Обещания и Гранаты

ГЛАВА 13

Кэл

— Что это за место?

Я смотрю вниз на свою жену, приступ тошноты щекочет мой пищевод — будь то возраст или воспитание, тот факт, что мы стоим прямо внутри дайв-бара, и она понятия не имеет, что это такое, выбивает меня из колеи.

Возраст никогда не был для нее проблемой — по правде говоря, я встречался с ней лично всего пару раз, когда она была ребенком, и только спустя долгое время после того, как ей исполнилось восемнадцать, я позволил себе увидеть ее в ином свете, чем дочь Риччи.

Просто в ней есть что-то такое, что выводит возраст из уравнения.

Кроме как сейчас.

Часть меня должна чувствовать себя плохо из-за того, что я разрушаю жизнь девушки еще до того, как у нее появился шанс испытать ее, но другая, более темная часть меня вспоминает, как ее родители лишили меня всего, и это стирает чувство вины.

Я был намного моложе ее.

— Бар, — отвечаю я, указывая на стойку слева от нас. Один из людей Джонаса, Винсент, сидит на табурете позади него, ковыряя в зубах пластиковой вилкой.

Она корчит ему рожу, затем оглядывается.

— Как я попала внутрь? Мне еще нет двадцати одного.

— Ты со мной, и те же правила, которые применяются к широкой публике, не применялись ко мне годами.

Положив руку ей на поясницу, я стараюсь не восхищаться мягким хлопком маленького красного сарафана, который на ней надет. Вырез углубляется между ее декольте, завязываясь узлом ниже груди, и я больше всего на свете хочу развязать его и насладиться ею прямо здесь, прямо сейчас.

В дни, прошедшие с тех пор, как флешка появилась на моем крыльце, мы вошли в своего рода рутину; я работал сверхурочно, пытаясь найти виновника — безрезультатно, черт возьми, — и она тратит свое время на заказ дерьма с моей кредитной картой и пытается понять, как ее использовать.

В первый день это была рыбалка. Она заказала неоново-розовую удочку и подходящую коробку для снастей и встала с постели в четыре утра, готовая проверить свои исследования.

Через час она вернулась в дом, раздраженная тем, что никто не сказал ей, что рыбалка такая скучная.

Еще один день был посвящен созерцанию звезд, хотя она уснула еще до того, как появились лучшие созвездия.

Я знаю это только потому, что не спал с тех пор, как она приехала, каждую ночь сидя в кресле в гостиной с бутылкой скотча, пытаясь собраться с духом, чтобы присоединиться к ней в постели.

Но есть причина, по которой она еще не видела меня обнаженным; так же, как и то, почему я не могу позволить себе быть таким уязвимым рядом с ней. Картография моего тела, хотя и стройного и вылепленного за годы напряженных тренировок, испорчена множеством изъянов.

Свидетельства моих злодеяний навсегда запечатлелись на моей коже.

Однако все это не имеет никакого отношения к тому, почему я ее еще не трахнул. На самом деле за этим фактом нет конкретной причины, просто реальность.

Когда я трахаю ее, я хочу сделать это правильно, и я не хочу рисковать потерять эрекцию, потому что я слишком занят, думая о людях, которые придут за нами, или о том, как мой план рушится еще до того, как я его выполнил.

Отсюда и наше прибытие в Пылающую Колесницу. С его шаткими деревянными полами и досками, прибитыми к окнам, блокирующими весь солнечный свет, я удивлен, что моя маленькая жена не поворачивается и не убегает.

Это определенно не то место, которое она посещала бы по собственной воле.

И все же, в ту секунду, когда моя рука касается ее, она почти растворяется в движении, позволяя мне вести ее через комнату. Мои плечи напрягаются, пока мы идем, раздражение стекает по позвоночнику, когда головы поворачиваются, а глаза скользят по ее изгибам, словно выставленным напоказ.

Они не должны узнать меня в этом свете.

Мы устраиваемся у заднего стола— того самого, за которым сидел Колени Морелли две недели назад. Гвен, официантка с колючими светлыми волосами и пирсингом в носу, подходит, чтобы принять наш заказ, и Елена осторожно берет бумажное меню из диспенсера для салфеток, поджимая губы, просматривая его.

— Я не ем большинство морепродуктов, — говорит Елена, вертя меню в руках. Она поднимает взгляд на Гвен. — Что бы вы посоветовали?

— Ничего серьезного, — бормочет Гвен, постукивая ручкой по краю блокнота.

