Обман

Глава 8

В четверг утром проводить меня в Грейстоун приехал не Адриан, а Гарри. Пока поили лошадей и укладывали в экипаж мой скудный багаж, он зашел в библиотеку выпить чашку горячего чаю. Наконец, когда лошади были готовы снова отправиться в дорогу, мы все, включая мистера и миссис Ноукс, вышли за порог дома. Я поцеловала на прощание старушку, которая не выдержала и всплакнула. Глаза мистера Ноукса, когда я чмокнула его в щеку, тоже подозрительно затуманились.

Я не могла выразить словами, как много чета Ноуксов значила для меня. Они дарили мне всю доброту своих сердец и ощущение покоя и защищенности именно в те моменты моей жизни, когда я отчаянно нуждалась и в том, и в другом.

— Я очень люблю вас обоих и обязательно буду вас навещать, — только и смогла я сказать.

В ответ мистер Ноукс громко высморкался, а миссис Ноукс сказала:

— Да благословит тебя Господь, дитя мое.

Я молча кивнула, боясь, что, стоит мне только заговорить, как я тут же расплачусь. Чувствуя, что слезы уже подступают к глазам, я повернулась, вскочила в седло и пустила Эльзу рысью по дороге. Гарри поскакал за мной на своей лошади, а экипаж покатил следом за нами. Я оглянулась один-единственный раз, когда мы отъехали уже так далеко, что дом вот-вот должен был скрыться из виду. Старички Ноуксы несмотря на холод продолжали стоять на пороге, глядя нам вслед, и я помахала им рукой на прощание.

В других обстоятельствах я получила бы немалое удовольствие от пятнадцатимильной поездки верхом в Грейстоун-Эбби, но на этот раз в голове у меня роилось столько мыслей, что я не обращала никакого внимания на великолепный зимний пейзаж. Гарри что-то говорил, и я, кажется, что-то ему отвечала, но впоследствии не помнила ни слова из нашей беседы.

Поместье Грейстоун-Эбби находилось в нескольких милях от Ньюбери. До этого мне уже доводилось бывать в этом городе и в его окрестностях, однако я не могла припомнить, чтобы мне попадался на глаза дом Грейстоунов. Впрочем, за свою недолгую жизнь я успела повидать достаточно больших и красивых домов и довольно ясно понимала, что мне предстоит увидеть на этот раз.

Проехав в ворота, мы свернули на широкую подъездную аллею, обсаженную великолепными каштанами. Впрочем, если не считать этих деревьев, аллея, в общем, очень походила на те, которые мне доводилось видеть до этого. Ничего необычного не было и в большом, увитом плющом каменном доме, который вскоре предстал перед моими глазами. Он ничем особенным не отличался от загородных домов других богатых аристократов, которым мой отец продавал лошадей.

Впрочем, кое-что особенное я все же заметила, более того, это «кое-что» сразу же привлекло мое внимание: на ступенях парадной лестницы теснилась целая толпа людей.

— Бог мой, — заметил Гарри, — Адриан решил устроить вам самый пышный прием. Он выстроил на лестнице всю прислугу, чтобы она вас поприветствовала.

Видя, что у дверей скопилось не меньше пятидесяти человек, я тихо спросила:

— Неужели все эти люди работают в этом поместье?

— Наверное, — небрежно повел плечами Гарри.

Когда мы подъехали к последнему повороту аллеи, кто-то из слуг скользнул в дом, и к тому моменту, когда мы остановились около громадной лестницы, из парадных дверей вышел сам граф Грейстоунский. Слуги расступились перед ним, и он спустился по ступенькам, чтобы поприветствовать меня и Гарри.

— Неплохой спектакль, — спешиваясь, одобрительно бросил Гарри.

Я вынула левую ногу из стремени, пронесла ее над спиной Эльзы, затем, держась руками за шею кобылы, высвободила правую ногу и соскользнула на землю. Эльза, как я уже, кажется, упоминала, была рослой лошадью, так что прыгать пришлось с довольно большой высоты, но для меня это было привычным делом. И у Адриана, и у Гарри хватило ума не пытаться мне помочь.

