Опаленные крылья

Глава 2

На самом деле оказалось, что ей совершенно нечего было бояться. Когда Марта ввела Джулию в комнату на верхнем этаже, девушка увидела своего деда, сидящего в огромном удобном мягком кресле, единственном во всем доме, как она успела заметить. Его сморщенное тело казалось хрупким и хилым, и Джулия, имевшая опыт ухода за безнадежными больными, поняла, что ему недолго осталось. У старика была большая львиная голова с копной серебристых волос и щетинистые белые брови над темными проницательными глазами. Он был одет в старомодный вельветовый пиджак дымчатого цвета, частично скрытый шерстяной шалью, наброшенной на его худые плечи. Небольшая черная шапочка, сидевшая на затылке, придавала ему сходство с фигурами на древних портретах. Последний штрих картине придавала пеньковая курительная трубка, лежавшая на маленьком столике рядом с его креслом. Комната оказалась более роскошно меблированной, чем те, что внизу, с мягким ковром на полу и вельветовыми гардинами на окнах. В углу Джулия заметила инвалидное кресло на колесиках, по-видимому, его средство передвижения, поскольку он уже не мог ходить самостоятельно. Когда Джулия вошла, за внутренней дверью скромно исчез слуга.

— Прости, что не могу подняться, чтобы приветствовать тебя, — официально начал Жиль Боссэ. — Годы и болезнь, увы, берут свое. — Он говорил по-французски, нисколько не сомневаясь в том, что она знает этот язык.

Старик протянул ей скрюченную руку с изуродованными артритом пальцами, и Джулия сжала ее в ладонях. Огромная волна жалости к этому преждевременно состарившемуся от горя человеку захлестнула ее. Темные глаза внимательно изучали девушку, и ей внезапно очень захотелось понравиться ему.

— Ты очень похожа на свою мать, chérie[18], — сказал он со вздохом. — Моя глупая маленькая Жюльетта!

Сходства с матерью оказалось достаточно, чтобы сразу же добиться его расположения и любви. Он притянул Джулию к себе и нежно поцеловал в лоб, затем указал ей на низкую скамеечку рядом со своим креслом.

— Ты вернула ее мне, — прошептал он.

Джулия приняла его ласку, но ничего не сказала, чувствуя слабую обиду. Это собственная упрямая гордыня отдалила Жиля Боссэ от ее матери, и у него не было никаких оснований отказывать от дома ее отцу. Жюльетта страдала от его упрямства, но она всегда любила свою родину и своего отца. Ее дочь сейчас инстинктивно понимала, что теперь ее очередь простить этого непреклонного старого деспота, но совсем не была уверена, что когда-нибудь сможет его полюбить.

Дед начал задавать вежливые вопросы о ее путешествии и о том, как она устроилась в Мас.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива здесь, — сказал он ей. — Ведь это был дом твоей матери.

— Это я знаю, — немного резко ответила девушка, размышляя о том, чем занималась ее мать, живя на этой ферме.

Вскоре из слов деда она это поняла. Как он сказал, Жюльетта была отличной наездницей и настоящим сорванцом, но ей пришлось вести себя согласно приличиям, когда она пошла в школу. Дед был потрясен, узнав, что Джулия не умеет ездить верхом.

— У меня не было возможности научиться этому в Лондоне, — сказала она, оправдываясь. — Там много всего другого, чем можно заняться в свободное время.

— Городская девчонка? Но мы непременно исправим это, — заявил он, и Джулия взглянула на него с тревогой, не понимая, что он задумал. — Моя внучка должна идти по стопам ее предков!

— Все три недели? — спросила она, улыбаясь, но дед проигнорировал ее замечание, нажав на кнопку звонка, расположенного прямо на его столе.

Бесшумно и сразу же появился слуга, которого, как оказалось, звали Марсель. Он остановился выжидательно рядом со своим господином.

— Позови ко мне Армана, — приказал Жиль Боссэ.

«О нет!» — подумала Джулия и с надеждой сказала старику:

— Мне кажется, он куда-то ушел.

— Марсель найдет его, — уверенно отозвался тот, когда слуга вышел. — Он где-нибудь неподалеку.

Джулия вздохнула. Ей совсем не хотелось вновь столкнуться с Арманом. Она мысленно пыталась ему внушить, чтобы он скрылся в самом дальнем уголке ранчо, где его никто не смог бы найти. Дед нежно погладил ее по голове.

— Волосы как шелк, — сказал он. — У Жюльетты были такие же и такого же цвета.

Джулия подавила желание отшатнуться. Если дед постоянно будет сравнивать ее с матерью, эти встречи в конце концов станут для нее утомительными. И хотя стены этого дома и сердце девушки хранили память о Жюльетте, мать умерла много лет назад, а сама она была Джулией Арчер — личностью, а не просто точной копией златовласой француженки.

Старик спросил внучку о жизни в Лондоне и, казалось, был очень недоволен тем, что она сама зарабатывает себе на жизнь.

— Времена, когда девушки сидели дома и бездельничали в ожидании приличного мужа, давно прошли, — пренебрежительно заметила Джулия. — Кроме того, я не хочу рассчитывать на папину поддержку.

— А у тебя нет приличного жениха на примете? — спросил дед. Темные глаза проницательно смотрели на нее. — Может, ты относишься к тем современным женщинам, которые презирают замужество?

— Я далека от этого, — ответила она, — но тем не менее не считаю замужество формой приспособления к жизни.

Проблеск удовлетворения промелькнул на лице старика. В дверь постучали, и в комнату вошел Арман, с непокрытой головой», в рубашке с распахнутым воротом и засученными рукавами. Идущая от его крепкого загорелого тела энергия, казалось, заставила старика еще больше сморщиться. Джулия выпрямилась на скамеечке, смело и презрительно взглянув на Армана своими зелеными глазами. Он может покорить Денизу, эту маленькую женщину-мышь, но ему никогда не удастся подчинить себе ее, Джулию. На самом деле она так невзлюбила его только за то, что в его присутствии, ощущая исходящую от него мужественность, она чувствовала себя неловко и застенчиво. Ее взгляд остановился на загорелых мускулистых руках Армана, и панегирик Денизы вновь промелькнул в ее голове, заставив щеки девушки вспыхнуть легким румянцем. Его руки как будто были вытесаны из крепкого темного дерева, и Джулия решила, что они так же способны на нежные объятия, как удав. Арман был явно смущен, обнаружив здесь девушку.

— Я думал, вы будете один, месье, — пробормотал он и спустил рукава. — Вероятно, я выгляжу немного неопрятным, но я чистил инструменты в конюшне.

