Осколки неба

ГЛАВА ВТОРАЯ

Денис проснулся от того, что кто-то настойчиво его тряс. Голова разламывалась, в висках будто барабаны стучали, а во рту вообще целая армия мышей скончалась.

– День! Деня-я-я! – в голосе матери отчётливо слышалась паника. – Деня, проснись!

– Уже, – прохрипел он, разлепляя глаза. Вокруг всё расплывалось.

– Слава богу! – Ольга Николаевна вздохнула с облегчением. – Я думала, что… Ты не ранен?

– Что? – он поднял руку и потёр слезящиеся глаза. Легче не стало. – Ты о чём, мам? Я просто перебрал вчера сильно.

– Это я по запаху поняла. Но почему покрывало всё в крови? Ты лежишь, а под тобой какие-то кровавые пятна. Или это не кровь?

Секунд пять Денис морщился, пытаясь понять, о чём говорит Ольга Николаевна. Потом всё же опустил голову, посмотрел на покрывало… и его накрыло. Накрыло до такой степени, что показалось – сердце остановилось. Он даже протрезвел сразу.

Нет. Нет, нет, нет. Это же… не может быть правдой. Это сон, дурной сон. Не мог он… Лизу…

– Где Лиза? – спросил Денис, поднимая голову. Посмотрел на Ольгу Николаевну – а она смотрела на него, и глаза её постепенно наполнялись пониманием… и страхом.

– День?..

– Мама! – он вскочил, схватился за голову – затошнило. – Чёрт, где мой мобильник? Где Лиза?!

– Я не знаю! – Ольга Николаевна тоже сорвалась на крик. – Не знаю!

Денис, ругаясь, метался по комнате – телефона нигде не было. То ли стащили в той пивнушке, где он вчера бухал после разрыва с Кирой, то ли сам посеял.

– День… Ты… – Голос у матери дрожал, срывался. – Ты…

Она явно не могла спросить то, о чём думала.

– Я был пьян, – ответил Денис глухо. – Я не соображал. Мы с Кирой вчера расстались. Я её… поймал с поличным, скажем так.

Да уж, выходящий из их – точнее, из её, – квартиры мужик и полуголая Кира, целующая его на прощание – сомнительное зрелище. Они поругались, поорали друг на друга, а потом Денис пошёл и напился.

Возвращаться к Кире было невозможно, и он вернулся сюда.

– При чём тут Лиза? – почти прошептала Ольга Николаевна.

– Ни при чём. – Во рту стало ещё противнее, чем было, хотя казалось, что противнее уже некуда. – Она просто… попала под горячую руку. Мам, дай телефон, пожалуйста. Мне нужно ей позвонить. Я боюсь, она может что-нибудь с собой сделать.

Последний раз Денис видел такое выражение лица у матери в тот день, когда ей сказали, что её муж умер, не приходя в сознание.

– Ты её изнасиловал? – выдохнула она резко, зло, и глаза блестели от невыплаканных слёз.

Денис не смог ответить «да» – просто кивнул. Ольга Николаевна несколько секунд молча смотрела на него, а потом шагнула вперёд и изо всех сил ударила по лицу. Так же молча развернулась и вышла из комнаты.

Вернулась она через минуту, почти кинула в него свой телефон и вновь вышла. Причём не только из комнаты, но и из квартиры тоже.

Денис начал звонить Лизе – раз, другой, третий… Она не брала трубку. Тогда он написал ей в вацап. Но практически сразу заметил, что в приложении перестало отображаться время Лизиного последнего посещения – значит, она добавила номер Ольги Николаевны в чёрный список. Наверняка и его номер тоже.

Хоть бы она ничего с собой не сделала…

Ольга Николаевна тем временем, захватив из дома записную книжку с номерами телефонов – она по старой советской привычке до сих пор записывала все номера вручную, не доверяя технике, – бегала по двору, просила мобильники у местных мамочек с колясками и набирала номер Лизы. Она надеялась, что девочка ответит хотя бы на незнакомый звонок, но Лиза продолжала молчать.