— Это Уолтерс настоял, — сказал Адриан, обращаясь к Гарри, и повернулся ко мне:

— Уолтерс — это наш дворецкий. Вам следует с ним познакомиться, Кейт.

Бок о бок с Адрианом я стала подниматься по лестнице, чувствуя себя рядом с ним очень маленькой. В этом не было ничего удивительного — хозяин дома возвышался, словно башня. Смущали и стоящие на лестнице слуги.

Когда мы оказались наверху, Адриан сказал:

— Я хочу познакомить всех с моей женой, графиней Грейстоунской.

Он говорил вроде бы негромким голосом, однако слова были хорошо слышны даже тем, кто стоял от нас довольно далеко.

Вперед выступил высокий, крепкого сложения мужчина с удивительно благородной наружностью и хорошо поставленным, ровным голосом произнес:

— Позвольте от имени всей прислуги поприветствовать вас, миледи. Добро пожаловать в Грейстоун-Эбби.

В ответ я кивнула, заметив, как глаза мужчины (крючковатый нос покраснел от холода) нет-нет да и стреляют в сторону моей юбки для верховой езды.

— Благодарю вас, Уолтерс, — сказала я. — Думаю, нам лучше не стоять здесь на холоде, а войти в дом, где вы могли бы познакомить меня со всеми остальными.

На лице Уолтерса появилось озадаченное выражение.

— Со всеми, миледи?

— Разумеется.

Стоящий справа от меня Адриан издал негромкий смешок.

— Делайте, что вам велит ее милость, — сказал он и, окинув взглядом толпящихся на лестнице людей, предложил:

— Пожалуй, будет лучше, если сначала внутрь войдет прислуга.

Слуги, потоптавшись некоторое время у дверей, наконец вошли в дом. За ними последовали Адриан, Гарри и я. Окинув быстрым взглядом вестибюль дома, я с изумлением обнаружила, что нахожусь в помещении, которое выглядит как средневековый монастырь.

— И вы здесь живете? — спросила я у Адриана с округлившимися глазами.

— Жилые комнаты находятся на втором этаже, — ответил он. — Что же касается всего этого, — он широким жестом обвел сводчатые каменные потолки и дверные ниши в виде арок, — то я все объясню чуть позже.

Он действительно рассказал мне о доме несколько позже, но я думаю, что для меня сейчас наиболее подходящий момент пояснить, почему Грейстоуны обитали в таком необычном жилище.

В средние века поместье Грейстоун-Эбби в самом деле было монастырем, который, по словам Адриана, служил приютом для ста монашек. Когда король Генри Восьмой порвал с католической церковью, он конфисковал церковную собственность в Англии и частично продал ее, а часть отдал в качестве награды людям, которые оказали ему те или иные услуги. Именно так поместье Грейстоун и стало собственностью семьи Адриана: в 1539 году король подарил его предку Адриана, барону Вудроу, за услуги, оказанные короне (Адриан заметил, что услуги эти были весьма сомнительного свойства, но при этом подчеркнул, что никогда не скажет мне, в чем именно они состояли).

Так или иначе первый из Грейстоунов, имевший титул барона, снес церковь и поселился на втором этаже одного из зданий монастыря, а внизу, на первом, оставил все как было. Последующие поколения хозяев произвели немало изменений в верхнем этаже, но внизу также ничего трогать не стали. В результате первый этаж Грейстоун-Эбби со временем превратился в один из лучших в Англии образцов средневекового интерьера, который был сохранен в неприкосновенности.

Вестибюль со сводчатыми потолками, в котором я оказалась, войдя в дом, принадлежащий Адриану, существовал в том виде, каким он предстал перед моими глазами, с четырнадцатого века. Поразила меня и великолепная крытая аркада, построенная в пятнадцатом веке: крыша ее была сделана в виде огромного веера. Молельня, трапезная, небольшая комнатка, которую занимала настоятельница, помещение, где монашки беседовали с посетителями, — все это выглядело точно так же, как и в и времена, когда по указу короля Генри Восьмого монастырь был распущен.

