Она уехала в Англию

Глава 1

Пока Брюс бежал где-то впереди, радуясь прохладному ветерку, окутывающему со всех сторон множеством сладких, цветочных запахов, Лиза семенила вслед за ним в резиновых сапогах цвета хаки с таким характерным для Англии фирменным знаком «Hunter». Ей было и страшно, и в то же время волнительно сознавать, что она находится за тысячи километров от дома, где еще несколько дней назад она проливала столько слез. Лиза посмотрела на заходящее солнце, постепенно ускользавшее за поле, оно напоминало ей махровое желтое полотенце с выпуклыми узорами.

Брюс остановился и взглянул на свою компаньонку, словно догадавшись, что она загрустила. Теперь он хотел от нее подтверждения – что все в порядке, что она более чем счастлива и желала любоваться вместе с ним красотами английской сельской местности. Лиза улыбнулась ему, и он, довольный этим коротким, но убедительным жестом, устремился вперед. Маленький, абрикосового цвета комочек из миллиона шелковистых кудряшек и безграничного оптимизма, он походил на плюшевого мишку, который однажды ожил в комнате Саши, дочери Лии.

Медленно, погрузившись каждый в свои раздумья, они добрели до дома. Брюс остановился у ворот и уставился на них, ожидая, что они откроются силой его мысли. Лиза нажала на пульт, и как только двери стали отворятся, они одновременно проскользнули внутрь, и, оставшись за пределами погружающейся в вечернюю дрему английской деревни, Лиза нажала на кнопку «Закрыть».

Когда они вошли в дом, Лия сидела за длинным, массивным обеденным столом, держа в руках глянцевый кулинарный журнал. Огромная кухня Льюисов плавно переходила в такую же огромную гостиную, и этот стол условно разделял территорию домашних хлопот и зону отдыха.

В доме царила необычайная чистота, и если женщина является душой своего обиталища, то здесь это можно было ощутить в полной мере. Лия наполнила собою все пространство, разукрасив мебель и стены в светлые ванильные тона, не забыв при этом сделать несколько ярких акцентов в виде розовых пионов, вальяжно раскинувшихся из большой позолоченной вазы и благоухающих тонким сладковато-острым ароматом, и журналов мод, встречающихся здесь в самых неожиданных местах, благодаря чему гости дома то и дело переносились из состояния тишины и уюта средневековья в современный хаотичный мир дизайнерских фантазий.

– Вы вернулись, мои дорогие? Хотите чаю? С медом манука. Ты слышала про такой? Он очень популярен в Англии. Вы, наверное, замерзли? Летние вечера в Англии не такие уж и согретые солнцем. От русских всегда ожидают закалки, а мы полная противоположность этому. Так что приходится приспосабливаться.

Лия вот уже несколько лет придерживалась здорового питания, которое она не без удовольствия совмещала с разнообразными процедурами красоты. Ее губы выглядели идеально: красивая от природы, по-детски пухлая форма и насыщенный льдисто-розоватый цвет. Надувая их или приторно-сладко улыбаясь, немного прищурив при этом голубые глаза, Лия умело строила перед мужчинами невинные гримасы, мгновенно превращаясь из сорокалетней женщины в прелестную девочку. Другим женщинам это не нравилось, им представлялось невозможным выиграть схватку за процентное соотношение женственности на один квадратный сантиметр тела, зато мужчины, оказываясь рядом с ней, тотчас превращались в мартовских котов.

– Да уж, пока что-то не чувствуется лето. Все, что я привезла с собой из вещей, пригодится ли здесь? С удовольствием попью чай. С этой штукой. Как ты ее назвала? – ответила Лиза, снимая с Брюса шлейку, а он при этом так и норовил лизнуть ее лицо. Он обожал целоваться. – Саша уже спит?

– Да, как только вы ушли, я уложила эту егозу спать. Почитала ей немножко, и она счастливая уснула. Только вот она обеспокоена, не заберешь ли ты Брюса с собой в Россию, – улыбнулась белоснежной улыбкой Лия. – Я уверила ее, что нет. Что он ни за что не захочет уехать, так как любит свою Сашеньку.

– А чизкейк остался? – спросила Лиза.

