Одержимость Артура

Глава 20

Син

Увольнение с любимой работы — это действительно отстой, но должна признать, приготовление завтрака для Себастьяна и проводы его до автобусной остановки довольно приятны. Ровно в девять часов Арт присылает мне сообщение.

— Ладно, мам. Мне нужно идти. — Я подхожу к дивану и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Что входит в твои должностные обязанности?

Она недовольна моими непредсказуемыми отношениями с Артом — если это вообще можно так назвать. Я не знаю, кто мы, но не могу дальше притворяться, что Арт не важен для меня. Быть без него — не вариант.

— Я не уверена. Помощник.

— Синнамон.

— Мама, не переживай.

— Причина, по которой вы не должны быть вместе, — это ваша сильная тяга друг к другу. Я понимаю, что ты чувствуешь. Действительно понимаю. Когда-то и я была молода. Воодушевление от того, что ты с головой погружаешься в кромешную тьму в надежде найти луч света, со временем теряет свою привлекательность. Поверь мне, возбуждение рано или поздно проходит. Детка, то, что у тебя с ним, нельзя назвать любовью. Это похоть.

— Я не смогла бы отказаться от него, даже если бы захотела. Все в моем сердце бунтует при одной мысли об этом.

— Как я могу отговорить тебя от этого пути?

— Ты ничего не можешь сделать, мама. — Звонит мой мобильный телефон. — Мне нужно идти. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — вздыхая, говорит она.

Арт ждет в очередной из своих дорогих тачек, когда я выхожу из здания.

Сколько их у него?

— Привет, — говорю я, садясь в машину.

— Как спала?

— Хорошо. А ты?

— После того оргазма я спал как младенец. Надеюсь, ты сегодня без трусиков.

— Да.

— Хорошо. Наконец-то ты следуешь указаниям. — Он выезжает с парковки и маневрирует в потоке транспорта.

— Ты смотрел вчера «Что случилось?»

— Я не смотрю такую ерунду.

— Бри и…

— Син, мне плевать. Я достаточно долго был в центре внимания, чтобы научиться игнорировать подобное дерьмо. Нужно быть готовым.

— К чему?

— Тебя объявили моей девушкой.

— А я…?

Он продолжает, как будто я не задавала вопрос.

— Ты начнешь замечать, что люди глазеют на тебя, шепчутся, показывают пальцем и фотографируют. Папарацци могут даже начать гоняться за тобой.

Он смеется над моим испуганным выражением лица.

— Ты привыкнешь к этому. Пусть это тебя не беспокоит.

— Тебе легко говорить.

— Скоро это станет обычной частью твоего дня.

— Если ты так говоришь.

— Когда ты в последний раз видела Адриана?

Арт никак не может знать, что я виделась с ним прошлым вечером.

— К чему этот вопрос? — спрашиваю я, не встречаясь с ним взглядом.

— Не играй со мной, блять. Ответь на чертов вопрос.

— Я не видела Адриана с того дня, как рассталась с ним. — Я не должна врать, но Арт обязательно преувеличит значение моей встречи с Адрианом прошлым вечером.

— Ты мне врешь?

— Нет.

— Посмотри на меня.

Нехотя я поворачиваюсь к нему лицом.

— Ты. Мне. Врешь?

— Я видела его прошлым вечером, — промямлила я.

Костяшки его пальцев побелели, а руки сжались на руле.

— Ты трахалась с ним?

— Нет, клянусь. Он пришел в квартиру Аннели с ее парнем, но я сразу же ушла.

— Он касался тебя?

— Арт…

— Отвечай мне! — орет он.

— Он меня поцеловал.

Он ударяет кулаком по приборной панели.

— Ты ответила ему?

Я покачала головой.

— Тебе понравилось?

— Нет, я хочу только тебя.

— Что ты сделала, когда он тебя поцеловал?

— Оттолкнула его.

Арт ведет себя гораздо спокойнее, чем я думала, услышав про поцелуй Адриана, и это пугает.

— С ним разберутся позже.

— Пожалуйста, не делай глупостей.

— С тобой я тоже разберусь, за то, что ты мне соврала.

— Я боялась твоей реакции.

— Теперь можешь бояться последствий.

— Я понятия не имела, что он придет туда.

— Я вышибу из тебя жизнь, прежде чем позволю другому мужчине овладеть тобой и прокляну нас обоих.

Арт

Ее лицо бледнеет от моих резких слов, но Син должна понять, что, если будет продолжать дурачить меня, это приведет к тяжелым последствиям. Я въезжаю на подъездную дорожку большого дома.

— Где мы?

— Пошли, — я вышел из машины.

Когда мы заходим внутрь, я смотрю, как Син осматривает просторную гостиную.

— Я только что оформил бумаги на этот дом.

— И для чего ты собираешься его использовать?

— Я купил его для тебя.

Она поворачивает голову в мою сторону.

— Я не могу его принять.

— У тебя есть тридцать дней, чтобы освободить квартиру.

— Я не подавала уведомление.

— Ничего страшного. Оно уже отправлено от твоего имени.

