Офисные записки

Эпилог

Витольд бросил взгляд на часы. Почти обед. Лето в разгаре, тополиный пух кружит по улицам. Все почти хорошо. На экране проект. Удачно выступив по личному заказу с Королем, бюро получило еще одного постоянного клиента. Аниэла вписалась в коллектив, однако от должности ГАПа отказалась в пользу Жидкова. Вообще тройка Аниэла-Виктор-Борис оказалась очень сильной, их команда бралась за самые сложные проекты и эффективно справлялась с ними.

Сквозь открытую дверь послышался гул голосов. Витольд не поверил своим ушам.

— Ландыш! — обрадовалась Соня.

Витольд поспешил вниз, однако навстречу уже бежала внучка:

— Деда!

— Злата, девочка моя! — он подхватил ее на руки.

Ландыш с улыбкой смотрела на них.

— Почему вы не предупредили, что прилетаете сегодня? — упрекнул он, украдкой любуясь женщиной.

— Я взяла такси, не волнуйтесь. Серафин скоро все равно подъедет, застрял в пробке.

— Хочешь кофе?

— Чаю.

— Сейчас сделают.

Он в кабинете усадил внучку за стол, доставая карандаши. Девочка увлеченно начала рисовать.

— Устала?

— Да нет, Злата послушная девочка, только при взлете покапризничала.

В кабинет вошла Соня неся чашки и конфеты.

— Хочу конфету! — заканючила девочка.

Ландыш строго покачала головой.

— После обеда тебе дадут.

Девочка сначала прищурила карий глаз, затем синий, вызывая улыбку взрослых. Хитрость удалась, Ландыш протянула одну шоколадку:

— Папе только не говори.

Витольд смотрел как молодая женщина возилась с ребенком и вспоминал далекий Новый год.

Тогда он вернулся домой опустошенный. То, чего он больше всего боялся, произошло, и хоть он был готов, но не так же… Аниэла встретила молча, догадавшись по виду отца, что все не так хорошо, как хотелось:

— Папа, Син не мог так поступить. Он говорил…

— Аниэла, малышка, давай не будем. Я никого и ни в чем не виню. Прости, вам придется без меня встречать Новый год. Я не готов.

— Папа, — дочь подошла и обняла его.

Самолет, соседнее кресло пустое, заинтересованные взгляды женщин и мужчин. А перед глазами рыжее гетерохромное чудо. Он никогда не прощал ложь в отношениях, а в результате умалчиванием сам все разрушил. Уходя уходи?

Новый год он встречал в одиночестве у камина с карандашами. Пузырьки в одиноком бокале, опущенные портьеры на окнах, отсекающие праздник от него. Не выдержал, потянулся к телефону:

— Мил? С новым годом!

— Ответно, Вит. Ну и долго?

— Что именно?

— Я удивлен, что ты до сих пор не здесь.

— Она просила отпустить. Ей сейчас хорошо.

— А ты уверен? Решать тебе.

На заднем фоне слышались голоса Лены и Ландыша, работал телевизор.

— Вит, передать трубку?

— Если она захочет.

Через секунду он услышал ее голос в трубке:

— Да?

— С Новым годом, Ландыш.

Она замешкалась, но тихо ответила:

— С Новым годом, Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич.

— Извините.

Повисшая тишина, затем он добавил:

— Знаешь, я счастлив, что хоть немного, но ты была рядом. Спасибо тебе и… Ты достойна счастья и любви, и все у тебя будет хорошо.

— Обещаете?

— Обещаю.

Он первым положил трубку, не выдержав. Стало ли легче? Не стало. Но возможность здраво мыслить вернулась, поэтому когда в очередной раз позвонил Серафин, то он ответил:

— С Новым годом, сын!

— Папа, с Новым годом. Где ты? Мы переживаем.

— Все в порядке, я отдыхаю в горах.

— Скажи где, я могу приехать и поговорить?

— Сын, я вернусь после Рождества, тогда и поговорим. Я устал, мне надо отдохнуть. Прости, что вот приехали вы, а я сбежал.

— Ну мы вернулись в Россию окончательно, так что может и подождать. Папа, отдыхай, только учти, что я в Москве, а она в Питере.

— Ты летал в Санкт-Петербург.

— Да, я был там, однако это долгий разговор и не по телефону.

— Значит, жди, пока я вернусь, — холодно перебил его Витольд, сбрасывая звонок.