Брюс растянулся на полу и лежал на животе. Он изрядно устал за целый день, но в силу своего врожденного любопытства не спал, а c интересом наблюдал за женщинами. Складывалось впечатление, что он никогда не спал днем, словно боялся упустить что-то очень важное, что могло произойти без его участия.

Лия встала из-за стола и достала из холодильника чизкейк с очень характерным для этого дома названием «Millioner's».

– Кроме тебя его никто у нас не ест.

– Я за три дня поправилась на полтора килограмма, – сказала Лиза, представляя, как бельгийский шоколад вперемежку с карамелью приятно тают у нее во рту.

– Еще бы на чизкейке и круасанах не поправиться, – улыбнулась Лия, облизывая маленькую серебряную ложечку с медом.

Смакуя кусочек «миллионера», Лиза пошутила, что это стоит того, чтобы набирать килограммы, – как послышался рев машины за окном: приехал Артур, муж Лии. Брюс вскочил и, подбежав к входной двери, завилял коротеньким хвостом.

– Иногда он приезжает после гольфа совсем поздно. Вот как сегодня, – в своей привычной спокойной манере сказала Лия.

Она манерно пригладила волосы назад и поправила кашемировый свитер цвета нюд. Этот цвет очень шел ее фарфоровой коже и глазам арктического голубого оттенка. Лия избегала прямых солнечных лучей, объясняя это появлением преждевременных морщинок. Ее русые волосы тяжелым каскадом спадали на нежные плечи и отливали золотистыми нотами.

Погрузившись в состоянии хандры, так несвойственной людям в середине лета, Лиза не могла налюбоваться необыкновенной красотой своей сорокадвухлетней подруги: ее точеной ежедневными тренировками и здоровым питанием фигурой; ее статностью и необычайно женственными манерами; ее строгой дисциплинированностью, а временами неимоверно щедрыми подарками себе любимой. Складывалось впечатление, что она узнала какую-то магическую заветную формулу, как быть настоящей женщиной. Стопроцентной женщиной и ни одним процентом меньше. Жизнь Лии была прозрачна и блестяща, как бриллиант, к которому так хочется прикоснуться, любоваться им и обладать. Граненый бриллиант, нашедший свою оправу.

– Добрый вечер, леди. Все в порядке? – пробасил Артур.

Он только что зашел домой, словно прервав сонную идиллию, пропитавшую кухню. Высокий, хорошо сложенный седовласый англичанин с аристократическими чертами лица, Артур не являлся истинным джентльменом во всех его многозначительных проявлениях, но однозначно он был мужчиной, заслуживающим восхищения.

Харизматичный в каждом своем движении, до краев уверенный в себе, местами до высокомерия, в каждом произнесенном им слове, на фоне жены он, казалось, был той самой ложкой дегтя в бочке меда мануки.

Артур положил на стол кошелек, телефон и обнял жену. Брюс радостно прыгал и царапал его ногу, чтобы он немедленно обратил на него внимание.

– Привет, привет, my friend!

Артур потрепал своего друга.

– Ты голодный? – спросила Лия.

– Нет, благодарю. Я поужинал в гольф-клубе. Сегодня игра была тяжеловата. Спина дает о себе знать.

Личность Артура оставалась для Лизы загадкой, он словно был соткан из противоречий. Такой обворожительный хулиган. С одной стороны, в свои шестьдесят лет он так и норовил «пошалить», – например, уехав со своими друзьями в солнечную Испанию без семьи просто для того, чтобы развлечься, или принимая участие в регатах и выделывая на своей яхте выкрутасы, от которых у зрителей захватывало дух. Скорость была для него привычной стихией, в ней он чувствовал себя, как рыба в воде, и совсем наоборот, когда он лишался возможности лишний раз погонять на своем Харлее или в своем харизматичном Макларене, посоревноваться на светофоре с ретивой Феррари или с сексуальной красоткой Ламборгини. С другой стороны, он чистосердечно любил свою жену и дочь, делая для них все, что было в его силах, заботился о своей старенькой матери, занимался благотворительностью, как мог помогал друзьям и их семьям.

