Опьяненный любовью

Глава 4

Пока лошадь пила, Гарри стоял в тени и смотрел на воду. Он очень надеялся, что до Литтл-Падлдона осталось совсем немного. От Грейнджера выехал Гарри вчера утром, думая, что доберется за пару часов, но вот уже скоро вечер следующего дня, а он все еще в пути. Ему пришлось преодолевать шаткие мосты, ехать по скверным извилистым дорогам, ориентироваться по двусмысленным дорожным указателям, впрочем, чаще всего указателей и вовсе не было. Не помогали и попытки выведать дорогу у местных. Гарри готов был поклясться, что большинство здешних жителей, даже работники на постоялых дворах, дальше мили от дома в жизни не отходили.

Неудивительно, что в Грейнджере ничего не знали о происходящем в Литтл-Падлдоне. Откровенно говоря, у Гарри начало складываться впечатление, что он имеет дело со сказочной деревушкой, появляющейся и исчезающей с утренним туманом.

Он вытащил платок и вытер разгоряченное от долгой езды лицо.

Когда Гарри остановился в Уэстлинге в придорожной таверне «Пьяная Лошадь», чтобы утолить голод мясным пирогом, а жажду пинтой пива, служанка заверила его, что Литтл-Падлдон находится всего в паре миль прямо по дороге. И Гарри преодолел бы эти мили без труда, умей он летать как птица. Однако на дороге не хватало моста – Гарри пришлось ехать кружным путем. Он едва не заблудился. Спасало его лишь врожденное чутье путешественника, которым он мог гордиться.

Молодой граф бросил взгляд на речной поток. Нет, он пока еще не настолько хотел пить, чтобы присоединиться к своему красавцу Аяксу. Он протянул руку за флягой, наполненной «Вдовьим пивом», купленным в таверне «Пьяная Лошадь». По словам тамошней служанки, напиток производили в Литтл-Падлдоне в Доме призрения и поддержки старых дев, вдов, брошенных женщин и их несчастных детей.

Гарри сделал большой глоток пива и подумал: «Может, здесь и кроется разгадка тайны старого Грейнджера? Этот приют – отличное местечко, чтобы оставить одного или парочку незаконнорожденных».

Он сунул платок в карман. Скоро он узнает, верна ли его догадка. Вот только бы добраться до этой треклятой деревни.

Аякс поднял голову. Наконец-то утолил жажду. Нет, дело не в жажде. Гарри тоже услышал и звуки: звук сломанной ветки, шорох листьев… совсем рядом кто-то прячется и за ним наблюдает.

Кто? Где?

«Будь я столь же невнимателен в Европе, я был бы уже мертв».

Гарри медленно повернул голову, следуя за взглядом Аякса…

О! Следили не за ним, а за его лошадью.

– Хочешь познакомиться с Аяксом? – спросил он у девочки, выглянувшей из-за густого куста. Благодаря зеленому платью и старой соломенной шляпке, она отлично маскировалась.

Девочка внимательно смотрела на Гарри, а он терпеливо ждал, пока она его разглядывала, потом перевела взгляд на Аякса.

– Он кусается?

Гарри не стал лгать.

– Любое животное укусит, если его испугать. Но если ты будешь обходиться с ним правильно… Аякс – добрый малый.

Девочка кивнула и подошла поближе.

– Он такой большой!

Она не осмеливалась приблизиться к Гарри. Между ними стояла лошадь. Умная девочка, знает, что незнакомого мужчины нужно опасаться не меньше, чем незнакомой лошади.

– Этот конь немного крупнее средней лошади своей породы.

Конечно, девочке, не жившей среди арабов, такая лошадь будет казаться громадной. Сама она была ростом около четырех футов, на целый фут ниже холки Аякса, и очень худенькая. В детях Гарри разбирался плохо, но решил, что девочка, видимо, ровесница его средней племяннице, то есть ей лет восемь или девять.

– Аякс любит, когда его гладят по шее и спине.

Девочка протянула руку и осторожно коснулась Аякса. У нее были тонкие бледные пальцы, а рукава платья совсем истрепались. Ткань простая и совсем немодная, не как у его племянниц.

Перед ним явно не дочь помещика или священника, иначе одета была бы лучше, а главное, ей не разрешили бы разгуливать по деревне в одиночестве – сидела бы дома за вышиванием, учила бы арифметику или, скажем, занималась бы музыкой. Тем не менее ее речь и манеры наводили на мысль, что она не простолюдинка.

