Осколки Иль-Яфи (СИ)

Глава 13

Сашке снился кошмар. Мальчишка дергался, всхлипывал, бодался ногами, пытаясь скинуть липкое наваждение. Но сон опутывал тяжелым туманом, рассеиваясь внезапными образами чудовищ — с клыками, пылающими глазами и занесенными над ним когтистыми лапами. Пацан отскакивал от них, и опять проваливался в туман. Пока сквозь завесу не пробился требовательный голос.

— Саня, подъем, хватит орать. Все, просыпайся, я ухожу.

Сашка рывком поднялся и сел на диван.

— Что, опять кошмар? Ладно, сам приготовишь хавчик. И мне тоже, — последние слова были сказаны недвусмысленной интонацией.

— Хорошо.

— И сходи в парикмахерскую, деньги на тумбочке.

Два дня назад, как снег на голову, в квартире объявилась мать Олега, приехавшая из деревни, где у них был домик под дачу. Так сказать, проконтролировать, как живет сын. Но пацаны, предвидя такой поворот событий, запаслись оперативной легендой: Саня, в составе волонтерской группы, прибыл из соседней области, по программе обмена опытом, на месяц. Всех детей разобрали по семьям, а Сашку вызвался приютить Олег.

Версия была так себе, но, если не копать — а повода для этого не было, вполне правдоподобна. Так, что теперь он спал на диване в большой комнате с телевизором, на легальном положении.

На сегодня Саня наметил для себя несколько дел — разобраться со старым конструктором, который Олег откопал на балконе, приготовить обед, и ждать звонка Яны. Последнее вызывало тревогу. Она, конечно, девчонка нормальная, бояться ее не нужно. Но вот странный учитель, заинтересовавшийся им… В образе плюшевой зверушки! Нет, он не боялся, он сомневался.

Сашка дотопал до кухни, заглянул в холодильник. Главное — чтобы были пельмени. К ним подойдет и майонез и кабачковая икра, а если есть салат из морской капусты, то на обед он устроит праздник. Плохо, что Олег не всегда разделяет его вкусы. Но это не проблема. Он пожарит ему кусок курицы. А на гарнир — морская капуста.

Пошарив по полкам, Сашка вытащил заветную жестяную банку с темно-зеленой этикеткой. Открыл морозилку — на дне камеры радовали глаз два увесистых пакета пельменей, которые они налепили с Надеждой Викторовной, матерью Олега. Да, главное — чтобы были пельмени. И салат из морской капусты.

Позавтракав, вспомнил, что обещал сходить в парикмахерскую, давно он там не был, последний раз — в детском доме. Сашка провел пятерней по отросшим белобрысым волосам, надо идти. Взял с тумбочки деньги и телефон, который ему подарил Максим — маленький, уже не новый, но в рабочем состоянии. Нормально. На кухне намазал кусок хлеба жирным слоем сливочного масла. В прихожей прихватил ключи, и вышел из квартиры.

Сашке нравился район, где он сейчас обитал. Современный, с высотными зданиями. В поселке, где он прожил свои нехитрые двенадцать лет, самым высоким зданием был трехэтажный дом местной администрации. А здесь все по-другому. Впереди, из кустов вынырнула собака и завиляла хвостом, точно включенной электрической метелкой.

— Пахом Собакеныч, держи, — мальчишка потрепал пса по загривку и протянул ему бутерброд с маслом.

Парикмахерская находилась неподалеку, в пяти минутах ходьбы. Очередь была небольшая, два человека, и через несколько минут, по отросшим Сашкиным волосам застрекотали ножницы. Выйдя из салона, мальчишка вспомнил, что здесь недалеко есть большой торговый центр. Несколько дней назад он там был, вместе с Максимоми Олегом. Его новые джинсы, пара футболок и кроссовки как раз оттуда.

Центр был огромный. Стеклянная крыша висела куполом, бесшумные эскалаторы поднимали с этажа на этаж, вокруг сверкали прозрачными стеклами бесконечные бутики. Впрочем — это ерунда, что он там не видел. А вот игровой зал со стрелялками и плазменными экранами, на которых неслись спорткары, управляемые игроками, вызвали в душе восторг.