Тогда Ольга Николаевна позвонила Вере. Сестра Лизы разговаривала совершенно спокойно – значит, не в курсе. И непонятно было, радоваться этому или нет. То ли Лиза просто ещё не успела рассказать, то ли… жива ли вообще её девочка?..

Вера перезвонила минут через пять.

– Лиза сказала, что с ней всё в порядке, – произнесла она, и Ольга Николаевна почувствовала, как от облегчения ноги становятся мягкими, словно вата. Они совсем перестали её держать, и она медленно опустилась на лавочку возле подъезда. – И будет в порядке. Просила передать. Чтобы вы не волновались.

– Спасибо огромное, Вера, – прошептала Ольга Николаевна. – А… как у неё голос?

– Да ничего. Напряжённый только немного. Как я поняла, они с вашим Денисом поссорились. Вы не переживайте, – продолжила Вера сердечно, – помирятся.

Помирятся… Ольге Николаевне очень хотелось в это верить, но увы – она понимала, что после такого невозможно помириться. Да, Лиза никогда в жизни не пойдёт в полицию, но это не значит, что она захочет мириться.

– Да. Спасибо.

Эх, Денис, Денис… Она так надеялась, что рано или поздно сын образумится и увидит, какой прекрасный цветок цветёт рядом. И не только цветёт, но и любит – искренне, по-настоящему, с самого детства.

Конечно, милая маленькая Лиза простит её сына. Она ведь добрая и великодушная девочка. Но… цвести для него она уже больше никогда не будет.

Весь день Денис пытался связаться с Лизой, но безуспешно. Мать с ним не разговаривала. Просто молча приготовила обед, поставила перед его носом тарелку с жареной картошкой и отбивной, и ушла к себе в комнату. От неё веяло холодом и разочарованием.

Ближе к девяти часам вечера Денис спустился на этаж ниже и позвонил в Лизину квартиру.

Открыла Вера. Она улыбалась, сжимая в руке ладошку дочери – значит, ничего не знает. Знала бы, не улыбалась ему, а вмазала, как мама.

– Привет, Денис. А Лизы нет, – сказала она почти весело, – и вообще она теперь здесь больше не живёт.

– Не живёт?

– Ага. Комнату решила снимать. Просила тебе не говорить, где, так что я ничего не скажу. – Вера усмехнулась. – Так что иди, иди. Нету её. Думай, как грехи замаливать.

Дверь закрылась, а Денис ещё долго стоял на лестничной площадке и на самом деле думал, как и сказала Вера.

Но ничего не придумывалось. Все слова казались банальностью, цветы – обычной пошлостью, и от отчаяния сердце болело так, что Денис не понимал, как оно до сих пор не остановилось.

Он вернулся домой. Ольга Николаевна сидела в гостиной и занималась ежевечерним ритуалом – вязала. Подняла голову от рукоделия, посмотрела на Дениса взглядом, в котором не было ничего, кроме разочарования, и сказала:

– Хорошо, что твой отец не дожил до этого дня.

***

Лиза совершенно не помнила, как уснула. Последние её воспоминания были связаны с тем, как Володя давал ей длинную белую футболку вместо ночнушки, пару полотенец и какой-то халат. Потом она, наверное, переоделась и упала в постель.

Комната ей очень понравилась. Она явно была раньше детской – светлые обои и мебель, персиковые шторы, раскладной диван с рисунком в виде яблочек… Лиза бы спросила у Володи, кто тут раньше жил, но слишком сильно хотела спать, а утром оказалось некогда.

Володя разбудил её, не трогая – просто позвал и открыл дверь, чтобы она слышала, как он ходит мимо. Лиза поднялась, вышла из комнаты… и застыла, наткнувшись в коридоре на соседа в одних только спортивных штанах.

На голом мускулистом торсе блестели капельки воды, оставшиеся после душа, и пахло мылом и ещё чем-то таким… мужским…

Лиза сглотнула собственный страх и сделала шаг назад, в комнату.

