Остров искупления

Глава 1.

День 1.

Так

После того как моторка унеслась прочь, я остался стоять, окружённый четырьмя огромными деревьями. У меня в наличии был каждый атрибут для роскошного кемпинга, но все, чего мне хотелось, так это найти место, чтобы натянуть гамак между двумя деревьями. Я не стану тратить ни минуты своего райского наказания. Зарыться голыми ногами в песок – это занятие номер один. Подремать где-нибудь в тенёчке – дело номер два.

Единственной информацией, которой я владел, было то, что остров располагался обособленно и представлял собой безопасное место, что значило, что здесь нет никого, кроме обезьян, птиц и огромных насекомых. Я не беспокоился о еде, так как ее обещали доставлять, а справочник по растениям должен был помочь мне разобраться в местной флоре. Отец полагал, что ведение ограниченного в средствах образа жизни должно было стать для меня хорошим уроком в смирении. Я находил эту мысль смехотворной. Да что ему, собственно, известно о смирении?

— Есть люди, которым в жизни повезло меньше, чем тебе, Так. Ты же растрачиваешь то, что было заработано на себя.

Это заявление звучало чертовски несправедливо и хладнокровно, но оно совершенно не удивляло, потому как исходило от человека, лишённого всякого намёка на эмоции. Он не слышал ни черта о доброте. Он был перворождённым сыном из всем известной семьи, история которой с корнями уходила к первым поселенцам Америки, а гордость струилась, заполняя вены. Мой отец олицетворял престиж процветающей семьи. Только он не следовал философии, которую исповедовали преуспевающие люди, что заключалась в великодушии. Он относился к своим деньгам с бережливостью, направляя их в фонды только на определённые цели. Отец частенько говорил мне, что я трачу деньги, которые были заработаны тяжелым трудом.

Я в который раз рассмеялся от этой мысли. Деньги, что достались моему отцу в наследство, были заработаны еще до моего появления, и будут существовать еще долгое время, если, конечно, я не растрачу их, как меня предупреждал мой отец. Терренс Джексон Корбин III передал множество напутственных советов своему сыну, Терренсу Джексону Корбину IV. И самым важным было: «Не попадись». Поэтому, когда это произошло, итогом стало в большей степени разочарование, чем как таковое наказание за преступление.

Поэтому относительно этого преступления, миллиардер Террор Корбин, который был известен под данным именем среди промышленной элиты, даже не моргнул от предъявленных обвинений (прим. пер. terror с англ. — ужас, гроза — в знач. страх). Что означало для него взять женщину без ее согласия? Точно не слово, которое использовалось в законной среде — изнасилование. Нет, мой отец всегда проявлял уважение к женщинам, но лишь до того момента, пока они не начинали вести себя по отношению к нему в неуважительной манере. А после этого все средства были хороши — предпочтительнее всего силовое воздействие. Я вздрогнул от этой мысли. Образы пронеслись передо мной, туманные и приглушенные. Слегка мерцающие. Источающие аромат. Ужасающий крик.

Я привалился к стволу дерева, принуждая разум освободиться от образов и, наконец, приступить к своему приключению. Что мне нужно было сделать в первую очередь? Необходимо найти возвышение с небольшим количеством кустарника, чтобы установить брезентовую сафари палатку из четырёхслойной ткани для дополнительной защиты от ожидаемых дождей. Я принялся за работу, чувствуя радость, что могу отвлечься.

***

Прошла неделя моего наказания, а я уже не мог себя выносить. Плавал в кристально чистых водах Карибского моря. Нырял как профессионал, пытаясь рассмотреть красоту, что была сокрыта под водной гладью. Я построил замок из песка как ребёнок, спал на пляже, укрывшись одеялом под звёздным небом, но мне было чертовски скучно. Я начал разговаривать сам с собой, начал беспокоиться, что скоро подружусь с волейбольным мячом. Если б он только был у меня.

— Если ты не облажаешься и тут, то все будет нормально, — говорил я сам о себе во втором лице, словно мог получить ответ.

Я решил, что нужно лучше обследовать окрестности, рельеф местности, словно путешественник или словно это границы наследства моей семьи. С обычным компасом в руке я с трудом пережил неделю без электронных устройств, которые всю работу выполняли за меня. Никакого прогноза погоды. Новостей об акциях, ценных бумагах и деловых сводках. Никакого указания GPS-направления. Крепко держа в руке компас, я следовал вперёд, отмечая свой путь и уходя всё дальше, а также делая мысленные заметки, чтобы найти дорогу обратно.

— Это все её вина, — размышлял я, пока шёл вперёд. — Если бы она держала свой рот на замке. Если бы она не преследовала Рика. Если бы запись не оказалась обнародована, то я бы никогда не оказался на этом острове.

Мой наставник по исправительной работе, Гарви Эдвин, коренной седеющий американец, говорил, что я обвиняю всех в своих проблемах. Да что ему было известно! Он не был здесь. Не испытывал давления от того, что сказал сделать Рик. Он не хотел быть членом тайного клуба. Тайное общество «Парадный Вход» потребовало от меня сделать то, что я должен был. Мне не давали разрешения думать, только действовать. Это только ее вина, что она не подыграла мне.

Могу сказать, что я прошёл не более мили, если судить по местному ландшафту, когда достиг рощи и услышал звук падающего водопада, скрытого покрывалом листвы. Пейзаж был завораживающим — каскадом ниспадающая белая пена, кристально чистая вода, капли которой разлетались в стороны. Как бы я хотел, чтобы у меня был телефон, чтобы запечатлеть эту красоту, хотя бы частично. Рассматривая полотно водопада, что спускалось вниз с высоты пары метров из углубления, заполненного камнями, я заметил движение под ниспадающим потоком воды.

Внезапно из воды поднялось создание, заставив меня ошеломлённо замереть, несмотря на моё пристальное внимание, сосредоточенное на потоке воды. Тёмная голова с зализанными назад волосами показалась над водой, а затем и всё её тело. Это было умиротворяюще-прекрасное существо, которое я когда-либо лицезрел. Она предстала передо мной словно нимфа. Дорожки воды ласкали ее прямой, женский силуэт, поцелованную солнцем кожу спины. Она повернулась, и я увидел два совершенных в своей идеальности полушария женской груди. Каждое из которых было приподнято в дерзкой манере и увенчано пиками розовых сосков. Она встряхнула мокрыми волосами, и ее аккуратные пальчики прошлись по влажному лицу, идеальным скулам, оставляя позади умиротворяющую красоту. Затем прикрытые веки приподнялись, и в меня вперились глаза фиалкового оттенка. Ошеломлённая, она закричала. И я в тот же миг узнал ее.

Глава 2.

День 7.

Джулиет

Пока в моей голове проносилось множество мыслей, я стояла, парализованная от шока. Я смотрела на самого прекрасного мужчину, которого когда-либо видела. Он был сложен словно бог, стоя на скале и преклонив одно колено, будто заявляя свои права на этот клочок земли. Его руки были опущены вдоль тела, а ладони сжаты в кулаки. Накаченные мышцы источали силу. Его тёмные волосы находились в беспорядке, словно он прошёлся по ним пальцами, а кожа была поцелована солнцем. Его тёмные и пустые глаза, прикованные к моей груди, пригвоздили меня к месту в моём водном раю, в то время как выражение его лица напоминало какую-то деревянную статую.

А потом я закричала.

Выражение его злого лица изменилось. Глаза мужчины расширились, а рот открылся. Оцепенение. Единственная эмоция на его лице. Затем, всего на миг, черты смягчились. Глаза сверкнули — в них появилось узнавание. Медленно он поднял руки, разжал кулаки и обхватил пальму, растущую недалеко от меня. Огромный размер его рук и длина пальцев породили еще один крик. А потом последовали слова:

— Уходи!

От звука моего голоса голова мужчины откинулась назад, будто я ударила его. Тёмные глаза вновь смягчились. Затем выражение лица ожесточилось, словно он снова стал сделан из дерева. Он стиснул челюсти, и на его щеках заходили желваки. Глаза мужчины остались сосредоточенны на моей груди, и мои соски встали под его пристальным взглядом. Я попыталась убедить себя, что виновата прохладная вода, все еще стекающая по моему телу. Я позволила ему смотреть всего несколько секунд, прежде чем прикрыла свою грудь руками. Дрожь была в каждом движении, но не от волнения.

Это был страх.

Я отказывалась подчиняться ему.

— Убирайся к черту отсюда! — закричала я, словно собаке, которую смогут прогнать слова.

Он моргнул, и его взгляд начал бродить по моему телу. Это ощущалось странно и сексуально, будто тебя облизывают, но я не хотела поддаваться этому. Я отказывалась принимать тот факт, что чувствовала покалывания удовольствия.

— Убирайся. К черту. Отсюда! — повторила я, начиная думать, что он плохо слышит. Я задалась вопросом, что он делал на этом острове. Это место было заброшено. Мне сказали, что здесь буду только я. Маленькие звери, возможно. Миллионы птиц, возможно. Но еще один человек? Точно нет!

— Я не причиню тебе вреда, — хриплый голос, утомлённый и надломленный, прокрался сквозь эхо моего последнего требования. Крошечное покалывание возникло в моей памяти, как иголка, которая намеревалась проткнуть воздушный шар. Но моя память, словно латексная поверхность, не допустила проникновения в свои глубины и отбросила её. Подсказка дрейфовала на поверхности.

— Да мне все равно, — огрызнулась я. — Убирайся отсюда! — Моя грудь поднималась и опадала, пока я бесконтрольно дрожала. Я могла только представить, как выглядела — женщина на грани срыва. Мои волосы прилипли ко лбу. А в горле застрял крик. Руки прикрывали грудь. И я чувствовала, как сердце бьется у меня под кожей.

Он продолжал пялиться на меня, будто я какая-то загадка, которую ему нужно решить. Замерев в одной позе, я смотрела на него, несмотря на солнце, которое пробивалось сквозь листву позади него, создавая ореол вокруг его головы, отчего мужчина походил на учёного, которому поручили исследовать новую землю. Он смотрел на меня как на незавоёванную крепость, но он ошибался. Меня уже завоевали. Меня изнасиловали, разграбили и использовали. Я была занята, подобно покинутой ферме, которую захватила природа. Он не увидит во мне жизни. Я убью его, наполню ядом, питавшим моё тело из-за ненависти к мужчинам.

— Уходи… — я произнесла слова сквозь сжатые зубы, шипя, издавая звук чистого презрения, но затем он резко прервал меня. Без слов мужчина развернулся к деревьям и начал взбираться на скалу, поднимая себя все выше и выше. Не оборачиваясь, не смотря на меня, я только могла наблюдать за его спиной.

Если бы я могла чувствовать печаль, думаю, моё сердце дрогнуло бы от того, что он проигнорировал меня. Его широкая спина напрягалась, когда мужчина цеплялся за камни, поднимаясь и уходя от меня. Но печали больше не было. Пройдя через несколько стадий отчаяния, я нуждалась в покое. Прощение, последний оставшийся шаг. Понимание того, что кто-то еще жил на этом острове, встало на моем пути. А осознание того, что это был ОН, сделало всё только хуже.

Глава 3.

Остров чует ваш страх.

«Как она могла быть здесь?»

Из всего зла во Вселенной – ее присутствие здесь просто верх предательства. Ему было сказано — нет, его предупреждали — на этом острове нет ни одной живой души. Наказан, одинок, один год. Вот так это было. Он принял все условия, хотел найти внутреннюю гармонию. Его мозг боролся с образами ее лица под ним. В его ушах все еще стояло эхо ее тихих стонов. Его сердце болело от того, что он сделал.

«Её не должно быть здесь!»

Кто угодно, но не она.

Гнев был на взрывоопасной отметке к тому моменту, как он добрался до своего лагеря. Он сломал маленькую ветку и начал колотить небольшие деревья. Пнул свои сумки, раскидав все вещи по временному пристанищу. Швырнул песок в яму для костра, схватил кофейник, который был поставлен в утренние угли, и бросил его. Черная жидкость взлетела в воздух, оставляя ровную струю.

«Как пророчески», — мужчина засмеялся. Смех, глубокий и густой, как кофе на костре. Даже небо издевалось над ним, на него начали падать тёмные капли дождя. Чёрная жидкость рассекала воздух, прямо как тьма в его душе, или как те жгучие слезы, что он однажды пролил из-за всего того, что сделал с ней.

И всего того, что она сделала с ним.

Так ненавидел ее из-за того, что его сердце разбилось.

Он стянул кофту и направился к морю. Попытался стащить свой ботинок, потянул его, слегка подпрыгнув, и споткнулся. Тяжело упал на колени и затрясся. Он был тверд как камень, его длинная эрекция упиралась в ширинку шорт. Словно капризный ребенок он отшвырнул ботинок. Затем согнулся, истерично схватил второй, стянул его с ноги и отбросил влево. Снял носки и бросил их возле себя. Прижал ладонь к жесткой длине и поласкал стальной стержень, наслаждаясь реакцией своего тела, твердостью и пульсацией.

Не беспокоясь о своей наготе, сбросил шорты, встал и побежал по морскому пляжу. Он бежал, пока ноги не принесли его к морской пучине. Тепло воды никак не помогло унять его твердую эрекцию, он крепче сжал ее в кулаке, двигая рукой в хаотичном ритме, пока пульсирующая и горячая кровь бежала по венам.

«Она».

Мужчина закрыл глаза и окунулся в омут памяти. Она была под ним, хныкала. Сапфировые глаза, наполненные слезами и мольбой. Ее ротик приоткрылся от отвращения, когда пришла очередь Рика. Он хотел растянуть удовольствие с ней, но сгорал от нетерпения.

Ее руки были связаны, но мужчина не мог вспомнить, были ли они связаны за ее спиной или над головой. Изначально он хотел взять ее сзади, не хотел видеть ее лица. Не хотел помнить ее. Просто ждал своей очереди.

Но потом увидел ее. Действительно увидел ее лицо, напуганное, с кровоподтеками в тех местах, где Рик бил ее. Без задней мысли он прикоснулся к ее щеке, и она заплакала, умоляя об освобождении, но ей было некуда бежать. Он вспомнил, как ворковал с ней, как пытался успокоить ее рыдания.

«Я не причиню тебе вреда».

Слова курсировали в его голове, обволакивали, как вода, и устремлялись к его ритмично двигающемуся запястью. Он сжал кулак сильнее, стал двигать им быстрее, еще больше возбуждаясь, вспоминая глаза, смотрящие на него. Тот момент, когда она поверила, что он не причинит ей боль, или же понадеялась на это. Ту серебристую нить доверия, которую бы точно пропустил, если бы не был зациклен на ее глазах.

Он помнил, как его рот сливался с ее. Губы, дрожащие под его натиском. Пытался повернуть ее голову, крепко держа ее подбородок.

«Всего один».

Умолял ее, хотя именно он был в том положении, когда мог просто взять. Так всегда получал что хотел, но по какой-то причине ждал. Колебался. Надеялся. Хоть раз в своей жизни получить что-то прося, а не просто взяв, не украв. Он мог, имел право. Это слово пронеслось в его голове. Он мог получить то, что впервые в жизни хотел, но за это его упекли в тюрьму. Мужчина хотел, чтобы ему разрешили, а не просто взять без спросу.

Он посмотрел на верхушки гор острова, на затянутое, мутное небо. Тяжесть его вины давила на него, она была такой же тяжелой, как член в его руке. Мужчина глубоко вдохнул, буквально дрожа от нужды в освобождении. Тропический ветер ласкал его тело, заставляя воду бурлить вокруг него. Вдохнул тот тонкий аромат, воспроизведя его. Он навсегда запечатлел в памяти тот миг: она, выходящая из воды.

