Обоюдный фол

ГЛАВА 8

РИД

В семичасовом пути в Гамильтон не будет связи, так что звоню родителям ранним утром перед отъездом на первую игру. До них новости доходят чуть позже, чем до остальных, с ними говорили Фейнманы, они не могут дозвониться до дочери. Боже, Бэмби, прекрати скрываться.

— Кейт?! Наша Кейт, Ричард! — возмущается по видеосвязи мама.

Ставлю телефон на стол, заканчиваю собирать сумку.

— Да, мам. Наша — моя — Кейти. — произношу с преувеличением.

— Вы же друзья!

Сдерживаю смех. Затем мама говорит, что видела фотографии двухнедельной давности, думала, мы просто болтаем.

В разговор вступает папа. Удивительно, что он не на работе в полпятого утра в субботу. У владельца и гендиректора корпорации нет выходных.

Мы же двигаемся в семь, так что будем в городе не позже трех. Игра с Colgate Raiders в восемь. Отлично.

— Прости, конечно, но какого черта ты творишь? — он появляется в кадре в халате и кружкой кофе.

— Что не так?!

— Ты ее еще на плечах мелкой таскал.

— Кейт одиноко в университете, она решила найти хоть кого-то знакомого, а ты… — пытается говорить мягко мама.

— Вы думаете я воспользовался вашей драгоценной Кейт?! Мы пересеклись на баскетболе, начали общаться. — лгу — Здесь не о чем говорить. Мы вместе и закончили с “дружбой”.

Между мной и родителями виснет пауза, а затем мама поворачивается к папе. Вот откуда следующий вывод?

— Боже…Тайлер, наш сын влюблен!

Они обычно не самые эмоциональные люди, все же бизнесмен и бизнесвумен. Тру переносицу. Окей, надо просто выслушать их и пойти к автобусу.

— Кейт с тобой? — папа.

— Нет, она в своем Доме. Видите, как все медленно и целомудренно!

Медленно. Четыре года сходили с ума друг по другу.

— Остынь, Рид. — папа, делая глоток кофе — Веди себя достойно и всего-то. Вокруг тебя скоро будет много дряни. — он о публичной жизни игроков NBA.

Папа ненадолго задумывается

— Помнишь, вы с Брюсом доделывали за Кейт проект в младших классах? Там было что-то про радугу…

— Про круговорот воды в природе. — напоминает мама.

— К чему вы?

Она поджимает губы.

— Кейт часть семьи, а не… — поворачивается к папе — в общем, не они.

— Мам, в какой момент я стал бабником?!

Меня игнорируют.

— И ты напортачишь не только с Кейт, если обидишь ее, так? — спрашивает мама.

— Еще как. — соглашается папа — Будь хорошим малым.

— Непременно. Мне пора быть хорошим парнем и баскетболистом.

— Обнимаем, милый.

— Люблю вас.

Это здорово, что я общаюсь, жил и живу с парнями, для которых проявлять чувства к родителям нормально. Знаю, отношение Кейти с родителями испортились после отъезда Брюса…и моего.

Скоро перехватываю рюкзак и подушку девушки. Мы садимся в спортивный автобус. Здесь мягкие сидения, тридцать с лишним мест. Некоторые напротив друг друга, но смотрю на отдельные. Первыми…ну разумеется…запрыгивают чирлидерши, рассевшись так, чтобы оказаться с парнями. Те их успешно компонуют. Мы с Кейти садимся на один из задних рядов, где правее лежит хрупкое оборудование, не убранное в багажный отсек, так что немного отстранены от других. Честер с Лили повторяют тактику.

На сонной Кейти длинные спортивные шорты и футболка Кримсон. Господи, если эта та, которую я снял в кинотеатре…

— Я собираюсь спать все семь часов, чтобы как меньше с тобой говорить.

Бэмби дуется, что я все время завожу разговор либо о переезде в Бостон, либо о ее карьеры в качестве фотографа.

— О, ты никогда не отвертишься от этих тем.

Убираю подлокотник между нами, предусмотрительно сел у окна. Закрываю шторку, откидываюсь чуть боком. Кейти кладет подушку чуть выше моих коленей, смешно ее взбивая, но при этом ужасно дразнит. Блядь. Кажется, ей будет жестко спать. Она забирается с ногами на большое сидение и падает на меня.

— Мне нравится наш профессионализм. — трется о подушку.

