Опасные иллюзии

Глава 10

Солнце отражалось в голубой воде Плимутской гавани и слепило глаза. Молодые люди медленно ехали по берегу, наслаждаясь ясным утром. Воздух был настолько чист, что они отчетливо видели не только маяк Эддистоун, но и французский берег. Легкий бриз играл волосами Дейнтри, а солнце ласкало ее кожу. Белые кудрявые облака казались трепещущими на ветру легкими муслиновыми платьями.

Молодые люди некоторое время ехали молча, наслаждаясь свежим морским воздухом, криками чаек, стуком копыт, шепотом волн. Позади следовал грум, которого пришлось взять ради соблюдения приличий.

Склоны скал утопали в зарослях вереска, нещадно избитого дождем и высушенного холодным осенним солнцем. Но, как доказательство торжества жизни над смертью, сквозь тусклую пожухлую траву проглядывали яркие желтые цветы. Справа тянулись великолепные сады Маунт-Эджком, за ними виднелся лес, из которого доносилось пение неунывающих птиц и стрекотание обманутых теплым солнцем цикад.

Дейнтри поражалась спокойствию своего спутника. Похоже, ему даже нравилось молчать. Ей же хотелось чем-нибудь поразить Деверилла, и она лихорадочно обдумывала различные варианты ответов, стараясь казаться остроумной. Раньше Дейнтри совершенно не волновало, как к ней относятся другие люди. Однако с Девериллом все обстояло иначе. Она боялась разонравиться ему и до смерти желала произвести на него благоприятное впечатление.

Словно угадав ее мысли, Деверилл посмотрел на нее и тепло улыбнулся. Дейнтри даже вздрогнула от неожиданности. Господи, какие у него удивительные золотистые глаза1 Такие глаза бывают только у священников и мудрецов, которым хочется раскрыть душу и поведать о своих самых сокровенных желаниях. Если бы Дейнтри не знала, что мужчинам верить нельзя, она бы непременно разоткровенничалась с ним.

— Интересно, о чем вы думаете? — наконец нарушил молчание Деверилл.

— Я думаю о том, сэр, какой могла бы быть жизнь, если бы каждый откровенно, не заботясь о последствиях, высказывал свои мысли.

— Почему бы не попробовать сделать это прямо сейчас?

— Я вовсе не это имела в виду, — улыбнулась Дейнтри. — Но согласитесь, как было бы хорошо, если бы люди могли смело высказывать свое мнение, не опасаясь, что их поднимут на смех или станут презирать.

Деверилл снова погрузился в молчание, и Дейнтри уже заволновалась, не оскорбила ли она его подобным заявлением. Возможно, сейчас он перебирает в памяти их разговоры, анализируя каждое свое слово и размышляя, где допустил оплошность. Когда ее опасения переросли в уверенность, Деверилл произнес:

— Люди часто доверяют друг другу секреты. Вам же, судя по всему, нечего скрывать. Вы всегда открыто высказываете свою точку зрения, порой даже не тратя времени на обдумывание.

Дейнтри даже растерялась, пораженная его спокойным тоном. Она не знала, как воспринимать сказанное — как комплимент или как оскорбление, — но решила пока не выяснять это.

— Меня воспитали в духе свободы, чтобы я могла открыто выражать свои желания. Однако это вовсе не означает, что к моим словам прислушиваются, а мое мнение уважают. Когда я обращаюсь к отцу, брату или Джеффри, обычно меня просят повторить еще раз, потому что не считают нужным слушать мои слова. Знаете, как это обидно?

Деверилл покачал головой.

— Нет, не знаю. Меня редко просят повторить сказанное.

— Вот именно это я и имела в виду! — торжествующе воскликнула Дейнтри. — Люди вынуждены вас слушать во избежание неприятных последствий. Если же мой отец не станет прислушиваться к моим словам, какие его могут ожидать неприятности?

Деверилл лишь усмехнулся в ответ.

— Но это вовсе не смешно! — взорвалась Дейнтри.

— Я вовсе не хотел вас обидеть. Просто вы преувеличиваете трудности и, кстати, жалуетесь не тому человеку. Что-то не припомню, чтобы я просил вас повторить сказанное.

