Обязана быть его-2

1

Вторая книга дилогии! Ссылка на первую часть в аннотации

Дарина

— Заткнись! – прикрикнул Эдуард. – Заткнись, сука!

Машина резко вильнула на повороте, и меня швырнуло на дверцу, но сбросить скорость Эдуард даже не подумал. Обернувшись через сиденье, я попыталась рассмотреть хоть что-нибудь. Что с Демьяном? Кажется, он задел его. Или нет?

— Что ты там хочешь увидеть? – пальцы его впились в моё плечо.

Он снова толкнул меня на дверцу. Резанул холодным взглядом. Губы его искривила злая усмешка.

— Быстрая ты, Дарина, — процедил он. – И как тебе под ним? Понравилось?

— Выпусти меня! – в истерике закричала я, дёрнув ручку.

В машине было тепло, но меня знобило, как в лихорадке. Его холодный взгляд сковывал меня. Животный, неконтролируемый страх мешал дышать. Происходящее казалось ожившим кошмаром. Одним из самых страшных кошмаров, что только мог быть. Я словно чувствовала пальцы Эдуарда на шее, чувствовала его руки на запястьях.

— Продажная шлюха! – внезапно он схватил меня за воротник пальто и, не сбрасывая скорости, подтянул к себе.

Теперь нас разделяли какие-то сантиметры. Инстинктивно я впилась пальцами в его запястье, попыталась выдохнуть, но не смогла сделать этого. Дыхание застряло в пережатом шарфом горле.

— Эдуард, — просипела я.

Машина вильнула, нас занесло к обочине, колёса сделали несколько холостых оборотов по льду.

— Дрянь, — рявкнул он. Выпустил, и в ту же секунду лицо моё обжёг удар.

Машину занесло сильнее, я схватилась за щёку. Если бы не осмысленность всего, что он делал, я бы посчитала его сумасшедшим, но нет. Привкус собственной крови заставил меня потихоньку заскулить. Что он сделает со мной?!

Эдуард немного сбросил скорость, и мне вдруг стало совсем не по себе. Пытаясь отодвинуться от него, я отползла к краю сиденья.

— Это ты? – прошептала, сжимая в кулаке кончики шарфа. – Мама… Это ведь ты?

Выражение его лица не изменилась, только глаза блеснули, как лезвие занесённого ножа. Вдоль позвоночника у меня прокатилась новая волна холода.

— Это ты?! – закричала я. Из груди вырвались рыдания. – Это ты убил её?!

С каждой секундой машина замедляла ход. До тех пор, пока не остановилась совсем. Эдуард посмотрел на меня тяжёлым, гневным взглядом. В руке его что-то мелькнуло.

— Что ты… — поняв, что это шприц, начала было я.

Он грубо сжал мою руку и, дёрнув, повалил себе на колени. Я пыталась оттолкнуть его, отбиться, но получила лишь ещё одну пощёчину.

— Замолчи, дрянь.

Зубами он снял с иглы защитный колпачок. Я видела, как иголка блеснула серебром, видела жёсткое выражение лица бывшего мужа, чувствовала собственные слёзы, бегущие по лицу.

— Что тебе от меня нужно?! – зарыдала, когда он перехватил обе моих ладони одной своей. Дёрнулась в последний раз.

— А ты не знаешь? – игла вонзилась в моё бедро прямо через ткань джинсов. Боль была короткой, похожей на вспышку.

— Что это?! Что ты мне вколол?! – обессиленно заплакала я. – Что ты от меня хочешь?!

— Разве я не ясно дал тебе это понять? – он всё ещё удерживал мои руки.

— Что дал понять?! – я плохо соображала, что он говорит. К горлу резко подкатила тошнота, стремительно сгущающийся туман начал путать мысли.

— Что ты моя, Дарина. Навсегда моя. – Он грубо пошлёпал меня по ещё горящей от удара щеке, и на миг мысли стали яснее. Глядя прямо мне в глаза, он вкрадчиво, леденящим душу тоном повторил: — Навсегда. А ты решила, что я шучу? Нет, Дарина, нет.

— Ты ненормальный, — прошептала я, проваливаясь в темноту. Веки стали свинцовыми, язык шевелился с трудом. – Ты психопат… — почти беззвучно.