И с этой мыслью молочная субстанция вырвалась, смешиваясь с соленой водой и освобождая его, делая чистым, избавляя от навязчивых воспоминаний. Ему пришлось представить ее, убеждал он себя, наклонив голову вперед в облегчении и освобождении. Его ноги дрожали под водой, и он закопался пальцами глубже в песок, чтобы удержать равновесие.

Если эмоцией, которую он распознал, был страх, то это вызывало беспокойство. Он никогда не беспокоился о том, чтобы быть пойманным. Не было предпосылок, кроме последних событий. Так не признавал страха, не перед этим островом. Все, что пугало его — это ненависть его отца, хотя и это его не беспокоило. Он никогда не был достоин Террора Корбина, и больше не хотел этого. То чувство, что он ощущал, стоя в пучине океана, совсем другое. Это как одна капля крови для голодной акулы: он почувствовал что-то, что раньше ему было недоступно. Что-то опасное. Его кровь кипела, а член вновь вставал. Он посмотрел на горный кряж, кончик которого исчез за тучами. Зубчатая гряда погрязла в тумане, смешиваясь с ним. Будет шторм. Он почувствовал чей-то тяжелый взгляд на себе, и это заставило его дернуться.

Глава 4.

День 7.

Джулиет

«Как он оказался здесь?», — кричала я в своей голове, молниеносно ринувшись к одежде. Я не заморачивалась, просто схватила свои шорты, прижала футболку к груди и побежала через гущу, словно убегала из Рая. В конце концов, я обернулась, проверяя, идёт ли он за мной, сомневаясь в собственной адекватности. Я выдумала его?

«Пожалуйста, пусть это будет так», — молила я.

Но моя вера в то, что он не был вымыслом, стала укрепляться. Мужчина был реален, из плоти и крови. И он на этом острове. Я молниеносно взобралась по верёвочной лестнице в свой дом на дереве, споткнувшись раз или два. И, когда оказалась на площадке, быстро втянула верёвочную лестницу в дом, благодарная, что он будет оплотом моей безопасности на ближайший год.

Одним условием моего заключения был нормальный дом, не палатка. Дом на дереве находился высоко и был построен как крепость. Жилище окружало массивный ствол дерева. Построенное как убежище Пенелопы и Одиссея, моё жилье находилось на надёжном дереве, что давало мне крышу над головой и надёжную поверхность, по которой я могла ходить, даже не говоря уже о высоте, на которой мой дом находился.

Вместе с верёвочной лестницей в руках я рухнула на пол, прямо на свой голый зад. Моё сердце просто выпрыгивало из груди. Оно пару раз пропускало удары и снова начинало биться.

«За что? — проклинала я. — Почему ты делаешь это со мной?»

Первая моя мысль была о моем дяде. Человек, который был очень разочарован, что унаследовал меня после смерти родителей, а не деньги. Мои мама и папа не были богаты, в любом смысле, а дядя Форрест был далёким родственником, которого я видела только на своё тринадцатилетие. Ему бы понравилось моё уединение на этом острове. Он часто пытался потерять меня в лесу возле своего трейлера в Нигде, штат Алабама. И то, что я переехала к нему, когда была подростком, стало новостью для нас обоих. Я даже не знала о его существовании, пока не постучалась в металлическую дверь его трейлера. Слишком холеный для трейлерного парка, с зачёсанными назад чёрными волосами и выбритой бородкой, дядя прожигал меня насквозь своими черными глазами.

— Бог проклял меня, — сказал он как-то, имея в виду Департамент по опеке. Годами позднее он пугал меня совсем не благими намерениями, которые просачивались в его пьяные взгляды. Искушение в его глазах просто бросало меня в дрожь, и я не могла дождаться, когда смогу убраться от него. И вот тут беда пришла, откуда ее не ждали, мне нужно было соглашение родственника для моего участия. И он — это все, что у меня оставалось.

Этот остров являлся социальным экспериментом. И как антропологу мне было интересно изучать людей. Я чувствовала одиночество, когда была ребёнком, одна в трейлерном парке, выдернутая из своего обычного окружения. Возможность жить одной меня не интересовала, но психологическая составляющая была ценной информацией для моей научной работы. И очень жаль, что мне пришлось пережить преступление, чтобы добраться до этого острова.

— Господь наказал тебя, — он улыбнулся той мерзкой ухмылкой. Его вера во что-то кроме бутылки ликёра просто повергла меня в шок. Форрест был уверен, что это карма воздала мне за все его беды. Господь, как он утверждал, специально спровоцировал грех, в котором я погрязла. Если бы только смогла разгадать его, я бы поняла намерения человека и смогла бы уберечь себя от того, что со мной случилось. Или наслаждалась бы этим.

Я содрогнулась от отвращения, желая вернуться к водопаду, чтобы еще раз вымыть своё тело от мерзких воспоминаний о моем дяде. Но мысли о водоёме вызвали еще один приступ страха.

Он.

Он был одним из тех мужчин, которые разрушили мою жизнь. Они отняли то, что не принадлежало им. Мысли об их преступлении заставили меня дрожать, а все тело содрогаться. Голая я свернулась в клубочек на своём деревянном крыльце, кончики сосков упирались в мои голые ноги. У меня нет больше слез для тех мужчин, даже для него. Глубокие, зелёные глаза смотрели прямо в меня. И я закрыла свои, утопая в памяти.

— Я не причиню тебе вреда, — шептал он. Его глаза были стеклянными и блестели из-за того препарата, который они приняли. Он переместился так, что его длина оказалась между моих бёдер, но он не вошёл в меня. Рука легла на мою щеку, но я вздрогнула от его прикосновения. Его глаза смотрели в мои, говоря мне что-то, прося меня, но я не могла понять его. На одну секунду я позволила себе подумать, что он не навредит мне. Я молча молила его, чтобы он отпустил меня, но даже если и так, то ущерб уже был нанесён. И что бы он ни сделал, это будет не хуже того, что сделали со мной до этого. Я не могла говорить. Не могла защитить себя.

И с этими мыслями я вырвалась из воспоминаний, прежде чем тьма поглотила меня. Мир стал чёрным.

Глава 5.

День 13.

Так

Треск ветки выдернул меня из дрёмы. Шторм на улице выл, и крупные капли дождя терзали крышу над моей головой, но этот отзвук сломанной ветки звучал больше, как треск деревьев от сильного ветра. Я сел, не понимая, что происходит, и запустил руку в свои растрепанные волосы. На острове не было парикмахера, и мои волосы бесконтрольно росли. Я повернул голову в сторону молнии палатки и стал слушать. Прислушиваться к другому звуку, звуку движения; такое ощущение, что ветер тоже остановился и, как и я, задержал дыхание.

Треск.

Шум приближался к моей палатке, и я пополз к выходу. Стоя снаружи, я пялился в темноту, небольшой костер все еще горел, но тлел все меньше и меньше из-за дождя. Капли быстро намочили мои волосы. С другой стороны моего костра стояла девушка, что не удивило меня. Как будто она вышла из темноты в мокрой одежде лишь подчёркивают ее изящные изгибы. Я стал тверже только от одних воспоминаний о ее теле. Когда я коснулся ее, она была влажной, несмотря на ее сопротивление. Я помнил, как в ту ночь она дрожала под моей ладонью. Воспоминания были всего лишь мгновением, и так же быстро растаяли.

Гнев исходит от ее тела. Вспышка молнии осветила местность, и блеск металла привлек мое внимание. Огромный нож был прикреплен к ее бедру, и ее тоненькая, маленькая ладошка сжимала его рукоять. Мои глаза поднялись к ее лицу, она была сфокусирована, изучала меня. Она не разговаривала, а просто замедляла мое сердцебиение до того медленно, как перемещение краба по пляжу между нами. Девушка не двигалась, только тяжело поднималась ее грудь.

Тысяча вопросов роилась в моей голове, и я просто смотрел в ее бездонные глаза. Дождь уже полностью намочил ее волосы. Мокрая одежда прилипла к телу, которое так отчаянно я желал. И мысль об этом поставила мой член по стойке смирно, эрекция требовала внимания, но я сильно сомневался, что она пришла сюда за еще одним раундом со мной. Она четко выразила свои намерения после той ночи — она убила моего лучшего друга.

— Ты пришла, чтобы убить меня? — пробормотал я, не зная, услышит ли меня через шторм. Мне следовало бояться, но я не мог. Мое сердце набирало обороты вместе с ее гневом. Ее поза оставалась жесткой, все её намерения были написаны на лице.

Я сделал шаг к ней. Молния осветила пространство между нами, и она вздрогнула, а я обошел костер. Ее голова поднялась, плечи распрямились, и было видно, что она дрожит.

— Забирайся внутрь, — предложил я, надеясь увести ее в свою палатку. Дождь был холодным, и она промокла. Девушка была, как загнанное животное, в любой момент готовое броситься на тебя, и я воспользовался своим самым мягким тоном. — Ты промокла. — Это очевидно. Мысль о ее волосах на моей коже заставила меня улыбнуться. Эта ухмылка срабатывала миллионы раз, заставляя женщин доверять мне и позволяя затащить их в кровать. Мое тело дрожало от того, что я могу обладать ей. Я даже не думал о ноже, пока она не подняла его, когда запрокинула голову.

Ее дыхание становилось быстрее, я протянул руку, предлагая забрать у нее оружие. Она не приняла мое предложение, и мы продолжали стоять среди урагана и хлеставших нас капель, пытаясь совладать со своими желаниями.

«Посмотри на меня», казалось, она говорила, пока гнев исходил от нее волнами.

«Ты хочешь увидеть меня», я отреагировал, и мой рот пересох.

Не было сказано ни слова, и шторм отобрал у нас возможность поговорить.

Повернулся к ней спиной – ошибка поворачиваться спиной к женщине, которая вооружена – но я ждал, что она последует за мной. Если моя смерть — это то, чего она хотела, то ей следует постараться для этого. Мне стало интересно, и я обернулся, чтобы увидеть ее. И к моему удивлению, она шла прямо за мной. Шла тихо, не создавая ни звука. Под холодным дождем ее дыхание смешивалось с моим. Еще несколько шагов, и ее грудь столкнется с моей грудной клеткой. Мой напрягшийся член пульсировал от мысли о том, чтобы утащить ее в палатку и ощутить тепло женского тела. Мои пальцы чесались от желания схватить ее и прижать ближе к себе. И она все еще не произнесла ни слова.

Я пересек оставшееся расстояние и встал напротив нее. Мои глаза закрылись от близости с ней. Все мое тело трясло от осознания того, что напротив меня девушка. Ее теплое дыхание обдало мою шею, и это усилило дрожь моего тела.

— Почему ты здесь? — Ее голос похож на рык, грубый и глубокий. Это вырвало меня из моей фантазии. Было ли возможно, что она не узнала меня? Могла ли она забыть то, что произошло? Это просто дикая мысль. Даже я знал ответ — эта девушка не забыла того, что мы сделали. Это то, чего хотел Рик.

Сделай так, чтобы она никогда не забыла, что ты главный, сделай так, чтобы она просила о том, чтобы ты ее взял.

Я хотел вступить в клуб. Сабмиссив были в моде, и мой внутренний доминант был в восторге. Хотел узнать больше. Она была моей первой жертвой. Я игнорировал ее просящий тон. И никогда не забуду ее лицо. Я уже видел ее всю, но не так, как мужчина должен видеть женщину. И доказательство этого было запечатлено на пленке. Она практически выжжена в моем мозге.

И как будто прочитав мои мысли, я почувствовал прикосновение металла к моей левой руке. Она прижала огромное лезвие к коже и начала поднимать его вверх, как будто снимала кожу с животного и боялась повредить скелет, и когда лезвие достигло моей шеи, остановилась. Ее глаза наполнились голодом и жаждой мести.

— Убей меня, — зашипел я. Наши сердца бились в один рваный унисон. — Тебе станет от этого легче? — выдохнул я грубые слова, и мой выдох достиг ее лица. — И тебе придется жить с еще одной смертью. — И последний комментарий дал ответ на немой вопрос. Она знала меня, знала чертовски хорошо, кем я был, но и я знал ее.

Тело девушки трясло под холодным дождем. Ее одежда промокла так, что это не оставляла места воображению. Я практически мог видеть, как ее сердце бьется под ребрами. Я протянул свою дрожащую руку к ее запястью и прижал нож к шее еще сильнее.

— Сделай это, — прошептал я, выплёвывая слова, позволяя им обволакивать ее лицо и смешиваться с дождем. Ее глаза сфокусировались на моем лице. Это движение стоит того. Я взял ее сжатый кулак и завёл его ей за спину, заставляя прижать руку к спине, и поворачивая спиной к себе.

Вот та позиция, в которой я хотел ее этой ночью. Не хотел смотреть на нее. Не мог смотреть ей в лицо, но мне пришлось видеть ее. Вселенная вернула ее мне, ну или это просто какая-то сумасшедшая шутка, просто чтобы пытать меня. Тысяча вещей пронеслись сквозь мой разум. Проклятия и комментарии, похотливые и ужасные. Я хотел владеть ею опять, но что-то останавливало меня. Может ее спина, прижатая к моей груди, или мое возрастающее сердцебиение. Вот чего это стоило мне.

И как только моё лицо стало опускаться к ее затылку, ее голова отклонилась назад, встречаясь с моим носом. Отпустив ее запястья, я почувствовал боль в скуле. На глаза начали наворачиваться слезы, и я резко выдохнул.

— Ты… — Остановил себя от оскорблений. И то видение загнанного в клетку животного вернулось. Она действовала инстинктивно. — Я не собирался причинять тебе вреда, — сказал я в пространство между нами, потому как она успела оббежать вокруг костра. Ее побег только повеселил меня; она была маленькой мышкой, а я львом, который всегда был готов броситься. И она продолжала бежать.

— Не заставляй меня гнаться за тобой. — Смотря, как она исчезает во тьме и, в конце концов, была потеряна в бесконечной зелени и темноте ночи, а я был шокирован своими словами. Я не имел этого в виду. Это была игра. Я не последую за ней. Она почти убила меня. Она хотела убить меня. И эта мысль заставила меня остановиться.

— Я не сделал ничего плохого, — крикнул я в джунгли. Мой голос потерялся в деревьях и возможно он дошел до нее. «Нет, ты ничего не сделал», курсировало через мою голову, разрывая на части.

— Прости, я ничего не сделал, — добавил я, смотря себе под ноги. Я извинялся, мне было жаль, я никогда так не сожалел.

Глава 6.

День 14.

Джулиет

С каждым шагом мое сердце билось все быстрее, пока я бежала к своему дому на дереве. Я эксперт в следах; этому научилась, когда мой дядя бросал меня в лесу, надеясь, что не выберусь из тюрьмы деревьев. Называйте это фотографической памятью или просто чертовой удачей, но я всегда находила путь домой. Может быть, чертова удача, это правильная формулировка, потому что его трейлер не был моим домом. У меня действительно не было места для себя, с того самого момента, как постучала в дверь его трейлера и до того момента, пока не переехала в колледж Шелли в Балтимор. И именно из-за своей способности я получила работу в «The Front Door».

Частота моего пульса совпадала с ритмом шагов. Пребывание на этом острове оставило меня без каких-либо удобств. Встреча с моим консультантом через неделю, и я собиралась все высказать Лилиан Варга. Если он на этом острове, то я не могу остаться здесь, все в нем кричит, что он хочет причинить вред мне. И даже нож в руке не помог мне причинить ему вред. Я и так уже сделала немыслимое.

