Св Окончательно? Бесповоротно!

Глава 1

Дорогие наши читатели!
Поздравляем вас с НОВЫМ ГОДОМ!
От всей души (от целых двух) желаем вам здоровья и благоденствия!
И вот вам наш подарок - бонус к роману "Седьмая вода"
 

Арсений

Как все-таки по-дурацки устроена моя голова! Вот жил ведь спокойно, уверенный в своих знаниях и опыте во всем, что касается женщин и секса. Да настолько, что впору курсы и семинары для робких неудачников открывать.

И тут – о-пачки, приехали! Откуда не возьмись, на свет божий вылез целый клубок комплексов и сомнений, намертво завязанный вокруг одной конкретной личности! И не просто небольшой такой клубочек, который, на крайняк, если не размотать, так игнорировать можно. Не-е-ет! А невдолбенный такой шар внутренних страхов и противоречий, имеющий все шансы задавить меня, если моргну невпопад. А главное – обозначился он так своевременно, ничего не скажешь! Решил проявить себя именно в тот момент, когда вроде бы мне следовало пребывать в перманентном состоянии эйфории от того, что вот оно – все, чего так давно и невыносимо хотелось: Васька – моя заноза в сердце, мое мучительное и сладкое наваждение, причина моей боли и источник радости – мирно сопит рядом. Ну, казалось бы, давай, мужик, расслабься уже и кайфуй, потому как главная победа в жизни одержана. Ты долбаный король счастливых засранцев и император везунчиков. Можно начинать принимать поздравления, кивая всем с ухмылкой, полной осознания собственного превосходства.

Однако же, несмотря на усталость и вчерашний секс-марафон, я проснулся ни свет ни заря и лежал, уставившись на медленно светлеющий квадрат окна и прислушиваясь к дыханию женщины рядом. Привыкал к мысли, что она моя. Не в моих фантазиях или мечтах, не даже в планах на будущее, которые я был намерен претворить в жизнь, чего бы это ни стоило. Не как очередная партнерша в постели, не как соседка через стенку, от извечного стояка на которую не мог избавиться годами. Василиса – моя. Нет, не так. МОЯ!! Вся эта драгоценная тяжесть ее прядей, которую безостановочно перебираю не в силах остановиться; зелень глаз невыносимая, что душу мне столько лет вынимала; ощущение ее кожи под губами; знание, каков на вкус каждый изгиб и тайный уголок ее тела. Мое, все мое! Хриплое сонное бормотание, страстный шепот, отчаянные стоны и вскрики. Все дни и ночи, все сезоны предстоящих лет – все это теперь тоже мое. Ее рассеянные улыбки, когда задумается; крошечная складка между бровей, если сердится или в замешательстве; веселье, печаль, гнев, оргазмы, слезы – все это отныне я присвоил себе, как и единоличное право делать ее счастливой.

И вот тут на тебе! Сюрпри-и-из! Вдруг, откуда не ждали, в голову – ба-ба-а-ах – прилетел снаряд мощнейших сомнений, да так метко, что на короткий момент я забыл, как дышать. Нет, не из разряда «Может, ты поспешил?», «Ну его на фиг, все так быстро» и «Может, и вообще не стоит…». Нет, такого и близко не было. Это оказались громадные тараканы совсем другой, элитной, так сказать, породы. А что, если я, несмотря на все усилия, не справлюсь? Если буду делать не совсем то и так и не сумею понять, уловить единственно правильную тональность? Что, если однажды увижу в глазах Василисы не раздражение из-за очередного косяка, а разочарование? Или даже усталое безразличие, когда она просто станет смотреть сквозь меня. Мало разве видел такого вокруг? Когда люди вроде и вместе, и хорошо у них все снаружи, а вот нет ни малейшей искры. Ни раздражения, ни трепета, ни ревности, ни этих моментов, когда по-прежнему любящие люди могут вдруг сцепиться взглядами в любой паузе, посреди шумной компании, и выпасть из реальности, даже не замечая, как при этом выглядят. Млять, да что это такое-то? Кто бы знал, что, получив ту, о ком тосковал столько времени, я стану просыпаться не с улыбкой счастливого идиота, только и думающего, как притереться утренним стояком к желанному телу, а в холодном поту от гребаных кошмарных видений. А еще говорят, что только женщины обладают способностью виртуозно себя накручивать на пустом месте… Угу…

