Операция "Аист". Ищу Маму! (СИ)

– Привет?! Софья! – в голосе матери слышались стальные нотки обиды и едва сдерживаемого гнева. – Это все, что ты можешь мне сказать? Ответь мне, только не лги! – каждое слово резало слух, а в конце фразы голос сорвался, выдавая бурю эмоций, клокочущую внутри. – Ты вышла замуж? Тайком?!

Ком подступил к горлу, сердце бешено заколотилось.

– Мам, я сейчас все объясню, – пролепетала я, чувствуя, как предательская дрожь сковывает тело. Головой понимала, что это не телефонный разговор, что нужно все отложить до личной встречи, но язык не поворачивался отложить этот взрывоопасный разговор. – Мам, ну… это… все не так, как кажется, – попыталась оправдаться, но слова звучали жалко и неубедительно, как лепет испуганного ребенка.

– Не так, как кажется?! – в трубке взревел ураган. – То есть ты хочешь сказать, что я сошла с ума и все это придумала?! Все родственники мне звонят, поздравляют, а ты говоришь "не так, как кажется"?! Да я сейчас как овца блеяла что-то несвязное в трубку тете Маше! А Наталья Петровна так вообще сказала, что мальчик очень похож на деда, в смысле на твоего отца! – кричала родительница, и я отчасти ее понимала. Как бы я сама отреагировала, если бы узнала, что моя дочь, живущая со мной под одной крышей, оказывается замужем и она фотографируется вместе с мужем и ребенком ? Внутри все похолодело от ужаса.

– А ты что ответила? – прошептала я, с мольбой глядя на Марка. В моем взгляде даже слепой бы прочел мольбу о помощи, отчаяние и надежду на чудо.

– Я поблагодарила и сказала, что мне пора убегать, – прокричала мама в трубку, и я представила ее красное от гнева лицо.

– Мам, я все объясню, – повторила я, словно заведенная, видя, как Баринов порывается подойти и забрать у меня трубку. Но я решаю свернуть этот разговор – обсуждать такие темы по телефону в офисе было бы просто безумием.

– Когда? – в разговор вмешался отец, его голос звучал, как гром среди ясного неба.

– При личной встрече, – еле слышно промямлила я в трубку, чувствуя, как по щекам ползут предательские слезы.

– Через час ждем дома, и только попробуй домой не явится, я не знаю, что тебе сделаю, – сурово пригрозил отец, и в трубке раздались отрезвляющие гудки.

– Ну что? – Марк вопросительно смотрел на меня, и в его глазах я увидела собственное отражение – перепуганное и растерянное.

Я откинулась на спинку кресла, чувствуя себя выжатым лимоном. Слова отца эхом отдавались в голове, предвещая неминуемую катастрофу. Час. Всего лишь час, чтобы придумать хоть какой-то план, какую-то версию, которая бы хоть немного смягчила удар. Я посмотрела на Марка, он выглядел не лучше меня.

– Что будем делать? – тихо спросила я, понимая, что ответа на этот вопрос у нас нет. – К твоим родителям тоже нужно ехать?

Марк кивнул, на его лице читалась полная безысходность.

– Да, им тоже нужно будет что-то объяснять. Боюсь, отделаться простой ложью уже не получится. Слухи разлетелись слишком далеко. Нужно говорить правду.

– Нет, нет, нет, нет, – я со страхом покачала головой, чувствуя, как внутри поднимается волна паники. – Если не хочешь моей смерти, то не говори правду.

Видимо у него в голове мелькнула мысль. Безумная, отчаянная, но, возможно, единственная, способная хоть как-то отсрочить неминуемый крах. Так я подумала, увидев его просветленный взгляд.

– Слушай, а что, если… – начал он неуверенно, – Что если мы временно… сыграем в семью и перед родителями ? Только на время, пока контракт не будет подписан. Мы можем убедить наших родителей, что между нами действительно что-то есть, и что мы просто хотели сохранить это в тайне.

Я смотрела на него, словно на сумасшедшего, не веря своим ушам.

– Ты серьезно? Играть в семью? Это же полный бред! – воскликнула я, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. – И что, ты думаешь, они поверят? Да они нас насквозь видят!

– А у нас есть выбор? – возразил мужчина, и в его голосе послышалась отчаянная нотка. – Что мы теряем? Если мы просто скажем правду, все рухнет. А так у нас хотя бы есть шанс выиграть время. Мы сможем убедить арабов в нашей благонадежности, подписать контракт, а потом… потом уже будем разбираться с нашими родителями. Ну, и с тем, как вернуть все на свои места.

– А откуда взялся Родион? – все бы ничего, но ребенок – это уже перебор.

– Ну твоим скажем, что это мой сын, а моим, что твой, – и Баринов с надеждой посмотрел на меня. – Прошу тебя, соглашайся.

Я смотрела на Марка и понимала, что он прав. Вариантов у нас действительно немного. Сказать правду – значит обречь себя на гнев родителей, сорвать контракт и, возможно, вообще лишиться работы. А сыграть в семью… это безумно, рискованно, но может сработать. Хотя бы на время.

– Ладно, – выдохнула я, чувствуя, как внутри что-то ломается. – Давай попробуем. Но учти, это все твоя идея. И если все пойдет наперекосяк, винить будешь только себя.

Марк облегченно вздохнул, и в его глазах мелькнула надежда. – Договорились. Сейчас главное – убедить родителей. Нужно продумать каждую деталь, придумать правдоподобную историю нашей "любви", распределить роли… И самое главное – договориться с Родионом.

Времени оставалось катастрофически мало. Мы быстро набросали план, распределили обязанности и помчались каждый к своим родителям, готовые разыграть самый сложный спектакль в нашей жизни. В голове пульсировала только одна мысль: "Главное – не провалиться". Ведь на кону стояло слишком много. И будущее, которое казалось таким светлым, теперь висело на волоске.