Охотник за мечтой

Глава 17

Припадок непослушания оказался самым сильным из всех, когда-либо бывших у Элизабет. Девочка не поддавалась никаким попыткам отвлечь ее, и Зении никак не удавалось успокоить ее, не помогали ни любимые игрушки, ни песни. Казалось, он не кончится никогда. Как только Зения брала ее и ласково поглаживала горячий лоб, Элизабет обнаруживала, что начинает засыпать, и, протестуя, разражалась бешеным криком. Самым худшим было то, что каждый раз, когда отворялась дверь, впуская или выпуская няню, Элизабет кидалась в ту сторону и один раз так сильно ударилась о поручень кровати, что завизжала от боли. И Зения, и няня пытались брать ее на руки и носить по комнате, но она так сердито крутилась и вертелась, что у них ничего не получалось.

– Возможно, если вы оставите ее одну, мадам… – несмело начала няня, но Зения грубо оборвала ее:

– Я не оставлю ее! Принесите холодной воды! И потом больше не открывайте дверь!

– Слушаюсь, мадам, – ответила няня так тихо, что ее слова Зения едва услышала из-за детского крика.

Зения потеряла представление о времени, ей казалось, что припадок длится весь день, но, взглянув в окно, обнаружила, что еще светло и солнце высоко. Когда дверь открылась, Элизабет повернула голову и начала так отчаянно кричать, что у нее остановилось дыхание, ее лицо из красного сделалось синим, рот широко открылся, а тело выгнулось назад. Зения так испугалась, что сама едва не потеряла сознания. Она снова попыталась взять дочь на руки, но застывшее тело Элизабет не давалось. Девочка откатилась, с трудом перевела дыхание и опять закричала. Зения снова попробовала спеть, но у нее в ушах звенел детский крик, голос отказал ей, и слезы наполнили глаза.

– О, крошка, – зашептала она, склонившись над напряженным тельцем Элизабет, – о, моя крошка, прошу тебя, не плачь. Не плачь.

Зения не оглядывалась, но чувствовала, что дверь так и остается открытой. Сердито смахнув слезы, стекавшие у нее по щекам, она повернулась, чтобы закрыть дверь, – на пороге стоял лорд Уинтер.

Его дочь выгнулась и истерически кричала, теперь уже не видя ничего вокруг себя. Неожиданно, прежде чем Зения поняла, что он собирается сделать, Арден быстро пересек комнату и взял Элизабет из кровати. Она извивалась с закрытыми глазами, и ее крик достиг такой силы, которой невозможно было ожидать от маленького ребенка. Мгновение она неистово сопротивлялась, но лорд Уинтер, несмотря ни на что, легко удерживал ее на руках. Вдруг она открыла глаза, потянулась вверх и раскрыла маленький ротик, но прежде чем Элизабет успела набрать воздуха, чтобы снова закричать, она уже восседала на плечах у отца. Арден повернулся к двери, пригнувшись, прошел через проем и отправился вниз по лестнице, и Зения поспешила вслед за ними. Элизабет продолжала плакать, но теперь гораздо тише, она скорее икала, а не всхлипывала. Лорд Уинтер спускался по лестнице в неотступном сопровождении Зении, и к тому времени, когда они спустились на второй этаж, Элизабет уже перестала икать. Она молча держалась за волосы отца, когда он, нарочно слегка раскачиваясь из стороны в сторону, нес ее по длинному коридору. По парадной лестнице он спускался подпрыгивая, и Элизабет, как каучуковый мячик, подскакивая вверх и вниз, начала смеяться, и ее заплаканное личико осветилось улыбкой.

– Хотите теперь забрать ее обратно? – холодно спросил Арден, когда, спустившись по лестнице, остановился и оглянулся вверх на Зению.

Зения шагнула вниз и протянула руки к дочери, но Элизабет широко раскрыла глаза, покраснела и набрала воздуха, готовясь снова закричать. У Зении опустились руки, она села на ступеньку и уткнулась лбом в колени. Когда Элизабет перестала плакать, Зения почувствовала невероятное облегчение и подумала, что не вынесет, если дочь снова начнет кричать.