— Ты, наверное, заплатил целое состояние за этот дом.

— Цена не сыграла никакой роли в моем решении о покупке. Дом удобен для Себастьяна. У него будет своя комната, большой задний двор с бассейном, и он всего в квартале от его школы. Ты же хочешь для него лучшего. Я позабочусь о том, чтобы у него это было.

Она смотрит на меня, пытаясь расшифровать смысл моих слов.

— У твоей матери тоже будет комната, и есть гараж на две машины, так что, когда она купит машину, там будет место для нее. Хочешь посмотреть?

— Да.

— Как видишь, он полностью меблирован.

— Кто выбрал все эти вещи?

— Я, с помощью декоратора. Я заменю все, что тебе не понравится.

— Все замечательно, и вообще я не привередлива в таких вещах.

Глаза и улыбка Син становятся все шире с каждой комнатой, которую мы проходим. Она бросается мне на шею.

— Спасибо тебе огромное за это! И мама, и Себастьян будут так рады! — Она отпускает меня и бежит по коридору в главную спальню.

От вида ее счастья у меня щемит сердце.

— Это все твое, — произношу я, входя в спальню.

Для Син не пожалели никаких средств. Вся обстановка из белого мрамора.

— Ты действительно думаешь, что мне нужно трюмо? — Она смеется.

— Декоратор заверил меня, что трюмо — обязательная вещь для всех женщин. — Я ухмыляюсь.

— Но я не похожа на других женщин.

— Нет, еще нет.

Я поднимаю Син и бросаю на кровать. Тревога на ее лице делает мой член тверже.

— Разденься и повернись на живот. — Я расстегиваю свой кожаный ремень и снимаю его.

— Зачем? — Ее глаза настороженно следят за моими движениями.

— Пришло время твоего наказания.

— Нет.

Она переворачивается и пытается переползти на другую сторону кровати, но я хватаю ее за лодыжку и тяну назад. Запрыгиваю на кровать и сажусь ей на спину, лицом к ее симпатичной попке. Син машет руками и ногами, но оба понимаем, что ее усилия бесплодны, она ни за что не сможет сбросить меня.

— Ты слишком тяжелый. Я не могу дышать, — пыхтит она.

— Перестань бороться, и все быстро закончится.

— А как же моя татуировка? Она все еще заживает!

— Очень жаль. — Я обнажаю ее попку.

— Арт, ты не можешь обращаться со мной как с гребаным ребенком! — Она выгибается подо мной.

— Прими свое наказание как подобает. — Я взмахиваю рукой в воздухе и бью ее изо всех сил.

— Ты гребаный засранец! Я тебя ненавижу!

Син проклинает меня и обзывает всеми ругательствами на английском языке. Я удовлетворен, когда кожа ее воспаленной задницы становится ярко-красной. Швыряю ремень на пол, затем слезаю с нее. Она садится, кромсая мою кожу своими острыми ногтями. Кричит от ярости, когда я срываю с нее футболку. Впивается зубами в мое предплечье и сильно кусает. Я захватываю ее челюсть и сжимаю, пытаясь оторвать от себя.

— О, ты хочешь грубой игры. — Я стаскиваю с нее кроссовки.

— Ублюдок! — Син начинает колотить кулаками по моей груди.

Я толкаю ее обратно вниз и стягиваю с нее джинсы.

— Нет! — кричит она.

— Да, — отвечаю я, раздвигая ее ноги.

Она бьет меня по лицу. Одной рукой фиксирую ее запястья над головой, а другой освобождаю свой налившийся член. Я тараню ее, не заботясь о том, причиняю ли боль. Горячая киска Син может превратить мой член в пепел. Блядь, ее тело сжимает мой член в тисках.

— Хочешь, чтобы я остановился?

— Да.

— Тогда почему ты такая влажная? — Я глажу ее по шее.

Я проникаю в ее тело в поисках разрядки. Наши стоны разносятся по всей спальне. Она извивается и бьется подо мной, сжимая мышцы на моем члене, заставляя меня сходить с ума. Я быстро двигаю бедрами, задевая шейку матки каждым ударом, а мои яйца шлепаются о ее задницу. Секс с Син — олицетворение совершенства. Адреналин течет по моим венам, обостряя все чувства. Ее внутренние мышцы напрягаются, а истошный крик заполняет мои уши. Я извергаюсь, вбиваясь в нее, пока ничего не остается, и падаю. Затем происходит нечто удивительное, чего я никогда раньше не испытывал. Ее киска сжимается на моем все еще твердом члене, и я кончаю снова.

— Твою мать, — стону я довольно. Я так слаб, что не могу пошевелиться. Когда дыхание выравнивается, я нахожу в себе силы перевернуться на спину.

— Как ты можешь причинять мне такую боль?

— Если думаешь, что я буду раскаиваться в содеянном, тебя ждет разочарование.

— Из-за тебя у меня все болит.

— В следующий раз ты дважды подумаешь, прежде чем лгать. Я надеюсь, что не будешь, потому что мне так нравится терзать твое восхитительное тело.

