Ошибка Заклинателя

Глава 1

— Я слышал, наместник Ли собирается привести сегодня любимую наложницу, — вкрадчиво сказал дракон в сером одеянии советника, наклонившись к соседнему столику на банкете.

Танцовщицы взметнули розовые прозрачные рукава, подобные весеннему ветерку, но внимание трех драконов, обладающих острым слухом, уже переметнулось в сторону говорившего. 

— Неужели западную ведьму? — заинтересовался дракон в синих одеждах ученого. В его глазах затлел холодный огонь. — Говорят, наместник Ли поглупел от страсти настолько, что подумывал отослать других наложниц и даже отказаться от законной жены. А еще ходили слухи, что ведьма привела в поместье двоих мужчин…

— Не слишком уж он дорожит ею, раз заставил совершить столь длинный и трудный путь в столицу, — перебил молодой дракон справа, скрывая веером промелькнувшие в улыбке острые зубы. — Драгоценным цветком любуются во дворе, окруженном высокими стенами. 

— Вопрос в другом, — продолжил советник, чуть приподняв уголки губ. — Что стоит за поступком наместника Ли? Отдав наложницу одному из гостей на банкете, он собирается наградить соратника или же, наоборот, наказать неверную?

Драконы притихли, обдумывая ситуацию. Каждому из них хотелось не только завладеть ведьмой, но и остаться в милости у наместника. Высокопоставленные драконы не слишком привязывались к наложницам и часто расставались с теми, которые не были способны зачать наследника. Считалось, что принять в дом отверженную весьма полезно, так создаются  родственные связи с ее покровителем.  Кроме того, наложницы, как никто другой, знакомы со вкусами бывшего господина. Каждый слышал историю дракона Мо, заполучившего молодую наложницу императора Хуанга и поднявшегося до уровня старшего советника. 

С другой стороны, бывает, что одна мысль о бывшей возлюбленной воспламеняет гнев, и тогда одаренного женщиной отсылают в самый дальний и забытый богами уголок империи. Опасно ли привлечь внимание наместника или же соблазн слишком велик?

 «А может, он вовсе не собирается избавляться от ведьмы? Если она полюбилась наместнику, он может попросить у отца разрешения сочетаться браком».

Молодой слуга не смел встревать в беседу знатных драконов, поэтому не озвучил мысли вслух. К тому же глупо предполагать подобное. Если подумать, наместник не показал бы любимую женщину сборищу жадных на добычу драконов. Сокровище держат за семью замками. 

Император сидел за уставленным яствами столом и лениво наблюдал за стройными, как ивы, танцовщицами. Лучшие музыканты столицы исполняли ненавязчивую расслабляющую мелодию. Императрицы расположились на втором этаже за пологом, откуда могли наблюдать за представлением, оставаясь невидимыми. Наложниц высокого ранга тоже видно не было. Они сидели позади жен и могли лишь наслаждаться музыкой, не имея возможности даже одним глазком взглянуть на представление.

Слуга собрал опустевшие тарелки на поднос и, опустив голову, отточенными движениями пробрался между банкетными столами первого ряда, где сидели самые уважаемые гости, а затем через второй ряд, где расположились более узкие столики мелких чиновников.

Распорядитель с метелкой в руках уже поигрывал бровями, выражая недовольство. 

— Быстрее, Фанг! — прошипел он, подталкивая слугу острым набалдашником метелки под ребра. — Вторые блюда на кухне готовы к подаче.

Фанг, опустив в ответ глаза, поспешил к выходу. Молодой слуга отличался послушанием и немногословностью. Спесь из него жестоко выбили с самого детства. 

В коридоре как раз проходил тот самый наместник Ли, огненный дракон с алыми волосами и хищными желтыми зрачками, высокий и способный подавить своим присутствием кого угодно. Вернее, он не шел, а почти бежал,  сметая все на своем пути. Наместник Ли был известен оглушающей мощью атаки и вспыльчивым скверным характером. Если бы он сумел обуздать нрав, давно стал бы официальным наследником. Однако его положение и вовсе ухудшилось после странной истории, связанной с ранением, а затем объявилась западная ведьма. Говорили, он не в своем уме. 

Молодой слуга текучим движением слился со стеной, убираясь с его пути, прижимая поднос с грязной посудой к животу. Наместник пролетел мимо, даже не удостоив его взглядом. Позади, семеня и покачиваясь, спешила закутанная в белые одежды фигура. Голову девушки закрывала широкая шляпа, полупрозрачная многослойная ткань ниспадала от шеи до самых туфелек, пряча стройное тело от посторонних глаз. Кроме этого, лицо окутывала плотная вуаль, оставляя снаружи лишь широко распахнутые черные глаза. Проходя мимо слуги, девушка наступила на полу покрова, споткнулась и полетела на пол. 

Проворно перенеся уставленный плошками поднос в одну руку, Фанг бросился вперед и удержал девушку от падения, ухватив под локоть. Она вскинула на него широко распахнутые глаза, наполненные паникой. 

Услышав шум, наместник Ли резко развернулся, сжимая руки в кулаки. Увидев Фанга, прижимающего к себе ведьму, он вспыхнул гневом, из ноздрей к потолку потянулись две струйки дыма. 

— Твои глаза… — удивленно сказала ведьма, глядя на Фанга, потом повернулась к наместнику и поспешила объяснить: — Мне стало дурно, я упала… Все в порядке, Дэн, не кипятись.

Фанг затаил дыхание. Непочтительные речи, невежливое обращение… Ведьме конец. Наместник испепелит ее на месте. Жаль, очень жаль. Как же от нее приятно пахло, и руки такие мягкие…

Наместник сжал губы, его скулы заострились, струйки дыма побелели и рассеялись. 

— Скорей, покончим с этим, — буркнул он и отвернулся. — Время почти вышло. 

— Спасибо, — прошептала ведьма и оттолкнула руку слуги. 

Покачнувшись, встала на ноги и неровной походкой поспешила вслед за наместником. 

У Фанга защемило сердце при взгляде на тонкую слабую девушку, но он заставил себя отвернуться. Слуга и себе-то помочь не мог, а  жалеть кого-то еще – недоступная ему роскошь. 

Ведьма замедлила шаг, обернулась и поманила Фанга пальцем. Возмутительно вульгарный жест. 

1.1

На кухне его поколотили за опоздание, затем вручили блюда из овощей для второй перемены. Запах жареных побегов бамбука, блестящих от золотистого масла и посыпанных кунжутом, щекотал ноздри. В животе было пусто со вчерашнего дня, а за сегодняшний проступок ему не достанется и объедков.

В зале император как раз простер руку в сторону сына и произносил речь. Фанг умел быть невидимым и неслышимым, проскальзывая мимо чиновников и расставляя плошки.

— Сегодня примечательный день, раз наместник Ли наконец почтил своим вниманием столицу, — звучным вкрадчивым голосом произнес император. — Этот властитель уж подумал, что наместник пренебрегает обязанностями. Не будем говорить о делах, вознесем тост за чудесное выздоровление! 

Алый дракон заскрежетал зубами, пытаясь удержать самообладание. К потолку потянулись две струйки дыма, вопиющее свидетельство потери контроля. Фигура в белом, безмолвно стоящая  по правую сторону наместника за его спиной, протянула руку и легонько провела ладонью в перчатке по плечу дракона. Тот вздрогнул, возмущенно посмотрел назад, нахмурив прямые, как стрела, брови, но тут же успокоился. 

— Наместник Ли благодарит императора, да проживет он десять тысяч лет! 

Красноволосый дракон поклонился императору в знак уважения и поднес к губам чашу вина. Фанг заметил, как дернулся кадык, но был уверен, что наместник Ли не отпил ни капли. 

По правде говоря, он не выглядел полностью оправившимся. Под желтыми глазами залегли тени, кожа отдавала нездоровой белизной. Если уж человеческий облик дракона с изъяном, что говорить об истинной форме? По империи разносились слухи, что драконы теряют истинную ипостась. Кровь мельчает, магия уходит, а западные ведьмы, наоборот, становятся все наглее и сильнее. Что скажут драконы, если в правящем роду появится хворь?

Советник в сером поднял чашу в знак того, что желает сказать пару слов. 

— Мы все рады приезду наместника Ли. Как прошло путешествие? Не слишком ли утомился наместник… или его спутница? — советник пожирал глазами закутанную в белое фигуру, стоящую за спиной алого дракона. 

Любимую наложницу не отдают на потеху другим. Ведьма или надоела наместнику, или прогневила его. В первом случае завладеть ею будет весьма полезно, во втором — смертельно опасно. Советник по тону голоса умел определить эмоции собеседника. Он ждал реакции наместника, затаив дыхание, готовый уловить быстрый взгляд или движение губ. Наместник Ли молчал, уставившись в чашу. 

Нарядная служанка наклонилась к нему, держа в руках кувшинчик с ароматным вином. Наместник не обратил на нее никакого внимания, видимо, витал мыслями совсем в другом месте. 

— Покончим с этим, — повторил он сказанную в коридоре фразу. — Наместник Ли желает наградить наложницу Эмму за верную службу. Выбери любого. 

Алый дракон сложил руки на коленях, расправил спину и уставился немигающим взглядом в пол. Наложница, наоборот, обхватила себя за плечи и подняла голову, рассматривая банкетный зал. Музыка утихла, вместо нее послышался шепот, возрастающий до гневных реплик.

— Что он сказал? Кого наградить?

— Наместнику Ли во время ранения заменили драконье сердце! 

— Ведьма затуманила его разум!

— Да что это за дракон, раз его способны околдовать? 

Советник в сером, не отрывая взгляда от девушки, несмелой походкой проходящей мимо столиков под горящим взглядом драконов, тихо сказал:

— Вернее будет спросить — что это за ведьма, которая способна околдовать дракона? 

Наложница остановилась напротив советника и долго рассматривала его. Фангу хотелось окликнуть ее. У всех присутствующих на банкете имелся обширный гарем, полный прекрасных и хищных цветков. Известно, что драконы не властны над ядом. Сколько наивных молодых девушек погибло от шипов красавиц, родившихся и проживших всю жизнь на женской половине? Советник Сунь Оуян был известен пристрастием к певицам, которых методично и бесследно уничтожали законные жены.

Между тем шум возмущения прошел, и драконы, затаив дыхание, следили за наложницей. Она, покачав головой, к облегчению Фанга оставила позади советника Сунь Оуяна и прошла дальше. 

У драконов была в ходу поговорка о том, что на драконице женятся, обычных женщин берут в наложницы, а ведьмы рожают наследников. С тех пор, как проклятый Гуанхин изменил потоки магии, драконам все сложнее произвести на свет достойное потомство. Император, да проживет он десять тысяч лет, правит уже тысячу из них, но так и не выделил наследного принца. 

Наместник Ли готов расстаться с наложницей. Может, не смог обуздать ее нрав, может, ослаб после ранения, но кто сказал, что другие драконы оплошают? Не соблазнят сладкой выпечкой, так жгучим кнутом выбьют из ведьмы спесь. 

Сделав круг, ведьма вновь встала за спиной наместника Ли. С момента, как она отошла, он так и не поднял взгляда, только тихонько вздохнул, когда наложница вернулась. 

— Дорогой старший брат, зачем давать выбор наложнице, когда родственник по крови желает принять ее в свой гарем? — спросил младший принц, сидевший за правым столом от императора. 

1.2

Младший принц Чан Шухэнг славился красотой и манерами. Во всем он старался отличаться от наместника Ли — спокойным нравом, тонкой, как тростинка, фигурой, отточенным на работах мудрецов умом. Если ведьма желала уйти от наместника Ли, то не могла найти покровителя с более высоким положением. 

От слов Чан Шухэнга лицо алого дракона перекосило так, что наложнице пришлось еще раз дотронуться до его плеча. Наместник Ли грубо дернулся, избегая ее прикосновения, поднес к губам чашу с вином, вновь не отпил ни глотка, а потом бросил:

— Наложница Эмма спасла жизнь этому чиновнику. Он в долгу перед нею, поэтому предоставляет право выбора. Кто бы ни стал ее избранником, награда будет щедрой, слово наместника Ли. 

Без колебаний ведьма подошла прямиком к Фангу, жавшемуся в углу с пустым подносом. Его давно ждали на кухне, но распорядитель сам был околдован разворачивающимся представлением, и о молодом слуге забыли. Ведьма схватила Фанга за предплечье и прижала к себе, окутывая невозможно притягательным запахом. Комната поплыла у Фанга перед глазами, он задрожал всем телом. Слуга сжался, стараясь стать невидимым, но злые глаза драконов были направлены на него. 

— Вновь этот мусор? — лениво произнес Чан Шухэнг. — Его и человеком-то то считать невозможно. Если наложнице так угодно, пусть берет его в услужение в мой гарем. Этот принц не против.   

 Даже наместник Ли удивился выбору. 

— Ты уверена? — вырвался у него вопрос, однако наместник тут же пришел в себя и обратился к отцу: — Благодарю за праздник, спешим откланяться.

— Невежливо отказывать в просьбе младшему брату, — медленно произнес император, недобро рассматривая Фанга. 

— Долг жизни, — бросил наместник Ли.

Затем резко встал, всплеснув рукавами черного одеяния, расшитого золотом. Алые волосы, скрепленные золотой заколкой, рассыпались по плечам. Подавляющая аура распространилась по залу, и ни один из драконов не посмел сказать и слова в ответ. Из молодого поколения никто не сравнится в мощи с наместником Ли. 

Поэтому ему отдали во владение самый большой округ на границе с Ра. Поэтому он мог возмутительно дерзко привести ведьму на банкет и в обход более достойных драконов подарить ее слуге. Даже император не решился сказать ни слова против. Без наместника война с Ра будет проиграна. Чан Шухэнг не способен возглавить войско. 

— Скорее, — прорычал наместник, проходя мимо ведьмы и Фанга. 

Ведьма забрала из окоченевших пальцев слуги поднос и сунула в руки дракона-ученого в синих одеяниях,  а потом потащила Фанга за собой. 

— Не надо, госпожа, — прошептал Фанг. — Этот слуга бесполезен. 

— Это я прошу прощения, что втягиваю тебя в эту историю. Прости, но у меня нет выбора. Ты был прав —  они все просто отвратительны. 

В коридоре их встретили личные охранники наместника. На плечи Фанга накинули черный нарядный плащ, который нисколько не смог скрыть ужаса слуги. 

Но тут наложница покачнулась, и Фанг понял, что она на грани истощения. Наместник Ли не сделал ни шага в их сторону, поэтому молодому слуге пришлось принять вес ведьмы на себя. Руки дрогнули, но обняли тонкий стан, нос уткнулся в плечо, укрытое тонкой газовой тканью. Сердце Фанга забилось в бешеном ритме. 

— Скорее, покончим с этим, — с тоской, как мантру, повторил наместник Ли.

Их повели через внутренний дворик, где цвела магнолия, а в ночном воздухе разливался сладкий аромат. Весенняя свежесть пробиралась под одежду, кусала за икры и придавала щекам румянец. Даже через перчатки Фанг ощутил, что у наложницы закоченели пальцы. Циркуляция чи в ее меридианах явно была нарушена. 

1.3

Наместник Ли остановился у дверей маленького семейного храма императора, установленного возле покоев матери-императрицы. Внутри горели алые фонарики, монахи круглосуточно воскуривали благовония в честь предков. 

— Все ли приготовлено? — не останавливаясь, спросил алый дракон у одного из бритоголовых монахов. 

— Все пожелания наместника исполнены, можно приступать прямо сейчас. 

— Постой, Дэн! — наложница подняла руку в сторону широкой спины дракона. 

Наместник Ли остановился, слегка повернул лицо в профиль, избегая смотреть на наложницу. Алые прямые волосы под золотой заколкой чуть колыхнулись и застыли. 

— Мне нужно поговорить с ним наедине, — тихо попросила наложница. — Предупредить. 

Наместник фыркнул и быстро сказал:

— Этот слуга должен благодарить небеса за милость.

Фанг упал на колени, испугавшись, что ведьма передумала, и схватил край ткани у ее туфельки. 

— Этот недостойный благодарен судьбе и готов отдать жизнь за госпожу! 

Ведьма осела на пол возле Фанга. Тот оторопел и от подобного поведения, и от близости черных глаз ведьмы в обрамлении длинных ресниц.

— Только не надо величать меня госпожой. Я отучала Адама от этого целую вечность. Меня зовут Эмма, и вскоре ты сможешь обращаться ко мне как к жене. Конечно, если согласишься  на брак, узнав его причину.

Ведьма прикоснулась к виску, словно у нее заболела голова. Наместник Ли, оказавшийся совсем рядом, гневно взмахнул кулаком и прорычал: 

— Быстрее!

— Тише, Дэн, — фыркнула на него ведьма.

Фанг вздрогнул всем телом и сжался в комок, пытаясь уползти от гнева наместника, но тот только поднял подбородок, не сказав ни слова на дерзость наложницы. 

— Когда я умру, в этом не будет твоей вины, — ласково сказала она Фангу, и у того защемило в груди. — Передашь мое тело Эрику, он мой первый муж. Адам — второй муж, а Дэн, — тут она показала на наместника, — третий. Ты станешь четвертым и последним, если захочешь

Наместник Ли зарычал, и наложница, тяжело вздохнув, постаралась подняться с пола. Фанг прижал ее к себе и с легкостью поставил на ноги. 

— Этот слуга будет послушен и полезен! — быстро прошептал он. — Сделает все, что попросит госпожа. Ничего не надо говорить, этот слуга на все согласен.

Ведьма прикрыла глаза, словно попробовала нечто кислое. 

Про себя Фанг подумал, что остальные мужья ничего не стоят, раз ведьму сегодня отдают в жены ничтожному отбросу, но он не будет протестовать. Он примет этот дар и отплатит сторицей.

Наместник Ли скрестил руки на груди и, словно услышав мысли Фанга, едко спросил:

— Тебе и правда все равно, Эмма, с кем быть, наместником или рабом? Не могла выбрать кого-нибудь более достойного?

— А есть ли разница? — равнодушно сказала она, прильнув к Фангу. 

Он почувствовал, каким слабым стало ее тело, пронизанное едва заметными потоками чи.

Оба, и слуга, и наместник, уставились на ведьму в безмолвном удивлении.

Черный плащ Фанга заменили алыми одеждами. Ведьму закутали в красный газовый покров. Молодому слуге так и не удалось увидеть ее лица, плотная вуаль скрывала все, что ниже переносицы.  

В начале ритуала личный слуга зачитал указ, что отныне наложница Эмма неугодна наместнику Ли. Она изгоняется из его имения, и c этого момента их ничто не связывает. Наместник безмолвно выслушал стандартные слова развода, скрестив руки на груди и прислонившись к одному из столбов, поддерживающих свод храма. Он безотрывно смотрел на наложницу, словно надеясь, что та бросит на него хоть один взгляд, но ведьма так и не подняла голову. 

Монах помог зажечь благовония, вложил в руки Эммы и Фанга по три палочки. Они одновременно опустились на колени, затем совершили поклон небу и земле. 

— Моих родителей нет в этом мире, поэтому я посвящаю второй поклон императору и императрице, родителям всех жителей империи, — произнесла Эмма. 

Фанг тоже поклонился табличкам с именами императорской фамилии вместе с Эммой. Третий поклон был направлен друг другу, затем их объявили мужем и женой. 

2

У молодого слуги не было ничего, чтобы одарить невесту. Даже одежда на его плечах была чужой собственностью. Что он мог предложить невесте? Прохудившийся матрас в общих бараках? 

— Вот и покончили с этим, — сквозь зубы прошипел наместник. 

Он вышел наружу, одной рукой сдернул с себя черное с золотым одеяние и тут же обернулся в огромного алого дракона. 

— Вас богато одарят, — сказал Фангу личный слуга наместника. — Сможете жить в достатке до конца дней. Наместник проводит вас к удаленному домику в горах. Строителям завязали глаза по дороге, поэтому никому, кроме наместника, не известно, где находится это жилище. 

— Как же Эрик и Адам узнают, где я?— забеспокоилась ведьма. 

— Этот слуга не может говорить о сих уважаемых особах. 

Снаружи храма раздался громоподобный рык. Наместник и вправду не отличался терпением. 

— Пойдем, муж мой,— произнесла ведьма.— Нам и правда лучше здесь не задерживаться. Кстати, как тебя зовут?

Фанг скромно опустил глаза и ответил:

— Жена предпочитает давать мужьям придуманные ею имена. Каково же будет мое?

Ведьма вздрогнула, и он мог поклясться, что она улыбнулась. 

— А ты не прост, мне это нравится. Что еще ты успел подметить?

Храм наполнился паром из ноздрей алого дракона. Фанг помог ведьме выйти наружу, где дракон уже подставил крыло, чтобы им легче было забраться на спину. 

Наместника Ли можно было легко назвать одним из самых крупных драконов нового поколения. Он уступал лишь черному дракону-императору. Темный силуэт закрывал половину ночного неба, золотые глаза зловеще мерцали. 

— Я заметил,— шепотом сказал Фанг на ухо жене.— Что наместник вовсе не желает с вами расставаться.

— Как все-таки тебя зовут?— спросила ведьма.— И почему на твои глаза наложена печать, скрывающая драконью сущность?

— Не только на глаза,— честно ответил Фанг.— Если жена искала дракона, выбрать этого слугу было ошибкой. Я неполноценен. 

— Разберемся,— отмахнулась ведьма и попыталась вскарабкаться на загривок наместника. 