— Гвен, — бормочу я, кладя руку на спинку стула, где сидит Елена. — Манеры обслуживания клиентов, помнишь?

Она закатывает глаза, перенося вес на другую ногу. — Я пытаюсь спасти ее от определенного пищевого отравления. Винсент сегодня дежурит на кухне, а Джонас даже не хочет есть свою стряпню. — Взглянув на Елену, она широко раскрывает свои карие глаза. — Джонас ест все, что угодно. Только не в том случае, если Винсент к этому прикасался.

Вздыхая, я потираю место между бровями костяшками пальцев, пытаясь избавиться от боли, которую испытываю каждый раз, когда переступаю порог этого заведения. Если бы на Аплане не было таких культовых последователей, я бы ни за что не позволил ему существовать в том виде, в каком он есть, но моя мама всегда говорила мне не ломать вещи, если они не нуждаются в починке.

Так оно и остается, во всей своей дерьмовой красе.

— Почему Винсент за стойкой, если он также должен быть на кухне? — Я спрашиваю.

Гвен пожимает плечами.

— У нас не хватает персонала. Новенькая позвонила и сказала, что заболела, так что Блу помогает готовить напитки.

Звонила новая девушка? Черт.

— А кто у двери, если Блу здесь?

— Эм… — Гвен сдвигается, бросая быстрый взгляд вокруг комнаты, как будто ища шесть футов и двести тридцать фунтов мышц, которых я нанял, чтобы присматривать за нашими посетителями. Конечно, войдя через парадную дверь, я уже знаю ответ. — Никто?

Глубоко вдыхая, я пытаюсь подавить ярость, бурлящую, как кипящий котел, в моем животе. Он горит, угрожая насилием; Гвен делает шаг назад от стола, как будто чувствует надвигающийся взрыв.

— Я бы хотела попробовать лазанью из моллюсков. Держусь как можно ближе к своим итальянским корням, понимаешь? — внезапно говорит Елена, подвигая меню через стол. — И я бы с удовольствием выпила диетическую колу.

Гвен изучает Елену, приподнимая бровь. Она не прикасается к меню, затем снова переводит взгляд на меня, как будто ждет одобрения.

Елена напрягается, ее плечи касаются моей руки.

— Мне не нужно разрешение Кэллума, чтобы заказать еду.

Глаза моей официантки вспыхивают тупым весельем при упоминании моего полного имени. — Я просто не уверена, что ты знаешь, насколько плохой повар Винни…

— Я буду судить об этом. — Елена вздергивает подбородок, придвигаясь ко мне, пока наши бедра не соприкасаются. Ее тепло, как провод под напряжением, тянется к моему паху, сладкий аромат ее шампуня опьяняет.

Я даже не уверен, осознает ли она свое передвижение, и я собираюсь отступить, чтобы дать ей пространство, когда ее рука опускается поверх моей на стол, бриллиант на ее безымянном пальце сверкает в свете бара. Тихо фыркая, Гвен кивает, пролистывает меню и что-то записывает в своем блокноте, когда отворачивается.

Как только ее фигура исчезает за кухонной дверью, Елена отдергивает руку, засовывает ее под бедро и уходит.

— Откуда ты знаешь эту девушку?

— Я ее босс. Ну, по доверенности. Технически, мой коллега Джонас — ее босс, но он работает на меня, и я владею половиной бара, так что…

— У тебя есть бар? — Она оглядывается, заправляя свои темные волосы за ухо. — Этот бар?

Я ухмыляюсь, двигаясь влево, снова сокращая расстояние между нами, потому что по какой-то причине ее отсутствие заставляет меня чувствовать себя обделенным.

— Ты же не думала, что моя работа на твоего отца была моим единственным источником дохода, не так ли? Как, по-твоему, я могу позволить себе свой дом? Самолет? Одиночество?

Она хмурится.

— Наверное, я думала, что папа хорошо платил.

Я смеюсь, но смех короткий и глухой.

— Рафаэль платит недостаточно.

Вытаскивая телефон из кармана, я открываю приложение для сообщений и быстро набираю сообщение Джонасу.

Я: Спасибо за предупреждение, что Вайолет позвонила сегодня.

Он отвечает в течение нескольких секунд.

Джонас: Отвали. Я понятия не имел, что ее там не будет. Не заходил на этой неделе.

Ужас скручивается у меня в животе, назревает буря беспокойства. Прижимая язык к щеке, я открываю текстовую ветку со своей сестрой. Последние шесть писем, которые я ей отправил, остались без ответа.