– Доброе утро, – сказал Володя спокойно. Он чуть нахмурился, явно заметив её реакцию, и поменял позу, встав полубоком. – Я тебе половину завтрака оставлю. Ты омлет ешь?

– Я… – она вновь сглотнула. – Не завтракаю…

– Я же говорил – придётся, – произнёс он совершенно безапелляционно, напомнив Лизе Машу. – Не завтракать вредно. Или хочешь попасть в больницу? У нас в отделении половина больных такая – которые завтракать не любят. У них от этого гастрит, язва, панкреатит и холецистит. Так что придётся завтракать, пока здесь живёшь.

Удивительное дело, но этот Володин монолог привёл Лизу в чувство – страх схлынул. Правда, она всё ещё не могла пройти мимо мужчины по коридору к ванной – ждала, пока он куда-нибудь уйдёт.

– Ладно, я поем.

– То-то же.

Володя скрылся на кухне, и Лиза, выдохнув, шмыгнула в ванную.

Минут через пятнадцать она вышла, неуверенно кутаясь в выданный халат. Он был мужским, и от этого тоже было не по себе.

Володя заканчивал завтракать, а рядом с ним на табуретке сидел…

– Ой.

– А, – мужчина обернулся, хмыкнул, увидев Лизины вытаращенные глаза, – знакомься, это Тутанхамон. Коротко Моня. Он вчера что-то дрых в шкафу, пока вы с Машей тут были, вылез уже когда ты спала. Не бойся, он добрый.

– Да я не боюсь, – Лиза подошла ближе и протянула коту ладонь. Он понюхал её, а потом ткнулся лбом – как поцеловал. – Просто не ожидала.

Так получилось, что до этого момента Лиза видела сфинксов только на картинках. И никакие фотографии не передавали всю странность этих животных. Голые, с огромными глазами – как кошачьи инопланетяне.

Она села на третью табуретку – рядом с котом, напротив Володи, – и спросила:

– Я что-то вчера не сообразила… Сколько я вам должна за первый месяц?

Он в это время допивал чай, и жидкость в его горле странно булькнула.

– Ничего не должна, – сказал он, поставив чашку на стол. – Считай, что в гостях. Еду только себе покупай, а так живи, пока не надоест. Ну, – он усмехнулся, – или пока моя девушка из Таиланда не вернётся. Она программист, там сейчас работает. Но когда-нибудь вернётся.

– О-о-о, – протянула Лиза. – Да, конечно, тогда я постараюсь найти другой вариант. Но сейчас всё же нехорошо совсем без оплаты…

– Нехорошо, говоришь… Ладно, давай тогда коммуналку пополам. И продукты покупай на мою долю какие-нибудь. Типа конфет. Я люблю конфеты.

– Вы же врач, – удивилась Лиза.

– И что? – Володя поднял брови.

– Ну… они же вредные.

– Жить вообще вредно, – он пожал плечами и встал из-за стола. – Ладно, я пойду одеваться, мне через десять минут уже выходить. Приятного тебе аппетита. Ключи твои лежат на тумбочке в коридоре, рядом ещё зонт – возьми, а то дождь обещали, а ты совсем без всего.

– Да, – Лиза почувствовала, что краснеет, – я вещи свои привезу, чтобы вас не стеснять…

– Да перестань ты выкать, – поморщился Володя. – А то я себя древним старикашкой чувствую. А я ещё вроде ничего. А? – И он поиграл мышцами на груди, как бодибилдер.

Лиза покраснела окончательно и бесповоротно.

– Э… да.

– Ну вот и отлично.

Кажется, он смеялся. Что ж, это понятно – Лиза, боявшаяся собственной тени и краснеющая по любому поводу, наверняка выглядит очень забавной.

Вновь захотелось плакать, и Лиза, помотав головой – ну уж нет, никаких больше слёз! – повернулась к плите. Там на сковородке был оставлен омлет и…

…И через пару минут она вынуждена была признать, что он ужасно вкусный.

***

Перед тем, как включить зажигание, Володя набрал Машу.

– Алло, – сестра ответила явно на бегу. – Говори быстрее, а то я проспала. Ношусь тут. Что-то с Лизой?