Рик Фонтейн был монстром. И в тот момент, когда я открыла дверь «The Front Door», уже знала, что не должна быть здесь. Его глаза рассматривали мое тело так же, как это делал мой дядя. От него исходила сила, это было видно по квадратной челюсти. Его бурые, темные глаза напоминали хищную птицу. Но мне нужна была работа, и Шелли уверила меня, что Рик безобиден. «The Front Door» имел определенную репутацию, в нем были и пятизвездочные блюда, и необыкновенные напитки, в нем были два этажа с танцполом. Но также имелся и третий этаж, который беспокоил меня.

Я обучилась обслуживать верхний уровень, но мои ощущения были смешанными. Если я работала там, то должна была платить чаевые. Инициатива исходила от Рика… и его друзей. Я не была вольным участником. А, а он был одним из них. Его имя — Так Корбин. Помню, как увидела его в красном свете. Под чем-то. Пьющим еще что-то. Возле него всегда была женщина, которая висла на нем. Я никогда не понимала, зачем ему я. Он не проявлял ко мне никакого интереса в ту ночь, никто не проявлял, кроме Рика.

Я содрогнулась от воспоминаний, пока забиралась в свой дом. Его образ было тяжело выкинуть из головы. Тот момент, когда его глаза были устремлены в мои, и его дыхание на моих губах. Та фраза.

Я не причиню тебе вреда.

Я хотела верить ему, но невозможно поверить ни единому слову, слетающему с губ этого мужчины. Рик был первым. Так следующим. Кто знает, сколько бы их было еще, если Брендон не вошел бы. И мое сердце остановилось где-то в районе живота при мысли о Брендоне. Милом, аккуратном Брендоне, который пытался подружиться со мной. Его невинная улыбка, освежающие прикосновения. Я благодарила Бога после того, что сделал Рик. Брендон никогда не посмотрел бы на меня так. И он бы никогда не подумал, что я одна из тех женщин, которые поднимаются на третий этаж и позволяют все.

Игнорируя тяжесть в животе, снимаю свою мокрую одежду, ложусь в постель и прижимаю руку к своему сердцу. Я так и не осознала, что до сих пор держу нож в руке, пока не стала раздеваться. Я бежала и карабкалась, может быть, это была отсрочка для меня. Возможно, это так и было, потому что в ту ночь я превратилась в убийцу. Убийство не было моим намерением, но, так или иначе, я убила. А Рик заслужил намного больше. Они оба заслужили, но что-то остановило меня от того, чтобы причинить боль Таку. Воспоминания той ночи, украденные двумя мужчинами. Он причинил мне боль, так ведь? Это всегда было вопросом. Мое воображение говорило, что нет, но моя память утверждала обратное.

— Мы будем играть по моим правилам, — сказал он в мои губы. — Моргни, если ты меня поняла.

Боясь закрыть глаза, я судорожно моргнула и открыла их как можно шире. И после этого отключилась, больше не способная выносить прикосновения или проникновение. Так было лучше. Сосредоточиться на чем-то другом, чем на нем и на ткани, которая закрывала мой рот.

В темноте моей комнаты я вспомнила его тяжесть надо мной. Я могла чувствовать его между своих бедер, его дыхание на моей шее и то, как он разговаривал со мной. Я не могла вспомнить, что он сказал. Я не хотела наслаждаться тем удовольствием, что он дарил. Но так как я лежала в темноте, посреди джунглей, мои неуверенные пальцы начали щипать острые пики груди, моя спина изогнулась, когда горячая волна прошла к бедрам. Тепло собралось между моими бедрами, и я развела их, позволяя ветру ласкать разгоряченную кожу, полыхающую от странной нужды.

Я не хотела думать о нем, но он — это все, что я могла видеть. Эти глубокие зеленые глаза, такие зеленые, как джунгли. Я представила его между своих бедер, и в этот раз он не контролировал меня. Жаждущие пальцы проследовали все ниже, ловкие и необходимые. Руки проникли под мое белье, мимо нуждающихся участком кожи, прямо к возбуждённому комочку. Небольшое давление, медленные круги по моей влажности, и я взорвалась. Моя голова оторвалась от подушки, когда я выкрикивала его имя несмотря на желание убить его.

— Я ненавижу тебя! — крикнула я в темную крышу своего дома и рухнула на кровать, неудовлетворенная своими действиями и желающая повторения. Я повторила, и возбуждение начало расти; воспроизводила образы в своей памяти: его пальцы, ловкий язык, член, наполняющий меня, и я взорвалась снова, с мыслью, что это что-то значит.

***

Что-то вытолкнуло меня из сна. Звук моторной лодки вдалеке, разрезающий звуки джунглей вокруг меня. Мой лифчик и вся одежда приклеилась к коже. Ночь была теплой, и волосы липли к шее и затылку. Я сняла свою одежду и переоделась в свежую. Мое ночное самоудовлетворение выжало меня, и я осталась сонной. Спускаясь из дома, я готовлась встретить Лилиан на причале, она приезжала каждые две недели, чтобы привезти консервы, воду и свежее пастельное белье.

— В наши намерения не входит, чтобы ты голодала или тем более чувствовала себя пленницей. Этот остров должен помочь тебе примириться с собой. Забыть свои грехи, смириться с тем, что случилось, и понять, как сделать себя снова целой — это социальный эксперимент, а не самопожертвование.

Но эксперимент не был социальным, как бы то ни было. Я долго была одна, и знаю, как быть одной, а не как быть в одиночестве. Есть огромная разница. Я ежедневно веду дневники, и пишу в нем обо всем. Ярость. Опустошение. Подавленность. Мысли и эмоции — прямо на страницах. Но все же, я до сих пор ничего не почувствовала. Я возненавидела себя за то, что самоудовлетворялась с мыслями о нем.

Я стояла в конце деревянного настила и ловила себя на мысли, что я пялюсь в пространство. Не было моторной лодки. Не было консультанта. Слипшиеся пряди волос танцевали под дуновениями утреннего ветра, который нежно обдувал мои щеки. На горизонте виднелся другой остров. «Как далеко он?» — думала я. «Смогла бы я доплыть до него?» Я не могла оставаться на этом острове, зная, что он дышит одним воздухом со мной, плавает в той же воде, что и я. Мало того, что я ненавидела его, но и было это ощущение искушения. Он уже взял то, что хотел, но я не была довольна тем, что он забрал. Мой черед брать то, что хочу, не спрашивая. Не его.

Глава 7.

День 15.

Так

— Она на острове, — рявкнул я, прежде чем Гарви выбрался из лодки. Он спрыгнул в воду и обошел лодку, чтобы достать припасы. По счёту, это его первый визит. Каждые пятнадцать дней он будет приезжать. Вначале я думал, что эти визиты для того, чтобы проверить, не убил ли я себя. Но после нескольких дней на острове я понял, что эти визиты — возможность поговорить с другим человеком. И сегодня я в ярости. — Как вы могли поместить ее на один остров со мной?

— Кого? — спросил Гарви, неся коробку консервов и сухих продуктов. Я проклинал еду. Я хотел горячий душ и побриться. И без зеркала мои волосы отросли до беспорядочной копны. Я не хотел превратиться в йети на этом острове. Не хотел стать аборигеном. Я здесь для переоценки ценностей, чего пока не случилось.

— Эта девушка. Та, которую я… — не смог закончить фразу. Я не сделал ничего. Это была моя мольба. Я никогда не насиловал её, и исследование записи подтверждало это. Но вместо этого, доказательства сделали меня виновным. Я замаскировал свои движения настолько хорошо, что было такое ощущения, что я входил в нее, но этого не было. Но, с другой стороны, состояние и намерения нашего клуба были ясны. Она была там для того, чтобы её взяли.

— Нет никого на этом острове, — обратил свое внимание на меня Гарви, но его голос говорил наполовину правду.

— Она здесь! Там! — указал я в направлении её появления и побега прошлой ночью. Я так и не нашел её, несмотря на мои ежедневные путешествия среди деревьев. Складывалось ощущение, что она появилась и исчезла вот так просто. Гарви посмотрел в том направлении, куда я указал. Я запустил свою руку в волосы и потянул за отросшие концы. Я не чувствовал себя опрятным, мне нужно было вымыться.

— Я надеюсь, ты привез мыло, потому что мне нужно будет помочь побриться. — Я относился к Гарви, как к слуге, а не как к координатору, которым он был назначен. У него были предположения, что я вляпался в какое-то дерьмо. Наши прадедушки имели соглашение, что, если кто-то из нашей семьи попадает в беду, они помогают нам. Какое-то дерьмо поселенцев. И вместо тюрьмы мне предложили это. И я согласился, даже не спрашивая, так как мой отец сказал, что это лучший путь.

— Сам побрейся, — сказал Колтон. Более молодая копия Гарви смотрела на меня, с его кожей цвета капучино и озорством в глазах. Мы были практически одно возраста, но его глаза смотрели с большей мудрость, нежели мои. Он проследовал с еще одной коробкой припасов к моей палатке.

— Ты ведешь дневник? — спросил Гарви монотонным голосом. — Это поможет с галлюцинациями.

— Я не галлюцинирую, — огрызнулся я.

— Марихуана поможет с этим, — Колтон усмехнулся, проходя мимо меня.

— Колтон! — предупреждающе сказал Гарви.

— Шучу, — ответил молодой поселенец, но мой интерес уже загорелся.

— На этом острове есть марихуана? — спросил я, смотря на ту зелень, что покрывает девяносто девять процентов острова.

— Ты скажи мне. Ты тот, кто видел Мэри Джейн, — поддразнил Колтон, сложил свои пальцы и приложил их ко рту, притворяясь, будто курит.

— Пошел ты! — заворчал я, чувствуя себя лучше нормального этим утром. Может быть, это было около смертное виденье, если она убежала от меня. Девушка точно хотела убить меня вчера. — Я не могу оставаться здесь! — слова прозвучали слабо. Я не мог спрятать неуверенность. Я не придурок, но и не хотел умирать.

— Почему нет? — спросил Гарви, сидя на стволе дерева.

— Она здесь, — прошипел снова. Я звучал, как сумасшедший, когда эти слова снова покинули мой рот.

— Расскажи мне о ней, — сказал Гарви, он взял палку, достал нож и стал очищать палку от коры.

— Она пыталась убить меня, — выдохнул я. Голова Колтона поднялась, и его лицо превратилось в лицо отца.

— И зачем ей это? — спросил Гарви, продолжая очищать палку, а у меня возникло желание воткнуть эту палку ему в зад.

— Потому что она сумасшедшая. — Она уже убила Рика, и следующим был я.

— Так ли это? — промямлил Гарви, а мой гнев начал разрастаться.

— Черт, да! Она пришла ко мне с ножом прошлой ночью. — Гарви провозился минуту, а затем палка сломалась надвое, и острый конец указывал на меня.

— У нее есть причина, чтобы убить тебя, или это выход из ситуации? — Этот вопрос заставил меня задуматься. Первый ответ, который крутился в голове — нет, но потом, задумавшись, я вспомнил прошлую ночь.

Я ничего не сделал.

Не предотвратил того, что случилось с ней; просто стоял и смотрел, как это делал Рик, просто ждал своей очереди. Затем пришёл мой черёд. Её глаза смотрели на меня так беззащитно. Я играл по своим правилам, под руководством Рика. Следовал его указаниям, но создавал свои правила за его спиной.

Мы будем играть по моим правилам.

Я сказал ей, но не думаю, что она слышала меня. Её глаза закрылись еще до этого. Я видел, как она отключилась подо мной. И в чем же будет смысл взять ее, если она не вспомнит меня? Это было не то, чего я ожидал от клуба. Я знаю, что это было посвящение, одна из больных идей Рика. И еще раз, я сдался. И не знаю почему, но ощутил последствия уже в те несколько минут.

— Не думаю… — соврал я, чувствуя слабость этих слов. Меня передернуло от этой фразы, как будто я почувствовал что-то отвратительное во рту.

— Хм. — Поднял голову и увидел, что его темные глаза светятся. Он был такой же по комплекции, как и я, и у меня возник вопрос, занимался ли он боями. Я мог бы использовать силу, чтобы выбить из него хоть что-нибудь.

— Не хмыкай мне! — взорвался я, сжимая кулаки. Улыбка Колтона росла, достигая полного масштаба во всё его гладковыбритое лицо. Я ненавидел то, как хорошо он выглядел. Я подошел ближе, и Колтон встал с того места, где сидел — возле отца.

— Прекратите! — прикрикнул Гарви, указывая своим мини-копьём в мою сторону. — Урезонь свой гнев, это не поможет. Контролируй его, а не подчиняйся ему. Вот так ты справишься с этим дерьмом.

— Не гнев привел меня сюда, — парировал я. Секс был причиной, но я не стал объяснять это так. И, как будто читая мои мысли, Гарви ответил:

— Гнев был причиной, больше ничего. Взять девушку против ее воли; дело в контроле. Контроль гнева. Гнев вышел наружу и из-под контроля. Возможно, гнев исходил от того, кто контролировал тебя, — каждое заявление падало в своеобразный список.

— Я не зол! — кричу я, доказывая обратное. Пропустил руку через свои ужасные волосы еще раз. — Просто увезите меня с этого острова. Пошлите на курсы контроля гнева или что-то вроде этого, — заставляя себя улыбаться, пытался умолять. Я не хочу идти к какому-нибудь мозгоправу. Моя мать лечилась годами, и это не помогло ей, просто вызвало пристрастие к маленьким цветным таблеточкам.

— Не вариант, тебе предоставили выбор — тюрьма или остров, — ты выбрал остров.

Я не выбирал, мне не дали выбора. Мой отец подумал, что будет лучше для компании, если я поеду сюда, как на отпуск, а не в наказание. Мне обещали, что здесь никого не будет. Никто не будет об этом знать, кроме Гарви, Колтона и исправительной команды. Но она здесь, и мы опять ходим по кругу.

— Я не могу остаться здесь.

— Тогда выкинь это из своей головы. Начни вести дневник. — И с этим словами Гарви ушёл, а Колтон последовал за ним. Они не поверили мне. Она не была галлюцинацией, она человек из плоти и крови. Эта мысль была такой же острой, как и та палка, которую Гарви воткнул в песок — она была невинной, а я пытался забрать это у нее, так как делал это всегда.

***

«Я ненавижу тебя!» Написал я в дневнике. Это все, что я смог написать, даже спустя три дня после визита Гарвея. Я винил ее в том, что нахожусь на этом острове. И проклинал её за исчезновение. Я искал ее, шел по следу, который она оставила от моей палатки и далее. Не было никаких знаков, что она была здесь, и я усомнился в своей адекватности. Мог ли я вообразить ее, как сказал Гарви? Были ли у меня галлюцинации без наркотиков?

Я лежал в своей палатке третью удушающе теплую ночь. Хотелось держать палатку открытой все время, но не мог, боясь быть заколотым среди ночи. Я не побоялся этого острова только раз, и понял, что она здесь с ножом, хочет убить меня. В некоторые моменты своей жизни я желал именно этого. В тот момент, когда мой отец протянул руку мне. В тот момент, когда я нашел свою мать на полу ванной с разбросанными таблетками возле нее. В тот момент, когда на меня надели наручники в камере.

Это все её вина.

Эта мысль привела меня в другой мир. Действительно ли это ее вина? Она отправила меня в тюрьму? Она заставила меня лечь на нее? Она дала мне ту выпивку, что выпил у Рика в ту ночь? Мои вопросы не нуждались в ответах, и звук расстёгивающейся молнии вернул меня в настоящее. Палатка была открыта, и она стояла передо мной. Я видел только её силуэт. В руке она держала фонарик, а я наслаждался её изгибами. Заминка с фонариком не длилась долго, она встала между моих ног и отвесила мне пощечину. Звук шлепка разнёсся по палатке, а моя щека завибрировала.

