Одиночество не для них

Глава 1

Подавальщица из придорожного кафе, едва взглянув на его трость и на лицо, разукрашенное синяками всех цветов и размеров, всплеснула руками и запричитала: «Ах, бедняжка!..» Лайон махнул рукой и захромал к своему пикапу так быстро, как только позволяла ему покалеченная нога.

Кое-как устроившись в кабине, он заворочался на сиденье, пытаясь принять позу поудобнее. Доктора предупреждали его, что, пока спина не придет в норму, водить машину не стоит. Во всяком случае, нельзя сидеть за рулем несколько часов без перерыва. Лайон не прислушался к совету врачей.

Пять недель назад он спасся от верной смерти. Взрыв унес жизни двух агентов и троих гражданских лиц, а на нем даже ожогов не осталось. Однако взрывной волной его отбросило на стоявший неподалеку фургон, и при падении он повредил спину и колено.

Могло быть и хуже.

Несколько дней назад он сбежал из больницы. А что ему оставалось? Валяться в кровати, спеленутому словно мумия, и гадать, что случится раньше: доберутся ли до него эти типы, или замучает зеленая больничная тоска? И он решил уйти и залечь на дно.

Общение со смешливыми сестричками немного скрашивало томительные дни безделья. Почему-то Лайона в больнице любили. Одна медсестра — круглолицая пожилая хлопотунья даже говорила в шутку, что готова его усыновить. А другая, помоложе, мечтала забраться к нему в постель. Лайон всерьез подумывал согласиться на это предложение. Хотя бы для того, чтобы доказать самому себе — он не совсем инвалид, кое-какие органы у него еще работают… Но, поразмыслив, решил не связываться. Не в том он сейчас положении, чтобы крутить романы.

Уже давно Лайон обнаружил, что мужчины и женщины воспринимают секс совершенно по-разному. Женщины — по крайней мере те, с кем ему приходилось иметь дело, — пользуются сексом как средством для достижения цели.

Для всех знакомых ему женщин, кроме, может, одной или двух, секс — наживка. Женщина самой природой нацелена на поиск сильного и богатого самца. Так говорил его старик. Отец успел вбить эту мудрость Лайону в голову еще до того, как обчистил кассу у себя в конторе и смылся, оставив без гроша измученную жену и озлобленного подростка-сына.

Лайон не многому научился у отца, но полупьяные филиппики в адрес женщин в родительском доме слышались так часто, что навеки запечатлелись в его памяти.

А что такое секс для мужчины? Возможность расслабиться и отдохнуть. Основная физиологическая потребность наряду с едой, питьем и несколькими часами сна, не более того. Человеку в положении Лайона нет смысла желать чего-то большего.

Снова выехав на шоссе, Лайон расслабился. Не стоит загадывать далеко вперед. Все, что ему сейчас нужно, — забиться в какую-нибудь нору и зализать раны. А там можно будет вернуться и поискать ответы на пару вопросов…

Вдалеке показалась патрульная машина, Лайон сбавил скорость до семидесяти миль в час. Разумеется, никакая дорожная полиция не заставит его платить штраф. Достаточно показать документы, и его тут же отпустят с миром. Но Лайон понимал: нельзя привлекать к себе внимание. Это не просто вопрос здравого смысла. Это вопрос выживания.

Здравый смысл твердил, что человеку в таком состоянии вообще нечего делать за рулем. Особенно после того, как, желая восстановить утраченный контроль над своим телом, ты три дня не принимал ни обезболивающих, ни успокоительных. В результате у тебя все болит. И руки дрожат — бог их знает, от слабости, от усталости или от чего другого.

Патрульный проехал мимо, и Лайон вздохнул с облегчением.

На границе Вирджинии с Северной Каролиной он остановился возле придорожного мотеля. Припарковавшись на стоянке, он обошел ее кругом, во-первых, чтобы размять затекшие мышцы, а во-вторых, проверить, нет ли слежки.

Ничего подозрительного!

