Ошибка Элис

11

Тед закрыл дверь и отключил телефон, чтобы навести хоть какой-то порядок на своем рабочем столе в конце этого слишком длинного дня. И как раз в этот момент в кабинет заглянул Уолтер.

— У тебя найдется пять минут? — спросил он. — Я хотел бы рассказать о моей поездке в Лондон.

— Конечно. Входи. Я весь день собирался связаться с тобой, но тут была такая запарка… — С легким внутренним вздохом Тед расчистил место на столе и повернул голову к экрану компьютера. — Ну, как поездка? — спросил он, щелкнув пару раз кнопкой мыши, чтобы вызвать на экран файл по проекту Канари Уорф. — Расскажи, что тебе удалось сделать.

Уолтер ухмыльнулся, поддел ногой стул и пододвинул его к столу.

— Я думаю, тебя не интересуют девочки, которых я приводил в номер отеля, или описание ночи в одном из самых шикарных лондонских игорных клубов, когда я потерял сотню тысяч за один бросок кубика.

— Извини, нет времени. — Тед улыбнулся в ответ. — Лучшее расскажи скучные подробности о том, как нам прекратить утечку денег из Канари Уорф.

Уолтер наклонился вперед, мгновенно приняв деловой вид.

— Я прилетел в Хитроу в понедельник рано утром и поехал прямо в наши лондонские офисы. Я переговорил там с нашими людьми, пытаясь понять их взгляд на эту проблему. Затем во вторник я поехал на Канари Уорф, чтобы осмотреть нашу собственность. Кстати, туда довольно трудно добираться общественным транспортом, еще труднее, чем мы думали. Три следующих дня я провел, обсуждая с утра различные варианты с Джеральдом Хьюзом, который занимается вопросами арендной платы, а после обеда работал с менеджером, осуществляющим повседневное руководство. Это женщина, Мэгги Митчелл.

Тед взглянул на экран компьютера.

— Мы пользуемся услугами фирмы «Бивис энд Мэй», — сказал он. — Это одна из самых больших компаний по управлению собственностью в Европе, и здесь говорится, что у Джеральда Хьюза двадцатилетний опыт в управлении недвижимостью.

— Да, а мое профессиональное мнение — что Джеральд и его компания ни на что не годны. По крайней мере, для наших целей.

Тед поднял бровь.

— Есть конкретные соображения почему?

Уолтер кратко назвал несколько причин, по которым, по его мнению, существующее управление было неэффективно.

— Но самое главное — они чересчур консервативны, — добавил он в заключение. — В ответ на любое мое предложение Джеральд или Мэгги сочувственно смотрели на меня и говорили: «Очень жаль, мистер Хорн, но это невозможно. Вы не понимаете особенностей лондонского рынка недвижимости. Мы не можем вести здесь дела так, как вы в Америке». — Уолтер недовольно встряхнул головой. — Они все ужасно самодовольные. Если бы они достигли выдающихся результатов, я бы мог понять, что они не желают, чтобы дерзкий мальчишка из колледжа давал им советы. Но учитывая, что они управляют нашей собственностью с крайне низкой эффективностью, им следовало бы приветствовать разумные предложения.

— Согласен, — решительно сказал Тед. — Мы не можем работать с людьми, которые не прислушиваются к нашим идеям и отвергают их только потому, что они — новые. Ты проверил наш контракт с ними? — Тед нажал несколько клавиш на компьютере. — В моей базе данных нет текста этого соглашения, но я полагаю, там записано несколько подобающих положений?

— Железно. Мы можем уволить их без проблем. Наши юристы нас не подвели. Они у нас сгорят синим пламенем. Я могу начать это дело?

Уолтер не пытался скрыть нетерпеливое желание разогнать управляющих, и Теду не потребовалось много воображения, чтобы представить, как проходили встречи в Лондоне. Чопорные, среднего возраста англичане, снисходительно указывающие молодому нахальному американцу его место. Но даже если Уолтер добивался возмездия из-за своего раненого самолюбия, Тед не сомневался, что с «Бивис энд Мэй» надо расстаться. Тед в любом случае собирался расторгнуть контракт с ними, если они не представят Уолтеру обновленный план ликвидации текущих потерь. На самом деле поездка Уолтера в Лондон была задумана скорее для того, чтобы дать ему опыт оценки сложной ситуации в короткий промежуток времени. Тед вовсе не надеялся получить от него новую серьезную информацию. Однако нельзя было дать понять Уолтеру, что его послали в целях обучения. Это было бы слишком сильным ударом по самолюбию молодого человека.

