Острота ощущений

Глава 3

Онор услышала бы, как топает Роб Далтон, даже если бы шел сильный ливень. Она сердито обернулась и шикнула через плечо:

– Тсс!

Ну почему этот человек все время вынуждает ее проявлять далеко не лучшие черты характера?

Он медленно, на цыпочках подкрался к кустам, в которых затаилась Онор, и осторожно лег рядом на песок, стараясь не поцарапать снова свой залепленный пластырем живот о какой-нибудь острый камень.

«Неужели этот тип, ростом целых шесть футов и три дюйма, решил, что хорошо замаскировался за кустом? – подумала Онор. – Ох уж эти приезжие с материка! Смех, да и только!»

Роб лег рядом, глядя то на нее, то на полевой дневник, куда она заносила какие-то цифры и каракули, понятные только ей самой. Похоже, у него чесался язык поговорить. Наконец Роб не выдержал:

– А что вы делаете?

Его громкий шепот вспугнул фрегата. Взмахнув огромными крыльями, птица резко взмыла в небо с дерева неподалеку.

Онор с раздражением взглянула на Роба. Тот сверкнул зубами в дежурной улыбке, очевидно полагая, что тем самым смягчит недовольство собеседницы.

– Готова поспорить, вы постоянно пользуетесь своей улыбкой с неизменным успехом, – негромко произнесла она.

Роб лишь усмехнулся в знак согласия и уставился на Онор с тем же вниманием, с каким она только что наблюдала за птицами. Его вопрос повис в воздухе.

– Я веду наблюдение за стаей, – последовал запоздалый ответ.

Роб проследил направление взгляда Онор, и его глаза расширились от удивления. Странно. Неужели он, подходя к месту ее укрытия, и в самом деле не заметил большую внутреннюю лагуну, занимавшую половину острова? На первый взгляд берега этой укромной лагуны и окружающие ее деревья казались покрытыми белой пеной, потому что на них сидели сотни крачек и олушей. Онор передала свой бинокль собеседнику. Оглядев лагуну, наполненную сонмами обитателей, Роб воскликнул:

– Ух ты!

«Ему за тридцать, а ведет себя как шестнадцатилетний», – мелькнуло в голове у Онор.

Впрочем, зрелище действительно было впечатляющим. Она улыбнулась, наблюдая за Робом. В разгар сезона на острове обычно находилось до двадцати тысяч пернатых. Большинство из них использовало Пулу-Килинг в качестве промежуточного пункта на пути к более богатым пищей водам, а затем эти птицы возвращались сюда, чтобы свить гнезда и вывести птенцов.

– А я-то думал, как же на этом острове тихо!

– Тихо? Нет, вы только послушайте.

Воздух вокруг был наполнен звуками птичьих голосов, которые смешивались с шумом океанских волн, обрушивающихся на коралловый риф и шуршащих по покрытому ракушками берегу.

Роб склонил голову, прислушиваясь, отчего на его подбородке стала заметна щетина. Онор внезапно захотелось провести по ней пальцами. Сейчас, когда этот мужчина расслабился, он стал выглядеть обаятельнее, человечнее. Ему явно нравится наблюдать за птицами.

Она отвела взгляд:

– Здесь тысячи разных звуков.

Их лица были сейчас совсем близко друг от друга. Роб искоса смотрел на Онор задумчивым взглядом. Она затаила дыхание, подумав: «Бьюсь об заклад, это тоже каждый раз срабатывает».

Затем его глаза, словно притягиваемые магнитом, на секунду скользнули ниже, к ее шрамам.

Онор вздохнула, не рассердившись и не обидевшись. Может, лишь чуть расстроившись. Она знала, как ужасно выглядят эти шрамы, но никакие косые взгляды мужчин не смогут умалить значение этих отметин для нее. Онор носила их словно почетный знак.

– А далеко ли отсюда памятник крейсеру «Эмден»?

Она уже успела подзабыть, что привело этого человека на Пулу-Килинг.

– Метров двести в ту сторону, кажется.

– Вы никогда его не видели? – потрясенно спросил Роб.

Онор не очень-то интересовалась историей человечества и за четыре года, проведенных на острове, почти не обращала внимания на этот памятник.

– Видела. Это недалеко от того места, где гнездятся черепахи.

Роб вытянул шею, глядя в указанном направлении, и глаза его сверкнули интересом.

– Покажете мне?

Его энтузиазм оказался заразительным. Онор уже и забыла, когда последний раз чувствовала такой душевный подъем. Четыре года назад? Больше? Она кивнула и начала осторожно отползать под прикрытие деревьев. Роб последовал ее примеру.

За пять минут они добрались до пляжа на дальней оконечности острова. Лагуна с этой стороны была мельче, ее ярко-голубые воды сверкали под солнечными лучами.