В одиночестве пролетели десять дней. Предпочитая не заезжать домой, он поменял билет, и Богдан встречал его в аэропорту первым рабочим утром.

— В офис, — коротко сказал Витольд, и водитель послушно кивнул.

Уже в дороге, собирая первые пробки, он спросил Богдана:

— Вещи Ландыша собрали и доставили ей?

— Нет. Ландыш в Санкт-Петербурге. Их сложили в ее комнате.

— Улица Таврическая дом пятнадцать квартир пятнадцать в Санкт-Петербурге. Отправь их туда.

— Хорошо, — Богдан не пререкался.

Выдержка первый раз дала сбой уже в кабинете, когда дверь открылась и вошла София с чашкой и газетой. А он ведь надеялся, что все сон, что сейчас появится Ландыш с двумя чашками, газетой, органайзером и ручкой. Блеснет разноцветными газами, с любопытством покосится на конфеты и как всегда слегка прикусит губу в предвкушении лакомства.

— Витольд Лоллийевич, все хорошо?

— Что? Да, София, все хорошо. Пока ничего не надо. Когда Марина появится, пусть ко мне поднимется.

— Она оформляет Аниэлу Витольдовну..

— Отлично, тогда пусть обе поднимутся, заодно Виктора и Бориса ко мне, чтобы сразу всех познакомить.

Она кивнула и исчезла, и тут же пришел вызов на коммутатор:

— Витольд Лоллийевич, Серафин Витольдович подъехал, хочет поговорить.

— Пусть поднимется.

Витольд встал, встречая сына:

— Зачем так официально? Здравствуй!

— Здравствуй, папа. Надеялся, что хоть так ты перестанешь меня избегать.

— Глупости, не выдумывай, я тебе всегда рад.

— Я заметил. Папа, у меня возник один вопрос — я так понял, что ты приезжал в Питер. Что ты видел?

— Сын, я на работе, давай отложим разговор.

— Нет, пап, так не пойдет. Ответь на вопрос.

— Я видел белую розу.

Серафин усмехнулся:

— А ты видел, как нежное создание голыми пальчиками превратила толстый стебель с шипами в мочалку? С милой улыбкой на устах, словно гладила котенка.

Витольд замер.

— А если бы ты подошел, то услышал, как меня отчитывали, словно юнца. Смысл обличительное речи был в том, что я не ты.

— А на что ты надеялся?

— На то, что два взрослых человека наконец включат логику и мозги, чтобы понять — я ни на что не претендую. Мы приехали познакомится с мачехой и все!!! Папа, я в шоке, что происходило и происходит. Как ты мог даже подумать такое?! Как ты мог даже заподозрить, что я на нее имею виды? Ну ладно она, молодая и неопытная, но ты? Разве не видел, что ты для нее все!!! Как ты мог ее отпустить? Как ты мог подумать, что я встану на твоем пути?! Папа, где твоя мудрость?

Витольд молчал. А что сказать? Что усомнился в сыне и любимой? Что ревность затмила рассудок? И что сейчас делать? Он не знал, он впервые не знал.

— Папа, а она ждет. Боится, но ждет. Вбила в свою голову, что поссорит нас, но надеется.

— Она так сказала?

— Нет, но я прочитал это в ее глазах.

Витольд сел на место, пытаясь сообразить озвученное.

— Я идиот?

— Нет, папа, ты любишь. И судя по всему впервые. Ты всегда нам с Аниэлой был опорой, но, кажется, сейчас ты нуждаешься в помощи. Папа, послушай совета, иди к ней.

Витольд поднялся, однако дверь распахнулась, в кабинет влетел Виктор, говорящий по телефону. Увидев Серафина, он нахмурился, но махнул рукой, переводя многозначительный взгляд на Витольда:

— Во сколько поезд прибывает? Давай встречу. То есть как не надо? В какую клинику?? Стоп, мелкая по порядку, ты вернулась в Москву, но едешь не домой, а в клинику? Зачем? Ты заболела? Какие две полоски? Одна? Да что за полоски??? То есть, то нет? Нет, не понял. А это как четыре две и три одна? Стоп, я больше не хочу слышать про полоски. Хорошо, заберу из клиники, диктуй адрес.

Парень бесцеремонно стащил листок бумаги и ручку у Вишневского и записал адрес:

— Ну все, давай.

Он сбросил вызов и посмотрел на шефа:

— Витольд Лоллийевич…

Но тот не слушал, вырвав лист с адресом из рук ошеломленного парня, поспешил из кабинета. Сбегая по лестнице, он крикнул Богдану:

— Ключи от машины!