Все это я узнаю позднее, а в тот момент меня все же больше интересовал не окружавший меня замечательный интерьер, а находившиеся рядом со мной люди. Я повернулась к Уолтерсу и дружески улыбнулась ему.

— Ну же, Уолтерс, — с усмешкой в голосе поощрил его Адриан. — Познакомьте ее милость с остальными слугами.

Первой мне представили экономку, миссис Пиппен, весьма плотного сложения женщину с волосами цвета воронова крыла. Надо сказать, что все слуги в доме Адриана, судя по внешнему виду, не страдали отсутствием аппетита.

— Рада познакомиться, миссис Пиппен, — сказала я. — Когда я устроюсь на новом месте, мы сможем узнать друг друга получше.

— Да, миледи, — ответила миссис Пиппен и склонила голову.

После этого пришла очередь помощника дворецкого и помощницы экономки, а затем — горничных, уборщиц, посудомоек, лакеев и швейцаров. Я улыбалась и говорила каждому из слуг что-нибудь приятное, но их было так много, что я не запомнила все имена.

— А где же Реми? — спросил Адриан у дворецкого. — Разве он не хочет поприветствовать ее милость вместе со всеми?

В глазах Уолтерса мелькнула неприязнь, а лицо его приобрело буроватый оттенок.

— Этот французишка считает, что он не чета всем нам, милорд, — презрительно процедил он, сделав явный негативный акцент на слове «французишка».

— Война закончилась, Уолтерс, — коротко бросил Адриан.

— Да, милорд, — согласился Уолтерс и поджал губы. — Месье Реми решил, что не пойдет вместе со всеми, и сказал, что он художник, а не слуга.

— Он что, ваш повар? — спросила я, взглянув на мужа.

— Да. Я привез его из Парижа, и он действительно художник.

Я повернулась к прислуге и громко, так, чтобы меня слышали все, сказала:

— Мне очень приятно, что вы встретили меня так тепло. Благодарю вас.

На меня пристально и настороженно смотрело целое море лиц. Я улыбнулась, и некоторые из слуг ответили мне несмелыми улыбками.

— Пойдемте наверх, Кейт, — сказал Гарри. — Я покажу вам жилую часть дома.

— Уолтерс, распорядитесь, чтобы багаж ее милости перенесли в ее комнату, — сказал Адриан.

— Да, милорд.

— Сюда, Кейт, — сказал Гарри, и я направилась следом за ним к лестнице, ведущей на второй этаж.

Единственным домом аристократа, который я видела изнутри, было жилище моего дяди в поместье Чарлвуд-Корт, но я сразу поняла, что немногие дома во всей Англии могут превзойти роскошь, с которой был отделан и обставлен второй этаж господского дома в Грейстоун-Эбби.

— Чтобы переделать второй этаж, мой дед нанял Роберта Адама, — пояснил Адриан, ведя меня через холл, вестибюль, столовую, гостиную и галерею. Гарри тем временем рассказывал мне, что украшающие вестибюль мраморные колонны, выполненные в стиле времен Римской империи, были найдены в русле реки Тибр и доставлены в Грейстоун-Эбби в 1770 году. В комнатах я увидела множество римских статуй и роскошньв мраморных каминов. Дом выглядел просто великолепно, но при этом мне показалось, что его нельзя было назвать местом, где можно расслабиться и отдохнуть. Когда я сказала об этом своем впечатлении Адриану, он коротко ответил:

— Грейстоун-Эбби никогда не выглядел особенно гостеприимно.

Я вспомнила рассказы Гарри о том, как ему, а также его старшему брату и сестре жилось в детские годы, и решила не продолжать разговор на эту тему.