Ее попытка не увенчалась успехом.  Несмотря на браваду, тело ведьмы было слабым, как у ребенка. Фангу пришлось взять ее на руки и таким образом взобраться на шею дракона. Ведьма, тяжело дыша, прижималась к груди Фанга. 

— Почему ты не хочешь сказать свое имя?— спросила она.

— Этот слуга все же надеется получить имя из уст жены.

— Ты флиртуешь со мной!— ахнула ведьма и повернулась назад, чтобы всмотреться невозможно черными глазами в лицо Фанга.— Как неожиданно. 

Дракон под ними выпустил струю огня, оставившую гаревую отметину в прекрасном садике матери-императрицы. Спружинил и воспарил прямо в воздух. Ведьму и Фанга основательно встряхнуло, но слуга загодя вцепился одной рукой в роговую пластину, другой обнял ведьму за талию. 

— Цветочки жаль,—  отметила ведьма. 

— Ничего страшного, наместник Ли ходит в любимчиках у матери-императрицы. Посадят новые. 

Фанг немного помолчал, потом застенчиво шепнул ведьме на ухо:

— Меня зовут Фанг Мейли. 

Он никому не говорил своего девчачьего имени, довольствуясь фамилией матери. 

— Мэй,— протянула ведьма и обернулась к Фангу.— Красивое имя. Теперь ты доволен?

Молодой слуга не мог скрыть счастливой улыбки. Он прижал ведьму крепче и сдавил ногами шею дракона. Возможность позлить наместника доставляла несказанное удовольствие. 

2.1

Они прибыли к спрятанной среди сосен хижине в горах глубокой ночью. Строение было добротно сбито из толстых бревен, с черепичной крышей, резными ставнями и ухоженным огородом за высоким плетнем. 

Наместник обернулся в человека и, нисколько не стесняясь наготы, прошествовал внутрь. Вскоре в очаге загорелся огонь, осветивший уютное убранство хижины, более подходящее состоятельному дому в столице. Бамбуковые циновки на полу, поверх них изысканные ковры, мебель из драгоценного черного дерева, картины работы известных мастеров, изображающие горы в дымке. Даже привычный к дворцовой роскоши Фанг  в удивлении остановился перед гобеленом, где золотой нитью с удивительной утонченностью были вышиты изречения мудрецов.

Алый дракон закутался в черные шелковые одежды, заранее подготовленные в сундуке. 

Ведьма задумчиво пробормотала:

— Тут хорошо… Похоже на лесной домик Адама.

— Ничуть не похоже,— сказали одновременно Фанг и наместник и тут же осеклись, недобро глядя друг на друга.

Наместник Ли долго ходил по домику, не говоря ни слова. Проверил пыль на полках, заглянул и обследовал кладовку, пересчитал комплекты одежд и одеял. Ушел в ночь удостовериться, в порядке ли дровяник и сарай. Ведьма в изнеможении опустилась на диванчик. Фанг привычно поставил кипятиться чайник и осмотрел отлично обустроенную кухню. Все было продумано для долгой жизни вдали от населенных мест.

Скрипнула входная дверь, наместник бледной тенью в обрамлении алых волос стал напротив ведьмы.

— Я отправляюсь на поиски Адама и Эрика, вернусь через три дня, привезу свежее мясо, овощи и фрукты, — холодно сказал дракон. — Эмма, составь список всего, чего не хватает. Твои вещи сложены в спальне. Вот и все…

Он помедлил немного, потом рывком кинулся к ведьме, опустился на пол в глубоком поклоне, касаясь лбом маленькой ступни. Фанг замер, боясь дышать.

— Эмма, я виноват перед тобой.

Комнату заполнил пар из ноздрей дракона. Среди белых завихрений неподвижная фигура ведьмы выглядела спустившейся с облаков небожительницей.

— Дэн, все уже в прошлом, — покачала головой она. — Вина за произошедшее и на мне тоже. Вспомни, как ты противился, а я бегала за тобою преданной шавкой, не желая слушать никаких предупреждений. Жалкое зрелище… Они были правы, говоря, что мне нет места рядом с тобой.

— Я поступил как глупец и трус, — не разгибая спины, сказал наместник. — Эмма… Я люблю тебя. 

— Я тоже… Люблю тебя, Дэн. Увы, словами ничего не исправить.

— Я найду способ. Только продержись немного, обещай мне…

Наместник вцепился в тканевую туфельку, алые волосы рассыпались шелковым ковром.

— Нет, Дэн, хватит,— резко прервала его ведьма.— Между нами все кончено, никаких просьб, никаких обещаний. Мы оба ничего друг другу не должны.

— Не должны? — с болью переспросил наместник. — Ты спасла мне жизнь, ты мне подарила… А я… А я… 

Грозный алый дракон горько заплакал, стоя на коленях перед ведьмой. Той пришлось вновь протянуть руку и похлопать его по плечу, только этот жест привел наместника в чувство. Он тут же отстранился, вытер слезы, хмуро посмотрел в сторону Фанга и прошипел:

— Не думай, что станешь четвертым и последним. Если не уследишь за нею, клянусь, я притащу на твое место любого дракона, даже Чан Шухэнга.

Затем он развернулся, резко направился к выходу из хижины и взлетел в небо, оставив за собой кипу черных одеяний.

2.2

После ухода наместника ведьма сразу осунулась, словно ушла необходимость держать лицо. По щекам покатились уже не сдерживаемые слезы, увлажняя ткань вуали, до сих пор закрывающей нижнюю часть лица.

Фанг разлил чай высшего качества с изысканным ароматом камфора, достал из коробки печенье с лепестками розы. Сложил все на поднос и привычным жестом изящно подал жене. 

Руки в перчатках дрожали, принимая напиток. Ведьма долго не могла отпить, все всхлипывая и шмыгая носом. Она не выглядела ни утонченно, ни скромно, как подобает невесте, но Фанг все равно не мог ею налюбоваться. 

— Ты же умный мальчик,— наконец сказала она.— Ты понимаешь значение произошедшего сегодня.

— Догадываюсь,— признался Фанг.— Случилось нечто, повредившее ваши меридианы. Скорее всего… по вине наместника. Вам нужна моя энергия ян. Только… Боюсь… 

— Что ж, твое объяснение недалеко от истины. Ничего не бойся, я не причиню тебе вреда,— ведьма допила чай и отставила пустую чашу. 

— Вы не так поняли, госпожа. Простите, оговорился — жена. 

Фанг помнил странную просьбу ведьмы и очень не хотел вызвать ее недовольство. А еще больше он не желал сравнений с тем, кого она звала Адамом. 

Он услужливо долил чая в чашку.

— Этот слуга готов отдать всю энергию ян до капли, вот только она запечатана с самого детства.

Фанг опустился на колени у ног ведьмы. Она незнакома с понятием долга чести — не беда. Достаточно его собственного сознания,  что обязан ей жизнью. 

— Я сейчас в таком состоянии, что печать разлетится вдребезги, как только мы проведем вместе ночь, — устало потерла лоб ведьма. — Что ж, раз ты не против, приступим, только прошу, надень повязку на глаза.

Он чуть не спросил —  «зачем?» Чуть не выказал неповиновения. Затем послушно отыскал лоскут непрозрачной ткани. Завязал вокруг верхней части лица и головы, застыл, ожидая дальнейших указаний. 

—  Твои волосы совсем не похожи на волосы других драконов. Курчавые, густые, очень красивые. 

 Она коснулась его щеки подушечками пальцев без перчаток. Послышался шелест снимаемой одежды. У Фанга бешено колотилось сердце от мысли о женской наготе. Затем наступил его черед обнажиться. Руки ведьмы потянули в стороны полы верхнего халата. Фанг поднял ладонь соединить их обратно.

— Ты против? — в замешательстве спросила ведьма.— Я не хочу заставлять тебя.

Она совсем неправильно поняла его намерения. Просто Фанг стыдился собственного тела, на котором цвели следы побоев. Ведьма знала о низком положении мужа, но знать и удостовериться собственными глазами — две разные вещи. 

Ведьма в смущении отступила. Послышался расстроенный вздох.

— Наверное, мой разум помутился, если я позволила  втянуть тебя в это. Иди спать, мне нужно посидеть в тишине и подумать. 

— Жена! — воскликнул Фанг. 

Он с железной решимостью содрал верхний халат, затем рывком стянул штаны, переступил через них, поднял нательную рубаху, стараясь не задевать повязку на глазах.

— Не понимаю, все же хочешь? — в замешательстве переспросила ведьма. — Тогда почему остановил меня?

Фанг нерешительно молчал. 

— Мэй… Какой зверь тебя терзал? Смотреть больно, как ты еще держишься? Ужасные раны, подожди, я принесу повязки. Мне нельзя пользоваться Хуа, уж прости, но лечебных мазей должно быть запасено достаточно.

Послышались быстрые шаги, но молодой слуга не дал ей отойти. Перехватил тонкое запястье и прижал к груди.

— Не надо, — хрипло попросил Фанг. — На мне все быстро заживает. Я привык. Пожалуйста, жена, продолжим… Я хочу… 

2.3

Во дворце прекрасно знали, что от любой болячки Фанг оправится быстрее остальных, поэтому там, где другим влетало по пятнадцать палок, ему отсыпали сотню. Вместо пятерых ударов плетью ему доставалось тридцать. Любой мог выместить на Фанге свой гнев и знать, что наказания не последует, потому что жизнь Фанга ничего не стоила. Он и сам уже решил, что подобную жизнь не пристало влачить, но ведьма отчего-то из полного зала драконов выбрала самого недостойного. Фанг проснулся от долгого и муторного кошмара. Будто время повернулось вспять на десять лет, когда…

— Пожалуйста, скажи, чего же ты хочешь? — мягко попросила ведьма. — Я ведь совсем чужая, мне тяжело понять тебя.

— Я хочу снять повязку, — твердо произнес Фанг. — Желаю видеть жену.

— Что? — удивилась она и, судя по голосу, смутилась. — Я сейчас очень некрасива, уверена, ты разочаруешься, Мэй. Впрочем, как пожелаешь… Ты ведь прекрасен как принц с этой невозможной родинкой на правой щеке, коралловыми губами, сильным телом. Боже, тебя уродовали из зависти. Чувствую себя старухой, которая позарилась на юного красавчика. Ладно, смотри же.

Фанга окутал аромат ведьмы с ноткой камфора от недавно выпитого чая. Она сняла лоскут с его глаз и отступила на шаг, гордо подняв голову. 

Ведьма не кокетничала по-женски, когда говорила о внешности. Ее лицо прорезали морщины, волосы клоками торчали на голом черепе, ребра выпирали из грудной клетки, руки и ноги представляли собой обтянутые кожей кости. Только внизу живота виднелась небольшая округлость. 

Наместник Ли выжил из ума, раз отдал Фангу беременную наложницу.

В империи драконов дети — главное сокровище, но отцом становился не тот, кто зачал, а тот, кто дарил свою энергию ян во время беременности, помогая плоду развиваться. Если ведьме пришлось собственной плотью поддерживать ребенка, то, значит, наместник Ли по какой-то причине не был способен спасти собственного наследника… Вот что она имела в виду, когда говорила, что скоро умрет! Вот почему наместник Ли так спешил отдать ее другому!

Фанг схватил ведьму в объятья и прижался к тонким губам в поцелуе, направляя в ее тело потоки чи. Она держится на грани, раз сожгла собственные меридианы ради ребенка.

 Она удивленно всхлипнула, но приникла к нему, как к живительному источнику. 

— Слишком много, погоди! — попыталась она уговорить Фанга, но он словно сорвался с цепи.

Молодой слуга кусал ее губы, слизывал капельки крови, смешивая со своими из прокушенной щеки. Магическая энергия чистым ручейком текла с его языка, впитываясь в сладость рта ведьмы. Этого было слишком мало! Непроходимая плотина давила на потоки, позволяя лишь жалким крохам просачиваться наружу.

Фанг лихорадочно шарил руками по телу ведьмы и толкался каменным членом между ее бедер. Это был первый раз Фанга, он не знал, что делать с женщиной в постели. Его вели страсть и животный инстинкт, подгоняемые страхом не успеть. Он чувствовал тихий отклик жизни, который, пульсируя, пил потоки чи, текущие в тело ведьмы. Жена ничего не оставляла себе, одного этого было достаточно, чтобы Фанг даже в безумстве страсти внезапно осознал, что желает для себя хоть каплю этой бескорыстной чистой любви.

Не давая ей одуматься, Фанг сжал бедра ведьмы, терзая податливые губы в поцелуе, наконец отыскал вход и ворвался в теплую тесноту лона. Его прошило ощущение неведомой эйфории от соединения тел и от того, что печать, годами давящая на золотое ядро в животе, раскололась и рассыпалась в прах. Уже не жалкий ручеек, а полноводная бурная река, которая годами собиралась в подземном озере, хлынула по меридианам Фанга в разгоряченное тело ведьмы. Он с удовлетворением почувствовал, как оживают ее меридианы, как иссушенная кожа становится шелковой, а мышцы наливаются силой. 

Ведьма в глазах Фанга выглядела прекрасной с того момента, как сказала наместнику Ли:  «А есть ли разница?» - но сейчас, с румянцем на щеках, копной антрацитовых кудрей, поволокой черных глаз, она и вправду была неотразима особой экзотической красотой, завезенной из-за границ империи. Теперь можно было увидеть в ней любимую наложницу высокопоставленного дракона. Ему, жалкому слуге, никогда не должно было достаться подобное сокровище.

Жена всхлипнула от наслаждения. О, музыка для ушей неискушенного мужчины! Фанг задвигался в бешеном темпе, нагоняя наслаждение и сходя с ума от желания выплеснуться, обозначить эту женщину своей. 

Он успел! Фанг с самой церемонии бракосочетания не мог найти себе место от страха, ожидая, что этот дурак наместник Ли одумается и остановит фарс. Или вернутся неведомые идиоты Адам и Эрик, которые оставили беременную женщину без защиты в империи драконов. Но теперь пусть все они желчью изойдут от досады, потому что именно Фанг щедро поил чи крохотного дракончика. От каждого его движения Эмма тихо постанывала, а Фанг ртом ловил ее крики и не мог сдержать довольной улыбки.

Он чувствовал себя живым, сильным, желанным. Ему хотелось так глубоко проникнуть в ведьму, чтобы стать единым целым. Чтобы ни одна сила мира не смогла их разъединить. 

Толчки стали размеренными, настолько глубокими, что ведьма сомкнула руки на затылке Фанга, чтобы удержаться. Все ее тело заполняла энергия чи, текущая через место их соединения, а он все продолжал вколачивать женщину в диванчик, удерживая железной хваткой, не прекращая поцелуя, навалившись поджарым мускулистым телом. Он словно хотел проглотить ее целиком. 

Эмма никогда в жизни не чувствовала себя настолько беспомощной перед чужой страстью. Она подобрала бездомного уличного котенка, но оказалась в постели с тигром, получающим удовольствие, облизывая жертву, перед тем как обглодать косточки. 

— Хватит, слишком, — промычала она.

Но мужчина, одурманенный близостью, только с большим усердием всосал ее язык, отнимая способность говорить. Ее бедра подняли вверх, изменив угол вторжения. Мэй довольно зарычал с низкими нотками, очень по-драконовски, и принялся еще глубже загонять в ее лоно член, вдоволь наполняя Эмму энергией чи.

2.4

Ее истерзанный рот наконец отпустили, муж остался сверху, собирая ее всю под себя. Покрыл мелкими довольными поцелуями ее нос, лоб, щеки. Потом, извиняясь, лизнул опухшие кровоточащие губы. Эмма ощутила жжение и, очнувшись, попыталась спихнуть с себя обнаглевшего дракона. 

— Ты — извращенец? — спросила она, пряча глаза.

Как еще можно назвать мужчину, который возжелал ее в нынешнем состоянии?

— Простите недостойного. Этот муж не понимает жену, — покорно опустил голову Мэй, словно почтительный слуга. 

Если бы Эмма только что не испытала на себе его несдержанность, от которой все еще ныло между ног, и если бы его член не вздрогнул, вновь поднимаясь, она бы подумала, что ему и правда совестно. 

Она открыла рот, чтобы объясниться. Прошло уже несколько лет с тех пор, как Эмма появилась в этом мире, но до сих пор все в ней выдавало чужачку. Только Эрик умел понимать ее с полуслова. 

— Как ты мог позариться на это? — подняла она свое запястье в доказательство и уставилась на пухлое предплечье и золотистую кожу. 

 Фанг медлил с ответом. Разве мог он признаться, что пусть он был невинен в брачную ночь, но ни один человек, выросший во дворце, не был наивным? Он прекрасно знал, какие виды извращений практиковали за закрытыми дверями драконы, и даже понимал, что нездоровое влечение ведьма истолкует превратно. Не рано ли делиться историей о неприглядном прошлом? Если он будет чуть дольше скрывать свои недостатки от жены, ничего плохого не произойдет, ведь так?

Чтобы избежать уклончивого ответа, Фанг подвинулся, позволяя жене рассмотреть, что случилось с ее телом, когда печать сломалась. 

Эмма рассматривала округлые бедра и пышную грудь, к которым успела привыкнуть за последний год. Чтобы совершить перевоплощение плоти одной энергией чи, это же какую прорву нужно влить? Даже Дэн, наследник крови императора, не обладал подобной мощью.

Эмма повторила жест, в последние месяцы ставший частью ее самой, накрыв ладонью нижнюю часть живота, и впервые получила в ответ ласковый толчок.

Волна облегчения разлилась в груди. Эмма обмякла и откинула голову назад. Слезы сплошным потоком полились на вышитый шелк диванчика.

— Кто ты такой? Не могу поверить… Как это возможно?

— Этот недостойный не заслуживает внимания. — Мэй наклонился, чтобы губами осушить ее слезы. — Зато этот муж сгорает от любопытства узнать, как жена без всякого усилия разрушила печать, наложенную сильнейшими драконами империи?

От него остро пахнуло мускусом и серой. Кудрявые волосы щекотали плечо Эммы, восставший член уперся в ее бедро.

Эмма снова попыталась отпихнуть дракона, но он был словно отлит из сплошного куска стали. После соития ужасные следы ожогов и побоев побледнели и смылись с его белой кожи, словно акварельная краска - водою. Мэй был совершенен не только физической красотой, но и особой энергией молодости, сверкающей в глазах и заметной в напряженных мышцах.

Эмма еще на банкете отметила, как изящно он двигается. Абсолютно притягательный и нисколько не осознающий собственный шарм.

— Это долгая история, — отмахнулась Эмма. — Постепенно я расскажу тебе все. Теперь наши судьбы связаны. 

Мэй просиял, услышав ее ответ. Застонал и прижался ближе, прошептал на ухо:

— С женой было так сладко. Можно ли еще раз?

Эмма, покраснев, кивнула. Ее подхватили на руки, прижали к широкой груди. Успев осмотреть маленький домик до этого, Фанг запомнил широкую кровать в спальне и подумал, что жене будет намного удобнее на мягком матрасе. 

Уложив ведьму на алое шелковое покрывало, расшитое фениксами, он долго и жадно рассматривал ее, пропуская густые черные локоны между пальцев. Сверкающие глаза Эммы не изменились, но теперь она вся поражала экзотической южной красотой. Хотя Фанг мог поклясться, что пусть ведьма и выглядела коренной жительницей Оду, поведением она нисколько не напоминала женщин этого народа.  

2.5

Он нежно поцеловал алые губы, вливая достаточно чи, чтобы заживить их, и снова не удержался от того, чтобы чуть–чуть прокусить. Драконья натура требовала оставить на жене метки. Он обнюхал и облизал каждый уголок ее тела, втирая в кожу жены свой запах, выискивая по стонам, где ей больше нравятся его касания.

Фанг задался маниакальной целью стать необходимым ведьме, чтобы, в отличие от других мужей, никогда не разлучаться с нею. Маленький дракончик в ее теле уже признал его отцовство и отзывался на близость, заставляя очерствевшее сердце Фанга размягчиться от нежности. И все же молодой слуга помнил сказанные ведьмой в маленьком храме слова — он всего лишь четвертый. 

Вновь проникнув в сладостную тесноту лона, Фанг застонал от наслаждения. Он двигался медленно, на сей раз стараясь растянуть удовольствие, зорко наблюдая за откликом ведьмы. Он изучал, как глубоко и под каким углом толкаться, чтобы ее глаза подернулись дымкой. Фанг уже забыл, каково иметь власть над кем-то, он получал изощренное удовольствие, превращаясь одновременно в ее преданного раба и деспотичного господина. 

Запах ведьмы, мягкость кожи, то, как трогательно она цеплялась за него, отклик сына в ее животе — все это врезалось в сердце, осколком разделяя жизнь Фанга на до и после. 

Каждое движение бедрами вызывало тихий стон из алых губ жены и отдавалось удовольствием в члене Фанга. Он забыл, на каком свете находится, полностью погрузившись в чистое наслаждение. После острого пика он оставил закутанную в одеяло разомлевшую ведьму и ускользнул на кухню, чтобы приготовить легкие закуски. Когда Фанг вернулся, ведьма уже спала. На щеках цвел здоровый румянец, дыхание выровнялось. Фанг протянул руку к ее животу и улыбнулся, почувствовав легкое щекотание энергии. 

Он пробрался под одеяло, приблизился к теплоте жены и подумал, что наконец счастлив. И готов бороться зубами и когтями за это мимолетное счастье. 

Ведьма глубоко вздохнула, повернулась, уставилась на Фанга невозможными черными глазами. 