Я знал, что заманить ее на остров с помощью работы в баре было рискованно, но это был единственный способ, который я мог придумать, чтобы подвести ее достаточно близко, чтобы попытаться поговорить с ней снова.

Моя последняя попытка не удалась, отсюда и односторонние сообщения. Даже когда я напомнил ей, что наша ассоциация решит все ее финансовые проблемы, она все равно решила держаться подальше.

Хотя у нас общая ДНК, ясно, что моя давно потерянная сестра, по крайней мере, в какой-то степени знает, как избежать того, что плохо для нее.

В отличие от моей маленькой жены, которая пристально смотрит на Гвен с другого конца бара.

— Осторожнее, малышка, — бормочу я, наклоняясь, чтобы говорить в раковину уха Елены. — У людей может сложиться впечатление, что я тебе нравлюсь, -

Елена усмехается, кладя ладони на стол.

— Я твоя жена; предполагается, что ты мне нравишься. Но я просто думаю, что флиртовать с женатыми мужчинами невежливо.

Ее комментарий ощущается как колотая рана, скользящая по костям и мышцам прямым попаданием в мое сердце. Я потираю рану в груди, кивая Гвен, когда она возвращается с диетической колой для Елены и пинтой для меня. Она говорит, что еда будет через минуту, и неторопливо идет к другому столику, не обращая внимания на взгляд, которым одаривает ее моя жена.

— Мы здесь не ради еды, — говорю я ей, открывая GPS-трекер на своем телефоне, чтобы определить местоположение Вайолет.

— Но я заказала лазанью.

— Я уже говорил это раньше и повторю еще раз: мертвая ты мне не нужна, Елена. Не ешь эту гребаную еду.

Отодвигаясь от нее, я поднимаюсь из-за стола, привлекая внимание Винни, когда оставляю ее позади и подхожу к бару. Он откидывает свои темно-русые волосы с карих глаз, прислоняясь к стойке.

— Как дела, босс?

— Ты видишь ту девушку в за задним угловым столиком?

Он наклоняет голову вправо, глядя мимо меня. В его взгляде светится восхищение, и он с энтузиазмом кивает.

— Конечно, черт, вижу. Где ты нашел такую потрясающую бомбу? Я бы не прочь прокатить ее на ЛЛ Винсенте, если ты понимаешь, что я имею в виду. Определенно, похоже, что ей не помешало бы немного расслабиться.

Мое раздражение тем, как разыгрался весь этот день, нарастает, подступая к моему горлу. Вытянув руку, я хватаю Винни за воротник его рубашки для боулинга, пропуская пальцы через золотую цепочку у него на шее.

Потянув сильнее, я дергаю так, что он неловко наклоняется через стойку, цепляясь за мою руку.

— Не могу… дышать, — хрипит он, лицо расцветает ярко-малиновым цветом.

— Хорошо. Запомни это чувство в следующий раз, когда решишь говорить о моей жене так, как будто она одна из твоих маленьких шлюх. — Оттолкнувшись, я отпускаю его, игнорируя разочарование, бегущее по моим венам из-за отсутствия окончательности в моей угрозе. — Только в следующий раз я просто перережу тебе глотку и посмотрю, как ты захлебнешься своей кровью. Понял?

— Господи, Кэл. — Он потирает горло, бросая на меня свирепый взгляд. Я не отвечаю, разглаживая руками перед своего костюма, и он выпрямляется на ногах, прислоняясь к крану с содовой. — Понял. Я даже не знал, что ты женился.

— Теперь знаешь. — Мой телефон вибрирует, грудь сжимается, когда я вижу имя, высвечивающееся на экране. — Присматривай за ней, следи, чтобы она не бродила, и чтобы никто не смотрел на нее слишком долго. Я слишком хорошо понимаю, что она слишком соблазнительна для ее же блага.

Винни кивает.

— Есть, капитан.

Решив посмотреть поверх его умного рта, я направляюсь к входной двери, держа подбородок прямо перед собой. Я чувствую на себе взгляд Елены, когда выхожу из бара, прожигающий дыры прямо в моей спине, и меня так и подмывает вернуться внутрь и посидеть с ней вместо этого.

Но мне нужно кое-что сделать.

Солнечный свет создает яркий контраст с темным интерьером бара, и я слишком занят, пытаясь приспособиться, чтобы заметить девушку, стоящую на обочине, скрестив руки на груди.

Она усмехается, когда видит меня, сжимая губы в твердую линию.

— Я так и знала.