Провожу рукой по ее волосам. Да, это, опыт, который не забывается. Кейти часто напрашивалась к нам на игры, и если они были на севере Калифорнии, ей не отказывали. Брюс чаще меня водился с чирлидершами. Мне не нравилась концепция отношений с ними, к тому же какие девчонки? Нужно было приглядывать за Бэмби. Она всегда спала так, пока я на вытянутых руках читал книги для подготовки к экзаменам, тихо включал музыку в наушники, чтобы через них точно не просачивался звук.

Наклоняюсь к ее уху, а моя малышка притворяется спящей и улыбается.

— Еще одно движение, и мне будет плевать на очень-очень многое и многих.

Она хихикает, хочет положить руку под голову, но замирает.

— А я уже надеялся.

Следующие чуткие часы сна либо знаками заставляю других заткнуться, либо пишу в чат не то чтобы угрозы…и все же до одиннадцати в автобусе тишина.

Нас ждет важная игра, это открытие последнего университетского сезона для большинства парней, как и для меня. Главное, начало.

Хочется самовлюбленно вспомнить игры в Бостон Селтикс и Чикаго Буллз. Они на уровни выше, а значит тем более нельзя опозориться.

Пролистываю состав команды соперников, пускай Амкер и натаскал нас. Он отличный тренер, храпящий в начале автобуса.

— Что снилось? Ты улыбалась.

Бэмби открывает сонные синие глаза. Мне нравится, что я стал чаще их видеть. Мне нравится всё за последнее время.

— Как на меня навели “камеру поцелуев”, — переворачивается на спину, лежит на моих коленях, смотрит снизу вверх — а рядом сидел нереально горячий блондин.

— И снова: никогда не произноси такого. — конечно, Кейти играет, но я зверею не от мысли, а просто звука подобного — Ни. Слова.

— А ты смотри только на мужские члены, а не в сторону чирлидерш.

Она серьезно когда-то поймала мой взгляд на этих девчонок? Это неважно. Бэмби призналась, что ревнует.

Поднимается, опускает ноги.

— У меня только один человек в группе поддержке.

Нам обоим плевать на несвежее дыхание.

— Ммм?

— Неужели ты думала, что останешься без моего номера?

— Я проверяла наличие джерси, дорогой. Мало у кого по три комплекта.

Пусть произнесено с сарказмом, но меня пробирает от ее обращения.

— Подожди…

Кейти хмурится, не дает себя поцеловать.

— Семнадцать. Оно свободно у Селтик. У Чикаго Буллз тоже?

Киваю.

— Это отличное совпадения для тебя. Да? Совпадение, Рид.

— Это мое счастливое число, что поделать.

— А я уж решила, что и дата моего дня рождения.

— Разумеется они совпадают, что могло быть счастливее этого, Бэмби.

— Это должно меня пугать, да? В школе был под седьмым.

— Семнадцать было занято Кевином Россом, помнишь? Поменял, как только он выпустился.

— Мне нравится, что в твоей жизни баскетбол и я связаны. — целует, но касания всего на пару секунд, не прошу большего.

Это подсознание, Кейти и сама чувствует. Мы пропитаны друг другом.

КЕЙТ

Как просыпаюсь, заглядываю в чат баскетболистов.

— Серьезно?

И мне нисколько не приятно, что там нецензурно “просят” тишины. Честно. Нисколько не приятно. Черт.

Пью кофе после остановки, он наравне с дешевым фильтром, разумеется, не продукт кофемашины рида. Понимаю, что ужасно хочу в его квартиру. Может, проведем остаток воскресенья там? Мы решили остаться в Гамильтоне на ночь.

Осталось ехать не так долго, периодически появляется связь, как и новые сообщения от брата.

9:16 Брюс: Мы можем поговорить?

10:01 Брюс: Когда мне приехать?

10:02 Брюс: Ты уехала в Гамильтон? Напиши мне.

Я не знаю, что ответить, и нужно ли. Смотрю на своего брюнета, поедающего бургер. Это миф, что спортсменам нельзя есть ничего тяжелого перед игрой, тем более если она так поздно, и тем более если этому телу невозможно помешать выглядеть как произведение искусства.

Я так и не попросила Рида рассказать мне историю четырехлетней давности целиком. Понимаю одно — брат лгал мне; Рид — ни при чем. Верно? Мне страшно узнать больше. Что если мне это не понравится?

Поднимаю руки и расчесываю пальцами кудри парня. Он скорее мужчина, но странно так его называть.

— Бэмби?

— Ничего. Просто думаю об игре.

