Ох, Мороз, Мороз...

Пролог. Мороз и солнце, день чудесный. (А. Пушкин)

Дверь «бентли» оглушительно хлопнула.

- Почему я должна вечно тебя ждать?

- Пробки, дорогая, - примирительно пробормотал Павел. Слегка наклонился, чтобы поцеловать, но бросил один взгляд на раздраженное лицо жены – и передумал.

- Придумай что-нибудь новенькое! – Алёна сердито возилась с ремнем.

- Мэр придумает.

Под ее шумный выдох машина тронулась с места.

- Мы опоздаем к Ахметьевым!

- Кто же приходит в гости вовремя? - Павел оправдывался привычно. Не задумываясь.

- Нормальные люди приходят вовремя! – Алёна была в явно боевом настроении. – Воспитываешь тебя, воспитываешь – все без толку.

- Это ты меня воспитываешь? - ровно уточнил Павел, глядя внимательно в зеркало заднего вида.

- Господи… - простонала жена. – Как же тебе подходит твоя фамилия!

- Это и твоя фамилия тоже,  - ответил он все так же ровно. Стало уже совершенно ясно, что вечер предстоит непростой. Если не сказать хуже – скверный. Поэтому надо сберечь как можно больше нервных клеток. Не раздражаться. Не спорить. Спокойствие, мать его, только спокойствие.

- Надо было оставлять папину фамилию.

- Никто не неволил.

- Паша, ты холодный и равнодушный ублюдок!

- Я ублюдок, да, - спокойно согласился он. – А ты – жена ублюдка.

Пришлось открывать окно, потому что, не найдя, чем ответить, Алёна полезла в сумочку за сигаретами. Ну что же, может, помолчит хотя бы пять минут.

Но раздражение Алены и не думало утихать. На светофоре ее внимание привлекла стоящая рядом машина – блестящая новенькая х3. Окно у автомобиля было приоткрыто, и оттуда бодро гремел рок - старый добрый «Smoke on the water». Павел непроизвольно принялся отбивать ритм по рулю, и это словно послужило сигналом. Алена резко опустила свое стекло до конца.

- Эй, ты, сделай музыку потише.

Че-е-ерт… Скорее бы зеленый. Недооценил он степень взвинченности жены.

- Что, простите? – спросили из соседней машины женским голосом, слегка сбавив громкость музыки. Только бабского скандала ему не хватало. Где же зеленый?

- Что, насосала на бэху?!

Твою же мать! Терпение вдруг внезапно кончилось, и Павел уже был готов поднять стекло и вернуть Алёне ее же слова о воспитании. Но один косой взгляд на соседнюю машину – и ему вместо этого захотелось сползти по сиденью вниз, под руль.

Вот теперь настоящий ч-е-е-ерт…

Он отвернулся в противоположную сторону. Может быть, не узнает. Может быть, обойдется.

Музыку в соседней машине выключили. И ответ прозвучал четко и ясно.

- Да если бы просто насосала. За эту бэху меня так е*али, так е*али, знаете ли. В особо грубой и извращенной форме. Командой из человек пятнадцати. И все, как один – директора и топ-менеджеры,  - девушка за рулем «бмв» перегнулась, чтобы видеть водителя «бентли». – Здравствуйте, Павел Валерьевич.

Он медленно выдохнул. Медленно сжал и разжал кулак левой руки. Медленно повернул голову.

- Добрый вечер, Инга.

Глава 1. Дивное время — зима.

Дивное время — зима. Морозное, жестокое, но — волшебное. (О. Громыко)

Взревели обратной тягой двигатели и самолет начал торможение. Телефон выведен из режима полета и тут же сквозь рев послышались звуки сообщений. Павел быстро листал уведомления. Не то. Не то. Не то. Того сообщения, которое он так ждал, не было. Мужчина плотнее сжал челюсти. Решение принято мгновенно. Он набрал сообщение из одного слова: «Приземлились», отправил его и убрал телефон в карман пальто. Проверять, доставлено ли сообщение и нет ли ответа, не стал. В адресате  был уверен. Дисциплина поставлена надежно.

Черный «бентли» ждал его  на вип-парковке рядом с входом. Водитель принял у шефа сумку с ноутбуком, уложил на заднее сиденье, пока сам Павел садился вперед. Раздраженно поправил шарф, оглянулся на сверкающее здание аэропорта.

Хлопнула водительская дверь.

- В офис, - коротко скомандовал Павел. Ну и что, что уже скоро двенадцать ночи. Дела не ждут. Особенно если они скверные.

Машина плавно тронулась с места.

***

Офис «Т-Телеком» ярко светился фирменными цветами – синим и оранжевым, в темных стеклах отражались огни проезжающих машин и отблески реклам с экранов по соседству. И, несмотря на всю эту иллюминацию, здание казалось пустым и безжизненным. В двенадцать ночи это было нормальным. Но не для Павла. Все его нутро требовало немедленных действий. Точнее, сначала информации – а потом действий.

Охранник уже ждал, стоя навытяжку – сквозь стеклянные двери было видно, кто идет. И дверь Павлу была, разумеется, отперта.

- С прилетом, Павел Валерьевич!

Кивнул безразлично.

- Кто есть в здании?