Понимая правоту собеседника и не желая продолжать становившуюся опасной дискуссию, Дейнтри сменила тему разговора:

— Вы абсолютно правы, и я прошу у вас прощения за обвинения в том, чего вы не делали. Кстати, вам удалось что-нибудь узнать о вражде между нашими семьями?

— Нет, но не потому что не пытался это сделать, — ничуть не удивившись столь резкому переходу, ответил Деверилл. — Я покопался в семейном архиве, попытался расспросить отца, однако он отказался со мной разговаривать, дав понять, что моя настойчивость вызовет его раздражение. Признаться, я еще никогда не злил отца.

— Боже, неужели вы боитесь его?

Деверилл снисходительно усмехнулся.

— Вы не знакомы с моим отцом. Смею вас уверить: я его не боюсь, просто стараюсь не раздражать.

— Все это звенья одной цепи, — задумчиво произнесла Дейнтри. — Мы часто говорим, не думая о последствиях, которые потом обрушиваются на нас подобно неумолимой волне. И мы уже не знаем, как исправить ошибку.

— А вы действительно хотите этого? — осторожно поинтересовался Деверилл.

— Конечно, — кивнула Дейнтри, но заметив нежность в глазах спутника, торопливо добавила: — Очень неудобно быть в ссоре с соседом. Трудно покончить с враждой, если неизвестны ее причины. Продолжать же эту ссору просто глупо.

— Согласен. Мне кажется, наши уважаемые родители сами не имеют ни малейшего понятия о первопричине, ибо не в состоянии толком объяснить своим отпрыскам, с чего все это началось. Вы спрашивали у Сен-Меррина?

— Разумеется, но отец ничего не сказал мне. Тетя Офелия, которая знала и мою и вашу бабушку, отказывается больше говорить на эту тему.

— Кстати, она знакома с нашими дедами?

— Разве вы забыли? В свое время они предложили ей руку и сердце.

— Ваша тетя ведет дневник? — спросил Деверилл. — Кажется, вчера, когда мы обсуждали погоду, она упомянула о наличии такового.

— Да, ведет.

— В таком случае, возможно, леди Офелия позволит вам взглянуть на него или сама прочитает его вслух?

— Но зачем?

— Возможно, там есть упоминание о какой-нибудь давней ссоре.

— Тетя ясно дала понять, что ничего не знает о причинах вражды.

— Все произошло очень давно, — принялся терпеливо объяснять Деверилл. — Леди Офелия находится уже в преклонном возрасте. Она могла просто-напросто забыть об этом.

Дейнтри рассмеялась.

— Извините, я не хотела вас обидеть, но вы плохо знаете мою тетю. Дожив до преклонного возраста, она, тем не менее, сохранила ясность ума и прекрасную память.

— Понимаю. Вы преподали мне еще один урок. Признаться, мой брат Джек и отец в свое время не всегда прислушивались к моему мнению, зачастую попросту игнорируя его. Я поверил в себя лишь после того, как Джек закончил Итон и мной стало некому понукать. В армии мое положение укрепилось еще больше — мне доверили командование людьми. С тех пор меня давно никто так деликатно, но твердо, не ставил на место.

— Я знаю, сэр, об умерших не принято говорить плохо: «О покойниках либо хорошо, либо вообще ничего». Но, судя по вашим словам, ваш брат не относился к числу хороших, добрых людей, — осторожно заметила Дейнтри.

— Действительно, понятие «доброта» совершенно не приемлемо к Джеку. Он был хорошим спортсменом и считал себя великим человеком, сущим дьяволом, особенно после получения отцом титула. Джек не мог дождаться, когда станет маркизом Жерво. Мне же и в голову не приходило, что я когда-нибудь окажусь в его шкуре. Признаться, я вовсе не уверен, что счастлив. С этого момента моя жизнь круто изменилась, и теперь перед вами совсем другой человек. — Деверилл выпрямился в седле. — Впереди ровная дорога. Может, пустим лошадей галопом?

Дейнтри тут же пришпорила коня и рванула вперед. Деверилл поначалу опешил, явно не ожидая такой прыти, но вскоре поравнялся с ней. Он снова напомнил ей, как и в первую встречу, кентавра, настолько уверенными и плавными были его движения. Воодушевление в глазах, счастливая улыбка, свободная посадка — все это говорило о том, что Деверилл так же, как сама Дейнтри, любит прогулки верхом.