Следуя дорожной карте, Лайон пересек границу штатов и поехал на юго-восток. До возвращения на работу — или выхода в отставку — у него есть три месяца.

По крайней мере, там, куда он направляется, не будет репортеров. А также наркодилеров, террористов и агрессивных безумцев. Чем меньше народу, тем безопаснее.

В чаще девственного леса, среди непроходимых каролинских болот, Лайон отдохнет, оправится от ран и обдумает свое положение. Задача его нелегка: необходимо вычислить предателя, из-за которого погибли двое агентов, а третий едва избежал гибели.

Жасмин чувствовала, что вот-вот разревется. Она с нетерпением ожидала этой посадки. Едва не прыгала от восторга по дороге от аэродрома к дому престарелых. Но все ее надежды лопнули, словно мыльный пузырь.

Бабушка, ее единственная родственница, с которой Жасмин не виделась со времени переезда из Каролины в Оклахому (а было это восемнадцать с половиной лет назад), не узнала свою родную внучку!

И что обиднее всего — не желала узнавать. Хетти Кленси держалась вежливо, была доброжелательной и немного рассеянной, но Жасмин ясно видела, что партия в бридж с подругами и мыльные сериалы по телевизору занимают старушку куда больше, чем общение с внучкой, которая ради встречи с ней пересекла континент.

Что ни делается, все к лучшему, убеждала она себя. Какой смысл завязывать отношения с бабушкой, живущей от тебя за тысячи миль, с бабушкой, которая вряд ли согласится переехать в Лос-Анджелес, с бабушкой, которую ты все равно не в силах обеспечить?

И все же — как жаль… Как жаль!..

Жасмин встряхнула головой, отгоняя уныние. Не так уж все плохо. Как бы там ни было, она все же познакомилась со своей единственной родственницей. И теперь, отправляя письма и поздравительные открытки по адресу, найденному в бумагах отца после его смерти, будет видеть перед собой живое лицо.

Жасмин давно отвыкла тосковать об отце, когда однажды он, усталый, сломленный и больной, появился у нее на пороге. С удивлением она узнала, что его мать еще жива, с еще большим удивлением — что она живет в Северной Каролине. До сих пор она полагала, что родственники у нее могут быть в Оклахоме, где прошло ее раннее детство.

Жасмин немедленно написала Хетти Кленси. Ответа не получила, но продолжала писать. Гоняясь за ролями, чтобы оплатить собственные расходы и медицинские счета отца, она урывала каждую свободную минуту, чтобы отправить в Каролину открытку или письмецо. Однажды, когда ее имя появилось в телепрограмме (а такое случалось очень редко), Жасмин послала бабушке газету, жирным красным фломастером подчеркнув свою фамилию.

Чтобы свести концы с концами. Жасмин снялась в нескольких рекламных роликах и устроилась на работу в магазин одежды. Не бог весть что, но на жизнь хватает. Плюс крошечная скидка на платья, которые она все равно никогда не сможет себе купить.

Что же она натворила? Выкинула столько денег на поездку к бабушке, которая ее даже не узнала! И не проявила никакого желания познакомиться. Пустая трата времени и средств — лучше уж сидела бы дома!

Нет, не лучше. Жасмин заслужила отпуск. Она не помнила, когда последний раз отдыхала…

И еще одна причина, из-за которой ей срочно потребовалось ехать на край света, — несколько месяцев назад Тахо Эрик начал ухаживать за ее лучшей подругой, а на днях Синтия впорхнула в магазин и защебетала:

— Угадай, что у меня за новость? Мы с Эриком решили пожениться! И ты обязательно будешь подружкой на свадьбе! Непременно, и не вздумай отказываться — ведь это ты нас познакомила!

И то правда. Надо же было сотворить такую глупость — познакомить любимого человека с очаровательной блондинкой, у которой к тому же постоянная (хоть и второстепенная) роль в «Уайлде и его детях»!

— Когда? — сдавленным голосом спросила Жасмин.