— Давай сначала подберем замену, прежде чем окончательно отказываться от услуг «Бивис энд Мэй», — сказал Тед, отворачиваясь от экрана компьютера. — У тебя есть какие-нибудь предложения?

— Я работаю над этим, — важно заявил Уолтер. — У меня была одна встреча с компанией, которая называется «Харрингтон Ассошиэйтс», и они мне понравились. Эта компания только что организована, все партнеры молоды, но у них впечатляющая база и они всячески приветствуют любые новшества. По крайней мере, они не думают, что методы, которые использовались в пятидесятых годах, это лучшее решение проблем в девяностых.

— Возможно, мне придется слетать ненадолго в Лондон вместе с тобой и посмотреть, что они собой представляют, — сказал Тед. — Молодость и энтузиазм — это хорошо, но ежедневное управление недвижимостью требует административных навыков и практических знаний.

— Ну да, я это понимаю, — холодно ответил Уолтер. — Естественно, я провел некоторое расследование по «Харрингтон Ассошиэйтс» и, разумеется, учел их квалификацию, прежде чем давать окончательные рекомендации. Нет никакой надобности лететь через Атлантику и обратно при твоей загруженности, Тед. Для этого нет причин.

Другими словами, не лезь в мои дела? — изумленно присвистнул про себя Тед. Он ценил энергичность Уолтера, но молодому человеку не хватало опыта, чтобы сделать быстрое заключение по такому сложному и потенциально дорогостоящему проекту, как Канари Уорф в Лондоне. Однако убеждать нетерпеливого двадцатитрехлетнего юнца, что он еще недостаточно созрел для того, чтобы вести переговоры самостоятельно, было щекотливым делом. Тед быстро взвесил различные варианты. Несмотря на то что Алан никогда не рассчитывал, что Тед будет заниматься специальной подготовкой его сына, Тед всегда помнил о том, что Уолтер когда-нибудь унаследует компанию, и считал своим долгом научить его вести международные переговоры.

— Ты проделал большую работу, — сказал он наконец. — Я ценю то, что ты вернулся не с кое-как состряпанным расплывчатым отчетом. Ты проявил инициативу, был убедителен и информирован, и мне это нравится.

— Спасибо. Это означает, что я могу закончить дело самостоятельно?

— Да, ты можешь вести переговоры, — помедлив, сказал Тед. — Но я буду присутствовать как наблюдатель. Если ты не сделаешь ошибок, я не стану вмешиваться, и сделка будет полностью твоим детищем.

Уолтер был явно разочарован, но Тед был боссом, а Уолтер — достаточно умным человеком, чтобы понимать это.

— Хорошо, — сказал он. — Я переговорю с твоей секретаршей. Мы выберем несколько вариантов даты поездки, а затем ты решишь окончательно, когда нам ехать.

— Отлично. — Тед повернулся к компьютеру, нажал несколько клавиш и скривился. — Скажи моей секретарше, чтобы она постаралась освободить пару дней в ближайшее время. График платежей по Канари Уорф выглядит как траектория движения парня, ныряющего ласточкой.

— Есть еще что-нибудь новенькое? — спросил Уолтер, вставая. Не дожидаясь ответа, он отпихнул ногой стул в угол и направился к выходу, но потом, поколебавшись, остановился в дверях. — Я слышал, ты ездил в Провиденс на выходные, — произнес он. — С визитом к Иде Мэрфи…

Тед поднял голову. Утечка этой информации была ему неприятна, хотя он и сам не мог понять почему.

— Кто тебе сказал это?

— Я звонил маме из аэропорта в воскресенье вечером, когда самолет приземлился в Нью-Йорке. Что за дела? Мама говорила очень таинственно и мало что сообщила, кроме того, что ты все еще изучаешь притязания Иды. Я думал, все кончено! Когда я улетал из Майами в Лондон, она как раз объявила себя Самозванкой Недели и сбежала в Провиденс, пока ее не арестовали.

Тед поколебался секунду или две, размышляя, как соблюсти равновесие между правом Мэрион на тайну и правом Уолтера знать правду о том, что касается его возможной сестры. Правда все равно выйдет наружу, наконец решил он, а Уолтер заслуживает того, чтобы знать, что происходит.