— N'importe[19], — невозмутимо ответил Жиль Боссэ. — Моя внучка должна принимать нас такими, какие мы есть. Ты уже, конечно, познакомился с ней?

Арман скользнул взглядом по хрупкой изящной фигурке, выставленным, как будто напоказ, из-под короткой юбки стройным ногам и узким маленьким ступням в легких босоножках. Девушка выглядела такой нежной и изысканной рядом с искривленным годами стариком, как анемон в тени сучковатого древнего дуба. Губы Армана насмешливо изогнулись.

— Мы встречались за ужином, месье.

— Мадемуазель не умеет ездить верхом, — сообщил Жиль Боссэ, как будто это было великое бедствие.

Арман лишь молча кивнул. Он был бы более удивлен, если бы она умела.

— Вероятно, у мадемуазель просто не было благоприятной возможности, — снисходительно заметил он.

— Теперь она у нее есть, и этим надо воспользоваться.

— Да, месье, но каким образом? — Арман вопрошающе поднял черные брови.

— Я намерен передать ее в твои руки, Арман. — Оба, и мужчина и девушка, вздрогнули и в ужасе уставились на старика. — Ты научишь ее ездить верхом, ты покажешь ей весь Мас, наследство Боссэ. Я надеюсь, что она полюбит это место, как все мы, и полагаюсь на тебя — ты не допустишь несчастного случая.

— Трудная задача, месье, — сказал Арман, немного растягивая слова. — И не будет ли это тяжело для мадемуазель? Она ведь приехала сюда отдыхать, как я понимаю, а верховая езда по болотистой местности, я уверен, не укладывается в ее представления о хорошо проведенном отпуске. — («Тут ты прав, парень», — подумала Джулия). — Новая Ривьера в окрестностях Монпелье будет ей больше по вкусу. Мас-Боссэ ничего не может ей дать, впрочем, как и она ему… — Его глаза вновь насмешливо пробежали по ее изящной фигурке.

Глаза старика грозно сверкнули, он побагровел и так сильно ударил кулаком по маленькому столику, что непрочная мебель жалобно затрещала.

— Nom de Dieu[20], Арман, ты слишком много на себя берешь! — прогремел он. Его глаза метали молнии. — Ты что, не понимаешь, что в жилах моей внучки течет кровь Боссэ? Она не может обмануть ожиданий и не откликнуться на зов земли ее предков!

Джулия чуть не рассмеялась. Какое большое значение придавал ее дед зову крови! Земля ее предков совершенно не притягивала ее, скорее, наоборот, отталкивала и вызывала отвращение. А этот Арман подал неплохую идею насчет Монпелье. Ей там наверняка понравится. Джулия размышляла, не сказать ли об этом старику сейчас, но, взглянув на его пылающее гневом лицо, решила, что не стоит сердить его еще больше. Меньше всего ей хотелось бы стать причиной сердечного приступа. Арман же оставался в этом вопросе ее союзником, как показали дальнейшие его слова:

— Я очень занят, месье, вы же знаете. У меня полно работы и без того. Может быть, месье Ги более подойдет на роль гида? Они с ней, по-моему, уже успели подружиться.

— Это так? — проворчал Жиль Боссэ, бросив на Джулию задумчивый взгляд.

— Если мне надо научиться ездить верхом, то в качестве наставника я бы предпочла Ги, — заявила Джулия, но, осознав, что ее слова прозвучали довольно грубо, она добавила поспешно: — Я хотела сказать, что месье Арман, как он только что признался, очень занят. — Она понимала, что это звучит неубедительно, но не имела ни малейшего желания, чтобы ее обучала эта отталкивающая личность, и совсем не заботилась о том, что своими словами может оскорбить Армана, отказываясь от его услуг.

— Ги не наездник, — презрительно заметил дед. — Он предпочитает заниматься живописью. Кроме того, он абсолютно безответственный человек, не углядит за девочкой, и та погибнет. Нет, Арман, этим должен заняться ты. Я не сомневаюсь, что ты найдешь себе достойную замену для своей основной работы. Только под твою ответственность я могу передать эту священную особу. — Старик похлопал Джулию по плечу, и она вновь с трудом сдержала смех — это уж он хватил через край! Священная особа, ну и ну! — Завтра утром ты найдешь, ей подходящую лошадь и приступишь к своим обязанностям.

Джулия вздохнула — развлечения в Монпелье помахали ей ручкой. Арман же продолжал всем своим видом выражать недовольство. Ему совсем не нравилось поручение, не нравилось гораздо больше, чем самой девушке. Но когда губы старика злобно поджались, он покорно склонил голову.

— Я сделаю все, что вы скажете, месье, — пообещал он. Его странные прищуренные глаза встретились с глазами Джулии, лицо оставалось непроницаемым. — Завтра утром, мадемуазель, сразу же после завтрака, я буду готов сопровождать вас.

— Bon. — Жиль Боссэ был удовлетворен.

— Bon soir, monsieur, mademoiselle[21]. — Арман щелкнул каблуками и поклонился каждому из них. Но поклон старику был полон уважения, а Джулии — оскорбительной насмешки.

Он вышел, и, когда за ним закрылась дверь, Жиль Боссэ вздохнул и наставительно сказал внучке:

— Арман — хороший человек. Я не задумываясь доверил бы ему свою жизнь и, более того, твою, chérie. Теперь я устал, так что пожелаем друг другу спокойной ночи. Завтра же проведем весь вечер вместе, да?

— Да, конечно, дедушка. — Джулия встала и, вновь тронутая его немощью, наклонилась и поцеловала старика в морщинистую щеку. — Спокойной ночи, дедушка.

— Спокойной ночи, chérie, — он улыбнулся неожиданно обаятельно и ласково, — спи спокойно. Я рад, что ты приехала.

Марте, видимо, были даны соответствующие указания, так как, когда она пришла утром будить Джулию, кроме традиционной чашки слабозаваренного чая, она принесла костюм для верховой езды.

— Это вещи вашей матушки, — пояснила женщина. — Я уверена, что они будут вам впору.

Джулия пристально и с мрачным предчувствием разглядывала брюки, сапоги и свитер. Итак, все это правда, на самом деле правда, и ей придется ехать с этим гадким погонщиком коров сразу же после завтрака и полностью довериться ему, не надеясь на пощаду. По крайней мере, хоть будет чем заняться, подумала она уныло и вновь вспомнила о пляжах Испании, на которых рассчитывала прекрасно провести дни отпуска. Оставалось только надеяться, что Арман не убьет ее в своем стремлении научить ездить верхом, а в том, что он на это способен, у нее не было ни малейшего сомнения. Тем более, что она прекрасно знала — никаких способностей к верховой езде у нее нет и в помине.

