Ошибка

— Так не умоляют, Тор, — говорит он, одним рывком раздвигая мои ноги и увлекая за собой ниже по кровати. — Умоляй меня! — требует он.

— Да пошёл ты! — бросаю я.

Я так возбуждена, что едва могу соображать, а он просит меня умолять его?! Больной ублюдок!

— Ох, я с удовольствием сделаю это, — посмеивается он.

Схватив мои трусики, он срывает их с моего тела, от чего материал больно впивается мне в кожу. Он опускает взгляд между моих ног и закусывает губу.

— Чёрт.

Ощущаю, как горят мои щёки, когда моя вагина подвергается пыткам под его взглядом. Мне почти неловко от того, насколько я завелась. Он опускает руки на внутреннюю часть моих бёдер и шире раздвигает их.

— Я так часто рисовал в своём воображении то, как трахну твою киску, — выражение его лица источает похоть и секс. Сам дьявол заманивает меня в ад, и на данном этапе я хочу танцевать с ним вокруг грёбаного огня.

— Каждый раз, когда ты открываешь свой умный ротик, это заставляет меня захотеть грубо трахнуть тебя, — рычит он, скользя пальцем по мне и погружая его внутрь, затем наклоняется вперёд и проводит языком по моему горлу. — Я собираюсь трахнуть тебя так жёстко, что ты не сможешь нормально сидеть, не чувствую меня внутри себя, — выдыхает он, засовывая в меня второй палец.

Мои бёдра по инерции подаются вперёд, и рваный стон срывается с моих губ. Он — жестокий и неумолимый, он всегда такой. Вытащив из меня пальцы, Джуд сразу же подносит их к своим губам и начинает посасывать, не отрывая от меня взгляда. О, Боже. Я отбрасываю голову назад на матрас, и моя грудь тяжело вздымается.

— Трахни меня! — слышу, как слова вырываются из меня.

Слышу его хриплый смех, после чего он так хватает меня за бёдра, что после его рук там будут синяки. Слышу шелест материала, за которым следует звук разрывающейся фольги, а затем головка его члена упирается в мою киску, умоляя о проникновении. Я ещё никогда в жизни не чувствовала такой сильной необходимости иметь человека внутри себя, но сейчас я хочу его, всего его — всё, что он готов мне дать, и даже больше. Он зажигает внутри меня огонь, который не погасить просто так, и в этот момент он поглощает меня.

Я вжимаю пятки в постель, толкаясь к нему вверх. Он шипит, проскальзывая внутрь меня, и это ощущается так хорошо, так правильно.

— Осторожней со своими желаниями. Я обещал, что трахну тебя грубо, и выполню это обещание, — рычит он, хватая мои бёдра и со всей дури врезаясь в меня.

Я хнычу, когда он ломает барьер между удовольствием и болью. Моё тело напрягается и сжимается вокруг него, приспосабливаясь к его вторжению. Он парит надо мной, тяжело дыша сквозь зубы.

— Чёрт побери… Боже, твоя киска — это нечто, — качает он головой.

Он остаётся неподвижным несколько секунд, затем снова приходит в движение. И это не нежные толчки, а прямое доминирование. Он усаживается на пятки, выпрямляя спину, приподнимая мои бёдра одной рукой и прижимая горлом к кровати второй. Его сильное тело врезается в меня мощными толчками. Он трахает меня так, будто его жизнь зависит от этого, будто он пытается избавиться от несбывшихся надежд.

Запрокинув голову, я закрываю глаза, когда волны удовольствия начинают бросать меня в дрожь. Его хватка на моей шее становится сильнее.

— Смотри на меня, — рычит он. — Смотри, как я трахаю тебя.

Мои взгляд встречается с его, и я не могу отвернуться даже, если бы захотела. Он трахает меня, пока я извиваюсь под ним, потею и стону его имя, и когда моё тело напрягается, готовясь к чёртовой разрядке, он останавливается.

— Что за на…

Он наклоняется ко мне, опуская свои губы к моим.

— Умоляй. Меня, — шепчет он.

Я уже так близко, чтобы кончить. Он — ублюдок. Я злюсь и толкаюсь в него своими бёдрами. Он ухмыляется и снова начинает двигаться. Джуд входит и выходит из меня, и как только новая волна оргазма вот-вот готова нахлынуть, этот мерзавец снова останавливается.

— Клянусь чёртовым Богом, Джуд! — кричу я.

— Умоляй меня, — улыбается он, словно дьявол, каковым и является на самом деле.

Да к чёрту это, раз хочет быть главным, пусть будет, когда дело касается меня и моей вагины, тут уж не должно быть никаких возражений. Я пытаюсь вложить в свой голос столько секса, насколько это возможно, поэтому награждаю его самодовольной улыбкой.

— Пожалуйста, Джуд. Пожалуйста, трахай меня, пока не кончу на твой член.

И это срабатывает. Его глаза темнеют, когда гортанное рычание вырывается из горла, и он начинает дико вколачиваться в меня. Святое дерьмо, он похож на бешеное животное. Во мне всё напрягается, и на этот раз он не останавливается. Он сжимает пальцы вокруг моей шеи, и удовольствие взрывается в моём теле. Я кричу его имя, и моё зрение становится расплывчатым. Чувствую, как его пальцы впиваются в плоть моего бедра, он продолжительно стонет и застывает, после чего наваливается на меня сверху.

Я не могу дышать, и перед моими глазами летают звездочки. Джуд упирается лбом между моих грудей, до сих пор прикрытых его рубашкой. Боже, он трахается так же неистово, так жёстко и так властно, как делает всё остальное.

Он садится и выходит из меня, поднимаясь на ноги. Джуд ничего не говорит, просто выбрасывает презерватив, натягивает свою боксёры, а затем надевает рубашку и джинсы.

— Ты перекрасишь свои волосы, — говорит он, покидая комнату и закрывая за собой дверь.

Я сажусь и морщусь. Как и было обещано, он действительно грубо трахнул меня.

Что, чёрт возьми, только что произошло? Как человек, которого я ненавижу, мог стать тем, кого я хочу? Он засранец и преступник. Мне должно быть стыдно, но я не чувствую стыда. Возможно, это потому что каждая унция моей порядочности была стёрта этим местом. Рия никогда бы не трахнулась с Джудом, но Рии больше нет. Этого человека просто изъяли из меня. Теперь я результат того, что они из меня сделали, что Джуд со мной сделал. Рия не трахнулась бы с Джудом, потому что она до чёртиков его боится, но Тор сделала бы это. Я сделала бы это. Потому что я — женщина, которой не нужны причины.

Глава 31.

ДЖУД

Закрыв за собой дверь, я качаю головой. Что, блядь, это было?

Всё, что я могу — это просто стоять в коридоре. У меня кружится голова, дыхание неровное. Ещё ни одна женщина не заставляла меня испытывать такие ощущения. Я не могу насытиться ею, не могу перестать прикасаться к ней. Это ощущалось так правильно, хотя должно быть наоборот. Ничто и близко должно было ощущаться правильно, потому что эта девушка напрочь засела в моей голове. Она не отличает правду от вымысла. Её вырвали из повседневной жизни и не оставили ничего, кроме меня. Я для неё — грёбаный дьявол и Бог в одном лице, ведь я — единственный человек, который знает о её существовании. Либо ничего, либо я.

Я хочу злиться, но не могу. Часть меня хочет вернуться назад и трахать её до тех пор, пока она не потеряет сознание и не попросит меня остановиться. Чёрт, такое ощущение, словно она влилась в мою кровь, а это не очень хорошо. Последнее, чего мне хочется для неё, это чтобы она поверила, что принадлежит этому месту и мне. Ни одна женщина никогда не принадлежала мне и не была вовлечена в этот образ жизни. Ни одна. Особенно такая, как она.

Я вздыхаю, плотно сжимая перила, и спускаюсь вниз по лестнице. Схватив бутылку воды из холодильника, я захожу в гостиную и шлёпаюсь на диван рядом с Калебом.

— Джорджия побеждает, — бубнит Калеб.

Я смотрю на экран и киваю.

— Ага.

— Джон Дуглас не заплатил. Ричард сказал, что Джон послал тебя нахуй.

— Ага, — бормочу я, тупо пялясь в экран.

— Ага? Он послал тебя нахуй, а ты просто говоришь «ага». — Я смотрю на него, и он поднимает бровь, ожидая моего ответа. — Что с тобой не так? Она плохо на тебя влияет? — смеётся он, даже не имея ни малейшего понятия, как она на меня влияет.

Откинув голову на подушку, я тянусь за сигаретой.

— Никогда не встречал женщину с таким характером, как у неё, — говорю я, зажимая сигарету между губами, чтобы подкурить её. Этот чёртов характер побуждает меня хотеть трахать её каждый раз, чтобы заставить её слушаться.

— Так, она собирается тут остаться? — он бросает на меня незаинтересованный взгляд. — Мило с твоей стороны, что ты готов защищать её, — затем он вскакивает с дивана и кричит в телевизор. — Ты, блядь, с ума сошёл? Это же флаг, дебил. Судья, ты — осёл!

Я наполняю лёгкие никотином. Мило с моей стороны? Ага, я был чертовски обаятельным с ней, когда оставлял психологические и физические шрамы в качестве сувенира.

Калеб откидывается на спинку дивана.

— Итак, Рия просто останется запертой в твоей комнате на столько, насколько захочет?

Я закатываю глаза. Ненавижу это чёртово прозвище.

— Её зовут Тор, Калеб. «Рия» звучит так, словно она — грёбаная птица.

— Она любит, когда её зовут Рия, — начинает спорить он, но снова откидывается назад и обращает своё внимание к телевизору.

— Я распахнул перед ней дверь, но куда ей на самом деле идти?

Он не обращает на меня внимания. Просто придвигается поближе к телевизору и тупо пялится в него.

— Ой, к чёрту это. Нет никакого удовольствия в играх, в которых я не делал ставку, — он хватает ключи с журнального столика.

— Куда ты собрался?

Он пожимает плечами.

— В магазин. Раздобыть еды.

Я указываю в сторону моей комнаты.

— Возьми Тор собой.

— Зачем? — он поднимает свои руки вверх.

— Потому что я так сказал. Я оставил ей краску для волос и перед тем, как она покинет комнату, убедись, что она перекрасилась. Давай просто скажем, что она не очень возрадовалась такой идее.

Была такой несчастной, что мне пришлось вытрахать из неё её нрав. Иисус, как же это запутанно.

Он морщит лоб.

— Что? Почему?

— Не будь тупицей. Мы не можем рисковать из-за Джо. Это только для того, чтобы прикрыть наши собственные задницы, — я делаю длинную затяжку. — Просто убедись, что она это сделала, и возьми её собой. Ей нужно выбраться.

Он прищуривается.

— Кто ты, чёрт возьми, такой? Ей нужно выбраться? — смеётся он. — Видишь, она забирается тебе под кожу, не так ли? — я стреляю в него взглядом, но он поднимает руки вверх, сдаваясь. — Эй, я понимаю. Ты знаешь, что я люблю её. Она — сумасшедшая, но она мне нравится.

Закрыв лицо руками, я стону. Ситуация, в которую я попал, совершенно не та, в которую я планировал попасть. Вообще когда-либо.

Глава 32.

ВИКТОРИЯ

Калеб открывает для меня дверь, жестом указывая, чтобы я села в машину.

— Теперь скажи мне ещё раз, почему я должна ехать с тобой в магазин?

Он одаривает меня непринуждённой улыбкой.

— Ну, видимо, ты больше не пленница Джуда, и он подумал, что тебе не помешало бы выбраться. Я знал, что в конечном итоге, ты его оседлаешь, — он подмигивает мне.

Я опускаю лицо, чувствуя, как щёки начинают краснеть. Как же мало он знает.

Хлопнув дверью, он направляется в сторону водительского места и садится за руль.

— Кстати, мне нравятся твои волосы.

Я зажимаю локон волос между пальцами, рассматривая пряди цвета красного дерева.

— Спасибо.

Ненавижу этот цвет. Это просто ещё одна утраченная часть Рии, которую заменила Тор — испорченная девочка, в которую Джуд меня превратил. Тем не менее, я охотно греюсь в лучах этой испорченности, словно отчаянный наркоман, поглощённый собственным уничтожением.

До супермаркета мы едем в тишине. Признаю, что, хоть это и обыденно, но этот маленький кусочек свободы так раскрепощает.

Калеб не мешкает и начинает бегать по супермаркету, словно совершает набег и пытается успеть скрыться с места преступления. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, не грабим ли мы и вправду это место?

Я смотрю на тележку, полную пива, пиццы, хот-догов и чипсов. Серьёзно? Как эти парни всё ещё живы? Забрав тележку у Калеба, я иду в противоположную сторону.

— Рия! — кричит он. — Что ты делаешь?

Я оглядываюсь на него через плечо, и он фыркает позади меня.

— Очевидно, что я пытаюсь купить еду. И прежде, чем ты что-то скажешь, это явно не еда.

Когда я захожу в секцию овощей, он смотрит на меня с явным отвращением.

— Ты это серьёзно? Я не ем этого дерьма.

— Тебе же не пять лет, Калеб, — вздыхаю я.

Я хожу по магазину, не обращая внимания на драматическое пыхтение позади меня. Мы проходим небольшой домашний раздел, и я замечаю рамочки для фото, стоящие на полке. Выбрав одну из них, я кладу её в тележку.

— Какого чёрта мы покупаем рамки для фотографий, женщина? — стонет он. — Ты же, блядь, не собираешься делать косметический ремонт!

— Возможно, я собираюсь сфотографировать тебя на память, — ухмыляюсь я.

Он хмурится, но ничего не отвечает. Иногда он такой милашка.

— Двести долларов! — кричит Калеб, выхватывая у меня квитанцию. — Это должна была быть быстрая поездка в магазин. Ебаный ад!

— Ну, если бы ты не взял пятьсот литров пива, то там бы не было двести долларов. Теперь давай грузи это дерьмо, — я жестом указываю на тележку и смеюсь над выражением его лица.

Загрузив сумки, он садится в машину рядом со мной.

— Больше никогда, — говорит он, качая головой.

Он выруливает с автостоянки и мчится в сторону дома. Я закатываю глаза.

— Можно подумать, я пыталась облить воском твои яйца, что ты так завёлся.

Он сердито смотрит на меня.

— Ты больная.

Говорит парень, который помогает убивать людей.

Примерно на половине пути я замечаю взволнованный взгляд Калеба. Здания начинают уступать лесам и сельскохозяйственным угодьям. Он смотрит в зеркало заднего вида, затем возвращает взгляд к дороге, и повторяет это ещё несколько раз. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть назад.

— Не смотри, — огрызается он. — Они следуют за нами от супермаркета.

Посмотрев в боковое зеркало, я вижу чёрный внедорожник, следующий за нами, но не могу рассмотреть его пассажиров.

— Что нам делать? — тихо спрашиваю я.

— Не привести их обратно к дому, — его выражение лица до ужаса серьёзно и от него веет смертельной холодностью, как и от его брата.

