Очаровательная колдунья

4

– Ну и важная птица залетела к вам вчера! Я еще издали увидела эту машину и сказала своему Анри: «Господи, кто бы это мог приехать сюда на таком автомобиле? Он сильно рискует, оставляя его здесь». Вы же знаете этих мальчишек – увидят роскошную машину и непременно попробуют что-нибудь отвинтить или залезть в нее...

– Да, но... по счастью, все обошлось, – пробормотала Натали с едва заметной улыбкой.

Мадам Бланше была известной местной сплетницей, чтобы избавиться от нее, могло не хватить и получаса. Обычно Натали старалась обходить ее стороной. Однако сегодня соседка так внезапно выскочила из-за угла, что Натали, возвращавшейся с почты, просто некуда было деться.

– Естественно! Ведь я присматривала за ней, дорогая. Особенно когда увидела, что вы втроем направились вниз по улице. «Они не могли пойти далеко, – сказала я Анри. – В противном случае взяли бы машину, а не бросили ее здесь так беспечно»...

– Извините, мадам Бланше, – прервала ее Натали. – Похоже, у моего дома происходит что-то странное. Пойду взгляну.

Мадам Бланше обернулась, чтобы посмотреть.

– О! Они ставят табличку «Продается». Вот уж не знала, что вы собираетесь переезжать, дорогая...

– Но я вовсе не собираюсь! – Натали развернула коляску и решительным шагом устремилась вниз по тротуару. – Эй! – крикнула она неряшливо одетому человеку, вбивавшему в газон перед входной дверью деревянный кол. – Что это вы делаете? Вы, наверное, ошиблись адресом.

У обочины стоял красный пикап, и когда Натали поравнялась с ним, из него вылез другой мужчина, одетый столь же безукоризненно, сколь неопрятно выглядел первый.

– Это ведь номер двадцать семь по улице Cюис? – спросил он. – Значит, все верно.

Натали изумленно воззрилась на него.

– Но это мой дом. Я здесь живу, он принадлежит мне, я и не думала продавать его.

Мужчина улыбнулся ей так, как, в представлении Натали, могла бы улыбнуться гремучая змея.

– А он уже продан, – промурлыкал он со злорадным удовлетворением. – Так что вам самое время подыскать себе другое жилье.

Его голос звучал угрожающе, но Натали не позволила себя запугать. С ледяной надменностью она взглянула на незнакомца.

– Здесь явно какое-то недоразумение, – твердо заявила она. – Я же говорю вам: дом принадлежит мне и не продается.

Мужчина покачал головой, сохраняя на липе все ту же змеиную улыбку.

– Никакого недоразумения нет, если верить имеющимся у меня документам, – ответил он, с подчеркнутым вниманием разглядывая содержимое папки, которую держал в руках. – Дом куплен мной и моими партнерами. Продолжай, Шарль, – кивнул он своему крепко сбитому приятелю.

– Прекрати, Шарль! – отменила приказ Натали без малейшего колебания. – Покажите мне бумаги.

Узенькие глазки, посаженные слишком близко, чтобы вызывать доверие, засверкали злобой. Незнакомцу явно не понравилось открытое сопротивление со стороны женщины. Тем не менее он отдал папку, и, еще раз гневно взглянув на него, Натали принялась изучать документы. Сверху лежала фотокопия выглядевшей вполне законной доверенности, предоставлявшей Антуану право вести все юридические дела от ее имени. Она ошеломленно заглянула в конец документа... и замерла, увидев собственную подпись, скрепленную печатью и надлежащим образом засвидетельствованную.

– Но... здесь, видимо, какая-то ошибка... – запротестовала Натали, чувствуя, что ее начинает трясти. – Я ничего подобного не подписывала.

– Вы хотите сказать, что подпись подделана? – воинственно спросил человек-змея.

– Нет... но... Я действительно подписывала какие-то бумаги пару недель назад, но они имели отношение исключительно к налоговым выплатам. В них ни слова не было о продаже дома.

– Сожалею, детка, но, похоже, тебе лучше утрясти этот вопрос со своим мужем. Мы купили дом на вполне законных основаниях и заплатили ему наличными. Так что, если хочешь что-нибудь забрать отсюда, лучше поспеши. Все, что останется, – уже наше.

Натали невидящими глазами смотрела на бумагу, но обращение «детка» вывело ее из состояния шока.

– Не смейте называть меня деткой! – взвизгнула она, сверкая глазами. – И я не собираюсь ничего паковать. Я плохо понимаю, что происходит, но мой муж не имел права продавать этот дом – он принадлежит мне, а не ему. И я никуда отсюда не уеду!

На лице мужчины вновь появилась леденящая душу улыбка, только на этот раз она была еще более противной.

– А вот это было бы совсем глупо, – вкрадчиво заметил он. – Мы собираемся продать дом – это наш бизнес. Не можем же мы продавать его с тобой внутри, как ты считаешь?

– Нет, не можете. – Натали обуяла паника, но ей не хотелось показывать своего страха. – И вы не сможете заставить меня уехать. Для этого вам, по меньшей мере, придется получить судебное постановление.

Мужчина шагнул по направлению к ней, так же поступил и его громила-приятель.

– Обычно мы не утруждаем себя подобной рутиной, – махнул он рукой. – Правда, Шарль? Люди, поняв это, быстро перестают упрямиться. Пойми, если мы не продадим дом, Шарль не получит своей доли, а это почти наверняка расстроит его. Надеюсь, я понятно выражаюсь, а?

Натали пришлось сделать глубокий. вдох, чтобы увериться в том, что она полностью владеет голосом.

– Если вы намерены и дальше угрожать мне, я позову полицию, – предупредила она.

Мужчина рассмеялся.

– Но не сможет же полиция находиться здесь все время, – возразил он. – Ладно, почему бы тебе не проявить благоразумие? Нам не хотелось бы, чтобы случилось какое-нибудь... несчастье. Ни с тобой, ни с этой малышкой. Она такая прелесть!

Он протянул руку, чтобы погладить Монику по головке, но Натали быстро отдернула коляску в сторону.

– Не смейте прикасаться к ней! – крикнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Убирайтесь отсюда и заберите с собой это!

В последнем приливе храбрости она выдернула из земли табличку с надписью «Продается» и бросила ее на газон, после чего направилась к двери, одной рукой катя коляску, а другой судорожно нащупывая в кармане ключи.

Позади послышался издевательский смех.

– Хорошо, мадам Лемэр, мы даем вам время до завтрашнего утра. Но не дольше, имейте в виду. Боюсь, Шарль не относится к числу терпеливых парней.

Вся ее бравада моментально исчезла, стоило ей обессилено опуститься на нижнюю ступеньку ведущей на второй этаж лестницы. Моника, все еще сидевшая в коляске, смотрела на мать встревоженными голубыми глазами, явно чувствуя неладное, но не понимая, в чем дело.

– Как же нам быть, Моника? – прошептала Натали трясущимися губами. – Эти ужасные люди говорят, что папочка Антуан продал им наш дом. Не могу поверить, что он мог так поступить с нами. – Выступившие на глазах слезы покатились по щекам. – Если я позволю им выгнать нас отсюда, нам некуда будет идти.

Последние сомнения в том, что Джек Вендел говорил правду, развеялись – Антуан обманул их обоих. О, он очень умен, с горечью признала Натали.

Она всегда тщательно проверяла подписываемые бумаги, но Антуану она доверяла – ведь тот был ее мужем! И когда он предложил заняться налоговыми платежами, с радостью согласилась.

Момент, когда принести бумаги на подпись, он выбрал подходящий. Тем вечером Натали была невероятно уставшей, – Монике весь день не давали покоя режущиеся зубки, – поэтому не глядя нацарапала подпись в тех местах, которые указал муж, едва слушая его педантичные объяснения по поводу мелкого шрифта. Должно быть, доверенность и договор Антуан подсунул ей среди прочих бумаг, а она даже не заметила.

Понимание того, что он так холодно и расчетливо обманул ее, лишив даже крыши над головой, причинило Натали почти физическую боль. Что же ей теперь делать? На всех бумагах стоит ее подпись, и даже если она обратится в полицию, то сможет ли доказать, что Антуан обманом присвоил ее дом? Как бы то ни было, разбирательство будет длиться долго, к тому же не стоило забывать и об угрозах тех двух бандитов.

Направляемая инстинктом, о наличии которого даже не подозревала, Натали дотянулась до телефона и набрала номер, записанный на визитной карточке, лежавшей под аппаратом.

– «Вендел-корпорэйшн», – ответил деловой женский голос.

– Э-э-э... Нельзя ли попросить мистера Вендела? – неловко пробормотала она.

– У него совещание. Могу я что-нибудь ему передать?

– Совещание? – повторила Натали, чувствуя себя сбитой с толку. – А как долго оно продлится?

– Боюсь, это трудно сказать, – последовал холодный ответ. – В любом случае он должен освободиться к ланчу. Попросить его перезвонить вам?

– Да... нет. Я... Ладно, не имеет значения. Благодарю вас.

