наверное, уже не вернется к прежнему цвету волос.

Хоть за что-то можно поблагодарить Гарри Мэлоуна.

– Нет, – сказала она, – я передумала. Не надо салата. Мне, пожалуйста, чизбургер с беконом и жареную картошку.

Чейз заказал мясной рулет. Как только Триш отошла, он посмотрел на нее.

– Салатом не наешься? – спросил он, видимо, для того, чтобы заполнить паузу.

Она собиралась пожать плечами, но потом решила: раз следующий месяц им предстоит жить вместе и изображать мужа и жену, ей нужно быть с ним откровенной.

– Я всегда заказывала салаты в тот период моей жизни, который я называю «ДГМ». До Гарри Мэлоуна. Теперь я позволяю себе все что хочу и когда хочу.

Кстати, может быть, именно поэтому ей так нравятся новая стрижка и новая внешность. Они идут новой Рейни Тейлор. Той Рейни Тейлор, какой она хочет стать.

Чейз внимательно посмотрел на нее и тихо, но убежденно сказал:

– Если тебя это утешит, сукин сын за все заплатит. Он пойдет за решетку, и, поверь мне, там найдутся те, кто превратит его жизнь в ад.

Рейни рассчитывала на то же самое.

Триш принесла еду; все выглядело очень аппетитно. Рейни с удовольствием откусила кусок…

– Что же ты вытворял, чем заслужил репутацию местного хулигана? – спросила она, немного насытившись.

– Да так… по мелочи, – ответил он, почесав затылок.

– И пошел в полицию, чтобы искупить свои грехи?

– Я пошел в полицию потому, что полицейское управление Сент-Луиса проводило набор, а мне нужно было содержать себя и младшего брата. К счастью, служба пришлась мне по душе. Может быть, как раз из-за моей бурной юности.

Она откусила еще кусочек, на сей раз поменьше.

– Ты, наверное, много чего в жизни повидал.

Он улыбнулся и покачал головой:

– Можешь мне поверить. Возможно, я и стал притчей во языцех кое для кого здесь, в Рейвсвилле, но то, что я вытворял, было детской игрой по сравнению с тем, что я увидел в первые полгода работы патрульным.

– Значит, ты просто озорничал, доставляя родителям беспокойство.

Его красивые янтарные глаза потемнели.

– Что-то в этом роде.

Они ели молча. Триш убрала пустые тарелки и положила на стол чек. Чейз достал из кармана несколько купюр и бросил их на стол.

– Ну что, пошли? – спросил он.

Когда Рейни кивнула, он чуть не воскликнул: «Слушай, погоди, давай закажем чизкейк!» Все что угодно, лишь бы оттянуть путешествие в прошлое.

Но он понимал, что от задержки легче ему не станет. Они с Рейни сели в машину, проехали еще полторы мили по шоссе, а потом повернули направо, на Махогани-Лейн. На дорожке, усыпанной гравием, Чейз притормозил. По соседству, в доме Фитцлеров, горел свет. Неужели старик Фитцлер и его жена до сих пор живут там? А может, они переехали в дом престарелых, а здесь теперь живет кто-то из их дочерей?

Как же он когда-то завидовал этим девчонкам!

Мистер Фитцлер никогда в жизни не повышал голос, не говоря уже о том, чтобы поднимать руку на своих домашних.

Чейз еще притормозил, поворачивая на подъездную аллею. Фары высветили старый дом.

Ему было больше ста лет. Двухэтажный белый фермерский дом снаружи казался вполне крепким. Планировка у него была традиционная: четыре комнаты внизу и четыре наверху. Внизу находились кухня, столовая, гостиная и ванная, а наверху – три спальни и еще одна ванная с туалетом. Потом прежний владелец снес заднюю стену и сделал внизу пристройку, где поместилась большая спальня с отдельным туалетом. Строители постарались на славу; казалось, что все так и было с самого начала.

Когда лет через десять родители Чейза приехали смотреть дом, он показался им идеальным для молодой супружеской пары, которая мечтала о детях. Чейз всегда думал: наверное, мама очень радовалась, когда у нее родились три сына, что мальчишек можно отправить наверх.

Чейз бесстрастно отметил несколько изменений, произошедших за те восемь лет, что его не было. Брик повесил на окна зеленые ставни. Когда Чейз с братьями приезжали на похороны мамы, их еще не было.

Открытая веранда вокруг дома как будто не изменилась. Все осталось таким же, как раньше, вплоть до висевшего в углу гамака. Ему не раз приходилось там спать. Иногда он спал там по собственному желанию, когда было тепло. Иногда приходилось ночевать в гамаке в холодные ночи, когда Брик выгонял его из дому. Больше всего на свете ему хотелось уйти куда подальше, но он не уходил из-за матери и Кэла.

Кусты у самого дома сильно разрослись; подъехав ближе, он увидел, что краска на фасаде облупилась, а ступеньки крыльца, судя по всему, местами сгнили.

Он покосился на Рейни. Она озиралась по сторонам.

Наверное, она готова выскочить из машины и бежать куда глаза глядят.

– Будем надеяться, внутри все получше.