Завтрак состоял из горячих круассанов, меда, кофе и фруктов. К облегчению Джулии, Армана за столом не было — он позавтракал раньше всех. Дениза в это утро была одета в широкую юбку в сборку и миленькую вышитую блузку. В черных вьющихся волосах художницы алела яркая лента. Джулия подумала, что это довольно ничтожное маленькое создание, и пожелала ей удачи с суровым пастухом, от которого та явно была без ума.

— Moi, je suis désolée[22], — мрачно сказала Дениза, внимательно разглядывая позаимствованный Джулией костюм для верховой езды. — Я часто здесь останавливаюсь, но дядя никогда не предлагал мне покататься верхом. А мне так хочется, чтобы Арман меня учил.

— Жаль, что мы не можем поменяться местами, — вздохнула Джулия. — У меня нет никакого желания учиться у месье Армана.

Это замечание, казалось, обрадовало француженку.

Арман уже ждал Джулию у дома, когда та с большой неохотой вылезала из-за стола. Он держал под уздцы двух белых лошадей. Лошади в Камарге небольшие, но крепкие, выносливые и чрезвычайно умные. Кроме того, они никогда не спотыкаются.

— Это ваша, — сказал он Джулии, указывая на одно из животных. — Ее зовут Бьянка, и, пока вы здесь, она в вашем распоряжении.

Джулия погладила теплый сопящий нос кобылы, в то время как Бьянка разглядывала ее добрыми большими черными глазами. Девушка горячо надеялась, что не обманется в темпераменте лошади и та не сбросит ее к ногам Армана — это было бы так унизительно. Он помог ей сесть в седло, показал, как правильно держать поводья, проверил длину стремянных ремней и мельком взглянул вверх в тревожные глаза наездницы.

— Вам нечего бояться, — сказал он. — Бьянка очень спокойная. Но даже если вы упадете — земля мягкая.

— Я не боюсь, — тихо, но свирепо проворчала Джулия, — и не собираюсь падать. — Она была полна решимости сделать все возможное, чтобы удержаться на спине кобылы и не дать этому мрачному ковбою повода насмехаться над ней.

Арман ловко вскочил в седло, и они неспешно двинулись в сторону обширного пастбища, окружавшего Мас. Вскоре Джулия привыкла к ритмичным движениям своей лошади и почувствовала себя спокойнее. Она даже заметила, как Арман пару раз взглянул на нее с удивлением, и ее настроение сразу же поднялось. Теперь-то он понял, что она не просто городская девчонка, которая только и умеет, что бездельничать на пляже.

Утро было великолепным, и ранчо в солнечных лучах выглядело уже не так уныло, как накануне вечером. Оно было огромным, акры и акры болотистой равнины с редкими деревцами, и никаких изгородей. Широкие, вяло текущие реки, окруженные тростниковыми зарослями, пересекали его. А выше, над всем этим простором, — огромная дуга неба и полчища различных насекомых от мух до москитов. Бьянка спокойно шлепала по воде и грязи, по-видимому привычная к бездорожью. Когда в одном месте она погрузилась по колена в болото, Джулия вспомнила, задрожав, замечание Ги о трясине.

— А здесь вполне безопасно? — спросила она, наблюдая, как Бьянка изо всех сил пытается вылезти на твердую землю.

— Абсолютно. Вы думаете, я подвергну «священную особу» риску погибнуть в болоте? — Он говорил вполне серьезно, но в глазах светилась озорная искорка. — Кроме того, лошади Камарга инстинктивно чувствуют, безопасен ли путь. Здесь все нормально. Есть несколько мест, довольно опасных, на краю ранчо, но я и не подумаю тащить вас туда.

Арман отлично смотрелся на лошади, а голая, лишенная растительности земля была прекрасной декорацией для него. Солнце палило нещадно, и теперь Джулия поняла, почему все здешние ковбои носят широкополые шляпы. Сама она посчитала ниже своего достоинства надеть такую же, припасенную для нее, а шарф, который она вместо этого накинула на голову, не мог защитить ее глаза и шею. Джулия пожалела, что не захватила солнцезащитные очки, хотя в них она выглядела бы нелепо на лошади. Арман напряженно вглядывался в даль, и девушка заметила стадо каких-то животных, сопровождаемых пастухами, которые подгоняли их странными палками, похожими на острые копья с трезубцами на конце.

— Кажется, там что-то не так, — пробормотал Арман и нерешительно взглянул на подопечную. — Вы не против, если я съезжу посмотрю? Я долго не задержусь, но вам лучше не следовать за мной.

— Конечно, я и сама не хочу приближаться к этим страшным зверям, — ответила она. — Я подожду здесь.

Арман легким галопом направил свою лошадь в сторону стада и присоединился к другим пастухам. Бьянка мирно щипала траву. На этом островке дикой живой природы, сохраненном в Камарге, было много прекрасных птиц, и Джулия развлекала себя, пытаясь узнать их, но многие оказались ей неизвестны. Когда стая ярких фламинго пролетела почти над ее головой, девушка испытала полный восторг. Они были настоящие, именно таких она видела в зоопарке. Джулия заметила вдруг, что стадо черных быков приближается к ней. Теперь она уже могла разглядеть их более детально: огромные, мощные звери. Пастухи пытались развернуть их в другую сторону, но животные упорно сопротивлялись и не желали идти туда, куда их направляли.

Внезапно овод ужалил Бьянку, и бедное животное рвануло вперед. Сидевшую лениво, с отпущенными поводьями, Джулию чуть не выбросило из седла, но она отчаянно вцепилась в луку, когда кобыла припустила галопом. К своему ужасу, девушка поняла, что Бьянка несется прямо к стаду. Джулия потеряла контроль над ней, вся ее энергия была направлена на то, чтобы удержаться в седле. Бьянка же радостно заржала, приближаясь к своим товарищам, и вклинилась в массу черных тел и угрожающих рогов, разгоняя их налево и направо. Все смешалось: рев быков, крики и проклятия пастухов, дерн, летящий из-под копыт мечущихся животных, которые были теперь повсюду. Аллюр кобылы начал замедляться. Рядом с Джулией появился Арман и схватил упавшие поводья Бьянки, заставив ее совсем остановиться. Его лицо было мертвенно-бледным от ярости, губы вытянулись в тонкую линию, черные глаза пылали огнем.

— Почему, черт возьми, вы не остались там, где я вам сказал?! Стадо могло затоптать вас копытами!