На третьем этаже располагались спальни, и я с облегчением убедилась, что Роберту Адаму не позволили оформить их в соответствии с его вкусами.

— Мой дед считал, что истратил достаточно много денег на второй этаж, и третий решил не трогать, — пояснил Адриан и добавил:

— К счастью.

Я не могла с ним не согласиться. Мебель в моей комнате была обита розовато-лиловым и синим шелком, но в отличие от Лэмбурна без глянцевого оттенка. Комната в целом выглядела весьма элегантно, что, однако, не мешало ей быть уютной. В ней было еще две двери помимо той, что выходила в коридор. Адриан открыл обе, чтобы я имела возможность увидеть, что находится за ними. Одна вела в спальню супруга — заглянув туда мельком, я увидела, что она отделана в не слишком приятных зеленых тонах, и тут же попятилась. Другая дверь соединяла мою спальню с небольшой гардеробной, мебель в которой была обита тканью тех же цветов, что и в моей комнате.

— Замечательно! — воскликнула я.

— Эта комната отделывалась под руководством моей матери, — заметил Адриан.

От меня не укрылось, что голос мужа при упоминании о матери зазвучал гораздо мягче, чем обычно.

— Ваша мать умерла, милорд? — осторожно спросила я.

— Да. Ее не стало, когда мне было семь лет. Она умерла во время родов.

Адриан ответил таким тоном, что мне сразу стало понятно: вопросов на эту тему лучше больше не задавать. Я прекрасно понимала мужа. Моя мать умерла, когда мне было всего десять лет от роду.

Пока мы говорили, дверь отворилась, и в комнату, неся в руках мой скромный багаж, вошли двое лакеев в великолепных ливреях. Они поставили вещи на чудный кремово-синий ковер и снова вышли.

Адриан окинул взглядом два потертых кожаных чемодана.

— И это все?

— Я всегда гордилась своим умением путешествовать налегке.

— Господи Боже, Кейт, да у меня было больше багажа даже в армии во время марша.

— Я совершенно уверена, что вы не сами его тащили, милорд, — едко заметила я. — Мы всегда путешествовал всего лишь втроем — отец, Пэдди и я, и никто из нас не имел привычки набирать с собой в дорогу много вещей.

Светлые брови Адриана сошлись на переносице.

— Кажется, я назначил вам денежное содержание, чтобы вы могли купить себе кое-что из одежды. Кроуфорд написал мне душераздирающее письмо о том, как беден ваш гардероб.

Эти слова лорда Грейстоуна едва не лишили меня дара речи.

— У меня был совершенно нормальный гардероб, и к тому же кое-какую одежду я купила. Но я сделала это только потому, что, как объяснил мне мистер Кроуфорд, ваши арендаторы могут плохо подумать о вас, если я не буду одеваться соответствующим образом.

— Кроуфорд был прав, но вы, похоже, недостаточно серьезно отнеслись к его словам. Боже мой, Кейт.

Адриан снова принялся разглядывать мои обшарпанные чемоданы.

— Я очень хорошо умею укладывать вещи, — с вызовом заявила я. — Вы удивитесь, когда увидите, сколько всего в этих двух чемоданах.

— Сомневаюсь, — сказал Адриан и снова перевел взгляд на меня. — В прошлом году вы были в Лондоне. Куда подевалась вся та одежда, которая была у вас тогда?

До этого момента мы с Адрианом стояли по разные стороны чудесного синего шезлонга, но теперь я отшатнулась в сторону, подошла к высокому, обрамленному сатиновыми шторами окну и выглянула наружу. Окно выходило в сад. Открывающийся из него вид весной и летом наверняка выглядел очаровательно, но тогда, зимой, пейзаж показался мне унылым и мрачным.

— Я оставила ее в Лондоне, — ответила я на вопрос Адриана. — Дело в том, что все те платья, о которых вы говорите, были куплены моим дядей, и я подумала, что вы не захотите, чтобы они находились в вашем доме.

