Одержать победу

5

Пальцы Реймонда предупреждающе сомкнулись на тонком запястье, но это оказалось излишним: Барбара и так застыла, словно каменное изваяние.

Подумать только, всего полчаса назад от смущения она была готова бежать куда глаза глядят. Но эта выходка уже ни на что не похожа… Как он посмел!

Послышался характерный щелчок камеры, и оставалось только надеяться, что смятение и ужас не отразились на ее лице. Барбара отвернулась и отрешенно уставилась на ломтики утки, сиротливо остывающие на тарелке. Сейчас даже думать о еде было невозможно.

— Где вы познакомились, мистер Адамс? — Вкрадчиво полюбопытствовал фотограф.

— В нашем договоре речь шла об одном-единственном вопросе, — напомнил нахалу Адамс. — И ответ вы получили.

Повинуясь небрежному жесту, метрдотель подошел к фотографу и прошептал что-то на ухо. Тот ухмыльнулся.

— Если вы так настаиваете, мистер Адамс, то я уйду, — произнес он и, ссутулившись, неохотно поплелся к двери.

Ресторан медленно оживал; перезвон тарелок и гул голосов снова нарушили воцарившуюся было гробовую тишину. Большинство посетителей, однако, по-прежнему не сводили глаз с Реймонда и Барбары.

— Зачем… — Голос беспомощно прервался, и ей пришлось откашляться, прежде чем она смогла заговорить снова. — Зачем ты сказал ему, что мы женаты?

— Ничего подобного я не говорил. Согласен, налицо некоторая неточность в выражениях, но моя совесть чиста: я же не сказал, что ты моя жена. На свете существует великое множеств замужних дам по фамилии Адамс!

— Ничего себе «неточность»! К какому ж еще выводу мог прийти этот тип?

— Вряд ли он предположит, что ты моя мать, — признал Реймонд. — Лично мне кажется, что мысль просто гениальная!

— Мог хотя бы предупредить! А если бы я потеряла сознание прямо тут же, за столом? Что за кадр для бульварных газет!

Эта идея явно показалась Адамсу многообещающей.

— И верно, отличный кадр! Я бы подхватил тебя на руки и осыпал фотографа проклятиями: бессердечное чудовище, довел даму до обморока!

— Я растрогана, — фыркнула Барбара. — Но ведь ты обещал предупреждать меня заранее!

— О, я в тебя верю! Ни при каких обстоятельствах ты не потеряешь хладнокровия. Рядом со мной слишком хорошая актриса.

Судя по голосу, он остался доволен помощницей, равно как и самим собою. Вдруг возникло безумное желание — вылить содержимое бокала ему на голову. Может быть, хоть тогда этот негодяй соизволит как-то с ней считаться?

— Скажи, ты хоть взвесил последствия подобного заявления или поддался минутному порыву?

— Разумеется, я все обдумал. Ты только представь себе, как забегают газетчики, разыскивая свидетельства нашего тайного брака, чтобы потом раззвонить обо всех подробностях. Разумеется, начнут они с Майами, а когда ничего не найдут, примутся прочесывать окрестности. В конце концов они обыщут каждую церковь в Соединенных Штатах, чтобы убедиться, что не пропустили ни одной записи в приходских книгах. — По голосу Реймонда можно было легко заключить, что такая перспектива ему весьма по душе.

Барбара скептически хмыкнула.

— Не хочу тебя разочаровывать, но газетчики, скорее всего, просто придумают очередную байку и сошлются на свидетеля, пожелавшего остаться неизвестным. На следующей неделе ты развернешь «Репортер» и прочтешь, что нас обвенчал гуру, вися вниз головой на скале Мак-Кинли.

— Да ну? — В глазах Реймонда блеснул живой интерес. — Твое знание желтой прессы и источников ее так называемой информации просто восхищает!

— По-моему, это очевидно, — парировала Барбара. — Или ты отродясь не читал бульварных газет? — Прежде чем Реймонд успел возразить, она быстро добавила — Впрочем, они могут просто проследить твои перемещения за последние несколько недель. И как только убедятся, что в тех местах, где ты недавно побывал, никакого брачного свидетельства и в помине нет, они тут же бросят поиски…

— Ты, возможно, удивишься, но проследить мой путь — нелегкая задача. За последний месяц я исколесил страну вдоль и поперек.

