Она и зверь. Том 2

Глава седьмая. Юный незваный гость

После того как Териод пришел в себя, эрцгерцогство Аталлента заметно оживилось. Трагедии влиятельных особ и так всегда были излюбленной темой для сплетен, но несчастье Териода затронуло судьбы и его подданных, а потому перестало быть исключительно личной драмой. Когда он превратился в чудовище, его алчные приближенные стали тянуть руки во все уголки эрцгерцогства, отравляя жизнь даже простым людям.

Семьи обирались до последней нитки, торговцы лишались честно заработанного, погрязнув в долгах. Астина положила конец коррупции, дав народу возможность наконец-то вдохнуть полной грудью. А помимо этого, она навела порядок в землях и помогла эрцгерцогу излечиться. Неудивительно, что люди – кто в шутку, кто всерьез – прозвали ее богиней удачи. Ее имя звучало в трактирах и на базарах, о подвигах ее рассказывали с жаром в тавернах, где горячительные напитки развязывали языки даже самым молчаливым посетителям.

Среди них особенно выделялся солдат Гонт – когда-то его несправедливо уволили. Однако позже коррумпированного унтер-офицера, его начальника, выгнали, а Гонта восстановили в должности. Тогда он со злобным ликованием бросился к бывшему командиру и от души врезал ему кулаком, приговаривая: «Вот тебе! Есть все-таки справедливость!»

– Поистине, она благословение Аталленты! – сидя в таверне, воскликнул Гонт так звучно, что гость, только собиравшийся переступить порог заведения, замер от неожиданности.

Это был невысокий, на первый взгляд ничем не примечательный мужчина в темном плаще. Капюшон скрывал его лицо, но тонкая линия подбородка и гладкая кожа выдавали молодость незнакомца. Он едва заметно поморщился, недовольный шумом, но никто в зале не обратил на это внимания.

Гонт же, наслаждаясь направленными на него взглядами, продолжал:

– Говорят, она даже простила служанку, которая пыталась ее убить!

– Какое милосердие! – воскликнул сосед, которому Гонт щедро наливал.

Поводов восхищаться эрцгерцогиней было много: ее добрые дела коснулись едва ли не каждой семьи Аталленты. Тут Гонт не лгал.

– Его высочество воистину удачно женился! Будто сама судьба улыбнулась ему! – Солдат поднял кружку, и сидящие рядом нехотя повторили жест.

Стоило посуде звякнуть, как незнакомец без колебаний направился прямиком к Гонту, будто к давнему знакомому.

– Что ты сейчас сказал? – холодно спросил он.

Гонт обернулся, испугавшись, что увидит сейчас того самого начальника, которого пару мгновений назад вспоминал недобрым словом. И хотя совесть его была чиста, железная хватка на плече заставила Гонта подпрыгнуть.

– Ч… чего? – пробормотал он.

Незнакомец скинул капюшон. Серебристо-белые волосы упали на плечи. Гонт облегченно выдохнул: перед ним стоял отнюдь не бородатый офицер, а юноша – на вид лет двадцати, не больше. Вот только взгляд новоприбывшего был острым, как лезвие.

Он навис над Гонтом и тихо, но отчетливо спросил:

– Кто, говоришь, женился?

Лишь в выходные Териод мог позволить себе отдохнуть. Развалившись с книгой на диване, он ощущал, как теплые солнечные лучи скользят по его коже, а легкий ветерок, проникающий в комнату, приятно обдувает лицо.

Но сколько бы ни старался Териод сосредоточиться на чтении, ничего не выходило. Перечитав одно и то же предложение в пятый раз, он сдался и устало прикрыл глаза. Издалека доносилось церковное пение – колокола звонили после утренней службы.

Эрцгерцоги Аталленты поколениями сторонились веры: проклятые, они считали себя забытыми Богом. Териод же не держал обиды на равнодушные к его участи высшие силы, но и не тратил времени на поклонение им. Лишь священные песнопения ласкали его слух.

Под эти звуки он неожиданно для себя задремал. Вдруг кто-то легко коснулся его плеча:

– Может, лучше пройти в спальню, ваше высочество?

Он медленно открыл глаза. Солнце светило все так же ярко: видимо, прошло совсем немного времени.

Солнечные лучи превращали волосы стоящей спиной к окну Астины в пылающую медь.

– Здесь удобно, – пробормотал он.

– На жестком диване?

– Не хочу спать в постели.

– Среди всех знакомых мне людей вы единственный, кто не желает отправляться в спальню, ваше высочество.

Териод горько усмехнулся:

– Не люблю места, которые напоминают о том, что я монстр.

Официально было объявлено, что он избавился от проклятия. И потому все, кроме нескольких доверенных слуг, считали именно так. Он же скрывал правду, опасаясь, что его не до конца излеченный недуг могут принять за слабость.

Ведь на деле Териод с рассветом просыпался в человеческом обличии, но терял его с заходом солнца. Поэтому, как бы свободен он ни был днем, вечером ему раз за разом приходилось возвращаться в спальню. Именно там он неизменно превращался в чудовище. Именно из-за этого и перестал нежиться по утрам в своей постели.

Астина, до того равнодушно наблюдавшая за ним, перевела взгляд в окно:

– В саду сегодня солнечно.

– Тогда буду спать там.

– Можно повесить гамак, – в ее голосе прозвучала искренняя забота.

Астина была добра со всеми, кто не переходил установленных ею границ. И потому, стоило Териоду однажды обратиться к ней с просьбой, как она тут же пришла ему на помощь.

У них сложились на удивление хорошие отношения. Взамен на погашение отцовского долга Астина предложила помочь Териоду навсегда вернуть человеческий облик, он же пообещал отпустить ее, когда проклятие окончательно спадет. Это была исключительно выгодная сделка для них обоих.

Вспоминая прошлый год, Териод задумчиво произнес:

– Можно повесить гамак в розовом саду, летом там невероятно красиво. У нас прекрасный парк – вам он точно понравится.

– Я предложила повесить гамак для вас.

– Будем пользоваться вместе. Я же не собираюсь дремать там каждый день.

– Видимо, вы очень гордитесь этим местом.

– Матушка собрала там редчайшие растения со всего света – такой красоты нет больше нигде. Даже если проклятие спадет в ближайшее время, вам все же стоит увидеть это своими глазами.

Астина не ответила, и Териод вдруг понял, что его слова могут показаться попыткой удержать ее, поэтому спешно добавил:

– Когда посетите нас в следующий раз, в качестве гостьи.

Астина просветлела: она полагала, что, однажды покинув эрцгерцогство, больше не сможет сюда вернуться, а потому обрадовалась, узнав обратное. После того как он избавится от проклятия, они смогут мирно разойтись и остаться друзьями.

– Хорошо, так и поступим, – охотно согласилась она.

Териод посмотрел на нее: на изящном лице Астины лежала легкая тень. В последнее время эрцгерцогиня много времени проводила на тренировочном плаце, и юбка была бы явно неподходящей одеждой для подобных занятий. Поэтому сегодня ее загорелую кожу выгодно подчеркивали брюки цвета слоновой кости для верховой езды и свободная белая рубашка. Закатанные рукава открывали изящные руки, но ладони Астины, покрытые мозолями, были жесткими, как у бывалого солдата. Териод находил такой контраст на удивление привлекательным.

– Похоже, вы носите только светлое, – заметил он.

Астина лишь тихонько рассмеялась, не став уточнять, что причина этого крылась в нем самом. Териод растерянно улыбнулся в ответ. Сонливость как рукой сняло. Когда он приподнялся, склонившаяся было над ним Астина выпрямилась.

– Вы уже обедали? – спросил Териод.

– Нет, а вы?

– Я тоже. Предлагаю пообедать вместе.

Териод велел слуге подавать, и они с эрцгерцогиней неторопливо направились в столовую.

– Проверим завтра, способны ли вы превращаться по ночам? – предложила Астина.

– Хорошая идея.

В их положении стоило опробовать все варианты. Если они не смогут контролировать время обращения, то Териод, находясь в человеческом обличии лишь днем, и впредь не сможет появляться на официальных мероприятиях и светских приемах. Идею Астины они обсуждали и раньше. Однако для ее воплощения пришлось бы пропустить один дневной цикл, но в будни дел скапливалось слишком много, и потому сделать это было почти невозможно. Теперь же, с наступлением выходных, у них появился шанс проверить свои догадки.

– Учитывая промежуток в двенадцать часов, думаю, завтра нам стоит перенести дневной поцелуй на вечер.

Териод кивнул:

– Так и поступим. Чем дольше я смогу находиться на людях, тем лучше это будет для эрцгерцогства.

– Но вы не выглядите особо воодушевленным, – заметила Астина.

– Несмотря ни на что, я всегда просыпаюсь с восходом, – отозвался Териод. – Кажется, в первый раз вы поцеловали меня перед сном? И даже в этом случае я пришел в себя лишь на рассвете.

– Возможно, для первого превращения потребовалось больше времени, – предположила Астина.

– Или суть кроется в самом времени суток?.. – начал было Териод, но, смутившись под пристальным взглядом Астины, вдруг замолчал и невольно провел рукой по щеке. – Я испачкался?

Астина медленно отвела глаза.

– Нет, – ответила она, слегка покачав головой. – Просто это так удивительно. Сколько бы раз я ни наблюдала за вашим преображением, никак не могу привыкнуть.

Астина не впервые смотрела на него таким странным, почти изучающим взглядом. Впрочем, Териод и сам не был уверен, что привык к происходящему. Однажды он признался Оливеру, что всегда боялся момента превращения в чудовище. Страхи и переживания, которые, не желая показаться уязвимым, он подавлял в человеческом обличии, – все они в тот момент накрывали его с головой.

Посмотрев на Териода, Астина тихо спросила:

– Каково это – возвращаться в свое тело?

Сказанное застало Териода врасплох: неужели он чем-то выдал свой страх? Он никогда не отвечал на этот вопрос даже самому себе и потому не мог так быстро облечь ощущение в слова. Погрузившись в размышления, Териод нахмурился.

– Кажется, что сердце замирает, – наконец произнес он. – Сперва оно словно останавливается, а после начинает биться так сильно, что закладывает уши. Как будто я долго тонул, а затем сделал резкий вдох.

Он ничего не чувствовал, когда превращался во сне, но если был в сознании, то его словно выворачивало наизнанку. Погрузившись в неприятные воспоминания, Териод заметно помрачнел.

Астина, заметив это, поспешила сгладить ситуацию:

– Простите, я задала неуместный вопрос.

– Ничего. Он был вполне ожидаем.

Они вошли в столовую. Огромный, слишком просторный для двоих стол был уже накрыт. Устроившись на своем месте, Астина принялась разрезать поданную в качестве закуски выпечку с устрицами в сливочном соусе и с удовольствием вдохнула морской аромат. Морепродукты были в столице редкостью – найти свежие было трудно, да и стоили они дорого. Она наслаждалась вкусом, размышляя о том, что, когда все закончится, будет скучать по такой роскоши.

– У вас нет других родственников? – спросила она.

Териод задумался:

– Наша семья не такая уж и большая. Все мои родственники – в основном по материнской линии. Раньше я был довольно близок с двоюродным братом, сыном моей тетушки. Его зовут Артур Эстебан.

– Сейчас он, вероятно, покинул эрцгерцогство?

– Тетушка отправила его в Аталленту, чтобы он получил рыцарское звание, но Артур… свободолюбивый разгильдяй. Несколько лет отслужив оруженосцем, он сбежал.

Астина отметила, что, рассказывая о брате, эрцгерцог был непривычно фамильярен. Обычно Териод не говорил о людях с пренебрежением, и потому его непривычное поведение могло означать одно из двух: либо его брат был и правда слишком избалован, либо их связывала настолько близкая дружба, что подобные высказывания были в порядке вещей.

– И вы не ищете его?

– В последний раз я видел Артура около двух лет назад, – тепло улыбнулся Териод, вспоминая этого строптивого мальчишку с горящими глазами. – Он сбежал, пообещав вернуться, когда станет сильнее.

Астина едва заметно улыбнулась:

– Он, наверное, еще молод?

– Совсем юнец, – ответил Териод. – Тогда ему было семнадцать, сейчас, должно быть, примерно девятнадцать.

Ностальгическая улыбка Териода вдруг угасла, и он пристально посмотрел на Астину. Не понимая, из-за чего так резко сменилось его настроение, она в ответ лишь удивленно приподняла бровь.

«Девятнадцать лет», – подумал он, внезапно осознав возраст жены. Брат, на семь лет моложе его, виделся Териоду ребенком, так почему же Астина, ровесница Артура, казалась ему такой взрослой? Не ощущая в жизни эту разницу, Териод частенько забывал об истинном возрасте Астины.

Чувство вины затопило его изнутри, заставив подавленно замолчать. Если бы Астина, порой обращавшаяся с ним как с ребенком, прочитала его мысли, то, вероятно, сочла бы их забавными. Но Териод искренне страдал. Он вдруг осознал, что своим существованием разрушает светлое будущее этой яркой молодой леди. Он прекрасно понимал, что разведенная женщина, даже столь достойная, как Астина, определенно станет мишенью для сплетен в высшем обществе. Эрцгерцогиня, не прожившая еще и половины жизни, рисковала провести остаток дней под осуждающими взглядами.

Погрузившись в мучительные мысли, Териод принялся бездумно ковырять еду. Его вилка с ужасным скрежетом скользила по тарелке.

Астина уже собиралась остановить это безобразие, когда раздавшийся у входа грохот сам прервал его. Массивная дверь с такой силой врезалась в стену, что Астине было померещился звук взрыва. И это определенно была «бомба», только в человеческом обличии.

– Артур?.. – подняв голову, с удивлением произнес Териод.

Астина устремила взгляд на внезапно появившегося юношу. Веснушки на щеках и озорной взгляд делали его совсем мальчишкой. Серебряные волосы, хоть и не такие яркие, как у Териода, привлекали внимание. Этот оттенок эрцгерцог, похоже, унаследовал от матери.

«Видимо, тот самый кузен», – подумала она.

Делая вид, что не замечает спокойно изучающую его внешность Астину, юноша с кривой усмешкой обратился к Териоду:

– Не знал, что за время нашей разлуки ты успел обзавестись женой, братец.

Блудный кузен вернулся.

– Ну и как так вышло? – Артур развалился в кресле, но в его голосе отчетливо слышалось раздражение.

Териод же к этому времени даже не успел присесть. Заметив при встрече опасный блеск в глазах брата, он немедленно увел его из столовой. В обычной ситуации при виде незнакомой женщины рядом с ним Артур тут же спросил бы, кто она такая. Поэтому отсутствие вопроса означало лишь одно: он уже знал о ней. И его демонстративное пренебрежение этикетом было очевидно неслучайным.

– Об этом следует спрашивать мне. – Териод нахмурился. – Что на тебя нашло?

Артур лениво качнул ногой, будто пытаясь стряхнуть напряжение.

– И это все, что ты скажешь двоюродному брату после двух лет разлуки? – Его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций.

– За это время многое изменилось, Артур. – Териод подбирал слова осторожно, словно ступая по тонкому льду.

Артур покинул Аталленту два года назад и не мог знать о превращении Териода. Даже если обрывки слухов и доходили до него, то были не способны передать всю правду. Териод обдумывал, с чего же начать свой рассказ, но Артур, презрительно фыркнув, прервал его размышления:

– Знаю. Мы давно не виделись, но я приезжал в Аталленту полгода назад. Только ты был уже не в себе, так что это не считается.

– Приезжал? – Териод не смог скрыть удивления.

– Да. – Артур скривился, словно от боли. – Увидел чудовище в нашем доме и тут же сбежал.

Тон его был развязным, почти хамским, но Териод не стал его одергивать. Несмотря на грубость, голос брата подрагивал, выдавая его истинные чувства.

– До этого я был на самом юге континента и ничего о тебе не слышал. Объелся там рыбой до тошноты и вернулся, а тут болтают, что великий герцог Териод превратился в монстра. Я примчался, потребовал от дворецкого объяснений, но было уже поздно. Я подумал тогда, что это конец и наш род обречен.

Артур замолчал. Он яростно вперился в Териода покрасневшими глазами, словно это могло помочь ему сдержать слезы. Казалось, он отчаянно боролся с собой, чтобы не опустить голову и не разрыдаться как ребенок.

– Прости, что заставил волноваться. – Териод говорил мягко, пытаясь утешить его.

Пусть за время отсутствия Артур и возмужал, однако для Териода он все еще оставался младшим братом – дерзким, но отзывчивым мальчишкой. Словно угадав его мысли, Артур грубо вытер глаза рукавом, злясь на собственную слабость.

– Какого черта ты не оставил завещание, дурак? – выпалил он, явно задетый за живое. – Мог бы хоть написать, что имущество переходит в мои руки!

Териод невольно усмехнулся. Артур всегда говорил, что взбредет ему в голову – и в этом он не изменился.

– С чего мне доверять состояние тому, кто сбежал, не выдержав даже элементарной должности оруженосца? – Голос Териода прозвучал спокойно, но твердо, возвращая брата к реальности.

– Черт… даже сейчас ты остаешься таким хладнокровным, – буркнул Артур и внезапно разрыдался.

Его переполняли противоречивые чувства: облегчение, радость встречи и одновременно ярость. Все в их семье были одинаково невыносимыми. Даже когда Артур был его оруженосцем, Териод не делал ему поблажек как родственнику. Артур до сих пор помнил тот день, когда, понадеявшись на снисходительность двоюродного брата, прогулял тренировку. Тогда он впервые ощутил, как смерть дышит ему в затылок. Териод заставил его пробежать сто кругов по тренировочной площадке и следил за ним до самого заката. Артур, пыхтя и задыхаясь, не посмел сбежать и выполнил наказание до конца. Когда, обессиленный, он рухнул на землю, Териод молча протянул ему воды. А потом, будто не обращая внимания на измученный вид потного брата, совершенно спокойно произнес:

– В следующий раз так не делай.

А он и не планировал. Кто в здравом уме захочет повторить подобное? Вот только вместо того, чтобы вести себя покорно, Артур каждый раз находил новые способы взбунтоваться. Если бы существовал титул главной занозы столетия, тот, без сомнения, достался бы ему. Не в силах совладать с неуемным нравом сына, родители выпроводили его в Аталленту. Артур не мог забыть лицо матери, которая напоследок пнула его под зад, приговаривая: «Возвращайся, когда станешь человеком!» И он готов был поклясться, что в этот момент на ее лице была улыбка облегчения.

Так в тринадцать лет он оказался в Аталленте и провел здесь следующие четыре года, самые спокойные в своей жизни. Выгнанный из Академии Беллаче всего за полгода, он поставил этим своего рода рекорд. И лишь Териод проявлял терпение к его несносному поведению.

Когда Артур узнал, что брат пал жертвой проклятия и превратился в чудовище, он был потрясен до глубины души.

«Разве, когда исполняется двадцать, проклятие не теряет свою силу?» – бился он в истерике, пока Оливер мягко похлопывал его по спине, словно призывая смириться. Но Артур не мог принять этого. Он покинул имение и отправился скитаться по свету в поисках способа снять проклятие.

Вернувшись ненадолго проведать Териода, уже на въезде в город он услышал новость: великий эрцгерцог пришел в себя. Шептались люди и о некой женщине, чье имя он слышал впервые.

О новой эрцгерцогине, чье мудрое правление восхваляли все кому не лень. Та, чья роль в этой истории была, похоже, слишком существенной, чтобы пропустить эти слухи мимо ушей. Узнав, что двоюродный брат вернул себе человеческий облик, Артур обрадовался, но в душе его зародилось подозрение. Кто эта незнакомка, так внезапно появившаяся в жизни Териода?

За время скитаний по континенту Артур познал горькую истину: проклятие рода Аталлента неизлечимо. Ни богатство, ни власть, ни знания не могли разорвать его цепи. Теперь, стоя перед Териодом, он с недоверием спросил:

– И что это за особа?

Териод нахмурился.

– «Леди», – поправил он строго. – Вовремя я увел тебя, а то ты бы точно наговорил глупостей.

– Леди, особа – какая разница? – огрызнулся Артур. – Не мужчина же.

– За два года странствий ты растерял всё понятие о приличиях, – со вздохом произнес Териод.

Артур в ответ лишь презрительно скривил губы.

– Значит, поцелуй любви, предначертанной судьбой, вернул тебя к жизни? – язвительно бросил он.

Немногие знали правду о наследственной болезни Аталлента, терзавшей их род веками. И потому слухи, гулявшие среди простолюдинов, были незатейливы и романтичны: эрцгерцога, ставшего монстром по неведомой причине, спасла любовь девушки из скромной семьи. Чтобы стереть образ монстра из умов подданных, история должна была выглядеть красивой сказкой. Поэтому Териод и Астина не опровергали услышанное, позволяя людям верить в чудо любви.

Однако Артур знал правду. Знал, что это не печальная случайность, а проклятие, поразившее уже многие поколения их семьи. Даже богатство и могущество Аталленты не смогли сокрушить его. Возвращение Териода в человеческий облик, несомненно, радовало Артура, но его все равно не покидало чувство, что что-то здесь было не так. Заметив это, эрцгерцог попытался успокоить брата.

– Это правда, – сказал он мягко. – Можно опустить часть о предначертанной судьбой любви, но суть останется той же.

Артур недоверчиво прищурился:

– Хочешь сказать, что тебя действительно вернул к жизни поцелуй?

– Именно так, – кивнул Териод, и голос его прозвучал настолько уверенно, что Артур на мгновение даже растерялся.

Во взгляде Териода не было и намека на ложь. Сперва Артур скептически хмыкнул, но быстро осознал: брат не стал бы намеренно врать. И все равно с сомнением продолжил:

– Я не поведусь на эту чушь, – отрезал он. – Эта женщина определенно что-то задумала.

Териод вздохнул, не зная, как объяснить Артуру произошедшее. Возвращение в собственное тело после поцелуя не было выдумкой – они с Астиной проходили это раз за разом. За это время Териод понял: Астина не причинит ему вреда. По крайней мере специально. Но как объяснить это другим, он не понимал, поэтому лишь коротко сказал:

– Артур, она не та, за кого ты ее принимаешь.

– Да ладно? – усмехнулся тот, кривя губы. – Хочешь сказать, что женщина, пробравшаяся в наш дом, может быть нормальной?

– Ты только что оскорбил всех великих эрцгерцогинь, что были до нее. – Териод нахмурился.

– Они не знали о проклятии, – парировал Артур. – Их браки были обманом, а злодеем выступал эрцгерцог. Этот дом веками приносил женщин в жертву, пока все не рухнуло.

Женщины, входившие в дом Аталлента, и вправду не подозревали о безумии, ожидающем их детей. Свадебная церемония становилась началом заточения. Даже узнав, что сыновья обречены на проклятие, эрцгерцогини уже не могли сбежать – разрыв аристократического брака, союза родов, привел бы к таким последствиям, которые не могла допустить ни одна леди. Слушая едкие слова брата, Териод помрачнел.

– И все же ты обвиняешь ее?

– Именно поэтому и обвиняю, – огрызнулся Артур. – Она единственная, кто вошел в этот дом, зная о монстре. Женщина, готовая быть растерзанной хищником, определенно не так проста. Еще и каким-то колдовством сумела вернуть тебя!

– Господин Артур! – не выдержал Оливер, до этого сохранявший молчание. – Это дерзость по отношению к ее светлости! Она благодетельница этого дома!

Верный дворецкий, всегда державшийся в стороне от разговоров господ, был вне себя от гнева. Артур бросил на него тяжелый взгляд, а затем, повернувшись к Териоду, небрежно ткнул в Оливера пальцем.

– Если ей удалось очаровать даже этого твердолобого, то здесь одно из двух. – Артур с вызовом смотрел на Териода. – Либо бредни про поцелуй – это правда, либо ты попался на крючок одной из лучших аферисток империи.

Териод сцепил пальцы в замок и откинулся на спинку кресла. Его спокойный, почти мягкий взгляд встретился со взглядом Артура, и тот невольно замолчал. Под пристальным вниманием брата он вдруг осознал, что, возможно, перегнул палку, язвительно рассуждая о женщине, которую тот считал своей спасительницей.

Териод едва заметно улыбнулся.

– За время нашей разлуки, Артур, твои манеры стали еще хуже, – сказал он с легкой укоризной, но не в силах скрыть в голосе теплоту, будто обращался к непослушному ребенку.

Несмотря на мягкий тон эрцгерцога, Артур непроизвольно отодвинулся, словно предчувствуя неладное. Слегка заплетающимся языком он спросил:

– Ты же не заставишь меня, как в старые времена, бегать сто кругов по тренировочному полю?

– С телом у тебя все в порядке, а вот с головой – не уверен. – Териод чуть прищурился. – Принеси мне книгу «99 способов быть вежливым с гостями» и перепиши каждую строчку. Наказание начнется с того, что ты сам найдешь эту книгу в библиотеке.

– С чего бы?! – Артур вскочил с места. – Не буду! Я ничего плохого не сказал!

– Ты сделаешь это, – невозмутимо ответил Териод.

– Мне уже девятнадцать, я почти взрослый! – Артур повысил голос. – Ты не можешь мне приказывать!

– Взрослый – это тот, кто отвечает за свои слова, – мягко перебил его Териод. – А тебе до этого еще далеко.

Артур уже понимал: его положение безнадежно. Брат был тверд как скала и никогда не менял своих решений. Артур мог упрямиться, отказываться мириться с наказанием, но рано или поздно оно все равно настигло бы его. Поэтому, кипя от возмущения, он вскочил с места и вылетел из гостиной.

Териод проводил его взглядом и неспешно отпил чая. Он знал: через час, максимум два, Артур, устав от собственного упрямства, понуро направится в библиотеку.

Оливер, не скрывая удивления, поинтересовался:

– Неужели такое издание действительно существует?

– Понятия не имею, – пожал плечами Териод, отчего дворецкий еще больше растерялся.

Оливеру с самого начала показалось странным, что господин помнит название подобной книги. Но если даже сам эрцгерцог не знает о ее существовании, то как же Артуру выполнить его задание? Сбитый с толку, запинаясь, старый слуга переспросил:

– Но… тогда?..

Аккуратно поставив чашку на стол, Териод поднялся с кресла и сказал:

– Если до полуночи будет скулить, что не может ее найти, подбери что-нибудь с похожим названием.

Узнай Артур об этом, он, несомненно, разнес бы комнату. Поэтому Оливер обеспокоенно заметил:

– Но он же взбесится!

– Ну да. Разве это не мило? – усмехнулся Териод.

Этот маленький чертенок был его дорогим младшим братом. И Териод относился к нему соответственно.

– Черт, черт, черт! – не унимался Артур, яростно шагая из угла в угол.

Библиотека превратилась в поле битвы. Книги валялись на полу, полки зияли пустотой. Он перевернул все вокруг – и ничего. «99 способов быть вежливым с гостями» словно растворилась. Лоб покрылся испариной. Может, стоило сразу взяться за поиски, а не бездельничать в саду? Если не переписать книгу, как велено, кто знает, что брат придумает в следующий раз? С тяжелым вздохом он развернулся к груде сваленных томов, чтобы продолжить поиски.

– Вот, – Оливер, неслышно появившийся рядом, протянул Артуру тонкую книжицу.

– Что еще за «Руководство по приему гостей»? Это же не та книга, о которой говорил брат!

– Вам достаточно переписать эту, – спокойно ответил Оливер.

– Если я самовольно поменяю книгу, брат мне голову оторвет! – огрызнулся Артур.

– Нет, эта подойдет, – возразил дворецкий.

Уверенность в его голосе насторожила Артура. Он впился взглядом в невозмутимое лицо слуги и начал допрос. Через пять минут правда вышла наружу. Все его мучения – перерытые полки, потраченные часы – оказались напрасными! Охваченный гневом, Артур выхватил том из рук Оливера и помчался к спальне Териода. Ему было уже все равно, какими будут последствия – он хотел швырнуть эту книгу брату прямо в лицо.

– Если пойдете сейчас, все равно его не застанете! – попытался Оливер остановить его, но Артур уже скрылся из виду.

С той же нескрываемой злостью он распахнул дверь спальни и рявкнул:

– БРАТ!..

Но вместо Териода перед ним стояла Астина и холодно смотрела на незваного гостя. Вторая их встреча почти ничем не отличалась от первой. Вот только сейчас Астина не удивилась его внезапному появлению – топот шагов был слышен даже из дальнего конца коридора.

– У вас совсем нет манер.

Днем Териод поспешил увести Артура из столовой, а вернулся туда уже один. На вопрос Астины о брате эрцгерцог, слегка замявшись, ответил:

– Не обращайте внимания. Он еще молод и не научился вести себя как подобает.

А после добавил, что в следующий раз найдет время, чтобы представить Артура по всем правилам. Астина догадывалась, что Териод откладывал их встречу, желая укротить вспыльчивый нрав кузена. Но что-то пошло не так.

– Ах да. Он же женился, – едко выплюнул Артур.

Пусть их ссора с Териодом и началась именно из-за нее, Артур лишь сейчас по-настоящему осознал, что у брата появилась женщина, с которой он делит спальню. А значит, врываться сюда по поводу и без, как раньше, он больше не мог. Однако Артур и не думал раскаиваться. Все, кто пытался привить ему манеры, давно сдались, а единственный, кто мог его обуздать, – Териод – сейчас отсутствовал.

– Я Астина ван Аталлента, вторая дочь графа Лете, – представилась Астина, сохраняя достоинство и не позволяя себе опуститься до его уровня. – Могу я называть вас сэр Артур?

– Я не рыцарь, и тебе ни к чему знать мое имя, – отрезал он. Брата в комнате не было, поэтому сдерживаться он не собирался.

Но Астину его грубость не задела. Это было почти забавно. Подчиненных эрцгерцога она уже приручила, но разобраться с кузеном мужа оказалось сложнее.

– Тебе же всего девятнадцать? – Артур прищурился. – Как в таком возрасте ты умудрилась охмурить этого простофилю?

– О чем вы говорите?

– Какими бы трюками ты ни пользовалась, меня не проведешь. – Его голос стал жестче. – Если у тебя есть темные мыслишки, то выкладывай сейчас же. Да, брат вернул свой облик, и я заплачу любую цену за это…

– О чем вы…

– Если решила прибрать к рукам наши богатства, учти: они тебе не по зубам!

Вот оно что.

Астина наконец-то поняла, почему Артур смотрит на нее таким взглядом. Он явно принял ее за мошенницу, которая хитростью выманивает деньги Аталленты. Впрочем, ситуация и вправду выглядела подозрительно. Проклятие, державшее род в страхе сотни лет, снято поцелуем. Звучит как сюжет старой сказки. Неправдоподобно.

– Видимо, вы не слышали всей истории от его высочества, – спокойно сказала Астина.

– Что это значит?

– Если хотите поговорить, приходите днем, – решительно пресекла Астина их спор.

Если бы Артур знал об их договоренностях с Териодом, о том, что позже она покинет Аталленту, этого недоразумения можно было бы избежать. Но объяснить это брату должен был сам эрцгерцог. Тратить же драгоценное время своего сна на упрямого мальчишку Астина не собиралась.

Подняв лампу, она зажгла свечу у изголовья кровати. Артур вспыхнул от ее пренебрежительного тона.

– Значит, раз брата нет, то можно не притворяться? Ты даже не отрицаешь! Точно что-то задумала!

– Придется повторить. – Голос Астины стал ледяным. – Я Астина ван Аталлента, супруга его высочества. И вы обязаны проявлять ко мне уважение.

– Твое имя мне неинтересно!

– Я думала, у вас только характер скверный. Но, похоже, что и с головой проблемы. Я супруга великого эрцгерцога, и вы должны вести себя соответственно.

Астина потушила лампу. Комната погрузилась в полумрак, остался лишь мягкий отблеск свечи на стене. Недвусмысленный намек на то, что непрошеному гостю пора было покинуть покои. Она протянула руку к кровати, где под теплыми простынями посапывал серебристый волк.

Астина с досадой смотрела на спящего Териода. Было что-то раздражающе несправедливое в том, как мирно он спал, оставив ее разбираться с его несносным братцем.

Видя, как Астина собирается ко сну, полностью игнорируя его присутствие, Артур закипел от возмущения.

– Я кузен Териода! – выпалил он.

– И только поэтому я обращаюсь к вам с уважением.

Ее терпение таяло. Этот мальчишка, не владеющий даже элементарными знаниями этикета, проявлял открытую враждебность. Заносчивый щенок быстро лишился ее мимолетного интереса и теперь начинал раздражать. Она могла бы унять его как минимум тридцатью разными способами, но сдерживалась ради мужа.

Не говоря больше ни слова, Астина легла в кровать. Артур почувствовал себя уязвленным – как и Териод когда-то. Ее равнодушие жгло сильнее оскорблений.

– Да что ты… Да за кого ты меня принимаешь?!

В порыве он подскочил к кровати и сдернул одеяло. Подол ночной рубашки Астины чуть задрался, но ее это не смутило. Артур же, несмотря на всю свою дерзость, растерялся. Он резко отвернулся, а щеки его вспыхнули румянцем.

– К-как неприлично! – пробормотал он.

Астина посмотрела на него снизу вверх с легким недоумением. Она считала его полной противоположностью воспитанному Териоду, но в этой неожиданной стыдливости они были удивительно сходны. Вместо того чтобы поправить подол, она приподнялась на локтях и вздохнула:

– Пока эрцгерцога нет, наш разговор бессмыслен. Мы устроим официальную встречу позже.

– Что, обязательно откладывать на потом? Просто скажи, где брат, – грубо перебил Артур.

Астина опустила взгляд и мягко погладила волка по спине. Артур тут же нахмурился.

– Это еще что за тварь?

Младший брат, похоже, понятия не имел, что Астина сняла проклятие лишь частично. Пока Артур метался по замку, Териод не мог поймать его, чтобы все объяснить, ведь он вновь превратился в волка.

– Мне нужно увидеть брата, – потребовал он, не подозревая, что кузен находится прямо перед ним. – Ты меня не слышишь?! Брат… Где он?..

Проследив за взглядом Астины, Артур уставился на зверя и внезапно умолк. Спустя пару мгновений он хрипло произнес:

– Эта собака…

Наконец-то он осознал. Хоть обстановка и была иной, это животное выглядело точь-в-точь как монстр, которого он видел во время своего последнего визита в Аталленту. Но если тогда чудовище скалилось, внушая ужас, то теперь оно мирно дремало.

С лица Артура вдруг схлынул румянец.

– Ты… ты же не собираешься его съесть? – выпалил он.

Астина опешила от такого нелепого умозаключения. Она уже подозревала, что у юноши есть трудности с логическим мышлением, но проблема, кажется, была куда серьезнее.

– С чего вы взяли, что я это сделаю?

– В-ведьма… ты превратила брата в собаку, чтобы сделать из него рагу?! – пролепетал Артур, пятясь к двери.

Все говорили, что Териод снял проклятие и снова стал человеком. И тот, кого он видел днем, действительно был его двоюродным братом. Тогда кто же перед ним был прямо сейчас?!

Териод, эрцгерцог Аталленты, снова стал чудовищем: густая шерсть, мощные лапы, тихое волчье дыхание. Артур ощущал накрывающую его волну ужаса. Он был уверен: эта женщина опасна. Она не просто сняла проклятие – она, настоящая ведьма, играла судьбой эрцгерцога, по своей прихоти превращая его то в человека, то в монстра.

Глаза Артура, полные страха и недоверия, распахнулись. Он смотрел на Астину, и в его воображении вихрем проносились самые мрачные картины. Астина без труда могла прочитать каждую из них, так живописно отразившуюся на его лице.

«Какая у него, оказывается, богатая фантазия», – подумала она, сдерживая усмешку.

Она хотела было остановить и успокоить юношу, пока в своих предположениях он не тронулся умом, но вдруг остановилась. В ее глазах мелькнул озорной огонек. После короткого колебания Астина заговорила низким, почти зловещим голосом:

– Ах, попалась!

Она медленно подняла руку и слегка похлопала себя по щеке, словно насмехаясь над собой. Ее прищуренные глаза впились в Артура, и она продолжила, понизив голос до шепота:

– Раз уж пожаловал такой молоденький мальчишка… Может, изменим порядок?

Артур замер, его лицо побледнело.

– Ка… какой порядок? – выдавил он с трудом.

Астина угрожающе облизнула губы, ее улыбка стала почти хищной.

– Порядок приготовления и подачи блюд, малыш.

Лицо Артура окончательно утратило краски, став пепельно-серым. Он отступил на шаг, потом еще на один. Астина медленно поднялась с кровати, ее движения были плавными, но оттого еще более пугающими.

– Не подходи! – скулил Артур, мотая головой, словно пытаясь отогнать кошмар.

– Как жаль, – протянула Астина, ее голос сочился ядовитой сладостью, – надо было раньше следить за языком.

– Не подходи! Я сказал, не подходи! – завопил он, пятясь и дрожа, словно лист на ветру.

Ноги заплетались, но он продолжал двигаться назад – пока не ощутил пустоту дверного проема. В панике он развернулся и, издав пронзительный вопль, бросился бежать.

– А-а-а-а! – его крик эхом разносился по замку, становясь все тише.

Астина подошла к двери и выглянула в коридор. Надоедливого родственничка и след простыл, лишь из глубины имения доносились далекие вопли. Она покачала головой, пробормотав:

– Вряд ли он еще вернется.

Ее лицо, только что искрившееся лукавством, вновь стало бесстрастным. Астина тихо закрыла дверь, и в комнате воцарилась долгожданная тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием спящего волка.

Наконец-то можно было отдохнуть.

Несмотря на переполох, устроенный Артуром, Астина продолжала жить в привычном ритме. На рассвете она вышла на тренировку, а завершив ее, вернулась в кабинет. Сегодня они с Териодом собирались проверить, способен ли он превращаться по ночам, и ей предстояло провести день в одиночестве. Чтобы скрыть звериный облик эрцгерцога, его оставили в спальне, подальше от любопытных глаз.

До того, как проклятие взяло над ним верх, Териод проводил в кабинете большую часть дня. Теперь же, теряя столько времени из-за превращения, он остро ощущал нехватку часов в сутках. Астина, видя, как он тонет в делах, решила сдержать давнее обещание и взять на себя часть обязанностей. Она привыкла к нагрузке, тем более что дел сейчас было меньше, чем когда она справлялась в одиночку. А еще работа приносила ей особое спокойствие.