Девочка рассмеялась, когда Аякс от ее прикосновения дернул шеей. Конь повернул голову, чтобы глянуть на новую знакомую.

– У него такие красивые глаза.

Аякс тронул ее своим носом, и малышка снова рассмеялась, посмотрев на Гарри так, словно предлагала присоединиться к своему веселью.

Что-то в выражении ее глаз показалось ему странно знакомым. Может быть, сами глаза? Поразительной голубизны, светлые и ясные, с темным ободком вокруг радужки.

Осмелев, Аякс носом сбил с девочки шляпку – густые темные волосы рассыпались по плечам.

В волосах была заметна серебристая прядка.

«О господи! У девочки Уолтерова прядь. Вот почему она показалась мне такой знакомой».

Девочка кинулась ловить шляпку, и Гарри успел взять себя в руки. Когда она поймала и надела шляпку, на лице Гарри не отражалось ничего, кроме нейтрального дружелюбия.

Малышка посмотрела на него одновременно высокомерно и растерянно. Значение седой пряди было ей явно известно.

Ну конечно известно. Пусть это и глухая деревня, но в Англии. Яркая отметина их семейства давно уже ни для кого не секрет. Свою он, слава богу, закрасил.

С легким поклоном Гарри произнес:

– Прошу прощения за наглость Аякса. Думаю, он решил, что ты припрятала морковку или яблоко.

Подозрительность во взгляде девочки испарилась – она засмеялась.

– Извини, Аякс, – сказала девочка, снова погладив коня по шее. – Но угощения у меня для тебя нет.

Просила ее мать у Уолтера денег? Проверяя бухгалтерию поместья, Гарри ни на какие необычные расходы не наткнулся, однако по возвращении домой он непременно расспросит управляющего и снова заглянет в счета. Уолтер мог многое скрывать из-за страха перед женой.

Ха! Ну не ирония ли в том, что, приехав в эту деревню по просьбе герцога Грейнджера, он нашел свою незаконнорожденную родственницу. Внебрачных отпрысков аристократов в этих краях явно хоть пруд пруди.

Ему следует продолжить путешествие и выяснить все до конца.

– Ты могла бы мне помочь?

Рука девочки замерла на шее коня, а во взгляде вновь вспыхнула настороженность.

О боже! Он ее напугал.

Гарри поспешил продолжить, пока она не убежала.

– Я пытаюсь отыскать деревню под названием Литтл-Падлдон. По пути я уже многих спрашивал, и все меня уверяли, что деревня совсем рядом, чуть дальше по дороге. Но я все еду и еду, а никак не могу добраться. Мне уже начинает казаться, что ее вообще не существует.

Девочка снова засмеялась.

– Существует, существует. – В глазах малышки вспыхнула шаловливая искорка. – Чуть дальше по дороге.

От удивления и Гарри рассмеялся.

Очень жаль, что Уолтер никогда не видел свою дочку… Впрочем, откуда Гарри знать, видел ее Уолтер или нет. Но девчушка смышленая.

«Мне следует разузнать, не нуждается ли она, ведь теперь я – глава семьи».

Впервые эта обязанность его не тяготила.

– Нет, в самом деле так и есть. – Девочка наморщила лоб, напустив на себя серьезность. – Если вы будете следовать прямо по дороге, вы очень скоро туда приедете.

– Уверена?

Девочка энергично кивнула.

– А есть ли в этой загадочной деревне таверна?

– Есть. «Танцующая Утка». Вы ее заметите. Литтл-Падлдон очень… – Она снова широко улыбнулась, а в глазах сверкнули шаловливые искорки. – …маленькая деревушка.

– А! – Гарри тоже рассмеялся, но ощутил при этом странную неловкость. – Спасибо. Ну что ж, тогда я, пожалуй, поеду.

Девочка застенчиво улыбнулась.

– До свидания, сэр! – Она в последний раз погладила Аякса. – До свидания, Аякс.

Гарри только кивнул и помахал в ответ, повернулся в седле и поскакал.

В лице девочки что-то показалось ему – он все искал верное слово – знакомым. Подумал: она совсем не напоминает ему Уолтера.

В Уолтере никогда не было веселости. Он был старше Гарри семью годами. С детства Гарри помнил его прыщавым неотесанным увальнем…

Неожиданно Аякс ускорил шаг, и Гарри отвлекся от воспоминаний.