Она пожала плечами:

– У дома прочное основание… Мне нравится веранда и большие окна.

Однажды зимней ночью Брик пробил рукой Кэлвина стекло в одном из окон. После того случая они с Чейзом заключили своего рода сделку.

Он заглушил мотор и выключил фары. И сразу понял, как темно во дворе.

– Смотри под ноги! – велел он, распахивая перед ней дверцу.

Они взяли свои чемоданы и пошли по клочковатой траве. Добравшись до тропинки, которая вела к крыльцу, он остановился. Брей прислал эсэмэску и сообщил, что адвокат бросил ключ в почтовый ящик. Чейз поднял ржавую алюминиевую дверцу. Адвокат не обманул – ключ лежал внутри.

Он первым поднялся на крыльцо.

– Смотри под ноги, – повторил он, отпирая дверь. Открыв, он какое-то время стоял на пороге и прислушивался, но ничего не услышал. Пошарил рукой по стене, нащупывая выключатель. Ему стало легче, когда помещение осветилось.

Справа была гостиная; диван и кресла он раньше не видел. Слева находилась столовая, которую украшал большой мамин стол. Чейз заглянул в коридор. В тыльной части дома, по-прежнему в темноте, находилась большая кухня. В ней окно над раковиной; мама любила стоять там и наблюдать за оленями и дикими индюшками, которые забредали на задний двор.

Брик успел выкрасить темное дерево в белый цвет, но выбрал плохую краску, она во многих местах облупилась. Штукатурка на стенах пошла трещинами, на потолке виднелись многочисленные бурые пятна. Видимо, крыша текла. Не очень хороший знак.

Они шли по дому; по пути Чейз включал свет. Когда вошли на кухню, он сразу заметил лежащую посреди стола развернутую газету. Рядом стояла чашка с недопитым чаем, в ней лежал чайный пакетик.

Чейз открыл холодильник. Там почти ничего не было. На полках лежали небольшие упаковки сыра и колбасного фарша, на дверцах стояли ополовиненные бутылочки соуса и кетчупа и пакет молока. Что-то пролилось на верхней полке и капало вниз; пахло чем-то сладким.

Брик в старости стал неряшлив. А может быть, он всегда был свиньей, и Салли Холлистер приходилось за ним убирать.

Чейз обернулся, поняв, что Рейни идет в сторону спальни на первом этаже. Он последовал за ней, и с каждым шагом сердце у него все больше сжималось. Он не хотел смотреть на спальню Брика, комнату, хранившую память об отчиме.

Рейни остановилась на пороге. Чейз замер у нее за спиной. В спальне стояла кровать, застеленная уродливым ярко-зеленым покрывалом. Такого же цвета шторы были плотно задвинуты, придавая комнате странный вид. Стены, выкрашенные золотой краской, казались грязными. Дверь в туалет стояла нараспашку.

Ну уж нет, здесь он спать не будет.

– Пойдем на второй этаж, – предложил он.

Деревянные ступеньки скрипели. Он заметил, как Рейни вскинула руку к голове, и понял, что она задела огромную паутину. Ковер на площадке второго этажа протерся. Двери всех комнат были закрыты.

– Вряд ли твой отчим часто здесь бывал, – заметила Рейни.

Чейз кивнул и открыл первую дверь в бывшую комнату Брея. Щелкнул выключателем. Комната оказалась совершенно пустой.

Он подошел к своей бывшей комнате. Повернул ручку, ожидая, что дверь откроется, но она не открылась.

Комната была заперта. Почему-то ужасно разозлившись, Чейз бессознательно поднял здоровую ногу и лягнул проклятую дверь. Она слетела с ржавых петель. Он услышал, как у него за спиной тихо ахнула Рейни, но не обернулся. Щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Пришлось вернуться в коридор – оттуда хоть что-то было видно.

В его комнате не было ничего. Он посмотрел на потолок, где раньше висела люстра. Срезали даже лампочку.

– Как по-твоему, где-нибудь есть надувной матрас? – осторожно спросила Рейни.

Оставалась всего одна комната, Кэла. Дверь открылась без труда, и свет там был. Посреди комнаты лежал двуспальный пружинный матрас, еще в пластиковой упаковке. Только матрас – без каркаса кровати, без постельного белья. Рядом стояла тумбочка, на ней лампа. Другой мебели в комнате не было.

Зачем Брик купил новый матрас и отнес его наверх, в комнату Кэла? Но не положил туда ни постельного белья, ни одеяла… Судя по толстому слою пыли на пластике, матрас лежит здесь уже довольно давно.

Как бы там ни было, все лучше, чем спать на голом полу.

– Ты можешь спать здесь, – сказал он, доставая перочинный нож и вскрывая пластик. В воздух взлетела пыль, и Рейни чихнула.

– Извини, – сказал он. – Завтра добудем простыни.

Она села на край матраса.

– А ты где будешь спать?

– Внизу. На диване. Нет никаких оснований полагать, что кто-нибудь знает о том, что в этом доме живет Лорейн Тейлор. Но, если ночью тебя вдруг что-нибудь напугает, кричи. Я чутко сплю, я тебя услышу.