— Нарочно, надо полагать, в порядке подготовки к этому фарсу?

— О нет, по делам. Законный бизнес, не более того. Но сколько, по-твоему, требуется времени, чтобы сочетаться браком? Все, что человеку нужно — это исчезнуть на пару часов, а газетчики понятия не имеют, где и когда это могло произойти. Нет же, они потратят не одну неделю, стараясь отыскать несуществующее брачное свидетельство. В ближайшее время представители прессы будут весьма заняты…

— Ну, не настолько, чтобы оставить нас в покое, — сухо отозвалась Барбара. — Здесь ты можешь на меня положиться.

Адамс пожал плечами.

— Этого мы и добиваемся, верно? Наша задача — привлечь внимание. Если бы не сегодняшнее заявление, о нашем романе посплетничали бы еще неделю, ну, от силы две. А так я обеспечил нам место на первых страницах каждой бульварной газетенки в пределах страны. И поскольку я не собираюсь ждать целую вечность результатов…

— Обо мне, конечно, забыто. — Барбара решительно отодвинула тарелку. — Я тут статист, и не более. Но все же для чего это затеяно? Посмотрим правде в глаза: желтая пресса изощрялась по твоему поводу на протяжении многих лет, ты и ухом не вел. Почему же теперь?.. Впрочем, ты все равно не скажешь.

У стола снова возник официант.

— Что-то не так, миссис Адамс? Вам не поправилась утка?

— Просто бедняжку расстроил фотограф, — пояснил Реймонд. — Может быть, заказать тебе что-то другое, родная, или удовольствуемся клубникой с шампанским?

Барбара покачала головой. Обращение «миссис Адамс» лишило ее дара речи.

— Не тревожься, они больше не станут тебе досаждать, — заверил Реймонд, надо полагать, рисуясь перед официантом. — Мне тут пришел в голову один план…

Это не удивило. Впрочем, она уже была просто не в состоянии вникать в хитроумные замыслы Адамса, даже если бы тому пришла охота разоткровенничаться.

Барбара покачала головой.

— Надеюсь, ты уже придумал, как нам выпутаться из этой истории?

— Я обо всем позабочусь.

— Вот это меня и пугает.

Реймонд улыбнулся.

— Барбара, милая, доверься мне.

Девушка наклонилась вперед и заговорила горячо и убежденно:

— Послушай, Реймонд, я недооценила ситуацию. Если нас станут расспрашивать, недурно было бы иметь наготове правдоподобные ответы, чтобы впоследствии версии наши не слишком расходились. Например, как мы познакомились? Скажем, я предложила свои услуги для написания твоей «автобиографии» или что-то в этом духе.

— Хотя перспектива изложить свою жизнь на бумаге меня не прельщала, возможность узнать тебя поближе оказалась соблазнительной. Для передовицы неплохо. Однако лучше всего просто игнорировать все вопросы. Даже отдаленный намек на истинное положение вещей может навести газетчиков на верный след, а все вымышленные детали трудно упомнить.

— Похоже, у тебя немалый опыт по части мистификаций, — заметила Барбара сквозь зубы. — Может быть, заняться сочинительство в качестве второй специальности?

— Осторожно, дорогая. Мы избавились от одной камеры, но это вовсе не означает, что других не осталось.

Напоминание было своевременным: она и впрямь вышла из роли.

— Разумеется. Но боюсь, что потребуется минута-другая, прежде чем я смогу взять себя в руки и изобразить обожающий взгляд.

Реймонд тихо рассмеялся.

Патрик принес клубнику: огромные ослепительно-алые ломтики, изящно уложенные на хрустальном блюде в окружении матового соуса из взбитых сливок и апельсинового ликера. Реймонд отобрал у Барбары вилочку и принялся собственноручно кормить свою спутницу ягодами.

По крайней мере, с надеждой подумала она, когда эта очаровательная для зрителей сцена наконец закончилась, сегодняшним своим заявлением магнат существенно ускорил события. Может быть, не так уж эта затея и нелепа, как показалось в первое мгновение. Если газетчики клюнут на приманку и ринутся на поиски мифического брачного свидетельства…

Нет, надеяться глупо. Желтая пресса живет по своим законам, и если Адамс наивно полагает, что газетчиков легко водить за нос, его ждет разочарование.