Говорить с Джеком по телефону бесполезно – ей надо увидеться с ним. Взглянув на часы, Натали быстро подсчитала, что, если ей повезет с автобусом, она сможет быть в его офисе еще до ланча. Проведя тыльной стороной ладони по глазам, чтобы смахнуть слезы, она перебросила сумку через плечо и, толкая перед собой коляску, устремилась к двери.

На улице шел дождь. Салон автобуса был полон, и Моника начала капризничать, как только они вошли. С трудом пробираясь перед нужной остановкой к выходу, Натали с ревущим ребенком и непременной сумкой в одной руке и с цеплявшейся за все коляской в другой смогла по достоинству оценить отзывчивость французской публики: никто и не подумал предложить ей помощь.

К тому времени, когда они добрались до элегантного застекленного входа в «Вендел-корпорэйшн», обращенного на набережную, Моника орала во всю силу своих легких, лицо ее покраснело от гнева. Да и сама Натали была близка к тому, чтобы разрыдаться. Во всяком случае, никакого настроения объясняться с двумя сладкоголосыми секретаршами, сидевшими среди пальм в холле, у нее не было. По счастью, одна из них была поглощена телефонным разговором, а другая растолковывала что-то посетителю. Так что Натали, хоть и с трудом, удалось провезти коляску через вращающуюся дверь и нырнуть прямо в лифт, из которого только что вышли пассажиры, не обращая внимания на резкий окрик:

– Мадам? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Она нажала кнопку самого верхнего этажа, прислонилась к стене и закрыла глаза, стараясь дышать как можно глубже, чтобы успокоить истерзанные нервы. С самого начала было ясно, что не стоило приходить сюда. И Натали принялась корить себя за слабость, которая заставила ее обратиться за помощью к Джеку Венделу. Что, если его уже утомили ее бесконечные проблемы?.. Но раз она уже здесь, не возвращаться же, не повидавшись с ним!

Натали имела смутное представление о расположении кабинетов на верхнем этаже. Антуан лишь однажды, сразу после их свадьбы, приводил ее сюда. Но здесь должно быть все так же, как и несколькими этажами ниже, где находился кабинет ее мужа, а к нему она приходила два или три раза. Выйдя из лифта, Натали быстрым шагом направилась по коридору, стараясь выглядеть так, словно имеет полное право здесь находиться. Однако это было непросто: Моника вопила не переставая, колотя при этом пятками по подножке коляски. Нужная дверь оказалась последней по коридору и совсем не приспособленной для того, чтобы вкатывать коляску с сопротивляющимся ребенком. Натали не спасло и чувство собственного достоинства, когда она зацепилась ремнем огромной сумки за ручку двери, чуть не упав при этом. Обижаться на безупречно причесанное изящное существо, сидевшее за столом и с превеликим удивлением разглядывавшее ее, было бы просто смешно. Натали была настолько же не на месте в этой роскошной приемной, насколько Джек – в ее захламленной кухне.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – произнесла секретарша дежурную фразу. Безразличная вежливость ее тона не могла скрыть явную неприязнь к женщине, неспособной контролировать свое поведение.

– Я... Мне нужно видеть Джека... то есть мистера Вендела, – выдавила Натали, чувствуя, что голос у нее дрожит от волнения.

– Боюсь, в данный момент его нельзя беспокоить.

Зато Моника, не имевшая ни малейшего уважения к тонкостям делового этикета, разразилась таким криком, что могла бы поднять из могил всех покойников в радиусе пяти километров. Поэтому не было ничего удивительного в том, что дверь, ведущая в кабинет босса, вдруг открылась, и в проеме появилось удивленное лицо Джека Вендела.

– Что за... Натали? В чем дело?

Едва взглянув на него, Натали сделала то, что клялась не делать ни в коем случае, – разрыдалась.

Двумя огромными шагами он пересек приемную и заключил расстроенную женщину в объятия. Сотрясаемая рыданиями, она приникла к безукоризненно сшитому пиджаку Джека, мало заботясь о том, что подумает секретарша или кто бы то ни было. Натали знала, что ей не следует уступать предательскому желанию положиться на его силы, но своих у нее уже не осталось.

Джек крепко прижимал ее к себе, гладя по волосам, как это обычно делала она, пытаясь успокоить Монику.

– В чем дело? Что случилось? – спрашивал он ее между тем.

– Антуан продал мой дом, – наконец, судорожно всхлипывая, выговорила Натали. – Сегодня утром приехали два типа и поставили на газоне табличку с надписью «Продается». Я ничего не знала об этом – он хитростью заставил меня подписать бумаги. Они... они сказали, что, если я до завтра не уберусь... О, простите, я не должна была обращаться с этим к вам, но я просто не знаю, что мне делать.

– Все в порядке, – ласково заверил ее Джек. – Я рад, что вы обратились именно ко мне. Мари, будь любезна, извинись за меня перед господами и скажи, что совещание переносится на завтра, – обратился он к секретарше. – А потом принеси нам кофе.

Натали безуспешно пыталась справиться со слезами.

– Извините, – пробормотала она, по-прежнему, всхлипывая. – Я не хотела вам мешать.

Он только рассмеялся, протягивая ей носовой платок.

– Вы появились в самый нужный момент, – заметил Джек. – Эти алчные акционеры так наседали, что мне годился любой предлог, чтобы охладить их пыл. Ладно, пойдемте в кабинет и спокойно обсудим, что же все-таки случилось.

Натали опустила глаза и, отступив, неловко высвободилась из его объятий.

– Спасибо. Я... думаю, сначала мне все-таки надо взглянуть на Монику. – Она постаралась улыбнуться. – Наверное, ей пора поменять подгузник.

Джек перевел взгляд на раскрасневшегося ребенка, похоже решившего на время отдохнуть от крика, но, судя по всему, готового в любой момент опять разразиться плачем.

– Вы можете воспользоваться моей ванной комнатой, – предложил Джек. – Полагаю, у вас есть все... необходимое?

– Конечно, – заверила его Натали, которую немного развеселило его явное незнакомство с элементарными нуждами маленьких детей. – Я быстро.

Секретарша, только что закончившая выпроваживать из приемной одетых в серые костюмы мужчин, бросила на Натали ледяной взгляд, когда та вкатила коляску в кабинет шефа и, отстегнув ремни, взяла Монику на руки. Мари была достаточно хорошо вымуштрована, чтобы не задавать лишних вопросов, но у нее был особый и весьма красноречивый способ выражать свое мнение. Чего стоил один только взгляд! Однако у Натали было достаточно своих забот, чтобы волноваться еще и из-за секретарши Джека.

– Иди сюда, малышка, давай-ка мы тебя разденем, – проворковала она на ухо начавшей снова капризничать Монике. – Ты сразу почувствуешь себя лучше, когда на тебе окажется чудненький сухой подгузничек.

Да и мне бы не мешало привести себя в порядок, подумала она, проскальзывая в дверь, которую для нее открыл Джек.

Ванная была огромной и роскошной. Бледно-серый мрамор покрывал пол и стены, а в душевой кабине можно было устраивать фуршеты. Своевременное напоминание, криво улыбнувшись, подумала Натали. Эта ванная комната, огромный кабинет, да что там – все здание принадлежат Джеку Венделу. А ведь наверняка есть еще и множество других, про которые она и слыхом не слыхивала. Те полмиллиона, которые украл Антуан, для него не более чем капля в море. Пропасть между ним и ей слишком широка, чтобы через нее можно было навести мосты, и не стоит забывать об этом.

Когда Моника была приведена в свое обычное счастливое состояние, Натали быстро ополоснула лицо холодной водой и вытерла его одним из пушистых белых полотенец, которые были сложены стопкой на полке рядом с раковиной. Посмотрев на себя в зеркало, она вынуждена была признать, что выглядит далеко не лучшим образом – глаза покраснели, а несколько непослушных прядей волос выскользнули из-под ленты, стягивавшей их на макушке.

Все это не должно ее волновать, упрекнула себя Натали. Она вовсе не собиралась производить ни на кого впечатления – она здесь совсем не для этого! Тем не менее, быстро распустив волосы, она провела по ним щеткой и связала их опять, потом легко коснулась рта губной помадой. Хотя результат был минимальным, она сразу почувствовала себя лучше.

Моника тем временем с чисто научной дотошностью изучала устройство биде.

– А теперь пойдем, – позвала ее Натали. – Как насчет апельсинового сока? Хочешь немножко?

– Со-ок, – радостно закивала Моника.

Как только Натали открыла дверь, девочка опрометью бросилась через кабинет Джека. Посередине она нерешительно остановилась и принялась разглядывать незнакомое помещение, но потом, увидев Джека, застенчиво улыбнулась и оглянулась на мать, чтобы удостовериться, все ли в порядке.

– Не бойся, дружок, это дядя Джек, – ласково успокоила ее Натали.

Джек, так неожиданно введенный в круг членов семьи, выгнул черную бровь в веселом недоумении.

– Сейчас она выглядит значительно лучше, чем несколько минут назад, – отметил он, улыбнувшись. – Может быть, попросить принести молока или чего-нибудь еще? Она умеет пользоваться чашкой?

– Не беспокойтесь, у меня есть сок, – ответила Натали, доставая из сумки банку и привычным движением срывая крышку. – На-ка, птенчик, и скажи спасибо.