Она огляделась по сторонам и преувеличенно вздохнула:

– Столько лет я мечтала о первой брачной ночи, но не представляла, что она пройдет вот так…

Впервые с тех пор, как Бейтс объявил, что они с Лорейн Тейлор будут изображать мужа и жену, ему захотелось улыбнуться. Она просто молодец! Хотя ее прежнее убежище, скорее всего, было гораздо уютнее.

Выйдя, он зашел в ванную на противоположной стороне коридора. Включил воду, дождался, пока она не станет прозрачной; пару раз спустил воду в туалете. Туалетная бумага здесь имелась, но тоже успела запылиться. За полотенцами пришлось спуститься вниз; стопка лежала в шкафу в ванной первого этажа.

Наконец он снова спустился вниз и, по-прежнему не раздеваясь, растянулся на диване. Диван был ему короток; ноги свисали. Как же он устал! Он не шутил, когда говорил брату, что больше суток не спал. Ему удалось чуть-чуть подремать после разговора с Доусоном, но мысль о том, что Бейтс рассчитывает на них, не давала полностью расслабиться.

Сейчас, хотя тело мечтало об отдыхе, он лежал без сна, смотрел в потолок, стараясь привыкнуть к мысли, что он вернулся в дом, откуда ушел, поклявшись, что ноги его больше здесь не будет.

По пути он все гадал, почувствует ли он присутствие Брика в доме. Или даже присутствие мамы. Но казалось, здесь никогда никто не жил. А ведь раньше все было по-другому. При жизни Джека Холлистера в доме ощущались и жизнь, и любовь.

Каким бы странным это ни казалось, Чейз остро чувствовал присутствие отца. Когда здесь находился Брик, отец словно устранился. А сейчас его дух как будто вернулся… Как в то время, когда он стоял у окна, махал сыновьям рукой, звал их домой ужинать. Чейз живо представлял, как отец ходит по дому с удочкой в одной руке и коробками с обедом в другой и кричит, чтобы сыновья поторопились: самое время клева.

Как будто он разбудил привидения… Тихий шорох послышался снаружи. Чейз встал с дивана, подошел к окну, осторожно отогнул край шторы и выглянул во двор.

В темноте ничто не шевелилось. Он ждал, вглядываясь в темноту. Через пять минут по дорожке быстро пробежала темная тень.

Сурок! Чейз облегченно выдохнул. Он и не заметил, что стоит затаив дыхание. Испугался зверя!

Он снова лег, потер больное бедро и закрыл глаза. Наверху открылась и закрылась дверь, потом по трубам потекла вода – Рейни включила душ. Ей тоже сегодня досталось, но Чейз решил, что она со всем справляется отлично.

Завтра он наведет здесь порядок, хотя бы снимет верхний слой пыли. Потом выкинет все из холодильника и быстро съездит в город за продуктами. Судя по тому, что заказала Рейни на ужин, аппетит у нее хороший. Удивительно, ведь она такая худенькая!

Худенькая, но гибкая. И фигурка у нее что надо. Он успел как следует рассмотреть ее, когда она стояла в свадебном платье. Всю дорогу из Сент-Луиса в Рейвсвилл он представлял ее себе. И вспоминал ее сладкие губы.

Рейни наверху выключила воду. Чейз позволил себе помечтать: живо представил, как мокрая Рейни выходит из-под душа. Как вытирается старым полотенцем…

Он вздохнул. Приятная картинка задержалась в его голове.

Когда Чейз проснулся, солнце стояло еще низко. Он посмотрел на часы. Начало восьмого. Он сел, потянулся и пошел искать кофе.

Кофейника на кухне не оказалось. Он открыл шкафчик. Никакого кофе – даже растворимого. Еще одна причина презирать Брика.

Он поднялся по лестнице; ноги помнили, где самые скрипучие ступеньки, – они были там же, что и тринадцать лет назад. Дверь спальни Рейни была закрыта. Чейз хотел было постучать, но передумал.

Наверное, ей нужно выспаться.

Он открыл дверь и замер. Рейни раскинулась на кровати. Она лежала на животе, чуть склонив голову к плечу и раздвинув ноги. Она не была голой, но ее фигура была потрясающе соблазнительна даже в ярко-зеленых пижамных шортах и бело-зеленой полосатой футболке. Она ровно и глубоко дышала…

Одежду, которая была на ней накануне вечером, она сбросила на пол. Наверху лежали бюстгальтер и трусики, шелковые, бледно-желтые, с обилием кружев.

Ему стало жарко; когда она пошевелилась, ему показалось, что он застонал.

Доусон прав. Ему нужно регулярнее заниматься сексом.

Чейз попятился и осторожно прикрыл за собой дверь. Можно поехать в город, купить кофе и пончиков в пекарне; скорее всего, он успеет вернуться еще до ее пробуждения. Может быть, тем самым он частично возместит то, что поселил ее в такой помойке.

Он вышел из дому, тщательно заперев за собой дверь. Поездка в город заняла лишь несколько минут; войдя в булочную, он первым делом заметил торты в прозрачной витрине.