Роб устремил взгляд в море, на то место, где, наверное, когда-то, накренившись, лежал на рифе «Эмден».

Онор коснулась спутника рукой и повела его к выступающим из песка двум бревнам, почерневшим от ветра и воды. Он почти благоговейно двинулся за ней. Часть этого чувства передалась и Онор. Она ощутила, что памятник очень важен для Роба Далтона.

Мемориал представлял собой два бревна, закрепленных вертикально. На поперечном брусе были вырезаны слова «Корабль его величества «Эмден». У осно вания этого памятника лежал кусок корабельной обшивки, позеленевший от времени, – на взгляд Онор, просто морской мусор. Но Роб отнесся к нему иначе. Он присел на корточки и легонько провел рукой по изувеченной временем поверхности, изучая каждую трещинку, словно читая шрифт для слепых. Онор на мгновение представила, как эти длинные изящные пальцы изучают изгибы ее тела, и отвела взгляд.

Сердце заколотилось в груди. Стараясь заставить его успокоиться, она спросила:

– А что случилось с этим крейсером? – хотя в общих чертах знала историю «Эмдена».

– Во время Первой мировой войны австралийский крейсер «Сидней» откликнулся на отчаянный призыв острова Дирекшн. Там находилась важная радиостанция, обеспечивающая связь Австралии с остальным миром. Когда «Сидней» подошел к острову, он обнаружил крейсер «Эмден», стоящий в гавани и готовящийся к бою.

Роб обходил памятник, внимательно рассматривая каждую деталь, словно это были не просто вкопанные в песок бревна, а нечто большее. Прекрасный рассказчик, он жестикулировал, словно рисуя в воздухе ту сцену, о которой повествовал своим низким, гипнотическим голосом:

– «Эмден» был легким крейсером, оснащенным мощной паровой машиной. Он не раз уходил от преследования вражеских судов и скрывался в нейтральных водах. Но этот бой был кратким и жестоким. Капитан «Эмдена» решил на полном ходу выбросить крейсер на берег, а затем открыть кингстоны, чтобы судно не досталось противнику.

Онор казалось, что Роб даже забыл о ее присутствии и ведет рассказ для самого себя.

– А что случилось с командой? – спросила она.

– Большая ее часть была убита при перестрелке из корабельных орудий с «Сиднеем». Кто-то погиб при посадке на мель, кого-то взяли в плен австралийцы. А некоторые избежали плена и спрятались на острове, но погибли от жажды, потому что здесь нет пресной воды. Их тела, обглоданные кокосовыми крабами до скелетов, был найдены год спустя.

Онор кивнула в сторону небольшого возвышения:

– Это место малайцы называют «Могила боцмана». А что стало с «Эмденом»?

– Он так и лежит на дне прямо за рифом. – Роб указал подбородком в сторону безупречно-голубого океана, словно плавно превращающегося в небо у горизонта. – До того, как крейсер перестал существовать, местные жители забрали с него все, что смогли унести.

– Он проржавел и рассыпался?

– Нет. Он развалился на части и затонул. Теперь уже останки «Эмдена» наполовину заросли кораллами. – Роб перевел глаза на Онор. – В конце концов риф отомстил кораблю за вторжение.

Она улыбнулась поэтическому образу:

– Этот остров всегда так поступает.

Роб снова устремил взгляд в море – туда, где Онор впервые увидела его катер. Она еще и дня не провела вместе с этим человеком. Почему же ей кажется, что они давно знакомы? Стоя с ним рядом, Онор хранила молчание, чтобы не мешать его мыслям.

Солнце, клонящееся к горизонту, позолотило загорелое лицо Роба, выделив прямой нос и ровные скулы. Внезапно захотелось, чтобы это мгновение не кончалось. Но скоро солнце закатится, и Онор окажется здесь, на острове, один на один с этим… морским богом. Лучше не искушать судьбу. Хотя Роб Далтон сейчас стоит и смотрит на море остекленевшими глазами, вскоре он снова начет вести себя как речистый соблазнитель.

От этой мысли по спине пробежала легкая дрожь. Онор обхватила себя руками. Может, горстке моряков с «Эмдена» и повезло: их подняли на борт из жестоких волн. Но темный океан далеко не всегда так милосерден. Не каждому он дает шанс на спасение. И не все этому шансы рады – взять, например, тех матросов с крейсера, что выбрались на берег, но погибли здесь от жажды.

– Нам пора возвращаться, – произнесла Онор холодным тоном, отгоняя неожиданно нахлынувшие на нее мрачные воспоминания.

И тут же выражение лица Роба изменилось: исчезла только что промелькнувшая на нем страсть. Он бросил последний взгляд в сторону рифа и молча пошагал вслед за спутницей.