— Тебе не удастся уйти невредимым. — Она пристально смотрит на следы зубов на моем предплечье.

— О, это ерунда. — Пожимаю плечами. — Я едва почувствовал.

— Ну, в следующий раз я обязательно вырву из тебя большой кусок.

— Видишь, ты уже мыслишь негативно. Наверное, ты снова планируешь нарушить правила.

— Однажды я достану тебя как следует.

Я смеюсь. Черт, я восхищаюсь ее духом.

— Ты можешь попробовать. Отправляйся в душ. Нам пора идти.

— И что же я надену, раз ты уничтожил мою футболку и лифчик? — спрашивает Син.

— Иди посмотри в гардеробе.

Она резко вскакивает с кровати.

Я смеюсь над ее реакцией.

— Похоже, ты в критическом состоянии. Может, нам стоит заехать в больницу?

— Поцелуй меня в задницу. — Она идет к гардеробу, потирая свой красный зад.

— Тащи ее сюда, и я даже вылижу.

— Я сегодня ни за что не смогу сесть без пакета со льдом, приклеенного к заднице, — причитает она, открывая дверь гардероба. — Боже мой!

— Тебе нравится?

Она смотрит на меня большими, как блюдца, глазами.

— Этот гардероб такого же размера, как и моя квартира.

— Заходи внутрь и исследуй.

— Я предполагаю, что ты не сам выбрал эту одежду, — обращается она ко мне.

— Нет, нанял стилиста.

Син выходит с белыми стрингами, свисающими с кончика ее указательного пальца.

— Здесь целый ящик таких. Интересно, почему? — Она приподнимает бровь.

— Ну, зная, как сильно они тебе нравятся, я позаботился о том, чтобы у тебя было не менее пяти сотен. — Я одариваю ее улыбкой чеширского кота.

— Пятьсот?

— Я немного преувеличил. На самом деле четыреста девяносто восемь штук, — шучу я.

Она хихикает.

— Ты милый, когда такой.

Мое настроение мгновенно меняется. Син так легко заставляет меня забыть о своем обмане. Тревога появляется на ее лице, когда я вскакиваю с кровати и надвигаюсь на нее.

Я толкаю ее, отчего она падает на диван, стоящий посреди гардероба.

— Одевайся и будь внизу через десять минут.

— Нет, сначала я приму душ, — с вызовом заявляет она, глядя на меня.

— Ты готова к еще одной битве так скоро, крошка? — Я подхожу к ней и протягиваю руку, чтобы провести кончиками пальцев по ее покрытой синяками заднице. — Ты едва выжила в этой.

— Ты сбиваешь меня с толку, Арт. — Она мягко целует меня в шею. — Я устала от этой игры в кошки-мышки между нами, а ты? — Ее глаза изучают мои, ожидая найти что-то, чего там нет.

— Нет, я живу ради игры. Вопрос, который ты должна задать себе в этот самый момент: готова ли ты снова играть?

Она сужает глаза.

— Я готова ко второму раунду.

Я хватаю Син за волосы и с силой дергаю ее голову назад.

— Я надеялся, что ты это скажешь.

Удивленно моргаю, когда она бьет меня по лицу.

— Браво. Одно очко в пользу Син. — Я разворачиваю ее, скольжу рукой по стройной шее.

Веду ее к ряду разноцветных платьев.

— Какое ты предпочтешь надеть? Мне нравится голубое.

— Я не хочу надевать это чертово платье.

— Я редко вижу тебя в них, поэтому сегодня ты наденешь платье, нравится тебе это или нет.

Не удовлетворенная моим ответом, она тянется вверх, хватает мои волосы и дергает меня вперед.

Я усиливаю давление на ее горло.

— Будь хорошей девочкой и отпусти.

Син принимает поражение и опускает руки после нескольких минут борьбы за свободу.

— Которое из них, милая? Нам действительно пора идти, — шепчу я ласково, как будто мы обычная пара, отправляющаяся на воскресный бранч с друзьями.

— Фиолетовое, — выдавливает она.

Я снимаю с вешалки платье голубого цвета.

— Ты можешь надеть фиолетовое завтра. Сама оденешься, или мне придется помочь?

— Сама, — огрызается Син.

Я протягиваю ей платье.

— Вот, держи.

Она выхватывает его из моей руки.

— Теперь ты можешь меня отпустить.

— Победа за мной, — усмехаюсь я, направляясь в спальню. Прежде чем переступить порог, я оглядываюсь через плечо. — И, Син?

— Что? — Она пристально смотрит на меня.

— Никаких трусиков. — Я подмигиваю ей, чтобы еще больше разозлить. — Как насчет третьего раунда позже, если тебе повезет?

Она хватает туфлю с полки, на которой стоят десятки пар, и бросает ее в меня. Я быстро выбегаю из гардероба.

Как только Син начинает проникать мне под кожу, пробуждая эмоции, которым лучше оставаться в спячке, я склоняю чашу весов, нарушая равновесие. В результате мы отдаляемся от мира, в котором могли бы быть вместе. Я хочу снова довериться ей, но моя гордость останавливает меня.