Но, увлекшись тренировками, Астина и не заметила, как на столе выросла стопка бумаг. Чувство вины заставило ее взяться за срочные дела до пробуждения супруга. Поэтому, забыв о еде, она корпела над документами, аккуратно выводя строчку за строчкой.

Не ожидая, что эрцгерцогиня проведет свой выходной в кабинете, незваный гость заявился сюда лишь под вечер.

– Почему ты здесь?! – распахнув дверь, рявкнул Артур.

«Вот же надоедливый», – подумала Астина, не удостоив его взглядом. Ее перо продолжало скользить по бумаге как ни в чем не бывало. Артур, не сдержав гнева, выпалил:

– Оливер мне все рассказал! Ловко ты меня обманула!

«Значит, добрался до дворецкого».

Астина мысленно посочувствовала старику: в панике Артур мог и мертвого разбудить. Прошлой ночью, сбежав из спальни с перекошенным от ужаса лицом, он наверняка тряс Оливера до тех пор, пока не получил объяснений. Бедный дворецкий и так страдал бессонницей из-за ранних подъемов, а тут еще и этот сумасбродный мальчишка…

Оливер терпеливо прояснил ему ситуацию с эрцгерцогиней, описал нестабильное состояние Териода, о котором тот еще не успел поведать младшему брату. Верный дворецкий надеялся, что Артур поймет свою ошибку и извинится перед Астиной.

Но не тут-то было. Осознав, что девчонка не превращала брата в чудовище, а просто посмеялась над ним, Артур разозлился еще больше. Его самолюбие было уязвлено. Всю ночь он ворочался без сна, пока гнев не довел его до предела.

Едва забрезжил рассвет, Артур, полный решимости разобраться с чертовкой, вскочил с кровати. Он обыскал спальню, сад, столовую, но эрцгерцогини нигде не было. Когда же он между делом заглянул в кабинет и увидел ее за столом, то его возмущение вспыхнуло с новой силой. Что, черт возьми, она здесь делает?

– Ты что, глухая? – Артур широкими шагами пересек кабинет и грубо схватил ее за руку.

Только тогда она подняла голову. Ее взгляд был спокойным, но с промелькнувшей тенью раздражения. Астина посмотрела на документ – подпись, которую она старательно выводила, слегка размазалась из-за рывка. Глаза Астины сузились, ледяным тоном она приказала:

– Отпусти.

– Что, слишком резко? – Артур ухмыльнулся. – Впрочем, я не в том положении, чтобы возмущаться.

– Я сказала: отпусти, Артур Эстебан.

В ее голосе послышался металл. Но Артур только крепче сжал пальцы.

– Думаешь, после вчерашнего тебе все сойдет с рук? Я знаю, ты не ведьма, но…

– Но, видимо, до конца ты все же не дослушал, – перебила его Астина, и в тот же миг ее каблук с силой вонзился в ногу Артура.

Он охнул, ослабил хватку – и мир перевернулся. Одним движением она швырнула его на стол. Пока он задыхался, хватая ртом воздух, Астина уже прижала его грудь коленом и взяла нож для писем. Даже обычная канцелярская принадлежность в ее руках выглядела угрожающе.

– Тебе не любопытно, – тихо произнесла она, и от ее шепота Артур задрожал, – как я выжила рядом с монстром, не будучи ведьмой?

Артур затаил дыхание. Холодная сталь коснулась горла. Все произошло так стремительно: секунду назад он сам был охотником, теперь же лежал беспомощный, точно подстреленная дичь. В устремленных на него глазах Астины не было и намека на жалость.

– Я несколько раз предупреждала, чтобы ты вел себя прилично. – Голос ее был ровным, но оттого еще более пугающим.

– Э… э… это… – выдавил Артур, но слова застряли в горле.

Астина, не меняясь в лице, пальцами раскрыла его рот и сжала кончик языка. Артур полными ужаса глазами наблюдал, как нож в ее руке направляется к его языку. Слюна капала из открытого рта, но Астина, казалось, не замечала этого. Ее движения были уверенными, почти механическими, и Артур с внезапной ясностью понял: она делала это не впервые.

– Интересно, – негромко, словно размышляя вслух, произнесла она, – если отрезать твой глупый язык, станешь ли ты хоть немного тише?

– У… у… – только и смог выдавить Артур в страхе.

– Что думаешь? – тихо спросила Астина, ее голос казался обманчиво мягким. – Простит ли наш добрый эрцгерцог жену, отрезавшую язык его двоюродному брату, или накажет ее?

Повисла гнетущая тишина. Астина знала: если правда вскроется, Териод, скорее всего, назначит справедливое наказание. Он обладал мягким нравом, а потому за дерзость Артура мог бы даже извиниться и склонить перед ней голову. Однако навряд ли одобрил бы лишение кузена языка.

Астина мысленно взвешивала: что важнее – гордость или отношения с Териодом? К несчастью Артура, решение было не в его пользу.

– Должна ли я и дальше терпеть твою наглость? – спросила она с потемневшими, словно летнее небо перед бурей, глазами.

Артур сжался от зловещего предчувствия. Он попытался дернуть подбородком, но рука Астины крепко держала его язык.

«Она не шутит».

Хотя Артур и не стал рыцарем, сбежав от посвящения, он все же был искусным бойцом. Однако сейчас умение обращаться с мечом спасти его не могло. Один неверный ответ – и он останется без языка.

– Изв… извините… – невнятно промямлил Артур, дрожа от боли и страха.

Астина медленно разжала пальцы и кивнула: продолжай.

– Я… поступил неправильно…

Колено больше не прижимало его к столу. Астина достала платок, небрежно вытерла пальцы, клинок и отбросила нож. Звон металла эхом прокатился по кабинету. Артур вздрогнул, попытался встать, но тут же рухнул на пол, не в силах подняться.

– Что… что это было? – дрожащим голосом спросил он.

Астина, глядя на Артура сверху вниз, шагнула ближе. Он попятился, будто загнанный зверь. За два года скитаний он встречал разбойников и убийц, но подобного страха не испытывал никогда. Угроза лишиться языка? Он даже вообразить себе такого не мог.

– Вытрись, – Астина протянула ему платок.

Артур не решился взять его. Тогда Астина подошла сама, сжала его подбородок и вытерла слюну с его губ. Ее хватка была твердой, и, вздрогнув, Артур вновь ощутил животный страх. Мокрый платок она небрежно сунула в карман его рубашки, а затем, обойдя юношу, грациозно опустилась на диван.

– Что, перепугался?

Ее тон был насмешливым, но в голосе звучала сталь. Наглость Артура на миг разбудила в ней императрицу Мартину. Астина изо всех сил старалась избавиться от привычек, оставшихся с тех времен, но получалось это не всегда. Сейчас она была эрцгерцогиней, но и этот титул отберут у нее сразу после развода, а без Териода она всего лишь вторая дочь графа. Ей не подобало ставить себя выше других, как некогда императрице.

Погруженная в свои мысли, Астина едва заметила, что Артур, заикаясь, подал голос:

– Что это было… что это… только что?..

– Оказала милость невоспитанному щенку.

Юноша выглядел сломленным, но смягчать тон она не собиралась.

– Дело не в этом, вы… – начал Артур, на мгновение замолчав и побледнев как полотно. – Вы… вы убийца?

Астина лишь надменно посмотрела на него. Пускай он все еще сидел на полу, не в силах подняться на дрожащие ноги, глаза его загорелись решимостью.

Испуганный, Артур все еще не мог нормально мыслить, хотя он и в спокойном состоянии не отличался умом. Испытав на себе нечеловеческую силу Астины, он начал строить все более нелепые предположения. Собрав последние остатки мужества, он отчаянно выпалил:

– Если намереваешься убить брата и завладеть эрцгерцогством, я не стану молить о пощаде! Никогда не склонюсь перед такой злодейкой!

– Шуму-то, – скучающим голосом прервала его Астина.

Она решила, что пора разъяснить ему истинное положение дел.

– Во-первых, я не убийца. Во-вторых, не ведьма. В-третьих, не знаю, что ты там себе напридумывал, но я не собираюсь «есть» эрцгерцога.

Артур залился краской – ему вспомнились постыдные слова, сказанные прошлой ночью.

– Все, что рассказал тебе Оливер, – правда. Я обнаружила, что могу снять проклятие Териода поцелуем, и теперь он превращается в человека на двенадцать часов в день.

– Ты хочешь, чтобы я в это поверил? – перебил ее Артур, но голос его все еще дрожал. – Тут явно что-то нечисто…

– Оливер не знает об этом, но мы с эрцгерцогом условились, что я покину Аталленту, как только проклятие будет снято полностью, – добавила Астина. – Так что я не претендую на богатства вашего рода, как ты того боишься.

«Кто в это поверит?» – подумал Артур. Он сомневался в ее словах, но, с другой стороны, навряд ли она стала бы лгать о том, что легко можно проверить, спросив Териода.

Все еще сидя на полу, Артур растерянно смотрел на Астину. Да, умом он не блистал, но и дураком не был, а потому задумался: почему она лишь припугнула его, а не убила? Если его подозрения верны, то она должна была избавиться от свидетеля. Зачем демонстрировать силу, а потом оставлять его в живых? Бессмыслица какая-то. Хотя то, как равнодушна она была к его обвинениям, вообще говорило о ее невиновности…

– Надеюсь, мы разобрались со всеми недоразумениями, Артур Эстебан, – произнесла Астина жестко. – Пока эрцгерцог не узнал о твоих выходках.

Артур невольно съежился, понимая: если Териоду доложат о его выпадах, это может дорого ему обойтись. Его взгляд упал на разбросанные у ног бумаги – документы, над которыми работала эрцгерцогиня до его вторжения. Он надеялся найти в них хоть какие-то следы заговора, но перед ним лежали обычные табели отпусков для стражи – документы без намека на интриги или растраты.

Артур, все еще сомневаясь, тихо спросил:

– Вы… точно не замышляете ничего преступного?

– Точно нет, – отрезала Астина.

– И вы не убийца? – продолжил он дрожащим голосом. – Никогда не убивали людей?

– Убийцей не была, – ответила она с небольшой заминкой.

Чересчур взволнованный Артур не заметил нюанса в ее ответе – Астина не отрицала, что могла быть причастна к смертям людей иным способом. Он упрямо продолжил:

– И не ведьма?

Астина раздраженно прищурилась.

– Если ты хотел меня разозлить, поздравляю: тебе это удалось, – сказала она, ее голос сочился ядом. – В таком настроении я и правда могла бы сотворить что-нибудь «ведьминское».

– Тогда что это только что было? – пролепетал Артур.

– Что именно?

– Ты… одолела меня. Это невероятно! – выпалил он, придвигаясь к дивану.

Страх в его глазах сменился щенячьим обожанием. Астина почувствовала укол совести. Неужели она так серьезно отреагировала на выходки этого мальчишки, которому едва исполнилось девятнадцать?

«Видимо, юное тело вернуло и юношескую несдержанность», – Астину охватило запоздалое раскаяние.

Не дождавшись ответа, Артур встал на колени. Его первоначальная цель – разоблачить коварные планы эрцгерцогини – осталась в прошлом. Да, только что он на собственном горьком опыте убедился в ее силе, но, черт возьми, ее мастерство впечатляло. Холодный взгляд был взглядом опытного бойца, и это подогрело его интерес. Когда-то, покидая Аталленту, Артур клялся Териоду, что вернется сильнее, чем был. Тогда никто не воспринял его слова всерьез, но за годы странствий он и правда находил искусных воинов, которые могли бы его обучить. И теперь, когда все встало на свои места, он вдруг понял: возможно, перед ним – его новый наставник.

– Ты отлично владеешь мечом, да? – спросил он нетерпеливо.

Астина задумалась, как бы отделаться от этого назойливого мальчишки. Кажется, рассеяв его подозрения, она лишь усугубила ситуацию – теперь он не отстанет. Учить кого-то? Ну уж нет. Это последнее, чего ей хотелось бы. Опыт обучения Хиссена показал ей, как утомительно возиться с учениками. Глядя, как он ошибается, она то и дело вспоминала Оуэн – свою мать и наставницу. Мартина, в отличие от Хиссена, была гениальна, но даже ей пришлось постигать основы шаг за шагом. Каждый раз, когда Хиссен допускал промах, Астина с горечью осознавала, сколько терпения и любви вкладывала Оуэн в ее обучение.

– Юная госпожа, наша тренировка… – вошедший в кабинет Хиссен замер.

Комната напоминала поле битвы. На столе был хаос из бумаг, по полу разбросаны листы, а в центре находился потрепанный юноша, стоящий перед Астиной на коленях.

– Госпожа, убийство в замке недопустимо, – тяжело вздохнул Хиссен.

Астина, готовая было уже выплеснуть раздражение на помощника, внезапно остановила себя. Ее глаза лукаво блеснули – к ней пришла отличная идея. Она шагнула к Артуру и кончиком пальца приподняла его подбородок, заставив встретиться с ней взглядом. Юноша покорно поддался.

– Похоже, ты интересуешься фехтованием? – спросила Астина, и ее губы тронула легкая улыбка.

Артур, все еще не оправившись от резкой перемены ее настроения – от угроз вырвать язык к внезапной мягкости, – залепетал:

– Вы… научите… меня?

Во взгляде Астины мелькнуло нечто зловещее, и неуверенность Артура лишь усилилась. Он даже не задумывался о том, что, не будь он так дерзок с ней, то Астина, возможно, осталась бы такой же учтивой и сдержанной, какой предстала перед ним изначально.

– Твое стремление к знаниям похвально, – ответила она, голос ее звучал почти ласково.

– Если вы согласитесь меня учить, то я… – начал было Артур, но договорить ему не дали.

– Хиссен! – Астина резко повернулась к помощнику. – Отныне этот юноша – твой ученик. Артур Эстебан, двоюродный брат его высочества, девятнадцати лет от роду. Обучай как хочешь, главное, чтобы был полезен эрцгерцогу.

Хиссен, ошеломленный неожиданной новостью, не знал, что сказать:

– Простите?..

Но Астина уже поднялась и уверенно направилась к выходу, оставив после себя гнетущую тишину.

Хиссен и Артур переглянулись. Юноша, все еще стоявший на коленях, с сомнением обратился к новому наставнику:

– У-учитель…

Молча смотревший на него Хиссен мысленно поклялся больше никогда не появляться в кабинете эрцгерцогини без вызова.

Териоду снилось детство. Шесть или семь лет ему тогда было, точно сказать он уже и не мог. Воспоминание настолько потускнело, что казалось больше фантазией, нежели реальностью. Но сейчас, оглядываясь назад, Териод ясно понимал, что именно увидел, а потому теперь был уверен: это не могло быть вымыслом.

Поместье Аталлента, величественное и древнее, было частью крепости, некогда возведенной королевством, находившимся на этой территории. Длительные войны разрушили большую часть внешних стен, и восстановить их оказалось сложнее, чем снести. На освободившихся землях обосновались местные жители. Хоть поместье и утратило былое величие, оно все еще поражало своими размерами, значительно превосходящими обычные дворянские усадьбы. Особенно впечатляла подземная тюрьма – настоящий лабиринт, в запутанных коридорах которого легко можно было заблудиться.

Главы рода Аталлента из соображений безопасности использовали лишь малую часть подземелья, строго ограничивая доступ к остальным его уголкам. Но Териод, не покидавший резиденции эрцгерцога до двадцати лет, утолял юношеское любопытство, исследуя ее бесчисленные залы и коридоры. Разумеется, загадочное подземелье стало главным пространством его приключений.

Мало кто знал поместье лучше, чем мальчишка, от скуки забирающийся в самые укромные его уголки. Так Териод однажды и обнаружил тайный проход. Взволнованный находкой, он без промедления шагнул внутрь.

Теперь он понимал: это место с самого начала показалось ему подозрительным. В заброшенной части должен был скопиться толстый слой пыли, но, несмотря на спертый воздух, коридор был на удивление чистым.

Териод шел по широкому каменному проходу. Между грубых блоков торчали новые факелы – некоторые даже горели, отбрасывая слабые отблески, едва разгонявшие тьму. Идти становились все тяжелее, а коридор все не кончался. Наконец впереди показалась железная решетка, холодная и неприступная.

Но что-то было не так. Из камеры доносилось чье-то дыхание. Неужели там скрывают преступника, которого нужно тайком устранить? Териод сглотнул, подавляя страх, и медленно приблизился к решетке.

Внезапно его взгляд встретился с парой зловещих глаз, горящих во мраке.

– А-а-а-а!

В ужасе Териод рухнул на каменный пол. Острые клыки с лязгом впились в прутья. Змеиные глаза неотрывно следили за ним, словно предупреждая: стоит убрать эти прутья – и зверь проглотит тебя одним махом.

Териод отполз назад, от страха не чувствуя боли в разодранных ладонях. Что это было? Может, все это лишь померещилось ему в темноте? Нет, существо было реальным, и оно не повторяло облик ни одного из животных, что он видел прежде. Пожалуй, больше всего оно напоминало волка, но инстинкт Териода кричал: это не просто зверь.

– Чудо… вище, – с дрожью в голосе прошептал он.

В тот же миг монстр в клетке взвыл. Страшные когти заскребли по стенам, металлический скрежет прутьев разнесся по коридору. Низкое рычание наполнило подземелье:

– Гр-р-р-р-р…

Териод поднялся на ноги. Сперва он пятился, не сводя глаз с клетки, а после бросился бежать. Вой монстра преследовал его до самого выхода из лабиринта. Всю дорогу мальчик думал лишь об одном:

«Я не должен позволить этой твари съесть меня».

В тот день Териод выжил. Лишь годы спустя он начал понимать истинный смысл той встречи. Отчаянный звериный вой все это время означал:

«Такова твоя судьба, маленький монстр».

– Ах! – Териод резко вырвался из кошмара.

В панике он схватился за человека перед собой, пальцы судорожно сжали нежное запястье. Уткнувшись лицом в чью-то грудь, он выдохнул с облегчением, но дыхание его все еще было сбивчивым, сердце гулко колотилось, а в ушах звенело. И лишь когда его окутал сладкий аромат, Териод осознал, что кошмар остался позади.

Спустя мгновение он открыл глаза.

– Ах… – выдохнул он, тут же отпуская запястье.

Сверху вниз на него бесстрастно смотрела Астина. Холодный пот стекал по спине Териода. Он обессиленно опустил руки и огляделся. Спальня утопала во мраке, лишь приглушенный лунный свет струился сквозь окно. Он поднял руку, прикрывая лицо, мокрое от пота.

– Получилось, – тихо произнес он.

Он смог остаться человеком ночью. Но радости от этого не ощущал. Ужас, что гнался за ним во сне, все еще цеплялся за сознание – слишком живой, слишком реальный.

– Приказать принести вам холодной воды? – ровно, почти равнодушно спросила эрцгерцогиня.

– Нет, не нужно… все в порядке. – Териод покачал головой, отстраняясь от Астины. В порыве отчаяния он, сам того не желая, обнял ее. К счастью, нижняя часть его тела была прикрыта простыней, что позволило ему сохранить остатки достоинства. Он издал стон то ли облегчения, то ли боли, и замер, пытаясь собраться с мыслями.

– Одевайтесь. Я не буду смотреть, – сказала Астина, протягивая Териоду одежду и отворачиваясь. Он на мгновение замешкался, прежде чем взять вещи, но затем быстро натянул белье и штаны, однако неожиданно столкнулся с проблемой. Руки не слушались. Пальцы, все еще дрожащие от пережитого ужаса, не могли справиться с застежкой. Раздраженно дернув ткань, Териод в изнеможении опустился на кровать.

– Я показал себя не с лучшей стороны, – хрипло выдавил он, опустив взгляд.

Страх, сковавший его, был почти осязаем – страх бессмысленной смерти, заставивший цепляться за первого, кто оказался рядом. Заметила ли она ужас, застеливший его глаза?

Астина обернулась. Териод еще не успел полностью одеться, но важные места уже были прикрыты, и потому она посмотрела прямо на него.

– В этом не было ничего постыдного, – спокойно возразила она. И она действительно так считала. Астина была не из тех, кто способен пренебречь чужой болью, особенно той, что не доводилось испытать ей самой. Она понимала: невозможно постичь, каково это – жить с таким страхом, пока сам не окажешься в шкуре монстра.

Териод сжал кулаки, пытаясь унять дрожь. Костяшки побелели, но пальцы все равно предательски тряслись.

– Похоже, я показываю вам лишь свои слабости, – с горькой иронией произнес он.

– У каждого свои больные места. Любой человек в чем-то уязвим, – ответила Астина, и ее голос звучал так искренне, что сомневаться в ее словах не приходилось. Териод поднял голову. Пожалуй, его жена была настолько справедлива, что никогда не стала бы смеяться над мужчиной, который прижался к ней, задыхаясь от ужаса.

Но в сердце Териода все равно поселилось сомнение. Почему она так спокойна? Возможно, в ее жизни нет ничего настолько важного, что могло бы пошатнуть это безмятежное равнодушие?

Териод совершенно не понимал Астину. Она заявляла, что не жалеет его, но помогала. Утверждала, что поддерживает, но не замечала одиночества монстра, живущего в нем. Каждым словом напоминала, что однажды уйдет, но в отчаянные моменты проявляла особенную нежность. И всякий раз, когда он, обманутый этой добротой, переступал границы, она безжалостно его отвергала.

«Она не понимает глубины моих страхов», – думал он, и эта эгоистичная мысль заставила его глубоко вздохнуть. Неужели ему, точно ребенку, захотелось покапризничать перед ней?

Эрцгерцогиня и так относилась к его недостаткам куда терпимее, чем следовало ожидать. Требовать большего было бы грубо. Но совесть Териода, по-видимому, испарилась вслед за монстром внутри него. Поддавшись импульсу, он выпалил:

– Тогда в чем ваша слабость?

Астина посмотрела на него непроницаемым взглядом, и Териод тотчас почувствовал себя голым.

– Не думаю, что вам следует это знать, – ответ ее прозвучал резко. Обычно в такие моменты Териод тут же извинялся и отступал, но в этот раз уже отброшенный стыд не спешил возвращаться. Териод продолжал упрямиться, словно ребенок.

– Вы знаете все мои тайны, мы супруги, так разве нам не следует быть честными друг с другом? – Его голос дрожал, а доводы звучали нелепо, но он не останавливался. Астина слегка опешила от несвойственного эрцгерцогу поведения. Ее взгляд потеплел, будто в его непреклонности она увидела тень кого-то из прошлого. Лунный свет, озаряющий комнату, подталкивал их обоих к признаниям, которые они обычно держали при себе.

Глядя на Териода, Астина горько улыбнулась:

– Я дурочка, ослепленная чувствами, – тихо сказала она.

– Не знаю никого более рационального, чем вы, – возразил он, искренне удивленный ее словами.

– С незначительными людьми – да.

– Я видел вас лишь в холодном строгом образе. Значит, все мы для вас незначительны?

Астина молчала, ее взгляд оставался непроницаемым. Териод продолжил:

– Так кто же пробудил в вас эти чувства?

– Вы. – Ее ответ, точно гром среди ясного неба, поразил Териода. Но тут же, с мягкой улыбкой, она добавила: – И вы переходите границы.

Раздосадованный этим Териод в глубине души понимал: резкость Астины не была грубостью. То, что он обнажил перед ней все свои слабости, не обязывало ее открываться в ответ. Они не были близки настолько, чтобы он мог требовать от нее подобной откровенности. Они стояли друг напротив друга, как прежде, разделенные невидимой пропастью.

Для Териода Астина незаметно стала частью его мира, якорем, удерживающим его человеческую сущность. Проклятие, тяготеющее над ним, могло развеяться или остаться навсегда, но это уже не имело значения. Без нее он не мог быть человеком. Она видела его уязвимости, помогала управлять эрцгерцогством. Он не представлял своей жизни без нее – не в романтическом смысле, но в куда более глубоком.

Теперь он понял. Когда Астина говорила, что уйдет, его сердце сжималось от разочарования. Ему была ненавистна сама мысль, что для нее он лишь один из многих. Несмотря на все пережитые потери, монстр внутри него все еще боялся боли. Ее холодная готовность покинуть его казалась предательством, хотя разум твердил, что она имеет на это право.

«Ты подошла ко мне ближе всех, так почему же так легко готова уйти?» – невысказанная мысль жгла его изнутри.

Териод глубоко вдохнул, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить, как много она для него значит. Он мог бы предложить ей целый мир, но знал, что ее душа, запертая за непроницаемым взглядом, остается для него загадкой.

Глаза Астины наполнились безразличием, и оттого Териоду почудилось, будто ледяная рука сжала его сердце. Он не знал, какими словами разрушить эту отчужденность. Все это время ему казалось, что он говорит с глухой стеной – огромной, неподвижной, безответной.

Териод уставился в пол, но затем медленно поднял голову. Его плечи поникли, словно силы полностью покинули его.

– Вы будете плакать, если я вдруг умру? – тихо спросил он.

– Не понимаю смысла вашего вопроса.

– Люди плачут, даже потеряв любимую собаку, – продолжал Териод, с трудом подбирая слова. – Я спрашиваю, важен ли я для вас хотя бы как питомец?

Взгляд Астины был полон удивления – казалось, она сочла вопрос неуместным.

– Странный вопрос. Как я могу не грустить? – ответила она, но в ее голосе не было тепла, лишь сдержанная вежливость.

– Я имею в виду… – начал Териод, но замолчал, проглотив слова. Казалось, что он унижается, вымаливая ее внимание. Он вдруг осознал, как жалко выглядит. Он возвел Астину на пьедестал, но сам был для нее лишь песчинкой – не более. Он не был ей важен. Эта простая истина обожгла его. Лицо вспыхнуло от смеси боли и стыда.

– Довольно, – резко бросил он, поднимаясь.

С силой дернув ручку, он вышел, ознаменовав это гулким хлопком двери. Астина посмотрела на пустое место, где он стоял еще секунду назад, но спустя мгновение в ее взгляде уже читалось привычное равнодушие.

Утро дворецкого Оливера по обыкновению началось рано. Проверяя запасы в кладовой и пересчитывая бутылки с различными напитками, он ловил себя на мысли о предстоящем мероприятии. На первом за долгие месяцы семейном ужине должны были собраться эрцгерцог с эрцгерцогиней и Артур. Раньше из-за проклятия Териода подобные встречи казались невозможными, но что-то подсказывало: момент близок. Закончив приготовления, тихо напевая, Оливер направился в кабинет, чтобы открыть окна перед приходом хозяев.

– Батюшки мои! – вскрикнул он, едва переступив порог. В кабинете уже кто-то был, но спинка кресла скрывала фигуру. Лишь подойдя ближе, Оливер разглядел Териода. Тот сидел, подперев подбородок рукой, и смотрел в окно, погруженный в свои мысли.

Оливер, с трудом переводя дух, спросил:

– Вы так рано встали, ваше высочество?

Даже для трудолюбивого эрцгерцога шесть утра было слишком ранним временем. Вдруг Оливер заметил, что стол перед Териодом абсолютно пуст. Никаких документов, никаких дел. А если эрцгерцог не работал, то зачем же тогда пришел в кабинет?

– Ваше высочество, как давно вы здесь? – осторожно спросил дворецкий.

– Наверное, с полуночи… – неуверенно ответил Териод.

С полуночи? Оливера осенило: эксперимент удался! Териод рассказывал, что попытается сохранить человеческий облик ночью, и, судя по всему, добился в этом успеха.

– Значит, теперь вы можете оставаться человеком и ночью! – радость переполняла пожилого слугу.

Но Териод молчал. Его лицо оставалось мрачным. В кабинете повисла неловкая тишина. Пытаясь разрядить обстановку, Оливер добавил:

– Кажется, у вас хорошее настроение.

– Неужели? – саркастично отозвался Териод.

Плечи Оливера поникли, и он, понизив голос, признался:

– Честно говоря, вы выглядите ужасно.

Лишь тогда на лице Териода мелькнула улыбка. Услышав его тихий смех, Оливер осторожно приблизился. Потирая усталые глаза, эрцгерцог повернулся в кресле.

– Подать вам чаю? – предложил дворецкий.

– Было бы неплохо, – кивнул Териод.

Оливер быстро вернулся с горячим чайником, полным заваренных трав от бессонницы. Его морщинистые руки ловко управлялись с посудой, но взгляд не отрывался от господина. Комнату наполнил теплый аромат. Сделав глоток, Териод слегка расслабился. Пальцы машинально постукивали по краю стола, но затем замерли.

Неожиданно Териод спросил:

– Она ненавидит меня из-за того, что я чудовище?

– Простите? – Оливер растерялся, будучи не в силах уловить нить разговора.

Но вопрос, похоже, был риторическим. Словно размышляя вслух, Териод с горькой уверенностью в голосе продолжил:

– Впрочем, глупый вопрос. Кто бы смог полюбить монстра?

– О чем вы, милорд? – недоуменно переспросил Оливер. Женщина, о которой говорил Териод, могла быть лишь эрцгерцогиней. Единственный «роман» в жизни эрцгерцога – это навязанный брак, заключенный не по любви, а по воле обстоятельств.

– Вы поссорились с эрцгерцогиней? – осторожно поинтересовался Оливер.

Териод покачал головой, но его лицо, омраченное тенью, выдавало внутреннюю борьбу. Он глубоко вздохнул:

– Мы не ссорились, Оливер. Просто я упустил нечто очевидное.

– Не понимаю.

– Хоть наш брак и заключен по принуждению, ей, должно быть, невыносимо видеть мужа, полдня пребывающего в облике монстра.

Оливер замер. Слова Териода звучали логично, но не соответствовали действительности. Их эрцгерцогиня была личностью неординарной. Териод не мог помнить, что происходило с ним в зверином теле, но Астина никогда не проявляла отвращения к «чудовищу». Напротив, казалось, что волк вызывает у нее куда больше симпатии, чем сам Териод.

Скептически приподняв бровь, Оливер решил возразить:

– Полагаю, эрцгерцогиня скорее предпочитает вас в зверином обличии, господин.

Териод горько усмехнулся, приняв слова за утешение.

– Не нужно жалеть меня, Оливер.

– Я говорю серьезно, – настаивал тот. – Эрцгерцогиня всегда заботилась о вас. Она боялась, что вы почувствуете себя одиноко, и потому держала рядом с собой. Разве вы не заметили подушки в ее кабинете? Вяленое мясо, приготовленное специально для вас? Все это – знаки ее внимания.

Териод невольно задумался. Перед глазами всплыли воспоминания: клочья звериной шерсти в кабинете эрцгерцогини, следы лап на полу, мягкие подушки, пахнущие домом. Он вспомнил, как однажды, увидев шерсть повсюду, пришел в ужас, но теперь эти детали складывались в иную картину. Если бы эрцгерцогиня испытывала неприязнь к его звериной сущности, разве стала бы так заботиться? Разве не проще было бы запереть его в железной клетке и забыть о нем?

Но она выбрала остаться рядом, ухаживала за ним. Возможно, она и правда не презирала чудовище внутри него.

«Но тогда почему? Почему она хочет уйти?»

Териод окончательно запутался.

Он был уверен, что без труда исполнит любое желание Астины. Огромное богатство и влияние рода Аталлента были тому подтверждением. И все же выбор Астины ставил его в тупик. С какой стороны ни посмотри, ее решение было нелогичным. Стать объектом насмешек в высшем обществе из-за развода вместо того, чтобы оставаться эрцгерцогиней Аталленты.

Но Астина заявила, что навряд ли можно считать удачей то, что отец отправил ее сюда в обмен на погашение долга. Териод задавался вопросом: неужели все это настолько важно? Неужели она не могла отбросить терзания и просто счастливо жить вместе с ним?

В круговороте мыслей Териод вдруг понял: он хочет, чтобы она всегда оставалась рядом. Но измождение и бессонная ночь тяжким грузом легли ему на плечи.

– Видимо, я действительно устал, – пробормотал он, печально вздохнув. Поднявшись с места, он не обратил внимания на едва тронутую чашку чая. Взглянул на него, Оливер растерянно спросил:

– Вы идете в спальню, милорд?

– Нет, в сад. – С этими словами он покинул кабинет, направляясь прочь от покоев эрцгерцогини. Он не мог вернуться к ней в подобном состоянии.

Астина проснулась одна на огромной постели. Место рядом с ней осталось нетронутым. Она медленно поднялась и с трудом моргнула, прогоняя остатки сна. Ее рука скользнула по холодной подушке в поисках тепла, которого там не было.

– Значит, он так и не пришел, – прошептала она. Эрцгерцог покинул комнату прошлым вечером, но не вернулся, даже когда она засыпала. Астина полагала, что утром обнаружит его рядом, как обычно, но эту ночь она провела в одиночестве. Эта спальня принадлежала Териоду, и потому при разладе уходить полагалось именно Астине. Так почему же хозяин комнаты сбежал сам?

«Неужели переходный возраст?» – мелькнула в голове нелепая мысль. Нет, Териод не был юнцом вроде своего брата, чья мальчишеская беспечность порой граничила с ребячеством. В свои двадцать пять он был зрелым и уверенным мужчиной, хотя в ее глазах и казался все еще слишком молодым.

Нескольких недель, проведенных бок о бок, было достаточно, чтобы понять, какой он человек. Астина знала, что Териод не из тех, кто импульсивно реагирует на пустяки. И все же вчера, под серебристым светом луны, он был иным. Его настойчивые расспросы о прошлом выбили ее из колеи. Как вообще он пришел к этим мыслям?

Астина не пошла за Териодом, когда он в гневе покинул спальню. Она не собиралась подстраиваться под его настроение, притворяясь мягче, чем была на самом деле. Их брак, скрепленный политическим расчетом, не требовал от нее таких жертв. Но когда он не вернулся к утру, она все же забеспокоилась.

Астина стала мысленно прокручивать события прошедшей ночи. Териод находился сейчас в самом стабильном состоянии за все время их знакомства. Она день за днем возвращала ему человеческий облик. Она же помогала ему с работой. Астина была максимально расположена к эрцгерцогу. Териод же, осознавая это, выражал ей признательность при каждом удобном случае.

Но прошлой ночью он сильно отличался от того Териода, которого она знала. Она не могла выкинуть из головы его лицо, покрытое потом и искаженное страхом, взгляд, полный тоски, устремленный на нее снизу вверх. Он был словно…

«Словно собака, – подумала она, но тут же исправилась. – Нет, скорее как щеночек».

Сознание тут же подсунуло воспоминание о другом обличии ее мужа. Волк, хватающий зубами края ее одежды в попытке отвлечь ее внимание от работы. Его при этом полный обиды взгляд странным образом переплетался в воображении Астины с воспоминаниями о вчерашней ссоре с Териодом.

«Впрочем, это не мое дело», – отмахнулась она, отгоняя ненужные мысли, и решительно поднялась.

Она не стала удерживать мужа, хлопнувшего дверью, и даже теперь решила оставаться верной себе. Астина переоделась и вышла из покоев, направляясь на тренировочный плац. Утренний воздух был свеж, но мысли Астины все еще путались в тенях прошлой ночи.

– Обязательно тренироваться в такую рань? – знакомый голос, полный едкого раздражения, заставил ее вынырнуть из размышлений и застыть у входа.

Рядом с Хиссеном, развязно уперев руки в бока и опершись на одну ногу, стоял Артур. Он зевал так широко и так часто, что на глазах выступили слезы, но, заметив Астину, юноша мгновенно вытянулся в струнку.

– С чего начнем? – радостно прогорланил он.

Астина удивленно приподняла бровь, скрывая недоумение. Она не ожидала так скоро столкнуться с юнцом, которого так удачно спихнула Хиссену. Подойдя ближе, она слегка нахмурилась и обратилась к своему помощнику:

– Что происходит?

Хиссен, не моргнув глазом, бессовестно заявил:

– Вы же сами сказали, что он мой ученик. Вот я и решил, что мы должны вместе оттачивать мастерство фехтования.

Астина внимательно посмотрела на него, и под тяжестью ее взгляда Хиссен поспешно отвел глаза. Она знала, что поручила ему ту еще занозу, и теперь не могла упрекать его за эту маленькую месть. Глядя на Артура, который старательно делал вид, что его рвение искреннее, Астина лишь вздохнула.

– Вот так решил мне отомстить? – бросила она, скрестив руки.

Улыбка Хиссена стала еще шире:

– Какая месть? Благодаря вам я достиг такого мастерства, вот и хочу передать его ученику, которого вы мне доверили.

– Ты же прекрасный учитель фехтования, не так ли?

– Вы тоже превосходный наставник, – парировал Хиссен. – Если не считать вашу склонность к насилию.

Астина улыбнулась лишь уголками губ, словно решив что-то проверить. Ее рука с холодной грацией потянулась к рукояти меча.

– Появилось желание ощутить ее на себе? – прищурилась она.

Хиссен в панике попятился, но не успел он вымолвить и слова, как Артур, округлив глаза, влез в разговор:

– Ты правда учила сэра Хиссена?

Астина резким щелчком по лбу оттолкнула юнца, который подскочил к ней слишком близко. Артур, решив, что сейчас она его ударит, вздрогнул всем телом.

– В прошлый раз ты хоть иногда обращался вежливо, а теперь окончательно перешел на «ты»?

– Мы же одногодки… с вами, – пробормотал Артур, запнувшись, но тут же задрал нос, упрямо глядя на нее.

Его умение улавливать настроение, но при этом не делать выводы и продолжать дерзить граничило с патологией. Астине эта логика не нравилась, но возразить было нечего: она не могла раскрыть того, что, учитывая прошлую жизнь, была куда старше него. По возрасту они и правда были ровесниками, а значит, либо оба переходили на «ты», либо продолжали общаться формально. Но церемониться с этим мальчишкой Астина больше не собиралась.

Она насмешливо приподняла бровь.

– Ну хоть в чем-то ты последователен.

Лицо Артура мгновенно просияло, будто ее оценка была величайшей наградой. Астина мысленно закатила глаза, но он, не замечая ее иронии, вновь подал голос:

– Ты правда учила сэра Хиссена?

– Да, – коротко ответила она.

– Но сэр Хиссен же намного старше тебя! – воскликнул Артур, и глаза его заблестели от удивления. – А вчера, когда мы сражались, он был просто невероятно силен!

Астина, не отвечая, искоса взглянула на него. Артур смотрел на нее с явным недоверием, ожидая объяснений.