Сквозь пелену забытья я услышала его сдавленный рык, ощутила очередной удар. Боль в плече, в локте, а после ничего – пустота. И только где-то там, будто из другой реальности взгляд другого мужчины. Карие глаза… Карие, тёплые…

Тошнота была первым, что я ощутила, начав приходить в себя. Тошнота и головная боль: тяжёлая, будто бы давящая изнутри. Во рту было сухо, губы потрескались, и я попыталась облизнуть их. Едва затянувшаяся ранка в уголке рта лопнула. Я снова почувствовала вкус собственной крови.

С трудом приоткрыв глаза, поняла, что на улице совсем темно.

— Куда мы едем? – просипела я. Слова царапали пересохшее горло, язык не слушался. Я снова облизнула губы.

Пошевелилась и не смогла сдержать стон. То тяжёлое, что распирало голову, как будто прокатилось свинцовым шаром. Тошнота усилилась, и я сделала глубокий вдох.

— Эдуард, куда мы едем? – спросила настойчивее. Упёрлась ладонью в край сиденья. Что-то было не так, по-другому.  Машина… Он сменил машину.

— Туда, где нас никто не найдёт. Только ты и я, Дарина.

Слова прозвучали приговором. В салоне пахло одеколоном Эдуарда, и запах этот сводил с ума. Само его присутствие рядом отравляло. Я и раньше боялась его, особенно в последние годы, но только сейчас поняла, насколько сильно этот страх укоренился во мне. Как я прожила с ним столько времени? Как выдерживала его прикосновения?! Как?!

2

Дверца машины хлопнула. Вытерев рот тыльной стороной ладони, я попыталась подняться. Опёрлась о колесо машины и тут же почувствовала хватку на плече.

— Если ты забеременела от него… — звук голоса Эдуарда отозвался во мне внутренней дрожью.

По телу пробежал мороз, я поспешила мотнуть головой.

— Смотри, Дарина, — с предупреждением проговорил он и рывком поставил меня на ноги.

Тёмная картинка перед глазами покачнулась, свет фонарей стал ярче и тут же отдалился.

Новый приступ тошноты был таким сильным, что я едва не упала прямо Эдику под ноги. В желудке ничего не было, и несколько раз меня просто скрутило спазмом.

Шумно дыша, я сидела возле колеса, чувствуя себя такой слабой и жалкой, что от бессилия на глаза навернулись слёзы. Как я могла выйти за него? Как?! Наивная девчонка… Разве могла я подумать несколько лет назад, что однажды буду сидеть у ног человека, начало отношений с которым так походило на сказку, и бояться каждой следующей минуты? Ухаживания, цветы, подарки, сладкие речи, на которые я повелась.

— Ты жалкая, — презрительно процедил Эдик и снова поставил меня на ноги.

— Где мы? – просипела, когда он потащил меня к подъезду.

Несмотря на то, что вокруг было темно, я понимала, что в Питер он меня не повёз. Всё было другим: воздух, чёрное небо, даже грязь под ногами.

Подойдя к подъезду, он достал ключ и приложил к домофону. Тот мелодично запищал, и Эдик, открыв дверь, втолкнул меня в подъезд.

На вопрос мой он не ответил. Протащил вверх по ступенькам на один пролёт и, остановившись, посмотрел в лицо.

Я тяжело выдохнула. От слабости меня бросило в пот, спина стала мокрой. Мокрые грязные колготки прилипли к ногам, ладони тоже были грязными.

Взгляд Эдуарда опустился к моей шее и, хотя он не касался меня, я ощутила приступ удушья. Подъезд был едва освещён, но я видела холодный блеск его глаз, видела выступившие на скулах желваки.

— Сука! – замахнувшись, он ударил меня наотмашь.

Я отлетела к стене. Задыхаясь, опёрлась на неё обеими ладонями, в ужасе смотря, как Эдик приближается. Хотела отступить, но было некуда. Скула болела, в голове шумело, соскользнувший с волос платок лежал у моих ног.

— Эдуард… — дрожащим голосом прошептала я, сглотнув ком из крови и слюны.

