Океан

9 Меланхолия

С того утра в компании Леа прошло четыре дня. Мы стали чаще видеться, чему я был несказанно рад. Единственное, что меня очень напрягало, так это то, что она постоянно умудрялась говорить о Нико.

Всегда. Она. Восхищалась. Им. Словно. Он. Бог.

Это бесило. Раздражало. Не знаю, что еще тут можно добавить. Ясно только одно – я очень сильно ревновал. После того как поцеловал ее на крыше, мне стало казаться, что мы в отношениях. Она же вообще этому значения не придавала. Маленькое разочарование…

Клемент знал о наших встречах и частенько зависал на крышах с нами, прихватив гитару.

Вот и сегодня был день, когда мы должны были вновь встретиться.

Я сидел на последней парте и пытался не слушать скучную лекцию о том, что мы должны думать о последствиях домашних вечеринок. Идиотское слайд-шоу с фотками сгоревших домов, детей с алкогольным отравлением и куч сигаретных окурков. Кому интересна эта муть? Умные люди не устраивают вечеринки в своих собственных домах. Они идут тусить в чужой. Серьезно. В жизни бы не устроил тусу в своем доме. Пусть только кто попробует разбить мою фарфоровую вазу или заблевать пол… Однажды мама предложила мне позвать домой всех одноклассников и «повеселиться как следует», пока они с отцом будут в гостях у бабушки и дедушки, на что я ответил, что не собираюсь подвергать дом риску. И вообще, меня не интересуют подобного рода развлечения, где главный смысл в том, чтобы разнести чужой дом, ужраться до потери сознания и дождаться, когда соседи вызовут полицию (кстати, однажды я сам был таким соседом, который вызвал копов во время жаркой вечеринки в доме напротив нашего). Мои родители единогласно решили, что живут в одном доме с занудным дедом, который постоянно ворчит и жалуется.

Короче, как вы уже поняли, я не страдаю подобными вещами, и лекции о вреде домашних вечеринок были совсем не в кассу.

Наконец-то урок закончился, и я, схватив рюкзак, вышел из аудитории. В коридоре наткнулся на довольно омерзительную картину. Артур и Натан опять избивали чокнутого Эмануэля. Светловолосый парень, в свою очередь, вообще не предпринимал никаких действий, чтобы защититься.

– Эй, парни, вы совсем страх потеряли? Устраивать драку прямо в коридоре! – крикнул я.

Внезапно оба обернулись в мою сторону и с ухмылкой посмотрели мне в глаза.

– А ты что, решил стать великим защитником ущербных и убогих?

Я нервно сглотнул, понимая, что попал. Либо сейчас я вступаю в драку и ухожу домой со сломанными костями (или вообще не ухожу), либо просто тихо отваливаю, не говоря никому ни слова.

И я сделал настолько паршивую вещь, что мне самому стало тошно от себя. Я просто развернулся и ушел. Ушел, оставив того несчастного и жалкого парня на растерзание двум идиотам. Хотя жалким в тот момент был именно я. И мне как можно скорее хотелось забыть этот случай.

Я встретился с Клемом около его дома, и мы вместе поехали к Нико. Именно там была запланирована посиделка. Он встретил нас своей привычной светлой улыбкой и сонными глазами, которые были скрыты длинными пушистыми ресницами и блондинистыми кудрями.

Мы завалились на небольшой плетеный диван, а Нико принес дешевое вино, травяной чай и сел рядом.

– А где Леа? – спросил я.

– Не знаю. Ей кто-то позвонил с утра, и она ушла, не сказав ни слова. Я даже спросить не успел, а дозвониться до сих пор не могу. Возможно, что-то срочное и серьезное, – ответил Нико.

Но он вовсе не выглядел обеспокоенным.

– Может, ничего страшного… – тихо пробормотал я. Не знаю, зачем это сказал, скорее для самоуспокоения. Или же очередная нелепая попытка заполнить тишину.

– Если бы это было не серьезно, а просто срочно, то она бы выпрыгнула через окно и пробежала по крыше. Она всегда так делала. Леа бывает забавной, – сказал Нико, улыбнувшись с какой-то пьяной нежностью. Хотя состояние парня всегда было каким-то пьяным. Видимо, они с Леа просто питались этим дешевым вином и вишневым пивом, которое «заедали» самокрутками с персиковым табаком.

Клемент вновь разговорился с Нико, и «ангелок» прекрасно поддерживал разговор. Он смеялся своим беззвучным смехом, жевал яблоки, глотал вино. Черт, до чего же он все-таки счастливый человек. Не окончил школу, не работает, живет с такой прекрасной девушкой, выращивает себе цветы, наслаждается жизнью. Зачем ему грустить, грузить себя глупыми мыслями, когда он абсолютно свободен? Счастливчик.

Я решил немного размяться и пройтись. Мое внимание привлекла лестница, ведущая на второй этаж. В прошлый раз Леа сбежала именно туда. Вероятно, там ее комната.

Да-да, я не сдержался и поднялся наверх. Моему взору открылись три двери: одна вела в ванную комнату, две остальные – в спальни. Все-таки странно, что, встречаясь и живя в одном доме, они обитают в разных комнатах. Спальню Леа я распознал сразу. Книги, окна, стекла, которые были изрисованы акварельными красками, цветы, стол с косметикой и большим зеркалом в резной раме. Там стояли ее духи с ароматом розы и фиалок, ванильные лосьоны для тела и пудра для лица. На полу в углу возвышалась еще одна стопка книг и лежали старая гитара, вся в трещинах и с двумя порванными струнами, и тетрадь. Я понимал, что неприлично копаться в чужих вещах, но просто не удержался. Мне хотелось узнать ее как можно лучше. Понять, что она любит, а что ненавидит. Это типа как «Обыск и свидание» на MTV, только романтичное.