– Пасибо, – послушно повторила девочка, не отрывая глаз от высокого мужчины, стоявшего рядом, и одновременно обеими руками поднося ко рту банку с соком.

Джек улыбнулся.

– Чего там у вас только нет! Похоже, в этой сумке можно найти все, за исключением, разве что, кухонной раковины.

– О, думаю, и она там рано или поздно окажется, – весело ответила Натали. – Первая заповедь любой матери – быть готовой ко всему!

Шутка оказалась несколько неуместной. Джек, начинавший привыкать к присутствию Моники и даже, казалось, иногда получавший от него удовольствие, любое упоминание об ответственности, неразрывно связанной с радостью общения с маленьким ребенком, по-прежнему встречал натянуто.

Он направился к обтянутым бледно-серой тканью креслам, окружавшим кофейный столик со столешницей из цельного куска полированного мрамора, жестом приглашая ее присоединиться к нему. Да, с расходами здесь не считаются, отметила Натали, впервые внимательно разглядывая огромную комнату.

Сказать, что кабинет был размером с футбольное поле, было бы преувеличением, но он был полон света и воздуха, что делало его просторнее. Пол устилал серый ковер, а стены ему в тон оживляли вспышками красок картины современных художников.

– Сейчас принесут кофе, – сказал Джек. – Похоже, вам крепко досталось.

Натали кивнула, чуть заметно улыбнувшись.

– Я просто не знала, что делать. Вот почему я... пришла к вам. – Охватившая ее поначалу паника немного улеглась, оставив ощущение полной опустошенности. – У меня в голове не укладывается, что Антуан мог так поступить со мной. И в то же время ума не приложу, как я-то могла оказаться подобной дурой? Почему не пригляделась к нему повнимательнее? Ни когда не думала, что так плохо разбираюсь в людях.

– Боюсь, это в равной степени относится к нам обоим, – сухо заметил Джек. – Как выясняется, он весьма опытный жулик. Теперь уже осталось мало сомнений в том, что афера была тщательно спланирована заранее.

– Да, полагаю, что так, – согласилась Натали. Отрицать это было бы глупо; так же, как невозможно было отрицать и то, что она испытала немалое облегчение, уверившись в не виновности Джека. – Есть какие-нибудь известия от частных детективов? – спросила она, чтобы отвлечь свои мысли от этого опасного направления.

Джек покачал головой.

– Пока нет. Они проверяют информацию, поступившую из Конго, а также пытаются выяснить, чем занимался Лемэр до того, как объявился здесь. Было бы неплохо, если бы вы поговорили с ними.

– Конечно... Моника, чего ты хочешь? Нет, сначала поставь банку. Похоже, ей опять понадобились ваши ключи, – повернулась Натали к Джеку.

– Неужели? – Он улыбнулся малышке, обхватившей его за колено, и, вытащив ключи из кармана, потряс ими перед ее носом. – На, держи.

Она взяла у него полюбившуюся игрушку, сосредоточенно посмотрела на нее и неожиданно вернула Джеку. Несколько удивленный, он собрался было опустить ключи в карман, но девочка решительно запротестовала, вновь протягивая ручку.

Натали рассмеялась.

– Предполагается, что вы должны снова отдать их ей. Это такая игра.

– А, понятно.

Он осторожно шлепнул ключами по протянутой пухлой ладошке, и Моника, залившись восторженным смехом, возвратила их назад. Этот обмен повторился не один раз, и Натали наблюдала за ним в полном удивлении – она никак не ожидала от Джека Вендела такого терпения.

– Ах ты, маленькая мартышка, – проговорил он и, смеясь, наклонился, чтобы похлопать ее по круглому животику. – Ты что, намерена заниматься этим весь день?

В этот момент раздался стук в дверь и на пороге появилась секретарша, неся серебряный поднос с кофейными принадлежностями. Недоуменно выгнув тщательно подведенную бровь при виде Моники, пытавшейся забраться повыше по ноге Джека, она перевела теперь уже полный враждебности взгляд на Натали.

– Боже, Джек, ты решил поиграть в няньку? – с легкой издевкой спросила она, заставив Натали скрипнуть зубами от негодования. – Вот уж не думала, что доживу до такого!

– Сейчас! Я заберу ее, – быстро предложила Натали и, протянув руки, взяла Монику и посадила к себе на колени.

К ее облегчению, девочка не стала устраивать скандала. Вдоволь наревевшись до этого, она изрядно устала и теперь, положив щеку на пухлую ручку, моментально уснула.

Джек, улыбнувшись, взглянул на секретаршу. Даже если его и застали врасплох за абсолютно не свойственным ему занятием, он не подал виду.

– А, кофе. Спасибо, Мари. Поставь его на стол, хорошо? Между прочим, ты не знакома с Натали? Это жена Антуана Лемэра. Она была тогда на нашей дружеской вечеринке. По-моему, вы обменялись парой фраз.

Навстречу Натали протянулась изящная холеная рука.

– Как поживаете, Натали? Какое чудесное имя! Вы, очевидно, русская?

– Нет, дело в литературных пристрастиях моей матери, – без всякого выражения привычно протараторила она, отвечая на рукопожатие.

– Так, значит, вы жена Антуана, – многозначительно протянула Мари, всем своим видом давая понять, что невысокого мнения о женщине, которая была настолько глупа, что вышла замуж за вора-бухгалтера. – Вы знаете, где он сейчас?

– Нет, не знаю, – ответила Натали, стараясь сохранять остатки достоинства; она была близка к тому, чтобы признать правоту Мари. – Я не видела его вот уже два дня.

– Ах, какая жалость... Джек, мне сообщили имена приглашенных на выставку в Токио. Следует ли заказать билеты?

– Да, пожалуйста, Мари. Ты сможешь полететь туда со мной?

– Конечно.

Выходя из кабинета, она была похожа на кошку, добравшуюся до сметаны, и Натали ощутила резкий укол в сердце. Неужели Джек спит со своей секретаршей? Она, бесспорно, относится к тем женщинам, которые могли бы привлечь его, – шикарный, безукоризненно сшитый костюм, уверенные манеры и речь, за которыми чувствовалось дорогое частное образование.

Черт побери, да она же ревнует! Это чувство было из разряда тех ощущений, которых она прежде не испытывала. Симон никогда не давал ей поводов к ревности, а Антуан... Если быть честной, то он был не способен вызвать в ней столь глубокие эмоции.

Джек тем временем наполнял чашки из старинного серебряного кофейника.

– Сливки, сахар? – спросил он.

– Немного сливок, пожалуйста, – с усилием выговорила Натали.

Он передал ей чашку и откинулся в кресле, серьезно глядя на нее через стол.

– Ну а теперь расскажите, что же все-таки случилось, – попросил он. – Каким образом Антуану удалось заставить вас подписать бумаги?

Натали криво улыбнулась. Ей было неудобно признаваться в своей глупости, но тем не менее она выложила ему всю правду. Джек внимательно слушал, изредка задавая вопросы, чтобы прояснить ту или иную деталь.

– Закладной не существует?

Натали отрицательно покачала головой.

– Нет. Все было сполна оплачено из страховки Симона.

– А кто эти люди, купившие дом?

– Какая-то компания по торговле недвижимостью. Они спешат снова его продать.

– Ага! – Заметив ее вопросительный взгляд, Джек принялся объяснять: – К сожалению, существует немало подобных сомнительных компаний. Они действуют на грани закона, скупая недвижимость, которая по тем или иным причинам продается по дешевке. Например, если хозяин дома недееспособен или испытывает отчаянную нужду в деньгах. Затем они заставляют его быстренько съехать и сразу же выставляют дом на продажу, имея на этом славный доход.

У Натали вытянулось лицо.

– Как вы думаете, я могу на что-нибудь рассчитывать в данной ситуации?

Плотно сжатые губы Джека не внушали оптимизма.

– Насколько я понимаю, вы все-таки подписали эти бумаги? Подпись не поддельная?

– Если и поддельная, то от моей ее никто не отличит, даже я, – с горькой иронией ответила Натали.

– А ваша подпись засвидетельствована?

– На тех бумагах, что я подписывала, автографов свидетелей не было, а на тех, которые предъявил мне тот тип, они уже были. Наверное, появились потом... Это лишает их законной силы, не так ли? – добавила она, хватаясь за последнюю соломинку надежды.

– Теоретически – да, – согласился Джек, однако в его голосе звучало сомнение. – Но доказать это будет непросто.

– Но ведь при засвидетельствовании обязательно должен был присутствовать нотариус? – возразила она.

– Это так. Но, к сожалению, среди них немало подлецов, готовых изменить профессиональной этике за приличное вознаграждение. Первое, что нам надо будет сделать, – это получить копии всех документов.

– Значит, если дело дойдет до суда, это будет всего лишь мое слово против их слова, не так ли? – мрачно поинтересовалась она. – Ведь нет никакой гарантии, что я смогу доказать незаконность их действий.

– Боюсь, что так, – уныло признал он и поднял кофейник, предлагая ей вторую чашку. – Бумаги, которые вы подписывали, относятся только к дому?

Натали удивленно взглянула на своего собеседника.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, например, не было ли там документов, касающихся компенсации, которую вы получили за несчастный случай с Симоном?