— Я думаю, что Ида солгала, — сказал он настолько равнодушно, насколько смог. — Я думаю, что она и есть твоя сестра, Уолтер. Я считаю, что она — это Элис.

Уолтер долго молчал, затем наморщил нос.

— Знаешь, меня от этого как-то передергивает.

— То есть?

Уолтер пожал плечами:

— Не знаю. Это просто мои ощущения, а не мысли. — Он прислонился к шкафу, беспомощно разводя руками. — Я хочу сказать, что если она — Элис, то почему она так поступает? Я не понимаю, что происходит у нее в голове. Как моя сестра может быть такой… такой чужой? — Он провел рукой по лбу и потер переносицу. — Черт, ты уверен, что она тебя не разыгрывает?

— Настолько, насколько могу быть уверен без объективных доказательств.

Уолтер, помрачнев, засунул руки в карманы.

— Что нам делать, Тед? Это не может так продолжаться. Мы должны выяснить правду. Моя мать только выглядит так, будто у нее железное самообладание, но на самом деле она гораздо более уязвима, чем кажется. Исчезновение Элис сильно ее подкосило. Каждый раз, когда объявляется одна из этих проклятых мошенниц, она снова начинает надеяться.

— В этом все дело. Я не думаю, что Ида Мэрфи — мошенница.

Уолтер нахмурился.

— Тогда что за странную игру она ведет? Это… какая-то чертовщина… То она появляется, то исчезает… Издевается она над нами, что ли?

Уолтер выглядел по-мальчишески растерянным, и в Теде шевельнулось сочувствие.

— Я понимаю, тебе трудно принять это…

— Трудно? Это невозможно! — Уолтер посмотрел на Теда умоляющим взглядом. — Помоги нам, Тед. С этим нужно покончить как можно скорее. Я просто боюсь за маму. Ты не представляешь себе, насколько это на самом деле ранимый человек. Ее психика может не вынести такой неопределенности.

— Все уже делается, — сказал Тед. — Я послал образцы крови в генетическую лабораторию сегодня утром. Завтра они их получат и на следующей неделе будет известен результат.

— Отец согласился дать образец своей крови? — удивленно спросил Уолтер.

— А почему он не должен был соглашаться?

— Да нет, нипочему. Просто раньше он всегда отказывался, вот и все.

Уолтер произнес это с весьма убедительной небрежностью, и большинство людей были бы обмануты. Но Тед приучил себя читать на лицах тех людей, которые работали с ним, а с Уолтером он проработал больше года. Почему Уолтер был так удивлен, предположив, что его отец согласился на тест по сопоставлению ДНК? Следует ли сказать Уолтеру, что образец дала Мэрион, если она, совершенно очевидно, предпочитала не разглашать эту информацию? Пожалуй, ему вообще не стоило упоминать о генетическом тесте. Если Мэрион решила хранить молчание до получения результатов, следовало уважать ее желание.

— Ида Мэрфи — наиболее убедительный претендент из всех тех женщин, которые когда-либо появлялись на пороге Хорнов, — сказал Тед, избегая прямого ответа. — Результаты исследования, вероятно, придут в следующий понедельник, и неопределенность исчезнет.

— В следующий понедельник? — спросил Уолтер. — Черт, если они будут положительными, начнется такая суматоха! Как ты думаешь, как это скажется на избирательной кампании отца?

— Мне кажется, это добавит ему очков, — сказал Тед. — Все любят истории о пропавших детях со счастливым концом.

— Да, пожалуй… — Уолтер повернулся к дверям. — Держи меня в курсе, Тед, ладно? Господи, все это кажется нереальным. Элис исчезла так давно… Мы не очень много времени проводили вместе, но она была потрясающей старшей сестрой… Я не могу дождаться, когда она снова вернется домой!

— Не слишком на это рассчитывай, — произнес Тед, подходя к двери, чтобы проводить Уолтера. — Возможно, мы преследуем химеру.

— Ты так думаешь? — разочарованно спросил Уолтер.

— Нет, — ободрил его Тед. — Если честно, я думаю, в понедельник мы получим подтверждение, что твоя сестра и Ида Мэрфи — это одно и то же лицо.

— Бред, — сказал Уолтер, качая головой, — полный бред!

Ида вытряхнула переполненную пепельницу и сложила бумаги в стопку, чтобы освободить место на письменном столе Клары. Подруга вернулась, неся в руках две относительно тонкие папки.