- Так… - видно было, что сотрудник охраны слегка растерян.  – Так никого, Павел Валерьевич. Ночь же. Спят люди.

«Ну и что, что ночь!» - вдруг захотелось заорать Павлу. Спать надо, если работа сделана. А если… если…

- Что, из «Ди-Диджитал» тоже никого нет?

- А, этих есть немножко. Один человек, - сотрудник службы безопасности сделал шаг назад, посмотрел на монитор. – Деваха какая-то приехала часа два назад, колупается с компьютерами в их обезьяннике… простите, спейсе, на пятом этаже.

 Деваха – это лучше, чем ничего. Лифт приглашающе распахнул свои матовые створки, и Павел шагнул в кабину.

***

Обезьянником по меткому выражению кого-то из острословов головного офиса «Т-Телеком» называли спейсы, отданные службе ИТ. Те же люди – а, может, другие - финансовую службу нарекли серпентарием, маркетинговую – нерпентарием, связистов – инсектарием. А верхний этаж, где находились приемные генерального директора и топ-менеджеров, по доброте душевной звали фермой. Крокодильей.

Один из спейсов «обезьянника» был отдан во владение сотрудников «Ди-Диджитал» - компании, которая поставляла программное обеспечение для разворачиваемой системы новейшего формата цифровой связи. «Т-Телеком» должна была стать первой в этом направлении. Пионером. Укрепить свои лидерские позиции на рынке телекоммуникаций. И вот, как в том дурацком анекдоте – что-то пошло не так.

Причем, ощущалось  это лишь тем самым, абсолютно не формализуемым чутьем, которому Павел привык доверять больше, чем толпе аналитиков. Вроде бы и сроки  - ну, немного сдвигаются, но пока некритично. И отчеты поступают регулярно. И все в этих отчетах гладко. А ощущение стремительно надвигающего полярного зверька с неприличным названием крепло не то, что с каждым днем – с каждым часом. Где-то внутри у Павла затикал обратный отсчет, отмеряющий время до его личного Армагеддона.   Для «Т-Телеком» любой значительный сбой в данном проекте  тоже может стать ударом, но для Павла – это именно Армагеддон. Потому что ошибок Павел себе не прощал. Ему их не прощали.

Найти спейс, где находилось сотрудница «Ди-Диджитал», не составила труда – только там на всем этаже горел свет. Павел ступил из темноты коридора в освещенный проем спейса. На его присутствие тут же отреагировали.

- Ну чего же тебе еще, собака, надобно?! – недобро вопросил женский голос с легкой хрипотцой.

Темные брови взметнулись вверх. Ничего себе тут вопросы задают. Павел сделал шаг вперед, потом еще один. Говорящую – точнее, сращивающую - он пока не видел. Лишь пройдя пару метров, он обнаружил, кто говорит. И понял, что говорят не с ним. И еще очень много других и удивительных вещей увидел и понял.

Спинка кресла. Над ней – темная растрепанная макушка. Дальше, в перспективе – пара кедов, водруженных на стол. И над всем этим – столп сигаретного дыма.

Последнее окончательно добило Павла. А как же датчики задымления?!

Он расстегнул пальто и подал голос.

- Собака – это вы мне?

Его слова, сказанные негромко, произвели оглушительный эффект. Мелькнули в воздухе кеды, раздались витиеватые ругательства, кресло чудом избежало опрокидывания. А обладательница кедов вскочила на ноги.

- Вы кто такой, черт возьми?!

- А вы?

- Я… я тут работаю!  - девица ткнула пальцем в монитор на столе.

- Какое совпадение, - хмыкнул Павел. – Я тоже. – И, поскольку девица молчала, подозрительно его разглядывая, отвесил издевательский поклон.  – Позвольте представиться - Мороз Павел Валерьевич, генеральный директор «Т-Телеком».

Темные брови сошлись на переносице на пару секунд, разошлись.

- Да ладно?! Тот самый? Павлик Морозов?

На лице Павла заиграли желваки. В «Т-Телеком» работают очень остроумные люди. Точнее, мнящие себя таковыми.

- Еще одна реплика про Павлика Морозова – и я лично позабочусь, чтобы больше вы не работали на этом проекте.

- Ах, сделайте, пожалуйста, такое одолжение! – непонятно ответила девица. Опустила взгляд вниз и пробормотала: - Черт, я из-за вас, кажется, дырку на джинсах прожгла.

Она принялась оттирать черное пятно на бедре голубых джинсов. Павел наблюдал за этим действом, пытаясь оценить масштаб абсурда. Выходил абсурд полнейший. Или он просто устал, и уже накрывает джетлаг?

Глава 2. О, как морозно в январе

О, как морозно в январе, когда удобства во дворе! (В. Вишневский)

- Инга, где тебя черти носят? – Саня обрадовался ей, как сирота – наконец-то обретенным после долгих поисков родителям, только продемонстрировал это своеобразно. Чуть стул не уронил и выглядел встревоженным.

- Что за паника на «Титанике»? - Инга бросила взгляд на наручные часы.  – Я пришла как всегда. Примерно.

- Юрьич с ума сходит, ты ему позарез нужна, а у тебя телефон не отвечает. Он рвет и мечет.

