Один плюс один

6. Джесс

Паб «Перья» расположен между библиотекой (закрыта с января) и «Счастливой камбалой» (работает с одиннадцати утра до одиннадцати вечера круглый год). При неярком освещении можно было поверить, что на дворе до сих пор 1989-й. Дес, владелец, неизменно щеголял в выцветших гастрольных футболках и джинсах, а в холод надевал кожаную куртку. Подвернешься ему под руку тихим вечером – и придется выслушивать сравнение достоинств гитар «Фендер стратокастер» и «Рикенбакер 330» или благоговейную декламацию «Money For Nothing»[6].

«Перья» не были модным местом, в отличие от баров «Бичфранта», и в них не водилось ни свежих морепродуктов, ни тонких вин, ни семейных меню для орущих детишек. В них подавали разных мертвых животных с жареной картошкой и ржали при слове «салат», зато в большом почете были чипсы, которых насчитывалось не меньше двадцати восьми сортов. В интерьере не было ничего оригинальнее Тома Петти[7] в музыкальном автомате, потрепанной мишени для дротиков на стене и ковра, от которого по утрам так сильно пахло пивом и застарелым табачным дымом, что местные жители могли появиться на работе под хмельком, если медленно шли мимо паба.

Но в результате получалось отлично. Большая редкость для приморского городка: в «Перьях» жизнь кипела круглый год.

– Роксанна пришла? – Джесс нанизывала на шампур полоски бекона, когда Дес вынырнул из погреба, где дегустировал свежий бочонок традиционного эля.

– Не-а. У них с матерью какой-то сеанс. – Он ненадолго задумался. – Лечатся… или гадают. У психиатра… психолога…

– Может, у медиума?

– Тебе говорят то, что ты и сам знаешь, и надо делать вид, будто это круто.

– А, у ясновидящего.

– Платишь тридцать фунтов за билет, сидишь с бокалом дрянного белого вина и кричишь «Да!», если спросят, нет ли у кого-нибудь из публики родственника, имя которого начинается с буквы «Д». – Он наклонился и с ворчанием захлопнул дверь погреба. – Я тоже умею предсказывать, Джесс. Причем задаром. Предсказываю: этот тип сидит дома, потирает руки и думает: «Толпа идиотов».

Джесс вытащила поддон с чистыми стаканами из посудомоечной машины и принялась расставлять их на полках над баром.

– Ты-то веришь во всю эту хрень?

– Нет.

– Ну конечно. Ты же умная девочка. Роксанна такое иногда отчебучивает! Но хуже всего ее мамаша. Она верит, будто у нее есть ангел-хранитель. Ангел! – Дес передразнил мать Роксанны, скосив глаза на собственное плечо и похлопав по нему. – Верит, будто ангел защищает ее. Тогда почему он не мешает спускать всю зарплату на телемагазины? Казалось бы, ангел должен намекнуть. «Эй, Морин! Тебе вовсе не нужен этот роскошный чехол для гладильной доски с изображением собаки. Честное слово, милая. Лучше вложи денежки в будущую пенсию».

Джесс невольно рассмеялась, несмотря на все свои несчастья. В пабе трудно было не смеяться. Мужчины у барной стойки были благовоспитанными, насколько могут быть благовоспитанными мужчины, повторяющие алфавит под аккомпанемент отрыжки, разговоры – веселыми, и, значит, два вечера и два дня в неделю ей не приходилось сидеть дома с кучей чужого грязного белья и переживать из-за того, с чем она не в состоянии справиться.

– Ты рано. – Дес выразительно посмотрел на часы.

– Сломала каблук.

Челси бросила сумку под барную стойку и поправила волосы.

– Я болтала в чате со своим поклонником, – сообщила она Джесс, словно Деса рядом не было. – Он просто прелесть.

Все поклонники Челси из Интернета были прелесть. До встречи в реальной жизни.

– Его зовут Дэвид. Он ищет девушку, которой нравится готовить, убираться и гладить. И иногда ходить в походы.

– В супермаркет? – съязвил Дес.

Челси сделала вид, что не слышит. Она взяла тряпку и принялась протирать стаканы.