Скакать галопом было легко и приятно, однако вскоре показался лес, уже раздетый осенью. Солнечные лучи; пробиваясь сквозь голые кроны, освещали усыпанную опавшей листвой влажную землю, грязь, мокрые серые стволы. Дейнтри пришлось натянуть поводья и пригнуться, чтобы проехать под низко нависшими ветвями деревьев. Через несколько минут они углубились в лес. Воздух здесь казался холоднее и чище. Достаточно твердая дорога позволяла не уменьшать скорость, а также давала возможность ехать бок о бок.

У ручья молодые люди придержали лошадей. Дейнтри собиралась войти в воду, но в это время заметила двух лебедей, плававших на залитой солнцем поверхности заводи, и натянула поводья. Изящные птицы то вытягивали стройные шеи, то сгибали их и опускали в воду. Они напоминали чувственных танцоров. Очарованная красотой этих движений, Дейнтри наблюдала за птицами, забыв обо всем на свете.

Между тем танец продолжался. Лебеди ласкали друг друга, переплетали длинные шеи, затем самец опустился сверху на самку, оседлав» ее. Когда все закончилось, птицы привстали над водой и, вытянув шеи, снова предались ласкам.

— Меня всегда восхищало, как лебеди любят друг друга, — прошептала Дейнтри. — Удивительно, после спаривания они не теряют интереса к партнеру. Другие птицы тут же улетают прочь.

— Люди тоже, — сдавленно произнес Деверилл, не сводя с нее пылающих глаз.

— Лебеди спариваются для жизни, для продолжения рода, — залившись румянцем, ответила Дейнтри.

— Правда?

— Да. — Она облизнула внезапно пересохшие губы.

В этот момент грум деликатно кашлянул, напоминая о своем присутствии, и Деверилл, опомнившись, спокойно заметил:

— Несмотря на теплую солнечную погоду, чувствуется осень. О чем думают эти лебеди, спариваясь в середине октября?

— Тетя Офелия называет это привязанностью, доказательством преданности и любви. У нас в Таском-парке есть несколько лебедей, которые спариваются в июле, августе, сентябре. А эти, вы видите, даже в октябре…

— Вижу, — торопливо проговорил Деверилл, направляя жеребца в воду, затем бросил через плечо: — Вы действительно удивительная девушка.

— Чепуха, я самая обыкновенная, — пожала плечами Дейнтри, следуя за ним.

Деверилл весело сверкнул глазами.

— Обычная девушка, увидев эту сцену, немедленно бы покраснела, начала молоть чепуху и предложила побыстрее уехать.

— Наверное, вы правы, — задумчиво проговорила Дейнтри. — Многие сочли бы мое поведение неприличным. Еще бы — наблюдать за спариванием лебедей в присутствии холостого мужчины. Но поверьте, тетя Офелия нашла бы это вполне нормальным.

— Разве вы ничего не знаете о приличиях, леди Дейнтри? — Деверилл едва сдерживал улыбку.

— Разумеется, знаю. Я просто не понимаю, почему считается верхом неприличия наблюдать за столь обычным природным явлением.

— Признаться, я затрудняюсь определить, какие явления природы считать приличными, а какие — нет, — усмехнулся Деверилл. — Однако этот акт вряд ли попадет в список пристойных.

Дейнтри снова вспыхнула, но, не желая показывать, насколько его слова смутили ее, она как можно непринужденнее заметила:

— Общаясь с окружением лорда Хилла, вы, наверное, привыкли рассматривать соблазнение как игру, такую же естественную, как дыхание. Вы смотрите на женщин как на белок, на которых следует охотиться. Но запомните: я не жертва и не легкая добыча.

К досаде Дейнтри, Деверилл снова усмехнулся.

— Вы обращаетесь со словами так же умело, как и с лошадьми. С вашего позволения, хочу от. метить, что вы прекрасно держитесь в седле…

— Если вы добавите «для женщины», сэр, я вас ударю.