— Достань пистолет из бардачка, — говорит он, глядя в зеркало заднего вида.

— Я не…

Он обрывает меня на полуслове.

— У меня, блядь, нет на это времени, Рия. Достань его!

Дрожащей рукой я открываю бардачок и достаю чёрный пистолет. Не хочу касаться этой чёртовой штуковины.

— Под сиденьем лежит коробка, достань её, — командует он.

Нерешительно запустив руку под сидение, я достаю чёрный ящик, открываю его, и несколько серебряных пуль падает мне на колени. Чёрт побери! Ловлю взглядом движение Калеба, который вытаскивает пистолет из-за пояса своих джинсов. Он медленно кладёт палец на спусковой крючок.

— Тебе нужно зарядить свой, — слишком спокойно говорит он.

— Я не знаю, как заряжать пистолет! — кричу я, и паника полностью накрывает меня.

— Кнопка сбоку… нажми её.

Я шарю пальцами по этой штуке и закрываю глаза, нажимая на эту кнопку. Магазин выпадает, и я подпрыгиваю.

— Возьми около десяти пуль, и просто затолкай их туда.

Я нервно выполняю его инструкции.

— Что теперь? — спрашиваю я, глядя на оружие, лежащее на моих коленях.

— Вставь его обратно в пистолет, подталкивая ладонью.

Я пытаюсь сделать это, но он не вставляется.

— Не так, Рия. Надави сильнее, вот так, — он стучит ладонью по пистолету, и я вздрагиваю, ожидая, что оно выстрелит в любой момент.

Можно было бы подумать, что из всего дерьма, которое я пережила за последние пару недель, пушки не будут пугать меня, но они до сих пор приводят меня в ужас.

Мне всё же удаётся впихнуть магазин внутрь, но мои руки так сильно дрожат, что я уверенна, что выстрелю сама в себя.

— Потяни затвор назад, чтобы патрон попал в патронник.

Я смотрю на него.

— Я не могу стрелять из пушки!

— Ну, придётся учиться, потому что они преследуют нас явно не для того, чтобы поздороваться. И если честно, мы в полной жопе.

Он протягивает мне свой телефон.

— Звони Джуду, — рявкает он, его лицо изуродовано напряжённостью.

Положив пистолет на колени, я смотрю на него, пока вожусь с телефоном. Калеб съезжает с главной дороги и давит на газ, направляя машину вниз по просёлочной дороге. Внедорожник следует за нами, набирая скорость. Слышу, как передний бампер черкает об землю, когда перед машины бросает вниз после высокой кочки.

Следуют несколько гудков, после чего Джуд отвечает на звонок.

— Чего? Я занят.

— Джуд, — я не могу скрыть панику в своём голосе. — За нами слежка.

— Что? — кричит он, и нарастающий гнев в его голосе заставляет меня напрячься. Зад автомобиля заносит на гравийной дороге, из-за чего я ударяюсь об дверь. — Блядь! — шиплю я, когда боль пронзает мою руку, заставляя выронить телефон.

Автомобиль продолжает скользить по дороге, пока днищем не задевает выступ, отправляясь в кювет. Калеб достаёт пистолет и начинает стрелять через окно в чёрный грузовик.

— Рия, двигайся! — кричит он. — Выбирайся и пригнись!

Распахиваю дверь и падаю на траву. Мои глаза оказывается на уровне пола в машине, и натыкаясь взглядом на телефон Калеба. Я тянусь, чтобы поднять его, когда вокруг меня возобновляются выстрелы.

— Джуд! — кричу я, прижимая телефон к уху.

— Где ты? — его голос низкий и размеренный.

— Я не знаю. Мы были уже на полпути к дому, а затем свернули в сторону какой-то фермы, потом свернули влево и выехали на какую-то гравийную дорогу, — тараторю я. Когда пуля попадает в дверь над моей головой, я кричу.

Калеб запрыгивает на сидение, но он только убьёт себя.

— Калеб! — кричу я, но он игнорирует меня.

— Тор, — рычит Джуд. — Пригнись, слышишь меня? — слышу в трубке, как он хлопает дверью.

— Хорошо.

— У тебя есть пушка?

— Да.

— Просто прицелься и стреляй. Я еду за тобой, — я киваю и роняю телефон.

— Блядь! — проклинает Калеб.

Я смотрю вверх и вижу, что он сжимает свою правую руку. Кровь окрашивает рукав его рубашки.

— Калеб, — кричу я, и слёзы грозятся вырваться наружу.

— Я в порядке, Рия.

Протянув мне пистолет, он перелезает через консоль и пытается выбраться из машины. Калеб прижимает руку к груди, опускаясь на землю и прижимаясь спиной к машине.

— Джуд уже в пути, — говорю я ему.

— Ага, пока он сюда приедет, возможно, мы к тому времени будем уже мертвы. Тебе придётся стрелять. На мою левую руку никогда нельзя было положиться, — смеётся он.

— Что?! — пищу я, когда пули снова начинают дырявить автомобиль.

На самом деле, звук напоминает град из камней или шоу фейерверков.

— Просто продолжай стрелять в них. Мы можем только отбиваться, пока Джуд не приедет сюда.

Кивнув, я поднимаю пистолет Калеба и целюсь в направлении стрелков. У меня трясётся рука, а дыхание застревает в лёгких.

Но Калеб какой-то слишком спокойный.

— Дыши, сделай несколько вздохов. Возьмись за рукоятку обеими руками, — я делаю так, как он говорит. — Теперь нажимай на спусковой крючок.

Я нажимаю, и пистолет дёргается в моих руках, сотрясая их до локтей. Я тяжело вздыхаю.

— Хорошо, — усмехается Калеб. — Очень хорошо.

Я делаю размеренные вдохи. Перестрелка продолжается, и нас снова накрывает градом пуль сверху. Калеб протягивает мне ещё один пистолет и перезаряжает первый. Мои нервы на грани. Следует секундное молчание, и Калеб пихает меня, указывая жестом на заднюю часть автомобиля. Я внимательно прислушиваюсь, стараясь из-за всех сил расслышать хоть что-нибудь среди всей этой шумихи и стука собственного сердца. Вдруг около задней части автомобиля появляется парень с наставленным на меня пистолетом. Всё происходит, как в замедленной съёмке. Он нажимает на курок в то же время, что и я. Слышу свист пули и резкий треск, рассекающий воздух рядом с моим ухом. Я наблюдаю, как моя пуля попадает ему в грудь, и его откидает назад перед тем, как он падает на землю. Я подползаю к нему и забираю его пистолет, а затем снова возвращаюсь к Калебу.

Он касается моего плеча, и я подпрыгиваю.

— Ты — молодец, девочка, — он выдавливает небольшую улыбку.

Я только что убила кого-то. Я должна чувствовать хоть что-то. Но я не чувствую ничего.

Глава 33

ДЖУД

Марни сворачивает, выезжая на грунтовую тропу. Выстрелы всё ещё продолжаются, когда впереди появляется автомобиль Калеба, застрявший в канаве. Чёрный внедорожник стоит посреди дороги, двери широко распахнуты, но ни Тор, ни брата не видно. Мой пульс учащается, бешено стуча, и адреналин растекается по венам. Отстегнув ремень, я выпрыгиваю прежде, чем машина останавливается. Всё, что я слышу — это звуки перестрелки. Я хочу перепроверить всё в поисках Калеба и Тор, но у меня слишком мало времени на это. Мимо меня пролетает пуля, оставляя вмятину в автомобиле. Я прицеливаюсь в сторону внедорожника и стреляю. Парень возле машины разворачивается, и прежде чем у него есть шанс нажать на курок, я пускаю ему пулю между глаз. Выстрелы доносятся со стороны автомобиля Калеба. Громкий звук эхом разносится между стволов деревьев, когда Марни стреляет в другого человека из внедорожника.

— Ублюдок, — бросает он, уходя в сторону трупов и держа пистолет наготове.

Я подбегаю к машине Калеба, кровь пульсирует в жилах. Обежав грузовик, я вижу Калеба, прижимающегося к автомобилю, и Тор, пытающуюся в суматохе перезарядить оружие. Я замечаю лежащего на земле парня, который постанывает и держится за живот, а затем устремляю взгляд на Тор.

— Тор! — кричу я.

Подпрыгнув, она выставляет пистолет перед собой и направляет его на меня. Пистолет подрагивает в её руках, и меня охватывает страх от того, что она может спустить курок.

— Эй, опусти пистолет.

Она молниеносно устремляет взгляд на человека, лежащего на земле, но пистолет не опускает. Вздохнув, я подхожу к парню и целюсь ему в лицо.

— Пошёл ты, — бормочу я, трижды нажимая на спусковой крючок, и с каждым новым выстрелом его тело дёргается.

Я снова перевожу взгляд на Тор, и морщась, она указывает на Калеба.

— Они подстрелили его.

Я смотрю на него сверху вниз. Он держится за руку, и его рукав полностью пропитан кровью.

— Ты как, в порядке?

Он смотрит на меня.

— Ага, просто чертовски офигенно, — он шевелится, морщась от боли. — Я не мог держать грёбаный пистолет после того, как они выстрелили в меня. Всё не так плохо. Только эта боль, словно заноза в заднице.

Я оглядываюсь вокруг на окружающий меня беспорядок. Автомобиль уничтожен, он вдоль и поперёк покрыт дырами от пуль. Около него лежат двое мёртвых парней, а моего младшего брата подстрелили.

— Чёрт! — я начинаю расхаживать по высокой траве. — Они ведь работают на Джо, я прав? — кричу я Марни.

Он роется в куртке у одного из парней и вытаскивает водительское удостоверение.

— Саймон Де Лукас, — говорит он.

Я сразу же вспоминаю, как Эван прохныкал это имя в мольбе.

— Блядь!

— Я так понимаю, он один из парней Джо? — Марни смотрит на мужчину. — Ублюдок, — бормочет он, пуская ещё одну пулю в покойника, и подходит ко мне. — Ну, дерьмо. Что нам делать с этим беспорядком? — спрашивает он, обводя рукой место происшествия.

Я достаю из кармана телефон и набираю Дэвида.

— Слушаю?

— У меня небольшая проблема. Два тела и автомобиль.

— Чёрт, Джей-Пи. Я в патруле. Могу найти парня, который позаботится об автомобилях. Просто сними номерной знак со своей тачки. Но тебе самому придётся позаботиться о телах.

— Хорошо-хорошо. Без проблем, — я вешаю трубку и запускаю руки в волосы.

Мы должны забрать тела домой. Дэвид не может позаботиться о них прямо сейчас.

Пожав плечами, Марни подходит к одному из мужчин, хватает его за щиколотки и тащит через густые сорняки к машине.

Я осматриваю Калеба, пытаясь понять, нужна ли ему какая-то грёбаная помощь.

— Сядешь в тачку, или как? — говорю я, переводя взгляд на Тор. — И мне нужна твоя помощь, куколка.

Она переводит взгляд от меня к Марни, который волочит тело по дороге, насвистывая сам себе.

— Нет, — качает она головой. — Не-а-а-а. Я не буду разбираться с этим дерьмом, — в её голосе слышится нотка истерики, и она начинает пятиться от меня.

Достав сигарету из кармана, я подкуриваю, обнимаю её одной рукой за плечи и передаю ей сигарету.

— Я всегда курю после того, как убиваю кого-то. Вот, это поможет, — я сую ей сигарету в лицо, но она смотрит на меня, как на больного. — Нет? Тогда хорошо.

Я затягиваюсь и выдыхаю дым ей в лицо, выводя этим её из себя, и она толкает меня в грудь.

— Серьёзно? У тебя что, вообще нет никакого чувства опасности или морального компаса? Ты, блин, нахрен сошёл с ума!

— Думаю, ты знаешь ответ на это лучше, чем кто-либо другой, — я бросаю сигарету в сторону дороги. — Ладненько тогда, — говорю я, вытирая ладони об джинсы.

Я подхожу к багажнику автомобиля и помогаю Марни погрузить человека внутрь.

Мы подходим к другому парню, и я смотрю на него. Этот подонок, наверное, весит почти четыре сотни фунтов (прим. — 181 кг). Марни скрещивает руки, глядя на массивного парня, лежащего в траве.

— Маленькой дорогуше лучше смириться и помочь здесь.

Я смеюсь, глядя на неё.

— Эй, маленькая дорогуша, — лепечу я. — Здесь нужна твоя помощь.

Она упирается руками в бёдра и хмурит брови.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулась к этому мёртвому толстяку?

— Разве не ради этого ты заканчивала колледж? — я не могу сдержаться от смеха. Она выглядит чертовски злой.

— О, да, Джуд. Я заканчивала колледж, чтобы таскать страдающие ожирением трупы! — её голос уже на грани истерики, но она продолжает.

— Да ты просто заноза в яйцах. Просто подойди и возьми его за лодыжки, если не хочешь болтаться тут ещё дольше. Или хочешь, чтобы Джо увидел тебя и понял, что брюнеткой ты ему нравишься больше?

— Ты имеешь виду его жирные лодыжки, — она прищуривается. — Хочешь моей помощи? — поднимает бровь. — Умоляй меня.

Ох, чёрт, только не это! Пригвоздив её взглядом, чувствую, как с моего лица сходит улыбка.

Я наклоняюсь и хватаю одну из рук.

— В отличие от тебя, я не умоляю, — я ухмыляюсь. — Теперь хватай его за жирную лодыжку. Я ясно выражаюсь?

Она топает, как чёртов ребёнок, которому отказали в игрушке. Пыхтя, она наклоняется и берётся за ногу.

— Ну, — говорит Марни, улыбаясь, как самодовольный ублюдок. — Выглядит так, словно вы, и вправду поладили лучше, чем ожидалось.

— О, Боже, — визжит она. — Он воняет, и это точно не запах смерти, — она морщится в отвращении.

Мы поднимаем тело и волочим его через дорогу к багажнику.

— О, мой Бог. Что делать, если кто-то ещё проедет здесь? — Тор отпускает его ногу, и он падает на землю с глухим стуком.

Я закатываю глаза.

— Иисус, никто не проедет по этой проклятой дороге.

— Если бы и проехали, мы бы просто застрелили их, — говорит Марни, пожимая плечами.

Она выставляет перед собой руки и качает головой.

— Вы оба сошли с ума. Нахрен!

— Чёрт, ты только сейчас это поняла? — стону я. — Бери его чёртову ногу и перестань скулить, женщина.

Нам всё же удаётся перетащить этого человека через дорогу. Пот струится по моим вискам, а Марни отходит в сторону в приступах кашля. Тор по-прежнему держит паренька, постукивая ногой по грунтовой дороге.

Я лезу в багажник, пытаясь поднять мужчину, но он едва двигается с места. Марни пытается использовать свой вес, чтобы поднять мужчину, но даже этого недостаточно.

— Тор!

Фыркнув, она толкает его вес. Она настолько маленькая, что этот жирный ублюдок её действительно может придавить.

— Боже, меня сейчас вырвет, — ноет она, когда её лицо вжимается в его живот.

