Опасное пари

9

Элли тихонько сидела в голу. бой гостиной и ждала появления Фанни и леди Вудкотт. Они втроем должны были ехать сегодня на вечер к миссис Уорнхолл — одной из самых элегантных женщин в Лондоне. Расположившись на довольно уродливом красном диванчике, Элли негромко бормотала что-то себе под нос и покусывала губку. Прошло уже восемь дней, как она заключила то дурацкое пари. Восемь дней! А итог? Итог плачевен. Если дело и дальше так пойдет, ей ничего не останется, как только выйти замуж за своего кузена…

Настроение у Злли окончательно упало. Она вынула из сумочки носовой платок и принялась крутить его в руках. Дело, пожалуй, даже не в том, что ей придется выйти за Джорджа — в этом как раз ничего страшного нет. В конце концов, она давно уже привыкла к этой. мысли и знает Джорджа с детства. Но вот проиграть пари… Ах, как же обидно проигрывать! Просто невыносимо!

Элли упрямо подняла подбородок и задумчиво покивала развесистой пальме, торчащей в кадке возле окна. В эту минуту она поклялась — и себе, и этой пальме, — что начиная с сегодняшнего вечера будет делать все, чтобы выиграть пари. Она готова поставить на кон против этих проклятых табакерок что угодно — хоть свои подвязки!

Подвязки?! Элли осознала свою мысль и невольно схватилась руками за голову. До чего же она дошла! Неужели леди Барроу права? Неужели в погоне за удачей она растеряла последние остатки приличий?

В этот момент в гостиную вплыла леди Вудкотт, лицо ее светилось гордостью.

— Ну, что скажешь о моем наряде, милая племянница?

Леди Вудкотт подбоченилась и принялась крутиться в разные стороны, давая Элли возможность получше рассмотреть огромный тюрбан, из которого торчало не менее полдюжины перьев.

Элли ахнула. Не от восторга — от ужаса. Что скажет Равенворт на сей раз? Нет, ничего хорошего он не скажет. Всему же есть предел! Одобрить такое чудовищное сооружение? Никогда! Да, виконт проявил великодушие тогда, у Альмаков, и к чему привело его великодушие? К появлению вот этого монстра.

Элли покосилась на развевающиеся, выкрашенные в ядовито-желтый цвет перья, и ее передернуло. Шесть перьев — это слишком много! Даже тюрбан леди Вудкотт — вульгарный, кричаще-синий — не выдерживал их веса, и, чтобы он не съезжал, хозяйка подвязала его под подбородком широкой золотой атласной лентой.

Леди Вудкотт покрутилась еще немного, не дождалась от Элли криков восторга и отошла к каминному зеркалу, чтобы всласть полюбоваться на свое отражение.

— Салли Джерси просто умрет! — воскликнула она звенящим от триумфа голосом.

— О да, не сомневаюсь, — сдавленно произнесла Элли.

Ей ответил такой же сдавленный вздох — это Фанни вошла в гостиную и с ужасом уставилась на наряд своей матушки.

А спустя еще несколько минут три леди уже сидели в карете, уносившей их на Беркли-сквер, к городскому дому Уорнхоллов.

Сама Элли провела сегодня немало времени, выбирая платье для вечера. Она пребывала в сильном затруднении: ни одно платье не нравилось ей, не просилось в руки. В конце концов она остановилась на самом простом и решила, что ей пора нанести визит своей портнихе.

Платье, которое она выбрала для себя, было сшито из неяркого голубого шелка с легкими, слегка расклешенными рукавами и низким декольте, соблазнительно приоткрывающим высокую пышную грудь. Туфли Элли тоже выбрала очень простые — белые атласные. Красивые тонкие руки девушки обтягивали бледно-зеленые высокие перчатки, а из украшений Элли надела лишь одну нитку жемчуга. Сара была приятно удивлена сегодняшним выбором своей хозяйки, хотя и постаралась скрыть свое изумление. Она уложила волосы Элли в высокую пышную прическу и перехватила их несколькими бледно-зелеными лентами, свободно свисающими сзади.