— Боюсь, именно это я и хотел сказать. Впрочем, успокойтесь, я не собираюсь вас ни с кем сравнивать — вы совершенно не похожи на других женщин. Что касается моих бывших сослуживцев, они не пользуются дамским седлом.

— Если вы думаете, что в нем удобнее сидеть…

— Нет, нет. Признаться, я вообще не представляю, как можно ездить в таком приспособлении. Когда я наблюдаю, как ваши маленькие племянницы пускаются галопом, берут барьеры или собираются перепрыгнуть через каменную стену, меня охватывает благоговейный ужас, который затем сменяется восхищением. Хотя я и считаю себя хорошим наездником, но без практики такое мне вряд ли окажется под силу.

— Вы легко справитесь с этим, — заверила Дейнтри. — Главное — научиться сохранять равновесие.

— О да, конечно. Я помню, вы рассказывали, как девочки учились делать это без поводьев и не вставляя ноги в стремена. А также упомянули что-то о носовых платках и листах бумаги. Тогда я решил, что вы просто сошли с ума.

— Нет, я в здравом уме. Именно так они и учились. Чарли умеет ездить верхом, сидя на носовом платке. Мелисса не уступает ей в мастерстве. Я и вас могу научить, если, конечно, изъявите желание.

— О, довольно, игривая кошечка с острыми коготками!

— Трус

Деверилл напрягся, потом внимательно посмотрел на свою спутницу. Между тем они высмотрел на свою спутницу. Между тем они выехали из леса, и под копытами лошадей уже была песчаная почва. Дорога шла через деревянную изгородь и окаймлявшие поле густые заросли, за которыми виднелись роскошные сады Маунт-Эджкома. Деверилл взглянул на окна особняка, потом снова на Дейнтри.

— Ну, я жду ответа, — улыбнулась девушка.

— Вы не верите, что я в состоянии это сделать? Признайтесь, вам просто хочется насладиться зрелищем, как я делаю из себя дурака.

— Напротив, я убеждена — у вас все получится, но также надеюсь, что подобное занятие заставит вас больше уважать женщину, умеющую ездить верхом и охотиться.

Деверилл явно заинтересовался столь неожиданным поворотом разговора.

— Я пересяду на вашу лошадь или же вы положите дамское седло на мою?

— Воспользуемся моей лошадью. — Дейнтри обрадовалась его согласию. — В этом случае не придется винить животное в неудаче седока.

— Вы несправедливы ко мне, — спешившись, пробормотал Деверилл. — Я никогда не перекладываю свою вину на другого, будь то человек или животное.

Дейнтри терпеливо ждала, пока он передаст повод онемевшему от изумления груму, затем милостиво позволила опустить себя на землю. От прикосновения рук Деверилла по ее телу пробежала теплая волна. Она с трудом справилась с нервной дрожью и как можно спокойнее произнесла:

— Прежде чем вы оседлаете своего жеребца, выслушайте несколько советов.

— Немного терпения, уважаемая наставница. Я лишь хочу приспособить стремена под свои длинные ноги. Кроме того, это седло слишком велико и приподнято, а также перетянуто веревками.

— Вы скоро привыкнете и даже будете радоваться его размерам. Готовы?

Деверилл сурово взглянул на грума.

— Одно слово кому бы то ни было, молодой человек, и вы вылетите отсюда без сопроводительного письма.

Грум лукаво улыбнулся.

— Я сам справлюсь. Итак, слушаю ваши указания, миледи.

— Отлично. Порядок действий остается прежним, но вместо того, чтобы левой рукой взяться за седло, вы используете правую руку. Поводья и кнут тоже должны находиться в правой руке.

— Моя дорогая учительница, — язвительно заметил Деверилл, — я не ношу юбок, которые следует подбирать, и способен вскочить в седло, не опираясь на плечо грума. Меня больше интересуют дальнейшие действия.

На лице Дейнтри отразились сомнения, однако она почувствовала легкий укол зависти, наблюдая, с какой легкостью Деверилл вдел в стремя левую ногу, просунул под нее правую и непринужденно поднялся в седло. Его лицо внезапно исказилось от боли, когда он прижал левое колено к крупу коня. Дейнтри сразу вспомнила про острый рожок, вделанный в седло, но минуту спустя Деверилл уже устроился довольно удобно и даже попросил грума подтянуть стремена и ремни. Заметив на лице юноши улыбку, Дейнтри сдвинула брови, и тот мгновенно посерьезнел.

