Операция «Обольщение»

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ни сотовый, ни домашний телефоны Картера не отвечали. Феба в панике повесила трубку, не оставив сообщения, и набрала его служебный номер. Секретарша связала ее с помощником Картера.

— Мне срочно нужно поговорить с мистером Джонсом!

— Простите. Мистер Джонс сейчас говорит по другому телефону, и его нельзя беспокоить.

— Передайте ему, что звонила Феба. Чем скорее он сможет увидеться со мной, тем лучше. Сейчас я еду туда, где мы договорились встретиться. Пожалуйста, попросите его позвонить мне, как только он получит это сообщение.

Она продиктовала номер своего сотового телефона, прервала разговор и повернула машину к дому Картера. Нужно срочно, сейчас же забрать негативы и незамедлительно их уничтожить!

Сердце у нее сжалось от боли. Разумеется, все позы на фотографиях были сексуальными, но ни в коем случае не вульгарными. И она их не стыдилась. Но, попав в нечистоплотные руки, они могут создать дедушке ужасные затруднения.

Фебе было неудобно входить в дом Картера в его отсутствие. Но он же пригласил тебя! Так иди! Открыв дверь ключом, который он ей дал, она вошла в дом и отключила сигнализацию. Негативы, скорее всего, находятся там же, где и фотографии. Она заставила себя пройти к хозяйской спальне и остановилась на пороге.

Огромная кровать, покрытая шоколадно-коричневым бархатным покрывалом, доминировала в просторной прямоугольной комнате.

«Хорошо, если бы ты ждала меня в постели». Она отогнала от себя навязчивые мысли.

На книжной полке в углу стояли фотоальбомы в кожаных переплетах. Феба вынула первый альбом. На нее смотрел долговязый мальчишка с огромными голубыми глазами. Картер. На этой фотографии ему лет семь-восемь, не больше. Феба начала медленно переворачивать страницы. Эта элегантная женщина — его мать? Да. А неулыбчивый мужчина — отец. Те же глаза, квадратная челюсть и рост…

Ни в одном из альбомов Феба не нашла негативов, а на полках она не заметила ни коробки, ни ящика, где бы они могли быть спрятаны.

Разочарованная, Феба проверила, нет ли в стене сейфа. Ничего!

У нее зазвонил сотовый телефон. Она посмотрела на определитель номера и сжалась. Дэниел! Менее чем неделю назад она подверглась искушению упомянуть о своих фотографиях только для того, чтобы заставить его замолчать. Теперь она пожалела, что хоть на мгновение впустила его в свою личную жизнь.

— Да, — выдавила из себя Феба.

— Ты нужна здесь.

— Мне понадобится сорок пять минут, чтобы добраться домой.

— На этот раз ты превзошла себя, Феба! Дед может не простить тебя! — Он отсоединился.

Феба приложила руку к неистово бьющемуся сердцу. Ей придется немало потрудиться, чтобы заслужить прощение деда.

Надо оставить Картеру записку, рассказать ему о газете и попросить позвонить. Секунду спустя Феба уже была на кухне. Она открыла ящик под телефоном, нашла блокнот и ручку и, составляя в уме послание, отнесла их к столу. Отыскивая чистый лист в блокноте, она перелистала страницы.

Ее внимание привлекли слова на последнем листке.

«Операция „Обольщение“».

Цель: показать Фебе, каково быть использованной и брошенной.

Стратегия: смягчить, соблазнить, покорить.

Методы обольщения: обеды при свечах, велопробег, музей, бейсбол".

Кровь отлила у нее от головы так быстро, что ей показалось: сейчас она упадет в обморок! Феба ухватилась за стол и медленно опустилась в кресло. Слезы заволокли глаза, но ей и не требовалось читать дальше, чтобы понять, что ей попросту объявили вендетту.