Элли была уверена, что ее наряд не может не понравиться одному человеку. Одному очень красивому и элегантному человеку, которого она непременно встретит на сегодняшнем вечере…

Об этом же человеке, судя по всему, непрестанно думала и леди Вудкотт. Недаром же она то и дело спрашивала у Элли, когда они уже оказались в доме на Беркли-сквер:

— Он еще не появился? Ты еще не видела его? Ах, дорогая, я просто сгораю от нетерпения!

Голос леди Вудкотт раз от разу становился все более нервным, а ожидание Элли — все более тревожным. Она с ужасом думала, что вот сейчас войдет виконт, и…

Хоть бы свет здесь был не таким ярким, что ли!

Но свет, как назло, был очень ярким — миссис Уорнхолл, хозяйка дома, по-видимому, любила ясность во всем.

Света, пожалуй, было даже слишком много. На стенах висели огромные канделябры, все полки были уставлены подсвечниками и просто плошками, в которых горели бесчисленные свечи. Специально приставленный к ним слуга постоянно ходил по кругу, поправляя, очищая от нагара, заменяя догоревшие свечи на новые, которые немедленно зажигал.

Элли прошлась по залу, понаблюдала, как миссис Уорнхолл встречает гостей. Хозяйка дома была одета с изысканной простотой: широкое темно-синее атласное платье, украшенное единственной лентой, свободно облегало ее высокую худощавую фигуру. Ни пуговиц, ни вышивки — ничего.

Вот к ней подошел лорд Крессинг, учтиво и даже подобострастно поклонился, но миссис Уорнхолл кивнула ему довольно холодно. Элли невольно усмехнулась. Лорд Крессинг обернулся, увидел Эллн и по выражению ее лица догадался, что она все заметила. Глаза его вспыхнули недобрым огнем. Он направился к Элли своей вызывающей, развязной походкой.

«Когда же я научусь скрывать свои чувства? — с Досадой подумала Элли. — Неужели он решил, что я нарочно следила за ним?» Она уже хотела улизнуть, но вспомнила о пари и осталась.

— Азартный Игрок! — бархатным голосом воскликнул, подходя, лорд Крессинг. — Как поживаете?

— Отлично, милорд.

Элли сопроводила свои слова небрежным жестом руки — тем самым, который должен был непременно привлечь внимание, заинтересовать такого человека, как лорд Крессинг. Элли была уверена в этом — или она ровным счетом ничего не понимает в мужчинах!

Она не ошиблась. Лорд Крессинг перехватил ее ручку и несколько старомодно склонился над нею, прижав к губам облитые перчаткой пальчики. Густо набриолиненные волосы Кроссинга маслянисто блеснули. Но когда барон поднял голову, Элли прочла в его глазах откровенный вызов. «Боже, за кого он меня принимает?!» — мелькнула паническая мысль, но Элли твердо решила не отступать и непременно выманить у барона его табакерку.

И странно: именно теперь Элли почему-то поняла, что лорд Крессинг действительно умеет нравиться женщинам. Недаром же даже леди Вудкотт неравнодушна к нему и теряет самообладание в обществе барона!

А ведь на первый взгляд кажется, что учтивый, галантный лорд Крессинг — воплощенное добродушие. Если бы Элли не знала, что этот человек прекрасно умеет играть — и отнюдь не только за карточным столом, — она могла бы подумать, что получить у такого душки табакерку ей не составит ни малейшего труда. Барон вежливо отпустил руку Элли.

— Вы можете называть меня просто Вильям, — нежно прошептал он с интимной интонацией в голосе.

Элли испуганно опустила глаза и раскрыла веер.

— О нет, милорд! Ведь мы с вами едва знакомы…

Ей хотелось верить, что ее слова прозвучали искренне и немного наивно.

Барон низко поклонился, выпрямился и заметил с неприятной улыбочкой, тронувшей уголки его губ:

— Возможно, вскоре мы сумеем познакомиться поближе!

Да, это была отнюдь не дежурная фраза, не дань вежливости. Это было недвусмысленное предложение. Элли заглянула в угольную бездну его глаз. Вот он, взгляд старого распутника!