Арден смотрел на съежившуюся на лестнице фигуру Зении, потом поставил ногу на нижнюю ступеньку, наклонился, взял Зению за руку и с силой потянул.

– Пойдемте. Давайте немного погуляем.

– Я не хочу, чтобы она выходила из дома, – подняла голову Зения.

– Мы и не будем выходить.

Зения позволила ему поднять ее на ноги, Элизабет довольно забормотала, и он пошел по коридору к мраморной статуе, изображавшей пастушку. Его дочь, протянув руку и дотронувшись до каменных пальцев, издала удивленное «Де!».

– Правильно, – похвалил лорд Уинтер, – это девочка.

Зения еще не успела сказать ему, что у Элизабет все, что не было «мама» или «па», было «де», но решила ничего не говорить. Она чувствовала себя так, словно отдыхала в тишине после бури, и, честно говоря, чувствовала благодарность к лорду Уинтеру.

Арден бродил по огромному дому, останавливаясь всякий раз, когда видел, что Элизабет чем-то заинтересовалась. Он разрешал ей трогать вещи, к которым сама Зения не осмеливалась прикоснуться: серебряные вазы и китайский фарфор, часы с эмалью и позолотой. Но когда Элизабет попыталась взять хрустальную вазу, Зения бросилась к дочери, чтобы забрать вазу у нее из рук. Губы Элизабет слегка задрожали, она угрожающе набрала воздуха, но Зения твердо сказала «нет» и поставила вазу на место, а лорд Уинтер двинулся дальше.

– Если позволить ей все трогать, я боюсь, она что-нибудь разобьет, – пояснила Зения, с тревогой торопясь вслед за ним.

– Все здесь всего лишь свалка красивого хлама, – пренебрежительно отозвался лорд Уинтер.

Зения окинула взглядом роскошные высокие потолки и окна с богатыми шторами, полированные инкрустированные мраморные столешницы, серебряные канделябры и вдруг впервые осознала, что именно он привез ее в свой шикарный дом. Для Ардена все было настолько знакомо, что он, не задумываясь, позволил ребенку играть золотым портсигаром, лежавшим на каминной полке, хотя, когда Элизабет выпустила его из рук, он поспешил на лету подхватить его в ладонь. Зения поймала серебряный подсвечник, прежде чем Элизабет удалось опрокинуть его, и удивилась безразличию лорда Уинтера.

Среди своих вещей лорд Уинтер выглядел таким официальным и чужим, совсем не похожим на того доброго друга и защитника, каким представал в пустыне. Казалось, здесь он не на своем месте. Однако все окружающее относилось к его миру – его собственность, его родовое имение, которое перейдет к нему после смерти отца. Она не принесла бы Элизабет сюда, даже если бы жизнь девочки зависела от посещения этих комнат. Свою жизнь Зения отдала в руки леди Белмейн. Графиня выбирала для нее одежду, учила ее, как себя вести, как сидеть красиво и прямо, как разливать чай и принимать чашку. А лорд Уинтер расхаживал по дому с небрежным видом собственника, знакомя свою дочь с Суонмиром.

Пока они медленно переходили из одной роскошной комнаты с высокими потолками в другую и лакеи бесшумно открывали и закрывали для них двери, глаза у Элизабет начали постепенно закрываться, и в длинной галерее она наконец уснула, прижавшись щекой к черным волосам лорда Уинтера и положив пухлые пальчики, маленькие и розовые, ему на темную худую щеку.

– Мне неприятно говорить вам, леди Уинтер, – еще немного походив с дочерью, сказал он и, повернув голову, улыбнулся так, что на загорелой коже под детской рукой образовались складки, – но ваша дочь храпит.

Зения потянулась к ребенку, но Арден сел в нише у окна. Элизабет на мгновение проснулась, тихо заворчала и прижалась к отцовской шее, когда он опустил ее к себе на грудь.

– Я отнесу ее наверх, – шепнула Зения, наклонившись.

– Сядьте, – попросил Арден, взяв ее за локоть.