– Бросай эту работу, Джесс. Тебе надо развлекаться, а не гнить здесь со старыми обвисшими мошонками.

– Ты кого назвала старым?

Намечался футбол, и это означало, что Дес выставит бесплатные чипсы и сырные кубики, а если особенно расщедрится, то и булочки с сосисками. С разрешения Деса Джесс забирала домой оставшиеся кубики и готовила макароны с сыром, пока Натали не просветила ее, сколько процентов мужчин, по статистике, моют руки после посещения уборной.

Бар заполнялся, матч начался, вечер тек своим чередом. Джесс наливала пинту за пинтой в паузах для комментаторов, помалкивая под рев спутникового телевизора на дальней стене и снова думая о деньгах. В школе сказали – конец июня. Если она не внесет регистрационный взнос к тому времени, все кончено. Можно подкопить денег за год и попробовать снова в двенадцать лет, но нет гарантии, что стипендию не отменят. Она так погрузилась в раздумья, что обратила внимание на Деса, только когда он грохнул миской чипсов о стойку.

– Все забываю сказать: на следующей неделе доставят новую кассу. Из тех, на которых все написано. Надо только тыкать в экран.

Она отвернулась от дозатора:

– Новую кассу? Зачем?

– Нынешняя старше меня. И не все барменши считают так хорошо, как ты. В прошлый раз, когда Челси оставалась одна, я проверил выручку и недосчитался одиннадцати фунтов. Попроси ее сложить двойной джин, пинту «Вебстера» и пакетик жареного арахиса, и у нее глаза будут в кучку. Нужно двигаться в ногу со временем. – Он провел рукой по воображаемому экрану. – Цифровая точность. Тебе понравится. Мозгами можно вообще не пользоваться. Прямо как Челси.

– А можно мне работать со старой? Я ничего не понимаю в компьютерах.

– Научишься. Мы устроим обучение сотрудников.

– Обучение сотрудников?

– На полдня. Увы, неоплачиваемое. Придет парень и все покажет.

– Неоплачиваемое?

– Просто води руками туда-сюда. Как в «Особом мнении». Только без лысых людей. К тому же есть еще Пит. ПИТ!

Лайам Стаббс пришел в четверть десятого, наклонился над стойкой и прошептал Джесс на ухо:

– Привет, красотка.

Она не обернулась.

– А! Снова ты.

– Похоже, ты рада меня видеть. Пинту «Стеллы», пожалуйста. – Он оглядел бар и добавил: – И еще что-нибудь со скидкой.

– Рекомендую сушеных кальмаров.

– Я надеялся на что-то более… влажное.

– Тогда налью пива.

– Продолжаешь разыгрывать недотрогу?

Джесс и Лайам были знакомы со школы. Подобные мужчины способны разбить девушке сердце на мелкие осколки. Помнишь голубоглазого, острого на язык парня, который не обращал на тебя внимания в четырнадцать и пятнадцать лет, с шутками и прибаутками уложил в постель, когда ты сняла скобки и отрастила волосы, а после только жизнерадостно махал рукой и подмигивал. У Лайама были каштановые волосы и высокие, слегка загорелые скулы. Он держал цветочный ларек на рынке и всякий раз, когда Джесс проходила мимо, страстно шептал: «Ты. Я. За георгинами, прямо сейчас». Она даже сбивалась с шага. Жена бросила Лайама примерно в то же время, когда уехал Марти («Подумаешь, изменил пару раз. Тоже мне преступление»), и полгода назад, когда паб в очередной раз работал после закрытия[8], Джесс и Лайам оказались в женской уборной, где он запустил руки ей под блузку. Джесс потом несколько дней улыбалась краешком рта.

Перед отъездом Марти они жили с ним, как сварливые брат и сестра. Иногда он говорил, что устал. Но в основном – что она отбила ему желание своими придирками.

Порой Джесс казалось, что она скучает по сексу, но по Марти она не скучала.

Она выбрасывала в мусорный бак пустые картонные коробки из-под чипсов, когда Лайам появился у задней калитки. Он развязно направился к Джесс, и она медленно попятилась к стене сада. Он улыбался, как будто это была шутка, понятная только им. Остановился в паре дюймов и тихо произнес:

– Я все время о тебе думаю.