– Я еще не получила компенсацию, – ответила она дрожащим голосом. – Это долгая история. Нужно, чтобы перед судом предстал другой водитель. Потом, как правило, следует его апелляция, затем его страховая компания начинает торговаться по поводу суммы. Но Симон застраховал свою жизнь, к тому же я выручила немалые деньги от продажи его магазина. На это-то мы и жили... – У Натали побелели щеки. – Уж не думаете ли вы, что он добрался и до этих денег?

– Думаю, не мешает проверить.

Потребовалась всего пара телефонных звонков, чтобы утвердиться в самых худших предположениях. Антуан перевел деньги с ее депозитного счета и обратил их в наличность двое суток назад, как раз в тот день, когда исчез, оставив Натали всего с несколькими сотнями франков на текущем счету.

Она сидела, крепко прижав к себе Монику, и слезы текли по ее щекам.

– Черт бы его побрал! – наконец выдохнула Натали. – Он обманул меня и лишил Монику будущего. Никогда не прощу ему этого!

Джек подошел к небольшому бару в углу и вернулся с рюмкой коньяку.

– Держите! Вам явно требуется что-нибудь покрепче, чем кофе.

Она подняла на него глаза, потемневшие от перенесенного потрясения.

– Но я не пью...

– Исключительно в лечебных целях, – настаивал он, вставляя рюмку ей в руку и направляя ко рту.

Натали выпила залпом, и огненный напиток опалил горло.

– Хорошо еще, что не пришла компенсация, – пробормотала она, пытаясь найти просвет в черных тучах, что сгустились над ней. – Он ведь мог присвоить и ее.

– Мне кажется, именно за нею он и охотился, – сухо признал Джек. – Он мог вычитать что-нибудь из газет?

– В прессе прошло сообщение о судебном процессе. Водителя, который сбил Симона, признали невиновным. Когда был вынесен вердикт, газеты опубликовали на первых страницах фотографию меня и Моники. Но это было за много месяцев до того, как я встретила Антуана.

– Он вполне мог все планировать еще тогда, – нахмурившись, сказал Джек. – Боюсь вас огорчить, но подозреваю, что подобное он проделывал и раньше. Это не экспромт: схема хорошо им отработана.

– Вы хотите сказать... Вы думаете, что он профессиональный мошенник?

– Похоже на то. Не уверен, что вас это утешит, но, судя по всему, ваши сбережения изначально были для него основной целью. Работа у меня служила всего лишь прикрытием, придающим ему некий дух респектабельности.

– Но тогда зачем он украл деньги и у вас? – возразила Натали. – Ведь это намного увеличивает риск быть пойманным.

– Жадность... Самомнение... Если ему удавались такие фокусы в прошлом, он мог поверить в то, что умнее всех. Но сейчас Лемэр схватил кусок, который ему прожевать не по силам, – добавил Джек. Хотя голос его был спокоен, слова прозвучали угрожающе. – У полиции, может быть, и не хватит возможностей, чтобы поймать его, зато у меня хватит. И я его найду!

У Натали мурашки побежали по коже, ей даже стало немного жаль Антуана. Но мрачная решимость Джека оставалась для нее единственной гарантией возвращения ее денег. Она провела рукой по глазам и обнаружила, что та стала совсем мокрой от слез.

– И все-таки я не могу поверить. Он казался таким... хорошим, надежным.

– Думаю, что на этом и зиждился его успех, – заметил Джек. – Внушать доверие, быть очень убедительным и, улыбаясь, грабить. Но оставим эти ненужные рассуждения. Сейчас надо решить, что вам делать дальше. Домой возвращаться нельзя – эти типы наверняка не оставят вас в покое.

– Знаю. – Натали вздохнула, взглянув на дочь, мирно спавшую у нее на руках. – Если бы я была одна, то стояла бы на своем и не сдвинулась с места...

Джек покачал головой.

– Это слишком опасно. Вы могли бы где-нибудь пожить некоторое время?

– Ну, у меня есть отец и мачеха, – с сомнением в голосе проговорила она. – Если бы еще знать, как долго все продлится...

– Трудно сказать наверняка, но думаю, что долго, – ответил он серьезным тоном. – Послушайте, у меня есть дом неподалеку от Сен-Тропеза! Там будут только рады вас видеть.

– Да, но... Я не могу, – запротестовала Натали, чувствуя, как у нее заполыхали щеки. – Мне бы вовсе не хотелось... стеснять вас.

Джек досадливо поморщился.

– Я чувствую себя в некоторой степени ответственным за то, что произошло. Если бы мой отдел кадров оказался на высоте, мы могли бы схватить мошенника за руку до того, как он успел причинить вам вред.

Натали колебалась. Это было заманчиво – слишком заманчиво. Особенно если учесть, что единственной альтернативой была софа в вылизанной до невозможности гостиной ее мачехи...

– Я редко наезжаю в те края, – добавил он со слабой улыбкой, словно уловив причину ее сомнений. – В доме живет только старая домоправительница моей матери, которой он принадлежал. Флоранс давно могла бы уйти на покой, но, прожив там всю жизнь, просто не знает, куда деться. И Монике там понравится – сад спускается прямо к морю.

– Хорошо... – Натали знала, что не должна соглашаться; теперь она будет у него в долгу, чего ей совсем не хотелось. Но не верилось, что Джек попробует извлечь из ее положения какую-то выгоду. Кроме того, его ведь там не будет. Так что нет причин отвергать спасительное предложение. – Хорошо, – повторила она с неуверенной улыбкой. – Большое спасибо. Это очень щедрый жест.

– Отлично, – кивнул Джек и, быстро встав, подошел к письменному столу, на котором стоял телефон. – Я отправлю кого-нибудь из служащих к вам домой, чтобы помочь собрать все необходимое. Вас я отвезу туда попозже, ближе к обеду. А пока пусть в доме посидит парочка охранников, чтобы не было никаких проблем.

Натали только слабо кивнула. При нормальных обстоятельствах она бы крайне возмутилась таким вмешательством в ее жизнь. Но обстоятельства были явно ненормальными, и как приятно было иметь рядом человека, на которого можно положиться, кто будет сражаться со всеми этими драконами вместо нее. Чего-чего, а спорить она с ним не собиралась!

Хотя весеннее солнце яркими бликами играло на воде, постоянно дующий бриз напоминал, что на улице всего лишь конец марта. По волнам неслась белоснежная яхта, тишину. нарушали только хриплые крики чаек.

Маленький пляж был достаточно уединенным. Спрятанный в небольшой бухточке, он был хорошо защищен высокими рыжими скалами от страшных штормов, время от времени обрушивавшихся на эти берега.

Мелкий золотистый песок завораживал Монику, и она могла часами пересыпать его между пальцев или строить непонятные сооружения, центром которых непременно был бассейн – старательно выкопанная ямка с заполнявшей ее водой.

Они прожили на побережье уже больше недели, и Натали была рада, что приняла предложение Джека. Здесь, в спокойной обстановке, ее проблемы казались не такими мучительными, и она смогла расслабиться. Больше всего ее теперь беспокоило то, что она может влюбиться в этот чудесный дом с тенистым садом, спускающимся к морю.

Построенный в середине прошлого века каким-то дальним родственником Джека по матери, проведшим большую часть жизни в путешествиях по Африке, он был лишен архитектурных изысков. Белые оштукатуренные стены, крутая черепичная крыша, просторная терраса.

Все комнаты в доме были набиты сокровищами, которые он когда-то привез из своих странствий. Резная мебель из черного дерева, искусно инкрустированная слоновой костью, старинное оружие, культовые маски и украшения соседствовали здесь с десятками фотографий, изображавших солидных усатых мужчин в костюмах-тройках, нарядных дам с кисейными зонтиками и темнокожих туземок в традиционных одеждах, то есть практически без оных.

Общее впечатление от этого изобилия экзотики могло бы быть тяжелым и угнетающим, если бы не высота комнат, залитых светом из широких, выходящих на юг окон. Оклеенные светло-бежевыми обоями стены подчеркивали глубокий насыщенный тон темного дерева. Джек сказал, что дом со всем его содержимым неожиданно достался в наследство его матери. Именно она, подолгу живя здесь, придала интерьерам неповторимую элегантность. Но после того как мать умерла пять лет назад, сам Джек почти не бывал здесь.

Натали поначалу чувствовала себя скованно, боясь, что Моника что-нибудь разобьет или испачкает ковер. Но теплота, с которой приняла их Флоранс, пожилая домоправительница, помогла ей быстро справиться с неловкостью.

– Ах, не надо ни о чем беспокоиться! Она просто маленький ангел. И кроме того, что такое несколько старых вещиц по сравнению с присутствием в доме ребенка! Это так приятно. Я уверена, что мадам Патриция сказала бы то же самое.

Не возникало сомнений, что Флоранс была всей душой предана своей хозяйке, и, глядя на ее фотографии, развешанные по всему дому, Натали чувствовала, что ей она тоже понравилась бы. Не будучи красавицей, Патриция имела такое же крепкое телосложение, как у сына, а за приветливой улыбкой угадывались здравомыслие и доброжелательность. И уж конечно, человек, обустроивший такой удивительный дом, должен был быть каким-то особенным...