До обеда — вагон времени. Сашка почесал нос и навострил лыжи в сторону центра. Тропинка шла вдоль забора старого стадиона, где они с ребятами метали ножи.

За спиной послышался тихий шелест автомобильных шин, хлопнула дверца. И только тут Сашка почувствовал укол, сигнал тревоги. Пацан резко обернулся. И увидел Владлена. Опекун!

Тот уже обогнул машину и уверенно шел в его сторону. Сашка не понял, какая сила подстегнула его. Он рванул со всех ног.

— Стой! — Крик в спину только прибавил скорости. Впереди, через сотню метров начиналась автострада. Там люди…

И некстати, или наоборот, кстати, в голове пронесся эпизод двухмесячной давности, когда он в первый раз совершил попытку к бегству. Тогда он так же рванул к людям, выскочив из автомобиля, а опекун заорал:

— Держите пацана, вор!

Кто-то оглядывался и отворачивался, другие с насмешкой смотрели на Владлена — связался с пацаном? Лох. Были те, кто с тревогой наблюдал неприятную картину и, приняв сторону Сашки, уступали ему дорогу. Но нашелся тот, кто вцепился в мальчишку. Дождался, когда подбежит опекун и отдал ему вырывающегося подростка… Вспомнил, и в панике замедлил шаг.

Совсем рядом темнела дыра в заборе сперегнутыми в разные стороны металлическими решетками. Сквозь темнеющий провал проросли молодые ветки кустарника, и сейчас это был единственный путь, где можно схватиться за соломинку.

Хватай, Сашка, хватай, если не хочешь назад, в подвал, где для тебя стоит клетка.

Шаги были рядом, и пацан нырнул между прутьев. Мужчина не отставал, мальчишка слышал его дыхание. Разросшийся кустарник задерживал, цеплял, хлестал по лицу. Сделав последний рывок, он вырвался из зарослей и рванул…. Но, точно провалился в густую, вязкую тину. Пространство заволокло туманом.

В спину ударил кнут. Он знал его — тонкий, светящийся, обвивающий, словно змея. Сашка в последнюю секунду дернул ладонью и, как учил Максим, на лету перехватил рукоятку ножа. Метнуть он не сможет — светящаяся удавка уже опоясала его по рукам, но перерезать «гадюку» вполне осуществимо. Мальчишка просунул лезвие между кожаных переплетений и с натугой рванул. Порванный кнут взвился змеями, издавая истошный крик и опадая на землю.

Сашка отскочил, но туман по-прежнему застилал пространство, опутывая, связывая ноги, забиваясь в глаза, нос. Мальчишка попытался расширить обзор видимости и помахал своим ножом, который слегка мерцал, но сделал еще хуже, тем самым обнаружив себя.

Опекун вынырнул из-за спины и перехватил его руку.

— Ну вот, мальчик, ты опять со мной.

Сашка дернулся, пнул его по ноге, а потом со всей злостью, сколько у него было, вцепился зубами в чужое запястье. Опекун хрипло прорычал и с силой залепил затрещину, но руку не выпустил.

— Гаденыш!

Вновь занес руку для удара. Но неожиданно застыл. Его туман, наведенный заклинанием, начал таять, и сквозь ее пелену пробился настойчивый собачий лай. Туман растворялся на глазах, как сахар в кипятке. Мужчина дернулся и ослабил хватку. Пацан рванул на звук. Закричал, и увидел пса.

Пахом Собакеныч в прыжке бросился на опекуна, навалился и зарычал — гулко, утробно. Шерсть вздыбилась, из распахнутой пасти показались клыки, неестественно крупные, а глаза сверкнули бешенными бликами. В их глубине мелькнул знак. Опекун дернул головой, попытался освободиться, но вдруг вскрикнул, иобмяк.

Туман растворился. Сашка неуверенно сделал шаг. Глаза Владлена закатились, так, что были видны только белки. Он затрясся и беспомощно открыл рот.

— Пахом, идем.