– В обучении возраст неважен, – заявил Хиссен, вступаясь за Астину.

Его лицо лучилось от восхищения своей наставницей. Стоило заговорить о госпоже, и Хиссен неизменно приходил в щенячий восторг, словно мальчишка, хвастающийся своим сокровищем. Во времена службы в графском поместье Лете он не мог никому рассказать о мастерстве Астины в фехтовании. Это было тайной, скрытой даже от ее родителей, графа и графини, и уж тем более от учеников-рыцарей, которых она затмевала своим талантом. Теперь же, когда все больше людей узнавало о ее величии, Хиссен чувствовал почти отеческое удовлетворение.

Когда он вмешался в разговор, Астина поняла, что замять щекотливый вопрос не удастся. С неохотой она ответила:

– Хиссен был талантлив, поэтому я могла его обучать.

Казалось, для всех скрытый смысл ее слов был очевиден: «У тебя, Артур, таланта нет, так что перестань так смотреть». Она поспешила сразу очертить границу, чтобы юнец не вздумал просить о поединке. Нянчиться с кузеном мужа она не собиралась.

Однако Артур не уловил скрытого смысла, поэтому в недоумении спросил:

– Ты же моя ровесница! Во сколько лет ты начала тренировать Хиссена?

На этот вопрос отвечать было нельзя. Как признаться, что десятилетний ребенок обучал двадцатитрехлетнего рыцаря? Астина уже открыла было рот, чтобы сменить тему, но Хиссен снова влез в разговор, сияя нездоровым энтузиазмом:

– Аж в десять лет! Хоть ростом и была мала, но как точно держала меч! Сил не хватало, чтобы орудовать настоящим клинком, но ее врожденная интуиция и чутье в фехтовании были непревзойденными.

Тогда Астина учила Хиссена на словах, а не в реальном бою – их разница в росте и силе не оставляла выбора. Астина указывала на ошибки в его стойке, движениях, дыхании. Однажды Хиссен, посмеиваясь, бросил ей вызов:

– Если сумеешь меня хоть раз ударить, я признаю твое мастерство.

Астина вызов приняла, но хоть ее атаки и были точны, они не могли нанести ему серьезного урона. И все же в каждом ее движении, в каждом совете читалось чистое мастерство.

В результате Хиссену пришлось терпеть непроходящий зуд. Удары, может, и были легкими, но места, пораженные деревянным мечом юной эрцгерцогини, чесались невероятно. В памяти Астины всплыла картинка, как она, десятилетняя, носилась и прыгала вокруг него. Она поморщилась.

– В то время у меня были лишь теоретические знания, – поправила она Хиссена.

– Да что вы! – яро возразил он, словно ее слова были абсурдны. – Загвоздка была лишь в телосложении, но вы превосходили меня во всем остальном!

– Хиссен… – Астина попыталась остановить болтливого подопечного, бросив на него предостерегающий взгляд.

Но тот, не замечая своей оплошности, поднял большой палец. Его лицо светилось восхищением, и упрекнуть этого простодушного человека было решительно невозможно. Астина схватилась за голову, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. И на эту болтовню они тратят драгоценное время?

– Настоящий гений, – выдохнул Артур с восхищением, но в его глазах мелькнуло разочарование.

Астина покачала головой.

– Россказни Хиссена нужно изначально делить на два, – отрезала она.

– Но факт остается фактом, – не унимался Артур, – такой рыцарь, как сэр Хиссен, называет тебя своим учителем. Мы с тобой ровесники, а ты при этом, выходит, учитель моего учителя!

Его голос дрогнул, а лицо помрачнело еще больше. Еще вчера, когда Астина без труда одолела его в поединке и передала Хиссену, Артур верил, что упорным трудом достигнет ее уровня мастерства. Он решил, что Хиссен, прибывший с эрцгерцогиней из ее родных краев, и есть ее учитель фехтования. Что это и стало причиной, почему она поручила его этому человеку.

В схватке Хиссен показал мастерство такого уровня, с каким Артуру еще не приходилось сталкиваться. Неудивительно, что он стал самым молодым командиром рыцарей в доме графа Лете. Юный фехтовальщик горел желанием сравняться по силе не только с Астиной, но и с наставником.

Но сегодняшний разговор становился все более и более странным. Хиссен то и дело называл Астину своим мастером, теперь же выяснилось, что она учила его с самого детства!

Тогда насколько же сильна нынешняя Астина?

Правда, открывшаяся Артуру, не укладывалась в голове. Перед глазами юноши всплыл образ эрцгерцогини, победившей его без малейших усилий, и он пробормотал, словно пытаясь хоть как-то осознать происходящее:

– Действительно, гении на другом уровне…

Астина мысленно покачала головой.

«Напрасно он себя сравнивает», – подумала она в смятении. Конечно, будучи Мартиной, она считалась редким гением, но не настолько, чтобы с десяти лет обучать взрослых рыцарей. Ее нынешние успехи оттачивались десятилетиями – мастерство, которым она владела, принадлежало не одной лишь Астине. Оно было отголоском другой жизни, другой судьбы.

Она испытала странное чувство, глядя в обычно горящие дерзостью, но теперь потухшие глаза подавленного Артура. Видимо, пришло время повторить слова, которые она когда-то говорила маленькой Канне.

«Не разочаровывайся в себе так рано. Даже я буду проверять себя на прочность до последнего вздоха».

Тогда, отказавшись от пережитого императрицей и пытаясь жить простой жизнью одной лишь Астины, она училась сдерживать себя и избавляться от привычек прошлого.

Она посмотрела на Артура, чья растерянность была почти осязаемой, и твердо сказала:

– Не разочаровывайся в себе. Мои достижения никак не преуменьшают твоих успехов.

– Но… – начал было Артур, пытаясь возразить.

Астина прервала его:

– Сравнивать себя ты должен лишь с самим собой.

Эти слова, словно эхо, вернулись из прошлого. Оуэн, ее мать, часто повторяла их, когда Мартина, стиснув зубы, билась на тренировках до полного изнеможения, стремясь превзойти свою наставницу. Пускай Мартина и сама уже на тот момент была учителем, но начинала сомневаться в своих силах, постоянно проигрывая матери. Оуэн же, глядя на дочь, жаждущую победы до зубовного скрежета, лишь улыбалась. Она была великим учителем – в тридцать она передала дочери мудрость, которую Астина смогла осознать лишь после шестидесяти лет жизни.

– Поэтому гордись собой чаще, – добавила Астина, глядя на Артура.

Ему же, привыкшему нести наказание за свою дерзость, стало неловко: та, перед кем он вел себя так бесцеремонно, только что дала ему искренний совет. Наполовину благодарный, наполовину смущенный, он шмыгнул носом и пробормотал:

– Спасибо за поддержку… Но почему ты так странно говоришь? Как старик какой-то…

Астина промолчала и лишь слегка нахмурилась, в то время как Хиссен, до этого тихо стоявший рядом, не выдержал и расхохотался. Слова Артура совпадали с мыслями, которые терзали его самого все девять лет обучения у Астины. Для юной девушки ее манера речи была слишком витиеватой, почти старомодной, словно она несла в себе мудрость глубоких стариков.

Астина на миг подняла взгляд к небу. Прохладный утренний воздух постепенно теплел, тренировочная площадка заливалась мягким сиянием, а небесная гладь светлела с каждой минутой. Обычно к этому времени Астина уже несколько раз обходила тренировочное поле, но сегодня…

– Потратили время на пустую болтовню, – констатировала она.

Хиссен тут же замолчал. Артур недоуменно посмотрел на учителя, заметив, как тот напрягся. Губы Астины изогнулись в улыбке, бросившей в дрожь двух взрослых мужчин.

– Нужно будет тренироваться еще усерднее, чтобы восполнить потраченное время, не так ли? – спросила она, словно давая им выбор, которого на самом деле не было.

В тот же миг утренняя разминка превратилась в адский экзамен на выносливость. Хиссен, уже не раз испытавший на себе плохое настроение Астины, держался на ногах, хоть и с большим трудом. Но Артур, вначале полный юношеского запала, выполнял все указания с таким рвением, что к концу занятия выглядел не лучше половой тряпки, которой помыли каждый уголок замка, и рухнул лицом в пыль.

Астина, заметно повеселев, направилась было к особняку, но вдруг обернулась. Перепуганный Хиссен инстинктивно попятился, но Астина не обратила на него никакого внимания. Ее взгляд остановился на Артуре, который, тяжело дыша, лежал, уткнувшись лицом в землю. Его спутанные серебристые волосы напомнили ей кое о ком.

– Ты, случайно, не знаешь, где розовый сад? – спросила она.

По дороге Астина ненадолго заглянула в кабинет эрцгерцога, но он, как и ожидалось, был пуст. Стоило ей направиться к замку, как перед глазами всплыло лицо Териода, с воодушевлением говорившего о прекрасном розовом саде. Она в тот же день велела слуге повесить там гамак.

Териод, занятый встречей с Артуром, не знал об этом, но, загляни он в сад, возможно, был бы рад там вздремнуть. Сад резиденции был огромным настолько, что в его лабиринтах можно было блуждать вечно. Астина и сама не с первого раза нашла нужную тропинку и долго плутала, прежде чем заметила серебристую шевелюру эрцгерцога среди сочной листвы.

Незаметно подкравшееся солнце было уже почти в зените. Как она и предполагала, Териод спал в гамаке. Слуги выбрали для него удачное место – под раскидистой тенью деревьев. Эрцгерцог выглядел умиротворенным, почти безмятежным. Астина тихонько подошла ближе и остановилась, вглядываясь в лицо юноши. Оно казалось измученным, несмотря на покой сна. Высокая, изящная переносица, словно выточенная для портрета, длинные ресницы, отбрасывавшие мягкие тени, и слегка приоткрытые губы, – все это притягивало ее взгляд. Шум его дыхания, сперва беспокойного, постепенно стих, сливаясь со стрекотом насекомых в саду.

Над розами разнесся тихий вздох.

– Если есть что сказать, говорите, – произнес Териод, не открывая глаз.

Он давно почувствовал тень, упавшую на его лицо, но ждал, что Астина заговорит первой. Судя по молчанию, она была готова стоять так хоть несколько часов, ожидая его пробуждения. Астина невозмутимо ответила:

– Боялась вас разбудить.

– Если у вас ко мне дело, вы должны были меня разбудить.

– Мне показалось, что из-за меня вы поздно легли, поэтому я не стала вас тревожить.

Териод хотел было подняться, но замер. Ее слова, полные неожиданной заботы, вызвали в нем смешанные чувства. Он невольно усмехнулся – коротко, почти неловко. Это было так не похоже на эрцгерцога, что Астина, заметив эту мимолетную слабость, не смогла удержаться.

– Ваше высочество, отчего вы расстроились?

Ее тихий голос пробился сквозь пелену его смятения. Териод ощутил, как ее вопрос начал смягчать холод внутри него, но тут же одернул себя: как жаль придавать значение подобным мелочам. С легкой иронией он ответил:

– С чего бы мне расстраиваться?

– Тогда почему вы так внезапно ушли?

– Вчера вы меня не остановили. Почему же это заинтересовало вас сейчас?

Астина знала, что он прав. Ей следовало задать этот вопрос еще вчера, до того как Териод провел ночь в своем кабинете, терзая себя и дворецкого нелепыми мыслями. До того, как он увидел гамак в саду и невольно обрадовался тому, что Астина запомнила его слова, а затем не мог перестать корить себя за эту слабость.

– Я думала, вы вернё… – тихо начала она.

Териод, не дав ей договорить, резко спросил:

– Поэтому ждали? Вы ждали меня?

В саду вновь повисло напряженное молчание. Астина не хотела лгать, но и правда, казалось, лишь ранила бы его. Она его не ждала, и эта простая истина заставила Териода горько усмехнуться. В его улыбке промелькнула несвойственная ему дерзость, будто на миг он отбросил всю свою сдержанность и стал строптивым подростком.

– Конечно, не ждали.

На этом разговор прервался, оставив между ними лишь давящую тишину. Астина смотрела, как Териод выбирается из гамака. Она не могла понять, что вызвало эту перемену в эрцгерцоге. Ей хотелось верить, что его смятение лишь отголоски его странной природы, последствие превращений из чудовища в человека. Но мысль, что причиной могла быть она сама, казалась ей слишком далекой.

– Я не понимаю, отчего вы так себя ведете, – наконец сказала она, но Териод уже отвернулся и шагнул к выходу из сада.

Недоумение Астины вновь всколыхнуло воспоминания о вчерашней ночи, и сердце Териода отозвалось болью. Отчего же эрцгерцогиня, столь проницательная во всем, что не касалось самого эрцгерцога, не замечала его одиночества? Этот вопрос терзал его, хоть Териод и знал ответ. Астина не имела ни малейшего желания погружаться в его переживания. Териод обернулся к ней, и ледяной блеск ее глаз подтолкнул его к откровенности.

– Меня расстраивает, что моя жена не интересуется мной. – Слова сорвались с губ неожиданно даже для него самого.

Астина застыла с широко распахнутыми глазами.

– Вам нужно внимание? – переспросила она растерянно.

Услышав это из ее уст, Териод ощутил, как что-то болезненно сжалось в груди. Он жаждал, чтобы она поняла его, чтобы разглядела тьму, тянувшую его на дно. Но вместо этого каждое ее слово лишь углубляло пропасть между ними.

– Вам хочется знать?

– Да.

– Попробуйте ответить чуть более искренне, – бросил он, отчаянно пытаясь пробить ее броню.

– Мне интересно, отчего ваше высочество так себя ведет, – послушно сказала она.

Астина не понимала, зачем ему нужно ее внимание, но затянувшийся конфликт с эрцгерцогом грозил обернуться катастрофой. Ей не хотелось и дальше блуждать в догадках, пытаясь понять причину перепадов его настроения. Это было бы слишком утомительно.

Териод уловил механическую вежливость в ее словах, и гнев вспыхнул внутри него с новой силой. Ее попытка изобразить заинтересованность ранила больнее откровенного равнодушия.

– Наверное, я слишком мелочен, – процедил он, поворачиваясь к выходу.

Губы его искривились в горькой усмешке. Когда-то он принял как данность ее намерение покинуть Аталленту, как только проклятие спадет. Но время меняло все, и теперь это решение стало ему не по душе. У Астины не было веских причин уходить. Их брак держался на политическом расчете, лишенном страсти, но таковы были почти все дворянские союзы. Любовь в подобных альянсах считалась роскошью, недостижимым идеалом.

Териод обладал всем, что делало мужчину завидным женихом: титул, несметные богатства, безграничная власть. Однако Астина оставалась к нему безразличной, словно к пустому месту.

Он не ждал от их брака любви – расчет исключал романтику, да и сам Териод не питал к Астине нежных чувств, но он рассчитывал хотя бы на взаимную учтивость, на признание их неизбежной связи. Но вместо этого Астина игнорировала его с тем же постоянством, с каким солнце всходило по утрам.

Слова Оливера про заботу эрцгерцогини о звере жгли особенно больно – в них звучал упрек, унизительный и беспощадный.

Териод сделал новый шаг к выходу, но обида оказалась сильнее разума. Он резко обернулся, заставив Астину невольно отступить.

– Та собака – это тоже я, – сказал он. Укоризна в его голосе была острее лезвия.

Вдруг сдерживаемое раздражение прорвалось неконтролируемым потоком:

– Я тот же самый человек, Астина! Почему ты смотришь на мои ипостаси по-разному? Говорят, ты заботилась о том волке, волновалась за него. Неужели я, твой муж, хуже бессловесного зверя?

Астина растерянно моргнула. Она совершенно не понимала, как их разговор скатился к подобным обвинениям.

– Ваше высочество?.. – тихо позвала она, словно пытаясь вернуть его в реальность.

Словно облитый ледяной водой, Териод замер, прикусив губу. Он вдруг осознал, насколько далеко зашел. Сердце его бешено колотилось, мысли путались, он вмиг почувствовал себя таким же потерянным, как и Астина, которая явно перестала понимать происходящее.

Не произнеся больше ни слова, Териод развернулся и зашагал прочь. Астина и на этот раз не окликнула его, не попыталась остановить.

Лишь когда розовый сад остался позади, Териод, задыхаясь, остановился. Сердце готово было выскочить из груди. Растерянный взгляд эрцгерцогини вонзился в память, уничтожая последние крохи душевного равновесия. Он чувствовал, как теряет ее, как она ускользает, становится недосягаемой. И винить, кроме себя, ему было некого – это он был несдержан, это он оказался не в силах сберечь то, что имел.

В приступе ярости Териод взъерошил волосы и рывком сорвал тугой галстук, сдавивший горло.

– Черт! Черт! Черт! – вырвалось у него, и он швырнул проклятый кусок ткани на землю.

Но облегчение не пришло. Злость продолжала сжигать его изнутри, потому что Астина – истинная причина его мучений – даже не подозревала о буре, бушующей в его душе.

Размолвка между Териодом и Астиной затянулась. Они просто перестали разговаривать и будто избегали друг друга: их графики чудесным образом не пересекались, шансов случайно столкнуться не было. Астина не горела желанием разбираться в его странных претензиях, а Териод все глубже погружался в обиду, видя, как жена игнорирует его. Мысль о том, что, будучи зверем, он мог нежно прижиматься к ней в поисках тепла, лишь сильнее вгоняла его в тоску. Чем больше мрачнел эрцгерцог, тем более тихой и отстраненной становилась Астина, предпочитая не вмешиваться в его переживания.

Время шло. На улице становилось все холоднее. Оливер уже семь раз успел пересчитать бутылки в погребе. А Хиссен, смирившись со своей участью наставника дерзкого юноши, уже не реагировал на его выходки.

В этой холодной тишине Астина неожиданно сблизилась с Артуром. Их дружба настолько окрепла, что однажды он с присущей ему прямотой спросил:

– Ты поссорилась с братом?

Астина замерла, едва успев положить в рот кусочек нежной дорады. Быстро взяв себя в руки, она прожевала и ответила с нарочитой небрежностью:

– Не понимаю, о чем ты.

Соус из соевого молока мягко оттенял вкус рыбы приятным ореховым нюансом. Повар резиденции и правда был мастером своего дела. Но после вопроса Артура рыба во рту Астины, сочная еще пару мгновений назад, стала казаться ей не лучше опилок. Эрцгерцогиня медленно отпила из бокала, сохраняя бесстрастное выражение лица. Ей казалось, что она держится достаточно сдержанно, но Артур не собирался так просто сдаваться и продолжал назойливо допытываться.

– Странно все это, – бросил он, небрежно ковыряя вилкой нетронутую рыбу. – Обед с братом, ужин с тобой. Почему вы не едите вместе?

Астина прищурилась. Неужели в этом возрасте все такие любопытные? Она попыталась оживить в памяти свои подростковые дни. Но воспоминания ускользали, растворяясь в дымке времени.

Да и как могло быть иначе? С тех пор минули годы. Сердце, некогда пылавшее подобно дикому костру, давно превратилось в безжизненный пепел. Молодость, полная страсти и порывов, ушла, оставив ей лишь отточенное мастерство и холодную мудрость опыта. Тот, кто однажды выгорел дотла, уже не способен зажечься вновь.

С молодым эрцгерцогом, наделенным острым умом и чуткостью, Астине было особенно тяжело иметь дело. Его вопросы, точно тонкие лезвия, норовили задеть давно похороненное в глубине души.

– Днем я занята тренировками, а вечером его высочеству неудобно передвигаться.

– Это отговорки, – возразил Артур, не сводя с нее внимательного взгляда. – Должно же быть время, когда мы можем собраться втроем. Зря, что ли, Оливер каждый день спускается на кухню проверять серебро.

– Соскучился по эрцгерцогу?

– На лицо брата я уже насмотрелся, – отмахнулся Артур. – С каждым днем он все больше бледнеет и худеет.

– Если вы так близки, – медленно проговорила Астина, опуская ложку на стол, – то какая разница, состоится этот ужин или нет?

Слуга, бесшумно скользнувший за ее спиной, убрал тарелки и столовые приборы. Артур продолжал терзать вилкой несчастную рыбу, и не думая ее есть.

– Брат должен официально представить тебя мне.

– Мы уже и так познакомились. Зачем нам лишние формальности?

– Боже, как же это раздражает! – вспылил Артур, едва не опрокинув бокал. – Да весь этот дом построен на формальностях, разве нет?

Он вскочил с места, точно ужаленный. Стул под ним жалобно скрипнул, но острый, предостерегающий взгляд Астины заставил Артура покорно закрыть рот и сесть обратно.

«Он, конечно, шумный, – подумала Астина, наблюдая за ним, – но умеет вовремя склонить голову и отступить. Возможно, с ним даже проще, чем с эрцгерцогом».

В конце концов она тяжело вздохнула.

– Если тебе так любопытно, можешь сам спросить у эрцгерцога. Я и сама не понимаю, что с ним происходит.

Астина в тот же миг пожалела о сказанном. Артур мгновенно преобразился, натянув на лицо самодовольную улыбку победителя – зрелище весьма раздражающее.

– Значит, все-таки поссорились?

– Мы не… ссорились, – сбивчиво ответила Астина, с трудом подбирая слова.

Артур хмыкнул, скрестив руки на груди, и с нарочитой небрежностью откинулся на спинку стула, будто наслаждаясь замешательством Астины.

– А что говорит брат? – не унимался он, прищурив глаза.

– Это не твое дело, – холодно парировала она.

– Но я ведь близок с Териодом, – настаивал юноша. – Вдруг смогу подсказать что-то дельное?

– Артур Эстебан, – оборвала его Астина, – не лезь в дела супругов.

– Тогда разбирайся с этим сама, и поскорее, – фыркнул он. – Если брат с голоду умрет, ты за это будешь отвечать?

Вместо ответа Астина подняла руку, жестом остановив слугу, который как раз нес очередное блюдо. Тарелка, едва покинувшая кухню, была тут же возвращена на поднос и в нетронутом виде отправилась восвояси.

Когда слуги покинули зал, Астина посмотрела на Артура. Ее взгляд смягчился, но в нем еще тлела искра сомнения.

– Хорошо, я готова тебя выслушать.

– Сначала расскажи, – тут же оживился Артур, подавшись вперед, – с каких пор брат так странно себя ведет? И почему?

Астина почувствовала нарастающее раздражение. Какой же глупой она была, позволив этому юнцу втянуть себя в такой разговор! Но если размышлять здраво, Артур действительно знал Териода лучше. Они были почти ровесниками, да и к тому же родственниками. Возможно, он и правда мог пролить свет на причину его странного поведения.

Глубоко вздохнув, она повторила слова Териода, которые меньше всего поддавались пониманию:

– Он спросил… буду ли я плакать, если он умрет, – тихо произнесла Астина.

– Что? – Артур вскинул голову, внезапно став серьезным. Он привык к холодной сдержанности Териода, и потому подобные слова звучали для него дико. Брат давно не показывал свои слабости, и вдруг – такой вопрос.

«Будешь ли ты плакать, если я умру?» – мысленно повторил Артур и поморщился. Более жалостливых слов и не придумаешь. Тем не менее Астина сидела перед ним с совершенно непроницаемым выражением лица, точно не понимая, о чем шла речь.

– Похоже, ты ему и правда нравишься, – протянул Артур с легкой усмешкой. – Хотя вкус у него, скажем так, специфичный.

Астина пропустила его колкость мимо ушей и спокойно переспросила:

– И что это значит?

– Ну, подобное не спрашивают, если человек тебе не важен. – Артур откинулся на спинку стула, скрестив руки. – Он сказал только это?

– Еще добавил, что даже по собаке плачут после ее смерти. Спросил, стоит ли он для меня хотя бы столько же.

– И что ты ответила? – Артур прищурился, явно ожидая чего-то интересного.

– Сказала, что мне будет грустно.

– С таким-то лицом? – Артур скорчил подобие ее бесстрастного выражения. – Да о погоде говорят с большим интересом!

Астина промолчала, и Артур устало вздохнул, плечи его поникли.

– Эх…

Астина нахмурилась. Этот разговор ей не нравился, но если не разобраться с Териодом, то жизнь в Аталленте станет невыносимой.

Артур задумчиво потер переносицу и продолжил, будто размышляя вслух:

– Если честно, кажется, что тебя вообще мало кто интересует.

– Это недалеко от правды, – спокойно согласилась Астина, но голос ее прозвучал тише, чем обычно.

Артур уже явно был раздражен.

– Териод для тебя вообще что-то значит? – выпалил он, глядя ей прямо в глаза.

– Он для меня лишь партнер по политическому браку, – пожала плечами Астина. – Как и я для него.

Брови Артура взлетели, на лице отразилось недоумение.

– Серьезно? – выдохнул он с долей иронии. – Ты же сделала Териода человеком!

Его резкие насмешливые слова разрезали тишину подобно клинку. Они напомнили Астине о том, что их брак был для Териода, возможно, чем-то большим, нежели просто сделкой.

Будь она по духу чуть ближе к двадцатилетним, с их бурными эмоциями, то, быть может, заметила бы, как ее сдержанная красота гармонирует с пылкостью Териода. Но Астина не верила в романтику между ними. Териод с самого начала дал ясно понять: они не будут близки. Да и для нее самой романтика осталась где-то в прошлом, когда она еще позволяла себе мечтать.

Астина не была наивной, чтобы краснеть от подобных разговоров, и не умела тонко чувствовать, а потому отрезала:

– Мы с эрцгерцогом не в таких отношениях. Я вернусь в родительский дом, как только проклятие будет снято.

Артур замер, глаза сузились, будто в голове его наконец-то сложились кусочки головоломки.

– Развод… – пробормотал он тихо. – Так вот в чем проблема.

Он попал в точку, и Астина знала это. Никто не понимал Териода лучше, чем Артур. Хотя манера его речи была резкой, почти грубой, Астине эта прямота была только на руку: кто еще осмелился бы сказать ей правду?

Артур откинулся на спинку стула, скрестив руки, и заговорил, будто надеясь высечь в Астине хоть искру человеческих чувств:

– Ты ведь знаешь суть проклятия дома Аталлента, да?

– В общих чертах, – в бесстрастном голосе Астины мелькнуло едва заметное любопытство.

– А про то, как в Аталленте обращаются с «семенами монстров»? – Артур сделал паузу, его взгляд стал серьезнее. – С теми, кто может стать чудовищем?

Астина покачала головой. О Териоде она знала лишь то, о чем шептались в светском обществе: до двадцати лет он жил в резиденции взаперти, а после ворвался в их мир, точно комета, покорив всех своей харизмой. На первый взгляд все было неплохо.

– Хорошо, тогда слушай внимательно, – начал Артур непривычно серьезным тоном. – В доме Аталлента действуют законы, которые со стороны могут казаться довольно странными, но для нас это вопрос жизни и смерти. До пяти лет сыновей не выпускают из их комнат ни на шаг. Даже если проклятие крови не настигнет их, то обычная простуда или любая другая неприятность могут обернуться катастрофой. Поэтому из детских покоев убирают все вещи, которые представляют опасность. Комната становится мягкой клеткой, где нет места случайности.

Астина, молча слушая его, слегка склонила голову набок. Взгляд ее был внимательным. Она коротко кивнула Артуру, будто говоря: «Продолжай».

– До двенадцати, а то и тринадцати лет они не могут свободно передвигаться даже по резиденции, – продолжал Артур. – Выйдут в сад – и то под присмотром, да и находиться там дозволено всего ничего: шаг влево, шаг вправо – запрет. Это как тюрьма, понимаешь? Двенадцать лет в полной изоляции. И знаешь, что самое ужасное? Даже при такой сверхзащите дети все равно умирают один за другим. Двое старших братьев Териода не дожили до его рождения.

Астина замерла. О родных братьях Териода она слышала впервые. Ей всегда казалось, что он был единственным ребенком. Но, поразмыслив, теперь она поняла: в семье с наследственным проклятием не могли ограничиваться одним наследником – слишком велик был риск потерять все.

Артур начал загибать пальцы, отсчитывая, сколько лет оставалось до совершеннолетия.

– Потом же становится только хуже. Когда ребенок начинает мыслить самостоятельно, когда появляется собственная воля – контроль ужесточается до предела. Еда, одежда, сон – все под контролем. Выйти за пределы эрцгерцогства? Забудь. Честно, я думаю, что все главы этого дома были немного чокнутыми. Здесь практически невозможно остаться в здравом уме.

Астина молча кивнула. Она даже представить не могла, каково это – прожить двадцать лет взаперти, под гнетом и в страхе. Когда-то, скрываясь в спальне Вальдо, планируя отомстить, она и сама познала безудержную жажду свободы. Но если даже она, выбравшая заточение добровольно, задыхалась от безысходности, то каково было Териоду, запертому не по своей воле?

– Наверное, кроме родителей, ему не на кого было опереться, – пробормотала Астина, к ее собственному удивлению, с долей сочувствия.

Артур покачал головой, лицо его помрачнело.

– Териод был лишен даже этого, он всегда рос один. Покойные эрцгерцог и эрцгерцогиня были слишком мягкими, слишком… отстраненными.

Астина нахмурилась.

– И как же это связано? Разве мягкость не означает заботу о сыне?

– Когда их дети умерли, они просто не смогли этого вынести, – сказал Артур печально.

– Трусливые оправдания, – презрительно фыркнула Астина.

Артур не стал с ней спорить, хотя в глубине души понимал эрцгерцога с эрцгерцогиней. Они отрешились от боли утраты – это был их способ сохранить рассудок. Он вздохнул и продолжил, уже более удрученно:

– Как бы то ни было, Териод всегда был одинок. Люди вокруг говорили, что он тратит свою любовь на неблагодарного недоноска вроде меня, но я никогда не считал, что это односторонний процесс.

Артур с силой сжал дрожащие губы.

– Когда человек ни к кому не привязан, то он просто сходит с ума, – добавил он, понизив голос почти до шепота.

Астина не нашлась с ответом. Ей слишком хорошо было знакомо чувство одиночества, разъедающее изнутри. Когда-то, будучи Мартиной, она пережила гибель всех, кто был ей дорог. Пустота и боль были такими, что безумие на их фоне казалось даже привлекательным. Если бы Теодор не дал ей причину жить, не подарил ей цель, она, возможно, просто рухнула бы под тяжестью этого груза.

– Поэтому я всегда хотел, чтобы Териод нашел ту, кому мог бы открыть свое сердце. Чтобы он наконец-то был счастлив. Долгие годы.

– Прости, что кто-то вроде меня занял место его жены.

– Да ладно, – отмахнулся Артур, но следующие его слова прозвучали искренне: – Лучше тебя для этой роли и не найти. Ты же вернула его к жизни, сделала человеком.

– Кроме этого, я ничего не могу ему дать.

– Вот именно. – Артур наклонился ближе, его глаза блестели. – А Териод, похоже, ожидал, что может рассчитывать на что-то большее.

Астина открыла было рот, чтобы возразить, но замерла. Слова Артура наконец-то все прояснили. Она вдруг поняла, что он имел в виду, и ее сердце болезненно сжалось.

Если бы Териод не отводил обиженного взгляда, если бы не избегал разговоров, она, возможно, и раньше заметила, что ему было нужно. Знай Астина о его прошлом – о боли, одиночестве, семейных тайнах, – то, быть может, ей не составило бы труда понять, о чем именно он мечтает.

– Я поняла, что ты хочешь сказать, Артур Эстебан. – В ее голосе звучала искренняя благодарность.

В этот момент она вдруг осознала, что за дерзостью и даже грубостью Артура скрывается тонко чувствующий, сообразительный юноша. Его глубокая привязанность к людям, несмотря на его бунтарский нрав, тронула ее. Она задумалась: не эта ли черта заставила эрцгерцога проникнуться к нему симпатией?

В памяти всплыло прошлое Артура – полгода скитаний по стране в попытке найти лекарство для брата. Эта история, прежде не стоившая ее внимания, теперь обрела новый смысл. Брошенный, озорной мальчишка, который нередко доставлял брату головную боль, как и сам эрцгерцог, нуждался в близком человеке. И возможность стать таким человеком для Артура придавала жизни эрцгерцога смысл.

Астина вдруг поняла, почему Териод так одержимо отдавался делам эрцгерцогства, порой пренебрегая собственным здоровьем. Все это время он создавал место, которое мог бы назвать домом. Позже эта привязанность перенеслась и на жену – женщину, которая позволяла ему чувствовать себя человеком, а не просто тенью своего долга. Но, как часто бывает с одинокими людьми, он ошибочно принял случайную встречу за судьбоносную.

«Если бы вместо меня была Канна, – подумала Астина, – она стала бы для него лучшим утешением».

Ее добрая мягкосердечная сестра могла бы окружить Териода заботой, которую Астина, как ей казалось, не способна была ему дать. Почему же эрцгерцог привязался именно к ней, такой холодной и отстраненной? Этот вопрос не давал ей покоя.

В памяти всплыла картина их первой встречи: волк, запертый в железной клетке, со взглядом, полным тоски и безысходности. Она поняла, что снова и снова оставляла этого «монстра» в одиночестве, погруженного в ее безразличие.

– Спасибо, – тихо сказала Астина.

Она была искренне благодарна Артуру за то, что помог ей взглянуть на все иначе. Без него она, возможно, продолжала бы бессмысленный спор с эрцгерцогом, не замечая его боли. Артур и правда оказался хорошим советником. Астина вспомнила слова Хиссена о том, что учить и учиться люди могут в любом возрасте. Несмотря на свою юность, Артур помог ей увидеть то, к чему она была слепа.

Она посмотрела на него с легкой улыбкой и добавила:

– Оказывается, ты хороший юноша. Так заботишься о кузене.

– Скажешь тоже… – пробормотал Артур.

Его щеки вспыхнули румянцем. Он отвернулся, притворившись, что изучает узоры на скатерти, но краснота предательски расползалась по шее. Пальцы нервно теребили салфетку.

Астина внутренне улыбнулась. Пожалуй, он все еще в том возрасте, когда искренняя похвала может вызвать такое трогательное смущение.

Териод пробудился в предрассветных сумерках, когда мир еще балансировал на границе темноты и света. Головокружения не было – лишь тихая ясность, будто проникший в сознание воздух раннего утра. Териод медленно поднял веки и тут же столкнулся со взглядом зеленых глаз, наблюдавших сверху. На мгновение он утратил связь с реальностью и посмотрел в окно, за которым медленно разливалась бледная дымка.

Несколько раз моргнув, Териод снова взглянул на жену. Она неподвижно, точно статуя, сидела рядом на постели.

– Что вы делаете? – вопрос повис в воздухе, усиливая неловкость.

Териод потер виски и попытался сесть. Однако Астина остановила его, мягко, но решительно надавив ему на плечи.

– Вы останетесь лежать, ваша светлость. Так вам не удастся избежать этого разговора, – ответила она непреклонно.

Териод на мгновение задумался: не стоит ли оттолкнуть ее руку и просто уйти, но затем отбросил эту мысль. Он не мог вечно прятаться от нее. Териод вдруг осознал, что настало время вести себя по-взрослому и перестать упрямиться. Своим поведением он лишь ставил жену в затруднительное положение. И в глубине души признавал, что вел себя по-детски. Но всякий раз, как он смотрел на Астину, в нем поднималась буря эмоций, вязких, мутных, и оттого он не мог заставить себя взглянуть ей в глаза.

Избегать разговоров с эрцгерцогиней было проще. Это позволяло сохранять достоинство, не чувствовать себя еще более жалким. Последние дни он старательно держался от нее подальше, погрузившись в работу. Такой расклад ему даже нравился, но ровно до момента осознания, что каждое утро он просыпается лишь по ее милости. И в этот миг его приподнятое настроение вновь опускалось на дно отчаяния.

Териод ненавидел ее. Нет, не ненавидел. Он презирал ее за стремление бросить его, потому что он монстр. Нет, не презирал. Она раздражала его и одним своим существованием напоминала о его одиночестве, о пустоте, которую он так старательно скрывал даже от самого себя. Нет, не раздражала.

– Я никогда не избегал, – попытался было соврать Териод, но Астина прервала его.

– Неправда. – Ее губы тронула легкая усмешка.

Ее пальцы на его плечах казались горячими, почти обжигающими. Но стоило ему самому коснуться ее, и он понял: кожа ее холодна как лед. Такой контраст заставил его на мгновение почувствовать, что все происходящее – лишь сон. Реальность казалась зыбкой, расплывающейся, как мутное небо за окном. В тот миг он сказал то, что никогда не произнес бы в иной момент:

– Я поступал так, потому что мне казалось, что вы не замечаете меня. – Он замялся, но все же добавил, уже чуть тише: – Я имею в виду, что… слишком давил на вас.

Астина, заметив, что он больше не пытается уклониться от разговора, молча убрала руки с его плеч. Словно награждая его за честность, она отстранилась, давая ему больше пространства. Но Териод не поднялся. Он остался лежать, и на губах его появилась горькая улыбка.

То, что он избегал ее, теперь казалось бессмысленным. Он все еще был монстром, и ее помощь оставалась единственным, что удерживало его на плаву. Ничего не изменилось.

Мягкий ветер за окном шуршал листьями. Но вскоре все стихло, и воцарилась абсолютная тишина сумерек, когда весь мир кажется нереальным.

Териод, не отводя взгляда, пробормотал:

– Знаете ли вы, каково это – жить только благодаря чужой жалости?

Астина молчала.

– Без вас я умру, – продолжил он, и голос его был тих, почти надломлен.

– Точнее, потеряете разум, – аккуратно поправила она, стараясь смягчить его слова.

Но Териод знал: ее забота лишь жалость. И самое страшное в том, что этой жалости жаждал он сам.

Несмотря на оттенок самоиронии, в его голосе сквозила глубокая, почти осязаемая тоска.

– Если я не могу оставаться собой, то что это, если не смерть? – произнес он, глядя куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть ответ в пустоте.

– Ваша светлость… – тихо отозвалась Астина.

– Ты не знаешь, какого рода это отчаяние, – категорично добавил Териод.

Астина молчала. Ей, никогда не жившей отвергнутым чудовищем, было нечего ему возразить. Она не знала, каково это – быть проклятым, брошенным, запертым в клетке собственных страхов и воспоминаний.

