Осквернитель Соломон III

Королева

Осквернение

Соломон просмотрел набросанный им список, пытаясь нащупать смысл, заключенный в том, что могилы и город раскрывают ответы и рассказывают историю, мертвые рассказывают об этом, и все эта бессмыслица имела непосредственное отношение к безумию, происходившему в городе. Мертвые и могилы. Что-то в этом было. Что бы ни случилось, ему необходимо выяснить это.

Судя по документальному фильму, в нем было достаточно пугающего дерьма, которое могло навести множество самых ужасных проклятий, опустившихся на любое место, где могло подобное происходить. Методы лечения, которые практиковались в лечебницах, были хуже, чем бесчеловечные. Они были далеко за пределами разумного, просто дьявольскими.

Внезапное осознание обрушилось на Соломона, и он подался вперед, чувствуя, как его сердце бешено забилось в груди.

- Дерьмо, - прошептал он. Ужасы и пытки, которым он подвергся, заполнили его сознание яркими картинками. - Срань Господня. Все повторяется. Город продолжает рассказывать историю снова и снова, а никто не слушает. - То, что они с ним сделали, было повторением того, что происходило в психушке! Боже, это должно быть оно.

Женщина на картине Джимми. Кто она?

Кто этот художник с инициалами «СГТ»?

Как они связаны с лечебницей?

Почему именно он?

Почему Хаос?

Часть головоломки с могилами продолжала изводить его. Могилы без имен. Почему нет имен? Он взял журнал, вспомнив, что вся информация о пациентах фиксировалась и заносилась в графу о приеме. Он нашел раздел о психлечебнице "Луна-Хиллс" и ее местоположении. Вау. Он помнил, что смертность там была астрономически высокой. Кем были все эти люди? Что с ними случилось? Официально не было зарегистрировано ни одного смертельного случая, однако, по цифрам можно было судить, что количество пациентов росло. Но не было деталей о том, как они покидали лечебницу, или что с ними делали в ее стенах.

Ответы в могилах.

Соломон замер. Кладбище было небольшим. Недостаточно большим для такой статистики журнала учета. Он вспомнил, что изначально в здании был спроектирован крематорий. Они сжигали тела? Когда хоронить стало слишком утомительно?

Кремация подразумевает уничтожение улик. А это означает, что у них был повод сжигать тела. Но это невозможно доказать, поскольку кремация была обычным видом захоронения. Он вспомнил упоминание о массовых болезнях и смертях. Только лишь это уже оправдывает кремацию. Сжигание больных во избежание распространения болезни. Идеальное прикрытие...

Боже, если это правда… Это, несомненно, оправдывало бы проклятие, о котором ему постоянно твердили. Но оставалось выяснить, какого черта они творили, чтобы появилась надобность уничтожить улики.

Это снова привело его к необходимости больше узнать о самой психушке. Он был уверен, что независимо от того, что происходило с городом, все началось внутри этих жутких стен.

Глава 8

Соломон и Хаос двигались в сторону учреждения, наконец показавшегося на горизонте. "Сияющая Надежда". Это место чем-то напоминало собой «Луна-Хиллз», только был ее уродливой сестрой. Соломон был чертовски уверен, что более жуткого места просто не существует, как и настолько вселяющего ужас названия. Странное ощущение пронеслось по его коже и защекотало позвоночник. Оно исходило от древнего архитектурного здания, в которое они собирались войти.

Боже, он не мог себе представить, каково это быть приговоренным провести всю свою жизнь в этом месте. По словам отца... который, кстати, позвонил сказать, что он продвигается в своих делах – кретин - и остается в Уэстоне... он также сообщил, что эта старуха не была случайным человеком, о чем с самого начала догадывался Соломон. Она оказалась даже больше, чем жертвой Ордена Шести. Агнес Джонс являлась пациенткой психлечебницы. Остается лишь надеяться, что это было именно в то время, когда все стало сущим безумием.

Но она определенно была именно тем человеком, с которым он хотел и должен был поговорить. Он лишь надеялся, что она еще была в здравом уме и памяти. Соломон был не в том настроении, чтобы добавлять еще одну сумасшедшую, полную загадок, к этой мрачной головоломке.

- Оно прекрасно, - прошептала Хаос, заворожено глядя на громоздкого великана, увеличивающегося в размере, пока они приближались к зданию. Пятиэтажное здание казалось невысоким по сравнению с тем, как раскидывалось в ширину. Его внешняя часть была слегка изогнута, создавая ощущение, будто попадаешь в громоздкие каменные объятия. И это была лишь та часть, что он мог видеть с расстояния, прикидывая, что с другой стороны здание было еще масштабнее. Может быть, даже имело подземелье.

Главный вход напоминал по архитектуре здание суда, но как только они преодолели громоздкие двери, то их тут же окутал резкий больничный запах – запах смерти. Приходилось задерживать дыхание, чтобы подавить рвотные позывы.

Он взглянул на Хаос, пораженный тем, как она выглядела в обычной одежде. Ему пришлось самостоятельно выбрать и купить ее в супермаркете, когда стало ясно, что у Хаос нет предпочтений в стиле. Ей нравилось абсолютно все, что висело на вешалках. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Он выбрал джинсы, футболку и кроссовки. Его основной замысел заключался в том, что, если они каким-то образом попадут в плен, она сможет убежать. Бонус был в том, насколько хорошо одежда подчеркивала ее тело, выставляя в выгодном свете. Восхитительно.

Они вошли в лифт и нажали на кнопку третьего этажа. Когда перед ними открылись двери, они увидели холл, напоминающий собой коридор начальной школы в канун Хэллоуина. Главная справочная стойка была украшена типичными праздничными атрибутами.

- Мы пришли навестить Агнес Джонс, - сообщил Соломон, подойдя к ней.

- Посетители? - резко спросила рыжеволосая женщина, глядя на него поверх очков в толстой оправе. Было довольно трудно воспринимать ее всерьез из-за блестящих крыльев летучей мыши, украшающих оправу. Ее тонкие приподнятые от скуки брови говорили о том, что ее заставили нарядиться соответственно роли. Скорее всего.

- Да, мэм. Мы – друзья семьи. Предварительно уже звонили вам.

- Да, вижу, - пробормотала она, жуя жвачку и громко стуча по клавиатуре оранжевыми ногтями. – Идите по тому коридору направо, - она кивнула в сторону, отчего ее массивные серьги в виде тыковок закачались. - Постучите, прежде чем войти, она не любит, когда ее пугают. И я предполагаю, что вы знаете все о ее ограничениях, - добавила она, бросив на Соломона пристальный взгляд.

Что за ограничения?

- Конечно, - солгал он, не желая, чтобы администратор по какой-либо причине остановила их и не позволила навестить старуху.

Разве его отец упоминал об ограничениях? Он крепче сжал руку Хаос и в размеренном темпе направился к указанной палате. На этом этаже стоял скорее лекарственный запах, нежели цветочный. Пока они проходили мимо комнат, Хаос заглядывала в них, как любопытный ребенок. Соломон тоже делал это, просто не так явно. На этом этаже учреждение больше походило на дом престарелых. Судя по всему, здесь были размещены только пожилые люди. Наконец, они остановились около нужной двери, украшенной паутинками, гигантскими пауками и гоблинами. Хаос коснулась каждого украшения кончиком пальца, счастливо улыбаясь. Он понял, что у нее, вероятно, никогда не было безобидного Хэллоуина, исключающего изуродованных людей и пролитой и испитой крови вокруг настоящего полыхающего костра.

Соломон нашел свободное пространство в верхней части двери и постучал.

Изнутри донеслись странные звуки, и он постучал громче, гадая, не была глухота одним из упомянутых физических ограничений. Непонятный шум и возня, казалось, стали громче, давая понять, что женщина их услышала. Внезапно раздался пронзительный крик и послышался стук, словно кто-то играл с теннисным мячиком. Он взглянул на Хаос, которая с нескрываемым любопытством встретила его взгляд.

- Мисс Агнес? - позвал он, медленно открывая дверь. - Мы друзья, пришли навестить Вас, - он вошел и увидел женщину в инвалидном кресле, склонившуюся над чем-то около единственного окна в комнате. Странные звуки определенно исходили от нее. Она казалась расстроенной. Соломон разглядывал нечто на ее коленях, с чем она, похоже, боролась. Боже, её привязали к стулу?

Он направился прямо к ней, испытывая беспокойство и тревогу.

- Меня зовут Соломон.

Они с Хаос резко остановились, когда старуха тряхнула седой головой в их сторону. Два молочно-мраморных глаза устремились прямо на них, а ее беззубый рот исторгал непонятное мычание. Возможно, она все же была глухой. В ту же секунду, как он подумал об этом, на пол упал карандаш, и она издала сердитый крик, почти лающий, звучащий как ругательство. Но именно ее руки заставили Соломона замереть на месте. Или их отсутствие. У нее отсутствовали кисти рук.

Она хаотично махала своими культями на упавший предмет, и Хаос поспешила подбежать к ней и поднять карандаш, а затем помогла зажать его между обрубками.

- Ну вот, теперь он у вас, - она помогла положить планшет прямо на колени женщины. – Вы, что, рисуете картину? Мне нравятся картины.

Соломон в смятении смотрел на женщину, которая сверлила Хаос невидящим взглядом.

- А-а-а? - Женщина провела карандашом по странице одним обрубком, а затем потянулась к Хаос другим.

Соломон съежился, когда Хаос мягко взяла женщину за руку и поднесла ее к лицу. - Я здесь, - тихо сказала она, проводя обрубком по своему лицу с разных сторон. – Теперь, Вы видите меня?

Соломон потерял дар речи. В общине, где жила Хаос, были люди с подобными физическими ограничениями? Хотя он не был бы шокирован этим фактом. Он отметил, что она вела себя очень по-домашнему с этой незнакомой женщиной, которая явно пережила что-то ужасное, заполучив такие увечья.

Хаос улыбнулась ему и поманила к себе, будто только что нашла самое удивительное сокровище.

- Здесь Соломон, - сообщила она женщине, которая разразилась множеством невнятных слов и звуков, двигая ртом. Она, что, отчитывала его? Судя по интонациям, так и есть.

Старуха вдруг сжала карандаш изувеченными руками и начала писать. На удивление разборчиво и быстро. Вау.

- А? А? А? - повторяла она немой вопрос.

- Она что-то спрашивает, - прошептала Хаос, глядя на бумагу. - Фамилию.

- Гордж, - ответил он, опустившись перед женщиной на колени, рядом с Хаос.

Она разразилась гневными восклицаниями, дергаясь на стуле и стуча карандашом по планшету, прежде чем снова начать писать. Тогда его осенила догадка, вызвав приступ тошноты. У нее не было языка. Вот почему она так разговаривала. Как и у Джимми.

Они прочитали еще одно накарябанное слово.

- Второе, - пробормотал он.

- Второе имя? Ее интересует мое второе имя. Хенсли, - сказал он. - Соломон Гордж Хенсли.

Слепая женщина внезапно уставилась на него. Молочный цвет ее глаз неприятно тревожил его. Пряди белых волос торчали, как игольчатые шипы, удерживаемые в вертикальном положении призрачными электрическими зарядами. Ее рот приоткрылся, вялый и кривой. Затем Соломон заметил, как она начинает хмурить тонкие белесые брови, и ее лицо становится разозленным.

Она протянула к нему свой обрубок, и он инстинктивно отстранился. Хаос обхватила его ладонь, переплетая их пальцы, и он понял, как глупо себя повел. Перед ними сидела пожилая пациентка больницы, которая использовала свои руки, чтобы видеть. Не какая-то чокнутая дамочка из фильма ужасов.

Неловкое прикосновение началось с удара прямо по его лицу, не сбоку, а по самому центру. Соломон крепко сжал губы, убеждая себя, что это всего лишь рука, пусть и изуродованная.

Соломон вздрогнул от ее внезапных ударов и громкого мычания. Он отодвинулся в сторону, когда старуха вернулась к письму, сгорбившись над планшетом. Закончив, она подняла карандаш вверх, словно оружие, которое собиралась воткнуть в чье-то сердце, ее белые глаза широко раскрылись, рот задергался.

- М-м-м? М-м-м! – все громче мычала она.

- Прочти это, - быстро сказала Хаос.

- Хорошо, - закричал он, перекрывая шум. - Читаю, я читаю Агнес. – И снова он был потрясен, увидев, насколько хорошо она могла управляться с карандашом. - Не старый, - он посмотрел на сердитое лицо женщины, пытаясь понять, что она имела в виду. - Не старый?

- М-м-м!!! - обвинила она.

- Кажется, она сказала "да", - прошептала Хаос.

- Нет, я не старый.

Она швырнула в него карандаш и отчитала его своим невнятным мычанием.

- Она сердится на меня? - спросил он Хаос, желая убедиться, что он понял все правильно.

- Я... может быть. Агнес? - позвала она.

Женщина сразу же затихла, и ее лицо смягчилось, как только она перевела взгляд к Хаос.

- Э-э-э? - практически проворковала она.

- Вы когда-то жили в... - она взглянула на Соломона, и он кивнул, с облегчением позволив ей.

По ее позе можно было судить, что она не поняла вопроса, а потом начала писать. Хаос наклонилась и прочла: - Мой дом.

- Да, - прошептал Соломон. - Спроси ее, почему она ушла, - едва выговорил он, когда Хаос посмотрела на него.

- Агнес?

- Э-э-э? - снова ответила она на свой манер, на этот раз ее разинутый рот расплылся в легкой улыбке. Ей нравилась Хаос. Отлично, значит, к ней можно найти подход.

- Почему Вы покинули "Луна-Хиллз"?

Выражение лица пожилой женщины было полно замешательства, и она снова начала писать. Соломон наклонился достаточно близко, чтобы прочитать то, что она нацарапала.

- Нет денег, - пробормотал Соломон.

- У Вас не было денег? - переспросила Хаос.

Женщина долго качала головой, издавая раздраженные звуки, и снова продолжила писать.

- Больница, - прочитала Хаос, посмотрев на Соломона.

- У больницы не было денег?

Брови женщины взлетели вверх, будто она только что вспомнила об этом.

- Э-э-э!

- Спроси ее, что случилось, - Соломон указал на ее руку, на свои глаза, а затем на рот, на что Хаос покачала головой. Тогда он дал понять, что хотя бы руки.