Руку с сигаретой он отвел в сторону. Настоящий джентльмен!

– Спорим, ты говоришь это всем девушкам?

– Мне нравится, как ты ходишь за барной стойкой. Половину времени я смотрю футбол, а половину представляю, как нагибаю тебя над ней.

– Кто сказал, что романтики перевелись?

Боже, от него прекрасно пахло. Джесс дернулась, пытаясь высвободиться, пока не сделала чего-нибудь, о чем пожалеет. Рядом с Лайамом Стаббсом в ней оживали давно забытые чувства – так свечка из магазина розыгрышей вспыхивает снова и снова, когда ее задуваешь.

– Так позволь за тобой поухаживать. Давай сходим куда-нибудь. Вдвоем. На настоящее свидание. Пойдем, Джесс. У нас все получится.

– Что? – Джесс отстранилась от него.

– Что слышала.

– Ты хочешь завести со мной отношения? – в изумлении уставилась она на Лайама.

– Можно подумать, это нецензурное слово.

Она вывернулась из-под него, поглядывая на заднюю дверь:

– Лайам, мне нужно в бар.

– Почему ты не хочешь пойти со мной на свидание? – Он шагнул ближе и понизил голос. – Это было бы чудесно, сама знаешь…

– А еще я знаю, что у меня двое детей и две работы, а ты проводишь всю жизнь в своем автомобиле, и не пройдет и трех недель, как мы будем сидеть на диване и спорить, чья очередь выбрасывать мусор. – Она мило ему улыбнулась. – И нам больше не придется вести такие увлекательные беседы.

Он взял прядь ее волос и пропустил сквозь пальцы.

– Как цинично! Ты разобьешь мне сердце, Джесс Томас, – хрипло произнес он.

– А меня из-за тебя уволят.

Таких мужчин слишком опасно воспринимать всерьез. Возможно, он прикипел к ней, потому что она единственная в округе не воспринимала его всерьез.

– То есть на быстрый перепихон можно не надеяться?

Она высвободилась и направилась к задней двери, пытаясь согнать краску со щек. Затем остановилась:

– Слушай, Лайам. – (Он поднял глаза, туша окурок.) – Ты, случайно, не хочешь одолжить мне пять сотен фунтов?

– С радостью, детка, если бы они у меня были. – Он послал ей воздушный поцелуй, и Джесс скрылась в баре.

Она обошла стойку, чтобы собрать пустую посуду. Щеки еще горели, когда она увидела его. У нее и правда замедленная реакция. Он, в джинсах, футболке и кедах «Конверс», сидел в углу один, уставившись на мобильный телефон, и перед ним стояли три пустые кружки. Время от времени, когда все одобрительно вопили при виде гола, он поднимал глаза, а потом снова пялился на экран мобильника. Пока Джесс наблюдала за ним, он осушил четвертую кружку. Наверное, он считал, что в джинсах выглядит местным, но у него на лбу было написано «чужак». Когда он посмотрел на барную стойку, Джесс поспешно отвернулась, и ее настроение снова испортилось.

– Я за закусками, – сказала она Челси и спустилась в погреб. – Тьфу, – еле слышно пробормотала она. – Тьфу. Тьфу. Тьфу.

Когда она вышла, у него уже стояла новая пинта и он не сводил глаз с телефона.

Вечер продолжался. Челси обсуждала своих кавалеров из Интернета, мистер Николс выпил еще три пинты, и Джесс пряталась всякий раз, когда он подходил к бару. Она мысленно складывала и вычитала долги и воображаемые выигрыши в лотерею и старалась не смотреть Лайаму в глаза. К десяти минутам одиннадцатого в баре остались лишь немногочисленные завсегдатаи – забулдыги, как говаривал Дес. Челси надела пальто.

– Куда это ты собралась?

Челси наклонилась за дозатором и накрасила губы, глядя в зеркало.

– Дес сказал, что я могу уйти чуть пораньше. – Она промокнула помаду. – Свидание.

– Свидание? Кто ходит по свиданиям на ночь глядя?

