Одна на двоих... Наша жизнь

Глава 6

Они нам дуло к виску

Они нам вдребезги сердца

А мы за ними во тьму

А мы за ними в небеса

Они нам реки измен

Они нам океаны лжи

А мы им веру взамен

А мы им посвящаем жизнь

Кому, зачем?

А мы им посвящаем жизнь

Кому, зачем?

'Ты жестока' — последняя смс-ка от Богдана, датирована двумя неделями назад. С тех пор мы не виделись и не общались. Я не могу сказать, что это его вина. Нет, виновата я, но в то же время, я считаю, что поступаю правильно. Нам пора перестать быть настолько близкими. Иначе дальше будет только хуже. Дан пока не понимает, что думать следует верхним мозгом. Да и слава не пошла ему на пользу. Он думает, что после пары клипов и хитов, любая рада будет его вниманию, Богдана не останавливает даже то, что я его сестра. Конечно, он и раньше уже чувствовал нечто подобное, но раньше это было связано с половым созреванием и я прекрасно знала об этом. Тогда, я блефуя припугнула его, что брошу, если он не перестанет вести себя, как извращенец. Сейчас ситуация изменилась и мы уже не те. Я не блефовала.

К тому же, я сильно испугалась, конечно, я сама спровоцировала, но ведь даже и подумать не могла, что Дан так осмелеет. За эти месяцы постоянных оргий он стал довольно искусен. По словам Машки, раньше она была зачинщицей их игр. А тут такой напор. Я опешила в первые секунды. Но кроме чувства неправильности, какой-то гадливости ничего не почувствовала. Богдан всегда был мне братом, любимым, родным, самым дорогим, но братом. Мне бы в голову не пришло смотреть на него, как на парня. Но его интерес ко мне, видимо, не ограничивается братской любовью и заботой.

— Что? Опять думаешь о братике? — с издевкой, за которой пряталось недовольство спросил Влад.

— И?

— Вот, я набросал кое что… Попробуй — он протянул мне очередную песню, что сочинил сегодня.

— Ты не устал? Сколько можно придумывать новых композиций? — вздохнула я.

— У меня период вдохновения, не мешай — отмахнулся Влад от меня.

— Ага, а мне все это исполнять, так что ли? — кивнула я в сторону увесистой стопки с текстами песен.

— Именно, поэтому прекращай страдать по братцу и вашей грязной любви и начинай репетировать — язвительно заткнул меня Влад и вышел из музыкального зала, где я страдала.

— Козел! — буркнула я.

Да уж, но меня угораздило с ним связаться. В тот день, когда я эффектно бросила Дана в одиночестве, на душе было так паршиво, будто кошки скребли. Мне надо было с кем-то поговорить и как назло рядом крутился только этот женоподобный субъект. В общем я каким-то образом оказалась у него в доме. Где мы пили, я изливала душу, в основном последний год жизни, плакала пьяными слезами и даже пообещала петь песни Влада. И, как в песни поется: '…А по утру они проснулись…' вот и у меня. Проснувшись утром я плохо помнила, что наплела Владу вчера. А вот он отлично все помнил.

Так я согласилась параллельно с записью диска для нашей с Богом пары, петь песни Влада. Вот теперь мучаюсь.

От мыслей отвлек звонок мобильника. Я посмотрела на дисплей. Брэнс. Проблема номер один. И что с ней, проблемой то есть, делать я не знаю. Мелодия играла не умолкая. Да, нам надо поговорить. Но о чем? Все, что касается музыки и проектов мы итак обговариваем. А остальное… Если, что и было, не важно. Он сделал достаточно, чтобы все его чувства, если такие и были, стали мне безразличны. Чего стоит хотя бы то, что Ян не дрогнувшей рукой отдал меня, как исполнителя Владу? Или то, что ради пиара он спокойно смотрит на то, что я вытворяю на сцене с братом? Нет, этот мужчина не способен на любовь. Он просто хотел поиметь меня по полной программе. А я не настолько конченная дура, чтобы со мной так поступали.

— Ты петь будешь?! — кажется, Влад уже долго орет над ухом.

— Да сейчас! Сейчас, спою! Надоел уже — буркнула я подходя к гарнитуре и ставив минусовку.

— Это кто кому надоел, еще посмотреть надо! Только и делаешь, что ноешь! Пой давай

И я запела. Медленно кружа по залу, я плавно приближалась к Владу:

Всё, всё начинать с нуля

Снова терять любя,

Ночь за окном стучит.

Но я не могу понять,

Я не хочу больше ждать,

Сердце от боли кричит.

Там, там где чужой дом,

Может найдёшь в нём,

То о чём долго мечтал.

И смоет весенним дождём,

Но кто тебе скажет о том,

О том что ты потерял?

Я подошла вплотную к Владу и пропела последнюю фразу, почти касаясь его губ. Реакция последовала незамедлительная, Влад неосознанно потянулся ко мне, но я скользя уклонилась и продолжила петь:

Прости… ты не нужен мне…

Я как нибудь сама,

Надеюсь я смогу,

Должна.

Прости и ты не нужен мне,

Я как нибудь сама,

Надеюсь я смогу,

Должна.

И опять я приблизилась к блондину, теперь уже сзади, приобнимая его за талию и полушепотом пропела:

Так, так не должно было быть,

Я так хотела забыть,

Но слишком поздно.

Ночь — ангел-хранитель мой,

Не уходи, постой,

Дышу осторожно.

Я развернулась и оказалась в кольце рук и начала петь глаза в глаза:

Где, где же ошиблась я,

Где растворилась, когда?

Меня не заметил,

Да, да я забуду тебя,

Ты далеко от меня,

Но ты не ответил.