- Мисс Агнес?

- Э-э-э? - еще одна улыбка.

- Могу я задать Вам один вопрос?

Растерянность во взгляде сменилась беспокойством.

- Э-э-э, - едва слышно проблеяла она.

- Могу я спросить, что случилось с вашими руками?

Она сидела неподвижно в течение нескольких секунд, и снова Соломон не был уверен, что она понимает их.

- Э-э-э! – наконец, прошипела она, заставив их обоих отпрянуть.

- Неважно, - сказал он Хаос, переживая, что она может щелкнуть не тем переключателем, и они потеряют Агнес в каком-то мрачном безумии. - Агнес? – позвал он, опустившись рядом с Хаос.

- Э-э-э...

- Вы... знали художника с инициалами СГТ? Из "Луны-Хиллз".

Она посмотрела на него так, словно могла видеть, взгляд на ее морщинистом лице медленно наполнился безнадежной скорбью. Соломон заметил дрожь, обхватившую обрубки рук и все ее тело, усиливающуюся с каждой секундой. Он приготовился к эмоциональному взрыву, предшествие которого он почувствовал. Когда женщина попыталась взять карандаш с колен, Хаос помогла ей. Она начала писать, и все внутри Соломона сжималось от нехорошего предчувствия, когда он прочитал имя.

- Соломон Гордж... Торнсби, - прошептал он.

Старуха издала странный скулящий звук, она стала хаотично размахивать обрубками, словно изображая греблю.

Ключ. Он вспомнил о нем, лежащем в его кармане, и поспешил вытащить. Он принес его в надежде, что она узнает что-нибудь - что угодно. Он протянул его женщине, а затем остановился, передавая его Хаос и показывая ей взглядом, чтобы она спросила женщину о ключе.

- Агнес, - начала Хаос, опустившись на колени прямо рядом с ней. - У меня в руке ключ. Вы можете прикоснуться к нему и посмотреть, знаете ли Вы, от чего он?

Соломон понял, насколько глупо прозвучал этот вопрос. Откуда ей было знать, к чему подходит ключ, лишь только прикоснувшись к нему?

Женщина ощупала ключ, как будто эта просьба была чем-то самым обычным, ее лицо выглядело очень сосредоточенным. Потом она глубоко вздохнула, широко раскрыв глаза.

Она вскочила с инвалидного кресла, сбив Соломона с ног, и ринулась через всю комнату к своему шкафу. Она раскрыла створки и повернулась к ним, держа деревянную шкатулку. Она снова уставилась на них, будто могла видеть, широко раскрыв глаза и улыбаясь беззубой улыбкой.

Святой. Ад.

Она поспешила обратно к ним, крепко зажимая шкатулку, и села в инвалидное кресло, оставив их в шоке смотреть друг на друга. То, что она могла ходить, наводило на мысль, что она могла и видеть!

- Вы можете видеть, Агнес? - Соломон не мог удержаться от вопроса.

- Э-э-э! - взревела она, словно он только что израсходовал ту каплю терпения, что у нее была припасена для него. Она указала на свои глаза несколькими раздраженными толчками, ее рот искривился, напоминая черную дыру.

"Разве похоже, что я вижу, идиот?" - грозное бормотание очень четко донесло до него ее мысли.

Соломон поймал укоризненный взгляд Хаос.

– Что?! - воскликнул он. - Она вскочила со своего кресла, и ты тоже была потрясена, - тихо прошипел он.

- Э-э-э, э-э-э, э-э-э! – захныкала женщина, явно издеваясь над ним и передразнивая.

- Почему она меня так невзлюбила? - спросил он Хаос, искренне не понимая. - Что я такого сделал?

Она пожала плечами и подавила улыбку.

Соломон посмотрел на старуху, которая чинно сидела в кресле с пустым невинным взглядом, затем пробормотал Хаос: - Тебя все это забавляет, потому что ты нравишься ей.

Хаос протянула ему ключ, и он кивнул.

- Вы хотите проверить ключ, Агнес? - спросила Хаос.

- Э-э-э? – вновь проворковала она, словно ангел, взмахивая своими культями.

- Хорошо, я подержу шкатулку.

Женщина потратила около пяти минут, пытаясь вставить ключ в замочную скважину, и Хаос помогла ей направлять его.

- Немного осталось. Вот так, правильно. Почти. Немного вверх, - хихиканье, хихиканье. – А теперь вниз. Вы промахнулись, - больше хихиканья.

Соломон вздохнул, и злобный мамонт в теле покалеченной старушки недовольно взревел на него.

- Позвольте мне, - громко произнес он, направляясь к ним.

Женщина вскрикнула и отдернула шкатулку в сторону, ее лицо исказилось от ярости.

- Хорошо! - поспешил ответить Соломон, подняв обе руки. - Вы сделаете это. Хорошо, - он встал и подошел к окну. - Я просто посмотрю на прекрасный вид за окном. Не торопитесь, можете потратить на это хоть час, хоть целый день, мы никуда не спешим.

Женщина издевалась над ним, что-то неразборчиво бормоча, он ясно слышал это в ее интонациях. Хаос хихикнула, и старуха присоединилась к ней.

- Значит, теперь вы обе смеетесь надо мной. Отлично. - Но Соломон не мог обижаться, даже если бы захотел. Наблюдать за этими двумя такими разными женщинами, склонившимися над шкатулкой, открывало для него что-то новое по ощущениям. Он не был уверен, что именно. Возможность видеть Хаос, которая так непринужденно общалась с этой женщиной, и женщину, которая была так благосклонна к ней, принесло ему облегчение. Любой, кто был добр к Хаос, был его другом.

Но он все равно не мог привыкнуть к тому, чтобы кто-то грубил ему без видимой на то причины.

Соломон обернулся, услышав, что они пришли к успеху в своей нелегкой задаче, и ахнул. Он поспешил к шкатулке, рассчитывая обнаружить там кучу бумаг или каких-то документов. Старуха протянула шкатулку Соломону, чем очень удивила его.

- Ему-у-у, - протянула она, и впервые ее голос прозвучал приятно.

Соломон осторожно потянулся к шкатулке, пожирая глазами Хаос, которая прикусила нижнюю губу с улыбкой. Он сел на пол со шкатулкой и начал просматривать документы. После беглого осмотра он понял, что это не письма.

- Стихи, - выдохнул он, вспомнив подсказку. - Это стихи! - Спасибо, Господи. Там также были и рисунки. Он посмотрел на имя автора каждого из них. - СГТ, все они написаны СГТ, - с облегчением выдохнул он. Это он. Все так, как и предполагалось.

Раздался стук в дверь, Агнес зашипела и замахала в сторону шкатулки.

- Я их спрячу, - заверил он ее, понимая, что она не хочет, чтобы кто-то еще увидел.

- Э-э-э! - обратилась она к стоящему у двери.

В комнату заглянула женщина.

- Ваш ужин готов, мисс Агнес.

- Э-э-э, - проворковала она, тыча обрубком в стол.

- О, Вам прекрасно известно, что я не могу позволить Вам обедать самостоятельно. Это займет не больше минуты.

- Может быть, мы зайдем навестить Вас завтра, Агнес? - громко спросил Соломон.

- Оу-у-у, - печально протянула Агнес.

- Можно мне, пожалуйста, позаимствовать шкатулку? - спросил Соломон, на что женщина завизжала, как обезумевшая банши¹*.

Хаос быстро подошла к старухе и что-то прошептала ей на ухо, и женщина тут же затихла. Она глубоко вздохнула от изумления, ее рот расплылся в широкой улыбке. Затем раздались громкие хлопки и звуки, словно где-то поблизости находился радостный тюлень. Что, черт возьми, Хаос сказала ей? Или пообещала?

Это не имело значения, потому что это позволило ему получить то, что нужно. Шкатулка и ее содержимое. И он не мог дождаться, когда вернется в отель и подробно изучит каждый клочок бумаги.

Соломон подождал, пока они окажутся у отеля, и только тогда спросил Хаос:

- Что именно ты ей сказала?

- Чтобы получить шкатулку?

- Да, - сказал он, смеясь и глядя на ее улыбающееся лицо. - Боюсь даже предположить, что именно.

Когда она виновато закусила нижнюю губу, его улыбка дрогнула.

- О, нет. Что ты ей сказала?

- Я...

- О, Боже, что ты сказала этой женщине?

Она бросила на него умоляющий взгляд.

- Что мы отвезем ее в парк?

- Что?

- Да, - ответила она еще жалобнее.

- Парк?!

Она кивнула, ее лицо выражало милосердие и сострадание.

- Господи, да ты просто святая, - с отвращением бросил он. - Эта женщина ненавидит меня, а ты хочешь отвезти ее в парк.

- Она не ненавидит тебя, - со смешком ответила Хаос. - Она просто подумала, что ты и есть СГТ. Думаешь, она была его подругой? В лечебнице?

Его охватило чувство вины при мысли об этом.

- Возможно, - задумчиво произнес он, глядя на нее и беря ее за руку. - Ты ей понравилась, и это просто замечательно, - сказал он.

- Она похожа на Бабушку.

Печаль в голосе Хаос напомнила ему, что им еще многое предстоит сделать. Если бы он мог получить доказательства преступной деятельности, происходящей в этом городе, он предоставил бы возможность законным властям вести дела с этими психопатами, и это сделало бы их жизнь легче. Он, его жена и ее бабушка. И Джесси, вспомнил он. Мальчику нужна семья, и он с радостью дал бы ему ее, как и Хаос.

- Как ты думаешь, вещи в шкатулке имеют какое-то значение? - спросила она.

- Я надеюсь. Мне нужно выяснить, когда Агнес попала туда и почему. Мне многое нужно узнать.

- Например, что?

- Например, что случилось с людьми, которые там умерли. Записи, которые я нашел в Интернете, свидетельствуют, что большое количество людей поступило туда на лечение, но из психушки они так и не вышли. Это осенило меня вчера, - продолжил он. - Кладбище недостаточно большое, чтобы вместить такое количество мертвых людей. Что навело меня на мысль, что их, скорее всего, кремировали. Но почему Джимми продолжал указывать на то, что ответы находятся в могилах, если все было действительно так?

- Да, - тихо согласилась она.

- Нужно кое-что найти, - пробормотал он. Он взглянул на нее, раздумывая, стоит ли рассказывать ей о том, что он уже выяснил. Ее воспоминания все еще были свежи, и он не хотел провоцировать негативные чувства.

- Что? - с улыбкой поинтересовалась она.

- Я просто... - он пожал плечами и сделал глубокий вдох.

- Что, скажи мне, - она повернулась лицом к нему и прислонилась спиной к двери. Его взгляд опустился ниже, и вид ее возбужденных сосков превратил его мысли в кашу. Стараясь не отрывать глаза от дороги, он бросил быстрый взгляд на ее лицо, желая узнать, о чем она думает.

Его член охватил жар, когда он обнаружил, что ее лицо озарила прекрасная улыбка, которая бесхитростно отражала ее мысли.

- Чем ты хочешь заняться, когда мы вернемся? Может быть, я смогу помочь?

Та интонация, с которой она задала вопрос, кричала о том, что она собирается помочь ему достичь оргазма, и в этот момент он понял, что больше ничего не хочет. Он вспомнил, сколько раз фантазировал о том, чтобы довести ее до исступления. И, судя по теплу в ее взгляде, двухчасовая поездка назад будет настоящей пыткой.

- А чем ты хочешь заняться, когда мы вернемся? - спросил он.

Она прекрасно поняла тон его голоса и одарила дерзкой сексуальной улыбкой.

- М-м-м, - протянула она, посылая сквозь него жар. Она была гораздо более расслабленной с ним в интимных вопросах. Это разбудило в нем голод, позволив понять, насколько просто он может получить ее. Такую дерзкую. Сексуальную.

- Ты поможешь мне?

- Да, - прошептала она.

- Тебе придется делать то, что я скажу, - он скользнул по ней взглядом. - Думаешь, сможешь следовать моим инструкциям?

У нее перехватило дыхание от желания, и его член напрягся, когда Соломон увидел, к чему ведет этот игривый диалог.

- Я буду тебя слушаться.

Черт, да. Это прекрасно. Боже, насколько смелым он хотел быть с ней? Его захватило желание жить безрассудно влюбленным.

- Твои соски затвердели.

- Да, - едва слышно прошептала она.

Он ни за что не выдержит двухчасовой дороги и не сможет сделать в машине то, что запланировал. Он заметил вывеску и нажал на педаль газа.

– Мы остановимся в гостинице.

- Для чего? - прошептала она.

- Ты знаешь, для чего, - ответил он. - Мне нужно заставить тебя сделать кое-что. Посмотрим, насколько послушной ты можешь быть ради меня.

Глава 9

Соломон запер за собой дверь и, обернувшись, обнаружил Хаос, сидящую, как сладкий ангелочек, на кровати, и жадно поглощающую его взглядом. Жаждущую. Готовую. Возбуждение, ревущее в Соломоне, было головокружительным. Он определенно никогда прежде не занимался тем, чем планировал заняться с Хаос, и это, вероятно, выбило его из равновесия. Этот контраст в ощущениях ему мог бы полюбиться. Он был озабочен только тем, чтобы не сделать или не сказать ей что-нибудь неправильное. Соломон не хотел, чтобы какие-либо его действия или слова напомнили ей об ужасном месте, в котором она жила, или что-то, связанное с ним. Но в то же время, возможно, перенаправление ситуации и изменение негативных эмоций – это то, в чем нуждается Хаос.

Она была его женой. И он хотел владеть ее разумом и телом во всех отношениях. Он хотел, чтобы и она владела им в равной степени. Было много вопросов в отношении реабилитации, которую необходимо было провести в сексуальной области, учитывая насилие, к которому она привыкла. Он предпочитал продвигаться медленно и осторожно.

- Скажи мне, чего ты хочешь, Красавица, - спросил он, опускаясь на соседнюю кровать, прямо напротив нее.

Вопрос, казалось, смутил ее. Она не привыкла к тому, чтобы ее спрашивали.

– Все, что ты желаешь, чтобы я сделала для тебя.

Он слегка опустил голову, пристально посмотрев на нее исподлобья.

- Для начала сними с себя одежду.