— Дорогой муж, — сказала она. — Может, все-таки просветишь жену, почему сильнейшие драконы империи потратили силы на то, чтобы запечатать простого дворцового слугу? 

— Меня наказали за преступление, — признался Фанг. — На самом деле, приговорили к смерти, но я тогда был еще ребенком, поэтому приемная мать отправилась на поклон к императору, чтобы заменить наказание. Стояла зима, матушка просиживала на коленях целые дни перед его рабочим кабинетом, ее ноги онемели, и она больше не могла ходить. Услышав эти новости, брат приемной матери попытался уговорить ее прекратить, но она не хотела ничего слушать. Приемный дядя испугался, что если не поможет мне,  она погибнет. Он использовал все свои связи и собрал необходимое число драконов для наложения печати. Императору показалось приемлемым наказанием обречь меня на жизнь хуже смерти и сослать в рабский барак. Вот и вся история.

Эмма присела от удивления в кровати, прикрыв красным покрывалом грудь, и с недоверием уставилась на Фанга.

— Что за преступление ты совершил, будучи ребенком?

2.6

Ему тяжело дались слова, но он ответил честно:

— Я попытался убить Чан Шухэнга, и у меня почти получилось. 

— Младшего принца? То-то мне показалось, будто вас что-то связывает. Слишком уж эмоционально он отозвался о тебе. Знаешь, Дэн привел меня на банкет именно для того, чтобы показать Чан Шухэнгу. Они переписывались, и принц обещал позаботиться обо мне. 

— Так змея позаботится о цыпленке, — усмехнулся Фанг. 

— Ты и вправду пытался убить его? — После кивка мужа Эмма переспросила: — Но почему?

— Это длинная и запутанная история. Ты, наверное, устала за день, прости, что потревожил тебя. 

— Мэй, я вся внимание. 

— Моя мать Фанг Ланфен выросла в глубинке, куда сослали ее отца за неудачу на дворцовой службе. В ней с рождения определили магические потоки чи, поэтому отправили в гарем императора, как только она достигла совершеннолетия. Это помогло и ее семье вернуться в столицу. Оказалось, что в один день с матерью во дворец также должна была войти ее родная кузина Фанг Гуйлан. Девушки понравились друг другу с первого взгляда. Они сошлись характерами и даже внешне были очень похожи. Кузины знали, что в гареме никому доверять нельзя, поэтому договорились, что бы ни случилось, держаться вместе. Но на деле поддерживать дружбу оказалось тяжелее, чем думалось. В отличие от матери, Фанг Гуйлан была начитана, изящна, умела танцевать, петь, играть на суньми и вышивать на шелке. Она сразу привлекла внимание императора, в то время как Фанг Ланфен высмеивал весь двор за смешное произношение и деревенские привычки. Мать это ничуть не беспокоило, ей было достаточно общества кузины. Она не отличалась особыми талантами и не имела права развивать магический дар, поэтому коротала время, ухаживая за садом и готовя еду.  Хотя кузины не вступали в борьбу за власть, недоброжелательницам их дружба резала глаз. Драгоценная наложница не раз посылала служанок, чтобы рассорить Фанг Гуйлан и Фанг Ланфен, но ни порезанная одежда, ни разбитая утварь не портили их отношений. Несмотря на высокое положение в гареме, Фанг Гуйлан заботилась о матери и опекала ее. В благодарность мать не раз помогала ей избежать ловушек ревнивиц и сохранить благосклонность императора. Так продолжалось несколько лет, но однажды мать Фанг Гуйлан заболела, и по особому разрешению Фанг Гуйлан отправилась навестить родителей. Она попросила Фанг Ланфен ночевать в ее покоях, чтобы проследить за сохранностью дорогих подарков императора. К сожалению, в ту ночь император выпил с послами горцев, забыл об отлучке любимой наложницы и нагрянул в покои Фанг Гуйлан. Так как кузины были похожи, а мать не смела сопротивляться императору, то в ту же ночь она понесла. Увы,  это положило конец крепкой дружбе. Фанг Ланфен в одночасье вознеслась. Императору нравилась новизна блюд, приготовленных ее руками.  Он был доволен ее кротким нравом и даже ставил ее в пример остальным, чем до глубины души оскорбил Фанг Гуйлан. Кузины больше не разговаривали, чем воспользовалась драгоценная наложница, чтобы ослабить положение Фанг Гуйлан. Вскоре драгоценной наложнице удалось так же добиться публичного унижения матери, которая по незнанию оскорбила мать-императрицу. Император больше не навещал мать, а без его энергии чи плод в ее чреве не мог развиваться. 

Люди не помнят себя в младенчестве, но драконы вместе с потоками чи получают воспоминания, помогающие пронести заветы предков через века. Мать выжгла собственные меридианы и пожертвовала плоть, чтобы выносить меня до полного срока. Я чувствовал ее боль как собственную. К сожалению, она была совсем слаба, когда родила меня. Она послала служанку к Фанг Гуйлан с просьбой увидеться, но та отказала в примирении. В ту же ночь в покои матери пробрались убийцы. Ей удалось спасти меня ценой собственной жизни. На поднятый шум сбежались слуги, убийц перехватили, но те приняли яд и не сознались, кто их подослал. 

После смерти матери Фанг Гуйлан усыновила меня. Она всю жизнь сожалела о том, что не увиделась с кузиной в последний раз. Ей так и не удалось вернуть благосклонность императора. В гареме появились новые наложницы, а у драгоценной наложницы родился Чан Шухэнг. Поначалу Фанг Гуйлан выдавала меня за девочку, поэтому и дала имя Фанг Мейли, но подосланная няня растрезвонила правду, что, к сожалению, привлекло внимание драгоценной наложницы. Она боялась, что я стану соперником ее сына.

Мы росли вместе с принцем и воспитывались у одного учителя. Фанг Гуйлан наставляла меня скрывать любые достижения и во всем проигрывать принцу. Она думала, что тем самым сохранит мою жизнь. 

Чан Шухэнг возненавидел меня с самого детства. Его целью было отобрать или разрушить все, что мне дорого.  Хотя император одаривал его лучшими лошадьми и оружием, принц стремился завладеть моим дешевым мечом и любимым скакуном. Стоило мне подружиться с одним из детей слуг, его тут же отсылали из дворца. Я приютил щенка и долго держал его в секрете, пока не нашел с перерезанным горлом и брошенным рядом кинжалом Чан Шухэнга. Старого евнуха, к которому я был привязан, жестоко отравили. Приемная мать приказывала мне терпеть, и я во всем слушался ее, но в тот день увидел, как Чан Шухэнг до смерти избил совсем молоденькую служанку. Во мне нечто надломилось, я словно сошел с ума. Говорят, я пытался задушить его собственным поясом. Увы, ничего не помню, нанесение печати было настолько болезненным, что стерло воспоминания тех дней. 

3

Эмма внимательно слушала рассказ Фанга, не перебивая. Затем подняла руку, заправила волнистую прядь его волос за ухо и тяжело вздохнула. 

— Ты очень сильный. Мне жаль. 

— Прошу, не надо жалости, — сразу напрягся Фанг, но щекой прильнул к ее руке, не в силах отказаться от ласки.

Теперь Эмма видела схожесть между алым драконом и Фангом в резкой линии скул и очертаниях губ. Волосы отличались, глаза были совсем разные, а о характере нечего и говорить. Эмма так и не сумела наладить отношения с Дэном, а с Фангом было легко, словно он и не родился драконом.

— Ты похож на Дэна, теперь я это вижу. Позволь объясниться: мне жаль, что вы родные братья по отцу, но на твою долю выпали тяжелые испытания. 

— У императора было пятьдесят три сына, ныне живы лишь пятеро, включая меня. Ни одного судьба не пожалела, — ровно сказал Фанг. 

— Дэн знал о всей этой истории? — тихо спросила Эмма. 

— Не думаю, — покачал головой Фанг. — Наместник Ли намного старше. Его матери удалось добиться ссылки в монастырь, когда он был еще ребенком. Он вырос вдали от интриг и с тех пор старается как можно реже появляться в столице. 

— И все равно на его жизнь регулярно покушаются. Когда я впервые встретила Дэна, то удивилась жестокости врагов, которые… Впрочем, неважно.  Сейчас ясно, что до него, скорее всего,  добрались драконы. 

Эмма замолчала, затем взяла сильную руку мужа и нежно поцеловала в тыльную сторону. 

— Ты удивительный.  Теперь понятно, почему я была не противна тебе, когда сама не хотела смотреть в зеркало. Спасибо, что спас меня и ребенка. Я очень благодарна тебе. 

— Это жена спасла меня, — мягко сказал Фанг. — Пусть я для жены лишь один из четырех мужей, для меня она — единственная. Слышал, в Ра так принято. У Лунн несколько мужей для равновесия потоков чи, поэтому у вас рождаются сильные маги, в то время как империя драконов приходит в упадок. Я знаю свое место и не буду доставлять неприятностей старшим мужьям. 

Эмма смутилась, не представляя, что ответить. Она все еще стыдилась того, что в ее жизни несколько мужчин. Несколько лет назад она не представляла, что окажется в подобной ситуации. 

— Послушай, — подумав, сказала она. — Когда-нибудь ты обретешь славу и почести, которых достоин по праву рождения. Стой! — Эмма зажала ладонью рот мужа. — Я уверена, так и будет. Мы из разных миров, Мэй, я плохо уживаюсь в гареме. Я прошу только одного: не считай себя чем-либо мне обязанным. Если ты захочешь уйти, я не буду тебя держать. 

Эмма подсела к Фангу и попыталась крепко обнять его, но тот напрягся и даже отвернулся. 

— Мы совершили три поклона, — с обидой сказал он. — Для жены это было притворством?

— Ты слышал это? - тихо спросила она, оглядываясь в сторону кухни. 

Еле слышный шорох, но чувствительные уши дракона насчитали пять человек: двое за окном, двое в передней комнате и один на крыше. 

— Прячься, — шепнул он и столкнул жену с кровати. 

 Туда, где только что лежала Эмма, воткнулся черный кинжал. Сверкнул металл, и следующий выпад был направлен в обнаженную грудь Фанга. Чистым потоком чи молодой слуга ударил в живот нападающего. Одетый в серое убийца отлетел к стене, но двое других с ножами наперевес проворно побежали в сторону Эммы, лежащей на полу. Она подняла ладонь, в ужасе прикрывая глаза. Фанг спрыгнул с кровати, закрыл жену своим телом и взорвался сгустком чистого чи. Домик затрясся, с потолка посыпалась штукатурка. 

3.1

Эмма поползла в сторону сундука у стены. Фанг вскочил на ноги, готовясь к следующей атаке. В окно залез невысокий подвижный мужчина с каменным лицом и кинжалом с черным лезвием.

— Кто вас подослал? — спросил Фанг, чтобы протянуть время.

Не ответив, мужчина размахнулся и метнул кинжал в Эмму. Фанг дернулся прикрыть ее, направленное в спину жены лезвие вонзилось в его правое бедро по самую рукоятку.

Фанг тут же выхватил клинок из собственной плоти и точным движением кинул кинжал в горло убийцы. Тот захрипел и осел на пол в луже крови.

Эмме удалось открыть крышку сундука, но тут сверху спрыгнул еще один человек в серой одежде и кинулся к ней. Эмма дунула в его сторону белый порошок, и тот окутал нападавшего, как вторая кожа. Душераздирающий крик пронзил тишину домика. Убийца рухнул на пол и принялся кататься по доскам, а его кожа задымилась. Воздух наполнил запах паленой плоти.

Трое у стены очнулись, вскочили на ноги и принялись осторожно кружить вокруг ведьмы.

Фанг почувствовал, как по его бедру распространяется онемение от отравленного клинка. Он запечатал поток крови из правой ноги, но теперь был лишен возможности двигаться.

— Жена, спрячься за мою спину, — сквозь зубы попросил Фанг. — Они пришли за тобой.

Обнаженная Эмма тяжело дышала, держа наготове по горсти порошка в обоих кулаках. Нападавшие, как шакалы, выискивали слабость в ее обороне, ожидая, когда она отвлечется.

— Я не могу использовать Хуа! — выдав страх, сказала она.

Фанг воспользовался тем, что убийцы смотрели на Эмму, и кинулся кубарем им под ноги. Ему удалось сбить двоих, но третий отпрыгнул и вонзил кинжал в плечо Фанга.

— Беги через окно, — прохрипел Фанг.

Эмма ругнулась, но вместо броска к окну сделала выпад, раскрыв кулак, и тот, кто ударил Фанга, оказался в облаке белого порошка. Он пронзительно завизжал и начал сдирать с себя одежду, но вскоре упал и стал кататься по полу вместе с товарищем.

Двое оставшихся словно не заметили судьбу остальных и с кинжалами наперевес кинулись к Эмме. Фанг ухватил одного из них за ногу и получил ножом еще одну рану в живот. Второй напоролся прямо на отравленное облако.

— Мэй! — закричала Эмма. — Перестань, я не уйду без тебя.

Фанг перехватил руку нападавшего, потянул убийцу на себя и свернул ему шею так, что хрустнули позвонки.

Двое отравленных затихли. В комнате слышалось только тяжелое дыхание Фанга, лежащего в луже крови. Две раны в плечо и бедро не представляли опасности даже отравленными, так как Фанг с детства привык справляться с любыми ядами. А вот удар в живот пришелся прямо в печень. Этот поток крови Фанг был не в силах запечатать.

— Мэй, не двигайся! — Эмма бросилась к нему и поддержала за плечи.

Ее руки окрасились липкой красной кровью. Мэй откинул кудрявую голову на ее грудь, его кожа побледнела, подчеркивая привлекательную родинку на правой щеке и выпирающий кадык. Если бы Эмма могла использовать Хуа, она бы вылечила его, как когда-то вылечила Дэна. Но сейчас потоки Шу коконом окутали ребенка в ее животе, и их нельзя было перенаправлять ни на что другое. Она заплакала от страха и бессилия. В отличие от жителей этого мира, она вовсе не была привычна к убийцам и запаху паленой плоти.

— Прости меня, жена, — прохрипел Мэй. — Я недостаточно силен, чтобы защитить тебя как следует.

3.2

— Он должен был оставить лекарства, — пробормотала Эмма. — Нужно успокоиться и найти их. Вдох-выдох. 

Эмма стянула с кровати простыню, разорвала зубами шелк и перевязала кровоточащее плечо мужа. На алом шелке крови не было видно, а Мэй старался улыбаться и не жаловался на боль. Эмму сильно тошнило, и в голове царил туман, но она постаралась отбросить ненужные мысли и сосредоточиться на необходимом. 

Она перетрясла содержимое сундука, отыскала останавливающую кровотечение траву и другие лекарства, предназначенные для беременных. Неизвестно, подействуют ли они на драконов, но выбора не было. Эмма прислушивалась к рваному дыханию мужа и боялась не успеть. Мэй безропотно принял из ее рук все предложенные средства. Только бы их оказалось достаточно! 

Эмма накинула халат и укрыла мужа одеялом. Выдохнула, размазала по лицу слезы, смешанные с кровью, невольно бросила взгляд на пять трупов, и ее пробрала дрожь. 

— Мэй, ты лучше меня разбираешься в интригах. Кто послал этих убийц?

— Наемники, причем не очень умелые. На их одежде нет особых знаков, видимо, они не принадлежат ни к одному из именитых кланов убийц. Выходит, наниматель не слишком богат. Я ставлю на одну из наложниц наместника Ли, затаившую личную неприязнь к жене. А может, это человек из ее прошлого, еще до того, как она попала в драконью империю.

Мэй говорил спокойно и размеренно, но Эмма чувствовала, как жизнь по капле вытекает из его тела, а реакция замедляется.

— Ты слышишь? — обеспокоенно прошептала она, и у нее похолодело под сердцем. — Опять быстрые шаги.

На этот раз целый отряд закутанных в черное наемников с вышитой на плече змеей и мечами наперевес ворвался через разрушенную  дверь. Они встали ровным рядом, отгораживая пути к отступлению. Мэй собрал последние силы и рывком спрятал Эмму под собственным телом.  Несмотря на героический поступок мужа, оба понимали, что это конец. 

 Наемники, заметив трупы, тихо зашептались. Послышался звук натягиваемой тетивы. Мэй закрыл глаза, сосредотачиваясь, из его тела потянулся поток света, окружая Эмму экраном из чистого чи. Он слишком много энергии израсходовал сегодня. Сначала, чтобы помочь ребенку, потом – чтобы вернуть Эмме плоть, а потом чтобы уничтожить убийц. Как бы ни был силен Мэй, в нынешнем состоянии чи едва поддерживала его жизнь. Тратить жизненные потоки на жалкий щит очень глупо. 

Поэтому Эмма принялась сопротивляться и осторожно отстранила Мэя. Ей удалось мельком увидеть выступившего вперед мужчину с холодными глазами. Нижнюю часть лица закрывала черная ткань, в руках блестел арбалет, стрела направлена прямиком в спину Мэя. 

Эмма, не раздумывая, изо всех сил оттолкнула мужа. Раньше ее жалкие потуги упирались в стальные мышцы, но на этот раз ей удалось сдвинуть ослабшего Мэя. Послышался щелчок, и стрела воткнулась в дощатый пол прямо между ними. 

Размеренным движением наемник не спеша достал еще одну стрелу и зарядил арбалет. Эмма, закрыв глаза, попросила прощения у ребенка и приготовилась к последнему удару, который разнесет в порошок наемников, но также уничтожит маленькую жизнь в животе. Всего одно мгновение – и она передумала, поняв, что не сумеет причинить вреда малышу. Даже на пороге смерти. 

Но тут воздух разрезал свист клинков, двое наемников рухнули на пол. Высокий воин с двумя мечами в руках и с алыми волосами проредил нападающих. Запах крови в воздухе загустел, послышались стоны раненых. 

3.3

Алый дракон не просто атаковал, он порхал в смертельном танце. Черные одежды с золотым шитьем разлетались, обнажая тренированное белое тело. Клинки в его руках находили и жалили плоть противников. Элитные наемники падали, как подкошенная трава. Арбалетчик мгновенно сориентировался, и следующая стрела полетела в сторону наместника Ли, но тот клацнул зубами, и стрела разлетелась в щепки. 

Затем красивое лицо посерело, вытянулось в хищную морду, на которой сверкали огненно-желтые глаза. Алые волосы стали гребневыми шипами. Из зубастой пасти вырвались столбы синего пламени. Тело осталось человеческим, только покрылось чешуей - бордовой на руках и ногах, темно-фиолетовой на животе. Частичная трансформация доступна лишь избранным драконам. Идеально подходит для битвы в закрытом пространстве, где не развернуться в истинной ипостаси. 

Теперь, когда тело наместника стало почти неуязвимым, началась настоящая бойня. Наместник не выпускал из вида Эмму и Мэя, то и дело пресекая попытки наемников причинить им вред. И все же, поняв, что живыми им не уйти, наемники в черном озверели, выпустив в сторону Мэя рой отравленных игл, порошков, даже ползучих насекомых. 

— Вон! — прорычал алый дракон. 

Затем проломил плечом стену, схватил Мэя за шкирку и выбросил его в темноту ночи. 

— Ничтожество, — фыркнул наместник. — Бесполезный мусор. Обернись уже или не мешайся под ногами. 

Эмма не в первый раз стала свидетельницей вспышек гнева наместника. Испугавшись за Мэя, она вскочила на ноги и побежала к дыре в стене, благо Дэн прикрыл ее отход, продолжая сражаться с наемниками. Она успела заметить, как муж скатился со склона кулем муки и застыл под ветвями ивы. Ее сердце сжалось от тревоги, и она скорее подбежала проверить, как он. Под животом Мэя расплывалось черное пятно крови. Эмма склонилась над ним, в панике прислушиваясь к хриплому дыханию. 

Мэй тихо рычал от боли и ярости. На висках выступили синие чешуйки, глаза засветились желтыми всполохами, а затем он весь выгнулся, выпустив облако пара из ноздрей. Эмма мигом отскочила в сторону, побежала в укрытие, и сразу все осветилось, а иву объяло горячее синее пламя. Вместо молодого мужчины под деревом извивался от боли дракон с лазоревой чешуей.

Размером он был чуть меньше алого, но пламя из зубастой пасти вырывалось намного горячее, нанося страшный урон всему, стоящему на пути дракона. Как пьяный, он крутил головой, не в силах совладать с пламенем. Эмма наблюдала из укрытия, как холм перечеркнула черная полоса гари. Одно неверное движение, и загорелась хижина. Как и иву, ее мгновенно объял язык горячего синего пламени. Алый дракон в истинной ипостаси взмыл из всполохов прямо в небо и пророкотал, как умеют лишь драконы, особым низким голосом:

— Идиот, какой же идиот! Пожег всех, ни одного не оставил для допроса. 

Потом наместник Ли несколько раз облетел холм, выискивая сбежавших наемников. 

Лазоревый дракон так и не поднялся в воздух. Неимоверным усилием он перестал изрыгать пламя, отыскал Эмму и виновато положил голову на лапы напротив нее. Теперь из ноздрей поднимались вверх лишь две струйки пара. 

3.4

Эмма поднялась на ноги, пошатываясь, подошла к мужу. В полный рост ее голова находилась на уровне желтых глаз дракона. Эмму все еще тошнило, а ноги подгибались от пережитого страха. Она погладила веки дракона и чувствительную кожу вокруг рта. Постепенно дракон успокоился, ровно задышал, лизнул раздвоенным языком ладонь Эммы, отвечая на ласку, а через мгновение вновь обернулся обнаженным мужчиной, лежащим ничком на земле у ее ног. На смуглом теле не было видно и следа от недавно полученных ужасных ран.