Зная, что имеет дело с умелым наездником, девушка все же поразилась, с какой лихостью Деверилл справился с необычным седлом и удерживал равновесие. Она лишь посоветовала ему согнуть левое колено под определенным углом, чтобы бедро и голень находились ближе к седлу и ремню стремени.

— Не поднимайте левую ногу над седлом, Деверилл. Расправьте плечи, держите ориентир по ходу движения, прижмите ногу от бедра к колену, чтобы она касалась седла. Подъем начинается с правого колена, поэтому очень важно, чтобы нога ниже колена прижималась к крупу лошади, как, впрочем, и левая.

— О, это не так просто, как мне казалось, — поморщился Деверилл.

— Теперь у вас появилось право надеть юбку, — дерзко заявила Дейнтри и тут же осеклась под гневным взглядом своего «ученика», сразу вспомнив предупреждение Сюзан стараться не злить его. Однако Деверилл решил сменить гнев на милость. Думаю, с этим следует повременить. Интересно, как вам удается ехать так, чтобы при этом одна половина тела была устремлена вперед, а другая отклонена влево?

— Это не слишком отличается от мужской посадки в седле. Конечно, трудно привыкнуть к тому, что обе ноги находятся по одну сторону коня. Поэтому нужно немного переместить вес тела. Вот так, — одобрительно заметила Дейнтри, когда Деверилл последовал ее совету.

Он сначала пустил лошадь по кругу шагом, затем трусцой, при этом едва не свалившись, но, привыкнув опираться на правую ногу, вскоре восседал с таким видом, словно всю жизнь ездил в дамском седле. При этом с его лица не сходила радостная улыбка.

Молодые люди так увлеклись, что появление других всадников оказалось для них полной неожиданностью.

— Что ты здесь делаешь, моя дорогая Дейнтри? — грозно поинтересовался Сикорт.

— Мы отправились на прогулку, и Девериллу непременно захотелось узнать, каково ездить в дамском седле.

— Тебе не следует находиться наедине с этим человеком, — неодобрительно заметил Сикорт. — Твоему отцу это наверняка не понравится. Верно, Чарльз?

— Точно, — уныло согласился тот, стараясь не смотреть на сестру.

— Разумеется, если только кто-нибудь не расскажет об этом отцу, — язвительно проговорила Дейнтри. — Кроме того, мы не одни, с нами грум.

Она вовремя благоразумно умолчала о случае у ручья и о том, что слуга на несколько минут все же оставил их одних. В принципе, ничего страшного ведь не произошло.

— Боже мой, да кто будет сплетничать! — воскликнула леди Джерси. — Даже самая злоязычная дама не найдет предмета для обсуждения, коль речь идет о прогулке девушки и молодого человека в открытом поле да еще в присутствии грума. Но почему под вами лошадь Дейнтри, Деверилл? Не буду смущать вас, сказав, что вижу дамское седло.

— А я буду! — расхохотался Сикорт. — Какого черта, Деверилл, вы ставите себя в такое двусмысленное положение: смешное и нелепое?

— Смешное? А вы когда-нибудь сидели в дамском седле, Сикорт? — ничуть не смутился Деверилл.

— Не говорите глупостей. Разумеется, я никогда не совершал такой нелепости.

— Не стоит проклинать то, что вам незнакомо. Держу пари, вам не удастся в нем удержаться.

— Бог ты мой, да если женщина ездит в дамском седле, я тем более сумею это сделать!

— Спорим на деньги.

— Теперь все понятно, — снова рассмеялся Сикорт. — Вы хотите, чтобы кто-нибудь еще оказался в вашем глупейшем положении.

— Вы действительно полагаете, Джеффри, что это так легко? — усмехнулась леди Джерси. — Я утверждаю, что вы ошибаетесь. Я права, Сюзан? Сюзан улыбнулась мужу.

— О, я уверена: Джеффри легко с этим справится. Ведь он прекрасный наездник.