— Вот, смотри, — сказала Клара, бросая папки на стол. — В папке с красной меткой ксерокопии документов, содержащих информацию о лейтенанте Джордане Эдгаре третьем, — все, что я смогла найти. В папке с зеленой меткой биографические данные Алана Хорна за тот же период.

Ида взяла папки скорее с ужасом, чем с интересом. Глядя на мягкие кожаные обложки, она испытывала какой-то суеверный страх. Ей казалось, что, если она откроет их, многие судьбы окажутся безвозвратно изменены. Но ведь она хотела перемен, разве не так? Перемен, возмездия, справедливости. Благородные цели — но почему у нее так отвратительно на душе?

— Если ты не хочешь читать эти досье, я могу унести их обратно, — сказала Клара.

— Нет, я прочту. — Ида сделала глубокий вдох и провела рукой по обложке папки с меткой лейтенанта Джордана Эдгара третьего. — Если у меня возникнут вопросы, где ты будешь? — спросила она.

— На кухне, — сухо ответила Клара. — Буду пить кофе, глотать аспирин и размышлять, правильно ли я поступила. Господи, я надеюсь, что ты не ошиблась, Ида. Я надеюсь, что Алан Хорн действительно убийца, потому что ничто больше не может оправдать то, что я делаю.

— Будь спокойна, — вновь обретя решимость, заявила Ида, — так оно и есть.

— Счастливого чтения, детка, — сказала Клара, направляясь к двери.

— Не переживай заранее. Может, там и нет ничего такого, что мне пригодится.

Клара ничего не ответила, и Ида открыла досье лейтенанта Джордана Эдгара. Слава Богу, руки нисколько не дрожат, главное — соблюдать полную беспристрастность.

Сначала шли краткие биографические данные. Джордан Эдгар третий. Родился в 1941, учился в школе в Гротоне и в Принстонском университете. Окончил его с отличием в 1962 и, следуя семейной традиции, поступил добровольцем в военно-морские силы. Его отец, Джордан Эдгар второй (Джорданы Эдгары не признавали таких вульгарных добавок к имени, как «мл.») был в то время контр-адмиралом и командовал подводной лодкой во время Карибского кризиса.

Лейтенант Эдгар, видимо, не приобрел и не унаследовал пристрастия его отца к военно-морской службе. Он прослужил два года и затем был с почетом уволен в чине младшего лейтенанта. Осенью 1965 года он поступил в Гарвардскую юридическую школу, будучи все еще молодым человеком двадцати четырех лет.

Ида перевернула страницу, вглядываясь в следующий лист с интересом, который не мог быть вызван просто голыми фактами. Алан Хорн тоже учился в Гротоне и тоже окончил Принстонский университет в 1962 году, совсем как Джордан Эдгар. Он почти три года проработал в семейном бизнесе, прежде чем поступил в Гарвардскую юридическую школу осенью 1965 года.

Ида никогда раньше не слышала упоминания имени Джордана Эдгара, но трудно было поверить, что он и Алан не были знакомы друг с другом.

Шестидесятые годы были неспокойным, бурным десятилетием, и Джордан Эдгар оказался подхваченным водоворотом истории. По мере продолжения вьетнамской войны число убитых и раненых увеличивалось с ужасающей быстротой, и в студенческих городках нарастала волна протестов. Контр-адмирал Эдгар, бывший выпускник Гарварда, весной 1968 года навестил свою альма-матер и попытался выступить в защиту правительства и военных операций во Вьетнаме. Вряд ли он мог выбрать менее подходящий момент для своей речи. Недавнее наступление северовьетнамских войск сделало явным провал на всех уровнях командования армии США, и контр-адмирал был освистан толпой рассерженных молодых людей, которые не хотели погибать на рисовых полях Юго-Восточной Азии ради целей, в которые почти никто не верил.

Под громкие одобрительные выкрики студентов лидер «Черных пантер» (антивоенные протесты и борьба за гражданские права иногда странным образом смешиваются в одну кучу) запрыгнул на платформу, с которой контр-адмирал пытался произнести речь, и демонстративно сжег флаг Соединенных Штатов.

Как сообщала гарвардская студенческая газета, единственным студентом, который решился выступить в поддержку контр-адмирала Эдгара, был Алан Хорн. Когда Алан попытался убедить остальных, что в соответствии с поправкой номер один любая речь, даже непопулярная или глупая, должна быть выслушана, его согнали со сцены градом строительного мусора. Тон сообщения свидетельствовал, что газета от всего сердца одобряет подобные насильственные методы.