Она сразу же приступила к выполнению его просьбы. Соломон с легким удивлением наблюдал за тем, как она стягивает одежду без какого-либо контекста, словно просто механически переодевается, хотя он желал увидеть сексуальное и горячее обнажение.

Он понял, что она и понятия не имела, как это делается. Она знала только подчинение. Он позволил себе порадоваться этому, предвкушая, как будет обучать ее.

- Остановись, - приказал он, после того как она опустила свою сложенную рубашку на кровать.

Она повернулась к нему, излучая тревогу.

- Давай начнем твой первый урок соблазнения, - предложил он.

Она посмотрела на него, и ее руки медленно поднялись и прикрыли грудь, когда она кивнула.

- Хорошо. Мне сесть?

- Да, - сказал он, вставая и подходя к изножью кровати. - Когда я прошу тебя раздеться, я имею в виду кое-что определенное.

Соломон медленно потянулся к краю своей рубашки, не сводя с нее глаз. Когда он начал снимать ее, он не торопился, медленно обнажая кожу. Соломон был слегка удивлен ее реакции – она выглядела словно подросток, который смотрит порно в первый раз. Ее широко раскрытые глаза горели жаром и любопытством. Его сердце ускорило ритм, когда она медленно опустила руки на кровать, оставляя свою грудь открытой для его взора. Желание замедлило его движения, когда он добрался до своей груди, позволив пальцам задержаться и гладя себя так, как он хотел бы, чтобы это делала Хаос. Он должен был чувствовать себя нелепо, проворачивая подобное, но легкое подрагивание ее груди на это шоу показывало, что ее реакция стоила любого унижения.

После того как он стянул с себя рубашку, ее взгляд метнулся к нему снова, такой разгоряченный и серьезный одновременно. И голодный, полный ожидания того, что будет дальше. Большего. Ей определенно хотелось большего. Он собирался закончить с этим маленьким представлением, но он получал больше удовольствия, чем ожидал, от своего урока.

Он протянул руки к пуговице на джинсах, и она тут же проследила за его движением. Она облизнула губы, затем подняла на него взгляд, будто удивляясь, чего он ждет. Ее глаза снова вернулись к рукам, когда он расстегнул молнию и медленно спустил ткань вниз по ногам. Его стриптиз-поддразнивание постигло препятствие, когда ткань собралась кучей на лодыжках. К счастью, ее глаза не опустились так низко. Ее полыхающий взгляд был прикован к его члену, выпирающему под бельем.

Соломон подтянул одну ногу, освобождая ее от джинсов, затем другую. Он отшвырнул свои штаны в ее сторону, заставив ее вздрогнуть и встретить его усмешку.

Она была слишком возбуждена, чтобы уловить юмор, а ее глаза снова были прикованы к члену. Удовольствие видеть ее настолько возбужденной подталкивало его распалять ее еще больше этим маленьким уроком соблазнения. Он провел рукой по контуру своей эрекции, опускаясь ниже, к яичкам, и ее стон и колыхание груди заставили его хмыкнуть в ответ. Он просунул большие пальцы под резинку трусов и медленно стянул их вниз, сначала с одной стороны, затем с другой, постепенно освобождая член. Боже, ее реакция обожгла его. Она ерзала, сидя на кровати, показывая, что пытается принести себе облегчение, все еще одетая в тесные джинсы.

- Соломон, - прошептала она, когда он полностью обнажился, сняв нижнее белье, и обхватил член обеими ладонями.

Он медленно подошел к ней, охваченный мыслями о том, что можно сделать дальше. Так много вариантов. Но, в первую очередь, она нуждалась в том, чтобы он заставил ее кончить. Ей нужно научиться получать удовольствие, что мужчина должен ублажать и лелеять ее тело, а не наоборот. Он также знал, что ее мысли наполнены желанием заполучить его член.

- Чего ты хочешь? - спросил он снова.

- Тебя, - выпалила она, не сводя глаз с его члена.

Он схватил ее за руки прежде, чем она успела дотянуться до него.

- Ты должна делать только то, что я прикажу тебе, - напомнил он ей.

Она подняла на него глаза, и от желания в ее взгляде у него закружилась голова.

- Да, - сказала она, слегка кивнув. - Что угодно.

- Я хочу посмотреть, чему ты научилась, - решил он через несколько мгновений. Он забрался на кровать и лег в центре, прислонившись спиной к изголовью. - Разденься для меня, - он жестом показал, чтобы она сделала это перед кроватью.

Она подошла к указанному месту и посмотрела на соседнюю кровать. - Ты хочешь, чтобы я начала все сначала?

Хм.

- Да, - сказал он, желая увидеть, как она сделает это.

Хаос подошла к кровати и быстро надела свою рубашку, повернувшись к нему спиной. Затем она вернулась к его кровати. Соломон раздвинул ноги и обхватил свой член, не сводя глаз с ее груди.

- Сделай это, - прошептал он, видя, что она ждет сигнала.

Очень скоро Соломон узнал, что его милая жена была весьма прилежной ученицей. То, как она избавлялась от одежды, распаляло его еще сильнее.

- Боже, - выдохнул он, разводя ноги шире, когда она скользнула пальцами по своей груди, сжимая соски именно так, как он хотел. Ее глаза были прикованы к его члену, и если бы она возбудилась еще больше, то испытала бы оргазм, стоя прямо там.

М-м-м. Сможет ли он заставить ее сделать это?

- Теперь джинсы, - указал он, когда она сбросила рубашку на пол. Ему вдруг стало интересно, какие трусики она выбрала. Она начала расстегивать джинсы. Он удивленно поднял на нее глаза.

- Ты выбрала белые, - прошептал он, гордясь ею.

Она внезапно опустила глаза, выглядя виноватой.

- Белый цвет идеально подходит тебе, - поспешил он добавить. - Позволь мне увидеть твою киску в этих трусиках.

Она сняла джинсы, и он понял, что сбил ее с толку своим замечанием, поэтому ее движения стали неуверенными.

Наконец она встала перед ним, облаченная лишь в белые прозрачные трусики. Он выбрал такой материал именно для этой цели - чтобы видеть сквозь них ее тело. С тех пор, как он сказал ей, насколько ему нравится видеть ее киску ничем не скрытой от его глаз, она продолжала следить за ней и сбривать все лишнее. Оставляя ее такой мягкой, пухленькой и аппетитной. Ему нравилось видеть ее обнаженной во всех отношениях. Особенно там.

- Иди сюда, - подозвал ее он.

Она подошла к краю кровати и встала, сложив руки перед собой. Он заворожено смотрел на ее маленькую грудь и твердые соски.

- Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал, - он нежно провел пальцем по центру ее прекрасных губ.

- Я... я не знаю, - она едва дышала, выдавая скованность и напряжение, отстраняясь от его прикосновения.

Он смотрел, как вздымаются ее груди, пока прикасался к ней.

– Ты же знаешь.

- Я... хочу взять его в рот.

- Нет, - возразил он. - Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя?

- Это кажется таким приятным, когда я сосу...

- Не мне, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты сказала мне, что сделать для тебя, - повторил он.

Она вздохнула и посмотрела на него, поднеся руки к груди, почти прикрывая себя. Этот жест неуверенности убедил его, что она нуждалась именно в этом.

- Тебе нужно научиться получать удовольствие. А также принять, что именно я должен делать это для тебя. Тебе нужно контролировать ситуацию.

- Контролировать? - спросила она, затаив дыхание с любопытством. - Зачем?

Он представил себе, как она берет все под свой контроль, и как это будет ощущаться.

- Потому что я этого хочу, - прошептал он. - У меня есть... определенные фантазии.

- О чем же? - прошептала она, снова становясь обжигающе соблазнительной.

- О том, что ты заставляешь меня делать с тобой разные вещи.

Она казалась неуверенной, ее глаза медленно опустились вниз, следя за тем, как он поглаживал свой член, медленно и методично.

- Заставь меня, - повторил он. - Заставь меня доставить тебе удовольствие. Ты же знаешь, как. - Он знал, что нужно действовать именно в этом направлении. Ей просто необходимо было отойти от того шаблона, которого она всегда придерживалась. - Ты отлично справлялась с подчинением, - напомнил он.

- Да, - поспешила с ответом она.

- Тогда подчини меня. Заставь меня делать разные вещи для тебя.

Ее дыхание участилось, вырываясь с тихими стонами, когда она задумалась над его словами. Она медленно сняла трусики, и он заложил руки за голову, ожидая приказа. Она стояла абсолютно обнаженная перед ним и смотрела на него, задаваясь вопросом, что же ей делать дальше?

- Заставь меня, - повторил он.

Она выдохнула, и его осенило, что роли, которые ей приходилось исполнять в сексе, были полны жестокости. Но она была очень смышленой по своей природе. Она сможет это сделать.

Наконец она забралась на кровать и оседлала его. Он продолжал держать руки за головой в ожидании.

- Скажи мне, что делать, - произнес он, когда она поднялась на коленях, приблизившись киской к его лицу. Боже, да.

- Вытяни руки вдоль тела, - прошептала она.

Член Соломона дернулся в ответ на ее приказ. Он сделал так, как она велела, разместив свои руки по бокам.

Она медленно поставила колени по обе стороны от его головы, открывая ему прекрасный вид на свою киску. Ее губки раскрылись, показывая блестящий от влаги вход и твердый клитор. Его дыхание участилось, пока он жадно впивался взглядом в ее тело.

- Твоя грудь такая...

- Тише, - прошептала она. - Никаких разговоров.

О, Боже. Соломон без возражений подчинился ей, его сердце бешено колотилось от того, как быстро она пришла к этому.

- Не двигайся, - прошептала она, опираясь коленями на его руки и удерживая их своим весом.

- Боже, сделай это, - прошептал он, готовый к тому, что она уготовила для него.

Она опустилась на его лицо и скользнула влажной киской по его носу, и он вцепился в одеяло, пытаясь держать руки неподвижными. Он едва двигал головой, желая сильнее прочувствовать ее сладкий запах. Затем она погрузила пальцы в его волосы и прижала его голову к кровати.

- Оближи меня, - прошептала она, расположив свою киску прямо у его рта.

Соломон подчинился, рыча от голода, и щелкнул по ее клитору языком, упиваясь ее соками. Она потянула его за волосы сильнее, заставляя голову оставаться неподвижной, и дыхание Соломона сбилось от возбуждения. Он никогда не чувствовал ничего более возбуждающего.

Он умирал от желания обхватить ее попку и сильнее прижать к своему рту, чтобы впиться в клитор. Он пожирал ее взглядом. Хаос тоже заворожено смотрела на него, ее рот приоткрылся от напряженных стонов, пока она осторожно и медленно покачивала бедрами, потираясь о его губы.

- Соси, - прошептала она.

- Сильнее, - пробормотал он, наклоняя ближе к ней голову.

Она прижалась к нему, и он скользнул языком между ее влажных складочек, упиваясь ее вкусом. Наконец он добрался до клитора и втянул пухлый бугорок в рот, застонав.

Резкий крик, который она издала, заставил его жажду вознестись на новый уровень, но, Боже, когда она с силой дернула его за волосы, двигая его головой по своим пухлым губам, он почти сошел с ума.

Он пристально следил за тем, как ее взгляд блуждал между его работающим ртом и глазам. Ее брови сошлись на переносице, и взгляд, который она бросила на него, показывал, что она была за пределами привычных для нее вещей и испытывала страх, но в то же время очень быстро входила во вкус. Он застонал под ней, наблюдая, как ее рот открывается и закрывается с каждым вздохом. Она наконец позволила себе расслабиться, закрыв глаза и просто отдавшись ощущениям. Хаос двигала бедрами все быстрее и быстрее, ее крики нарастали в том же темпе.

- Соломон, - захныкала она. - Соси, соси, – команда была деликатной, но звучала очень требовательно. Соломон приподнял голову и снова втянул ее клитор в рот, жестко всосав, приближая ее оргазм. Он проделывал это снова и снова, пока она не вскрикнула и не задрожала под ним. В этот момент он отпустил одеяло и схватил ее за талию, когда почувствовал, что она готова рухнуть вниз. Соломон так и держал ее в крепких руках, не желая, чтобы она меняла положение. Он слегка приподнял ее, чтобы облизать все ее шелковистые складочки.

Она соскользнула вниз по его телу, оседлав его бедра. Боже, да.

- Сделай это, - сказал он, обезумев от желания. - Займись со мной любовью. Не нежно. Не медленно, - взмолился он.

Она издала легкий стон и разместила головку его члена у своего входа, а затем резко опустилась вниз. То, как ее киска обхватила член, заставило его крепко зажмурить глаза, чтобы остановить себя от мгновенного оргазма. Она оставалась неподвижной в течение нескольких секунд, а затем начала свой прекрасный танец, кружа и потираясь, быстро и жестко покачиваясь, как хорошая и прилежная ученица.

Она подвела его к краю меньше, чем за минуту.

- Следуй за мной! - выпалил он.

- Я... О, Боже... Соломон, да!

Его тело взорвалось оргазмом, как атомная бомба, когда она снова достигла пика. Он крепко сжал ее бедра и заставил ее двигаться быстрее, издавая рев, когда наконец выплеснулся в ней горячим удовольствием. Он притянул ее к себе, когда кончил, прижимая ладонь к ее попке и не разрывая связи, установившейся между ними, когда она поцеловала его. Она полностью принадлежала ему – каждая самая потаенная частичка ее существа была в его власти.

****

Как только они вышли из душа, Соломон услышал телефонный звонок и поспешил в комнату, завернувшись в полотенце. Он ожидал услышать, что дядя Джо добрался до тети Сары и все было в порядке.

- Алло?

- Это Джон.

Тихий голос отца вызывал чувство тревоги.

- Что случилось?

- Кладбище, - прошептал он. - Что-то, связанное с ним, не дает мне покоя.

- Мне тоже. Слишком много смертей и недостаточно могил, но что насчет крематория? Где ты, с тобой все в порядке?

- Со мной все хорошо. Я надежно скрываюсь прямо перед носом у этих идиотов, я их не боюсь.

Его окатило очередной волной страха. Подобного рода высокомерное отношение практически подписывало Джону приговор.

- Что ты сейчас делаешь?

- Я собираюсь раскопать несколько могил.

- Что? Ты спятил? - Прежде, когда Соломон обдумывал эту головоломку, он уже понимал, что все должно было прийти именно к этому.