Влад к этому моменту снова попытался меня поцеловать и удержать в объятиях, что я, естественно, не позволила ему сделать. Вырвавшись и на несколько октав выше запела, адресовывая это не тому, кто сейчас был со мной:

Прости… ты не нужен мне…

Я как нибудь сама,

Надеюсь я смогу,

Должна.

Прости и ты не нужен мне,

Я как нибудь сама,

Надеюсь я смогу,

Должна.

— Мило, но только если ты будешь так клеиться к каждому, кто соберется послушать эту песню — усмехнулся Влад, стоило прозвучать последним аккордам.

— Не понравилось? — удивилась я.

— Нет и не стоит так таращиться на меня. Я всего лишь подыграл, не более. Такое может прокатить разве что в твоем дуэте с братом, но на моих песнях, дешевые танцы и наигранные чувства никому не нужны. Ты только последний припев спела неплохо. Не знаю, о чем ты думала и что чувствовала, но примерно на таких эмоциях поется вся песня целиком — отсчитал меня Влад. Да уж, не ожидала.

— Слушай, если все так плохо, может найдешь кого-то еще, кто согласится петь твои песни? — с вялой надеждой спросила я.

— Я не сказал, что все плохо. Но твоя откровенная вульгарность мне и вправду, не нравится.

— Какая еще вульгарность?! Я прекрасно танцую! — возмутилась я.

— Нет, ты просто дергаешься под музыку, называя это современными танцами — не глядя на меня, произнес Влад и снова включил минусовку — иди сюда, я покажу тебе, что такое настоящий танец.

Я с опаской приблизилась к нему. Влад рывком притянул меня к себе и повел в странном танце полувальсе, полутанго. Я успевала только передвигать ногами, скорость и стремительность движений Влада поражала. Нет, я помнила, что он хорошо танцует, но даже не думала, что настолько. Наш танец напоминал мне номер из современного балета, который я когда-то видела по телику. И я готова была согласится, что в сравнении с этим мои танцы дилетантство.

— Теперь, понимаешь? — прошептал Влад поддерживая меня, после того, как закончилась мелодия.

— Да — почти касаясь его губ своими ответила я — понимаю.

— Славно — и он… отошел от меня.

Обломщик… Хотя, взглянув на его улыбающееся лицо, становится ясно, что Влад просто злопамятен. Я ведь тоже не дала себя поцеловать. Он всего лишь вернул долг. Зараза.

— Не помешал? — вдруг раздался голос Брэнса у дверей.

Я повернулась и с неудовольствием глянула на Яна. Ну и какого он приперся? И главное, как долго тут стоит? Мельком взглянув на Влада, поняла, что он также недоволен появлением Брэнса.

— А как ты думаешь? — первым отреагировал Влад.

— Думаю, что вряд ли, вы же одеты — оглядывая нас усмехнулся Влад.

— А у Вас работают исключительно нагишом? — не удержалась я.

— Ах, если бы, если бы — притворно вздохнул Ян.

— Ян не тяни время, говори зачем пришел? — заметив, что я собралась съязвить, поторопил друга Влад.

— Соскучился… Ладно-ладно, без шуток, мне надо поговорить с Лилит, ты же не возражаешь? — перешел на серьезный тон Брэнс.

— Пожалуйста — пожал плечами Влад и, предатель, вышел из зала.

— Ну что ж, нам пора поговорить — плотоядно ухмыльнувшись медленно стал подходить ко мне Ян.

— Да? И о чем же?

— О нас.

— Значит, не о чем — попыталась я пройти мимо него.

— А я так не считаю — Ян схватил меня за руку и дернул на себя, вынуждая прильнуть к нему.

— Что ты от меня хочешь? — устало спросила я, поднимая голову и заглядывая в его глаза.

— Тебя, только тебя.

— Ян — Ян — засмеялась я, покачав головой — я не твоя вещь, чтобы ты мог пользоваться мной время от времени. Я не собираюсь спать с тобой, только потому что у тебя на меня стоит.

— Да с чего ты взяла, что мне нужен только секс? — это что? Новое амплуа, честного малого?

— А что еще? Ян, тебя интересует моя личность? Извини, но я не верю.

— Не глупи, я хочу тебя всю целиком, поэтому не переводи все в постельную плоскость — а вот это уже интересно.

— То есть, если я скажу, что сексом в ближайшие полгода я заниматься не собираюсь, ты согласишься с этим и не станешь меня донимать?

— Да, при условии, что ты будешь моей девушкой — так, кажется я сплю.

— И ты не станешь больше отдавать меня Владу или еще кому бы то ни было? — решила я пустить в ход последний аргумент.

— Да, хочешь можем прямо сейчас уйти отсюда — крепче прижимая меня к себе произнес нереальную для Яна Брэнса фразу Ян.

— Что с тобой случилось? Я тебя не узнаю — все еще прибывая в шоке пробормотала я.

— Ничего, я просто понял, что ты отличаешься от остальных, что мои чувства к тебе отличаются от остальных. Я не уверен любовь ли это? Или ты просто мне очень понравилась, но я не могу в течении часа не подумать о тебе, хотя бы пару минут. Поэтому, прошу не отказывай мне.

— Прости, но ты опоздал — сильные руки выхватили меня из объятий Яна.

Интересно, Влад, что подслушивал? И зачем помешал? Что-то как-то, не верится, что он воспылал ко мне неземной любовью.

— Влад, неужели тебя заинтересовали малолетки? — оскалился Брэнс.

— Не особо, но эта конкретная интересует меня, точней ее голос. Так что, прости и найди для пользования кого-нибудь еще, потому что эта уже занята — ну вот, пожалуйста, кто про что, а Влад все о музыке.