Фотография, сопровождавшая статью, изображала толпу неряшливых длинноволосых студентов с цветами в руках, которые восторженными криками приветствовали сожжение флага. С левого края на фотографии была видна группа аккуратно причесанных девушек в белых блузках с высокими кружевными воротничками. В руках у них было знамя с надписью, которую невозможно было разобрать. Лицо одной из девушек было обведено кружком. На полях рукой Клары было написано: «Мэрион Хорн, урожденная Дюплесси. Вышла замуж за Алана Хорна два месяца спустя после этого мини-бунта, в июле 1968 года».

Тем летом, пока Алан и Мэрион наслаждались медовым месяцем в Европе, Джордан Эдгар третий принял решение вернуться на действительную службу в военно-морские силы. В октябре он был зачислен на авианосец «Дух свободы», который базировался на Филиппинах в порту Субик-Бей.

Ида смотрела на лежащие перед ней страницы как сквозь туман. Даже не заглядывая в другую папку, она знала, что Алан Хорн добровольно отправился на действительную службу в начале осени 1968 года, сразу после возвращения из свадебного путешествия. После нескольких недель первичной подготовки в Вирджинии он получил временный офицерский чин и был направлен на авианосец «Дух свободы». Алан покинул Соединенные Штаты 15 февраля 1969 года. Вернулся он год спустя, когда его дочери Элис было почти три месяца. Ему оставалось служить еще год, но его больше не послали на корабль. Он получил назначение на канцелярскую должность в Вирджинии и закончил службу в довольно комфортных условиях, живя в просторном, снятом в аренду доме вместе с женой и маленькой дочерью.

Когда Алан начал свою кампанию за пост губернатора, Мэрион Хорн дала в виде исключения интервью филиалу телекомпании Эн-Би-Си в Майами. Отвечая на вопрос, как она перенесла то, что в момент рождения первого ребенка ее муж был за тысячи миль от дома, Мэрион сказала репортеру, что была спокойна. Она гордилась мужем, который рисковал своей жизнью, выполняя свой долг перед родиной, несмотря на недовольство семьи и фактически всех его друзей по колледжу. С ясной улыбкой она предположила, что если жители Флориды изберут Алана своим губернатором, то он всегда будет помнить свой долг перед ними и приложит все усилия, чтобы исполнить его. Это интервью добавило Алану три процента в опросах общественного мнения, и Мэрион, которая в последние годы редко проводила с мужем более одного-двух дней в месяц, неожиданно стала важным фактором его избирательной кампании.

Ида почувствовала, что дрожит и что от ее беспристрастности не осталось и следа. Она сделала глоток воды со льдом и вернулась к досье Джордана Эдгара, стараясь сохранить объективность. Вьетнам, как и всякая другая война, способствовал быстрому продвижению по службе, и младший лейтенант Эдгар вскоре после прибытия в Субик-Бей получил звание лейтенанта.

Его успешная карьера продолжалась менее шести месяцев и в конце весны 1969 года внезапно оборвалась. Лейтенант Эдгар был обвинен в преступлении, заключающемся в гомосексуальной связи с неизвестным, не установленным партнером. Поскольку он отказался назвать имя своего любовника, было поспешно проведено расследование согласно статье 32 Единого кодекса военной службы. В августе 1969 года состоялся военный суд.

Лейтенант Эдгар не имел реальных шансов на то, что его оправдают. Обвинение представило фотографии, изображающие его неоспоримо вовлеченным в то, что представитель обвинения застенчиво назвал «неестественным актом». Судьба лейтенанта Эдгара была решена, но власти непременно хотели узнать имя его партнера по извращению. Любовник лейтенанта Эдгара, очевидно, служил на этом же корабле, так как фотографии были сделаны в каюте лейтенанта, когда корабль находился в море. В поисках партнера Джордана суд устроил настоящую охоту на ведьм.