Все это время Картер с военной точностью строил план ее падения. По дороге к его дому ей пришло полдюжины догадок, кто же мог стянуть фотографии. И лишь Картера не было в ее списке подозреваемых.

Но теперь Феба не сомневалась: фотографию никто не крал! Картер передал ее в газету и сделал это специально для того, чтобы причинить ей боль. Как часто она замечала жесткий блеск в его глазах…

Разгорающийся гнев быстро поглотил унижение. Она взяла черный маркер и нацарапала в начале его списка: «Сволочь». Затем вынула из сумочки ключ от дома Картера и швырнула на блокнот.

Родители использовали ее, чтобы бабушка и дедушка их не выгнали.

Дэниел использовал ее, чтобы добраться до деда.

Картер использовал ее, чтобы отомстить.

Ей надоело быть пешкой в чужих играх.

Зазвонил сотовый телефон. Феба посмотрела на определитель номера. Картер Джонс. Она нажала на кнопку и заблокировала его номер.

«Сволочь». Картер заметил послание Фебы сразу же, войдя на кухню. Он выругался. Неудивительно, что она не отвечает на его звонки!

Неужели Феба поверила, что он предал ее? Он провел рукой по лбу. Она видела план операции «Обольщение». Что еще ей оставалось думать?

Двенадцать лет назад он не сумел настоять на своем и потерял Фебу. На этот раз все будет иначе. Он заставит ее понять! А пока надо выяснить, кто стащил фотографию. А вдруг это сама Феба? Может быть, таким способом она хочет разорвать удушающую цепь, на которой держит ее дед? Нет! Интересы деда всегда были для нее превыше всего…

Он должен был позвонить Фебе в ту же минуту, когда заметил фотографию в газете, но растерялся. Он хотел обнародовать их отношения, но не таким же изуверским способом!

Картер вынул негативы из потайного отделения в задней стенке туалетного столика и сел в машину. Полчаса спустя он свернул на дорожку имения Ланкастеров и остановился за несколькими другими машинами, в том числе и машиной Фебы.

Дверь ему открыла Милдред.

— Что вам нужно?

— Мне нужно увидеть Фебу. Скажите ей, что я привез негативы.

Милдред захлопнула дверь перед его носом. Картер пригладил волосы. Его прогнали, или она пошла за Фебой? Через минуту входная дверь снова открылась. На пороге стоял сенатор с каким-то человеком в темном костюме.

— Феба не хочет вас видеть, мистер Джонс. Это мой адвокат, Роджер Кейн. Вы можете поговорить с ним и передать ему негативы.

— Нет, сэр. Или я передам их Фебе, или не передам никому!

Адвокат что-то тихо сказал сенатору, и тот неохотно посторонился, чтобы пропустить Картера.

— Сенатор, я любил вашу внучку двенадцать лет назад и люблю сейчас. Я бы никогда не причинил Фебе вреда. Я не посылал фотографию в газету!

Старик окинул его суровым взглядом.

— Если вы лжете, Джонс, вы об этом пожалеете. — Ланкастер указал на дверь за спиной Картера. — Подождите в гостиной. Я приведу ее.

Картер прошел в официальную приемную.

Вскоре на пороге появилась Феба. Выглядела она ужасно. Глаза покраснели, и даже косметика не могла скрыть бледность кожи. Туго затянутые назад волосы только подчеркивали напряженность лица.

— Скажи все, что хочешь, и уходи, — с болью в голосе произнесла она.

— Я обещал, что никогда не использую фотографии, чтобы навредить тебе. А ты сразу же предположила, будто этот снимок стащил я?

— Нет, пока не увидела план операции «Обольщение».

Картер преодолел разделяющее их расстояние.

— Я не крал фотографию, Феба! А ты? Подпортив свой имидж, ты имела возможность обрести свободу. Ведь ты же несчастлива тут.

Ее бледные щеки залил румянец.