— Друг, объясни, причем здесь ее голос? Мне нравится девушка, а не ее голос. Так что пусть поет твои песни, в чем проблема-то? Да и вообще, какое тебе дело до наших личных отношений?

— Ты итак изрядно попортил ее. Все эти любовные страдания у таких как она, откладываются и на песнях. Раньше она пела легко, нежно. А сейчас? Все время хочется ее встряхнуть, чтобы в чувство привести. И все благодаря твоим стараниям. Поэтому ты уж извини, но она нужна мне в стабильном состоянии.

— Простите, конечно, но мое мнение никого не интересует — высвобождаясь из хватки Влада поинтересовалась я.

— Да не особо — хмыкнул Влад.

— А я все-таки выскажусь. Как только закончится мой контракт с компанией Брэнса, я уйду из музыки, говорю это к тому, что не стоит меня так яростно делить. Ян, я не стану встречаться с тобой просто потому что перегорела. Разочаровалась в тебе. А что касается тебя, Влад, твои песни я прекращу петь с становлением совершеннолетней. Теперь, можете продолжать препираться.

Обогнув два этих памятника самим себе, я решила выйти, прогуляться. Что-то устала я от этих детских разборок.

Я не стала далеко уходить, зашла в парк неподалеку от студии и неспешно пошла по аллеям. В голове крутилась одна мысль: 'что теперь?'. И такой же ответ на нее: 'ничего'. Я всего лишь озвучила давно решенный вопрос. Но мне так и не хватило храбрости признать истинную причину своего не желания продолжать музыкальную карьеру.

Что бы я не говорила, все дело было в том, что я уже месяц не в состоянии была написать не одной хорошей песни. Как будто у меня пропал талант писать не только стихи, но и музыку. Я не могу сочинить ничего достойного. И еще одно — я не создана петь. Поэтому певицей я быть не хочу. Единственный человек, с которым я могу петь — это Бог и од единственный, для кого я могу писать.

— И? Чего ты тоску нагоняешь на всех и вся? — помяни черта…

— Богдан — констатировала я.

Выглядел он не лучше меня, хотя и старался казаться веселым. Похоже, нам категорически нельзя быть порознь. Круги под глазами, джинсы и рубашка и без того, что мятые еще и не первой свежести, щетина и воронье гнездо на голове, как завершение образа. Дан заметив мой скептический взгляд зеркально отразил его. Получилось комично, я фыркнула.

— Лили, может хватит мучить и себя и меня? Мы не можем друг без друга, я люблю тебя, возвращайся домой, незачем мотаться по гостиницам — подойдя ко мне, предпринял попытку обнять меня Дан. Но я вырвалась.

— Перестань, я тоже люблю тебя, но пока ты не освободишься от этой ненормальной озабоченности мной, я не вернусь — резко ответила я.

— Освобожусь?! А что, если я никогда не освобожусь от этой, как ты сказала 'зависимости'?! Что если мне нравится быть зависимым? Нравится представлять тебя не своей сестрой, а своей девушкой? Что ты на это скажешь, а?! — рявкнул на меня Дан. Он никогда прежде не кричал на меня, поэтому сейчас я даже опешила.

— Богдан, не кричи. Просто сам послушай, что ты говоришь? Это ненормально. И именно поэтому я не хочу быть с тобой рядом. Возможно, ты перестанешь это чувствовать ко мне, если мы перестанем жить вместе? Нам следует какое-то время перестать общаться — попыталась я мягко донести до него суть.

— Я не могу! Как ты не поймешь, не могу — Дан все-таки схватил меня и крепко прижал к себе. Он лихорадочно водил руками по моему телу. А я понимала, что не смогу остановить его. Не смогу сопротивляться. Потому что не смогу причинить ему боль.

— Бог, не надо, прошу тебя, перестань! Остановись, брат — взывала я к голосу разума Дана.

Но Богдан не обращая внимание на мои слова продолжал лихорадочно шарить руками, он опустил голову к моей шеи и тяжело дыша прижался губами к коже. Через секунду его язык коснулся шеи и это касание превратилась во влажный поцелуй. Я понимала, что он наставит мне засосов, но даже это не заставило меня оттолкнуть его. Я ждала, пока Дан сам осознает, что он творит и с кем он Это делает.

— Лили, я так тебя люблю! Я схожу с ума, когда тебя нет рядом. Без тебя, твоего запаха, без твоих прикосновений, я не могу жить, спать, думать, петь… Все, чего я хочу это, чтобы ты была со мной, всегда — Богдан с каким-то остервенением перешел с шеи на открытую часть ключицы и теперь даже не целовал, а покусывал кожу.

— Остановись, иначе я тебя ударю — не выдержала я, начиная понимать, что Дан не прекратит, если его не остановить, он все осознает, правда, в отличии от меня брат уже в экстазе.

— Бей! Я не прекращу! Лили я с двенадцати лет мечтаю Так тебя целовать, Так обнимать и не только это — стиснув до боли меня в своих руках, зло произнес Дан.

— Ты понимаешь, что мы в парке? На нас же люди смотрят — привела я последний аргумент.

— Здесь никого нет… Хотя, ты права — и с этими словами Дан довольно грубо схватил меня на руки и понес в сторону стоянки.

— Куда ты меня тащишь? — взбрыкнула я.

— В машину — голос брата стал каким-то решительным.

— Зачем?

— Прокатимся, кое-куда, раз уж, здесь нас могут увидеть — все так же уверенно проговорил Богдан.

— Брат, отпусти меня! Я никуда с тобой не поеду! — опять попыталась я вырваться.

— Лили, прости, но сегодня я буду главным и не стоит со мной пререкаться — с какой-то жесткостью потребовал Дан и ловко опрокинул меня на заднее сиденье недавно купленного им бентли, заблокировав дверцу.