– Все в порядке: это свидание в доме Дэвида. – Она повела плечами под взглядом Джесс. – Моя сестра тоже приглашена. Он сказал, что мы чудесно повеселимся втроем.

– Челс, ты в курсе, что такое оргия?

– Что?

Джесс пристально смотрела на нее:

– Ничего. Просто… желаю повеселиться.

Она загружала посудомоечную машину, когда он подошел к стойке. Он слегка покачивался с полузакрытыми глазами, как будто собирался пуститься в пляс.

– Пинту пива, пожалуйста.

Она засунула еще два бокала в проволочную корзину.

– Мы больше не обслуживаем. Уже одиннадцать.

Он посмотрел на часы. У него заплетался язык.

– Еще минута.

– С вас хватит.

Он тупо таращился на нее. Его короткие темные волосы нелепо торчали с одной стороны.

– Да кто вы такая, чтобы говорить, что мне хватит?

– Девушка, которая разливает напитки. В пабах так заведено. – Джесс выдержала его взгляд. – Вы даже не узнаете меня.

– А должен?

Она пристально поглядела на него.

– Секунду. – Джесс вышла из-за стойки и распахнула вращающуюся дверь. Он недоуменно смотрел, как она захлопнула дверь у себя перед носом, подняв руку и открыв рот. Затем снова открыла дверь и встала перед ним. – Теперь узнаете?

Он заморгал. Шестеренки со скрипом завертелись у него в голове.

– Вы… Кажется, я видел вас вчера.

– Уборщица. Точно.

– Да, эта история с дверью. – Он провел рукой по волосам. – Просто у меня… был напряженный разговор.

– Вполне можно было сказать: «Не сейчас, пожалуйста».

– Ладно. Я понял. – Он оперся о барную стойку.

Джесс едва не рассмеялась, когда у него соскользнул локоть.

– По-вашему, вы извинились?

Он осоловело смотрел на нее:

– Простите. Мне очень-очень-очень жаль. Очень жаль. О хозяйка бара! Можно мне теперь выпить?

– Нет. Уже одиннадцать.

– Только потому, что вы меня заболтали.

– У меня нет времени сидеть и ждать, пока вы сосете очередную пинту.

– Тогда налейте чего-нибудь крепкого. Ну же. Мне нужно выпить еще. Налейте водки. Вот, сдачу оставьте себе. – Он с такой силой шлепнул двадцаткой по стойке, что содрогнулся всем телом и откинул голову. – Всего одну порцию. Нет, лучше двойную. Я выпью всего за две секунды. За секунду.

– С вас хватит.

– Ради всего святого, Джесс, налей ему! – крикнул Дес с кухни.

Джесс мгновение стояла, выпятив подбородок, затем повернулась и дважды щелкнула дозатором. Выбила чек и молча положила сдачу на стойку. Он выпил водку, поставил стакан, громко сглотнув, и неуверенно отвернулся.

– Вы забыли сдачу.

– Оставьте себе.

– Мне она не нужна.

– Тогда положите в копилку на благотворительность.

Она собрала монеты и сунула ему в руку:

– Любимый благотворительный фонд Деса – фонд отпуска Деса Харриса в Мемфисе. Заберите деньги, я сказала.

Он заморгал и неуверенно шагнул в сторону, когда Джесс открыла ему дверь. И в этот миг она заметила, что именно он вытащил из кармана. И ослепительно сверкающую «ауди» на парковке.

– Вы никуда не поедете.

– Я в порядке, – отмахнулся он. – Все равно в вашей глуши дороги ночью пустые.

– Вам нельзя за руль.

– Мы черт знает где, если вы не заметили. – Он указал на небо. – До цивилизации несколько миль, и я застрял черт знает где. – Он наклонился вперед, дыша алкоголем. – Я поеду очень, очень медленно.

Он так напился, что Джесс без труда забрала у него ключи.

– Нет! – Она повернулась обратно к бару. – Я не собираюсь отвечать еще и за то, что вы попадете в аварию. Садитесь, я вызову такси.

– Отдайте ключи.

– Нет.

– Вы украли мои ключи!

– Хотите остаться без прав? – Джесс подняла ключи над головой и повернулась к бару.