Натали стояла у кромки воды и полной грудью вдыхала свежий, наполненный запахом соли и водорослей воздух. И она, и Моника были в свитерах, шортах и пластиковых сандалиях, в которых нестрашно оступиться в воду, что было ценно, учитывая характер их развлечений.

– Смотри, Моника, видишь рачка? – Она указала на крохотное, почти прозрачное создание, копошившееся на дне ямки, сделанной девочкой у самой воды. – Быстро неси сачок.

– Поймали что-нибудь?

Вздрогнув, Натали обернулась и из-под руки посмотрела на мужчину, неожиданно появившегося у начала тропинки, спускавшейся к пляжу. Его силуэт казался огромным на фоне полуденного солнца. Она вовсе не рассчитывала увидеть Джека Вендела так скоро – он не говорил, что собирается приехать.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, слегка задыхаясь.

Джек лениво рассмеялся.

– Это мой дом, разве вы уже забыли? – ответил он, легко сбегая вниз.

Подойдя к ней, Джек присел на корточки рядом. Натали почувствовала, как легкий румянец покрывает ее щеки.

– Вы же говорили, что редко выбираетесь сюда, – заметила Натали, довольная тем, что ей удалось произнести фразу относительно ровным голосом, несмотря на сердце, пустившееся вскачь.

– В воскресенье Пасха, – напомнил он, и в его карих глазах заискрилось веселье. – Даже мне иногда требуется отдых.

– Конечно. Я не это имела в виду... Извините... – Черт побери, ну почему она начинает дрожать от волнения, стоит ему вот так посмотреть на нее?

– Вам не за что извиняться, – насмешливо ответил он, окидывая оценивающим взглядом ее длинные стройные ноги и словно намекая на то, что один их вид полностью компенсирует все глупости, которые она способна наговорить.

В этот момент Моника, до сих пор сосредоточенно возившаяся у ямки, взвизгнула от восторга и резко вскинула сачок вверх, обдав обоих взрослых брызгами морской воды, смешанной с песком.

– Умница! – воскликнула Натали, радуясь возможности отвлечься. – Ну что ты там поймала?

– Вачка! – с триумфом в голосе пролепетала малышка, суя сачок с истекающим водой грузом песка и копошащимся рачком им под нос и заставляя отпрянуть.

– Опусти его сюда, – ласково велела Натали и помогла отправить бесценный улов в желтое пластмассовое ведро, откуда по окончании прогулки он будет осторожно возвращен в лужу.

– Да, с развлечениями здесь негусто, – заметил Джек. – Вы не были в Канне? Монике наверняка бы понравилось.

– Нет, не были, – ответила Натали, несколько удивленная тем, что он проявляет такой интерес к организации досуга Моники. – Да, вы говорили, что мы можем брать машину, но... я как-то неуверенно буду чувствовать себя за рулем в незнакомом городе. Кроме того, там нет детского сиденья, – добавила она с кривой улыбкой. – Оно осталось в машине Антуана, и одному небу известно, где находится сейчас.

Эти слова вернули Натали к неприятным воспоминаниям о причинах, приведших ее сюда, а также к вопросу о том, почему она не может позволить себе открыто наслаждаться обществом хозяина дома. Она немного неуклюже вскочила на ноги. Джек встал следом за ней – такой высокий, такой мужественный, – заставив ее ощутить сухость во рту.

До этого она не видела его без пиджака и галстука, но сейчас он был в рубашке с расстегнутым воротом, открывавшим вьющиеся черные волосы у основания шеи... У Натали перехватило дыхание, и она попыталась скрыть волнение, наклонившись, якобы для того, чтобы поднять ведерко и сачок Моники.

– Пойдем, котенок, – сказала она, протягивая руку девочке. – Посмотрим, что тетушка Фло приготовила тебе к чаю?

Джек шел на шаг позади, пока они поднимались по тропинке и пересекали сад.

– Сегодня я получил сообщение от детективов, – сказал он ровным голосом. – Они выяснили, что стало с частью ваших денег.

Натали мгновенно оглянулась – в глазах застыл вопрос. Всю неделю она ломала голову, пытаясь придумать какое-нибудь иное объяснение случившемуся, представить, что это было результатом ошибки или недопонимания.

Но ее усилия успехом не увенчались. Все другие объяснения, помимо тщательно спланированного мошенничества, казались маловероятными.

– Как им это удалось?

Джек пожал плечами, при этом под белоснежной рубашкой обозначились крепкие мускулы.

– Я не интересуюсь их методами, – по крайней мере, до тех пор, пока они приносят плоды. Похоже, Антуан пытался замести следы, пропустив деньги через полдюжины банковских счетов. Но теперь они его обложили; как только он попытается к ним прикоснуться, мы сразу узнаем.

Натали уловила мрачную решимость в голосе Джека Вендела. Когда Антуана поймают, ему придется очень несладко!

– Значит, нам остается только ждать? – неуверенно спросила она.

– Да, нам остается только ждать. И чтобы не терять попусту время... – Он кривовато улыбнулся, заставив ее сердце забиться сильнее. – В субботу вечером мы, спонсоры, устраиваем прием для нашей гоночной команды. Я подумал, может быть, вы захотите пойти.

Она непонимающе воззрилась на него.

– Прием для гоночной команды? Но я не очень уверена, что мне следует... В сложившихся обстоятельствах...

– Каких обстоятельствах? – нетерпеливо перебил он. – Вы не сделали ничего плохого и не в ответе за криминальные подвиги мужа. Вы что – намерены скрываться от всех до конца своей жизни? Не говорите глупости!

– Я не говорю глупости, – запротестовала она. – Просто... Я ведь еще замужем, и...

В карих глазах блеснула насмешка.

– А не кажется ли вам, что после всей этой истории ваш брак можно считать недействительным? – сухо поинтересовался он. – Возможно...

Однако она пока не желала об этом думать. Не говоря уж о том, что ей трудно было представить себя в суде, где слушается дело о ее разводе. Без такого сдерживающего барьера между ней и Джеком, как ее замужество, Натали опасалась, что будет не в силах сохранять безопасную дистанцию. Если плотина рухнет, потоки эмоций хлынут неудержимо и затопят ее с головой. Такого риска она не могла себе позволить.

– Я ведь приглашаю вас не на романтический ужин при свечах, – убеждал он Натали, отлично понимая ее страхи. – Там будет около сотни человек. Уверен, вам понравится.

– А как же Моника? – слабо возразила Натали. – Мне кажется, это не то мероприятие, на которое можно взять с собой маленького ребенка.

– Думаю, что Флоранс будет только рада посидеть с малышкой.

Натали тоже не сомневалась в этом. Ну почему, почему всегда так трудно сделать правильный выбор?!

– Хорошо, – согласилась она, сдавшись в неравной борьбе. – Спасибо за приглашение.

– Спасибо вам за то, что приняли его, – церемонно ответил Джек, но лукавый блеск в его карих глазах предупреждал о том, что ей следует быть очень осторожной, чтобы не дать ни малейшего повода думать, что, согласившись пойти на прием, она тем самым согласилась и на нечто большее.

В субботу днем Натали в полной растерянности стояла перед зеркалом, пытаясь разобраться в своих чувствах.

– Повторяй за мной, – сказала она своему отражению, – я замужняя женщина и не собираюсь затевать любовную интрижку с Джеком Венделом.

Слова звучали достаточно решительно, но зеленые глаза, смотревшие на нее из зеркала, были виновато-неуверенными. Натали была слишком уязвима во всем, что касалось Джека, и, к сожалению, он знал это.

Возможно, если бы ее брак с Антуаном был хоть немного более удачным, ей было бы проще контролировать свои эмоции. Но явное безразличие мужа к интимной стороне их отношений постепенно подточило ее уверенность в себе, заставило сомневаться в своей привлекательности.

Поначалу ее не очень беспокоила холодность Антуана. Ей даже показалось проявлением благородства то, когда он заявил, что хочет подождать до первой брачной ночи. Но и потом нельзя было сказать, чтобы простыни с кровати разлетались по всей комнате. По мере того как проходили дни – и ночи, – она все больше задумывалась над тем, не было ли в этом ее вины! Может быть, она слишком высокая или слишком худая... О, Симон. Тот ее боготворил, но, возможно, Симон и впрямь был странноватым. Ей так не казалось, хотя большинство их знакомых наверняка согласились бы с подобной оценкой. Поэтому внимание такого человека, как Джек Вендел, рождало в ней новые ощущения – волнующие и пьянящие. И опасные.

Но как ни пыталась она урезонить себя, внутри все равно оставалось болезненное сомнение, которое само по себе никогда не исчезнет, и Натали знала только один способ разрешить его.

– Ты что – дура? – спросила она у своего отражения в зеркале. – Да последнее, что ты можешь сделать, – это залезть к нему в постель! Тогда ты окажешься просто очередной победой на его счету.

Почему Джек не предупредил ее, что собирается приехать на Пасху? Если бы он не уверил ее, что редко бывает в доме на побережье, она еще не раз подумала бы, прежде чем принять его приглашения. По крайней мере, ей нравилось так считать.