Сам Богдан сел за руль и дал по газам. Проскочив пост охраны даже не притормозив, он свернул на трассу ведущую из города. Я впервые по-настоящему испугалась и не кого-нибудь, а родного брата. И с каждым километром, что удалял меня от студии мой страх рос и креп.

— Богдан, куда ты меня везешь? Пожалуйста, остановить, мне страшно! — уже не скрывая испуга, просила я.

— Я же предупреждал, не выводи меня, Лили, я не настроен быть добрым сегодня! — с опасной лаской в голосе произнес Дан и свернул на проселочную дорогу.

— Скажи хотя бы, куда мы едем?

— На дачу к моему другу — въезжая в лес отвлеченно бросил Дан.

После этих слов Богдан перестал реагировать на мои вопросы и просьбы вернуться. Он целенаправленно вел машину куда-то в глубь ельника. Я уже подумала, что брат заблудился, когда из-за деревьев показался забор и кирпичная крыша видневшаяся из-за него. Дан притормозил у забора и вышел из машины.

Еще выехав из города, я вспомнила о мобильнике и сейчас сжимая его в руках я в панике набирала номер Влада. Пошли длинные гудки с помехами, видимо мы далеко уехали от цивилизации. Наконец, послышался голос Влада, я открыла рот, но ничего не успела сказать. Дверца машины резко распахнулась и Дан выволок меня из салона. Отобрав телефон от бросил его на землю и придавил ногой. Брат резко толкнул меня, так, что я не удержавшись ударилась о машину и чуть не упала. Но Дан вовремя схватил меня.

— Я говорил тебе, но когда ты меня слушалась Лили? Поэтому, без обид — несильный но ощутимый удар пришелся на правую щеку.

— Ты с ума сошел?! — рявкнула я, понимая, что шутки кончились, Дан действительно, не в себе.

— Нет. Я просто устал от твоих выходок! Очень устал, Лили — притянув меня к себе коснулся Богдан моих губ своими.

Поцелуй был ужасен. Дан, поняв, что я не собираюсь отвечать на поцелуй, с силой начал сосать мои губы, отчего мне все же пришло приоткрыть рот, брат воспользовавшись этим, пропихнул язык мне в рот и с еще большим остервенением начал целовать, прикусывая мои губы. Черт! Только сейчас, когда он поцеловал меня, я почувствовала запах марихуаны, он же накурился! Твою мать!

Я попыталась отпихнуть Дана от себя, уже не опасаясь навредить ему. Мои удары сыпались на него, как из рога изобилия, но брат будто и не замечал их, даже не пытался блокировать. Его руки сейчас были заняты тем, что задирали мои кофту и с жадностью тискали каждый сантиметр моего открытого тела.

— Дан, остановись! Умоляю — стоило брату оторваться от моих губ, прошептала я.

— Нет! Ты — моя! Я не позволю тебе уйти, мы всегда будем вместе — он схватил меня за руку и потащил к забору. Я впервые за столько лет заплакала, осознав, что не в силах его остановить.

У Богдана не было ключей, но зато он знал где хранились запасные, в каменной кладке забора. Он даже не выпустил моей руки, пока искал и открывал ворота. Протащив меня до крыльца и открыв дверь, брат втолкнул меня в дом и захлопнул дверь.

— Не плачь! Ты же знаешь, я ненавижу хныкающих девиц! — тряхнул меня Дан, взяв за плечи.

— Тогда, объясни, что ты собираешься делать со мной? — стараясь унять истерику, спросила я срывающимся голосом.

— Ничего особенно… Лили, не бойся, я не стану тебя бить… сильно. Все что мне хочется — это любить тебя, так, как ты бы добровольно вряд ли позволила — обнимая меня, глухо ответил Дан.

— То есть, ты собираешься трахнуть меня?! — сама не веря в то, что говорю все же осведомилась я.

— 'Трахнуть', как грубо. Нет, я буду любить тебя — после этих слов, я начала вырываться изо всех сил.

Моя молчаливая борьба привела к тому, что Дан опять ударил меня, но было куда больней и ощутимей, ударив в солнечное сплетение. Бил он профессионально. Больно, но не травмоопасно. Я согнулась пополам, чем Богдан и воспользовался. Перекинув меня через плечо и потащил в неизвестном направлении. Через минуту мы оказались в просторной комнате, видимо, спальне. И судя по размерам кровати, народ тут явно не поспать заходил. Брат бросил меня на постель и стал неспешно расстегивать рубашку.

Я несмотря на боль, попыталась подняться, что Богдану не понравилось, он с силой толкнул меня назад. Раньше, я думала, что многие просто врут, говоря, что не в состоянии были сопротивляться, когда на них нападали. Но сейчас я сама была не в состоянии противиться. И не только из-за страха сковавшего тело, но и из-за боли, что разливалась от груди животу.

— Бог, умоляю, прекрати! — опять начала я увещевать брата.

— 'Бог', надо же! Как ты заговорила, а до этого, ты даже братом меня назвать не желала. Хватит ломать комедию, мы оба знаем, что я не стану останавливаться. И сколько бы ты не просила, я не прекращу, только могу опять разозлиться и ударить любимую сестренку. Поэтому хватит плакать, расслабься и получи удовольствие. Разве не ты говорила, что лучшего парня чем я нет на свете? Ты радоваться должна, ведь этот парень весь целиком принадлежит тебе.

Оставшись в джинсах, Богдан подошел ко мне, я непроизвольно сжалась, ожидая очередного удара. Но вместо это, Дан попытался стащить с меня кофту, чему я активно мешала, в итоге, ткань треснула и порвалась. Теперь я была обнажена выше пояса. Руками пытаясь прикрыть грудь и заодно помешать Богдану снять с меня штаны, я не могла поверить, что он действительно делает это со мной.