Она не знала, что делать, а он не отрываясь смотрел на нее голубыми глазами. Их удивительный цвет напомнил Зении голубые бусинки, которые тысячелетиями выпадали из спутанных верблюжьих челок и усеивали призрачные караванные пути, а черные ресницы показались накрашенными краской.

– Сядьте, – повторил лорд Уинтер.

Элизабет пошевелилась в ответ на его тихий низкий голос и, икнув, уютно устроилась у его шейного платка.

Несколько секунд Зения смотрела на них с долей обиды и ревности, все еще подталкивавшей ее забрать и унести Элизабет, а потом глубоко вздохнула, глядя на дочь, доверчиво прильнувшую к Ардену. Когда-то сама Зения тоже спала так – рядом с ним, зная, что он возле нее и, значит, она – в безопасности.

– Я не знала, что вы умеете обращаться с детьми, – в замешательстве произнесла она, присев на край банкетки под окном.

– Я ни черта не знаю о детях, – коротко и сухо усмехнулся он.

– У нее бывают… припадки. – Зения смотрела вниз на сплетенные пальцы своих рук. – Иногда. Я не знаю, как остановить их. А вы… – Она замолчала, не договорив.

– …не обращаю внимания на женский рев, – закончил он. – Следующий раз я просто переверну ее вверх тормашками и как следует встряхну.

Зения испуганно взглянула на него, но, увидев знакомую кривую улыбку, поняла, что он шутит.

– Я прошу прощения, что напугал вас сегодня утром, Зения. – Он старательно выговорил ее имя, как будто ему было трудно произнести его.

– Простите, что я… что я сказала то, что сказала. – Зения сжала губы. – Но вы не должны выносить ее из дома.

– Уверяю вас, в следующий раз я не забуду про капор.

– Нет! Нет, я серьезно говорю, что вы не должны выносить ее из теплых комнат. Сейчас холодная и сырая погода, и даже в доме сквозняки. Надеюсь, она не заболеет после сегодняшней прогулки.

– Она предрасположена к болезням? – нахмурился лорд Уинтер.

– О нет, она может похвастаться отменным здоровьем, – с ноткой гордости ответила Зения. – Я предпринимаю все предосторожности.

– Мне сказали об этом. – В его глазах светилась легкая насмешка, когда он поверх головы Элизабет посмотрел на Зению. – Мой отец считает вас образцовой матерью.

– Правда? – приятно удивилась Зения.

– У вас с моим отцом одинаковые взгляды на заботу о детях, – поведал лорд Уинтер, пальцем разглаживая кружево на детском фартуке Элизабет.

– Он не говорил со мной на эту тему. Я рада, если… если он поддерживает меня.

– Не бойтесь, ваш свекор бережет вас как зеницу ока.

«А вы как относитесь ко мне?» – отчаянно хотелось спросить Зении, но она не знала, какие порядки существуют в Англии. В пустыне мужчина мог прогнать свою жену, отправив обратно в ее семью. Многие часто так и поступали и брали себе новую жену, когда прежняя им надоедала, особенно если она не родила сына. Жена могла сделать то же самое, укрывшись в любой палатке. И муж из гордости отказывался разыскивать жену и требовал, чтобы ее семья вернула ему выкуп за невесту, если жена не соглашалась вернуться к нему. Женщине никогда не разрешали забирать с собой сыновей, а дочери могли уйти с ней, если она хотела.

Христианские браки не допускали таких простых разводов. Граф и графиня – наглядный тому пример. Муж-магометанин не стал бы терпеть леди Белмейн, если она родила ему только одного сына, а он мечтал иметь еще. Но между Зенией и лордом Уинтером не заключалось христианского брака, и здесь не было ни шейха, ни эмира, которые выслушивали и судили подданных. Здесь имелось множество томов с законами, выстроившихся на полках в кабинете Брюса, существовали суды, «судебные инны» и «темпли» вместе с верховным судом Великобритании и коллегией юристов гражданского права в Лондоне. Можно вспомнить и суд архиепископа Кентерберийского, и суд общегражданских исков – подобные названия проскальзывали в разговорах ее отца и мистера Джоселина, здесь есть регистрации и церковные венчания, адвокаты и барристеры. Зения написала отцу с просьбой дать ей совет, так как не доверяла тому, что мог сказать кто-то другой.