Впрочем, он отчасти сумел реабилитировать себя, предложив прокатить их с Моникой в Канн и протаскав девочку на плечах от аттракциона к аттракциону большую часть дня. Джек казался вполне счастливым и терпеливо сносил выходки Моники, – даже когда та устроила небольшой скандал на карусели, не желая расставаться с полюбившейся лошадкой, или когда вытребовала мороженое только для того, чтобы оно, моментально забытое, растаяв, залило весь перед ее комбинезона.

Не слишком ли цинично предполагать, что Джек руководствовался скрытыми мотивами, проявляя к ним дружеское расположение? Еще недавно ей и в голову не пришло бы задуматься над этим, но теперь доверчивости у нее заметно поубавилось. К тому же была существенная разница между тем, чтобы поиграть денек в доброго «дядюшку Джека», и тем, чтобы взять на себя постоянную ответственность за судьбу чужого ребенка. Только выяснив это, можно было на что-то решиться.

Вздохнув, Натали покачала головой и отвернулась от зеркала. Она начинала всерьез сомневаться в правильности своего решения пойти с Джеком на прием этим вечером. При непосредственном столкновении с его миром только ярче высветится, что она вовсе не принадлежит к нему. Она знала, какие женщины крутятся в этой автогоночной вакханалии – красотки с улыбками, достойными рекламы зубной пасты, одетые, вернее раздетые, так, чтобы подчеркнуть достоинства прекрасно загоревших тел.

Решив ни с кем не соревноваться, Натали обратилась к привычному для нее черному цвету, выбрав платье, которое сшила сама. Из гладкого шелка, простое, без рукавов, оно словно вторая кожа обтягивало ее стройную фигуру. Добавив пару не самых вызывающих из своих серег и распустив по плечам рыжевато-каштановые локоны, она уже нисколько не сомневалась в том, что будет выглядеть на приеме явно неуместно.

Но Натали никогда не волновало то, что могут подумать о ней посторонние. Она одевалась так, как ей нравилось, и не собиралась изменять привычке сейчас. Решительно расправив плечи, она взяла сумочку и открыла дверь, чуть не столкнувшись с Джеком, уже поднимавшим руку, чтобы постучаться к ней.

У Натали перехватило дыхание. Он сменил обычный деловой костюм на смокинг, туго накрахмаленную белую рубашку и шелковую темно-синюю бабочку. Смокинг безукоризненно сидел на широких плечах, а то, с какой подчеркнутой небрежностью он его носил, делало присущий ему от природы магнетизм еще заметнее.

– А, вот вы где, – приветствовал он Натали с ленивой усмешкой. Карие глаза пробежались по ней, и в них отразилось восхищение, заставившее ее на мгновение замереть. – Значит, это как раз то, что принято называть «маленьким черным платьем»? – заметил он с обычным легким сарказмом. – Вы намерены устроить мятеж?

Натали почувствовала, как ее щеки заливает горячий румянец, и машинально провела руками по гладкой ткани, остановившись в нескольких сантиметрах от колен.

– Оно что – слишком короткое?

Она не надевала это платье вот уже пару лет и совсем забыла, сколь значительная часть ее длинных ног остается на виду.

– Вовсе нет,. – ответил Джек тоном, который так и не развеял ее сомнений. – По мне так это то, что нужно.

Зеленые глаза взглянули на Джека предостерегающе. Да, она согласилась выйти с ним в свет, но это вовсе не свидание.

– Я на секундочку... Поцелую на прощание Монику, – проговорила Натали излишне поспешно.

Детская была рядом с ее комнатой. Моника уже лежала в кроватке, а Флоранс рассказывала ей сказку, время от времени подвергавшуюся безжалостным исправлениям, когда старушка допускала отклонение от канонического текста. Девочка засияла широкой розовощекой улыбкой навстречу Натали, когда та просунула голову в дверь комнаты.

– Мы сейчас уезжаем, – сказала она. – Веди себя хорошо, котенок. – Девочка сонно зевнула, когда мать, склонившись над кроваткой, прикоснулась губами к золотистым кудряшкам. – С ней не будет никаких проблем, – тихо добавила она уже для Флоранс. – Моника набегалась за день и наверняка заснет прямо сейчас.

Старушка прямо-таки светилась от удовольствия.

– Ах, не стоит беспокоиться. Я в любом случае присмотрю за ней, – заверила она ласково. – Езжайте и хорошенько повеселитесь там вдвоем.

– Спасибо, – прошептала Натали, смущенно улыбаясь.

Она давно уже поняла, что Флоранс обожает своего хозяина, которого знает чуть ли не с младенчества, и что ей доставляет какое-то сентиментальное удовольствие наблюдать за его игрой в счастливую семью. К сожалению, старушку ожидает разочарование.

– И не торопитесь домой, – добавила Флоранс почти заговорщически. – Я с радостью посмотрю какой-нибудь ночной фильм по телевизору.

Натали подоткнула одеяльце Моники и склонилась, чтобы поцеловать ее еще раз. Но у девочки были свои соображения по поводу прощального ритуала.

– Дядя Джек! – потребовала она тоном, не терпящим возражений.

Джек, услышав, шагнул в комнату с несколько озадаченным видом. Натали взглянула на него с извиняющейся улыбкой.

– Похоже, Моника хочет, чтобы вы тоже поцеловали ее на ночь, – объяснила она, чувствуя себя крайне неловко.

– О... – В слабом свете ночника трудно было определить выражение лица Джека, но он покорно согнулся над кроваткой и прикоснулся губами к кончику курносого носика девочки.

– Спокойной ночи, малышка, – прошептал Джек. – Хороших тебе снов.

Довольная Моника свернулась калачиком под одеялом и, еще раз зевнув, приготовилась слушать окончание сказки.

– Мы ненадолго, – пообещал Джек Флоранс, беря Натали за руку таким собственническим жестом, что та испугалась, как бы он еще больше не распалил романтические надежды домоправительницы. – Спокойной ночи.

Натали позволила вывести себя из детской, все время чувствуя тепло его руки и легкое покалывание, похожее на слабые разряды электричества. Когда они спускались по ступенькам, она украдкой взглянула на Джека из-под опушенных ресниц, задаваясь в сотый раз вопросом, почему он пригласил ее на сегодняшний прием. Уж, наверное, не потому, что не мог найти другую спутницу... Черт побери, ей вовсе не доставляло удовольствия быть такой подозрительной – это совсем не в ее натуре!

А вообще-то, совсем нетрудно привыкнуть к такому стилю жизни, подумала Натали, когда они подошли к машине. Джек открыл перед ней дверцу, и она со вздохом восхищения погрузилась в комфорт кремовых кожаных подушек сиденья. Все в этом автомобиле, начиная от обтекаемых, чувственных линий корпуса и кончая полированной ореховой обшивкой приборной доски, дышало откровенной роскошью.

Некоторый диссонанс в это великолепие вносило лишь яркое детское сиденье, укрепленное сзади. Оно служило наглядной демонстрацией того, как маленький ребенок может нарушить идеально отлаженную утонченную жизнь. Если Джек Вендел и впрямь вынашивает тайное намерение заполучить ее в свою постель, ему придется понять, что Моника будет частью сделки. А если Джеку это не понравится, что ж, тем хуже для него.

– Вам тепло? – заботливо спросил он, включая зажигание, и Натали услышала, как зашуршал гравий подъездной дорожки под широкими шинами, когда машина мягко тронулась с места.

– Да, спасибо.

Натали откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Так редко выпадают подобные моменты, уговаривала она себя, настолько отличные от обычной жизни, что я просто обязана позволить себе насладиться ими. И только беспокойная совесть все нашептывала Натали, что даже самое невинное общение с этим человеком может далеко завести ее.

Она понятия не имела, куда им предстоит ехать, но низкий рокот мотора свидетельствовал о скрытой в нем мощи, позволявшей машине пожирать расстояние с огромной скоростью, которая, впрочем, совсем не ощущалась.

Джек включил магнитофон. Раздавшийся в тишине волнующий низкий голос Эллы Фицджеральд унес их от окружающей действительности и позволил Натали наконец-то всем своим существом ощутить присутствие мужчины, сидевшего за рулем.

Не более чем через полчаса они свернули с шоссе и немного проехали по сужавшейся дороге до ворот какого-то имения, обнесенного ажурным чугунным забором. Перед ними виднелись еще две-три машины. Натали заметила, что водителям пришлось остановиться и предъявить нечто вроде пропуска, прежде чем проехать внутрь. Но когда очередь дошла до них, охранники лишь приветственно помахали и отдали честь.

Впереди возвышалось строение, больше всего похожее на авиационный ангар, выкрашенное в приятный голубой цвет. Рядом с откатывающимися воротами в торце стояли два огромных бело-голубых автофургона, и Джек поставил машину на свободное место около них, проигнорировав переполненную стоянку.

Натали окинула сцену действия ироничным взглядом.

– И вы все это финансируете?

– Я один из главных спонсоров, но есть и другие.

– Даже если и так, все равно это должно стоить целого состояния.

Он небрежно пожал плечами.

– Хобби всегда требует затрат.

– Ничего себе хобби, – заметила она, поджав губы.

Джек рассмеялся.

– Вас трудно чем-либо поразить.

