Одарена и особо опасна (СИ)

Глава 15

План дальнейших действий у меня уже сложился.

— Проведем обыск дома мистера Дитлинда! — жизнерадостно заявила я, обходя разверстый зев ловушки.

Небольшой магический импульс — и плита встала на место, невинно прикрывая острейшие пики. Еще один — и следы нашего присутствия, в том числе энергетические, стерты на очередном участке прохода.

Не стоит возбуждать в преступнике подозрительность. Пусть считает, что он единолично владеет тайной секретного хода.

— Мы его уже проводили. — не слишком уверенно возразил Айзенхарт, наткнулся на мой насмешливый взгляд и умолк.

— А ключ находили?

— Нет. Точнее, не были в курсе, что именно нужно искать. — вздохнул ректор. — Во всяком случае, ничего подозрительного точно не обнаружили.

— Ваши критерии подозрительного оставляют желать лучшего. — отрезала я. — Завтра займемся обыском, если у тайника никто не появится.

— Завтра? — переспросил ректор.

— Ну не сегодня же! — возмутилась я. — У меня и так выходит рабочий день ненормированный! А поспать? А отдохнуть? Я не в том возрасте, когда можно развлекаться всю ночь напролет!

— А в каком? — не на шутку заинтересовался Айзенхарт.

— Приличные люди даму о таком не спрашивают! — гордо задрала я нос. И не удержавшись, кокетливо стрельнула глазами: — Вот вы бы мне сколько дали?

— От пяти лет до пожизненного, смотря какой адвокат попадется. — проворчал ректор.

Я закатила глаза. Вечно он атмосферу испортит!

Ход в кабинет так и стоял все это время открытым. Охранявший проход Хаттегер с облегчением выдохнул, когда мы вывалились из коридора и попадали в кресла.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил он.

— Сейф! — мечтательно выдохнула я. — Мощный!

— У меня чувство, что вы влюбились. — проворчал Айзенхарт.

— Почти. — усмехнулась я и с неохотой отскребла себя от мягкой обивки. — Доброй ночи, уважаемые сыскари. Вечером пойдем на дело, готовьтесь.

С этими словами я покинула кабинет ректора и отправилась в общежитие.

Эрида не спала. Мало того, она не находила себе места от беспокойства.

— Ты где была? — набросилась на меня соседка, стоило мне переступить порог комнаты. — Я вся испереживалась! Тебя сильно ругали?

— За что? — ошарашенно выдавила я.

— Не знаю. — сбавила напор девушка. — Может с уборкой не справилась, или обязанности старосты не так исполняла. Чего так долго-то?

— А, зачитывали инструкцию. — выкрутилась я, тем более что Эрида сама подсказала версию. — Что можно, чего нельзя, и куда посылать прогульщиков.

— И куда? — заинтересовалась девушка. — Не то, чтобы я собиралась прогуливать…

— Так в карцер же! — устрашающе вытаращила я глаза. — К крысам!

— Там еще и крысы есть! Ой, мамочки! — пискнула Эрида и нырнула под одеяло. Наверное, под ним не так страшно, хотя преграда из него так себе.

Я же, похихикивая, отправилась приводить себя в порядок. Не то чтобы мне действительно так уж вредило отсутствие полноценного сна или переутомление. После чудодейственного эликсира ректора силы вернулись почти в полном объеме, да и кровать не так уж манила.

Но нужно же обозначить границы!

То, что я согласилась помогать, не значит что на мне можно пахать.

Следующий день почти ничем не отличался от предыдущего. Снова уборка, на этот раз не настолько глобальная. Крупные обломки и основную грязь уже зачистили, осталась мелочь, но как раз она и выматывала. Просеять гравий от стекла, засеять траву, перевернуть пласты дерна, подвязать оборвавшийся плющ, привести в порядок оранжерею…

В общем, к вечеру я снова валилась с ног. Однако любопытство пересилило. И после ужина ноги сами понесли меня в сторону ректорского домика.

С момента убийства мистера Дитлинда в нем никто не жил. Айзенхарт обустроился в кабинете, а больше никто на обиталище почившего руководителя не претендовал. Ярко-оранжевая лента, обозначавшая место преступления, так и болталась поперек двери.

На крыльце меня уже ждали.

— Мы уж думали, вы не сообразите, куда идти. — приветствовал меня Хаттегер.

— Вы весьма лестного мнения о моих умственных способностях. — елейно пропела я, поднимаясь по ступенькам и бесцеремонно обрывая бумажную полосу вместе с защитным заклинанием.

— Он не имел в виду ничего дурного. — примирительно добавил Айзенхарт, обращаясь к моей спине.