Избегая эрцгерцогиню и оставшись наедине с собой, Териод все глубже погружался в мысли. Благодаря этому он смог разобраться в своих чувствах к Астине. Она – его спасительница, женщина, вернувшая ему потерянную жизнь, превратившая монстра в человека, – была для него не просто супругой. Она была его светом, его надеждой. Но ее равнодушие лишь усиливало ощущение бесконечного одиночества Териода.

Мимолетное чувство счастья, испытанное им однажды, теперь терзало его, точно заноза, застрявшая в сердце. Она была так близко – та, что могла сделать его целым, совершенным, – но ее безразличие все больше отдаляло их друг от друга. Почему он, всю жизнь проживший в одиночестве, позволил себе возложить столько надежд на человека, которого едва знал? Териод корил себя за эту глупость, за эту слабость, но не мог избавиться от этого желания.

Он еле слышно заговорил:

– Я помню встречу с монстром в детстве.

– Расскажите мне. – Тихий голос Астины, как ни странно, подействовал на Териода успокаивающе.

– Вы когда-нибудь бывали в подземной тюрьме замка? Она огромная. Повсюду скрытые входы и выходы, тропы, запутанные и извилистые, и потому никогда нельзя сказать, куда они приведут. Похоже на огромный муравейник. И я исследовал его в детстве. – Каждое слово рождалось медленно и, казалось, возвращало его в прошлое.

– Страх вам был явно неведом, – заметила Астина, вызвав у Териода легкую улыбку.

– Там я встретил монстра, – продолжил он. – Я был в ужасе, но сейчас, оглядываясь, понимаю, что это было очень дряхлое существо. Возможно, брат моего отца или кто-то другой, кто мог быть наследником Аталленты.

Териод замолчал, позволяя тишине заполнить пространство между ними. Затем, с ноткой театрального драматизма, он продолжил:

– Куда же делись наследники, ставшие монстрами? Теперь я понимаю, что ответ был очевиден. Когда восходит солнце, тени обязаны отступить – таков закон природы.

Но в тот день, когда юный Териод, ведомый смутными воспоминаниями, вернулся к железной решетке, камера была пуста. Казалось, что встреча с чудовищем была лишь кошмаром, растаявшим в летнюю ночь.

Зверь, которого он тогда увидел, был страшен: свалявшаяся шерсть, сколотые зубы, изможденный вид. Но, возможно, он был так же слаб, как и стар. Быть может, его дни уже были сочтены, когда Териод нашел его. Или кто-то из рода проявил милосердие и оборвал его мучения. Териод не знал наверняка, да и не хотел знать.

Не ожидая ответа, он спросил:

– Знаете ли вы, почему я просил запереть меня в спальне?

Молчание.

– Я не хотел оказаться в том месте, – продолжил он, и голос его дрогнул. – Я не хотел даже думать о том, что мне уготован такой же жалкий конец. Лучше уж бы они меня тогда просто убили.

Териод замолчал, переводя дух. Астина ощутила укол любопытства: кто эти «они»? Слуги, что окружали его заботой? Не получив ответа, Териод решил, что именно сейчас Астина отвернется от него, увидев, как глубоко он пал. Но он не мог молчать о тьме, что поглотила его сердце. Глубоко вздохнув, он продолжил:

– Но смерть тоже пугала меня.

Эрцгерцог никогда не желал уйти. Напротив, он цеплялся за жизнь, несмотря ни на что.

– Как заполнить дыру, зияющую в моем сердце? – спросил он, глядя на Астину.

Ее глубокие зеленые глаза отражали его – израненного, сломленного, точно чудовище, увиденное им в клетке. Есть ли что-то более отвратительное, чем он сам? Териод невольно протянул руку и коснулся лица Астины, мягко прикрыв ее веки. Он мог чувствовать тепло ее дыхания. Образ монстра словно растворился в воздухе. Астина с удивлением отметила, что прохладное прикосновение Териода ей нравилось.

– Прошу прощения, ваше высочество, – тихо произнесла она.

Териоду было любопытно, какую эмоцию выражает сейчас ее лицо, но в то же время это страшило его. Астина медленно накрыла его пальцы, закрывавшие ей глаза, своей рукой. Териод невольно вздрогнул, но тут же, стараясь скрыть смятение, произнес:

– О чем вы? Я и сам понимаю, что это лишь моя проблема.

Астина, мягко взяв его за запястье, отвела его руку от своего лица. Но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, осторожно переплела свои пальцы с его. Неожиданно ласковый жест смутил Териода, и на мгновение его сердце сбилось с ритма.

С едва заметной улыбкой Астина продолжила:

– Я понимаю, почему ваше высочество так думает. Люди – существа социальные, и тех, кто держится особняком, считают странными.

Ее мысли унеслись в прошлое. До десяти лет, пока она не смирилась с тем, что ей суждено прожить жизнь в теле Астины, она не чувствовала привязанности к своей семье. Дворяне редко воспитывают детей сами, и потому, кроме Канны, которая всегда была рядом, все родственники казались ей чужими. Она никогда не нарушала приличий, но знала: графу и графине, ее родителям, неловко было общаться с ней. Их взгляды, слова – всё демонстрировало стену между ними.

Теперь же, будто эхо старых воспоминаний, это чувство вернулось с новой силой. Териод, как и она когда-то, рос без настоящей родственной любви. Его родители не видели в нем сына, а братья, которых он мог бы назвать семьей, давно покинули этот мир. Астина понимала: он цепляется за нее, как за последнюю надежду на тепло, которого ему так не хватало.

«Его так жаль, что сердце сжимается», – подумала она.

Она не винила себя за его одиночество, но все же сожалела. Астина знала, что никогда не станет для эрцгерцога хорошей женой. Она не была обычной девушкой, и потому ее сердце не могло принадлежать ему, как бы он на то ни надеялся. Его привязанность, такая искренняя и хрупкая, была не к той, кто мог бы на нее ответить.

– Рядом с вами слишком долго никого не было, – тихо произнесла Астина, глядя в глаза Териоду. – Вы просто забыли об этом.

– О чем вы говорите? – голос Териода едва заметно дрогнул, но Астина обратила на это внимание.

Она ответила без тени сомнения:

– О том, что общение между людьми – удивительно теплое и душевное занятие.

Астина знала, как сильно Териод боялся стать монстром. Его страх отражался во всем: в выражении лица, жестах, интонациях. Даже когда он с надеждой говорил об избавлении от проклятия, в его словах сквозила тревога – смутная, но неизбежная, как тень, следующая за светом.

Астина не собиралась подстраиваться под Териода во всем, и утешение никогда не было ее сильной стороной. Но она была обязана сказать это:

– Раньше вы говорили, что я могу вернуться, чтобы вновь увидеть цветение роз в вашем саду. И сами сказали мне, что разлука не прервет нашу связь.

Териод с силой стиснул ее руку в своей. Он понимал, что все это она говорит из жалости, но слова ее были настолько живительными, что он не мог от них отказаться, не мог отвергнуть столь редкое для него человеческое тепло.

Астина впервые встретилась с его глубинными страхами лицом к лицу. И одним лишь взглядом рассеяла их, подобно тому как утренний свет разгоняет ночные тени.

– Ваше высочество, – начала она с неподдельной искренностью, – когда вам станет одиноко, обратитесь ко мне, как к другу, в любое время. Помните, что вы не одиноки.

Это были слова величайшего утешения – те самые, которые он ждал всю свою жизнь.

Глава восьмая. Женщины, подобные ей

Поместье эрцгерцога и так всегда оживало на рассвете, но сегодня резиденция Аталленты, точно улей, гудела уже ни свет ни заря. Несмотря на ранний подъем, лица слуг сияли непривычной радостью. Прошлый год, омраченный отсутствием хозяев, казался теперь лишь дурным сном.

Карету, украшенную гербом Аталленты, начистили до блеска, рыцари выстроились перед ней ровными рядами, готовые к торжественному параду. Грубый голос командира рыцарского отряда, призывавшего к дисциплине, эхом разносился до первого этажа главного здания, заставляя стены дрожать. От его громогласного приказа в обычный день хотелось съежиться, но сегодня слуги, занятые своими делами, лишь лениво переглядывались. Приятное оживление наполнило дом.

Причина такой суматохи была очевидна: впервые за долгое время эрцгерцогская чета решила отправиться на осмотр своих владений. Но то была не обычная прогулка – сегодня супруги собирались впервые предстать перед своими подданными.

Идея принадлежала барону Палетту, одному из немногих вассалов, переживших бурные времена. Не все подчиненные эрцгерцога продали совесть за золото; выстоявшие доказали свою верность. Это были мудрые люди, предпочитавшие держаться в тени, пока другие творили свои злодеяния. Они не могли похвастаться громкими подвигами, но и предательства за ними не числилось. А эрцгерцог Териод щедро вознаграждал тех, кому мог доверить свою спину. Барон Палетт был одним из таких людей, и его предложение – чтобы эрцгерцог лично осмотрел свои земли – нашло отклик.

Хоть Териод и вернул себе былую власть, его возвращение все еще казалось лишь смутным слухом, не обретшим твердой уверенности в сердцах людей. Зима, обрушившаяся на Аталленту с особенной суровостью, пошатнула дух подданных, и личное появление Териода могло вернуть им надежду. После короткого совещания с супругой он дал свое согласие.

Осень уже вступила в свои права, но до конца сезона сбора урожая было еще далеко, и празднеств в ближайшем будущем не предвиделось. Поэтому цель грядущего выхода была незатейлива: Териод с Астиной должны были лично предстать перед простыми людьми, чтобы собственными глазами увидеть, как те живут и в чем нуждаются.

В особняке царила суета. Ловкие служанки хлопотали вокруг эрцгерцогини, помогая ей надеть подобающий случаю наряд. Териод, привыкший в стенах дома к простой и удобной одежде, на этот раз облачился в роскошное парадное одеяние. В былые времена, когда он блистал в светском обществе, каждую деталь его костюма – от пуговиц до украшений – подбирали с особой тщательностью. Но вечно сидящему теперь в кабинете Териоду такая щепетильность была ни к чему. Впрочем, эрцгерцог оставался прекрасен в любом образе.

Однако из-за долгой подготовки к выходу у Териода разболелась голова.

– В каком-то смысле быть зверем проще, чем человеком, – массируя виски, проворчал он. – По крайней мере, не приходится ломать голову над тем, какую выбрать бутоньерку: из черного нефрита или же из оникса.

Проклятие оставило свой след на характере Териода: изысканный молодой господин стал более дерзким, а его шутки обрели едкость.

Оливер, стоявший неподалеку, скомандовал отодвинуть шкатулку с драгоценностями. Черные камни, лежавшие в ней, на первый взгляд казались почти одинаковыми. С деланой заботой он предложил:

– Если желаете, могу принести камни других цветов.

– Прошу, пощади меня, Оливер! – простонал Териод. – Такими темпами я закончу одеваться позже собственной жены!

– Спорим на мое месячное довольствие, что госпожа не надела еще даже рубашку и корсаж, – с улыбкой предложил он.

– Ты проявляешь азарт в самых странных вещах, – усмехнулся Териод, качая головой.

– Не стоит волноваться зря, – невозмутимо ответил Оливер. – Итак, какой камень вы выберете?

Териод, даже не взглянув, выбрал первое попавшееся украшение. Эстетический вкус эрцгерцога был превосходным, но не настолько, чтобы скрупулезно оценивать каждый драгоценный камень.

Закончив собираться, Териод тихонько напевал себе под нос. Он был в настолько приподнятом настроении, что даже обыкновенно сдержанный Оливер не смог не подметить перемены в поведении господина.

– Кажется, у вас превосходное настроение, – проговорил он с нескрываемой теплотой в голосе.

– Так заметно? – удивленно отозвался Териод, слегка нахмурив брови.

– Да, очень.

Эрцгерцог негромко рассмеялся. Он и вправду чувствовал себя прекрасно, и дело было отнюдь не в предстоящей поездке.

«Когда вам станет одиноко, обратитесь ко мне, как к другу, в любое время».

Териод вновь и вновь прокручивал в памяти обещание Астины. Он был слегка смущен тем, что обнажил перед ней свои страхи и сомнения, но все же ее теплые слова заставляли его сердце трепетать от радости.

Эрцгерцогиня назвала их отношения дружбой, а это слово имело куда более глубокий смысл, чем «формальный брачный союз, заключенный ради взаимной выгоды».

Териод осознал, что подходил к их отношениям совсем иначе, нежели она. Он не сумел понять, что Астина за человек, и потому напрасно терзал себя сомнениями в одиночестве. К чему было страдать, если все давно можно было решить искренним разговором?

Однажды они могут расстаться как супруги, но вовсе не обязаны при этом расставаться как друзья. Одним этим словом эрцгерцогиня создала невидимую нить, связавшую их будущее. Ее заботливое обещание поддержки мягко усмирило его страх одиночества.

Легкой, почти воздушной походкой Териод направился к покоям эрцгерцогини. Он слегка задержался из-за настойчивых попыток Оливера поправить то одну, то другую деталь его облачения, но это лишь подогревало его предвкушение встречи.

К тому времени, как Териод вошел в покои Астины, она уже заканчивала свои приготовления. Из-за предстоящей пешей прогулки пышное бальное платье осталось в стороне, но даже в более скромном наряде Астина выглядела ослепительно. Эрцгерцогиня обладала редким даром: дорогие вещи словно оживали на ней, подчеркивая ее природное изящество.

– Вы прекрасны, – искренне восхитился Териод.

– Благодарю, ваше высочество, вы также выглядите великолепно, – ответила она с легкой улыбкой.

Териод оглядел гардеробную. Огромное зеркало, украшенная драгоценными камнями мебель – убранство здесь могло соперничать с роскошью императорского дворца. Но пространство казалось на удивление пустым. Он подошел к вешалкам, бегло оценивая их содержимое.

Астина, в прошлом императрица, привыкла к роскоши и обладала безупречным вкусом. Даже в скромном графском доме она выбирала только лучшее – насколько это было возможно для их небогатой семьи. Однако эти наряды, хоть и сшитые из качественных тканей, не соответствовали статусу дома Аталлента.

– Вам стоит заказать новые облачения, – заметил Териод.

Астина, планируя предстоящие официальные мероприятия, и сама уже задумывалась об этом, поэтому кивнула. Платье, что было на ней, она заказала специально для сегодняшнего выхода.

Териод подошел ближе, глаза его загорелись нездоровым энтузиазмом.

– Мы сошьем платья из лучших тканей, украсим их драгоценными камнями! Вам к лицу будет кружево ручной работы. Моя мать построила для себя две такие гардеробные, потому что одной ей не хватало. Вам же стоит для начала заполнить хотя бы эту!

Астина удивленно приподняла бровь. Он и раньше заботился о ней, был щедр, но выбор ее гардероба определенно стал новой ступенью их отношений.

Неужели ее попытка утешить его произвела столь глубокое впечатление? Астина никогда не стремилась стать для эрцгерцога кем-то особенным и потому обеспокоилась.

Териод же, не замечая ее сдержанной настороженности (или просто делая вид), принялся в красках расписывать щедрые способы выразить свою признательность.

– А что, если пригласить ваших близких в Аталленту? – предложил он воодушевленно. – Клянусь честью нашего дома, мы окружим их роскошью и теплом, достойными королевского приема!

Его лицо внезапно просияло.

– Но сначала отправим подарки! – воскликнул он, воодушевленный очередной идеей. – Мы одарим ваших родных. Помнится, у вас есть сестра, Канна. Что ей по душе?

Астина замерла, вспоминая последнюю встречу с сестрой. Та, зацепившись ногой за стремя, неловко упала, разбив колено до крови. В ее взгляде смешались мольба и надежда – хрупкая, но тем не менее отчаянная. Надежда на лучшую жизнь, ставшая для Канны бременем и не позволившая ей подняться. Со временем она переросла в чувство вины, которое не раз заставляло Канну плакать. Самобичевание ощущалось во всех ее письмах, полученных Астиной после переезда в Аталленту.

Что будет, если Териод вдруг отправит Канне подарок? Ничего, кроме слез.

Сохраняя внешнюю невозмутимость, Астина тихо ответила:

– Не думаю, что это удачная мысль.

– Разве найдется человек, который откажется от подарков? – удивился Териод, слегка вскинув бровь.

– Наши обстоятельства… иные, – мягко пояснила она. – Если хотите порадовать мою семью, лучше вручите подарок лично. Канне, возможно, станет спокойнее, когда она увидит вас.

Териод, словно ждавший ее слов, тут же предложил:

– Тогда пригласим их до конца осени! Зима – не лучшее время для путешествий. Что скажете?

Астина посмотрела на него, едва скрывая удивление.

– Сегодня вы, ваше высочество, необыкновенно… заботливы.

– Разве мы с вами не друзья? – Териод ослепительно улыбнулся. – Это же естественно.

Эрцгерцог выглядел таким довольным, словно только и ждал этих слов. Его любовь и забота едва не выходили за границы разумного. Служанки, стоявшие неподалеку, удивились тому, что он назвал их госпожу «другом». Однако, не смея выказать непочтение, лишь осторожно переглянулись между собой.

Человек, с рождения окруженный слугами, редко обращает внимание на их реакцию. Вот и погруженный в свои мысли Териод не заметил, как атмосфера в комнате переменилась. Он вновь с неподдельным энтузиазмом обратился к Астине:

– Расскажите, что любит графиня? Графу, конечно, лучше всего подарить хорошее вино, но есть ли у него другие предпочтения?

– Ваше высочество, благодарю вас, но не стоит так сильно об этом переживать, – сдержанно ответила Астина.

Териод, однако, не унимался. Его лицо посерьезнело, и с легким упреком он повторил:

– Эрцгерцогиня, разве мы не друзья?

Слово «друзья» явно пришлось ему по душе – он произнес его с такой теплотой, точно оно было настоящим сокровищем. Астина, сдерживая желание схватиться за голову, лишь аккуратно сложила руки, чтобы не выдать своего раздражения. Вместо того чтобы прямо отказать – зная, что эрцгерцог все равно не примет ее возражений, – она решила воззвать к здравому смыслу.

– Если подношения в дружбе – не обязательное условие, то лучше бы людям совсем отказаться от нее, – сказала она с легкой иронией.

Кто в здравом уме станет осыпать друга дорогими подарками лишь потому, что тот назван другом? Конечно, для хозяина Аталленты, привыкшего к роскоши, подобные жесты могли казаться естественными, но для дома Лете это было чересчур. Если дружба обязывает к столь щедрым тратам, то их семья, пожалуй, не в силах поддерживать отношения, вероятно, ни с кем.

Слова Астины смутили Териода, его улыбка медленно угасла.

– Я думал, вам понравится, – тихо произнес он, словно оправдываясь.

– Ваше высочество, вы и так уже достаточно добры ко мне, – ответила Астина, пытаясь тактично закрыть эту тему, и протянула ему ладонь, приглашая сопроводить ее.

Мгновение спустя Териод шагнул к ней, бросив мимолетный взгляд на ее маленькую ручку. Перчатки из белого шелка хорошо скрывали мозоли на ладонях Астины – следы ее упорства и мастерства. Териод вспоминал, как, сжимая рукоять меча, она раз за разом рассекала воздух, совершенствуя свои навыки фехтования. Его сердце наполнилось гордостью за новую подругу – она определенно была достойна восхищения.

Легкая улыбка тронула уголки его губ, и, не скрывая восторга, Териод произнес:

– Вы, несомненно, прекрасны. Но…

– Но? – Астина слегка приподняла бровь.

– Вам все же больше идут брюки, – добавил он с легкой насмешкой.

Глаза Астины лукаво блеснули. На мгновение она задержала взгляд на лице Териода, словно пытаясь понять, серьезен ли он. Она слышала эти слова и прежде, но тогда сочла их пустой любезностью. Однако сейчас Териод дал понять, что искренне так считает.

Впрочем, Астина не так давно научилась терпеть неудобство юбок. Всю прошлую жизнь она посвятила мечу, что было бы совершенно невозможно, носи она развевающиеся платья. Астина тихо рассмеялась.

– Вряд ли это комплимент для леди…

– Вас это расстроило?

– Даже не знаю, – пожала плечами Астина. – Я никогда не была примерной ученицей, и, видимо, примерной леди мне тоже не стать… – оборвав рассказ, она замолчала.

В ее памяти всплыл давний разговор с Хиссеном, впервые прибывшим во дворец эрцгерцога. Тогда он, полный любопытства, выпытывал у Астины подробности того, как она оказалась в доме Аталлента. Тема эта не была веселой, и потому с каждой минутой атмосфера в комнате становилась все тяжелее.

Когда Астина рассказала Хиссену, как Канна, глотая слезы, все же решилась ехать, он задумчиво склонил голову.

– Я удивлен, что леди Канна разрешила вам поехать вместо нее, – заметил он.

– Почему? Из-за того, что она старшая дочь?

– Просто она такой человек. Госпожа Канна… как бы сказать… воплощение идеала леди, – сказал Хиссен, и его слова повисли в воздухе.

Астина скривила губы. С громким стуком она поставила кружку на стол, и капли вина, искрясь в свете свечей, брызнули во все стороны.

– Сестра говорила, что таков долг леди, хотя знала, что идет на смерть, – ее голос дрогнул. – Я думала, нет ничего глупее этого.

Хиссен неловко молчал. Осознав, что задел чувства Астины, он попытался разрядить обстановку смущенной улыбкой.

– Вы, юная госпожа, немного отличаетесь от аристократок вашего возраста, – добавил он, словно оправдываясь.

Астина и сама об этом думала: «Почему я другая? Что со мной не так?»

Если бы Канна действительно поехала в дом Аталлента и умерла здесь, была бы Астина довольна своей судьбой? Этот вопрос не давал ей покоя.

– Может, вы и не образцовая леди, но определенно выдающийся человек, – мягкий голос Териода вывел ее из задумчивости.

Чуть прищурившись, Астина переспросила:

– Вы действительно так думаете?

Териод улыбнулся, его взгляд был теплым, но серьезным.

– Вы много значите для меня, эрцгерцогиня, но, кроме того, я уважаю вас. Служанки не зря смотрят на вас с восхищением.

Он не лгал. Привыкший считать себя всеобщим любимцем, Териод с легкой завистью подметил, что, стоило Астине появиться в замке, как она тут же забрала у него этот титул. Слуги часто хвалятся авторитетом своих господ, но Астина достигла большего – завоевала искреннюю симпатию. Ее решительность, мудрое правление и твердость в делах делали ее не просто эрцгерцогиней, а настоящим лидером, воплощением власти и достоинства.

– Я не зря затронул тему одежды, – добавил он со смехом. – Когда вы вошли в пустую гардеробную, взгляды служанок были такими пронзительными, что я едва выжил.

Они как раз подошли к карете. Териод галантно помог Астине сесть, а затем занял место напротив. Командир рыцарей, закрыв дверцу, отдал честь и отошел. Карета мягко тронулась и теперь слегка покачивалась под тихий скрип колес. Глядя в окно, Териод задумчиво постукивал пальцами по деревянному косяку.

– Нервничаете? – спросила Астина с легкой улыбкой.

– Да нет, почему же? – Териод слегка поморщился. – Просто впервые за долгое время… Придется появиться перед всеми этими людьми.

– Но ведь вы, ваше высочество, были рождены для этого, не так ли? – Астина чуть склонила голову, намекая на то, как в прошлом он блистал на светских раутах в столице.

На губах Териода появилась легкая, почти мальчишеская улыбка.

– Все совсем не так, – ответил он, покачав головой. – Вы знаете, как надменны эти столичные аристократы? Пробиться в их круг было настоящим испытанием.

– Неужели кто-то посмел чинить препятствия эрцгерцогу Аталленты?

– Дружба между аристократами – довольно грязное дело. Они не станут открываться перед теми, кого плохо знают. А поскольку деньги и информация стекаются к императорскому дворцу, то, по традиции, все совершеннолетние сыновья Аталленты должны отправиться в столицу и провести там много времени, чтобы восполнить годы своего отсутствия. Под предлогом того, что я наследую титул, мне пришлось принять множество приглашений и вращаться в этом обществе.

– Значит, слухи, что до меня доходили, – результат вашей работы, – кивнула Астина.

Фигура эрцгерцога Аталленты, несомненно, привлекает внимание, поэтому Териод привык, что о нем говорят. Но ему вдруг захотелось узнать подробности.

– И какие же слухи вам довелось узнать? – спросил он, слегка прищурившись.

– Ничего особенного. Лишь то, что молодой эрцгерцог Аталленты невероятно красив и покоряет женские сердца одним только взглядом. – Астина улыбнулась шире и лукаво добавила: – И надо сказать, слухи не лгали.

Неожиданный комплимент застал Териода врасплох. Щеки его в смущении порозовели, повисла неловкая тишина. Сперва Териод замялся, но как только собрался что-то ответить, карета внезапно остановилась. Ехали они неспешно и потому затормозили плавно, однако неожиданно.

Обычно слуги заранее расчищали дорогу для эрцгерцогского путешествия, чтобы процессия двигалась без задержек. Остановка здесь явно не планировалась. Пейзаж был совершенно не похож на тот, что должен был ожидать их в конце пути. Териод нахмурился и потянулся к окну, намереваясь спросить у ближайшего рыцаря, что случилось.

Но не успел он открыть створку до конца, как сквозь щель в карету ворвался пронзительный крик:

– Милосердная эрцгерцогиня Астина! Выслушайте жалобу ничтожной рабы!

Териод и Астина удивленно переглянулись.

Джесси с детства отличалась физической силой. Едва научившись ходить, она уже носилась по шумным рыночным улицам, играя со сверстниками. Маленькие девочки тогда отличались от мальчиков разве что одеждой, а в бедных семьях и того не было: сестрам нередко приходилось донашивать старые вещи своих братьев. Мальчишеская одежда не ограничивала свободу Джесси, а потому она легко проводила время со всеми.

В своем районе она стала настоящей предводительницей уличной ватаги. Подчинив в итоге и окрестные переулки, Джесси ощутила неведомое прежде чувство победы. Долгое время она была кумиром рыночной детворы, ее уважали и боялись. Так продолжалось до тех пор, пока она не начала взрослеть.

Девочки, с которыми она когда-то носилась по улицам, стали уходить домой все раньше, а вскоре и вовсе перестали появляться в компании. Окружающим казалось странным, что Джесси, уже молодая девушка, все еще таскалась с мальчишками, вместо того чтобы сидеть дома. Родители пытались вразумить ее, но Джесси не слушала. Она была вожаком, и потому ее ловкие, сильные кулаки требовались товарищам. За ужином Джесси, гордо задрав подбородок, частенько хвасталась, скольким носам сегодня она «помогла» обрести багровый оттенок. Отец хмурил брови и недолго думая тянулся за ремнем. В конце концов, драться было делом предосудительным.

Но родительские огорчения мало трогали Джесси. Даже хромая после очередной стычки, она раз за разом упрямо возвращалась в переулки, где ее шайка снова схлестывалась в яростной драке за территорию. Взрослые, возможно, посмеялись бы над этой детской серьезностью, но для них это была настоящая война – борьба за укромный проход, заставленный коробками, который идеально подходил для «штаб-квартиры».

В тот день Джесси снова проявила себя: с горящими глазами она ловко попала кулаком в нос очередного противника.

– Вот дрянь! Что за пигалица такая?! – завопил мальчишка, впервые побитый девчонкой. Самолюбие его было уязвлено.

Джесси, сидя верхом на поверженном враге и уже было замахнувшись, вдруг остановилась, заинтригованная незнакомым словом.

– Пигалица? – переспросила она, прищурившись.

– Точно! Девочкам дома в куклы играть полагается, а не на улицу лезть! – выпалил он.

Договорить он не успел, ведь на него тотчас же обрушился град яростных ударов Джесси. Ее верная шайка ликовала, восхищаясь храбростью предводителя. Но у взрослых на этот счет было другое мнение.

Вечером того же дня, когда довольная собой Джесси вернулась после потасовки, к ней домой ворвались разгневанные родители избитого мальчишки. Родителям Джесси пришлось принести им тысячи извинений и дать денег на лечение сына. Джесси пыталась оправдаться, что не она была зачинщицей драки, но ее никто не желал слушать. Мать, и так вечно тревожившаяся за нее, не выдержала и разрыдалась.

– Джесси, пожалуйста, веди себя прилично! – умоляла она. – Кто тебя замуж возьмет? Уже весь город судачит, что младшая дочь трактирщика – хулиганка!

После этого Джесси покинула улицы. Она лишилась статуса главаря, а знакомые ребята, с которыми она когда-то проводила время, постепенно отдалились от нее. Вместо уличных битв Джесси пришлось осваивать непривычные для нее занятия: вышивку, шитье, ведение хозяйства. Со временем она начала помогать родителям в их таверне. Ее недюжинная сила, окрепшая в уличных потасовках, оказалась весьма кстати для таскания тяжелых подносов с посудой. А иногда и для усмирения подвыпивших гостей.

Постоянные посетители частенько шутили между собой, что тем, кто осмелится приставать к Джесси, лучше заранее надеть железные трусы. Она же, в свою очередь, лишь презрительно косилась на них, с нарочитой небрежностью ставя на столы кружки с пенными напитками. Ее холодный острый взгляд давал ясно понять, что она думает об этих шутниках.

Обеспокоенный взгляд матери, наблюдавшей за дочерью из дальнего угла, действовал на Джесси как успокоительное, не позволяя ввязываться в ссоры. Едва ее кулаки начинали сжиматься от раздражения, как Джесси тут же прятала их за спину, словно боясь, что мать это заметит.

Тот день, впрочем, ничем не отличался от привычных будней в таверне, но лишь до определенного момента.

– Ай! Прекратите! – крик Джесси глухим эхом разнесся по залу.

Она уже привыкла к грубым выходкам завсегдатаев, но к подобной наглости готова не была, а потому растерялась. Один из посетителей, мерзавец с отвратительной ухмылкой, осмелился засунуть руку ей под юбку. Она посмотрела на него взглядом, полным удивления и презрения одновременно. Мужчина с опухшим лицом облизнул губы, отчего стал казаться ей еще более гадким.

– Что ж ты кричишь-то сразу? Чего я такого сделал? Люди не так поймут… – стал он отнекиваться с притворной невинностью, типичной для подобных негодяев.

– Вы только что ущипнули меня!

Но вместо извинений он лишь расхохотался. Мерзко ухмыляясь, его дружки подхватили веселье.

– Разве не ты сама меня спровоцировала? Крутится тут, виляет своими прелестями… ха-ха! – бросил он, и его собутыльники загоготали еще громче.

Впрочем, если бы они были наделены разумом, то изначально не стали бы приставать к ней. Их наглость перешла все границы. Глаза Джесси запылали от гнева. Она медленно закатала рукава, готовая показать этому типу, почему местные так настойчиво советуют прикупить железное исподнее. Но, к счастью для ее матери, в дело вмешались двое рыцарей, не стерпевших такого хамского поведения.

– Джесси, что ты там делаешь? Иди сюда! – подозвала мать. Она явно боялась, что дочь с минуты на минуту ввяжется в драку и натворит бед.

Джесси на миг замерла, но, бросив благодарный взгляд рыцарю, заслонившему ее, отступила. Едва она оказалась рядом, мать крепко обняла ее. Эти объятия, однако, были не столько для утешения, сколько для того, чтобы удержать дочь от необдуманных действий.

Так девушка осталась стоять в стороне, лишь молча наблюдая за тем, как за нее вступаются двое рыцарей. Бой был неравным: пятеро негодяев, пристававших к ней, против двух защитников, один из которых был в таком невменяемом состоянии, что еле держался на ногах. Хорошо, если сам не покалечится, споткнувшись на ровном месте.

Джесси уже почти отчаялась, но в один момент ситуация резко переменилась. Рыцари, поначалу болтавшие что-то невнятное, словно собирались ограничиться разговорами, вмиг преобразились, когда вступили в схватку. Их движения были точны и стремительны, выдавая мастерство закаленных воинов. Джесси не могла не восхититься этим. Наглецы быстро оказались на коленях, а красивый светловолосый рыцарь потребовал от них извинений.

Увидев, как мерзавцы, еще совсем недавно издевавшиеся над ней, униженно склонили головы, Джесси невольно отступила. Ее удивление сменилось гневом. Перед сильными они пресмыкаются, а в сторону слабых нагло распускают руки! Она представила, как эти подонки сыпали бы проклятиями, одолей она их собственноручно.

Они не могли победить рыцарей ни силой, ни положением, и потому мгновенно надели маску слабаков, жалко скуля. Джесси усилием воли подавила гнев, закипавший в груди. Взяв себя в руки, она обратилась к рыцарю:

– У меня… есть просьба.

– Да? – отозвался он удивленно.

– Могу ли я сама им врезать?

Рыцарь, на миг растерявшись, кивнул – видимо, решил, что девушка вряд ли сможет нанести им серьезные увечья. Хулиганы, похоже, подумали так же, ведь особой реакции от них не последовало. Но в глазах Джесси вспыхнул недобрый огонь.

– Мерзавцы! – рявкнула она. – Деньги вымогаете, а за выпивку не платите, сволочи!

В тот момент Джесси дала волю своему гневу. Если рыцари лишь усмирили негодяев, то она обрушилась на них с такой яростью, что те, вероятно, пожалели, что вообще сунулись в эту таверну. Даже рыцари, повидавшие многое, изумленно округлили глаза.

Джесси же совершенно не беспокоилась о возможной мести. У нее за плечами был богатый опыт главаря уличной банды, и потому она могла бы справиться с подобными типами одной левой. В ту ночь Джесси впервые за долгое время уснула с чувством глубокого удовлетворения.

Проблема крылась в том, что эти негодяи не были обычной шпаной. Ни Джесси, ни ее родители прежде не встречали их и потому приняли хулиганов за проходимцев. В поместье Веллуа стекались странники со всех концов света, и подобные «гости» здесь не были редкостью.

После того случая они не раз возвращались в таверну, желая отомстить, но Джесси без труда прогоняла их. Неприглядная внешность и заурядные навыки выдавали в них типичных задир – ничего выдающегося. На этом все и закончилось бы, не будь у них покровителя.

Число нападавших головорезов начало неуклонно расти. Джесси и ее семья обратились за помощью к городской страже, но те, как ни странно, попытались замять дело, словно не желали с этим связываться. Один из постоянных посетителей трактира, сжалившись над возмущенной Джесси, осторожно шепнул ей на ухо: «Эти подонки – известные бандиты из соседних земель. Господин призвал их для строительства нового поместья. Пока стройка не завершится, они ценная рабочая сила, так что стража, скорее всего, и пальцем не пошевелит».

Как и большинство аристократов, выросших в роскоши и не знавших нужды, правитель Веллуа был человеком бессердечным и равнодушным к чужим страданиям. Он решил снести старое поместье и возвести новое, куда более грандиозное. Но у этих земель уже были законные владельцы. Лорд поступил просто и жестоко: отобрал земли силой.

Естественно, это вызвало бурю негодования. Обиженные хозяева устраивали протесты, мешая стройке. В ответ лорд прибегнул к еще более жестким мерам: нанял тех самых бандитов со свирепыми взглядами, которые быстро заткнули рты всем недовольным. Жалобы стихли, словно их и не было. Но бесчинства головорезов на этом не закончились. Раз за ними стоял человек власти, им нечего было бояться, тем более что их противником была всего-навсего дочка трактирщика. Их приятеля побила «какая-то баба», и позор за эту ситуацию стал топливом для их жажды мести. А поражения в каждой новой схватке лишь больше разжигали их злобу.

Джесси была невероятно сильна для простой служанки, но против десятка человек даже она не могла выстоять в одиночку. В ту ночь, когда банда с факелами вломилась в трактир и пригрозила сжечь его, Джесси пришлось бежать.

У правителя, обязанного защищать интересы своих подданных, были личные мотивы, и потому он встал на сторону головорезов. При этом стройка, послужившая причиной всех бед, должна была завершиться не раньше конца года. Так коррумпированная власть довела семью Джесси до полного краха, ведь для них трактир был единственным источником дохода.

Джесси с опозданием поняла, что лучше бы тогда и не вмешивалась вовсе. Мать, собирая ее вещи, сказала с грубой теплотой:

– Гордись своей попой, Джесси. Она стоит дороже всех наших пожитков.

– Я и так знаю, что виновата, – огрызнулась Джесси. – Давно надо было умерить свой пыл и жить тихо.

– Что ж, раз твоя попа настолько ценна, мне не очень-то и жалко закрывать трактир, – парировала мать.

Джесси хотела было небрежно отмахнуться, но осеклась. В ее глазах блеснули слезы. Она поспешно вытерла их рукавом. Мягкосердечная мать по-мужски звонко шлепнула дочь по плечу. Ее руки, испещренные морщинами, все были в мозолях.

– Что ты плачешь? Не вечно же эти подонки будут так себя вести. Просто затаись где-нибудь, а когда придет время – возвращайся, поняла?

Джесси не могла вымолвить ни слова, а потому лишь кивнула. Взяв немного денег, она отправилась к бабушке по материнской линии, которая жила в Аталленте. Встретившись с внучкой после долгой разлуки, дедушка с бабушкой окружили ее теплом. Джесси было здесь на удивление спокойно, тревога отступила. Но лишь на несколько дней.

Настала ночь, а сон не шел. Джесси раз за разом мысленно возвращалась к тому дню, когда спокойно уснула, не подозревая о грядущих бедах. В памяти всплывали лица тех мерзавцев и глаза матери, запиравшей дверь трактира. Покинув улицы, Джесси поначалу противилась работе в семейной таверне, но в конце концов это стало частью ее жизни. Все же она была дочерью владельцев «Синего странника». А Аталлента не была ее родиной. И Джесси не должна была оставаться здесь.

Ходили слухи, что эрцгерцогиня Аталленты столь милосердна, что, учитывая непростые обстоятельства, даже помиловала служанку, пытавшуюся ее отравить.

Почему в памяти вдруг всплыли именно эти случайно услышанные однажды слова, Джесси и сама не знала. Она накрылась одеялом с головой и изо всех сил пыталась уснуть. Но, как назло, сон и не думал приходить. В конце концов, так и не сомкнув глаз, она провела ту ночь в беспокойных раздумьях.

На следующее утро бабушка, не зная о терзаниях внучки, вручила ей корзину и отправила девушку на рынок за овощами и фруктами. Сонно моргая, Джесси вышла на улицу.

Дорога к рынку с утра кишела людьми. Джесси то и дело зевала, но старалась не сбавлять темп. Вдруг ее внимание привлек разговор торговцев неподалеку.