– Неужели мы наконец приехали?

Да, они действительно приехали. За очередным поворотом Гарри увидел выстроившиеся вдоль деревенской улицы каменные домишки, а еще мгновение спустя – центр деревни с церковью. И ему, конечно, тотчас же бросилась в глаза «Танцующая Утка». Великолепно.

Гарри въехал во двор таверны, и у местного конюха чуть глаза не вылезли из орбит. В отличие от девочки у реки он в лошадях разбирался прекрасно и вмиг узнал арабского скакуна.

– О милорд! – почтительно произнес конюх. – Конь, милорд. В наших краях мне еще никогда не доводилось видеть такого породистого скакуна.

Гарри, если он не хотел привлекать к себе внимания, не стоило приезжать сюда на Аяксе.

– Да, Аякс – славный конь. Верно, Аякс? – отозвался Гарри, похлопав коня по шее. После чего спешился, взял кофр и с улыбкой посмотрел на конюха.

Тот едва удостоил его взглядом. Конюх взял поводья Аякса, шепча ему комплименты. Аякс прядал ушами и кивал словно в знак согласия.

О Гарри все позабыли.

– Значит, я оставляю его на ваше попечение, мистер?..

– Томас, милорд. Просто Томас. – Конюх на мгновение отвел глаза от Аякса. – Не сомневайтесь, об этом красавце я позабочусь. – Он кивнул в сторону таверны. – А насчет комнаты – спросите у Бэсс. – И повел Аякса в конюшню.

«Танцующая Утка» ничем не отличалась от всех тех мелких постоялых дворов, где останавливался Гарри. Он вошел в таверну, низко пригнувшись, чтобы не удариться о косяк, и огляделся. К счастью, было уже начало третьего и почти все посетители отобедали и ушли, однако несколько человек еще сидели с пивными кружками, и Гарри отлично знал, что сегодня будет главным объектом деревенских пересудов.

Ну что ж, вполне ожидаемо. В такой глуши всякое новое лицо неизбежно вызывает живой интерес.

Он снял шляпу, вновь с облегчением подумав, что вовремя закрасил седую прядь, улыбнулся, кивнул присутствующим и направился к невысокой полной женщине, явно хозяйке.

– Добрый день, мадам. Не подскажете, где мне найти Бэсс? Мне сказали, что она может предложить комнату.

Внезапно ровный гул голосов у него за спиной стих. Гарри представил, как посетители таверны навострили уши. Они старались не пропустить ни единого слова.

– Я и есть Бэсс, – ответила женщина, внимательно разглядывая Гарри.

В отличие от Аякса, по чьей благородной стати конюх наверняка догадался о высоком статусе верхового, за одежду опасаться не приходилось. На Гарри были самого примитивного покроя и к тому же изрядно поношенные брюки, жилет и сюртук. Купил он их у слуги Грейнджера.

«Для Томаса надо срочно придумать убедительную байку, объясняющую, откуда у меня Аякс, иначе об арабском скакуне заговорит вся деревня».

О черт! Бэсс завершила осмотр и, поправив корсаж, одарила Гарри знойным взглядом из-под опущенных ресниц. Она вовсе не дурна, но сейчас его мысли далеки от плотских утех.

– Пройдемте сюда, мистер… – Бэсс остановилась, вопросительно вскинув брови.

Здесь их хотя бы уже не услышат.

– Грэм.

Брови Бэсс взлетели еще выше.

– О! Из рода графов Дэрроу? – Она внимательно посмотрела на виски Гарри. – Хотя у вас в волосах не видно седых прядей.

«Стало быть, девочка у реки знала, что она Уолтерово отродье».

– Да, незаметно. – Он улыбнулся Бэсс своей самой обворожительной улыбкой в надежде отвлечь ее от расспросов на эту тему. Конечно, он мог отрицать всякую связь с семьей Дэрроу, но не хотел врать без крайней нужды.

Улыбка подействовала даже сильнее, чем он рассчитывал. Бэсс игриво улыбнулась в ответ и, когда поднималась по лестнице, соблазнительно завиляла бедрами прямо у него перед носом.

– Мистер Грэм, вы везунчик, – сказала она, когда они поднялись. – Пока все наши лучшие комнаты свободны.

Бэсс открыла дверь в конце маленького коридора и, пропуская Гарри вперед, отошла, но ровно настолько, чтобы он не мог ее не задеть. После чего прошла за ним в комнату.