– Ох, да ради бога! – произнес он, как будто это было последним звеном в длинной цепи неприятностей.

Ей захотелось ударить его.

– Я вызову такси. Просто… просто посидите здесь. Я верну ключи, когда вы благополучно усядетесь в такси.

Она послала Лайаму эсэмэску.

То есть мне сегодня светит? – уточнил он.

Если любишь волосатых мужиков.

Она вернулась на улицу и обнаружила, что мистер Николс исчез. Его машина стояла на месте. Она дважды позвала, предположив, что он отлучился в кусты по нужде, затем посмотрела вниз и увидела, что он крепко спит на скамейке. Судя по позе, он сел, повалился набок и вырубился. Ей захотелось оставить его здесь. Но было прохладно, с моря может подняться туман, и мистер Николс наверняка недосчитается бумажника поутру.

– Я эту пьянь не возьму, – заявил Лайам через водительское окно, когда его такси остановилось на парковке.

– Не волнуйся, он просто спит. Я знаю, где он живет.

– Ну уж нет. В прошлый раз спящий проснулся и заблевал мои новые чехлы для сидений. А после взбодрился и сбежал, не заплатив.

– Он живет в «Бичфранте». Вряд ли сбежит, не заплатив. – Она посмотрела на часы. – Ну пожалуйста, Лайам. Уже поздно. Я хочу домой.

– Так оставь его здесь.

– Ладно. Давай тогда я провожу вас? Если его стошнит – уберу. А потом подбросишь меня домой. Деньги у него есть. – Она подобрала и пересчитала сдачу, которую мистер Николс уронил рядом со скамейкой. – Тринадцать фунтов хватит?

– Ах, Джесс, не мучай меня, – скривился Лайам.

– Пожалуйста, Лайам. – Она улыбнулась и положила ладонь ему на руку. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Он взглянул на дорогу:

– Ладно. Но если его стошнит, с него тридцать фунтов в счет упущенного заработка. И ты все уберешь.

Она склонилась к лицу спящего мистера Николса, выпрямилась и кивнула:

– Он говорит, его это устраивает.

Лайам кивнул. Прежняя атмосфера флирта испарилась.

– Ну же, Лайам. Помоги усадить его. Мне нужно домой.

Голова мистера Николса лежала у нее на коленях, и Джесс не знала, куда девать руки. Она забросила их на спинку заднего сиденья и всю дорогу молилась, чтобы мистера Николса не стошнило. Всякий раз, когда он стонал или шевелился, она опускала окно или изучала его лицо. Не смей, молча твердила она. Не смей. До загородного комплекса оставалось две минуты, когда зажужжал ее телефон. Белинда, соседка. Джесс, щурясь, всмотрелась в освещенный экран.

Парни снова наехали на Никки. Нашла его у ларька. Найджел отвез его в больницу.

Джесс ощутила ледяную тяжесть в груди. Уже еду, – набрала она.

Найджел обещает тебя подождать. Я посижу с Танзи.

Спасибо. Я мигом.

Тревога выбивала барабанную дробь в ее груди. Мистер Николс пошевелился и протяжно всхрапнул. Она смотрела на него, на дорогую стрижку и небесно-голубые джинсы, и внезапно ее охватила ярость. Если бы не он, она уже была бы домой. И гуляла бы с собакой вместо Никки.

– Приехали.

Джесс указала нужный дом, и они потащили мистера Николса, положив его руки себе на плечи. Колени Джесс слегка подгибались под неожиданной тяжестью. Мистер Николс слегка пошевелился, когда она перебирала его ключи у передней двери, пытаясь найти нужный, и в итоге воспользовалась своим.

– Куда его положить? – спросил Лайам, отдуваясь.

– На диван. Я не потащу его наверх.

– Пусть скажет спасибо, что затащили его в дом.

Она проворно уложила мистера Николса набок, чтобы он не захлебнулся рвотой. Сняла с него очки, накрыла подвернувшейся курткой и бросила его ключи на прикроватный столик, который полировала сегодня днем.

И лишь тогда смогла выговорить:

– Лайам, подбрось меня в больницу, пожалуйста. С Никки беда.