Не отвечает, точно. Вчера перевела телефон в режим «полета». А то ни поесть, ни пописать, ни подумать не дадут. Зае*бут вопросами. А ей сказать нечего. Инга достала телефон, включила, посмотрела на экран и поморщилась.

- Вижу, он мне уже в вацап наметал… икры. Кабачковой. Сань, сооруди кофе, будь человеком,  - успела попросить Инга, когда за спиной раздалось:

- Тебе есть чем меня порадовать?

Инга медленно обернулась.

- А вы заметили, сэры, какие нынче стоят погоды? – спросила в пространство между Саней и Горовацким.

- Пойдем,  - не стал вступать в светскую беседу о погоде Борис Юрьевич, развернулся и отправился в переговорную. Инга вздохнула. Вот так, сразу с  утра  - раком, без кофе и вазелина.

- А кофе все ж сообрази, Санек, - кивнула  Саше и отправилась на ковер к Горовацкому.

В переговорной Борис Юрьевич ждал ее не один. Ярик тут же. Какая прелесть. На ее появление тимлид изобразил какое-то подобие улыбки, больше похожей на гримасу. Ингу так и подмывало спросить: «Что, Ярослав Максимович, газы?». Но накалять обстановку не стала. И без этого сейчас жара начнется.

- Ну что? – нетерпеливо спросил Горовацкий, как только за Ингой закрылась дверь. – Вчерашние идеи сработали?

Время бравировать внезапно кончилось.

- Нет, - ответила Инга тихо и серьезно.

Лицо Бориса Юрьевича было красноречивей всех слов. Ярик картинно схватился за голову. И патетически вопросил.

-  И что мы будем делать?

- А я вам еще тогда сказала, что надо делать, - раздражение начало прорываться сразу. Сказывалось присутствие Ярика.  - Надо было во всем сознаваться Морозу, сдвигать сроки, перезакупать оборудование…

- … за наш счет, - медоточиво продолжил за нее Ярик. – Платить неустойку…

- Почему за «наш», - так же медоточиво ответил Инга. – За твой, Ярослав, за твой. Это же ты так офигенно все сконфигурировал на бумаге, так все красиво спроектировал… Что оно ни хера не работает друг с другом! А проверить, протестировать на…

Ярик вскочил на ноги, и Горовацкий тут же встал между своими двумя сотрудниками.

- Так все, брейк! Нашли время, когда отношения выяснять. Что сделано – то сделано. Сейчас нам нужно без потерь выйти из сложившейся ситуации. Инга, у тебя есть еще идеи?

- Я не могу генерировать идеи, когда меня постоянно дергают!

- Я снял тебя со всех проектов.

- И постоянно меня дергаете!

Борис Юрьевич шумно вздохнул. Но упрек проглотил.

- Хорошо. Я понял. А что твои ребята из «Пентакла», они молчат?

- Они не молчат, - поморщилась Инга. – Они мне подкинули несколько вариантов использования недокументированных возможностей, мне надо покрутить.

- Все это прекрасно, но что мне сегодня сказать Морозу? – вдохнул Горовацкий и как-то совсем по-стариковски сгорбился. Инге даже стало  на какое-то время жаль шефа. – Он, кажется, что-то подозревает. По крайней мере, по телефону был очень резок.

- Он и не по телефону тоже очень резок, - пробормотала Инга, вспоминая вчерашний ночной разговор.

- Что ты имеешь в виду? – Борис Юрьевич выпрямился.

- Он вчера был в офисе «Т-Телеком», когда я там работала, - неохотно созналась Инга.

- Ночью? – зачем-то уточнил Горовацкий.

- Ночью, - подтвердила Инга.

- Черт, – выдохнул Борис Юрьевич.  – Вот черт! Совсем дело плохо – если он с самолета ночью в офис помчался… Что ты ему сказала?

- Ничего, - соврала Инга. Теперь тот разговор представлялся ей совсем в другом свете. Кажется, она и в самом деле ляпнула кое-что лишнее. А чего этот Мороз  так внезапно из-за спины подкрадывается, когда она только-только мысль за хвост поймала? – В основном это именно  он говорил. Точнее, орал,  - решила чуть сгустить краски.

- А ты что?

- А что я? - пожала плечами Инга. – Я к вам послала.

- Это правильно, - кивнул Горовацкий. – Ладно. Ярослав, мы выезжаем через полчаса. Не забудь отчеты.

- Конечно, не забуду, - обиженно ответил Ярик.

Борис Юрьевич вышел, Инга собралась последовать примеру шефа, но Поволяев  перегородил ей дорогу.

- Значит, и ты познакомилась с самим Морозом, - протянул Ярик.

- Вряд ли это можно назвать знакомством, - фыркнула Инга.  – Выскочил как черт из табакерки, наорал и умчался.

- Не оценила,  значит,  - мурлыкнул Ярик. – А он такой красавчик…

- Он холеная и хладнокровная жаба, если ты хочешь знать мое мнение, - Инга сделала шаг в сторону, чтобы обойти Ярослава. – Но если он в твоем вкусе – желаю удачи.