- Меня уже тошнит от бегства, сынок. Просто воротит от того, что это зло сходит им с рук. Эти ублюдки убивают и мучают без зазрения совести, кого захотят, калеча и ломая жизни людей.

Едва сдерживаемая злость в его голосе была очевидна даже через телефон, и Соломон закрыл глаза, представляя, как его отец мечется в кресле, отчаянно, но бессмысленно бьется, пока они просверливают дыры в его черепе, чтобы выкачать половину мозга.

- Пожалуйста, папа, - прошептал он. - Не попадись, я тебя умоляю. – Да, они не были близки, но даже и злейшему врагу не пожелаешь погибнуть таким образом.

Отец устало вздохнул и пробормотал: – Прости меня, сынок. За все. За то, что не был рядом все эти годы. Ты прав, это было эгоистично, и я... Мне просто очень хочется прикончить этих ублюдков, особенно теперь, когда я знаю, что все это правда. Они отняли ее у нас. И Шантиль тоже. И если я не остановлю их, они не успокоятся, пока не поймают тебя и эту девушку. Твою жену, - добавил он.

Внутри Соломона поднялся гнев, вперемешку со страхом, вызывая у него плохое предчувствие.

- Значит, теперь ты собираешься быть героем? Когда я не хочу, чтобы ты им был? Почему ты не прискакал на своем белом коне пятнадцать лет назад, когда маленький мальчик умирал без тебя? Почему? А теперь ты собираешься сделать это? Да пошел ты!

Он бросил трубку и со злостью развернулся, увидев Хаос, стоящую напротив него в полном смятении.

- Мне так жаль, - прошептала она, - что ты страдал.

Он сухо усмехнулся.

- Я не страдал. У меня было все необходимое, я просто хотел, чтобы он подумал об этом. Он должен думать об этом, пусть знает, что его действия или их отсутствие имеют последствия.

Она сочувственно кивнула, соглашаясь с ним, и жалость, которую она испытывала, заставила его кровь закипеть от гнева.

- Меня не волнует, что он собирается сделать, меня уже давно это не заботит.

Соломон кивнул сам себе, пытаясь заверить себя, что она согласилась с ним и все поняла, но он знал, что это не так. Он взглянул на шкатулку старухи на столе и поспешил к ней. Он бросил ее на кровать и начал сортировать по отдельным стопкам стихи и рисунки, полный готовности покончить с этим кошмаром.

- Здесь должны быть скрыты ответы, я знаю, что они есть, - пробормотал он, распределяя бумаги.

- Чем я могу помочь? - спросила она, встав рядом с кроватью.

- Не знаю, - пробормотал он. - Мне нужно найти зацепку. Хоть что-нибудь. Отец сейчас раскапывает могилы, а это значит, что этого тупицу скоро могут схватить, замучить и убить, так что мы просто продолжим поиски человека, который поможет нам покончить с этим. И чем раньше мы обнаружим эту зацепку, тем быстрее мы продолжим жить нашей гребаной жизнью, - сказал он. - И мы это сделаем, - он несколько раз посмотрел на нее, пока разбирал бумаги. - У нас будет долгая насыщенная жизнь.

- Да, - прошептала она.

- С детьми, - добавил он твердо. - У нас будет много детей, ты хочешь детей?

Она часто закивала и вытерла слезы, которые стекали по ее щекам, заставляя Соломона ускориться. Он указал на фотографии на кровати. Затем он остановился, кое-что заметив.

- Здесь столько же рисунков, сколько и стихов.

Она начала разглядывать каждый лист бумаги.

- На них проставлены даты.

- Где?

Она перебирала каждый рисунок, указывая на крошечные каракули. Он поднял один из них и, всмотревшись, увидел цифры.

– У тебя чертовски хорошее зрение. Давай разложим их по датам.

Они приступили к сортировке, и когда закончили, он осознал, что все содержимое шкатулки было связано между собой: стихотворение – рисунок – стихотворение - рисунок и так далее. Начиная с рисунка.

- Октябрь, - прошептал Соломон, рассматривая его. Это был очень подробный карандашный рисунок красивой женщины. Затем Соломон по очереди перебрал каждый рисунок. - На каждом присутствует мужчина и женщина.

- Да, - прошептала она. - Ты думаешь, это Соломон и Агнес?

Он не был уверен. Очень может быть. Он вспомнил, что ему необходима дополнительная информация об Агнес, и поспешил к своему ноутбуку, поправляя полотенце на ходу. Он набрал имя Агнес Джонс в строке поиска и нажал "ввод". Ничего. Он набрал ее имя, связывая с психиатрической больницей десятью разными способами. И каждый раз безуспешно. Затем он решил найти список пациентов лечебницы и обнаружил настоящую золотую жилу.

Его сердце билось в бешеном ритме, когда он просматривал список до буквы Д. Агнес там не было. Он продолжил просматривать до Т и остановился, натолкнувшись на имя Соломона Горджа. Его обдало липким холодом, когда он увидел это имя, добравшееся до него своими призрачными щупальцами сквозь время.

Он захлопнул крышку ноутбука, и неприятное чувство, охватившее его, исчезло.

- Ее там нет, - прошептал он, повернув голову в сторону Хаос, которая в это время изучала бумаги, заполняющие каждый дюйм кровати.

Он поспешил вернуться к ней.

- Смотри, - изумленно позвала его она. - Я думаю, они связаны. Прочитай названия.

Соломон опустил глаза на листы бумаги, и с каждой секундой, пока он читал, его охватывало леденящее и тревожное предчувствие.

- Срань Господня, - прошептал он, прочитав слова по порядку. – Они Приходят. Ночью. Я Не Могу Уснуть. Особый Доктор. Прими Мою Любовь... - он встретился взглядом с Хаос, которая стояла рядом вся в слезах. Он вернулся к зашифрованному, полному безумства, сообщению. - Отдаю Свою Жизнь. Отрубить. - Он перешел к следующему стихотворению: - Ее Нежные Руки, - выдохнул он. - Иисус Христос, - он пошатнулся и сел на кровать, держась за голову в оцепенелом шоке.

- Они убили его, - едва слышно произнесла Хаос. - Они его убили, - всхлипывая, повторила она. - Он пытался ее спасти. Они причиняли ей боль, и он пытался ее спасти, - она излучала напряжение. – Эти рисунки говорят сами за себя. Посмотри, - зарыдала она.

Соломон так и сделал, и его желудок скрутило, когда красивая женщина на первом рисунке превратилась в искаженное изображение монстра, едва похожего на человека.

Иисусе. Кое-что прикинув, Соломон вскочил с кровати, подошел к компьютеру и открыл его. Он снова нашел список пациентов из лечебницы и нашел имя Соломона. Он перешел по ссылке. Некоторые имена были активны.

- Срань Господня, Хаос.

- Что такое? – спросила она, быстро походя к нему.

- Он был сиротой из психлечебницы, - Соломон посмотрел на нее, едва не добавив, что он и сам сирота, но не мог заставить себя произнести эту пугающую аналогию вслух. До тех пор, пока он не поймет больше.

Соломон прочел остальную информацию. Родители неизвестны. Прямо как у него.

- Он был всего лишь ребенком, родившимся в лечебнице. Явно не сумасшедший. Боже мой, - прошептал он, чувствуя тошноту. - Он вырос в тех стенах. Почему он не ушел оттуда?

- Может, потому что он не хотел ее покидать?

Он обдумал такой вариант. А затем вернулся к рисункам и принялся их изучать. Он указал на первый: - Здесь она изображена красивой. Даже нормально выглядела. Как ты думаешь, она тоже была сиротой?

- Но ее нет в списке, - напомнила Хаос.

- Мы должны разузнать об Агнес. И как она туда попала. Интересно, знает ли кто-нибудь в больнице, откуда она?

- Возможно, да.

- Мы разузнаем, кто может считаться ее другом, когда заберем ее из клиники на выходные.

Хаос посмотрела на него со счастливым блеском в глазах.

- Ты читаешь мои мысли, я просто подумала, как замечательно будет сделать это.

- Сделать что?

- Помочь ей, - воскликнула она, указывая на листы бумаги, разбросанные по кровати. - Это же она – та самая возлюбленная Соломона, та, кого они мучили, та, за кого он отдал свою жизнь! Мы нашли ее!

- Да, мы это сделали, - он не понял, на что она намекает.

- Наверное, именно поэтому судьба нас привела к ней, потому что у нее нет семьи, а мы невероятно сблизились друг с другом, - продолжила она.

- Сблизились?

Наконец, Хаос поняла, что Соломон не разделяет ее мнение, и на ее лице возникла обеспокоенность. - Разве ты не... чувствуешь, что мы должны... помочь ей?

- Как, например? - спросил он, не скрывая своего недоумения.

- Стать ее семьей, - выпалила она.

Его брови приподнялись.

- Погоди-ка... - он покосился на нее. - Как... именно... что ты подразумеваешь под семьей? Как думаешь, чем мы здесь заняты?

- Ну, я думала... то есть мне показалось, что ты...

Вау. Она словно ребенок, который реально считает, что Санта-Клаус настоящий, а Соломон - это Гринч, который собирается украсть Рождество.

- Ты сказал про выходные...

Ее доброта была поистине прекрасна. И вдохновляющей. Даже возбуждающей.

- И ты решила, что мы просто... заберем ее с собой домой?

Хаос уставилась на него, чувствуя себя виноватой и боясь признаться в этом. Она ответила небольшим кивком, и в ту же секунду Соломон вспомнил, что она по-прежнему была лишь в одном полотенце. Абсолютно голая под ним.

- Ты просто ангел, не так ли?

Она покачала головой, и это заставило Соломона усмехнуться и откинуться на спинку стула, склонив голову в ее сторону.

- Ты бы привела эту женщину домой?

Она медленно кивнула. Такая смелая.

- И ты хотела бы заботиться о ней? Всю ее оставшуюся жизнь?

Еще один кивок, на этот раз чуть более твердый, даже нетерпеливый. Боже, она святая.

Соломон слегка пожал плечами.

- Хорошо. Мы заберем ее домой с нами. Если они позволят нам сделать это, и если она сама захочет.

Радость в ее глазах заставила его член затвердеть, и она бросилась к нему, обнимая за шею, будто он только что разрешил ей принести домой бездомного щенка с улицы.

- Спасибо тебе, спасибо, - она поцеловала его, обхватив ладонями лицо, а он воспользовался моментом, чтобы стащить с нее полотенце, на что она резко замычала ему в рот.

Он обхватил ее подбородок одной рукой, не позволяя разорвать поцелуй, скользя пальцами другой по твердым вершинкам ее груди. Он с удовлетворением услышал стон, который она издала ему прямо в губы.

Прежде чем он смог придумать, как уговорить ее воплотить их маленькую фантазию, она уже оказалась между его ног, а ее губы жадно обхватили его член, всасывая его в бешенном ритме и заставляя головку ударяться о заднюю стенку напряженного горла с каждым ее быстрым движением.

У Соломона перехватило дыхание, и он вцепился в кресло, широко раздвигая ноги, пока она издавала резкие стоны.

Он запрокинул голову назад, сосредоточившись на том, что она делала. Так жарко и тесно. Ее зубы царапнули его уздечку, а язык щелкнул по головке, а затем еще одно сногсшибательное погружение в невозможное тугое тепло. Он зашипел, вращая бедрами, нарастающий жар заставлял его сходить с ума от голода.

- Соси, Боже, да, - выдохнул он. Она отвечала ему самыми сексуальными стонами, казалось, испытывая такую же жажду, как и он сам. Она раздвинула его бедра шире и нырнула вниз, чтобы пососать яички, сжимая его член в крепкой хватке. Она двигала рукой вверх и вниз быстрее, чем ртом. Ощущение ее губ и языка на его яйцах сводило его с ума еще больше. Он обхватил ее голову, желая снова почувствовать ее рот на члене.

- Соси его.

Она всхлипнула, повинуясь приказу, а Соломон обхватил свои яйца, приближаясь к тому финалу, который она так искусно устроила для него. Она уставилась на него своим пылающим сексуальным взглядом, и у него перехватило дыхание.

- Твой рот так хорошо смотрится на моем члене, - прошептал он между резкими стонами. - Соси сильнее. Блять, Боже мой. - Ее стоны стали неистовыми, когда она начала двигаться быстрее, ее зубы царапали сильнее.

Соломон напрягся, набирая больше воздуха в легкие, чувствуя приближение оргазма. Затем Хаос решила пойти на убийство и стала сосать еще сильнее. Он крепко зажмурился, когда его пылающий член столкнулся с болью от ее зубов и жадным облизыванием языка. Боже, спаси его от ее неумолимых губ, казалось, что она способна высосать из него душу.

Наконец какофония их громких стонов пробилась сквозь рев удовольствия, когда его сознание начало медленно возвращаться к реальности. Он ощутил ее стонущие губы на своих губах, скользкие и соленые от его семени. Боже. Боже, Боже, Боже, она великолепна.

Глава 10

Час спустя Соломон проснулся от кошмарного сна и сел на кровати. Он взглянул на Хаос, тихонько посапывающую рядом, и заставил свой пульс замедлиться. Это всего лишь гребаный сон, вот и все. Хаос крепко и беззаботно спала. И он не был удивлен этому. После того как она довела его до умопомрачительного оргазма, он отплатил ей тем же, заставив ее испытать его на себе три раза подряд.

Рисунки, разбросанные по соседней кровати, привлекли его внимание, напоминая ему о недавнем кошмаре. Нежно поцеловав Хаос в плечо, позволив себя на мгновение насладиться мягким шелком ее нежной кожи на губах, Соломон тихонько выскользнул из-под одеяла и подошел к исчерченным листам бумаги, внимательно изучая их и пытаясь понять, что за образ с рисунков мог ему привидеться во сне. Его внимание привлек последний рисунок с отражением женщины в зеркале. Казалось, что сломленная женщина тянется к зеркалу за своим старым "я". Он сравнил нарисованное отражение прекрасной женщины с самым первым рисунком, и его сердце забилось быстрее, когда он поспешил к Хаос, пытаясь ее разбудить.

- Взгляни, - сказал он, когда она проснулась, разместив оба рисунка рядом друг с другом. - Мне приснилась женщина. Я думал, что последний рисунок был отражением первой женщины, но они разные. Женщина на последнем рисунке - это кто-то другой.