Несколькими часами раньше, проходя через вестибюль, Барбара не обратила внимания на казино. Шум, толпы народу, ослепительно перепивающиеся огни — примерно так представлялось ей святилище азартных игр. Теперь, остановившись в сводчатом проеме, журналистка с любопытством оглядывалась по сторонам, пока Адамс что-то говорил охраннику у входа.

Насчет огней она не ошиблась: зеркала, хрустальные канделябры и позолота наводили на мысль о дворце. Но остальные предположения не подтвердились; несмотря на то, что в посетителях недостатка не было, зал оказался весьма просторным, и ощущения тесноты или давки не возникало.

Сто или более игральных автоматов, расставленных вдоль стен, наполняли зал ритмичным пощелкиванием, которое перемежалось звонками и гудками. В центре зала распорядитель выкрикивал какие-то загадочные цифры, а скрытые в потолке громкоговорители призывали того или иного посетителя подойти к стойке. Перекрывая приглушенный гул голосов, игроки перебрасывались только им понятными жаргонными словечками — отрывисто и кратко.

Охранник ответил на вопрос Адамса — самого вопроса не было слышно — и уставился на Барбару с явным интересом. Должно быть, сплетня о захватывающих событиях в ресторане уже распространилась по всему отелю.

Реймонд взял спутницу под руку.

— Попытаешь счастье в «двадцать одно»?

— Спасибо, не хочется, — проворковала Барбара. — Прогулка с тобой заменит мне любую азартную игру.

Магнат рассмеялся.

— Тогда просто постой рядом: ты принесешь мне удачу. — Он послал к кассиру за фишками, а сам уселся за ближайший карточный столик.

Барбара встала подле и положила руку ему на плечо, надеясь, что поза выглядит достаточно интимно. Не успела она решить для себя, как следует пойти, Реймонд уже сделал свой ход, вызвавший бурную реакцию среди игроков. За несколько минут Адамс выиграл, проиграл, а затем снова выиграл баснословные суммы. Ритм игры завораживал, и Барбара придвинулась ближе, стараясь понять профессиональный язык картежников.

Реймонд завладел кистью своей спутницы, прижал ее к груди, так что узкая ладонь легла на ткань ослепительно-белой рубашки как раз над сердцем, и удерживал там, продолжая играть одной рукой.

— Это так ты развлекался прошлой ночью? — полюбопытствовала наконец Барбара. — До рассвета играл в «двадцать одно»?

— Ну-ну, любовь моя, — прошептал Реймонд, не отрываясь от карт. — Неужели я взял в жены ворчунью? — В голосе его слышались нежные, ласкающие нотки.

Крупье во все глаза воззрился на Барбару: должно быть, еще не слышал последней сплетни и едва не выронил карты.

— Впрочем, ты права: на свете есть немало других достойных развлечений, — прошептал Адаме. И закончив игру, собрал фишки, бросив несколько штук крупье в качестве «чаевых». Лишь удалившись от игроков на несколько ярдов, он ехидно заметил: — Вот теперь слухи станут распространяться, словно лесной пожар.

— Всегда рада услужить, — отозвалась Барбара сквозь зубы. Интересно, является ли замечание насчет жены-ворчуньи частью продуманного плана? Может статься, все кончится тем, что Адамс объявит, будто ее вечные придирки разрушили их счастье, и намекнет, что грядет развод.

Впрочем, какая разница, чем все закончится. Важно сохранить инкогнито, чтобы карьера не пострадала…

— Что-то не так? — поинтересовался Реймонд.

— Что ты! — воскликнула Барбара не без сарказма. — Я почтительно восхищаюсь твоим гением. Ты не только поразвлек сплетников, но и изрядно обогатился. Что за изощренная месть!

— Верно. Ну не чудо ли: чем меньше меня заботит исход игры, тем вернее я выигрываю.

Рядом защелкало, вращаясь, колесо рулетки, постепенно замедляя бег: шарик весело подпрыгивал, затем попал в лунку и замер неподвижно. Барбара остановилась и пригляделась.

Реймонд приподнял бровь.