— Какого черта? — прошипел я, готовясь схватить ее запястья, предотвращая еще одну атаку, но фонарик упал на землю и погрузил нас в темноту. Вторая рука дотронулась до моего лица. Не нежно, но и не грубо. Грубые кончики исследовали мою челюсть, пока не достигли губ. В доли секунды её рот был на мне, требующий и быстрый — не поцелуй, а нападение, определенно, это было неуклюже и неуверенно. Ее сердцевина прижалась к моей растущей эрекции, она стала расстегивать молнию. Девушка еще раз прикоснулась своими губами к моим и спустилась ниже, кусая мою челюсть. Она отклонилась, пока ее проворные пальчики не пробрались к резинке моих шорт.

— Какого черта? — огрызнулся я, не видя ее, но чувствуя ее бедра напротив моих. Мои руки двигались и нашли ее голые ноги. Ладонями проник под длинное платье, прижимаясь к теплой коже. Её бёдра агрессивно начали двигаться, и моё тело меня предало.

Её пальцы пытались освободить меня от тяжелой ткани шорт, и когда пуговица, наконец, поддалась, я услышал щелчок. Девушка стянула мои шорты по бокам, и я ощутил свежий воздух, который был пропитан возбуждением.

— Что ты делаешь, маленькая мышка? — мой голос низкий, хриплый и дыхание сбилось.

— Я не мышка! — огрызнулась она, беря мой член в свою ладонь и крепко его сжимая. И это удовольствие было немного болезненным. Моя маленькая мышка — груба. Одну руку обернул вокруг нее, другу — вокруг ее бедер, и перевернул, так чтобы я был сверху. Мои бедра покачивались, устанавливая медленный темп, а она сжимала член все сильнее.

— Нет, — прошипела она, её грубые пальцы обхватили всю мою длину. Она прижала свою вторую руку к моей груди, требуя контроля. Я не отпускал её ладонь, которая была обернута вокруг меня, так что просто вдавил колени в матрас и позволил ей еще раз оседлать меня.

— Чего ты хочешь, маленькая мышка? — спросил я со смехом. Мысль о том, что ее пальцы обернуты вокруг меня, не покидала меня. Без слов она отклонилась назад и выпустила мою эрекцию. Жар ее сердцевины я почувствовал на головке, а затем она впустила меня в свою тугую влажность.

— Оооох, — мы простонали в унисон. Откликом моего тела была боль, от входа в теплое женское тело, смесь боли и удовольствия. Прошли месяцы с тех пор, как я был с женщиной, и мои глаза закатились от удовольствия. Она дала мне почти выскользнуть из себя и опустилась снова по всей моей жёсткой длине. Маленькая мышка объезжала меня, хороня меня в себе по самые яйца, сжимала меня все туже и выжимала из меня все соки.

— Святой боже! — Мои пальцы впились в ее бедра, удерживая на мне, пока она покручивала бедрами. Ногти царапали мою грудь, впиваясь в кожу, которая недавно загорела. Глаза привыкли к темноте, и я смог увидеть голову, откинутую назад в экстазе.

— Тебе нравится, маленькая мышка? — Одна рука погладила моё лицо, но я поймал ее за запястье. Я прижался своими губами к ее ладони, поцеловал центр ее маленькой ручки. — Мне нравится, — сказал я, пока она скользила по всей моей длине, приближая мощный оргазм, который начинал пульсировать внизу спины. Схватил ее за бедра, удерживая. Я пульсировал внутри нее. Бедра девушки дрожали, я понимал, что она близка к оргазму, но еще не кончила. Она хотела контроль, но я хотел доставить ей удовольствие.

Я прижал свою ладонь к ее мокрому белью и проник под него, нашел чувствительную точку, которая должна была послать ее через край. Дрожь прошла по всему ее телу, и она закричала. Ногти вонзились в мою кожу, царапая бока, а голова откинулась назад. Её голова опустилась, и волосы коснулись моей груди. Единственным звуком было наше сбившееся дыхание в палатке, которая пахла сексом.

Медленно её пальцы переместились на мой живот. Она откинула свои волосы назад, и я почувствовал тяжесть ее взгляда даже несмотря на темноту. Я мог только ощущать ее, но не видеть. Хотел прочесть выражение ее лица, но оно было скрыто от моих глаз. Наши грудные клетки все еще опускались и поднимались в унисон. Мои глаза закрылись от истощения, но на лице была огромная улыбка. Вялый и истощенный выскользнул из нее, я нуждался в каком-то промежутке времени, прежде чем смог бы взять ее еще раз. Мои руки медленно путешествовали по ее бедрам, и я поставил её колени по обе стороны от меня.

— Мышка, — прошептал я, прежде чем уснул самым глубоким сном за тот месяц, который провел на острове.

Глава 8.

День 20.

Джулиет

Звук водопада окружил меня сразу, как только я зашла в пруд. Природная колыбельная усыпляла меня пением птиц и дуновением ветра. Лилиан предупредила меня, что на острове есть чистая вода, но она холодная, да и к тому же мой загруженный мозг не хотел, чтобы она была теплее.

— Стань одним целым с природой. Освободи себя, — сказала она мне, а после привезла меня на остров. — Силы, чтобы измениться, – они в тебе.

В её последний визит она сказала, что я потеряла все. Женщина выглядела обеспокоенной, но я убедила её, что все в порядке. Я не сдавалась из-за эксперимента. Не была готова вернуться домой. Мне нужно узнать больше о себе и об острове. И не знаю почему, но я не упомянула своего соседа по острову.

«Ты почувствовала что-нибудь непривычное на острове?»

Мне следовало сказать ей, если бы в следующий ее визит я была бы мертва, то Лилиан бы знала, кто это сделал. Собирая воду в ладошки, я выливала ее на свою голову, надеясь вымыть все мысли о нем. Парень пялился на меня с жадностью в глазах. У меня были силы, чтобы убить, но я потеряла их в ту ночь, когда попыталась убить его. «Убей меня». В его голосе звучало желание, чтобы это свершилось. Что-то в его голосе говорило о том, что он хочет, чтобы все было кончено. Но что конкретно?

Я ожидала, что лодка прибудет за ним, но была удивлена, что он не уехал. Может быть, он был в том же социальном эксперименте, что и я? Но вряд ли он был волонтером. Я знала его только по клубу. Какой-то миллиардер-плейбой, папочкин протеже с кучей денег. Вещи, о которых я никогда не беспокоилась в своей жизни, но не смогла забыть его. Я всего лишь хотела свежий старт для себя, до той ночи.

Я закрыла глаза, погружаясь в прохладную воду. Я не буду думать о таких вещах, как в ту ночь — Рик Фонтейн или Так Корбин. Пока его глаза следовали за мной за закрытыми веками, я очистила свой разум от всех вещей, которые имели отношение к нему. Не буду думать о его узких бедрах. Я отказываюсь вспоминать, как чувствовались его руки на моем теле. И я отказываюсь от соблазнительного вкуса его губ.

Моё тело расслаблялось по мере того, как я погружалась в воду. Я медленно плыла, и все моё тело млело. Мои руки пускали круги по воде, и всё напряжение уходило. Я стала единым целым с природой, и так же с дыханием.

Не знаю, сколько находилась в этом состоянии, мой мозг просто курсировал через воспоминания, как через книгу с картинками. И каждая негативная мысль уходила, как перевернутая страница. Снимок гробов моих родителей. Картинки зловещей ухмылки дяди. Снимок тела Рика, истекающего кровью. Картинка бездыханной меня из-за вторжения его тела. Не хотела пересматривать свою жизнь. Я всего лишь хотела покоя.

Я, наверное, задремала. А потом почувствовала, что на меня смотрят. Я открыла глаза и увидела своего хищника. Он был на скале, в уступе выше меня. Стоял там же, где заметила его в первый раз, но на этот раз я не кричала. Моя связь с природой оборвалась, но я не вздрогнула от прохлады воды.

«Сила — она внутри меня», — сказала я себе.

Парень не говорил, просто смотрел, и наши глаза встретились через все пространство долины. Шум водопада за мной начинал утихать, пока совсем не уплыл вдаль. Становилось светлее, и яркость наступающего дня осветила его. Моё тело осталось спокойным, даже его доминирующий взгляд не разобьет мой настрой. Я медленно вышла из воды, позволяя ей стекать по моим плечам, по груди и по острым пикам сосков. Я встала, и он присел на корточки. Так определенно пришел, чтобы напасть, но я напоминала себе, что все под контролем. Его глаза не отставали от меня. Я сказала себе, что он кланяется королеве.

Подняла руки к мокрым волосам, и моя груди поднялась. Выжала воду из волос, а его глаза не отрывались от этого шоу. Я провела руками от груди и к каждому плечу, готовясь одеться. А потом передумала. Он не будет контролировать меня. Я почувствовала всеобъемлющую власть и позволила своим ладоням ласкать каждую грудь. Ощутила вес каждой груди, которая налилась тяжестью под его обжигающим взглядом. Из его горла вырвался рык. Он желал меня.

После того, как мои пальцы потерли каждый сосок, руки спустились по талии к линии воды, которая скрывала треугольник вьющихся черных волос. Не оставила для него сомнений, где путешествуют мои пальчики, и сосредоточилась на нем, а мои пальцы прошлись по немного саднящей коже. Я играла с собой слишком часто в последнее время, но не могла сопротивляться той силе, что появлялась при наблюдении за тем, как он наблюдал за мной.

Давление на нежные лепестки нарастало. Холодная вода была новым ощущением, как дуновение ветра или нежное дыхание любовника. Мне никогда не доводилось испытывать любовь, но я думала, что она всегда будет наполнена нежными прикосновениями. Не желала отрываться от него, но интенсивный взгляд зеленых глаз вынудил мои веки опуститься. Чары не разрушились. Круговые движения и рябь воды усиливали медленно нарастающее удовольствие, которое постепенно спускалось к низу живота, а ноги начали дрожать. Схватилась за скалу в поиске надежной опоры. Мои пальцы продолжали эту сладкую пытку, и я ловила воздух короткими глотками. И, наконец, разряд тока прошёл сквозь меня, ноги задрожали. Медленно я опустила голову.

Парень сидел на скале в расслабленной позе и опирался на одну руку. Выражение его лица было стоическим, в глазах танцевали искорки отражения наступающего дня. Я кусала уголки губ, чтобы не показать ему свою улыбку от полученного удовольствия. Мои пальцы покинули местечко между бедер, и я направилась к берегу. Взобралась на выступ по другую сторону озера, полностью голая, чтобы дать ему полный обзор моей нагой спины — мне особо нечего скрывать. Я подняла свою одежду, а затем просто ушла.

Глава 9.

День 20.

Так

Матерь всего святого и даже больше, я стал свидетелем того, чего никогда не видел! Если в прошлый раз подумал, что она нимфа, то сейчас убедился в том, что она богиня соблазнения. Я думал, что бредил тем, что она пришла в мою палатку, но видя ее сейчас, доказал сам себе, что она — не фантазия. Впиваясь в твердую скалу своими ладонями, наблюдал за её шоу, получал удовольствие, даже не касаясь себя, — я жаждал её. Беспокоился, что постороннее движение может прервать её, и хотел насладиться этим моментом. Она стояла там, как мифическое существо, втягивая меня в свою игру без слов. Выражения удовольствия на её лице заставило меня пульсировать и желать. Я хотел пить её удовольствие снова и снова, но затем она ушла.

Я должен был последовать за ней, но не доверял своим ногам. Моё тело вибрировало и умоляло о так необходимой разрядке, но я смаковал эту дрожь. Она сделала меня, и я не подавил улыбки, которая появилась, прежде чем она исчезла. Я никогда никого так не хотел, как её. Физически. Грубо. Агрессивно. Её тело удовлетворит моё, уверен в этом, но я не хотел делать это так. Та сила, исходящая от нее, пока она медленно удовлетворяла себя, наполнила меня странным желанием дать ей все больше таких же медленных и желанных оргазмов, какой она получила сейчас. Ее губы открыты. Глаза прикрыты. Тело, вызывающее мелкие круги на воде, чувственно и невинно, я хотел быть частью этого.

Мои глаза следовали за ней, но я знал, что потеряю ее снова. Думаю, что она была не так далеко от озера, и хотел бы сделать это ежедневной остановкой в моем исследовании острова. Она — это все, что я видел последние дни, и считал себя везучим человеком. Ритм моего сердца приходил в норму, эрекция спадала, и я, наконец, смог встать на ноги. Это был тот день, когда выслежу ее; я пересек горный кряж и пошел по её следам.

***

К сожалению, я не нашел ничего, даже спустя три дня. Приходил к пруду, и он был пуст. И за эти три дня я исследовал все направления от этого места, и все равно не добился ничего. Я пробирался через такую густую листву, что у меня случился приступ клаустрофобии, которой у меня никогда не было. И в один из дней добрался до поляны — пустого места между плотно стоящими деревьями. Я почувствовал себя потерянным во всех смыслах: и фигурально, и буквально. Только было ощущение, что я уже бывал здесь. Пытался вести дневник и даже записал, что она загадка для меня. Три дня без нее, тело изнывало, и я пришел к тому, что хочу поближе узнать ее, не физически, а именно всю ее.

Я стоял в маленьком круге и сложил руки за головой. Глаза сфокусировались на темной грязи под ногами. Вот когда я увидел это. Тонкий отпечаток круга от костра и разбросанный пепел, чтобы скрыть доказательства. Я поворачивал свою голову направо и налево, пока всматривался сквозь деревья.

— Да ладно! — прокричал я в еле заметное голубое небо. Двумя руками схватился за свои отросшие волосы и затем увидел это. Платформу в кроне дерева. Я отошел назад, чтобы получить лучший обзор. Платформа опоясывала ствол дерева, а квадратная выемка, видимо, была для лестницы, которая позволяла людям забираться туда. Иначе было не попасть, разве что по нескольким близ стоящим деревьям или лианам, свисающим с них. Как в «Тарзане». Ухмылка появилась на моем лице. Я проходил по этому месту несколько раз и не замечал ничего. А все это время она была надо мной.

Глава 10.

День 23.

Джулиет

Полоска ярко-синих звездообразных цветов тянулась от ствола дерева и до спуска вниз. Сначала я подумала, что они сорваны или упали откуда-то, но нет, они просто лежали там. Подняла ярко-синий цветок и потерла его между пальцами. Я не помнила таких цветов в том списке ядовитых растений, который дала мне Лилиан. Прекрасный каскад из пяти лепестков был самым простым, что можно увидеть, но уникальным, а запах, который я вдыхала – даже не смогла найти ему описание, кроме как тропический.

А потом мои мысли остановились, я наклонилась и стала всматриваться в пространство под моим домом. Сканируя землю снизу, я думала, как он нашел меня, и другой вопрос: как он взобрался на мое дерево? Лестница была поднята почти всегда, для безопасности. Так было более безопасно с тех пор, как я узнала о его присутствии. Вернулась мыслями к тому дню, когда его глаза блуждали по моему телу, и я касалась себя. Он хищник, а я все еще его добыча. Он наслаждался погоней или больше не выслеживал меня? По моему мнению, его взгляд был заинтересованным, или это было только мое воображение? Как я и ожидала, он хотел защитить меня той ужасной ночью в клубе.

