Опасное положение

Глава 1. Нехорошее зеркало

Все романы заканчиваются свадьбой, а зря: это всё равно что заканчивать произведение на эпизоде, в котором на человека в тёмном лесу нападают разбойники.

Л.Н. Толстой

Когда я вижу своего мужа, то представляю не ворона, пусть он и принадлежит этому роду. Он — тень. Тень, которая проникает за любые двери, окна, заглядывает в мысли, в желания, видит всё. Звучит угрожающе? Пожалуй, да. Если тень не на вашей стороне, она накроет вас, где бы вы не спрятались, куда бы вы не забились. А затем тень вывернет вас наизнанку, потому что всеведущий Ворон безжалостен. Он узнает, что вы делали сегодня утром, будет осведомлен о том, что вы хотели бы скрыть. Маленькие грязные делишки? Пошленькие мысли? Стыдные тайны? Тень будет знать. Как? Если у вас есть нос, вы чувствуете запахи. Если у вас есть глаза, вы видите свет. Яр читает мысли.

Утром я пританцовываю, пока умываюсь, и тут же вижу на губах мужа улыбку. Он слышит мелодию в моей голове и имеет возможность насладиться моим же голосом, который мысленно подпевает песне. Заметив недовольную гримасу, всеведущий заботливо одаривает меня контрольным поцелуем в висок и старательно не замечает некоторое время, великодушно позволяя оправиться и накопить немного тайн... до вечера. Нет, Ворон уважает личное пространство и даже не читает меня намеренно, но невольно слышит и ничего не может с этим поделать.

Через триста таких утр я уже не уверена, есть ли во мне хоть что-то, о чем бы Яр не знал. Это слегка напрягает. Я ведь живой человек, кое-что предпочла бы скрыть... Например, некоторые... проблемки.

Очередное утро началось с того, что я вылезла из ванной, закуталась в халат, а затем пошаркала к зеркалу. Задумчиво постояв перед ним, я, наконец, фыркнула и, словно эксбиционист, подкарауливший случайного прохожего, решительно распахнула халат.

До родов осталось всего две недели.

Большое напольное зеркало смотрело на меня округлив стеклянные глаза. Я покрутилась то одним боком, то другим... С каждой секундой становилось всё страшнее: из отражения на меня смотрел бегемот.

Ох...

Не буду отрицать, что бегемоты очень даже забавные и симпатичные животные, но не ожидала, что за пару месяцев превращусь в одного из них. Грудь увеличилась, но это полбеды. Я не узнаю ее! Ареолы сосков явно потемнели и угрожающе расширились. Или всегда так было? Не может такого быть. Или может? Мне кажется, что они были ближе к розовому, чем к коричневому...

Сначала я отслеживала изменения своего тела тщательно и любовно, гордясь красиво выпячивающимся животиком. Но ближе к последнему месяцу, изменения стали какими-то слишком глобальными, а животик превратился... в живот. Нет, в ЖИВОТ.

Впечатленная донельзя, я повернулась в профиль, критически осматривая новые очертания. Без усилий преодолев линию груди, живот уже стал самой выдающейся моей точкой, напоминая вершину горы, которую зачем-то положили на бок. Под неожиданно вылупившимся пупком красовалась вертикальная темная полоска, дополнительно кожу украшали растяжки оптимистичного ярко-бордового цвета. Похоже, организм сигнализирует мне, что кожа тянуться закончила и время приступить к разрывам.

Однозначно... Однозначно самец бегемота должен быть вдохновлен моим видом.

К сожалению, под рукой у меня только самец Ворона, и мне интересно, как у него дела, ощущает ли он стресс, панику, желание сбежать и всё такое... Я вспомнила стройную фигуру мужа и с тоской посмотрела на свою. Последние несколько недель я старательно прикрывалась халатом, одеялом, рубашкой, кроватью — всем, чем только могу. Обнажаться под мужским взглядом на девятом месяце — слишком смело для меня. С некоторых пор.