— Лили, прекращай брыкаться, я все равно раздену тебя, но если ты будешь сопротивляться, я могу сделать это очень болезненно — возможно, не понимай я, что произойдет следом за снятием одежды, я бы и купилась, на угрозы. Но сейчас самое ужасное для меня было желание брата заняться со мной сексом.

Я бесполезное занятие по прикрыванию груди и стала, не только ногами, но и руками отпихивать от себя брата. Конечно, наши силы были несоизмеримы, но так, я хотя бы оттягивала неизбежное. И злила Богдана. А еще я все же надеялась, что мне удасться привести его в чувства. Но словами я уже не пыталась воздействовать на него, во-первых потому что они не помогали, а во-вторых — единственное, что я могла сейчас произнести, это мольбы остановиться, которые просто показали бы насколько я напугана и беспомощна.

— Ладно, я устал, поверь, я надеялся, что все будет совсем не так — после этих слов, Дан схватил разорванную им же кофту и крепко обхватив мои запястья, привязал их к витой металлической спинке кровати. Я дернулась, но ни ткань, ни узел не поддались.

— Урод! — чувствуя, как злость поднимается во мне прорычала я.

— Ну-ну, не обзывайся — погрозил мне пальцем Дан и все-таки стащил с меня джинсы.

— Да пошел ты!

— Наконец-то, узнаю тебя, сестренка, такие выражения больше тебе подходят, чем причитания — с силой, так, что от его пальцев остануться синяки, Богдан раздвинул мои крепко сжатые бедра и пристроился между ними, наклоняясь и целуя меня в шею.

— Я же возненавижу тебя после этого — привела я последний аргумент.

— Нет — поднимая голову, взглянул брат мне в глаза — ты не способна ненавидеть меня, да и я не позволю. Ты всегда была и будешь только моей. Мы вместе с рождения. Как ты не поймешь? Я люблю тебя сильнее всех на свете…

Больше Дан на слова не тратился. Он стал жадно целовать меня. Никто и никогда так меня не целовал. Он будто хотел съесть меня. Эти поцелуи не казались мне противными, зато они были болезненными. Я ощущала, как после каждого из них, на коже остается засос или синяк. Медленно Богдан перешел от шеи к ключице, спустился к груди.

— Лили, сладкая моя, куколка — отрываясь от меня, шептал Дан.

Я все понимала и осознавала, что мне надо сопротивляться. Но я не могла, тело стало ватным и к своему стыду, даже зная, что меня насилуют и не абы кто, а собственным брат, я невольно возбуждалась и оттого происходящее казалось мне еще более отвратительным. Ведь мое поведение, не соответствовало моим мыслям и желаниям. Я хотела, чтобы он остановился, а мое тело требовало продолжения.

— Лили, ты возбудилась? — усмехнулся Дан, почувствовав мое желание.

— Ненавижу тебя! — прошипела я, сквозь стиснутые зубы.

— Надо же! Моя девственная сестричка, оказалась горячей штучкой — целуя мой живот и подбираясь к лобку продолжил насмехаться брат.

— Прошу, перестань! — не выдержала я.

— Лили-Лили, непослушная девочка, если не замолчишь, мне придется самому закрыть твой невероятно сексуальный ротик — не отрываясь от поцелуев моих бедер пригрозил Дан.

Чувствуя, как с каждой минутой все больше теряю контроль, перестаю сопротивляться. Я даже сказать что-то протестующее не была в силах. А стоило мне ощутить язык брата на лобке и ниже, почувствовать его внутри себя, я застонала и единственная просьба, которая не срываясь с моих губ, но вертящаяся у меня в голове, повторялась: 'Не останавливайся!'.

Я знала, что скоро меня накроет оргазм, понимала, что причиной этому будет Богдан, но у меня уже не осталось сил препятствовать этому. В животе все сжалось, мышцы напряглись, я закатила глаза и от нахлынувшего удовольствия выгнулась дугой, с силой сжимая бедрами голову Дана. Я 'улетела'.

Приходить в себя не хотелось, в голове больше не было туманного желания, единственное, что осталось это стыд вперемешку с брезгливостью. И не по отношению к брату. Я чувствовала этот 'коктейль' по отношению к себе. Но главное, я боялась продолжения. Понимая, что Богдан вряд ли остановиться на достигнутом.

Но, похоже, я ошибалась. Внезапно, для меня, все еще лежащей с закрытыми глазами, путы на руках исчезли. Я распахнула глаза. Так и есть, Дан развязал меня и лег рядом. Я лежала не шелохнувшись, через минуту, Богдан притянув меня к себе заставил лечь головой на его грудь. И продолжая обнимать меня, голую, униженную и сломленную, легкими движениями стал поглаживать по волосам.

— Ненавижу — слезы, что я еле сдерживала, хлынули потоком.

— Любимая моя, о какой ненависти идет речь? Сейчас ты наглядно доказала, что не ненавидишь меня и даже более того, что хочешь меня. Для тебя я не только брат. Или ты имитировала? — иронично осведомился Богдан.

— И что дальше? что ты собираешься делать со мной дальше?

— Ничего, ты сейчас поспишь немного, тебе это необходимо, уж поверь мне такого рода оргазмы отнимают много сил. А потом мы поедем в какой-нибудь ресторан, праздновать наше воссоединение — обыденным голосом произнес брат.

— Ты с ума сошел, да? О чем ты говоришь?! Какое воссоединение?! — я попыталась вырваться, но Дан держал крепко.