Элли заставила себя слегка улыбнуться и попыталась все свести к шутке:

— Вы очень любезны, но я верю в старую истину, которая гласит, что истинная близость может возникнуть лишь из взаимной склонности. — А затем, не моргнув глазом и не переведя дыхания, спросила в лоб: — Может быть, вы доставите мне удовольствие и сыграете со мной в пикет? Я знаю, что вы очень искусный игрок, а мне так хочется набить руку!

Лорд Крессинг нахмурился: еще никогда в жизни ему не говорили так откровенно о своем нерасположении. Но он быстро овладел собой и спросил с кривой усмешкой:

— Я правильно вас понял? Вам не нужна моя… э-э-э… дружба, но в карты со мной вы хотели бы сыграть, так?

Он предложил Элли руку, она улыбнулась, приняла руку барона и направилась вместе с ним в соседнюю комнату, где стояли карточные столы.

— Вы абсолютно правильно меня поняли. Похоже, мы и впредь легко сможем понимать друг друга.

Они уселись за изящный, на тонких резных ножках столик вишневого дерева, и лорд Крессинг поднял на Элли свои темные, с поволокой глаза.

— Вы ошибаетесь, мисс Дирборн. Мне кажется, это у вас не грех любому поучиться искусству игры.

У Элли холодок пробежал по коже, когда она вдумалась в смысл его слов. Перед нею сидел не просто игрок и не просто мужчина, но опасный мужчина и опасный игрок. Очень непростой человек лорд Крессинг! В любую минуту он мог с медовой улыбкой произнести угрожающие слова. На какое-то мгновение Элли даже заколебалась, стоит ли ей вообще играть с ним, но тут барон вытащил из кармана свою табакерку — и все было решено. Она с трудом оторвала взгляд от сверкающей безделушки и с вызовом посмотрела во влажные нахальные глаза Крессинга, чувствуя, как по телу пробежала дрожь. Это была дрожь игрока, решившего поставить все на карту.

Они с бароном начали партию в пикет, и понемногу возле них собралась небольшая кучка зрителей — дам и джентльменов. Постепенно Элли забыла о своей неприязни к Крессингу, ей стало интересно — барон и в самом деле был искусным карточным игроком.

Они играли уже целый час, и Элли проигрывала сдачу за сдачей. Но все же у нее теплилась надежда — она обратила внимание на то, как часто ее соперник прикладывается к бокалу с бренди — четвертому за это время. Элли решила, что подождет еще немного, и рискнет — предложит барону сыграть на его табакерку. Пошел второй час их игры. Зрители менялись, подходили и отходили, переключаясь на другие дела, и однажды, подняв глаза от карт, Элли обнаружила рядом с собой Равенворта. Точнее сказать, она сначала почувствовала его присутствие, а уже потом подняла глаза. Виконт поймал взгляд Элли и вежливо ей поклонился. На несколько секунд Элли забыла про игру, напряженно наблюдая за выражением его серых глаз. Какими бы неотложными делами она ни занималась сегодняшним вечером, это дело было все же самым главным — увидеть его реакцию на ее простое голубое платье. Равенворт окинул ее взглядом с ног до головы, включая нитку жемчуга и убегающие за спину ленты, вплетенные в волосы. Когда он наконец улыбнулся, Элли поняла, что виконт не просто удовлетворен ее видом — он восхищен!

Радость переполнила ее душу, ей очень хотелось услышать от Равенворта хоть пару слов, но, увы, лорд Крессинг выложил на стол очередную карту, и внимание Элли вернулось к игре.

В течение следующих нескольких минут она осторожно разыгрывала вист, внимательно следя за ходами, припоминая те уроки, которые ей преподали Равенворт и Джордж. Элли задумалась, а когда подняла голову, немедленно почувствовала напряженность, установившуюся за столом. Крессинг сделал очередной глоток из бокала, не сводя при этом прищуренных глаз с Равенворта. Элли перевела взгляд на виконта, и ее поразило выражение его лица. Он стоял, плотно стиснув зубы, и в его серых глазах полыхал огонь.