Роб несколько часов проворочался с боку на бок в каюте «Игрока» – заснуть не получалось. Он пытался убедить себя, что виной тому страх утонуть вместе с поврежденным катером, а вовсе не вспыхивающие то и дело перед глазами образы: абрис щеки Онор, ее соблазнительные загорелые бедра. На борту «Игрока»

Роб провел немало ночей, но никогда еще здесь не появлялась женщина – ни наяву, ни в его снах. Будь проклята Онор, незримо вторгшаяся в его убежище!

Наконец Роб не выдержал и вскочил с койки, решив, что немедленно отправится на берег.

До самого горизонта по океанским волнам пролегла лунная дорожка – словно тропинка из желтого кирпича, ведущая в волшебную страну Оз, а точнее, на остров, где живет прекрасная женщина. Выйдя на палубу и повернувшись лицом к берегу, Роб представил себе, как Онор спит сейчас в своей палатке с рисунком из гигантских подсолнухов.

Он просто немного посмотрит на эту женщину спящую. Ведь в этом нет ничего плохого, правда?

Роб улыбнулся, скользнул в воду и тут же судорожно втянул воздух, едва ледяная вода намочила шорты. В голове мелькнула мысль о том, что акулы в этих краях особенно активны по ночам.

С рекордной скоростью он доплыл до выступающей над водой части рифа и перелез через нее. В защищенной от океана лагуне, казалось, не таилось никаких опасностей, но Роб все равно переплыл ее так же торопливо.

Он выбрался на песок острова и в лунном свете разглядел просвет между деревьями, где проходила тропинка, ведущая к лагерю. Пробираясь под пальмами, согнувшимися под весом спящих на них птиц, Роб старался ступать тихо, но все равно потревожил парочку пернатых. Приблизившись к лагерю, он замедлил шаги, не желая напугать хозяйку и решив просто посидеть на раскладном стуле оставшиеся до рассвета пару часов.

Палатка достаточно велика, чтобы вместить двоих, но Онор явно не пожелает разделить ее с едва знакомым человеком, к тому же непрошеным гостем. Роб представил себе, как «русалочка»-отшель ница раскинулась во сне, и его воображение тут же заработало на полную катушку.

«Ты извращенец, Далтон», – одернул он себя.

И тут его внимание привлекло какое-то движение под деревьями в дальнем конце лагеря. Роб кинул взгляд на часы. Без четверти три. Все ясно: Онор тоже не спится, как и ему. Она пересекла освещенное лунным светом пространство перед палаткой, и Роб резко вдохнул.

Онор была обнажена, кожа ее отливала золотом.

Он отступил в тень деревьев и отвел глаза в сторону. Теперь Роб услышал, как хозяйка лагеря роется в своих вещах, затем раздался глухой звук – словно что-то бросили в миску, потом туда же полилась вода.

Роб замер на месте. Он немедленно ушел бы, но Онор может услышать его – ведь ему слышно отсюда, как она наливает воду. Он мысленно выругался, превратившись в слух. Вот Онор отжала губку, затем снова прошагала в дальний конец лагеря.

Роб вел борьбу со своей совестью. Ведь ему стоит только подвинуться всего на несколько дюймов, чтобы эта женщина оказалась скрытой от него деревьями, а затем можно будет на цыпочках уйти прочь! Но вместо этого он стоял с закрытыми глазами и слушал, как она моется. Весь день Онор ходила в довольно откровенном бикини, так что сейчас Робу было несложно представить ее обнаженной. Вот она стоит спиной к нему в лунном свете и легкими прикосновениями протирает тело влажной губкой. Казалось бы, в ее движениях нет ничего сексуального, но Роб еле сдержал стон возбуждения. Здесь, на острове, где нет пресной воды, такое мытье – настоящая роскошь. Онор стоит, полускрытая кустами пандануса так, что видны только голова и плечи. Она поднимает руку и проводит губкой по шрамам – осторожно, почти с любовью, – затем замирает, склонив голову и по-прежнему касаясь изуродованной плоти, а после снова начинает поглаживать шрамы почти с благоговением.

Роб завороженно застыл, чувствуя, что наблюдает что-то куда более личное, чем если бы просто увидел эту женщину обнаженной. И тут он внезапно осознал, что глаза его уже не закрыты и то, что он видит, не плод его воображения. Что он творит! Подсматривает за голой женщиной!

«Прекрати! Сейчас же!» – мысленно приказал он себе и шагнул назад. Но не успел Роб отойти от лагеря на несколько метров, как на тропинке перед ним возникла Онор – бледная, с широко раскрытыми глазами, прижимающая к груди полотенце.

– Понравилось шоу? – спросила она обвиняющим тоном.