— Подожди, подожди, подожди! — я спрыгиваю и оттаскиваю её подальше от него. — Просто… — я качаю головой. Она ничем не может помочь, и думаю, часть меня заставила её сделать это только по той причине, чтобы посмотреть сможет ли она. — Просто иди и посиди в машине с моим братом.

— Придурок, — ворчит она, прежде чем уйти.

Открыв дверь в подвал, я мельком замечаю своё отражение. Моя мокрая рубашка прилипает к телу после того кровавого беспорядка, что произошёл ранее.

— Не могу поверить, что ты заставил меня сделать это! — кричит Тор, следуя за мной.

Вздёрнув бровь, я поворачиваюсь и подхожу к ней, осматривая её. Рубашка полностью пропитана кровью.

— Будто до этого на тебя не попадали ничьи внутренности. Возьми уже себя в руки, — я вытираю пятнышко засохшей крови с её щеки и направляюсь в свой офис.

У неё раздуваются ноздри.

— Ты думаешь это смешно? — выкрикивает она. — Это было совсем не смешно, Джуд! В меня, чёрт возьми, стреляли! — она машет руками. — И на мне кровь какого-то парня!

— Ну, было довольно забавно наблюдать за тем, как ты лапала мёртвого мужика.

Она рычит и поднимает руку, чтобы дать мне пощёчину, но я ловлю её в воздухе и сжимаю запястье, глядя на неё. Чёрт, у неё такой вспыльчивый нрав.

— Что я тебе говорил, насчёт того, что ты меня бьёшь? — я дёргаю её тело к своему. — Ты должна обуздать этот чёртов нрав, — предупреждаю я, приближая лицо ближе к ней.

Я бы занялся этим, если бы она не заводила меня так сильно. Чувствуя её дыхание у моего рта, я не могу сдержаться, и рыча, накрываю её губы в жёстком поцелуе. Какого хрена я делаю? Она хватает мою голову, зарываясь пальцами в волосы. Я сжимаю её затылок и ещё ближе притягиваю её к себе, углубляя поцелуй. Небольшой стон срывается с её губ, и я теряю весь чёртов контроль.

Закрыв дверь одной рукой, я подвожу её к столу. Она отчаянно сжимает мою рубашку, и мне удаётся оторвать свои губы от неё, но только для того, чтобы снять её окровавленную рубашку через голову. Схватив за край рубашки, я стягиваю её с неё. Длинный фиолетовый шрам извилистой линией тянется вдоль её живота, заставляя мой пульс учащённо биться. Я сглатываю и снова впиваюсь в её губы. Она ударяется ногами об стол и опускается на него. Я не должен этого делать, но не могу сопротивляться порыву. Эта женщина, как героин — может убить вас, но стоит этого чёртового риска. Она неуклюже пытается расстегнуть мою молнию и стянуть джинсы по бёдрам.

— Это чертова ошибка, — стону я в её губы, сдергивая её спортивные штаны.

— Всё, связанное с тобой, ошибка, — говорит она, царапая ногтями кожу от моей шеи к плечам. Чёрт побери!

Исследуя ртом её шею, я упиваюсь её запахом. Сняв с меня боксёры, она так сильно сжимает и поглаживает мой член, словно он принадлежит ей. Я развожу её бёдра в стороны, сметая телефон и бумаги со стола.

— Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не станешь такой же неправильной, как и я, — рычу я в ответ.

Она толкается в меня бёдрами, разрешая моему члену проникнуть в неё. Вздохнув, я толкаю её на стол и прижимаю руки у неё над головой. Я прижимаюсь к её груди, и мои руки, словно змеи, скользят по её телу. Я не смогу продержаться три секунды, в течении которых мне нужно будет сорвать с неё трусики. Поэтому я отодвигаю их в сторону, и толкаю свой член в её тугую мокрую киску. Издаю стон, когда она сжимает меня, и запрокинув голову, жёстко впиваюсь пальцами в её бедра.

— Чёрт, женщина, — шиплю я, глубже вонзаясь в неё и задерживая член внутри неё.

Тепло. Влажно. И чертовски туго. И если я начну двигаться прямо сейчас, то потеряю свой долбаный контроль.

Она ёрзает подо мной, выгибая спину и хватаясь за край стола. Я так сильно вонзаюсь в неё, что с каждым моим толчком, её тело скользит по столу. Каждый раз, когда я двигаюсь в ней, она двигается со мной.

— Чёрт, — стону я, и обернув вокруг неё руки, тяну её вверх.

Она тяжело дышит.

— Что ты… — выдыхает она.

Я перевожу взгляд на её трусики, хватаюсь за край и рву их на ней. Никогда ещё я не нуждался в женщине так отчаянно. Все запреты уходят на задний план. Здесь нет ничего, кроме примитивной потребности.

— Я не могу трахнуть тебя достаточно глубоко таки образом, — объясняю я, стягивая её со стола и поднимая.

Она оборачивает ноги вокруг моей талии, пока я жёстко и глубоко вдалбливаюсь в неё. Она стонет, запрокинув голову и впившись ногтями в мои плечи, и издаёт громкий сексуально-опьяняющий стон, пока ресницы дрожат. Я прокладываю дорожку из поцелуев вниз по её шее, покусывая, и с каждым укусом она ещё сильнее впивается в меня ногтями.

— Скажи мне, что чертовски этого хочешь, Тор, — требую я, яростно врезаясь в неё.

Всё, что она делает — это стонет, и я замираю, прижимая её к себе настолько сильно, насколько могу. Она ёрзает на мне, пытаясь получить освобождение. Сделав несколько шагов, я прижимаю её к стене так, чтобы она не смогла двигаться. Будь я проклят, если не получу то, что чертовски хочу.

Я выгибаю бровь и выжидающе смотрю на неё.

— Чёрт, скажи мне.

Но она только смотрит на меня. Это чёртова пытка быть в ней, чувствовать, как она сжимает меня, но не иметь возможности двигаться.

— Просто скажи это! — рычу я.

Она борется со мной, трётся об меня бёдрами, а я вжимаю её сильнее в стену.

— Скажи мне.

Она встречается со мной взглядом и хватается руками за мой затылок, притягивая моё лицо к себе.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня так, словно заплатил за меня.

Я начинаю толкаться в неё, чертовски сильно прижимая её к стене. Через несколько секунд она уже кричит, цепляясь за меня, словно я забираю у неё грёбаную жизнь. Её киска засасывает мой член, и я чувствую, как каждый мускул в моём теле сжимается. Когда у меня на лбу появляются капельки пота, я пытаюсь ухватиться пальцами за любую часть её тела, зарываясь лицом в её шею, и стону, кончая в неё.

Она медленно опускает ноги на пол, и мы стоим, испачканные в крови человека, который пытался её убить, потные, запыхавшиеся и прижимающиеся друг к другу. Схватив её за подбородок, я заставляю посмотреть на меня.

— В следующий раз, когда ты меня ударишь, я ударю тебя в ответ. Никогда не испытывай мой чёртов лимит.

Она вырывает подбородок из моих рук, отталкивая меня от себя.

— Я могу простить тебе моё удушение, но если ты ударишь меня, то тебе придётся спать с одним открытым глазом, — она хватает спортивные штаны и натягивает их на себя без нижнего белья.

Я рассматриваю её, надевая джинсы.

— Не смей меня бить, и не будешь волноваться ни о чём таком.

— Не будь придурком, и я не буду тебя бить, — фыркает она, натягивая на себя грязную рубашку.

Без лифчика её соски отчётливо видны сквозь тонкий материал, и она выбегает из офиса, откинув взмахом руки почти шоколадного цвета волосы.

Я быстро шагаю в коридор.

— Что, теряешь свои чёртову мораль, да? Думаешь, если можешь показать свои чёртовы сиськи, мой брат согласится тебя трахнуть? — кричу я ей вслед.

Она ничего не отвечает, просто поворачивается, показывая мне средний палец через плечо и вызывающе покачивая бёдрами, исчезает за углом.

Делая вдох, я сильно сжимаю кулаки. Я должен несколько раз вздохнуть, чтобы успокоиться. Эта грёбаная женщина забирается мне под кожу, словно грёбаная сыпь. Повернувшись, я так сильно захлопываю дверь, что в углах образуются трещины. Она делает со мной то, что ни одна женщина никогда не делала, и я почти ненавижу её за это.

Глава 34

ВИКТОРИЯ

За последние два дня я едва перекинулась с Джудом парой слов. Сегодня утром я проснулась с ним, обёрнутым вокруг меня, словно виноградная лоза. Мои эмоции били через край. Я ненавижу его, но меня ужасно тянет к нему. Он пытался поговорить со мной, но я так чертовски зла на него и на себя. Джуда нельзя назвать понимающим, поэтому кинув парочку фраз, он сразу сдался и ушёл.

Когда же это стало нормой? Когда я перестала находить в этом хоть что-то отвратительное? Когда я перестала находить что-то отвратительное в нём?

Я сижу на кровати с Калебом и наблюдаю за игрой. До сих пор не понимаю, какого хрена там происходит, хоть Калеб и пытается объяснить мне правила.

— Боже, в миллионный раз повторяю тебе, женщина, это штрафной, если ты выходишь за линию! Вот для чего этот флажок, — он раздражённо машет руками.

Дверь распахивается, и входит Джуд.

— Мы уходим. Поторопитесь, — командует он, покидая комнату.

— Какой радостный, — бормочу я Калебу.

Он пожимает плечами.

— Это же Джуд, что тут удивительного?

И то верно, прямо в точку.

Через несколько минут я следую за Калебом вниз по лестнице. До сих пор не люблю ходить по этому дому или находиться рядом с его дядюшками. Я всё время ощущаю их взгляды, наблюдающие за мной. Я не чувствую себя в безопасности, если я не с Калебом или Джудом.

Джуд смотрит на меня испепеляющим взглядом.

— Вы готовы?

— Ага, угомонись уже, — ворчит Калеб, хватая ключи со стола, мимо которого мы проходим.

Я хочу спросить, куда мы направляемся, но одёргиваю себя, предпочитая не знать, ведь у меня нет особого выбора в решениях. Мы идём к машине, и я устраиваюсь на переднем пассажирском сиденье.

Мы едем где-то тридцать минут, и Джуд как обычно молчит, в то время как мы с Калебом боремся за радио.

— Я не слушаю такую ужасную хрень! — кричу я на Калеба, толкая его локтем, когда он наклоняется между двумя передними сидениями.

Он смеётся и хватает меня за руку, прижимая её к моему телу.

— Дай угадаю, ты хочешь слушать какое-то розовое английское дерьмо?

— Английское дерьмо?! То, что я британка, ещё не означает, что я слушаю именно такого рода музыку, идиот.

— Прекратите ворковать друг с другом! — Джуд протягивает руку и переключает станцию, останавливаясь на каком-то жёстком хардкоре. — Заткнитесь! Вы оба, — он включает музыку на такую громкость, что мои барабанные перепонки грохочут у меня в голове. Джуд барабанит руками по рулю, кивая головой в такт музыке.

— Да пошли вы оба, чёртовы дегенеративные головорезы! — перекрикиваю я музыку, скрещивая руки на груди.

Джуд не смотрит на меня и просто включает музыку ещё громче. Зазнавшийся мудак! Я отворачиваюсь лицом к окну, старательно игнорируя его. На улице темно, нет никакого лунного света и никаких уличных фонарей. Где это мы, чёрт побери?

Джуд резко поворачивает вправо, и я врезаюсь в дверь из-за внезапного движения. Автомобиль выезжает на неровную дорогу, и я смотрю через лобовое стекло, пытаясь увидеть, куда мы едем.

— Это грязь? Мы на грунтовой дороге? — О, Боже, он везёт меня в лес, чтобы похоронить здесь. Я обращаюсь Калебу. — Если ты позволишь ему убить меня, я вернусь, и буду преследовать вас до конца ваших дней, ублюдок.

Он закатывает глаза и улыбается.

Джуд игнорирует меня, продолжая стучать руками по рулю в такт песне.

Через несколько минут мы выезжаем на гравийную дорогу. Здание перед нами не что иное, как покрашенные шлакоблоки, флаг Конфедерации (прим. — де-факто — независимое государство, существовавшее в период с 1861 года по 1865 год в южной части Северной Америки на территории современных Соединённых Штатов Америки) прикреплён к помятой металлической двери. Весь двор заполняют мотоциклы и пикапы. Несколько толстых мужчин в кожаных жилетах и банданах стоят в стороне от двери и курят.

Это не то место, где я хочу быть.

Джуд ставит машину в режим парковки и поворачивается к Калебу.

— Не выпускай её из машины и не позволяй кому-либо подходить

Он наклоняется и достаёт из-под сиденья пистолет, протягивая его Калебу. Потянувшись за спину, он достаёт из-за пояса джинсов свой пистолет, вставляя пулю в барабан.

— Если не выйду через пятнадцать минут, ты уезжаешь, понял, Калеб?

Не дождавшись ответа, он просто открывает дверь, и я наблюдаю за тем, как он идёт к двери и исчезает внутри.

Я резко поворачиваюсь лицом к Калебу.

— Что значит, если он не выйдет через пятнадцать минут? Какого чёрта он делает? Почему у тебя пистолет в руках? Кого он имел в виду, когда говорил, что кто-то подойдёт к машине?

Калеб вздыхает, нахмурив брови.

— Ты можешь не задавать там много вопросов, Рия?

— Он же твой брат, Калеб, иди с ним! Тупой придурок.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл за ним? Серьёзно?! Ты же знаешь моего брата, да?

Вздохнув, я откидываюсь на сиденье и скрещиваю руки на груди.

Минуты ожидания тянутся, словно вечность. Я не знаю, чего жду, возможно, каких-то выстрелов, поэтому нервно поглядываю на Калеба, который держит палец на спусковом крючке. Он тоже нервничает и суетится, глядя на входную дверь.

— Ну же, Джуд, — бормочет Калеб.

Смотрю на часы, и у меня сжимается желудок, когда я понимаю, что прошло уже десять минут.

И когда я уже собираюсь попросить Калеба пойти туда, дверь распахивается, и выходит Джуд. Он обходит автомобиль, выглядя разъярённым. Рывком открыв дверь, Джуд садится на сидение и заводит машину. Он так резко разворачивает тачку, что из-под колёс летит пыль, когда выезжает на грунтовую дорогу.

— Позвони Марни и скажи ему, что Джона Дугласа нужно убить. Ублюдок не заплатил и вывел меня из себя, — рычит Джуд, давя ногой на газ.

Он напряжённо стискивает челюсть и сильнее давит на педаль. Я опускаю взгляд, и в тусклом свете приборной панели вижу тёмное пятно на его правом бедре, которое становится всё больше. Включив внутреннего освещения, я провожу пальцами по темнеющему пятну. Они становятся липкими и красными.

— Остановись! — кричу я на него. Калеб наклоняется между двумя сидениями, осматривая увеличивающийся влажный участок на бедре брата.

Джуд смотрит на меня взглядом полным неповиновения, а затем прибавляет скорости.