Наместник Ли, сделав еще один круг, опустился и ступил на землю в человеческом обличии, прикрытый лишь длинными алыми волосами. 

— Ты вернулся, — улыбнувшись, поприветствовала наместника Эмма. 

— Разве я был когда-то в силах оставаться вдали от тебя? 

Алый дракон жадно разглядывал Эмму, довольно отмечая произошедшие с ней перемены. Гложущая его тревога немного уменьшилась при виде румянца на ее щеках. Про себя он отметил, что слуга оказался не совсем бесполезен. 

Фанг поднялся на ноги и обнял Эмму за талию, становясь между нею и наместником. Будто не заметив его маневра, наместник Ли сказал, не отводя пристального взгляда от Эммы:

— Я слышал, ты назвала его четвертым, значит, сохранила для меня место в своем сердце. 

— Ты подслушивал! - закусила губу ведьма. 

— Не в первый раз мне приходится слышать, как ты проводишь ночи с другими, - поморщился алый дракон. — У меня не осталось гордости, Эмма. После всего, что было между нами, я готов умолять.

— Дэн, ты мучаешь нас обоих. Во мне нет ничего особенного, в твоем распоряжении любая девушка империи. Сколько раз мы пытались простить друг друга и нарушали данные обещания, но не в этом дело. Я просто не могу больше находиться рядом с тобой. Убийцы, Дэн! Мне страшно, я вовсе не такая смелая, как вы все. Раньше я думала лишь о себе и мужьях, а теперь я должна заботиться о ребенке. Ты же сам сказал, что я буду в безопасности только вдали от тебя.

Желтые глаза наместника зло сверкнули, но он сумел сдержать гнев, только прошипел:

— Грядет война, а твои мужья не в состоянии защитить тебя. Я беру свои слова обратно, Эмма. Ты все сама понимаешь. 

Эмма потерла переносицу, затем погладила руки обнимающего ее Фанга. 

— Мы вновь возвращаемся к тому, с чего это началось. Ты — наместник, Дэн. У тебя обязанности перед миллионами жителей империи. Я всего лишь помеха. 

— Я так много прошу, Эмма? — Глаза наместника загорелись нехорошим огнем, между губ показался раздвоенный язык. — Меня лишили возможности прикоснуться к тебе, какое-то ничтожество станет отцом моего ребенка, а я всего лишь прошу находиться рядом. Мне надо умолять на коленях, Эмма? Ты этого добиваешься? 

Из ноздрей Фанга тоже повалил пар, выдавая нарастающий гнев. 

Эмма не выдержала и все-таки высказала спрятанную в сердце обиду: 

— Ты сам провел ночь с другой, зная, что это нарушит потоки чи. Адам не раз предупреждал тебя. Теперь свободен, хоть весь свой гарем осчастливь! 

— Не могу поверить, что ты попрекаешь меня единственной ночью с законной женой, прекрасно зная, что меня опоили, и по собственной воле я бы не совершил подобной подлости. Эмма, посмотри, как я готов унизиться. 

Наместник Ли, принц по крови, генерал имперской армии, опустился на колени. Фанг потерял дар речи и даже забыл, как дышать. 

— Хочешь, я буду твоим рабом, Эмма? Как тогда в Ра. С ошейником на моей шее у нас не было никаких разногласий. Тебе нравятся послушные мужчины?

Эмма ахнула, закрыв ладонями рот. Ей было невыносимо видеть гордого дракона на коленях. Она поняла, что снова проиграла, как и во всех прошлых стычках с этим невозможным мужчиной. 

— Пожалуйста, встань, прекрати этот фарс. — Эмма устало закрыла глаза. — Ты нашел мое слабое место и с тех пор безжалостно пользуешься им в своих интересах. 

— Я не прошу многого, с твоей стороны бессердечно отказывать мне, — спокойно сказал алый дракон, поднявшись на ноги и как ни в чем не бывало отряхнув колени от кусочков земли. — Согласись, я достаточно наказан. 

3.5

Эмма выдохнула и покачала головой. Фанг все еще оторопело переводил взгляд с наместника на ведьму, стараясь по намекам выстроить цельную картину произошедшего между ними.

— Лучше скажи, — попросила Эмма. — Кто подослал этих наемников, и что нам делать дальше?

Алый дракон сразу заулыбался и расслабился, посылая Фангу взгляды, полные превосходства.

— Вот так бы сразу, любимая. Положись на меня и позволь направить вас.

Эмма подняла пальцы к виску, словно у нее заболела голова.

— Понятно, что первую группу наняла одна из змей моего гарема, с которой я обязательно разберусь, не переживай. Что непонятно, это как собачий выкормыш, обнимающий тебя, будто равный, позволил этим недорослям так тяжело ранить себя. Это же надо быть настолько бесполезным, тупым…

— Прекрати! — не выдержала Эмма.

— Не надо, жена, — впервые встрял в их разговор Мэй. — Теперь я понимаю, что обязан своим счастьем старшему мужу. Именно он устроил нашу встречу тогда на банкете. Он искал для жены сильнейшего дракона, в жилах которого течет кровь императора. Этот недостойный будет помнить всю жизнь, что старший брат вспомнил обо мне и остановил на мне свой выбор. Я готов принять заслуженное порицание и не буду противиться, если он решит наказать меня.

— Как ты можешь? — удивилась Эмма.

— Все же не настолько глуп, — удовлетворенно заключил наместник.

Фанг отпустил талию жены и склонился в поклоне перед алым драконом.

— Этот недостойный выражает благодарность старшему мужу за то, что старший доверил мне величайшее сокровище. Я буду стараться изо всех сил оправдать оказанное доверие. Я уже люблю ее всем сердцем и готов отдать жизнь…

— Пф-ф-ф, идиотская мысль. Вместо того чтобы подохнуть без всякой пользы, лучше бы придумал способ защитить Эмму. Без пинка не обернулся, лишь жалко скулил. Убожество!

Фанг согласно кивал, а Эмма, прикрыв глаза, в который раз поражалась искривленной логике этого мира. Внезапно задул холодный ночной ветер, и Эмма поежилась. Наместник сразу заметил это, а Фанг с неимоверной скоростью соорудил костер и даже сумел зажечь его с помощью драконьего пламени.

На небе сверкала россыпь бриллиантовых звезд, светил молодой месяц. Ветерок унес запах гари, заменив его благоуханием ночных цветов. Наместник Ли надел привычные черные одеяния, шитые золотом, и нехотя дал Фангу похожий комплект. В дорогой одежде молодой слуга, озаренный светом луны, смотрелся весьма привлекательно.

Алый дракон возвышался над Фангом почти на голову, от него за версту несло аурой высокомерия, но Эмме никогда не удавалось противиться его обаянию. Адам говорил, что бессмысленно спорить с судьбой.

Эмма села, привалившись к груди Фанга, по одну сторону костра, наместник расположился на другой стороне, то и дело бросая на них полные ревности взгляды.

— Вторая группа наемников пришла за мной, — сказал Фанг, ожидая подтверждение наместника.

Дэн согласно кивнул.

— Их послал Чан Шухэнг, — продолжил Фанг. — Он возжелал жену и не смог смириться с тем, что ему предпочли меня.

— Очень великодушно с твоей стороны решить умереть от руки наемников в угоду младшему братцу, — заметил наместник. — Если бы я не вмешался, Эмма была бы по дороге в его гарем. Нам нельзя тут долго оставаться. Шухэнг упрям и не отступится от ускользнувшей женщины. Впрочем, я специально это устроил. Подстегнет четвертого больше стараться.

3.6

Мэй и Дэн понимающе переглянулись в полном согласии. Эмма в который раз подумала, что связываться с драконами было большой ошибкой. Они не только обладают второй ипостасью, но и мыслят совершенно непостижимым образом.

— Я хочу к Адаму и Эрику, — призналась Эмма.

Мэй напрягся, а Дэн, наоборот, одобрительно кивнул.

— Естественно, — сказал он. — Ты беременна, тебе необходимы их потоки чи. Одного четвертого недостаточно. К сожалению, у меня плохие новости. Ра одержали победу над горцами. Первый и второй мужья пропали без вести.

Эмма закусила губу и отстранилась от Мэя. Глаза наполнились слезами. Этих новостей она ждала и опасалась. Тоска заполнила всю ее, заставляя сердце сжиматься от безысходности.

— Нет, нет, они оба живы, я точно знаю. Я бы почувствовала, — пробормотала Эмма, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Фанг, позабытый в темноте за ее спиной, протянул руку, но не посмел дотронуться до жены. Если бы он мог, то стер бы любые мысли о других мужьях. Он из кожи вон будет лезть, но добьется того, чтобы его было достаточно.

Наместник посмотрел на Фанга и понимающе усмехнулся.

— Не советую ревновать. Знаю по горькому опыту - сам весь извелся от ревности, чуть не позеленел. Поверь, я не только слышал о них, а видел собственными глазами. Все равно ничего не поделаешь, прилипли к ней похуже тебя, как пиявки. Хотя более бесполезных отбросов свет не видывал. Ни одного, ни другого достойными воинами назвать нельзя. Ученый и торгаш. Я все перепробовал, чтобы от них избавиться, только себе хуже сделал. Если она дорога тебе - смирись, а лучше прими их существование как данность.

— Дэн, ты мне нравишься гораздо сильнее, когда твой рот закрыт! — вновь не выдержала Эмма.

— Любимая, этот рот доставлял тебе намного больше удовольствия открытым, — похабно улыбнулся алый дракон, медленно облизал пухлые губы раздвоенным языком и даже немного причмокнул, не сводя с нее полного похоти взгляда.

Эмма задохнулась от острого воспоминания о том времени, когда голова дракона расположилась у нее между ног, а рот был и правда занят другим. Ах, как умело двигался этот язык! Волна желания захлестнула Эмму, поднявшись от узелка между бедер.

Дэн внимательно наблюдал за ее реакцией, а заметив отклик, удовлетворенно откинулся и как ни в чем не бывало продолжил наставлять Фанга:

— А хуже всего, что эти двое неудачников не только спелись друг с другом, но и принялись за меня. С такой искренностью и открытостью, что противостоять невозможно. Как глоток чистой воды. Клянусь, я сопротивлялся, но мы стали ближе братьев по крови. Вместо того чтобы желать перерезать им глотку, я жду, когда они вернутся и помогут исправить совершенную ошибку. Особенно этот Эрик как посмотрит, так, кажется, мысли читает.

Эмма тихо улыбнулась.

— Да, Эрик умеет видеть в сердце глубокие помыслы. Он всегда защищал тебя, Дэн.

Они оба замолчали, а Фанг почувствовал, что между наместником и ведьмой воцарилось согласие. Потрескивал огонь в маленьком костре, совы ухали на деревьях. Будущее казалось совершенно неопределенным, но в данный момент Фанга полностью захватило прошлое.

Он не смог противиться желанию и задал вопрос:

— Жена, кто ты на самом деле и как появилась в нашем мире?

4

Она очнулась, стряхивая остатки сна, в котором летела вслед за пленительным зовом по бесконечному коридору. Голос и сейчас звучал в ушах, шепча слова на неизвестном языке:

— Нида-дзя-цзай-наэр…

Веки были тяжелыми, в голове гудело, она с трудом открыла глаза и повернулась в сторону зова, как зачарованное животное.

Юноша с белым лицом и распущенными черными волосами бормотал то ли молитву, то ли заклинание, покачиваясь вперед-назад с закрытыми глазами.

Небо голубело над головой, цветущие ветви согласно кивали свежему ветерку и глубокому голосу. Тело покрылось мурашками холода и она внезапно ощутила, что лежит на твердом прохладном камне, полностью обнаженная.

Судорожный вдох, и молодой мужчина, открыв глаза, жадно всмотрелся в ее лицо.

А он не так уж и молод, поразительно красив. Такой, агрессивной красотой, когда прямиком смотреть опасно для самообладания. Черты лица правильные — высокий лоб, брови словно нарисованные углем, глаза раскосые, выразительные, опушенные длинными ресницами, твердый подбородок.

— Кто я? — сказала она, поразившись собственному вопросу.

А потом вспомнила, будто лопнул мыльный пузырь. Перед глазами мгновенной вспышкой пронеслась прежняя жизнь, а потом нахлынул длинный сон, в котором ее влек голос этого черноволосого мужчины. Ее звали… Как же ее звали?

Незнакомец встретился с ней взглядом. Рот мужчины раскрылся от удивления, затем он вдруг закатил глаза и упал без чувств прямо на землю.

Она потрясенно застыла, затем перевела взгляд на лежащее на алтаре тело, отныне принадлежавшее ей. Есть на что полюбоваться. Алебастровая шелковистая на ощупь кожа. Маленькие изящные ступни с жемчужинками пальцев. Она пошевелила ими, вспоминая прошлую жизнь. Кажется, настоящее тело было намного выше и полнее. Её звали — Эмма. Да, именно так.

Что делать, если ты очнулся в чужом теле? Мысли путались в голове, но отчего-то Эмме было вовсе не страшно, будто это такая игра. Даже тело ощущалось не совсем настоящим.

Она повернулась, присела, ощутив приступ дурноты. Ее окутала волна золотистых волос, падающих до самых икр. Проведя сквозь шелковые пряди пальцы Эмма удивленно затаила дыхание — это были ее волосы. Раньше она признавала только практичные прически до плеч. У нее не было ни времени ни денег на себя.

Ноги Эммы холодил каменный алтарь, покрытый неизвестными письменами и кровавыми разводами. Ей воспользоваться моментом и сбежать в лес или наоборот, разбудить колдуна?

Эмма соскользнула с высокого камня. Не рассчитав движения, растянулась прямо поверх незнакомца, лежавшего без чувств. Он, кажется, даже не дышал, и не заметил ее веса. Эмма же наоборот, не могла оторвать глаз от совершенной формы, чуть приоткрытых губ незнакомца, так и манящих поцеловать.

4.1

Она затрясла головой, и отсела в сторону, прочь от смущающей ситуации, в которой она совершенно обнаженная домогается чужого мужчину, лежащего без чувств. С ней точно ничего подобного не происходило раньше.

Мужчина был странно одет - в белый халат с широкими рукавами. В вороте виднелся еще один халат голубого цвета, и белая полоска третьего нижнего одеяния. Воротник расшит перламутровыми нитями, изображающими языки пламени. Эмма отметила кровь, багровой цепочкой пятнающей подол одежд мужчины, а затем увидела, что кровь нанесена и по ее запястьям и внизу живота непонятными рунами.

Тут он очнулся с резким вдохом. Эмма поняла, что все это время он и правду не дышал. Колдун захрипел, потом вскочил на ноги, закрыв полнеба широкими плечами, повернулся в ее сторону, и удивленно воскликнул:

— Этот заклинатель недостоин подобного чуда!

Вернее, он что-то другое сказал, но она его поняла. Кроме этого, по невидимым жгутам в ее новое тело перетек захлестнувший его восторг перемешанный с ужасом, затаенный страх и дикое волнение. Надо же, какой коктейль эмоций, а на бледном лице лишь услужливая улыбка.

Все происходящее воспринималось как должное. Как продолжение сна. Мужчина был красив, как мечта, воздух дышал свежестью, а сама она выглядела как ювелирно сработанная куколка.

Земля была чуть влажная, под ногами пружинил мягкий мох. Вокруг простирался весенний лес с набухшими почками. Желтая тропинка уходила куда-то из под ног в глубь чащи.

— Что это? – спросила она, указывая на потеки крови у себя на запястьях..

— Недостойный принес жертву согласно ритуалу, отдав собственную кровь — с готовностью ответил он.

У него был глубокий приятный голос. Эмма дышала свежим воздухом, наполненным запахами дождя, прелой листвы и хвои. Рассматривала красивого мужчину, снова склонившему перед ней голову. Она все еще ощущала себя заполненной пузырьками восторга, плывущей в гуще приятного сна.

— Какой ритуал? — спросила она, опустив взгляд на собственную идеальную грудь, больше подходящую кукле, чем живой женщине. Под двумя округлыми полушариями виднелся маленький плоский животик с аккуратной выемкой пупка, словно вылепленный скульптором.

— Вдохнуть жизнь в неживое, — растерянно прошептал мужчина. – Этот слуга недостаточно умен, чтобы расшифровывать записи великого Гуанхина. Я совершил ошибку… Что же будет?

«Он оживил меня , — подумала Эмма. – Значит, я умерла? Там далеко, по ту сторону сна?»

Нет, точно нет. Эмма помнила себя совершенно здоровой молодой девушкой, которая переехала в другую страну с одним чемоданом с большими планами на будущее. В крохотную комнатку с двухъярусными кроватями и пятью соседками из Китая.

«Он долго приманивал мою душу», — вспомнила она.

Эмма слышала его голос уже давно, но воспринимала, как безобидные грезы. Он обещал показать красоту нового мира, нежные розовые лепестки цветущей вишни, бреющий полет дракона, рассекающий небо. Этот мужчина был поэтом в душе. Ей казалось, что погружение в чужую культуру вызвало столь яркие сны, но нет…

— Как давно ты звал меня?

— Я не надеялся на успех, госпожа, но проявлял усердие уже две луны, повторяя священные слова, записанные Гуанхином.

«Сходится, — решила Эмма. — «Нужно было не прислушиваться к сладкому шепоту, зовущему вдаль. Впрочем… Он не обманул меня. Тут и вправду сказочно красиво».

— Зачем я нужна тебе? — Эмма подняла тонкое запястье запачканное кровью к глазам.

Он прикусил нижнюю губу, и тяжело задышал, пряча глаза. Эмма, по соединяющей их связи ощутила то, что он не сказал, и испугалась. Вернее одна часть сознания похолодела от нехорошего предчувствия, в то время, как другая заставила взгляд опуститься к бедрам колдуна, где обличительно встопорщилась ткань. Эмма облизнула пересохшие губы, отчего щеки колдуна окрасил густой румянец.

4.2

— Госпоже следует укрыться, вечером очень холодно, — несчастно прохрипел мужчина. – Негодный слуга не подумал об этом. Примите мою верхнюю одежду и простите слугу за то, что та запятнана кровью. Я очень провинился и буду наказан.

Он быстро снял с себя белое одеяние, оставшись одетым в голубой нижний халат из блестящей гладкой ткани. Эмма отвела глаза, отметив, что он ладно сложен, хотя и худощав. Это был сильный высокий мужчина с широкими плечами и длинными стройными ногами. К коже прикоснулась прохладная ткань, запах железа и крови защекотал ноздри.

Отвернувшись от нее, все еще в почтительном поклоне мужчина сказал.

— Глупый заклинатель решил потешить свою гордость, доказав, что магией возможно создать, а не родить женщину ранга Лу. Он не знал, что тем самым еще больше нарушит потоки Ши, и причинит вам несчастье.

Эмма ничего не поняла из его слов, и все же решилась спросить:

— Что ты собираешься делать со мной?

Последовало молчание. Новое сердце Эммы колотилось в груди, по жгутам соединяющих их эмоций текло горькое чувство вины.

— Госпожа сама решит свою судьбу, — наконец прошептал колдун. — Слуга будет по мере сил и стараний оберегать ее.

— Вот как… — Эмма освободила тяжелую копну золотых волос из ворота халата, запахнула пояс, и мужчина, чуть повернувший голову и заметивший её движение, судорожно вздохнул и отвернулся.

— Ты желал себе жену или любовницу? — прямо спросила Эмма.

Прагматично посмотрев на ситуацию, это было наиболее разумное объяснение оживлению куклы. Не в шахматы же с ней играть.

— Слуга не достоин вас… — сразу стал отнекиваться колдун, но его эмоции предательски рассказали совсем другую историю.

— Как тебя зовут? – перебила его Эмма.

— Aйгуо Цзианью из семьи Йи, готов служить вам до последней капли крови, госпожа.

— Ничего не понимаю, — тихо пробормотала Эмма, и добавила, чуть громче и тверже. — Сможешь ли ты вернуть меня домой?

Он сразу потух, словно свеча на ветру. Отвернулся, взмахнув копной черных волос, зазмеившихся по стройной спине, но вдруг осунулся, спрятал лицо в ладонях, и Эмма почувствовала, по связывающим их канатам, разлитую в груди горечь. Что такого она сказала?

Заклинатель поднялся стремительным движением, сделал жест, предлагая следовать за ним.

— Госпожа получит ответы на все вопросы. Пожалуйста, простите, этого недостойного. Слуга сделает все возможное для удобства госпожи.

Взгляд Эммы опять невольно притянулся к губам колдуна. Все в нем было удивительно гармоничным, а движения отточенные, как у танцора или гимнаста. Эмма прикоснулась к его предплечью, и ее пронзило сильное чувство тоски. Голова закружилась, ей захотелось всем телом прижаться к нему, стать одним целым. Испугавшись, она отдернула руку. Кончики пальцев охватило странное онемение.

4.3

На лице заклинателя застыло нечитаемое выражение, и только, чуть дрожащая нижняя губа выдавала напряжение чувств.

— Я не хотела обидеть тебя неуместным вопросом.

— Слуга слишком ничтожен, чтобы обижаться на слова госпожи, — заверил он.

Эмма осталась в полном замешательстве баюкать правую кисть. В голове роилось множество вопросов, но происходящее было настолько странным, что она не знала, какой из них задать первым.