— Лучше я сам, — возразил водитель, поспешно вызывая лифт.

Уже в машине, Богдан осторожно спросил:

— Куда?

— Цветной бульвар, дом тридцать.

Они должны успеть, Виктор записал и время начало приема. На Садовом Витольд уже готов был выпрыгнуть из машины и идти пешком, но Богдан благоразумно заметил, что время есть, а если девушка заметит машину, то может уйти. Да, архитектор поведал водителю кого они догоняют.

Они почти не опоздали, но много времени потеряли, пытаясь на ресепшн выяснить, к кому записана девушка, администраторы не сдавались и Витольд разочарованно оттолкнулся от стойки. Он не верил, что Ландыш способна на аборт, но хотел поговорить все же до приема, да просто сейчас быть с ней. Он огляделся и замер. Дверь одного кабинета открылась, оттуда вышла молодая врач с светло-зеленом халате, и поникшая Ландыш. Сердце защемило. Что с ней? Врач чтото объясняла, ободряюще погладила по плечу, а девушка лишь послушно кивала.

— Витольд Лоллийевич, — предупреждающе сказал Богдан, но он отмахнулся.

Не отпустит! Его! Он шагнул и она подняла взгляд, увидела его. Замерла, словно не поверила и, не обращая внимания на говорившую доктора, дернулась к нему. Витольд в мгновение ока приблизился, прижимая к себе Ландыш.

— Нашел. Пришел, — прильнула к нему, не обращая внимания на любопытные взгляды.

— Ландыш, все будет хорошо! — нежно и ласково, легкий поцелуй в макушку и холодное-вежливое врачу, — добрый день. Я могу узнать, что происходит?

— Простите, а вы кто? — настороженно спросила женщина.

— Витольд, все нормально, — вмешалась Ландыш, — просто гормональный сбой на нервной почве.

— Ландыш Милославовне нужна спокойная обстановка и витамины и все будет хорошо, — смягчилась врач.

— Я вас понял, — он забрал сумку у девушке, которая прижималась к нему и бумаги у врача, — значит, обеспечим спокойствие. Всего доброго.

Вцепившись, словно боясь, что она сбежит, он сам оплатил прием, передал ее вещи Богдану и собственноручно надел пальто. Ему было плевать на завистливые взгляды, сейчас важнее ее настроение, ее самочувствие.

Уже в машине, он смотрел на нее, переплетя пальцы. Она разглядывала в ответ, словно не верила:

— Откуда у вас адрес?

— Виктор поделился не по своей воле. Здравствуй, Ландыш.

— Добрый день, Витольд Лоллиевич.

— У меня сигареты закончились, — вмешался Богдан, выпрыгивая из машины, Ландыш улыбнулась, следя за тем, как он отходит от машины. Витольд покачал головой и притянул к себе:

— Ландыш, я дурак.

— Ага, — согласилась она.

— Простишь ли ты меня?

— За что?

Он грустно усмехнулся, пытаясь согреть холодные пальцы девушки:

— За то что струсил и отпустил. За то что не поверил в твою любовь. За слабость, что не приехал, не забрал.

— За это спасибо. Праздники без вас помогли понять что я хочу. Витольд, я не могу без вас, мне сейчас уже все равно, что подумают остальные. Я не права, что поддалась эмоциям, вспылила, выдумала на ровном месте. И вместо того, чтобы спросить вас, решила сбежать. Поступила как ребенок.

— Нет, как влюбленная женщина. Только любовь у тебя настоящая, чистая и сильная. Выстраданная и взрослая. Только тот, кто действительно любит, способен отпустить любимого, зная, что может своим присутствием нанести боль. Я же так же поступил, отпустил, решив, что без меня будет лучше.

— Но ведь мы не смогли идти до конца в решении.

— Глупо следовать ошибочному решению. Мы оба осознали ошибку и исправились. Если нам вдвоем лучше, смысл жить в разлуке?

— Витольд, помните, перед Новым годом вы задали вопрос? Мой ответ — да. Я понимаю, что прошло много времени, и вы возможно сомневаетесь. Я готова сама просить вас взять меня в жены и…

Она смолкла, сжавшись. Витольд на секунду замер, затем тихо спросил:

— Паспорт с собой?

— Да, — растерялась она.

— Ландыш, мы потеряли две недели. Прости, у тебя будет пышная свадьба, платье, медовый месяц где пожелаешь. Где скажешь, когда скажешь. Но штамп появится прямо сейчас.