Онор смотрела Робу в глаза, стараясь не обращать внимания на сверкающие под луной капли воды на его коже и в волосах, на его густые ресницы. Она понимала, что у него сейчас есть два варианта действий: трусливо все отрицать или повести себя как настоящий мужчина.

Успокаивающе выставив перед собой руки, Роб тоже смотрел ей в глаза, хотя Онор стояла перед ним почти голая.

– Вы очень красивая. Я не хотел подсматривать за вами.

– Врете! – Она все еще сердилась на него. – Или хотите сказать, что у вас нашлось срочное дело как раз там, где я мылась?

– Я прошу прощения за то, что приплыл ночью на остров. Я не ожидал, что вы будете мыться в такое время.

Онор покраснела от злости:

– Вы должны сейчас спать!

– Вы тоже.

Бесило вовсе не то, что Роб застал ее голой – ее тело видели многие люди, и не все из них были врачами. Онор сердилась, потому что этот человек предал только-только завоеванное им доверие.

– Как вам теперь доверять? Вы шпионили за мной.

Но взгляд его был искренним. Роб шагнул к ней и замер, когда она отшатнулась.

– Ваше купание – такая же естественная часть жизни этого острова, как и гнездование птиц.

– Легко вам говорить. Это не вы только что сверкали голой задницей.

Роб еле сдержал улыбку, понимая, что Онор воспримет ее как оскорбление.

Она крепче прижала полотенце к груди и приказала:

– Вон из моего лагеря!

Роб включил обаяние на полную катушку, склонил голову набок и произнес голосом, напоминающим растопленный шоколад:

– Да ладно вам. Это была ошибка. Я же извинился.

– Интересно, этот успокаивающий тон вашего голоса действует на всех подряд или только на женщин?

Судя по взгляду, который кинул в ответ Роб, Онор сильно его задела.

– В основном на женщин.

– Ах вы, самолюби…

– Мы можем считать произошедшее нормальной мужской реакцией на красивую нагую женщину? – перебил ее Далтон.

Он уже второй раз назвал ее красивой!

– Лесть вам не поможет. Я знаю, как теперь выгляжу. И еще я знаю, что мои шрамы – это не я, они не изменили мою сущность. – Эти слова были адресованы ей самой, а не собеседнику.

Она крепче вцепилась пальцами в полотенце на груди.

– Они ничего не изменили в вас.

Онор ахнула и указала в сторону океана:

– Убирайтесь с моего острова!

Роб рассмеялся:

– Смотрите на вещи проще.

– Хотите сказать, что вовсе не замечаете моих шрамов? – с вызовом спросила она.

И когда только Далтон успел подойти ближе? Теперь он стоял рядом, глядя на Онор с высоты своего роста.

– Честно? Замечаю. Но вовсе не потому, как вам кажется. Что бы вы обо мне ни думали, я не полный придурок. Я обращаю внимание на ваши шрамы, потому что они причиняют вам такую боль и потому что именно из-за них вы тут, на острове, – я это понимаю. Они тревожат меня, потому что причиняют беспокойство вам.

Целых четыре года Онор пыталась научиться любить эти шрамы.

– Они вовсе не беспокоят меня. – Она повысила голос и вздернула подбородок, тяжело дыша. – Это касается лишь меня и…

Нет, она не собирается откровенничать с этим типом. И вообще ни с кем.

Внезапно Онор осознала, что стоит почти обнаженной перед полностью одетым мужчиной. Она повернулась, зашагала обратно в лагерь и лишь в последнюю секунду вспомнила, что сзади не прикрыта полотенцем. Роб шел следом, но, как ни странно, Онор не испытывала перед ним стеснения или страха. В глубине души она понимала, что этот мужчина не причинит ей вреда. По крайней мере, физического.

– Пока вы не почините ваш катер, мы будем сохранять дистанцию между собой.

– В этом нет необходимости. Я уже видел вас без одежды – подумаешь! Сегодня на пляже бикини почти не прикрывало ваше тело, но я ведь не затащил вас в дюны, так ведь?

Она лишь скользнула по Робу взглядом.

– Ах так! Ну ладно! – Он стянул с себя шорты.

Онор резко отвернулась:

– Что вы делаете, черт побери?

– Пытаюсь сравнять счет. Я уже видел вас голой. Теперь вы можете посмотреть на меня. Я не возражаю.

– Не хочу я на вас смотреть! – воскликнула Онор, а внутренний голос укорил ее: «Обманщица!»

Но это же просто курам на смех! Не будет она поворачиваться!

– Нам что, по двенадцать лет?

– Ладно. – Его голос прозвучал приглушенно, потому что Роб в этот момент стягивал с себя футболку. – Все. Я голый. Давайте, взгляните на меня!

Онор почувствовала, что закипает от гнева.

– Сейчас же оденьтесь, Роб!