— Да ты сошёл с ума, грёбаный придурок! — рычу я. Клянусь богом, он и вправду свихнулся нахрен.

— Ты хочешь умереть? Ведь если я остановлюсь, это реально может произойти. Там остались обозлённые на меня ребята, если ты не заметила, — отвечает он, устремляя взгляд к своей ноге. — Знаешь, поножовщина и всё такое.

Я смотрю на спидометр. Мы гоним сто миль в час по этой чёртовой дороге (прим. — сто восемьдесят км/час). Я качаю головой, ведь его бедро уже полностью покрыто кровью.

— Если ты продолжишь так гнать, то потеряешь сознание и разобьёшь эту чёртову машину. Остановись! Калеб, ты поведёшь!

Джуд морщится и стонет.

— Со мной всё хорошо.

— Джуд, — начинает Калеб.

— Боже, Джуд, не отталкивай меня прямо сейчас, — знаю, это звучит истерично, потому что я, чёрт побери, в истерике.

Он резко поворачивает налево, машина начинает вилять, и я врезаюсь всем телом в дверь настолько сильно, что это чуть не выбивает из меня дух. Шины визжат, сталкиваясь с асфальтом, и он набирает скорость и мчится по дороге, выжимая почти за сто десять миль в час (прим. — под двести км/час). Уличные фонари отражаются на капоте серебристого автомобиля, и я замечаю, как боль искажает лицо Джуда.

— Это просто порез. Я не истекаю кровью, чёрт побери, пожалуйста, закрой свой ротик, чтобы я мог подумать, — кричит он, и я наблюдаю за тем, как костяшки его пальцев белеют, когда он сжимает руль.

Упрямый засранец! К чёрту это! Отстегнув ремень безопасности, я поворачиваюсь и хватаю с заднего сиденья оставленный Калебом пистолет. Он пытается остановить меня, но я целюсь в него.

— Сядь на место, Калеб, — рявкаю я.

Он вскидывает бровь, на его губах растягивается робкая улыбка, и он поднимает руки вверх. Повернувшись, я направляю пистолет на Джуда, но не кладу палец на спусковой крючок, так как, откровенно говоря, скорее всего, я застрелю себя, чем его.

— Остановись, чёрт возьми! Сейчас же.

У него дёргается челюсть, и он искоса смотрит на меня.

— Ты что, пристрелишь меня, если я этого не сделаю? Ты — чёртова психичка. Положи этот проклятый пистолет сейчас же, или… — он морщится от боли, которая, должно быть, пронзает его ногу.

— Я не выделываюсь на этот раз. Мне насрать, если ты стечёшь кровью на смерть. Просто я не хочу, чтобы ты забрал нас с собой. Ещё раз повторяю, останови эту чёртову машину, ты, долбаный эгоист.

Резким движением он сжимает ствол пушки, вырывая её из моих рук, разворачивает так, что теперь дуло направлено на меня, и продолжает вести машину.

— Не играй со мной. Я съеду на обочину, как только найду подходящее место, в котором нас не застрелят, идёт?

Я пялюсь на него. У него бледное лицо, а насупленные брови образуют глубокие морщины. Он продолжает терять кровь, и как бы ему не нравилось думать, что он не победим, он явно понимает это.

— Ты просто глупишь, — бросаю я.

Он поворачивает автомобиль на стоянку АЗС и останавливается.

— Калеб, поторопись и займи моё место, — стонет Джуд, хватая того за ногу и кривясь, поднимается с водительского сидения. Открыв заднюю дверь, он ложится поперёк кожаного сидения, бьёт по нему кулаком и кричит. Калеб заводит машину и отъезжает.

Я разворачиваюсь и пролезаю между двумя передними сиденьями, усаживаясь на край рядом с Джудом. Включив свет, я сразу нахожу рваное место на джинсах, куда вошёл нож. Разорвав ткань, я открываю кровавый беспорядок, в который превратилась его нога. Он стискивает зубы, дёргая ногой.

— Не шевелись, — говорю я ему.

— Не трогай её, и я буду спокойным, — отвечает он, отдёргивая ногу в сторону.

— Соберись, Джуд. Это же просто царапина. Иисус, — я более внимательно осматриваю рану, которая всё ещё кровоточит, но уже не так сильно.

Он прищуривается, и останавливает свой взгляд на мне, прикусывая нижнюю губу. Знаю, он хочет обматерить меня, но всё, что он делает — это тяжело дышит и стонет.

— Калеб, у тебя есть какая-нибудь тряпка или что-нибудь такое? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Не-а, вряд ли.

Прям сплошная помощь. Закатив глаза, я снимаю джемпер через голову и прижимаю ткань к его ноге. Он выпускает очередной поток ругательств, когда я надавливаю на рану, и хватает меня за хвост, приближая моё лицо к себе.

— Это не грёбаная царапина, и это чертовски больно!

— Ты как ребёнок, — медленно проговариваю я, и он сильнее тянет меня за волосы. — Ещё пять минут, и мы будем дома. Я заштопаю тебя и дам тебе какое-нибудь обезболивающее, хорошо? — надеюсь, это займёт всего пять минут, ведь у него по-прежнему течёт кровь, и учитывая то, что он не дал мне перевязать его рану раньше, он уже не мало её потерял.

— Так, чёрт возьми, что произошло, Джуд? — спрашивает Калеб с переднего сидения.

Джуд всасывает воздух.

— У него не было денег. Снова, — мы попадаем в ямку, и это внезапное давление на ногу заставляет его застонать. — Я угрожал ему, и ему это не понравилось. Думаю, подрезав меня, он таким способом пытался показать, насколько он серьёзен. Ну… — его дыхание становится неравномерным, — он не на того напал.

Когда мы добираемся до дома, всё заднее сиденье пропитано кровью Джуда, а он находится между сознанием и обмороком. Калеб умело поднимает его, но даже сейчас я помогаю ему с массивным телом Джуда. Иисус, что, чёрт возьми, он делает, чтобы столько весить?

Как только мы заходим внутрь, в доме тут же начинается суматоха, и нас окружают серьёзные лица. Предполагаю, Джуда не так часто ранят ножом.

Переместив Джуда в их медицинскую комнату, я кричу Калебу, чтобы он приготовил разные принадлежности. К моему огромному удивлению, у них есть множество лекарств. Я ввожу ему морфий и осматриваю ногу. Рана глубокая, но чистая, мне остаётся только заштопать, и дело с концом. Болеутоляющие вырубают его довольно быстро, поэтому я с лёгкостью зашиваю ему ногу.

После того, как я почистила его рану, двое парней забирают его наверх и укладывают в кровать. Они насторожено изучают меня, но всё-таки покидают комнату, когда Калеб приказывает им. Они по-прежнему не доверяют мне, а я не доверяю им. Возможно, они думают, что я собираюсь убить Джуда. Пару недель назад я бы так и поступила, но сейчас… всё по-другому. Запутанно. Извращённо. Возможно, это ошибка, но я не могу убить его.

Калеб сжимает моё плечо и покидает комнату. По крайней мере, хоть он мне доверяет. Иисус, если бы я собиралась убить его, то сделала бы это сейчас. Окей, да, был такой косяк, когда я прижала бритву к его горлу во сне, но мы же все прекрасно знаем, как это закончилось.

Я укрываю его пуховым одеялом и отправляюсь в ванную.

— Тор.

Я поворачиваюсь. Его глаза полуоткрыты, голова лежит на подушке.

— Как ты? — быстро спрашиваю я, обеспокоенная тем, что ему больно.

Он улыбается и хлопает по месту рядом с ним.

— Давай спать, — его голос невнятный, и звучит опьянённо.

— Мне нужно сходить пи-пи, и я вернусь в кровать.

— Пи-пи, — смеётся он, пытаясь изобразить британский акцент. — Это звучит так по-девчачьи… и по-британски.

Это не Джуд. Наверное, действуют обезболивающие.

Я качаю головой и иду в ванную, оставляя его смеяться с самим собой.

Когда возвращаюсь, его глаза закрыты, и я думаю, что он спит, пока не ложусь в постель.

— Ты вернулась, — улыбается он, шлёпая меня.

Я сажусь на кровати, упираясь спиной в подушки.

— Вернулась, — мне приходится проглотить хихиканье.

Повернув голову, он рассматривает меня и убирает непослушный локон волос, упавший на мои плечи.

— Ты такая красивая, Тор. Милая и невинная британка.

Я изо всех сил стараюсь не улыбаться, потому что никогда в самых смелых фантазиях и подумать не могла, что Джуд может быть таким нежным, он такой чертовски милый под действием лекарств.

— У тебя сексуальный голос, — улыбается он мне.

Я отвожу от него взгляд и закрываю рот рукой, стараясь не засмеяться.

— Правда?

Он закрывает глаза, откидываясь на подушку.

— Ммм, у тебя грязный ротик, — он проводит пальцем по моей нижней губе, пристально разглядывая. — Ты мне нравишься, — у него по-прежнему опущены веки, но внезапно он открывает глаза и прокашливается. — Я имею в виду, мне нравится твой рот. И он нравится мне настолько сильно, что думаю, ты должна проглотить мой член, — он снова смеётся, опуская руку на кровать, словно мёртвый груз.

— Ничего себе. Ты — само очарование.

Симпатичный и явно возбуждённый.

Он сужает глаза и кривит губы.

— Я просто шучу. Немного…

Это неправильно, что я хочу приласкать его прямо сейчас? Мне нравится эта его сторона, возможно, мне нужно добавлять что-то подобное в его виски, или что-то вроде этого.

— Чёрт, — стонет он. — Ты опоила меня, куколка. Я так чертовски возбуждён сейчас, — и он смеётся. Снова.

— Ну, вот, что происходит, когда ты даёшь воткнуть в себя нож, — говорю я ему.

Пожав плечами, он смотрит на меня.

— Во-первых, это всего лишь царапина, и во-вторых, я готов воткнуть в тебя кое-что другое, и тебе это определённо понравится, — нечленораздельно произносит он.

О, Боже, я вколола ему слишком много или что-то типа этого? Чёрт. Я не должна над ним смеяться, потому что, если он вспомнит об этом утром, то будет слишком зол, но сейчас я чувствую такой соблазн заснять всё это на камеру. Калебу бы это понравилось.

— Ау, дерьмо, — бормочет он, тяжело вздыхая. — Ты опоила меня так сильно, что мой член больше не может работать, — он в отчаянии потирает рукой промежность. — Почему он не может работать?

Вздохнув, я закатываю глаза.

— Джуд, в самом деле? Тебя только что пырнули ножом. Твой член в порядке. Тебе не нужно проверять, на месте ли он, — я шлёпаю его по руке, которой он трёт промежность. — Прекрати играть с ним.

— Хорошо, — он снова фыркает, ёрзая по кровати.

Он скользит взглядом по комнате, останавливаясь на фото его мамы и сестры. Он пристально изучает его, затем томно переводит свой взгляд на меня и вздыхает.

— Ты думаешь, что я ужасный человек, да?

Я сжимаю губы. Какой провокационный вопрос!

— Думаю, ты человек, который делает ужасные вещи, — тихо отвечаю я.

У Джуда подрагивают ноздри, но он кивает и снова возвращает своё внимание к фото.

Я ощущаю его тоску, и часть меня хочет облегчить эту боль, но ничем не может помочь. Если хотите, назовите меня дурой.

— Не хочу верить в то, что ты такой монстр, каким я считала тебя раньше.

— Ты должна быть умнее и придерживаться старой теории. Ты же знаешь, что я такой и есть, — внезапно он хватает меня за руку. — Клянусь, я бы никогда не привёз тебя сюда. Прости.

Я кусаю щёку изнутри, глядя в его тёмные зелёные глаза. Не могу с ним спорить, потому что это правда, и я никогда не должна была оказаться здесь. Думаю, это извинение что-то значит. Это же Джуд. Он никогда ни за что не извиняется.

— Ты не хотел моего пребывания здесь так же, как и я не хотела приезжать сюда, Джуд, — говорю я, пытаясь облегчить его совесть.

Почему я пытаюсь облегчить его совесть? Почему меня это так заботит? Дерьмо!

— Теперь я хочу, чтобы ты была здесь, — шепчет он. — Чёрт, я только что сказал это вслух? — и закрывает глаза, ведь он едва может держать их открытыми. — Не хочу, чтобы ты оставляла меня.

Сердце сжимается у меня в груди. Боже, что он делает со мной? Не знаю, смогу ли сделать это. Мне нравится, что он хочет, чтобы я была здесь, и это немного обескураживает. Повернувшись к нему спиной, я начинаю качать ногами из стороны в сторону.

Он хватает меня за запястье, впиваясь пальцами в кожу.

— Знаю, я натворил много дерьма, но я бы никогда не причинил тебе боль, — он снова вздыхает, возможно, зевает, и добавляет: — Я убью любого, кто даже подумает оскорбить мою девочку.

Весь воздух застревает у меня в лёгких.

— Джуд, я… — Чёрт, что мне ответить на это?

— Иди сюда, — он дёргает меня за запястье, притягивая к себе, и я бросаю на него взгляд через плечо.

У него взгляд, как у щенка.

— Пожалуйста, — говорит он. — Я ведь не часть говорю тебе это слово, а?

— Знаешь, как-то не замечала.

Через две секунды я сдаюсь, ложусь на подушку рядом с ним. Я смотрю на него, а он подмигивает и мило мне улыбается. Моё сердце пропускает удар в груди. Когда он успел стать тем, кто заставляет моё сердце так сжиматься? Ведь было намного легче, когда он был засранцем, и с течением времени все маленькие акты добра на фоне плохого начинают выделяться. У Джуда полно плохого за спиной, и ничто не может исправить это, но мой мозг начинает забывать это. Он — самый опасный человек, которого я когда-либо встречала, но всё же я чувствую себя с ним в безопасности. Чувствую себя защищённой и во всей его извращённой манере, желанной. Мой разум и сердце находятся в состоянии войны друг с другом, и я чувствую себя в отчаянии от такого давления.

Он накручивает прядь моих волос на свой палец.

— Ты бы понравилась моей сестрёнке.

Я выворачиваюсь телом, чтобы видеть его лицо, и его взгляд тут же опускается на меня.

— Ты сильно по ней скучаешь? — шепчу я. Мне приходилось наблюдать за тем, как Джуд, не задумываясь, выбивает дерьмо из людей, даже из своего собственного брата, и мой разум не в силах принять информацию о том, что он по-настоящему может проявлять к кому-то заботу.

Он молчит, уставившись в потолок.

— Я почти не помню их. Не знаю, что является реальностью, а что выдумкой, понимаешь, о чём я?

Я киваю.

— Да, — чувствую то же самое по отношению к моей маме, иногда даже не могу представить её лицо.

— Я просто хочу поспать, — он закрывает глаза, усиливая хватку вокруг моей талии. — Не уходи от меня, — тихо говорит он, но я не уверена, подразумевает это в себе приказ или просьбу.

— Не уйду, — говорю я, глядя в потолок. Какого чёрта я делаю?!