Равенворт и Крессинг смотрели друг на друга, словно жеребцы перед схваткой — разве только не рыли паркет копытами. Таких жеребцов Элли в свое время предостаточно видела у себя в Кенте, но откуда столько вражды в этих джентльменах? Решив, что пора разрядить ситуацию, Элли решительно выложила на стол карту — и выиграла партию. Зрители, явно переживавшие за нее, радостно загудели. Крессинг поклонился и поздравил ее с удачной игрой. Элли поискала глазами Равенворта, но тот уже исчез.

К сожалению, партия была последней, и, несмотря на то что Элли удалось выиграть ее, в целом она все же осталась в проигрыше, просадив почти две сотни фунтов. Да, Джордж, как всегда, прав — игрок она слабый, хотя и азартный…

Элли пообещала прислать чек на следующее утро, Крессинг ответил коротким кивком и потянулся за своей табакеркой. Это движение заставило Элли вспомнить о том, что же именно привело ее сегодня за этот стол. Она облизнула пересохшие губы, глядя, как барон прячет в карман свое сокровище. Если бы она выиграла, можно было бы предложить барону сыграть на табакерку. Но что же ей делать теперь?

Крессинг уже двинулся к выходу. Элли быстро схватила со стола свою сумочку, догнала барона, загородила ему дорогу и срывающимся голосом произнесла:

— Одну минуту, если позволите, милорд.

Лорд Крессинг заглянул в лицо Элли и немедленно догадался, чего на самом деле так жаждет мисс Дир-борн. Тем не менее он не подал вида, напротив, широко улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ. Вот только глаза ее смотрели так умоляюще…

Барон галантно поклонился.

— Всегда к вашим услугам, Азартный Игрок.

Он предложил Элли руку и повел девушку в гостиную. Рука ее мелко дрожала на рукаве барона, но Элли изо всех сил старалась выглядеть невозмутимо.

— Сэр, я попала в затруднительное положение и вынуждена просить вас… Я надеюсь, вы не откажете мне…

Она замолчала, не зная, как ей продолжать. Ведь по условиям пари она не имела права что-либо рассказывать барону.

Ах, какая жалость, что у него всего лишь одна табакерка! И при этом такая ценная — память об отце. Но если она не попросит Крессинга хоть на время расстаться со своим сокровищем, то как же ей выиграть пари?

— Мисс Дирборн, — мягко произнес барон, — я вижу, что вы очень расстроены. Чем я могу вам помочь, скажите скорей!

Элли глубоко вздохнула, мысленно перекрестилась и выпалила:

— Мне нужна ваша табакерка, милорд!

Он притворился бесконечно удивленным.

— Простите?

Элли постаралась собраться с мыслями.

— Я знаю, конечно, что это большая наглость с моей стороны — просить у вас вещь, которая так дорога вам, но… Но я в таком затруднении!

Крессинг отвел ее в сторону и усадил на диван в укромном уголке.

— Успокойтесь и расскажите мне все. О господи, я боюсь, что вы сейчас упадете в обморок!

Элли судорожно сжала в руке веер. Она обязательно, во что бы то ни стало должна была выиграть это проклятое пари!

— Милорд, ради бога, простите меня, но я не могу, не имею права рассказать вам. — Она импульсивно коснулась его руки. — Если вы одолжите мне на время вашу табакерку… совсем на недолгое время! — я клятвенно обещаю очень скоро вернуть ее вам!

Барон скользнул взглядом по руке Элли, по ее открытой, бурно вздымающейся груди, задержался на нежных губах. На щеках девушки заиграла краска, и в сердце лорда Крессинга проснулся знакомый охотничий азарт, подогретый к тому же изрядным количеством бренди.

«Черт! А она ведь прехорошенькая! — подумал он. — И эти глазки — блестящие и такие невинные…»

Он решил, что для разговора с нею больше всего подойдет отеческий тон.

— Стоит ли так расстраиваться, моя дорогая? — Барон накрыл своей ладонью руку Элли, по-прежнему лежащую на его рукаве, и засмеялся, когда она стремительно отдернула руку. — Вы, очевидно, забыли об одной вещи, мисс Дирборн, об одной очень важной вещи.