— Обычное или мне напомнить, как ты пару минут назад стонала, а может повторить? — продолжая ласково гладить меня одной рукой, другой до боли сжал мою ягодицу Богдан.

— Нет — выдавила я из себя.

— Тогда, спи, малышка — скрепя зубами, я покорно закрыла глаза.

Снился мне всякий бред. Я почему-то стояла на табуретке и декламировала стишки про зайку и мишку с оторванной лапкой, пела про елочку, а моей аудиторией были Ян, Влад и Богдан. А еще откуда-то появились Дед Мороз со Снегурочкой. У Дед Мороза была подозрительно знакомая физиономия, вглядевшись я поняла, что это Лекс, а Снегурочкой, соответственно являлась Иви. Боже, мне такие кошмары никогда прежде не снились. Поэтому, когда я почувствовала, как меня осторожно будят, была несказанно рада, ровно до той минуты, пока не поняла, что будит меня Богдан и будит он меня поцелуями.

— Вставай, сладкая, хватит спать — оставляя мокрый след от своего языка на моей многострадальной шее, прошептал он.

— Я проснулась — пихнула я его, стараясь отползти от брата подальше.

— Прекрасно — не обращая внимание на мои трепыхания продолжил осыпать меня влажными поцелуями Богдан.

— Пожалуйста, перестань — на грани истерики попросила я.

— Тебе не нравится? — оторвался от меня Дан и поймав мой взгляд стал наклонятся для поцелуя.

— Нет! — попыталась я увернуться.

Богдан жестко взял меня за подбородок и с силой дернул на себя, так, что я впечаталась в его губы. Секунд десять шла молчаливая борьба, но Богдан явно преуспел и заставил меня подчиниться. Будто завоевывал что-то, ломал последний бастион, Дан жадно целовал меня.

— Что ж, думаю, пока достаточно — резко прервал брат это насилие.

— Дан, ты все еще под кайфом? Скажи 'да', тогда мне легче будет тебя простить — морщась от боли в губах попросила я.

— С чего ты взяла, что я буду просить прощение? И ты вправду подумала, что от пары затяжек марихуаной я сорвался? — тихо засмеялся Богдан поднимаясь с постели — любимая, возможно, это меня подтолкнула, но вовсе не дурман довел меня до подобного. Поэтому прекращай не свойственные тебе сантименты и одевайся.

— Во что? Ты же разорвал мою одежду — чувствуя, как последняя надежда гаснет безжизненно спросила я.

— Милая, ты же не думаешь, что я позволю разгуливать тебе нагишом. Нет, с этого дня все права лицезреть твое обнаженное тело, как и прикасаться к нему имею только я. На стуле висит платье, которое я уже давно хотел надеть на тебя.

И, действительно, на спинке стула у кровати лежал пакет с одеждой. Я поднялась, кутаясь в покрывало, которое впрочем мало что скрывало и по блестящи глазам брата несложно догадаться, даже подчеркивало мою фигуру, взяла пакет. Кое-как одной рукой, вторая поддерживала импровизированный наряд, распаковала платье. У Богдана, всегда был хороший вкус, вот и сейчас передо мной предстало очередное творение дизайнерского искусства, черное, довольно короткое, с глубоким вырезом и бантиком под грудью, от лифа оно плавно расширялось. Выглядеть я в том буду, как готичная лолитка. Но спорить с Богданом, я посчитала, себе дороже.

— Может выйдешь и дашь мне переодеться? — прекрасно понимая всю безнадежность данного вопроса, все же задала я его.

— Вряд ли, я хочу смотреть, как ты переодеваешься и даже не откажусь поучаствовать в этом — усмехнулся Богдан.

И Дан поучаствовал. К платью шел комплект нижнего белья и чулки. Я уже осознав всю бесполезность сопротивления, да и желания получать очередной удар у меня не возникало, спокойно дала Дану одеть на меня малюсенькие трусики в тон платью и на тон темнее моей коже телесного цвета чулки, платье он также одел на меня сам. Брат позволил мне только заколоть волосы. Когда я уже подумала, что экзекуция с одеванием закончена, Дан резким движением толкнул меня на стул, придерживая при этом, видимо, не желая портить внешний вид новой игрушки. Я недоуменно взглянула на него.

— Золушка, ты забыла про туфельки — и опустившись на колени, Дан взял из коробки, которую я ранее не заметила красивые туфельки на высоких каблучках.

— Образ куклы теперь завершен? — равнодушно усмехнулась я.

— Еще минуту — накидывая на меня непонятно откуда взявшееся норковое манто, произнес брат — Вот теперь, если ты и кукла, то однозначно самая красивая — сжимая мою руку повел меня Богдан на выход.

Дан, не обманул, он как и обещал отвез меня в ресторан. Наверное теперь, в обществе, я бы могла отделаться от братца, вяло подумала я. Но почему-то при мысли о скандале меня передергивало. И еще, я боялась сама не понимая чего конкретно, но боялась.

— Даже не думай, что сможет упорхнуть от меня — будто читая мои мысли, предупредил Дан.

— И в мыслях не было — соврала я.

— Было, но милая, помни, может это и я заставил тебя раздвинуть ножки навстречу моим ласкам, но не я заставлял тебя кончать — нарочито грубо напомнил мне Богдан о слабости.

— Да я бы под любым так кончила, не думай, что ты сделал что-то особенное — вспылила я.

— Да? А мне вот так не кажется. Но давай не будем выяснять отношения на людях. Успокойся — улыбнулся брат.

— Почему нас никто не ищет? — спустя минуту на протяжении которой я и впрямь усмиряла бушующую во мне ярость, задала я давно интересующий меня вопрос.