В очень маленькую комнату. Если она в гостинице лучшая, то о худшей ему даже думать не хотелось. Он бросил кофр на пол и подошел к окну осмотреть окрестности. Внизу протекала речушка, по берегу вилась тропинка.

– Мистер Грэм, разрешите полюбопытствовать, что привело вас в Литтл-Падлдон?

Гарри взглянул на Бэсс. Последним барьером между ним и женщиной оставался кофр, удерживая хозяйку и постояльца на минимальном расстоянии. Гарри опасался, что Бэсс в любой момент может броситься ему на шею.

– Хотя думаю, что сама догадаюсь, – самодовольно улыбнувшись, сказала она. – Гарриет? Мы ведь все давно заметили, какие особенные у нее волосы, но до сегодняшнего дня я и подумать не могла – никто не мог, что она дочь покойного графа. И тут появляетесь вы. Ведь это не случайно? Я не сомневаюсь.

«Гарриет. Значит, девочку зовут Гарриет. Но что сегодня произошло?»

Лучше всего разыграть полное неведение.

– Простите, а кто такая Гарриет?

Его озадаченный тон, видимо, прозвучал вполне убедительно, поскольку Бэсс нахмурилась.

– Вы ничего не знаете о Гарриет?

– Нет, – ответил он. До случайной встречи у реки Гарри даже не догадывался о ее существовании. – Я приехал испробовать пива, которое, по слухам, отменно варят в этих краях.

Ну, хоть какая-то польза от всех его многочисленных остановок и расспросов о дороге.

– А… – Бэсс нахмурилась, не без труда переключаясь на новую тему. – Вы имеете в виду «Вдовье пиво»?

– Именно.

– Понимаю. – Бэсс явно ничего не понимала, но по крайней мере расспросы о дочери Уолтера решила отложить. – В таком случае вы приехали по адресу. Внизу, в таверне, я налью вам самую большую кружку. И если пиво придется вам по вкусу, вы уж наверняка расскажете о нем лондонским друзьям. Я это к тому, что, если вы родственник графа, у вас есть друзья в Лондоне.

Бэсс замолчала в ожидании ответа. Гарри просто кивнул. Все верно. Он действительно возобновил контакты с одноклассниками и однополчанами и занял свое место в свете.

– Отлично. Каро – наш пивовар – мечтает начать поставки пива в парочку лондонских пабов. Ей будет приятно с вами встретиться.

Бэсс отступила к двери, и Гарри едва сдержал вздох облегчения.

– Мне налить вам большую кружку? Посетители уже пообедали и скоро уйдут, и у меня будет время ответить на ваши вопросы… – Она лукаво на него посмотрела. – На любые вопросы.

Хозяйка предлагала ему то, от чего ему трудно было отказаться. Но в данный момент Гарри решил ответить ей отказом. Сложность состояла в том, чтобы, отказывая, не оскорбить Бэсс и не лишиться важного источника информации.

– Большое спасибо, но после нескольких часов, проведенных в седле, мне нужно немного размяться и отдохнуть. – Он улыбнулся, чтобы отказ прозвучал для женщины еще менее обидно. – Возможно, я воспользуюсь вашим любезным предложением немного позже.

«По крайней мере тем, что касается пива».

Бэсс надула губы и пожала плечами.

– Как вам будет угодно. Вы знаете, где меня найти.

– Очень вам благодарен. Кстати, пока вы не ушли… – Гарри сделал жест в сторону окна. – Там у реки есть что-то вроде тропинки. По ней можно прогуляться?

– Если вам нравится смотреть на воду, идите вверх по течению, а возвращайтесь через деревню. – Бэсс широко улыбнулась. – А когда вы вернетесь, держу пари, вам потребуется большая кружка «Вдовьего пива».

– Уверен, так оно и будет.

Гарри дождался, пока Бэсс удалится, после чего поспешил вниз. Он на мгновение заглянул в конюшню, чтобы убедиться, что с Аяксом все в порядке, а затем направился к реке. Ему действительно надо было размяться, но еще больше ему надо было кое над чем поразмыслить.

Нужно будет придумать псевдоним и не пользоваться настоящим именем. О Грэмах здесь знают все, но после встречи с девочкой Гарриет ему не стоит рисковать, вызывая у здешних обитателей слишком очевидные ассоциации. Очень глупо было с его стороны заранее не подумать об этом. Да, он явно теряет чутье. И теперь ему придется…

Перед ним с веток взлетела стая ворон и с громким граем поднялась в небо над рекой. Что их спугнуло? Олень? Кабан? Надо быть осторожнее…

И тут он услышал женский визг, потом – мужской вскрик от боли и злости.