— В Валентинов день! Правда, это так чудесно, просто не верится!

Жасмин заверила, что ей тоже не верится в такие чудеса. И сочинила на ходу просто невероятную отговорку.

— Ой, видишь ли… у моей бабушки день рождение, семьдесят девять лет. Отмечает она пятнадцатого, но я обещала приехать заранее, чтобы помочь ей. Вы ведь, наверно, не захотите ждать до будущего года?

Разумеется, до будущего года они ждать не собирались. Теперь, хочешь не хочешь, пришлось лететь, и она выбилась из сметы расходов, купив билет на самолет и еще глубже залезла в долги, когда наняла машину; дом престарелых находился в нескольких часах езды от аэропорта.

А теперь у нее неожиданно появилась свободная неделя. Она-то думала, что поселится где-нибудь поблизости от бабушки (хотя там и селиться-то было негде, по крайней мере не с ее средствами), будет катать старушку на машине и расспрашивать обо всех родственниках, если, конечно, они у нее есть.

На деле все оказалось не так. Незнакомые люди показывали ей фотографии своих внуков. По телевизору порой мелькали знакомые лица актеров; слава богу, Син среди них не было. А родная бабушка не обращала на нее ни малейшего внимания.

Жасмин сыграла партию в бридж с тремя милыми старушками, не сразу заметив, что нескольких карт в колоде не хватает. Когда кончился дождь, она вышла на прогулку вместе с обитательницами дома. Вместе с ними восхищалась невзрачными цветочками, невесть с чего расцветшими посреди зимы.

Проснувшись на следующее утро, Жасмин стала размышлять, что делать дальше. Попытаться обменять билет и улететь домой? Но тогда придется возвращать машину и платить аренду за один день, а это, как ни странно, выходит дороже, чем за неделю. Правда, на мотеле она сэкономит…

Однако деньги — не единственная проблема, даже не главная. В пятницу возвращаются Эрик и Синтия. Подруга непременно захочет описать во всех деталях свое свадебное путешествие. Синтия всегда открыта и искренна — этим и привлекает к себе. А мерзавец Эрик, которому этих качеств недостает, наверняка будет смотреть на молодую жену с обожанием, которого тщетно дожидалась от него сама Жасмин. И кончится тем, что, не выдержав, она устроит безобразный скандал со слезами, воплями и битьем свадебного сервиза.

Черт побери, он же знал, что она его любит! Они познакомились тринадцать с половиной месяцев назад на новогодней вечеринке. Жасмин сразу поняла: такие встречи бывают не часто.

Они удивительно подходили друг другу. Оба выросли на Среднем Западе. Оба верили в судьбу и любовь с первого взгляда. Оба обожали поливать говядину уксусом…

В первый раз, когда они уехали вместе на выходные, Жасмин сияла, словно новобрачная в медовый месяц. С тех пор она ждала предложения, по неисправимой своей старомодности полагая, что предлагать руку и сердце — прерогатива мужчины. Смешно, право! Особенно для актрисы, прожившей в Лос-Анджелесе почти десять лет.

А потом совершила роковую ошибку — познакомила Эрика с Синтией…

Проехав несколько часов, Жасмин наткнулась на заправочную станцию. Заполнила бак, разорилась на шоколадку и банку диет-колы. Вдыхая незнакомые лесные и болотные ароматы, смешанные с грубыми запахами бензина и машинного масла, она изучала дорожную карту в поисках чего-нибудь интересного.

Своего местонахождения Жасмин на карте не нашла и попросила помощи у заправщика. Тот начал сыпать причудливыми местными названиями; скоро выяснилось, что заправка находится в восточной части болотного района, обозначенного на карте как Унылая Трясина.

Унылая Трясина! Если бы Жасмин специально подбирала название, подходящее к настроению, то лучшего бы не нашла.

Темнело. Целый день она проколесила по проселочным дорогам, спасаясь от прошлого и размышляя о грядущем.