— Угу. — буркнула я и скрылась за дверью.

Жилище прежнего ректора воображение не поражало.

Строгая, лаконичная обстановка, минимум мебели, все довольно простенькое и дешевое. Скорее всего, казенное. Ни безделушек на камине, ни картин на стенах.

— И где же коллекция? — удивленно спросила я, оглядывая голую штукатурку.

Обычно обладатели редкостей и ценностей норовили выставить их на всеобщее обозрение. Не самое ценное, конечно, но что-то попроще — обязательно. Как напоминание самим себе о хобби.

— Здесь. — пояснил Айзенхарт и распахнул одну из дверей.

Вот, это уже ближе к делу!

Библиотека, совмещенная с кабинетом, оказалась настоящим кладезем иномирных артефактов.

— Ого! — только и сумела я произнести, оглядывая многочисленные полки. Коллекционером ректор был педантичным, каждый обломок лежал в отдельной коробочке и был подписан — мир, дата, кому принадлежал и для чего использовался.

Но в целом Айзенхарт оказался прав.

Мусор. Ничего интересного. Неработающие или сломанные артефакты, кости, клыки чьи-то — не хочу даже вникать, чьи именно. Но размер впечатляет.

Древние книги занимали целый стеллаж — каждая в своем футляре, под общим колпаком.

— Мы восстановили защиту после того, как все осмотрели. — извиняющимся тоном пояснил Айзенхарт. — Не хотелось бы, чтобы все растащили на сувениры. Детей тут много, заняться им нечем… начали бы лазить на спор.

— Понимаю, сама такая. — хмыкнула я, переходя от одного шкафа к другому и хмурясь.

Все не то!

— Так что мы ищем? — нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, спросил Хаттегер.

— Сама не знаю. Что-нибудь, совпадающее по вибрациям и плетению с замком на сейфе. — задумчиво пробормотала я себе под нос, прислушиваясь к чутью.

Оно молчало.

Потому без особой надежды на успех я прикоснулась к одной из полок. На ней лежало меньше всего занятных безделушек, потому оставалась надежда что рьяные сыщики не сильно на ней потоптались.

Раздражение, злость, ярость нахлынули мутным потоком, сбивая концентрацию.

— Ничего себе в мистере Дитлинде страсти кипели. А с виду божий одуванчик был! — буркнула я, снова погружаясь в транс. На этот раз я была готова, потому удалось вычленить не только эмоции, но и местоположение.

Ректор ссорился с неизвестными личностями у стола. И гости, и хозяин дома были на взводе, бурно жестикулировали и перебивали друг друга.

— О, как интересно!

— Что? — вскинулись сразу оба мужчины.

— Вижу четверых. Одна знакомая аура, это точно сам мистер Дитлинд. — медленно, вслушиваясь в ощущения, произнесла я. — Второй — наш знакомец из подвала. И еще двое неизвестных.

— То есть список подозреваемых расширяется? — вздохнул Айзенхарт.

Бедняга, только уверился, что убийца почти у нас в кармане! Кто зайдет в тайник — тот и он. Ан нет! Вот еще кандидатуры.

— Давайте пока сосредоточимся на том, которого проще вычислить. — решительно заявила я, выныривая из видения. — Поймаем его, допросим, узнаем кто еще замешан.

— Как ты быстро вошла во вкус! — хмыкнул ректор. — Понравилось по эту сторону закона?

— Честно — не очень. Там все понятно. Хорошо заметай следы, скрывайся, не сбывай все в одном месте, и проживешь долго, счастливо и богато. А тут у вас бардак какой-то, без обид. Кого ловить, как, сплошные непонятки.

Я перешла к письменному столу, около которого когда-то ругались с мистером Дитлиндом неизвестные. Коснулась поверхности.

И заинтересованно вздернула брови.

Ну не может же все быть настолько просто!

Обойдя стол, устроилась в кресле. Покачалась со скрипом, привыкая к подлокотникам.

— Ваш мистер Дитлинд был редкостный затейник. — сообщила напряженно наблюдающему за мной Айзенхарту. — У меня к нему прямо-таки уважение просыпается, как к коллеге. Вы только полюбуйтесь!

С этими словами я нажала на небольшую выпуклость на внутренней стороне столешницы.

Мгновение ничего не происходило, я уж было засомневалась в собственных выводах. Но тут механизм зажужжал, и часть потолок с древними фолиантами вместе с куполом отъехала в сторону.

К сожалению, скрытого хода там не обнаружилось. Все-таки дом стандартный. Зато тайничок с двойным дном вышел отменный!

В узком футляре, оставшемся от шкафа, сиротливо висел один-единственный кулон.