— Потому что я позвонил Яну и сказал, что мы с тобой берем выходной на сегодня — все еще лениво улыбаясь просветил Дан — опережая твой вопрос, Влад, по словам Брэнса пытался тебя поначалу искать, но ему позвонила невеста и Владу стало не до тебя, любимая.

— Невеста? — изумленно переспросила я.

— Да, невеста. Сестренка, только не говори, что тебя интересует этот недомужик — издевательски изобразил удивление брат.

Я не стала отвечать. Тем более, что принесли наш заказ. Но есть не хотелось. Аппетита итак не было никакого, а уж после того, как я узнала о невесте Влада, он окончательно пропал. Вот только я не понимаю, что конкретно выбило меня из колеи. Какая мне разница, есть у Влада невеста или нет? Или меня задевает то, что он не пытался меня искать? Хотя, чего там. Больше всего мне не понравилось то, что Влад забыл про меня стоило на горизонте замаячить какой-то невесте. Да, именно это. Задели мое самолюбие. И не больше.

— Дорогая, прекращай хмурить свои очаровательные бровки, а то меня так и тянет разгладить их и одним таким касанием, уж поверь, я не ограничусь — вырвал меня из раздумий Дан.

— Отстать — немного расслабившись, понимая, что при таком скоплении народа Дан не посмеет меня трогать, охамела я.

— Ладно-ладно, просто не забывай, что после ужина мы поедем домой — намекая, что я еще поплачусь за свое поведение произнес Богдан сосредоточился на еде.

В молчании мы провели еще час, а потом также молча расплатившись Дан не грубо, но неприятно сжав мой локоть повел меня назад к машине. Точней потащил, потому что я к этому моменту все же попыталась слабо сопротивляться. Но особо успеха не добилась. Разве что разозлила его. Затолкав меня на переднее сиденье и собственноручно пристегнув ремнем безопасности, Дан рванул с силой давя на педаль газа по ночному городу. Я люблю быструю езду, особенно по оживленным улицам, поэтому даже на время забыла обо всем происходящем, полностью поглощенная сумасшедшей гонкой.

— Здорово — не удержавшись на очередном вираже выдохнула я.

— Знал, что тебе понравится — самодовольно усмехнулся Дан.

Мы катались до тех пор, пока на панели не замигал значок, предупреждающий о отсутствии бензина. Спустя пару минут мы уже стояли во дворе нашего дома. Я не спешила выходить из машины, да и двигаться в целом не было желания. Дан тоже сидел не шелохнувшись.

— Ты ведь знаешь, да? — вдруг спросил он.

— Что?

— Что я не отступлюсь. Знаешь, что все равно не смогу остановиться — как само собой разумеющееся сказал брат.

— Но почему? Почему ты не понимаешь, что это неправильно? Почему не найдешь себе кого-то и не прекратишь эти глупости? — повернулась я к Дану и заглянула в родные глаза.

— Потому что я устал скрывать то, что не считаю нужным скрывать. Потому что я готов на все ради того, чтобы ты всегда была с мной — не отводя взгляд отчеканил Дан.

— Бог, как ты не поймешь, то что ты делаешь со…

Договорить он мне не дал, порывисто обняв и найдя мои губы Богдан жадно начал меня целовать. Я попыталась оттолкнуть его, но только в первый момент. А потом мои руки, как и мое тело будто не подчиняясь мне податливо стало отвечать но ласки Дана. Через минуту я все же смогла выдохнуть:

— Что происходит?!

— Ничего страшного, немного экстази и еще парочка возбудителей, но это только чтобы ты смогла расслабиться — отрываясь от меня и выходя из машины просветил Дан.

Я хотела тоже выйти, но в глазах стоял туман. Богдан вытащил меня из машины и на руках понес к подъезду. Я все порывалась вырваться, но мое тело уже не принадлежало мне. Богдан только посмеивался замечая подобные попытки.

Так мы добрались до квартиры. И как только захлопнулась дверь, я поняла, что все это время шутила со огнем, надеялась на не существующее благоразумие брата. Дура! Надо было еще в ресторане устроить скандал и сбежать. Хотя, зная Дана я вряд ли бы сбежала, а вот парочку оплеух получила бы как на раз — два.

— Это наша спальня, нравится? — внося меня в свою комнату, которая претерпела существенные изменения объявил Богдан.

Нда, кровать он поменял, как и расцветку, ко всему прочему это больше не была просто чья-то комната, нет, выглядело сейчас это помещение, как спальня для двоих. Я захныкала, даже сама не понимая отчего больше. Оттого, что Дан собрался сделать со мной сейчас или оттого, что он только планировал сделать со мной потом.

— Ты сошел с ума — произнесла я заплетающимся языком.

— Да и моим сумасшествием являешься ты, любимая сестрица — укладывая мое тело на белоснежные простыни, согласился со мной брат.

Я хотела еще что-то сказать, но язык окончательно перестал слушаться и я только смогла застонать. Дан улыбнувшись начал раздеваться. Делал он это нарочито медленно. Будто пытаясь продемонстрировать насколько хорош собой. Но я и без этого знала, что мой брат красив. Вот только его красота не возбуждала меня. Точней, раньше не возбуждала, сейчас с этой дрянью у себя в крови, я невольно заерзала тазом.

— Ты уже возбудилась? — предвкушающе улыбнулся он.

Оставшись 'в чем мать родила' он забрался на кровать и накрыл меня своим телом. Я явственно чувствовала степень его возбуждения, желание, что сильней всякого жара горячило его тело. Бешеные удары сердца в его груди, окрепшие возбужденные соски, что сейчас терлись о мою грудь и дыхание загнанного зверя. Он буквально глотал воздух ртом.

— Сегодня мы будем настолько близки, что нас уже никто и никогда не сможет разлучить — обдавая меня горячим дыханием, прошептал Дан.