— Я… Простите… — пробормотала Джулия запинаясь. — Но что-то напугало Бьянку. Она… она побежала… Я не смогла ее остановить.

— Естественно, не смогли, — презрительно бросил он и оглядел рассеянное по полю стадо, которое его коллеги пытались собрать и утихомирить. — Все придется делать заново, — тяжело вздохнул он.

— Лучше я поеду домой, — предложила она, стремясь скрыться от его бешеной ярости. — Думаю, что смогу найти дорогу сама.

— Вы останетесь со мной. — Он был непреклонен.

Это вывело девушку из себя. Она не какой-то там ребенок, вынужденный подчиняться каждой его команде!

— О нет, не останусь! — воскликнула она. — Вас ждет ваша работа. Не хочу отвлекать вас от нее.

Джулия развернула лошадь и ударила каблуками по ее бокам. Бьянка послушно перешла на легкий галоп. Полная решимости отделаться от Армана, девушка позволила ей самой выбирать путь, тем более что еще не могла правильно ею управлять. Кобыла летела через болота и пастбища, шлепая по грязи, через мелкие озерца, забрызгав Джулию с ног до головы водой, но Мас все никак не появлялся на горизонте. И когда огромный черный бык, высунув из тростника голову, промычал им вслед, девушка испугалась. Поэтому, услышав за собой стук копыт, она почувствовала облегчение. Подъехал Арман, и лошади пошли бок о бок.

— Вы сумасшедшая? — раздраженно спросил он. — Если бы вы вылетели из седла, нам пришлось бы прочесать болота вдоль и поперек, чтобы разыскать вас. Вы могли бы даже утонуть!

— Это вас вполне бы устроило! — воскликнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не будьте посмешищем, — ответил Арман резко. — Если бы с вами что-нибудь случилось, я не смог бы смотреть в лицо месье Боссэ.

— Думаю, тогда бы вы потеряли свою работу, — грубо сказала Джулия. Она все еще дрожала от испуга, и ей совсем не понравилось, что он назвал ее посмешищем.

— Я потерял бы его доверие, вот это бы я не смог перенести.

— Как благородно! — продолжала она издеваться.

Его темные непроницаемые глаза смотрели на нее пристально и холодно.

— Естественно, вам этого не понять. Я думаю, честь, благородство и признательность стали для современной молодежи пустыми словами.

— Как можете вы что-то знать о современной молодежи, сидя в этой тихой заводи? — язвительно спросила она.

Мы встречаемся со многими туристами, нравы которых оставляют желать лучшего, — ответил Арман. — Иногда мне выпадает жребий работать у них в качестве гида. Это мне совсем не нравится.

Он развернул свою лошадь в другую сторону, и Джулии показалось, что он намерен бросить ее здесь. Но он свистнул, и Бьянка, насторожив уши, последовала за ним, как собака. Джулия удрученно тряслась в седле, вся забрызганная грязью, промокшая и усталая. Ехать так было унизительно, но девушка сомневалась, что ей хватит умения заставить Бьянку ослушаться хозяина.

Когда на горизонте показался дом, Арман придержал своего коня, снова свистнул Бьянке, и кобыла пошла бок о бок с его лошадью.

— Уже не так далеко, — сказал он ободряюще.

— Думаю, после этого спектакля вы оставите безнадежные попытки научить меня ездить верхом? — с надеждой спросила она.

— Этого я сделать не могу, у меня приказ, — ответил он. — Но вы для меня — настоящая головная боль, проще управиться с целым стадом.

Джулия вспыхнула. Дома, в Англии, друзья-мужчины считали за честь проводить ее домой, а этот называл ее головной болью!

— Я ненавижу это ужасное место! — взбунтовалась она. — Я ненавижу вас! Почему я должна ездить верхом, если не хочу этого? Зачем только я сюда приехала! Я отдала бы все на свете, лишь бы оказаться дома! — Джулия с трудом сдержала слезы и проглотила рыдания, подкатившие к горлу. Она не должна плакать перед этим черствым человеком!

— Скажите это месье Боссэ, — сухо предложил он. — Возможно, он согласится отправить вас домой. Сам же я думаю, что Камарг — не подходящее для вас место. Здесь вы не в своей стихии.

Джулия бросила на него взгляд, полный ненависти.

— В этом месте только рыбы и птицы живут в своей стихии, — презрительно сказала она. — Но вы, конечно, приспособились к этому — вам ведь не с чем сравнить. Вы даже не знаете, что такое настоящая цивилизация.

Он ничего не сказал на это, но его и без того суровое лицо стало еще мрачнее. Несколько минут они ехали молча. Наконец гнев Джулии улегся. Она сама во многом виновата: когда Бьянка взбаламутила стадо, это, должно быть, довело Армана до белого каления, но он все еще был терпелив к ее первым попыткам постичь искусство верховой езды. Джулия хотела уязвить его как-нибудь за то, что он не воспользовался представленной возможностью избавиться от нее, но почувствовала стыд за свою внезапную вспышку и мягко проговорила:

— Я прошу прощения за свои слова и очень сожалею, что моя глупость доставила вам столько хлопот. Пожалуйста, простите меня.

Он взглянул на ее замызганную фигурку. Шарф она давно потеряла, ветер спутал волосы, лицо в подтеках грязи покраснело от солнца, но тем не менее она прекрасно держалась и сидела на лошади, как прирожденная наездница. Слабая, едва заметная улыбка тронула его узкие Губы. Но сейчас в этой улыбке не было ни презрения, ни насмешки.

— Пустяки, мадемуазель, — спокойно ответил он. — И я думаю, что у вас очень много мужества.

От этой похвалы приятное тепло разлилось в ее груди. Глупо, конечно, так ликовать от комплимента погонщика коров, но для нее он казался более дорогим, чем сотни цветистых речей, потому что был сказан абсолютно искренне.

Дениза, делавшая наброски рядом с домом, завидев их приближение, бросила мольберт и уставилась с беспокойством на Джулию.

— Mon Dieu[23], ты насквозь промокла! Ты упала с лошади? — Она укоризненно взглянула на Армана. — Нужно было за ней присматривать.

— Но я не падала! — негодующе воскликнула Джулия.

Арман соскочил на землю и подошел к своей ученице, чтобы помочь ей спуститься.

— Она ускакала от меня, — объяснил он Денизе, — и ехала по воде. Нет, так не спешиваются, — обратился он к Джулии, когда та перебросила ногу через седло и села боком, — но на сегодня ваш урок закончен. Я сам сниму вас.