Я выпрыгнула из кресла, в два скачка оказалась у разверстой дверцы, опередив опешивших мужчин, и запустила сканирующее заклинание.

После чего удовлетворенно кивнула.

— Так я и думала. Второй ключ у убийцы.

— В смысле? — Айзенхарт подоспел, проверил хранилище на предмет ловушек и ядов, и осторожно снял неказистое украшение. Обычный плоский диск из темного металла. Если не знать, для чего он, и не посмотришь дважды.

— Этот кулон висел здесь минимум года два, если не больше. Им не пользовались. — пояснила я, протягивая руку ладонью вверх.

Ректор поколебался, но ключ отдал.

— А теперь — в подвал! — скомандовала я и двинулась первой на выход.

— Чего это она раскомандовалась? — вполголоса поинтересовался Хаттегер.

— Того, что мы за все это время не раскопали и половины того, что нашла она. — прошипел в ответ Айзенхарт. — Молчи и иди.

Я довольно заулыбалась. Знает ректор, как польстить девушке!

На этот раз к тайнику пошли втроем. Хаттегеру тоже хотелось взглянуть на сокровищницу мистера Дитлинда. Тем более, что сейчас мы намеревались ее таки открыть.

Тех крох, что я считала во время сеансов погружения, как раз хватило, чтобы воссоздать ауру прежнего ректора. Ничего сложного, на самом деле. Мне часто приходится ненадолго перевоплощаться в других людей.

Ментально, конечно, для вскрытия подобных замков.

Физически тоже, но гораздо реже. При посещении банка, например, или когда нужно появиться в людном месте, но так чтобы никто не узнал. Возни много, лицо под гримом чешется, ужас.

Нет, маскировкой я стараюсь не злоупотреблять.

А вот сымитировать на время личные излучения владельца сейфа — с завидной регулярностью проворачиваю этот финт.

Решетка открылась, стоило мне изобразить мистера Дитлинда. Никаких дополнительных действий не потребовалось, сработала автоматика. Заслон отъехал в сторону и убрался в стену целиком.

Я нейтрализовала следилку, которую оставляла в надежде на появление сообщника, и шагнула к сейфу. Любовно огладила металлическую увесистую ручку, провела по гладкому сияющему боку.

— Кто у меня тут красавец? — промурлыкала я, кладя ладонь на все кнопки разом. Мощная защита сейфа блокировала все следы воспоминаний, но сам металл все равно их хранил. И если на какое-то время вывести его из-под воздействия щита… — Кто самый современный и неуязвимый? Откуда ты только в этом захолустье взялся! Иди к мамочке…

— Это она о тебе или о сейфе? — донесся как сквозь вату голос Хаттегера.

— Не обо мне, конечно. — хмыкнул Айзенхарт. — Вряд ли мисс Тейра годится мне в матери.

Ну, я бы не была столь уверена. Сколько там ректору — тридцать пять, сорок? Я его конечно не в два раза старше, но близко к тому.

Даже страшно сознаваться, если честно.

Мужское внимание лестно, приятно, и задевает струны в душе, которые как мне казалось давно атрофировались. Жаль будет потерять то восхищение, что то и дело сквозит во взгляде Айзенхарта.

Перебор кнопок затянулся. Комбинаций множество, а последовательность правильная только одна. Благодаря изобретенному мной плетению я прорабатывала по две в секунду, и наконец отыскала нужную.

Шестеренки внутри замка заскрежетали, становясь в пазы.

Я поспешно подняла медальон и приложила к выемке над ручкой.

По телу прошелся холодок. Сканер ауры подтверждал, что открывает сейф именно хозяин.

Пауза — задерживаю дыхание в предвкушении. Самый волнующий момент, ради которого я и работаю. Что же там, по ту сторону?

Петли проворачиваются бесшумно, дверца вздрагивает и медленно, торжественно открывается.

По одному, убегая вдаль, загораются светильники.

— Ничего себе! — присвистывает Хаттегер за спиной.

Даже я под впечатлением. Давненько не видела настолько просторного хранилища краденого.

А в том, что вещи здесь у кого-то незаконно экспроприированы, я не сомневаюсь. Достаточно взглянуть на ряд картин, небрежно прислоненных к стене. Как минимум троих почивших импрессионистов, безумно популярных в соседнем мирке Шварцмаре, узнаю по мазкам издалека.

Но основное внимание привлекают не произведения искусства, а накрытое тканью нечто в середине помещения. Оно стоит на небольшом возвышении, под лампой, и притягивает взгляд.

Слишком сильно притягивает взгляд. Будто гипнотизирует.