Машина бесшумно мчалась по пустым улицам. У Джесс от страха путались мысли. «Что случилось? Сильно ему досталось? Танзи видела?» Под страхом крылись более приземленные соображения: «Придется дежурить в больнице? Такси стоит не меньше пятнадцати фунтов. Черт бы побрал мистера Николса и его дурацкую водку».

– Подождать? – спросил Лайам, подъехав к отделению скорой помощи.

– Было бы здорово. Я на минутку. Только узнаю, как у него дела.

Она выскочила из машины еще на ходу.

Никки лежал в боковой палате. Когда медсестра провела Джесс за занавеску, Найджел встал с пластмассового стула. Доброе одутловатое лицо Найджела было напряжено от беспокойства. Никки лежал, отвернувшись; на скулу была наложена повязка, и над ней уже начал наливаться синяк. Вдоль линии волос тянулся бинт.

Джесс изо всех сил старалась не расплакаться.

– Его будут зашивать. Но домой не отпустят. Сначала проверят, нет ли трещин. – Найджелу явно было не по себе. – Никки просил не вызывать полицию. – Он махнул рукой в сторону улицы. – Если ты не против, я вернусь к Белинде. Уже поздно…

Джесс шепотом поблагодарила его и подошла к Никки. Положила руку на плечо под одеялом.

– Танзи в норме, – прошептал он, не глядя на нее.

– Знаю, милый. – Она села на пластмассовый стул рядом с его кроватью. – Что случилось?

Никки вяло пожал плечами. Он не любил об этом разговаривать. Да и что толку? Всем известно, что к чему. Если ты выглядишь не как все, тебя изобьют. Будешь и дальше выглядеть не как все – продолжат доставать. С логикой приморского городка не поспоришь.

И впервые в жизни Джесс не нашлась, что сказать сыну. Она не могла пообещать, что все будет хорошо, потому что это явно было неправдой. Не могла пообещать, что полиция накажет Фишеров, потому что им вечно все сходит с рук. Не могла пообещать, что все изменится, не успеет Никки и глазом моргнуть. В юности не загадываешь дальше пары недель, и оба они знали, что за это время лучше не станет. И вряд ли станет в обозримом будущем.

Она взяла поцарапанную руку Никки и сжала.

– Все будет хорошо, честное слово, – тихо произнесла она. – Лучше, чем сейчас. Главное – верить. Правда. Будет лучше.

Никки на мгновение встретился с ней взглядом и отвернулся.

– Все нормально? – спросил Лайам, когда она медленно вернулась к машине.

Выброс адреналина закончился, и Джесс горбилась от усталости. Она открыла заднюю дверцу, чтобы забрать куртку и сумку, и Лайам взглянул на ее отражение в зеркале заднего вида.

– Никки жив.

– Сволочи малолетние. Я поговорил с твоим соседом. Кто-то должен что-нибудь сделать. – Он поправил зеркало. – Я бы сам преподал им урок, но могу остаться без лицензии. Это все от скуки. Они только и умеют, что доставать других. Ничего не забыла?

Она наполовину забралась в машину за курткой. И внезапно нащупала что-то ногой. Довольно твердое, цилиндрическое. Джесс убрала ногу и достала толстый рулончик банкнот. Она уставилась на него в полумраке, а затем на то, что валялось рядом. Заламинированный офисный пропуск. Очевидно, деньги и пропуск выпали из кармана мистера Николса, когда он валялся на заднем сиденье. Не раздумывая, Джесс сунула находку в сумку.

– Держи, – сказала она, открывая кошелек, но Лайам отмахнулся:

– Не надо. Мне хватит. Тебе и так сегодня здорово досталось. – Он подмигнул ей. – Звони, если надо будет подбросить. За счет заведения. Дэн разрешил.

– Но…

– Никаких «но». Топай домой, Джесс. Позаботься о своем пареньке. Увидимся в пабе.

Джесс едва не расплакалась от благодарности. Она стояла с поднятой рукой, пока Лайам выезжал с парковки, и потому услышала, как он крикнул из водительского окна:

– И все-таки скажи ему, что, если он постарается выглядеть попроще, его станут колотить пореже.