— Не пытайся взвалить вину на меня! В прошлый раз я выбрала не тебя, а дедушку, и ты затаил на меня злость. Ты хотел заставить меня влюбиться в тебя, чтобы чуть позже бросить, наслаждаясь чувством мести!

Ее обвинение было слишком близко к его первоначальному плану.

— Я действительно хотел насолить тебе, но потом влюбился в тебя и не мог следовать своему плану.

— Ты думаешь, я в это поверю? Ты взял меня в Атланту с единственным намерением заманить в постель, сломав мое сопротивление с помощью походов на бейсбол и в парк с аттракционами.

Полагаю, просить негативы и остальные фотографии бессмысленно.

Он протянул ей конверт с негативами.

— Они все здесь. — (Феба схватила конверт и прижала к груди.) — Феба, на прошлой неделе я отдал тебе единственную копию фотографии, которая и попала в газету. Я не крал ее! Значит, или это сделала ты, или кто-то другой имеет доступ туда, где ты ее хранила!

В ее глазах мелькнуло сомнение.

— Это невозможно! Предупреждаю тебя, Картер, если еще какие-нибудь фотографии станут достоянием гласности, мы увидимся с тобой в суде.

Она вышла и быстро взбежала по лестнице. Картер устремился было за ней, но сенатор, адвокат и пара дюжих молодцов в темных костюмах преградили ему путь. Телохранители, догадался Картер, судя по пистолетам, выпирающим из-под пиджаков.

— Джонс говорил правду? — спросил дед, стоя в дверях спальни Фебы.

Феба приложила кончики пальцев к вискам.

— Не может быть. Фотография лежит у меня в ящике ночного столика. Туда никто не мог залезть, кроме Милдред, но она, можно сказать, член семьи.

Дед подошел к ней и взял ее за руку. Она никогда не видела его таким подавленным.

— Я спрашиваю не о том. Это правда, что ты несчастлива в Вашингтоне?

— Ты подслушивал?

— Роджер счел, что так будет лучше на тот случай, если Джонс вздумает угрожать.

— После смерти бабушки мы оба растерялись, — сказала Феба, сжимая руку деда. — Меня никто не заставлял переезжать из Северной Каролины в Джорджтаун и работать в правительстве. Я поступила так потому, что хотела помочь. Мне нравится составлять твои речи и хозяйничать в доме. Дедушка, ты единственный родной человек, который у меня остался! Я люблю тебя и буду с тобой до тех пор, пока нужна тебе.

— Но, встречаясь с Джонсом, ты вела совсем другую жизнь, — возразил он.

— Я была очень молода и знала, что ты не одобришь наши отношения с Картером, поэтому скрывала их, а его это обижало. Когда я тебе представила Картера как однокурсника, он решил, что я стыжусь его, и бросил меня. Две недели назад я разыскала его, чтобы забрать эти проклятые фотографии. Очевидно, все эти годы он таил на меня злобу…

— Ты все еще любишь его?

— Я.., да, но я никогда не смогу доверять человеку, который меня предал!

— И ты считаешь, что он способен причинить боль любимой женщине?

— А кто же еще?

— Не знаю, но мы это выясним. — Сенатор прошел по комнате и остановился в дверях. — У нас, Ланкастеров, есть общая черта, Феба. Мы отважно идем на поводу своих страстей. Моя страсть — политика. Страстью твоей мамы была любовь к твоему отцу. К сожалению, я был для Грейси препятствием. Ненавижу препятствия! И еще больше ненавижу быть препятствием.

С этими словами он повернулся и вышел.

— Картер, к тебе сенатор Ланкастер, — сообщил Джес по интеркому.

Картер внутренне подобрался и сунул в папку контракт, над которым работал. Спустя три дня с момента появления фотографии в газете, команда сенатора объяснила ее просто ошибкой молодости. Картер отказался от общения с репортерами. Все это время он ждал вестей из дома Ланкастеров, но никак не предполагал, что их принесет не Феба, а сам сенатор.