Руки, которые сжали ее талию, были сильные, крепкие и ласковые. Арман поставил ее на ноги, но отпустил не сразу. Он пристально посмотрел в ее перепачканное лицо, и в его черных, как терновые ягоды, глазах внезапно вспыхнул интерес.

— Такая тонкая, — удивленно прошептал он. — Я мог бы сломать вас одной рукой. Но сколько силы духа!

Волнующий поток побежал по ее венам, и она, онемев от изумления, уставилась на Армана, Тот отпустил ее и отвернулся, чтобы взять за уздечку Бьянку.

— Вам лучше пойти переодеться. — Теперь он говорил холодно. — Вы насквозь промокли.

Дениза все это время наблюдала за ними с кривой усмешкой. Она ничего не пропустила.

— Ну что, добилась успеха у нашего местного Дон Жуана? — злорадно хихикнула она. — Арман очень привлекателен для девушек.

— Только не для меня! — резко возразила Джулия, сразу же устыдившись своего волнения от его объятий, которые больше походили на медвежью хватку, и от проблеска интереса в глазах мужчины. — Кроме того, я ему тоже не нужна.

Она бросилась в дом, провожаемая визгливым насмешливым смехом Денизы. Смыв с себя грязь в общей ванной комнате — в Мас была только одна, зато с горячей водой, на что Джулия даже не рассчитывала в столь примитивном месте, но восприняла эту роскошь с облегчением, — она вернулась в свою спальню. В то время как девушка вытирала полотенцем волосы, в дверь постучали, и вошла Марта с сообщением, что ее хочет видеть хозяин.

Надев брюки и блузку без рукавов, Джулия с помощью искусного макияжа замаскировала следы разрушительного действия солнца и ветра на своем лице. Арман не терял времени даром — уже успел доложить о том, что ученица не оправдала ожиданий, подумала она, и теперь дед понял, что его внучка никогда не станет настоящей Боссэ из Мас. Может, он захочет тут же отправить ее домой, и она с радостью вернется в лоно цивилизации. С радостью? Джулия застыла в нерешительности с карандашом для век в. руке, разглядывая в зеркале свое лицо. Она вдруг поняла, что ей совсем не хочется уезжать домой. «Видимо, зов крови действительно существует, — кисло подумала она, — гены maman вылезли на первый план». Туалет был закончен, и девушка поспешила в комнату деда. Она постучала в дверь и, услышав в ответ: «Entrez»1, смело шагнула внутрь.

Жиль Боссэ сидел там же, где и прошлым вечером. Казалось, он не двигался с места, хотя, конечно, Марсель переносил его на ночь в спальню. В высоком темном силуэте у окна девушка сразу узнала Армана. Он стоял спиной к свету, и Джулия не могла видеть выражение его лица. Но она и не нуждалась в этом, догадываясь, что оно было, естественно, неодобрительным. Дед смотрел на нее сурово из-под густых белых бровей, и Джулия чувствовала себя сейчас так же, как когда-то в школе, когда директор делал ей замечание. Она остановилась перед стариком, нервно сцепив пальцы.

— Ну, мадемуазель, что вы сами можете мне сказать? — обратился он к ней скрипучим голосом.

Джулия подняла голову и рукой откинула назад свои короткие волосы.

— Полагаю, мой инструктор уже успел вам рассказать, что случилось? — вызывающе спросила она. — Но здесь не только моя вина — я всего лишь новичок…

— Знаю, — прервал ее дед, — но это не дает тебе права уклоняться от прямого ответа. Я понял, что ты хочешь уехать домой. — Джулия нерешительно переминалась с ноги на ногу, и старик рявкнул: — Хочешь?

Девушка покачала светловолосой головой:

— Я передумала. Я хочу остаться. — Мужчина у окна издал какой-то нечленораздельный звук, и она повернулась к нему лицом: — Полагаю, ваш рапорт был неполным.

— Но вы же сами сказали, что ненавидите Мас, — холодно ответил он.

Она также сказала, что ненавидит и его, и эта ненависть никуда не исчезла. Но Арман должен был понять, что тогда, на болотах, она переволновалась и едва ли соображала, что говорит. В любом случае он не имел права ябедничать дедушке. Бросив на него укоризненный взгляд, она улыбнулась старику и пояснила:

— Я сказала это в сердцах, после бешеной скачки, перепачканная и перепуганная. Я была не в состоянии выбирать слова… Понимаете, я никогда раньше не сидела на лошади.

— Ты допустил, чтобы она испугалась? — Жиль Боссэ повернулся к Арману.

— О, это была не его вина! — воскликнула Джулия, стремясь восстановить справедливость. — Мне захотелось побыть в одиночестве, и я ускакала от него. Он сказал вам об этом?

— Он только сказал, что ты хочешь уехать домой, — буркнул дед. — Итак… Ты ускакала, но, зная Армана, я не думаю, что он позволил тебе отъехать слишком далеко. — Старик подмигнул молодому мужчине у окна.

— Ну… э… я была очень рада, когда он меня догнал, — честно призналась девушка. — Я ехала по какой-то воде и думала, что потерялась. Вот почему я была напугана.

— Понятно. — Рот старика дернулся.

— И вы, конечно, уже не захотите повторить этот опыт, — насмешливо предположил Арман.

Полчаса назад, промокшая насквозь и несчастная, она охотно согласилась бы с ним. Но теперь, когда она обсохла и пришла в себя, все трудности верховой езды отошли на задний план. Джулия вспомнила, что большая часть прогулки была довольно приятной, и в нее вдруг вселился маленький злой дух-искуситель, демон озорства. Раз Арман так страстно желает избавиться от нее, она не позволит ему отделаться от этой тягостной для него ответственности.

— Вот тут вы ошибаетесь. — Ее зеленые глаза смотрели на мужчину с вызовом. — Когда мы снова повторим наш урок, месье Арман?

— Вы действительно этого хотите? — Он удивленно поднял брови.

— Конечно. Я буду упорно учиться.

— Но не слишком упорствуй, — засмеялся дед, — ты все-таки женщина. — Он неодобрительно взглянул на ее брюки. — Хотя и пытаешься выглядеть как парень.

Джулия вспомнила, что говорил Ги о его предрассудках.

— Но сейчас большинство девушек носят слаксы и брючные костюмы, — возразила она, защищаясь, и с досадой заметила, как Арман с интересом разглядывает ее ноги, обтянутые узкими брюками.

— Иностранки, которые сюда приезжают, в основном носят шорты, — вкрадчиво сказал он.

— Дочь Мас не какая-то туристка! — прорычал старик. — Она не должна выставлять себя на всеобщее обозрение!