Хаос взяла из его рук листы и принялась внимательно их изучать.

- Да, - прошептала она в изумлении. – Они совершенно разные. А он был слишком хорошим художником, чтобы не написать точь-в-точь лицо своей любимой женщины.

- Губы, нос и глаза - черты лица абсолютно отличаются, - согласился Соломон. - Ты узнаешь ее?

Она слегка отстранилась, приглядываясь к рисунку. Она подняла на него свой взгляд, задыхаясь: - Мисс Мэри!

Соломон тоже пригляделся и понял, что Хаос права. Эта женщина действительно была похожа на нее. Были ли у мисс Мэри живые родственники - вот в чем вопрос. Потому что мертвые не могут говорить, хотя Джимми не согласился бы с этим.

- Возможно, у нее были родственники. Отец наверняка бы знал, - он поспешил к телефону и, набрав его номер, стал ждать, до тех пор, пока не включилась голосовая почта. Он оставил короткое сообщение, не вдаваясь в подробности, на случай если телефон оказался в чужих руках.

Затем он позвонил дяде Джо, и тот сразу же ответил на звонок.

- Дядя Джо, - выдохнул он, с облегчением услышав его голос. - Ты в порядке?

- Со мной все хорошо, сынок. Я пытался дозвониться до тебя.

- Мы ездили к той женщине.

- О, и как все прошло?

- Сначала скажи, как там тетя Сара, прежде чем я окунусь в это.

- Она в порядке, мы у ее сестры в Алабаме.

- Хорошо. Передай ей, что я люблю ее. И дядя Джо, - перешел он к главному, удобнее усаживаясь. - У нас есть весьма важные новости.

- Хорошо, - выпалил он. – Удиви меня.

- У Агнес была шкатулка, к которой подошел деревянный ключ.

- Я бы сказал, что удивлен, но я перестал удивляться уже несколько недель назад.

- Правильно. Послушай, дядя Джо. Внутри шкатулки была куча стихов и рисунков СГТ.

- Джимми что-то говорил про стихи, - вспомнил он.

- Угадай, кто такой СГТ?

- И кто он?

- Соломон Гордж Торнсби?

- Кто это, черт возьми?

- Он был сиротой, жившим в психлечебнице. Дядя Джо, - продолжил Соломон, чувствуя тошноту. - Рисунки и стихи - это зашифрованные сообщения о преступлении, совершенном против Соломона и женщины, которая изображена на картине у Джимми, и мы уверены, что это Агнес.

- Господи, - потрясенно пробормотал дядя.

Соломон прочитал сообщение, сложенное из стихотворений, и его дядя ответил несколькими безмолвными вздохами.

- Рисунки подтверждают то, о чем говорится в стихотворениях, - продолжил Соломон. - Их рисовали по одному в месяц, и всего их семь. Каждый датирован воскресеньем, начиная с октября.

- Подожди, - остановил его дядя. - Я помню, что читал о газетном издании, которое публиковала лечебница.

Соломон выпрямился, пытаясь что-нибудь припомнить.

- Например, что? - он уже перебрал так много информация, что она просто слилась в общую мешанину.

- Своего рода газета, которую они выпускали, чтобы информировать общественность о распределении бюджета учреждения. Видимо, психиатрическая клиника воспринималась, скорее, как некая община, а, возможно, и цирк уродов. Но в газете был раздел, посвященный художественным работам пациентов. Интересно, его рисунки публиковали там?

- Это должно быть в открытом доступе, - сказал Соломон, взволнованный перспективой найти их.

- Что-то определенно было опубликовано, как мне кажется. Твой отец должен быть в курсе.

- Ну, да, если он еще жив, чтобы рассказать нам.

- Что случилось? - спросил он с беспокойством в голосе.

- Пока ничего, но, если он переживет эту ночь, я буду удивлен. Я разговаривал с ним пару часов назад, и он собирался раскапывать могилы на территории психушки. Сказал, что чувствует, там есть доказательства.

- Тупой мудак, - пробормотал дядя, чувствуя отвращение.

- Согласен. О, подожди, - вспомнил Соломон. - Кое-что еще про рисунки. На них присутствует еще одна женщина, и мы думаем, что она похожа на мисс Мэри. Ты не знаешь, есть ли у нее живые родственники?

- Черт, ух, - задумался дядя. Его слова стали приглушенными, словно он прикрыл трубку, затем продолжил: - У нее есть еще одна сестра.

- Она жива? - Боже, скажи "да".

- Сара говорит, по последним данным, что она слышала, та проживала в Кентукки.

- Тетя Сара знает? - прошептал Соломон, испытывая тревогу. - О том, что происходит?

- Мне пришлось рассказать ей, так как она собиралась выяснить все самостоятельно, если я не признаюсь.

Чувство страха и облечение тугим узлом скрутили нутро Соломона. Теперь он одновременно испытывал радость и тревогу.

- Наверное, ей лучше быть в курсе происходящего. Ради собственной безопасности.

- Согласен. Она сказала, что попытается найти Реджину - сестру Мэри. Я перезвоню тебе, когда мы все выясним.

- Хорошо, - согласился Соломон. - А мы собираемся снова навестить Агнес.

- Почему просто все не разузнать у Агнес?

- Мы пытались. Кажется, она не помнит. Или, возможно, она помнит и старается забыть, я не знаю.

- Ну, пусть тетя Сара попробует найти сестру Мэри. Я бы предпочел, чтобы вы не совали нос в какие-либо официальные уполномоченные учреждения с вопросами. Не тогда, когда мы не знаем, что происходит и кем прикрываются все эти делишки.

- Верно, - вновь согласился Соломон. – Ты скоро перезвонишь? Я пока займусь стихами. Уверен, что в них можно отыскать больше информации.

- Хорошо, поговорим позже, и будьте осторожны.

- Вы тоже, и позвони папе, ладно?

- Я постараюсь.

Соломон повесил трубку и со вздохом возбужденно провел по волосам. Хаос протянула ему стопку бумаг, и он понял, что она собрала для него все стихи. Он взял их, наблюдая за тем, как она положила несколько подушек к изголовью и взбила их, чтобы он мог откинуться спиной.

- Я лучше сделаю кофе, - пробормотал он, поднимаясь, но Хаос мягко толкнула его обратно.

- Сейчас принесу.

- Ты должна одеться, иначе я ничего не смогу сделать.

Она остановилась и одарила его счастливой улыбкой.

- Хорошо.

- Я обещаю никогда больше не просить об этом, как только мы покончим с этим кошмаром.

Она кивнула, бросив взгляд на шкатулку, а он не отказал себе в удовольствии наблюдать за тем, как одна из его футболок скользнула по ее прекрасному телу. Ему нравилось то, что он видел. Его одежда покрывала ее, защищала, обнимала. Единственное, что на данный момент имело смысл. Она занялась тем, что делает идеальная жена: принесла ему ноутбук, блокнот, ручку, а затем принялась готовить кофе.

Соломону не потребовалось много времени, чтобы погрузиться в тревожные кровавые факты, которые покойный Соломон Гордж искусно зашифровал в своих шедеврах. Затем он вспомнил о газете лечебницы и отложил стихи в сторону, притянув компьютер на колени. Он прикинул, в каком городе могла издаваться газета, и принялся вбивать в поисковик разные комбинации слов вместе с названием «Луна-Хиллз».

Ничего не обнаружив, он вернулся к стихам. Соломон достал блокнот, выискивая в нем какие-нибудь пометки, которые можно было бы счесть подсказками. Хаос протянула ему чашку кофе.

- Спасибо, Красавица, - прошептал он. - Иди сюда и помоги мне с этим. У тебя, кажется, это хорошо получается.

- Скажи мне, что делать, - без возражений согласилась она, садясь рядом с ним.

Он старался не думать о сточной канаве.

- Я ищу подсказки в стихах, возможно, в виде повторяющейся фразы или что-то в этом роде, все, что ты посчитаешь скрытой подсказкой.

Она взяла у него бумаги и села на соседнюю кровать, приступив к их изучению, сосредоточенно наморщив лоб.

Соломон вернулся к поиску хоть какой-нибудь информации о газете, параллельно делая заметки об истории города. Он решил копнуть глубже и погуглил Уэстон, чтобы понять, что он мог найти в целом. Как ни странно, в Википедии были довольно интересные данные, касающиеся демографической локации. В частности, странное соотношение мужчин и женщин в городе. По статистике мужчин было намного больше, чем женщин. Затем он изучил плотность населения и остановился. Срань господня. Она резко снизилась с 1950 по 1955 год, а затем, казалось, быстро возросла за последние два десятилетия. Странно. В обычной ситуации можно было бы предположить, что рост населения – признак благополучия, но в отношении этого городка, он пришел бы к выводу, что увеличение населения было чем-то совершенно невероятным.

Как... пополнение ресурсов.

Он вернулся на страницу психушки в Википедии и дважды проверил, когда та открылась. И, дерьмо, даты совпадали. Сокращение численности населения города началось с того момента, когда количество пациентов в лечебнице просто зашкаливало. Вот это да. Но в те годы в городе проживало не так много людей, поэтому будет не трудно отразить изменение в диаграмме. Это все больше подводило к выводу, что в психлечебнице приступили к зачистке.

Но зачем оставлять эти данные, если они хотели их скрыть? Возможно, они забыли скрыть эту информацию? Затем он изучил источник и понял, что этот информационный ресурс появился намного позже описанных событий. Тех, кого можно было привлечь к ответственности, вероятно, давно нет в живых. Возможно.

Тогда Соломон прикинул возраст Агнес. Если бы она родилась в то время, приблизительно это было бы восемьдесят лет назад. Он сделал расчеты в своем блокноте, покачав головой. 1930-е годы, если это действительно так. Ее также могли принять и позже. Он вспомнил, по каким нелепым причинам тогда упекали в лечебницы. Она могла быть брошена туда из-за простого ПМС.

Соломон пытался отыскать все, что могло бы вызвать внезапное сокращение населения. Он вспомнил, что в то время шла война, а также тот факт, что многие были направлены туда после того, как получили контузии во время сражений. Устаревший термин для ПТСР (прим.: посттравматический синдром). Это можно было считать одним из главных недугов, охвативших город в то время. Можно ли это считать зацепкой? Он напомнил себе, с кем имеет дело, и решил, что в данный момент все возможно.

Он заметил очередную ссылку и кликнул по ней, надеясь найти полезную информацию. Соломон бросил взгляд на Хаос, желая услышать ее мнение, но, увидев, что она поглощена тем, что делает заметки в блокноте, решил не беспокоить ее. Он нуждался в каждой, даже самой незначительной детали, которую она могла распознать в текстах, и он молился, чтобы все это принесло им пользу.

Он прочитал статью, на которую перешел. Таинственная эпидемия? Звучит очень по-библейски. Он обратил внимание на источник и понял, что статья, возможно, не заслуживает доверия, хотя, если бы кто-нибудь выложил информацию о тех событиях, что происходят сейчас, это прозвучало бы так же безумно. В статье шла речь о сезоне ведьм. Семь лет частых смертей, с октября 1945 года по октябрь 1952 года. Боже, а что если это правда? Он продолжил поиск информации на текущий год обо всем, что связано с сатанинскими ритуалами любого рода.

Дерьмо. Конечно, их было невероятное множество. Но если подобное действительно произошло, и все эти люди погибли, почему не было проведено уголовное расследование чего-то настолько масштабного? Если только эти события не посчитали каким-то крупным преступлением.

Он не смог найти каких-либо существенных взаимосвязей сатанизма с текущим годом. Погодите, но если речь идет о временной периодичности событий... Соломон отсчитал количество лет, прошедших с 1951 года. Пятьдесят девять. Он ввел в поиск это число, в попытке связать его с сатанизмом.

И он смог найти ключ к разгадке – «3:59:59». Но что означает число "3", при чем тут оно? Боже, он обнаружил зацепку. Соломон вздохнул и поднял глаза, когда Хаос подошла к нему, чтобы сесть рядом, протягивая ему вырванный лист из блокнота.

Он взял его и пробежался глазами по плодам ее трудов, хмуря брови.

- Они навредили той, что справа. И ад будет править шестьдесят лет и одну ночь, - он посмотрел на нее. - Как ты это поняла?

Она повернулась к кровати, и Соломон встал, чтобы посмотреть, как Хаос указывает на разные части рисунков. Слова были замаскированы и спрятаны в некоторых деталях рисунков – мелких объектах. От первого и до последнего - она смогла обнаружить их все.

- Боже праведный, - прошептал он. - Отличная работа, Красавица. - Он подумал о послании и его осенило: - Тройка. Это, вероятно… три по двадцать. 59 – это почти три по двадцать, - сказал он, показывая ей, что он нашел.

Внезапно он повернулся и крепко обнял ее.

- Боже, все так запутано.

Он не хотел говорить ей, насколько сильно боялся, что ее поймают и заберут обратно - заберут у него. Он испытывал желание попросить ее оставить весь этот кошмар позади и бежать без оглядки. Сможет ли он это сделать? Просто оставить все это? Пусть город самостоятельно разбирается в том, что, черт возьми, случилось. Почему он? Почему она? Джимми сказал, что они были избраны, но кто сказал, что он должен идти у этого на поводу? Кто сказал, что он должен прислушиваться к этой чертовщине? Он мог бы схватить ее прямо сейчас и убежать. А его отец мог взять на себя миссию покончить со всем этим.

Но образы истязаний его дяди и тети заставили Соломона в ужасе прикрыть глаза. Возможно, они могли убежать все вместе? Просто бросить все и пересечь Америку.

- Мы должны их спасти, - прошептала Хаос, разрушая его маленький план побега. - Бабушку и всех тех женщин и детей, - продолжила она, убеждая его в правоте их желания разрушить этот кошмар, словно вбивая гвоздь во все его сомнения.

- Мы сделаем это, Красавица, - заверил он ее, не позволяя страху прозвучать в его словах.

Глава 11

Хаос лежала в постели без сна, уставившись на светящийся в темноте белый потолок. Часы всегда показывали 3:59 утра, когда она просыпалась каждую ночь, и ее переполняло чувство, что время пришло. Это было время для чего-то. Как будто что-то внутри нее подготавливало ее заранее. Напоминая ей об этом каждую ночь.