Я уже начинаю терять счёт времени моего пребывания здесь. Вещи стали настолько запутанными, что я не знаю, как выбраться на поверхность. Я бы выразилась так: моя жизнь словно поставлена на паузу, но это, конечно же, не так, потому что, когда я нажимаю «воспроизвести», ничего не происходит. С моей прошлой жизнью покончено, и чем больше я говорю себе это, тем больше принимаю эту странную жизнь, которой живу.

Ещё есть Джуд. Я должна его ненавидеть, но не могу. Чувствую себя в безопасности рядом с ним. Он отобрал у меня всё, и это больно, но он сделал это, чтобы защитить меня. В этом чёртовом мире, где враги подстерегают за каждым углом, без жертв не обойтись. Эван и Джо подставили меня, пытаясь использовать в качестве пешки. Думаю, тут вы могли бы сказать, что у меня плохой вкус на мужчин, или что судьба чертовски несправедлива ко мне.

В любом случае, что есть, то есть, и теперь я застряла в подвешенном состоянии.

Я вытягиваю фотографию из разбитой рамки без стекла, уставившись на изображение. Моё сердце разрывается, когда я думаю о том, что с ними произошло. Никто не должен пережить такое. Джуд не должен был проходить через это. Потерять свою маму и сестру — ужасно, но потерять их из-за своего отца, который нажил врагов… это полностью разрушает человека. Джуд сильный во многих отношениях, но даже он сломался.

Я вставляю фото в новую рамку и закрываю её с обратной стороны. Дверь открывается со щелчком именно в тот момент, когда я ставлю рамку обратно на ночной столик.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с взглядом Джуда. Его дикая сила заставляет моё сердце биться быстрее.

Он останавливается и хмурится, скрывая черты лица, а затем переводит взгляд с фотографии на меня.

— Что ты делаешь?

Я пожимаю плечами.

— Я купила тебе новую рамочку, — тихо говорю я.

— Зачем?

— Эм, потому что некий Халк разбил предыдущую, — я поднимаю бровь. — Знаю, как это важно для тебя, поэтому купила новую. Ну, на самом деле, думаю, что технически ты получил новую.

Он потирает рукой шею.

— Ну, я разрушу ещё много дерьма, так что не стоит пытаться починить то, что я ломаю, — и он вздыхает. — Уже чувствуешь себя как дома, да? — его взгляд встречается с моим.

Я смеюсь.

— Здесь больше ничего делать, кроме как трахаться с боссом и играть с его братом.

Он смеётся в ответ.

— У тебя проблемы с головой, тебе ведь известно это, да?

— У меня не было этого, пока я не попала сюда, — шучу я.

— Да-да… — улыбка сходит с его губ, когда он пересекает комнату, берёт фото и смотрит на него, проводя кончиком пальца по изображению. — Это меня и беспокоит, — бубнит он себе под нос.

— Почему? — шёпотом спрашиваю я. Моё психическое состояние не должно беспокоить его. Он ведь сам преступник и убийца. Ни один человек, который может смотреть кому-то в глаза и нажать на спусковой крючок, не должен чувствовать раскаяния или сопереживания, но он чувствует. Я ощущаю его раскаяние в каждом его взгляде и в каждом нежном прикосновении. Эта ситуация настолько обескураживает, что просто выталкивает меня из зоны комфорта. Всё, что я знаю на данный момент, поясняет, что не все вещи делятся на чёрные или белые. Хорошо это или плохо, но Джуд — не монстр, которым я его считала. Или, возможно, я убеждаю себя в этом, чтобы оправдать собственные действия. Давайте будем честны: вряд ли здравомыслящая девушка сделала бы то, что делала я. Чёрт, иногда я задаюсь вопросом, нет ли у меня Стокгольмского синдрома. Боже!

— Не знаю, — его взгляд по-прежнему прикован к фотографии. — Просто есть такое ощущение, — он вздыхает и ставит рамку на тумбочку. — Возможно, причина в них… — развернувшись, Джуд подходит и останавливается передо мной, прищуривая глаза и проводя пальцем по шраму на моём горле. — Возможно, потому что ты заслуживаешь лучшего, — он наклоняется, опуская взгляд на мои губы, и нежно целует меня. — Но я не хочу, чтобы ты поняла это.

Глава 35

ДЖУД

Проснувшись, я потягиваюсь и устремляю взгляд на спящую фигуру. Я провожу рукой по своей груди, глядя на неё. Она здесь уже несколько месяцев, но, правду говоря, я уже перестал считать. Из всего дерьма, что свалилось на меня, за неё… я благодарен. Поцеловав её в шею, я скатываюсь с кровати и мой взгляд падает на фотографию моей мамы и сестры.

Мне нравится идея о том, чтобы забыть, что Тор принадлежит только мне, потому что у неё нет никакого выбора, и мне нравится думать, что этот выбор она сделала самостоятельно, не зависимо от всей этой херни.

Она заставляет меня смеяться и испытывать чувство вины. Она бесит меня. Она. Заставляет. Меня. Чувствовать. Я забочусь о ней, но любовь — это эмоция, от которой я отрёкся пятнадцать лет назад, а это значит, что я не смогу дать ей то, чего она заслуживает, даже если у неё остался только я. Никогда не смогу предложить ей то, что большинство людей воспринимают как должное.

Я проталкиваюсь через переполненную площадку, таща за собой Тор. Оглянувшись через плечо, я ловлю её улыбку. Эта ситуация только усложняется с каждым днём, потому что я начинаю бояться мысли об её уходе, но на самом деле меня ужасает то, что она не захочет уходить. Её место не рядом со мной, ведь она слишком невинна для этой жизни.

Мы протискиваемся мимо пьяных братьев и подходим к входу в клуб. Двери открываются, и тёплый воздух ударяет по нам. Едва мы заходим внутрь, как я слышу своё имя.

— Джей-Пи! — зовёт Родни, отталкивая несколько человек со своего пути. — Рад тебя видеть.

Я киваю и протягиваю руку.

— Рад видеть тебя, приятель.

Он пробегается взглядом по телу Тор, останавливаясь на груди.

— Твоя девочка?

Я колеблюсь, и мне становится трудно дышать.

— Да, — это звучит так чертовски странно для меня, но так оно и есть.

— Как тебя зовут, милая? — спрашивает он.

Она смотрит на меня, и я замечаю, как она нервно сглатывает. Возможно, она разучилась общаться с кем-то из-за того, что так долго была заперта со мной.

Она откашливается и тепло улыбается.

— Тор.

— Ну, — он снова пробегается по ней взглядом. ­— Джей-Пи отлично выбирает женщин, Тор, — Родни усмехается и проводит нас к бару. — Позвольте угостить вас напитками. «Святые» (прим. — футбольная команда) немного осчастливили меня в этом году, — он похлопывает меня по спине сильнее, чем хотелось бы. — Джей-Пи помог мне в этом, и они принесли мне успех как раз в подходящий момент, — он вручает Тор и мне пиво, поднимая брови. — В один день я ведь встречусь с твоим боссом, да? Хочу получить его благосклонность. Можно ведь это устроить?

Я смеюсь.

— Ага, он не очень общительный человек. Любит анонимность и всё такое.

Кивнув головой, Родни подносит пиво ко рту и делает несколько глотков.

— Ах, — говорит он после очередного глотка. — Я понимаю, почему. Конечно же, у него есть много врагов, которые жаждут его убить, — смеётся он, уходя в сторону переполненного зала, чтобы поприветствовать кого-то, кто только что вошёл.

Тор наклоняется ко мне.

— Он что, не знает, кто ты?

Я пожимаю плечами.

— На самом деле, никто не знает.

Она изучает меня, потягивая пиво, и медленно обводит взглядом комнату, а затем осуждающе смотрит на меня.

— Почему мы здесь?

— Бизнес, — отвечаю я, поднося пиво ко рту.

— Бизнес? — она сводит бёдра вместе, закатывая глаза. — Прошу тебя, только не убивай никого.

Я сую руку в карман и смеюсь.

— Постараюсь.

Прислонившись к стене, я наблюдаю, как один из мужчин, одетый с иголочки, приближается к нам.

— Джей-Пи? — спрашивает он.

Я киваю, делая глоток пива.

— Фил Крокер, — говорит он.

Мужчина неловко протягивает мне руку и кладёт свёрток денег в мою ладонь.

Забрав деньги, я без какого-либо интереса сую их в карман, усмехаюсь и выгибаю бровь.

— Здесь полная сумма, Фил? Мне ведь не нужно идти в уборную, пересчитывать и обнаружить, что ты обманул меня, понимаешь, о чём я?

— Нет, — его взгляд бегает по комнате, словно мы заключаем чёртову сделку о поставке наркотиков. Господи Боже.

Я киваю и заказываю ещё одно пиво.

— Хорошо.

Фил уходит, а Тор щурится на меня и подходит ближе, пока её грудь не касается моего живота. Она скользит рукой в мой карман, и её глаза расширяются.

— Серьёзно? Вот, так просто?

Я ухмыляюсь, и короткий мягкий смешок слетает с моих уст.

— Вот, так просто, куколка. Власть, — я поднимаю бровь. — Страх — это власть.

В игре идёт четвёртый квартал, и я более чем готов уйти. Каждый человек в этой комнате пьян в жопу, они вопят и раздражают. Ненавижу принимать участие в этой части бизнеса.

Чёртов Родни продолжает пялиться на Тор, и мне это не нравится. Я наблюдаю из бара за тем, как Тор вежливо улыбается всем, направляясь ко мне. Не могу не смотреть на неё. Она смеётся над тем, что ей кто-то говорит, запрокидывая голову, и её тёмные волосы спадают на плечо. Чёрт, она прекрасна! Медленно скольжу взглядом по её телу. Она одета в платье, подчёркивающее каждый её изгиб, и всё, о чём я могу думать — как трахнуть её.

Только одним ухом я слушаю парней, которые стоят около меня и пытаются обсудить со мной игру. Тор останавливается, протискиваясь через толпу, и я замечаю за ней Родни. Я наблюдаю, как он низко кладёт руку на её спину. Слишком низко. Замечаю, как напрягаются мышцы на её плечах, но, когда они подходят ко мне, Родни убирает руку с её тела. Мне хочется зарядить ему по морде за то, что он прикоснулся к ней, но здесь не место для этого.

Толпа взрывается криками до того, как заканчивается время игры, и Родни возбуждённо кричит мне.

— Единственное, что может сделать мой день ещё лучше, это если я заберу твою девушку к себе домой, — усмехается он.

Я сжимаю пальцы в кулаки, но пытаюсь улыбнуться.

— Ну, в самом-то деле, — слегка невнятно говорит он, прикасаясь к Тор, и я стискиваю зубы, наблюдая, как он убирает непослушную прядь волос с её лица, и еле сдерживаю себя, чтобы не сорваться и не потерять контроль. — Сколько ты хочешь за неё?

Тор отталкивает его руку прочь и недоверчиво переводит взгляд на меня, словно во всём этом виноват именно я.

Родни усмехается, вперившись в меня взглядом.

— Ну, все, кто вертится вокруг тебя, продажные бляди. Жалко поделиться?

Я хватаю её за руку и притягиваю к себе, обнимая за талию и посылая Родин предупреждающий взгляд. Мой пульс стучит в висках, а грудь вздымается от внезапно вызванного гнева.

— Сейчас же извинился перед ней, — рычу я, плотно сжимая челюсти. Чувствую биение сердца в чёртовой глотке.

Он закатывает глаза и подносит пиво ко рту.

— Я просто хотел повеселиться, Джей-Пи. Чёрт, успокойся.

Чувствую, как жилка на шее начинает пульсировать. Он делает небольшой глоток и облизывает пену со рта, приковав свой взгляд к Тор и хитро ухмыляясь.

Всё внутри меня вспыхивает. Я хватаю его за затылок и бью лицом об столешницу бара, затем оттаскиваю и припираю к стене, неоднократно вдалбливая его голову в неё. Он хватается за мои руки, пытаясь освободиться из моего плена, но никакой ад не заставит меня отпустить его.

— Научись хоть какому-то грёбаному уважению, — рычу я, по-прежнему яро колотя им об стену.

Его затылок кровоточит, но чем больше становится это кровавое пятно, тем сильнее я хочу продолжать начатое.

Слышу, как кричат другие люди в комнате. Тор кричит мне остановиться, но всё это тускнеет на фоне громкого стука моего собственного сердца. Я хочу убить этого ублюдка!

— Отпусти его!

— Отвали от него!

Мужчины кричат, и я знаю, что это только вопрос времени, когда эти ребята попытаются оттащить меня от него. Что-то утыкается в мою коленную чашечку, а затем Тор повисает у меня на руке.

Она хватает меня за подбородок, поворачивая моё лицо к себе. Её взгляд встречается с моим — большие и синие глаза с ноткой мольбы.

— Джуд, — качает она головой. — Остановись.

Я отпускаю Родни, и он сползает вниз по стене в полуобморочном состоянии.

— Ты в порядке? — спрашивает она, по-прежнему цепляясь мягкими руками за моё лицо.

Я тяжело дышу, и всё, что мне удаётся сделать сначала, это отрицательно покачать головой. Глубоко вздыхая, я кричу:

— Блядь, нет! Я хочу убить его.

— Посмотри на меня, — и я смотрю на неё, только на неё. — Просто дыши. Успокойся. Гони прочь мысли об убийстве, — она улыбается, и гнев начинает рассеиваться. Она, как яркий грёбаный свет, выводящий меня из темноты.

У меня замедляется пульс, дыхание становится ровным, и всего лишь на доли секунды я ловлю себя на мысли, что, возможно, она — единственная, кто может спасти меня от себя самого. Даже при всём том, через что она прошла, Тор до сих пор остаётся невинной, и это уничтожает меня настолько сильно, что я хочу защитить это в ней. Я не позволю, чтобы она запятнала себя грязью, которая окружает меня.

— Никто не смеет разговаривать с тобой в таком тоне! — я пытаюсь успокоиться.

В её взгляде царит понимание, и она кивает.

— Всё в порядке, — она оборачивается через плечо на уставившихся в комнате людей. — Слушай, давай выбираться отсюда.

Я поворачиваюсь, обнаруживая, что все взгляды устремлены на нас. Очевидно же, что ни один из этих бизнес-раздолбаев не знает, как обращаться с 225-фунтовым разъярённым парнем (прим. — сто килограмм). Я делаю шаг, ударяясь о что-то ногой, и слышу стон снизу. Я опускаю взгляд и смотрю на парня, лежащего на полу — его колени подтянуты к груди, руки зажаты между бёдрами, прикрывая его барахло, а глаза сильно зажмурены.

— Ага, он собирался огреть тебя бутылкой по голове, — объясняет Тор, пожимая плечами. Я смотрю на неё, и довольная усмешка появляется на моих губах. Чёрт, это не должно казаться настолько горячим, но оно кажется.

Выйдя на улицу, я поворачиваюсь и прижимаю её к стене возле двери. Люди проходят мимо нас, большинство из них что-то поют пьяными голосами и продолжают праздновать.