Она хотела все делать так, как принято в Англии, но боялась, что лорд Уинтер не хочет видеть ее своей женой, боялась, что ему нужна только Элизабет. Такая мысль была для нее невыносима. Она решила, что не станет дожидаться, пока он заберет у нее дочь, а раньше увезет Элизабет к своему отцу или еще дальше, так далеко, как только сможет увезти.

Зения посмотрела на лорда Уинтера: утомившись, Элизабет спала у него на руках, уткнувшись носиком в складки его шейного платка и кудрями мягко касаясь его щеки, и у Зении пропало желание уехать. Ей захотелось остаться здесь, за английскими стенами такой огромной высоты, что ничто не могло проникнуть за них.

– Зения, – обратился к ней Арден, словно прочитав ее мысли, – я намерен остаться здесь. – Он слегка нахмурился, глядя не на нее, а в окно. – Вы понимаете, что мы должны прийти к некоему… соглашению между нами.

– Я не уеду без Элизабет! – чуть не задохнувшись, воскликнула она.

– Я не сказал… – Лорд Уинтер стал не просто хмурым, а мрачным. – У меня и в мыслях не было ничего подобного. – Он бросил на нее быстрый проницательный взгляд. – Не понимаю, почему вы так сказали.

Сжав руки, Зения ничего не отвечала и не отрывала взгляда от волос Элизабет.

– У вас возникла мысль уехать с ней? – строго спросил он.

– Не сейчас, – осторожно ответила она.

Зения сидела неподвижно, немного наклонив голову, и казалась Ардену спокойной, далекой, необыкновенно женственной и такой нежной, что притягивала его, вызывала в нем трепет и сбивала с толку. Он собирался все объяснить ей коротко и просто о заключении брака между ними, который будет самым правильным и единственным решением, разумеется, ради Бет. Для него такой факт представлялся вполне очевидным, и он не видел, какие разумные возражения могла противопоставить Зения, уже живя под именем леди Уинтер.

И вдруг у Ардена пропали все слова, он смертельно испугался сказать что-нибудь не так, ведь почти все, что он говорил с момента приезда в Суонмир, она считала неправильным. И сейчас стоило ему произнести только первую фразу, как у Зении наготове уже враждебный ответ. Правда, он почувствовал несколько мгновений, когда между ними установился хрупкий мир. У него наступило внутреннее умиротворение, когда бродил по дому с сидевшей у него на плечах Бет, а Зения шла рядом. Тогда Арден впервые в своей жизни почувствовал, что здесь его дом.

Поглаживая кончиками пальцев теплую шею дочери, он думал о бедной Бет, запертой в двух натопленных комнатах своей заботливой матерью, желавшей ей только добра. Лорд Уинтер ничего не знал о детях, но, услышав дикие крики дочери, ощутил такую родственную связь и боль, что просто решил действовать, вытащить Элизабет оттуда. Он посмотрел на ее мать и подумал: «Ты не понимаешь свою собственную дочь. Так ты потеряешь ее». Но у него хватило здравого смысла не высказать своих мыслей вслух. В итоге он вообще ничего не сказал, а закрыл глаза и откинул назад голову. Для него наступило время отдыха: Бет равномерно посапывала, и теплый поток полуденного света сквозь стекло, казалось, приглашал к спокойствию и сну. Лорд Уинтер на самом деле не хотел ссориться с Зенией, сидевшей рядом с ним. Он взглянул на нее из-под полуприкрытых век и представил себе ее без раздражающего чепца и жесткого бомбазина. На мгновение Арден попытался увидеть в ней Селима, но не смог: Селим навсегда исчез, превратившись в фантазию, остался где-то далеко, так же далеко, как и Аравия, казавшаяся теперь иллюзией. Но тяжелая Бет у него на руках была вполне реальной, и ее мать сидела рядом с ним. Арден представил себе, как протягивает руку, привлекает ее к себе и они сидят все втроем. Но он просто погрузился в дрему, и перед ним возникло непрошеное видение, он снова увидел, как Зения расстегивает платье, чтобы покормить ребенка.