Василиса пошевелилась во сне, и мой неугомонный член тут же приветствовал это движение, радостно подпрыгнув. Эй, уймись, дружок! Моя Васюня всегда любила поспать подольше, так что в ближайшее время нам с тобой ничего не светит. Да и вообще, было бы неплохо сохранить ей способность ходить, а то с моими аппетитами и заездить недолго. А все почему? Да потому, что где-то на задворках сознания все еще ворочается червячок страха, нашептывающий, что однажды утром, открыв глаза, я рискую обнаружить рядом пустую постель. Глубоко вздохнув, я уставился в потолок, стараясь отвлечься от близости и потребности безостановочно касаться женщины рядом.

– Кринников, да расслабься ты! – хрипло пробормотала Василиса, слегка испугав меня. – Если утром ты вдруг осознал, что жениться не хочешь и вчера был немного не в себе, сделав мне предложение, я пойму.

Чего-о-о? Это что еще за новое кино?

– Сделаем вид, что ты ничего не говорил, а я ничего не слышала, и этого разговора вообще не было. – Василиса с наслаждением потянулась, но меня черта с два уже обманешь. Я – как гончая кровь – учуял напряжение в ее нарочитой расслабленности.

– Васюнь, я вот сейчас очень вежливо прошу тебя: заткнись, пожалуйста! – Я слегка натянул одну из прядей ее волос. – И чтобы я такого больше не слышал! Мы вроде как все выяснили вчера, приняли решения и достигли согласия.

– Это так. – Она выдернула захваченное из моих пальцев. – Но почему тогда ты уже столько времени лежишь, смотришь на меня печально и обреченно и тяжко вздыхаешь, как приговоренный?

– Ни черта подобного! – возмутился я. – Это наглый поклеп!

– А я говорю, что это именно так! – заупрямилась моя лягушонка.

Глава 2

Василиса

Как, оказывается, много я упускала в жизни. И дело совсем не в сексе. Какое это все же наслаждение – позволить себе быть влюбленной. Безоглядно, отчаянно, по уши, какие там еще придуманы определения для этого состояния внутренней щекотной невесомости, глупых неуправляемых улыбок и невозможности прекратить пялиться на мужчину рядом и восхищаться всем, что он делает. Даже самыми элементарными вещами. Как трет под душем свое тело, в котором я не вижу изъянов. Как чистит зубы, нещадно натирая щеткой и хмурясь. Как бреет лицо, забавно гримасничая и цепко всматриваясь в поисках пропущенных мест. Как пьет горячий чай, чуть прищуриваясь от удовольствия. Как ведет машину, бросая грозные взгляды на пытающихся подрезать нас придурков. Разве это нормально, пребывать в состоянии какой-то обдолбанной счастьем кошки просто от самого факта нахождения рядом с другим человеком? Похоже, да, потому что я чувствовала себя именно так, и мне это бесконечно нравилось. А особенно тот момент, когда Арсений вдруг застывал, что бы он ни делал, его серые глаза буквально вцеплялись в меня и темнели, а лицо становилось напряженным, почти злым. И я знала, чего ему хотелось больше всего сейчас. Меня! А все, этого достаточно! Я тут же тоже вспыхивала, как спичка, и каждая клеточка тела кричала: «Да-а-а! Хочу-у-у! Немедленно!» И вот без этого всего я прожила столько лет? Все-таки счастье – это мощнейший наркотик. К нему привыкаешь, едва попробовав, уже без возможности исцеления. А все потому, что нет человека в своем уме, желающего быть излеченным от счастья. Его могут лишить тебя другие, или ты сам его потеряешь, совершив непоправимую ошибку, но отказаться от него осмысленно, я думаю, не в состоянии никто. Но мне больше не хотелось даже задумываться о плохом. Я хотела улыбаться, хотела любоваться, хотела тонуть в моем Сеньке, наверстывая все упущенное время мира. А он только и рад был мне всячески в этом потворствовать.