— Ужасно, — сообщила вслух, печально оглядывая окружившие меня беременные телеса. — Надо что-то делать.

— Что ужасно? С чем надо что-то делать? — застегивая традиционный черный мундир, муж так стремительно зашел в комнату с этими вопросами, будто я прокричала их на весь дом. Слух у Воронов, конечно, впечатляющий... А мой логичный князь обожает уточнять. Если я говорю, что «надо что-то с этим делать», он не может просто взять и согласиться (или не согласиться), ему обязательно требуется информация, с кем делать, когда делать, кому делать, что делать.

Я поспешно запахнула халат и повернулась.

— С зеркалом... — как можно беззаботнее улыбнулась. — Оно мне не нравится.

Со мной-то уже ничего не сделаешь... А вот зеркало должно попасть под раздачу. Этот экземпляр явно неприветлив. В целях маскировки я старательно начала думать о том, что порой мечтаю о зеркале из примерочной моего любимого магазина... бывшего любимого магазина. Не знаю, что они с ними делают, но там, в магазине, ты не можешь оторвать от себя счастливых глаз, пачками набираешь удачные вещи, и только дома осознаешь всю глубину человеческого коварства. А дело в чем? В зеркале, разумеется!

Оглядев меня фирменным проницательным взглядом, Яр ласково улыбнулся. Он не часто улыбается, не привык показывать эмоции. Может от того его улыбка кажется такой искренней и прекрасной? Это как солнце, вдруг озаряющее небо в суровый день, как шоколадная капля, попавшаяся в кексе...

Эх, мне такого эффекта не достичь, улыбаюсь я преступно часто.

— Какое нехорошее зеркало... Как мне его наказать? — с готовностью опытного киллера спросил муж. Застегнувшись, он подошел вплотную, и мягко придвинул меня к себе за то место, где раньше была талия. — Разбить? Убрать? Поменять раму или хочешь совсем другое?

— Подумаю... — ворчливо сказала с уверенностью, которой не испытывала.

Яр наклонил голову и пальцем приподнял мой подбородок, вынуждая посмотреть на себя.

— Ты прекрасна, — утвердительно произнес он, и я поняла, что внимательный всеведущий все-таки уловил часть моих мыслей. — Сейчас я тороплюсь, но вечером мы обязательно поговорим о судьбе зеркала подробнее.

— Куда ты летишь? — спросила, сознательно делая вид, что не заметила обещание на вечер.

— Нет времени рассказывать, позже, — лаконично ответил муж, ласково приложился к моим губам, затем к животу через халат. — Доброго дня, моя королева.

«Позже». Это когда?

Я вздохнула, проследив как черный ворон вылетел из окна. Торопится... Куда интересно? Даже год спустя Яр во многом остаётся для меня загадкой, ведь я мысли читать не умею. Порой он делится, но я часто ловлю себя на подозрении, что мои знания о нем относительно его знаний обо мне ничтожно малы.

«О чем ты думаешь? Что ты чувствуешь?» — молча, а иногда и вслух вопрошаю я, задавая своему мужчине вопрос, который в ту же секунду произносят миллионы женщин своим мужчинам. Тогда Яр обращает на меня свои глаза цвета непроглядной ночи и говорит. Конечно, рассказывает не все. Как и миллионы мужчин своим женщинам...

Я вздохнула еще раз.

— Алло! Будущая мать! — услышала я бодрый голос бабушки Наяра. Она точно меня караулила. — Спускайся завтракать! А затем учиться рожать!

«Алло...» — Джа переняла слово от меня, и оно ей настолько понравилось, что она активно использовала его в качестве вызова.

Хаос, помоги.