Она подняла на него глаза, в которых блестели слезы:

— Правда?

— Обещаю. Я тебя никому не отдам. Ты мое сокровище, мое богатство, моя жизнь.

Страсть? Это не синоним любви. Сжигающая страсть убивает любовь, порабощая человека. Нежность, понимание друг друга без слов, желание быть вместе, идти по жизни, поддерживая друг друга, сколько отмерено и еще немного свыше — вот то что бесценно в современном мире.

Вернувший по звонку Богдан настороженно спросил, смотря на пару на заднем сидении:

— Сейчас куда?

— В ЗАГС.

Два дня после побега я упрямо ходила на берег Невы, смотря на воду, чтобы найти ответы. Разговор с Серафином успокоил отчасти. А вечером отец сказал, что приехал Витольд, и даже ему сказали, где мы. Если я его не видела, то значит что? Перед глазами картинка из осени — Паулина с молодым человеком. Дракон вновь увидел любимую в объятиях другого. Самое противное — это сын. Я все же умудрилась встать между отцом и сыном. Серафин уехал в Москву, я осталась с родителями. Надеясь, что время лечит, я стала терпеливо ждать это самое время. Ни фига!!! Вообще!!! А его новогодний звонок вновь выбил почву из-под ног. Я чувствовала себя предательницей, а он простил. Он не злился и обещал мне счастье! Без него.

В тот вечер меня не выпустили из дому, родители испугались бешеного взгляда. Наутро я заболела. Я и питерская погода несовместимы. Распухший нос, красные глаза и хрипы немного не то, что надо для серьезного разговора, но когда простуда начала постепенно проходить, пришла новая напасть. Задержка! В неделю! Я сидела на краю ванны и смотрела на две полоски. Немного подумала и достала еще один тест. Чтоб убиться или взлететь наверняка. Одна полоска. Так, для статистики нужно еще раз… а лучше три.

Я выскочила на кухню, предварительно спрятав тесты в карман банного халата. Выпила чашку чая и поспешно оделась. Аптека была в соседнем доме.

— Три теста на беременность, нет, лучше пять! — выпалила я.

Фармацевт покосилась на меня, а я чертыхнулась. Два хвостика задорно торчат в стороны, ноль косметики и шарф с огромными помпонами. Школьница с голосом как с перепою, потому что горло еще не до конца прошло. За тестами на беременность.

— Может к доктору?

— Мне ехать далеко.

Фармацевт хмыкнула, но выделила требуемое.

К концу дня я имела четыре положительных и три отрицательных теста. А через час отец, бухтя и ругаясь, вез меня на вокзал. Поезд прибывает утром, и я уже была записана на прием в мою клинику. На подъезде к Москве позвонила Витьке и попросила забрать меня от врача. И даже попыталась путанно объяснить в чем дело, но брат не понял, лишь насмешила соседа по купе. Витька мне нужен был для выяснения обстановки и чтобы добраться до офиса. Я не знала, как воспримет Витольд весть о ребенке, но скрывать этот факт я не собиралась.

А в кабинете меня ждало расстройство. УЗИ и осмотр показали, что ничего нет, словно в довершении неудач, природа вспомнила о цикле. Врач дал мне все необходимо, начала говорить про сбой и возможных причинах. А я сидела потерянная. Так ребенка и не было? Но я его уже ждала! Рассеянно кивая словам о витаминах и режиме дня, я очнулась лишь, когда доктор сказала:

— Это не опасно, через пару месяцев вы с мужем можете еще раз попробовать.

— Да, да…

У меня не будет другого шанса иметь детей от Витольда. Он ушел, как и тогда с Паулиной. Он не из тех, кто вернется. Он не из тех кто примет. Он не мальчик, чтобы бегать. Я боялась, что попаду в зависимость от него и получила свободу и прощение. Только зачем они мне? Витольд не мальчик, он уже устал от моих капризов и ребячества. Врач неправильно поняла мое состояние и предложила проводить до стойки. Мы вышли из коридора, я смотрела на пол, думая, а что дальше? Я ждала чего угодно, но только не увидеть его в коридоре, идущего ко мне. Я не верила пока не почувствовала теплые ладони на плечах, знакомые до боли и слез. Сердце забыло как биться, не веря… Витольд? А он властно прижал меня к себе:

— Ландыш, все будет хорошо! — нежно и ласково, легкий поцелуй в макушку и холодное-вежливое врачу, — добрый день. Я могу узнать что происходит?