Она взглянула на Соломона, который, лежа на животе, крепко спал. То, что им пришлось пережить, все еще преследовало их. Сильнее, чем когда-либо. Он хотел убежать с ней как можно дальше, и больше всего на свете она желала дать ему это. Но пока она не воплотит в жизнь то, что пыталась сделать ее мать - не приведет помощь, - она не сможет этого себе позволить.

Ее обучали помогать. В течение всей ее жизни. Не имело значения, что она была воспитана дьяволом с целью принести в мир боль и отчаяние. В глубине ее естества всегда существовала константа, которая никогда не изменится. Она была вложена в каждый ее вздох, в каждый стук сердца. Призванная помочь прекратить боль. Вот что она должна сделать. Ей с самого раннего возраста твердили, что она была избрана положить конец проклятию. Было ли это ложью или нет, но она приняла эту установку как истину в своем сердце, разуме и душе. Она сделала это частью себя. Или, может быть, это стало частью нее. Она не могла избежать этой судьбы, как не могла перестать дышать. И Соломон... он был тем, в чьи объятья она должна была бежать без оглядки. Это была не только ее судьба, но также она принадлежала и ему. Ей предназначалось быть там, где он, и следовать тому, что делает он. Раз и навсегда разрушая проклятие.

Пора положить этому конец. Больше не должно быть несправедливости. Никакого ада и бесконечных ночей. Они здесь, чтобы покончить с этим. Она, Соломон, ее мать и старший Соломон Гордж, которые теперь помогали им.

И Агнес. Что если Агнес...

Она повернулась и потрясла Соломона, пытаясь разбудить его.

- Что случилось? - тихо спросил он, поднимая голову.

- Что если на самом деле она - Анджелина?

- Кто?

- Агнес. Что если Агнес – и есть мисс Анджелина, звезда "Луна-Хиллз".

Соломон медленно сел, а затем осмотрелся по сторонам. Хаос схватила ноутбук с бокового столика и протянула ему.

Она склонилась над ним, глядя на экран.

- Почему я не подумал найти информацию об этом? - пробормотал он. – Реальность существования Анджелины, - продолжил он, указывая на экран. - Но у нас нет ни фамилии, ни единой ссылки.

- Есть кое-что! –воскликнула Хаос, указывая ниже.

- Анджелина Тербон, - он щелкнул на имя, и на экране открылась страница с фотографией женщины, которая была изображена на картине, висящей на стене Джимми.

- Да, - воскликнула она. - Я так и знала.

Соломон открыл еще одну страницу и набрал ее имя. Хаос затаила дыхание, пока загружались результаты поиска.

- Смотри, - она указала на ссылку с той же фотографией.

Он щелкнул по ней, и Хаос не была уверена, что именно видит на открывшейся странице.

- Срань Господня, - пробормотал Соломон.

- Что? - она не понимала, что означали все эти официальные данные.

- Здесь говорится, что она - единственная дочь Джеймса Тербона, губернатора Западной Вирджинии, который занимал этот пост рекордный срок в двадцать один год, с 1940 по 1961 годы. Боже, ты понимаешь, что это значит?

- Нет, - честно ответила она, пытаясь вникнуть в то, что он прочитал ей.

- Джимми говорил, что она была звездой "Луна-Хиллз". Дочь губернатора никак не может быть звездным пациентом в сумасшедшем доме, это был негативно отразилось бы на его репутации. Так что она, должно быть, была звездой лечебницы в каком-то другом значении. В каком именно - вот в чем вопрос. Если Агнес - это Анджелина, то за ее славу пришлось заплатить высокую цену, - он пробормотал еще что-то из статьи и замолчал. - Срань Господня, здесь сказано, что ее упек в психлечебницу собственный отец, я так и знал.

- Когда?

- В 1945 году.

- За что?

- О, Господи, - прошептал он, качая головой. - Из-за депрессии.

Боль внезапно сдавила грудь Хаос.

- Ее заставили лечь в клинику из-за печального настроения?

- Похоже, это была распространенная причина для заключения людей в эти стены. Святой ад, ты только посмотри на некоторые из этих безумных причин, по которым люди были госпитализированы. Чтение романа? Вы шутите, что ли? Барб Вольфман и Бонни Ванкусо - обе были помещены в лечебницу за чтение любовных историй. Посмотри на это. Бедную Кэролэйн Эванспи упрятали из-за лени! Бог свидетель, если не выполняешь свои обязанности по дому, тебя увезут в сумасшедший дом. О, Боже мой, Женева Эплс попала туда из-за жестокого обращения со стороны мужа.

- Почему она была вынуждена туда отправиться?

- Наверное, потому что он довел ее до безумия.

Хаос указала на следующее имя:

- Нина Стивенс попала в лечебницу за плохую компанию? Что это означает?

Соломон покачал головой в полном замешательстве.

- Ее друзья стали причиной сумасшествия? Мисти Чаппи попала туда из-за брака с сыном.

- Она вышла замуж за своего сына?

Соломон попытался разгадать смысл этих трактовок диагнозов:

- Может быть, ее сын женился, и она обезумела? И сказано, что Джеки Лемм была заключена из-за мнимой женской проблемы.

Хаос вновь ткнула пальцем в еще одно имя:

- Тэмми Бакингби попала в лечебницу за то, что ударила по голове лошадь!

- Возможно, она толкнула ее, у каждого свои причуды, - пробормотал Соломон. - Посмотри на это. Мариссу Маркет поместили туда из-за перенапряжения умственных способностей. Ничего себе, по этой логике получается, что нельзя быть слишком умным ради собственного же благополучия.

- Николь Мегават попала туда из-за нервного бизнеса? - спросила Хаос, затем снова указала на экран, задыхаясь: - Джулс Тай - за курение и мастурбацию! - воскликнула она.

Соломону стало неловко смеяться.

- Думаю, если и суждено лишиться разума, то пусть это будет во время дрочки и курения сигары, - Соломон покачал головой, вспомнив все эти глупые причины, по которым люди попадали в психушку. - Похоже, было нужно просто что-нибудь записать в анкеты, поэтому причины выуживались почти случайным образом.

- Я все еще не могу представить, чтобы меня могли поместить туда из-за печали, - прошептала Хаос. - Бедная Анджелина.

- О, я сомневаюсь, что все было именно так.

- Что ты имеешь в виду?

- В смысле, я думаю, что все написанное в официальных бумагах - просто куча дерьма, а ее поместили туда по совсем другой причине.

- Например, какой? Хороший отец никогда бы так не поступил со своим ребенком. Он же был губернатором, - напомнила она ему. - Ни один губернатор никогда бы не пошел на подобное.

Он устремил на нее свои глаза, и от его взгляда ей стало дурно. Плохими отцами могут быть даже люди такого высокого статуса, как губернатор.

- Нам нужно поговорить с сестрой мисс Мэри, - сказал он. - Возможно, она знает настоящую причину, по которой оказалась там.

- А что если это сестра мисс Мэри изображена на рисунке, а не сама мисс Мэри?

Соломон встретился с ней взглядом.

- Возможно, мы узнаем это, когда увидимся с ней.

- Ты можешь ее разыскать? Мы могли бы сравнить рисунки.

Соломон на мгновение задумался.

- Мы знаем ее фамилию?

- Разве она не такая же, как у мисс Мэри?

Соломон поспешил ввести имя, но каждый раз, что бы он ни пробовал, поиски ничего не давали. Он остановился на странице губернатора и пролистал фотографии, похожие на семейные портреты.

- Смотри, - Хаос указала на одну из женщин. - Похожа на нее.

Соломон ближе придвинулся к экрану и стал пристально вглядываться в фотографию.

– Вполне возможно. Мы должны позвонить ей. Тогда узнаем больше. Даже если она многое не помнит, ведь эта женщина должна быть уже довольно преклонного возраста.

- Позволь мне еще раз посмотреть на Анджелину, - прошептала Хаос.

Он щелкнул по вкладке, и Хаос уставилась на фотографию красивой женщины, с трудом веря, что некогда это была бедная Агнес.

- Итак, она встретила Соломона, и он влюбился в нее, - тихо сказала она, увидев счастливую улыбку женщины.

- А затем что-то произошло, сделав ее такой, какая она сейчас. Боже мой, - прошептал Соломон. - Ради Бога, почему они так с ней поступили? Что могло заставить их отнять у нее глаза, разум, руки и язык?

- Они сделали это, чтобы она ничего не смогла рассказать, - прошептала Хаос, почувствовав подступившую тошноту. Бедная мисс Агнес. Бедный Соломон. – Там есть фотография Соломона? - с надеждой спросила она.

- Пока что не нашел. Но я пытался. Мы должны проверить этого губернатора. Дерьмо, - сказал он, стуча по клавиатуре. - Нам также нужно узнать и о врачах, работающих в то время. Мы должны отыскать информацию обо всех, кто был как-то связан с этим учреждением во время ее нахождения там. Любые события, происходившие в городе, погода – нас интересует абсолютно все.

- Хорошая идея, - кивнула она, беря блокнот и ручку, чтобы делать заметки.

****

Планы изменились. Они не увидятся с Агнес, потому что у них назначена встреча с сестрой мисс Мэри, Лоррейн Богарт, которая отказалась разговаривать по телефону, потому что их могли подслушать. Это была лучшая новость, на которую Соломон мог рассчитывать. Это означало, что она владела информацией, которую тщательно скрывала. Именно то, что они искали.

Соломон направился к выезду, ведущему к дому женщины, и его внезапно осенило.

- Допустим, мы узнаем, что с Соломоном, Анджелиной и психушкой произошло что-то очень незаконное. И что потом? Какое отношение преступление тех лет имеет к тому, что сейчас вытворяет этот психопат?

- Потому что все эти события взаимосвязаны, - сказала Хаос, удивившись, что он задавался подобными вопросами.

- Каким образом? – спросил он, приподняв плечи. - До сих пор я не смог ничего из этого связать между собой. Мы обнаружили разные факты и полны догадками, но никаких реальных доказательств так и не увидели.

- Давай поговорим об этом после этого визита, - тихо ответила Хаос, похоже, ей не нравилось, что он сомневался во взаимосвязи всех событий. - Как ты вообще можешь сомневаться? Твое имя - Соломон Гордж, у тебя такое же имя, как и у человека, который находился в то время в лечебнице!

- Ну, и что? Что это значит? Я до сих пор не вижу какой-то реальной связи.

- Тогда подумай о том, что произошло со мной, - сказала она.

Соломон тут же поспешил ответить:

- Я знаю, что твоя ситуация с этим больным ублюдком реальна, и я знаю, что происходящее в корне неправильно и ужасно, но все же. Какое это имеет отношение ко всей той давней истории с психушкой? Но что еще более важно… предположим, что те события связаны с настоящим, но что дает это знание, чтобы остановить безумства, происходящие сейчас?

Она пожала плечами, взглянув в окно на небольшой городок, который они проезжали.

- Мы поймем тогда, когда все узнаем.

- Я имею в виду, как наша осведомленность позволит что-то остановить? - он посмотрел на дорожные знаки. - Помоги мне найти Маргарет-стрит, я не хочу пропустить эту улицу. –А еще ему нужно было справить нужду… уже миль пятьдесят тому назад. - Я вижу, что единственный способ остановить этого психопата - это связаться с ФБР. Нам нужна реальная помощь. Итак, нам нужно найти доказательства того, что он творит нечто противозаконное и позволить властям разобраться с этим.

- Или планирует что-то сделать.

Он несколько раз взглянул в ее сторону.

- Что ты имеешь в виду?

- Вон там Маргарет-стрит, - указала она.

Он повернул и снова посмотрел на нее.

- Что ты имеешь в виду под тем, что он планирует что-то сделать? Ты знаешь о его замыслах?

- Осквернение всех Осквернений, - ответила она, беспокоясь о том, как он мог забыть об этом.

- Но, чтобы сделать это, у него нет нас с тобой.

Она покачала головой, продолжая смотреть на него.

- Почему ты думаешь, что мы ему необходимы? Должно произойти Осквернение всех Осквернений. С желаемой жертвой или без нее.

- Что? О чем ты? Я думал, что жертва является обязательной? И я был уверен, что эта роль уготована мне, разве нет?

Она покачала головой.

- Да, жертва необходима, и ею должен был быть ты, но Осквернение - это не то, что можно отложить. Оно подобно лунному затмению или метеоритному дождю, - объяснила она. – Оно грядет. Планы могут измениться, но событие остается неизбежным.

- Ты говоришь так, будто сама в это веришь, - сказал Соломон, обеспокоенный тем, насколько уверенно она говорила.

Она озадаченно посмотрела на него.

- Нет, я говорю так, поскольку считаю, что он искренне верит в это. Мы не знаем некоторых вещей, но мы точно знаем одно. Мастер проходит сейчас Осквернение всех Осквернений.

- Не надо... называть его так. Пожалуйста, - у него мурашки побежали по коже, когда она произнесла эти слова.

- Извини, - пробормотала она раздраженно. - Грядущее не исчезнет только по той причине, что ты не понимаешь или не веришь в это.

Он остановился по указанному адресу и припарковал машину, а затем внимательно посмотрел на Хаос.

- Так ты действительно думаешь, что он собирается что-то сделать?

- Я знаю, что это так, Соломон.

- Ублюдок. Почему он не может просто признать свое поражение? Этот идиот упустил свою жертву. Почему Королева просто не избавится от него или не убьет его, ведь он явно дерьмово выполняет свою работу.

Она хихикнула и на мгновение прикрыла рот ладошкой.

- Идиот, - тихо повторила она с улыбкой.

Он посмотрел на нее, пытаясь напомнить себе, что лишь ничтожная часть ее разума смогла освободиться от темного и жуткого леса, который она покинула, но большая часть ее жизни и всего существа все еще похоронены в глубине этих примитивных и ужасающих предрассудков. Реальная проблема заключалась в том, чтобы все это закончить. Как, черт возьми, они должны сделать это? Ответ на вопрос очень прост – они не могут. И он спрашивал себя, когда она это поймет.

- Мы получим еще несколько ответов и... поговорим об этом после.