Гарри побежал на шум.

Для священника Годфри слишком хорошо ругался.

Пен вырвалась из его объятий и побежала к реке, а он схватился за ноги. Боль была настолько сильна, что он даже не рискнул прикоснуться к ушибленному месту.

«Жаль, что не ударила его сильнее».

Викарий слишком крепко ее держал, чтобы она могла хорошенько развернуться и врезать ему как следует.

– Грязная сучка!..

– Потише, потише, Годфри. Что скажут прихожане, если услышат такие слова?

Ей следовало бояться, но овладевшее ею чувство не походило на страх. Скорее, оно напоминало злость.

Ей следовало убежать, пока Годфри не мог пошевелиться. Он крупнее ее – не намного выше ростом, но гораздо тяжелее и сильнее как мужчина.

Теперь Годфри находился между ней и тропинкой. Если даже ей удастся ускользнуть от него, до деревни еще далеко. Не так уж и далеко на самом деле, но достаточно, чтобы он мог настигнуть ее по дороге.

Пен нужно разделаться с ним прямо сейчас, лицом к лицу, а не превращаться в загнанного зверя, которого он неминуемо схватит.

Она постаралась отдышаться, успокоиться. Ей ведь предстоит жить в Литтл-Падлдоне и ходить по воскресеньям в церковь, где служит Годфри. Может, лучше завести с ним разумный разговор, чем орать на него, отнестись к происшедшему как к простому недоразумению и быть благодарной за то, что он дал ей шанс увидеть его истинное лицо до того, как она вышла за него. Гарриет права. Преподобный Райт – чудовище.

– Ты заплатишь за это, гадина! – прошипел он сквозь зубы.

Гадина?! В душе Пен будто прорвало плотину: все, что копилось в течение долгих лет гнева, страха и беспомощности, вырвалось наружу.

К черту спокойствие и здравый смысл!

Она подняла с земли большую крепкую палку.

– Не я, заплатите вы.

Викарий расхохотался. Этот звук был похож на хохот, но в нем совсем не было веселья. В нем звучали злоба и отвращение. Пен понимала: он смотрит на нее, как на кусок дерьма, приставшего к сапогу.

«А ведь действительно его похожий на птичий клюв нос морщится именно так, как говорила Гарриет».

– Я принимал тебя за почтенную вдову. Видит бог, ты одурачила меня. – Он сделал шаг в ее сторону.

Ей было приятно видеть, как Годфри морщится от боли при каждом движении.

– Не приближайтесь. – Пен замахнулась на него палкой. – Я не побоюсь пустить ее в ход. – Она опустила глаза. – И ударю туда, где больнее всего.

Пен показалось или на самом деле Годфри побледнел? Во всяком случае, он остановился.

– Ты всего лишь женщина. – Его губы презрительно кривились. – И я очень легко с тобой справлюсь.

Она еще крепче сжала палку.

– Я женщина, но очень сильная. – Пен погрозила викарию палкой. – И у меня есть очень конкретная цель.

Конечно, она блефовала. Да, она сильная. Но только среди женщин. Как же несправедливо было со стороны природы сделать женщин настолько слабее мужчин! Но у нее не было другого выхода, как только попытаться возместить недостаток физической силы силой здравого рассуждения и… умением точно прицелиться.

К счастью, Годфри решил не рисковать.

– Я же был почти готов раскрыть перед тобой двери своего дома, – сказал он, застегивая жилет и с нарочитой беззаботностью сложив руки перед собой так, чтобы как-то защитить свое мужское достоинство. – Перед тобой… – Его нос снова сморщился. – И твоим ублюдком.

Пен с такой силой сжала палку, что у нее побелели костяшки пальцев. Может, благодаря гневу у нее хватит силы сбить надменное выражение с этой гнусной физиономии.

– Не смейте называть так Гарриет!

– Почему же не сметь? А кто же она, если не ублюдок?

– Неправда.

– Ты, наверное, хочешь, чтобы ее называли «побочный ребенок» или «дитя любви»?

«Гарриет – мое любимое дитя».