Ярик лишь фыркнул и отошёл в сторону. Был Ярослав открытым геем. А еще, по меткому выражению Сани – гомофобофобом. Свои предпочтения он демонстрировал открыто, яростно наблюдая за реакцией окружающих. Ходили слухи, что он то ли родственник Горовацкого, то ли даже его любовник. Между этими двумя явно были какие-то особые отношения, и Ярику многое прощалось. В том числе и то, за что других просто бы выгнали с работы. Что это за отношения, у Инги не было никакого желания выяснять. Ее ждут Саня, парни из Калифорнии и остывший кофе.

***

- Итак? – густая темная бровь выгнулась. – Я жду ответ.

- Павел Валерьевич, ну я, право, не знаю, - картинно развел руками Горовацкий. – Откуда эти фанта… - осёкся под острым и одновременно тяжелым взглядом светлых до льдистого глаз. – Все совсем не так, как вам кажется, честное слово.

Глава 3. Такой мороз

Такой мороз, что коль убьют, то пусть из огнестрельного оружья. (И. Бродский)

- О, всемогущие боги! – Саня всплеснул руками, едва не обронив банку с кофе. – У этой женщины есть ноги!

- Могилевский! – зашипела Инга, но было уже поздно. Саня, плотнее прижав банку к груди, завопил на весь офис.

- Эй, люди, у нашего лучшего сеньора есть ноги! Их две! Они офигенные!

Впрочем, на Санины завывания в этот ранний час никто не среагировал. Лишь из спейса напротив выглянул мрачный архитектор баз данных, стрельнул у Инги сигарету, буркнул что-то и ретировался. На этом Саня признал утреннюю побудку офиса завершенной и сменил гнев на милость, а ор  - на вопрос.

- Кофе будешь?

Инга невнятно промычала что-то, уткнувшись лбом в сложенные руки. Голову подняла, только когда Саня поставил перед ней кружку с горячим  кофе. Сделала глоток. И выдохнула.

- И ты, Брут…

- Я и Брут, и ребут, и много чего другое,  - Саня пристроился рядом. – Между прочим, тебе, правда, хорошо в костюме. Особенно в юбке.

- Не начинай! - взмолилась Инга.  Раздраженно дёрнула за лацкан. – Мерзкое шмотье, просто отвратительное.

- Злая эльфийская одежка! Она нас морозит, она нас кусает. Гадс-с-ская, гадс-с-ская одежка, моя прелес-с-сть.

- Голлум ты, а не Брут,  - обреченно вздохнула Инга.

- Что, тяжко дается хлеб тимлида в Мордоре? – Саня решил-таки проявить участие.  – Владыка «Т-Телеком» Мороз Всевидящий заставил надеть костюм и писать ему отчеты?

Инга резко повернулась всем корпусом к Могилевскому.

- Саня, ради своего же блага - не говори мне о нем. Просто ничего не говори! Иначе я за себя не ручаюсь!

***

Инга не поверила в то, что так бывает. Что можно человека взять – и просто купить. Даже в России рабство отменено уже как полтораста лет. Но, видимо, не для всех.

Инга ругалась, скандалила и даже говорила очень нехорошие слова. Когда Горовацкому надоело ее слушать, он просто сунул Инге под нос ее контакт.

- Эта сумма вычтена из общего контракта, - мрачно проговорил Борис Юрьевич.  – По настоянию Мороза.

- Зачем?– настороженно спросила Инга. Брать в руки документ она пока не решалась.

- Затем! - совершенно по-детски и не соответствуя ни  своему статусу, ни возрасту  огрызнулся Горовацкий. – Это требование Мороза. Он сказал, что проект может доверить только тебе. И что обязан позаботиться, чтобы ты получила советующее вознаграждение.

Инга решилась и взяла в руки контракт. И выронила тут же. Она увидела  размер этого самого вознаграждения.

Инга Дубинина не бедствовала, отнюдь. У нее вполне прилично оплачиваемая по нынешним временам специальность, скажем спасибо папе,  доценту МИФИ. Хватает на хлеб. И даже на масло на него. Но Инга – современный человек со всеми возможными «прелестями» жизни, включая ипотеку. Жизнь обеспеченная, но не роскошная. А тут…

В контракте красовалась такая цифра, что Инге пришлось вести пальцем, чтобы пересчитать нули.

Ни хрена себе… теперь понятно, почему всякие Ярики так рвутся на позиции тимлидов – если это ТАК оплачивается.

Принципы и лень были проданы мгновенно.

Черная «бэха» в салоне дождалась своего часа.

***

Как водится, всю величину цены за право первородства Инга осознала не сразу. Но быстро.

Мороз изводил ее. Не продохнуть, не отвлечься ни на что иное. То это надо, то то. И все – какая–то сущая ерунда, по мнению Инги. А по мнению светлейшего Павла Валерьевича – такое важное, что прямо вынь да  положь.

Ну, ладно, положили. Так ему и этого мало.

На второй день работы Инге сообщили, что ее внешний вид не соответствует политике дресс-кода компании и сказали обратиться  к Лауре за инструкциями. Лаура, бл*дь. Инструкция, мать их!

Пришлось исполнять, что уж.

Лаура, как и Саня, и начальник службы информационных технологий  «Т-Телеком» Никитин отвесили Инге комплиментов по поводу того, как  ей идет строгий костюм. Но это ее нисколько не утешило.