Они молча проследовали по желтой дорожке. Небо чистого голубого оттенка с белыми мазками облаков простиралось над головой. По дороге попадались деревья, усыпанные белыми цветами с розовой сердцевиной, пахнущие сладостью и свежестью. Пели птицы, по краям тропинки золотились одуванчики. Природа играла музыку, наполняющую сердце Эммы томлением и радостью. Впереди шел стройный молодой мужчина, погруженный в свои мысли.

«Где же я? Никто не отзывается о себе в третьем лице и не называет женщину госпожой. Я попала в прошлое? Нет, не может быть, он упоминал магию. Это волшебство или сон, потому что тело чужое. К тому же я чувствую этого колдуна, как саму себя».

Прогулка по лесу длилась не больше пятнадцати минут. После очередного поворота, впереди показался аккуратный деревянный домик, идеально подходящий сказочно красивому лесу. На покатой крыше ровными рядами лежала красноватая черепица, за забором, на ровных грядках, бурно росли различные пахучие травки. Мужчина открыл калитку, провел по чистому двору, вымощенному ровными серыми плитами. Пока они шли к домику Эмма вглядывалась в огород. Она выросла в деревне, и ей приходилось ухаживать за растениями. Разглядев мяту, она обрадовалась, но другие стебли, с мелкими алыми цветочками или с сердцевидными лиловыми листьями, были ей не известны. Подняв взгляд, Эмма отметила в окнах дома резные решетки, затянутые бумагой, металлический замок, выглядевший вполне современным.

«Все-таки сон», — решила она. — «Современность мешается с выдуманным. Может, посмотрела красочный фильм перед тем, как ложиться теперь такие странные осязаемые грезы».

Внутри домика было светло. Их встретила чистенькая кухня. С потолка свисали пучки душистых трав, косички чеснока и лука. Плиты или холодильника не было, лишь шкафчики, ящики, широкий дощатый стол. Стены без признаков электричества, но повсюду расставлены стеклянные вазы с шелковыми абажурами. Светильники? На полу – красивый половик c вышитыми цветами ручной работы. На стене висели широкие листы бумаги с нарисованными горами в утренней дымке. За ширмой виднелось еще одно пустое помещение, где скрылся ее провожатый, чтобы переодеться.

Эмма провела ладонью по столу, ощутив его шершавость, вдохнула пряный запах сушеной лаванды. Все было слишком реально для сна. Но как поверить в происходящее? Следует допустить, что ее душа теперь заключена в тело алебастровой куклы…

«Я дышу, двигаюсь, чувствую собственный пульс. Я жива!»

Айгуо-как-его-там появился из дальней комнаты, одетый в новый халат лазоревого цвета с серебряной вышивкой, и с еще более широкими рукавами. На руках он держал сложенную одежду, которую протянул Эмме, опускаясь на колени.

— Слуга не позаботился о хорошей одежде для госпожи. Это грубый халат золовки заклинателя, но слуга добудет для госпожи лучшую одежду, чтобы искупить вину.

Эмма опустилась на пол подле мужчины, чем повергла его в недоумение. Осторожно, чтобы не дотронуться до запястья заклинателя, забрала стопку блестящей ткани, и тихо проговорила, тщательно подбирая слова:

— Там, откуда я пришла принято обращаться друг к другу, как к равным. Я не знакома с вашими обычаями и могу показаться грубой.

— Этот заклинатель знаком с обычаями мира госпожи. Госпожа не должна переживать о том, что будет не понятой. – возразил мужчина. – Слуга недостоин ее милости.

— Постой, — поморщилась Эмма. – Ты ведь волшебник, как ты можешь быть слугой?

4.4

Он посмотрел на Эмму с нежностью, затем несмело поднял ее руку, и склонился, прикоснувшись лбом к воздуху над запястьем.

Эмму опять до сердца пробрало ненасытным томлением, и она с трудом выдержала мимолетное касание.

— Для меня честь, если госпожа позволит прислуживать ей и защищать ее. Дар управления Хуа в почете и этот слуга занимает не последнюю должность.

— Не так быстро, — отобрав руку, Эмма прикоснулась ко лбу. — Я еще многого не понимаю. Ты так и не ответил, можно ли вернуть меня назад.

— Госпожа не сердитесь на недостойного слугу, — он опустил голову и вновь огорчился. — Пришло время рассказать правду.

Он повел ее к низкому столику в углу, усадил на низкую подушку, сам устроился на коленях напротив.

— В вашем мире остался лишь пустой кокон, в который невозможно вернуться, расправившей крылья бабочке. Только если заклинатель, подобный вашему слуге, сумеет сотворить тело, и позвать вашу душу…

— То есть, — дрожащим голосом спросила Эмма. – Я никогда не увижу дом? Я умерла?

Эмма почувствовала, что ее сердце онемело. Ее больше не радовало странное приключение. Она вспомнила родителей, стопку наличных под матрасом, готовых к переводу на лечение матери, и в горле стало сухо. Эмма только встала на ноги в чужой стране, она прочитала в интернете о новом методе реабилитации и надеялась опробовать. Она прилежно училась, работала, и выживала там, где ей каркали провал. Ее не смущали трудности. Эмма была готова доказать, что достойна возложенных на нее надежд. Все обернулось прахом из-за эксперимента какого-то колдуна в другом мире.

Ей стало душно, она вышла во двор, чтобы побыть немного в одиночестве. Грудь стискивало отчаяние, но слез не было. Эмма привыкла прятать собственную слабость. К тому же нельзя забывать, что она совсем одна, зависима от неизвестного мужчины, который очень услужлив и красив, но кто знает, что скрывается за верхней шелухой?

Судорожно вздохнув, Эмма приказала себе собраться с мыслями. Мужчина обнаружился на коленях у ее ног. Он выглядел совсем несчастным. Эмма больше не ощущала его эмоций, видимо, эта связь растаяла.

— Хватит! — в сердцах воскликнула она.

Мужчина вздрогнул, и Эмма опустилась на колени подле него.

— К чему притворяться, если я чувствую твои истинные помыслы! Ты столько недоговариваешь, что у меня голова идет кругом!

— Этот слуга не смеет! Госпожа должна верить мне!

Эмма закусила губу. Все впустую, зачем она пытается изменить что-то? Ей самой нужно привыкнуть, что она оказалась в еще более чуждом месте, теперь ей опять нужно подстроится, понять, что происходит.

Мужчина почувствовал перемену в настроении и замолчал, с мольбой смотря на нее снизу вверх.

— Ладно, прости меня, — выдавила из себя Эмма.

Она старалась изо всех сил не расклеиться, сохранить ясность мыслей.

– Я ценю твою заботу, — наконец сумела продолжить Эмма. — Как тебя зовут?

— Aйгуо Цзианью из семьи Йи, — опустив голову, расстроенно прошептал мужчина. – Слуга уже… Я уже говорил госпоже.

— Прости, — смутилась Эмма, смущенно заправив непослушные золотые волосы за ухо. – Можно я буду звать тебя, Адамом? Прости, что не могу запомнить твое имя я очень расстроена сейчас, но потом обязательно…

Мужчина широко улыбнулся, и поднял руку, останавливая излияния Эммы:

— Для меня честь получить от госпожи… От Эммы новое имя. Пусть оно будет моим. Что означает — Адам?

Она глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Разговор был странным, и она никак не могла ухватить суть происходящего. А может так и нужно? Кто на ее месте мог бы остаться спокойным? Эмму выдернули как сорняк из привычного окружения, забросили другое измерение с совершенно иной культурой. Лучше, если она будет плыть по течению, пока поток новой информации не разложится по полочкам.

— Адам был первым мужчиной на земле, так говорят предания моей страны. Ты — первый, кого я встретила. Это имя тебе подходит.

4.5

От ее слов глаза Адама засверкали, и он вновь потянулся прикоснуться лбом к ее ладони.

— Красивое звучное имя, да еще столь значимое. Я буду жить надеждой оправдать его, Эмма.

Он помог ей подняться, затем проводил на задний дворик, где под навесом в углублении плескалась чистая вода. У Эммы кружилась голова от его прикосновения, и все тело горело. Она с облегчением отодвинула его руку, и прислонилась к деревянной подпорке навеса.

— Таланты Адама позволяют нагреть для Эммы купальню, — почтительно произнес он. — К сожалению, у меня нет подобающего Эмме бальзама для волос и тела. Предлагаю воспользоваться моим.

— Меня все устраивает, — заверила она. — Могу ли я попросить полотенце?

— Адам принесет все необходимое, — он произносил свое имя с явным удовольствием, смакуя его, как сладость.

Эмма осталась одна под ветвями цветущего дерева. Не удержалась, и дотронулась до нежного белого цветка с пятью лепестками, он тут же упал в ее ладонь, и заблагоухал чайной розой. Подле входа в дом стояли два горшка с пышными розовыми цветами, похожими на пионы. Видно, что Адам любил и ценил красоту.

Купальню окружали высокие деревья с резными листьями, напоминающие клен. Эмме огляделась вокруг, стараясь заметить зверье и птиц. В этом мире люди быль точно такие же, как на земле. Хотя нет, надо признать, что Адам рослее и красивее знакомых Эмме мужчин. Черты его лица не подходили ни одной расе – глаза чуть раскосые, выразительные, скулы высокие, подбородок твердый, а губы пухлые и красиво вылепленные. Он красив, как мечта.

Эмма опустилась на колени, и постаралась поймать свое отражение в ровной воде бассейна. Что ж, насколько позволяет судить размытая картинка, она тоже стала ладной белокожей куколкой с копной золотых волос. Талия узкая, бедра покатые, ноги длинные и стройные. Эмма с досадой отвернулась. В отражении сквозило нечто искусственное.

По словам Адама выходило, что он вылепил тело и призвал в него душу из другого мира. На первый взгляд у нее было все на месте, но движения получались немного деревянными, будто вместо суставов шарниры. Эмма не ощущала это тело своим и все ощущались словно сквозь пелену, приглушенно. Её переполнял водоворот эмоций, только когда она касалась заклинателя.

Эмма дотронулась до воды, та была идеальной температуры. С наслаждением скинула с себя запачканный кровью халат, и погрузилась в бассейн.

— Эмма, — тихо позвал ее Адам.

Мужчина, почтительно опустив голову, держал перед собой поднос с белой тканью полотенца, на котором лежал стеклянным сосуд с розовой жидкостью. Он опустил деревянный поднос на камни, и протянул Эмме халат, не поднимая взгляда.

— Слуга не успел вовремя принести госпоже одеяние для купания.

Эмма смотрела на халат и раздумывала, одеться ли ей, чтобы оправдать ожидания Адама или поступить как привыкла. Потом отвернулась и окунулась в воду не думая прикрыть себя руками. Он – ее создатель, имеет полное право разглядывать свое творение.

Она тщательно и долго мылась, пытаясь насладиться теплотой прозрачной воды и напоенным ароматами цветов воздухом. Чего-то не хватало, все ощущалось пресным, как несоленый суп. Начертанные кровью символы не смылись, а лишь немного побледнели. Адам так и остался коленопреклоненной статуей, чутко вслушиваясь в любой ее приказ.

Эмме нужно было время, чтобы свыкнуться с новым телом, погоревать о прошлой жизни. Она подавляла в себе желание накинуться на Адама с упреками, требуя вернуть обратно. Не оставляла мысль о том, что он возможно утаил правду, чтобы оставить ее тут.

Наконец она решилась попробовать подражать его высокопарной речи. В конце концов каждое сказанное слово – чистая правда.

— Эта недостойная не выполнила данную матери клятву в прошлой жизни. Ей необходимо вернуться, чтобы закончить начатое дело, иначе не выдержать позора.

Адам склонился еще ниже и удрученно ответил:

— Глупый слуга осознает, что совершил непростительное преступление по отношению к госпоже. Слуга готов принести свою жизнь в счет неоплаченной госпожой клятвы. Госпожа должна жить, на ней нет знака клятвопреступника. Знак берет на себя недостойный слуга.

«Не сработало», — мрачно подумала Эмма.

4.6

— Нет ли другого пути вернуть меня обратно?

— Слуга не смеет солгать госпоже, — с достоинством сообщил Адам.

— Что со мной будет? – горестно спросила Эмма.

— Клянусь служить госпоже до последнего вздоха, — заверил ее Адам.

— Кто позаботится о моих родителях? — горестно отмахнулась Эмма.

Все, что она до сих пор делала было для них.

— Этот слуга смиренно просит госпожу поделиться своими тревогами. Он сделает все возможное, чтобы облегчить их.

Эмма рывком села на край каменного бассейна, резким движением схватила полотенце с подноса. Вытирая себя, Эмма заметила, что по неосторожности растерла кожу до красноты. Она резко сжала зубы в досаде, заставила себя разжать ткань. Адам сидел рядом не поднимая глаз, кажется, не дыша. Эмма натянула на себя нижнюю рубаху, затем блестящее малахитовое платье, укрывшее ее до самых кончиков ног.

— Моя мама попала в аварию, когда мне было пятнадцать лет. Она не может ходить, ее плохо слушаются руки. Отцу пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за ней. Я старалась сделать все возможное, чтобы им было легче.

Переезд в квартиру на первом этаже, дорогой ремонт, потому что перестроить нужно было все – дверные проемы, неподходящие для инвалидной коляски, узкая ванная комната, дурацкая планировка. Эмма хотела бросить школу, но на семейном совете решили сделать по другому. Она считалась восходящей звездой. Эмма бросила все силы на учебу, участвовала в региональных конкурсах, а позже, вытянула счастливый билет, и отправилась на бесплатное обучение в столицу. А потом подала документы в штаты и ее приняли на докторскую степень в Колумбийский университет. Утром она сидела в первых рядах на лекциях, вечером работала. Жила в Чайна-тауне, снимая квартиру за гроши. Деньги посылала отцу. То, что в считалось жалким заработком, держало ее родителей на плаву.

— Что будет с ними? — повторила она, сжимая кулаки.

Адам встал позади нее. Эмма слышала его тяжелое дыхание.

— Простите неугодного слугу. Мне было предназначено звездами пострадать из-за гордыни, но я не думал, что доставлю горести не только себе. Я низко пал, пытаясь обмануть богиню судьбы. Слуга сделает все возможное, чтобы искупить причиненное зло.

Он встал напротив нее, положил руку на сердце и признался.

— На самом деле душу этого слуги затянуло в тело госпожи в ее собственном мире на освободившееся место. Тут прошло лишь несколько мгновений, но там пролетели недели.

— Что-о?

Тут Эмма потеряла остатки самообладания и сжала кулаки, готовясь вцепиться в горло колдуна. А на лице заклинателя, наоборот, появилась теплая улыбка, как будто он вспомнил что-то приятное.

— Адам очень хорошо понимает Эмму. Он сам очнулся в чужом мире, где окружающие сочли этого слугу в облике госпожи заболевшим внезапной душевной хворью. На самом деле, Эмма не знает, сколько людей любят ее и беспокоятся о ней.

— Что ты наделал? Как ты посмел?

Адам поднял ладони, защищаясь от ее гнева.

— У этого заклинателя не было выбора! Поначалу он не знал, что произошло. Потом открылось, что твой мир отталкивает мою душу и я понял, что скоро вернусь в Ра. Этот слуга осознал, что своим заклинанием привел к смерти госпожи, а по возвращению, оказалось, что в потоках Ши произошел еще больший дисбаланс. Мне очень жаль, правда.

— Ха, жаль! Да я готова удавить тебя собственными руками!

Эмма и вправду не выдержала и накинулась на колдуна. Негодование на то, что он не только выдернул ее, притащил неизвестно куда, да еще имел наглость занять ее место!

Она всегда была разумна, уравновешена, но тут потеряла всякое самообладание и принялась колотить Адама по груди, затем размахнулась и залепила ему пощечину. Это было большой ошибкой, так как любое касание колдуна взрывалось нестерпимым желанием. Эмма внезапно обнаружила, что целует заклинателя в губы с ощутимым удовольствием и напором, а тот с не меньшим энтузиазмом прижимает ее к себе.

Бывает, встретишь незнакомца в толпе, и сердце прошивает разрядом молнии. Взгляд отвести невозможно, а подсознание настойчиво твердит, этот человек – особенный. Он проходит мимо, не заметив, а ты оборачиваешься, выискивая его лицо. Именно это чувствовала Эмма, глядя на Адама. Сказать, что он ей нравился, будто назвать солнце — свечой. Еще когда только открыла глаза на алтаре, ей показалось, что красивее никого на свете нет.

— Прости меня, — она медленно выговорила, отстранившись и краснея. — Я не в себе.

— Это слуге нужно вымолить прощения госпожи, — остановил он ее. — Но слова пусты, негодному заклинателю следует выразить делами глубину раскаяния.

Гнев обернулся слезами бессилия. Эмма осела на низкую подушку и спрятала лицо в ладонях. Сердиться на колдуна невозможно, он смотрит на нее преданными собачьими глазами, но что ей остается?

— Что ты натворил в моем теле? Я правда не могу вернуться домой?

— Увы, госпожа правда не может вернуться. Что я делал? Когда соседки по комнате решили, что с госпожой приключилась беда, и она потеряла разум из-за нагрузки в учебе и ночной работы, они были готовы отдать все сбережения для ее лечения. Даже родители госпожи хотели прислать денег.

— Маме нельзя волноваться, перепады давления опасны в ее состоянии! — Эмма от злости сжала кулаки.

— Этот слуга постепенно разобрался в ситуации и успокоил достопочтенных отца и мать. Анни Ченг и Анни Ванг рассказали, что ценится в вашем мире. Я сохранил дар управления Хуа, а они помогли продать сотворенные драгоценности. Через систему банков мы перевели три миллиона долларов на счет родителей госпожи. После этого, я почувствовал, что мое время на исходе. Ничто не уменьшит горе матери, потерявшей ребенка, но я рассказал им правду о том, что твоя душа в нашем мире. Я сделаю все возможное, чтобы вы могли вновь поговорить хотя бы через сны. Увы, это не под силу мне сейчас.

Эмма схватилась за голову и разрыдалась. Нет возврата, нет выхода.

Внезапно, ее осенила дикая надежда на то, что заклинатель соврал.

5

На вороте и по рукавам малахитового платья, выданного Эмме, были шелком искусно вышиты белые цветы, похожие на лилии, между ними порхали бабочки с нежно розовыми крыльями. Стежки явно сделаны вручную умелой рукой. Одежда закрывала абсолютно все, от шеи до лодыжек, опускаясь вниз свободными складками. На миниатюрной блондинке, отражающейся в зеркале, одеяние смотрелось уместно и целомудренно.

Обернувшись, Эмма заметила, что ею украдкой любуется Адам, стоя на почтительном расстоянии.

— Слуга подарит госпоже заколки и украшения достойные ее изящества, — пообещал он. — Простите за скромное подношение.

У Эммы голова шла кругом от нового мира. Ее новое облачение было похоже на ночную рубашку. Адам носил халаты, как в древнем Китае. Цельной картинки о жизни в новом мире еще не выстроилось. Ясно было одно – кроме законов физики, тут владели способностями, которые могли приманить душу из другого мира. Какими еще особенностями обладал Адам, Эмма не ведала.

— Расскажи, как тебе удалось призвать меня.

— Это долгий разговор, — вздохнул Адам. — Я хотел бы пригласить госпожу разделить со мной скромный ужин.

Адам сделал приглашающий изящный жест в сторону стола, оставив другую руку, сжатую в кулак, за спиной.

Адам провел ее на кухню, усадил за дощатый стол, накрытый красивой золотистой скатертью стол, уставленный множеством блюдец и чашечек, наполненных странных кушаний. Эмма рассмотрела красную траву, усыпанную зелеными кольцами, розоватые студенистые кусочки, голубые кубики, залитые прозрачным сиропом.

— Простите за скромную трапезу и оформление ужина, недостойное утонченного вкуса госпожи.

— Очень изысканно, — уверила его Эмма, сомневаясь в том, что в красиво оформленных плошках содержалось нечто съедобное.

Адам сел напротив нее, не притрагиваясь к трапезе. Эмма догадалась, что ей следует первой попробовать блюда, но все выглядело слишком чуждым и не аппетитным.

Подле тарелки лежали две серебряные палочки с искусно выполненным набалдашником в форме спящих драконов. Эмма обрадовалась, что научилась обращаться с палочками от соседок по комнате.

Она набралась смелости и взяла розоватые кусочки, оказавшиеся рыбой. Вкусная, чуть солоноватая, очень свежая.

— Когда ты только успел все приготовить? Мне казалось ты не отходил от меня.

— Что вы, госпожа! Слуга слишком неумел, чтобы почтить госпожу блюдами собственного приготовления. Лишь скатерть создана этим заклинателем из слез земли — Хуа. Скатерть с помощью Ши доставляет приготовленную поварами еду из моего дома. Я удалился в лес, чтобы практиковаться в потоках Ши, которое требует уединения и многих часов медитации. Без еды слуга не может сосредоточится, поэтому все доставляется свежим и вкусным

— Благодарю за трапезу, — кивнула Эмма и набрала себе голубых кубиков. Они оказались сладкие, но вкус хорошо сочетался с рыбой.

Под пристальным взглядом Адама, Эмма смутилась и отставила палочки. Сам он не взял в рот ни крошки.

Увидев опущенный взгляд призванной, заклинатель истолковал его по-своему.

— Госпоже не по вкусу корень льяна? Я позабочусь о том, чтобы его больше не подавали.

— Почему ты ничего не ешь, Адам? – прямо спросила она.

— Госпоже не нужно беспокоиться о здоровье слуги, я в полном порядке. Мои мысли заняты тем, как рассказать госпоже о Ра.