Пен вдруг вспомнила, какой сильной чувствовала себя в присутствии Гарри. Любовь пылала в ее сердце так, что никто и ничто – ни ее отец, ни репутация, ни правила поведения, которые ей прививали с ранних лет, – не имело никакого значения. Все это меркло, становилось ненужным и незаметным, словно свеча при полуденном солнце.

Она была тогда юной и наивной, но очень смелой.

Такими смелыми бывают только очень юные, но оставшись одна с ребенком на руках, Пен поняла, что юные часто бывают и очень глупыми.

Годфри покачал головой:

– Слава богу, я вовремя узнал правду.

Она замахнулась палкой, почти утратив всякую осторожность от ярости.

– Нет, это я, слава богу, вовремя узнала правду. Вы ведь – просто гроб повапленный!

Годфри дернулся, но быстро овладел собой.

– На себя лучше посмотри, шлюха. – Он сделал шаг вперед.

– Я ведь не священник. Мое дело хмель, а не святость. – Пен резко выставила палку по направлению к его паху, а сама на шаг отступила.

Она не собиралась объясняться ни перед ним, ни перед кем бы то ни было и уж тем более просить прощения. Она не совершила ничего такого, что в глубине души могла бы назвать грехом.

Хотя, конечно, все окружающие сочли бы это грехом. И смотрели бы на нее так, как смотрит сейчас Годфри. Они видели бы в ней женщину, лишившуюся своей женской чести.

Шлюху.

И что самое страшное, они считали бы Гарриет ребенком, которому лучше бы было не рождаться на свет. Именно поэтому Пен пришлось все эти годы притворяться вдовой.

– Значит, ты хочешь поговорить о сельском хозяйстве? О вспашке и посеве?

Глаза Пен сузились. Она заметила, что Годфри приближается. Замахнулась на него – он остановился.

Но, к сожалению, не замолчал:

– Ты, верно, позволяла всем мужчинам из здешней деревни вспахивать свое поле?

– Что вы имеете в виду? – Пен задала этот вопрос помимо своей воли. Она прекрасно знала, что он имеет в виду.

– Ну, давай, давай! Будет справедливо, если ты отдашь мне то, что давала другим. – Его губы скривились в уродливой ухмылке. – Рассматривай это как десятину.

О боже! Как она могла допустить мысль о браке с таким низким богохульником и негодяем?!

– Вы мне омерзительны.

– Обещаю, тебе понравится. – Годфри указал на свой гульфик. – От моего дружка здесь дамы просто без ума.

К горлу Пен подкатила тошнота, но она справилась.

– Ну, если ваш дружок умоляет вас о помощи, то помогите ему сами.

«О господи, мне не стоило этого говорить».

Его лицо потемнело, как грозовая туча. В одно мгновение Годфри оказался рядом с ней, вырвал палку из рук и прижал к своей груди, обхватил руками, словно железным обручем.

Пен попыталась снова ударить викария коленом, но он держал ее так, что она не могла пошевелиться, прижался губами к ее губам, пытаясь просунуть язык ей в рот. Пен крепко сжала челюсти.

«Не позволяй себе расслабляться. Борись. Не дай ему совершить то, что он задумал».

Годфри Райт отвел голову назад и злобно глянул ей в глаза.

– Перестань сопротивляться.

– И позволить вам изнасиловать меня?

– Это не изнасилование. Ты же сама этого хочешь.

Пен с силой толкнула его в грудь, но не смогла отстраниться ни на дюйм.

– Спросите своего исстрадавшегося дружка, хочу ли я этого.

«Может, мне удастся придушить подонка его же собственным галстуком?»

Пен потянулась к его галстуку, но Годфри успел схватить ее за руку. Второй рукой он сжал Пен еще сильнее.

О боже! Пен оказалась в еще худшем положении. Викарий прижался к ней всем своим грузным телом. Пен почувствовала его напрягшийся член.

– Ты же ведь шлюха, а разве шлюху насилуют?

– Я – не шлюха!

«Я должна оставаться спокойной и найти возможность освободиться. Я не могу позволить преподобному мерзавцу совершить это. А что, если я от него забеременею? Я же…»

– Но даже если бы я ею и была, мое тело принадлежит только мне. Никто, кроме меня, не имеет права решать, кому к нему прикасаться.

Викарий тяжело и учащенно дышал. Он подтащил ее к иве и прижал к стволу. Пен почувствовала, как он теребит свой гульфик.

– Обойдемся без твоего девичьего притворства. Мы ведь с тобой прекрасно знаем, что это всего лишь игра.