Инга вынашивала планы убийства Мороза. В особо грубой и извращенной форме.  Останавливало ее одно. Иногда в нем проскальзывало что-то человеческое. В повороте головы, в мимолётней улыбке, в каких-то, кажется, незначительных словах вдруг прорывался человек, который  сидел с ней плечом к плечу в ту ночь в офисе «Т-Телеком».

***

- Инга, это не отчет, это какая-то порнография.

Ее терпение уже давно исчерпало все возможные для человека пределы.

- Вы хорошо разбираетесь в порнографии, Павел Валерьевич?

- Давайте отложим разговор о порно до более спокойных времен, - с Морозом бесполезно вступать в словесные пикировки. Ты все равно проиграешь. – Меня не устраивает это, – ноготь указательного пальца подчёркивает строчку в отчете.  – И это. И особенно это.

А руки у него  красивые. Крупные, с длинными пальцами. Такими только – «кудри дев ласкать,  и гривы своих коней». Каких дев  - Инга могла представить легко. Коней, под капотом,  - в общем-то тоже. Запястье руки прикрывал манжет сорочки. Шёлковая, наверное. Как и пижама. Отличное время, чтобы любоваться мужской сорочкой.  Ну просто Друэ и Кэри. Еще можно Фитжеральда вспомнить, спасибо маме, специалисту по прозе потерянного поколения.

Мороз тоже, похоже, заметил  ее задумчивость. Повернул голову, бросил косой взгляд.

- Вы слышите меня, бандероли?

И фразу из «Маугли» он все-таки тогда услышал, мерзавец!

***

- Ярослав, ты не мог бы мне помочь?

- Я?! – Поволяев излюбленным и абсолютно картинным жестом прижал руки к груди. – Тебе? – так же патетически протянул лапки к Инге. – Чем я могу помочь лучшему сеньору нашей команды?

Инга вздохнула. Она не думала, что будет просто. И что Ярик, после всего, что между ними уже накопилось, поможет ей так вот просто. Но деваться ей уже некуда.

- Тем, что ты опытный тимлид. А я в этом деле – нуб.

Глава 4. Когда сильный мороз

Когда сильный мороз, люди становятся теплее друг к другу. (М. Жванецкий)

Двое мужчин проводили взглядом одну гордо удалившуюся женскую спину. Была бы возможность – Алена бы хлопнула дверью, но дверей по дороге не подвернулось. Поэтому она просто ушла стремительным шагом на своих неизменных высоченных шпильках, оступилась, зашипела на кинувшегося ей на помощь официанта и гордо исчезла в арочном проеме  банкетного зала.

Мужчины переглянулись. Старший смущенно крякнул. Младший сохранил совершенно невозмутимый вид. Ему не привыкать.

Алена хотела сама заняться фуршетом.  Павел пытался ей объяснить, что мероприятие не светское, а деловое, и правила другие, и уже нанята кейтеринговая компания, и есть человек, который за это отвечает. Получил упрек в равнодушии, эгоизме и еще целом ряде грехов – смертных и не очень. И теперь, в день его триумфа,  он наблюдает, как его жена, вместо того, чтобы разделить с ним успех, уходит с важного мероприятия. Наблюдает, надо признать честно, без малейшего намека на сожаление.

Зато тесть рядом. И все видит. Это важнее.

- И какая муха ее укусила? - Сергей Антонович сделал знак официанту, взял с поднесенного тут же подноса бокал с шампанским, пригубил, кивнул одобрительно. – Хорошее. Не сэкономил.

- Ваша школа, - скупо улыбнулся Паша, отсалютовав тестю своим бокалом. Улыбаться сегодня он порядком устал.

- Не скромничай,  своего ума у тебя предостаточно,  - Сергей Антонович сделал щедрый глоток.  – Ты хорошо поработал, Павел. Молодец.

Паша лишь кивнул в знак того, что принял одобрение.  Когда-то он ловил каждое слово тестя, ждал как манны небесной  знаков его одобрения, слов похвалы. Эти времена прошли. Теперь Павел знал себе цену. Знал ее и Сергей Антонович.  Знал, что может быть спокоен за свой бизнес, что основанное им дело находится в надежных руках, и что самому можно спокойно заниматься любимым яхтингом, ни о чем не беспокоясь. Но руку на пульсе все же держал, был в курсе, и Паша точно знал, что некоторые люди в компании, включая в первую очередь секретаршу, регулярно докладывают Сергею Антоновичу Смирнову о текущей ситуации. Павел и сам бы так же поступил на месте тестя. На своем же месте это доносительство его дико раздражало, но сделать ничего не мог. Пока не мог.

- Хороший ты мужик, Паша, - успех «Т-Телеком» и бокал шампанского сделали тестя благодушным. – Повезло Аленке. Не понимает, дуреха, своего счастья.   

Направление разговора Павлу не понравилось. Соглашаться нельзя, молчать глупо, сказать правду о том, что он думает по поводу поведения Алёны – и вовсе самоубийственно. То, что тесть ругал свою дочь – так ему, как родителю, это позволительно. Тещи, к слову о родителях жены сказать, у Паши, слава богу,  не было – с матерью Алены Сергей Антонович развелся лет двадцать назад, и причину этого развода угадать было несложно – судя по всему, характером Алена пошла в мать, которая теперь жила где-то в Испании с новым испанским мужем  - пилотом «Боинга». А Алёнка при папеньке осталась, он и отвечал за ее благополучие. Про благополучие Сергей Антонович и продолжил свою мысль.