Пес мотнул головой, встряхнул шерстью и удивленно, жалобно заскулил. Сашка, успокаивая, потрепал его по загривку.

— Идем, говорю тебе, за мной.

Они побежали, рядом, не отставая друг от друга. За территорией стадиона, мальчишка вытащил телефон и набрал Янкин номер.

— Твой учитель еще хочет меня увидеть? Меня тут чуть не сцапали.

Подбежав к подъезду, где жила девчонка, вдруг обнаружил, что пес исчез. Как провалился куда-то. Мальчишка нахмурился, покрутил головой. Ладно, если Пахом так решил, то это его дело. Еще встретятся.

Поднявшись на лифте, позвонил в дверь.

— Проходи, — махнула рукой Янка.

Из прихожей, в ее комнату вела распахнутая дверь. Сашка заметил, что с компьютерного стола, на диван спрыгнула темно-бурая обезьянка.

Игрушка, самая настоящая!

Примерно такая же была у него в детском доме, только немного поменьше… И не такая живая! Можно сказать, совсем не живая. Мартышка скорчила морду и помахала лапкой. Мальчишка почувствовал, как у него предательски дрогнули ноги. После всего, что с ним произошло, и увидеть такое! Это называется — добить.

Пацан опустился на табуретку, стоявшую у стены, и тихо попросил:

— Ян, дай водички, если не трудно.

Вахибей сочувственно вздохнул.

— У парня выдался тяжелый день.

— Мурза, день только начался.

— Вот и я о том же. А что дальше будет?

Сашка взял протянутую кружку и жадно выпил до дна.

— Заходи, наякли, — усевшись на диване, подозвал его Мурза.

Янка заинтересованно посмотрела на вахибея.

— Что за новое слово?

— Ученик храма Геозиса, обучающийся магии. Впрочем, любой ученик, обучающийся магии. В Эх-Галии волшебникам разрешено заниматься частной практикой, в том числе и обучением.

— Ну, ладно, наякли, так наякли. Проходи, — подбодрила она Сашку, и тот неуверенно прошел в комнату.

— Что-то ты расстроенный, подрался что ли?

Мальчишка настороженно покосился на игрушку. Ну и харя! Потом сел на краешек дивана.

— Уф, точно, подрался. Носом чую. Давай-ка, наякли, ты приляжешь, а я посижу, покумекаю.

Пацан посмотрел на Янку, та только пожала плечами.

— Не бойся. Диван удобный, я — хороший. Что еще надо.

Вахибей забрался на спинку дивана, и только после этого Сашка лег, подумав, что он не наякли, а пациент у доктора.

Плюшевая мартышка вдруг что-то защебетала, то ли на птичьем языке, то ли на иностранном. Мальчишка попытался вслушаться в слова вахибея, но вместо этого зевнул и погрузился в мягкую дрему.

Тяжелые гаражные ворота с грохотом сомкнулись. Таксист поморщился. С некоторых пор его слух стал слишком чувствителен. Раздражающе действовали звуки автомобильных клаксонов, шумы на стройках, рев музыкальных колонок.

Да, с некоторых пор…

В кармане куртки тренькнул телефон. Мужчина достал его, посмотрел на вызов, и неуверенно замер. Отвечать не хотелось, но придется.

— Алло.

— Долго не берешь трубку.

— Руки были заняты.

— Главное, Заяц, чтобы голова была свободна. Твои глаза и уши. У меня для тебя работа.

— Как скажешь.

— Скажу, а ты сделаешь.

Таксист сверкнул глазами, но промолчал.

— Я назову тебе адрес, — продолжил собеседник. — А ты будешь следить. Глядеть, слушать, нюхать, чем там пахнет.

— Это займет время.

Собеседник вяло рассмеялся.

— У тебя сутки, — в трубке возникла секундная пауза. — И запомни, твоя задача простая. Только наблюдай. Чтобы ни один волос…

Таксист еще пару минут слушал указания, запоминая район, где обитает мальчишка, точный адрес, где ходит и с кем общается. Потом, когда разговор закончился, застыл на месте. И неожиданно, со всей злостью ударил по металлическим воротам.