Джулия тоскливо вспомнила о модных брюках, висевших в ее гардеробе. После этой вспышки гнева она никогда не отважится появиться в них перед дедом.

— Если тебе не покажется, что я прошу слишком многого, я предпочел бы видеть тебя в юбке, когда ты приходишь ко мне, — продолжал старик приказным тоном. — В остальное время можешь носить что тебе нравится. — Заметив на ее лице возмущенное выражение, он мягко добавил: — Это было бы очень любезно с твоей стороны ублажить старого человека, который любит, чтобы девушки были похожи на девушек.

— Хорошо, дедушка, — смиренно ответила она. — Когда я приду к вам сегодня вечером, вы увидите, какой женственной я могу выглядеть.

Бросив взгляд на Армана, Джулия заметила насмешливый блеск в его черных глазах. «Вот негодяй, — подумала она, — он еще смеется надо мной. Конечно, он больше восхищается крупными полногрудыми матронами, круглыми со всех сторон, и не верит, что такая хрупкая особа, как я, может выглядеть женственно».

— А может, вам хочется, чтобы я носила широкие длинные юбки, как в старину, и боком сидела на лошади? — серьезно спросила она, потупившись с притворной застенчивостью. И хотя она смотрела на деда, вопрос был адресован Арману.

— Вот дерзкая девчонка! — Старик явно забавлялся. — Конечно же нет. Твоего появления в таком виде было бы достаточно, чтобы обратить в паническое бегство весь рогатый скот.

— Ox! — вспомнила Джулия и прикрыла рот рукой. — Месье Арман не сказал вам, как я утром разогнала стадо?

Жиль Боссэ расхохотался с истинным наслаждением:

— Слишком много подвигов для одного дня! У этого ребенка есть мужество, Арман, она справится.

— Но я постараюсь держать ее подальше от скота, — решительно заявил Арман. — А в верховой езде она делает успехи.

И вновь Джулия зарделась от удовольствия. Вскоре приступ веселья у Жиля Боссэ прошел, и он беспокойно поморщился, как от боли.

— Eh bien, — сказал он, — все идет хорошо, но теперь тебе лучше оставить меня с Марселем. Мы увидимся с тобой вечером, Жюльетта.

— Могу я для вас что-нибудь сделать? — быстро спросила Джулия. — Я… у меня есть некоторый опыт работы сиделкой.

— Неужели? — Он улыбнулся ей. — Но я пригласил тебя сюда вовсе не для того, чтобы ты была сиделкой у старой калоши. У меня есть Марсель. Беги с Арманом и занимайся собой. Кстати, это напомнило мне, что тебе следует немного развлечься, — Он взглянул на Армана: — Игры на празднике святого Георгия в Арле начнутся в это воскресенье, не так ли?

— Точно так, месье. — Лицо Армана было озадаченным.

— Bon, ей это понравится.

— Возможно, месье, — с сомнением протянул Арман, и Джулии стало любопытно, что же это за игры. Ей совсем не хотелось попасть на какое-нибудь варварское представление, вызывающее приступы тошноты и отвращение. И тем более она не собиралась ехать туда с таким спутником, как Арман. И если дед будет на этом настаивать, ей придется придумать любую отговорку, только бы отказаться от поездки. На уроки верховой езды с Арманом она вынуждена была согласиться, потому что в этой области он был профессионалом, но как провожатый на местные торжества… Нет уж, увольте! Очевидно, он и сам опасался, что ему прикажут сопровождать ее, так как поспешно сказал:

— Кордэ собираются туда, и, если месье Ги будет позволено взять машину, я уверен, что он с удовольствием составит компанию мадемуазель.

Джулия была в ярости. Арману нечего бояться: она скорее умрет, чем поедет с ним куда бы то ни было!

— Ах да, машина… — Жиль откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, нажал на кнопку звонка, вызывая Марселя. — Но ты внушишь ему, чтобы он проявлял больше осторожности? — Старика все еще преследовали страшные мысли о гибели его сына в аварии.

— Да, месье, — заверила его Джулия и, заметив облегчение на лице Армана, сжала кулаки.

Она подумала, что Арман был бы рад, если бы Ги разбил ее вдребезги вместе с машиной, тогда ему не пришлось бы больше возиться с непокорной ученицей. Джулия немного остыла, подумав внезапно, что ее антипатия к этому мужчине уже переходит все границы. Он абсолютно равнодушен к ее судьбе, а она ничего не имеет против того, чтобы отправиться на праздник в машине с Ги. Бесшумно появился Марсель, старик открыл глаза и улыбнулся внучке.

— Ги вполне успешно и без происшествий доставил меня из аэропорта, — напомнила она.

— Это я ему приказал, но тогда я еще не видел тебя, — заметил дед. — Я даже не представлял, как дорога ты для меня станешь.

Джулия раздраженно подумала, что с тех пор, как он увидел ее сходство с матерью, он все время отождествляет ее с Жюльеттой.

— Au revoir, до вечера, chérie, — произнес ей вдогонку Жиль, когда девушка подходила к двери. — Ты, случайно, не умеешь играть в пикет?

Так уж случилось, что она имела некоторое представление об этой карточной игре — когда-то давно отец научил ее.

— Посредственно, дедушка, — ответила она, обернувшись.

— Отлично, сегодня вечером мы развлечем себя картами.

Джулия сдержала тихий вздох — перспектива вырисовывалась не очень захватывающая, — но с притворным энтузиазмом отозвалась:

— Я буду ждать этого.

Марсель пощупал у своего хозяина пульс и знаком показал им, что пора уходить. Арман открыл дверь и пропустил девушку вперед. Они вышли в коридор.

— Вы очень добры к нему, — с благодарностью сказал он.

Джулия пожала плечами, и этот жест был таким же французским, как и у него.

— Если это развлечет дедушку, я буду рада. Должно быть, ужасно сидеть вот так взаперти целыми днями в одной комнате. — Вспомнив о предложенном стариком развлечении для нее, она остановилась на полдороге и спросила Армана:

— А как проходят празднества в Арле?

— Там устраивают разнообразные выставки, народные танцы, состязания, конкурсы и, конечно, courses libres.

— Что такое course libre?

— Бой быков, мадемуазель, — насмешливо улыбнулся он, показывая белоснежные зубы.

— О нет! — Джулия даже вздрогнула от возмущения. Ее наихудшие опасения оправдались. — Я не смогу на это смотреть!

— Вы так брезгливы, мадемуазель?

— Я просто ненавижу кровавые развлечения! — страстно воскликнула она. — А бой быков — самое наихудшее из них.