— Я буду благодарна за правду, — холодно сказала Эмма отставляя палочки. Драконы обиженно звякнули. — Зачем я нужна тебе?

Заклинатель встал, отвернулся к окну, взмахнув длинными черными волосами, заложив руки за спиной, а Эмма вновь принялась за еду.

5.1

— Душу слуги пронзает боль при взгляде на грусть госпожи. Слуга сделает все возможное, чтобы ее жизнь была наполнена благоденствием.

— Я готова слушать, — Эмма чуть наклонила голову.

— Моя главная задача служить госпоже. Она должна доверять суждению этого заклинателя. Колдовство еще не окончено. Тело госпожи создано из магической субстанции Хуа. Чтобы субстанция окончательно приняла душу госпожи необходимо как можно быстрее задействовать все органы чувств и эмоций свойственные человеку. Иначе печать не обретет силу и душа господи рассеется.

Эмма побледнела. Палочки стукнулись о поверхность стола. Если она поняла правильно, только что услужливым голосом ей сообщили роковую весть!

Ее душа рассеется. Она умрет, если не подчинит это тело.

— Госпожа, прошу вас, ешьте! – взмахнул рукой Адам. — Слуга специально позаботился, чтобы на столе была сладкая, горькая, соленая и острая пища. Нужно задействовать все вкусы.

Эмма подцепила нарезанное мелкими кусочками мясо. Очень острое, рот горел и Эмма покраснела, на лбу выступила испарина. Адам подбежал к ней, опустился на колени, достал шелковый платок, и легкими как касания крыла бабочки движениями промокнул влагу. Затем Эмма уделила внимание кислой капусте, попробовала воздушных пирожков, политых медовым сиропом. Она послушно пробовала все, на что он указывал, стараясь ничего не пропустить. Пусть ей следовало ощутить вкусы, но Эмма могла жевать траву с тем же успехом. Ее сердце занемело от страха.

Насытившись, она отставила палочки и внимательно посмотрела на Адама. Интуиция не подвела. Он очень умен этот мужчина, сумевший приманить ее душу через преграду миров. Не стоит обманываться покорностью, он умеет добиваться своего.

Адам начертал в воздухе знак и прошептал несколько слов. Золотистая скатерть исчезла вместе с грязной посудой. Эмма поразилась волшебству, произошедшему у нее на глазах, словно нечто обыденное. Она не успела выразить восхищение умениями колдуна, как тот сказал:

— Теперь слуге необходимо сыграть для госпожи мелодию. Хорошая музыка услаждает слух, но слуга плохо играет на суньми. Он просит прощения у госпожи за скудные способности. Пусть госпожа поначалу прислушается, а затем станцует, как ей подсказывает сердце. Не стоит беспокоиться об изяществе движений, главное напитывать субстанцию Хуа эмоциями.

Адам достал из шкафа красный футляр, украшенный золотой тесьмой и извлек и него музыкальный инструмент, напоминающий лежащую на боку арфу с многочисленными струнами. Опустившись на подушку и надев на длинные пальцы наперстки в виде серебряных когтей, Адам заиграл, не поднимая глаз приятную на слух неторопливую мелодию.

Он, конечно же, принизил свои способности. Адам играл безупречно, с чувством, вкладывая в музыку непонятное Эмме послание, от которого ныло сердце. Ей представились двое влюбленных на тонком мосте над речкой, прощающихся навсегда. Мелодия оплакивала любовь, обещала вечную верность, журчала, подобно потоку воды.

Эмма несмело закружилась, закрыв глаза. Малахитовый халат не стеснял движений. Под голыми ступнями приятно ощущался пол, выстланный гладкими деревянными дощечками.

Адам негромко запел низким вибрирующим голосом, оттеняющим грустную мелодию. Эмма бросила на него взгляд из под ресниц. Мужчина сидел с идеальной осанкой, подчеркивающей ширину плеч. Длинные пальцы нежно перебирали струны инструмента извлекая звонкие тягучие звуки. Черные волосы ниспадали блестящим водопадом.

5.2

Эмма потянулась за мелодией, позволила ей проникнуть в душу, направить движения. Она кружилась, взмахивала руками, вставала на носки, распрямляясь повернувшимся к солнцу цветком, чтобы тут же опуститься вниз к земле в отчаянии.

Во время танца она вновь нащупала тонкую нить, ведущую к сердцу Адама. На мгновение ей открылась жаркая пучина бушующих эмоций, скрывающаяся за спокойной фигурой.

Он отчаянно желал ее и боялся отторжения. Словно почувствовав внимание Эммы, Адам поднял глаза и тут же отгородился от ее любопытного взгляда. Прекратил петь и отложил в сторону инструмент.

Эмма тяжело дышала от танца, ее щеки раскраснелись. Голова кружилась и кончики пальцев покалывало. Она с ужасом осознала, что Адам был прав – это тело не принадлежит ей до конца.

— Что дальше? – покорно спросила она.

— У госпожи сильный дух, — наклонив голову, произнес Адам. – Она с достоинством выносит испытания. Слуга подаст госпоже удобную обувь. Следующим заданием следует утомить тело. Будет тяжело, но госпожа должна бороться с болью и усталостью.

— Я поняла, — кивнула Эмма. – Сделаю все, что нужно. Веди меня, Адам.

— Мое имя в устах госпожи как перламутровая жемчужина, — он на мгновение замер, любуясь ею.

Затем стряхнул наваждение, отвернулся, взмахнув черными волосами и принес туфли на плоской подошве с тканевыми пуговицами.

— Слуга побежит с госпожой по тропинке через лес. Земля не ровная, госпожа должна быть осторожна. Прошу не сильно сердится на слугу, если тот будет строг. Чем сильнее трудится тело, тем лучше единение с субстанцией Хуа.

Эмма провела ладонью по шелку. Нежное малахитовое платье с вышитым вручную узором ей очень нравилось.

— Боюсь, что во время бега платье твоей золовки испортится. Нельзя ли переодеться во что-нибудь попроще? — спросила Эмма.

— Слуга благодарен внимательности госпожи, — с восхищением произнес Адам. — К сожалению, кроме одежды слуги тут нет ничего подходящего.

— Ничего, — рассеянно сказала Эмма, оглаживая гладкой нежно розовой нитью любовно вышитых бабочек. — В своем мире я привыкла ходить в мужской одежде.

— Тут тоже не возбраняется женщине одеваться в наряды мужей, но слуга не связан с госпожой подобными узами.

— Ты создал мое тело, Адам, мы с тобой тоже очень близки.

— Раз госпожа настаивает, не смею противиться, — привычно согласился он.

Его штаны и халат оказались просто громадными. Эмма утонула в них, но Адам, ловко орудуя иголкой, подогнал одежду за несколько минут под ее размер.

— Поражаюсь твоим умениям, — размяв ноги, заметила Эмма. – Умеешь не только колдовать, но и шьешь замечательно.

— Талантами хорошего мужа являются заботливость, надежность и терпение. Вышивание поощряется как упражнение по развитию усидчивости. Меня ругал наставник, но должен признать, что он оказался прав, раз слуга заслужил похвалу госпожи.

— Вот как? – только и ответила Эмма, удивившись словам Адама.

Шаг за шагом, не думать о будущем. Сначала выжить, лишь потом беспокоиться об остальном. Ее сердце покрывалось изморозью каждый раз, когда Адам упоминал странные обычаи. От мысли, что Эмма никогда не вернется домой, подкатывала черная волна скорби. Она не давала посторонним мыслям поглотить ее, старалась ровно дышать и следовать указаниям Адама.

Эмма подвязала длинные волосы цвета сухой соломы, обулась в удобные туфли. Адам окинул ее довольным взглядом и склонился в поклоне.

Они побежали по широкой тропинке, ведущей в лес. Ноги Эммы слушались плохо, как заржавевший механизм. Пока она отдыхала, это было не так заметно, но теперь она вновь убедилась в правоте Адама. Как и во время танца, ей показалось, что с каждым движением бег дается все легче и легче.

Слева мелькнул между листьев и остался позади жертвенный камень в багровых потеках крови Адама. Солнце заливало косым светом дышащий весной лес. По краям тропинки цвели ярко алые цветы, приветствуя их киванием чашечек.

5.3

А потом у Эммы сбилось дыхание и стали гудеть ноги. Туфли жали в носках, капли пота заливали глаза, в боку нещадно кололо. Адам то и дело оборачивался проверить ее состояние, но непреклонно показывал следовать за ним.

Тропинка все петляла и петляла между деревьев, но бег больше не доставлял удовольствия. Эмма надышалась пылью, к горлу подкатила волна тошноты от недавней трапезы, а ноги словно налились свинцом. Она старалась не подавать виду, как ей плохо, трусила, тяжело дыша.

Широкая спина заклинателя маячила впереди. Длинные черные волосы, собранные в высокий хвост на голове, покачивались из стороны в сторону. Эмма приказала себе смотреть на гипнотизирующее движение и сосредоточится на дыхании. Шаг на вдох, два на выдох. Повторить.

Адам то и дело предупреждал ее о выбоинах в дороге и только благодаря этому Эмма еще не подвернула ногу. Тропинка казалась бесконечной. Легкие жгло, ступни горели. В висках стучала мысль остановиться, сказать, что больше не может. Эмма упрямо бежала вперед, как сквозь толщу воды. Время загустело и замедлилось. Маячащий длинных хвост роскошных волос стал расплываться.

Адам обернулся и жестом подбодрил Эмму. Она подняла голову и расправила плечи. Дыхание со свистом вырывалось из горла.

Подле озерца с чистой прозрачной водой Адам остановился. Эмма рухнула на траву, сдирая туфли. На задниках остались коричневые пятна смешанной с пылью крови. Адам присел рядом, ощупывая лодыжку. Эмма заметила слезы в его глазах, направленных на израненные ступни.

— Нельзя сидеть, госпожа, — виновато сказал он. – Мы не закончили.

Эмма сглотнула вязкую слюну со вкусом железа. У нее кружилась голова.

— Говори уже, — раздраженно бросила она.

— Тут хорошее дерево, на нем удобно висеть. Держитесь сколько сможете.

Эмма шатающей походкой направилась к раскидистому дереву, усыпанному нежными розовыми цветами, указанному колдуном. Нижняя ветвь как раз нависала чуть выше человеческого роста. Не давая себе времени на сомнения Эмма прыгнула и уцепилась за гладкую ветку, усилием заставляя тело не раскачиваться. Поначалу она почувствовала облегчение от отдыха гудящим ногам, но это длилось недолго. Сначала заныли пальцы, судорожно вцепившиеся в ветку. Потом заболели плечи. Эмма мерно дышала, закрыв глаза, считая про себя секунды. Когда стало совсем нестерпимо она открыла глаза, встретилась с глубоким взглядом Адама и чудом заставила себя держаться дальше.

Онемевшие пальцы разжались сами. Адам схватил Эмму не давая упасть, но тут же отошел на пару шагов.

— Ваша сила духа безмерна, госпожа. Повторяйте за мной.

Адам поднял валун и вручил его Эмме. Та пошатнулась, но выдержала. Себе он выбрал камень поувесистей и они оба таскали булыжники вокруг озера. Эмма держалась на чистом упрямстве, ее мысли путались. Она яростно ненавидела новый мир, субстанцию Хуа, и, в особенности, бледного колдуна затащившего ее в этот кошмар.

Когда ей становилась совсем плохо, Эмма пила холодную воду озера, умывала лицо и продолжала дальше.

Перистый облака в небе окрасились алым, затем лиловые сумерки окутали поляну. Когда Эмма почти потеряла сознания, Адам внезапно прекратил пытку. Она осела на землю, но колдун перехватил ее, обвил одной рукой Эмму за талию, вторую запустил под колени легко, как пушинку, поднял, и сказал:

— Госпожа поранила ноги по вине недостойного слуги. Позвольте отнести вас в дом.

Ей было все равно. Она никогда в жизни не чувствовала себя столь усталой и разбитой. Эмме хотелось плакать от безысходности.

5.4

От Адама пахло резко, очень по-мужски. Под бледной кожей перекатывались стальные мышцы. Эмму повело от ощущения безопасности в руках заклинателя, от прикосновения к плечу, покрытому бисеринками пота. Вновь, как при каждом касании Адама, ее захлестнуло острым томлением. Эмма скользнула взглядом по идеальному профилю, засмотрелась на приоткрытый рот, и силой заставила себя отвернуться. Забарахталась в его руках, попыталась оттолкнуть, но в худощавом теле заключалась невиданная сила. Легче сдвинуть камень, чем вырваться от Адама. Тихим шепотом он умолял ее не противиться его помощи, отчего сводил ослабевшую от желания Эмму с ума.

Непрестанно извиняясь, он нес ее в стремительно сгущающихся сумерках по лесу. Эмма сжала зубы, отодвинулась насколько это было возможным и замерла в неудобной позе, закрыв глаза.

— До дома совсем немного и слуга больше не будет утруждать госпожу своей близостью. Осталась самая сложная часть и вы подчините себе субстанцию Хуа.

— Я больше не выдержу, — всхлипнула Эмма, дрожа от низкого чувственного голоса заклинателя. — Что еще?

— Сначала смоем пыль и нанесем целебную мазь на раны.

Не поддаваясь уговорам раскрыть следующее испытание, Адам отнес Эмму в купальню, нагрел воду, помог отмыться. Ощутив сопротивление Эммы, он сознательно старался не касаться ее, но чутко следил, чтобы она не упала. Эмма с трудом вылезла из купальни, вытерлась, переоделась в чистое платье, с устало опустилась на пуф перед зеркалом. Адам встал сзади с деревянным гребнем в руке.

— Если Эмма позволит, я позабочусь о ее волосах. Слуга умеет причесать, не причинив боли, наша семья была благословлена сестрой и мне дозволялось ухаживать за нею, — с гордостью отметил он, искоса поглядывая на реакцию Эммы.

— Рада за тебя, — растеряно отметила она. – А что, это считается выдающимся достижением?

— Девочки ранга Лу рождаются слишком редко, — грустно подтвердил Адам. — Это благословение владык неба и признак крепкого брака. Поэтому мои братья сумели добиться высокого положения, а слуге удалось развить талант к магии и даже сдать экзамен на заклинателя шестого уровня.

Эмма не могла сосредоточится на разговоре. Она с унынием думала о своей судьбе.

«Наверное, предстоит нечто ужасное, раз он не хочет говорить об этом и переводит тему. Может пытки… Адам не желает, чтобы я представляла, как он будет меня мучить. Раз нужно, значит перетерплю боль. Тело меняется под меня, его способ работает».

Красиво собрав золотистые волосы в аккуратный пучок на макушке, Адам аккуратно закрепил заколкой из белого прозрачного камня с золотым навершием в виде пятиконечного листка.

Закончив прическу, заклинатель удалился, оставив ее наедине с невеселыми мыслями, чтобы вымыться самому. Вернулся в новом халате из серой блестящей ткани, опоясанный по тонкой талии широким поясом с золотой эмблемой пятиконечного листа, с непонятной надписью. Очень бледный, с идеальной прической, собравшей часть волос под золотой ажурной заколкой, другую оставив черным водопадом спускаться по спине до бедер.

— Я готова, — серьезно и тихо сказала Эмма. – не беспокойся, я догадалась, что следующим будет испытание болью .

5.5

— Ваше мужество достойно восхищения, госпожа, — поклонился Адам. – Но не стоит волноваться. По ошибке недостойного слуги вы испытали достаточно боли во время бега. Субстанция Хуа напитана этими ощущениями, не хватает совсем другого. Слуге необходимо покинуть госпожу на короткое время.

— Адам, ты никогда не отвечаешь на прямой вопрос. Я уже поняла, что на тебя нельзя давить, но прошу, пожалей меня. Не уходи никуда, не оставляй меня одну.

— Времени совсем мало. Слуга сделает все возможное для спасения госпожи.

Эмма резко выдохнула и напомнила себе, что ей нужно довериться Адаму. Другого выхода нет.

— Хорошо, не буду мешать.

Адам резко поклонился и направился к выходу из домика. Эмме резко стало не по себе в пустой комнате с застеленной кроватью в нише и приглушенныс светильником в углу. За окном, закрытым листком непрозрачной бумаги, стояла непроглядная темень.

— Скажи, хоть, куда направляешься?

Адам замер, сжал кулаки, словно вопрос кинжалом вонзился под лопатку. Обернулся на нее с больным взглядом, перепугавшим Эмму, вернулся рывком и упал на пол в глубочайшем поклоне.

— Слуга заслуживает наказания! Ударьте меня, госпожа!

Он поднял руку и отвесил себе увесистую пощечину, оставившую красное пятно на щеке. Эмма схватила его за запястья, с силой прижала к коленям.

— Прекрати! – испугалась она.

— Слуга совершил трусливый поступок, не рассказав госпоже правду, — прошептал Адам, не поднимая головы.

— Мне конец, — прикусила губу Эмма.

— Нет, госпожа, прошу не отчаивайтесь! Слуга не привык к необычному характеру госпожи. Он не знает, как себя вести, что говорить, чтобы угодить ей.

Адам тяжело вздохнул, покачал головой и тихо сказал:

— Нужды госпожи выше желаний слуги. Госпоже необходимо познать плотское удовольствие в новом теле. Это завершит овладение субстанцией Хуа, дух госпожи будет в безопасности. Слуга приведет для нее лучшего мужчину ранга Лу, красивого и добродетельного. Госпожа будет довольна.

Эмма осторожно выдохнула, резко одернув руки от заклинателя, и густо покраснев.

Понятно, что если отказаться, то дух покинет тело фарфоровой куклы. Эмма умрет во второй раз. Адам не шутит, в этом она успела убедиться. Она отчаянно хотела выжить, даже в чужом теле, даже в странной реальности. Первый интимный опыт Эммы был не особо приятным, но и его она перетерпела, а теперь и подавно, другого выхода нет.

— Иди ко мне, — сказала она, потянувшись к заклинателю.

Тот встал с колен и резко отступил на несколько шагов.

— Не понимаю, — все же попыталась поспорить она. – Зачем ты собираешься искать кого-то другого? Ты не противен мне, Адам.

— Слуга не достоин госпожи, — грустно покачал тот головой. – Слуга не подходит.

Эмма удивленно приоткрыла рот. Адам воистину непредсказуем! Она ожидала, что он воспользуется первым же шансом для близости, но похоже тот серьезно вознамерился привести Эмме мужчину для постели.

— Почему? — устало спросила она. — Почему не подходишь?

— Слуга уделял слишком много времени учебе и колдовству. Он не искушен в постельных утехах и не знает, как доставить удовольствие, — прошептал он, густо краснея, не поднимая глаз.

На бледной коже румянец выглядел крайне соблазнительно. До него хотелось дотронуться губами.

5.6

Эмма потупила взгляд. Ситуация была постыдной, они оба чувствовали себя рыбой, выброшенной на берег.

— Слуга не думал, что призыв Гуанхина сработает и подвел госпожу. Не позаботился о госпоже должным образом. Позвольте исправить ошибку и привести достойного вас.

— Не надо никого искать, — твердо сказала она.

— Госпожа, нельзя терять времени…

— Адам, посмотри на меня.

Колдун поднял голову и медленно взмахнул ресницами, встречаясь потухшим взглядом с Эммой.

— Обещай мне, — попросила она.

— Обещать что? – удивился Адам.

— Ты сумел пробиться в мои сны. Если я никогда не смогу ожить... Если я умерла то… Родителей подкосит весть о моей смерти. Достучись до моей мамы. Передай ей, что я жива. Она не поверит, но ты должен быть убедительным. Сделай это для меня.

— Хорошо, слуга обещает. Слуга сделает все возможное… Теперь дайте мне уйти, госпожа. Вы должны жить…

Эмма многое знала о долге. Ей часто приходилась делать вещи против воли. Она убирала чужие сортиры и бралась за любую грязную работу.

Переспать с красивым мужчиной, чтобы выжить… Не такая уж и большая жертва. Да, если бы она могла выбирать, то предпочла бы понаблюдать подольше. Понять, что он за человек и каковы его мотивы.

Выбирать не приходилось, поэтому Эмма решительно подошла к высокой фигуре заклинателя провела ладонями по широким плечам, запустила руку в черные волосы, обхватила затылок, притянула к себе лицо и поцеловала приоткрытый рот.

Красные губы на вкус были сладкими и мягкими. Адам весь дрожал, а когда почувствовал прикосновение влажного языка, беспомощно замер. Его ресницы мягко трепетали, а глаза блестели. Эмма чуть прикусила нижнюю губу, и наконец ощутила как его руки судорожно до боли сжимают ее талию.

К чему тянуть? Надо закончить с этим побыстрее.

Чуть оттолкнув заклинателя, не разрывая поцелуя, Эмма просунула руку за ворот халата, огладила теплую кожу. Затем развязала пояс, проследила ладошкой путь от сжавшихся сосков, по поджарому животу вниз, где сквозь ткань подрагивал горячий увесистый мужской орган.

Заклинатель резко втянул воздух. Его глаза покраснели, а взгляд сделался беспомощным и обиженным. Он подался бедрами назад, но Эмма уже распахнула полы халата, залезла в штаны и размазала пальцем выступившую на кончике члена вязкую жидкость.

Одной рукой прижав крепче его за затылок, Эмма посасывала пухлые покрасневшие губы Адама. Другой рукой внизу ласкала напряженный член. Ощущаемое раньше томление при легком касании к заклинателю, теперь фейерверком взрывалось перед глазами, разливаясь по жилам чистым удовольствием.