— Расслабься, два с половиной часа, и в гостиницу. — подмигивает.

— Да, я именно об этом.

Смеюсь, смотрю в окно через фигуру Рида. Это будет трудный день. Как минимум, потому что мне и Лили приходится обходить чирлидерш стороной, Моника, девушка Саймона, одна из них, так что при иммунитете.

Спортсменки хотят испепелить нас взглядами, что глупо. Чему они так завидуют? Чес спокойно может подняться до профессионального уровня в спорте, но предпочитает “стабильную и жизнеспособную карьеру, угасанию и травмам”. Я это прекрасно понимаю. Рид даже без связей с клубом получает нереальные гонорары, знаменит, красив, но в Гарварде полно таких. И сама себя ругаю за рассуждения. Таких же нет. Де Гир лучше по всем показателям, извините, конечно, но другому я бы не отдала свою девственность.

Итак, чирлидерши не спускают с нас глаз и ждут, когда мы оступимся. И мне плевать. Как и Лили получаю удовольствие от их зависти.

Рид последний раз подходит ко мне перед игрой в Коттерелл Корт. Я как раз стою с планшетом, дублирую расписание и пишу глупые наставления моим парням, как это обычно бывает: Единственное за кем вы должны бегать ближайшие часы — это *эмодзи баскетбольного мяча*. Так что думаем о нем и бегущих к вам девчонках после победы *значок 18+*. Целую!

— Такая деловая, а еще вредная. — Рид салютует мужчине за сорок, это его менеджер.

И как бы сказать…я не то чтобы специально написала последнее слово в сообщении, оно присутствует почти всегда в наших разговорах с командой, но теперь…

— Не понимаю о чем ты.

Улыбаюсь, встаю на носочки, но Риду все равно приходится опустить голову, чтобы наши губы встретились. Мы стоит у одного из входов, жду Лили из уборной.

— Тебе пора. Порви их. — провожу рукой по его щеке — И затем хищники обычно разрывают маленьких невинных Бэмб…

— О, за такими разговорами не стоит никакой невинности, детка. И давай поосторожнее. На мне баскетбольные шорты.

Рид уже в форме, лонгслив закрывает джерси с номером, на мне же видно цифры “17” с фамилией парня.

Он не уходит в раздевалку, а встает рядом с менеджером, периодически улыбаясь и отвечая фанатам.

— Эй, Фейнман!

Я искренне улыбаюсь, видя Линкольна. На нем белая форма Colgate Raiders. Парень учился на один класс старше моего, он всегда был отличном защитником, но не помню его на площадке при Брюсе и Риде.

— Привет, Линкольн.

Он обнимает меня, и я хочу обернуться, за спиной в десятке метров Рид.

— Не думал тебя здесь увидеть, вы с де Гиром тип вместе?

Я хмурюсь. Это серьезно первый вопрос, который задают спустя три года? Мы одно время были близки, как и с другими членами школьной команды, но все же, это обижает. А еще я не знаю, что ответить, я не знаю вместе мы или принадлежим друг другу.

— Тип вместе. — повторяю за ним.

— Может, проведешь к нему? — подмигивает.

— Фанат соперников? Неспортивное поведение, Кол.

— Дашь фол?

Парень смотрит за мою спину, так же оборачиваюсь. Рид на удивление не следит за нами, а кривится от боли, пробегая пальцами по корпусу и тут же их убирая.

— Что с ним?

— Неудачное приземление. Ребро.

— Серьезное?

— Болезненная трещина, не более. Не мешает красоваться у корзины, так что… — пожимаю плечами.

Я узнала о его травме во время секса, когда оседлала Рида перед членом, перенеся вес на самую, разумеется, болезненную точку.

Наконец брюнет смотрит в нашу сторону и идеально изгибает бровь, как получается только у него. Я закатываю глаза и чуть поднимаю руки, напоминая ему о том, чей номер на моей груди и спине. Он отлично справляется, потому что уходит, как и Линкольн. Да…Рид молодец, но мне хотелось другого. Неожиданно для себя понимаю, что хотела крови.

Вскоре мы с Лили садимся на пятом ряду лицом к судьям. Кримсон выходят на площадку, их представляют, а на экранах по бокам высвечиваются их фотографии с именами и номерами. Стоит ли говорить, что захудалый заполненный фанатами Colgate стадион ревет, когда на площадке появляется Рид?