- Но и ты ее пойми, - вздохнул тесть во всю мощь своей широкой груди. – Нервничает она. Женщине дело нужно.

- Я могу дать ей хорошую должность в компании, - ровно ответил Паша, точно зная, что скорее умрет, чем на самом деле сделает это. Работать с Аленой – хуже выдумать сложно.

- Да я не про это! – махнул рукой Сергей Антонович. – Ребенка вам надо, Паша.

Плохие предчувствия оправдались. А где-то внутри загорелась красная предупреждающая лампочка. Что надо быть предельно внимательным.

- Вы же знаете, Сергей Антонович, что я только «за». И все, что от меня зависит…

- Все понимаю, Паша, - тесть обнял его за плечи. Где-то сбоку щелкнули камеры. Шикарный будет кадр  - владелец и генеральный директор «Т-Телеком», тесть и зять, доверительная беседа двух партнёров и  родственников. И никто не знает, каков процент лжи в этом фото. Даже сам Паша не знает. Тесть между тем развернул Павла в сторону от репортера с камерой. – Я знаю, что ты тоже хочешь этого. И Алёнка хочет. А вот не получается чего-то. Может, уже сделали бы это ЭКО.

Медленно досчитать до пяти. И сказать то, что уже заготовлено, но не выдать этой подготовленности.

- Сергей Антонович, я… - тоже за компанию с тестем вздохнул, надеясь, что это не выглядит слишком ненатурально. В актерском мастерстве Паша был не силен. – Поймите меня, пожалуйста. Мы с Аленой прошли все необходимые обследования. Мы здоровы. Молоды. И запас времени у нас есть.  Я уверен, что единственная причина отсутствия результата – это то, что Алена просто слишком этого хочет. Она себя загнала и накрутила, она нервничает, у нее стресс. А врачи говорят, что стресс – главный враг зачатия.  Ей надо просто расслабиться и отпустить ситуацию. И все произойдет само собой. Я очень хочу, чтобы это произошло… естественно.

Павел знал, на что сделать упор. Сергей Антонович еще раз вздохнул. Он, конечно, старался быть в курсе, тренде и держать нос по ветру. Но в силу возраста – да по характеру – был консерватором. И Пашина позиция по этому вопросу была ему и понятна, и близка.

- Правильно ты говоришь, Павел, - похлопал по плечу, взял еще пару бокалов – себе и зятю. – Только до Алёны донеси эту мысль. А то видишь оно чем кончается, нервы ее… - указал рукой в сторону выхода из зала.

- Я стараюсь, - Паша пригубил самую капельку.  Разговор такой, что расслабляться нельзя, да и вообще рано. – Вот запустим проект на полную катушку, проверю, что все работает как часы – и рванем с ней куда-нибудь на теплые острова, где нет людей.

- Хорошая идея! – отсалютовал ему тесть бокалом. – И внука мне оттуда привезите.

- Обязательно! – пообещал Паша.

Хрен вам, а не внука.

***

Паша аккуратно нажал на ручку двери и выглянул в приемную. Никого. И компьютер выключен. Лаура ушла, слава тебе, господи.

Глава 5. Ночь стояла морозная

Ночь стояла морозная, но без ветра. Откроешь рот и выдыхаешь заледеневшие слова. (Х. Мураками)

- Инга, ты обедать идешь?

- Не знаю.

- Пошли! – Саня толкнул ее креслом своим.  – Хотя бы кофе попьешь. А мне одному скучно. 

- Пять минут мне дай, на завершение сессии.

- Ок.

Саня вернулся к своим делам, а Инга – к своему телефону. К открытому в нем чату.

Вся эта история с Патриком  была странной, нелепой, подозрительной. И надо было тогда, сразу просто занести этот внезапно стукнувшийся в мессенджер контакт в черный список. Мало ли в Сети придурков. Иногда Инге казалось, что все нормальные люди давно поуходили из активной сетевой жизни. Или используют ее только для работы. А общаться тянет только невменяемых придурков.  И нечего им давать шанс.

А она дала. И  - вот же странность. Этот незнакомый, неизвестный человек оказался почти ее зеркальной копией. Им нравились одни и те же книги в детстве и юности. Смотрели одни и те же фильмы. У них оказалось так много общего, что это походило на разговор с самим собой. Хотя по поводу последней книги цикла «Темная Башня» Стивена Кинга они умудрились разругаться в дым. Она  обозвала его тупицей, он ее – курицей. Поругались, а потом помирились. Как много они успели за пару часов в чате. Это было так странно… и волнующе. Потому что этот парень утверждал, что влюблен в нее.

А в Ингу никто никогда не влюблялся. Мальчик во время зимней смены в Артеке не в счет, это было пятнадцать лет назад. А потом – нет. Не слишком красивая, слишком умная и очень независимая. Дружить с парнями у нее получалось, Саня – тому пример. Но френдзона – это ее потолок, Инга в это уже почти поверила.

И вот – таинственный поклонник. Откуда ни возьмись.