— Простите, а вы кто? — настороженно спросила женщина.

— Витольд, все нормально, — я прижалась к нему, — нервы, поэтому гормональный сбой.

— Ландыш Милославовне нужна спокойная обстановка и витамины и все будет хорошо, — смягчилась врач.

— Я вас понял, — отрезал он, давая понять что разговор окончен.

Он расплатился, он отнял у меня сумку, боясь, что сбегу, сам одел, игнорируя все вздохи и перешептывания. Короткий разговор в машине, больше формальность, потому что тёплые ладони, сжимающие мои пальцы, горящие карие глаза говорят больше, чем слова. Да не нужны они, когда мы все поняли.

— Сейчас куда?

— В ЗАГС.

Он сжимает мою руку чуть сильнее словно боится, что сбегу.

Грибоедовский Дворец бракосочетания был ближе всех, так что через час я выходила ошарашенная, зато Витольд улыбался довольно.

— Ландыш, ты чего?

— Я все понимаю, Витольд, но завтра утром???

— Ну сегодня они не согласились. Знаешь, я тоже не доволен такой отсрочкой.

— По внешнему виду не скажешь, — буркнула возмущенно, прижимаясь к нему.

— Счастье от того, что ты рядом, перевешивает. Ну что домой?

— Неа, вы везете меня ко мне, а сами едете к себе.

— Почему?

— Перед свадьбой положено.

— Хорошо, милая, едем к тебе.

У меня мы проговорили долго, рассказывали, как нам плохо было друг без друга, строили совместные планы. Витольд уговорил меня вернуться на работу и даже при мне позвонил Марине, попросив ее подготовить документы на прием нового сотрудника. Имя не сказал, он вообще ближе к вечеру слишком часто стал уходить звонить в коридор, оставляя меня валяться на кровати — доктор же сказал про покой.

Совместными усилиями Виктора, приехавшего вечером, нам удалось все же отправить жениха на ночь домой. Брат подобрал шикарный аргумент:

— Дайте ей почувствовать себя невестой. И вообще где кольца и букет?

И вот мы подъезжаем к бюро. В портфеле Вишневского свеженькое свидетельство о браке. На наших пальцах тонкие обручи из золота. Классика в своем строгой лаконичности. Букет-браслет из ярко-красных роз вместе с бутоньеркой спрятан в небольшую сумку, которую держит серьезный Виктор. На мне ярко-красное платье от Миры, которое скрывает удлиненных пиджак.

— Ну что молодожены, готовы? — хмыкнул Витька, — все равно долго скрывать не получится.

— Виктор, если ты будешь молчать, то шансы есть, — заметил Витольд, вытаскивающий шпильки из прически, с удовольствием наблюдая, как волосы рассыпаются по плечам.

— Да мне и говорить не надо. У вас на лице все написано. Мы не мешаем? — решил уточнить брат, перемигнувшись с Богданом.

— Дайте мне хотя бы час, чтобы осознать — попросила я.

— Он у тебя есть, и даже больше, — поцеловал мою руку Витольд, — зайди к Марине, оформи документы и поднимайся. Я рад, что ты вернулась. Виктор, пойдем, работы много.

Я вышла на втором этаже и по магнитной карте прошла внутрь. Марина уже была на рабочем месте.

— Ландыш?

— Я. Меня отправили оформляться.

— Ну и к чему тот спектакль был? Ладно, садись — пиши заявление, а мне дай паспорт, я чего-то ксерокопию найти не могу.

— На сервере папка 'Персонал', там пофамильно все сканы, — автоматом ответила я.

Оформились быстро, условия остались те же. Когда она убрала документы, я не спешила вставать. Пряча правую руку под столом, жалобно смотрела на нее:

— Марин, я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но дай кофе, пожалуйста.

— А у себя?

— Мне страшно.

Очевидно искреннее признание ее поразило, потому что она принесла чашку:

— Коньяка добавить?

— Нет, спасибо, — поспешно поблагодарила я.

Но оттягивать время сложно, тем более молчание Витольда поражало. У эйчара зазвонил телефон. Короткий разговор и она поднялась:

— Идем, всеобщий сбор.

Зная о причине, я обреченно пошла за ней. Мне дали полтора часа. Хотя, а что я хотела? Витольд решил расставить точки над Ё, сразу обозначив кто я. Смысл прятаться? Недовольные и завистливые найдутся всегда.