– Неправда!

Показалось ей или в самом деле она услышала хруст ломающихся веток и звук шагов на узкой тропинке?

Может, это звук ее бешено бьющегося сердца?

– А ты хочешь, чтобы тебе заплатили? Я заплачу. – Годфри ухмыльнулся. Это была самая страшная гримаса из всех, которые она когда-либо видела. – И заплачу много, если мне понравится. Постарайся удовлетворить меня, Пенелопа.

Должно быть, ему наконец удалось расстегнуть свой гульфик, так как теперь он возился с юбкой Пен, пытаясь задрать ее выше бедер…

– Нет! – закричала она и попыталась ударить его головой в лицо. По-настоящему ей это не удалось, но довольно сильный удар в подбородок Годфри все-таки получил. Пен почувствовала, что он отпрянул.

– Чертова сучка! Ух!..

Пен высвободилась.

Она даже не поняла – как?

О боже! Теперь Годфри оказался занят гораздо более важным для своей безопасности делом – старался справиться с чьей-то рукой, обхватившей его за шею.

– О-о-о! – вырвалось из его глотки. – Га-га-га.

Но кто же ее спаситель? Пен взглянула в его сторону, но человек стоял к ней спиной. Сзади он производил весьма приятное впечатление: крепкий, широкоплечий, на добрых шесть дюймов выше Годфри и в значительно лучшей физической форме.

«О господи, если и этому захочется меня изнасиловать, у меня не будет ни единого шанса. Надо бежать».

Но бежать она не могла – сцепившиеся мужчины преграждали ей путь к тропинке. Может, ей лучше спуститься к реке? Пен стала пробираться к воде, стараясь не привлекать к себе внимания.

Неизвестный убрал руку с шеи викария.

– Черт возьми, сэр, как это понимать? – Преподобный растирал себе шею. – Убирайтесь-ка отсюда. Вы помешали моим спортивным занятиям.

– Спортивным занятиям? Скорее, попытке изнасилования.

Пен замедлила шаг. Голос был ей отдаленно знаком. Кто бы это мог быть? Конечно, ее спаситель не из местных. Иначе викарий обязательно назвал бы его по имени.

Она бросила взгляд на Годфри, пытаясь понять, узнал ли он своего обидчика. Нет, он совершенно очевидно был ему не знаком.

Ее взгляд опустился на гульфик Годфри. Оттуда торчал розоватый конец… Какая гадость!

Викарий издал невнятный звук, что-то среднее между смешком и сопением.

– Вовсе нет, мой добрый друг. Вы неверно истолковали происходящее. Эта женщина – обычная деревенская шлюха, просто…

Кулак незнакомца с глухим стуком врезался в челюсть преподобного. Его голова откинулась назад, за ней последовало и все тело – Годфри рухнул в придорожную грязь.

Рыжая белка в ужасе запрыгала по веткам.

Пен крепко сжала губы, чтобы не издать возглас радости. Ей было еще рано торжествовать, она ведь до сих пор не знала, кто был ее спасителем. Расправившись с викарием, он мог наброситься на нее. Пен заметила палку, которую выронила, когда Годфри набросился на нее, и подобрала ее.

Райт с трудом поднялся на ноги.

– Негодяй! Бандит! Я уж научу тебя хорошим манерам… – Викарий попытался нанести ответный удар.

Одним ловким движением его противник парировал удар, и Годфри снова тяжело грохнулся на землю, из носа пошла кровь и забрызгала его шейный платок.

Викарий выкрикнул что-то вроде «Черт побери!» и добавил, вытащив из кармана платок и пытаясь остановить кровь:

– Ты мне нос сломал.

– Вряд ли. Но если вы еще раз попытаетесь меня ударить, я его на самом деле сломаю. – Незнакомец стряхнул грязь с рукавов. Он все еще стоял спиной к Пен. – А теперь извинитесь перед дамой.

Годфри фыркнул и тут же сморщился от боли. Он оторвал взгляд от быстро меняющего цвет платка и злобно воззрился вначале на незнакомца, затем на Пен. После чего с огромным трудом встал.

– Извините, если я чем-то оскорбил вас, – произнес Годфри, не глядя на Пен.

– Чем-то оскорбил, видите ли!

– Оставь, Пен. Прими его жалкие извинения и не заставляй меня убивать его.

«Боже! Не может быть!»

– Гарри?..