Его первые поцелуи пришлись на шею, потом ниже — на ключицу, руки накрыли грудь. Нащупав слегка вздувшиеся соски, он стал сжимать их большим и указательным пальцами. Это было больно, но вместе с тем приносило удовольствие. Конечно, я понимала, что мое тело так реагирует исключительно из-за наркоты в крови, но почему-то как оправдание это мало работало. Стыд за свою реакцию прорывался в сознание.

Богдан опустил руки ниже и задрав платье стал поглаживать меня поверх ткани трусиков, заставляя стонать сквозь зубы и непроизвольно сжимать простыни. Его губы приникли к соскам через ткань. Он с упоением начал целовать и облизывать их. Я чувствовала, как все тело начинает гореть, а там где меня касался брат полыхал пожар.

Вскоре Дан освободил и меня от одежды, я не сопротивлялась, даже помогала, мне было так душно и жарко, а платье казалось таким ненужным, что я с удовольствием сняла его. Богдан поначалу покрывая груди и живот нежными поцелуями, сейчас водил влажным языком по коже, будто пес вылизывающий руку хозяина, он медленными ленивыми движениями вылизывал меня, уделяя особое внимание груди. Неожиданно перевернув меня на живот, Дан стал осыпать поцелуями мою поясницу.

— Я всегда хотел покрыть поцелуями твои шрамы — прошептал он.

Только тут я вспомнила, что моя кожа на ягодицах исполосована шрамами оставленными ремнем. В детстве, когда отца не бывало дома, а мы с Богданом совершали даже самую невинную провинность мама стегала нас ремнем. Точней меня, брата она почти не трогала. Потому что считала, что таким 'воспитанием' только превратит сына в 'тряпку', а меня же наоборот следовало, по ее мнению держать в узде. С тех времен у меня осталась куча некрасивых рубцов. Которые, сейчас Богдан целовал как самые желанные места на моем теле.

— Ты не представляешь, как я ненавидел ее в те моменты. Да лучше бы она хлестала меня по лицу, чем била тебя — его излияния уже почти не доходили до меня.

Брат довел меня до того состояния, когда уже неважно, что, кто, зачем и как… Главное, чтобы наступила разрядка. Но Дан, видимо, не собирался так сразу дарить мне оргазм. Он опять перевернул меня и широко развел в стороны бедра. С удовольствием рассматривая мою влажную от желания промежность. Я попыталась прикрыться руками. Но Дан одним движением откинул их и продолжил любоваться мной.

— Нет ничего постыдного в том, что ты хочешь меня. Я тоже хочу тебя и только взглянув на меня ты поймешь, как сильно. Посмотри Лили, ну же, детка, не заставляй меня повторять — ласково приказал братец.

Я, до этого упорно отводившая взгляд от его паха, вынуждена была опустить глаза, которые теперь сильно округлились от увиденного. Нет, ничего сверхъестественного я для себя не обнаружила, разве что в очередной раз убедилась Насколько Дан меня хочет. Хотя, его размеры я все-таки не смогла бы назвать заурядными. Более того, по мне они выглядели весьма выдающимися.

Богдан наблюдая за моей реакцией лишь улыбнулся, но эта улыбка не предвещала мне ничего хорошего. Она выражала все ту похоть и желание, которое он столько времени успешно скрывал от меня. И это было опасно. Его мысли были опасны для меня. Будто в подтверждение, брат склонился надо мной и впился поцелуем тем, что пару минут назад целовал мой рот в небольшой бугорок, явственно выделяющийся под лобком. Я громко застонала сил терпеть уже не осталось совсем.

— Хочу тебя — отрываясь на секунду произнес брат.

Движения его языка во мне и на мне только подстегивали желание отдаться ему. Я опустила голову и наткнулась на горящий взгляд брата, все это время он неотрывно наблюдал за моей реакцией и она его не разочаровала. От этого скрещивания взглядов я почувствовала, как внутри живота началась пульсация и сокращения, оргазм приближался. Я закатила глаза. Но взрыва фейерверков не последовало.

Резкая боль спустила меня с небес на землю, я почувствовала, как что-то невероятно большое разрывает меня изнутри. И стоило мне распахнуть глаза, как я поняла, что именно. Дан вошел в меня. Не оставляя надежды и выбора. Он лишил меня последней преграды. Из глаз брызнули слезы. Все. Это конец.

— Я сейчас взорвусь — зарычал Дан и закрыл глаза.

Я даже не пыталась остановить его. Мне стало наплевать. Какая разница. Чем быстрей он закончит, тем быстрей оставит меня в покое. Но как же я ошиблась, думая, что уже все позади. Богдан и не думал останавливаться, он даже позу не сменил, только теперь меня разрывали медленные толчки.

То, что было дальше, я могу называть по-разному, но внутри себя, единственно правильное определение, какое я смогла дать этому — Ад. И не столько для тела и сознания, сколько для души. Он вывернул меня наизнанку и измазал в такой грязи, что отмыться я теперь вряд ли когда смогу. Не скажу, что мне было ужасно больно. Нет, хуже. Я получала удовольствие. После первых десяти минут, я почувствовала как возбуждение снова взяло верх. А дальше Дан уже не церемонясь имел меня. Я, как последняя подстилка, стонала и шептала его имя. Попеременно то плача от удовольствия, то от стыда и унижения.

— Ну- ну малыш, не плачь. Это было великолепно — гладя меня по волосам спустя пару часов шептал брат охрипшим голосом. Не я одна кричала, он тоже периодически впадал в экстаз.

— Ненавижу! — прошипела я.

— А я люблю. Спи, котенок, ты устала — накрывая меня одеялом и целуя в лоб, крепко прижал к себе Дан.