Перепроверила свой дом, легла обратно в кровать и открыла москитную сетку. Я писала днями, оставляя в дневнике свои мысли, впечатления об окружающей среде, а также впечатления от жизни одной. Без компьютера ведение записей было ужасно медленным. Рукописные дневники были утомительны, но на удивление освежали взгляд. Я росла без электроники, и только в старших классах у меня появился телефон, я также не пользовалась компьютером, пока не получила степень магистра. Хотела быть ученым — антропологом.

В моём дневнике я написала о своей боязни других людей, это было не из-за того, что на меня напала группа мужчин под наркотиками, и, естественно, они хотели развлечение на ночь. Мой страх — это то, что учла Лилиан, когда обустраивала моё жилье, и она отказывалась называть остров наказанием.

«Мы рекомендуем Джулиет на этот эксперимент. Она идеальный кандидат. У нее нет никаких судимостей. Тюрьма для нее губительна. Если этот процесс нацелен на обновление, то мы считаем, что у нее есть и способности, и сострадание, чтобы пройти через это». Под «мы» Лилиан имела в виду: себя – моего наставника, дядю, который был единственным родственником, и моего надзирающего офицера.

«Это программа реабилитации. Это не наказание, это — изменение. Не карательная мера, а реституция. Человек должен верить в процесс, как в анонимных алкоголиках или на реабилитации от наркотиков, и у Джулиет есть решимость. Это ее последствия. Она приняла неправильное решение. Как ей прийти в себя при таком выборе?». — Джаред был коренным американцем и представителем Первой Нации Алгонкинов (прим. пер.: коренное население, индейцы США), и ярым сторонником национального наследия в настоящее время. Как государственный защитник, он приносил нечто коренное в комнаты правосудия и продвигал исправление и излечение для обоих, и для жертвы, и для нападавшего.

Я была нападавшим.

Но после я была и жертвой.

«Ты сделала выбор, Джулиет, не хороший, но тебя можно понять. Реституционная комиссия задаст тебе вопросы, чтобы понять твой гнев, который привел тебя к такому выбору», — сказал Джаред.

Решение, как это небрежно назвал Джаред, было результатом дополнительного преследования. Я пообещала, что никому не расскажу, что произошло. В любом случае, мне некому было рассказывать. Кто бы мне поверил? Я работала в клубе, который славился своим доминированием и подчинением, и только ограниченный круг людей знал, что происходит на третьем этаже. Шелли напомнила мне, что это я хотела работать на том этаже. И когда открыла третий этаж, то должна была развернуться и уйти в другом направлении. Мне не следовало предлагать себя для обслуживания там, но мне нужны были деньги. И было дико любопытно. Это был другой слой людей, и меня подогревал интерес, как ученого, я хотела знать больше, без намеков на что-то неприятное.

Я прыгнула выше своей головы, слишком быстро училась. Даже несмотря на мои заверения никому не рассказывать, Рик нашел меня. Он хотел, чтобы я вернулась в клуб после того, как ушла оттуда.

«Тебе понравилось?» — думала, что игнорирование этого вопроса заставит его уйти, пока я ждала свой расчет возле барной стойки.

«Ты хотела бы сделать это снова?»

Звук его голоса ворвался в мой мозг. Кровь бурлила, а все тело пульсировало страхом. Я схватила первый попавшийся предмет, что был под рукой — и это оказался нож для нарезки лимонов и лаймов. Подходя ближе к врагу, как я читала в книжках по самообороне, держа свои эмоции под контролем, я думала, что смогу его обмануть. На пару секунд он выглядел так, как будто я действительно могу согласиться на еще один раз. Как будто мне понравилось то, как он обращался со мной. Как будто позволила бы сделать то же самое со мной и другому мужчине в тех же позах. Моя рука сжимала нож все сильнее, я почувствовала силу, о которой не знала, и вонзила нож в его шею, перерезая яремную вену.

Да, я сделала выбор — быстрый и опрометчивый, — но выбор сделал и Рик Фонтейн. Знала, бывают такие моменты, когда ты спишь, но понимаешь. Где ты чувствуешь все, что тебя окружает, но в тот же момент так глубоко во сне, что просто не можешь пошевелиться. Я была в этом состоянии, чувствовала руки Рика на своих лодыжках, когда он разводил мои ноги; его руки, скользящие по моим икрам, как спокойное скольжение змеи. Ритмичное скольжение пальцев к тому месту, в которое я не хотела, чтобы он входил.

Шипящий звук смешался с голосом Рика:

«Ты… сссс… вот… ссссс?»

Мои глаза открылись, и я закричала.

Глава 11.

День 24.

Так

Я услышал душераздирающий крик, который разрезал тишину. Это не был крик женщины, которая испугалась мыши, нет, то был крик человека, который находится в опасности. Джулиет!

Я бросил свой дневник и помчался к ее домику на дереве. Слышал, как под моими ногами хрустят ветки кустарника, пока бежал по направлению к ее дому, я ждал еще каких-либо звуков, но стояла мертвая тишина. Перевел дыхание, казалось, что пробежал самые длинные две мили в моей жизни. Я ускорился, как мог, боясь, что, чтобы не случилось, все равно приду слишком поздно. Я не знал, откуда доносится звук плача, так что начал с ее убежища. И как только стал приближаться к ее дому, звук плача усилился. Я кричал ее имя, но ответа не последовало. И, поскольку мы были единственными людьми на острове, звук ее имени разносился между крон деревьев.

— Черт! — проклял тишину; я приблизился к ее дому и понял, что лестница поднята.

— Джулиет!? — кричал я, в надежде, что она подаст мне хоть какой-то знак, что она меня слышала.

Я взобрался на соседнее дерево, чтобы с него перебраться на ее балкон. Спрыгнув, я не был готов к тому, что я увижу.

Огромная, пестрая змея нависла над ней.

Я не был сведущ в том, что это за тварь, но она казалась бесконечной — часть ее туловища лежала на ногах девушки, а голова нависала над Джулиет, остальная часть тела змеи была обвита вокруг ствола дерева.

— Джулиет, — прошептал я, не уверенный в том, как мог спасти ее. Она не произнесла ни звука, даже не моргала. На долю секунды я подумал, что Джулиет вообще не жива, но потом из пасти змеи высунулся раздвоенный язык, и Джулиет пискнула. Нож, которым она пользовалась, лежал возле ее кровати, и единственной моей мыслью было — успеть убить это существо, прежде чем оно бросится на Джулиет.

Сфокусировавшись на девушке, змея не обратила внимания на мои передвижения, когда я подошел к кровати. Обездвиженную и в шоке я не знал, как заставлю ее двигаться, так что просто сделал выпад и вонзил нож в голову змеи.

Кровь полилась на Джулиет, но голова оставалась неподвижной. Она опустилась ниже, и страх сковал мои мышцы, а что, если она кинется на Джулиет? Несколько вещей случилось одновременно.

— Наклонись ко мне, — потребовал я, как только пересек кровать и вынул нож из головы змеи. Она могла наклонить только верхнюю часть тела, но и этого было достаточно. Змея наклонилась вперед на секунду, и я ударил еще раз, принуждая ее убраться от Джулиет.

Тело обмякало, так как голова была почти отсечена от основания. Ее язык был высунут наружу и глаза напоминали дьявола. Очевидно, змея была оглушена, но не побеждена, я ударил еще раз, и голова твари упала на кровать, едва минуя бедро Джулиет. Я стоял над ней, как дикий охотник, расставив ноги и оседлав тело ползучей твари. Быстро выбросил голову, отодвинул громадное тело змеи и освободил ноги девушки. Она пнула тело змеи, затем встала и попыталась выбежать из дома.

— Джулиет! — окликнул я ее, следуя за ней. Одной рукой схватил ее за плечо и развернул к себе до того, как она выбежит вон.

— Она не укусила тебя? Ты в порядке? — не говоря ни слова, я притянул ее к своей груди и обнял. Она оттолкнула меня с такой силой, которую я не ожидал, и сделал пару шагов назад. Ее колени подогнулись, и девушка съехала по стенке возле маленького стульчика.

— Джулиет, — прошептал я, и медленно присел возле нее. Она накрыла голову руками; страх в ее глазах практически осязаем. Она пыталась спрятать себя, как будто могла исчезнуть. Ее тело дрожало, а коленки стучали друг об друга.

— Джулиет, — прошептал я снова, смягчая голос, как будто разговаривал с ребенком. У меня нет практики общения с детьми, но мой голос как можно более мягок. Я протянул руку и взял ее за запястье. Она дернулась, но я удержал. И наконец, она посмотрела на меня, ее глаза полны испуга и страха, а лицо все в крови.

— Все хорошо, ты в порядке. Я не причиню тебе вреда.

Она покачала головой, и слезы застыли в глазах. Она кажется слишком сильной, чтобы плакать. Она не плакала той ночью. И она, конечно же, не плакала, когда пришла убить меня. И видя, как слезы стекают из ее глаз, я ломаюсь внутри, такого со мной не случалось раньше.

— Мне жаль. — Мой голос тихий и дрожит, я знал, что она не слышит меня. Она не была напугана той ночью, ну или, по крайней мере, не показывала этого. Но она напугана сейчас, и я не мог понять, кого боится: меня или змеи, и когда она отшатнулась от меня, очень боялся, что все-таки меня.

Я опустился на колени, обернул руки вокруг ее плеч и обнял; она так сильно дрожала в моих руках. Переместился и перетянул ее на свои колени, обернул одну руку вокруг ее спины и вторую вокруг ног. Она была такой хрупкой, но ни в коем случае не слабой. Она обмякла у меня на коленях, и я притянул девушку ближе к себе, ее голова опустилась мне на плечо. Я не думаю, что целовал ее раньше в висок, в то местечко, где волосы только начинаются. Мои губы были прижаты к тому месту, и я опять шептал ей:

— Я не причиню тебе вреда. Никто больше не причинит тебе вреда.

***

Я вернулся к себе в палатку после того, как выбросил голову и тело змеи в джунгли. Мы сделали это вместе, в тишине. Убрали тело, сняли его со ствола дерева, и я хотел отпустить несколько ядовитых комментариев, но каждый раз, когда поднимал на нее глаза, видел этот пустой взгляд и кровь, все еще оставшуюся на ее лице.

Ее домик был прочным, с кроватью и мебелью, сделанной из бамбука. Она пыталась отказаться от моей помощи, и сказала, что справится с кроватью сама, но я не мог игнорировать беспорядок. Не было ничего постороннего в ее домике, только бамбуковая мебель. Эту мебель сделали вручную? Сделала сама? Как она ее подняла сюда? Эти абсурдные мысли кружили в моем разуме, пока я помогал ей.

Она не произносила ни единого звука, кроме ухмылки или гримасы. Начало темнеть, и я не хотел покидать ее, но и не знал, как мог остаться. Предположил, что и другие существа могут пробраться в ее домик, но она отвергла мое предложение.

— Ты можешь приходить в мою палатку, — предложил я, уже стоя в дверях и наблюдая, как Джулиет смотрит в темноту. Она покачал головой. Ее руки были обернуты вокруг тела, она все еще дрожала. Девушка выглядела сломленной, и я думаю, выглядела ли она так после того, что мы сделали, или она сделала. Джулиет знала, что такое убийство, но этот «почти смертельный» опыт дал странный луч надежды.

— Я… — Я не знал, что сказать, и замолчал.

Сказать «увидимся» казалось неправильным после того, что мы пережили.

— Спасибо, — прошептала Джулиет, не сводя глаз с открытого окна. И я продолжал пялиться на нее после того, как она сказала это.

«Попроси меня остаться», думал я, удивляясь тому, откуда это взялось. Не потому, что ее домик был явно лучше того, где я живу; не хотелось оставлять ее без защиты. Спасение ее жизни заставило меня чувствовать, что я ответственен за ее безопасность.

Она не произнесла больше ни слова, так что я ушел.

К тому моменту, как добрался до своей палатки, я был раздражен. Мой дневник валялся на полу палатки, и я взялся за него со всем пережитым за сегодняшний день.

«Ты разрушила мою жизнь», написал я. Это заявление заставило меня остановиться. Она ли? Я хотел переложить вину на Рика, на нее. Если бы она не убила его, то тот мир бы никто не раскрыл бы. Видео было доказательством того, что он сделал с ней, и я был сообщником. Если бы она держала язык за зубами, то нас бы не было на этом острове, и Рик был бы жив. Я не знаю, что заставило девушку убить его. Угрожать ему — да, многие женщины делали это раньше, кричали на него — безусловно, давали ему пощечину — да, так же как она сделала со мной. Он, скорее всего, рассмеялся ей в лицо. Но убить его? Я покачал головой, это было что-то из ряда вон.

Я пялился на слова, которые написал.

То, что она чуть не умерла из-за этой змеи, заставило меня задуматься. Эта рептилия действовала, повинуясь инстинкту. Эта тварь была готова сожрать Джулиет — девушка была средством к выживанию. Ее страх подогревал желание рептилии убить ее. Ее беззащитность сделала из нее идеальную цель. Рик Фонтейн был охотником — он играл на слабости людей. Разве он не сделал то же самое? Он любил охоту, но почему именно Джулиет? И ответ прост — она отказала ему, и это подогрело его интерес. Джулиет отреагировала на него, следуя инстинктами к выживанию? Она убила его, потому что не хотела быть убитой, не это ли животная природа? Она руководствовалась этим? Так ли это?

Я сидел на своем спальном мешке, покрытым простыней, и выстукивал непонятный ритм. Спать на земле в спальном мешке — это было ничто, по сравнению с ее кроватью. Это было частью моего наказания — вернуться к истокам и жить без вещей. Но Гарви сказал, что это намного глубже, нежели совсем не иметь вещей.

«— Круг правосудия работал для моих людей. Если ты что-то разрушил, то обязан почить это. Если ты убил собаку, то ты должен либо приручить щенка, либо работать в приюте для животных.

— Я не убивал чертову собаку! — огрызнулся я, и он посмотрел на меня, как на имбецила.

— Ты должен понять, почему ты причинял вред, и когда сделаешь это, ты поймешь, как можно все исправить».

В моей голове прочно сидело «Я ничего не сделал». Мне не нужно придумывать, как все исправить, это ее вина, это ей нужно исправиться.

Все это было сделано Риком, но джунгли не видят этого, и я здесь только для того, чтобы избежать тюрьмы. Не хотел стать чьей-нибудь сучкой. Но то, что сказал Гарви, заставило меня задуматься.

Он говорил что-то вроде: то, что ты сделал с животным — ты сделал сам с собой. Я не понимал, о чем он говорит, но убийство змеи ради спасения Джулиет изменило кое-что. Почему рептилия хотела навредить ей? Как ни странно, но я понимал Рика. У него была мания обладать, но он не знал, откуда все это идет. Я не знал, откуда это берется и во мне, так что не понимал, как могу все исправить. Я обязан Рику или Джулиет? Рик мертв, и я не смогу вернуть его. Моя грудь болит от мысли, что, если бы змея добралась до Джулиет, я бы не смог вернуть и ее.

Глава 12.

День 28.

Так

Я открыл свою палатку и обнаружил Джулиет, сидящей лицом к океану. Прошли дни с того момента, как я был в ее домике, когда упрашивал ее, как сраный Ромео, спустить лестницу. Может эта девушка с длинными волосами лучшая ее версия? Такое ощущение, что Джулиет просто заперла себя в башне и отказывалась меня пускать.

Сидя на белом песке возле моей палатки, она казалась чем-то нереальным. Я потряс головой. Эта мысль не имела смысла. Я подошел ближе к ней и сел рядом. Мои ноги раскинуты, а руки упираются в песок позади меня – лучшая поза для мужчины на пляже. Смотрел на воду, ждал, пока она заговорит.