— Скажите, — со слабой надеждой в голосе произнесла Жасмин, — а гостиниц здесь поблизости, наверное, нет?

В этом мотеле останавливались охотники и рыбаки. Крохотная комнатка, вместо постели подвешенный к потолку гамак. Зато чисто и дешево. А Клемми, женщина за стойкой, сообщила, что сосисочная в соседнем доме открывается в пять утра и закрывается с заходом солнца.

Едва не падая от усталости, Жасмин доплелась до сосисочной, поужинала и, вернувшись к себе, рухнула в гамак.

Проснулась она поздно. Бледное солнце освещало комнатушку сквозь узкое запыленное окно.

Душ. Завтрак. Еще один день бесцельных блужданий. Раз уж она здесь, жаль возвращаться домой, не повидав ничего, кроме дома престарелых, заправочной станции и дешевого мотеля. Потраченных денег не вернешь, значит, остается расслабиться и получать удовольствие от импровизированного отпуска. Прокатиться по окрестностям, изучить место, где жили ее предки, — чем плохо?

Ополоснувшись прохладной водой. Жасмин немного взбодрилась. Может быть, написать очерк о своем путешествии? В свое время она получила диплом журналиста, хотя давно уже не бралась за перо.

Ей хотелось есть — это хороший признак. Даже страдая от сердечной раны и горького разочарования, Жасмин не потеряла аппетита. Вообще, честно говоря, она на удивление хорошо себя чувствовала.

Пока не подошла к зеркалу.

— О боже, что это? — вскрикнула она, хватаясь за красные, распухшие щеки.

Воспаленная кожа, словно в ответ, начала отчаянно чесаться.

Слава богу, Клемми была за стойкой одна. Едва взглянув на Жасмин, владелица мотеля велела ей возвращаться в номер, а двадцать минут спустя принесла ей завтрак (яичницу с сосиской), каламиновый лосьон и стопку туристских буклетов.

— Мы держим их для приезжих. Обычно их никто не читает, но вы нездешняя, вам, может, и будет интересно. Постарайтесь отвлечься.

— Поверить не могу! — простонала Жасмин. — Вляпалась в заросли ядовитого плюща!

— Что ж тут такого? Я каждое лето хожу с распухшими руками. Мама уже грозится сшить мне рукавицы.

— Да, но сейчас зима!

— А ядовитый плющ зимой не умирает, только листья сбрасывает. Ничего, это быстро проходит, если не расчесывать.

Он торчал в лесу уже неделю. В первые дни едва не рехнулся без сотового телефона, компьютера и прочих привычных благ цивилизации. Но постепенно привык.

Дэниел Лайон Лоулисс, тридцати семи лет по паспорту и ста тридцати семи по самочувствию, отжался в последний раз, перевернулся на спину и, прикрыв глаза, прислушался к птичьему щебету. Неподалеку, на болоте, заквакала лягушка. Ей ответила другая, третья — и вот уже целый оркестр старательно выводил однообразную лесную песню.

Что он знает об Унылой Трясине?

Пожалуй, не слишком много. Но достаточно для того, чтобы спрятаться именно здесь. В таком месте можно спокойно подумать, ни на что не отвлекаясь. А когда мысли перестают приносить радость, можно сосредоточиться на мошкаре, отгонять ее, пока она не сожрала тебя живьем. Работать до изнеможения. Забросить удочку в темные воды безымянного ручья и постараться поймать что-нибудь на ужин, чтобы отдохнуть от монотонной диеты из мяса в банках, супа в пакетиках, крекеров и черного кофе.

Не слишком здоровое питание. Однако три дня назад он снял повязку, а днем раньше — корсет. Трость мало помогала при ходьбе по пересеченной местности. Однако Лайон носил ее с собой. Без оружия он чувствовал себя голым. Но очень уж глупо таскать с собой револьвер в местах, где опаснее комара зверя нет.