– Я как раз и хочу, чтобы ты мне рассказала, что с ней. Почему она всего на свете боится? Меня особенно. Что с ней случилось?

– Слушай, не тупи. Сам знаешь, что порой случается с хорошими девочками. Особенно если в неправильных мальчиков влюбляются.

Володя помолчал, побарабанил пальцами по рулю.

– Была такая песня со словами «Подруга подкинула проблем». А мне вот сестра подкинула.

– Да ладно тебе. Ага, вот и он, мой прекрасный второй носочек! В общем, не преувеличивай свои страдания. Просто ты… поаккуратнее.

– Угу… Ладно, удачного дня.

– Давай!

Володя нажал «отбой» и пробормотал:

– Видимо, без футболки лучше не ходить…

***

Полдня Лиза страдала, не зная, как быть с вещами. Допустим, в этом же платье она ещё может перекантоваться неделю – обещали хорошую погоду, – постоянно стирая его, но на следующей начнётся похолодание, и как быть? Покупать себе новый гардероб – это у неё никакой зарплаты не хватит. Но идти забирать вещи, рискуя столкнуться с Денисом… Нет, это выше её сил. Лучше ходить в платье, а когда похолодает, купить какой-нибудь плащ потеплее. И кроссовки. И…

– Лиз, ты что пыхтишь так недовольно? – спросила Маша, отрываясь от заказа на своём мониторе. – Ну просто рассерженный ёжик. Что такое?

Лиза понизила голос – не хотела отвлекать коллег.

– Да вещи… У меня ведь нет ничего, кроме того, что на мне сейчас. А возвращаться…

– Я могу забрать, – предложила Маша тот вариант, о котором Лиза уже думала чуть ранее.

– Как я это маме и Вере объясню? – почти прошептала она. – Это же безумно странно. Чего проще – заехать и самой забрать, а тут незнакомый человек в трусах будет ковыряться.

– Ну тогда давай я съезжу туда завтра, – сказала Маша. – Завтра, когда твоя мама и Вера будут на работе, а племянница в детском саду. Ты мне расскажешь, что взять, я и возьму. А ты им потом скажешь, что сама заезжала днём.

Логично. Удивительно, как это ей самой в голову не пришло, но Лиза вообще плохо врала.

– Да, – выдохнула она с огромным облегчением. – Спасибо тебе, Маш.

– Не за что.

***

Накануне Денис не должен был идти на работу – отпросился заранее, чтобы быть с матерью в тот день, когда она вернётся с моря, – но во вторник его ждали в офисе, и он, протрезвевший окончательно, с утра поехал туда.

Однако толку от него на работе было мало. Весь день он думал о Лизе. Как она? Где? Что делает? Что к нему чувствует? Жить и работать было совершенно невыносимо – хотелось куда-то бежать, что-то предпринимать, дабы найти и попросить прощения.

После обеда Денис позвонил матери и сообщил, что вечером задержится.

– Поеду на Лизину работу, – объяснил он, – попробую покараулить возле выхода. Поговорить с ней хочу.

– Я понимаю. – В голосе Ольги Николаевны не было ни крошки энтузиазма. – Но не дури. Сейчас ещё слишком рано, Лиза не станет с тобой разговаривать.

– Может, хоть в морду даст.

– Она не даст. У неё не тот характер. Подожди неделю, а лучше две, пусть с неё хотя бы первое… впечатление схлынет. У неё ведь… – Ольга Викторовна вздохнула и закончила совсем тихо: – …Наверняка даже кровотечение ещё до конца не прошло.

Он похолодел.

И причина была не только в кровотечении у Лизы по его вине. Но и потому что Денис вдруг вспомнил – он был без презерватива.

– Мам… а не может она… забеременеть?

Ольга Викторовна фыркнула.

– Боишься?

Он ответил сразу, даже не задумавшись:

– Надеюсь.

Мать ошарашенно молчала, и Денис пояснил:

– Так я смогу быть с ней рядом. И возможно, когда-нибудь она меня простит.