Я готов был выпрыгнуть из кожи, потому что прошло четыре дня, с тех пор как я видел ее. Тиша нервировала меня. Взглянув на девушку, я заметил, что она выглядит уставшей. Ее колени были подтянуты к груди и руки обернуты вокруг них.

— У тебя вид лучше, чем у меня.

Это было не то, что хотел от нее услышать, но я усмехнулся:

— Ну что ж, это все, что мой папочка смог сделать для меня.

— Наверное, хорошо иметь папу, которому не все равно, — выдыхает она.

— О, не стоит обманываться на счет его беспокойства о моем комфорте, — сарказм сочился из моего рта, но я не хотел разговаривать о моем отце.

Она кивнула, и ее тело плавно качнулось в такт.

— У тебя палатка, как у принца сафари, — дразнит она с примесью горечи.

— Это ты у нас с домиком на дереве, — дразню я, позволяю странному возбуждению скрыть облегчение от того, что я увидел ее здесь, на пляже.

— Вот, что ты получаешь, когда у тебя нет никого. — Ее высказывание моментально достигло моего мозга и заставило посмотреть прямо на нее — на линию ее носа, гладкий изгиб шеи и наклон плеч.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «никого»?

— А что буквально значит «никого»? — огрызнулась она, поворачивая голову ко мне. В ее глазах была пустота, а радужка слишком яркой. Я сжал в руках песок, чтобы не протянуть руку и не коснуться ее.

— Это отстойно, — ответил я.

Как бы я не ненавидел своего отца и его вмешательство в мою жизнь, но он был там ради меня. Обеспечил меня домом. Оплатил мое обучение. И у нас была еда на столе. Я не нуждался ни в чем. Ну, не хотел ничего до некоторого времени.

— Я скучаю по печенькам, — сказала она, смотря на меня, как будто пыталась прочитать мои мысли. Я повернулся к ней, чтобы еще раз полюбоваться на нее.

— Я скучаю по бурбону. — Этот комментарий заставил меня сглотнуть. Я бы многое отдал за то, чтобы растопить лед между нами. Мои глаза исследовали ее тело.

— Что на тебе надето? — Я понял, что она одета не так, как кто-то в заключении, а как девушка, потерянная в лесу. Обрезанные шорты цвета хаки и красная майка — не то, что ожидал увидеть. Она выглядела как какая-нибудь звезда, застрявшая на острове, с ее длинными ногами, выглядывающими из-под коротеньких шорт, и сочной грудью, выпирающей из выреза майки. Я сглотнул от тех картинок, что представил, хотя не должен был.

— Почему не что-то вроде того сафари-дерьма, что носят обычно. — Но я остановил себя; если у нее нет денег на одежду, то как же она платит за все, что нужно на этом острове? Я обязан был оплатить это из своего кармана, даже несмотря на то, что это было принудительное наказание. Я продал свой NCR Leggera 1200, уличный байк, чтобы покрыть расходы на программу.

— Ты слишком тощая, — ворчу я.

— Ты обвиняешь меня в этом? — Ее глаза загорелись, и лиловый цвет радужки стал темнее.

— Нет, нет... я просто… у тебя есть еда? Тебе кто-нибудь привозит еду? — Я не знал, почему мямлил, но хотел убедиться, что у нее достаточно еды.

— Я в порядке, — ворчит она, опуская руки и зарываясь ими в песок, как я.

— Ты выглядишь уставшей, — добавил я.

— О, да ты сегодня полон комплиментов, это так ты цепляешь девчонок? Ладно, я знаю, как ты цепляешь девчонок. — Закатил глаза на её реплику.

— И что это значит? — огрызнулся и запустил руку в свои отросшие волосы.

Она проигнорировала мой тон.

— Ты превращаешься в медведя, — сказала она, меняя тему разговора и кусая уголок губ. Я не мог сказать, пыталась ли она обвинить меня в ответ.

— Я не могу побриться, если не вижу себя. — Она ухмыльнулась. Это было натянуто и против воли, но уже что-то. Джулиет была натуральной, но станет еще красивее, если будет искренне улыбаться.

— Чему ты улыбаешься, мышка? — Огонь потух в ее глазах, и она отвернулась от меня.

— Ты думаешь, я слабая, так ведь? — Джулиет оперлась руками о песок и встала. Моя рука потянулась за ней еще до того, как осознал, что схватился за ее тонкое запястье. Кожа была теплой, горела под моей рукой. Я не хотел, чтобы она уходила. Я не разговаривал ни с кем неделями. Просто присутствие другого человека приносило мне комфорт, и не хотел, чтобы мы расстались на дурной ноте.

— Останься. — Она вздохнула. — Ты сказала, что не спишь, если хочешь, спи здесь, я буду наблюдать. — Ее глаза стали шире и превратились в ярко-лавандовые. — Я имею в виду, что могу спать снаружи палатки. Я не трону тебя. — Я отпустил ее запястье и поднял руки в жесте «сдаюсь». Девушка облокотилась на меня, оттолкнулась и встала.

— Я не могу остаться здесь, — прошептала Джулиет, ее голос дрожал. Трясущейся рукой она заправила волосы за ухо.

— Тогда почему ты сегодня пришла сюда? — огрызнулся я, вставая и поворачиваясь к ней. Я на голову выше ее.

— Я не знаю, — проворчала она, качая головой и снова смотря на море.

Воздух между нами потрескивал, напряжение нарастало. Животная часть меня хотела просто перекинуть ее через плечо и унести в палатку; я хотел заставить ее поспать. Она выглядела как живой мертвец, мне не нравилась мысль, что она беззащитна несмотря на то, что ее дом на пятиметровой высоте. Джулиет повернула голову ко мне и подняла глаза.

— Я возвращаюсь в свой уголок этого острова. — Она обняла себя руками точно так же, как в тот раз, когда напала змея.

— Хорошо, — зарычал я.

— Хорошо, — повторила она, обходя меня и исчезая в джунглях.

День 28

Джулиет

Я принуждала себя идти обратно к своему домику, как будто ты пытаешься заставить уйти ребенка, у которого истерика. У меня это отняло много сил, больше, чем я ожидала, чтобы прийти к нему на берег и ждать. Я хотела поблагодарить Така за спасение, но в тот момент, когда он открыл рот, снова возненавидела его. Я ударила по листьям, как только мое субтильное тело скрылось в джунглях.

Дошла до веревочной лестницы, когда мир пошатнулся. Вытерев лоб, я все равно продолжила лезть вверх, несмотря на трясущиеся руки. В какой-то момент моя нога соскользнула со ступеньки, и мне пришлось сильнее ухватиться руками за лестницу. Когда добралась до верха, с меня тёк холодный пот. Я снова стерла влагу со лба и поняла, что он горел, хотя прежде чем идти к нему, приняла холодную ванну.

Я даже не знала, почему хотела пойти к нему чистой. Он не был важен для меня. Меня не волновал тот факт, что он назвал меня тощей или усталой. Я действительно устала. Карабканье по лестнице отняло все мои силы даже на то, чтобы затащить ее наверх. Я хотела доказать ему, что не слабая, но потом он назвал меня «Мышкой», ненавижу это прозвище.

Легла в кровать и перекатилась на свою сторону. Мои зубы стучали, так что я укуталась в плед и провалилась в усталый сон.

***

Я очнулась на холодной земле в джунглях, моя голова болела и лежала на корне дерева. Спустилась вниз, чтобы воспользоваться кустами в качестве уборной. Поскольку здесь не было современных удобств, то туалетом служил горшок, но, когда он становился полон, и запах валил с ног, я пользовалась окружающей средой. Не смогла уйти далеко, так как мой живот издал урчание, и не сумела воспрепятствовать опорожнению кишечника. Мое тело было слабым, я не смогла бы даже встать, так что вонь распространилась вокруг меня. Я свернулась калачиком возле корней моего дерева, наслаждаясь прохладой листьев и земли подо мной.

— Господи, что это за запах? — мужской голос прозвучал где-то надо мной. Меня несмотря на то, что я была больной, ужасала та мысль, что он нашел меня, лежащей здесь, на земле, еще и по уши в своем дерьме.

— Оставь меня в покое, — промямлила я, не уверенная, что мои губы двигались.

— Джулиет? — позвал он, как будто на этом острове есть другие люди. Шаги стали отчетливее, и тень нависла надо мной. — Джулиет! — Его испуганный тон удивил меня.

— Что случилось? — Я почувствовала, что он встал на колени рядом со мной, но отказывалась открывать глаза. «Уходи», молилась я, надеясь, что брежу, и это просто фантазия моего больного мозга. Прохладная рука дотронулась до моей щеки.

— Ты горишь. — Звук его голоса был слишком громким, и я поморщилась.

Так встал на ноги возле моей головы и полез по лестнице. «Он украдет у меня все», пронеслось у меня в голове, но потом я подумала, что мне все равно. Может брать все, что ему угодно.

Но вот он вернулся.

— Ты можешь идти? — спросил он. Не стал ждать — просто нагнулся и поднял меня. Ощущение его гладкой футболки было лучше, нежели земля.

— Нет… — Я не смогла закончить свою мысль. Не нужно меня нести. Хотела спросить, куда он меня несет, но у меня не было на это сил. Парень был волен делать со мной все, что угодно. Я была отвратительна сама себе, несмотря на это, его подобное не смущало. Он шел какое-то время, а потом положил меня на землю. Снял мои шорты и майку; я была голой. Пыталась бороться, когда он начал снимать лифчик и трусики, но жар победил. Так даже не обратил внимания на мою ногату, потом я услышала звуки воды, и меня опустили в прохладу. Я стонала, скорее всего, от боли и удовольствия, мое тело дрожало.

— Шшшш, я не причиню тебе вреда, — прошептал он, и эти слова пробудили воспоминания. Хотела я того или нет, но боролась с ним.

— Просто дай мне умереть. — Так прижал меня к своей груди, и мы погрузились в воду полностью. Он пропустил руку через мои волосы. Это прохладное прикосновение было спасительным для моей гудящей головы.

— Ты не умрешь.

— Я хочу, — промямлила в ответ. Боль в моей скуле заставила голову раскалываться пополам. Все тело болело в таких местах, о существовании которых я даже не знала.

— Не говори так. Я не верю тебе. Ты бы не была на этом богом забытом острове и не пыталась бы заслужить прощение, если хочешь умереть. Я не хочу слышать это. — Тон был резким, он прижал меня крепче к себе, как будто физическое давление могло избавить меня от таких мыслей. Я поморщилась. Никто не заботится обо мне. Эксперимент провалился с его появлением. Нет смысла больше жить.

— Держись, — сказал он и поднял меня, моя кожа болела от утраты прохладной воды. Тело опять горело. Так поставил меня на ноги, но колени подогнулись, и он подхватил меня снова.

— Черт, — прошептал он, и после мое тело укрыло что-то мягкое и теплое, как простынь.

— Не сдавайся, — скомандовал парень и снова поднял меня на руки. Я опять в его руках, он снова нес меня. Я не имела понятия, куда он идет, и мир перестал существовать.

***

— Пей, — сказал Так.

Привёл меня в сидячее положение; было тепло, было слишком тепло. Что-то теплое коснулось моих губ, и я открыла рот — не могла жевать. Не хотела пить. Я подавилась жидкостью, а потом почувствовала что-то еще около зубов.

— Мы сделаем это по-моему, мышка, — сказал он, и спазм прошел через горло. Мой язык боролся с таблетками за зубами. Сердцебиение росло, и нахлынули воспоминания. Мои глаза открылись, яркий свет слепил, я отшатнулась, и ложка, которая была возле губ, так и зависла в воздухе. Я шлепнулась назад, и моя голова загудела.

— Господи, успокойся! — рявкнул он. Жидкость полилась по моей майке, и ложка упала на постель.

— Нет, — проворчал он. — Глотай! — Его палец давил на мои губы, пока я больше не могла сопротивляться, парень протолкнул таблетки к моему горлу, и я укусила его за палец.

— Черт, мышка, — воскликнул Так, вытаскивая свой указательный палец из моего рта.

Моя голова откинулась назад, я продолжала толкать руками его в грудь, его ладонь давила на мою шею, и в голове поселился страх. Ноги начали пинать его, я прижала одну руку к его запястью, а другой продолжила толкать.

— Перестань бороться со мной, — возразил он и отпустил мою шею. — Это лекарство от простуды, глотай. И тебе нужно выпить что-то, все что угодно. — Была пауза, и его голос сломался. — Пожалуйста.

Я замерла, и подняла глаза на него. Его глаза была закрыты в беззвучной просьбе, пока он качал головой. Я облила сама себя. Я подняла ослабевшую руку и провела по мокрому пятну на моей рубашке. Его голова наклонилась, и он посмотрел на меня.

— Я найду тебе новую рубашку. — Он встал с паллета, на котором лежал матрас и открытый спальный мешок. Простынь была на моих ногах, и я посмотрела на себя. Все мои телодвижения вымотали меня, так что решила обратно. Моя голова утопла в подушке, и я окунулась в комфорт.

— Я переодену тебя. — Он потянулся у верхних пуговиц моей рубашки, я остановила его. — Я бы пообещал не смотреть, но уже все видел, — дразнил он, я снова ударила его по руке.

— Я могу сделать это сама, — прошептала, задыхаясь.

— Я просто пытаюсь помочь, — повысил он голос, я перестала сопротивляться и ослабила захват на его запястье.

Это не было чувственно, но я держалась за него, чтобы не сбежать, чтобы мое тело оставалось в горизонтальном положении. Мы молчали около минуты, он смотрел мне в глаза, и я держалась за его запястье. После чего я все-таки села и позволила себя переодеть. Ему хватило порядочности, чтобы не смотреть на мое тело и переодеть меня. Это переодевание отняло все мои силы, и я упала на подушку.

— Тебе нужно выпить что-нибудь. Хоть немного. — Я кивнула и позволила поддерживать свою голову, затем сделала несколько глотков воды. Я наклонила голову слишком быстро, и вода потекла по моей челюсти и вниз к рубашке. Он нежно вытер струйку воды с моей челюсти и ключицы.

— Попытайся поспать, я буду здесь.

Вот именно этого я и боялась, но мгновенно провалилась в сон.

***

Я проснулась и села, чувствуя чужую руку на бедре. Повернув голову, обнаружила Така рядом со мной на матрасе. Посмотрев вниз на себя, поняла, что на мне не моя рубашка, она больше на два размера и сползла с плеча.

— Привет, — его хриплый ото сна голос был очень соблазнителен. Он прочистил горло. — Ты очнулась, — подразнил он.

Я пялилась на него с минуту. Он лежал рядом на подушке. Когда я отвернулась от него, Так сел и пропустил руку через свою отросшую шевелюру. Зеленые глаза сверкали в темноте. Растительность на его лице была неровной. Мои глаза сосредоточились на его губах.

— Мне нужно идти, — сказала я, но Так поднял руку и остановил меня.

— Только не начинай опять. — Я моргнула в замешательстве.

— Ты умоляла меня дать тебе умереть, забрать домой и много всего. Ты никуда не пойдешь. — Мой язык потяжелел во рту, и я почувствовала ужасный вкус.

— Я так хочу пить.

К моему удивлению, его лицо прояснилось, и на нем растянулась огромная улыбка. Я подняла бровь в немом вопросе, но он не обратил на это внимания и встал с кровати. Так вернулся очень быстро с чашкой воды.