На какое-то время наступила тишина, а потом я едва не подпрыгнула от неожиданности, почувствовав руки Адриана у себя на плечах. Меня поразило, что такой крупный мужчина, как лорд Грейстоун, оказывается, мог передвигаться совершенно бесшумно.

Обняв меня за плечи, Адриан развернул меня лицом к себе и тихонько сказал:

— Вы были правы.

На какой-то момент, вспомнив бесконечную череду магазинов, по которым меня таскала Луиза, я пожалела, что не оставила у себя все купленные тогда вещи, но эта мысль быстро улетучилась из моего сознания. Я испытывала сильную неловкость, ощущая руки Адриана на своих плечах. Наконец он отпустил меня и сказал:

— Нам надо будет пригласить из Лондона портниху. Не имея соответствующей одежды, вы не сможете бывать даже на местных вечеринках.

Эти слова словно вдохнули в меня жизнь.

— Это было бы замечательно, милорд, — благодарно отозвалась я. — Вы не представляете, чего мне стоило хождение по магазинам на Бонд-стрит. Тогда я, как мне кажется, перемерила несколько сотен платьев.

— А я думал, что женщины любят обновки.

— Да, я действительно люблю обновки, но мне кажутся скучными и утомительными походы за покупками. Портниха — это совсем другое дело. Один раз сняв с меня мерку, она может потом сшить все, что, по ее мнению, должно быть в моем гардеробе.

На лице Адриана снова появилось сдержанно-веселое выражение. Меня нисколько не задевало то, что я сама и мое поведение могли показаться ему забавными, однако мне не поправилось то, что я не могла взять в толк, что смешного он нашел в моих словах. Я бросила на него уничтожающий взгляд, но он, судя по всему, этого даже не заметил.

— Вам также понадобится камеристка, — сказал он. — Я могу отдать указание Уолтерсу, чтобы он подыскал подходящую кандидатуру.

Я уже открыла было рот, чтобы ответить согласием, но внезапно в моем воображении возникло молодое заплаканное, изуродованное вспухшим багровым рубцом лицо, и я сказала:

— У меня уже есть кандидатура, милорд. Надеюсь, можно будет послать за этой девушкой в Чарлвуд-Корт?

Я была почти уверена, что возражений не последует, ведь дядино поместье было всего в десяти милях от Ньюбери.

— Разумеется, — сказал Адриан.

— Ее зовут Роуз. В Чарлвуде она выполняет функции одной из младших горничных.

— Вам нужна не горничная, а камеристка, Кейт, — нахмурился Адриан.

— Не беспокойтесь, когда мы находились в Чарлвуде, Роуз была камеристкой кузины Луизы, — не задумываясь, солгала я.

Серые глаза лорда Грейстоуна впились в мое лицо с проницательностью, которая мне пришлась отнюдь не по вкусу, однако я не отвела взгляда и продолжала смотреть прямо на Адриана как ни в чем не бывало.

— Ну что ж, хорошо, — сказал он наконец. — Я пошлю кого-нибудь из конюхов за этой вашей Роуз.

— Вы знаете, милорд, — сказала я после небольшого раздумья, — наверное, будет лучше устроить так, чтобы за Роуз приехали в тот момент, когда моего дяди не будет в имении.

— Вы считаете, что он может ее не отпустить?

— Дядя ненавидит вас, и я уверена, что он и куска старой веревки не даст, если поймет, что тот действительно нужен.

Адриан молча окинул меня внимательным взглядом, чувствуя, разумеется, что я чего-то недоговариваю. Я решила, что лучше всего будет перевести разговор на другую тему.

— Кроме того, мне бы хотелось послать за кузиной Луизой, — сказала я.

— Замужним женщинам не нужны постоянные сопровождающие.