5.7

Адам замер, не смея двигаться, отдаваясь на произвол ее рук. Лишь тихие стоны выдавали глубину его наслаждения и страдания. Он все еще продолжал шептать и умолять ее:

— Госпожа не надо. Дайте мне… Дайте мне, — но он не находил сил закончить фразу. Уговорить ее отдаться другому. Ему еле хватало выдержки сдержаться и не оседлать ее, и погрузиться в влажную глубину.

Затвердевший до боли член скользил под ладошкой. Беспомощно приоткрытый мягкий рот встречал трепетом юркого язычка. Внезапно Адам издал резкий как от боли стон, перехватил ее запястье и выплеснулся короткими рваными толчками.

— А-ах… — вырвалось у него.

Адам удивленно поднял на нее влажные глаза. Искусанные опухшие губы дрожали, болезненный румянец расцвел на белоснежной коже красивого лица. В этот момент он был прекрасен, как порочное божество.

— Я… — не мог связно выговорить он. – Я подвел вас, госпожа.

— А разве мы закончили? – спросила Эмма. – Пойдем, я посмотрю на тебя.

Адам безропотно дал ей схватить себя за руку и отвести к кровати. Верхний халат опустился белым облаком на пол. За ним последовал голубой нижний. Потом настал черед нательного белья.

Белая без изъяна кожа. Темнеющие круги сосков. Черная дорожка волос, ведущая от пупка к заросли волос, где поднимал голову внушительной величины член.

— Скажи, — терзала его Эмма легко прикасаясь кончиками пальцев к невероятно чувствительной зудящей коже. – Скажи, чего хочешь ты сам.

Адам закрыл глаза, облизал покрасневшие губы.

— Госпожу, только госпожу!

— Меня зовут, Эмма.

— Эмма, за что ты со мной так?

Он качнулся вперед и накрыл ее губы своими. С наслаждением посасывал и причмокивал, исследуя языком ее рот, вгрызаясь в нее как голодный зверь. Обоих жгло острое наслаждение. Каждое прикосновение отзывалось сладким тянущим чувством внизу живота. Комната кружилась вокруг. Слышались лишь влажные звуки глубокого поцелуя, в воздухе витал кислый запах мужского семени.

— Тоже, я тоже хочу посмотреть на тебя, — попросил Адам.

— Чего ты не видел? – хмыкнула Эмма и ужом стащила через голову балахон, забыв развязать застежки у ворота.

От нижнего белья он избавил ее сам.

Большая мужская ладонь накрыла ее грудь и сжала чуть ли не до боли. Эмма резко втянула воздух сквозь зубы и ее вновь накрыли мягкие губы Адама, ненасытно пробуя, лаская, кусая. Руки зашарили по телу, захватили обручем талию, смяли полушария ягодиц.

Длинные пальцы проникли между бедер, туда где все уже было влажно и горячо. Адам завороженно поднес мокрую ладонь к носу, развратно вдохнул и глаза заволокло пленкой безумия.

5.8

Он толкался в тонкую кожу бедра вновь и вновь, не находя вход, твердым пульсирующим членом. Эмма обхватила его кольцом своих пальцев. Адам резко вздрогнул, подмял ее под себя, накрыв сильным телом, захватив в плен стальных рук. Он пульсировал у нее в руке, подчиненный ее желанием. Она медленно подвела его к узкой щели, провела чуть вверх и вниз, позволяя их выделениям смешаться. Заклинатель сжал зубы, прижался лбом к ее щеке. Медленно, головка погружалась внутрь, под сладкие стоны обеих сторон. Ощутив себя сжатым со всех сторон узкой горячей глубиной, Адам потерял контроль.

Он задвигался быстро и глубоко, беспорядочными толчками, полностью погруженный в пучину разъедающего кости наслаждения. Он превратился в дикого зверя, в безумца, дорвавшегося до сладкой податливой плоти. Стонущая под ним Эмма держалась за предплечья Адама, стараясь удержаться на плаву под лавиной сыплющихся ударов бедер. Член между ее ног с влажными шлепками входил и выходил, терся об узелок у входа, заставляя ее стонать от непередаваемой неги.

Обычно покорный, пытающийся угодить мужчина превратился в голодного дикаря, таранящего ее со всей прыти дорвавшегося до сладкого девственника.

Адам бился как в конвульсиях, словно пытаясь пробить ее насквозь толстым стволом.

Эмма запросила пощады, тихо скуля:

— Не так глубоко… ах…медленней.

Но он не слушал, не слышал, полностью захваченный тесной глубиной, словно боялся, что второго раза не будет. Эмма застонала громче, от напора толчков она вся извелась, а внизу живота нарастал жар.

Словно очнувшись, Адам покачал головой, накрыв ее веером черных волос, пахнущих кедром. Отыскал губами сжавшийся сосок, пососал, царапнул зубами, не прекращая толкаться в нее бедрами так, словно желал поместиться целиком. Ее молнией прошило от груди к тому местечку, что подвергалось атаке. Он сладко застонал, по груди прокатилась горячая слеза, капнувшая из глаз заклинателя.

— Как хорошо… — простонал он, не прекращая биться над нею.

За парочкой мелких толчков шла череда глубоких проникновений. В эти моменты заклинатель сильнее сжимал зубы на ее соске и Эмма чувствовала себя распятой добычей. Ей было так хорошо, как никогда в жизни. Кровь бурлила, горячее тело содрогалось над нею, между ног хлюпало внушительное оружие, плечи сжимали сильные руки, удерживая ее на месте.

— Я больше не могу, — запросила она пощады. – Ах… Мн… Еще немного.

Словно почувствовав зародившуюся в ней нужду, Адам напрягся и принялся двигаться еще резче, еще глубже, не оставляя и малейшей возможности сопротивляться. После особо глубокого толчка она вскрикнула и запульсировала. Внутри поднялось и расцвело удовольствие, протянувшись золотой жилой по телу. Он глухо застонал и принялся резко сокращаться внутри нее, выплескивая жгучую струю.

— Неужели, — хрипло признался Адам. – Это на самом деле так? Теперь я понимаю, — сказал он устало закрывая глаза, все еще нависая над ней. – Отчего они готовы глотку друг другу разорвать.

5.9

— Кто? – спросила Эмма.

Адам не ответил, он нежно терся носом о ее шею, счастливо мыча. Потом встрепенулся, просительно заглянул в глаза, испуганно спросил:

— Госпожа должна была испытать удовольствие…

Эмма вдруг засмеялась, столь разительной была разница между резкой атакой всего пару минут назад и нынешней неуверенностью на красивом лице заклинателя.

Он побледнел от страха:

— Так плохо? Еще есть время, госпожа, дождитесь неумелого слугу.

Эмма продолжала смеяться, так как часть заклинателя, все еще остававшаяся в ней, вразрез с его словами начала наливаться и наступать.

— Ах, — всхлипнула она. – Я поняла — ты ревнуешь. Ревнуешь этого достойного во всех отношениях незнакомца, которого вознамерился привести ко мне.

Адам еще больше испугался:

— Нет, я не смею, госпожа! Поверьте, я буду очень послушным.

— Ха! Да ты хитрый лис, а не паинька, но твоя нижняя часть не в пример честнее.

Адам совсем смутился и собрался выйти из нее, но в Эмме вновь принялось подниматься томление. Каждое касание к заклинателю сводило с ума и заставляла желать близости.

— Мне хорошо с тобой. Очень-очень, — заверила она его.

Адам испустил вздох облегчения.

— Наверное, я не смог бы уйти, — признался он.

— Рада слышать, — ответила она и потянулась за поцелуем.

Наверное заклинатель не умел сдерживаться в постели, потому что и второй раз вышел бурным. Эмме пришлось вновь хвататься за него, чтобы остаться на плаву. Адам двигался в ней и из уголков глаз капали горячие слезы. Он обхватывал ее руками, прижимал к груди, целовал так, будто желал раствориться, пока бедра лихорадочно наступали, даря сладкую негу.

После второго раза внизу все ныло. Адам порывался обмыть ее, но Эмма попросила побыть немного одной.

Подле купальни вечерний ветерок лениво шелестел в кленах. Распустившиеся ночные цветы источали приторно сладкий аромат. Вода была прохладной, в самый раз для разгоряченного тела. Эмма погрузилась в купальню с головой. Между ног защипало, вода забилась в ноздри и уши. Все ощущения чувствовались очень остро.

Эмма осознала, что это тело отныне и вправду принадлежит ей. Вернее она — его пленница. Она застряла в этом мире, как захваченная на космический корабль мышь. Как бы она не скребла металлические стенки, не видать родного поля.

Родители… Она не могла думать о них. Слишком остро и больно, невозможно представить как им сейчас. Невозможно смириться с тем, что она потеряла. Разве можно разменять это на заклинателя, далекого, как встреченный на базаре улыбчивый турист, который пытался заманить ее замуж выкупом в три верблюда.

Эмма вынырнула и беззвучно заплакала. Тщедушное тело на каменном бордюре тряслось от истерики. Попытка прекратить вела лишь к бурным всхлипам. Эмме пришлось зажать сама себе рот.

5.10

Она чувствовала, что совершила ошибку. Ей казалось, она стала грязной. Потихоньку наплыв эмоций утих. Она спокойнее задышала, отыскала полотенце, вытерлась, поражаясь тому, как мягка ткань. Как же сильно она должна была тереть себя прежде, чтобы кожа раскраснелась.

Дав время прийти в себя, Эмма умыла лицо, вгляделась в собственное отражение в темной воде, покрытой лунными бликами. Веки чуть припухли, но на юном лице с огромными голубыми глазами выглядит незаметно.

«На правой щеке – родинка, между бровями – щербинка, пусть и еле заметная», — отметила Эмма. — «Или Адам художник, или лепил меня из по образу и подобию кого-то настоящего. А может из трупа.»

Ей стало не по себе от последней мысли и Эмма немедленно направилась искать заклинателя.

Адам ждал у задней двери в дом, тактично уважая просьбу побыть в одиночестве. Глаза совсем темные, шальные, видимо донеслись по протянутой между ними связи отголоски истерики. Услышав звук шагов, он сразу же поднял голову, и стремительно оказался рядом, участливо заглядывая в лицо.

— Госпожа плакала? — испугался он.

Завладев ее рукою, он принялся прощупывать пульс. Длинные пальцы бережно танцевали по запястью, найдя искомое застыли. Лицо Адама оказалось слишком близко, Эмме вновь пришлось отвернуться, чтобы не засматриваться на чуть дрожащие губы заклинателя.

— Госпожа оказалась права, — наконец заключил он, убирая руку за спину. — Овладение субстанцией Хуа окончено. Опасности, что дух самовольно покинет тело больше нет.

Адам кашлянул и густо покраснел, но заставил себя окончить.

— Повторять содеянное сегодня больше нет нужды. Только, если госпожа сама пожелает.

Эмма долго молчала, потом наконец нашла в себе силы спросить.

— Теперь, когда я стала узницей этого тела… Что со мной будет? – спросила она своего единственного собеседника и создателя.

— Что госпожа пожелает, — тихо ответил Адам. — Долг слуги заботиться о госпоже.

— Я боюсь… — призналась Эмма.

— Чего? Слуга обеспечен и сможет предоставить госпоже достойные покои и удобства.

— Я думаю не о себе…

Эмма тяжело вздохнула. Сердце болело при воспоминании о родных. Острый стыд за содеянное жег внутренности. При мысли о том, что невозможно вернуться домой, ее окутывал липкий страх. Вслух Эмма сказала совсем другое:

— Я не хочу зависеть от тебя, Адам… В моем мире я рано научилась полагаться на собственные силы. Мне важно чувствовать тоже самое и тут.

Они прошли в освещенный теплым светом магических ламп домик. Адам принес деревянный поднос, на котором высилась стопочка крохотных чашечек и глазированный синий чайник. Заклинатель заварил чай, разлил его точными выверенными движениями и пригласил Эмму сесть.

— Слуга понимает. Госпожа должна знать, что за ее благосклонность будут бороться многие магически одаренные мужчины ранга Лу. В ее праве выбрать лучших. Адам полностью принадлежит госпоже в любом статусе, будь то слуга, наложник, или муж. Если госпоже угодно он не будет участвовать в ухаживаниях.

— Я не буду ни за кого выходить замуж, — растерянно пробормотала Эмма. Ответы Адама ставили ее в тупик.

— Боюсь, тогда госпоже придется всю жизнь прятаться в этом домике.

— Я ничего не понимаю. Ничего не имею против того, чтобы остаться тут, пока не начну разбираться в происходящем.

— Слуга выполнит любое желание госпожи.

Чай горчил, но его аромат был тонким, цветочным и сладким. Мужчина по ту сторону стола находился на расстоянии вытянутой руки, но Эмме он казался бесконечно далеким

6

Эмма проснулась от резкого крика птиц за окном. На мгновение, ей показалось, что она на даче у бабушки. Даже блинный запах был похож, так и звал на кухню. Закутаться в плед, протопать прямо в пижаме к покрытому клеенкой столу и ждать, пока бабушка не подаст чашку дымящегося чая с сахаром и лимоном, а к нему ароматную стопочку ажурных блинчиков. Пока Эмма завтракала, бабушка сидела напротив, положив пухлую руку на край стола и оплакивала судьбу любимой дочки, громко причитая о несчастьях, выпавших на долю внучки. Эмма ела, чтобы не сказать ненароком слова поперек. Она предпочитала действовать, а не предаваться унынию. От бабушки Эмма всегда уезжала округлившаяся, а потом быстро сбрасывала вес, окунувшись в учебу и работу. Мама переживала, что Эмма переутомляется, но она всего лишь хотела чтобы родным было чуточку легче.

Протерев глаза, Эмма увидела резную ширму, на которой черной тушью были нарисованы журавли, летящие сквозь нежно-голубые облака. Она была заботливо укрыта вышитым незабудками одеялом. Через окно, затянутое перекрещенными реями, закрытое бумагой проникал солнечный свет. Больше она никогда не увидит ни бабушку, ни родителей. Хоть бы они не слишком страдали по ней.

Эмма аккуратно заправила постель, потянулась и сделала пару приседаний, проверяя новое тело. Слушалось оно великолепно и даже утратило алебастровую белизну – на запястьях проступили голубоватые жилки вен и золотистые веснушки на предплечьях. Она услышала звон посуды и вышла из комнаты в кухню.

Одетый в голубой халат Адам расставлял многочисленные плошки по золотой скатерти-самобранке. Распущенные длинные волосы рассыпались по плечам и придавали ему вид азиатского принца. Эмма напомнила себе, что цепляться за привычные понятия — иллюзия. Она в другом мире, где совершенно иной строй общества. По сути Адам — инопланетянин.

— Доброе утро, — поздоровалась она.

Адам вздрогнул, услышав ее голос, обернулся, опрокинул пиалу с супом, пробормотал еле слышно под нос ругательство и принялся спасать завтрак. Эмма кинулась на помощь с кухонной тряпкой. Пока промокали пятно супа их пальцы переплелись.

Через мгновение они со вкусом целовались, а потом Эмма обнаружила себя лежащей животом поперек стола, пока Адам наклонился горячо дыша в ухо, сзади одной рукой обхватив грудь, а второй бесцеремонно задирая подол.

Вдруг он замер и виновато прошептал на ухо Эмме:

— Этот пропащий слуга не спросил разрешения госпожи.

Эмма резко выдохнула, развернулась, уткнулась лбом в лоб заклинателя и сказала:

— Пожалуй, нет. Ты вчера слишком старался, — увидев испуганное выражение лица Адама, Эмма поспешила заверить. – Нет, нет все хорошо, только болит немного. Спасибо еще, что не сотворил меня девственницей… Кстати, а почему?

6.1

Заклинатель смутился, густо покраснел, спрятал руки в длинные рукава.

— Это потому… Как бы объяснить госпоже… Этот слуга… — Адам глубоко вдохнул, и признался в капитуляции. – Этот слуга не в силах говорить на столь постыдные темы.

Эмму не удовлетворил этот ответ. В конце концов, как бы она не смотрела на данную ситуацию ее посещала назойливая мысль о том, что произошедшее между ними вчера и было конечной целью заклинателя. Поэтому ее идеально красивое тело и было создано для максимального комфорта мужчины. Думать о себе в таком ключе, как о средстве удовлетворения чужих потребностей, вызывало в Эмме чувство острой тоски.

С другой стороны, это отличный способ проверить истинные намерения заклинателя. Если ему и правда нужно лишь физическая близость, то по его реакции на отказ можно будет понять больше, чем из слов Адама. Тогда появится из под маски его истинная сущность.

Приняв решение, она подала Адаму руку, позволив усадить за стол.

Ее все еще потряхивало от прикосновений заклинателя, но она научилась лучше скрывать свои чувства.

Видимо, Эмма заспалась, так как завтрак давно остыл, но все равно все было очень вкусным. Адам не сводил с нее горящего взгляда, поэтому она решила спросить его еще раз.

— Может быть, сегодня расскажешь зачем приманил мою душу?

Адам грустно улыбнулся, сложил руки на коленях, наклонил голову так, что черные волосы, ниспадающие из под золотой заколки рассыпались веером по плечам.

— Адам ничего не скрыл от Эммы. Причина несчастья госпожи в честолюбивом характере Адама. Мой предок, Гуанхин, сотворил великое колдовство, спасшее страну Ра и одновременно навлекшее катастрофу. Адам желал повторить его подвиг и тем самым возвысить свой род.

— Что за колдовство совершил твой предок? – заинтересованно спросила Эмма.

— Эмма из другого мира и не знает истории. В то время королевство Ра терпело поражение в войне с горным народом и двуликими. Много солдат стали рабами и больше не вернувшись родной край. Еще больше погибло в сражениях. Говорят, людская кровь рекой текла по зеленой траве на бранном поле. Гуанхин увидел судьбу родины и понял, что ключ победы в усилении магии заклинателей. Он провел обряд, после которого стали рождаться великие маги, способные дать отпор драконьему огню и оружию горцев. В Ра пришло благополучие, границы расширились и с горами Баолянь и восточной империей был подписан мирный договор.

— Твой предок преломил ход истории, — задумчиво сказала Эмма.

Адам рассматривал бумагу на окне. Эмма отметила точеный профиль, тень длинных ресниц, широкий разворот плеч, и, невольно, уплыла мыслями в совсем ненужное направление.

— Все же не понимаю, — пробормотала она. — Почему твое колдовство выбрало именно меня?

Адам пожал плечами, грустно улыбнувшись.

— Не заклинателю решать, кого призовут потоки Ши. Рыбак держит удочку, но не может заставить рыбу клюнуть на наживку.

— То есть я сама потянулась к тебе?

— Адам долго ждал ответа на зов. Он думал, что неправильно прочитал записи Гуанхина. Слуга держался на одном упрямстве. Эмма спасла его от отчаяния.

6.2

— Ты сказал, что Гуанхину удалось усилить людскую магию, в чем же была его ошибка?

— Нарушилось равновесие между мужскими и женскими потоками Ши. Лунная Ши стала слишком тяжелой и вязкой, солнечная Ши не в силах совладать с ней. Лунны стали способны управлять чистыми потоками Ши, подобно драконам, но теперь обязаны набирать все больше мужей ранга Лу для равновесия. И все равно, выносить ребенка, невероятно тяжело, так как уровень магии растет из поколения в поколение. Императрица недовольна, у нее все еще нет наследницы. Ранг До набирает влияние, с каждым годом меньше зависит от заклинателей, намереваясь захватить власть. Особенно с тех пор, как горцам позволили торговать механическими приборами. В алых землях двуликих драконов на востоке начались волнения, помощи с юга ожидать нечего. По приказу императрицы слуга забросил прочие исследования и углубился в изучения заклятия Гуанхина. Мой предок разрушил равновесие между потоками Ши. Слуга подумал, что душа женщины из другого мира сможет вернуть равновесие. Я ошибался.

Эмма внимательно слушала, пытаясь понять новую реальность, но в конце не выдержала и пылко возразила:

— В моем мире нет магии! Я не смогу ничем помочь тебе!

— Конечно же, в вашем мире есть потоки Ши, — спокойно возразил Адам. — В госпоже они явственно ощущаются и со временем с должным обучением она почувствует это. Вы не умеете собирать субстанцию Хуа, поэтому Ши не находит применения.

— Из Хуа ты создал мое тело, я помню, — задумчиво сказала Эмма. – Что это такое?

— Сейчас покажу, — воодушевился Адам.

Он снял с полки на стене неприметный глазированный горшочек, коричневый, отливающий зеленью. Адам осторожно сел на колени, опустил горшочек на стол напротив Эммы. Снял крышечку, открыв прозрачный студень с радужными всполохами. Простер руку, чуть шевельнул пальцами.

Эмма могла поклясться, что ощутила невидимый вихрь пахнувший в лицо. Студень замерцал, вспыхнул, и раскрыл нежно зеленые лепестки нефритового лотоса. В сердцевинке мерцали золотые тычинки и ограненные бриллианты. Эмма завороженно глядела на изящное украшение, не смея дотронуться.

— Великолепно… Адам, красота невероятная! Все заклинатели так умеют?

Адам чуть улыбнулся уголком губ и поднял широкий рукав спрятать смущение.

— Нет, Эмма, не каждый одаренный ранга Лу способен управлять Хуа. Искусство достигается долгими тренировками, — тихо сказал Адам, протягивая цветок Эмме

Стебель заканчивался острой шпилькой. Адам ловко поднял волосы Эммы в красивую прическу и укрепил его лотосом.