***Надеюсь, вы соскучились по Яру и Кате :)

Джа меня курировала. С тех пор, как животик стал ЖИВОТОМ, она прилетала к нам все чаще, взяв на себя большинство домашних обязанностей: мытье пола, приготовление еды, розжиг очага, стирку, развешивание белья. Если честно, неутомимая бабушка прибрала к своим морщинистым рукам почти все дела, великодушно оставив мне возможность вытирать пыль. Откуда только силы? Джа сама не помнила, сколько ей лет. Я предполагала цифру в промежутке восемьдесят — сто двадцать, где-то так. Как я понимаю, с возрастом уже все равно, какой тебе век: ещё первый или уже второй.

Сегодня по плану была важная встреча с приглашенными повитухами, которые и должны будут принять роды. К сожалению, я все еще была не готова и всей душой желала еще немного поготовиться.

— Может еще рано? — вопросила я, сложив руки на животе, в надежде, что мой срок покажется повитухам меньше имеющегося и они улетят ни с чем. Я готова потянуть время с родами, а старая Джа вполне могла ошибиться в своих подсчетах на неделю... или две, три, четыре?!

Взгляд двух прилетевших Ворон на меня был... как бы сказать, красноречивым.

По их меркам мне не просто пора рожать, а прям давно пора бы уже родить. Хотя бы трех. А не первого, как сейчас.

Не знала, что термин «старородящая» используют и в этом мире. Да, мне исполнилось тридцать четыре в этом году. Да, это первая беременность, хотя брак — третий. Ну, не сложилось раньше... Да, во всем виноват Наяр, который не встретился мне лет на десять раньше. А кто? Может Таор, который поздно меня забрал или Кирел? Раньше надо было вытаскивать дочь Скорпиона из небытия! Тогда бы на нее не смотрели так... будто она в девках пересидела.

Поежилась, глядя на двух сухоньких как тростинки ворон. Плотно завернутые в такие длинные серые шали, что казались ими перебинтованными, повитухи не молчали, активно говорили, трогали мой живот, и в целом, явно приучали меня к рукам и своему обществу.

— Еще чего, — ворчливо откликнулась на мои мысли Джа, показывая в профиль свой выдающийся крючковатый нос, который у нее так и не остановился в росте. — Десять лет назад Ярик на тебя и не посмотрел бы. А если б и посмотрел, только из жалости.

Тетки зашикали на Джа, призывая ее не обижать беременную. Тоже укоризненно глянула на нее, впрочем, совершенно не обижаясь. К языку Джа я привыкла и знала, что она не со зла. Я прекрасно знала, что десять лет назад Яр был еще женат на другой, той, что умерла. Ни Джа, ни муж о ней не говорили. Мне удалось выведать только имя — Ясмина. Собственно, сама Джа недавно проговорилась, когда учила меня печь хлеб.

«Ясмина та кориандр добавляла, Яру нравилось», — проговорила тогда Джа, и я почувствовала внезапную неприязнь к кориандру, хлебу и текущей секунде. Осознав, что сплоховала, Джа замолчала, и отныне про первую жену Ворона у нее нельзя было выведать ни слова. Яр тоже ничего не говорил.

Стоит отметить, что я и не спрашивала. Во-первых, не спрашивала, потому что мне не хотелось слышать из его губ ее имя. Во-вторых, я совершенно не уверена, что хочу знать. Бывшие — скользкая тема, ступая на которую ты можешь неожиданно осознать, что твои ноги разъезжаются и ничего уже с этим не сделать, остается только падать. Падать с Яром я категорически не желала, потому засунула свое любопытство как можно дальше и старалась не смотреть в ту сторону.

Следующие пару часов мы провели настолько интересно, что Джа сдалась первой и задремала в кресле, порой забавно похрапывая. Мне тоже очень хотелось сдаться, но повитухи не разрешали, без устали отрабатывая со мной верный вдох, не менее верный выдох, заодно накачивая выверенными позитивными мыслями. Сколько там рожают? Часов двенадцать? Репетиция пока длилась жалкие два часа. Я держала живот, и стойко держалась.

Я ж почти мать.