В общем, выбраться из его квартиры и поехать сдаваться родителям для нас стало настоящим подвигом, и я без всякого стыда могу признаться, что думать могла только о том, как мы вернемся назад и сорвемся снова в штопор, едва захлопнув за собой дверь. И в ответном взгляде Арсения безошибочно читала отражение своих сумасшедших желаний.

***

– Мам, ну, в самом деле, ну, кому нужна эта свадьба?

Поначалу я ощутила себя обиженным ребенком, у которого отбирают такое долгожданное и нелегко доставшееся угощение. – Это же хлопоты, суета, а в твоем нынешнем состоянии…

– Васенька, извини, но я и слушать эти глупости не хочу! – Я шокированно уставилась на свою всегда уступчивую и покладистую маму, которая вдруг проявила такую непреклонность в столь несущественном, на мой взгляд, вопросе, как наша с Арсением регистрация. – У меня дочь как-никак одна, и я тебя замуж, небось, не сто раз выдавать собираюсь, а всего один! Так что все должно быть по-людски! И платье, и фата, и цветы с гостями! Хотя бы по минимуму, то, что успеем устроить за неделю.

Я глянула на Арсения в поисках поддержки, но поняла, что он и не подумает ей возражать. Ну, еще бы, я вообще не помню, чтобы он когда-то хоть одно слово ей поперек сказал, даже когда являлся нетрезвым или злым, как бойцовский пес. Конечно, мама никогда и не пыталась на него давить или навязывать свое мнение, чутко ощущая границу его пространства. Но вот сейчас я была бы совсем не против хоть какой-то реакции с его стороны.

– И кстати, Сенечка, я настаиваю на том, чтобы вы жили раздельно эту неделю до свадьбы.

Ага, а вот и реакция моего будущего мужа.

Арсений аж воздухом поперхнулся и стиснул мою ладонь, подтягивая еще ближе к себе, хотя и так куда уж ближе. Мы сидели на диване в гостиной напротив мамы в кресле, прилипнув друг к другу боками.

– Марин, а это-то зачем?

Он явно пытался сдержаться, но не особо у него получалось. Мучают меня смутные сомнения, что, потребуй такого кто-то, кроме моей матери, он бы уже в драку кинулся.

– Сеня, сынок, надо так! – мягко, но решительно ответила мама.

Теперь мой жених смотрел на меня с затаенной паникой в глазах, буквально умоляя сделать что-то. Ну, а что я могу?

– Ма-а-ам, – протянула я. – Ну не дети же мы, в самом деле.

– Для меня дети, и возражений я не приму, – отрезала она.

– Кто ты, незнакомая жестокая женщина, и куда дела мою маму? – попробовала перевести все в шутку, но выражение ее лица и отрицательное покачивание головы сообщили, что попытка провалилась.

– Я пойду на кухню, отцу помогу, – мрачно пробормотал Арсений.

Он встал, весь напряженный, сжимая кулаки, и практически умчался, распространяя вокруг волны с трудом сдерживаемого гнева. Я повернулась к маме, собираясь привести еще доводы, но она остановила меня просящим движением руки.

– Васенька, девочка моя, я знаю, что Арсений сейчас весь как пружина натянутая, да и ты не выглядишь спокойной. – Разве? Мне так казалось, что на лице то и дело расползается довольная улыбка. – Так что, думаю, краткая пауза не повредит, а наоборот – утвердит вас в правильности вашего решения.

– Мама, ты же сама говорила, что видела и понимала, что между нами, и рада тому, что мы сблизились, – непонимающе нахмурилась я.

– Видела и рада. Но ведь жить дальше вам, так что стоит узнать точно, что между вами.

Ну, с этим-то у меня, слава богу, полная ясность. Наверное, впервые в жизни я знаю что-то абсолютно точно.

– Я люблю Арсения, а он меня, – произнося это, я даже не пыталась прислушаться к столь привычному эху сомнений внутри себя, потому что его больше не было. – За неделю ничего не изменится.

– Ну, раз так, то вам вообще волноваться не о чем, – беспечно пожала мама плечами и подмигнула. – А то, что поскучаете друг по другу, сделает брачную ночь незабываемой.