— Твоя любимая игра?

— Будь я любительницей азартных игр, меня бы, наверное, увлекла именно рулетка, — созналась она.

Адамс покачал головой.

— Вот почему хозяева казино обожают таких, как ты. Поверь, радость моя, единственный, кто выигрывает в рулетку, — это владелец колеса.

— Но ведь то же самое можно сказать о казино в целом! Заведение всегда в выигрыше.

— В конечном итоге, да. Не будь дело прибыльным, казино перестали бы существовать. Однако есть игры, в которых у игроков больше шансов сохранить свои деньги, и рулетка не из их числа.

— Ты не любишь рулетку?

— Предпочитаю тратить время на игру, в которой, по крайней мере, требуется известная доля сообразительности. — Реймонд посмотрел в сторону выхода и перевел задумчивый взгляд на спутницу. — Как насчет того, чтобы выпить напоследок по бокалу вина в баре?

— И слегка приумножить сплетни? — Барбара вздохнула. — Если это необходимо, то пошли, но у меня и без того голова кружится от шампанского.

— Надо было доесть утку. Если хочешь, на сегодня можно и закончить. Думаю, поставленной цели мы добились, а слишком далеко заходить и впрямь не следует — возникнут нежелательные вопросы.

По меньшей мере, дюжина зевак, открыв рты, наблюдала за тем, как Реймонд провел свою спутницу к лифту, демонстративно обнимая за плечи. Барбара старалась не обращать внимания на любопытных. К великому облегчению больше никто к ним не обратился.

Лифт плавно устремился вверх. Девушка прислонилась к обшитой деревом стенке, полузакрыв глаза, и небрежно обронила:

— Выходит, ты выиграл отель не в рулетку?

Реймонд не отозвался, тогда она открыла глаза: спутник лукаво грозил ей пальцем.

— Вот хитрюга! Ты и вправду думаешь, что я попадусь в ловушку и все тебе выложу?

Барбара пожала плечами.

— Зато теперь я знаю, как ты выигрываешь: ты объяснил мне свою стратегию.

— Да это не стратегия, а чистое совпадение. Любой придет к такому выводу, понаблюдав за мною некоторое время.

— Выходит, ты и впрямь не сообщил мне ровным счетом ничего нового! — В голосе журналистки явственно прозвучало разочарование.

Реймонд улыбнулся и ласково провел пальцем по точеному носику спутницы.

— Ты знаешь, что от тебя требуется.

В номере горели только настенные светильники, да и те были отрегулированы на самый слабый свет, так что комната тонула в золотистом, неярком полумраке. Было так спокойно и тихо, что захотелось сбросить туфли и тут же рухнуть на диван.

— В общем и целом вечер прошел удачно, — объявил Адаме. — Не растолкать ли мне Уилкинсона: пусть сварит нам по чашечке кофе!

Барбара изумленно воззрилась на него.

— Ты и в самом деле готов разбудить человека в такой час только для того, чтобы тебе подали кофе? Ты что, совсем беспомощен?

— Это тоже вопрос с подтекстом?

Барбара скрестила руки на груди.

— До чего же ты противный, недоверчивый, подозрительный тип! Тебе не приходило в голову, что, может быть, мне просто хочется узнать тебя поближе? В конце концов, мне предстоит жить с тобой некоторое время… — Девушка слегка покраснела и торопливо добавила: — Под одной крышей. Разумеется, ты вызываешь во мне определенный интерес…

Взгляд Адамса вспыхнул.

— Правда?

Барбара прикусила язычок.

— Не в том смысле, о котором ты подумал. Я хочу сказать, что любопытство мое не всегда вызвано только желанием что-либо опубликовать. — Брови Реймонда скептически изогнулись и Барбара в сердцах воскликнула:

— Ну, ладно! Ручка есть?

С подозрительной быстротой он извлек из нагрудного кармана требуемую принадлежность. Журналистка оторвала уголок от первой страницы газеты, что так и осталась лежать на журнальном столике, торопливо нацарапала что-то на полях, поставила размашистую, с завитушками, подпись и швырнула обрывок Адамсу.

Тот поднес клочок бумаги к свету и прочел: «Обязуюсь не использовать в печати информацию, полученную от Реймонда Адамса, без его предварительного на то разрешения».