– Что за суматоха с самого утра? – спросил один из них.

– Говорят, эрцгерцог с супругой прибыли, – ответил другой. – Помнишь же, как рыцари несколько дней здесь все осматривали, шумели без умолку?

– Значит, та карета…

Джесси повернула голову туда, куда смотрел говоривший. Вдалеке и вправду медленно двигалась роскошная карета, сверкавшая на солнце. Ее окружали рыцари в красивых доспехах. Казалось, ничего особенного не происходило, но зрелище все же было завораживающим.

Джесси долго смотрела на это великолепие, но затем отвернулась.

«Это меня не касается, – подумала она. – Нужно поскорее выполнить поручение».

Однако, сделав всего несколько шагов, она внезапно остановилась. Слухи о милосердии эрцгерцогини эхом отозвались в ее сознании. Может быть, есть шанс найти справедливость в том, с чем подвела ее местная власть? Сердце учащенно забилось: впервые за долгое время место отчаянию уступила надежда. Не давая себе времени на раздумья, Джесси бросилась прямиком к карете.

В резиденции великого эрцгерцога стало еще более шумно, чем утром. Все потому, что эрцгерцогиня привезла в особняк девушку, отважившуюся броситься под колеса кареты.

Слуги, узнав о происшествии, сперва забеспокоились: не попытка покушения ли это? Но вскоре облегченно выдохнули. Незнакомка выглядела слишком жалко для убийцы: растрепанные волосы, заплатанное платье, затравленный взгляд. Она скорее вызывала сочувствие, чем страх.

Однако как бы плачевно ни выглядела девушка, она все же оставалась преступницей, дерзнувшей нарушить порядок в присутствии эрцгерцогской четы. Слуги бросали на нее недобрые взгляды. По закону ее следовало бы высечь плетьми, но эрцгерцогиня проявила милосердие, велев привести незнакомку в приемную.

Больше всех новость потрясла Хиссена. Из-за неопределенного статуса при эрцгерцогине он не входил в рыцарский орден Аталленты, а потому остался сегодня в особняке. Он допоздна занимался с Артуром в тренировочном зале и, едва услышав о случившемся, примчался к Астине.

– Госпожа, как можно быть такой неосторожной? Сколько раз твердил вам: безопасность превыше всего!

– А я тебе уже сотню раз отвечала: не перестанешь быть занудой – так и помрешь холостяком, – отрезала Астина, раздраженная его назойливым беспокойством.

Она понимала: упреки Хиссена произрастали из искренней заботы. Но от этого они не становились менее утомительными. Тот проигнорировал колкость госпожи и продолжил отечески наставлять ее:

– Неужели я не знаю, как вы сильны? Но элементарный здравый смысл никто не отменял! Для чего вам рыцари? Чай подавать?! Прошения незнакомцев принимайте через секретарей.

«Он, что, переживает, что я их съем?» – мысленно фыркнула Астина. Услышав отголоски прежних опасений Артура, она едва заметно усмехнулась. Все вокруг слишком рьяно оберегали ее покой.

Даже будучи императрицей, Мартина лично вникала в большинство государственных дел. Характер у нее был именно такой: пока не убедится во всем сама, покоя ей не видать. Разумеется, предаваться роскоши и растрачивать государственные средства было бы проще, но подобная праздность претила ее натуре.

– Хиссен… ты просто… – Астина на секунду замерла, а затем решительно продолжила: – Достал!

– Ваше высочество! – возмущенно воскликнул он.

Астина, не удостоив его негодование ответом, направилась в приемную. Обстановка изменилась, но расположение сил осталось прежним: она на возвышении, просительница – внизу, склонив голову.

Некоторое время эрцгерцогиня молча изучала девушку у своих ног. Почему та искала именно ее, а не великого эрцгерцога, было загадкой. Но факт оставался фактом: бросаясь под колеса кареты, девушка выкрикивала именно ее имя.

Если пересказывать произошедшее, то все случилось примерно так.

– Милосердная эрцгерцогиня Астина! Выслушайте жалобу ничтожной рабы!

Услышав ее мольбу, Астина лишь удивленно моргнула. Териод вместо супруги подал знак рыцарю, стоящему у окна кареты, и тот вмиг приблизился, ожидая распоряжений.

– В чем дело? – коротко осведомился Териод.

– Какая-то девушка бросилась наперерез карете. Сейчас уберем, – доложил рыцарь, заливаясь краской.

День только начинался, но щеки стража уже пылали от стыда. Возможно, охраняя всеми любимого господина, он позволил себе чересчур расслабиться. И словно в наказание за его небрежность, случилось это. Добрый нрав хозяина гарантировал, что дело ограничится выговором, однако чувство вины уже прочно засело в груди солдата.

– Кажется, меня ищут, – спокойно заметила Астина.

Все взгляды устремились к ней. То, с какой невозмутимостью она поправила складки платья, намереваясь покинуть карету, было красноречивее любых слов. Териод растерянно спросил:

– Неужели вы хотите выйти к ней?

– Разве мы отправились в эту поездку не для того, чтобы узнать, как живут обитатели наших земель? – по-прежнему бесстрастно парировала Астина.

Казалось, она и вправду собиралась выслушать эту оборванку. В обычных обстоятельствах нахалку уже бросили бы в темницу без суда за одно лишь неуважение к власти. Но эрцгерцогиня была готова даже рассмотреть ее прошение. Сочтя подобное поведение безрассудным, Териод инстинктивно попытался удержать супругу.

– Это опасно, – тихо произнес он.

– Опасно? – Астина вопросительно приподняла бровь.

Эрцгерцог прекрасно знал, что она с легкостью может постоять за себя, и потому его беспокойство, по сути, не имело оснований.

Остановив попытки мужа отговорить ее, Астина отдала приказ:

– Открыть дверь.

При появлении правящей особы люди, столпившиеся вдоль дороги, почтительно склонили головы. Астина размеренным шагом направилась к месту происшествия.

На пустом перекрестке ничком лежала девушка. Несмотря на безрассудный поступок, она, казалось, была очень напугана и дрожала всем телом. Тот, кто отважился броситься под колеса эрцгерцогской кареты, явно осознавал тяжесть совершенного преступления.

Астина сосредоточилась на том, что могло заставить девушку пойти на эту крайность.

– Ты звала меня? – наконец произнесла эрцгерцогиня.

– Да, да-да, ваше высочество, – вздрогнув от неожиданности, ответила Джесси.

Она действовала импульсивно, не дав себе времени на раздумья, поэтому теперь находилась в полной растерянности и в изумлении оттого, что эрцгерцогиня лично вышла выслушать ее.

Она не выглядела угрожающе, поэтому успокоенный этим Териод прислонился к дверце кареты и принялся наблюдать за развитием событий.

– Ты осознаёшь, что сейчас совершила преступление? – спросила Астина.

– Да? Да… Прошу прощения, ваше высочество. Но у меня не было иного способа достучаться до вас.

– Рыночная площадь – не приемная великого эрцгерцога.

Астина делала выговор, но в ее словах не чувствовалось гнева. В глазах Джесси мелькнул проблеск надежды: если все сложится удачно, милосердная эрцгерцогиня поможет исправить несправедливость, выпавшую на ее долю.

Однако не все дела решаются по мановению волшебной палочки, как в сказках.

– Задержите эту девушку и доставьте в резиденцию. Выслушаю ее по окончании сегодняшних дел.

Лицо Джесси окаменело от ужаса.

Ее тотчас же схватили и, словно тюк с товаром, отправили в поместье. Об уважительном обращении и говорить не стоило. В глазах рыцарей она оставалась оборванкой, устроившей беспорядок во время первого официального выезда эрцгерцогской четы.

Стражи были грубыми и не оставляли надежды на снисхождение. Из-за этого в ожидании Астины Джесси была непривычно подавленной.

– Если есть что сказать – говори, – прозвучал приказ.

У Астины были веские причины, чтобы привезти незнакомку в поместье. Какой бы ни оказалась просьба этой девушки и каким бы ни было решение эрцгерцогини, это так или иначе стало бы предметом пересудов, а на том перекрестке было слишком много лишних ушей.

Поэтому, осмотрев владения и поручив оставшиеся дела Териоду, Астина решила встретиться с просительницей наедине.

Джесси подняла голову, уже готовая рассказать о своих горестях, но так и осталась потрясенно молчать. Причиной было нечто совершенно неожиданное.

Хиссен на мгновение замер.

– Не может быть! Да это же та самая дева с железным ударом! – внезапно подскочив на месте, воскликнул он.

Но тут же смутился, поймав на себе взгляд эрцгерцогини, – появление столь неожиданной персоны заставило его потерять самообладание.

Астина вопросительно подняла бровь:

– Вы знакомы?

– Ну, это… – Хиссен почесал затылок, не зная, как объяснить ситуацию.

В тот день, когда они с Бенджамином сидели в таверне, к девушке стали приставать какие-то наглецы. Тогда Хиссен был изрядно пьян, но произошедшее после драки с теми отбросами он помнил хорошо. Даже для него подобный боевой талант хрупкой девушки стал настоящим открытием. То, как она расправилась с хулиганами одними лишь ногами, глубоко врезалось в его память. Воистину: это девушка умела причинять боль.

– Г-господин ры-рыцарь? – заикаясь, произнесла Джесси, узнав Хиссена.

Она явно не ожидала вновь встретить рыцаря, защитившего ее в тот злополучный день, а потому растерялась. Но как только пришла в себя, то заговорила с еще большим жаром:

– Ваше высочество, господин рыцарь! Прошу, помогите мне!

Тот человек, на счастье, оказался приближенным эрцгерцогини. Переполненная надеждой, Джесси в красках рассказала обо всем, что случилось за это время.

История о том, как она в одиночку победила нескольких здоровых мужчин, звучала странно даже для нее самой, поэтому Джесси пришлось поведать эрцгерцогине и о своем прошлом, в котором ей приходилось довольно часто драться. Затянувшийся рассказ плавно перетек в историю ее жизни.

Узнав о драках Джесси в детстве, Хиссен наконец понял, откуда взялась ее необычайная сила. История юной воительницы не раз заставила слушателей улыбнуться.

Однако, когда речь зашла о семейной таверне, лицо Хиссена помрачнело. То, что Джесси в одиночку отбилась от негодяев, вернувшихся, чтобы отомстить, несомненно, воодушевляло. Но произошедшее после было просто чудовищным.

Где это видано, чтобы лорд нанимал бандитов для притеснения жителей своих же владений? Из-за безнравственного поведения господина страдали невинные люди, такие как Джесси. История о лорде, не знающем чести, и мужчинах, не ведающих стыда, заставила Хиссена побагроветь от ярости.

Но лицо Астины по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Это всё? – спросила она.

– Да… – Джесси совершенно растерялась.

Ее лицо горело от стыда и смущения. Казалось, что она рассказала намного больше, чем планировала.

Астина равнодушно смотрела на красные щеки Джесси. С девушкой определенно поступили несправедливо, но это была лишь ее личная проблема.

– Я эрцгерцогиня Аталленты. У меня нет полномочий вмешиваться в дела других владений.

Астина не лгала. Карабелла была феодальным государством, поэтому слово лорда в его владениях было законом. И даже если император не мог посягать на частную собственность без веских оснований, то у правителей Аталленты и вовсе не было полномочий, чтобы что-то исправить.

Конечно, Аталлента была влиятельным эрцгерцогством, и пожелай Астина найти предлоги для наказания, она могла бы это сделать. Но она не собиралась рисковать из-за девушки, которую видела впервые в жизни.

Астина придерживалась принципа, что на каждый поступок правителя должна быть веская причина.

– Но, ваше высочество… – запинаясь, произнесла Джесси.

Несмотря на ее жалкий вид, Астина холодно ответила:

– Должна ли я вступать в конфликт с другим лордом ради обычной трактирщицы? Мне это невыгодно.

С лица Джесси схлынула кровь. Астина была ее последней надеждой, и она не рассчитывала на такой бездушный отказ.

Глядя на дрожащую Джесси, Астина хладнокровно объявила:

– Мне сложно поверить в твой рассказ. Каким образом простая прислуга одолела ораву головорезов?

От таких высказываний растерялся даже Хиссен. Подобные слова были совсем не свойственны его мудрой наставнице. Он своими глазами видел, как Джесси расправляется с подонками, и потому был уверен: ее история правдива.

– Ваше величество, вероятно, это правда. Я был там в тот день, – осторожно произнес Хиссен. – Мы с сэром Бенджамином предупредили этих мерзавцев, чтобы они даже и не думали возвращаться. Но, видимо, они осмелели из-за поддержки покровителя…

– Ты можешь за нее поручиться?

– Эта девушка очень сильна, – кивнул Хиссен.

Астина долго и пристально разглядывала Джесси, а затем внезапно приказала:

– Сэр Хиссен, дай ей меч.

– Прошу прощения?

– Если она сможет хотя бы задеть тебя, я поверю ее словам. Если нет, то будет наказана за ложь и дерзость.

Все замерли от неожиданности. Скрестить мечи с рыцарем – разве у нее есть шанс? От одной этой мысли кончики пальцев Джесси побелели.

Только у нее появилась надежда на хороший исход, как оказалось, что будущего у нее может и не быть. Но Джесси не смела возразить: поведи себя эрцгерцогиня более высокомерно, и Джесси уже прямо там, у кареты, лишилась бы головы. Однако этого не произошло.

Хиссен отвязал ножны. Медленно подойдя к Джесси, он протянул ей меч. Дрожа всем телом, она с трудом поднялась на ноги.

– С-спасибо…

Поскольку фамильный меч Хиссена достался Джесси, сам он взял меч Астины – легкий клинок, подаренный Бенджамином. Учитывая телосложение Джесси, лучше было бы дать этот меч ей, но просто так передать вещь эрцгерцогини простолюдинке было нельзя.

Хиссен расслабленно взялся за рукоятку. Он считал Джесси сильной девушкой с отличной реакцией, но все же она не была воином. Хиссен же был опытным рыцарем, и потому у Джесси не было ни единого шанса.

Он мог бы одолеть ее даже с закрытыми глазами. И осознание этого отдавалось в висках Джесси болью.

«Все равно что велеть мне умереть», – думала она, кусая губы до крови.

Ее боевой опыт ограничивался потасовками голыми руками. Настоящий меч она держала впервые, и он казался ей неподъемно тяжелым.

– Атакуй первой, – с ноткой сочувствия предложил Хиссен после недолгих колебаний.

Под пристальным взглядом эрцгерцогини медлить было нельзя. Джесси зажмурилась и бросилась вперед, размахивая мечом словно дубиной.

Движения были стремительными, но беспорядочными. Хиссен без труда отразил ее неуклюжую атаку, однако удивился, когда девушка не выпустила оружие из рук, как он ожидал, а лишь крепче сжала рукоять, словно цеплялась за последнюю надежду.

Хиссен плавно изменил траекторию клинка, нанося горизонтальный удар. Рефлексы не подвели Джесси – она успела выставить меч, защищаясь. Но когда Хиссен приложил настоящую силу, ее пальцы разжались сами собой.

– Ах!

Фамильный клинок с жалобным звоном покатился по мраморному полу. Джесси побелела как полотно.

В обычной ситуации учтивый Хиссен непременно произнес бы слова утешения, но сейчас все его мысли принадлежали драгоценной реликвии. Убрав меч Астины в ножны, он метнулся к своему клинку, проверяя, не пострадал ли тот от падения.

Эрцгерцогиня, до сих пор молчаливо наблюдавшая за поединком, наконец заговорила:

– Ты не знаешь даже основ.

Джесси потупила взор. Влажные от пота руки мяли край юбки. Результат был предрешен, но страх все равно сковал ее тело.

За этот нелепый экзамен она заплатит избиением и изгнанием. Как прожить без заработка долгие месяцы до окончания стройки, пока не уедут бандиты? Скудные накопления быстро иссякнут, и семье придется голодать.

«Всё по ее вине».

Может быть, матушка была права, советуя ей укротить свой нрав? Может быть, женщине полагается лишь терпеть, как делают остальные? Глаза Джесси защипало от подступающих слез.

Глядя на поникшие плечи девушки, Астина мысленно представила ее ребенком – отважной малышкой, державшейся с достоинством даже среди уличных сорванцов. Что сломило ее гордость?

Сорванец Джесси и образцовая леди Канна были полными противоположностями, но почему-то именно сейчас эрцгерцогиня вспомнила нежный голос сестры:

«Все браки дочерей аристократов одинаковы».

Астина всегда считала, что долг леди, которого придерживалась Канна, принес ей лишь несчастье. Но была ли счастливее Джесси, которую бранили за дружбу с мальчишками?

Ради звания идеальной леди Канна согласилась на брак по расчету с домом Аталлента – брак, который мог стоить ей жизни. Однако девушкам, не вписывающимся в рамки приличий, таким, как Джесси, навязывали тот же путь.

Астина размышляла о судьбах женщин – безупречных леди и строптивых бунтарок, обладательниц изящных запястий и загрубевших от работы ладоней, тех, кто соответствовал идеалу женственности, и тех, кто так и не смог им стать…

– Но у тебя есть сила, – проговорила эрцгерцогиня. – И острый ум.

Джесси вскинула голову, не веря своим ушам. На бесстрастном до этого лице Астины играла едва заметная улыбка. Джесси терялась в догадках, к чему же ведет эрцгерцогиня.

– Помогать чужеземцам мне невыгодно, – продолжала та, – но если речь идет о моем рыцаре…

Глаза Джесси округлились. Слова казались знакомыми, но смысл их ускользал.

– Простите?.. – выдохнула она.

– Станешь ли ты служить мне?

– Я… могу стать рыцарем?

– Основ у тебя нет. Сейчас ты не получила бы звания даже оруженосца. – Астина помолчала. – Но после должной подготовки из тебя выйдет хороший фехтовальщик.

Силу Джесси можно было применить и для переноски блюд, но эрцгерцогиня видела для нее иное предназначение. Поражение в поединке с опытным рыцарем было неизбежным – Астина и не рассчитывала на иное. Она хотела лишь оценить ее потенциал.

«Кого не учили, тот не может и знать», – размышляла она. Кочевники Летта с детства обучали способных детей боевому искусству. Мартина тоже рано взялась за меч, но учеников не заводила – ей, слишком занятой свержением королей, было не до этого. Теперь же, в мирное время, она могла наверстать упущенное.

– Вы говорите, что я смогу изучать фехтование? – растерянно переспросила Джесси.

Она пришла жаловаться на несправедливость, а получила нежданную возможность изменить свою судьбу.

Рыцарские экзамены были доступны всем сословиям, ведь там ценились мастерство и доблесть, а не происхождение. Но поскольку обучение требовало немалых средств, рыцарство считалось уделом знати.

Для простолюдина рыцарский экзамен был единственным возможным путем к дворянству. Титул нельзя было передать детям, но и просто получить его считалось уже огромной удачей.

Только Джесси об этом никто не говорил. Никто не предлагал ей изучить фехтование. Все твердили одно: возвращайся домой, помогай матери.

– Согласна, – прошептала она.

Собственный голос испугал ее. Боясь, что ее обвинят в наглости, Джесси тревожно оглянулась.

Хиссен с натянутой улыбкой лишь пожал плечами. Будучи учеником Астины, он не мог оспаривать ее решения. Во взгляде, устремленном на эрцгерцогиню, читалась его искренняя привязанность.

– Я согласна, – повторила Джесси более твердо.

Предвкушение светлого будущего заставило ее выпрямить спину.

Астина одобрительно кивнула:

– Как тебя зовут?

– Джесси.

– Прекрасно. Служи верно эрцгерцогскому дому и прилежно учись.

– Да, ваше высочество. – Девушка почтительно склонилась.

– Теперь же… – В глазах Астины загорелся огонь, словно весь этот разговор был лишь прелюдией. – Защитить честь вассала – обязанность сюзерена.

У эрцгерцогини появился законный повод отомстить.

– Ты отлично справишься с ее воспитанием, – усмехнулась Астина с нескрываемым удовольствием.

Хиссен стоял перед наставницей, внутренне содрогаясь. Конечно, Джесси была поручена ему, кому же еще? А приказ старшего – закон. Поэтому молодой рыцарь лишь кивнул, скрывая отчаяние за маской покорности.

Получить в свои двадцать восемь лет целых двух учеников… Хиссен чувствовал, что сыт по горло такими сюрпризами. Но показывать истинные чувства наставнице он не решился.

«В старости хотя бы получу благодарности от учеников», – Хиссен попытался найти хоть что-то положительное в этой ситуации, но не смог.

И правда: у него уже есть одна головная боль – Артур. Хуже от еще одного ученика уже не будет. Хиссен вспомнил, как по наивности искренне уважал Артура как кузена эрцгерцога. Как же быстро изменилось его мнение, когда пришлось иметь дело с этим строптивым юнцом каждый день!

Убеждая себя в том, что это обычный ученик, которого ему поручено наставлять, Хиссен научился относиться к нему строго. Артур был невероятно упертым, а потому воспитание проходило исключительно методом кнута, без намека на пряник. Благодаря такому подходу Артур медленно, но верно обретал хотя бы базовые навыки общения.

Что касается Джесси, то хоть пол ее и был необычен для кандидата в рыцари, она определенно была лучше того наглеца.

«Да кто угодно лучше этого высокомерного паршивца», – подумал Хиссен, провожая девушку в общежитие рыцарского ордена.

Обветшалое здание располагалось неподалеку от тренировочных площадок. При появлении Джесси в этом строго мужском пространстве среди полуголых оруженосцев поднялся переполох – они, схватив рубашки, поспешно разбежались по комнатам.

Рыцарский орден Аталленты был достаточно крупным, и новички в нем появлялись регулярно, но женщина была там чем-то из ряда вон выходящим. Женщины-рыцари в Карабелле были немногочисленны и выступали обычно в качестве компаньонок при знатных дамах. Однако, услышав, что новенькую привела лично эрцгерцогиня, оруженосцы смирились с необычной ситуацией.

Хиссен выделил Джесси комнату на первом этаже, рядом с кухней. Строго говоря, у нее не было даже статуса пажа, но отправлять ее в женскую половину слуг было бы еще менее уместно. Особое отношение могло создать барьер между ней и другими учениками, а для успешной адаптации ей нужно было как можно скорее влиться в коллектив.

– Столовая там, – объяснил Хиссен, вручая Джесси особенно крепкий замок.

Он не ожидал от рыцарей Аталленты ничего предосудительного, что могло бы запятнать честь эрцгерцога, но осторожность никогда не помешает. К тому же это было все, что он мог сделать для ее безопасности.

– Пажи обычно встают раньше своих наставников, чтобы почистить доспехи, но тебе это не нужно – ты не мой паж. Просто приходи на утренние тренировки к шести.

– Да, сэр рыцарь! – бодро откликнулась Джесси.

– Впредь называй меня учителем. Другой ученик обращается ко мне так же – так будет проще. Вне занятий можешь звать меня сэром Хиссеном.

– У вас есть другие ученики? – удивилась девушка.

– К сожалению, да, – мрачно кивнул Хиссен.

Поскольку этот этаж не был жилым, комната служила кладовой. Распихав старые вещи по углам, можно было создать вполне приемлемое для жизни пространство. Несмотря на пыль и беспорядок, Джесси с энтузиазмом принялась обустраивать комнату.

Распахнув окно, она выпустила наружу облачко пыли и взглянула на открывшийся пейзаж. Внезапно ее охватила тревога: она забыла предупредить родителей о своем решении! Что они скажут, узнав о ее подготовке в рыцари? Они с таким трудом увели ее с улиц и вряд ли одобрят подобный выбор.

Но желание ухватиться за такую редкую возможность было сильнее страха. Впервые в жизни кто-то посчитал ее характер преимуществом, а не недостатком.

– Кажется, комната тебе понравилась, – дружелюбно заметил Хиссен.

Ее воодушевление было заразительным. От теплого тона наставника Джесси покраснела: до этого момента она боялась, что Хиссен воспринимает ее как обузу. Теперь же впервые посмотрела на него другими глазами. В трезвом виде и военной форме сэр Хиссен выглядел совсем иначе, нежели тогда в таверне, а ясная улыбка делала его еще привлекательнее.

Джесси хотела было выразить ему благодарность, но вдруг откуда-то донесся недовольный голос:

– Учитель! Где вас черти носят?! Я тут на солнце чуть не сдох!!

В комнату ввалился юноша. Хиссен исчез, сказав, что его вызывает эрцгерцогиня, но так долго не возвращался, что Артур отправился на его поиски.

– А это еще что такое? – бросил он, заметив незнакомку в компании Хиссена.

Обладая весьма острым языком, Артур не стеснялся в выражениях.

– Учитель, вы завели девушку? – предположил он, ухмыляясь.

– К-хм! – поперхнулся Хиссен.

По дороге к общежитию они с Джесси разговаривали, и он узнал, что ей всего лишь двадцать лет. Между ними было восемь лет разницы, и потому предположение, что он мог ухаживать за столь юной особой, показалось ему крайне оскорбительным.

– Поздоровайся, Артур. Это Джесси, она будет тренироваться вместе с тобой.

– Чего?! – Лицо Артура перекосилось.

Джесси подошла ближе, и Артур разглядел ее невинное, почти детское лицо. Девчонка явно никогда не держала в руках оружие! От осознания, что она станет камнем на его шее и будет тормозить обучение, настроение Артура окончательно испортилось.

– С этой девчонкой?.. – начал было возмущаться он, но внезапно осекся.

Он вспомнил, кому проиграл, прежде чем попасть к Хиссену в ученики. Возможно, у новенькой, как и у эрцгерцогини, тоже есть скрытые способности?

Желая проверить это, Артур неожиданно замахнулся на девушку кулаком. Не ожидая внезапного нападения, Джесси испуганно зажмурилась. Артур остановил руку в опасной близости от ее лица.

– Что, не может увернуться? – с разочарованием посмотрел он на Хиссена.

Тяжело вздохнув, наставник отвесил Артуру звонкий подзатыльник:

– Куда подевалась твоя вежливость?

– Ой, больно! – взвыл тот. – Перестаньте бить меня! Я же дураком могу остаться!

Хиссен замахнулся вновь – видимо, из-за пустоты в голове Артура звук получился особенно звонким.

– Джесси, знакомься. Это Артур Эстебан, к сожалению, твой старший товарищ. Артур, немедленно поздоровайся и веди себя дружелюбно.

– Не хочу! – взбунтовался тот.

Хиссен сжал ухо непослушного ученика. Несмотря на усталость, сил оторвать уши этому наглецу у него еще хватало.

– А-а-а-а! – заорал Артур.

Джесси невольно прыснула. Сначала он важничал как старший, а теперь получает нагоняй – приятное зрелище!

Услышав ее смех, Артур покраснел еще сильнее.

После нескольких серьезных проступков Артура терпение Хиссена лопнуло окончательно, и его отношение к ученику стало предельно строгим. Хотя Артур и сам понимал, что заслужил это, он все же попытался пожаловаться на Хиссена Териоду, но тот в ответ лишь рассмеялся и пожелал ему прилежно учиться. Точно зная, чью сторону примет Астина, ей Артур об этом даже и не заикнулся.

Он вдруг почувствовал себя одиноко. Получать нагоняй перед новенькой было особенно унизительно.

– Я не признаю эту девчонку младшей и не буду за ней присматривать! – проскрипел он сквозь зубы.

Он был так враждебно настроен, что это рассердило Джесси:

– Сам веди себя как подобает старшему, тогда и отношение получишь соответствующее!

– Эй! Как тебя зовут? Из какого ты рода?! – рявкнул Артур в ответ.

Вопрос застал Джесси врасплох. Опьяненная добротой эрцгерцогини, она забыла нечто очевидное: случаев, когда простолюдины становились рыцарями, не так много. И этот мальчишка был наверняка из знатной семьи.

Видя ее растерянность, Артур воодушевился:

– Что, язык проглотила? Что касается меня, то я…

Но договорить он не успел – Хиссен отвесил ему такую затрещину, что в ушах зазвенело не только у Артура.

– Опять ударил… – жалобно прошептал он.

– Пока вы учитесь под моим началом, статус ничего не значит, – строго произнес Хиссен. – Либо оба переходите на «ты», либо общаетесь по этикету. Ссор не потерплю.

Боясь новых подзатыльников, Артур ограничился сердитым взглядом. Слова учителя вернули Джесси уверенность, и она бесстрашно посмотрела Артуру в глаза.

«Буду усердно тренироваться и обязательно одержу верх хотя бы над этим типом», – пообещала себе Джесси.

«Ни во что меня не ставишь? Заставлю тебя плакать и выгоню отсюда!» – поклялся про себя Артур.

«Что бы я ни делал, они все равно будут собачиться», – мысленно вздохнул Хиссен.

Похоже, только что его головная боль усилилась в разы. Задача у него была не из легких: наставлять двух учеников, которые с первой же встречи невзлюбили друг друга. Но выбора не было. Приказ есть приказ, а Хиссен был хорошим солдатом.

Астина принадлежала к тем редким людям, которые не откладывают дела в долгий ящик. Решившись на что-то, она действовала без промедления. И месть за Джесси не заставила себя долго ждать: разобравшись с неотложными делами, Астина тут же взялась за реализацию плана.

Она переоделась в скромный наряд и тайком выскользнула из поместья, прихватив с собой спутника, чья утонченная внешность никак не вязалась с потрепанной формой простого носильщика, в которой он был.

– Чудесный денек, не правда ли? – Териод сиял как весеннее солнышко, и улыбку его не мог скрыть даже капюшон.

Две пожилые дамы, проходившие мимо, замерли, словно завороженные. Навряд ли они узнали в увиденном юноше эрцгерцога – к счастью, наряд скрывал его серебристые волосы. Но рисковать не хотелось, поэтому Астина решительно натянула капюшон Териода ему на глаза.

Заметив растерянность на его лице, она буркнула:

– Ваше высочество, постарайтесь улыбаться не так… ослепительно.

– Что, простите? – переспросил он озадаченно.

Астина кивнула в сторону дам, которые все еще перешептывались, не сводя с них глаз.

– Вы привлекаете слишком много внимания.

– А… ха-ха, – рассмеялся Териод и натянул капюшон до самого носа. – Хорошо, постараюсь быть менее… ослепительным.

Когда черты, по которым можно было опознать эрцгерцога, были надежно скрыты, пара продолжила свой путь.

– И раз я так послушно выполнил вашу просьбу, – голос Териода звучал насмешливо, – не расскажете, куда мы направляемся?

Изначально Астина не планировала брать его с собой. Она тайком покинула бы поместье в одиночку, если бы случайно не столкнулась с Териодом нос к носу у главных ворот.

– И куда же вы собрались так рано, госпожа? – спросил он тогда со смесью удивления и любопытства.

Увидев наряд Астины, Териод слегка опешил. Зеленый просторный плащ на ее плечах смахивал на те, что носят горничные, отправляясь по делам. Не знай он ее в лицо, наверняка прошел бы мимо, приняв за простую служанку.

– У меня есть дела в городе, – попыталась уклониться от ответа Астина.

– Дела? В это время? – ехидно переспросил Териод.

Было слишком рано для секретной вылазки: дворяне предпочитали заниматься тайными делами под покровом ночи, но никак не в предрассветных сумерках. Териод бросил быстрый взгляд за спину Астины, словно проверяя, не следует ли кто за ней, и нахмурился.

– Вы не берете с собой охрану?

– Дело не настолько важное, чтобы тащить за собой свиту, – отмахнулась Астина.

– Проблема в том, что вы – слишком важная персона, – возразил Териод. – Если вы отказываетесь от сопровождения рыцарей, я лично составлю вам компанию.

Эрцгерцогиня, разгуливающая без охраны, – дело немыслимое. Хотя Териод знал о ее боевых навыках и не слишком тревожился за ее безопасность, он все же не мог позволить ей уйти одной. Астина, чуть подумав, кивнула. В конце концов, скрывать от него было нечего. В ее плане Териоду отводилась важная роль.

– Детали объясню по дороге, – коротко бросила она.

Вскоре Астина вместе с Териодом, облаченным в похожий скромный наряд, незаметно покинули особняк. Пришло время объясниться, и Териод, не скрывая любопытства, напомнил об этом:

– Столько таинственности, что мне не терпится узнать, куда же мы идем.

– Покупать одежду, – просто ответила Астина.

– Столько усилий ради покупки одежды? Разве нельзя просто вызвать портного? – озадаченно спросил он.

– Я ищу кое-что… нестандартное, – туманно объяснила Астина.

На оживленном перекрестке, где теснились торговые лавки, она остановилась. А затем, окинув их взглядом, уверенно направилась к одной из них.

Териод, следовавший за супругой, сбавил шаг, чтобы рассмотреть вывеску: «Ателье Асилии». Судя по скромным размерам лавки, это место навряд ли могло предложить что-то достойное эрцгерцогини. Ну а если Астина пошла на такие ухищрения – переодевание, тайный побег из особняка, – разве не искала она нечто исключительное?

Подумав, что внутри лавки все же могут скрываться сокровища, Териод решительно шагнул за порог и застыл в ужасе. Астина, опередившая его, уже с любопытством разглядывала одежду на витринах. Она изучала блио[1]. Пышное, с яркими узорами, но явно не шедевр портновского искусства. Зачем ради такой заурядной вещи тайком покидать резиденцию, где полным-полно изысканных нарядов?

Ткани и украшения в этой лавке казались дорогими лишь по меркам простых горожан. Для Териода, с детства привыкшего к утонченной роскоши, одежда здесь не стоила и взгляда. Вот только Астина, к его удивлению, выбирала грубо сшитые либо вульгарные, по его меркам, вещи.

– Вы это искали? – Териод героически постарался скрыть скепсис, рвущийся наружу, но получилось, мягко говоря, неубедительно. Он знал Астину достаточно хорошо и прекрасно осознавал, что вкус эрцгерцогини неизмеримо изысканнее этого… безобразия.

– Да, мне очень нравится, – промурлыкала Астина, не отвлекаясь от платьев.

Териод украдкой взглянул на ценник и нахмурился еще сильнее. Цена была не то чтобы неподъемной, но для такой посредственной одежды – просто разорительной. Эрцгерцог даже подумал, что магазин этот можно сравнить со стройками, на которых наживался виконт Ардель, выдавая халтуру за роскошь.

Астина, не замечая смятения Териода, выбрала два наряда и спросила его, слегка улыбнувшись:

– Как думаете, который лучше?

Териод едва не закашлялся. Стараясь взять себя в руки и не выдать истинных чувств, он закрыл лицо руками и глубоко, страдальчески вздохнул.

С трудом сдерживаясь, чтобы не выпалить честное мнение об этом эстетическом кошмаре, Териод серьезно спросил:

– Обязательно выбирать из этих?

Его взгляд нервно метнулся к витрине, где висели наряды, выглядевшие хотя бы немного скромнее. На фоне кричащего уродства в руках Астины, терзающего эрцгерцогское чувство прекрасного, они казались наименьшим злом.

– Добро пожаловать, гости дорогие! Осматривайтесь, не стесняйтесь! – вынырнула откуда-то продавщица. Судя по растрепанным волосам, собранным в небрежный узел, она, вероятно, копалась в складе, пользуясь утренним затишьем.

Подойдя к Астине и Териоду, она театрально всплеснула руками:

– Ох, вы с супругом? Какой заботливый муж! Такая красивая пара с утра точно к удаче. День обещает быть превосходным!

Ее лесть лилась очень гладко, ведь навряд ли она разглядела их лица под капюшонами. В помещении, где прятаться было незачем, их скрытность могла показаться подозрительной, но не для этой женщины.

– Госпожа, вам так идет! – продолжала она. – Впрочем, с вашей красотой все будет к лицу.

Эта угодливая дама явно знала толк в торговле. Но Териод мысленно хмыкнул: все, что держала Астина, выглядело настолько вульгарным, что впору было засомневаться – а комплимент ли это вообще?

– Тео, какое лучше? – Голос Астины был полон нежности.

Териод не сразу нашелся с ответом. Ласковое обращение прозвучало так непривычно, что он невольно прикрыл ладонями предательски раскрасневшиеся щеки. Он не видел лица Астины под капюшоном, но прекрасно знал: она, как и тогда с вассалами, лишь играет роль, ловко подстраиваясь под ситуацию с мастерством прирожденной актрисы. Ведь здесь Астина не могла обратиться к нему как к эрцгерцогу. Но, к собственному удивлению, Териод, точно влюбленный юнец, не в силах был совладать с расползающейся по лицу улыбкой.

Лишь спустя миг он осознал, что надвинутый капюшон сохранит тайну его реакции. Собравшись с мыслями, он с трудом ткнул в левый кошмарный вариант:

– Левое лучше… Тина, – выдавил он, нарочно назвав ее ласково, но с трудом подавив желание добавить «не надо».

Териод вспомнил их давнюю перепалку из-за того, что он сократил имя Астины. Тогда ее холодность и стремление держать дистанцию задели его, и потому с тех пор он больше так не делал. Но все же сейчас Териоду невыносимо захотелось назвать ее Тиной – по-дружески, с теплотой. И это желание смутило его настолько, что ему не удалось даже возразить против следующего шага супруги. Просто чудовищного по его меркам.

– Возьму это, – заявила она, указывая на выбранный наряд. – И еще: не покажете ли плащ такого же цвета? Желательно с обилием кружева.

Не успел он опомниться, как Астина уже расплатилась, и они покинули лавку. Некогда законодатель мод в высшем обществе, Териод с нескрываемой брезгливостью смотрел на коробку в своих руках. Он не мог позволить жене нести багаж, но от мысли о куче кружев, спрятанных внутри, настроение его становилось с каждой минутой все хуже.

– Зачем, скажите на милость, вам понадобилась такая… одежда? – не выдержал он, произнося последнее слово с ощутимым усилием.

– А что, с ней что-то не так? – Астине явно было весело наблюдать за его реакцией.

– Что-то?

Териод замялся, мучительно подбирая слова, чтобы хотя бы попытаться деликатно выразить свое мнение, но, не придумав ничего лучше, признался:

– Она настолько безвкусна, что ее лучше было бы предать огню в целях общественной безопасности.

– Меня радует ваша проницательность. – Астина, к его удивлению, удовлетворенно улыбнулась.

Териод совершенно не понимал, что творится у нее в голове. Однако, задумавшись о том, что поступки супруги всегда обоснованны, все же угадал причину ее странного поведения.