Я словно шагнула в новогодний корпоратив, не было только музыки. Все напряженно следили за Витольдо стоявшим возле ресепшн, руки у него были спрятаны.

— Ну на фига себе тебя встречают, — позавидовала Марина, когда все обернулись на лифт, — держись. Всеобщая любовь — тяжкое бремя.

Я бы сказала тяжкое и длинноногое. Секретариат с воплем:

— Ландыш!!! — бросился ко мне.

Повиснуть на шее у них не получилось в силу моего маленького роста, однако провернуть вокруг своей оси и расцеловать. Едва отбившись и увидев, что остальные тоже не прочь повторить подвиг девушек, усиленно замахала руками:

— Да, вернулась. Да, осознала ошибку!!! Ну и где я еще буду выискивать заблудившихся архитекторов и устраивать телелекции? Такого развлечения ни одна серьезная компания не предложит. В общем тоже всем рада и готова опять работать, если примите. Хотя поздно метаться — я уже все документы на прием подписала.

— Это хорошо. Как видите, еще один повод для праздника есть, — вмешался Витольд.

— А какой первоначальный? — поинтересовался Антон.

Меня уже утащили на ресепшн, на любимое место, так что Вишневский стоял ко мне спиной, а я, облепленная девушками, сидела на комоде-скамье. Все потихоньку разобрали бокалы и меня удивило, что еще столько же осталось на стойке.

— Да женился я сегодня.

Ах, так вот зачем двойной запас фужеров. Часть впечатлительных сотрудников, преимущественно мужчины, потеряли хрупкие сосуды, раскрыв рот от удивления. Витька и Богдан сияли. Витольд философски заметил:

— Богдан, ты обещал полный шок, а тут часть устояла.

— Еще не вечер, — ответил тот.

— Ну согласен.

— Подождите, вы сегодня женились? — уточнил Ривцев.

— Да.

— А тогда где молодая? Вы бросили ее в день свадьбы?

Упс. Я подернула плечиком, освобождаясь от дружеских объятий остолбеневшего секретариата, осторожно спустилась со скамьи и медленно подошла к Витольду, он обнял меня. Еще десять бокалов долой.

— Ландыш?!!!

— И только она, — подтвердил Витольд.

— Ландыш, мне что теперь документы переделывать? — возмутилась Марина.

— Да уж, — протянул Даниил, — могу сказать, что… шампанское горчит, ой горчит, просто Горько!!!

— Папа, можно?

Витольд очнулся, смотря на сына.

— Папа, — сорвалась Злата со стула.

Серафин подхватил дочку, вытирая шоколад с лица.

— Ландыш, я просил не кормить сладким, — укоризненно он посмотрел на девушку.

Та пожала плечами и ответила:

— От одной конфеты ничего не будет. Тем более Злата не завтракала перед полетом.

— Ладно, разберемся. Спасибо, что помогла. Марина там надолго задержалась?

— Серафин, боюсь, что теперь до родов, — улыбнулась женщина и поднялась, — врач против перелета и поезда, так что думаю правильно будет тебе на время перебраться в Ростов-на Дону.

— Понял, пакуем вещи. Все, Злата, прощайся с дедушкой и бабушкой и поехали домой.

— Сын, — грозно начал Витольд, но Ландыш опустилась к нему на колени и он лишь махнул рукой сыну.

Тот со смехом исчез вместе с дочерью. Витольд прижал молодую женщину поближе, проводя рукой по волосам.

— Что ты хочешь, милая?

— У вас много работы?

— Нет, могу все перенести на завтра, тем более завтра заканчиваются твои отгулы и ты вернешься на рабочее место.

— Не хочу на работу, — обиженно надула она губы.

— Увольняйся, я давно предлагал. Или хочешь, чтобы я уволил? Включить злого начальника?

— А вы не можете меня уволить.

— Это почему? Милая, для увольнения всегда есть повод.

— Меня теперь защищает закон.

Он замер, пытаясь заглянуть в глаза.

— Ландыш ты о чем? Ты беременна?

— Витольд, — жена спрятала лицо на его груди, — почему вы такой умный?

— Это воспринимать как да?

— Да, — тихо выдохнула она.

Витольд замер. Злата Серафиновна и Ярослав Викторович. Два внука. И вдруг малыш?

— Витольд? — жена отстранилась, но он вновь привлек к себе.

— Ландыш, за что мне ты послана небесами? Спасибо, любимая. Знаешь, подожди немного. Я с тобой еду домой.

Весной родилась Велимира Витольдовна.

Конец.