Инга погасила экран телефона. Но мыслями осталась там. И в который раз за последнюю пару дней задала себе вопрос.

А если это розыгрыш? Чья-то дурацкая шутка? Ну откуда, откуда взяться поклоннику?  Кажется, все фразы из того, первого, долгого разговора она выучила наизусть. И они со всей очевидностью свидетельствовали о том, что человек этот и вправду Инге знаком. Слишком многое он о ней знает. Того, что нельзя почерпнуть из соцсетей – тем более, что в аккаунтах Инги было весьма скудно на информацию.  Значит, они знакомы. И от этого холодило и сосало под ложечкой. От мысли, что это может быть злая шутка человека, близко ей знакомого.

Инга в очередной раз уперлась взглядом в Санин затылок. А если это его рук дело? Не верилось, не хотелось верить. Сашка не производил впечатления человека, способного на такие выверты фантазии. Он вообще был лишен фантазии, как Инге казалось. Уроженец Сочи, веган, адепт ЗОЖ и любитель пеших походов, Саша был обладателем на редкость уравновешенного и спокойного характера. Но Кинга он любит. Ну не может же быть…

А, собственно, это легко проверить.

Инга снова разблокировала экран. И быстро набрала.

Инга: Пат, ты обедал уже? Что едят морские звезды?

Ответ не приходил. Саня в двух метрах полез за своим телефоном в карман джинсов. Инга задержала дыхание. Но тут Саню окликнул сеошник, и они стали что-то бурно обсуждать. А Патрик в телефоне начал писать ответ.

НеСвятойПатрик: Пока не обедал. Пока обедают моим мозгом.

Инга: Знакомо. Не давай им съесть все!

НеСвятойПатрик: Чтобы тебе оставить немного? Извини, сейчас не могу писать. Позже, ок?

И смайл с поцелуем. Господи, ей сроду никогда не присылали таких смайлов  в чате.

- Ну, ты собралась? – Саня окончил обсуждения и обернулся к ней. – Я сейчас упаду в голодный обморок.

- Пошли! – Инга легко поднялась на ноги. – Пошли спасать тебя от голодной смерти.

Это не Саня. И от этого стало вдруг легко и тепло. Сашка чудесный парень. Но глядя вслед коренастой Саниной фигуре, Инга радовалась, что Патрик – это не Сашка.

А потом, задумчиво размешивая капучино в чашке, снова и снова возвращалась мыслями о том, кто он – этот Патрик.

Вчера Инга предложила ему встретиться вот в этом самом кафе, на первом этаже бизнес-центра, где половину седьмого этаже занимает офис «Ди-Диджитал». Патрик отказался. Но совершенно очевидно, что он знает про это кафе. Он работает в том же здании, что и Инга. В московском офисе «Ди-Диджитал» порядка ста двадцати сотрудников. И большая часть – мужчины.  Кто из них Патрик? Инга более-менее хорошо  знала от силы человек тридцать, еще с таким же количеством здоровалась   - просто лица примелькались или пересекались раз или два в проектах. А ведь вторую половину этажа занимает аутсорсинговая компания, которая обслуживает информационные структуры  в банковской сфере. И кое-кого Инга там знает, и кое с кем здоровается. Да она много с кем здоровается из тех тысяч людей, которые работают в этом бизнес-центре! И как при таком раскладе вычислить Патрика?

Хотя нет, скорее всего, стоит ограничиться теми, с кем Инга общается лично, а не просто кивает при встрече. Но и таких тоже немало.

- Ингуша, что показывают в чашке? – Саня поел и, соответственно, повеселел.

- А почему там должны что-то показывать?

- Потому что ты туда очень внимательно смотришь, - назидательно ответил Саня. – Что, Мороз пригрузил? Чего хочет? Золотой венец с самоцветами аль зеркало хрусталя заморского? Или чудище для сексуальных утех и извращений?

- Он сам – чудище для извращений, - буркнула Инга.

- Ты прямо как Ярик, - хмыкнул Саня и принялся прихлёбывать чай. – Тот одно время фантазировал на тему сексуальных извращений с Морозом.

- Вслух, что ли?! – поперхнулась остатками капучино Инга.

- Ты же знаешь Поволяева! – фыркнул Могилевский. - Он за словом в карман не лезет и не из стеснительных.

Уж это Инга знала, как никто. Когда она пришла работать в «Ди-Диджитал», ей очень скоро пришлось на своей шкуре испытать всю силу жесткого остроумия Ярослава Великолепного.

Глава 6. Кто на морозе не бывал

Кто на морозе не бывал, тот и горя не видал. (пословица)

Патрик: Сова проснулась?

Инга: Глаза открыла  - скажем так.

Патрик: Что, не дал я тебе вчера спать?

Инга: Для меня нормально ложиться в два. А вот ты как, жаворонок?

Патрик: Я не жаворонок.

Инга: А кто?

Патрик: Судя по всему, чокнутый дятел Вуди.

Следом пришел соответствующий эмотикон с соответствующим звуковым сопровождением.

Инга рассмеялась.  Как давно она смеялась, едва проснувшись? Да никогда такого не было!

Патрик: Спасибо тебе за вчерашний вечер. Это было здорово.

Инга: Да, здорово. И тебе спасибо.