– Это из-за той девушки, что вы взяли в услужение?

– Да, – кивнула Астина.

– И ради нее вы даже тайком сбежали? Не слишком ли много чести? – саркастично заметил Териод.

Он был прав: уже то, что Астина приютила Джесси, считалось великой милостью с ее стороны. Дворяне редко так заботятся о простолюдинах.

– Похоже, она очень вам приглянулась, – добавил он, пытаясь понять мотив ее доброты.

– Ну… не совсем, – уклончиво ответила Астина, задумчиво глядя вдаль.

Какое-то время она молча шла рядом, но вскоре тихо заговорила:

– Ваше высочество, я верю, что каждый должен быть на своем месте. Например, вы – мудрый правитель, Оливер – дворецкий, словно из сказки. А еще у нас есть садовник, который искусно ухаживает за цветами.

По мнению Астины, Джесси обладала немалым талантом и по физической силе, вероятно, превосходила ее саму. Хоть у Астины и были навыки Мартины из прошлой жизни, все же она была не столь сильна и вынослива. Джесси, конечно, не обладала ее боевым чутьем, отточенным годами практики и сражений, но в этом эрцгерцогиню не мог превзойти никто. В общем, у Джесси были блестящие перспективы.

Однако до попадания в поместье она даже не держала меч в руках – это стало очевидно при первом же взгляде на ее неуклюжую стойку с оружием. Никто никогда не учил ее сражаться, никто не видел в ней потенциала.

– Рядом с ней не было никого, кто оценил бы ее талант и вложил бы ей в руки меч, – с оттенком сожаления произнесла Астина.

На континенте женщины благоразумно сторонились оружия, но Мартина росла там, где женщины способны были защитить свой дом. Никто из соседей не удивлялся тому, что она учится владеть мечом, – это было в порядке вещей. Ее мать, Оуэн, была лучшей мечницей их племени, и на Мартину возлагали немалые надежды. К шестнадцати годам она с лихвой оправдала ожидания, превзойдя даже наставницу. Но не будь Мартина дочерью Оуэн, достигла ли бы она тех же высот? Смогла бы стать той, кем стала, если бы ее, подобно Джесси, подавляли и лишали возможностей?

Поразмыслив, Астина грустно призналась:

– Возможно, лучше бы Джесси и вовсе не знала о своем таланте.

– Тогда зачем вы взяли ее под крыло? – недоуменно спросил Териод.

– Мне стало ее жаль. – Астина слабо улыбнулась и легонько провела рукой по коробке с одеждой. – Как и эту дорогую, но посредственную одежду. Госпоже Асилии, похоже, лучше оставить шитье и ограничиться торговлей.

Териод облегченно рассмеялся.

– Если вы считаете, что у этой девочки талант, значит, так оно и есть. Ведь вы мастер в этом деле.

– Не вы ли боялись меня, говоря, что ваше сердце начинает колотиться как бешеное, стоит мне взяться меч? – усмехнулась Астина.

– Разве я говорил о страхе? Может, оно колотится от восхищения? – улыбнулся Териод. – Или из-за тахикардии! Хотя я до сих пор не пойму, откуда она взялась.

Эрцгерцог явно пребывал в благодушном настроении, и Астина решила, что пора раскрыть ему правду. Она долго молчала об этом, чтобы не задеть его самолюбие, но в последнее время они заметно сблизились, и у Астины появилась надежда, что он не осудит ее.

– Ваше высочество, чтобы избежать недоразумений в будущем, мне нужно вам признаться…

– Говорите, – кивнул Териод.

– Честно говоря, бывали моменты, когда вы… скажем так, нуждались в небольшой корректировке поведения, – осторожно начала Астина.

– Что?..

– Я старалась привить вам хорошие манеры, но это вызвало… легкие побочные эффекты. Так бывает. Первый блин комом, как говорится. Вы ведь понимаете?

– О чем вы вообще? – Териод рассмеялся, не понимая, куда она клонит. – К чему столько предисловий?

Раз уж она сама завела этот разговор, тянуть дальше не имело смысла. Астина коротко вздохнула и выпалила:

– Я слегка побила вас тем мечом.

– Кого?.. – Териод опешил.

– Волка.

– Меня?

– Нет, строго говоря, это были не совсем вы, – уточнила Астина. – И поступки, совершенные в том состоянии, не ваша вина, верно?

Ее ответ был дерзким, но хитрым: возрази ей Териод, ему пришлось бы признать вину за все, что он натворил в зверином облике. Эрцгерцог молчал, мучительно стараясь переварить сказанное. Он вспоминал, как бешено начинало колотиться его обычно спокойное сердце, стоило Астине взяться за меч. Теперь он понял: дело было не в его чувствах к ней, а в рефлексах.

Осмыслив все, Териод разразился горьким смехом.

– Так вы говорите, я дрожал от страха, когда вы брались за меч? – спросил он.

Астина, не ожидавшая такой реакции, посмотрела на него с удивлением. Она предполагала, что Териод не станет обижаться на нее за это, но и не рассчитывала, что отделается так просто.

– То есть вы не сердитесь? – уточнила она.

– А за что сердиться? Напротив, я должен быть вам благодарен. Без вашего контроля я бы, наверное, давно кого-нибудь разорвал.

Териод не злился, даже наоборот: он словно выдернул давно беспокоивший зуб и наконец-то ощутил облегчение. Он часто спрашивал себя, почему его сердце так неистово бьется при виде Астины? Сама она отрицала хоть какие-то романтические чувства между ними, и он был с ней согласен. Но где-то внутри все равно роились сомнения. Теперь же все встало на свои места.

– Спасибо.

– Это не то, за что стоит благодарить, – удивленно ответила Астина.

– Мне повезло.

– Какое-то сомнительное везение, не находите?

Териод, улыбаясь, лишь покачал головой. Для него это и правда было удачей – не потому, что он избежал чего-то страшного, а потому, что не влюбился в нее. Любовь к этой женщине, нежной и равнодушной одновременно, принесла бы ему лишь страдания.

Астина с Териодом покинули поместье на рассвете, а потому, когда они вернулись, солнце уже стояло в зените. Попрощавшись с эрцгерцогом у ступенек особняка, Астина направилась проведать Хиссена.

Обычно рыцари Аталленты несли стражу и выполняли прочие обязанности, но Хиссен не был приписан ни к одному из отрядов. Он числился личным телохранителем эрцгерцогини, вот только Астина редко нуждалась в его помощи, предпочитая решать возникающие проблемы самостоятельно. А потому Хиссен мог полностью посвятить себя преподаванию. Обучение Артура давалось ему явно непросто. Вместо обычно статного, уверенного, полного энергии рыцаря взгляду Астины предстал измотанный, дерганый, сильно потрепанный жизнью, а точнее, учеником, мужчина.

Некоторое время она наблюдала за заметно постаревшим Хиссеном. Зрелище было прискорбным, но именно по этой причине она и не желала браться за это утомительное дело лично. Хиссена, конечно, ей было жаль, но себя жаль было еще больше. Астина мысленно похвалила себя за мудрое решение спихнуть заботы об Артуре на чужие плечи и решительно направилась к Хиссену.

Он наблюдал за тренировкой подопечных, заложив руки за спину и нахмурив брови. Заслышав приближающиеся шаги, Хиссен обернулся, на лице его отразилось неподдельное удивление.

– Ваше высочество, что привело вас сюда в такой час?

– У меня есть для тебя поручение.

Астина кивнула служанке, следовавшей за ней. Та, почтительно склонив голову, шагнула вперед и протянула Хиссену сверток.

– Что это? – недоуменно спросил он.

– Подарок… и, пожалуй, что-то вроде взятки.

– Что это за дело такое, что вы даже взятку мне суете?

– Это моя благодарность. Мне вдруг пришло в голову, что я взвалила на тебя слишком много забот в последнее время.

– Не стоило. Не добавляйте новых… забот, и я буду счастлив.

Хиссен развязал сверток и, увидев внутри него одежду, растерялся еще больше. Там лежали две вещи: плащ со множеством карманов, какой носят странники в дальних походах, и удобная – простая, но практичная – туника. На ощупь ткань была мягкой, на нее явно не поскупились.

– И зачем мне это? – удивился Хиссен.

– У меня есть просьба.

Он невольно отступил на полшага. На лице Хиссена отразился целый букет эмоций: недоверие, подозрение, паника от вероятности заполучить нового ученика. А потому он поспешно сунул сверток служанке обратно.

– Сперва послушаю, о чем речь, а там решу.

– Что именно? – уточнила Астина.

– Принять ваш подарок или вернуть в том же виде.

Судя по тому, что Астина назвала это «просьбой», дело явно выходило за рамки его обычных обязанностей. Хиссен, который из желания услужить своей госпоже неожиданно обзавелся двумя учениками и хронической головной болью, вовсе не горел желанием взваливать на себя новые тяготы. Астина, заметив это, насмешливо улыбнулась и с притворной грустью вздохнула.

– Кажется, ты совсем мне не доверяешь, Хиссен.

– Конечно, нет. Согласись я сразу, это означало бы, что я ничему не научился за эти годы, – дерзко парировал рыцарь.

– Даже если речь идет о том, чтобы свести счеты с обидчиками твоего ученика?

– Что? – растерянный Хиссен явно не ожидал подобного поворота.

Астина забрала сверток у служанки и медленно, но решительно вручила его Хиссену. Ее мягкий тон резко контрастировал с настойчивостью жеста:

– Тебе необходимо лишь сопроводить меня в Веллуа. По сути, это ведь твоя прямая обязанность – охранять меня, разве нет?

– И это… всё? – с подозрением переспросил он.

– Конечно, мне жаль, что тебе придется снова отправляться в путь, едва прибыв сюда. Но ты наставник Джесси, а это дело чести. И, по сути, такой пустяк.

Хиссен ошарашенно вертел сверток в руках. Астина при нем поклялась заступиться за Джесси; кажется, поездка в Веллуа, на родину девушки, требовалась, чтобы сдержать обещание. История Джесси не на шутку разозлила и самого Хиссена, а потому, хоть и с опаской, он решил принять очередной сомнительный подарок эрцгерцогини.

Хиссен был человеком старой закалки, из тех, кто верит в рыцарскую честь и считает, что простолюдины не должны страдать от произвола власть имущих. Он тяжело вздохнул и с ноткой обреченности в голосе ответил:

– Мое мнение ничего не решает, верно?

– Я рада, что мы понимаем друг друга с полуслова, – с легкой усмешкой и довольным видом сытой кошки отозвалась Астина.

Все шло как по маслу: от закупки необходимых вещей до вовлечения Хиссена в ее планы. Она перевела взгляд на Джесси, которая, обливаясь потом, неустанно размахивала мечом. Порой ее руки сводило судорогой от усталости, но глаза горели неподдельным энтузиазмом, словно каждое следующее движение приносило ей радость нового открытия.

Астина не считала себя борцом за справедливость, защитницей сирых и убогих, но она не собиралась игнорировать такую очевидную несправедливость. Быть правителем означало нести ответственность даже за тех, чьих лиц ты никогда не знал. И надо признать, она весьма неплохо справлялась с этой ролью в обеих своих жизнях.

– Что вы планируете делать, прибыв в Веллуа? – спросил Хиссен.

– Ну, возможно, прикончить этого разжиревшего, вечно пьяного лорда.

Озорной тон Астины намекал на шутку, но от ее хищной улыбки по спине Хиссена все равно пробежал холодок. Невольно поежившись, рыцарь пробормотал:

– Страшные вещи вы говорите.

– Да шучу я, – отмахнулась Астина. – За такое людей не убивают.

По ее мнению, преступник заслуживал смерти, только если лично угрожал чьей-то жизни. Лишь тогда мера наказания была равноценна преступлению. Лорд Веллуа, конечно, был отбросом, жадным до неприличия, однако на жизнь Джесси не покушался. Поэтому Астина собиралась устроить все так, чтобы он получил по заслугам, но в рамках закона.

– Вы ведь сами никогда лично не убивали, – произнес Хиссен с ноткой осуждения за ее легкомысленные слова. И он был прав. В этой жизни Астине, графской дочери, еще не приходилось проливать кровь – не находилось поводов. А повод для этого должен был быть крайне весомым.

– Хиссен, знаешь, у меня руки по локоть в крови, – тихо призналась Астина.

– У вас-то? Ну, я тогда зарубил тысяч десять! А вы, ваше высочество, сколько? – усмехнулся Хиссен.

– Ну, тысяч сто, пожалуй, – парировала она.

Оба переглянулись и рассмеялись, обменявшись нелепыми подначками.

Сколько глоток в прошлой жизни она перерезала собственноручно, Астина и сама не знала. А количество жертв в ее завоевательных войнах делало число даже в сотню тысяч смешным. Хорошо, что Хиссен никогда не узнает, какой груз лежит у нее на сердце, воспринимая слова Астины как шутку. Из невеселых мыслей эрцгерцогиню вывел гневный вопль:

– Да, твою же… То есть позвольте попросить вас воздержаться от размахивания конечностями в непосредственной близости от моего лица! – донесся раздраженный возглас Артура.

– Засунь свои… Приношу извинения, однако… как же мне осуществлять отработку ударов без движения рук? – огрызнулась Джесси.

– А не пойти бы тебе на… То есть будьте любезны удалиться на безопасное расстояние!

– Прошу прощения, но какого… То есть я и так нахожусь в десяти шагах от вас, на какое дополнительное расстояние вы предлагаете мне переместиться?

– Да чтоб тебя! Учитель!! Поглядите на эту… нахалку!!

Астина обернулась. Джесси и Артур, переругиваясь, стояли друг напротив друга. Казалось, они пытались сохранять вежливый тон, но получалось из рук вон плохо. Джесси обычно редко выходила из себя и не переходила на грубость, в отличие от Артура, который не привык держать себя в узде. Астина вопросительно повернулась к Хиссену.

Тот лишь устало вздохнул.

– У них… натянутые отношения, и я приказал им общаться друг с другом в рамках вежливости. А получилось… что получилось.

Это была его очередная отчаянная попытка примирить учеников. Они с первого взгляда невзлюбили друг друга, и каждая их встреча неизбежно оканчивалась руганью: Артур придирался, а Джесси огрызалась в ответ.

Наглость Артура не была для Хиссена открытием, но для Джесси, впервые столкнувшейся с таким отношением, стала настоящим испытанием. Ей как новенькой не хотелось навлекать на себя неприятности, и она старалась держать себя в руках, смиренно опуская голову. Но как долго можно терпеть, если каждую встречу Артур играет на ее нервах?

Если Джесси и решит бросить тренировки, то явно не из-за родительских уговоров или усталости, а из-за язвительных насмешек одного избалованного отпрыска. Именно этого Артур и добивался. Джесси, осознавая это, стискивала зубы и терпела. Ее утешало лишь то, что в любом конфликте между ней и Артуром Хиссен оставался справедливым.

– Молодцы, вы так стараетесь, – похвалила Астина, подходя к Джесси и Артуру.

Джесси, замешкавшись, опустила деревянный меч и низко поклонилась.

– Ваше высочество! – выдохнула она. Увлекшись перебранкой с Артуром, она лишь сейчас заметила Астину.

Та ободряюще улыбнулась.

– Как идут тренировки?

– Все хорошо, благодаря вашей заботе. – Джесси залилась румянцем.

На деле тренировки шли не так уж гладко: Артур постоянно пакостил и выводил ее из себя, но мыслей пожаловаться благодетельнице у Джесси даже не возникало. Астина и так дала ей шанс, с остальными трудностями она должна справиться сама.

Астина, довольная ее сдержанностью, одобрительно кивнула.

– Похоже, твой товарищ не слишком-то склонен к сотрудничеству.

– Нет, что вы. Все хорошо, – поспешно возразила Джесси.

Отправляя Джесси к Хиссену, Астина предвидела подобные стычки. Но если она не сможет справиться даже с таким задирой, как Артур, ей не справиться с вызовами посложнее.

– И все же я верю, что ты не сдашься, – твердо сказала Астина.

– Ваше высочество… – голос Джесси дрогнул.

– Все, что тебя не убивает, делает тебя сильнее, не так ли? Мой рыцарь должен встречать трудности с достоинством. Даже если эта трудность – противный мальчишка.

– Вы же понимаете, что я стою рядом и все слышу? – возмутился источник всех бед эрцгерцогства и Джесси в частности, всем своим видом источая недовольство.

Астина бросила взгляд на мрачного Артура и снова повернулась к Джесси.

– Характер у него, конечно, не сахар, но мечом он владеет неплохо. Думаю, он станет для тебя достойным соперником на тренировках. Соратник по клинку, с которым можно расти, помогая друг другу, – удача на всю жизнь.

– А как же я? – взвился Артур, чуть не подпрыгивая от возмущения. – Как я вырасту с ее темпом? Я же просто время теряю, повторяя эти скучные примитивные удары!

– Артур Эстебан, если тебе так трудно держать себя в руках, то, может, стоит напомнить, по чьей милости твой язык болтается на первоначальном анатомическом месте? – вкрадчиво проговорила Астина.

Лицо Артура посерело.

– Еще жалобы есть? – холодно уточнила эрцгерцогиня.

– Нет… ни одной, – энергично замотал головой Артур.

Астина на миг задумалась. Может, вся эта строптивость лишь попытка привлечь ее внимание? Он раз за разом бросался в бой, зная, что не может победить, вставал и бросался снова. Астина вздрогнула от неожиданной мысли: если ей кажется, что в этом есть что-то милое, то, похоже, она и впрямь стареет. Или, быть может, за это время она успела привязаться к мальчишке. Она посмотрела на Артура с Джесси.

– Что ж, господа, слушайтесь Хиссена и покажите мне, на что вы способны. Жду от вас больших достижений.

С этими словами, довольная собой, она развернулась, чтобы уйти. Артур, не сдержавшись, хмыкнул, за что Джесси метнула на него сердитый взгляд.

Астина запоздало поняла, что ненароком пафосно ответила в духе императрицы, но исправляться было уже поздно. Да, это выражение не совсем подходило знатной даме, но и крамольного в нем ничего не было.

«Если я продолжу говорить в подобной манере и после развода, то это обернется настоящей проблемой», – смущенно подумала Астина.

В доме графа Лете она никогда так не оговаривалась. Она вообще редко там говорила. Но теперь, находясь в шатком положении эрцгерцогини, Астина с трудом могла подавить эту склонность выражаться высокопарно.

Сколько времени прошло с тех пор, как она стала эрцгерцогиней? Кажется, она уже начала забывать дни, когда была лишь дочерью мелкого аристократа, и снова ощутила вкус власти. Астина пыталась напомнить себе о реальности предстоящего через год развода и старалась общаться с Оливером с подчеркнутой вежливостью, но, похоже, этого было недостаточно.

Она на мгновение задержала взгляд на Джесси, вновь с головой погрузившуюся в тренировку. Через год Астина сложит полномочия эрцгерцогини, а значит, не сможет больше опекать девушку. Поэтому ее задача – помочь Джесси за этот короткий срок обрести самостоятельность. В первую очередь во что бы то ни стало уладить ее личные дела, чтобы ничего не отвлекало ее от тренировок.

Оставив Джесси и Артура, Астина вернулась к Хиссену и ошарашила его новым приказом:

– Хиссен, пройдись.

– Что? – растерялся бедный рыцарь.

– Иди до того конца плаца, – терпеливо объяснила Астина, указывая направление.

Все еще недоумевая, Хиссен последовал приказу. Поначалу он двигался нерешительно, то и дело оглядываясь на Астину, но вскоре его походка стала твердой, образцовой, какая и полагалась настоящему рыцарю, достойному восхищения. Хиссен гордо расправил плечи. Он не понимал, что задумала Астина на этот раз, но в своих рыцарских навыках был уверен.

– Стой, – строго крикнула ему она, и Хиссен замер в нерешительности. – Выпяти грудь, будто красуешься. Разверни носки наружу, чтобы походка выглядела более расхлябанной.

– Чего?.. – Лицо Хиссена выражало всю боль мироздания. Так оскорбить рыцаря мало кому удавалось. Он попытался выполнить приказ и стал похож на утку… сильно пьяную, невменяемую утку.

Астина, глядя на его неуклюжие попытки, поморщилась.

– Хиссен, ты все еще маршируешь!

– Что? Да помилуйте, госпожа! А как же священное правило рыцарей: «Держи осанку, помни о чести!»? Это же классика! Все романтические истории про рыцарей… ну, то есть… это же естественно для меня, как… как дышать!

Он сбивчиво оправдывался, не понимая, что делает не так. Астина, не сдержав улыбки, остановила его:

– Ты слишком выделяешься, Хиссен. Шагай непринужденно, развязно, как пьянчужка после хорошей попойки!

Хиссен, не смея ослушаться приказов госпожи, продолжал смешно ковылять по плацу на негнущихся ногах. Лишь спустя долгое время, когда гордость и достоинство Хиссена были не просто попраны, а основательно утоплены в болоте унижений, Астина наконец-то осталась довольна своим «способным» учеником. В отличие от самого Хиссена, который почему-то не спешил разделить ее энтузиазм.

– Ну что, довольны, что эрцгерцогиня за вас заступается? – процедил Артур.

Джесси, застигнутая врасплох его выпадом, остановилась. Как и следовало ожидать, он стоял позади, скрестив руки и небрежно прислонившись к дереву.

Молча убирая деревянный меч, она ответила:

– Ее высочество – моя благодетельница. Конечно, я ей благодарна.

– Ну да, как же иначе, – буркнул Артур.

Джесси уже привыкла к его едким выпадам. Но и помимо стычек с ним забот у нее хватало. Ее положение в поместье было шатким, и почти все ей приходилось делать самостоятельно. Артур же, как брат эрцгерцога, должен был лишь вовремя явиться на тренировку и прилежно постигать азы фехтования.

«Подумать только, этот бестолочь – родственник эрцгерцога», – недоуменно размышляла Джесси. Она встречалась с правителем лишь однажды, когда Астина решила взять ее в ученицы. Беседа была короткой, но произвела на нее неизгладимое впечатление – Джесси редко доводилось видеть, чтобы представители знати проявляли истинное благородство. До тех пор все аристократы казались ей бездельниками, чья основная забота сводилась к тому, чтобы достойно выглядеть за обеденным столом. Эрцгерцог же с супругой оказались совершенно иными людьми – не в пример местным властителям. И они уж точно были не похожи на их «сокровище» – Артура.

Как этот экземпляр мог приходиться родней такому человеку, оставалось для нее загадкой. Природа разве что наградила их одинаковым цветом волос – на копирование остальных качеств эрцгерцога сил у нее, видимо, не хватило.

– Эй, а вы зачем вообще сюда приперлись?

«Какая изысканная учтивость», – мрачно отметила про себя Джесси. Хиссен из лучших побуждений настаивал на взаимной вежливости, но девушка сомневалась в эффективности этой затеи. Артур обладал особым талантом – превращать даже самые приличные слова в скрытые оскорбления. Более того, присутствие наставника нисколько его не сдерживало. Попроси ее кто описать этого юнца, она не нашла бы ни одного слова, подходящего для приличного общества.

Хотя формально оба они находились под руководством Хиссена, их положение кардинально различалось. Артур, при всех «прелестях» его характера, оставался любимым кузеном главы семьи. Джесси же была лишь младшей ученицей, которую не признавали остальные. Простолюдинкой, принятой в эрцгерцогский дом из милости. К тому же даже не подданной Аталленты, что делало ее положение еще более незавидным.

– Молодой господин, я занята. Нужно постирать тренировочную одежду и привести в порядок оружие.

– Стало быть, ваше время слишком драгоценно для… таких, как я?

Хоть он и соблюдал формальную вежливость, каждое его слово, процеженное сквозь зубы, заставляло Джесси вздрогнуть. Подобная любезность казалась в разы хуже откровенной грубости. Артур был так взбешен, что Джесси готова была даже разрешить ему перейти на «ты», лишь бы господин Хиссен не видел этого спектакля. Но как бы ни злился Артур Эстебан, он все же побаивался эрцгерцогиню и сэра Хиссена, а потому не смел ослушаться их распоряжений.

– Я не хочу ссориться с вами, молодой господин. Простите, что так неожиданно появилась здесь в роли младшей ученицы. Но все уже произошло, и вам придется смириться с этим.

Джесси не собиралась упускать возможность, дарованную эрцгерцогиней. И не была столь бесстыжей, чтобы жаловаться на оказанную ей милость. Разве можно из-за одного нахального упыря просить о смене наставника?

По натуре своей она давно решила бы этот вопрос, просто избив Артура. Но, увы, это было невозможно: всему виной их слишком разное положение в обществе. Жаль, что Артуру никогда не доведется узнать на личном опыте, почему завсегдатаи таверны «Синий странник» настоятельно советуют надевать железные трусы в присутствии Джесси.

– Я постараюсь держаться в тени, честное слово, – голос ее дрогнул от напряжения и фальшивой вежливости. – Мы не будем пересекаться нигде, кроме тренировок. Так что… успокойтесь уже, ради всего святого!

– Ты вообще хоть что-нибудь понимаешь? – взорвался Артур, забыв на мгновение о приличиях. – Твое появление здесь – это позор! По-зор! Ты хоть осознаёшь это?

Джесси опустила голову, чтобы скрыть все нарастающую ярость. Как разговаривать с человеком, который не только не способен понять смысл сказанных ею слов, но и продолжает без устали талдычить одно и то же?

Артур неизменно находил ее, когда она оставалась одна, и начинал изводить. Хоть до побоев дело не дошло, эти психологические атаки изрядно ее выматывали. Каждый божий день Артур читал Джесси пространные речи о древности Аталленты и величии местного рыцарского ордена, а под конец неизменно скрежетал зубами, вопрошая, какого черта она здесь забыла. Странно было наблюдать его гордость за место, откуда сам Артур когда-то сбежал, не пожелав становиться рыцарем.

– Что бы вы ни говорили, покидать эрцгерцогский дом я не собираюсь, – отрезала Джесси и резко развернулась, собираясь уйти.

Продолжи она это бессмысленное противостояние – и точно свихнется. Но едва она сделала шаг, Артур торопливо схватил ее и развернул обратно.

– Я же говорю это ради твоего блага, как ты не поймешь?

– Ради моего блага? Если так, то просто оставьте меня, наконец, в покое! Это и будет для меня благом!

В голосе Джесси звучало плохо сдерживаемое раздражение. Ведь, взглянув противнику в лицо, она вспомнила, что человек, осмелившийся ее поучать, на год младше ее самой. Ростом и телосложением Артур уже походил на взрослого мужчину, но в глазах его было что-то совсем детское, отчего он казался еще моложе. Люди говорили, что они с Астиной сверстники. Но на деле между ними зияла пропасть.

Джесси старалась скрыть истинные чувства, но, увы, она не была аристократкой, умело владеющей искусством лицемерия. А потому презрение ее читалось вполне отчетливо. Артур же, болезненно чувствительный к малейшим признакам пренебрежения, естественно, взбесился еще сильнее.

– Послушай, даже мужчинам-простолюдинам трудно стать рыцарями. А ты всерьез думаешь, что сможешь осуществить эту нелепую мечту? Поверь, ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше уходи сама, не заставляй наш славный орден краснеть за твои провалы.

– И откуда бы вам знать, что ничего не выйдет, молодой господин?

– Ты вообще представляешь, что такое рыцарский экзамен? Слышала, что нужно ехать в столицу и проходить государственную проверку?

Джесси действительно знала мало подробностей, поэтому слушала внимательно, хотя источник информации ее порядком раздражал.

– У знати и простолюдинов даже процедура проведения экзамена разная. Аристократы с рекомендательным письмом минуют отборочный тур, в то время как простой народ несколько дней толпится на площадке, выясняя, какова же будет очередность сдачи.

– Это… я знаю.

– В этот момент людей там столько, что никто и не думает о том, чтобы навести порядок. Участников запихивают в палатки и бросают на произвол судьбы. Ты думаешь, там будет какое-то особое обращение к девушке? Нет, тебе предстоит две недели прожить в палатке, битком набитой мужиками.

Артур становился все злее. Он мечтал выжить Джесси из ордена, но и лгать не собирался: правда и так звучала достаточно устрашающе.

– Простолюдинам без выдающихся способностей делать там нечего, так что уровень участников… скажем так, впечатляющий. Пусть ты и сильна для девушки, но на фоне талантов остальных кандидатов твои навыки покажутся… как бы выразиться деликатнее… жалкими. Тебе не любопытно, что станет с тобой в этом аду?

– Но ведь женщины-рыцари существуют…

Джесси нервно сглотнула. Заметив это, Артур злорадно усмехнулся:

– Женщины-рыцари – не более чем спутницы знатных дам. Естественно, все они благородного происхождения. Женщин, которые, как ты, размахивая мечом, собираются сдавать рыцарский экзамен, просто нет.

– Но ее высочество эрцгерцогиня…

Джесси вспомнила, как Астина демонстрировала потрясающее мастерство на каждой утренней тренировке. Артур с готовностью растоптал и этот слабый росток надежды:

– Эта женщина сильна от природы, но она и не собирается становиться рыцарем, как ты. – Он презрительно фыркнул. – Очнись уже, у тебя нет никаких шансов. Лучше подайся в наемницы и успокойся!

Артур самодовольно скрестил руки на груди, его глаза сияли торжеством. Теперь-то эта упрямица уж точно расплачется и начнет паковать вещи. Ну а он доложит эрцгерцогине, какой же слабачкой оказалась ее протеже, и та изгонит ее.

Джесси стояла с опущенной головой. Артур не сомневался: не пройдет и десяти минут, как она сдастся и отступит. Но когда Джесси подняла на него глаза, в них не было и намека на слезы. Лишь ярость и немой упрек. Не ожидавший такой реакции Артур невольно отступил на шаг. Джесси крепко сжала кулаки и, закусив губу, долго пронзительно смотрела на него.

«Вы только взгляните на этого недомерка! – кипела она. – Повезло родиться богатеньким, и теперь строит из себя невесть кого!»

Джесси жгло чувство несправедливости. У него есть всё, а он пытается отнять у нее последнюю надежду лишь потому, что лично ему противно видеть ее. Она и так прекрасно знала свои недостатки. Знала до последней мелочи: простолюдинка, да еще и женщина. И понимала, что это никак не вяжется с понятием «рыцарь».

Но эрцгерцогиня верила в нее. И Хиссен тоже. Поначалу он выглядел озадаченным, но все же ни разу не усомнился в том, что ей это будет по плечу. Хотела бы она так и остаться полной надежд, но этот заносчивый сопляк, похоже, не собирался оставлять ей и крупицы веры в себя. Да не будь он аристократом – давно бы получил кулаком в нос!

Наконец Джесси прошипела:

– Если вы продолжите говорить одни гадости, то все вас возненавидят, молодой господин. Если это уже не произошло.

Джесси ударила в больное место. Чувство отверженности преследовало Артура везде, куда бы он ни шел. Даже в Аталленту он попал лишь потому, что родители, наконец, признали поражение в борьбе с собственным чадом и с облегчением выставили его из дома.

– Да что ты можешь знать! – взорвался юноша, краснея.

Глядя на мечущегося в ярости Артура, Джесси едва слышно прошептала:

– Сами наговорили кучу гадостей, а стоило услышать что-то про себя – так взбесились. Что, правда глаза колет?

– Что? – Артур аж подпрыгнул от возмущения. – Ты мне сейчас…

Но Джесси уже его не слушала. Стремительно развернувшись, она бросилась к казарме. Ошеломленный неожиданным выпадом, Артур на миг застыл. Очередная попытка выдворить ее из поместья с треском провалилась.

Но, сделав несколько шагов, Джесси вдруг обернулась. Ее губы дрожали от едва сдерживаемой злости, в глазах плясали опасные огоньки.

– И вообще, вы не единственный, кто здесь ненавидит!

– Что?

– Я вас тоже терпеть не могу! – бросила Джесси и помчалась прочь.

Артур взорвался от негодования:

– Эй! А ну, вернись сюда! Я с тобой еще не закончил!

Но Джесси, разумеется, и не думала возвращаться. Выпустив пар, Артур растерянно уставился ей вслед.

– И что это было?..

С подготовкой к воплощению плана мести в жизнь было покончено. Настал день отъезда. К этому моменту Хиссен в совершенстве овладел развязной походкой бывалого пьянчужки, что радовало Астину, но убивало остатки рыцарского достоинства в Хиссене. Впрочем, его жалобные стенания: «Боже… я осквернен…» на каждой подобной тренировке давно стали поводом для бесконечных шуток среди рыцарей Аталленты.

– Счастливого пути, – пожелал эрцгерцог.

– Благодарю. – Приподняв край платья, Астина изящно присела в реверансе.

Несмотря на всю прелесть супруги, взгляд Териода был устремлен совсем в другую сторону. Он с подозрением разглядывал неброскую ткань, которой сверху были задрапированы коробки из «Ателье Асилии», и эрцгерцог прекрасно представлял, какой ужас скрывается в них. Знал он и то, что этот с виду скромный белый плащ, надетый на Астине, стоит ей сесть в карету, тут же превратится в нечто среднее между кружевным монстром и павлином в период токования.

Вычурность одежды весьма успешно маскировала изысканный вкус хозяйки. Вдобавок сэр Хиссен, которого он всегда считал образцовым рыцарем простодушного, но благородного нрава, выглядел теперь не лучше деревенского пропойцы на деревенской ярмарке. Рыцарь без страха и упрека благодаря усилиям Астины в предельно короткие сроки стал рыцарем без страха и стыда. Териод вздрогнул от одной лишь мысли о том, какими методами Астина добилась желаемого.

О поездке в Веллуа эрцгерог, конечно же, знал, но он никак не ожидал, что для нее необходима столь сомнительная маскировка. Оставалось надеяться, что у лорда Веллуа все в порядке и с юмором, и с нервами.

Брать Артура сперва никто не планировал, но в итоге он так достал всех своим нытьем, что оставалось два пути: либо прибить его, либо взять с собой. Пришлось уступить и, к сожалению, выбрать второй вариант. Но Астина согласилась на это с единственным условием: «Веди себя прилично».

У Артура, долго скитавшегося по свету после побега из эрцгерцогства (он упорно называл то время «поиском себя»), было достаточно дорожной одежды, так что покупать для него новую не пришлось. К счастью, его гардероб уже был потрепан жизнью до такой степени, чтобы органично вписаться в общую концепцию путешествия.

– Поехали уже, сколько можно тянуть! – поторапливал Артур, зевая во весь рот.

Разумеется, никто не обратил внимания на его слова.

Все еще сомневающийся во всей этой авантюре Териод поинтересовался:

– Когда примерно планируете вернуться?

– Думаю, дня через три, не позже.

Ответ его не обрадовал. Он означал, что Териоду предстоит три дня безвылазно просидеть взаперти в звериной шкуре. Проклятое тело – поистине неудобная штука. Благодаря эрцгерцогине он мог вести относительно нормальную жизнь, но с ее отъездом помочь ему было некому.

– Значит, придется охранять дом в одиночестве, – тоскливо вздохнул он.

– Прошу прощения, ваше высочество.

– Да нет, я не жалуюсь. Просто так, к слову…

– Я извиняюсь не за это. В эти три дня ваше высочество будет пребывать в человеческом обличии совершенно беспрепятственно. Но есть одна задача, которую вам предстоит выполнить.

– Мне? – Териод удивленно вскинул брови.

Астина всегда была скупа на подробности своих планов, поэтому он и не подозревал, что ему отведена какая-то роль. Любопытно, почему столь предусмотрительная супруга решила обратиться к нему с просьбой лишь сейчас?

Астина невозмутимо изложила суть:

– Да. Прошу вас завтра на рассвете последовать за мной в Веллуа.

– Но как же проклятие…

Не дав мужу договорить, Астина поднялась на цыпочки и нежно коснулась его губ.

Свидетели этой сцены ошарашенно застыли. Артур с отвисшей челюстью ткнул дрожащим пальцем в сторону Астины с Териодом:

– Да как же… при всех… вам не стыд…

Но договорить он не успел: Хиссен поспешно заткнул ему рот и бесцеремонно затолкал юнца в карету. Джесси, стараясь не смотреть на проявление супружеской нежности, тоже торопливо скрылась в экипаже. Териод же, не замечая реакции окружающих, изумленно уставился на жену. Астина осторожно отстранилась.

– Вот за это простите, – с легкой улыбкой сказала она.

Все еще ошеломленный внезапным «нападением», Териод машинально коснулся губ.

– Это…

– Нужно поцеловать вас заранее, чтобы утром вы обрели человеческий облик.

Месть за Джесси была личным делом Астины, эрцгерцог был здесь ни при чем. Но их деликатные обстоятельства требовали непосредственной близости, поэтому она долго не могла решиться на этот шаг. Ведь Териода, казалось, сильно смущали ее прикосновения. В памяти всплыла та злополучная ночь, когда он сбежал из спальни.

– Ах да, точно… превратиться в… – не сумев закончить фразу, Териод густо покраснел.

Много экспериментируя, они выяснили, по каким же правилам происходит превращение эрцгерцога в человека. Время суток роли не играло – день или ночь, это было неважно. Поцелуй действовал независимо от того, в каком обличии – человеческом или зверином – находился Териод. Единственное ограничение – двенадцатичасовой интервал.

Но даже узнав об этом, супруги избегали целоваться, пока Териод сохранял рассудок. Они жили под одной крышей и почти всегда были рядом, поэтому и целовать его в волчьем обличии не составляло никакого труда.

Териод никак не мог прийти в себя после нежного поцелуя и вновь неосознанно дотронулся пальцами до губ.

– Тогда до завтра, – Астина мягко кивнула.

Но вместо того, чтобы сразу войти в карету, она застыла на месте, пристально глядя на мужа.

То, что они узнали про цикл в двенадцать часов, безусловно, облегчало планирование, однако природа такого ограничения все еще оставалась загадкой. Отчего именно двенадцать часов? Почему половину суток он должен был пребывать в звериной ипостаси, а половину – в человеческом облике?

В древних рыцарских хрониках Астина нашла похожую историю – предание о короле Артуре и его доблестном рыцаре Гавейне. Монарший указ обязал благородного воина сочетаться браком с дамой весьма… непривлекательной наружности, да еще и предгробового возраста. Но оказалось, что девушка была проклята собственным братом и обречена на уродство. Когда же Гавейн взял ее в жены, проклятие частично рассеялось, и с наступлением ночи жена превратилась в ослепительную красавицу.