В ее голосе звучало такое отвращение, что Арман удивленно поднял брови.

— Вы ошибаетесь, мадемуазель, — спокойно сказал он. — Course libre не mise à mort[24]. Ни один бык не погибнет. Игра состоит в том, чтобы сорвать кокарду, закрепленную между рогами животного. Здесь, в Мас-Боссэ, есть много быков, которые не один раз принимали участие в этом состязании и даже стали местными легендами. И ни один из razateurs, как называют мужчин, которые участвуют в игре, не попадет в неприятную ситуацию, если он достаточно проворен. Так что ваша английская впечатлительность не будет задета этим бескровным представлением.

Сам он явно предпочитает жестокость и опасность корриды, решила Джулия и, вызывающе глядя в его худое мрачное лицо, презрительно сказала:

— Естественно, вам больше нравится смотреть, как быков убивают, не так ли?

Его лицо осталось непроницаемым, и он спокойно согласился:

— Да, я нахожу корриду более волнующим зрелищем. В ней есть драматизм. Это настоящая схватка, а не просто поддразнивание быков. Но вы никогда не сможете понять этого.

— Несомненно! — воскликнула Джулия, затем, подгоняемая каким-то необъяснимым импульсом, сделала попытку пробить брешь в его невозмутимости, доводящей ее до бешенства, дерзко продолжив: — Вы слишком жестоки, и вам доставляет удовольствие смотреть на потоки крови, да? Мужчины вроде вас беспощадны!

Она встретилась взглядом с его непроницаемыми черными глазами, которые, казалось, рассматривали ее, как некую диковину, и каждый нерв ее существа затрепетал. Джулия только сейчас осознала, как близко к ней его худое мускулистое тело, от которого исходит подавляющая ее мужественность. Игнорируя ее обвинение и как бы подчиняясь непреодолимому желанию, не поддающемуся его контролю, он протянул руку и взял прядь ее волос. Держа ее длинными загорелыми пальцами, он с удивлением сказал:

— Такие тонкие и цвет редкий. В сравнении с ними волосы девушек Прованса похожи на грубые нитки.

От созерцания ее волос он перешел к изучению по-мальчишески тонкой фигурки, четко очерченной на фоне темного дерева стен.

— Вы выглядите так, как будто сильный порыв мистраля сорвал вас с гребня волны и принес сюда вместе с морской пеной. Трудно поверить, что вы сделаны из плоти и крови.

Волнующая дрожь пробежала по ее телу. Наконец-то Арман выдал себя! Он тоже обычный человек, из плоти и крови. Теперь он уже не был равнодушным и презрительным, хотя Джулия все же сомневалась, можно ли считать его слова комплиментом. В такие моменты, когда за пылким признанием следует напряженная пауза, прекрасный пол всегда влечет к неизведанной страсти, и девушка против своего желания отреагировала соответственно. С удовольствием обнаружив, что он все же уязвим, и торжествуя оттого, что ей удалось заинтересовать его, она вызывающе сказала:

— Уверяю вас, я абсолютно нормальная девушка и на самом деле совершенно земная. И никакой мистики вокруг меня нет.

Арман все еще перебирал пальцами ее локоны, будто не хотел выпускать их из рук. Привыкшая перебрасываться словами со своими бойфрендами, любящими пофлиртовать, Джулия легкомысленно продолжала:

— Вам нужны доказательства?

Неблагоразумный намек, как она тотчас поняла, поймав отблеск его белозубой улыбки. С довольным видом он нанес ответный удар:

— Это что, предложение?

— Возможно, — серьезно ответила девушка, затем, внезапно осознав, что в длинном коридоре они совсем одни, почувствовала смятение и отступила на шаг, прижавшись спиной к стене. Потом повернулась и решила спасаться бегством, но хотя ее движения были плавны и легки, они пробудили в Армане инстинкт охотника. Он сделал выпад в ее сторону, собираясь захватить добычу силой, и Джулия забилась в его руках. Дениза оказалась права: у него была стальная хватка, а губы твердыми и жадными. Она и прежде целовалась со своими кавалерами, но никогда еще так неистово. Желая только подразнить его, узнать, свойственны ли ему реакции обычных мужчин, она разожгла такую страсть, которая грозила поглотить ее. Кокетничать с Арманом Боссэ было все равно что играть с огнем.

— Джулия! — раздался голос Денизы, и они услышали стук ее каблуков внизу в холле.

При звуке ее голоса Арман выпустил Джулию так же внезапно, как схватил, и она привалилась к стене. Ее глаза затуманились, ладони прикрыли припухшие от поцелуев губы. Он провел по ее щеке ладонью, и девушка почувствовала, что он дрожит и часто дышит.

— Ведьма, — прошептал Арман, — маленькая английская ведьма.

— А вы просто зверь, — парировала она.

Он взглянул на свои руки и насмешливо прищурился:

— Для вас они слишком грубы, ma petite[25]? Но мужчины здесь, в Камарге, все такие.

— Джулия! — вновь позвала Дениза.

Арман застыл, его лицо превратилось в маску.

— Не бойтесь, — холодно сказал он, — этого больше не случится. Я знаю свое место и ваше.

Он резко отступил от нее и быстро сбежал по ступенькам в холл, где его приветственным возгласом встретила Дениза.

Джулия проскользнула в свою комнату и бросилась на кровать, дрожа всем телом. Гнев, возмущение и еще что-то, чему она не могла найти название, охватили ее. С ней не случалось в жизни ничего более потрясающего, чем поцелуй этого мужчины, спровоцированный ею. Она даже не представляла себе, каким он был дикарем. Джулия повторяла это слово снова и снова, как компенсацию за обиду. Дикарь, примитивное животное болот и лагуны. Да, она была истинной дочерью Жюльетты Боссэ, способной на сильную страсть, в существовании которой прежде сомневалась. Но страсть Жюльетты к Джону Арчеру очистила от греха любовь, а между ее дочерью и Арманом не было ничего, кроме волнующих ощущений. То, что бурю эмоций в ней вызвал мужчина, к которому она испытывала неприязнь, приводило ее в замешательство, но Джулия вынуждена была признаться, что он сильно привлекает ее физически. И это делало его еще более опасным, Она не могла представить себе, что делать, если он решит использовать свое преимущество, которого сегодня добился. Она ничего о нем не знала, за исключением того, что он работал управляющим у ее деда и был единственным, кому хозяин полностью доверял. Джулия решила, что Армана притягивает ее необычная внешность, и, к своему неудовольствию, вспомнила, как Дениза окрестила его местным Дон Жуаном. А это значило, что он не пропускает ни одной девушки на своем пути. Его поцелуй, вероятно, был пробным — он просто хотел узнать, не отличается ли ее реакция от реакции обычных женщин. По-видимому, не отличается, сердито подумала Джулия, потому он и сказал, что этого больше не повторится. Но в конце концов, она приехала в Мас не для того, чтобы искать удовольствие в дешевом флирте, а для утешения деда, который определенно ее поведение не одобрил бы. Нельзя допустить, чтобы ситуация вышла из-под контроля, а для этого надо твердо держать Армана Боссэ на расстоянии.