Бывая в гостях у замужних подруг, именно из-за их мужей Лиза порой чувствовала себя подростком, не всегда желанным в доме и мешающимся под ногами. С Артуром все было иначе, он умел создать атмосферу, в которой она ощущала себя в своей тарелке и при этом взрослой: когда с тобой считаются, тебя спрашивают о личных предпочтениях и всегда рады твоим желаниям.

– Чем занимались сегодня? – спросил Артур, откусывая большое, ароматное британское яблоко салатового цвета.

– Кто чем, – улыбнулась Лия. – Я немного поработала с утра, а потом мы ездили в Виндзор погулять. Погода сегодня была отличная.

– Пожалуй, я пойду спать, – сказал Артур.

Он был как всегда точен и немногословен. Лиза уловила едва заметную грусть, пробежавшую по красивому лицу подруги.

– Мы тоже собираемся ложиться. Завтра нам предстоит поездка в Лондон.

– Филип отвезет вас, во сколько вы хотите поехать?

– Как Сашенька нас разбудит, – ответила Лия.

Допив чай и пожелав всем спокойной ночи, Лиза отправилась в свою спальню на втором этаже. Запах в этой комнате напоминал ей запах деревенского дома, в который, будучи ребенком, она почти каждое лето ездила с родителями: смесь восковых свечей в лампадках, старинных сундуков с пыльными тяжелыми кружевными салфетками и сырость от чернозема, проникающая во все щели.

Кровать с огромным балдахином из тяжелой льняной ткани словно погружала ее в оболочку, уносящую далеко в средневековые времена. Наверное, в другом состоянии она бы почувствовала себя принцессой, как это делает Лия на протяжении вот уже нескольких лет, но вместо этого она чувствовала себя золушкой, которой по счастливой случайности достался кусочек сказки от феи, и завтра, которое так скоро наступит, ей нужно будет возвращаться к немытым горшкам и штопанью платьев от-кутюр.

Огромная гардеробная с легкостью вместила несколько ее скромных вещей, которые не шли ни в какое сравнение с роскошными нарядами Лии. Прямиком из спальни можно было попасть в ванную комнату с хитро встроенной и замаскированной под большое зеркало входной дверью, в которое Лиза старалась заглядывать как можно реже, даже когда одевалась. Видимо, она где-то забыла лучшее одеяние женщины – счастье.

Приняв душ, она почувствовала сильную усталость. Много ходьбы и душевные переживания давали о себе знать. Три месяца назад она окончательно рассталась со своим мужем Алексеем. Хотя ей и казалось, что это произошло только вчера. Немой тишиной и полным отсутствием каких-либо действий он не возвращал ее обратно, и она словно застыла посередине прошлого и будущего, но не в настоящем, а в покрытом переживаниями, страхами и неуверенностью каком-то промежуточном и совершенно особенном времени.

По утрам она встречала день без эмоций, желаний и чувств. Врачи, возможно, назвали бы такое состояние скрытой депрессией и прописали бы таблетки. Но Лиза не верила, что это ей поможет, и сейчас она спасалась мыслями о том, что еще несколько дней она будет вдохновляться Англией, жизнью Лии и Артура, их семейной идиллией, а когда вернется в Россию, то обязательно сделает их успех и своим дорожным знаком. И будет не спеша двигаться по направлению к нему. Сменить обстановку, а в ее случае даже страну, – было идеальным решением на фоне происходящего, ее собственный брак стал чем-то далеким и неправдоподобным, чем-то, что случается с другими людьми, но не с тобой.

Укутавшись в одеяло, она закрыла глаза и погрузилась в сон. Неожиданно проснувшись посередине ночи оттого, что загорелся реагирующий на движение возле дома световой датчик (она забыла перед сном закрыть тяжелые шторы), она подошла к окну и увидела барсука, пробирающегося сквозь кусты в сторону ворот сада.

«Пришел охотиться на бедных утят, – подумала Лиза и вернулась в кровать. – Было бы здорово, если бы они успели забраться куда-нибудь подальше».

Вот так женщины, не доверяя своему внутреннему свету, который то и дело реагирует на опасность, каждый раз становятся жертвами барсуков, приходящих по ночам, чтобы удовлетворить свои природные инстинкты, принимая их за пушистое, пахнущее феромонами счастье.