Попятилась, но он тут же схватил меня и, намотав на кисть шарф, дёрнул. Внезапно я поняла, что всё это время на мне был тот самый шарф, что подарил Демьян. Должно быть, Эдуард тоже заметил это. Не сейчас, раньше. Намного раньше, а сейчас…

Схватив за волосы, он туго обвязал шарф вокруг моей шеи и стянул концы. Смотрел мне прямо в глаза, а я боялась сделать лишний вдох, лишнее движение. Только потихоньку всхлипнула, когда он, криво усмехнувшись, провёл большим пальцем по ссадине на моей губе.

— Ничего, — сказал он неожиданно мягко. – Ты забудешь про него. Забудешь ведь, Дарина?

Парализованная отчаянием, непониманием и ужасом, я молчала.

— Дарина? – чуть жёстче, чем прежде. Палец прошёлся по губе с большим нажимом.

— П-пойдём домой, — запнувшись, проговорила я. – Пойдём домой, Эдуард.

Он ещё несколько секунд не сводил с меня взгляда, а после, твёрдо взяв за локоть, потянул вверх.

Не знаю, как я преодолела ещё один пролёт. В голове метались мысли о том, что будет дальше, о том, что делать, но ответа у меня не было.

Остановившись возле одной из дверей на площадке второго этажа, Эдуард отпер её и провёл меня в квартиру. Включил свет. Желудок скрутило очередным спазмом. Пересилив себя, я глубоко вдохнула.

— Это твоя квартира? – снова попыталась узнать я хоть что-то.

Мне показалось, что на этот раз Эдуард собирается ответить, но тут у него снова зазвонил телефон.

— Раздевайся и иди готовить ужин, — бросил он. – И смотри, чтобы это было что-нибудь стоящее. Из-за тебя мне пришлось помотаться.

Я проводила его взглядом. Слышала обрывки разговора, но никак не могла собрать их воедино. Нащупав угол тумбочки. Обувь…

Оперевшись о тумбу, я стянула сапоги. На полу остались грязные разводы, и я подумала, что нужно бы вытереть их, пока Эдуард не заметил. Главное – не злить его.

Поспешно сняв шарф, я сложила его и убрала в тумбу. Сняла кажущееся слишком тяжёлым пальто, а за ним пропитавшиеся грязью колготки.

— Ты всё ещё тут?

Эдуард снова появился в коридоре. Посмотрел на пол, на мои руки. Губы его сжались, глаза блеснули, и я замерла, ожидая всего, чего угодно.

— Я, кажется, попросил тебя приготовить ужин, — неожиданно мягко сказал он. – Ты помнишь?

— Помню, — я не двинулась с места.

— Хорошо, — взгляд на мои колени, на выпачканные ладони. – Вымой руки и иди на кухню. Я сам уберу здесь.

Кивнув, я, не спрашивая, где ванная, пошла вперёд по коридору, но стоило коснуться ручки нужной двери, Эдуард окликнул меня.

3

Проснулась я в полнейшей тишине. Прислушалась, стараясь различить звуки, но не было слышно ни шороха. Приподнявшись на локтях, я дотронулась до лица и со стоном выдохнула.

— Эдуард, — позвала тихо в надежде, что он не откликнется.

За время, что мы жили вместе, я достаточно хорошо изучила его: манеры, взгляды, жесты. Он ведь всегда был таким с той лишь разницей, что прежде не позволял себе показывать чёрное нутро так явно. Не потому, что чего-то опасался – нет. Потому что знал, что я целиком и полностью в его власти, зависима от него, подчинена ему, и деваться мне некуда.

— Эдуард, — позвала я громче, спустив ноги с постели. – Эдик!

Поморщившись, встала и подошла к двери. Снова прислушалась, но меня окружала прежняя тишина. Абсолютная, она давила на уши тревожным предчувствием. Сердце подпрыгнуло к горлу, но я заставила себя успокоиться и вышла в кухню. Никого.

— Эдуард! – позвала я опять, на этот раз громче. – Ты дома? Будешь завтракать?

Обернулась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Единственным местом, где мог быть Эдик, оставалась ванная, но идя по коридору я заглянула туда.

Руки задрожали. Во рту пересохло, но я не могла заставить себя сделать даже глоток воды. Стремительно подошла к окну и выглянула наружу. Второй этаж…

Что он говорил ночью? Самолёт в полдень?