— Джуд? — она смотрит на меня этими невинными глазами, поражая меня именно в то место, которого никто не должен касаться.

— Ты не должна влезать в драки, — выдыхаю я в её губы, и слышу, как сбивается её дыхание, и она цепляется пальцами за мои плечи. — Если кто-нибудь причинит тебе боль, я убью их. Ты — моя девочка, — существует ещё так много недосказанного, но я не могу и не стану этого говорить. Что бы это ни было, оно должно остаться невысказанным, потому что это неправильно во многих отношениях.

— Не хотела, чтобы он повредил твою милую мордашку, — ухмыляется она. — Это твоя искупающая особенность, — её голос низкий и хриплый, а взгляд медленно опускается на мои губы. Чёрт, не хочу, чтобы она смотрела на меня именно так.

— Моё лицо не является моим наилучшим качеством, — и я едва задеваю губами её. — И тебе чертовски хорошо об этом известно, — ухмыляюсь я.

Она прикусывает нижнюю губу, убрав пальцы с моих плеч только для того, чтобы обнять меня за шею.

— Мне всё-таки нравится твоя мордашка.

Она встаёт на носочки, сокращая расстояние между нами, и нежно целует меня в губы. Я жажду этого. Я жажду её. Даже дьяволу нужно что-то, что сможет прогнать его темноту на время. Вот, что делает Тор… она прорывается сквозь мою тьму. Я обнимаю её за узкую талию и притягиваю к своему телу, углубляя поцелуй. Когда я отстраняюсь от неё, она задыхается с раскрасневшимися щеками. Я чертовски люблю то, что делаю с ней каждый грёбаный раз.

— Давай уйдём, прежде чем нас арестуют, — говорит она.

Я смеюсь, и мы сливаемся с толпой.

— Меня точно не арестуют. Слишком много полицейских и политиков должны мне, куколка. Я — неприкасаемый.

Неприкасаемый, только не для неё. Она затрагивает во мне то, что должно быть мертво. Она делает меня слабым, и проблема в том, что мне это нравится. Она выводит меня из себя и бросает вызов, что в результате злит меня, но я без ума от этого. Она заставляет меня чувствовать. Честно говоря, одержимость — не то слово, которым можно объяснить это притяжение между нами, потому что это больше похоже на зависимость. Прекрасно понимаю, что это убьёт одного из нас, но на данный момент риск того стоит.

Улыбаясь, она смотрит на меня, словно никогда до этого не испытывала счастья, и забыла из-за чего оказалась со мной. Она перестала воспринимать меня как человека, который держит её в плену, потому что я не являюсь таковым. Она не принадлежит мне и этой жизни, и я чувствую себя виноватым, потому что не хочу отпускать её.

Глава 36

ВИКТОРИЯ

Глядя на своё отражение в зеркале, я отчаянно пытаюсь выяснить, кто, чёрт возьми, эта девушка, которая смотрит на меня? Несколько месяцев я повторяю себе, что это временно, и я стану прежней, когда буду в безопасности, но когда это произойдёт? Чем дольше я остаюсь здесь, тем меньше у меня причин, чтобы уйти. Я больше не знаю, что делаю. Не знаю, чего хочу.

Грязная жизнь Джуда, полная коррупции, переплетается с моей. Я уже не думаю о том, что он всегда носит с собой пистолет или получает удары ножом в ногу. Не задумываюсь о том, что убила человека, ничего не почувствовав при этом, словно это уже в порядке вещей. Потихоньку, но это становится нормой жизни. Что пугает меня больше всего, так это то, что теперь я смирилась с этим. Почему?

Он без особого труда вошёл в мою жизнь. Он причинил мне боль и смотрел на то, как я ломаюсь только ради того, чтобы затем снова собрать меня по частям, и как бы странно это не звучало, но Джуд сделал меня сильнее. Чувствую себя неприкосновенной рядом с ним, ведь он сам является таковым. Он защищает и борется за меня так, как никто другой никогда не боролся, и я ощущаю инстинктивное желание делать то же для него.

Каждый день становится всё труднее вспоминать почему это является неправильным. Я не могу отрицать того, что чувствую по отношению к Джуду, хоть и ненавижу себя за это.

Мне кажется, я влюбляюсь в него, но из всех вещей, что он может предложить мне, любовь, увы, не входит в их число.

Понимаю, что я нечто большее, чем любовница и заложница, которую он вынужден скрывать. Такие люди, как Джуд, не способны любить, и мне прекрасно об этом известно. Я подвергаю сомнению своё здравомыслие каждый божий день. Как, чёрт возьми, я могла влюбиться в такого парня, как Джуд?

Я всегда твердила себе, что страсть и любовь не имеют значения, но это были слова девушки, которая никогда не испытывала ничего подобного. Они имеют значение, и боль от их потери будет сильнее, чем от любой из моих физических ран.

Знаю, что мне нужно уйти, пока шрамы не стали так глубоки, что я никогда не смогу от них избавиться, но уход от него вполне может уничтожить меня.

Глава 37

ДЖУД

— Он найдёт тебя, — Марни кивает. — Он хочет тебя, Джуд. Смерть той девушки не оставляет его в покое, и тебе об этом известно.

Опираясь локтями на стол, я сжимаю пальцами переносицу.

Марни проходит по бару к шкафчику. Слышу, как он открывает бутылку и наливает напиток, затем останавливается, заполняет ещё один стакан и протягивает мне выпивку, подёргивая одной стороной тонких губ.

— Лучшего времени выпить это не будет.

Я перевожу взгляд на бар и обнаруживаю свою марочную бутылку «Maker’s Mark» с потрёпанной годами этикеткой, которую пил с отцом много лет назад. Я не касался этого виски со дня его смерти.

— Ты должен сделать что-то, Джуд. У тебя просто нет выбора, — хриплый кашель вырывается из его груди, и он ставит стакан.

— И без тебя знаю, — вздыхаю я, проводя пальцем по стеклу, и мне становится интересно, так ли чувствовал себя мой отец? Чувствовал ли на собственной шкуре, что значит быть почти побеждённым? Ничто больше не кажется логичным.

— Что будешь делать с девушкой? А? — он качает головой и подносит стакан к губам, но не пьёт. — Кто бы мог подумать, что баба принесёт столько проблем?

Марни не имеет ни малейшего представления, насколько всё сложно. Это больше, чем просто проблемы. Это полный пиздец. Меня никто не волнует, но я забочусь о ней. Забота о ком-то вроде неё заставляет меня принимать глупые решения, и из-за этого жизнь становится нерациональной и нелогичной.

— Джуд, ты должен хоть что-то сделать, — выдавливает Марни. — Мы должны что-то сделать, иначе мы все, к чёртовой матери, трупы, и в такой ситуации нам не следует беспокоиться о какой-то девушке. Джо — это барракуда. (прим. — вид морской рыбы. Скорее всего, герой проводит аналогии с ней из-за того, что эта рыба подстерегает своих жертв в засаде прежде, чем напасть и съесть).

Я делаю глоток выдержанного бурбона, и его запах заставляет вспомнить о моём отце. Виски ещё не успевает обжечь горло, как я уже наполняю рот следующим горьким глотком. Достав сигарету из пачки, лежащей на столе, я беру её пальцами.

— Я не знаю, что, чёрт возьми, делать, — бормочу я.

Марни прищуривается и наклоняет голову в сторону, словно его только что осенило.

— Она действительно завладела тобой.

— Нет.

Я подкуриваю сигарету и делаю длинную затяжку, задерживаясь взглядом на Марни.

Кивнув, он включает старую лампу, и из-за жёлтого света его лицо кажется тёмным.

— Женщины всегда всё портят. Твой отец был таким же, как ты, пока не встретил твою мать. Это случается с лучшими из нас. Трудно быть преступником, когда ты влюблён, просто помни об этом.

Какого чёрта этот дряхлый старик болтает? Я не влюблён в неё. Я не влюблён в неё…

— Джуд, Джо и твой отец не всегда были врагами. Они поцапались из-за женщины.

Я смотрю на него через всю комнату, наблюдая, как он переминается с ноги на ногу.

— Чёрт, — вздыхает он, делая глоток виски. — Твоя мать была женой Джо.

Чувствую, как у меня открывается рот и на лбу появляются морщины.

— Какого хрена ты несёшь?

— Теперь я знаю, как это будет трудно воспринять. Твоя мать была прекрасным человеком, поэтому не позволяй себе менять мнение о ней. Они с твоим отцом никогда не были женаты.

Наверное, он замечает, как у меня сжимаются челюсти, поэтому быстро вскидывает руки вверх и трясёт ими, словно показывает, что сдаётся, и откашливается.

— Джуд, твоя мать бросила Джо, когда узнала, что беременна тобой. У неё был роман с твоим отцом.

Я качаю головой, не желая даже думать о том, что он говорит, ведь я всегда воспринимал свою маму, как святую, а это затеняет её образ.

Марни делает ещё один глоток и кивает.

— Она просто исчезла, и Джо не имел ни малейшего представления, куда она пошла. Никто не знал. И ты знаешь, чем закончился этот грёбаный подвиг? — на мгновение он теряется в воспоминаниях о прошлом, но затем его улыбка исчезает.

— И что? Отец продолжал с ним работать, зная, что обрюхатил его жену?

Он пожимает плечами.

— Ага, почему бы и нет? Джо и понятия не имел. Не было никаких причин подозревать подобное.

У меня сжимается желудок только от одной мысли об этом.

— Но он всё же узнал. У этого ублюдка ушло на это десять лет, но он докопался до истины и заставил её и твоего отца заплатить.

Я беру напиток и залпом выпиваю его, глядя в потолок.

— Джуд, твой отец любил её, а она любила его. Я не говорю, что то, что они сделали, было правильно, но… — он подходит ко мне и кладёт руку мне на плечо. — Я пытаюсь объяснить тебе, что твой отец размяк, когда встретил твою мать. Джо был ублюдком. Он бил её и изменял ей, а твой отец просто хотел спасти и защитить её, — он мягко сжимает моё плечо. — Ты хочешь защитить то, что любишь, ведь их нельзя заменить чем-то другим. Просто будь осторожен.

Я встаю, держась за край стола, и перевариваю всю информацию. Причина того, что Джо хочет меня убить, намного глубже, чем я предполагал. Я являюсь воплощением того, что он чертовски ненавидел. Я — физическое напоминание и выжившая частичка двух людей, которые предали его.

Случайно бросив взгляд в коридор, я замечаю Тор, которая стоит за дверью и смотрит в комнату. Не думаю, что она знает о том, что я её вижу. Честно говоря, мне абсолютно насрать, даже если она видит меня.

— Ей не место рядом со мной.

Марни кивает.

— Если ты видишь это, значит, ты любишь её.

Слышу, как начинает гудеть телефон, но игнорирую его. Краем глаза я всё ещё вижу её.

— Любовь — это роскошь, которую я не могу себе позволить, и ты знаешь об этом, — отвечаю я.

Марни сжимает губы, когда я подношу стакан ко рту.

Наконец-то срабатывает автоответчик: «Они сказали, что у тебя глаза твоей матери», — глубокий грубый голос американца звучит на линии, и я понимаю, что возможно, это Джо. — «Клянусь Богом, я буду чертовски наслаждаться, когда буду вырезать эти проклятые глаза из твоих глазниц, ублюдок. Теперь я знаю, где ты сейчас, и я убью тебя».

Звонок прерывается. Схватив телефон, я швыряю его через всю комнату. Марни подхватывается и качает головой.

— А что теперь ты собираешься делать?

Глава 38

ВИКТОРИЯ

Марни проходит мимо меня, покидая офиса Джуда. Встретившись со мной взглядом, он прищуривается и качает головой. Он не хочет видеть меня здесь.

Мой разум пытается переварить то, что я только что услышала. Всё становится таким запутанным. Складывается ощущение, что весь мир против нас, а я просто жду подвоха и момента, в который всё это неистово обрушится на нас.

То, чем мы живём, является ложью, и она закончится лучшим или худшим образом. Мне просто нужно уйти до того, как он сломает меня, потому что любовь к нему меня разрушит.

Глубоко вздохнув, я стучу в дверь кабинета.

— Входи, — уныло отвечает он.

Я захожу через открытую дверь и закрываю её за собой. Когда я оказываюсь в комнате, Джуд поднимает взгляд, и его тёмно-зелёные глаза встречаются с моими. Что-то витает между нами, что-то интимное, и это ощущается так же легко, как и дышать. У него есть власть надо мной, которой я не могу сопротивляться. Он по-прежнему тот пугающий мужчина, которого я встретила несколько месяцев назад, но у него есть и нежная сторона, которую теперь я могу увидеть, и это пугает меня ещё больше.

— Я хочу уйти, — выпаливаю я.

Он недоверчиво смотрит на меня, вытягивая пачку сигарет из внутреннего кармана, помещает одну сигарету между губами, подкуривает её и делает затяжку.

— Нет, — говорит он, выдыхая облако дыма.

Опустив голову, я пытаюсь избежать его пристального взгляда.

— Джуд…

— Я сказал нет, Тор. Нет! — рычит он, и его тон не оставляет места для каких-либо споров, но я не могу отступить.

— Мне нужно уйти, Джуд. Я не могу остаться здесь навсегда, — я звучу безумно даже для самой себя.

Он встаёт и обходит стол, направляясь ко мне.

— Нужно или ты хочешь этого? — его голос звучит низко, громыхая над моими чувствами.

— Нужно, — шепчу я, когда он останавливается в нескольких дюймах от меня. Его близость заставляет меня дрожать, а моё сердце неистово бьётся о грудную клетку. Каждая частичка меня хочет его, и я ненавижу себя за это.

Он протягивает руку и проводит ею по моей челюсти и горлу. Моё дыхание становится прерывистым, и я сжимаю бёдра, пытаясь бороться со своей естественной реакцией на него. Он наклоняется, почти касаясь губами моей шеи.

— Я знаю, в чём ты нуждаешься, Тор.

— Ты не знаешь меня, Джуд, — мой голос срывается.

Его губы расплываются в ухмылке, и он опускает большой палец под мой подбородок.

— О, я, блядь, тебя знаю.

Мне нужно отойти от него, ведь его близость затуманивает моё мышление. Я нерешительно шагаю назад, и он вздёргивает бровью в ответ.

— Джуд… — я стараюсь вразумить его.

Он смеётся, делая ещё одну затяжку.

— Это не обсуждается, — говорит он, выдыхая длинную струю дыма.

— У меня есть своя чёртова жизнь, Джуд, а это явно не жизнь! — кричу я ему. Знаю, это глупо, и может взбесить его, но мне нужно уйти.

Слышу, как он скрипит зубами.

— И окажешься под шестью футами земли в могиле!

— Единственная причина, по которой я нахожусь под угрозой, это потому, что связана с тобой!

Я наблюдаю, как его лицо искажается гневом. Мне нужно отступить сейчас, но мой вспыльчивый характер подталкивает меня заставить Джуда сдаться, чего бы мне этого не стоило. В конечном итоге, пребывание здесь только разрушит меня. Он уничтожит меня.

