О Пепле и Стали

ГЛАВА 40

МАДДИ

Придя в себя, понятия не имею, где я. Вокруг холодно, и я стою на коленях.

Голова кружится, но не как от обморока, и я заставляю себя собраться, пытаясь отстраниться от эмоций и ослепляющей паники.

Я в комнате со стенами из прессованного снега и льда. Может, это пещера? Я связана, и вокруг нет ничего кроме деревянной двери.

Камера. Я в камере.

— Торви? — шепчу я.

С шумом и хлопком рядом со мной появляется огромная медведица, и от этого во мне пульсирует облегчение, вызывая новый приступ головокружения. Она поворачивается кругом, скребя лапами ледяной пол.

Мне хочется потянуться вверх и обнять ее, но тело все еще не слушается меня, а руки связаны.

— Слава Фрейе и Судьбам, что ты здесь. Я так переживала, что ты не сможешь покинуть Фезерблейд.

— Где мы? Где наши противники? — она звучит озадаченной, но ее яркие черные глаза встречаются с моими, и она успокаивается.

— Мы должны сохранять спокойствие. Не знаю, где мы, кроме того, что это тюрьма. Но самое главное, что мы вместе.

Пусть даже Каин и не рядом.

Он не смог бы отправиться со мной, даже если бы попытался. Он привязан к Фезерблейду. От того, что он не рядом, у меня сводит живот.

Делай, что можешь, игнорируй остальное.

Делаю медленный вдох.

— Мне нужно пару минут подумать, прежде чем Эрик поймет, что я очнулась, — шепотом говорю ей.

— Подумать о чем? Наши враги — просто трусы и их нужно уничтожить.

Нащупываю веревки и приказываю им застыть. Они так и делают, а потом рассыпаются.

Затем медленно встаю, пытаясь понять, держат ли меня ноги. Каким бы образом змея Эрика не усыпила, эффект заканчивается.

И оказывается, они не могут лишить меня магии или связи с Торви. Значит, мы не безоружны.

Воспоминание о крови, струящейся из шеи Брунгильды, заполняет мой разум, и я ненадолго закрываю глаза. Потом оно сменяется худшим воспоминанием, об Эрике, говорящем мне о Сарре.

— О, боги. Что я натворила?

Шагнув вперед, прижимаюсь к Торви, пытаясь найти утешение в ее огромных, крепких объятиях.

— Ты ни в чем не виновата. Это все вероломный фейри Двора Земли вместе со своей возлюбленной Снежной Великаншей, — Торви умолкает. — Что такое возлюбленная?

Шумно выдохнув, я отстраняюсь.

— Это значит, что он ее любит, — отвечаю и пытаюсь вспомнить отрывки разговора Стражей Одина.

Брунгильда называла Великаншу Исхильд. Каин узнал ее, и она сказала, что когда-то была Валькирией. По-видимому, тогда Эрик, и судя по всему, Брунгильда, ее полюбили.

Теперь она стала Снежной Великаншей, и Эрик втайне сговорился с ней… о чем? Добраться до меня?

Зачем?

Я оглядываюсь в поисках сумки. Она пропала.

Выругавшись, пинаю снег.

— Я не знаю, нужно ли Эрику воспоминание или то, что я взяла в Сокровищнице. В любом случае, поэтому он и ждал сегодняшнего дня, чтобы все это провернуть. Либо я сегодня заполучила нужную ему вещь, либо Сарра сегодня рассказала ему про магию памяти.

— Почему двое ничтожных новобранцев, которые неделями досаждали тебе, ведут себя как его союзники? — спрашивает Торви.

— Не знаю. Может, потому что их было легко привлечь? Они уже меня ненавидели. Так что, если цель была в том, чтобы меня похитить, их было легко заманить на его сторону.

Мысли кипят, пока пытаюсь собрать вместе все кусочки головоломки.

Может быть, поэтому Инга и Оргид так издевались надо мной все это время? Эрик попросил их меня обижать?

Но зачем?

Почему ему было нужно, чтобы надо мной издевались, если он хотел убедиться, что владею магией памяти или чтобы вошла в Сокровищницу?

Все это бессмысленно.

За пределами темницы раздается какой-то шум. Торви издает низкое, горловое рычание. Дверь медленно открывается, и на пороге появляется Оргид с мерзкой улыбочкой на лице.

В памяти снова воскресает воспоминание о Брунгильде, о ее прекрасных серебряных крыльях, залитых ее же собственной кровью, и я скалюсь.

— Ты, кусок дерьма, — рычу на него. — Поверить не могу, что ты убил Валькирию. Знаешь, что боги сделают с тобой за это?

Его улыбка превращается в усмешку.

— У богов куда меньше власти, чем ты думаешь, — отвечает он.

— В это трудно поверить.

— Верь во что хочешь. Мне вообще похер, — говорит он. — А теперь пошли.

На моих руках появляется лед, и я вытягиваю их перед собой.

— А ты заставь меня, — говорю ему.

Вибрирующее рычание Торви становится громче.

— Можешь призвать любую магию, — говорит он мне, качая головой. — Тебе не победить Эрика, меня, Ингу и Снежных Великанов.

Он прав. Учитывая, что даже не знаю, где мы, почему здесь и как попасть обратно в Фезерблейд, я не особо много могу сделать.

Мне придется пойти с ним, хотя бы ради того, чтобы узнать, какого хрена я здесь делаю.

— Ладно, но не смей меня трогать, — бросаю я ему.

Он пожимает плечами, поворачивается и выходит из камеры. Торви ждет, пока я тоже выйду, и только тогда идет следом. Она не помещается в дверной проем, и секунду помедлив, заставляю ее исчезнуть и сразу возвращаю обратно.