Я взял пару книг и черную тетрадь, на которой были старые винтажные наклейки в виде красных орхидей и белых маленьких ромашек. Открыв ее, я увидел наброски непонятных рисунков, какието цитаты, которые были написаны настолько неразборчиво, что даже не смог их прочитать. Страницы тоже пахли духами и были разрисованы кувшинками (точно такие же она рисовала на руках черной гелевой ручкой). Листая тетрадь, я наткнулся на стихотворение, которое привлекло мое внимание.

Очевидно, что он был написан самой Леа. Я перевернул страницу, чтобы прочитать еще одно, но внезапно звук скрипящей лестницы отвлек меня. Быстро спрятав тетрадь под свитер, я вышел из комнаты и едва не столкнулся с Нико.

– Я тут… ну… руки поднимался помыть, – заикась, начал оправдываться.

Нико лишь улыбнулся и зашел в свою комнату, начав рыться в шкафу, словно он что-то искал.

Спустившись обратно, я опять сел на диван рядом с Клементом.

– Когда уже Леа придет?

– Не знаю, – равнодушно ответил мой друг.

– Меня напрягает Нико… – раздраженно прошептал я.

– Да ладно, он отличный парень, – беспечно возразил Клем.

Вдруг мы услышали хлопок входной двери, и в следующее мгновение перед нами предстала Леа. У нее были настолько бешеные глаза, что мне стало страшно. Ведь смотрела она прямо на меня. Я вновь нервно сглотнул, а она подошла ко мне уверенным шагом и залепила такую пощечину, что у меня из глаз брызнули слезы.

– Крысеныш лицемерный, – злобно сказала она и, увидев мой шок, криво улыбнулась.

Я был не в себе от непонимания. Что сейчас только что произошло? За что? Почему? Она адекватна?

Ее взгляд резко переметнулся. Оглянувшись, я увидел Нико, который стоял прямо за нами.

– Что-то случилось? Я слышал шум… – произнес он.

Самое странное и неожиданное случилось в следующий миг. Леа бросилась к нему и начала его обнимать, говоря о том, как любит его. Нико довольно заулыбался и начал отвечать ей взаимностью.

И Леа прекрасно знала, что делает мне больно. Она словно провоцировала меня. И я не понимал зачем. В чем провинился?

Терпеть не было сил, и я просто ушел. Встал и вышел из дома.

– Эй, Океан! Постой! – услышал я голос Клема, который догонял меня. Парень коснулся моего плеча, но не смог остановить, поэтому продолжил идти за мной. – Да что с тобой? Ты как с цепи сорвался.

– Спроси эту долбанутую, – прорычал я.

Внезапно шаги за мной прекратились, и я обернулся. Клем стоял неподвижно и улыбался с какой-то тоской в глазах.

– Она и тебя довела… – произнес мой друг.

– Я просто хочу убить ее. Серьезно.

Клем лишь усмехнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет, ты не хочешь ее убить, ты хочешь ее влюбить. Что, впрочем, одно и то же.

Мое сердце словно проткнули ножом. Клемент был прав. Я просто хочу, чтобы она любила меня.

На небе сгущались тучи. Задул сильный ветер. От резкой смены погоды на душе стало тревожно и тоскливо.

– Я нашел в ее комнате тетрадь… Там стихи… О ком они? – спросил я, и тут же прогремел гром. Начался сильный ливень.

– Я не знаю… – стараясь перекричать стихию, ответил Клемент.

– Ты же знаком с ней с детства. Ты должен знать, о ком они! У нее кто-то умер? – крикнул я в ответ.

– Я понятия не имею! Она всегда все скрывает! Я не знаю! Какие еще, к черту, стихи?

И я бросил ему в руки тетрадь. Клем ловко поймал ее и открыл. Я подошел к парню и тоже уставился на странные строки. От дождя страницы стали намокать, а цветы и слова, написанные чернилами, – расплываться, как слезы на лице. Клем быстро закрыл тетрадь и, натянув капюшон, позвал меня в машину.

Оказавшись в сухом и теплом салоне автомобиля, я пристегнул ремень. Клемент всегда заставлял меня это делать, так как не хотел лишний раз платить штраф.

– Ну так что? Ты знаешь, о ком она пишет? – не мог угомониться я.

– Нет, – ответил Клемент, заводя машину.

– Не ври.

– Я не вру, – холодно сказал он, даже не взглянув в мою сторону.

– Но ты знаешь!

– Слушай, если тебе так это интересно, возьми и спроси ее сам. Лично мне оно вообще не нужно! – раздраженно ответил парень.

Я замолчал. В тишине мы ехали примерно пятнадцать минут. Я смотрел на пролетающие мимо деревья, молнию, то и дело появляющуюся на горизонте, и капли дождя, стекающие по окнам машины.

– За что она тебя ударила? – вдруг спросил Клемент, все так же уставившись на дорогу.

– Не знаю.

– Да ладно тебе, скажи.

– Честно не знаю, – озадаченно ответил я.

И мы продолжили ехать в тишине.