— Пей, маленькими глотками. Мы же не хотим, чтобы ты заболела опять. — Его улыбка немного померкла, но все равно осталась дразнящей. — Ты лучше себя чувствуешь, детка?

Его рука прикоснулась в нежнейшем жесте к моему лицу, и я отшатнулась.

— Прости, — пробормотал он. Я сделала еще несколько маленьких глотков, вода была теплой, но освежающей. Все еще было ощущение, что в моем рту кот нагадил.

— Ты сможешь съесть что-нибудь? — Я покачала головой, подтянула ноги, лихорадки больше не было. Он забрал чашу из моих рук и перелез через меня. Я посмотрела на открытую палатку, на темноту за ней.

— Даже не думай об этом, — проворчал он, укладываясь возле меня, его рука лежала у основания моей спины. — Ложись обратно.

На автопилоте я сделала так, как он сказал, отвернулась от него, но его рука легла на мое бедро.

— Ты очень больна, ты уверена, что змея не укусила тебя?

Я покачала головой.

— Это был один самых жутких моментов в моей жизни, — пробормотал он, его дыхание щекотало шею. Мои волосы были завязаны в пучок и перевязаны банданой, но я не помню того, как это произошло.

— Но увидеть тебя на земле, среди джунглей, среди… — Так затих и затем сглотнул. — Я подумал, что вот и все, — он понизил голос, — я подумал, что потерял тебя.

— Почему ты был там? — мой голос хрипел из-за болезни.

— Я чувствовал себя виноватым после нашего с тобой разговора на берегу, хотел извиниться за свое отношение. — Мы оба вздохнули с облегчением. Его голос дрожал, и он был действительно удивлен тому, что говорил.

— Мне жаль, — слова были сказаны так тихо, что я не уверена, что Так вообще что-то сказал. Рука с моего бедра скользнула к животу. Теперь была моя очередь поворачиваться к нему, но он проигнорировал мой жест и прижал меня теснее к себе. Спиной прижалась к его груди, его рука медленно начала подниматься выше.

— Мне жаль, — прошептал он, и его дыхание щекотало маленькие волоски на моей шее.

Его рука продолжила свое путешествие и легла прямо на сердце, которое пустилось вскачь, и он мог это чувствовать через рубашку.

— Мне жаль, — сказал парень снова, его губы на моей шее послали стадо мурашек по спине. Он раскинул пальцы веером. Начиная с его локтя, мои трясущиеся пальцы проложили свой путь. Кончиками я прошлась по довольно жестким волоскам на его руке и положила свою руку на его. Он растопырил пальцы еще больше и мои проскользнули между его. Соединяя наши руки, он прижал меня еще теснее к себе. Слеза скатилась из уголка и покатилась по носу. Он щекотал лицо, но я не хотела размыкать наши руки.

— Мне так жаль, — прошептал Так снова.

Глава 13.

День 30

Так

Я проснулся от приближающегося звука моторной лодки. Когда приподнялся на локте, мотор стих. Посмотрел вниз и увидел все еще спящую Джулиет, которая обнимала мои руки. Не подумав, я нагнулся и поцеловал ее в ухо.

— Не двигайся.

Ее дыхание сбилось, и глаза открылись. Она повернулась ко мне лицом, и я отодвинулся так, чтобы наши лица не столкнулись нос к носу.

— Гарви и Колтон здесь. — Я убрал руку, которая обнимала ее, и она отодвинулась в ту же секунду, ближе к углу палатки.

— Что такое? — прошептал я и потянулся к ней. Она отшатнулась от меня и покачала головой.

— Кто такие Гарви и Колтон?

— Гарви мой куратор, а Колтон его сын. Они не знают, что ты здесь. — Джулиет кивнула, дав понять, что услышала меня, но в ее глазах понимания не было.

— Послушай, позволь мне разобраться с ними, затем я вернусь и все тебе объясню. Просто оставайся в палатке. Не позволяй им увидеть себя.

Я пытался наощупь найти на полу палатки что-то, что можно было бы одеть. Я не спал днями и потерял чувство времени, единственное, предполагал, что сейчас около полудня и конец месяца, а это значит, что прибыло двухнедельное снабжение.

Я надел свежую футболку, направился к выходу из палатки и обернулся уже на выходе.

— Ты в порядке, мышка? — Я нахмурил лоб в беспокойстве о ней. Видел, как она забилась в угол палатки. Ее широко открытые глаза, полные испуга, сфокусировались на мне. Я хотел бы вернуться в кровать и убедить ее в том, что ей нечего бояться, но также не мог рисковать и позволить Гарви и Колтону найти ее здесь.

Это было изгнание, и наказание включало одиночество. Не хотел, чтобы они узнали, что я нарушил правила. Все началось с того, что две недели назад я убеждал их, что она существует, но теперь не хотел делиться ею. Я вышел из палатки, когда Гарви и Колтон шли по берегу, и у каждого в руках было по коробке.

— А знаешь, ты мог бы встретить нас и помочь нести твои же припасы, — проверещал Колтон.

— Да, а ты можешь пойти к черту! — пробормотал я.

С первого момента, когда мы познакомились с Колтоном, ему было плевать на меня, ну а мне он не нравился. Нахальный, самоуверенный парень из маленького городка, еще и пытался умничать; мне не нравилось, как он ко мне относился. Он явно считал, что лучше меня, хотя ему и предложить-то нечего. Мне хотелось стереть эту ухмылку с его лица каждый раз, когда мы сидели и обсуждали последствия моего поступка. По обычаю коренных индейцев мы передавали «говорящую палочку» по кругу, и каждый раз я хотел засунуть ее ему в зад.

И сегодня хотел, чтобы он уехал как можно быстрее. Я забрал у него коробку и поставил ее снаружи палатки. Так же быстро забрал коробку из рук Гарви. Как и в прошлый визит, мужчина сел на поваленное дерево возле кострища.

— Что ты делал эти две недели?

И как я мог сказать, что делал? Я трахнул ее, спас ее и заботился о ней. Заботился о ней, разве? Мне все не нравилась мысль о том, что же она сделала, чтобы оказаться на этом острове. И странно, но я больше не хотел умолять Гарви забрать меня отсюда. Не хотел говорить о ней. Все, что я хотел, так это увидеть ту улыбку, которую лицезрел несколько дней назад. Сначала она выглядела бесстрашной, в следующую секунду была в ужасе. И я хотел изменить это.

— Я читал, — соврал я. — И писал, немного.

Я даже делал упражнения, а не только заботился о Джулиет. Колтон посмотрел на меня глазами полными неверия, а Гарви кивнул — это единственная похвала.

— Ты все еще зол? — спросил меня Гарви, и вопрос напугал меня.

— Конечно я все еще зол, — выпалил я, слишком быстро, чтобы понять, что вопрос был ловушкой.

По правде говоря, я не был так зол, как это было в прошлом. Я даже исследовал свою душу, по большей части по поводу Рика, и каким другом он был. Не могу сказать, что я был в его тени, мы оба одинаково жаждали внимания, но он всегда был на шаг впереди меня, раздвигал границы дозволенного. И он зашел слишком далеко с Джулиет. Я вздрогнул, когда подумал о нем, о блеске в его глазах, когда Рик взял ее, и о потере в ее взгляде, когда она сдалась. До сих пор не могу поверить своим мыслям в тот злополучный момент, что это было именно то, что я хотел делать.

— Тебе нужно танцевать, — ворвался Гарви в мои мысли.

— Чего? — нахмурился я.

— Тебе нужно стать одним целым с природой. Выбери животное. Воссоздай его поведение, и подумай, чему ты у него можешь научиться.

— Я, бл*ть, не танцую, — сказал я громче, добавив смех.

— Решай сам, — сказал Гарви, вставая с дерева.

— У тебя все еще галлюцинации, ты видишь девушку? — издевательски добавил Колтон.

— Я не собираюсь ругаться с тобой о девушке, — проворчал я.

Брови Гарви взлетели вверх, а на его тонких губах растянулась маленькая улыбка. Хруст в кустах слева от нас отвлек нас от обсуждения Джулиет. И я повернулся к палатке. Я сжал челюсть, когда услышал грохот.

— Что это было? — спросил Колтон, сворачивая от кустов к моей палатке. Я встал прямо перед ним, преграждая его путь.

— Я уверен, ничего такого.

— Что ты прячешь? — Он сузил свои черные глаза.

— Ничего.

Слова застряли в горле, когда мы снова услышали треск в кустах. Я снова посмотрел мимо Колтона на палатку. Маленькая стая птиц вылетела из деревьев по правую руку от нас, хоть как-то объясняя шум в кустах. Колтон открыл палатку, прежде чем я успел среагировать. Он стоял у входа, пялясь внутрь. Я подошел и заглянул через его протянутую руку, которая удерживала полы. Мои плечи опустились от облегчения. Не осталось и следа присутствия Джулиет — кровать была застелена, чашки с водой не было, как и ее вещей. Но также во мне зародилось беспокойство. Куда она исчезла?

День 30

Джулиет

Я улыбнулась Лилиан, надеясь, что дрожь в руках и натянутая улыбка не выдадут меня. Она уже была обеспокоена моим питанием. Я же беспокоилась, как бы не сойти с ума. Если расскажу, что у меня была тропическая лихорадка, она может прекратить эксперимент. Одним из условий было то, что все удобства цивилизованного мира остаются, так что не было причин не иметь лекарств от головы или от лихорадки. Так, должно быть, нашел мою заначку. Он заставил меня проглотить таблетки, чтобы мне стало лучше. Эта мысль смягчила мою натянутую улыбку, пока Лилиан стояла под моим домиком.

— Мне не хватало тебя в доме. Где ты была?

— Я купалась, — соврала я, потому что это было единственной правдоподобной причиной моим мокрым волосам. Слишком большая футболка Така спадала с одного плеча и доходила мне до колен. Я пахла, как он — мужчиной и солнцезащитным кремом.

— Чья это футболка? — Ее глаза сузились, и на губах растянулась улыбка.

— Моего дяди, — сказала я слишком быстро.

Лилиан знала меня слишком хорошо, чтобы поверить, что я оставлю его вещь себе. Я даже не хотела, чтобы он присутствовал на слушании или в процессе реабилитации, но обязательно нужен был родственник — свидетель того, что я принимаю условия программы. Не хотела его видеть точно так же, как и он не хотел быть там, но как единственный мой родственник, он обязан был присутствовать. Если я умру, нужен кто-то, кто заберет тело. Посмеялась над этим пунктом в контракте, потому что он скорее даст мне сгнить, нежели заберет мое тело.

В ее глазах встал вопрос, но потом взгляд сфокусировался на моем лице.

— Ты выглядишь больной. — Это был не комплимент, а скорее обвинение. Лилиан была обеспокоена.

Она знает, что я перестала есть после случившегося. Голодание — последствие депрессии, и женщина боялась, что эксперимент будет перебором. Как бы обеспокоена она ни была, но она довела мое дело до реабилитации, и боялась, что, если я останусь в одиночестве, может случиться рецидив. Но я не одна, так что и рецидива быть не может.

— Мне немного не здоровилось, — сказала я, пытаясь убедить ее широкой улыбкой. Рассказ о Таке крутился у меня на кончике языка, информация буквально просачивалась сквозь зубы. У меня так много вопросов и эмоций. Меня смутило его внимание ко мне во время болезни, я была благодарна за мое спасение от змеи, но все еще опасалась, что он хочет отомстить мне. Рик хотел. Почему же Так не захотел бы?

Одна вещь, которую я заметила в Таке, несмотря на «мне все должны» и «я лучшее, что может с тобой случиться» — это грусть в его глазах и легкая паника. Он не любил быть один, но также не доверял себе, чтобы признаться в этом. Я хотела поверить в его извинения прошлой ночью, они были глубже, чем то «извини», которое он сказал, когда затолкал мне лекарства в горло и заставил спать с ним. В любом случае, я не могла быть на сто процентов уверена. Я не доверяла ему.

— Тебе нужно уехать? — спросила Лилиан. — Мы бы могли пересмотреть твой план.

— Нет, — ответила я слишком быстро.

Меня признали виновной в непредумышленном убийстве. Иронично, Брендон пришел на мою защиту, видел мою реакцию в баре. Он только вошел, когда Рик потянулся ко мне и спросил, понравилось ли мне то, что он сделал. И когда я его ударила, Брендон незамедлительно стал утверждать, что это была самозащита, и меня осудили за не такое тяжкое преступление.

— Вот, что я скажу, — шептал он, после того как вызвал полицию, а кровь все еще стекала по моей руке. Поскольку в тот вечер я шла в бар не с намерением убивать Рика, то его близость была угрозой моему здравомыслию. А запись мистическим образом появилась в течение процесса, и его разоблачили. Защита хотела доказать, что у меня был мотив. А прокурор доказал, что преступление, которое предшествовало этому, осталось безнаказанным. Двух мужчин было видно на записи. И дальше следствие пошло в другую сторону. Вмешательство Брендона в ту вечеринку-посвящение длилось достаточно долго, чтобы доказать намерения Рика. К тому моменту мои мысли поутихли, и я смирилась.

Мое тело дрожало, несмотря на жару, мне было холодно. Жар не мог вернуться снова, я была истощена. Лилиан подозрительно смотрела на меня.

— Все в порядке, ты в безопасности? — странный вопрос, с учетом того, что это Лилиан меня убеждала, что здесь безопасно.

Я кивнула в ответ. По какой-то причине я не чувствовала угрозы. После того, как Так заботился обо мне, я не готова уезжать. Странно, но чувствовала себя защищенной на острове. Лилиан давала мне выход, но я хотела продолжить эксперимент. Хотела знать, куда заведет меня остров.

— Я в порядке, немного устала и небольшая слабость. — Мои пальцы дрожали, когда я протянула их Лилиан.

— Твой домик выглядел так, как будто по нему прошелся ураган, — улыбнулась Лилиан, успокаивая меня своей заботой. — Мы с Франко убрали его, давай ты вернешься в кровать. Я хочу понаблюдать за тобой.

Она мягко подтолкнула меня к кровати, и я последовала ее предложению, позволяя опекать меня.

***

Лилиан решила остаться на ночь. Франко — капитан лодки — разбил палатку внизу, Лилиан же расположилась в кресле возле моей кровати. Она обтерла меня и дала жаропонижающее. Затем сделала мне бульон и накормила меня. Слезы навернулись на глаза, когда вспомнила, как мама делала то же самое, когда я была маленькой и болела. А потом вспомнила о Таке и его попытках заставить меня пить из ложки. Я улыбнулась этой мысли.

— Приятные сны? — спросила Лилиан, пялясь на меня. — Ты отключилась на какое-то время. И куда же тебя отнесло?

И опять же, желание рассказать о Таке – он был абсолютно другим, в отличие от мужчины в клубе, который затыкал мой рот. Но я не хотела быть обманутой. Так на острове и Так из клуба «The Front Door» были одним и тем же человеком.

— Просто вспомнила свою мать, — мягко сказала я. Лилиан улыбнулась, ее глаза лучились добротой и симпатией.

— Моя мать называла жизнь приключением, — сказала она. — Она научила меня исследовать все. И всех, — усмехнулась и подмигнула.

Я слышала подобные вещи от Лилиан прежде. Пока моим идеалом была Маргарет Мид (прим.: Маргарет Мид – американский антрополог, известная исследованиями социализации детей в Полинезии), ее идеалом была ее мать — еще один известный антрополог, который изучал ныне живущих людей, а не самоанцев. Обе женщины опережали свое время без предвзятости к разным полам и роли женщины в обществе.

— Я тут провела внутреннее исследование. — Пыталась разобраться глубоко в своей душе.