И хотя она пропадает всего на пару мгновений, от ее отсутствия я чувствую мучительную панику, и снова возношу богам молитву за то, что она может быть рядом со мной, хотя мы не в Фезерблейде, а я пока не Валькирия.

Идя вперед, сосредотачиваюсь на собственных мыслях, стараясь держать под контролем нарастающую панику.

Я должна вернуться в Фезерблейд. Это самое важное. Там Каин. Я должна закончить обучение и обрести крылья, иначе рискую навсегда потерять Торви.

Не позволю этим ублюдкам забрать ее у меня.

Я вернусь в Фезерблейд и стану Валькирией, — твержу я себе мысленно.

Мы идем по заснеженному земляному коридору, такому же, как камера. В нем нет никаких украшений или декораций, и судя по тому, что пол идет вверх под ровным и крутым углом, я делаю вывод, что этот туннель прорубили прямо внутри горы.

Брунгильда мертва, — эта мысль прорывается сквозь мои молитвы.

Когда тебя забрали, Фезерблейд горел.

Все изменилось. Теперь это касается не только тебя.

Я выдавливаю проклятие сквозь зубы и подавляю страх.

Я обрету крылья и стану Валькирией! Я вернусь к Каину!

— Боишься, да? Ну, хотя бы то, что случится с тобой здесь, не будет хуже, чем то, что произошло с твоей подружкой, — говорит Оргид.

Сердце пропускает удар.

— Заткнись, урод.

— Тебе повезет, если ты выберешься отсюда хотя бы наполовину такой же искалеченной, как она.

Живот сводит, и меня захлестывает вина. Но теперь, в присутствии Оргида, она распаляет огонь внутри меня, как поднесенная лучина. Гнев ревет во мне.

— Не смей, блядь, о ней говорить.

— Это все твоя вина. Ты принесла ей перо. До этого она была всего лишь капельку не в себе. А сейчас она… — он умолкает, оборачивается ко мне и начинает строить рожи, подняв плечи и скрючив руки. Изображая монстра.

И прежде, чем я успеваю обрушить на него всю силу моего гнева, Торви огибает меня и бросается на Оргида. Он ожидал этого не больше, чем я, так что удар получается крепким, и он врезается в ледяную стену и разбивает ухо.

Кровь брызжет из раны, и вставая, он плюется и ругается.

— С тобой не особо приятно общаться, Оргид, — говорю я, глядя как змея выползает из-под его рубахи и стремится к лицу. Он злобно смотрит на меня, пока рана на его ухе стремительно заживает.

— Я бы в любой момент предпочел остаться собой, чем стать такой, как ты, — говорит он, и повторяет тот же удар, замахиваясь кулаком так быстро, что я этого не замечаю.

Его костяшки врезаются мне в скулу и под глазом взрывается боль. Я умудряюсь не отшатнуться. Кожа на месте удара сразу покрывается льдом, и мне становится чуть полегче.

Мгновение мы с ненавистью смотрит друг на друга, потом Оргид разворачивается и продолжает путь по туннелю.

Я немного выжидаю, чтобы между нами было расстояние, и иду следом, снова начиная молиться.

Минут через десять сквозь тьму впереди прорывается солнечный свет. Кусачий ветер проносится по моей коже, неся с собой резкий запах снега. Холод кажется просто восхитительным, и я впитываю его, чувствуя, как он придает мне сил.

Я серьезно подозреваю, что мы в землях Снежных Великанов, и когда мы выходим из туннеля, подозрения становятся уверенностью.

Мы стоим на просторной площадке, вырезанной глубоко в толще горы. В глубину она не меньше шестидесяти футов и примерно вдвое шире, а потолок из покрытого инеем камня и вовсе теряется где-то в тени. Все пространство уставлено гигантской деревянной мебелью, украшенной прихотливо вырезанными узорами. Я вижу столы, сделанные из цельного ствола дерева и стулья, на которых легко поместятся трое взрослых Великанов.

Вокруг ходит больше десяти Снежных Великанов, их огромные тела двигаются с неожиданной для таких размеров грацией. Все они выглядят как тот, которого Торви загрызла на тренировочной площадке, и ничем не похожи на пугающе красивую Исхильд. Некоторые из них точат клинки такого размера, что легко разрубят лошадь, другие едят, сидя за столом, который по размеру примерно как бальный зал при Дворе Льда.

Из площадки ведет несколько туннелей, но Оргид проходит мимо каждого из них, направляясь в дальний конец, откуда открывается вид, от которого перехватывает дыхание. Бесчисленные белые горные вершины тянутся за окрашенный во все оттенки голубого, что я могу себе представить, горизонт. Пейзаж настолько огромен, что мне становится тяжело смотреть.

Когда мы проходим мимо, Снежные Великаны замирают и провожают нас своими глупыми глазками. Один из Великанов проверяет остроту лезвия топора размером с мой рост, пока другой натягивает жилу на лук, из которого можно выстрелить стволами сразу трех деревьев. Торви ничуть не пугается их размеров и скалит зубы на каждого. Я впитываю ее отвагу и иду с высоко поднятой головой, хотя сердце в груди и бешено бьется о ребра.

Мы безнадежно проигрываем в силе и количестве. И находимся в ловушке на горе внутри другой реальности.

Далее проходим мимо двух похожих на троны кресел, и рядом с ними, у дальней стены, стоит мебель, подходящая по размеру для фейри: стол, несколько стульев и сундук с мехами.

Какой-то фейри выходит из четвертого туннеля позади стола, а за ним — еще трое.

Их слишком много. Я думала, здесь будут только Эрик и Инга.

Когда они выходят на свет, весь воздух из моих легких исчезает.

Я должна была догадаться. Должна была что-то заподозрить.

— Здравствуй, дочь, — произносит моя мать.