Лорд Уинтер почувствовал, что Зения протянула руку и с материнской заботой поправила Элизабет воротник, а потом пригладила ей волосы, и ощутил прикосновение ее руки, прохладной и мягкой, нечаянно дотронувшейся до его щеки. Ему захотелось уткнуться лицом в ее белую ладонь, целовать и ласкать ее. Он молча проглотил голодный стон и, открыв глаза, увидел, что Зения придвинулась ближе и все еще держит руку на головке Бет. Арден чуть-чуть подвинулся, как раз настолько, чтобы его губы коснулись ее пальцев, погруженных в кудряшки дочери, и Зения на мгновение замерла. Их взгляды встретились, и Арден почувствовал, как в нем неуправляемой волной поднимается желание. Ему страстно захотелось прямо сейчас раздеть ее донага и уложить на пол, словно на траву в пронизанном солнцем лесу. Зения смущенно отвернулась, так что ему стал виден только ее профиль. Она почти не пошевелилась, но рука медленно отодвинулась, и Ардену остались только детские медово-золотистые кудри у губ и жгучее желание в крови. Он осознал огромную дистанцию, касающуюся своих желаний и того, что происходило в действительности. Между его стремлением утонуть в этой женщине и изящным, спокойным контуром ее щеки лежала безмолвная, бездонная пропасть, и он не знал, как ее преодолеть. Он не видел путей через существовавшую бездну, они все казались такими неопределенными, что любой неверный шаг мог стать роковым. Он чувствовал огонь только в себе самом, в ней его не было, и понял, что, если останется здесь, может сделать что-нибудь недостойное.

– Теперь лучше отнести ее наверх. – Арден резко встал, передал Бет в руки ее матери и, не дожидаясь ответа, повернулся и вышел.

Спустя четверть часа он, повесив на плечо винтовку, направлялся к своему стрельбищу позади старой голубятни. Там он провел остаток дня, всаживая пули в бросаемые с подноса стеклянные тарелочки, сосредоточившись исключительно на выстреле и отдаче оружия и с удовольствием слушая звон разбитого стекла.

Зению пригласили вниз побеседовать с мистером Кингом, за час до того как нужно было переодеваться к обеду. Когда она вошла, поверенный и лорд Белмейн встали, граф подвинул ей кресло к камину и, улыбнувшись, с удивительной теплотой спросил, как чувствует себя мисс Элизабет теперь, когда успокоилась.

– Она спит, – ответила Зения. – Никаких признаков озноба не заметно, и я очень надеюсь, что она не простудилась.

– Хорошо, – оценил лорд Белмейн. – Хорошо. Думаю, вы хорошо укутали ей горло.

– О да.

– Леди Уинтер – заботливая мать, мистер Кинг, – подчеркнул граф и выпил своих зеленых сердечных капель.

– Ничто так не радует глаз, как искренняя нежность матери к своему ребенку, – отозвался поверенный.

У Зении снова вспыхнула маленькая искра благодарности, и она робко кивнула в знак признательности.

– Заботясь о благополучии мисс Элизабет, мы должны разобраться с несколькими скучными юридическими вопросами, – улыбнулся ей поверенный. – Ничего сложного, но они потребуют вашей помощи. По различным причинам возникли некоторые трудности в связи с тем, что документы о вашем браке с лордом Уинтером утеряны.

У Зении тревожно забилось сердце, и она взглянула на графа, но он тоже улыбался, слегка сжимая между ладонями рюмку для сердечного лекарства.

– Конечно, можно организовать поиски по всей Аравии, – мистер Кинг кашлянул, видимо, изображая усмешку, – но для вас и лорда Уинтера будет гораздо проще подтвердить свой брак церемонией в соответствии с английскими законами. Тогда лорду Уинтеру потребуется проделать еще немного бумажной работы, удостоверяющей, что мисс Элизабет его дочь и он ее законный опекун, которого вы принимаете, и все будет сделано без сучка без задоринки.