Тогда она обратилась к изумленному мужу с вопросом: «Я способна являть красоту лишь в одно время суток – либо при свете дня, либо в ночной тиши. Когда вы желали бы видеть меня прекрасной?»

Гавейн, не колеблясь, изрек: «Ночью, дабы лишь мои очи могли наслаждаться вашим совершенством».

Однако супруга мягко возразила: «Но я жажду быть прекрасной днем, чтобы мир мог созерцать мою красоту».

«Пусть же свершится воля ваша», – без тени сомнения согласился рыцарь.

В тот же миг его жену объял магический свет. Своим ответом благородный муж полностью разрушил злые чары. Отныне он мог любоваться прекрасной супругой и днем, и ночью, ибо подлинным ключом к разрушению проклятия оказалась готовность супруга пожертвовать собственными желаниями во имя возлюбленной.

Вспомнив старую историю, Астина пристально посмотрела на Териода и спросила:

– Эрцгерцог, в какое время вы предпочли бы оставаться в человеческом обличии?

– Разумеется, днем, – ответил Териод, удивленный столь неожиданным вопросом. – Государственными делами эрцгерцогства куда разумнее заниматься при свете дня.

Впрочем, ответ был очевиден с самого начала. Эрцгерцог был отъявленным трудоголиком, проводящим лучшие часы своей жизни в окружении документов и государственных бумаг. Лучше всех об этом знала Астина, неизменно помогавшая ему в делах правления.

Их обстоятельства разительно отличались от сюжета предания, но Астина все же решилась произнести роковые слова:

– А мне хотелось бы, чтобы вы оставались человеком по ночам. Дабы лишь я могла любоваться вами.

– Что… что вы пытаетесь этим сказать? – окончательно растерялся Териод, и его лицо залилось краской.

Астина поняла, что нарушила последовательность реплик, превратив свой благородный порыв в нечто странное. Когда Териод обращался в человека, его не окутывал таинственный свет из древних легенд. Видимо, это не более чем красивая сказка, а не путь к разрушению проклятия.

– Ничего особенного, – поспешно произнесла Астина, чувствуя, как румянец предательски окрашивает и ее щеки. – До встречи на рассвете.

С этими словами она скрылась в карете.

Как только все расселись по местам, кучер подстегнул лошадей. Колеса постепенно набирали ход, увозя карету прочь от замка.

Териод еще долго смотрел вслед удаляющемуся экипажу, машинально касаясь губ, словно пытаясь удержать ускользающее тепло ее прикосновения. В памяти всплыло, как в прошлый раз она нежно коснулась его лба своими пальцами – жест столь простой и столь волнующий.

Эрцгерцог горько усмехнулся:

– И как она умудряется каждый раз приводить меня в такое смятение?..

Виктор был неплохим бандитом, возможно, одним из лучших. Настоящим сыном улиц. Нет, мать родила его не в подворотне, но вскоре бросила младенца в картонной коробке, а потому жизнь он провел на грязных улицах трущоб.

Путь Виктора от подкидыша до взрослого мужчины не был легким. Дрожа от холода в зимние ночи, мальчик мечтал о спасении. Но добрая тетушка с теплой постелью так и остались в его жизни лишь сказкой.

С малолетства, едва научившись говорить, он попрошайничал на улицах. Чуть повзрослев, стал карманником. А когда возмужал окончательно – примкнул к банде таких же, как он, и принялся зарабатывать исключительно кулаками. Вымогательство, грабеж и шантаж – вот чем он промышлял для пропитания.

Однажды они вернулись после очередного набега на торговцев – вымогали деньги за место, – и главарь ошарашил их новостью:

– Собираемся в Веллуа.

– Чего?..

Бандиты вытаращили глаза: затея казалась чистым безумием. Земли Веллуа находились не так уж и далеко, вот только бандитское ремесло было крепко привязано к территории, ведь страх зарабатывался годами. Смогут ли они, не имея этого, обосноваться на чужбине, – большой вопрос.

К тому же местный лорд, если он не полный идиот, навряд ли будет спокойно наблюдать за нашествием головорезов. Дворянину незачем устраивать хаос в собственных владениях. А значит, напрашивался лишь один неутешительный вывод: их главарь окончательно помутился рассудком.

Наблюдая за реакцией подчиненных, он откашлялся:

– Тамошний лорд набирает бойцов. Дело плевое – попугать местных и выкурить их с насиженных мест.

Лорд Веллуа задумал снести дома на лучшей части своих владений, чтобы расширить усадьбу. Но люди, внезапно лишившиеся крова, молчать не стали: они устроили протест, клеймя алчного правителя, и тем самым здорово осложнили ему жизнь.

С точки зрения закона лорд, конечно, оставался чист, ведь компенсацию он им выплатил, пусть и символическую. Но протестующих нужно было как-то разогнать, а избивать беззащитных подданных – занятие постыдное, недостойное аристократа, ведь основа дворянства – честь.

Сословная система преподносит аристократов как избранных, но всему есть своя цена: они обязаны хотя бы внешне оставаться лучше, благороднее простолюдинов. А потому использовать собственную охрану лорд Веллуа не мог.

Тогда он пошел на изящную хитрость: нанял головорезов из соседних земель. Эти молодцы с кирками угрожающе поглядывали на прохожих. Все прекрасно понимали, кто их послал, но накрепко связать их с лордом было невозможно. И пока улик не наблюдалось, к Веллуа было не подступиться.

Было ли это аферой? Естественно. Но весь аристократический мир держался на подобных деликатных манипуляциях.

Так Виктор с бандой и очутился в Веллуа. Их жизнь мало изменилась, разве что дни стали протекать спокойнее. Бандиты родственников не имели, так что по дому никто не тосковал. Они по-прежнему наводили страх на добропорядочных граждан, получали звонкую монету и под вечер усердно прикладывались к бутылке.

От такой рутины вскоре начали чесаться руки. Контракт еще действовал, но желающих связываться с вооруженными до зубов головорезами среди местного населения что-то не находилось, и конфликт постепенно сошел на нет. Когда охрана стройки окончательно приелась, кто-то предложил:

– А давайте грабить!

Банда воодушевилась и принялась с энтузиазмом опустошать карманы простых жителей. Жертв обирали до нитки, а тех, кто пытался хоть немного сопротивляться, жестоко избивали. Лорд Веллуа, разумеется, в их дела не вмешивался: он закрывал глаза на такие мелочи в ответ на сокрытие его грязных дел. В итоге грабеж и запугивание прохожих стали занимать у банды больше времени, чем охрана стройплощадки.

И сегодня был один из таких дней. Завидев приближающуюся роскошную карету, Виктор оскалился и довольно потер руки в предвкушении солидного куша.

Один из парней ловко метнул железный прут в колесо. Карета проехала еще немного, но вскоре заскрипела и начала крениться. Когда колесо окончательно отвалилось и кузов загрохотал, перепуганные лошади встали на дыбы.

– Минутку, госпожа, – послышался голос.

Дверца распахнулась, и наружу вышел мужчина. Несмотря на внушительную фигуру, походка у него была нетвердая и развязная, сразу выдававшая закоренелого пьянчугу. Пока он осматривал повреждения и переговаривался с кучером, банда Виктора его окружила.

– Господи боже мой! – вскрикнул мужчина, увидев головорезов. Он выглядел удивленным, но в голосе не было и намека на испуг. Будь бандиты внимательнее, то сразу почуяли бы, что дело нечисто. Но предвкушение легкой наживы уже вскружило им головы.

– Кошелек давай, пока не пырнули! – потребовал Виктор.

– Что тут за шум? – раздался внезапно капризный голосок.

Неожиданное появление девушки в проеме кареты застигло банду врасплох. Но, увидев ее хрупкую фигурку, хулиганы тут же расслабились. Надменный тон девицы прекрасно сочетался с ее поистине ведьминскими красными волосами. В яростно сверкающих глазах читалось высокомерие богатой бездельницы.

Поднаторевшие в грабежах головорезы легко оценили роскошь ее наряда. На одежде бедняков украшений не бывает, а блузка этой особы была так обильно увешана драгоценностями, что рябило в глазах. Шикарный наряд, созданный скорее для красоты, чем для тепла или удобства.

Решив, что им в руки попалась отличная добыча, бандиты довольно переглянулись.

Виктор угрожающе зарычал:

– Пока прошу по-хорошему – выкладывай все ценное! Не то твое миленькое личико придется подправить!

Разбойников набралось целых двадцать, карета же вмещала не более пяти человек. Даже если бы внутри сидели здоровяки, расклад сил был бы смехотворным, а тут и вовсе лишь избалованная роскошью девица.

Губы Виктора растянулись в ухмылке:

– Вытаскивайте всех!

Несколько бандитов по команде окружили карету и вскоре выволокли оттуда остальных пассажиров – девушку-шатенку и юношу с серебристыми волосами. В целом состав получился довольно скромный: девица с красными волосами, служанка и двое охранников.

По отсутствию гербов на карете и одежде стало ясно, что перед ними были не аристократы. Дама выглядела как наследница богатого торгового дома. Даже охрана у нее была никудышная, не смогла оказать им ни малейшего сопротивления.

– Что вы творите? – вскипела красноволосая девица. – Знаете ли вы, кто я? Я старшая дочь владельца торгового дома Рейнольдса! Думаете, тронете меня и уйдете безнаказанными?

Положение пленницы оказалось именно таким, как они предполагали. Мужчина, принуждавший ее опуститься на колени, насмешливо протянул:

– Ой-ой, как страшно!

О торговом доме Рейнольдса он точно где-то слышал. Судя по едва заметной гордости в дерзких словах девушки, глава семьи был весьма богат и известен. Но планы бандитов это не меняло.

Возможно, этот торговец и известен в определенных кругах, но не настолько влиятелен, чтобы диктовать условия лордам. Простому купцу, а не дворянину, дорожащему честью, незачем тратить состояние на розыски дочери – после замужества она все равно перестанет быть его заботой. Банде достаточно будет ограбить путников, отпустить их, а потом некоторое время отсидеться в надежном укрытии.

– Подумаешь, какой-то торгаш, а спеси сколько! – фыркнул один из головорезов.

– Зато у дочки денег должно быть немерено! – подхватил другой.

От свалившейся удачи бандиты совершенно потеряли голову и с восторгом принялись обыскивать карету. Много рук для этого не требовалось, а потому остальные разбойники забавы ради разглядывали жертв, стоявших на коленях. Скользнув по юноше с недовольным выражением лица, взгляд Виктора задержался на молодой служанке.

– А эта девка… – пробормотал он неуверенно.

Она все время держала голову опущенной, поэтому он не сразу разглядел ее, но лицо казалось до боли знакомым.

– Да это же та стерва! – охнул его дружок. – Из-за которой Джон и Кенсер месяц с койки не могли встать!

Взгляды бандитов мгновенно обратились к служанке. Взбудораженные головорезы схватили ее под руки и выволокли из строя.

– Мы-то гадали, куда эта дрянь подевалась, а она в другое герцогство сбежала, прислугой работать! – зло процедил один из них.

– Не думала, что мы на дороге в Веллуа караулим, да? Удачно встретились, стерва. – Отвратительный мускулистый тип грубо сплюнул.

Красноволосая девушка, до этого момента покорно стоявшая на коленях, вскочила:

– Что вы собираетесь делать с моей служанкой? Уберите немедленно свои грязные лапы!

– Госпожа, – Виктор оскалился в издевательской ухмылке, – у нас с этой дрянью личные счеты. Если не хотите на ее место, заткнитесь и сидите тихо.

Однако угрозы должного эффекта не произвели. Девушка бросилась на Виктора, и от неожиданной атаки тот отступил на полшага.

«Избалованная девка, видимо, даже не понимает, в какой переделке оказалась», – с раздражением подумал он и оттолкнул ее.

Чтобы припугнуть нахальную девицу, в порыве злости он выхватил кинжал.

– Нарываешься? А?! – рявкнул он хрипло.

– Отпусти ее! – яростно завизжала та и снова бросилась в атаку.

Виктор пришел в замешательство. Девица оказалась на удивление цепкой – стряхнуть ее никак не удавалось. Он развернулся и с трудом отбросил ее назад. Но поскольку все еще сжимал кинжал, то лезвие неловко вывернулось и полоснуло девушку по руке. Та странно дернулась: похоже, пытаясь увернуться от клинка, она лишь сделала хуже.

– Ай… – простонала она.

На месте разреза в районе рукава начала проступать кровь. Виктор рассчитывал, что девица расплачется уже при виде кинжала, но теперь ситуация усугубилась. Оставив раны на ее теле, он мог навлечь на себя настоящие неприятности…

Пока он растерянно пялился на нее, на мгновение ему показалось, что глаза красноволосой бестии торжествующе блеснули.

– Хиссен, – отдала она приказ неожиданно низким, севшим голосом, – бей.

Мужчина, к которому она обратилась, вскочил и тут же протаранил стоявшего рядом бандита. Решив, что женщины угрозы не представляют, руки хулиганы связали только мужчинам, но к этому моменту узлы были незаметно развязаны.

Пока ошарашенный Виктор нерешительно пятился, двое его людей уже валялись на земле. Этот Хиссен, казавшийся поначалу обычным деревенским увальнем, слишком легко отобрал у бандитов оружие и мгновенно взял ситуацию под контроль. Юнец с серебристыми волосами не отставал. Как и служанка, чьи боевые навыки явно недооценили. В этом хаосе Виктор и не заметил, как она подкралась сзади, чтобы поразить его точным ударом.

Даже сквозь затуманившееся сознание он не переставал следить за происходящим. В эпицентре схватки в гордом одиночестве стояла та ведьма, небрежно откидывая огненные пряди с лица. Она лишь наблюдала за тем, как ее спутники расправляются с противниками, словно весь этот переполох совершенно ее не касался.

«Эта стерва – их главарь, – мелькнула у Виктора отчаянная мысль. – Если схватить командира, можно заставить подчиненных сложить оружие. Тем более что это лишь мелкая девчонка…»

Виктор схватил упавший рядом кинжал и с трудом поднялся на ноги. Настала его очередь атаковать.

«Попалась!» – торжествующе подумал он, занося кинжал для удара.

Но девушка лишь одарила его мимолетным равнодушным взглядом. На мгновение ему показалось, что их глаза встретились, но это явно была игра воображения. Как могла хрупкая девчонка уследить за движениями бывалого бойца?

– А-а-а! – завопил Виктор.

Он не понял, как оказался на земле, корчась теперь от невыносимой боли в паху.

– Чертовка!.. – закатив глаза, простонал он.

Девушка, не меняясь в лице, нанесла еще один удар ногой. Чудовищная боль пронзила затылок, и в глазах потемнело. Виктор безуспешно пытался подняться, но тело не слушалось. С губ срывались лишь болезненные вопли.

Удар! И сознание поглотила тьма.

Честер Веллуа, лорд поместья Веллуа, покинул спальню задолго до рассвета. Обычно он спал мертвецким сном – хоть из комнаты в комнату таскай, не проснется. Но когда дело касается жизни и смерти, даже самые крепкие сны отступают перед инстинктом самосохранения.

Именно такой момент и настал сейчас. Поворотный момент его жизни.

Разбудил виконта истошный вопль слуги. Честер никогда не терпел подобных вольностей от прислуги, но, выслушав объяснения, понял: винить бедолагу не в чем.

Ноги понесли лорда быстрее, чем когда-либо прежде. Влетев в указанную комнату, он невольно застонал.

На постели лежала женщина с мертвенно-бледным лицом. С первого взгляда было ясно, что она тяжело больна.

– Что случилось? – бросился он к врачу. – Насколько все серьезно?

– Рана неглубокая, милорд, – поспешно поклонился лекарь, – но леди очень слаба. Сильно напугалась. Упала в обморок при виде крови и никак не придет в себя.

В постели лежала не кто иная, как великая эрцгерцогиня Аталленты собственной персоной… Не повезло так не повезло!

Слуга коротко обрисовал произошедшее, и с каждым словом лицо виконта теряло краски. Он понял: шансов замять это дело нет.

Эрцгерцогиня путешествовала инкогнито и, как назло, на дороге к Веллуа столкнулась с разбойниками. Будь это простое ограбление, можно было бы выкрутиться: мол, сама виновата, что личность скрывала. Но нет же! Негодяи умудрились ранить саму эрцгерцогиню!

И этими разбойниками оказались головорезы, которых виконт нанял для строительства!

Ноги Честера подкосились, и он рухнул прямо на ковер.

– Да что же это такое! – всхлипнул он, готовый расплакаться. – Ну почему именно сейчас?

Об эрцгерцогине Аталленты он, конечно же, был наслышан. Более того, сам не раз сплетничал о ней в кругу приятелей-аристократов.

Заслышав вести, что вторую дочь графа Лете выдали за чудовище, он делал сочувствующий вид, но в душе злорадствовал. Когда поползли слухи, что эрцгерцогиня держит весь двор в ежовых рукавицах, он скептически качал головой: мол, сплетни – дело темное. Когда же заговорили о том, что эрцгерцог благодаря жене вновь превратился в человека, это стало любимой темой Честера для сплетен.

Говорили, эрцгерцог без ума от супруги и не отходит от нее ни на шаг. Говорили, что они не расстаются даже в кабинете, а по вечерам запираются в спальне и не выходят до самого рассвета.

Эрцгерцогская чета гремела на всю империю, а в светском обществе только и болтали, что об их страстной любви, приправляя байки самыми пикантными подробностями.

И вот теперь героиня всех этих сплетен отдает богу душу именно в его доме! Никакого любопытства Веллуа уже не испытывал. Лицо виконта выражало лишь безграничное отчаяние и ужас.

«Эрцгерцог меня убьет!»

Узнав о случившемся, эрцгерцог примчится в Веллуа явно не в радужном настроении. А если потребует провести расследование, то без труда выяснит, что его драгоценную супругу покалечили головорезы, нанятые виконтом. Эрцгерцог никогда не простит человека, по чьей вине пострадала его жена.

Честер был готов рыдать и биться головой об пол от подобного невезения. Руки тряслись так сильно, что он едва не придушил себя же, пытаясь расстегнуть пуговицу на воротнике.

– Вы виконт Веллуа?

Честер медленно поднял взгляд. Рыцарь, охранявший эрцгерцогиню, учтиво поклонился и представился:

– Рыцарь охраны ее высочества – Хиссен Оскар.

– Глава дома виконтов Веллуа, Честер, – ответил тот и ядовито добавил: – Надеюсь, сэр рыцарь, вы не пострадали?

За притворной заботой скрывалась легко читаемая злоба. Виконт словно спрашивал: где же носило досточтимого рыцаря, когда его госпожу ранили? Ведь если бы ее охрана выполняла свои обязанности как следует, разве случилось бы такое несчастье? Честер не нанимал первоклассных воинов, так что напавшие на эрцгерцогиню головорезы были самой обычной шпаной. Даже превосходя числом, они не могли тягаться с обученным рыцарем императорской гвардии.

От одной этой мысли виконт проникся неприязнью даже к ни в чем не повинному рыцарю. Хиссен, уловив ядовитый подтекст, склонил голову:

– Они не отличались особым мастерством. Но когда мы уже почти с ними разделались, внезапно появился еще один… Нас было всего двое против двадцати. Обеспечить полноценную защиту было невозможно.

Задержав почти всех нападавших, Хиссен честно выполнил долг.

Когда разговор принял неприятный для Честера оборот, виконт поспешно прокашлялся:

– Тяжело вам пришлось с этими мерзавцами.

На дежурную вежливость Хиссен покачал головой:

– Это моя работа. Меня волнует только состояние ее высочества.

Рыцарь с тревогой оглянулся на Астину. В его глазах вдруг вспыхнул гнев:

– Эрцгерцог этого так просто не оставит.

Честер поспешно схватил Хиссена за руку:

– Идите отдыхать, прошу вас! Понимаю, вы беспокоитесь о госпоже, но вам тоже нужен отдых. Я приставлю к ее высочеству лучших врачей и служанок.

– Спасибо за заботу, но я останусь, – решительно отказался рыцарь.

Не мог же он оставить эрцгерцогиню одну! Да, Хиссен прекрасно знал, на что способна Астина, и понимал, что защита нужна вовсе не ей. Но долг обязывал занять именно такую позицию.

– Хватит уже препираться! Идите отдыхать. Я сам с ней останусь.

Честер и сам хотел сказать именно это, но его опередили. Они с Хиссеном одновременно обернулись к двери. Артур, до этого небрежно прислонявшийся к косяку, степенно прошел в комнату.

– А это еще кто? – растерянно спросил лорд.

– Артур Эстебан, – коротко представился незнакомец, протягивая руку.

Честер машинально пожал ее. Артур Эстебан… Эстебан… Внезапно виконт посерел. Он вспомнил. Зловещая улыбка Артура окончательно лишила его надежды.

– Кузен его высочества эрцгерцога Аталленты.

С появлением родственника эрцгерцога Честеру стало еще труднее сохранять остатки самообладания.

«Теперь мне точно крышка!»

Такой была последняя мысль Честера Веллуа перед тем, как он с блаженной улыбкой отключился. И в отличие от обморока Астины, его был самым что ни на есть настоящим.

– Все ушли, можешь прекращать изображать покойницу…

Услышав голос Артура, Астина открыла глаза. После долгого притворства ее зрение затуманилось. Поморгав, словно выныривая из сна, она спросила:

– А остальные?

– Веллуа в отключке. Остальных выгнал. Пусть сначала о хозяине позаботятся.

Артур подтащил к кровати стул. Как он и сказал, в комнате остались лишь они.

Астина подняла забинтованную руку и осмотрела рану. Просочившаяся кровь уже потемнела, кровотечение давно остановилось. Порез был неглубокий, но длинный. Любая изнеженная леди упала бы в обморок при виде такой раны. Но для Астины, прошедшей через бесчисленные сражения, это было не больнее царапины. Тем более что она намеренно контролировала глубину пореза, чтобы не осталось шрамов.

Отведя взгляд от запястья, Астина спросила:

– Где Джесси?

– В своей комнате, отдыхает. Ты же выдала ей свой безумный план только в дороге – девчонка до смерти перепугалась.

Услышав, что благодетельница пострадает из-за нее, Джесси и правда пришла в ужас. Но на упрек Артура Астина лишь слегка улыбнулась.

– Сам же в карете ее донимал.

– Это наши с ней дела. Но доводить человека до инфаркта – уже слишком, – сказал Артур с раздражением.

У него были свои причины увязаться за ними. Он планировал довести Джесси придирками до такой степени, чтобы она решила остаться в родных краях. На случай, если это не сработает, у него имелся план Б: надавить на ее семью, чтобы они не дали ей уехать.

Артур полагал, что сможет саботировать замыслы Астины. Но когда виконт Веллуа, увидев его, рухнул без чувств, забеспокоился не на шутку. Астина прекрасно понимала: присутствие кузена эрцгерцога окажет на лорда дополнительное влияние. Артур с подозрением воззрился на нее:

– Ты поэтому позволила мне поехать?

– Думала, ты понимаешь, на что идешь.

– Рассказав о плане только в карете?

Артур был уверен, что Астина решит проблему мирно, ведь она ясно дала понять, что убивать никого не собирается. А значит, личный визит в Веллуа нужен был, лишь чтобы показать Джесси виконту и мягко убедить его. Хиссен, которому пришлось изучать новую для себя походку, хоть и недоумевал, зачем нужен весь этот спектакль, но в подробности не лез. Он не привык выспрашивать причины приказов.

– Раскрой я карты сразу, эрцгерцог ни за что не дал бы мне ввязаться в эту авантюру, – холодно отрезала Астина. – И ты первым рассказал бы обо всем двоюродному братцу.

– А так он получит новости и в бешенстве примчится в Веллуа, не правда ли?

– Хорошо, если так, – как ни в чем не бывало кивнула Астина.

Готовя план мести за Джесси, Астина досконально изучила ситуацию в землях Веллуа. Рассказывая о местных бандитах, Джесси пылала от возмущения:

«Они бесчинствуют не только в поместье, но и на дорогах далеко за его пределами. Там они нападают на путешественников, вымогают деньги. Делают это ради веселья – мол, нужны же средства на развлечения!»

На этом и строился план Астины. Она оделась как можно ярче, чтобы бандиты приняли их за богатых купцов, и корчила легкомысленную торгашку, провоцируя их на грабеж. Заставить одного из них ранить себя во время потасовки было ключевым пунктом ее плана. Теперь оставалось лишь дождаться эрцгерцога, который завершит задуманное. В ее идеальном плане был лишь один изъян, и в этот момент он недовольно хмурил брови.

– Как-то это мерзко. Неужели тебе так нравится манипулировать людьми? Я для тебя что, пешка?

– Я тут восстанавливаю справедливость, вообще-то, к чему эти упреки? Даже обидно.

– Ты чуть кровью не истекла!

– Артур Эстебан, ты как-то трусоват для человека, исколесившего континент, не находишь? Эта царапина заживет меньше чем за месяц. След от нее исчезнет чуть позже, но оно того стоило.

Астина с невозмутимым видом сняла бинт и продемонстрировала руку Артуру. Увидев рану, парень невольно отшатнулся. Длинный порез выглядел не лучшим образом, но Астина оставалась спокойной. Так и не скажешь, что пару минут назад она лежала со страдальческим видом, изображая труп. Перевязав руку, Астина продолжила:

– Я не могла призвать их к ответу лишь за Джесси – в высшем свете за такое засмеют. Мне нужно было самой пострадать от лорда Веллуа и его прихвостней – только так я получила право осуждать их.

– Но они ранили тебя!

– Это был самый быстрый и эффективный способ.

Артур хотел было возразить, но промолчал: копаться еще, что творится в голове у этой чокнутой… Нужно быть настоящим психом, чтобы добровольно дать себя порезать. Стоило осознать ее безумие еще тогда, когда она ссорилась с Териодом по совершенно нелепейшим поводам.

– Ты видела, как Джесси дрожала, глядя на твою рану? Она не хотела такого исхода.

– А я думала, ты ненавидишь Джесси.

– А что, я радоваться должен, что мне в младшие навязали девчонку с улицы? Орден Аталленты – это же не цирк!

Хоть вспыльчивый характер и помешал Артуру вступить в ряды рыцарей, он все же был искренне привязан к ордену Аталленты. Там о нем заботился Териод, там он освоил техники, которые не раз спасали ему жизнь в путешествиях. Теперь же в это престижное общество Астина по собственной прихоти пыталась протолкнуть простолюдинку!

Скажи она, что Джесси будет лишь телохранителем, Артур стерпел бы это. Но Астина заявила, что воспитает из нее «настоящего рыцаря».

– Говорю это ради ее же блага. Какой бы путь она ни выбрала – она все равно проиграет.

Несмотря на неприязнь к Джесси, в спорах Артур придерживался фактов. Отбросив гневные тирады о правах женщин-рыцарей и потоки критики, он знал, что жизнь самой Джесси превратится в сплошное мучение.

Но если эрцгерцогиня действительно думала о том, как эффективнее решить проблему Джесси, то выбор ее был наихудшим из возможных. На пути к рыцарству той придется потратить сил больше, чем кому-либо еще. А характер у нее не лучше, чем у эрцгерцогини.

– Артур, не думай, что один ты разбираешься в системе. Думаешь, Джесси не понимает всего этого? Думаешь, я поддержала ее талант, не сознавая последствий? Твое напускное беспокойство – обычная трусость.

– Да что ты несешь?

– Дай Джесси прожить жизнь, которую она сама выбрала. – Астина чуть улыбнулась. – И не мешай нашему плану.

Артур какое-то время сверлил ее взглядом, но никакой реакции на это не последовало. В итоге он отвел глаза и раздраженно поднялся со стула.

– Не знаю, что ты задумала на этот раз… Но разбирайся сама. Я не буду мешать тому, ради чего ты даже позволила себя ранить.

– Приятно видеть, что ты взрослеешь на глазах.

От неожиданной похвалы Артур скривился:

– В такой ситуации взрослеть нужно тебе. – И мстительно добавил: – И не надейся, что старший брат отступит так же легко, как я.

Не прошло и половины дня, как слова Артура сбылись с пугающей точностью.

– Что здесь, черт возьми, творится?

Громоподобный рык заставил виконта Веллуа втянуть голову в плечи. Он был готов к подобной реакции с тех пор, как на рассвете отправил гонца в Аталленту, но устрашающий вид эрцгерцога все равно пробирал до костей.

Получив известие, Териод, по-видимому, мгновенно сел на лошадь. Уже к полудню он был в Веллуа и требовал немедленно отвести его к жене.

– Ваше высочество, прошу, успокойтесь…

– Как я могу быть спокоен? Моя жена ранена!

– Боже правый, как же так вышло…

Под тяжестью эрцгерцогского гнева виконт Веллуа пал ниц. Ни знатностью рода, ни размерами владений, ни личной доблестью он не в силах был тягаться с Териодом.

Тот был в ярости уже из-за ранения жены, так что же будет, когда он узнает, что головорезов нанял сам виконт? Веллуа проклинал свою горькую участь.

В этот момент эрцгерцогиня, никак не приходившая в сознание, наконец открыла глаза. Ночные страдания отпечатались на ее бледном худом лице.

Заметив мужа, она попыталась встать, но тут же обмякла. Териод в два шага оказался рядом и подхватил ее.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь?

Голос его дрожал то ли от беспокойства, то ли от ярости. Едва превратившись на рассвете в человека, он узнал, что Астина ранена, и с тех пор не находил себе места. Гонец Веллуа, принесший роковую весть, дрожал перед разъяренным эрцгерцогом точно осиновый лист. Супруга отправилась в Веллуа отомстить за Джесси, но по дороге подверглась нападению разбойников. Если даже несокрушимая Астина не может прийти в себя, значит, произошло нечто действительно ужасное. Не медля ни секунды, он помчался в Веллуа.

– Териод?.. – Астина медленно моргнула.

Эрцгерцог хотел было расспросить ее о самочувствии, как вдруг она внезапно бросилась к нему в объятия. Прежде чем растерянный Териод успел что-то сказать, Астина разразилась рыданиями.

– Мне было так страшно! Так страшно!..

– Дорогая…

Жена дрожала в его руках, и сердце самого Териода отчаянно колотилось, но отчего – он не понимал.

Он знал, что Астина не из тех, кто устраивает истерики даже после серьезных ранений. На мгновение Териод заколебался, но тут же осознал, чего она добивается. Неловко обняв ее за плечи, он крепко прижал супругу к себе.

– Что произошло?

– Ужасные разбойники угрожали мне, и я… совсем… – сбивчиво лепетала Астина, поливая слезами его плечо.

При виде этой хрупкой спинки, дрожащей от рыданий, всем стало жаль Астину. Даже виконт Веллуа, не нападавший на нее лично, чувствовал себя отъявленным негодяем. Судя по всему, о том же думал и эрцгерцог. В его голосе, и прежде полном едва сдерживаемого гнева, теперь клокотала настоящая, первобытная злоба.

– Чем вы тут занимались? Немедленно арестуйте всю банду! Кем бы они ни были, все сдохнут мучительной смертью! – процедил он и окинул собравшихся устрашающим взглядом. – Где те твари, что довели мою жену до такого состояния?

– Большинство под стражей в темнице. Остальных разыскиваем, прошу вас, успокойтесь…

Но эрцгерцог уже наступал на дрожащего виконта, и тот не смог договорить. В пылающих глазах Териода читалась печальная участь всего рода Веллуа до седьмого колена.

Но уже спустя мгновение взгляд Териода потемнел. Бурный гнев сменился холодной яростью.

– Виконт Веллуа, если не найдете всех виновных до единого, то ответите лично. Головой…

Честер не мог вымолвить ни слова, по спине его струился холодный пот. Найдет он банду или нет – уже неважно. Он был обречен.

– Я… буду всецело содействовать расследованию.

– Еще бы, – не оборачиваясь, процедил направившийся к Астине Териод. – Хочу остаться с женой наедине. Все – вон.

Слуги и виконт кинулись к двери. Взгляд эрцгерцога, устремленный на жену, был таким пронзительным, что любое неверное движение могло стоить им жизни. Слухи о глубокой любви супругов явно не преувеличивали реальное положение дел. Скорее даже приуменьшали.

Когда все покинули спальню, а шаги за дверью стихли, Териод повернулся к Астине. Она заговорила как ни в чем не бывало:

– Отлично сыграли.

– Сыграл?

Глаза Териода опасно сузились. Он выглядел спокойнее, чем при виконте, но в его вкрадчивом голосе слышалось плохо скрываемое раздражение. Астина в недоумении склонила голову. Она считала, что он подыграл ей, разгадав ее замысел, но, видимо, гнев этот был искренним.

Териод грозно навис над ней. Но вместо того, чтобы прожигать супругу взглядом, нежно взял ее за руку и принялся осматривать рану.

– Я отпустил вас, доверившись… а вы что устроили?

– Шрама не останется.

– Дело не в шраме. Вы легко могли избежать ранения, но, похоже, сознательно подставились под удар.

Он бережно коснулся повязки, на которой проступила кровь.

Порез запылал огнем, но, стараясь не выдать своих чувств, Астина невозмутимо ответила:

– Для рыцаря подобные царапины – обычное дело. К тому же не пострадай я, и разобраться с делом было бы куда сложнее.

Териод с силой сжал челюсти и с укоризной посмотрел на Астину. Та сразу же почувствовала себя не в своей тарелке.

Предсказание Артура сбылось с пугающей точностью: эрцгерцог явно не собирался спускать ей с рук эту выходку. Для Астины подобное было пустяком, но окружающие восприняли произошедшее совсем по-другому.

Астина вновь напомнила себе: нынешние времена – не кровавая эпоха завоеваний. А ведь когда-то в этих краях считалось удачей просто остаться в живых…

– Вы волновались? – мягко улыбнулась она.

У Териода перехватило дыхание. Стоило ему увидеть нежность на лице Астины, как злость испарилась. Но если супруга не поймет, в чем была неправа, то и впредь будет творить подобные безумства. Поэтому он укоризненно покачал головой:

– Что за вопрос? Я так спешил, что вскочил на коня, не дождавшись кареты. Почему вы не предупредили меня заранее?

– Потому что знала: вы будете против. Знала, что станете волноваться.

– То есть вы понимали это и все равно поступили по-своему?

Териод обессиленно опустился на край постели. Впрочем, стоило ли удивляться? Его жена была на редкость расчетлива. Предвидя реакцию каждого, она разыграла грандиозный спектакль.

– Я… не понимаю. – Териод закрыл лицо руками.

Астина приподнялась на постели и медленно потянулась, словно демонстрируя, что здорова. Но когда в следующее мгновение она собиралась уже развязать бинты, Териод перехватил ее руку.

– Неужели стоило доводить до такого? Неужели ваши раны ничего для вас не значат? – В его словах прорвалась долго сдерживаемая боль. – Почему вы так не дорожите собой?

Астина промолчала. Как объяснить ему всё? Расскажи она о прошлой жизни – ее сочтут сумасшедшей. Она подошла ближе:

– Это пустяковая царапина, правда.

– Нормальные люди обычно не считают удар кинжала пустяком.

Астине почему-то стало весело. Сначала она пристально смотрела на Териода, сидящего на постели, а затем протянула руку и коснулась его плеча.

– Знаете, самые болезненные раны… здесь. – Ее пальцы скользнули к его сердцу. – В самой глубине души. Поэтому их никто и не видит.

Териод не мог отвести взгляда от ее лица, которое было так близко. Ему безумно хотелось коснуться ее, впиться в губы и не отпускать, пока сердце не перестанет так бешено колотиться. Не сознавая, что делает, он потянулся к ней… Но Астина внезапно отстранилась и нахмурилась:

– Кто-то идет.

Териод поднялся, наблюдая, как она юркнула под одеяло и приняла вид человека на последнем издыхании. Послышался стук. Получив разрешение, в комнату осторожно вошел слуга и, поклонившись, доложил:

– Ваше высочество, господин просит узнать: будете ли вы лично допрашивать задержанных?

– Виконт Веллуа? – раздраженно нахмурился эрцгерцог.

Дрожащий слуга склонился еще ниже:

– Поскольку они посмели навредить ее высочеству, то выбор наказания в ваших руках.

Судя по тому, как четко слуга произнес эту фразу, он передавал сказанное виконтом слово в слово.

Все шло по плану. Астина, скрывая довольную улыбку, поднялась с постели, но тут же пошатнулась. Ее игра была столь безупречна, что даже Териод, знавший правду, на мгновение растерялся и бросился к ней.

– Вы в порядке?

– Да, просто ноги подкосились…

Териод бросил взгляд на слугу у дверей:

– Хочу взглянуть на негодяев, что вас ранили. Сможете побыть одна?

– Конечно, не волнуйтесь.

Помогая жене встать, Териод услышал ее слабый голос:

– Я хотела бы проведать свою служанку. Где она?

– Господин предоставил ей гостевую комнату для отдыха, – тут же рапортовал слуга.

– Проводите меня.

Слуга поклонился и позвал ожидавшую снаружи девушку. Астина, делая вид, что целует мужа на прощание, прошептала ему на ухо:

– Извините, что взвалила на вас эту неприятную обязанность. Я пойду к Джесси.

– Я разберусь с ними, как вы того и хотели, – прошептал Териод, нежно целуя супругу в бледную щеку.

Астина мягко отстранилась и приняла помощь горничной. Покидая комнату, она старалась не выглядеть слишком бодрой для человека, который несколько часов изображал смертные муки. Она не сомневалась, что Териод все сделает как надо. За время их совместной жизни они успели оценить способности друг друга в полной мере. План был прост. Надавить на виконта, изгнать банду, найти связи, устроить скандал и, получив компенсацию от виконта, счастливо вернуться в эрцгерцогство. Так разбойники больше не смогут досаждать трактиру «Синий странник» и семье Джесси. Ну а если сделать вид, что Джесси следует за благодетельницей, то ей легче будет получить согласие родных на продолжение обучения.

Комната оказалась совсем рядом. Учитывая неизбежный визит эрцгерцога, виконт решил оказать его подданным исключительное гостеприимство.

– Сюда, пожалуйста.

Горничная, поклонившись, удалилась. Астина коротко постучала. Ответа не последовало. Подождав немного, она открыла дверь. Как и ожидалось, комната была пуста. Судя по тишине, в ванной тоже никого не было. Осматриваясь, Астина заметила горничную, убиравшуюся в углу. Увидев эрцгерцогиню, та поспешно поклонилась.