И он, и она какое-то время молча смотрят на экраны своих гаджетов, вспоминая минувший день. Точнее, вечер и начало ночи. И долгий разговор. Который начался с обсуждения кино, а окончился откровениями. Про воспоминания,  страхи, надежды и мечты…

Инга: Всегда была уверена, что не нравлюсь парням.

Патрик: На всякий случай не буду тебя разубеждать, но ты… необыкновенная.

Инга: Ты тоже.

Патрик: Ты же не знаешь.

Инга: Я чувствую.

Патрик: Странно, но я тебя тоже… чувствую. Даже когда ты далеко.

Инга: А мне не кажется, что ты далеко. Мне кажется, что ты рядом. Патрик, ты  блондин?

Патрик: Я лысый и розовый.

Инга: И в зеленых трусах с фиолетовыми цветами?

Патрик: Не, трусы серые.

Инга: Уверен?

Патрик: Да, на мне только они. Я же в постели.

Инга: Я тоже. Расскажи мне еще что-нибудь. Когда ты в первый раз влюбился? Помнишь?

Патрик: Конечно. Мне было пятнадцать, и я был уверен, что это на всю жизнь.

Так откровенно Паша давно не говорил ни с кем. Даже с Ингой до этого он держался в каких-то рамках. А вчера… вчера устроил просто вечер откровений и душевного стриптиза. Чудом, просто чудом не выдал себя ничем. Хотя как знать, чем дело бы кончилось, не вернись Алёна.

Вчерашний долгий разговор и возможным оказался потому, что жена отправилась на встречу  подругами. Наверное, жаловалась им на жизнь и мужа. Павла это не слишком интересовало, у него неожиданно образовался одинокий вечер дома и… И он потратил его на Ингу.

Вернулась Алёна поздно и нетрезвая. Паша предпочёл притвориться спящим. Но на самом деле еще долго не мог заснуть, прокручивая в голове все, о чем они говорили с Ингой сегодня. Ноздри щекотал и даже раздражал запах спиртного, и Павел отвернулся в другую от жены сторону.

Ин-га.

Имя у нее необыкновенное. Как и она сама. И очень ей подходит.

Утром он встал не выспавшимся, но это отчего-то не раздражало. Алёна спала беспробудно, в квартире тихо и солнечно. И можно спокойно сделать себе кофе, намазать хлебец урбечем, включить второй телефон. И побыть еще немного Патриком.

Патрик: Так какие планы на день, сова? Выбралась из постели?

Инга: Неа, валяюсь. Жду, когда станет невтерпеж.

Патрик: Невтерпеж в туалет?

Инга:  Фу такое говорить девушкам! Невтерпеж на балкон курить.

Патрик: А курить  - не фу?

Инга: Ты зануда, ты в курсе?

Патрик: Да, мне уже сообщали об этом прискорбном факте. Так какие планы на сегодня?

Инга: Сегодня у меня трудный день.

Патрик: Кишкомот?

Инга: Он самый.

Паша улыбается  и делает себе еще один бутерброд. Да-да, Инга Михайловна, сегодня у нас большое совещание по промежуточным итогам проекта.

Патрик: Будешь нюхать?

Инга: Вряд ли. Сегодня будет огромное нудное совещание с презентациями и прочей лабудой. И вообще, я помню, что тебе это не очень нравится, поэтому стараюсь держать себя  в руках.

Патрик: Ну, раз ты такая послушная девочка, я тебя попрошу еще кое о чем.

Инга: М?

Патрик: Надень чулки сегодня.

Инга: Ты Морская Звезда без совести, ты в курсе?

Патрик: И об этом я тоже извещен. Я жду фото твоих ног в чулках.

У нее, когда эти слова появились на экране, бухнуло сердце. Почему-то – в горле.

У него, когда сам понял, что написал – тоже бухнуло. Но гораздо ниже.

- Паша, ты встал?  - раздался откуда-то из глубины квартиры сонный голос Алёны.

- Я уже ухожу на работу.

- Поставь мне кофе, будь зайкой.

- Конечно, дорогая.

Он не зайка, он занудная и бессовестная Морская Звезда Патрик.

***

Патрик: Где мое фото?

Инга: И в самом деле, где твое фото, Патрик? Пришли мне уже селфи.

Патрик: Я про фото чулок. Ты их надела?

Инга: Да. На голову.

Патрик: ))) Раз пошли на дело, я и Рабинович?

Инга: Приходится справляться без Рабиновича.

Патрик: Давай фото и не заговаривай мне зубы.

Инга: У морских звезд не бывает зубов!

Патрик: Дело кончится тем, что при встрече это Я тебя укушу. Чтобы доказать обратное. Фото, Инга, фото!

Ему бы надо заниматься делами, которых как обычно тьма. И много что  надо успеть сделать до совещания. Но он какого-то черта занят совершенно другим. И, забив на все, сверлит наряженным взглядом телефон. Ничего не происходит, зато подал голос другой телефон, рабочий. Черт.

Все, Паша, соберись и иди вджобывай! Тебе деловой партнер звонит.

Уже в процессе разговора телефон Патрика пиликнул. Но Павел усилием воли заставил себя не смотреть. Даже встал и отошел к окну. И глядел на панораму города все то время, пока вел разговор. А потом – почти бегом к столу.