Одна ночь

Глава 5

– Клейборн, я начинаю сомневаться в том, что ты поклялся больше никогда не жениться, – произнес Найлз, прерывая размышления Люсьена. – Ты только и делаешь, что везде ищешь эту особу. Подумай, она знает, где ты живешь. Наверняка уже выяснила твое имя. И если бы ей было нужно, она давно бы нашла тебя сама.

Люсьен ничего не сказал, но слова друга точно совпадали с его собственными мыслями. Однако он не желал сдаваться. Воспоминания об этой женщине буквально преследовали его. Он часто ловил себя на том, что мечтает о ней, как впервые влюбившийся подросток. Она являлась ему во сне, вторгаясь в мрачные видения, в которых до того безраздельно господствовала Челси. Но где, черт побери, она была?

– Ты понятия не имеешь, кто эта женщина, – не унимался Найлз.

– Это так, – спокойно подтвердил Люсьен.

Еще несколько недель назад он справлялся о таинственной незнакомке у своей тетушки Элизабет, которая, как он считал, знала всех дам высшего света. Но, увы, тетя Элизабет понятия не имела, кто эта белокурая девственница из Воксхолла.

Временами Люсьену начинало казаться, что та ночь была лишь плодом его отуманенного алкоголем воображения, но носовой платок и запачканные кровью простыни возвращали его к реальности.

– Три недели – это большой срок, – занудствовал Найлз. – Мне давно пора заняться своими собственными делами.

– Ну и займись, – сказал Люсьен, пожимая плечами.

– И позволить тебе похоронить себя заживо в этом доме? Невозможно!

– А что у тебя за дела? – с неожиданным любопытством поинтересовался Люсьен. – Новая любовница?

– Ты говоришь в точности как мой отец. Еще немного, и ты посоветуешь мне найти невесту.

– Нет, только не я, – сказал Люсьен. – Я слишком хорошо знаю, что такое брачные узы.

Генри удрученно вздохнул:

– Не все женщины похожи на Равенну.

Люсьен оторвался от созерцания лондонских улиц и посмотрел в глаза другу.

– Не все, лишь три четверти из них, те, что обманывают своих мужей. Оставшаяся четверть – это либо старухи, либо еще девочки.

– И ты считаешь, что эта твоя загадочная красавица относится к трем четвертям?

Люсьен пожал плечами. Он чувствовал, что не может причислить ее к тем, кто привык делать мужей рогоносцами. Она была иной. Эта женщина появилась в его жизни в самое трудное время и сумела унять его горе одним лишь прикосновением. Возможно, именно этим объяснялось то, что он искал ее не переставая. В глубине души он верил, что она станет для него целебным бальзамом, излечит его раны. Хотя, вполне возможно, он лишь чувствовал ответственность за то, что лишил ее чести.

– Скажи откровенно, ты действительно надеешься ее найти? – спросил Найлз. – Мы бываем на всех приемах, раутах и чаепитиях, но она там не появляется. Мне начинает надоедать эта светская жизнь. Кстати, сегодня у меня пропадает чудесный вечер в клубе, – добавил он.

– Так иди туда. Джентльмены из клуба давно ждут возможности опустошить твои карманы.

– Не нужно смеяться надо мной, – обиженно надулся Найлз.

– А разве я смеюсь? – поинтересовался Люсьен, едва сдерживая улыбку.

Их экипаж остановился у ювелирной лавки Ранделла и Бриджа. Молодые люди вошли в магазин.

– И где эта табакерка, которую ты так мечтаешь купить? – нетерпеливо спросил Люсьен. Ему хотелось поскорее покончить с делами, чтобы вновь отправиться на поиски таинственной незнакомки.

Найлз уже склонился над прилавком, где услужливый продавец выкладывал одну за другой изысканные табакерки, каждая из которых была дороже и великолепнее предыдущей. Наконец Найлз в отчаянии обратился к Люсьену:

– Я не могу решить. Ты поможешь мне, дружище?

Клейборн посмотрел на табакерки, слишком вычурные, на его взгляд. Но Генри и сам был франтом, о чем свидетельствовал его алый сюртук, сшитый по последней моде.

– О Господи, кто это? – неожиданно воскликнул Найлз указывая в окно.

Зная привычку друга восторгаться каждой проходящей симпатичной девушкой, Люсьен неохотно взглянул в указанном направлении, и… его сердце застучало в груди с удвоенной силой.

Полуденное солнце освещало ее силуэт, не давая возможности разглядеть лицо. Люсьен смотрел, как она идет, узнавал ее походку, наклон головы и ореол золотистых волос, подсвеченных солнцем наподобие нимба. Она остановилась и что-то сказала сопровождавшей ее рыжеволосой женщине. Люсьен не слышал слов, но звук этого слегка хрипловатого голоса заставил его вздрогнуть.