— Боюсь, что бежать к нотариусу уже поздно, — фыркнула Барбара. — Может, и так сойдет.

Реймонд оторвался от бумаги и перевел взгляд на собеседницу.

— Пожалуй, сойдет. — Он аккуратно сложил расписку и затолкал ее в нагрудный карман. — Это обещание я всегда буду хранить у самого сердца.

В голосе явственно слышался смех. Барбаре хотелось закричать в голос, но она холодно бросила:

— Не сомневаюсь.

— Так о чем ты хотела спросить в первую очередь?

В голове у Барбары вихрем проносились вопросы. С чего он начал свою карьеру? Не кажется ли ему, что он обладает волшебным даром удачно размещать капитал? Почему его предприятия неизменно приносят прибыль, в то время как другие — порой в той же области — отчаянно пытаются удержаться на плаву? Как и почему он ни с того ни с сего приобрел этот отель и что собирается с ним делать?

Но Адамс же просто потешается над ней! Жадный допрос с пристрастием — именно то, чего он ждет. Барбара не сомневалась, что ее мучитель изрядно порадуется такому интервью, и подозревала, что, невзирая на ее письменное обещание, сообщит ровно столько, сколько сочтет нужным, и ни словом больше.

Ну что ж, сегодня она больше не в состоянии выставлять себя на посмешище.

— У меня только один вопрос.

— Только один? Ты меня изумляешь.

— Позволяется ли мне пользоваться телефоном? Видишь ли, каждое воскресенье я узнаю, как дела у матушки, и если не позвоню, она станет волноваться.

Во взгляде Адамса читалось неприкрытое удивление.

— Это все, что ты хотела спросить?

— В настоящий момент это для меня — вопрос первостепенной важности. Что за радость ночь напролет не спать, слушая байки о твоих подвигах, если я все равно не смогу воспользоваться полученными сведениями? — Вот тебе! — мстительно подумала журналистка. Давно пора поставить зазнавшегося нахала на место.

Уголки губ Реймонда поползли вверх.

— Твоя матушка, надеюсь, не работает на какое-нибудь информационное агентство?

— Моя матушка — очаровательнейшая, милейшая старушка, живет в городе Джонсборо, Штат Арканзас, вышивает крестиком в кругу почтенных прихожанок местной церкви и носит кастрюльки с горячим ужином престарелым, многие из которых моложе ее.

Уже не таясь, Реймонд широко усмехнулся.

— Ты бы не хотела ее разочаровать, правда?

— Нет. Для составления обвинительного акта ей в целом мире нет равных!

— Копия моей бабушки, — отметил Реймонд. — Поговори утром с Уилкинсоном, он принесет тебе телефон. Ну что ж, если кофе ты не хочешь…

— Только этого мне и не хватало!

— Тогда спокойной ночи.

Ну вот, отослали прочь, словно ребенка или слугу… Впрочем, обижаться глупо: она просто устала и переволновалась, вот и все.

— Барбара. — Тихий голос заставил ее обернуться. — Будь добра отдать ожерелье.

Она покорно разомкнула застежку и положила украшение в протянутую руку хозяина. Золото еще хранило тепло ее кожи. Затем не дожидаясь напоминания, сняла серьги и уронила их Адамсу на ладонь.

— Благодарю, — промолвила она. — Вряд ли мне еще когда-нибудь доведется щеголять в бриллиантах. — В голосе прозвучала жалобная нота, но, может быть, Адамс ее не расслышал. — Спокойной ночи.

Нервы у бедняжки действительно расшалились: никак не удавалось взять себя в руки, не помог даже душ. Она переоделась в пижаму и в изумлении покачала головой. Пижама и впрямь оказалась простого и строгого покроя, как она и просила. И при этом — нежнейшего, прозрачнейшего атласа. Такого она в жизни своей не видела.

Взглянув на лежащие на журнальном столике бумаги, Барбара решила, что лучший способ расслабиться — немного поработать. В папке есть статья о домах престарелых — надо подправить ее немножко, и можно в печать…

Но вместо этого в очередной раз перечитала злополучную статью о Реймонде Адамсе для журнала «Светская хроника». И опять убедилась, что статья получилась хорошая, однако теперь и ей стали видны пробелы и недоговоренности, которые следовало восполнить. Но недостающие сведения мог предоставить только Адамс.