Он замолчал. Элли казалось, что сердце сейчас вырвется из ее груди. Нет, он ни за что не отдаст ей свою табакерку, будь она проклята! Так зачем же он испытывает ее терпение?

Наконец лорд Крессинг снова заговорил:

— А дело в том, дорогая мисс Дирборн, что у нас, у мужчин, есть свой кодекс чести, который мы не имеем права преступать. Этот кодекс — основа нашей жизни, и он гласит… — Барон снова замолчал, затем наклонился к Элли и театральным шепотом закончил: — Никогда и ни в чем не отказывай женщине!

Элли ошарашенно моргнула, не веря своим ушам. Вот это да! Она же была уверена, что барон ни за что не расстанется со своей табакеркой, а он… Элли облегченно вздохнула, глаза ее весело заблестели. Она уже готова была рассыпаться в благодарностях, но барон жестом руки остановил ее.

— Вы, разумеется, вправе не говорить мне ничего. Я человек воспитанный и не стану ни о чем допытываться. Однако… — Он взглянул в глаза Элли. О, как же он любовался сам собою в эту минуту! — Однако, не зная ситуации, я не могу отдать вам то, о чем вы просите. Ибо не уверен — не послужит ли мой поступок еще большему углублению ваших затруднений.

То, что все мужчины обманщики, Элли знала и раньше, но сейчас лишний раз в этом убедилась. Барон замолчал и продолжал пожирать взглядом ее губы. Желания этого развратника были столь явными, что Элли не выдержала и вскочила. Ее переполняло отвращение ко всем двуногим, одетым в брюки. Как же он обманул ее! Да еще в тот миг, когда удача была так близка — просто рукой подать! Элли была вне себя от ярости.

Пытаясь успокоиться, она обвела взглядом ярко освещенный зал. Возле камина в дальнем углу о чем-то оживленно беседовали Фанни и лорд Барроу. Вот промелькнули перья леди Вудкотт, развевающиеся так широко, что никто при всем желании не мог бы приблизиться к тетушке ближе чем на два шага. А вот и еще одна знакомая фигура — лорд Равенворт явно кого-то высматривает. Может быть, ее? Элли почти бессознательно махнула виконту рукой, и в этот момент у нее в голове родилась мысль, за которую она немедленно уцепилась.

— А что, если нам сыграть на вашу табакерку, милорд? — обратилась она к Крессингу. — Или еще лучше — просто вытянуть карту.

Он удивленно поднял бровь. Звучит заманчиво, но известно ли этой юной леди, что лорд Крессинг никогда не проигрывал в такую игру? А впрочем…

— Любопытно, — ответил барон, и глаза его загорелись. — Очень любопытно. — Он широко улыбнулся и с коварной улыбкой спросил: — А что я получу, если выиграю? Очень хотелось бы узнать.

Он окинул Элли внимательным взглядом и скользнул тонкими пальцами по ее руке, затянутой в высокую бледно-зеленую перчатку. Элли сжалась и чуть не вскрикнула от прикосновения барона, как если бы коснулась холодной ядовитой змеи.

— Так что же вы предложите, Азартный Игрок? — выдохнул он прямо ей в ухо.

Неизвестно, что сотворила бы Элли с лордом Крессингом в следующую секунду. Об этом можно только гадать. А не сотворила она ничего только потому, что услышала рядом знакомый голос:

— Не могу не сказать, что сегодня вы выглядите просто восхитительно, мисс Дирборн.

Равенворт поклонился ей, затем Крессингу, который поспешно отступил на шаг от Элли и в свою очередь поклонился виконту.

— К вашим услугам, Равенворт, — сказал он.

Элли вздохнула с облегчением. Само небо послало ей Равенворта! Без него она, пожалуй, не выбралась бы из этой ситуации.

— У меня к вам просьба, милорд. Видите ли, мы с лордом Крессингом решили сыграть в «больше — меньше», но никак не можем договориться о ставке. — Она отвела глаза, стараясь не смотреть на барона. — Может быть, вы поможете нам? Лорд Крессинг готов поставить свою табакерку, а я… я ничего не могу придумать в ответ. Что бы вы предложили на моем месте?