Он что, хочет потрясти ее своими богатством и влиятельностью? Как же все-таки умный и могущественный Джек Вендел наивен! Эти вещи не относились к разряду тех, которые могли бы произвести на нее впечатление.

Джек вышел из машины и, обогнув ее, открыл перед ней дверцу. Но Натали предпочла выбраться сама, не обращая внимания на протянутую руку и насмешливый взгляд, ясно говоривший, что он прекрасно все понимает.

Ох, не следовало ей приезжать сюда, но теперь уже поздно было что-то менять. Ей оставалось только пережить предстоящий вечер с максимумом достоинства, на которое она была способна, и постараться не придавать значения тому, что все собравшиеся наверняка сочтут ее очередной подружкой Джека. В конце концов, она видит их первый и последний раз в жизни, так какая разница, что они подумают о ней. Решительно выпрямившись, Натали перекинула сумочку через плечо, предоставив своему спутнику следовать за ней через вымощенный камнями дворик перед главным входом.

В дверях стоял очередной охранник, проверявший приглашения у гостей, прежде чем пропустить их внутрь, и Натали приостановилась, когда он протянул к ней руку. Но тут вперед выступил Джек, и она опять почувствовала его крепкие пальцы на своем локте. Охранник, заулыбавшись, немедленно отступил.

– Не забывайте, что вы со мной, – прошептал Джек, наклонившись к ее уху. – Это дает некоторые преимущества, как вы, вероятно, могли заметить.

Натали не нашлась, что ему ответить.

Они вошли в устланную коврами приемную, стены которой служили фоном для захватывающей фотолетописи автомобильных гонок. Здесь были пожелтевшие снимки мужчин в кожаных шлемах и куртках, позирующих рядом с длинными двухместными машинами на продуваемых всеми ветрами взлетно-посадочных полосах аэродромов, яркие цветные фотографии «лотосов» и «феррари» в Ле Маисе и Монзе, собственноручно подписанные снимки великих Фангио, Стерилинга Мосса, Никки Лауда...

– Джек, дорогой! Где же ты прячешься, несносный человек? И почему не был сегодня днем на пробном заезде?

Натали, оторвавшись от фотографий, быстро обернулась и обнаружила, что ее место подле кавалера заняла яркая блондинка в переливчатом розовом платье, обвившаяся вокруг Джека подобно виноградной лозе, способной противостоять любым ураганам. И он ничуть не огорчен этим, кисло отметила Натали.

Опять эта дурацкая ревность! Да еще к женщине, которая явно перенесла не одну пластическую операцию, отчего ее улыбка казалась болезненным оскалом.

Ну что же, уж Натали-то точно не доставит ему удовольствия, соревнуясь за право на его внимание! Но как только она решительно направилась прочь, Джек вытянул руку и, обхватив ее за талию, привлек к себе.

– Извини, Сесиль, – обратился он к блондинке, улыбаясь с ленивым обаянием, заставлявшим, похоже, любую женщину мурлыкать как котенок, которого чешут за ушком. – Боюсь, я был занят... в другом месте.

Взгляд, подобный остро отточенному клинку, метнулся в сторону Натали, но голос Сесиль остался сладким как мед, когда она, надув губки, ответила Джеку:

– А, ладно, главное, что сейчас ты здесь. Пойдем выпьем шампанского. Просто сказочная вечеринка – десятки фотокорреспондентов!

– К сожалению, большинство из них стремятся сделать фотографии машины, – поддел он ее. – Кстати, Натали, это Сесиль Делор, ее муж один из спонсоров команды. Сесиль, позволь тебе представить Натали.

Натали тут же была подвергнута критическому осмотру. От глаз блондинки явно не ускользнул ни один ручной стежок на ее самодельном платье. Наконец женщина соизволила чуть заметно улыбнуться.

– Натали? – с небрежным высокомерием переспросила она. – Вы, очевидно, русская?

Прежде чем Натали успела ответить, Джек расхохотался и властная рука притянула ее еще ближе.

– Нет, просто ее мать любила Пушкина, – ответил он за нее и улыбнулся, глядя Натали в глаза.

Рука, покоившаяся на ее талии, казалось, обжигала кожу сквозь мягкую ткань платья. Она ответила ему взглядом, полным негодования. Похоже, Джек намерен создать впечатление, что их отношения гораздо ближе, чем есть на самом деле, хотя вряд ли ему требовалось выставлять ее как свою последнюю победу, чтобы подкрепить и без того убийственную репутацию.

Сесиль, недоуменно нахмурившись, смотрела на него.

– Пушкин? – озадаченно повторила она. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду Александра Пушкина, – с непонятным для той весельем пояснил Джек. – Ну, ты же знаешь, русский поэт девятнадцатого века, – добавил он. – Уверен, ты читала. «Евгений Онегин» и все такое прочее.

– «Евгений Онегин»? Ах... да... припоминаю... – Смущенный вид Сесиль яснее ясного говорил, что она не имеет ни малейшего представления, о чем он толкует, но сияющая улыбка быстро восстановилась на ее лице. – Как бы там ни было, присоединяйтесь к нам, – продолжала настаивать она, таща Джека за руку. – Пьер что-то там нудно бормочет о всяких технических штучках, но теперь, когда ты здесь, будет гораздо веселее.

Они миновали еще одну дверь и оказались в обширном, похожем на сарай помещении. Пол здесь был цементным, а стены и потолок – из гофрированного железа, поэтому грохот игравшего где-то в глубине оркестра и гул множества голосов разносились над головами собравшихся подобно раскатам грозы.

Приземистый автомобиль на толстых гладких шинах, бывший центром всего этого столпотворения, стоял на высоком подиуме. Крылья и спойлеры бело-голубого болида, украшенные эмблемами спонсоров, покрывали мелкие щербинки, полученные на сегодняшних пробных заездах, предварявших первые в этом сезоне гонки, которые должны были состояться через несколько недель. Натали сразу узнала гонщиков – двух самоуверенных молодых людей в бело-голубых комбинезонах, окруженных полудюжиной едва одетых моделей и оравой фотографов, переводивших пленку за пленкой.

Джек сквозь толпу пробирался к группе людей, стоявших у самого подиума. У Натали упало сердце – это было именно то, чего она боялась. Мужчины были в смокингах или вечерних костюмах, в то время как женщины, отражая положение в обществе и размер счета в банке мужей, потрясали великолепием драгоценностей и элегантностью платьев.

Как тут же выяснилось, любая надежда на то, что ей удастся затеряться в толпе, была обречена с самого начала. Отчасти по ее собственной вине. Конечно же не следовало надевать такое короткое платье. Впрочем, с ее ростом и непокорной гривой рыжеватых волос, Натали все равно не удалось бы избежать всеобщего внимания.

Джек провел церемонию взаимных представлений, а она очень старалась запомнить имена присутствующих и понять, кто с кем пришел. Разговор, естественно, крутился вокруг машин.

– Если уменьшить прижимную силу, это, конечно, скажется на устойчивости при прохождении поворотов. – Говоривший, крепко сбитый мужчина лет сорока пяти, оказался мужем Сесиль. – Но тяговое усилие тогда тоже уменьшится и, даже если двигатель форсировать, скорость все равно останется прежней... О, простите, моя дорогая, – добавил он, обращаясь к Натали с тем выражением отвратительной мужской снисходительности на лице, которое всегда раздражало ее. – Боюсь, все эти технические подробности для вас ужасно скучны.

– Вовсе нет, – ответила Натали, улыбаясь в ответ. – А вам не кажется, что меньшая прижимная сила увеличит гоночные характеристики машины? Это даст пилоту лучшее чувство трассы.

– Да, пожалуй... – согласился Пьер, удивленный тем, что она поняла все, о чем он говорил. – Так, значит, вы тоже любительница автогонок?

– Не совсем – я предпочитаю мотоциклы. Я и сама водила один до... недавнего времени. – До тех пор пока не забеременела Моникой, но она предпочла не упоминать об этом. – Это был «харлей».

– «Харлей»? А не слишком ли он велик для женщины? – спросил Пьер, покровительственно улыбаясь ей.

Натали ответила ему долгим, холодным взглядом.

– Я как-то справлялась.

У нее было непреодолимое желание нанести завершающий удар, но она побаивалась вызвать недовольство Джека, уязвив его приятеля. Натали рискнула бросить на него быстрый взгляд из-под опушенных ресниц и увидела, что Джек улыбается своей останавливающей сердце улыбкой, предназначенной на этот раз только ей. Господи, помоги мне! – мысленно взмолилась она, чувствуя, как щеки в который уже раз заливает краска. Похоже, я действительно влюбляюсь в него.

Упоминание о мотоциклах вызвало неподдельный интерес, по крайней мере, среди мужчин. Неожиданно Натали оказалась в центре дискуссии, что не осталось незамеченным женами и подружками, чьи враждебные взгляды открыто обвиняли ее в том, что она намеренно затеяла этот разговор.

– Я и сам всегда любил эти японские «хонды», – заметил кто-то еще.

– А я предпочитаю английские мотоциклы, – заявил третий. – «Триумф» – лучшая машина на дороге. Мне, конечно, нравятся и «харлей», – поспешил добавить он, словно боясь обидеть Натали. – Я тут увидел одну новинку – модель с принудительным впрыском топлива. Отлично подойдет для путешествий.