Судорожно пытаясь понять, что мне делать, я бросилась обратно. Входная дверь была заперта – в этом я не сомневалась, но на всякий случай проверила. Накинула пуховик, наспех надела сапоги и вбежала в спальню.

От слабости меня пошатывало, но я понимала – это мой единственный шанс. Соня… Угрозы Эдика казались безумными. Блеф? А что, если нет? На что он вообще способен? Кто он вообще такой?! Стоило вспомнить, как он увёл её из сада и оставил одну в холодном сквере, слова его уже не казались пустыми. Что, если он действительно сделает что-то… Что-то необратимое?

— Господи, пожалуйста… — прошептала я, пытаясь повернуть ручку балконной двери. Тугая, она поддалась лишь с третьего раза.

Горящее лицо обжёг поток холодного воздуха, принёсший с собой запах города, голые ноги покрылись мурашками. Схватившись за железный поручень, я посмотрела вниз, на стылую, едва припорошенную снегом землю. Обернулась к раскрытой двери.

— Мама, помоги мне, — шёпотом взмолилась я, чувствуя, как от отчаяния на глазах выступили слёзы.

Никогда не отличавшаяся особой ловкостью, я боялась что не смогу. Второй этаж… Но вновь оказаться во власти Эдуарда было ещё страшнее. Он продал меня Демьяну. А Демьян…

Больше ни о чём не думая, я подошла к стене и стала перебираться через перила, но стоило мне поставить колено на поручень, балкон распахнулся сильнее.

— Что, думаешь, умная, сука?! – одним рывком Эдуард сдёрнул меня обратно.

Я впечаталась в него, упёрлась ладонью ему в грудь, постаралась оттолкнуть.

Ничего не говоря, он втащил меня в спальню и, заперев балкон, толкнул к двери. Ручка врезалась в спину, под пальцами я почувствовала прохладный пластик.

— И куда ты собралась? – обманчиво тихо спросил Эдик, надвигаясь на меня. – Куда, Дарина? – вкрадчиво, пронзая взглядом. – Говори, — тихо, а потом резко, так, что я вздрогнула: — Говори, тварь!

Но сказать я ничего не успела – кулак его врезался в мою скулу. Пошатнувшись, я попыталась ухватиться за подоконник, но не смогла и повалилась на пол. Он тут же схватил меня за волосы и, подняв, ударил в живот, в рёбра.

— Эдик… — заплакала я, тщетно пытаясь заслониться руками от его ударов.

— Сука! – рычал он. – Неблагодарная грязная сука. Но ничего… Думаешь, один Терентьев берёт всё, что захочет?! – ещё один удар в живот.

Я почти не слышала его, не разбирала слов. Содрав с меня пуховик, он толкнул меня на стену, и в голове зазвенело от удара.

Схватив за горло, Эдуард прижал меня ещё теснее, заставил посмотреть в глаза.

— К нему собралась, дрянь? – заорал, сжимая пальцы. – К нему?!

Его дыхание опаляло мою кожу, удушающий запах одеколона будто бы лип ко мне. Я попыталась замотать головой, но он рассвирепел ещё сильнее.

— Врёшь! – процедил, склонившись ко мне. – Шлюха… Как же ты любишь деньги. Как же все вы любите деньги… Но ничего, — пощёчина.

Упав на пол, я упёрлась в ковёр ладонями и глухо зарыдала, пытаясь отползти к постели. Эдуард быстро догнал меня, опять схватил за волосы и, приподняв, сам швырнул на неё.

— Ничего, — повторил он. – Скоро твой Терентьев всё потеряет. Подожди…

— Хватит! – взмолилась я, едва он сцепил пальцы на моём запястье. – Пожалуйста, Эдик, прекрати, — прошептала сквозь слёзы.

Тело ныло, разбитые губы кровоточили. Никогда я не видела его таким: разгневанный, с острыми чертами лица и хищным, блестящим взглядом, он напоминал мне… Не дьявола. Он был хуже дьявола, хуже любого кошмара.

Комната кружилась перед глазами, и я боялась, что его лицо будет последним, что я увижу в этой жизни. Его удары – последним, что я почувствую.

— Эдуард… — снова умоляюще просипела сквозь слёзы. – Перестань. Умоляю тебя…