— Пригласи его!

Картер встал из-за орехового стола. Он гордился своим профессионально оформленным офисом с оригинальной отделкой стен: такое рабочее место красноречиво доказывало, что он добился успеха в жизни. Но сенатор не обратил на офис никакого внимания. Он швырнул на стол стопку бумаг и, прищурившись, взглянул в лицо Картеру.

— Ваш отец генерал-лейтенант Виктор Джонс?

Причем тут его отец?

— Да, сэр.

— В прошлом году он консультировал комитет обороны. Толковый человек. Хороший моряк. Вчера я звонил ему. Он сказал, что у вас весьма неплохой послужной список и вы самый лучший в стране специалист-компьютерщик. Ваша отставка — большой урон для армии. Вик заверил меня, что вы слишком порядочны, чтобы пойти на такую подлость.

Картер лишился дара речи. Отец никогда не выражал ничего, даже отдаленно напоминающего гордость достижениями Картера. Отставка Картера по состоянию здоровья сильно разочаровала старика, а еще больше его разозлило, когда сын отклонил милостивое предложение помочь ему найти место.

— Фотографии передали в газеты по электронной почте, — продолжал сенатор. — Если вы хотя бы наполовину так хорошо владеете компьютером, как говорит Вик, вычислите человека, причинившего вред моей внучке. Если предатель в моей команде, я хочу знать, кто это. Я заплачу вам вдвойне.

Предатель! Картера тотчас же охватил гнев. Если кто-то обидел Фебу, он прижмет жалкого подонка к ногтю!

— Мне не нужны деньги, сэр. Я не меньше вас хочу знать, кто это сделал.

— В вашем распоряжении все мои связи в газетах, и вы можете рассчитывать на полное сотрудничество моих служащих. Мой личный номер на верхней странице. Позвоните по нему, когда вам будет что доложить. — Ланкастер направился к двери, но остановился. — Вы выглядите ужасно, Джонс, да и Феба тоже. Исправьте ситуацию!

— Если ты будешь сидеть с такой постной миной, у меня прокиснет тесто для морковного пирога, — ругала Милдред Фебу в пятницу утром.

— Прости, — вымученно улыбнулась та.

Милдред недовольно фыркнула, взбивая в миске сливочное масло.

Фебе никогда не удавалось провести домоправительницу. Она не могла поверить, что Милдред украла фотографию.., как не могла поверить, что это сделал Картер.

Двенадцать лет назад Картер безоговорочно принял Фебу не потому, что она внучка знаменитого политика. Феба была одинока, и он ввел ее в круг своих друзей. Она не умела веселиться, и он ее научил. Конечно, сначала он намеренно причинил ей боль, но потом искал способ сделать ее счастливой. И даже настаивал для ее же блага, чтобы она призналась деду в неудовлетворенности жизнью политика.

Но она оскорбила его гордость. Дважды. Может ли мужчина когда-нибудь забыть такое?

В конце концов, она призналась себе в том, что с самого начала подсказывало ей сердце. Картер не передавал фотографию. Но если не он, то кто?

— Ты давно могла позвонить ему, — прервала Милдред размышления Фебы.

— Нет. Я хочу извиниться, но это унижение должно состояться с глазу на глаз.

— Тогда ты можешь поговорить с ним сегодня утром. На одиннадцать у него назначена встреча с сенатором.

Сердце Фебы заколотилось.

— Милдред, когда нас с дедушкой не было в городе, сюда кто-нибудь заходил?

— В пятницу днем приходил этот лизоблюд, чтобы забрать какие-то бумаги для дедушки. Сказал, что ты что-то забыла. — Она даже не потрудилась скрыть свое пренебрежение к самому нелюбимому ею служащему сенатора. — Я была занята с вызванным нами сантехником и за ним не следила. Ее слова подтвердили подозрения Фебы.

— Спасибо, Милдред! Теперь я подготовлена к встрече!