Мне нравится представлять, что он будет играть не здесь, и даже не на гарвардской площадке, а в Юнайтед-центре в Чикаго. Его серьезно лицо с сильно переброшенными из руки в руку мячом будет на экране куда больше и выше.

— Ты посмотри на это.

Не понимаю, куда указывает Лили. На четверокурснице обтягивающая майка с номером Честера.

— Надеюсь нам достанутся номера в разных частях гостиницы.

Она любит своего парня, и почти уверена, что кольцо не за горами, мне так тепло от этой мысли. За год я успела привыкнуть к обоим. И это не удивительно, что парочка друзья Рида.

Дальше мы наблюдаем за игрой. Действительно отличной игрой.

Коул проскальзывает мимо гигантского тела форварда соперников, Честер идет на шаг вперед противника, обманывая передачей. Наш разыгрывающий передает Риду мяч, давая пространство и обзор. Де Гиру приходится провести дриблинг, чтобы избавиться от Colgate справа, шикарный трехочковый с показательным слэм-данком.

В этот же момент, когда до конца первой четверти остается две минуты, хозяева площадки берут тайм-аут. Наши парни довольны передышкой. Они наклоняются к тренеру, Амкер жесткий, ни одной похвалы, знаю, пусть мы и обгоняем Colgate на девять очков. Надо признать, для баскетбола это чертовски мало.

Раздается первый сигнал. Кримсон проводят замену, ставят Саймона вместо Коула. Внутри все падает, когда Рид находит меня глазами. Не так. Он бьет метко, зная, где я. И только коротко киваю, ставя локти на колени.

Время доигрывать тайм. Саймон отлично страхует Честера, ведет защиту с другими парнями. Центровой соперников пытается заслонить передачу Риду, им удается, но парни проворачивают умопомрачительный перехват. Я вскакиваю, хлопая. Это чистая эстетика.

Рид у корзины поднимает руку для броска, как под нее врезается локтем Линкольн.

Ладони от хлопков перемещаются ко рту, сдерживая вскрик. Комментатор объявляет неспортивный дисквалифицирующий фол. Удар объективно признают точным и намеренным, пока Рид еще не встал. Врач просит парней поднять его. Это ребра.

Мне плевать на зрителей. Я прорываюсь через сидения и ряды, наступая на ноги, толкая. Быстро ориентируюсь, но мне не нужно далеко бегать до командного пространства. Рида выводят ближе к главному входу. Он прижимает небольшую пачку льда к корпусу, на лице испарина и боль. Его поддерживаю новички, значит, “главные” парни устраивают дебош.

Рид садится на одно из металлических сидений, откидывает голову назад.

— Это долбанные ребра, парень. Они быстро срастаются. Меньше всхлипывай, словно девчонка.

Даже Амкер здесь, а не на площадке с судьями, где ему место.

— Он знал, куда бить. Вынес ценой своего участия сильного игрока, Рид.

Менеджер едва ли не бьется головой о стену.

О, нет. Не сильного. Они должны ликовать, им посчастливилось играть на одной площадке с…я сама себя не слышу. Это обида, гнев, уверенность.

Спрашивать, как он — глупо. Жду, пока все сделают несколько шагов от Рида, займутся делами важнее разговоров.

— Жить и играть будешь, так? — сажусь на корточки перед ним.

— Это, блядь, намеренно, Кейти. — произносит сквозь зубы.

Серые глаза недобро впиваются в мои.

— Ты говорила с номером Шесть.

— Линкольн из Сан-Франциско. — шепчу, понимая, что натворила — Я…не специально.

— Да, конечно, да. — с силой откидывает лед в сторону.

— Это проскользнуло в обычном разговоре, он заметил, что тебе больно. — непонятно почему хныкаю — Поверь мне, я точно не хотела этого.

— Сделать что?

Везут каталку, приехала скорая.

— Я видел вас, как мило переглядывались по треугольнику. Нахрен. Блядь. Кейти.

Хорошо…ему больно и плохо, он выбыл из игры. Я должна молчать. Я не жертва, так?

Его везут в больницу, я забираю наши сумки, приезжаю на такси на полчаса позже. Ему уже сделали ренген. Пусть я и не родственница, но дают информацию. Может, Рид их попросил? Меня всю трясет.

— Две трещины и синяки. — говорит доктор — Минимум две недели без тренировок, далее — щадящий режим.

И все? Это же ерунда.

— Да, это почти что ерунда. — улыбается доктор, словно услышал мои мысли.

Фред, помощник тренера, тоже здесь.