Бросив сигарету на пол, он в один шаг сокращает расстояние между нами и прижимается грудью ко мне. У него злой взгляд, а дыхание неровное. Я инстинктивно пячусь от него, но он следует за мной. Шаг за шагом он преследует меня, пока я не соприкасаюсь лопатками с холодной стеной. Он притягивает моё тело к своему так сильно, что у меня появляется ощущение, словно весь кислород высосан из комнаты. Он с лёгкостью овладевает мной, просто находясь поблизости.

— Ты всегда будешь в опасности, независимо со мной ты или нет. Ты сможешь покинуть меня только в чёртовом мешке для трупа! — он хлопает ладонью по стене рядом с моей головой, его лицо в нескольких дюймах от моего, дыхание касается моих губ. — Ты слышишь меня? Я не позволю тебе уйти от меня!

— Значит, теперь я — заложница?

Он трясёт головой из стороны в сторону.

— Ты… Чёрт побери. Не. Уйдёшь.

— Я не могу больше это терпеть. Пожалуйста, Джуд, — умоляю я.

— Чего ты не можешь больше терпеть? Что в этом такого ужасного, а?

— Всё! Это, мы, ты… — глубоко вздохнув, я готовлюсь произнести слова, которые знаю, уничтожат его. Играя на чувстве его вины, я выпаливаю: — Я ненавижу тебя. Ты — монстр, и как бы сильно я не пыталась притворяться, но ты всё равно останешься монстром. Никогда не прощу тебя за то, что ты сделал со мной.

Он рычит, сузив глаза.

— Что я тебе сделал? Что я, блядь, тебе сделал? — он пристально, требовательно и доминирующе изучает меня.

— Я бы лучше предпочла быть с Джо, чем остаться в качестве твоей персональной шлюхи, — выплёвываю я.

— Ты не грёбаная шлюха! — кричит он, обхватывая рукой моё горло и плотно сжимая его пальцами. Он так близко ко мне, что его губы почти касаются моих. — Ты бы предпочла умереть, чем быть со мной? — его хватка становится сильнее, и я впиваюсь пальцами в его предплечье.

Слова достаточно просты, но я слышу в них ранимость. Я знаю Джуда. Он не такой уж и бесчувственный, каким хочет казаться. На подсознательном уровне я понимаю, он нуждается во мне и хочет меня, но это неправильно. Чувствую, словно схожу с ума, пока сердце разбивается в моей груди. Я закрываю глаза, и несколько вырвавшихся слёз стекают по моим щекам. Я не могу ответить ему. Не могу сказать «да». Просто не могу, но, если я скажу «нет», он никогда не отпустит меня. А мне нужно, чтобы он отпустил меня.

Он по-прежнему сжимает пальцы на моём горле, но недостаточно для того, чтобы задушить меня. Слышу, как он тяжело вздыхает, прикасаясь своим лбом к моему и опаляя тёплым дыханием моё лицо.

— Пожалуйста, отпусти меня, Джуд, — прошу я. — Ты не хочешь всего этого, как и я.

— Ты и понятия не имеешь, чего я хочу, — его голос низкий, нежный и властный, и это пугает меня. Я могу справиться с его характером и вспыльчивостью, но вот такие моменты, когда он нежен и добр, пугают меня больше всего, потому что в эти моменты я что-то чувствую к нему, что-то осязаемое и настолько настоящее, чего чувствовать не должна.

— Знаешь, чего я хочу, Тор? А? — его взгляд почти убивает меня. Это причиняет ему адскую боль. Он так много раз делал мне больно, но теперь его боль разрывает меня на миллион кусочков, что я никогда не считала возможным. Он отпускает моё горло и сжимает подбородок, заставляя меня посмотреть на него. — Я хочу, чтобы эта чёртова жизнь перестала иметь меня. — Чувствую, как он скользит по моей щеке грубым кончиком пальца, смахивая одинокую слезу. Без какого-либо предупреждения он прикасается своими губами к моим, целуя меня жёстко и безжалостно. Он целует меня так, словно владеет мной, и чертовски хорошо знает об этом. — Ты не хочешь уходить от меня, — мягко говорит он мне в губы, царапая мою кожу небольшой щетиной на лице. — Ты просто чувствуешь, что твоё желание остаться — это ошибка. Прекрати сражаться со мной.

Мой пульс скачет, как бешеный, пока он скользит своими губами по моим. Боже, я не могу этого сделать.

Открыв глаза, я встречаюсь с его пристальным взглядом.

— Джуд, я думаю, что люблю тебя, — выдыхаю я, прежде чем понимаю, что сказала это. Я никогда не собиралась признаваться ему в этом, но по-другому он не позволит мне уйти. Мне нужно, чтобы он осознал, насколько искажён путь, который мы выбрали.

Он отпускает мой подбородок и делает маленький шаг назад, создавая столь необходимое расстояние между нами. Его взгляд становится холодным, и в нём невозможно ничего прочитать. Сейчас передо мной стоит тот человек, которого я встретила в первый день, войдя в этот кабинет. Человек, который пугает меня — это тот человек, которого мне нужно было увидеть, прежде я уйду отсюда без оглядки.

Он вышагивает передо мной и проводит руками по волосам. Молчание кажется таким оглушительным в свете моей исповеди. Наконец-то он обращает свой взор на меня.

— Ты права. Ты должна уйти.

Я киваю, и боль, словно ножом, пронзает мою грудь. Это же то, чего я так добивалась, вымаливая, чтобы он меня отпустил. Так почему же тогда так неимоверно больно?

Я киваю ещё раз, опуская глаза в пол.

— Хорошо, — шепчу я, хотя в моём горле стоит ком. Я не жду его ответа, а просто покидаю офис. Завернув за угол коридора, я стремглав бегу в комнату Калеба. Я даже не стучу, просто поворачиваю ручку и открываю дверь, а затем падаю, закрывая её за собой.

В комнате никого нет, чему я очень благодарна. Конечно же, Калеб узнает об этом. Ему придётся, потому что ночевать сегодня я останусь здесь. Приподнявшись, я скольжу вниз по стене, пока слёзы предательски катятся по моему лицу. Дерьмо! Я должна была держать свой чёртов рот на замке. Почему я сказала ему об этом? Потому что я — идиотка, вот почему. Я сказала ему об этом, потому что на подсознательном уровне знала, что это выбьет его из колеи и заставит отпустить меня. Предполагаю, глупая девушка во мне убивается из-за отказа.

Я со злостью стираю слезы. Я зла на себя, очень зла. Это не его вина, серьёзно! Кто влюбляется в человека, который похищает тебя, а затем насильно удерживает? Я — та девушка, которая подверглась мучениям, и в результате сломалась. Девушка, которая пыталась приспособиться, чтобы выжить, даже если это означало стать кем-то, кого она никогда больше не узнает.

Я остаюсь в комнате Калеба, пока не начинает темнеть. Он заходит, когда я лежу на кровати в позе эмбриона.

— Я подозревал, что ты можешь быть здесь, — тихо говорит он. — Джуд искал тебя и просил, чтобы я проверил здесь.

Но не пришёл и не проверил сам, конечно же.

— Ну, я здесь, — мой голос звучит хрипло и опустошённо.

Он садится на кровать рядом со мной.

— Что происходит, Рия? — он заправляет непослушную прядь волос, лежавшую на лице, мне за ухо.

— Я попросила твоего брата отпустить меня, — шепчу я в ответ.

Он прищуривается.

— Вот как. Он не упоминал об этом. И как всё прошло?

— Это прошло так, как и всегда, когда Джуд не получает желаемого. Он хватает меня за горло и приказывает подчиниться ему, — я делаю паузу. — Только на этот раз всё закончилось не так, как обычно, — я дергаю за нитку в одеяле, в которое завёрнута.

У него расширяются глаза, и выражение беспокойства появляется на лице.

— Что ты хочешь этим сказать?

Подняв взгляд, я встречаюсь с его тёмными, полными сострадания глазами, которое не присуще его брату.

— Я сказала ему, что люблю его, Калеб, — даже для себя я звучу по-детски и сломлено. Жалко.

Он тяжело вдыхает, прежде чем продолжительно выдохнуть.

— И что он ответил? — Калеб даже не выглядит удивлённым. Как он мог видеть, а я нет?

— Он сказал, что я была права, и могу уходить.

— Чёртов козёл, — бормочет он, вставая и отворачиваясь от меня. — Ты же не собираешься этого делать, не так ли? Это не очень-то безопасно.

— Калеб, я влюблена в Джуда. В человека, который убил бы меня, не раздумывая, если бы я его подтолкнула, — я больше не уверена в этом, но я влюблена в этого убийцу, и думаю, мой разум не совсем в том состоянии, чтобы делать выводы.

— Он никогда не убьёт тебя, Рия. Уж поверь мне.

— Я ни во что больше не верю, — бормочу я.

Калеб остаётся со мной. Это совсем не мило. Не думаю, что когда-либо испытывала истинное горе. Моё сердце просто разрывается на части, и такое ощущение, словно оно разбивается на тысячи осколков, истекая кровью внутри меня.

Я прижимаю ладонь к груди, пока моё тело дрожит от рыданий. Калеб прижимает меня к себе, разрешая моим слезам промочить его рубашку. Он ничего не говорит, тут и нечего, на самом деле, говорить. Моя собственная глупость привела меня к этому моменту. Я думала, что Джуд — моё освобождение в этом аду, но слишком болезненно осознавать правду. Мы лежим здесь в тишине, и мои рваные рыдания — единственный звук в комнате.

Я плачу до тех пор, пока меня не покидают силы. В ближайшее время я уйду отсюда, и весь этот кошмар будет позади. Моя жизнь никогда не будет прежней, но радует только то, что я жива. Я переживу это. То, что не убивает, делает нас сильнее, и я, из всех людей, знаю об этом.

Веки тяжелеют, и я засыпаю в кольце рук Калеба. Он — мой единственный оставшийся друг в этом мире, и от мысли, что я оставляю его так же, как и Джуда, легче не становится.

Я просыпаюсь от звука голосов.

— Просто оставь её в покое, — шепчет Калеб.

— Она моя, Калеб. Не забывай об этом, — угрожает Джуд.

Сильные руки прижимают меня к очень твёрдой груди. Открыв глаза, я вижу шею Джуда, пока он несёт меня по коридору.

— Что ты делаешь? — мой голос охрип от недавних слёз.

Он открывает дверь, захлопывая её за собой.

— Ты не будешь спать с моим грёбаным братом, — я знаю его достаточно хорошо, чтобы услышать едва сдерживаемый гнев за спокойными словами.

Он кладёт меня на кровать, укрывая одеялом. Его запах поглощает меня — тонкое сочетание сигарет и одеколона заставляет почувствовать себя в безопасности.

— Я не хочу оставаться с тобой, — шепчу я, усаживаясь на кровати. Я наблюдаю, как он стягивает рубашку через голову, татуировки играют в тусклом свете лампы.

Он наклоняется ко мне и запускает пальцы в мои волосы, приближая лицо к моему.

— Ты не останешься с моим братом. Ты переоцениваешь моё самообладание.

— Это Калеб! — Да что не так с этим парнем?

— Ты моя, Тор, слышишь меня? — рычит он.

Я хмурюсь.

— Я ухожу. Я не твоя, и никогда не была.

У него на губах появляется небольшая ухмылка.

— Я могу отпустить тебя, но ты навсегда останешься моей.

Он отчаянно пытается найти что-то в моих глазах. Не знаю, что именно, но впервые с нашей встречи он выглядит обеспокоенным и потрясённым. Эта уязвимость задевает что-то глубоко внутри меня, то, что изнывает по нему. Между нами существует особая связь, которая никогда не исчезнет.

— Я не могу сделать этого с тобой, — мой голос неуверенный, и я стараюсь отстраниться от него.

Он сжимает пальцами мои волосы, удерживая меня на месте.

— Речь идёт не о том, можешь ты или не можешь сделать это, куколка. Это просто происходит.

Он с такой нежностью и почтением целует меня, что моё тело мгновенно реагирует на него, а разбитое сердце снова становится целым. Он держит меня, словно никогда больше не отпустит. Это сладчайшая форма пыток. Я закрываю глаза, когда слёзы катятся по моим щекам.

Он толкает меня на кровать, нависая надо мной. Джуд изучает моё лицо, хмуря брови, и осторожно вытирает мои слёзы.

— Прости.

Я качаю головой, так как не хочу этого слышать. Слишком много всего произошло, но ему не за что извиняться. Я сама по глупости сделала это с собой, но даже в разгар своего отчаяния всё так же продолжаю хотеть его. Несмотря ни на что, я всё ещё нуждаюсь в нём.

Его губы возвращаются к моим, и я скольжу рукой вверх по его груди и обвиваю за шею, пытаясь ещё ближе притянуть к себе. Я желаю забыть всё, потому что происходящее сейчас кажется таким простым, лёгким и правильным.

Он отпускает мои волосы и обхватывает лицо. Его взгляд встречается с моим, и между нами что-то происходит, что-то невинное и красивое, что не должно существовать среди этой тьмы. Происходящее подобно маку, выросшему из пропитанной войной кровью земли. Красивая трагедия.

Он гладит большим пальцем мою нижнюю губу.

— Я не могу изменить того, кто я, — он нежно целует меня, едва задевая губами. — Если бы я только мог.

Я слышу всё, о чём он не говорит. Он не может изменить то, каким стал. Наши миры настолько разные, и в другое время, в другом месте, возможно, он будет любить меня, но это — ад, а в аду не существует счастливого конца.

Он проводит рукой по моей шее, утыкаясь в её изгиб, и глубоко вдыхает.

— Если бы я только мог… — шепчет он.

Глава 39

ДЖУД

— Если бы я только мог… — её запах делает меня слабым. Делаю ещё один глубокий вдох, смакуя то, как она пахнет, как ощущается подо мной, потому что сегодня я в последний раз проведу с ней время, и это почти убивает меня.

— Если бы и я могла, — задыхается она.

Когда я успел стать одним из таких мужчин? Когда, чёрт возьми, я начал заботиться о ком-то? У меня в груди всё сжимается. Это слишком. Внезапно понимаю, что я — не тот человек, которым себя считал, по крайней мере, не с ней. Я не могу изменить того, что облажался, и моя жизнь не закончится ничем иным, кроме смерти. Не могу быть тем мужчиной, которого она заслуживает. Не могу изменить свою судьбу, но я могу изменить её.

Чувствую, как она проводит пальцами по моей руке, и нежно целую её в шею. В горле появляется ком, но всё, что я могу — это прикасаться губами к её коже, запутываясь пальцами в её волосах. Всё, что я хочу сделать, это сказать ей: «Прости!», и умолять не уходить, как бы эгоистично это не было для такого человека, как я. Но я не делаю этого. Я люблю её, и мне хочется рассказать ей об этом, но я не могу. Это чертовски трудно, ведь я готов положить весь мир к её ногам, даже если это означает, что я потеряю её.