- Отлично, - согласилась она с легкостью. Он бросил на нее взгляд, который ясно донес до него ее позицию: «Мы можем поговорить, но это не изменит моего решения». Соломон вышел из машины, и он словно получил удар под дых, почувствовав тошноту. Вот что беспокоило его все это время, пока они искали ответы. Ее намерения. Ее планы. Потому что было чертовски очевидно, что она намеревалась что-то сделать. В ее голове уже давно сложилась мысль как-то вмешаться во все это, но она пока просто не знает, как это сделать. Он хотел спросить ее напрямую. Что она будет делать дальше? Они узнают правду, и что потом? Просто постучатся в дверь маньяка и скажут ему: "Эй, мы знаем, почему ты - психованный ублюдок, и что ты планируешь делать плохие вещи. И мы здесь, чтобы сказать тебе, что мы против этого"?

Они обошли вокруг машины, и Соломон схватил ее за руку, осознавая, что они только что впервые разошлись во мнении, столкнувшись друг с другом, и теперь должны были узнать, какой ущерб это нанесло. Она переплела их пальцы и крепко сжала их, заставив его улыбнуться, пока они шли по тротуару. Она злилась на него, но все еще была влюблена. И только это имело значение.

Он окинул беглым взглядом тихий район. Небогатый, но респектабельный. Дома были маленькими, их дизайн был типовым с небольшой разницей в облицовке и оформлении фасада. Все дворики были аккуратными и чистыми, с идеально подстриженной травой. Словно люди, проживающие здесь, не имели многого, но уценили то, что у них было. Соломон чувствовал, что это хороший знак. Такие люди обычно были честными и хорошими.

Они постучали в дверь, и, пока ждали, он наклонился и поцеловал Хаос в щеку. Она опустила взгляд, но он заметил легкую улыбку, тронувшую ее губы. Внезапно он почувствовал себя виноватым за то, что расстроил ее. Он надеялся, что эта женщина даст им информацию, заслуживающую внимания и доверия. Достаточную по достоверности, чтобы он мог позвонить в ФБР и потребовать у них прислать команду профессионалов, с целью разобраться со всем этим дерьмом, пока они будут наблюдать за происходящим по новостям, в десяти штатах от места событий.

Он вспомнил тот ужасный дом, из которого они вызволили тех измученных женщин. Лишь только увидев собственными глазами результат того, чему подверглись люди в этом месте, было достаточным, чтобы начать расследование. Эти жертвы должны быть допрошены. Они были идеальными свидетелями. Как и Джесси, и он был уверен, что Хаос может заставить его признаться в том, что там происходило.

Соломон снова постучал в сетчатую дверь, выходящую на небольшое крыльцо. Он видел белый пластиковый столик с растением в горшке по центру и два стула по бокам. Однако разглядеть детали сквозь сетку было трудно.

Наконец, перед ними открылась дверь.

- Миссис Богарт? Я – Соломон Гордж. А это моя жена, - добавил он, едва не запнувшись на ее настоящем имени. Представлять ее как Хаос казалось неудачной идеей для первого знакомства. Это могло спугнуть женщину. Соломон пытался разглядеть, как она выглядит, пока та приближалась, тяжело прихрамывая.

Глава 12

Они отступили на шаг назад, и она открыла перед ними дверь. Женщина с полной фигурой, одетая в простое серое платье, даже не встречаясь с ними глазами, быстрым и внимательным взглядом осмотрела двор.

- Проходите, - наконец она обратилась к ним, и в ее голосе прозвучало странное грубое эхо.

- Спасибо, - поблагодарил Соломон, крепко сжав ладонь Хаос и потянув ее за собой на небольшую веранду. Он стоял, ожидая, когда женщина проводит их. Он не был уверен, захочет ли она пустить их в дом или, возможно, предпочтет остаться на крыльце. Когда она закрыла дверь с сеткой, защелкнув ту на небольшой металлический крючок, Соломон отметил, что она выглядела просто, соответствуя своему двору и дому, но при этом была довольно ухоженной. Женщина повернулась к ним, демонстрируя тонкие красные губы, которые едва выделялись на фоне полных черт лица. Она приоткрыла их и затем поджала, быстро заморгав глазами, будто в них что-то попало. Но, несмотря на все это, сходство с женщиной на картине было очевидным.

Она рассеянно пригладила пряди густых серебристых волос и, не говоря ни слова, повернулась к парадной двери. Значит, заходим внутрь.

Они последовали за женщиной в маленькую кухню, отделанную в желтых оттенках, под цвет платья, которое так любила Хаос. И снова они замерли в ожидании, наблюдая за тем, что женщина предпримет дальше. Она закрыла дверь кухни, и Соломон позволил себе окинуть взглядом ряд желтых шкафчиков, в одном из них была установлена старомодная раковина, размеры которой позволяли с легкостью искупать собаку. Чуть дальше них стояла печка, а слева был расположен стол, придвинутый к стене. Он соответствовал стилю шестидесятых: имел металлический каркас с красной столешницей поверх. Вокруг него стояло четыре стула, но один из них нельзя было использовать, только если не сдвинуть стол.

- Присаживайтесь сюда, пожалуйста, - наконец, произнесла женщина своим странно прозвучавшим механическим голосом, отдающимся эхом. Затем он заметил, что в горле у нее была установлена одна из тех штук, которая помогала людям говорить при повреждении голосовых связок.

- Спасибо, - поблагодарил он, выдвигая стул для Хаос.

- Я поставлю кофе. Хотела, чтобы он был свежим, поэтому ждала, пока вы приедете.

Она произнесла это так, будто не была уверена или, возможно, надеялась, что они этого не сделают.

- Спасибо, это было бы замечательно, - сказал Соломон. - У вас хороший и тихий район, - добавил он, чтобы завязать разговор, и слегка стукнув ботинком об пол, привлекая внимание Хаос. Он подмигнул, когда она посмотрела в его сторону, надеясь успокоить ее на случай, если она разволновалась. Ее отсутствие социальных навыков сопровождалось глупой смелостью.

- Спасибо, - небрежно ответила женщина без лишней вежливости, приглаживая пухлой рукой свои кудряшки и торопливо, с трудом переводя дыхание, занялась кофе. Она поставила воду кипятиться на небольшую газовую плиту, и Соломон заметил, что она водрузила старинный алюминиевый кофейник с помолом, имеющий в своей конструкции кофемолку.

- У моего дяди Джо и тети Сары есть такой же чайник.

Женщина проигнорировала его слова, словно не услышав их, и поставила чайник на плиту. Возможно, она пользовалась слуховым аппаратом и слышала только тогда, когда поворачивалась в определенную сторону.

Прихрамывая, она направилась к столу и выдвинула третий стул, заставив Соломона задуматься, существовал ли мистер Богарт, или она была одинока. Его голова была переполнена слишком большим количеством вопросов и деталей, которые он заметил. Он должен был спросить об этом.

Когда ей наконец удалось сесть, она посмотрела прямо на Соломона, тяжело дыша.

- Я расскажу тебе то же самое, что рассказываю всем на протяжении многих лет, - сказала она, и похоже, что голосовой аппарат не позволял ей говорить быстро. Она слегка вздернула подбородок и пристально посмотрела на него. - Я не занимаюсь распространением слухов, - она бросила взгляд на Хаос, а затем снова уставилась на него, будто собиралась переложить всю ответственность за свои слова на него.

- Да, мэм, - ответил Соломон, не зная, что еще сказать. - У нас есть вопросы по поводу Агнес.

- Вы имеете в виду Анджелину, - поправила она.

- Значит, она Анджелина?

Женщина кивнула.

- Да, конечно. Это один и тот же человек.

- Один и тот же?

Она посмотрела на него с некоторым подозрением.

- Дочь губернатора.

- Разумеется, - поспешил сказать Соломон. - Я узнал об этом только вчера вечером и не был уверен в отношении своего источника.

- А что у вас был за источник?

- Ну, я пользовался интернетом, - признался он, решив быть абсолютно честным с этой женщиной. Увидев отвращение на ее лице, он добавил: - У меня больше нет никого, кому бы я мог довериться.

Последняя фраза явно заставила ее снова встать на его сторону, и она согласно кивнула, поджимая губы.

- Здесь больше некому доверять.

Она произнесла это словно между прочим, будто ей пришлось смириться с этим положением дел.

- Миссис Богарт, я не хочу тратить ваше время впустую, поэтому я перейду сразу к своим вопросам.

- Хорошо, - сказала она с твердым кивком, неловко поджимая губы, затем она моргнула и ожидающе посмотрела на него, сложив свои руки.

- Думаю, самое важное, что хочу узнать... - он взглянул на Хаос, внезапно почувствовав смятение, раздираемый тем, что хотел бы узнать в первую очередь. - Почему Анджелина попала в психлечебницу?

Женщина несколько раз кивнула сама себе, и ее жесткий взгляд показывал, что он затронул запретную тему.

- Это не уйдет дальше этих стен, вы поняли? - Он кивнул, но не давая словесных обещаний, которые не сможет сдержать. И женщина начала рассказывать свою историю тем же механическим голосом: - Отец положил Энджи в "Луна-Хиллз" вскоре после того, как определил туда Бернадин.

- Бернадин?

- Бернадин была одной из помощниц по дому, но она также была и лучшей подругой Энджи. Они выросли вместе.

- Я понял, - кивнул Соломон.

- Бернадин забеременела, и прошел слух, что ее изнасиловали, - темная ярость всколыхнулась во взгляде женщины, когда она покачала головой. - И, будучи губернатором, вы прекрасно понимаете, он не мог позволить чему-либо испортить его репутацию и рисковать своим положением.

Соломон заметил явную ненависть к мужчине, которую она испытывала, выплевывая эти слова, это острое чувство буквально трещало, как электричество, сквозя в каждом жесте и произнесенной фразе.

- Конечно же, Энджи подняла огромную шумиху вокруг этого. И когда она приехала навестить Берни, то узнала, что там с ней плохо обращаются. Затем она обнаружила, что это касалось не только нее, но и всех этих несчастных пациентов. В то время, - добавила женщина с холодным взглядом, - врачи в психушке были под подозрением из-за большого количества пациентов, размещенных в этом учреждении. Там творилось настоящее зверство, - подытожила она, и ее подбородок слегка дрогнул. - Я отправилась лично удостовериться в этом, и все было действительно настолько ужасно, как и говорила Бернадин. Людей просто оставляли беспомощно лежать в собственных испражнениях и моче, привязывали их к койкам и заключали в эти ужасные приспособления. Какие-то из них были похожи на гробы, другие - на клетки для животных. Некоторые пациенты целыми днями лежали в ваннах с ледяной водой. Это называлось гипер-какой-то-там-терапией, - ее тело содрогнулось от этих слов. – Некоторых пациентов пытали электричеством до тех пор, пока они не начинали мочиться под себя или испражнятся, или же откусывать половину своего языка. Другим ставили уколы инсулина, пока их не начинало тошнить и сводить судорогами. Подобный курс лечения превращал пациентов в неподвижные тела, что для врачей считалось исключительным успехом.

Дорогой, блять, Боже!

- Большинство медсестер были хорошими женщинами, - продолжала она. - Но никто из них не осмеливался сказать ни слова из страха потерять работу или, что еще хуже, оказаться там в качестве пациента, - миссис Богарт словно прорвало, она продолжала извергать слова, будто они нагноились изнутри и должны были выйти наружу. - В те времена нельзя было высказываться против врачей, это было подобно выступлению против Папы Римского или самого губернатора. Лечебница фактически принадлежала ему, являясь государственным учреждением. Не было ни единой возможности пресечь незаконную деятельность врачей или губернатора, - сказала женщина, прежде чем склониться ближе к ним. - Тогда... Энджи и познакомилась с Соломоном. И она безумно влюбилась. И не подразумеваю ничего лишнего под этим: она была в здравом уме, и он тоже, - она сделала паузу, выдавая свое сожаление. - Он был в психушке с малых лет. Родился и вырос в этих чудовищных стенах. Но это был его дом. Он любил его и взял на себя роль смотрителя этого места.

- Смотрителя?

- Не в буквальном смысле, но он, возможно, по факту им являлся. Он был всем и для пациентов. Брат, отец, сестра, мать - в ком бы они ни нуждались, он становился одним из них. Вся лечебница была его семьей. И он любил каждого из них, он был ангелом, - произнесла она с такой же жестокостью, как и все остальное.

- А как он туда попал? - испуганно спросил Соломон.

- Я действительно не знаю, - призналась она. - Если бы спросили мое мнение, то он был очередным мистически возникшем ребенком - результатом изнасилования одним из этих докторов дьявола, - от отвращения и ярости у нее задрожал подбородок.

- Или ангел, посланный Богом, - прошептала Хаос.

Женщина быстро кивнула на ее слова.

- И, милая, они так сильно влюбились друг в друга, что это было похоже на историю Ромео и Джульетты, только с еще более трагичными концом, - ее голос сорвался, и слезы потекли по щекам, когда она опустила взгляд. - Эта глупая девчонка, - пробормотала она, покачав головой. - Если бы она не попыталась отхватить больше, чем могла. Но, - она ​​вытерла слезы кончиками пальцев, осторожничая с макияжем, - она не знала на тот момент все ужасные вещи о своем папочке, которыми тот занимался. Несмотря на то, что мы были только сводными сестрами, мы заключили договор. Я, Мэри и Анджелина поклялись защищать друг друга. Потому что наш дорогой отец дал ясно понять, что если кто-то узнает, кем он нам приходится, то придется чертовски дорого заплатить за это. И, милая, мы видели, как он обращался с рабами и не смели ему перечить. Мы встречались друг с другом, таясь, как преступники, после церковной службы в лесу "Беллвью-Эйкерс", за фермой отца. Мы стали очень близки, - сказала она, задыхаясь от горечи.

Ее голова продолжала подрагивать, когда она уставилась на стол, а ее глаза приобрели странное выражение, губы нервно кривились.

- Она не знала, что папа заботился только о деньгах и власти, и все, что творили врачи, было разрешено им в обмен на их поддержку в его политическом положении, - она вытащила носовой платок и начала теребить его в руках. - Энджи опрометчиво пригрозила врачам, и, прежде чем осознала это, ее уже принудительно госпитализировали туда.