— Конечно, — поддакнула леди Катарина, с вызовом глядя на Сикорта. — Джеффри способен проехать даже на метле.

— На чем угодно, дорогая, но только не в дамском седле, — расхохоталась Салли. — Овэнли, вы когда-нибудь пробовали прокатиться подобным образом?

— На метле — никогда! — воскликнул тот. — А вот с дамским седлом мне приходилось иметь дело, но оно соскользнуло, и лошадь… Правда, тогда я выпил слишком много вина, наверное, поэтому не усидел и грохнулся наземь. Хотелось бы мне посмотреть, как с этим делом справится Сикорт.

Когда смех утих, Деверилл обратился к сэру Джеффри:

— Ну, что? Клянусь, вам не удастся два раза объехать вокруг этого поля, чтобы не потерять поводья или не упасть.

Ставка оказалась довольно высока — пятьсот фунтов, и Сикорт, понукаемый раззадорившимися спутниками, нехотя согласился.

— Хорошо, я покажу вам, как это легко. Бог ты мой, да моя дочь отлично справляется с этим!

Спешившись, Деверилл передал ему повод и остановил Дейнтри, которая направилась к Сикорту, желая дать совет.

— Он и сам все прекрасно знает, поэтому не нужно ничего говорить.

Услышав его слова, Джеффри презрительно фыркнул.

— Получать наставления от женщины? Мне не нужно таких советов. Оставайся, где стоишь, Дейнтри, — самодовольно произнес он, усаживаясь в седло, правда, не так ловко, как Деверилл, но довольно легко.

Главная трудность заключалась в том, чтобы как следует устроиться. Однако жеребец занервничал, начал переминаться с ноги на ногу и упорно отказывался стоять спокойно. Сикорт оперся на седло, пытаясь перебросить через него колено.

— Держи поводья в обеих руках, — посоветовала леди Катарина. — Так будет легче удержаться.

— Сядь глубже в седло, — добавила Сюзан. — Ты привык к мужскому.

— Спасибо, дамы, я справлюсь сам, — мрачно буркнул Сикорт.

Деверилл изумленно взглянул на Дейнтри, которая, затаив дыхание, ожидала неминуемого. По его мнению, Джеффри вполне заслуживал наказания.

Сикорт никак не мог удержать равновесия, потому что сидел на самом краю седла, опасно свесившись влево. Эта ошибка свойственна большинству неопытных наездников и ее легко исправить, однако Сикорт не желал никого слушать.

Чтобы выровняться, Сикорт воспользовался стременами, чего никогда не делал, пользуясь мужским седлом. Он сумел заставить жеребца идти шагом, затем трусцой, но не зная, как приподниматься, опираясь на ногу, едва не вылетел из седла. Ни на кого не глядя и не внимая советам леди Джерси, Сикорт повторил попытку. На этот раз он схватил поводья левой рукой, а кнутом, зажатым в правой, хлестнул животное. Дейнтри попыталась предупредить Сикорта пользоваться только поводьями, но опоздала. Жеребец взвился на дыбы, и всадник, чья левая нога не прижималась к крупу животного, вылетев из седла, с глухим стуком упал на землю.

Грум хотел помочь ему подняться, но Сикорт, по-прежнему держа в руке поводья, уже вскочил на ноги и с кнутом бросился на коня.

Деверилл преградил ему дорогу.

— Не нужно, — спокойно произнес он. — Животное не виновато в вашем падении.

Злобно сверкнув глазами, Сикорт швырнул ему поводья и рявкнул:

— У меня нет с собой денег! Вам придется подождать!

После этого он подошел к своему коню, вырвал поводья из рук Овэнли, вскочил в седло и умчался, не соизволив подождать остальных.

Леди Джерси посмотрела ему вслед и сокрушенно покачала головой.

— Господи, какие же все-таки мужчины чувствительные. Вам следует отправиться за мужем, Сюзан, и успокоить его уязвленное самолюбие. Нежное женское прикосновение способно творить чудеса, укрощая даже диких животных. Спросите Джерси, и он подтвердит правоту моих слов. — Салли лукаво улыбнулась мужу. — Давайте догоним Сикорта и скажем, что Деверилл ошибся: животное просто взбесилось. — Расхохотавшись, женщина, сопровождаемая своим мужем, пустилась следом за Сикортом.