— Спасибо. Просто…да, спасибо.

Падаю обратно в кресло в приемной.

— К нему можно, но он под легким обезболивающим.

Киваю. Первый проходит Фред. Скорее всего после игры подтянутся парни. Пытаюсь переварить произошедшее. Я невольно раскрыла слабое во всех смыслах место Рида его сопернику. И теперь парень считает меня виновницей происходящего. Он никогда не был нытиком, не убивался жалостью к себе, но сегодня…

— Можно?

Рид слышит то, что я произношу одними губами, едва выглядываю из коридора.

— Блядь. Брюсу хотя бы хватило ума исчезнуть.

Весь мой милый настрой улетучивается с его словами и закатанными глазами. Дверь за мной закрывается.

Больничная койка приподнимает Рида, так что он почти сидит. Парень чуть бледный, в медицинской рубашке в ромбик. К мощной руке с проявленными венами проведена трубка с обезболивающим. Делаю вид, что мне плевать.

— То есть я поверила тебе на словах, что ты не погубил жизнь моего брата, а сам не веришь случайности?! И тебе так чудесно жить с мыслью, что я могу способствовать твоему вылету из сезона?

— Раз я это сделал с Брюсом навечно, то почему бы и нет?! — у него хватает сил испытывать гнев.

— Ты…я…

А мне хватает сил сдерживать слезы в трех метрах от него, утром все было идеально, а теперь…опираюсь на изножье кровати.

— Хорошо, Рид. Да, каждый вправе верить, во все, блядь, что пожелает. И мне нравится версия, где ты не причастен к травке Брюса, а я по идиотизму сболтнула твоему сопернику про травму. Знаю, что как минимум вторая часть правда. — с трудом беру вес на себя — Я буду в приемной, если что-то понадобится.

Да. Я буду здесь сутки, пока у Рида постельный режим. С какой, мать его, стати я не уезжаю в оплаченную гостиницу?!

Вместо этого я арендую на ночь больничную комнату, что довольно популярно. Это пространство чуть меньше палаты, в ней одна кровать, тумбочка и туалет. Архитектор не постарался, пространство можно было бы использовать эффективнее.

Переодеваюсь, сменяя футболку. Я не планировала спать…ну или по крайней мере одетой. Смотрю записи некоторых моментов игры. Гарвард обогнал на шесть очков, но счет низкий: 76:70. Все, что меньше ста считается песочницей.

Пытаюсь думать о баскетболе. Смотрю повторы матчей прошлого сезона, листаю Instagram. Мне одиноко и страшно, может, выйти в коридор? Приемную? Не сомневаюсь, что там много людей.

Гарвардцы пришли после игры буквально на десять минут, Рид их сам прогнал. Большинство сегодня уезжает в Бостон. Точнее — вчера. Сейчас три ночи.

Поднимаю голову с подушки.

— Тебе нельзя вставать, так намного быстрее срастется. — подскакиваю.

— Подумал тебе одиноко.

Рид в футболке и больничных штанах, под одеждой все еще бежевый корсет.

В комнате из источников света мой телефон и окно, так что не могу разглядеть выражение лица брюнета.

— Подвигайся. — командует.

Это узкая полутороспальная кровать, куда ниже больничной. Поднимаю одеяло, Рид легко ложиться, накрываю его.

— Да, так и есть. — заметила, что мне одиноко не одной, а без него — Спасибо.

Парень занимает три четвертых постели, лежит на спине, иначе никак. Я же утыкаюсь носом в стену, пытаюсь выровнять дыхание.

— Бэмби.

— Давай уедем пораньше. Спокойной ночи.

— Я повел себя, как придурок. Мне неважно, что ты сказала или сделала.

Он не верит, а прощает. Это ужасно.

— Все в порядке. — голос почти спокойный, мы никогда не говорили так, в темноте, в одной кровати, только если пошлости — Мы выяснили, насколько слова друг друга имеют значения, вот и все. Ничего сверхъестественного.

Он тяжело вздыхает, вздрагивает от боли.

— Лучше вообще не дыши.

Я на удивление быстро засыпаю, пускай и едва касаюсь Рида обнаженным бедром. На утро не отпускаю вчерашнее, не так сильно умиляюсь мужчине, не залезаю обратно под одеяло, чтобы пробыть в его объятьях лишние минуты. А я привыкла к этому за две недели.