Свист чайника прервал эти горькие и жестокие признания, и Лоррейн поспешила к плите. Соломон обхватил ладошки Хаос и поцеловал костяшки, когда они молча встретились взглядами. Шок, страх, замешательство и даже гнев омрачили ее лицо. Кивком головы он дал понять, что полностью разделяет все ее чувства. Какой же это был кошмар!

- Может быть, вам помочь, Лоррейн? - внезапно предложила Хаос.

- Нет, деточка, я справлюсь. Вы мои гости, - объяснила она. - В моей жизни не так много живого общения. Дети уже выросли и занимаются своими делами. Я не возражаю, ведь прекрасно помню все моменты своей жизни. И если бы мистер Богарт все еще был здесь, он бы сидел в своем кресле, куря, как дымоход, вызывая у меня аллергию.

Она несколько раз подошла к столу, сначала держа поднос с причудливыми чашками, затем с кофейником, а позже с еще одним подносом, на котором стояли сливки и сахар. Как только она снова села, они налили себе кофе, не проронив ни слова, деликатно постукивали ложками о фарфор, заполняя тишину перед началом серии ужасных воспоминаний. - Я давно хотела воспользоваться этим сервизом, - сказала она, делая первый глоток.

- Он очень красивый, - Хаос улыбнулась, отпивая кофе.

Соломон сделал свой первый глоток и замычал в одобрении, не чувствуя уверенности, что готов к следующему кругу раскрытия тайн и прегрешений Уэстона.

Лоррейн поставила свою чашку и снова принялась теребить носовой платок, а Соломон крепко сжимал ладони Хаос, пока женщина собиралась с мыслями.

- Поначалу я была очень зла на Энджи. Времена и так были достаточно тяжелыми из-за войны. Но это было до того, как я поняла, что там происходит. Лишь зимой первого года, после того как Энджи оказалась в лечебнице, я узнала, насколько все было плохо, - она перевела свой взгляд на него, боль и сожаление заполнили складками ее лоб. Казалось, тяжесть испытываемой вины была столь велика, что она опустила свои глаза. - Я несколько месяцев не навещала ее, - она продолжала кривить губы, нервно перебирая носовой платок.

От горькой боли, сквозившей в словах женщины, у него встал ком в горле, и ему стало трудно дышать. Он внутренне готовил себя к тому, что услышит. Некое отвратительное признание. Соломон крепче сжал руку Хаос в ожидании.

Лоррейн быстро заморгала, глядя на свой носовой платок.

- Я даже не узнала ее, когда увидела, - ее слова проскрипели сквозь устройство в горле, и Соломон напрягся, чтобы разобрать их.

Она покачала головой, вытирая выступившие слезы.

- Ее красивые волосы исчезли. Они побрили ее налысо. Она выглядела как военнопленная, - прошептала она, и теперь ее подбородок непрерывно дрожал. - Ее морили голодом и избивали до полусмерти, - она наконец устремила на него полные слез глаза. - Когда она увидела меня, то даже не узнала. А когда все-таки узнала меня, - она несколько раз тяжело вздохнула, ведя внутреннюю борьбу с собой, чтобы продолжить говорить, и ее пальцы дотронулись до коробочки, установленной в горле, заставляя Соломона напрячься от беспокойства. - Она... она начала кричать и тянуться ко мне. Я никогда не забуду ужас в ее глазах. Она выкрикивала мое имя, повторяя снова и снова: "Помоги мне, помоги мне! Сестра, помоги мне!".

Соломон потянулся и обхватил трясущуюся руку женщины.

- Все хорошо, Лоррейн. Вы не возражаете, если я буду вас так называть?

Она покачала головой, будто нуждаясь в отвлечении.

- Вам не нужно рассказывать все эти подробности, - тихо добавил Соломон, поглаживая большим пальцем ее пухлую руку. – Пожалуйста, - на самом деле он хотел умолять ее пощадить его. Ему не нужно было слышать о том, что эти монстры сделали, он уже это прекрасно знал. - Можете ли вы сказать мне, когда они сотворили это с ней?

Она пыталась успокоиться и проиграла битву, несколько раз всхлипнув.

- Год спустя она наконец приспособилась к этой жизни благодаря помощи Соломона. Он заботился о ее здоровье и безопасности. Пока он мог делать это, - она посмотрела на него покрасневшими глазами. - Он пытался вытащить ее оттуда, - прошептала она, снова балансируя на грани срыва. - Он писал отцу письма от ее имени, я их все нашла и забрала. Он был весьма образованным и очень добрым. А потом Анджелина забеременела. Но она не была уверена, от кого, - женщина напряглась, подбородок снова дрогнул.

- И затем, в один прекрасный день, Соломон нашел ее, после того как они причинили ей сильную боль. Медсестры, с которыми я разговаривала, сказали, что он впал в такую ярость, какую они никогда не видели, - она покачала головой, ее глаза, казалось, отражали пламя. - К тому времени как его остановили, он уже убил доктора и всех санитаров своей любимой авторучкой, которую всегда носил с собой. Истыкав каждого, как подушку для иголок. Полиция застала его в этом состоянии и выстрелила в него. Позже его увезли в ту часть больницы, из которой люди не выходили живыми.

Хаос всхлипнула, в то время как Соломон пребывал в полном оцепенении.

- Боже, - он закрыл глаза, когда его сознание затопили ужасные образы: Хаос и он, запертые в психушке. - Я рад, что он убил их, - наконец выдавил он из себя, забывая, где находился и почему, лишь испытывая невыносимую боль от того, что все было настолько ужасным, как он и ожидал.

- Я тоже, - сказала она. - Но впоследствии доктор, который взял на себя руководство больницей, оказался в десять раз хуже предыдущего, - продолжила она. - Позже он стал известен как Доктор Смерть, потому что под его присмотром погибло очень много людей. Он винил в этом нехватку средств, но никто не знал, в отличие от меня, что мой отец снабжал этого психа людьми для экспериментов.

- Что? Как? - Дерьмо, вот оно - та часть головоломки, которая не сходилась с количеством могил.

- Пациенты из больниц, заключенные, старики, нуждающиеся в помощи, больные, бедняки и прочие люди - он получал немалые деньги за них.

- А кто платил?

Она медленно покачала головой, уголок ее тонких губ опустился.

- Это касается той информации, которая не может покинуть эти стены, - прошептала она, со страхом глядя на них обоих. - Я не боюсь умереть, но то, что проделывают эти люди, не так милосердно, как смерть.

Соломон ждал, не понимая, как что-то может быть хуже того, что она только что рассказала им.

- Я очень тщательно копала и обнаружила сеть церквей, которые финансировали такие способы лечения. Все во имя религии. Я не знаю, что было первостепенным: доктор или религия. Трудно было сказать, где кончается одно и начинается другое. Врачебная практика доктора была основана на варварских и мучительных методах, но в корне которых всегда лежали религиозные принципы, - прошипела она, широко раскрыв глаза, в которых плескался первобытный ужас. – Эти люди, казалось, искренне верили, что все их деяния были абсолютно благочестивыми, - ее слова звучали натянуто, она явно все еще испытывала глубокое потрясение от этой информации, в то время как ее снова охватила дрожь. - Они замучили так много людей во имя науки и исследований!

Следует подытожить сказанное. Есть прямая связь с церковью.

- И отцу было все равно, - выдохнула она, словно это было самым ужасным из всего произошедшего. - Он закрывал глаза на все, что они делали. Все в городе, кто знал меня, и кому я доверяла, каждый был в курсе происходящего!

- Они боялись, - сказала Хаос, опустив глаза. - Они боялись, что в любой момент они или их дети могут оказаться запертыми в том месте, - она подняла взгляд на женщину, ее глаза заполнились слезами. - Вы задавались вопросом, что было первостепенным. Наука или религия. Но ответ: ни то, ни другое.

- Что ты имеешь в виду, дитя?

- Не наука или религия стояли у истоков. Нечто дьявольское породило это. И пока я не встретила Соломона, - она посмотрела на него сквозь слезы, - я была такой же, как и они.

- Остановись, - предупредил ее Соломон, пристально посмотрев на Хаос, обеспокоенный тем, что женщине может не понравиться это признание. - Это не совсем так.

Хаос улыбнулась пораженной хозяйке дома, которая теперь уже в ужасе уставилась на нее.

- Но Соломон спас меня.

- Кто ты?

Дерьмо, вот оно. Подозрение.

- Меня по-разному называли, миссис Богарт. Я - дитя одного из тех людей, которые стоят у истоков этих злодеяний. Меня учили приносить страдания и смерть, очищать город от зла. Меня называли Избранной, затем Безмолвием, а теперь я - Хаос.

- Хаос, - вновь попытался он предупредить ее.

- Нет, - сказала она ему. - Я больше не Хаос, - она улыбнулась так, словно до нее наконец снизошло озарение. - Я - Возмездие. - Она обратилась к женщине, кивая: - Мое новое имя - Возмездие. Я - Божье Возмездие.

Женщина посмотрела на Соломона, но он не мог отвести взгляд от Хаос. Она была совершенно серьезна.

- О чем ты говоришь? - спросил он, и по коже у него побежали мурашки.

Она опустила глаза, будто знала, что он злится.

- Господь призвал меня отомстить за его грехи. И грехи тех, кто был до него.

Соломон смотрел на нее в течение нескольких секунд, вспыхивая от гнева.

- Черта с два он это сделал, - гнев Соломона поднял его на ноги. - Лоррейн. Спасибо, что уделили нам время. Хаос, пойдем.

Глава 13

Возвращение в отель было наполнено миллионом невысказанных вопросов, ответов и требований, все из которых привели Соломона обратно к исходной точке... «Ты ненормальный? Ты что, сошел с ума?».

От нее, пока они ехали в машине, не исходило ничего подобного. Ничего, за исключением спокойствия, легкости и умиротворения. Больше никаких ответов, больше никаких вопросов. Единственное, что осталось, - это возмездие. И уверенность в ее голосе, когда она нарекла себя этим именем и была пугающе убедительной. Он почти поверил ей. Что вновь его вернуло на пересечение трех полос, состоящих из испуга, паники и злобы.

Она не была Возмездием. Она была его женой. Его, чтобы защищать, его, чтобы лелеять и хранить, и, пока Господь не заговорил с ним, он будет оставаться ее мужем, ее авторитетом, даже если он был загнан в абсолютный ад отрицания.

К тому времени как они подъехали к главному входу отеля, напряженная атмосфера ослабла. Соломон восстановил контроль и разработал план.

- Я собираюсь заехать в магазин за продуктами, - обратился он к ней. - Мне показалось, ты упомянула, что нам кое-что нужно.

- Да, - сказала она тоном, подтверждающим, что в ее маленьком мире мести все было замечательно и прекрасно.

И это хорошо. Соломон позаботится обо всем.

****

Соломон должен был кое-что провернуть. У него была только одна попытка, и он почувствовал, что Хаос настороже. Все было так же, как и тогда, когда он впервые встретил ее в хижине, и ему пришлось обманом заставить ее все ему рассказать. Только в этот раз ему необходимо было обманом заставить ее довериться ему настолько, чтобы он мог кое-что сделать.

Это означало, что его игра должна быть весьма находчивой. Он припарковался на стоянке и вздохнул.

- Я не буду бороться с тобой, - сказал он, делая свой первый шаг, произнося эти слова покорным тоном. - Ты хочешь знать, почему я не буду бороться с тобой? - спросил он, взглянув на нее.

Она скользнула по нему взглядом, оставаясь спокойной.

- Потому что я тебе доверяю, - ответил он. - Я знаю, что ты любишь меня и никогда не причинишь мне боль. Я знаю, ты понимаешь, как много для меня значишь, и ты никогда не сделаешь ничего, чтобы отнять это у меня.

Слезы, которые катились по ее лицу, могли означать «конечно, я бы не причинила тебе боль» или наоборот – «я сожалею о том, что произойдет».

- Я понимаю, что жизнь ничего не гарантирует, красавица. И я знаю, что сейчас это может показаться эгоистичным с моей стороны, но... - он замялся, молясь, чтобы слова были правильными. - Мне страшно, - это не то, что он хотел сказать. Он посмотрел в окно, пытаясь сосредоточиться на своем плане, но его грудь сдавило от страха, в котором он только что и признался.

- Я в ужасе, - продолжил он, чувствуя, что честность была его лучшим шансом на успех. - И сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо прежде, возможно, по той причине, что я знаю, ты можешь быть со мной недолго, и я понимаю, что это эгоистично, но ничего не могу с собой поделать. Я не могу перестать испытывать желание сделать с тобой все то, о чем я так мечтал, как со своей женой. Я хочу сделать все это прежде, чем я, возможно, никогда не выберусь из этой передряги. - Все его слова были правдой, но он ненавидел пустые беседы, полные фатализма, ведь они были далеки от того, что он на самом деле чувствовал. Но тихие всхлипы, вырывавшиеся из ее груди, говорили о том, что он, возможно, добился нужного эффекта.

- Ты... дашь мне хотя бы это, прежде чем сделаешь то, что считаешь нужным?

- Да, - кивнула она, и это единственное слово вызвало целую бурю эмоций. - Я дам тебе все, в чем ты нуждаешься.

Соломон с облегчением вздохнул, вцепившись в руль, прежде чем наброситься на нее и прижаться к ее губам в жестком и голодном поцелуе. Он провел рукой по ее лицу, поглаживая подбородок большим пальцем. А затем прикусил ее губы в молчаливом обещании, тяжело дыша. Он нуждался в ней и нуждался в том, чтобы она желала этого так же сильно и безудержно, как и он, и когда она вцепилась в джинсы прямо поверх его члена, он понял, что она достигла нужного ему настроя. Готовая сделать все, что он попросит.

Он нашел отдел нижнего белья в торговом центре и затащил ее внутрь. Соломону не было необходимости притворяться в этом плане. Но он позволил себе иллюзию, что делает все это по-настоящему. И нет никакой надвигающейся опасности, а он просто ходит по магазинам со своей женой в поисках самых возбуждающих нарядов, которые он только мог найти. Как только его внимание сместилось на игрушки, он официально вышел за пределы знакомой ему сферы. Соломон никогда прежде не использовал их. Даже никогда не задумывался об их использовании. Но, когда он представлял себе, как опробует их на ней, то чувствовал себя опьяненным этой идеей. Он умышленно прошел мимо необходимых ему предметов, связанных с его истинной целью, не позволяя себе задерживаться около них.