Помолчав ещё пару секунд, Ольга Викторовна негромко сказала:

– Я понимаю. Но мы всё же в двадцать первом веке живём, сын.

***

Дождя так и не было, несмотря на прогнозы синоптиков, и зонт Лизе не понадобился.

Она пришла на новое место жительства раньше Володи и, подумав, рассудила, что надо бы приготовить ему ужин. Раз уж она живёт здесь практически бесплатно… И необходимо как-то отвлечься. Ничего не делать, просто сидеть и, глядя в пространство, думать, было ужаснее всего.

Да и готовить Лиза любила. Честно говоря, из того, с чем она помогала по дому маме и Вере, готовка была самым приятным. Вот только Лиза совершенно не представляла, что её «сожитель» любит есть, кроме омлета и котлет с макаронами, которыми он вчера угощал их с Машей. А в первый же вечер опозориться не хотелось.

И поэтому она решила сделать «звонок другу».

– Алло, – голос Маши звенел тревогой, – что-то случилось?

Кажется, она всё время подсознательно ждёт, когда что-нибудь случится. Неважно, что. Просто – что-нибудь.

– Нет. Я хотела спросить… Что твой брат любит есть? Ужин хочу приготовить.

Маша расфыркалась, а потом засмеялась, и в смехе этом было облегчение.

– Господи, Лиза, да он же мужик. Мужики жрут всё!

– Не-е-ет. Мой папа вот рыбу не любил.

– А мой брат жрёт всё. Но если ты хочешь, чтобы у него от счастья морда лоснилась, напеки ему блинов.

– Блино-о-ов?..

– Да-а-а, блинов. Он их обожает. Сметана есть?

– Вроде видела…

– Вот со сметаной больше всего. Или с соусом таким, как в детском саду делали. Сметана пополам с маслом, и сахар.

Лиза улыбнулась. «Как в детском саду». Володя казался ей взрослым, ещё взрослее Дениса, а тут – блины и детский сад…

– Ладно. А что ещё?

– Сырники, – ответила Маша, подумав. – Но это на завтрак надо. Из супов он больше всего борщ любит, причём без мяса.

– Ну вот, а ты говорила, всё ест!

– Да он и на мясе съел бы… А из горячего – всё с макаронами.

– Это как?

– Вот так. Всё, что хочешь – с макаронами. Курицу, говядину, грибы, овощи… И всё с макаронами. Мы с мамой Володю итальяшкой дразним за эту любовь к спагеттям. В общем, корми. А то вдруг, – Маша смешливо вздохнула, – он отощает…

Когда Лиза услышала, как открывается замок входной двери, блинов она напекла уже целую гору и теста в миске оставалось совсем чуть-чуть.

Через пару минут Володя, с любопытством поводящий носом, зашёл на кухню и, увидев тарелку с блинами, расцвёл.

– О-о-о! – протянул он, улыбнувшись. – Замечательно. Оказывается, сдавать комнату прекрасной девушке – это не только приятно, но и полезно. Особенно для желудка!

Лиза смутилась и чуть не налила тесто мимо сковородки.

– Блины не слишком полезны для желудка…

– Поверь мне, – сказал Володя уже из коридора – видимо, пошёл мыть руки, – после тяжелого и нервного рабочего дня блины – лёгкая закуска. И отличное лекарство для нервной системы. А все болезни – от нервов! Это я тебе как врач говорю. Так что очень даже полезны блины, очень.

Лизе стало так смешно, что даже руки затряслись. Она с трудом дожарила последние три блинчика – и тут вернулся Володя. С упаковкой сметаны в руке.

– Ты, я надеюсь, не на диете и сама будешь есть? – поинтересовался он, и тон его голоса настолько походил на врачебный, что Лиза как наяву увидела его в медицинском халате среди больничных коридоров.

– Буду.

Она опустилась на табурет. На соседний тут же вспрыгнул Тутанхамон, а напротив сел Володя. Положил себе сразу пять блинов, сметаны и принялся есть, чуть ли не причмокивая от удовольствия.