Гомосексуальность Джордана была впервые заподозрена лейтенантом Брюсом Трентоном, занимавшим с ним одну каюту. Брюс был родом из Южной Каролины и свято верил в военно-морские силы, своего Господа и свою страну. С неподдельным ужасом Брюс сообщил военному суду, что, по его мнению, гомосексуализм представляет большую угрозу для национальной безопасности, чем армия Северного Вьетнама. Отвечая на вопросы, он с сожалением подтвердил, что, несмотря на несколько недель слежки, ему не удалось установить имя любовника Джордана. Естественно, свидания проходили только тогда, когда Брюс был на дежурстве. И естественно, Джордан и его партнер проявляли хитрость, чтобы сохранить свою связь в тайне.

Решив искоренить порок прежде, чем он охватит весь корабль, Брюс с помощью командира подразделения тайно установил фотокамеру. К сожалению, оба детектива-любителя были неопытными фотографами, и при съемке сквозь щель в шторках иллюминатора им так и не удалось получить пригодные для опознания фотографии неуловимого любовника. Коллегия судей без тени иронии заключила, что нечеткие снимки «нижних частей тела» не могут быть использованы как средство идентификации.

Судьи неоднократно спрашивали, не хочет ли Джордан облегчить свою участь, назвав имя партнера. Он отказался как признать свою вину, так и назвать злополучное имя. В наказание суд вынес ему максимально суровый приговор. Джордан был лишен своего звания и переправлен в военную тюрьму на острове Гуам, а налогоплательщикам Соединенных Штатов была предоставлена честь нести расходы по его содержанию там в течение десяти лет.

Контр-адмирал, отец Джордана Эдгара, очень тяжело воспринял известие о его осуждении. Не в силах вынести такого стыда, он подал в отставку, сославшись на болезнь сердца, и нашел удобный случай покончить с собой в автокатастрофе вскоре после вынесения приговора его заблудшему сыну.

Узнав о смерти отца, Джордан Эдгар третий вскрыл себе вены ножом, сделанным из планки тюремной кровати. Он успел истечь кровью, прежде чем его нашли, и тем самым спас себя от девяти лет ада, а налогоплательщиков — от расходов по оплате его дорогостоящего заключения в течение еще девяти лет.

Старший сержант тюремного блока получил выговор за то, что не заметил ножа, но, поскольку общие потери во вьетнамской войне достигали сотни тысяч человек, смерть в тюрьме одного бывшего офицера вряд ли дала заметный всплеск в ежемесячной статистике. Дело бывшего лейтенанта Джордана Эдгара третьего официально закрыли. Его тело передали семье, и он был похоронен матерью и двумя сестрами.

В примечаниях Клара добавила, что Брюс Трентон в июле 1970 года получил повышение и назначение на Гавайи. Трентон успешно продвигался по служебной лестнице и вышел в отставку в 1986 году в ранге вице-адмирала. В настоящее время работает консультантом в престижном «мозговом центре» в Вашингтоне.

Ида отодвинула кресло от стола, откинулась на спинку и некоторое время сидела не двигаясь. Затем взяла папку с зеленой меткой, повертела в руках и, не открывая, положила ее обратно.

Все последние три месяца она каждый день надеялась, что Клара найдет хоть что-нибудь, изобличающее Алана Хорна. И вот «серебряная пуля», которую ей так хотелось заполучить, лежала перед ней, но она чувствовала в себе странное нежелание заряжать ружье. Более того, она ловила себя на том, что радуется полному отсутствию фактов, бросающих тень на Алана. Что это Клара выдумала?! Мало ли, какие совпадения бывают на свете… А семья Джордана Эдгара? Иде было противно думать, что в своем желании свалить Алана ей придется потревожить старые раны и вызвать воспоминания, которые эта семья имеет право хранить глубоко под покровом времени.

Ну вот, она уже думает о семье Эдгаров, а сама еще не узнала, что же удалось раскопать Кларе. Неужели она смогла идентифицировать Алана Хорна как мужчину, для защиты которого Джордан Эдгар отдал свою жизнь? Ида заставила себя открыть папку с зеленой меткой и прочитать все от корки до корки.

Информация была косвенной, но впечатляющей. Клара откопала дюжину прежде незамеченных связей между Аланом и Джорданом. Они оба жили в одном дортуаре в приготовительной школе и были партнерами по теннису. Во время первого периода службы Джордана в ВМС Алан всегда оказывался рядом, даже когда Джордан получал отпуск. Он, например, летал на каникулы на Гавайи, когда там в течение двух месяцев находился Джордан.