— Дело в том, Адриан, — сказала я, причем мне так хотелось убедить моего собеседника в своей правоте, что я даже не заметила, что назвала его по имени, — что Луиза находится в очень сложном положении. Видите ли, она не замужем, денег у нее тоже нет, и потому кузина вынуждена жить со своим братом, который ее беззастенчиво использует для своих нужд. Представьте себе, что Луиза, по сути дела, бесплатная экономка и няня для его детей! А она могла бы быть хорошей подругой, хотя и имеет привычку время от времени выливать на меня ушат холодной воды.

— Ушат холодной воды? Что вы имеете в виду?

— Ну, понимаете, у меня частенько возникают планы, касающиеся моей будущей жизни, причем жизни совершенно независимой от кого бы то ни было, а она каждый раз от них камня на камне не оставляет. Вы не поверите, но ни один из них не показался ей дельным.

Адриан глядел на меня во все глаза словно зачарованный, что мне очень понравилось.

— Надо же, какая приземленная особа, — произнес он наконец. — Э-э… могу ли я поинтересоваться… каковы же были эти планы?

Не долго думая я выложила Адриану тот, который мне самой казался наиболее удачным:

— Я собиралась переодеться юношей и найти работу на какой-нибудь конюшне. Вы ведь знаете, как хорошо я езжу верхом, милорд. Уверена, что любой владелец конюшни с удовольствием бы меня нанял.

Лицо Адриана помрачнело.

— Да уж, я бы вас нанял наверняка.

— Вот видите! — воскликнула я торжествующе.

— Могу ли я спросить, что же такого сказала кузина Луиза, что заставило вас отказаться от этого замечательного плана?

— Она сказала, что мне наверняка пришлось бы жить в одной комнате с другими мужчинами. В этом случае мне, конечно же, было бы трудно держать остальных работников конюшни в неведении относительно моего пола.

— Это верно, — сказал Адриан, и губы его искривились, словно он сдерживал улыбку.

Я подозрительно взглянула на него:

— Вы что, смеетесь надо мной?

— Должен признаться, что в оценке вашего плана я полностью согласен с кузиной Луизой, но я вовсе не смеюсь над вами, Кейт. Более того, я восхищаюсь вашим мужеством. — Тут он улыбнулся доброй, искренней улыбкой, от которой внутри у меня все растаяло, и все подозрения рассеялись, словно дым. Мне невольно пришло в голову, что мужчина, умеющий так улыбаться, при желании мог бы использовать свою улыбку как весьма опасное оружие.

Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, я вернулась к теме нашего разговора:

— Так как, милорд, я могу послать за Луизой? Она никому не причинит беспокойства и, кроме того, может научить меня, как следует вести себя в обществе.

— Пошлите за ней обязательно, — сказал Адриан. — В этом доме достаточно места, чтобы поселить половину армии герцога Веллингтонского.

— Лэмбурн гораздо уютнее, — заметила я.

— Я слишком долго отсутствовал, Кейт, — вздохнул Адриан. — Мне ничего не остается, как пробыть здесь следующие несколько месяцев, чтобы наладить отношения с местной мелкой аристократией и арендаторами.

— А еще нам нужны собаки, — заявила я.

— Собаки? — переспросил Адриан после долгой паузы.

— Ну конечно. Если мы заведем несколько собак, дом сразу станет выглядеть намного уютнее. Неужели у вас никогда не было собаки, милорд?

Лицо Адриана приобрело напряженное выражение.

— Я ни за что не решился бы завести собаку, живя в одном доме с моим отцом, — сказал он. — Отец не любил животных.

Мне было очень неприятно видеть Адриана таким, но я знала, что не должна показывать, что заметила что-то странное в его реакции на мои слова.

— У меня тоже никогда не было собаки, — быстро проговорила я. — Мы слишком много разъезжали. Но мне всегда хотелось ее иметь.

— В таком случае она у вас будет. — Лицо лорда Грейстоуна прояснилось, и на губах снова появилась улыбка. Я вздохнула с облегчением, а Адриан снова посмотрел на мои чемоданы.

— Я скажу миссис Пиппен, чтобы она прислала кого-нибудь из горничных распаковать ваши вещи, — сказал он — Обедать будем через два часа.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.