Равенворт посмотрел на Элли довольно холодно, достал собственную табакерку из кармана, прихватил щепотку табака, понюхал, закрыл табакерку, повертел ее в пальцах…

— Нет ничего проще, — наконец сказал он. — Скажите, у вас есть пудреница?

Элли едва не подпрыгнула от восторга. И как это она сама не додумалась?!

— Конечно же! — воскликнула она. — Табакерка против пудреницы!

Элли хлопнула в ладоши и, не дожидаясь согласия барона, чуть ли не бегом бросилась назад, к карточным столам. Равенворт и Крессинг поспешили за ней. Такая процессия не могла не привлечь к себе внимания, и они еще по пути стали обрастать толпой зрителей — так сбегаются уличные деревенские мальчишки, услышав рожок подъезжающего почтальона.

Элли и лорд Крессинг снова оказались друг против друга все за тем же столиком, и Элли выложила на его полированную темно-красную крышку массивную золотую пудреницу, украшенную рубинами. Крессингу ничего не оставалось, как достать из кармана свою знаменитую табакерку и положить ее рядом. Он помедлил, прежде чем убрал с табакерки руку, и Элли сразу вспомнила, как дорога барону эта вещь.

На какое-то мгновение она даже пожалела о том, что лорд Крессинг по вине Джорджа оказался вовлеченным в их дурацкое пари.

Но, проследив за взглядом барона, Элли с удивлением обнаружила, что тот смотрит вовсе не на свое сокровище, а на ее пудреницу! Это был взгляд ростовщика — точно, до последней гинеи оценивающий стоимость вещи.

«А ведь он, похоже, наврал по поводу своей табакерки!» — промелькнуло в голове Элли. И тут же ей припомнилось, как кто-то говорил, что имение барона пришло в полный упадок, может быть, и вовсе заложено…

Равенворт пододвинул себе стул, и по толпе зрителей пролетел вздох. Предстояло любопытное зрелище, очень любопытное.

Только сейчас Элли заметила, что столик пуст, и воскликнула:

— Вот незадача-то! Мы забыли взять карты!

Но Крессинг улыбнулся, вынул из кармана сюртука распечатанную колоду и, перемешав ее, положил на стол перед Элли.

— Прошу вас «снять», мадемуазель.

В комнате стало тихо. Элли протянула затянутую в перчатку руку, чувствуя, как дрожат у нее пальцы, но тут… Тут в воздухе мелькнула другая рука — рука Равенворта — и ловко смахнула колоду со стола из-под самого носа Азартного Игрока.

— Эй, какого черта?! — совсем не по-дамски вскрикнула Элли.

Она повернула голову к Равенворту, готовая испепелить его взглядом, сказать все, что она о нем думает…

Но виконт смотрел не на нее. Его серые, потемневшие глаза сверлили лицо Крессинга.

— Так не годится, — неестественно спокойным тоном произнес Равенворт. — Я не позволю мисс Дир-борн рисковать пудреницей, играя краплеными картами.

Если и до этого в комнате было тихо, то теперь тишина стала звенящей. Лишь один звук нарушил ее — звук скрипнувшего под Крессингом стула, когда он выпрямился на нем. Лицо барона, всегда мертвенно-бледное, пошло багровыми пятнами, и он воскликнул:

— И вы можете это доказать?

— Дорогой мой Крессинг, — натянуто улыбнулся Равенворт, — я не хотел сказать ничего обидного. Вы, очевидно, неправильно поняли меня. Впрочем, если вы настаиваете на удовлетворении, что ж, я готов. — Лицо Равенворта стало непроницаемым, и он закончил с легким поклоном: — Вам достаточно назвать ваших секундантов.

Крессинг поднял на виконта мрачный взгляд. Кому-кому, а барону было известно, что у него нет ни единого шанса против Равенворта — ни на шпагах, ни на пистолетах. И все-таки он получит удовлетворение. Непременно получит — только не сейчас, не сегодня. А пока что лучше смирить свою гордыню и не торопиться с отходом в мир иной из-за такой ерунды.