Еще более впечатляющей была фотография, взятая со страниц светской хроники питтсбургской газеты. Снимок изображал Алана Хорна в день его помолвки с Мэрион Дюплесси. Ида смутно припомнила, что видела фотографию раньше. Мэрион, как всегда элегантная, стояла, опираясь на руку Алана, и мило улыбалась прямо в объектив. На первый взгляд казалось, что Алан повернулся к невесте и улыбается ей. Но, присмотревшись внимательно, Ида обнаружила, что Алан смотрит вовсе не на свою будущую жену. Он смотрел через комнату на одинокую фигуру, стоявшую чуть в стороне от толпы: Джордан Эдгар третий во всем блеске полной военно-морской формы.

К тому времени, когда Ида закончила читать досье, у нее не оставалось сомнений, что Алан Хорн был любовником лейтенанта, и она была уверена, что любой непредвзятый читатель сделает такой же вывод. Клара не отыскала никаких новых данных об Алане. Все выписанные ею даты и подробности были хорошо известны множеству журналистов. Кларина интуиция проявилась в подборе нужных фактов и сравнении их с печальными архивами слишком короткой карьеры Джордана Эдгара.

Единственной неизвестной для Иды информацией была та, что после двухмесячного патрулирования прибрежных вод Вьетнама младший лейтенант Алан Хорн неожиданно почувствовал резкий упадок сил. Это случилось 25 октября 1969 года — две недели спустя после смерти Джордана Эдгара третьего в тюремной камере: срок, как раз достаточный для того, чтобы трагическое известие достигло борта корабля. Капитан отнесся к Алану с сочувствием и организовал его отправку в военный госпиталь на Окинаве. Алан провел там месяц, восстанавливая силы, прежде чем вернуться и прослужить еще два месяца на борту «Духа свободы».

Алан очень хитер, подумала Ида. Вместо того чтобы затушевать некоторые детали своей армейской жизни, он постоянно твердил о годе службы на борту авианосца «Дух свободы». И журналисты попались на его удочку: зачем копать там, где все открыто! Они сочли, что он просто собирает голоса отставных военных, и зевали, просматривая его речи о трудностях и радостях корабельной жизни. Никто не задавал Алану каверзных вопросов о его военной карьере. Никто не пытался выяснить, не скрыто ли что-нибудь за пресными официальными записями архива. Вместо этого репортеры рыскали по Флориде в поисках тайных любовниц Алана.

Проклятье! — подумала Ида. Алан, скорее всего, сам распускал слухи о своих внебрачных связях. Быть может, он возит везде с собой Еву Крюгер только для того, чтобы люди могли шептаться и гадать: согревает ли шикарная кухарка его постель так же, как его обеденные тарелки.

Иде показалось, что она прочла больше, чем было написано в этих проклятых досье. Она закрыла папки и прошла на кухню. Клара сидела на высокой табуретке у кухонной стойки и помешивала соломинкой тающий лед в стакане. У Иды создалось впечатление, что она сидит так уже полчаса, не прикасаясь к питью.

— Я прочитала досье, — решительно сказала Ида.

Клара продолжала размешивать лед.

— Ну, вот. Теперь ты знаешь все об очаровательном маленьком секрете Алана Хорна.

— Печальном маленьком секрете, — ответила Ида. Сейчас она не была склонна воспринимать черный юмор Клары. — То, что случилось с Джорданом Эдгаром, — это страшно. Ужасно то, что Алан безучастно наблюдал, как Джордана отправляли в тюрьму.

Клара подняла голову и криво улыбнулась.

— Ну и что ты будешь делать с этим, детка? Если ты передашь информацию из этих досье в газеты или на телевидение, можешь представить, что произойдет.

К сожалению, Ида могла представить это даже слишком хорошо. Как раз сейчас вопрос о службе гомосексуалистов в армии особенно будоражил общественное мнение. Трагическая история Джордана Эдгара произведет много шума, создаст напряженность, но вряд ли все это приведет к каким-то положительным результатам; нельзя надеяться даже на сколько-нибудь конструктивную дискуссию.

Ида нахмурилась.

— Одно я знаю точно. Это будет праздник для гомофобов.

Клара горько улыбнулась.

— Верно. Но, с другой стороны, ты достигнешь своей цели! Алан Хорн погорит в тот же день, когда история получит огласку. Борьба за пост губернатора будет окончена для него.