– Где Джесси?

– Простите?

– Девушка, прибывшая со мной. Я велела ей оставаться здесь.

Это был строжайший приказ, отданный еще в карете при объяснении плана. Астина прошла внутрь и осмотрела постель. Все следы пребывания Джесси исчезли, словно здесь никто и не останавливался.

– Когда она услышала о прибытии эрцгерцога, то сказала, что пойдет к семье. Я помогла ей собрать вещи.

Астина замерла. А после медленно обернулась и, глядя прямо на горничную, холодно переспросила:

– Повтори-ка, что ты сейчас сказала.

– Далеко еще? А то уже ноги гудят. Вы точно знаете дорогу? Не пытаетесь от меня избавиться?

Джесси резко остановилась и с неподдельным раздражением посмотрела на Артура. Он замер.

– Еще немного. И дорогу я знаю, – процедила сквозь зубы Джесси. – До захода солнца успеем туда и обратно. Хотела бы избавиться, повела бы через лес. Так что не волнуйтесь.

– Так бы сразу и сказали.

Наглый тон Артура окончательно вывел ее из себя. Джесси тяжело вздохнула:

– И давайте уже перейдем на «ты». Ябедничать не буду.

И это было правдой – в прошлый раз она грозилась пожаловаться Хиссену, но так ничего ему и не сказала. После той стычки с Артуром сердце колотилось так отчаянно, что она провела ночь, рассматривая трещины на потолке. Зато появилось время для философских размышлений о превратностях судьбы.

В мире слишком много проблем, которые невозможно решить одной лишь силой. И несносный родственник эрцгерцога был именно из той категории напастей, что требуют дипломатического подхода. Джесси сомневалась в том, что эрцгерцогиня поверит байкам Артура и выставит ее за ворота, однако этот юноша обладал поразительным талантом превращать ее существование в череду мелких, но изысканных мучений.

Впрочем, по-настоящему подлых поступков он не совершал. Весь его вред сводился к тому, что он неотступно следовал за Джесси, изводя ее бесконечным брюзжанием, ворчанием и нытьем. Она все еще не могла определить, действительно ли он болван или просто притворяется.

Временами его наивная глупость расслабляла ее настолько, что она позволяла себе дерзить в ответ. Но результат всегда был одинаков: вне зависимости от ее реакции Артур всегда выходил из себя.

Он презрительно хмыкнул:

– Думаете, я не вижу, что вы пытаетесь меня провести? Хитрая…

– Если вам так не нравится, зачем увязались? Я же сказала: справлюсь сама.

– Отпустить вас одну?! А вдруг вы что-то натворите…

Артур и Джесси были совместимы так же, как огонь и порох – зрелищно, но небезопасно. Будь у них возможность, они бы с радостью провели всю жизнь, блаженно не подозревая о существовании друг друга. Но судьба, известная своим извращенным чувством юмора, распорядилась иначе. И чтобы понять, как они оказались вдвоем неизвестно где, нужно вернуться на час назад.

Узнав о прибытии эрцгерцога, Джесси тут же подумала о семье – сердце кольнуло тоской по родному дому. Весь день она провела взаперти, сгорая от желания увидеть близких. Но эрцгерцогиня категорически запретила ей выходить. Когда стало ясно, что хитроумный план Астины увенчался успехом, Джесси захотелось поскорее обрадовать родителей вестью о том, что их мытарства наконец закончились.

Воодушевленная этой мыслью, она выскользнула в коридор и нос к носу столкнулась с крадущимся Артуром. От неожиданности оба они застыли, как тараканы под нависшей тапкой. Попытка сделать вид, что они друг друга не увидели, с треском провалились. Распрощавшись с надеждой незаметно сбегать к родителям, Джесси тяжело вздохнула.

– Куда это вы направляетесь?

– Да так… дела появились, – с невинным выражением лица ответил Артур.

– Ее высочество же велела не выходить.

– А сами-то… – Артур перестал оправдываться и решил перейти в наступление: – Вы ведь хорошо знаете здешние места?

– Ну да, а что?

– Пойдемте вместе. Если оба будем молчать, то никто ничего не узнает.

Это звучало разумно, но Джесси колебалась – такая компания ее особо не привлекала. Однако и отпустить его одного она не могла: зная характер Артура, Джесси готова была биться об заклад, что через пятнадцать минут напарника не будет в замке.

Эрцгерцог уже прибыл в Веллуа, и план Астины близился к завершению – похоже, помощь Джесси была больше не нужна. Но ей определенно будет легче игнорировать протесты совести, имея сообщника. А потому, скрепя сердце Джесси все же согласилась.

Покинув особняк, Артур предложил держаться вместе. Это шло вразрез с планами Джесси, и потому она постаралась избавиться от надоедливого сопровождающего как можно скорее. Однако Артура это ничуть не смутило, и он, нахально объявив себя ее охранником, плелся за ней до самого дома. От такой неожиданной заботы Джесси уже готова была растрогаться, но, видя, как увлеченно юноша разглядывает улицы, поняла: ему просто нужен проводник. Подавив разочарованный вздох, Джесси поспешила к дому.

– Это здесь? – спросил Артур, рассматривая вывеску «Синий странник», явно написанную детской рукой.

– Да, обычно тут шумно, много посетителей. Но сейчас мы закрыты…

– Понятненько…

Артур с интересом разглядывал таверну, и его любопытство отчего-то смущало Джесси. Вместо того чтобы воспользоваться парадным входом (сейчас он наверняка был заперт), она, обогнув здание, направилась к задней двери. А затем осторожно постучалась и стала ждать. Вскоре в дверях показался ее старший брат, Билл.

Он несколько раз моргнул, переводя удивленный взгляд с Джесси на Артура и обратно. В какой-то момент, озаренный, похоже, внезапной догадкой, он бросился обратно в дом:

– Мама! Джесси из Аталленты жениха привезла!

Тихо выругавшись словами, которые приличной девушке, вообще-то, знать было не положено, Джесси сорвалась за братом, пытаясь предотвратить недоразумение.

Внезапное возвращение Джесси, да еще и с «женихом», заставило всех домочадцев бросить свои дела и собраться на семейный совет. Красочно описав встречу с эрцгерцогиней, Джесси поведала родным, что все их беды остались в прошлом.

Поскольку семейство отнеслось к ее рассказу скептически, Артуру пришлось выступить в роли свидетеля. Родители слушали Джесси с плохо скрываемым беспокойством. Отец осторожно поинтересовался:

– Это… действительно безопасно? Разумеется, ее высочеству мы бесконечно признательны, но… То, что ты изучаешь искусство меча… Это не слишком рискованно?

Лицо Джесси окаменело. Артур, стоявший позади, заметил, как покраснели ее уши, и неодобрительно цокнул языком.

Астина просила его не мешать Джесси в выборе своего пути, но тут сдержаться было трудно. Даже ее семья была против этой авантюры! В душе юноша злорадно упивался своей правотой. Истинной целью этой поездки был именно визит к родным Джесси и разговор с ними. Он хотел попытаться уговорить их образумить свою дочь и заставить ее отказаться от безумных мечтаний. Но оказалось, что ему и палец о палец ударять не придется – все складывалось наилучшим образом само собой. Оставалось только не мешать. В кои-то веки он благоразумно молчал, наслаждаясь этим зрелищем.

Но раскрасневшаяся Джесси не собиралась сдаваться:

– Ее высочество поручилась за меня. По ее словам, при должных тренировках я смогу стать рыцарем.

– Чушь собачья, – пожал плечами Билл.

Беспокоясь, что его слова заденут Джесси, мать отвесила сыну легкий подзатыльник. Но это отнюдь не означало, что она встала на сторону дочери. Она высказалась мягче, однако так же четко:

– Джесси, оставь эту затею. Проблема решена, так не лучше ли вернуться домой? Ты же знаешь, сколько рук потребуется, чтобы подготовить таверну к открытию.

– Именно, дочка. Уехать одной в чужие края – дело непростое. К тому же жизнь бок о бок с мужчинами непременно обернется пятном на репутации, когда соберешься замуж, – поддержал жену отец Джесси.

«Вот она, обычная реакция», – презрительно фыркнул про себя Артур.

Поняв, что среди родных никто не окажет ей поддержки, Джесси поникла. От Артура не ускользнуло то, как дрожали ее руки под столом.

Но Джесси не собиралась отступать.

– Я все равно не сдамся, – тихо, но твердо проговорила она. В этот момент раздался стук в дверь. – Кажется, кто-то пришел, я схожу посмотрю.

Джесси вскочила с места и почти бегом направилась к лестнице. Артур понял: она хочет уйти, чтобы никто не заметил навернувшихся слез. Прикрыв лицо рукой, она направилась вниз. Артур мысленно поморщился.

– Вы, кажется, друг Джесси по обучению? – осторожно обратился к нему Билл.

Джесси не хотела ошарашить семью новостью о том, какого знатного гостя привела, поэтому представила его просто как старшего товарища. Артур не стал возражать.

Вместо язвительного замечания об их непростых отношениях он ограничился угрюмым кивком:

– Верно.

– Как вы думаете, у Джесси есть талант к такому делу?

Это был опасный вопрос. Если он ответит «нет», то соврет. По правде говоря, Артур считал Джесси талантливой. Наблюдая, с какой скоростью она осваивает программу и следует наставлениям Хиссена, он понимал: эрцгерцогиня не ошиблась и в этот раз. Но, сказав «да», он мог ненароком помочь Джесси уговорить родителей на продолжение занятий.

Повисла неловкая тишина.

Неправильно истолковав молчание Артура, Билл согласно закивал:

– Ну да, куда ей. Она с детства была сорванцом, но стать рыцарем…

– Билл! Не говори так о сестре! – одернула его мать.

– Мам, ты же сама так считаешь. Честно говоря, мне кажется, что это лишь новая прихоть аристократов…

Билл говорил серьезно. Они были простолюдинами, без силы и прав, которых то и дело втягивали в свои игры высокородные особы. Жестокое поведение лорда Веллуа только укрепило эту мысль.

Наверняка эрцгерцогиня, увидев, как сильна Джесси, решила понаблюдать за ней, чтобы развлечься. Иначе зачем морочить голову этой абсурдной идеей про женщину-рыцаря?

Отец был солидарен с сыном:

– Ее высочество просто ошиблась. Хоть Джесси и сильна, но чтобы она стала рыцарем… Да ни в жизнь!

Артур окончательно растерялся. Они сомневались в правильности решений эрцгерцогини, и он воспринял это как личное оскорбление.

Он проиграл ей настолько быстро, что не успел и оказать сопротивления. Даже потом, когда Артур просил ее о поединках, Астина с легкостью побеждала его после нескольких ударов. Бейся она по-настоящему, то повергла бы его и одним.

После этих дуэлей Астина высказывала ему множество замечаний. Однако, краснея от стыда, подавленный Артур впитывал каждое слово. Он понимал, что без этих наставлений не сможет даже приблизиться к ее уровню.

Астина владела выдающимся мастерством, и ее советы были неоспоримы. А значит, семья Джесси неосознанно оскорбила величайшего мастера меча.

– Да уж, ее высочество все-таки женщина, много ли она может понимать в рыцарском деле? Наверное, ей просто стало любопытно, как это Джесси справилась со взрослыми мужчинами.

– Вы хоть представляете, какой потрясающий мечник эрцгерцогиня? – не выдержав, рявкнул Артур неожиданно даже для себя самого.

Он уже не мог молча слушать, как оскорбляют его наставницу. Поэтому, с силой сжав кулаки, вскочил на ноги.

– Вот увидите! Джесси станет превосходным рыцарем, как и предсказала ее высочество! Сомневаться в проницательности эрцгерцогини – просто глуп… – Артур осекся на полуслове. Он хотел совсем не этого.

Не ожидавший такой бурной реакции Билл, вздрогнув, округлил глаза:

– Так у Джесси действительно есть талант?

Артура прошиб холодный пот. Быстро придумать, как исправить ситуацию, он не мог. Взять же слова обратно означало выставить себя полным идиотом.

– Хм… Что-то она долго не возвращается. Схожу проверю.

Артур не придумал ничего лучше, чем ретироваться, и помчался за Джесси.

Спускаясь по узкой лестнице, он мысленно поносил себя последними словами. Нужно было сидеть тише воды ниже травы, а он в итоге взорвался на ровном месте, и теперь весь его план летел к чертям.

Самым обидным было то, что он при всех признал способности Джесси, которые до этого момента всячески отрицал.

В глубине души он знал: из Джесси может получиться неплохой рыцарь. Однако что проку от умения владеть мечом? Джесси была простолюдинкой и к тому же женщиной. От происхождения до пола – ничто в ее положении не способствовало тому, чтобы стать рыцарем. Наемницей – еще куда ни шло, но рыцарем – никогда. Даже если ей и было суждено исполнить свою мечту, то уж никак не в рыцарском ордене Аталленты.

Артур понимал, что его непринятие ее таланта продиктовано личными мотивами, но он был не единственным, кто считал именно так. Даже родные не верили в нее!

Однако Артур считал волю Джесси несгибаемой. Зная, что семья будет против, она все равно не отступала, и это раздражало и восхищало Артура одновременно.

«Думаешь, Джесси не понимает всего этого? Думаешь, я поддержала ее талант, не сознавая последствий? Твое напускное беспокойство – обычная трусость», – всплыли в памяти слова Астины, и Артур остановился.

Неужели Джесси и правда не понимала, что семья будет против ее обучения? Навряд ли. Тем не менее она не сдавалась, хоть и знала, что, помимо Артура и семьи, многие будут препятствовать исполнению ее мечты.

«Позволь Джесси прожить жизнь так, как она хочет».

«Что за чушь?» – Артур хотел от души посмеяться над наивностью Астины, но губы не слушались.

Потому что он сам всегда жил как хотел. А еще никогда не нес ответственности за свои решения. Последствия его поступков быстро улаживали дома Эстебан или Аталлента, но никогда – сам Артур.

– Черт! Как же бесит…

Артур яростно взъерошил волосы. Пытаясь избавиться от чувства вины, сжимающего сердце липкими пальцами, он с шумом спустился по лестнице.

Куда вообще подевалась эта девчонка, из-за которой ему приходится терзаться ненужными переживаниями?

Распахнув дверь, Артур раздраженно гаркнул:

– Эй! Ты где там застряла? Если никого нет, то пошли уже…

Артур внезапно осекся. Слова застряли в горле. Дорожка перед домом была совершенно пуста.

Он выскочил наружу и лихорадочно осмотрелся. Лицо его стало смертельно бледным.

Джесси здесь не было.

– Башка цела? – участливо прогудел друг, протягивая Виктору холодную тряпку.

Тот принял ее и с болезненным стоном приложил к шее.

– А ты бы как себя чувствовал, если бы тебя так отпинали? Эта стерва чуть башку мне не проломила своими каблучищами!

В затылке нестерпимо кололо, и он невольно поморщился. Пришлось стиснуть зубы и зажмуриться, чтобы не стонать еще громче. Друг, протянувший тряпку, выглядел не лучше: его веки распухли и окрасились глубоким фиолетовым цветом. Но эти двое еще легко отделались: у других членов банды дела обстояли куда хуже.

– Тех, кого схватили, никак не вызволить? – поинтересовался Виктор.

– Говорят, эрцгерцог лично ведет допрос. Им уже не жить.

Виктор раздраженно сплюнул на пол. Откуда им было знать, что в той карете едет такая важная шишка? Назовись она сразу, он не совершил бы такой идиотской ошибки и не ранил бы ее. Но эрцгерцогиня выдала себя за старшую дочь торгового дома Рейнольдса и раздула из нападения целый скандал.

От злости Виктор заскрежетал зубами.

– Гнусная тварь.

Хорошо еще, что свита ее была немногочисленной. И пока менее удачливых подельников связывали, им удалось сбежать. Виктор по гроб жизни был обязан другу, который привел его в сознание ударом по лицу.

– Зато теперь появился шанс отомстить, – отметил кто-то.

Виктор бросил злобный взгляд на девицу, привязанную к колонне в глубине помещения. Губы его расползлись в мерзкой ухмылке. Потерявшая сознание девушка не подозревала, что ее ожидает.

Прошлой ночью, едва унеся ноги от эрцгерцогской охраны, Виктор с другом вернулись в логово. До поры до времени они считали, что им просто не повезло столкнуться с мастерами меча, и лучшим выходом было просто забыть об этом инциденте. В любом случае виконт Веллуа был на их стороне, а значит, схваченных членов банды наверняка выпустят после пары показательных судебных заседаний.

Главарь хоть и ругался больше обычного, но тоже, казалось, не беспокоился. Виктор с другом, сетуя на паршивый день, выпили и заснули мертвым сном. Однако с первыми лучами солнца стало ясно, что их оптимизм не оправдался.

Виктор еще крепко спал, когда внезапно получил удар в лицо. Удивленно распахнув глаза, он увидел склонившегося над ним главаря, который орал прямо в ухо:

– Вы… вы жалкие ничтожества! Вы что вчера натворили?

От осознания, что дело плохо, сон мгновенно испарился. В тот же миг снизу донесся оглушительный грохот. Там явно что-то происходило.

Главарь схватил Виктора за шиворот и с силой швырнул на пол:

– Если не хочешь сдохнуть, быстро собирай пожитки!

Не успев даже проморгаться, Виктор первым делом нащупал кошелек. Когда он выбежал из комнаты, то тут же наткнулся на стражников, поэтому, выругавшись, сразу метнулся обратно. Кто-то из бандитов выскочил в окно, и остальные последовали за ним. Место сбора было обговорено заранее – туда все они и направились.

Склад сельскохозяйственных орудий на окраине полей оказался идеальным укрытием. Однако от банды в почти сорок головорезов остались лишь жалкие крохи – на мягких соломенных тюках сидело не более десятка человек.

Немного успокоившись и переведя дух, все размышляли о масштабе катастрофы. Виктор проклинал судьбу, узнав, что умудрился вчера напасть на саму эрцгерцогиню Аталленты. За покушение на нее лорд Веллуа объявил всю банду в розыск.

С точки зрения Виктора, который намеревался лишь припугнуть девицу, это было вопиющей несправедливостью. Когда все гневные взгляды устремились на него, он не выдержал:

– Черт возьми! Эта чокнутая сама себе руку порезала, клянусь!

Виктор сбивчиво объяснил, что произошло. Теперь, тщательно обдумав события, он понимал: все с самого начало шло не так. Он осторожно оттолкнул эрцгерцогиню, следя за тем, чтобы не задеть ее кинжалом. Однако она каким-то образом отследила, как движется лезвие, и нарочно подставила руку.

Виктор провел по влажным от пота волосам и пробормотал:

– Что мы ей вообще сделали…

Немного остыв, он стал замечать все больше странностей того дня. Друг Виктора, видимо, думал о том же, потому что вдруг воскликнул:

– Главарь! Эта дрянь… эта дрянь!

– Какая еще дрянь, про кого ты вообще? – раздраженно бросил главарь.

Собравшись с мыслями, мужчина взволнованно ответил:

– Дочь хозяев трактира «Синий странник»! Она была рядом с эрцгерцогиней!

– Что?!

Действительно, странно. Как дочь трактирщиков, которая еще несколько недель назад разливала напитки в Веллуа, вдруг стала личной служанкой эрцгерцогини?

– Возможно, эта гадина попросила отомстить… – осторожно предположил кто-то.

Но его товарищи лишь посмеялись над этим. Даже главарь не мог вообразить, чтобы кто-то из знати вступился за девку-трактирщицу, и решительно покачал головой:

– Какой дворянин станет заниматься таким…

– Но разве эрцгерцогиня Аталленты не славится своим милосердием? Иначе не объяснить.

Мотивы эрцгерцогини оставались загадкой, но намерения Джесси были предельно ясны, в конечном счете это признал даже главарь. От внезапно навалившихся бед всю свою злобу бандиты направили на одного человека.

– Если бы не эта паршивка… – ненавидяще прошипел один из них.

Остальные считали так же. Эрцгерцогиня была неприкасаемой и находилась под защитой виконта, но Джесси – другое дело. Казалось, даже разорвав ее на куски, они не получат должного удовлетворения.

Виктор и несколько его сообщников, скрыв лица, направились к трактиру «Синий странник». Они боялись, что дом окажется пуст, но сегодня удача была на их стороне – дверь открыла сама Джесси. Увидев виновницу всех бед, они с нескрываемым злорадством набросились на нее.

Теперь-то они вволю наиграются с этой гадиной, а когда надоест – выбросят в поле. Тогда можно будет покинуть Веллуа с легким сердцем. Денег, полученных от виконта, с лихвой хватало, чтобы скрыться на краю земли.

– Как поквитаемся с ней? – поинтересовался кто-то.

– Она, конечно, та еще дрянь, но я не успокоюсь, пока не оставлю хоть один шрам на роже эрцгерцогини.

– Угомонись. Еще не время, – осадил сообщника Виктор, выхватывая кинжал. Тот самый, что ранил эрцгерцогиню.

Но раз до нее не добраться, он вдоволь поиздевается над ее служанкой.

– Снотворное слишком крепкое попалось, что ли? Никак не просыпается.

– Эй, кто-нибудь, принесите воды…

– Где ее тут набрать?

– Зачем далеко ходить? На улице дождь идет. Подставь ведро – и дело сделано.

Кто-то из присутствующих поднял валявшееся на складе ведро. Ливень шел уже два часа. Казалось, даже небеса были на их стороне: дождевая вода начисто смоет кровь, следы и остальные улики.

Мужчина с ведром неспешно направлялся к выходу, когда в деревянную дверь решительно постучали. Стук этот, смешавшись с шелестом дождя, прозвучал зловеще. По коже бандитов пробежали мурашки. Кто-то пересчитал присутствующих – людей в сарае было ровно десять.

– Кого это еще принесло?

– Может, кто-то из наших только что оторвался от стражи?

– Похоже на то.

Кто-то замер, кто-то схватился за нож. Из-за погони, пленницы и дождя все стали слишком нервными. Те, кто посмелее, посмеивались над трусостью сообщников, испугавшихся простого стука.

Сарай был обычным складом для инвентаря, поблизости стояли десятки похожих строений. Узнай стража местоположение их логова, его все равно было бы не так легко обнаружить.

Один из бандитов, успокоившись, распахнул дверь. Однако на пороге стоял совершенно не тот гость, которого они ожидали увидеть.

Это был вообще не член банды.

И даже не городская стража.

– Это что еще за девка?..

В дверях с бесстрастным выражением лица стояла с головы до ног промокшая девушка.

Она медленно переступила порог склада и откинула назад красные волосы, с которых все еще стекала вода. Увидев лужи на деревянном полу, эрцгерцогиня поморщилась. Ни разу не крашенные половицы давно прогнили от влажности и воды.

– Верхом не поездишь с зонтом в руке, – заметила она.

Эта нелепая фраза разбила оцепенение присутствующих. Виктор с искаженным от ужаса лицом повернулся к главарю:

– Это же эрцгерцогиня!

– Я заберу своего человека и уйду. – Астина не обратила ни малейшего внимания на его восклицание.

Она решительно направилась к столбу, к которому была привязана Джесси. Главарь торопливо скомандовал подчиненным, попытавшимся ее остановить:

– Эрцгерцогиню не трогать!

Дочь трактирщика еще можно было бы убить без последствий, но с эрцгерцогиней связываться не стоило. Им и так придется бежать из Веллуа из-за обвинений в покушении на ее жизнь – незачем добавлять новые причины для повешения.

Пока главарь размышлял, как поступить с незваной гостьей, Астина подошла к Джесси. Склонившись над девушкой, она осторожно коснулась ее лица. Та, к счастью, была цела и невредима. Астину беспокоило, что Джесси без сознания, но если дело было в снотворном, она должна была вскоре очнуться.

Убедившись, что ее подопечная находится в безопасности, Астина выпрямилась и оглядела банду. Лишь тогда разбойники заметили ножны на ее поясе. Для самообороны оружие выглядело довольно серьезным. Некоторые мысленно ухмыльнулись: неужели эта куколка собирается биться со здоровыми мужиками таким огромным мечом? Гляди, сама быстрей поранится.

– Джесси я заберу, – решительно заявила эрцгерцогиня.

– Еще чего! – возмутился один из бандитов.

Главарь метнул на него уничтожающий взгляд и постарался смягчить тон:

– Ваша светлость, мы готовы вас отпустить. И вам лучше уйти, пока мы просим по-хорошему. Нам нужна лишь эта девушка.

– Не выйдет. Какой хозяин бросает своих слуг на произвол судьбы?

Этот высокомерный ответ показался бандитам издевательством, особенно в свете их ситуации с Веллуа. Главарь, стиснув зубы, процедил:

– Значит, по-хорошему не уйдете?

– По-хорошему – точно нет. – Губы Астины изогнулись в усмешке.

В глазах бандитов она была богатенькой изнеженной аристократкой, никогда не знавшей ни голода, ни нужды. Аристократкой, верящей в сказки о справедливости жизни. Людей, прозябавших на дне общества, это благородство только раздражало. И потому главарь быстро принял решение:

– Кенсер, Абель! Схватите эрцгерцогиню и аккуратно выведите отсюда. Поквитаемся с ней потом.

Глядя на мужчин, направлявшихся к ней, Астина молча обнажила меч и спокойно предупредила:

– Если не убьете меня – умрете сами.

Кенсер и Абель оглянулись на главаря, словно спрашивая, как поступить. В их взглядах читалось раздражение: вся эта ситуация уже порядком надоела. Банде действительно не стоило тратить время попусту.

Главарь немного поразмыслил. Наглая девица явно знала, что они не могут ее тронуть, потому и нарывалась на неприятности. От этой мысли его охватило еще большее раздражение, и он решил сменить план. Даже если они отпустят эрцгерцогиню целой и невредимой, она не перестанет их преследовать. А если они убьют ее и спрячут тело? Тогда те, кто пойдет ее искать, рассредоточатся, и банда получит фору для побега в другие земли.

Главарь подал знак, и разбойники согласно закивали. Кенсер, стоявший ближе всех, бросился на Астину, намереваясь покончить с ней одним ударом.

Все уже мысленно не очень искренне оплакали эрцгерцогиню: лучше бы она послушно ушла, когда ей давали шанс, но наглость стоила ей жизни. Даже заметив, как девушка поудобнее перехватила меч, бандиты все равно не сомневались в ее участи.

– Ах… – предсмертный хрип разрезал воздух.

Меч Астины вонзился точно между ребер Кенсера. Эрцгерцогиня, от которой не ожидали даже толкового сопротивления, без колебаний вонзила меч в грудь их сообщника.

Бандиты застыли в ужасе.

– Кх-х… – прокряхтел Кенсер.

Астина не собиралась даровать ему быструю смерть. Вместо этого она вытащила клинок, продлевая агонию.

Разбойники медленно осознавали произошедшее. Главарь, с трудом подавив охватившую его панику, рявкнул:

– Что застыли?! Ваш противник – одна-единственная баба! Бейте всем скопом!

Очнувшись, бандиты направились к Астине. Теперь они понимали, почему она явилась без охраны, но даже так ее поступок граничил с безумием. Десять здоровых мужчин против одной хрупкой девушки. В лучшем случае ее сил хватит против троих, а напади они все разом, у нее и вовсе не останется шансов.

Астина отступила и встала спиной к стене. Главарь с диким ревом ринулся к ней первым. Его огромный топор просвистел у нее над головой. Резко пригнувшись, Астина ловко уклонилась от удара, полоснув мужчину по колену. От боли главарь застонал. Он рухнул, выронив оружие, и Астина пронзила его запястье.

– А-а-а! – истошный вопль заполнил хижину.

Перерубив сухожилия, она лишила его возможности драться. Мужчина, которому мешало огромное тело главаря, в возбуждении замахнулся мечом. Астина увернулась, отбила его атаку и выбила оружие из рук противника. Он не успел даже толком понять, куда делся его меч, как тут же получил порез поперек горла. Пытаясь зажать рану, он попятился.

Когда Астина, наступив на спину главаря, рванулась вперед, кто-то схватил ее за ногу. Шлепнувшись на пол, она услышала легкий хруст в коленной чашечке и тихо застонала. Она давно не практиковалась в реальных боях, а потому допустила такую глупую ошибку. Мысленно ругая себя, Астина быстро перекатилась в сторону, едва не напоровшись на чей-то меч, воткнувшийся в опасной близости от ее головы.

Поднявшись на ноги, она не глядя полоснула по спине мужчину, который пытался вытащить застрявший клинок. Амбал упал и больше не поднялся.

В одночасье она вывела троих бандитов из строя, и у оставшихся началась паника. Двое из них окружили Астину и одновременно направили мечи на нее. Решив, что в таком положении она не сможет увернуться, они сосредоточились лишь на силе удара, оставив множество брешей в защите.

Стоило им замахнуться, как Астина метнулась влево. Изогнувшись и уклоняясь от клинков, она пнула одного бандита в спину. Тот потерял равновесие и неуклюже столкнулся с товарищем, который, не рассчитав движения, ранил его собственным мечом. Пока второй бандит отвлекся на раненого, Астина молниеносно завершила схватку.

– Дрянь! Сдохни! – Глаза разбойников налились кровью.

Но гнев парализует разум, слепые эмоции ведут лишь к поражению. Поэтому расправиться с противниками, ослепленными яростью, оказалось еще проще. На оставшихся четверых бандитов Астине потребовалось меньше минуты.

Когда на глазах у Виктора пал его лучший друг, мужчину охватила ярость:

– Ах ты гадина! – Он с диким воплем бросился на Астину и в тот же миг почувствовал, как тело его взмыло.

Веки стали смыкаться. Меч Астины мелькнул в воздухе, и Виктор беззвучно осел на пол. Задача была выполнена. Она вложила оружие в ножны, равнодушно переступив через неподвижное тело.

Единственный выживший смотрел на нее глазами, полными ужаса. Дрожа всем телом, он выронил оружие и помчался прочь с бешеной скоростью.

Поудобнее перехватив меч, Астина кинулась в погоню. Нельзя было упускать беглеца. Вдруг, не успев переступить порог, мужчина пошатнулся. Чтобы не дать ему ускользнуть, Астина метнула клинок, и бандит рухнул.

Оглядев свежую рану на его груди, Астина подняла глаза. За порогом стоял мужчина с мрачным лицом – тот, кто остановил беглеца.

Он широкими шагами вошел в сарай и внимательно осмотрел Астину. Затем схватил ее за руку и принялся изучать рану на запястье.

– Ты совсем с ума сошла? – взорвался Териод. – Так не терпится на тот свет? Зачем ты сунулась сюда в одиночку?

От его рыка заложило уши, и Астина застыла в изумлении. Невольно опустив взгляд на юбку, она осознала причину столь бурной реакции. Одежду было легче сжечь, чем отстирать от чужой крови.

– А если бы ты пострадала?! Стала калекой? Почему ты так безрассудна?

– Я не пострадала, – тихо ответила она.

В глазах Териода читались боль и отчаяние. Мчась под дождем по ее следам, он промок до нитки, одежда прилипла к телу.

Артур ворвался в особняк в тот момент, когда Астина уже собиралась выйти. Всю дорогу он бежал, поэтому волосы его растрепались, а на вороте недоставало пуговиц. Задыхаясь, он путано сообщил о пропаже Джесси.

Этого можно было ожидать, а потому Астина не удивилась. Но Артур лишь больше разволновался и уже был близок к истерике. Думая в первую очередь о Джесси, Астина приняла решение избавиться от юнца. Она резко осадила его и отправила искать Териода, чтобы доложить ему новости, а сама тотчас же покинула особняк.

Первым делом она направилась к стражникам и с их помощью нашла остатки банды, которую собирались переводить в тюрьму. Выдав себя за подчиненную эрцгерцогини и подкупив стражника несколькими монетами, Астина получила разрешение на допрос. К счастью, прежде чем лишиться всех десяти пальцев, один из пленников выдал местонахождение тайного убежища.

Вскочив на коня, Астина помчалась туда.

Если Артур все сделал правильно, эрцгерцог должен был уже получить новости о Джесси. Метнув взгляд за спину Териода, она никого не увидела. Похоже, он тоже пришел без сопровождения.

– Правильно поступили, что пришли один, – заметила она.

Териод тяжело дышал, не сводя с нее мрачного взгляда:

– Правильно, говоришь? – хрипло выдавил он. – Твоя подопечная пропала, а ты помчалась спасать ее в одиночку в логово бандитов! Ты не сказала мне ни слова, и я мчался сюда сломя голову! Что в этом правильного?

Всю дорогу Териод испытывал леденящий страх. Как бы он ни пытался убедить себя, что с ней все будет хорошо, тревога его не покидала. Когда же он увидел окровавленного бандита, его сердце замерло. Как и при виде Астины в крови.

Осознав, что она цела, он почувствовал смесь облегчения и отчаяния:

– Весь день я пытался понять, почему ты позволила себя ранить…

– Я же говорила, рана пустяковая.

– Я думал, что, раз по натуре ты сдержанная, то, возможно, не склонна реагировать так же эмоционально, как другие.

– В этом нет ничего особенного.

– Тогда что для тебя особенное? – Глаза Териода горели огнем. – Неужели ты не боишься смерти? Тебе настолько все безразлично? Что с тобой не так?

Астина продолжала молча смотреть на Териода. Буря его эмоций не тронула ее. Отстраняясь от его тревоги, упреков и гнева, она прошептала:

– Даже если умру… значит, такова судьба.

Астина говорила искренне. Когда ей было что терять, она не вела себя так безрассудно. В мире слишком много того, с чем невозможно справиться в одиночку, поэтому в те времена она не полагалась слепо лишь на собственную силу.

Возможно, Териода беспокоила ее душевная пустота. Но Астина и вправду не сказать чтобы держалась за собственную жизнь. Ее поездка в Аталленту вместо Канны не была благородным самопожертвованием, как и полученная в целях мести за Джесси рана.

Астина лишь выбирала самый простой и эффективный путь для достижения цели. Канна и Джесси – обычные люди, умеющие ценить жизнь. Она – нет.

Глубоко вдохнув, она опустила взгляд на мертвого разбойника с остекленевшими глазами.

– Я не хотела убивать… – Задев носком его тело, она добавила с грустной улыбкой: – Но люди не меняются.

Астина сказала это так ровно, что Териод лишился дара речи. Для человека, убившего непреднамеренно, она слишком равнодушно относилась к чужой смерти.

– А какой смысл в жизни и смерти? – отвернувшись от тела, продолжала Астина. – Умерев, он возродится вновь. Как и я когда-то.

Быть может, этот человек, как и она, запомнит свое прошлое воплощение. Астина надеялась лишь на то, что следующую жизнь он проживет достойнее.

Слушая ее размышления, Териод с трудом прошептал:

– Как… как ты можешь так говорить? Разве ты не беспокоишься о дорогих людях, которых покинешь?

Это было лицемерием с его стороны, ведь у самого Териода не было таких людей. Отчаянное желание жить диктовал ему простой страх смерти. Однако Териод не знал, что такие разговоры навряд ли смогут тронуть женщину, проживающую свою вторую жизнь.

– У меня нет ничего ценного, – ответила Астина. – И я ничего не хочу.

Она вдруг ощутила знакомую пустоту в груди. Не для того ли, чтобы избежать этого чувства, она так усердно работала в обеих жизнях? Стоило остаться наедине с собой, как одиночество становилось невыносимым.

– Нет ничего, что было бы мне дорого, нет никого, кого я хотела бы защитить. Все лишено смысла, – заговорила она равнодушно, и по телу Териода пробежали мурашки. – Все, кто был смыслом моей жизни, давно умерли. Я просто существую и ищу причины жить.

Ее слова терзали душу, ведь всю свою жизнь Териод отчаянно боролся за существование. Не до конца осознавая, что делает, переполненный эмоциями, он шагнул к ней и выпалил:

– Тогда живи ради меня!

Астина резко подняла голову. Ее глаза распахнулись от удивления.

Не ожидавший от себя подобных слов Териод растерялся. «Жить ради меня?» Вместо утешения вырвалась мольба. Осознавая дерзость сказанного, он не стал исправляться и оправдываться, лишь торопливо продолжил:

– Живи ради того, кто погибнет без тебя. Жизнь, в которой ты спасла хотя бы одного, не выглядит такой уж бессмысленной, разве нет?

В глазах Астины что-то дрогнуло. Медленно разомкнув губы, она прошептала:

– Как же так…

Астина думала, что дело лишь во внешнем сходстве. На лице ее промелькнула растерянность. Она приблизилась к Териоду почти вплотную и, неуверенно протянув руку, коснулась его лица. Кожа под пальцами была теплой, живой, реальной. С такой же осторожностью Астина обняла его, чувствуя, как бьется его сердце под ладонью. Голос ее упал до шепота:

– Вы боитесь потерять себя?

– Ты даже не представляешь, насколько сильно я боюсь потерять тебя, – низкий голос Териода слился с шумом дождя и медленным потоком добрался до сердца.

В этих словах Астина уловила отголоски прошлого. Почему она осталась в Аталленте? Почему терпела чужие капризы, которые раньше просто игнорировала бы?

Возможно, из жалости – без эрцгерцога его земли не выстоят и дня. Возможно, потому, что начала воспринимать его как друга. Можно было придумать множество объяснений, но она знала истинную причину. И та была эгоистичной. Астина решила не обманывать хотя бы себя: она хотела и дальше видеть лицо любимого из прошлой жизни.

Поднявшись на цыпочки, она нежно коснулась его губ. Внезапный поцелуй, пропитанный отчаянием, тоской и сладостью, был недолгим.

– Что… что это значит? – хрипло выдохнул Териод.

Астина не знала, что ответить. Поддавшись наваждению, она поцеловала его. Но в ее мыслях она целовала не Териода, а человека из прошлого. Человека, о котором эрцгерцог никогда не узнает. Териод лишь на мгновение стал его заменой.

Словно извиняясь, она прошептала:

– Не волнуйтесь, ваше высочество. Завтра вы снова проснетесь человеком.

Это прозвучало как оправдание. Териод понимал, что за этими словами скрывается нечто большее, но не мог понять, что именно. Как не мог он понять и своих чувств. В ее руках сейчас не было оружия, но сердце эрцгерцога почему-то готово было выпрыгнуть из груди.