Джулии пришло на ум, что это будет достаточно трудно сделать, принимая во внимание их ежедневные верховые прогулки, и, когда следующим утром девушка появилась перед Арманом, нацепив на себя маску прилежной, но равнодушной ученицы, она обнаружила, что наставник и сам намерен держать дистанцию, причем как можно более отдаленную, насколько позволят обстоятельства. Он приветствовал ее с холодным равнодушием, смешанным со скрытым почтением, и ни разу не прикоснулся к ней, когда учил ее, как правильно садиться в седло и слезать с лошади. Арман старательно избегал любых физических контактов, и это раздражало Джулию. Не было никакой нужды обращаться с ней как с прокаженной! И когда они вернулись с небогатой на события прогулки легким галопом по болотам и Арман взял поводья Бьянки, чтобы отвести ее в конюшню, Джулия заявила, что будет его сопровождать. Не потому, что страстно желала увидеть надворные постройки, а просто не хотела доставить ему удовольствие избавиться от нее так быстро.

— Я хочу посмотреть, где обитает Бьянка, — весело сказала она, бросив на него мстительный взгляд.

Легкое пожатие плечами и холодное «Как пожелаете, мадемуазель» были ей ответом, и вслед за Арманом она обогнула дом, ведя в поводу Бьянку. Здесь Джулия увидела целый город: Мас был самодостаточным поселением со своей пекарней, мельницей, гаражами, конюшнями, винными погребами и неизменным выводным кругом для лошадей с крытыми трибунами, где иногда проводились свои courses libres. Арман снял с Бьянки седло и уздечку и отпустил ее на волю. Кобыла сразу же опрокинулась в мягкую пыль и, повалявшись вволю, рысью пустилась к группе своих подружек, стоявших почти по колено в болотистой заводи.

— Мы держим их в конюшне только в плохую погоду, — объяснил Арман. — Лошади в Камарге — маленькие, но крепкие и свободолюбивые животные.

Он понес упряжь в сарай, а Джулия не могла отвести взгляд от широкого простора равнины и неба, протянувшегося до соленых вод озера Вакарес, почти слившегося с облаками. Огромное пустое вечное пространство, существовавшее еще до того времени, когда римляне пришли сюда и оставили следы своего пребывания на этой земле.

Вернулся Арман и встал рядом с Джулией. Его взгляд блуждал по ландшафту.

— Все это превращается теперь в источник прибыли. — В его голосе звучала горечь. — Это место, — он резко дернул головой в сторону трибун, — используется летом для родео. Зрелище привлекает туристов. Даже эта часть страны уже осквернена. Символ gardiens, — он указал на значок, приколотый к рубашке, на котором были изображены распятие и сердце, — унижен. В Арле его продают на каждом шагу в маленьких магазинчиках как сувенир вместе с копиями наших шляп и моделями горных вершин с белыми пони.

— Вы тоже gardien? — спросила с интересом Джулия, сделав в уме заметку приобрести несколько презренных сувениров для Джеки.

— Да, мадемуазель, член Братства, в обязанности которого входит охрана Камарга и сбережение его традиций, — с гордостью ответил он.

Значит, он больше чем просто пастух. Девушка взглянула на него с уважением:

— Наверное, это великая честь — быть gardien?

— Мы так считаем, мадемуазель, но богаче от этого не становимся, — откровенно признался он. — Наше, жалованье далеко не королевское, но туристы приносят нам дополнительный доход. — Он сардонически улыбнулся.

К ним вприпрыжку бежала Дениза. Она была уже недалеко, когда Арман обернулся.

— А я-то удивлялась, куда вы пропали, — сказала художница Джулии. — Я видела, как вы вернулись с прогулки.

— Мне рассказывают о gardiens, — улыбнулась та.

— А, группа посвященных, — пренебрежительно заметила Дениза. — Как-нибудь я покажу тебе интерьер одной из лачуг, в которых они привыкли жить. Сейчас, правда, они имеют обыкновение селиться в общежитиях для рабочих, а лачуги покупают богатые люди, чтобы пользоваться ими, как коттеджами, в выходные.

— Надеюсь, что они страдают там от москитов, — мстительно вставил Арман. — Au revoir, mesdemoiselles, у меня много работы. — И он ушел, широко шагая, а Дениза обиженно надула губы.

— Неуловимый какой-то, — пожаловалась она. — А я-то надеялась, что он даст мне возможность сделать с него набросок. — Ока указала на альбом, который несла в руке.

— Не думаю, что он высоко ценит художников и их работу, — не подумав сказала Джулия, затем, спохватившись, поспешно добавила: — Кроме того, чтобы понять искусство, нужен утонченный вкус.

— Но некоторые прекрасные произведения искусства были сотворены пещерными людьми, — напомнила Дениза, враждебно взглянув на нее. — И если Арман имеет невысокое мнение о художниках, еще хуже он думает об английских девушках. Они прибывают сюда толпами в сезон экскурсий и пользуются успехом у gardiens. Мужчины называют их «горячими бабенками».

Джулия вспыхнула и отвернулась. Итак, Арман подумал, что она сама напрашивалась на поцелуй во время их стычки в коридоре. Девушка вспомнила его слова: «Это что, предложение?» И она по наивности спровоцировала его, не ожидая в этот момент, что он может неправильно истолковать ее слова. А потом он ясно дал ей понять, что не расположен к дальнейшему общению, что принимает за очередную английскую «горячую бабенку» без чувства юмора. Отвратительный, самодовольный сноб, подумала она в бешенстве, будто бы ей нужны его поцелуи! И хотя он делает вид, что презирает туристов, посещающих усадьбу, он живет за их счет, притворяясь благосклонным, завлекая значком gardiens и внешностью. Наверняка получает за это хорошие чаевые. Она покажет ему, что Джулия Арчер совершенно другая. Девушка уже сожалела о своем глупом капризе — и зачем она увязалась за ним на конюшню? С этого момента она ему больше слова не скажет. Рядом с ней айсберг покажется ему языком пламени.