Какое-то время Сюзан нерешительно смотрела на Деверилла, словно решая, что с ним делать, потом накинулась на Дейнтри:

— Как ты могла позволить ему сотворить такую злую шутку с Джеффри? Я очень недовольна твоим поведением.

С этими словами она отъехала в сторону.

Дейнтри повернулась к леди Катарине, молчавшей с момента падения Сикорта.

— Вы тоже сердитесь на меня?

— Боже мой, конечно, нет! С какой стати?! Правда, теперь Джеффри долго не сможет танцевать, но здесь полно других кавалеров! Его настроение меня не волнует. Чарльз, Овэнли, может, мы останемся, чтобы не скомпрометировать этих двоих?

Овэнли лукаво переглянулся с Девериллом.

— Мы поедем, леди Катарина.

— Ты тоже поезжай, — обратился Гидеон к груму. — Мы с леди Дейнтри немедленно последуем за вами. Поскольку отсюда видны окна дома, вряд ли я смогу причинить этой молодой особе какие-либо неприятности.

Слуга вопросительно посмотрел на Дейнтри, и та согласно кивнула, хотя не понимала, зачем Деверилл это делает. Тогда грум передал Девериллу поводья, вскочил в седло и отправился за остальными.

Дейнтри в смятении смотрела ему вслед, боясь поднять глаза на своего спутника. Она вдруг почувствовала себя беспомощной и одинокой, всеми покинутой. Присутствие Гидеона ужасно волновало ее.

— Сикорт попытается вам отомстить?

— Не знаю, — призналась Дейнтри. — Он еще никогда не мстил мне.

— Сикорт живет по соседству, — напомнил Деверилл.

Да, но редко навещает нас. Даже Сюзан почти не показывается нам на глаза. Чаще всего мы видимся с ней в Лондоне, после открытия сезона. Разумеется, мы постоянно приглашаем Сикортов к себе, но они редко нас навещают. Впрочем, теперь, когда Чарли и Мелисса так подружились, мы станем у них частыми гостями. Думаю, Джеффри не настолько подл, чтобы наябедничать отцу о моем поведении.

— Зачем ему наушничать, ведь Чарли видел ровно столько, сколько и он. — Деверилл подъехал поближе, не сводя с Дейнтри пристального взгляда.

— Чарльз будет нем как рыба, — пробормотала она, упорно разглядывая пуговицу на его сюртуке, затем подняла глаза и увидела прямо перед собой широкие мужские плечи, волевой подбородок, упрямо сжатые губы, линия которых немного смягчилась под ее взором, а глаза…

Когда Дейнтри разгадала намерения Деверилла, было уже слишком поздно. Потом она не раз спрашивала себя, почему не сопротивлялась, но в тот момент, когда сильные руки сжали ее в объятиях, Дейнтри оказалась бессильна что-либо сделать. Едва губы Деверилла приникли к ее губам, она выпустила поводья, обхватила его за шею и прижала к себе, наслаждаясь неведомыми прежде ощущениями — кровь бурлила в жилах, по всему телу разлилась теплота и сладкая истома.

Дейнтри чувствовала, как руки Деверилла скользят по ее телу, лаская его. Конечно, нельзя позволять такие вольности, но где взять силы сопротивляться? Еще ни один мужчина не обращался с ней подобным образом, ни одному не удавалось так повлиять на нее. Дейнтри приоткрыла губы, и язык Деверилла тут же проник в нее, вкушая сладость поцелуя. Она даже не представляла, что существует такая ласка, приносящая неизведанные ощущения, и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, тоже коснулась его языка, его губ…

Деверилл тут же отстранился и внимательно посмотрел на нее.

— Или вы достаточно опытны в подобных делах, или я самый отъявленный негодяй.

Дейнтри смотрела на Деверилла, но совершенно не слышала его слов, с ужасом думая о том, как же низко она пала. Господи, с каким вожделением она целовала и обнимала этого мужчину вместо того, чтобы с негодованием оттолкнуть его и отхлестать по щекам. Однако самое страшное заключалось в том, что ей хотелось все повторить.