— Ох, я бы предпочла, чтобы это произошло каким-нибудь другим образом, — сказала Ида. — Да, я не хочу, чтобы Алан Хорн стал губернатором Флориды. Он не заслуживает того, чтобы занимать государственный пост. Но это из-за того, что он убийца, а не из-за того, что когда-то у него была гомосексуальная связь с Джорданом Эдгаром!

Клара снова принялась перемешивать лед.

— Разве цель не оправдывает средства? В конце концов, какая разница, за что его осудит общество?

— Наверное, почти никакой… — Ида вдруг поняла, что предпочла бы, чтобы Клара вовсе не показывала ей эти два досье, не давала ей в руки материал, который сделал возможным падение Алана. Где-то в глубине ее души коренилась уверенность, что никогда не получается ничего хорошего, если играть на человеческих предрассудках. Даже ради такой благородной цели, как уничтожение Алана Хорна. Пострадает очень много других людей. А Мэрион? Боже, что будет делать Мэрион, когда разразится этот скандал?

— Миссис Эдгар все еще жива? — резко спросила она.

— Миссис Эдгар?

— Да, мать Джордана. Жена контр-адмирала.

Клара вынула из морозильника лоток со льдом и принялась стучать им о стойку, с шумом выбивая кубики.

— Миссис Эдгар умерла в прошлом году. Я ничего не знаю об его сестрах. Они замужем, но я не знаю, за кем, и, признаться, не стала тратить время, чтобы выяснить это.

Итак, сестры Джордана исчезли. Его мать умерла. Значит, она уже не сможет быть задета этими разоблачениями. А вот Алан, напротив того, очень даже жив. Более того, он опасен. Это он устроил пожар, в котором погиб Айк Гутман, он, возможно, подстроил автокатастрофу в Нью-Джерси; и даже если это не он убил Пола Хейзена, недавний пожар во Флориде подтверждает, что он не остановится перед убийством, если почувствует какую-то угрозу для себя. С таким «послужным списком» он абсолютно не подходит ни на какую государственную должность, тем более — на пост губернатора.

Ида посмотрела на папки. Здесь, в ее руках, информация, которая уничтожит Алана Хорна. Почему она колеблется? Черт, она ждала этого момента несколько лет! И неужели теперь ей придется отступить только потому, что ей не нравится способ, который нужно будет использовать?! Ни за что! Иногда цель действительно оправдывает средства!

Ида глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в глаза Кларе.

— Хорошо, я приняла решение. Я предам этот материал огласке. Ты хочешь опубликовать это в газете, Клара?

Клара засмеялась резким смехом, который скрежетом отозвался в душе Иды.

— Нет, спасибо, детка. Избиение геев — это совсем не мой профиль.

Ида не стала настаивать. Она прекрасно понимала подругу и даже слегка гордилась ею. Ведь Клара не могла не сознавать, как резко продвинулась бы ее карьера, раскрути она эту историю…

— В таком случае, — сказала Ида, — я сама постараюсь нанести удар максимальной силы. Надо устроить разоблачение по телевидению, в лучшее эфирное время! Я знаю, что Алан дает интервью Стиву Стерну в следующий понедельник. Это очень важно для него, потому что передача идет на всю Америку, а не только на Флориду. Я бы хотела, чтобы мистер Стерн получил информацию, содержащуюся в этих двух папках, как можно скорее. И уж он-то не преминет выжать из нее максимум. Ведь Стерн, насколько я знаю, давно занимается проблемами прав гомосексуалистов, а Алан всегда старается избежать подобных вопросов. Эффект будет потрясающим, вот увидишь!

— Да… — протянула Клара. — Все это вполне реально. Стерн — способный репортер; к понедельнику он вполне сможет найти любовные письма от Алана к Джордану или что-нибудь еще более убийственное. — Она встала, ее лицо было бледно до прозрачности. — А теперь извини, детка, я пойду на несколько минуток в ванную, а то меня вырвет прямо здесь. Дело даже не только в том, что я ненавижу швырять собратьев-геев на съедение львам. Черт бы все это побрал! Дело в том, что Алан Хорн мне симпатичен!

— Многие убийцы выглядят симпатичными, — сухо сказала Ида. — Не все они с пеной у рта размахивают топором.

Клара резко повернулась, прислонясь к дверному косяку.

— Скажи мне правду, Ида. Я думаю, что заслужила это. Алан Хорн — действительно твой отец?

Ида медлила не более секунды.

— Нет, — сказала она. — Алан Хорн мне не отец. Я клянусь в этом.