— Я тебя убью! Я тебя разорву, а голову скормлю собакам, тварь.

Тут же навалилась слабость. Мужчина тихо простонал и прислонился к холодной поверхности ворот. Полгода ада. Плена. Шантажа.

Пятнадцатилетняя дочь — обычная, нормальная девчонка, в списке угроз Владлена стояла под первым номером. Образец крови он получил, когда с легкостью ввел ее в состояние гипноза.

— Это — на всякий случай, для ее поиска. Не пытайся спрятать дочь, найду. Сделаю куколку, окроплю кровью, наложу заклятие. Так, что имей ввиду, сбежавшая дочь — мертвая дочь.

Все случилось полгода назад. Они встретились, и Владлен просветил его, многое рассказал, объяснил.

Первую встречу с ним Михаил запомнил надолго. Он был один — дочь Марьяна еще не пришла из школы, жена на работе. Раздался звонок в квартиру. Таксист открыл дверь. На пороге стоял неизвестный, в дорогом костюме и начищенных ботинках, которые стояли его месячный заработок. Холеное лицо, вежливая полуулыбка.

С тем же выражением лица, незнакомый человек поздоровался. А после, рука незнакомца вынырнула из-за спины, сжимая в ладони пистолет. Человек улыбнулся шире. И тут же, без пауз, выстрелил. Михаил упал.

Очнулся через несколько минут. Рубашка в крови, грудь раздирает боль.

— Не бойся, тебя так просто не убьешь, надо сильно постараться. Так, что, живи, будь счастлив, и служи мне. И сразу тебе скажу, убивать будешь аккуратно, чтобы не привлекать внимание, и только тех, на кого покажу я. — Владлен стоял над ним. Не смотрел. Его взгляд был устремлен на запечатанную пробирку с кровью. — На тебе моя печать, а у меня твоя кровь. Так сказать, скрепили наш союз…

Со временем, он несколько раз пытался избавиться от рабской печати Владлена. Но всегда получался один и тот же результат — вскипала кровь, выворачивающая наизнанку, а потом — бессознательное состояние овоща, валяющегося на полу. Иногда, обездвиженный параличом, он лежал день, два. Через какое-то время, от хозяина снисходила милость, и он оживал.

Однажды, Владлену это надоело. И он получил пробирку с кровью дочери.

История пацана, которого сейчас выслеживал хозяин, была странной. Какие-то подробности он узнал от самого Владлена, а кое-что ему рассказала Василиса, пожилая женщина, прислуживающая экономкой у того в доме…

Да, история была странной. Но важным в ней было то, что, когда мальчишка сбежал, его кровь, запасенная Владленом, вспучилась из пробирки и разорвала тонкое стекло на тысячи кусочков. А затем, все, что осталось от нее, вместе с осколками, вспыхнуло огнем. Кровь мальчишки взбунтовалась! И у нее это получилось!

Вечером таксист появился там, где жил пацан. Арка, в глубине многоквартирного дома пугающе притягивала черными тенями. Михаил тряс головой, тер виски, отворачивался, но проходили минуты, он опять вскакивал со скамьи и, как бы невзначай бросал жадные взгляды по другую сторону арки, где пульсировал чей-то дар.

Заяц не удержался и хрипло вздохнул. Наблюдать. Он понимал, что нужно держать дистанцию. Его звериная сущность легко улавливала нужные звуки, а острый взгляд различал объект с дальнего расстояния. Но эксперименты, которые они проводили с Владленом, показали, что включение способностей привлекает внимание. Тени в арке злорадно закопошились, и он услышал шаги.

Не раскрываясь, таксист бросил быстрый взгляд. То был парень, совсем молодой, школьник или первокурсник, но крепкий. Заяц чувствовал его кровь, пульсирующую по венам, и силу. Он шел открыто, не скрываясь, сквозь веки прикрытых глаз таксиста пробивались отблески дара…

Молодой. Глупый.