Я приподнимаю её подбородок, оставляя дорожку поцелуев вдоль её ключицы, шеи и челюсти, а затем целую её в губы и закрываю глаза. Сократив расстояние между нашими ртами, чувствую, как у неё дрожат губы, когда я касаюсь их. Я вздыхаю и целую её так жёстко, глубоко и безжалостно, как только могу. Не прерывая поцелуя, я хватаюсь за край её рубашки. Она впивается в меня ногтями, обнимая своими ногами мои бёдра. Оторвав от неё губы, я стягиваю её рубашку через голову и снова опускаю свой рот на неё, потому что не могу насытиться ею. Не могу насытиться поцелуями с ней. Она просто необходима мне. Прямо сейчас.

Я вожусь с ширинкой на своих джинсах, пока она спускает свои. Схватив её, я провожу руками по её коже, залезаю в её трусики и срываю их с неё. Вновь скольжу по ней руками, пытаясь запомнить каждую частичку её тела, так как это всё, что мне останется от неё. Это мой последний грёбаный момент с ней. Я изучаю её своими пальцами — у неё такие гладкие ноги — и запускаю руку между её тёплыми бёдрами.

— Чёрт, — рычу я, скользя пальцами по ней.

Подразнив её вход, я стону ей в шею и ввожу палец внутрь. Она, блядь, моя. Всецело моя.

Провожу нижней губой по её рту, тяжело дыша, и целую в шею, затем следую к её груди и сжимаю руками её тело. Кружа языком по её напряжённому соску, я осторожно прикусываю его, прежде чем опускаюсь ниже. Она хватает меня за затылок и зарывается пальцами в мои волосы, выгибая спину над кроватью. Я поворачиваю голову и целую её запястье, лаская рукой грудь. Проведя языком по животу и бёдрам, я развожу её ноги в стороны и ложусь между ними. Я хватаю её за бёдра и дую на киску, а в ответ она дёргает меня за волосы и приподнимается.

— Не шевелись, — стону я над ней, встречаясь взглядом с её глазами.

Я медленно провожу кончиком языка по ней. От её вкуса мне хочется всё бросить и жёстко её трахнуть, но я хочу подарить ей нечто большее, чем примитивное желание. Я снова стону, сильнее впиваясь пальцами в её бёдра. Нежно целую киску, покусывая, прежде чем провести языком по влажной щели. Она стонет и дёргает мою голову в сторону, извиваясь подо мной. Всё, что я могу делать — это просто наблюдать за ней. Я хочу её так сильно. Хочу вложить всю свою проклятую душу в неё, чтобы девочка знала, кому она принадлежит. Накрыв ртом её киску, я рычу и начинаю кружить языком по опухшему клитору, а затем погружаю его глубоко внутрь неё. Она поднимает бёдра, но я снова опускаю их. Тор задыхается, её грудь опускается и поднимается в глубоком отчаянном возбуждении. Трахая её ртом, я погружаюсь так глубоко, что царапаю её своими зубами. Она стонет и упирается руками в спинку кровати. Раздвинув ноги ещё шире в стороны, Тор сильнее упирается пятками в постель и приподнимает бёдра, прижимая киску к моему рту. Я сжимаю её клитор зубами. Слышу, как она царапает ногтями спинку кровати и дёргает бёдрами, выкрикивая моё имя, словно чёртову молитву.

Я сажусь и резко хватаю её за лодыжки, рывком притягивая к себе. Навалившись на неё, я накрываю её губы в отчаянном поцелуе. Не могу достаточно насытиться этой чёртовой женщиной. Я сжимаю рукой её затылок и отрываюсь от неё, встречая её взгляд. Моя грудь вздымается, сердце бешено бьётся о рёбра, и всё, что я могу, это просто смотреть в эти холодные синие глаза, теряя в ней часть себя. Она обвивает ногами мою талию, и я медленно и не спеша, дюйм за дюймом, толкаюсь в неё, укрываясь её теплом. Потянув её на себя, я устраиваю её на своих коленях и ещё глубже вхожу в неё. Я обнимаю её, и её грудь касается моей, царапая мою кожу затвердевшими сосками с каждым глубоким толчком. Она впивается пятками в мою задницу и стонет, хватаясь руками за мой затылок. Я сжимаю в кулак её волосы, приближаю лицо к себе и упираюсь в её лоб своим, погружаясь в неё. Наши взгляды неотрывно прикованы друг к другу, тела сплетены, и моё грёбаное сердце разрывается в груди, пока по её щекам струятся слёзы. Я сжимаю её затылок.

— Мне так жаль, Тор. Прости.

Они кивает, плача и обрывисто дыша. Я целую её, вбирая губами солоноватый вкус её слёз. Это чертовски несправедливо. Я резче вхожу в неё. Я чертовски зол. Мне чертовски больно, и я не хочу отпускать её. Хочу, чтобы она поняла, что значит для меня. Хочу, чтобы она ощутила, как сильно я нуждаюсь в ней и чертовски люблю.

— Прости, — снова шепчу я.

Это всё, что я могу сказать. Это всё, что я скажу.

Она впивается ногтями в мои плечи, зарываясь лицом в мою шею. Чувствую, как всё её тело сотрясается, мышцы напрягаются, а киска сжимается вокруг меня. Сильнее войдя в неё, я прижимаюсь к ней, словно она — вся моя жизнь, и каждый дюйм моего тела напрягается. Я стону, приподнимаясь над кроватью, кончаю и снова падаю на кровать, притягивая её к себе.

Мы лежим. Она по-прежнему прижимается лицом к изгибу моей шеи и крепко обнимает меня руками. Мы не говорим друг другу ни слова. Думаю, мы не говорим, так как нам не о чем говорить. Я теряю всё, не давая ей ничего. Но на самом деле, ничего — это лучше, чем что-либо, что я могу ей дать. Она засыпает в моих объятиях, и я расчёсываю её длинные волосы, чувствуя её слёзы на своём плече, пока она спит. Это я сделал с ней такое. Она не может найти умиротворения даже во сне. И что, чёрт возьми, она сделала со мной? Не существует, блядь, слова, чтобы описать женщину, которая может смягчить такое холодное и пустое сердце, как у меня. Ни одна другая женщина не заставляла меня чувствовать себя именно так. Ведь неправильное не должно ощущаться так хорошо.

Глава 40

ВИКТОРИЯ

Я просыпаюсь от яркого солнечного света, проникающего через открытую штору. Перевернувшись на другой бок, я обнаруживаю, что Джуд ушёл. Грудь больно сжимается от разочарования, но я понимаю, что, возможно, это к лучшему. Мне просто нужно уйти, не встречаясь с ним. Прошлая ночь была слишком значимой. Я увидела ту его сторону, которую раньше никогда не замечала, и это заставляет меня любить его ещё больше. Каждая клеточка моего существа хочет верить, что он что-то чувствует ко мне, но он не сказал этого. Некоторые говорят, что действия намного громче любых слов, но всё же иногда важно услышать слова.

Я сажусь на кровати, наклоняюсь и поднимаю с пола рубашку. Я уже привыкла чувствовать боль после каждой ночи с Джудом. Но не этим утром.

Чёрт, мне нужно взять себя в руки. Он выбивает меня из колеи. Прошлой ночью я не хотела его видеть, потому что это было больно, но Джуд есть Джуд, и ему насрать на всё. Он берёт то, что хочет, без извинений. Он хочет меня, хочет владеть мной, но не хочет делиться, даже если это означает оставить меня и моё истекающее кровью сердце в руках своего брата — моего друга. Я хотела бы ненавидеть его, так было бы намного проще.

Раздаётся очень тихий стук в дверь, и я даже не уверена, что вообще услышала его. Она медленно открывается, и Джуд заходит в комнату. Моё сердце сжимается, пропуская удар в груди. Я пробегаюсь по нему взглядом. Его волосы в беспорядке, будто он много раз запускал в них руки, а во взгляде царит отдалённость.

Мои лёгкие перестают функционировать под этим пристальным взглядом. Я отвожу глаза в сторону, не в силах смотреть на него.

Каждый его шаг заставляет меня чувствовать себя слабой. Я ненавижу себя за то, что чувствую к нему. Стыд и обида съедают меня живьём.

— Ты уезжаешь отсюда через час, — кровать проседает, когда он садится рядом со мной, но я до сих пор не могу заставить себя поднять голову. — Ты меня слышишь, Тор?

Я киваю. Это всё, что я могу сделать.

Он приподнимает мой подбородок и нежно сжимает его пальцами, глядя мне в глаза.

— Я хочу, чтобы ты сделала так, как я скажу. Ты должна обещать мне, что будешь оставаться в безопасности.

Задержав дыхание, я смотрю ему в глаза. Плохая идея.

— В безопасности? Какой смысл в безопасности, когда у тебя ничего нет? — шепчу я.

По крайней мере, здесь у меня нет ничего, кроме него. Там я буду совсем одна, ходящий мертвец среди живых. Он — мой воздух для существования, но как долго это продлится? Он такой, какой есть, и никогда не станет тем парнем, за кого ты выйдешь замуж, и с которым у тебя будут дети. Он выбрал эту жизнь, и при этом его будущее всегда будет нестабильным. Любовь к нему ещё больше будет подвергать меня опасности, ставя крошечный шанс на будущее под большую угрозу. Я могла бы пожертвовать своим будущим ради любви. Любовь — это то, чем мы больше всего дорожим, ради чего ведутся бесчисленные войны, и за что охотно продолжают умирать люди. Я бы пожертвовала всем ради любви и ради него, но, когда любовь безответна… это превращается в трагическую болезнь и мимолётную мечту.

Он полон раскаяния, и на это больно смотреть. Он опускает взгляд в пол и тяжело вздыхает.

— Ты будешь делать то, что я скажу, чтобы оставаться в безопасности. Я буду следить за тобой, где бы ты ни была, — строго говорит он. — Я обещал защищать тебя и сделаю это, пусть даже и не лично.

Он серьёзно отправит людей следить за мной? Знаю, что это безумие, и хочу хоть что-нибудь сказать в ответ, но в данный момент мне просто нужно уйти. Когда я выберусь отсюда, то смогу оценить свои возможности.

Он протягивает мне пачку бумаг, перевязанных резинкой.

— Вот та, кем ты будешь с этого момента, — он снимает резинку, называя всё по порядку. — Ты летишь в Лондон. Здесь паспорт и удостоверение личности, — говорит он, протягивая мне пачку.

Я смотрю на документы передо мной — документы на имя Тор Пирсон. Я медленно перевожу взгляд на него, выискивая на его лице хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь эмоцию. Почему он дал мне свою фамилию?

— Калеб отвезёт тебя в аэропорт, — он смещается и прижимается ногой к моей. — Я организовал тебе апартаменты, или квартиру, называй это дерьмо, как хочешь. У тебя будет достаточно денег на счету, чтобы позаботиться о себе на… ­— его взгляд встречается с моим, и я замечаю, как он сглатывает, — на очень долгое время.

Я уже хочу открыть рот и ответить, но он продолжает очень серьёзно и без каких-либо эмоций:

— Ты не должна связываться со своей сестрой. Прости за это. Ты мертва. Помни, когда узнают, что Виктория Дэво — жива, тебя убьют, — он снова тяжело сглатывает. — И только одна мысль об этом полностью уничтожает меня.

Я сглатываю свои слёзы, и еле слышный голос в моей голове кричит забрать свои слова обратно и никогда не покидать его.

— Спасибо тебе за всё, — я не могу вложить в это соответствующие эмоции. Чувствую… оцепенение и холод.

Джуд убирает волосы с моей шеи, и я понимаю, что он что-то цепляет на неё. Смотрю вниз и обнаруживаю такую же цепочку с колибри, которая была у меня, когда я только приехала сюда. Но эта более элегантная, с изумрудами, инкрустированными в крыльях.

— Она принадлежала моей маме, — говорит он, поправляя её.

Я проглатываю ком в горле, слёзы размывают зрение. Этот маленький жест говорит вместо тысячи слов.

Он поднимается с кровати, и думаю, он просто собирается уйти, оставив меня здесь, но он приседает передо мной и становится на колени. Опираясь руками на мои ноги, он ловит мой взгляд.

— Прости меня.

И с этими словами он оставляет меня.

Глава 41

ДЖУД

Я стою у двери, челюсти сжаты, руки в карманах. Когда слышу, как они с Калебом направляются по коридору, я вздыхаю и тут же закрываю глаза.

Открыв их, я вижу, как она идёт с сумкой через плечо. Всё, что она имеет, теперь помещается в эту небольшую сумку. У неё ничего не осталось, и больше никого нет. Она покидает единственное, что у неё есть — эту чёртову жизнь с человеком, который разрушил её. Её опухшие глаза говорят о том, что она плакала, и это заставляет меня чувствовать себя ещё хуже, чёрт побери. Она смотрит на меня, но мне не удаётся удержать её взгляд. Тор даже не признаёт меня, когда проходит мимо в сторону крыльца.

Калеб тянется к двери, но я останавливаю его.

— Ты должен увидеть, как она садится в самолёт, слышишь меня? Ты должен увидеть, как она, чёрт побери, взлетает.

Он кивает, выглядя крайне злым.

— Ты не должен позволять ей уходить, Джуд.

— Она так хочет. Я не могу решать за неё.

— Она не будет в безопасности.

Я качаю головой.

— Ей безопаснее без меня, чем со мной.

Он трясёт головой, и его лицо краснеет.

— Ты всё портишь к хуям.

Я отвожу взгляд, потому что это правда, но я не признаю этого.

Он стреляет в меня злым взглядом, выходя за порог, и дверь с грохотом захлопывается за ним. Я смотрю, как он обнимает Тор и ведёт её по лестнице.

Я опираюсь рукой на дверь и вздыхаю, глядя, как Тор садится в машину. Сжав губы, я начинаю тяжело дышать. Почему я не могу справиться с этим? Почему я позволяю ей уйти? Калеб качает головой, открывая дверь со стороны водителя. Давление в моей груди нарастает. Просто останови их. Останови её. Дыхание становится прерывистым, и я сжимаю ладони в кулаки. Было бы эгоистично останавливать её. Она не принадлежит мне.

Калеб смотрит на меня и разворачивается, чтобы уехать. Он злится, но никак не может понять этого. Не стану лгать. Чертовски больно смотреть на то, как она уходит, зная, что она больше не вернётся. Моё сердце тяжело стучит в груди, тепло распространяется по всему телу. Я просто позволяю ей уйти, обиженной и разрушенной. Каждая мышца моего тела напрягается, и я всё сильнее сжимаю челюсти. Автомобиль исчезает.

— Будь всё проклято! — кричу я, хлопая ладонью по стеклянной двери.

Медленно проходя по коридору, я слегка ударяю кулаком по стене. Знаю, если бы она осталась здесь, её ненависть ко мне только возросла. Лучше отпустить её сейчас, чем в один прекрасный день понять, что я являюсь воплощением всего того, что она ненавидит. Не могу разбираться с дерьмом прямо сейчас, мне не нравится чувство, поедающее меня. Мне нужно отвлечься. Чем угодно. Я захожу в свой офис, сажусь и замираю.