А вот с ножом он не расставался. Ножом Лайон открывал консервные банки и прорубал себе путь сквозь кустарник. Он ходил подолгу, каждый день, измеряя пройденное расстояние не в милях, а в часах. Вчера прошел четыре часа — не меньше шести миль взад-вперед вдоль ручья, на берегу которого разбил палатку. А завтра дойдет до того места, где оставил лодку, и вернется домой по воде.

Ходьба принесла ему большую пользу. Если не считать некоторых остаточных явлений. Сейчас Лайон был даже в лучшей физической форме, чем до взрыва.

А главное — ему удалось расслабиться. Пару дней назад Лайон с удивлением поймал себя на том, что насвистывает. Еще несколько недель, и он, пожалуй, найдет над чем улыбнуться!

Что-то сейчас делается в Лэнгли ? Мэдден, начальник их отдела, поклялся найти предателя. Того, через кого просачиваются засекреченные имена и координаты. Того, на чьей совести смерть двоих лучших парней в отделе.

Лайон знал, что в черном списке он следующий. Чудом избежав смерти, он не собирался отлеживаться в больнице и ждать второй попытки.

Пусть ему и суждено умереть, но просто так он не сдастся.

Камеру бы сюда? Или хоть фотоаппарат! Жасмин все на свете бы отдала за возможность сохранить для вечности открывшийся ей фантастический пейзаж. Неудивительно, что половина Голливуда переехала в Северную Каролину, — где же и снимать, как не здесь? Влажная изумрудная зелень; причудливое сплетение диких лоз, спускающихся до самой земли; седые клочья мха; клубящийся между стволами туман; на всем вокруг как будто лежит печать тайны… А звуки! А запахи! Трудно представить себе более подходящие декорации для какого-нибудь фантастического фильма.

Стоило отъехать на несколько миль от мотеля, и пропали все следы цивилизации. За несколько часов Жасмин не встретила ни единой души. Это ее только радовало; Жасмин не стремилась показываться на людях, пока лицо ее не обретет прежний вид.

Хорошо, что у Клемми нашелся чистый блокнот, думала она, сворачивая с проселка на старую, заросшую травой лесную дорогу, о которой рассказывала хозяйка мотеля. Обязательно напишу путевые заметки! И попробую напечатать вдруг повезет!

В начале своей карьеры Жасмин сотрудничала в двух газетах. Из одной ее уволили «по сокращению», из другой — без предлога.

Что ни делается, все к лучшему. Журналистки из Жасмин не получилось — она пошла на телевидение, где платят гораздо больше, хотя и не столь регулярно.

Она не жалела об утраченных возможностях, не горевала о прошлом и не страшилась будущего. Она — легкий человек. Это очень помогает в жизни.

Дорога привела на вершину холма и пропала. Со всех сторон Жасмин окружали зелено-буро-рыжие заросли. В ноздри бил острый, пряный запах каких-то лесных растений.

Земля была сухой, и каблуки не вязли в грязи. Жасмин захлопнула дверцу машины и углубилась в чащу, направляясь вниз по склону.

Вокруг свисали с гибких лоз ягоды. Сочные алые грозди, точно такие, какие она рвала для бабушки.

Жасмин почесалась, стараясь не слишком раздирать ногтями воспаленную кожу. Еще, не дай бог, следы останутся! Лицом рисковать нельзя, это ее капитал. Стройная фигура, длинные ноги, пластика, но главное — лицо. Хотелось бы, конечно, верить, что ее игра заставит зрителей забыть о любых шрамах, но Жасмин трезво судила о себе и на этот счет не обманывалась.

Актерский талант Жасмин весьма скромен. Несколько ролей ей обеспечили незаурядные внешние данные, но затем ее тип вышел из моды, и теперь ей остается сниматься в рекламе или идти в фотомодели.

От невеселых размышлений ее отвлекли звуки, диссонансом прозвучавшие в приглушенной симфонии леса.

Глухой удар, словно от падения чего-то тяжелого. Всплеск. И — человеческий стон.