Мужчины смотрели на Зению с таким милым, ласковым выражением на лицах, что у нее немедленно возникли подозрения.

– Я не поняла, – возразила Зения, хотя ей все было понятно.

– Все очень просто, леди Уинтер. Вы должны снова выйти замуж за вашего мужа, – пояснил поверенный, еще раз выразительно кашлянув.

– А лорд Уинтер… – Зения выпрямилась в кресле, чувствуя, что голос ее не слушается. – Лорд Уинтер согласен?

– Да. Сегодня утром я говорил с ним, и он полностью согласен.

Но лорд Уинтер здесь не присутствовал, и он не мог лично подтвердить свое согласие. Для беседы сюда ее пригласили отец лорда и поверенный Белмейнов. Она вспомнила, как Арден сегодня сказал ей, что они должны прийти к определенному соглашению. «О каком соглашении он говорил? Он все-таки хочет на мне жениться? – подумала она. – Тогда я была бы в безопасности, как его законная жена, как христианская жена, которую нельзя прогнать, с которой нельзя развестись».

– Означает ли это, что у меня никогда нельзя будет забрать Элизабет? – выпалила она. – Или он сможет забрать ее у меня, как говорил?

– Я уверен, что ни один муж никогда не пожелает забрать у заботливой матери ее ребенка, – ответил мистер Кинг, глядя на нее с той же неизменной ласковой заученной улыбкой.

Услышав очередную банальность, Зения решила, что они ей лгут.

– Я хочу сделать так, как будет лучше для Элизабет, – проговорила она.

– Безусловно. – Граф встал и взял пузырек с сердечным лекарством. – Хотите вина, дорогая?

– Нет, благодарю вас. – Покачав головой, она тоже поднялась и, отвернувшись к камину, смотрела на серебряную решетку, на которую падал отсвет раскаленных докрасна углей. – Мой отец – барристер в корпорации Линкольна, мистер Кинг. Я думаю, у меня нет возражений сделать то, о чем вы говорите, но, если вас не затруднит, мне хотелось бы, чтобы вы написали мне все на бумаге, а я пошлю письмо отцу. Я хочу, чтобы он дал мне совет. – Зения повернулась и увидела, что мистер Кинг тоже встал.

– С удовольствием сделаю это для вас, мадам. Думаю, вы увидите, что он с готовностью одобрит такое решение.

– Да, – медленно повторила она, – я уверена, что у меня нет возражений сделать то, о чем вы говорите, но я хочу, чтобы отец дал мне совет.

– Составьте письмо, не откладывая, мистер Кинг, – попросил граф. – Я хочу, чтобы его отправили в Лондон сегодня вечером и мистер Брюс уже утром получил его.

– Но сначала я сама должна его прочитать.

– Несомненно, мадам. – Удивленно подняв брови, граф еще раз ласково улыбнулся ей, но его улыбка быстро пропала. – Мы стараемся сделать все возможное, чтобы подтвердить ваш брак с моим сыном. Надеюсь, вы не думаете, что кто-то собирается обмануть или запутать вас, ведь, живя вместе с нами, вы не находите свое положение невыносимым?

– Нет, – тихо ответила она, обескураженная язвительностью его тона.

– Рад слышать. Не думаю, что лорд Уинтер совсем не привлекателен как муж. Правда, я его отец и, возможно, сужу предвзято.

– Я не стану делать ничего, что могло бы разлучить меня с Элизабет, – твердо ответила Зения.

– Вы хотите, чтобы ваша дочь считалась незаконнорожденной, леди Уинтер? – тихо спросил граф. – Другого выбора у вас нет.

– Я хочу, чтобы отец дал мне совет. – Зения непроизвольно сделала шаг назад.

– Ваше желание вполне приемлемо. А если он посоветует что-либо другое, я буду вынужден считать его очень глупым человеком. – Граф натянуто поклонился. – Думаю, уже пора переодеться к обеду. Разрешите предложить вам руку, мадам, и проводить наверх.