Чтобы унять дрожь, Заяц прикрыл лицо ладонями. Чужой дар будоражил, не давал покоя. Послать бы все к чертям, вместе с Владленом, догнать, накрыть мороком, воплотиться зверем. И впиться зубами, забирая дар, вместе с кровью…

Парень пересек двор и скрылся за домом. Михаил удивленно открыл глаза. Все исчезло, точно паршивый мальчишка растворился в воздухе. Или кто-то повернул реле, вырубая генератор энергии. Таксист резко поднялся с места, пробежал по дорожке и свернул за угол. Обернулся… И пропустил хороший удар в голову. Михаил качнулся, но устоял на ногах. Территория на задворках двора была накрыта плотным мороком, его держал Сашка. Заяц с одного взгляда распознал его.

Второй удар он не пропустил. Отпрыгнул… Успеть бы обернуться. Он хрипло рыкнул и оскалился, выпуская клыки. По рукам пробежал ток, выворачивающий жилы. Пальцы скрючились, разрослись клешней и выпустили когти.

Страшная лапа резанула воздух, в сантиметре от уха Макса. Тот уклонился и неожиданно для себя, отпрыгнул метра на два, как резвая саранча, а потом, стремительно, за мгновение налетел на зверя и со всей силы впечатал кулак в выпирающий кадык.

— Быстрей, — крикнул он Сашке. Мальчишка зашептал и выпустил знак, который задрожал леденящим сиянием, а потом обрушился на существо мерцающей сетью. Таксист — не человек и не зверь, с уродливой головой, длинными лапами, тяжелой грудью, выпирающей буграми, — гортанно взвыл и забился в волшебных путах. Сеть безжалостно замораживала силу.

Макс и Сашка застыли на месте.

— Убить бы гада, — с ненавистью процедил пацан.

— Зверя — да, а он не зверь.

Трансформация, точно колесо, закрутилась в другую сторону, возвращая таксисту человеческий облик.

— Черт с ним, пусть живет, — по-взрослому, с презрением ответил пацан и потянул Макса — Идем. Он скоро очухается.

Ребята быстрым шагом протопали вдоль дома и скрылись в аллее, где уже зажгли фонари. Они шли и молчали, думая о своем, а в итоге, мысли каждого возвращались к тому, что сейчас с ними произошло.

— Надо тебе с Мурзой поговорить, — как бы невзначай бросил Сашка. Макс промолчал, понимая, что пацан говорит разумные вещи, но…

— Ты стесняешься, что ли? — Вдруг догадался мальчишка. — Он, знаешь, какой прикольный? Поверь, ты удивишься.

— Легко сказать, — хмыкнул Макс. — Мурза — учитель Янки.

— Ну и что? Он — учитель, это его работа.

— Не люблю быть обязанным, — скривился Максим.

— Ладно, я сам поговорю.

— Я тебе поговорю.

— А что ты сделаешь? — Засмеялся Сашка.

— Щелбан тебе сделаю, — сердито ответил Макс. — Лучше расскажи, как ты понял, что этот Заяц тебя пасет? А кстати, почему он Заяц? Вроде шутки, типа зайчик с клыками?

— Не-е, у него фамилия такая. Он у Владлена вместо шофера, я его водительские права в машине видел. А как понял? Не знаю, как-то понял. Вот гляди, ты так умеешь? — Сашка огляделся, чтобы никто не увидел, и сомкнул ладони. Встряхнул ими, а потом раскрыл.

— Нравится?

Буро-зеленая жаба в его руке, вся в пупырышках и тягучей слизи, утробно хрюкнула, зевнула… И лопнула, обратившись в лохмотья, которые истаяли в воздухе.

— Ого, — шепотом проговорил Макс, округлив глаза.

— И я о том же. А как оно у меня делается — не пойму. Зайца я так же почувствовал. Просто знаю, и все, даже как будто вижу, где он.

— А Янку сейчас видишь?

Сашка задумался, помолчал.

— Нет.

— Странно.

— Да не-е, это было как плохое предчувствие. Вроде сигнала опасности.

— Ни фига себе.

— Так, что я тебе говорю, пошли к Мурзе, а то ты ничего не умеешь. Неуч.