Видана
Начать мы решили с жареного на углях мяса. После эмоционально сложного разговора лично мне не мешало подкрепиться. Обычно на стрессе аппетит у меня пропадает, но тут, наверное, благодаря чистому воздуху, наполненному кислородом, я испытывала лютый голод. Ваня отобрал у меня второй кусок лаваша со словами:
- Сейчас наешься хлеба, а все вкусное достанется мне. Потерпи немного, дай тебя удивить, - поцеловав в кончик носа, он принялся разжигать угли в мангале. Подкинув дров в печь, поставил на нее казан. Сев в кресло и закутавшись в теплый плед, я наблюдала за Ваней.
- А это что? - спросила у Лютаева, указывая на большой «кувшин».
- Это тандыр. Заказал, но ещё ни разу не пользовался, - отвечая мне, он нарезал мясо и овощи. Мне совсем не было холодно, жар от мангала и печи, создавал вокруг меня теплый кокон. Прохладный ветерок пытался забраться под плед, но жар углей прогонял его. В какой-то момент я даже отодвинула кресло немного дальше от печей, чтобы самой не свариться.
- А песок для чего? - указывая на закопченную кастрюлю, стоящую возле туи. На лоток для животного не очень похоже.
- Кофе хотели с парнями приготовить, - усмехается Ваня.
- Не получилось? - интересуюсь у него.
- Мы забыли про эту кастрюлю. Согрелись другими напитками, а потом в баню пошли. Утром остывшую кастрюлю я убрал с мангала, отмывать желания не было, я ее поставил под дерево, думал позже выкинуть.
- Зачем выкидывать? Давай сейчас попробуем? - загораюсь идеей сделать кофе, как в Турции. Сбрасываю плед на кресло, поднимаюсь и бодрым шагом иду за кастрюлей.
- Что попробуем? - не улавливает Ваня моего энтузиазма, кидается ко мне, чтобы меня остановить. Теперь сажу я точно не собираюсь, зря он беспокоится.
- Приготовить кофе на углях, где у тебя турка?...
Мы замечательно провели время на воздухе. Кофе у нас получился, пусть и не такой, как в Турции, но вполне неплохой, я бы даже сказала по-особенному вкусный. Пили мы из одной чашки. Делали глоток, а потом целовались. Наверное, поэтому он казался мне таким терпким, насыщенным и сладким. Наш особенный кофе.…
Как и наш особый шашлык…
И овощи, приготовленные на сковороде с добавлением зелени и оливкового масла...
Подбросив дров в печь, Ваня поднял меня с кресла, сел в него сам, а меня усадил к себе на колени. Я пыталась укутать нас пледом, но Лютаев замотал меня в него по самый нос и прижал к себе.
- Тебе не тяжело? - поинтересовалась ради галочки, пересаживаться мне не хотелось, я очень комфортно чувствовала себя в его объятиях.
- Мне хорошо, - прикоснувшись губами к моему виску, он долго их не отнимал.
Мы сидели в тишине, слушая дыхание природы, наслаждаясь нашими первыми моментами после долгой разлуки. Ваня о чем-то думал, я не решалась спросить, о чем именно, но было ощущение, что его мысли интимные и сокровенные касаются нас.
Я могла бы сидеть так вечность. Готова состариться в его объятиях. Пусть идет дождь, падает снег, дует холодные ветер, гремит гром, бьет молния, а я укутанная теплом Вани защищена от всех невзгод и катаклизм.
- Чему улыбаешься? - спрашивает меня Ваня. Откуда он знает, что я улыбаюсь, ведь он не видит моего лица, оно спрятано у него на груди. Зарывшись пятерней в мои волосы, он нежно их перебирает.
- Улыбаюсь просто так, - отвечаю ему.
- Просто так не бывает, всегда есть причина, - расслабленно тянет он.
- Мне хорошо с тобой, поэтому и улыбаюсь, - признаюсь я. Отлепив лицо от теплой груди, заглядываю ему в глаза. Любое признание нужно делать, глядя человеку в лицо.
- Мне тоже хорошо с тобой, - отвечает он серьёзным тоном. - Я эти шесть лет, будто не жил, Вида. Куда-то двигался, что-то делал, участвовал в гонках, выступал на ринге, но не чувствовал удовольствия, не получал кайфа от жизни, а сейчас вот сижу вдали ото всех, держу тебя в своих руках и даже дышу по-другому, полной грудью что ли. Мне не нужно разгонять в крови адреналин, чтобы чувствовать себя живым. Ты своим уходом на шесть лет погрузила меня в кому, - глядя мне в глаза теперь Ваня признается в своих чувствах. Делает это настолько глубоко и проникновенно, что на глаза вновь наворачиваются слезы. Заплакать я не успеваю, Ваня притягивает меня за затылок и накрывает губы поцелуем. Я не успеваю сделать вдох, жадно ловлю его раскрытым ртом, язык Вани тут же оказывается внутри.
Долгий жаркий поцелуй пробуждает все расслабленные рецепторы у меня в организме. Мурашки расползаются по телу. Внизу живота привычно теплее, растет напряжение…
Обняв за шею Ваню, перекидываю через его бедра ноги. Не разрывая поцелуя, Ваня помогает мне удобно устроиться на его коленях. Плед сползает с плеч и падает на пол. Всего лишь на мгновения появляется мысль, что его нужно поднять, но она тут же ускользает, когда Лютаев обхватив меня за ягодицы, толкает на себя. Ощутив в полной мере его эрекцию, упирающуюся мне в промежность, сама трусь об неё.
- Я планировал устроить романтический вечер, покатать тебя на лодке по озеру, украсть на воде пару поцелуев.… - шепчет Ваня мне в губы. - Ты путаешь мои планы, - не чувствую в его низком хриплом голосе нотки разочарования.
- Для катания по озеру уже холодновато, - отвечаю, прикусывая слегка его нижнюю губу. - А целоваться мы можем и здесь, без риска свалиться в воду…
- Ты совсем не романтичная. Если бы мы упали в воду, я бы тебя спас, отнес бы к камину, заставил выпить немного водки, снял бы с тебя мокрую одежду… - шепчет Ваня мне в губы, в то время, как его руки оглаживают мои ягодицы, сжимают их до отметин на коже.
- А после того, как ты меня раздел, отправил бы под горячий душ? - напоминаю, что Ваня так и не поделился всеми своими замыслами касательно «романтического» вечера.
- Нет, сначала бы я тебя растер твое холодное тело руками, потом бы занялся с тобой жарким сексом, чтобы ты пропотела, а потом уже отнес бы тебя в горячую ванну.… - окончание фразы я улавливаю почти интуитивно, потому что Ваня запечатывает мой рот ещё одним сумасшедшим поцелуем, от которого у меня поджимаются пальчики на ногах.
- Мы можем опустить падение в воду? - спрашиваю я, как только Лютаев позволяет нашим губам разомкнуться. - Со всем остальным планом я согласна…