Лиза тоже съела парочку, но больше не хотелось. Да и вообще – когда Володя ел и ничего не говорил, её вновь начинали посещать разные унылые мысли. На работе их почти не было – на них просто не имелось времени, – но как только Лиза оставалась в тишине и одиночестве, её будто бы кто-то грыз изнутри, особенно в области сердца.

– А моя комната раньше была детской?

Володя кивнул, прихватывая очередной блинчик.

– Да. Здесь жила семья с ребёнком, я у них эту квартиру купил. Просто не успел ещё ремонт сделать, да и нет острой необходимости, тут и так хорошо. А что? Тебе неуютно?

– Нет, нормально. А… – Она поёрзала на стуле, но всё же спросила: – А как ваша… то есть, твоя девушка отреагировала на то, что ты комнату мне сдал?

– Она пока не знает, – огорошил Лизу Володя. – Я попозже скажу. Набираюсь смелости.

– Смелости?..

– Ну да. Женская ревность – страшная сила.

Лиза почувствовала, что у неё дрожат губы.

– А она ревнивая?

– Ещё как, – он засмеялся и вытаращил глаза. – Катя просто бой-женщина. Как бы не оторвала чего-нибудь в порыве ревности. С другой стороны, что оторвёт, я пришью…

Лиза спрашивала ещё и ещё – и Володя отвечал. Она спрашивала, какие операции он делает – он сказал, что на брюшной полости, – и где учился, и защитил ли диссертацию, и на какую тему она была, и где познакомился со своей Катей, и почему она работает в Таиланде, и…

Лизе было необходимо слушать эти ответы. Иногда она теряла нить разговора, погружаясь в себя – но тут Володя улыбался, и это как будто переключало её обратно в реальность.

Она ужасно не хотела идти спать, боясь остаться одной, да ещё и в темноте. Когда Денис её… в общем, тогда тоже было темно. А накануне она была слишком уставшей, чтобы о чём-то думать, теперь же… вряд ли она вообще уснёт…

Так и оказалось. Как только Лиза умылась, переоделась, легла и выключила свет, её затрясло. Хотелось плакать, выть и кусать подушку от боли, обиды и отчаяния. Между ног до сих пор саднило – днём почему-то было легче, а сейчас…

Лиза встала, включила ночник, села на постели. Кожа покрывалась мурашками, по телу пробегали судороги, и даже внутренние органы, казалось, сводит, выкручивает, словно половую тряпку.

Лиза всхлипнула и, разозлившись на себя, упрямо потёрла глаза кулаками. Щёки уже были мокрыми, хотя она старалась, старалась не плакать.

– Лиза.

От неожиданности она подпрыгнула на постели, обернулась – и задохнулась от страха, таким жутким показался ей силуэт Володи в чёрном проёме двери, которую она не закрыла на ночь.

– Лиза, это я, – повторил он спокойным голосом и сделал шаг вперёд. Ночник осветил его лицо, грудь, ноги. Он был в футболке и штанах, и это почему-то немного успокоило Лизу. – Я тебе сейчас тут оставлю кое-что. И свет не выключай. И вот ещё. – Он положил на край постели какой-то пузырёк.

– Что это? – спросила Лиза непослушными губами.

– Успокоительное. Стакан с водой я на комод поставлю. Выпей и ложись. – Володя медленно обошёл разложенный диван, на котором сидела Лиза, приблизился к комоду, положил туда что-то, чем-то щёлкнул, зашуршал – и секундой после по комнате полилась негромкая инструментальная музыка. – Всё, спокойной ночи. – Лиза не успела произнести ни слова, как он быстро вышел за дверь, оставив её открытой.

Она сделала всё, как сказал Володя. Выпила успокоительное и легла спать. Какое-то время – довольно-таки недолгое, – Лиза лежала, слушая музыку и глотая слёзы. От музыки почему-то сильнее плакалось, но… как-то иначе. Если раньше слёзы приносили только боль, то теперь они несли и облегчение.

А потом она всё-таки уснула, вцепившись в подушку сведёнными пальцами.