— Что еще? — спросила Эмма, дотронувшись до прохладных лепестков. . . – Кроме украшений и юных дев, что ты еще можешь создать из Хуа?

— Почти все из неживых предметов. Из Хуа производят средства связи, меткое оружие, защиту от драконьего огня и доспехи от пуль горцев. Лунны надевают украшения, подаренные мужьями из Хуа. Животные или растения, созданные из Хуа тут же умирают. То есть умирали раньше, ты первая, чье сердце забилось, впрочем, твое тело я специально создал как кувшин для заселения души…

— Откуда Хуа берется? – удивилась Эмма.

— Отвечаю госпоже. Земля производит Хуа, как излишек энергии. Одаренные магией ранга Лу способны видеть Хуа и собирать ее. А вот придавать ей конечную форму требует концентрации, терпения и таланта точно представить желаемое. Слуга желал добиться совершенства в овладении Хуа и потратил на обучение много времени и сил. Другие не столь усердны, созданное из Хуа часто ломается, поэтому ранг До все больше продвигает заимствованные у горцев механизмы. Те проще, но надежнее. Горцы рады обогатиться на торговле с людьми, но императрица мудра и желает усилить ранг Лу.

— Подожди, — спросила Эмма. – Ранг До это обычные люди, правильно? Ранг Лу, это те, у кого есть магия?

— Совершенно верно, госпожа.

— А женщины ранга До тоже м-м-м… Имеют нескольких мужей?

— Что вы, госпожа! Колдовство Гуанхина не коснулось ранга До. Только Лунны, одаренные магией и способные передать дар детям, должны вступать в брак с мужчинами ранга Лу до тех пор, пока мужская Ши не уравновесит женскую.

— И когда же это происходит? – тихо поинтересовалась Эмма.

Ей еще не верилось в то, что она способна управлять невидимой энергией Ши. Эмма не чувствовала в себе ничего особенного, кроме непривычки видеть мир с более низкого роста, и слишком длинных неудобных волос. Она мысленно причислила себя к рангу До. Осталось, чтобы Адам в этом убедился и тогда… Эмма боялась загадывать.

— В большинстве семей трое мужей. Бывает достаточно двух, но это редкость. У императрицы пятеро, но она все еще не родила девочку, только четырех принцев.

Эмма задумалась, прикоснувшись подушечкой указательного пальца к прохладному лепестку нефрита на голове. Адам тихонько, чтобы она не заметила, рассматривал Эмму.

— А женщины ранга Лу способны управлять Хуа?

— Конечно, госпожа. Все одаренные способны на это, — уверенно ответил Адам.

— Значит и у меня должно получиться? – прищурилась Эмма.

— После должного обучения, — уточнил Адам, а потом торопливо добавил: — Госпоже не обязано утруждать себя медитацией и тренировками. Лунны способны управлять чистыми потоками Ши. А если государственные обязанности не по нраву, любящие мужья готовы взять их на себя.

— Адам, раз ты заманил меня в свой мир против моей воли, то будь любезен, не отказывай в удовольствии попробовать магию. Всегда мечтала, между прочим!

— Госпожа Эмма полна сюрпризов, — пробормотал Адам.

— Ничего особенного во мне нет, — отрезала Эмма. — Если уж ты и вправду желаешь сделать меня счастливой, то найди способ помочь моим родителям.

— Слуга непрерывно думает об этом и сделает все, что в его силах.

Эмма потупила взгляд, чтобы скрыть выступившие слезы. Она не желала думать о том, что скорей всего за прошедшую ночь, родителям сообщили о смерти дочери. Эмма изо всех сил старалась принести в их не слишком легкие жизни капельку радости. Стать источником горя невероятно мучило ее.

7.

Во дворе оглушительно стрекотали цикады. Эмма сидела на полу, скрестив ноги напротив Адама. В руках она держала гладкий камешек, отполированный в форме шара.

— Позвольте дать госпоже совет, — с еле заметной улыбкой сказал Адам. — Задействуйте поначалу каждое чувство по отдельности. Рассмотрите камень Шу хорошенько, запомните каждую прожилку, понюхайте и постарайтесь мысленно воспроизвести запах. Потрогайте с закрытыми глазами. Лизните его. Хотя нет, последнее лучше делать, когда я отвернусь.

— Адам, позволь спросить, — Эмма не заметила, как начала копировать его обороты речи. — Если у меня не получится… Если окажется, что в вашем мире я больше подхожу под ранг До, что со мной будет?

— Кошка может размышлять о полете в небе, но она не отрастит крылья. Я вижу потоки Ши в вашей ауре, госпожа. Вы — Лунна.

Эмма принялась разглядывать гладкую серую гальку, отполированную до блеска. Тут и там на поверхности змеились белые прожилки. Она постаралась запомнить их русло, но постоянно отвлекалась на растущее чувство неудовлетворенности.

— А если бы я не была Лунной?

— Госпожа, — склонил перед нею Адам. – Человек не властен над велением сердца, но слугу воспитали достойно. Он осознает свой долг перед Ра и никогда бы не поддался страсти к женщине ранга До. Ши легко утекает из полного в пустой сосуд. Каждый заклинатель осознает, как легко потерять свой дар, ранг, уважение.

Эмма потерянно замолчала. Вот так деление на касты! Ей стало обидно за людей ранга До и она подумала, что может дискриминация является одной из причин, по которой ранг До старается захватить власть. Ей точно не понравилось бы считаться человеком второго сорта. Хотя в этом мире, где против человечества воюют драконы и загадочные горцы не ей судить о справедливости. Самой бы найти свое место.

Вернувшись к каменному шару, Эмма осторожно принюхалась к нему. Пахло сухим песком и морем. Адам дернулся и отвернулся, когда Эмма вдумчиво попробовала камень. На вкус тот был чуть соленым, словно его достали из океана. Волны не могли огранить гальку в столь совершенный шар, его наверное долго шлифовали затем полировали, чтобы подчеркнуть естественную красоту.

После тщательного любования, Эмма решила, что этот камень ей очень нравится. В нем был кусочек солнечного берега, ласкаемого свежим бризом. В прошлой жизни, Эмма держала привезенную Верой белую раковину из Маврикия, и подаренный Лизой мраморный кубик на полочке над кроватью в крохотной комнатушке. Этот камень подошел бы туда. Когда смотришь на него, теплеет на душе.

— А теперь, — тихо сказал Адам, доставая горшок со студнем. – Возьмите немного Хуа в руки. Представь, что на самом деле ты держишь камень Шу.

Эмма с непроницаемым выражением лица протянула ладонь вперед и зачерпнула немного прозрачного студня. Она ни на мгновение не сомневалась в полном провале попытки колдовать. И так же страстно желала попробовать.

Желе на ощупь было не прохладным, а тепловатым и живым, как кролик, а так же немного пощипывало кожу.

Эмма представила, что держит в руках отполированную гальку. Ей даже удалось ощутить тяжесть камня. Она вспомнила, как ей понравилась красота белых прожилок на серой поверхности. Какой чудесный этот Шу, настоящая работа мастера.

«В этом мире очень много красоты», — подумала Эмма, взвешивая в руке потяжелевшую субстанцию Хуа.

— Природный талант, — удовлетворенно заключил Адам.

В ее руке блестел воспроизведенный каменный Шу. Эмма повертела его, подставила свету, даже лизнула. Потом полезла к Адаму, забрать оригинал.

Два шара из гальки. При ближайшем рассмотрении, созданный Эммой немного отличался рисунком прожилок – она все же не смогла идеально воспроизвести их.

— Не могу поверить, — потрясенно сказала она. – Это я сделала?

— Ваши каналы для потоков Ши широко открыты, госпожа.

— Я хочу попробовать еще раз! – воодушевилась Эмма.

— Не будем тратить Хуа на камни Шу, это расточительно. Завтра я покажу госпоже новое упражнение.

7.2

Эмма вдруг замерла, пораженная новой мыслью и растеряла весь энтузиазм. В выстроенной ей защите зазмеилась трещина. Отдав два шара Адаму, она растерянно затеребила прядь волос.

— Все это время ты был прав, а я не хотела верить в очевидное.

По спине пробежал холодок от мысли о том, что в противостоянии интеллектов Эмма перенесла сокрушительное поражение. Она до последнего надеялась, что происходящее – недоразумение. Как только Адам узнает, что она бесполезна, то найдет способ отпустить ее.

В этом мире не хватает магически одаренных женщин. Заклинатель сумел создать Лунну по заданию императрицы. Каков будет следующий шаг?

Если этот мир хоть в чем то схож с землей, то ее следует поместить в лабораторию для экспериментов. Или запустить в производство, а значит… Эмма не хотела даже думать об этом.

— Когда ты расскажешь властям о великом успехе? Демографический кризис решен! Грехи Гуанхина искуплены. Наверное и награда будет соответствующая, да?

Адам молча встал, снял с полки тетрадь в потертом кожаном переплете. Предъявил ее Эмме, затем капнул сверху на тетрадь капельку Хуа и спокойно наблюдал за тем, как пожелтевшие страницы черными кольцами сворачиваются в пламени.

— Слуга уничтожил записи Гуанхина и сделает все возможное, чтобы другие не повторили его ошибку.

Эмма завороженно смотрела на пламя, горящее прямо в руке Адама, и не трогающее его. Блики играли на бледной коже колдуна, в черных глазах отражались языки пламени. Эмме вдруг отчаянно захотелось прикоснуться к нему, убедиться, что он настоящий.

— Зачем ты сделал это?

— Потому что я не убийца, госпожа. Нельзя спасти Ра ценной смерти Лунн в их мирах.

Тетрадь догорела, Адам смахнул пепел с ладони на пол. Подул ветерок и вынес серые хлопья за порог. Эмма не выдержала встала с пола, протянула руку вперед, дотронулась до его предплечья.

— Сколько раз ты твердил мне, что честолюбив. Вот твой шанс! – упрямо повторяла она, не поднимая глаз.

Он поцеловал ее в висок и крепко обнял. Эмма задрожала в его объятиях, когда Адам тихо прошептал ей на ухо:

— Я уже получил все, о чем мечтал.

***

У них образовался собственный маленький мир, в котором существовали только двое. Еда появлялась и исчезала сама по себе на золотой скатерти. Погода стояла чудесная: что обильные весенние ливни, что солнечные дни приводили Эмму в восторг. Вокруг домика буйно рос огород целебных трав, воздух был напоен свежим ароматом и песнями птиц. Адам старательно оттеснял Эмму от бытовых проблем, не желая смириться с ее помощью.

Проводя дни напролет со своим создателем, Эмма поняла, почему тот настолько физически силен. Каждое утро и вечер заклинатель проводил серию упражнений для улучшения потоков Ши и выносливости. Для заклинателей держать в чистоте душу и тело было основой существования. Идеалом считалось, когда мысли слова и поступки сливались в единую правду. Эмма поначалу любовалась со стороны точными выверенными выпадами Адама с палкой или долгими медитативными позами на одной ноге с камнями в протянутых руках, а потом решила присоединиться. Она не могла осилить и десятой части, но заклинатель подбадривал, говоря, что снегопад начинается с одной снежинки.

7.3

Эмма наслаждалась овладением Хуа. Адам был терпеливым и чутким учителем, умел подсказать или дать Эмме самой нащупать правильный путь. Под его руководством ей удалось создать камни Шу различной формы: кубики, конусы, пирамидки. Примечательно, что серый камень Шу давался ей намного легче черного. Черный Эмме не нравился, казался мрачным и Хуа не желала принимать нужную форму. Адам говорил, что это нормально в начале обучения, а потом Эмме придется или заставить себя воспылать симпатией к копируемым предметам или научится выключать эмоции.

Повторной близости между ними не случилось. Эмма не инициировала, ожидая сигналов со стороны заклинателя. Станет ли он принуждать ее? Будет ли настойчив?

Адам вел себя так, будто между ними ничего не было. Спал на постеленной на полу циновке. Услужливо исчезал во время купаний. Старался не касаться ее вне уроков магии. Прикосновения сводили их обоих с ума, но кроме румянца на щеках и тяжелого дыхания, он ничем не выдавал себя. Он всего лишь смотрел. Почти осязаемо хотел. И Эмма почти решалась довериться искренности заклинателя, но каждый раз она решалась протянуть еще немного. Проверить его на прочность.

Через неделю, после появления в Ра, они сидели на крыльце домика, пили терпкий чай из крошечных чашечек, наблюдая за красотой заката, Эмма наконец осмелилась спросить:

— Когда мы отправимся к людям?

Адам вылил чай на глиняную лягушку, расположившуюся подле чайника на подносе. Тонкая струйка фонтанчиком забила у той из носа.

— Госпожа еще не готова, — твердо сказал он. – Эмма слишком отличается от Лунн. Слуга думает, что лучше всего объяснить странности госпожи происхождением из южной страны Оду, но есть одна проблема.

— Какая же? – заинтересовалась Эмма.

— Внешность госпожи выдает уроженку Ра с примесью горной крови. В империи драконов тоже есть люди с золотыми волосами. На юге же, в Оду, кожа смуглее, брови подведены сурьмой, волосы густо черные.

— Там тоже принято выходить замуж за нескольких мужчин?

— Мудрецы говорят, что горячий климат греет не только тело, но и душу. В Оду нравы совсем другие и нельзя применять традиции Ра к другой стране.

— Если мне нужно выдать себя за уроженку Оду, то необходимо выучить их культуру, — тихо сказала Эмма.

— Слуга знает о южной стране прискорбно мало, в основном из слухов. В книгах можно прочитать описание одежд и праздников, но знающий учитель стоит сотни книг.

— Понимаю, — Эмма поднесла к губам тонкий фарфор и отпила желтую ароматную жидкость. — Ты хочешь нанять для меня учителя.

Она потихоньку привыкала к манере Адама ничего не говорить прямо, а подводить Эмму к нужной мысли, как будто та родилась у нее в голове. Вероятно, мужчин ранга Лу специально учили заискивать перед Луннами, чтобы добиться их расположения, но Эмма предпочла бы прямоту.

«Адаму тяжело со мной, я не понимаю его намеков».

— Думаю, что смогу зачернить брови и сделать кожу смуглее, если освою преображение Хуа. В моем мире женщины украшают лицо специальными красками, я помню, какие они на вид и ощупь. Может получится сотворить.

— Госпожа поражает своими умениями, но жаль, что красота госпожи будет скрыта.

Эмма равнодушно пожала плечами.

— Все равно это не мое тело.

7.4

На лицо Адама набежала тень и он отвернулся. Эмма спохватилась, что своим замечанием могла обидеть его. После недолгого сомнения, она решилась спросить мучивший ее вопрос:

— Адам, тебе не кажется, что вспыхнувшие между нами чувства не настоящие?

С тех пор, как она очнулась на холодном камне и увидела бледное лицо колдуна, ее неудержимо тянуло к нему. Эмма старалась воззвать к холодному и рациональному началу, но возведенные преграды таяли под его улыбкой. Они и так проводили вместе каждую минуту последней недели, но жажда нисколько не утихала, наоборот, жгла все сильнее. Ей постоянно хотелось смотреть на него, говорить с ним, прикасаться к горячей коже, целовать алые губы, чувствовать похожее помешательство с другой стороны.

Эмме случилось влюбиться на первом курсе в молодого и привлекательного преподавателя линейной алгебры, но весь флер рассеялся, стоило ей подслушать пошлую шутку в адрес соученицы. К тому же проблемы дома не дали легкой влюбленности перерасти ни во что другое. Теперь же, не смотря на твердое решение не пересекать грань в отношениях с Адамом, ее терзало неутоленное желание.

— Слуга не понимает, что госпожа имеет ввиду, – холодно ответил Адам, скрещивая руки на груди.

Эмма не в первый раз сомневалась в его чувствах. Адам каменел в ответ, словно она подозревала его в воровстве.

— Хорошо, попробую спросить по другому. Ты призвал меня из мира без магии, у нас чувства между влюбленными возникают сами по себе…

— Нет, госпожа, у вас так же течет Ши как у нас. Потоки переплетаются, поэтому возникает чувство родства между чужими людьми.

Адам тяжело вздохнул и покачал головой. Затем решительно хлопнул себя по коленям и встал.

— Госпожа права, Ши между нами бурлит и это значит, что пропасть слишком широка.

— Пропасть? – удивилась Эмма.

Адам взмахнул рукой показывая вихрь.

— Когда двое предназначены друг другу, Ши течет по широкому руслу реки. Пара в гармонии гуляет, держась за руки, под тенью цветущей вишни. Говорят, такой союз благословляют сами владыки неба. Не всем выпадает подобное счастье. Когда между связанными сердцами пропасть, Ши бурлит и толкает пару друг к другу.

Адам повернулся, потянулся через столик и бережно взял ее ладони в свои. Согрел дыханием, погладил большим пальцем побледневшие татуировки его крови, еще проступающие на ее запястьях.

— Госпоже станет легче, если связь между нами окрепнет. Я мечтаю о дне, когда смогу назвать себя супругом госпожи, но на сей дороге лежат тяжелые камни. Каждая Лунна перед вступлением в брак должна получить разрешение императрицы и присягнуть на верность Ра. Если госпожа попадет во дворец слишком рано, возникнут множество вопросов. У госпожи нет защиты семьи, ей придется взять в мужья отказников ранга Лу. Это будут заклинатели недостойные госпожи.

Эмма покачала головой и забрала руки из горячих чуть влажных ладоней.

— Я не спешу стать ничьей женой, Адам. Время все расставит по своим местам. Я много думала, и поняла, что все могло обернуться совсем по другому, если бы меня призвал по-настоящему честолюбивый заклинатель. Мне повезло встретить именно тебя.

Адам тихо сказал, склонив голову:

— Ши предчувствует разлуку и старается сблизить нас. Знай, госпожа, какие бы беды не выпали на нашу долю, я буду бороться. Никогда не опущу руки. Когда другим ученикам легко давалось овладение Хуа, я напрасно переводил драгоценную субстанцию. Ни насмешки, ни укоры, ни наказания учителей не умерили мой пыл. Днем и ночью слуга тренировался, желая стать талантливым магом и достойным наследником семейного дела.

Эмма посмотрела на колдуна с восхищением.

— Надо же, ты производишь совсем другое впечатление. Я думала, тебе все в жизни давалось легко. Ты всегда так спокоен и собран, — она хмыкнула и добавила. — Хотя… Может поэтому моя душа потянулась к твоей — я тоже привыкла выгрызать у судьбы удачу.

— Рад слышать, госпожа. Если будем бороться оба, то сможем превозмочь разлуку, а большего мне не надо.

8

Эмма, затаив дыхание, наблюдала за тем, как Адам открывал портал в город. Субстанции Хуа для этой цели переводилось невообразимое количество. Целых десять горшочков опорожнил заклинатель один за другим, покрывая тонким слоем деревянную дверь, ведущую в чулан. Радужная пленка сияла и переливалась на светлой древесине, покорная властным движениям руки Адама.

Закончив с кропотливой работой, Адам вытер тыльной стороной ладони выступившую испарину.

— Слуга будет отсутствовать семь дней. Умоляю подробно писать излишне тревожному заклинателю.

— Конечно, Адам, — заверила его Эмма. – Я хорошо помню все твои наставления. Записки будут исправно передаваться вместе с ужином. В солнечные дни буду поливать лечебные травы, а растение по имени девичьи слезы даже в дождливую погоду. Помню маршрут собирания Хуа и обещаю не углубляться в лес ближе к закату.

— А вот это лишнее! – встрепенулся Адам.

— Не беспокойся, я прилежная ученица, не буду переутомляться. Можешь идти со спокойным сердцем.

Субстанция Хуа появлялась из земли подле магически одаренных людей, как кольцо грибов вокруг места танца фей. Скопление обычных людей ранга До мешало собирать Хуа, поэтому заклинатели обязаны были проводить время в удаленных от городов хижинах. Медитация помогала усилить дар, поэтому многие Лу после сбора Хуа предавались внутреннему созерцанию. Даже дворец императрицы располагался в отдалении от столицы посреди обширного зеленого сада.

— Слуга приведет учителя для госпожи, — в который раз повторил Адам.

— Знаю, знаю. Можешь быть спокоен, со мной ничего не случится.

— Этот слуга не желает расставаться с госпожой.

Адам закусил губу, сжимая и разжимая кулаки. Широкие рукава парадного одеяния не могли скрыть нервозности. Эмма не выдержала и ступила ближе, протянула ладонь пожать его руку. Даже это простое прикосновение запустило между ними вихри Ши и заставило сердце биться чаще от желания. Заклинатель притянул ее к себе, нежно обнял, зарывшись носом в волосы. Они долго стояли так, не в силах разорвать объятия, пока субстанция Хуа не начала бледнеть.

Адам спохватился, крепко прижал к себе Эмму, и, через силу отвернувшись, отодвинул заслонку в чулан. Вместо садовых инструментов Эмма успела мельком рассмотреть резные дощечки пола и завесу из бусин слоновой кости, как Адам стремительно исчез по другую сторону и задвинул за собой дверь.

Хуа еще мерцала радужной пленкой. Эмма раскрыла небольшую щелку и увидела прямую удаляющуюся спину Адама, укрытую длинными черными волосами. Он повернул голову, и она тихонько вернула дверь на место, не желая расстроить заклинателя излишним любопытством.

В домике было необычайно тихо. Эмма в первый раз осталась одна со времени появления в новом мире. Она поспешила в спальню, рухнула на пуховик и сделала то, что давно хотела – разрыдалась вволю.