– Кто она? – прошептал Найлз.

– Таинственная незнакомка, – ответил Люсьен, направляясь к выходу из лавки. Он не знал, хватит ли у него сил заговорить с ней или он сможет лишь безмолвно сжать ее в объятиях.

Она повернулась и посмотрела прямо на него. Улыбка сползла с ее лица, уступая место страху. Глаза незнакомки потухли, она непроизвольно сделала шаг назад.

– Я вижу, что ты меня помнишь, – сказал он охрипшим голосом.

Она хотела было что-то сказать, но потом принялась беспомощно покусывать губу.

– Простите, милорд, – наконец, выдавила она, пытаясь обойти Люсьена.

– Милорд, вот как? – спросил он, загораживая ей дорогу. – Я думал, что ты поздороваешься со мной более интимным образом.

Люсьен смотрел, как ее щеки заливаются ярким румянцем.

– Несомненно, ты должна хоть немного помнить мужчину, лишившего тебя невинности. Или ты забыла об этом сразу, как покинула мою спальню?

Ее лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Кэффи, оставь нас.

– Вы действительно этого хотите, миледи? – спросила молодая ирландка.

Она кивнула и посмотрела на него.

– На нас смотрят.

– К черту это. Я требую объяснений.

– Милорд, я ничего не должна объяснять вам, – ответила она, нервно заламывая пальцы. – Разве вы не получили того, на что рассчитывали, заводя этот мимолетный роман?

– О да, – прошептал он. – Я получил все, и даже больше, чем ожидал. Какого черта вы не сказали, что я был вашим первым мужчиной?

Ее лицо сделалось пунцовым.

– Перестаньте. Почему вы так решили?

– Знаете ли, леди, – усмехнулся Люсьен, – я это почувствовал. Я видел кровь. Да кто вы такая, в конце концов?

По выражению ее лица он понял, что вопрос испугал ее не на шутку.

– Это не имеет значения. Мне пора идти.

Внезапно поняв, что он нависает над ней, как скала, Люсьен отпрянул в сторону.

– Но почему, дорогая? Почему ты отталкиваешь меня? Господи, если бы я только знал…

– Вот именно. А теперь извините меня.

– В чем дело? – настаивал он, хватая ее за руку.

– На нас смотрят! – в ужасе воскликнула она.

– Я хочу знать ответы на свои вопросы, – продолжал Клейборн. – Я обесчестил тебя, и мне жаль, что это произошло таким образом. Девственница заслуживает того, чтобы у нее была свадьба, любящий муж…

– В этом нет нужды.

Ее руки дрожали, выдавая сильнейший испуг, что вызвало у Люсьена искреннее недоумение.

– Скажи мне имя своего опекуна. Я – человек чести и могу добиться разрешения на наш брак.

Она непроизвольно прижала руку ко рту, когда он произнес эти слова. В ее глазах стояли слезы. Этот страх удивлял Люсьена и сбивал его с толку. Какая незамужняя девица, которую лишили чести, не захочет выйти замуж?

– Я не собираюсь связывать вас узами брака. Вам не о чем беспокоиться. Вас никто не просит жениться.

Может быть, она просто безумна? Или она не понимает возможных последствий той ночи?

– А если ты беременна? Ты думала о том, что у тебя может быть мой ребенок?

Теперь ее лицо побелело как полотно.

– Я подумала обо всем, – сказала она, глядя в сторону.

Неожиданно резким движением она вырвала свою руку и зашагала прочь. Люсьен остался стоять на месте. Он не мог пошевелиться, глядя, как она заворачивает за угол. Лишь легкий аромат жасмина говорил о том, что эта встреча ему не привиделась.

– Дружище, что она тебе сказала? У нее был такой испуганный вид.

– Она сказала, что меня никто не просит жениться, – растерянно ответил Люсьен.

– Не нужно жениться? – удивленно переспросил Найлз.

– Вот именно. Поди и спроси лавочника, не знает ли он, кто эта женщина. Я иду за ней.

Спустя пару минут Генри с удивлением узнал, что эта дама никогда не делала покупок у Ранделла и Бриджа, а Люсьен обежал все близлежащие улицы, но не нашел и следа незнакомки.

Дрожащими руками Серина натянула на голову капюшон своего плаща, надеясь, что эта небольшая маскировка поможет ей незаметно ускользнуть от Люсьена. Кэффи шла за ней следом, не спуская с хозяйки глаз.

– Красив как черт, не правда ли, миледи?