И она принялась придумывать вопросы для интервью.

Когда Барбара вошла утром в столовую, Уилкинсон разогревал на газовой горелке успевший остыть кофейник. Реймонда нигде не было видно. Ну и не стоит огорчаться, решила Барбара. В конце концов, мистер Адамс — человек занятой.

— Доброе утро, мисс, — приветствовал ее дворецкий.

Неужели он еще не слышал последних сплетен? Или просто не поверил россказням? Впрочем, по выражению его лица понять что-нибудь было невозможно.

На столе лежали три газеты. Уилкинсон торжественно снял салфетку с корзинки, доверху наполненной золотистыми булочками, а Барбара налила себе кофе.

— Да это просто рай! — радостно воскликнула она. — Кофе, булочки и целых три газеты… — Первая страница «Нью-Йорк Таймс» оказалась теплой на ощупь. — Полагаю, вы их опять прогладили? Уилконсон, вы просто образец исполнительности.

— Мой долг — позаботиться обо всем, мисс.

— Да не напускайте на себя этот неприступный вид! На самом-то деле вы просто лапочка и любите делать людям приятное. Неужели вас называют только Уилкинсоном и не иначе?

— Да, мисс.

— Удивительно! И очень длинно! Мне хочется называть вас Уилли.

На лице дворецкого появилось такое озадаченное выражение, что девушка весело рассмеялась.

Положив салфетку и булочку поверх газеты «Таймс», она прихватила чашку с кофе, отнесла все это в гостиную и устроилась, скрестив ноги, в самом центре ворсистого ковра с геометрическим узором.

— Кстати, Уилкинсон, мистер Адамс любезно позволил мне воспользоваться телефоном, но поскольку в номере я ни одного не обнаружила…

Дворецкий смущенно переминался с ноги на ногу.

— О, спросите мистера Адамса сами, когда он вернется, — великодушно разрешила Барбара. — Надеюсь, он ушел недалеко? Ведь уже скоро полдень. — И уткнулась носом в передовицу.

— И куда же, по-твоему, я ушел? — полюбопытствовал Реймонд.

Барбара так резко подняла голову, что даже хрустнули шейные позвонки. Адамс стоял в ярде от нее, и снизу казался еще выше ростом. На нем были темные, облегающие брюки и трикотажный свитер поверх рубашки с открытым воротом; ромбовидный узор на свитере подчеркивал ширину плеч. Он выглядел еще внушительнее, чем обычно. И, как всегда, был на диво хорош собой…

— Ты подкрался так тихо и незаметно, — упрекнула его Барбара. Дыхание перехватило, и она разозлилась на себя: нельзя забывать, что это — не роман, а одноактная пьеса.

— Хочешь, буду носить колокольчик, словно овечка?

Реймонд улыбнулся, дурное настроение как рукой сняло.

— Газетчики это оценят.

Она не заметила, чтобы Адамс подал дворецкому какой-либо знак, однако Уилкинсон возвратился с телефоном. Он поставил аппарат на ковер рядом с гостьей и воткнул вилку в хорошо замаскированную розетку.

По-видимому, одну ее вряд ли оставят. Но Реймонд ретировался в кухню вслед за Уилкинсоном.

Девушка задумчиво перебрасывала телефонную трубку из одной руки в другую, размышляя, что сказать матери. Не в первый раз предстоит обвести вокруг пальца Дину Кэндалл, а это проще сказать, чем сделать.

Барбара собралась с духом и набрала номер. Не прошло и секунды, как в трубке послышался голос Дины.

— Ты опять караулила у телефона, мамочка?

— Ты слегка припозднилась — обычно ты звонишь раньше. Очередной выход в свет с очаровательным кавалером или сегодня что-то иное?

Такая характеристика меньше всего подходит вчерашнему вечеру, подумала Барбара.

— Да, можно сказать и так. Во всяком случае, кавалер был очарователен.

— Я его знаю? Ты нас познакомишь?

— Маловероятно. Послушай меня, не могла бы ты перезвонить Джеку и передать ему меня…

— В чем дело, родная? Ты не дома?