Понятия «роддом» у Воронов не было, я знала. «Рожать надо в гнезде», — уже давно заявила мне Джа. Для этого планировалось оккупировать ванную комнату.

— Нагреем водички теплой. На пол покрывала положим, на потолок веревку привяжем, чая травяного заварим, петь будем, — уже почти напевала одна из тетушек, та, что помоложе.

Я мерно кивала, пока не зацепилась за фразу «веревка на потолок» и после вопросительно уставилась на тетку, которая быстро поняла, что непонятливой дочери Скорпиона требуются пояснения. У меня с веревкой на потолке было две ассоциации и обе к родам не подходили.

— Держаться за нее будешь, княгиня, с веревочкой-то легче, когда тужишься, — ласково пояснила повитуха и продолжила рассказывать о том, как все будет замечательно и, похоже, весьма естественно. Сглотнув, я добавила в свои представления о процессе веревку с песнями. Легче не стало.

Итак, скоро этот дом превратится в «роддом». Повитухи продемонстрировали мне шесть техник дыхания, которые я должна осваивать и повторять каждый день, чтобы быть полностью готовой ко дню «икс». Слава Порядку, что Яр улетел и не видит этого. Слегка абсурдно в сотый раз задувать свечку, которой нет, под внимательным взглядом двух тетушек, которые говорят, что я задуваю свечку неправильно. Но свечки-то — нет!

— Не умеешь ты дышать, — нежно заявила повитуха номер один, терпеливо демонстрируя мне сложную технику задувания несуществующей свечи.

Чувствуя, что мои мысли становятся все менее позитивными, я задула непокорную свечку еще раз и мрачно воззрилась на вороньих профессионалов родовспоможения.

— Не умеет, — подтвердила повитуха номер два.

В ответ я глубоко вдохнула и выдохнула, красноречиво показывая, что дышу уже тридцать четыре года (опять этот проклятый возраст!), и у меня неплохо получается поддерживать в себе жизнь. В ответ мне показали новую технику дыхания, по которой нормальный человек по доброй воле в жизни дышать не будет.

— Зачем? — вздохнула я, опять осознавая что прекрасно дышу без дополнительных инструкций. Тетушка рядом со мной старательно выдыхала в кулак, издавая тот самый шипящий звук, который получается, когда спускает шина.

К моему вопросу она была готова.

— Вот начнет дитятко опускаться, а ты ему и поможешь. При таком дыхании мышцы живота напрягаются и сдвигают дитятко вниз.

Послушно задышала в кулак, одновременно пытаясь сохранить ребенка не сдвинутым и не сдвинуться самой. Еще две недели!

«Я очень терпеливая», — мысленно сказала самой себе. В сегодняшний мастер-класс вошел и аутотренинг, который я уже начала активно применять, потому что терпение было на исходе. — «Очень терпеливая. Очень. Соткана из терпения».

Ткань терпения в ответ издевательски захрустела, принявшись активно вырываться из лап аутотренинга и рваться по швам.

Джа уже час мирно похрапывала в кресле, когда одна из техник дыхания неожиданно сработала.

— А вы знали... Ясмину?

Вопрос вылетелел так внезапно, что я сама удивилась. Наверное, треклятые выдохи-вдохи продули засунутые подальше вопросы, так что один из них выпорхнул из губ на манер кукушки, показавшейся из часов в тот самый час.

Ку-ку!

Прозносить имя его бывшей оказалось сродни святотатству, но я не могла сказать и «бывшая жена», так как называть кого-то кроме себя женой Яра мне тоже не нравилось.

Повитухи переглянулись.

— Знали, конечно, — успокаивающе произнесла одна. — Теперь...

— А какая она была? — не успокоилась, пользуясь возможностью задать интересующие меня вопросы.

Знаю я! Сама в курсе, что не нужно: ни думать, ни спрашивать! Но не думать-то не могу! А язык уже зазудел изнутри! Не спросить — тоже не могу!