– Думаю, что да, – сдержанно ответила Натали, с неохотой принимавшая всякий прогресс. – Зато он сильнее будет рычать на средних оборотах. Но мне все равно больше нравится старая карбюраторная версия, – добавила она задумчиво.

Уже более смело взглянув на Джека, она увидела блеск веселой признательности в карих глазах и поспешила отвести свои. Господи, если ему достаточно, лишь посмотреть на нее, чтобы она вся начинала таять...

– Шампанского? – предложил он, беря два бокала у проходившего мимо официанта.

– Спасибо, – прошептала Натали, отчаянно надеясь, что он отнесет ее румянец на счет духоты в зале.

Надо выпить, чтобы успокоить нервы, только немного, рассудительно предупредила себя Натали, вспомнив о вечере их первой встречи. Сегодня она должна быть начеку и держать себя в руках. Дело, конечно, не в том, что Джек способен, напоив ее, попробовать извлечь из этого известные преимущества. Нет, такого рода примитивная тактика не в его стиле. Он будет действовать гораздо тоньше, пытаясь обольстить ее. Обольстить... Даже мысленно представив, что стоит за этим словом, Натали почувствовала, как во рту у нее пересохло. Плотно притиснутая к Джеку в толпе, она слишком хорошо ощущала атлетическую легкость его движений, мускулистость торса под смокингом. Даже не закрывая глаз, она могла представить себе, какое тело скрывает прекрасно сшитая одежда. Поджарое и упругое, отливающее бронзой и покрытое жесткими черными волосками...

– Месье Вендел, вы позволите сделать несколько снимков?

Натали испуганно моргнула, когда вспышка ослепила ее с расстояния всего в несколько метров. Джек продолжал насмешливо улыбаться, а его рука все так же властно прижимала ее к себе. Она едва успела осознать, что происходит, а фотограф уже сделал полдюжины снимков. Репортер, сопровождавший его, вытаскивал записную книжку.

– Чего вы ожидаете от предстоящего сезона, месье Вендел?

– Крупных успехов, – спокойно ответил Джек. – У нас отличная машина, отличная команда и два прекрасных пилота. Опытность Жерара и потенциальные возможности Клода способны покорить и другие высоты.

– «Формула-1»?

– Думаю, для этого у них вполне достаточно мастерства.

– А каковы ваши личные планы, месье Вендел? – нахально спросил репортер, бросив многозначительный взгляд на Натали.

Джек снисходительно рассмеялся, давно смирившись с тем, что вторжение прессы в личную жизнь – неизбежное зло, сопутствующее занимаемому им положению.

– Если у меня таковые возникнут, я сообщу дополнительно.

– Могу ли я узнать имя мадемуазель? – Карандаш в ожидании замер над блокнотом, но Джек покачал головой.

– Можете назвать ее просто близкой приятельницей.

Репортер понимающе усмехнулся.

– Благодарю вас, месье Вендел, – сказал он и моментально исчез в поисках следующей жертвы.

Взбешенная Натали освободилась от руки Джека.

– Зачем вы это сделали? – возбужденно воскликнула она.

– Что? Позволил сделать несколько фотографий? – спросил он с выражением невинного удивления на лице. – Это их работа.

– Но почему вы сказали репортеру, что он может назвать меня вашей близкой приятельницей? – задохнулась она от гнева.

Жесткие губы Джека сложились в насмешливую улыбку.

– Вы предпочли бы, чтобы я назвал ему ваше имя?

– Нет! – резко возразила Натали. – Я предпочла бы, чтобы мои фотографии вообще не появлялись в газетах.

Он пожал плечами с нарочитым безразличием.

– Боюсь, с этим ничего нельзя поделать. Опыт научил меня, что чем больше противишься публикации, тем с большим рвением они гоняются за тобой. Лучше всего не обращать на них внимания.

– Вам просто говорить, вы к этому привыкли. А я – нет, и мне это не нравится. – Раздраженно вздохнув, она оглянулась в поисках благовидного предлога, чтобы уйти. – Я... Извините, мне нужно поправить прическу.

На этот раз Джек даже не пытался удержать ее. Пробившись сквозь толпу, она нашла дамскую комнату, нырнула в кабинку и заперла дверь, прислонившись к ней спиной и облегченно закрыв глаза. Все, что ей было нужно, – это остудить пылавшее лицо и успокоить бешеный стук сердца.

Почему Вендел ведет себя так, словно между ними что-то есть? Может быть, потому что чувствует, как сильно ее к нему тянет? Но ей ни в коем случае нельзя сдаваться на милость обстоятельствам. Она отлично знала все причины, по которым не следует этого делать. К сожалению, подобное знание ничуть не помогало ей справиться с собственным сердцем. Она стояла перед лицом серьезной опасности влюбиться в Джека.

Натали почувствовала, что самообладание отчасти вернулось к ней и можно покинуть кабинку. Но стоило ей взяться за ручку двери, как она услышала, что в дамскую комнату кто-то вошел, и немедленно узнала голос Сесиль, дышавший злобой.

– Очередная крошка Джека? Не очень-то она вписывается в его окружение, ты не находишь? Взять хотя бы эти ужасные дешевые серьги! И весь этот вздор о мотоциклах, который она несла только для того, чтобы приручить мужиков!

Сердце Натали билось так громко, что казалось, злющая блондинка и ее спутница слышат его стук. Ей следовало бы просто открыть дверь, но услышанное смутило и заинтриговало ее.

– О, не знаю, – с легкостью ответила вторая женщина. – Но в ней, несомненно, что-то есть. И, похоже, твой Пьер думает так же.

– Ты же знаешь, каковы эти мужчины! – Сесиль хрипло рассмеялась. – Любая короткая юбка заставляет их таять как свеча. Но, согласись, она выглядит просто неприлично. Не думай, что твой Жак ничего не заметил, – он едва мог отвести от нее взгляд.

Спутница Сесиль была настроена более благодушно.

– Жак всегда ценил хорошие ножки. Кстати, мне не кажется, что она очередная пассия Джека. Жак сказал, что она замужем и у нее есть маленькая дочь.

– Замужем? – Голос Сесиль прозвучал сдавленно. – Но... Джек всегда уверял меня, что это противоречит его принципам – волочиться за чужими женами!

– О, не думаю, что он имел при этом в виду тебя, – с фальшивой доброжелательностью успокоила ее вторая женщина. – Ведь Пьер – один из его лучших друзей, а это резко меняет дело.

– У меня и в мыслях не было вступать в связь с Джеком, – возмущенно запротестовала Сесиль, пытаясь сохранить остатки достоинства. – Я никогда не изменяла Пьеру!

– Ну конечно же, дорогая. Как бы там ни было, Жак рассказал мне, что ее муж оказался подонком. Он украл все ее деньги, оставив бедняжку ни с чем. Поэтому-то она и живет сейчас в доме Джека на побережье.

– Да что ты говоришь?! – заинтересованно откликнулась Сесиль, в то время как Натали в своем убежище мечтала только об одном, чтобы под ней разверзся пол и она оказалась где-нибудь подальше от этого места.

– Этот парень одно время работал у Джека, а потом, судя по всему, присвоил полмиллиона долларов и сбежал.

– Ага! – с циничным торжеством воскликнула Сесиль. – Ну что же, это все объясняет, не так ли?

– Что ты хочешь этим сказать? – задала другая женщина вопрос, который вертелся у Натали на языке.

– Ну как же! Муж сбегает с кучей денег Джека, а тот в ответ захватывает его жену и ребенка. Готова поклясться, что он приютил их не от широты души. Уж я-то знаю Джека!

– Ну... возможно, ты и права, – неохотно согласилась вторая женщина. – И что же, по-твоему, произойдет дальше?

– Мошенник, естественно, должен поплатиться, – безапелляционно заявила Сесиль. – Джек не из тех, кто позволяет брать над собой верх, даже если исчезновение несчастных пяти сотен тысяч никак не скажется на его благосостоянии. А переспать с женой этого прохвоста – прекрасный способ мщения...

Голоса оборвались – обе женщины, очевидно, вернулись в зал. А Натали, совершенно разбитая, опять прислонилась спиной к двери. Последние слова эхом отдавались у нее в голове: «Переспать с женой...» А еще говорят, что подслушивать вредно! Но как иначе узнаешь горькую правду, не смягченную уловками светского обхождения?

Неужели Сесиль права? Неужели Джек столь бессердечно использует ее, чтобы таким дьявольским способом отомстить Антуану? Ей трудно было в это поверить... Хотя как знать... Слишком уж легко она позволила себя очаровать, слишком быстро безоговорочно поверила Джеку. Неужели урок не пошел ей впрок? Ведь и Антуану она верила, а он предал ее. Следовало бы воспринять горький урок как предостережение и быть поразборчивее в отношениях с людьми.

Натали потрясла головой в надежде усмирить путающиеся мысли. Собственно, какое ей дело до всего этого! Ведь она поклялась не поддаваться пугающе сильному влечению к Джеку. Надо только твердо следовать принятому решению. Но как это сделать?