Точнее и не скажешь. Эти зеленые глаза сверкали ярче летнего дня. И в их взгляде было столько страсти, что Серина почувствовала, как знакомый жар возбуждения начинает жечь ее изнутри. Она изо всех сил старалась забыть это красивое лицо, этот возбуждающий мужской запах, эти широкие плечи, но его поцелуи все еще горели на ее теле.

– Я не намерена его обсуждать, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

– Моя мама говорила, что если хранить секреты внутри, то они становятся все больше и больше, пока не съедят тебя без остатка.

Именно это и происходило с ней в последние дни, подумала Серина. Она несколько раз пыталась заговорить с Сайресом, моля Бога о том, чтобы тот дал ей сил во всем признаться. Но забота и любовь в глазах мужа не давали ей заговорить. Она уходила, так и не раскрыв ему своей тайны. И эта тайна съедала ее заживо.

– Миледи, а что он хотел?

– Чего-то совершенно невозможного.

Затуманенный виски взгляд Алистера Бойса лениво следил за вращением колеса рулетки. На самом деле он видел сразу три колеса, но это не имело значения, потому что все они остановились на десятке, черное, вместо того чтобы остановиться на двадцати одном, красное.

Ему не везло. Не везло давно и по-крупному. Алистер уже проиграл деньги, вырученные от продажи драгоценностей «тетушки» Серины, которые он снял с нее в Воксхолле. Он бы с удовольствием отнял у нее и жизнь, если бы ему не помешал тот чертов незнакомец.

– Будете ставить еще? – спросил его крупье.

– Нет. Приведи мне женщину.

Крупье сделал знак миловидной блондинке, лениво расхаживавшей вдоль стены.

– Тебе что-то нужно, красавчик?

Она была чертовски похожа на эту праведницу, жену его дядюшки Сайреса. Серина, красивая сучка. Но голос этой шлюхи казался таким равнодушным… Он хотел, чтобы она кричала, как Серина, тогда, в парке. Он хотел снова увидеть ужас в ее глазах. Алистер схватил девушку за руку и начал сжимать ее до тех пор, пока лицо ее не исказилось от боли.

Она попыталась вырваться, но Алистер рассмеялся и еще сильнее сжал ее руку.

– Да, мне что-то нужно. Мне нужно, чтобы твоя юбка оказалась выше твоей головы, – сказал он, таща девушку вверх по лестнице.

– Милорд? – услышал он голос сзади. Алистер медленно повернулся, стараясь не потерять равновесия, и увидел управляющего игорным домом. – Милорд, сегодня вы много проиграли.

– Неужели? Ах да, действительно, – пробормотал Алистер.

– И вы задолжали нам за предыдущие дни. Пора рассчитаться.

– Я этим не занимаюсь. Обратитесь к моему секретарю. Его зовут Милтон.

– Когда вы проигрываете, то рассчитываетесь сами. Вы должны нам три тысячи фунтов, которые обязаны выплатить до следующей пятницы.

– Вшивый ублюдок! Я все заплачу. А теперь убирайся с дороги! Ты мешаешь мне получать удовольствие!

Алистеру хватило терпения подняться лишь до половины лестницы. Он толкнул шлюху на ступеньки и начал торопливо задирать ей юбку. В тот момент, когда он вошел в нее, в Серину, как ему представлялось, его кулак с силой опустился на ее лицо. Громкий крик ужаса дополнил его фантазии. Тело Алистера содрогалось от наслаждения.

Он пытался разглядеть лицо женщины, но это получалось у него с большим трудом. Нет, она совсем не похожа на Серину. Если бы ему удалось задрать юбку на этой святоше, жене Сайреса, она бы кричала и извивалась, как тогда, когда он прижал нож к ее горлу. Он снова взглянул на шлюху. Ее волосы не были золотистыми, а кожа выдавала возраст. Кроме того, она была слишком пассивна. Это не Серина, подумал Алистер и оттолкнул шлюху в сторону.

Ему не хватило сил подняться и застегнуть штаны. Он лежал на лестнице и думал. Три тысячи фунтов. Где он их возьмет? У него не осталось никакой собственности, а долги так велики, что никто не даст ему еще. Теперь, когда дядюшка Сайрес женился на этой молодой суке, вообще никто не считал его кредитоспособным. А сам дядюшка ясно дал понять, что он, Алистер, не получит ни пенни, пока смерть не приберет старика к рукам.

О, смерть… А что, это идея! Он станет наследником герцогства и получит все деньги, которые бесцельно лежат в банке, покрываясь пылью. Конечно, ему даром не нужно место дядюшки в палате лордов и все его деловые связи. Только деньги.

А жене дядюшки Сайреса понадобится его ласка, и она с радостью примет ее, раскинув ноги.