Не сомневаюсь, что Рид под действием обезболивающего. Он не проснулся, когда я перелазила через него, пока собиралась, и когда стучит дверь. Открываю на ширину своей головы.

Медсестра заглядывает за мое плечо, но ей не хватает обзора.

— Пациента де Гира ищет доктор. Его надо проверить перед выпиской. — хмурится она — Вы не знаете…

— Десять минут, хорошо?

— Боже, подростки…

Ей самой не больше сорока.

— Ему двадцать два. — негромко возмущаюсь, закрываю дверь.

Рид продолжает спать.

Коул: Семнадцать, ты как?

Честер: Кейт, ответь Лили!!!!!

Даже не видела, что она мне писала. Быстро отвечаю, что все окей, и мы успеем на автобус.

Саймон: Он там жив? Кейт, успокой, что ты с ним в одной постели. *значок 18+*

Делаю фотографию Рида. Его черные короткие кудряшки такие красивые на стерильно белом постельном белье. Рот чуть приоткрыт, дыхание тихое, идеально ровное, грудь едва вздымается под тугими повязками.

Я: *фото Рида* К вечеру спящая красавица будет в Бостоне. Выдыхайте, принцы.

Вторым сообщением.

Я: Так вас не поздравила. Вы молодцы, ребят.

Улыбаюсь, когда они скидываются эмодзи с глазами-сердечками или плачущие от умиления. Это я приучила их выражать чувства картинками, что плохо. Парням нужно привыкнуть разговаривать. Откладываю телефон.

— Рид.

Провожу рукой по плечу — ничего. По руке — так же. Поглаживаю щеку, чуть задевая уголок его губ, парень фыркает.

— У нас автобус через два часа, а еще ты не взял зубную щетку.

— Я видел, как ты положила запасную. — пытается повернуться на бок, но вовремя останавливается.

— Тебя должны осмотреть, так что шевелись.

Беру Рида за руку, хотя у меня бы это ни за что не вышло его поднять. Заставляя сесть ровно и только потом встать.

— Кейти. — у него чуть затуманенные серые глаза, вчерашним вечером они мне так не нравились — Забери меня к себе домой. Корми и спи рядом. — кладет подбородок мне на макушку, а это запрещенный прием.

— Ты нагадишь в тапки, де Гир.

Мы вовремя садимся в автобус. В нем по три места напротив друг друга. Впереди сидят Честер и Лили.

Рид чуть прислонился к окну. Доктор сказал, что все как надо, но дал с собой несколько таблеток обезбола. Я отбираю крошечный пластиковый контейнер, когда де Гир хочет проглотить вторую. Он не спорит.

Все четверо молчим. Друзья переглядываются, явно жалея, что сели с нами и задали пару вопросов о состоянии Рида. Он не ответил, зато мы перебросились несколькими колкими фразами.

Чес и Лили пересаживаются к другим парням.

— Мы, пожалуй, уйдем подальше от грозовых туч.

На самом деле, немногие решили задержаться и добираться своим ходом, арендовав на всех транспорт.

Лили писала мне первые полчаса. Спрашивала и сообщениями и взглядами, что произошло, а я…не знаю, что сказать. Правду? Она такая глупая и постыдная. Может, так и сделаю, как доберемся.

Я пересаживаюсь напротив Рида, так же прислонившись к автобусу, чуть позади стекла окна.

— Засыпай уже. — говорю тихо, замечая, как он изо всех сил пытается держать глаза открытыми.

— Не дышать и не бодрствовать. — уголок его губ едва приподнимается — Отлично.

— Да пошел ты.

И когда мы приедем в Гарвард, если Рид захочет поехать в бостонскую квартиру, пусть катится. Я лю… его, но мне нужно немного времени. Он в здравом уме решил, что я могу ему навредить.

Мы приезжаем в четыре вечера. Отбираю у парня с замашками пещерного человека свою сумку и откровенно сбегаю в Дом.

У меня есть учеба и друзья. Как минимум одна из них не связана с баскетболом и знает обо мне больше, чем кто-либо…помимо Рида, разумеется. Я рассказываю соседке о произошедшем, о моих словах Линкольну, как обижена на своего парня, но одновременно с этим мне стыдно. Не понимаю, кто из нас жертва.

И следующие дни я в тайне жду, что кто-то меткий и сексуальный бросит камешек в окно, но этого не происходит. Может, Риду плохо, он сам обижен, а я живу, как принцесса в башне до начала тренировок? Учеба-Дом-учеба-Дом. Как в старом добром Сан-Франциско.