— Нет. Я… вроде как в командировке.

— Да? Ты подыскала постоянную работу?

В голосе Дины прозвучала надежда.

Если и подыскала, то, увы, очень ненадолго, подумала Барбара.

— Нет, это разовое задание. Если бы ты перезвонила Джеку и попросила его поливать мои цветы до тех пор, пока я не вернусь…

Каким-то образом Адамс снова оказался в гостиной.

— Кто такой Джек?

— Барбара, у тебя в квартире мужчина? — возмутилась Дина.

— Заткнись, — прошипела Барбара в сторону Реймонда и снова вернулась к трубке. — Нет, мама.

— Ах, ну да, ты ведь даже не в своей квартире. Так где же ты находишься?

— Кто такой Джек? — настаивал Реймонд.

Похоже, сдаваться он не собирался.

— Мой домовладелец, — процедила Барбара сквозь зубы.

— Я отлично знаю, что он твой домовладелец, — отозвалась Дина. — Хорошо, я попрошу Джека полить твои цветы. Что-нибудь еще?

— Да. Скажи ему, что я все улажу, когда вернусь. Подчеркни слово «все».

Когда рядом стоит Реймонд и с нескрываемым интересом прислушивается к каждому слову, нельзя объяснить матери, что квартирная плата не уплачена вовремя. Кроме того, с Диной может случиться сердечный приступ, или она угостит дочь еще одной лекцией о пользе постоянной работы в солидной фирме.

— Прости, мама, не могу больше разговаривать, но я обязательно перезвоню тебе в следующее воскресенье, ладно? — Облегченно вздохнув, Барбара повесила трубку.

— Твой домовладелец поливает цветы? — полюбопытствовал Реймонд. — И что это еще за договоренность?

— Я живу в небольшом особнячке. Джек занимает одну из квартир и сдает остальные три. Мы все стараемся помочь друг другу чем можем. Я гуляю с его собакой, он поливает мои цветы. Словом, взаимовыручка.

Реймонд уселся на диван.

— Почему ты не сказала матери, где находишься?

— Потому что у меня и без того довольно забот, чтобы еще объясняться с матерью.

— Что ты станешь делать, когда она увидит твое лицо на первой странице бульварных газет?

— Надеюсь, фотографии получатся размытыми и меня не опознают, — предположила Барбара. — Или, может быть, Дина захворает и просидит дома до тех пор, пока вся эта история не забудется. Впрочем, это не поможет: подруги не преминут вовремя известить старушку.

Барбара встала с ковра и отправилась в спальню, рассчитывая спокойно почитать до обеда или, по крайней мере, до того момента, пока Реймонда не осенит очередная блестящая идея.

Толкнув дверь, она застыла на пороге. Уилкинсон, склонившись над ее кроватью, аккуратно упаковывал в чемодан платья, юбки и блузки. Барбара не заметила, когда он вошел, однако время не прошло зря: дверцы гардероба были распахнуты, пустые вешалки одиноко покачивались там, где час назад висели роскошные наряды.

Но ведь история еще не появилась в газетах, в отчаянии подумала журналистка. Не может же Адамс отослать ее теперь, не убедившись, что интрига увенчалась успехом! Что же она сказала? В чем провинилась?

— Что вы делаете, Уилкинсон?! — воскликнула Барбара. Голос прозвучал чересчур резко; она умолкла, откашлялась и попробовала взять себя в руки. Если уж ее прогоняют, надо принять кару с достоинством. — Простите, я не поняла, что уже еду домой. Не упаковывайте эти вещи — они принадлежат не мне. Я возьму только то, что привезла с собой.

Но Уилкинсон ответил, не отрываясь от своего занятия:

— Все это понадобится вам в Ашвиле, мисс.

— Где?

Рядом с нею словно из ниоткуда возник Реймонд: от жаркого его дыхания дрогнул белокурый локон. Наклонившись к самому уху Барбары, он прошептал:

— Ашвил, Аппалачи, Голубой хребет. Это лыжный курорт, и поскольку сейчас не сезон, там очень спокойно. Тебе не кажется, что молодоженам следует сбежать от шумного света в какой-нибудь укромный уголок подальше от любопытных глаз, чтобы побыть вдвоем, а, любимая?