Выражение гнева сменилось на лице Крессинга притворным безразличием.

— Это глупо. Очевидно, я и впрямь неверно истолковал ваши слова. — Он с поклоном обратился к Элли: — Мисс Дирборн, прошу вас простить меня за эту сцену. Действительно, с моей стороны было ошибкой предлагать вам игру распечатанными картами.

Крессинг подозвал слугу, приказал ему принести свежую колоду карт и бренди, а сам откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя терпеливое ожидание.

Зрители замерли. Легкий шепот пролетел по комнате, ветром зашелестел в ушах Элли — словно пчелы гудели где-то вдали.

Подошел высокий тощий слуга, подал нераспечатанную колоду карт Равенворту, поставил рядом с Крессингом бокал бренди, поклонился обоим джентльменам и отошел прочь все с тем же непроницаемым выражением на лице. Элли задумчиво посмотрела на Крессинга. Он сидел неподвижно, тщетно пытаясь растянуть в улыбке уголки напряженного рта.

«А все же первое впечатление никогда не обманывает, — подумала Элли. — Крессинг действительно не тот человек, которому можно доверять».

Она уже не сомневалась в том, что у этого старого распутника не одна табакерка, да и эту ему едва ли подарил отец. Она не верила ни одному его слову. Ну разве можно назвать Крессинга человеком чести после того, как он проглотил оскорбление, нанесенное ему Равенвортом?

И тут новая мысль пришла в голову Элли: «А что, если Равенворт прав, и та колода карт на самом деле была крапленой?» В таком случае виконт спас ее от неминуемого проигрыша.

Равецворт поклонился Элли и протянул ей распечатанную колоду. Его лицо было непроницаемым, холодным, серые глаза казались застывшими льдинками. За все это время он ни разу не улыбнулся. «Что бы это могло означать? — подумала Элли. — Очевидно, крайнее неодобрение…»

Но она недолго размышляла о причинах, заставивших виконта сердиться: ее внимание переключилось на игру. Итак, еще несколько секунд — и она может стать обладательницей заветной золотой коробочки!

Она перемешала карты и предложила Крессингу «снять». Зрители подтянулись поближе, стремясь не упустить ни одной, самой незначительной детали предстоящего поединка. Его исход должны будут решить две карты, которые сейчас откроют игроки.

Элли почувствовала знакомое возбуждение и легкое покалывание в кончиках пальцев. О боже, как ей хотелось выиграть! Она помедлила еще секунду, затаила дыхание и решительно открыла свою — верхнюю — карту.

Вздох разочарования пролетел по комнате. И было от чего вздохнуть зрителям, желавшим победы Элли.

Пятерка бубен! Одна из самых слабых карт…

Пытаясь скрыть свое разочарование, Элли смерила взглядом лежащую на столе колоду. Полсотни карт — и почти любая может побить ее собственную. Да, похоже, у нее нет ни малейшего шанса выиграть этот поединок у лорда Крессинга.

Элли заметила, как огорченно опустил голову Равенворт, а барон, напротив, улыбнулся. Он не спешил, предвкушая скорый триумф, — откинулся на спинку стула, медленно допил бренди и приказал слуге принести новый бокал. Кое-кто из зрителей осуждающе зашипел, считая недостойным поведение барона, другие засмеялись.

Наконец принесли новый бокал бренди. Лорд Крессинг сделал медленный глоток, обвел глазами зрителей, победно покосился на побледневшую Элли и…

Нет, он не открыл свою карту. Он взял со стола табакерку и широким жестом предложил стоящим рядом отведать его табачка. Желающих не нашлось. Тогда барон вернул табакерку на место и со смехом объявил:

— Ну, что же! Я не стану больше оттягивать ту минуту, когда стану обладателем этой элегантной пудреницы.

Он открыл карту.

Двойка!

Напряженно ожидавшие развязки зрители разразились дружным смехом. Элли издала торжествующий вопль и быстренько сгребла со стола пудреницу и табакерку.

До чего же все-таки приятно выигрывать, черт побери!