Тетушка вздохнула, беспокойно перебирая пальцами. Она может бы и отшила меня с этими вопросами, но сейчас у меня был козырь в животе: Вороны верят, что беременным нельзя отвечать отказом, нужно удовлетворять все желания. Козырем я пользовалась с удовольствием.

— Ясмина хорошая была, — неожиданно похвалила она бывшую жену Наяра. — Скромная, умная, добрая, покладистая. Тоже из всеведущих.

С каждым словом мое настроение все больше портилось. Итак, у Яра была идеальная воронья супруга... в отличие от меня. Еще и кориандр в хлеб добавляла, ему нравилось...

— А внешне? — с надеждой спросила.

«Может хотя бы... хромая? Косоглазие? Прыщи?! Сутулость? Отсутствие зуба? Каркала?»

— Красавицей была, что уж говорить, — развеяла мои надежды вторая. — Глаза большие, черные. Волосы длинные, хрупкая такая, как веточка. Легкая, как перышко.

«Полная противоположность мне, понятно», — мрачнея осознала я, представляя дивную черноглазую красавицу, порхающую по дому и накачивающую хлеб кориандром. Невесомая в руках Яра...

— От чего же она умерла? — молвила я уже с какой-то мазохисткой настойчивостью.

Повитуха неопределенно пожала плечами.

— Простудилась будто бы... — нехотя сказала она.

— Ш—ш-ш! — тихо зашипела на разболтавшуюся подругу вторая, и Джа открыла черные глаза.

— Не закончили ещё что ли? Эдак и день почти прошел, а вы все дышите, — она потянулась.

— Нет, — мстительно заявила я. — Я еще не научилась задувать свечку. Давайте продолжим.

Теперь мне реально требовалось подышать. Я дышала, дышала еще час, пока повитухи не сдались и не признали, что я вроде как дышу вполне удовлетворительно. Наказав мне практиковать шесть техник три раза в день, и смотреть только на красивое, они улетели.

«Похоже, смотреть в зеркало мне отныне нежелательно», — философски подумала я, уже автоматически продолжая глубоко дышать. По уверениям ворон, методика позволяла усилить поставку кислорода и облегчить боль. Для этого выдох надо делать в три раза длиннее вдоха.

Выдыхаю, выдыхаю, выдыхаю...

Запахнувшись в свой плотный кардиган и проводив теток, Джа бросила на меня темный взгляд, в минуту перевоплотившись в абсолютно аутентичную бабу-Ягу.

— Зря, — так хмуро обронила она, что я сразу поняла: знает. — Давно это было. Лучше не о ней, а о себе и ребёночке думай.

Знаю я...

Я думала.

Не маленькая, понимаю, что сравнивать себя с бывшей женой Яра нельзя, мы разные. А еще, она мертва. Очень глупо сравнивать себя с той, кого больше нет, даже не посоревноваться толком. Да и просто — глупо сравнивать! Яр у меня тоже не первый. И он полюбил меня такую, противоположную!

«Такую», — издевательски повторил за мной внутренний голос.

Зеркало это ещё... Я потерла лоб, стараясь не расстраиваться и не фантазировать о прошлом, но все равно незаметно расстроилась и продолжила фантазировать.

Почему-то я не могу перестать представлять как ворон со своей спутницей летят по небу, касаясь друг друга кончиками крыльев и влюбленно переглядываются. Всеведущие читают друг друга, превращаясь в одно целое, растворяясь друг в друге, зная все.

Прекрасно осознавая, что зря накручиваю себя, и все равно продолжая этим заниматься, я поднялась в спальню. Ходила я на удивление легко, живот не тяготил. А вот голова — очень даже.

Дивная черноволосая красавица...

В итоге, когда мне попалась на глаза кровать, я невольно подумала: «Интересно, она давно тут стоит? Они на ней...»

Черные крылья переплетаются друг с другом...

В голову немедленно пришла прекрасная мысль: надо переставить кровать.

Да, прямо сейчас.