Была ли я зла на Рика или на саму себя? При любых обстоятельствах нет оправданий такому человеку, как Рик Фонтейн, но, с другой стороны, я была зла на саму себя за то, что позволила так себя поймать. Нет, значит, нет, и это аксиома. Но всю мою жизнь я сторонилась мужчин и с осторожностью относилась к своему окружению. Но моя оборона пала той ночью, и знаю, что меня отвлекло.

— Отдохни, милая, — проговорила Лилиан, но я действительно много спала ранее.

Пришло время проснуться и взять свою жизнь в руки. Мне нужно завершить пребывание на этом острове и вернуться в реальность.

Глава 14.

День 33

Так

— Спасибо, черт побери, — пробормотал я, когда пересек скалистый выступ и увидел, как она переходит пруд. Джулиет прошла под водопадом, исчезла на секунду и появилась снова, чтобы встать под него. Запрокидывая голову назад, она подняла ее навстречу солнцу, струящемуся через кроны деревьев. Просто вид, как она спокойно перемещается, заставил мое сердце пропустить удар.

Вода была ей по пояс, и грудь была выставлена напоказ. Соски затвердели от воды, и это заставило мой рот наполниться слюной. Я снял ботинки и начал раздеваться. Ее глаза открылись и встретились с моим голодным взглядом. Кровь побежала по венам еще быстрей — видеть ее голое тело стало для меня зависимостью. Она опустилась глубже в воду, наблюдая за мной, встречая мой взгляд. Снимая свои штаны, я спустился вниз по камням и зашел в пруд.

— Какого черта так холодно? — прокричал я, встречая ее глаза и отражение солнца в них. — Как ты вообще можешь тут находиться? — Я продолжил идти вперед, все больше погружаясь, думая, что наверняка мой член просто скукожится и замерзнет.

— Ты привыкнешь, — ответила она, разводя руки и посылая рябь по воде вокруг себя, там, где пыталась спрятаться в воде.

Я шел все дальше, вдыхая полной грудью, чтобы выпустить ту дрожь, которая пробирала все тело. Когда вода стала выше бедер, я опустился на колени и погрузился в воду полностью. Холод сковал легкие, я вынырнул из воды и обнаружил, что она стоит еще ближе ко мне. Я откинул волосы назад, и она засмеялась. Этот звук остановил меня. Губы растянулись в ответной улыбке. Звук был приятным, и мое тело уже привыкло к прохладе воды. Я скопировал ее позу — и вода покрывала мои плечи, — вытянув руки и запуская рябь по воде.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, фокусируясь на темных кругах у нее под глазами, они почти исчезли.

— Намного лучше, спасибо. — Джулиет закусила губу, сдерживая улыбку, и мои губы растянусь в ответной.

Мальчишеское чувство неловкости наполнило меня, но я не мог отвести от нее глаз. Мы пялились друг на друга, пока я не задал вопрос, который вертелся на языке:

— Я хотел увидеть тебя, но кто-то спал возле твоего домика. Кто это был? — Сам вопрос вышел грубее, чем я думал, и ревность заструилась по венам. Странно, но мысль о том, что о ней заботился другой мужчина, мне не нравилась.

— Это Франко, водитель Лилиан. — Она замолчала, поднимая бровь и спрашивая, нужны ли мне подробности. — Лилиан — это мой научный руководитель и куратор. — Ее ответ выбил меня из колеи. Она совершеннолетняя? Она выглядит юной, но не настолько.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать пять, — ответила Джулиет, толкая воду вокруг себя руками. Я кивнул.

— Гарви мой куратор. Он и его сын Колтон навещают меня каждые пятнадцать дней. И мне двадцать семь, если что.

Между нами возникла пауза, только вода плескалась вокруг нас. Я заметил, что мы становимся все ближе друг к другу, нежели, когда зашел в воду.

— Ты не сказал им обо мне? — спросила она, и я покачал головой. Она перевела глаза на скалистый берег пруда.

— Почему? Почему нет? — То, как тихо она задавала этот вопрос, поразило меня. Джулиет думала, что я прячу ее, что она мой секрет?

— Я не хочу делиться тобой с ними, — ответил я, даже не задумываясь, признавая больше того, в чем был готов признаться сам себе.

— Но ты… — Джулиет остановилась. Она бросила мне в лицо то, что я сделал с ней ранее. Ее слова задели меня, и да, я заслужил эту пощечину. Ближе подошел к ней.

— Не так, — сказал я.

— Я не имела в виду… — она пыталась обороняться.

— Да, именно это ты имела в виду, — заметил я, пропуская мокрую руку через волосы.

— Что насчет тебя? Лилиан знает обо мне? А Франко? — выплюнул я его имя, подогревая свою ревность. Разместившись у нее под деревом, он казался огромным, словно живет в джунглях и сражается с аллигаторами.

Девушка медленно улыбнулась, и я буквально задохнулся. Она была такой красивой.

— Нет, я не сказала им о тебе. — Хотел спросить, почему нет, но мне стал безразличен ее ответ.

Мы подбирались все ближе друг к другу, так близко, что наши руки могли соприкасаться.

— Расскажи мне больше о Лилиан. Ты сказала научный руководитель, ты учишься?

— Я учусь на антрополога. Работаю над магистерской степенью. Ну, или… работа… пока… — недосказанная информация повисла меду нами. — В любом случае, Лилиан подумала, что это будет очень кстати для полевого изучения. Так же, как и время разобраться в себе.

Я кивнул в понимание.

— Я работал в нашей семейной компании. «Корбин Индастриз» не были против, и мой отец исследовал их предложение и решил, что мне это пойдет на пользу. «Ты думаешь, что тебе все дозволено», говорил он, — сарказм сочился из моих слов, когда я пародировал отца, но она засмеялась. Ее смех разносился по всему озеру и камням, окружающим нас.

— Ты думаешь, что это смешно? — Я потянулся к плечу Джулиет, чтобы шутливо окунуть ее, но потом передумал. Пропустил руку сквозь ее волосы и заправил их за ухо. Ее смех затих, и глаза широко распахнулись. Наши лица были в паре сантиметров друг от друга, а колени столкнулись под водой.

— Расскажи мне больше о Лилиан или о своей семье. Ты говорила, что у тебя нет никого. Что случилось?

В ее глазах закралась грусть, прежде чем она заговорила:

— Мои родители умерли, когда я была в восьмом классе. Всю старшую школу я жила с дядей. Было нелегко, и я действительно много трудилась, чтобы попасть в колледж.

— Что именно было нелегко? Жить с ним или работать?

— И то, и другое. — Джулиет опустила глаза, и моя рука прошлась по ее челюсти. Я видел, что больше она мне не расскажет.

— Почему ты была в «The Front Door»? — И этот вопрос подтвердил мои сомнения насчет ее доверия по отношению ко мне. Ее губы вытянулись в линию, и напряжение, исходившее от нее, говорило мне, что она не будет разговаривать об этом. Я позволил вопросу повиснуть в воздухе и решил рассказать о себе.

— Я думаю, что мне доставалось все слишком легко. У меня было все, но это лишило меня возможности узнать, чего я на самом деле хочу. — Она подняла глаза на меня. — Иногда даже быть в первых рядах не так легко.

Она фыркнула.

— Я серьезно. Все, что бы я ни делал, было недостаточно хорошо для моего отца. И из-за его давления я взбунтовался. Все, что мог сделать, я делал. И ушел с большей частью того, что было. Он не останавливал меня, никогда не останавливал. — Я покачал головой и посмотрел мимо нее.

— И ты хотел, чтобы кто-нибудь остановил тебя? — Я пожал плечами. Не знал, чего хотел.

— В каком-то смысле. Мне нравилось внимание, которое я получал, потому что никто не обращал на меня внимания. Школа — было слишком просто. Бег — как вторая натура. Когда я заключил свою первую сделку, разнес своего оппонента в клочья, потому что он был слишком слаб. — Я ударил по воде.

— Звучит так, как будто это было просто.

— Но разве ты не видишь, все, что я делал — брал, потому что это было легко. Никто не сопротивлялся мне. Ничего сложного…

— До этого момента, — сказал она, ее голос стал совсем тихим.

Я кивнул.

— Я хотел заполучить разрешение, а не как всегда делать, что хочу.

Мои глаза опустились, и я увидел острые вершинки ее сосков под водой. Ее руки исчезли, видимо, мы кружили друг против друга, пока разговаривали.

— Иногда мне кажется, что ты моя мечта. — Мой голос совсем тих, и я снова заправил ей волосы за ухо, следя за своим движением. Я не мог смотреть ей в глаза, когда говорил такие вещи. Под ее пристальным фиалковым взглядом я думал, что она просто не поверит мне.

— Я не хочу, чтобы ты была моим сном, — пробормотал я, хриплый голос выдал меня.

Мы были даже ближе друг к другу, ее колени оказались между моими. Я больше не чувствовал холод воды, но ощущал тепло, когда прикасался к ней. Мои пальцы прошлись по ее шее и спустились на плечо. Холод воды притупил интерес моего члена. Но, даже несмотря на холод, он твердел. Я проделал путь обратно: от ее плеча по шее и к уху.

— Ты трогаешь себя? — Она задохнулась и покачала головой, но ее щеки покрылись румянцем, и мои губы дернулись. Пальцы двинулись под линию воды, ближе к ее соскам. Грудь поднималась и опадала, но она не сказала ни слова. Ее глаза смотрели в мои. Раскрытой рукой я погладил ее кожу. Чувствовал, как ее сердце начало биться быстрее, и рискнул опустить руку еще ниже, к ее груди. Я остановился на соске и покрутил его. Ее дыхание потяжелело.

— Тебе нравится? — спросил я, и она отпрянула от меня, уходя от моих прикосновений. Ее брови сошлись на переносице. — Что? Что я сказал? — Выражение её лица взволновало меня. — Скажи мне.

— Это… это то, о чем он меня спрашивал… — Моя рука поднялась за ней, предотвращая ее бегство.

— Я не хочу, чтобы ты думала о нем, когда ты со мной. — Джулиет задохнулась.

— Тогда тебе не следовало быть там с ним. Твое присутствие и память его прикосновения идут рука об руку в моей голове.

Я кивнул и убрал руку, больше не касаясь ее.

— Прости, ты права. — Мой голос стал совсем тихим, и было очень стыдно.

Мне не следовало там быть. Но я знаю, почему находился там, знаю, что сделал, и мне было не просто встретить ее, особенно после того, как нагло она напомнила обо всем.

— Помоги мне, — сказал я напряженно, положив обе руки на ее плечи, не отрицая, что хочу касаться ее. Мои пальцы проследовали по ее гладкой теплой коже. — Как я могу исправить это? — умолял я.

Я посмотрел вниз, затем обратно на нее. Не понимал, куда хочу смотреть больше, но знал точно — хочу, чтобы она помогла исправить все. Джулиет отодвинулась, погружаясь в воду еще больше, уходя от моего прикосновения. Мы стояли друг напротив друга, и мои глаза умоляли ее сказать мне что-нибудь, что угодно.

— Я просто… для меня это триггеры. То, что он мне говорил. Фразы. Они возвращают меня обратно.

Я опять потянулся и заправил волосы за ее ухо… Мне так хотелось притянуть ее ближе и удерживать возле себя. Хотел, чтобы она простила меня.

— Если шанс остановить меня, прежде чем я скажу одну из них? — спрашиваю я.

— Я не думаю, — сказала она мягко.

— Я не Рик. — Настоял с нажимом, моя грудь поднялась с этим утверждением. — Я не похож на него.

— Докажи. — Я остановился и задумался над тем, какими способами могу ей это показать; я был действительно не тем, кем был Рик, даже не тем, кем был сам.

— Я могу кое-что спросить? — В ее взгляде появился вопрос, а голова наклонилась на бок от подозрения. — Я прошу разрешения, — прояснил ей, не зная, как сам отреагирую, если она скажет «нет». Мои пальцы задрожали вокруг ее шеи. А голос стал совсем мягким. — Могу поцеловать тебя?

Мы пялились друг на друга в тот момент, когда ее глаза расширились. Она посмотрела мимо меня, собирая свои собственные мысли воедино. А затем вернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Один раз, — прошептала она. Я смотрел на нее.

Девушка помнила, как умолял об одном поцелуе той ночью. Я мог взять у нее все, но ее губы — это то, что мне нужно. Один поцелуй в подтверждение того, что то, что мы делали, было нормально для нее. И когда она отказала, я знал, что это было неправильно.

Я стоял, находясь наполовину в воде, и удивленно моргнул. Медленно встал на ноги, теперь находясь намного выше нее. Время тянулось очень медленно. Мое дыхание становилось все быстрее. Рука прошлась по ее шее, и она сглотнула.

— Только один раз, — повторила она так тихо, что я мог бы не услышать ее из-за шума водопада. Только вот я уже не слышал звука падающей воды, все мое внимание было сфокусировано на ней, на ее губах. И затем мой рот накрыл ее.

День 33

Джулиет

Он целовал меня. Мягкие губы напротив моих, изучающие и нежные. Кончик его языка прошелся по моей губе, и я охнула. Это звук дал ему разрешение, и он усилил давление. Посасывая нежную кожу, он затянул меня в поцелуй, и я ответила ему, удивляя саму себя. Так положил руку на мою шею, и колени соприкоснулись, но все, на чем было сфокусировано мое внимание — это его рот. Язык скользил вдоль моего рта, и я открыла его. Мы двигались в унисон, наши ноги легко двигались по дну пруда. Вода была только по талию, так что моя голая грудь уперлась в его прохладную. Подняла свои руки и положила на его плечи, но Так не пытался притянуть меня ближе.

Он целовал меня.

Наши рты двигались в противоречивом ритме, покусывая и посасывая. Темп нарастал, и я почувствовала, как низ моего живота потяжелел. Я сжала бедра, пульсирующие ощущения наполнили меня. Мой рот стал более смелым, и язык искал его. Губы Така тянулись к моим, пили меня до конца, и затем он меня отпустил.

— Ты остановился. — Это был и вопрос, и удивление.

Он не видел, что делал со мной? Ведь он делал это ранее. Мое тело вибрировало от потребности: либо он будет прикасаться ко мне, к чему я была не готова, либо мне самой придется заняться своим облегчением.

Мягкие пальцы проследили линию от моей шеи до ключицы. Медленно спустились все ниже, остановились и он принял вес моей груди в свои руки, медленно обведя соски. Дыхание сбилось, грудь поднималась, просто умоляя его прикоснуться к ней. Глаза Така поднялись к моим, прося разрешения на то, с чем я не смогу пока что справиться. Нарисовав символ бесконечности, он двинулся дальше. Один палец остался и стал кружить вокруг моего соска, как он делал это под водой.

— Ты совершенство, — прошептал парень, опуская глаза к тому месту, где прикасался ранее. — Я все больше хочу тебя, но боюсь просить. Боюсь, что не смогу остановиться. Позволь посмотреть на тебя.

Я поняла, о чем он говорит, моя рука проскользила мимо живота. Его глаза опустились ниже, на палец, который выводил круги вокруг соска, делая его еще тверже. Так наблюдал, как мои пальцы исчезли, но знал, что я гладила свои складочки. Давление быстро нарастало, и когда кончик его пальца стал кружить еще интенсивнее, мои прикосновения также усилились.

Его другая рука скользнула в промокшие трусы-боксеры. Единственная на нем одежда подчеркивала его толстую длину, белый материал, почти прозрачный от воды. Он ласкал сам себя. Вода плескалась вокруг его бедер, так как он был выше меня.

— Могу я спросить… — прошептал Так, и я потянулась к нему, пока он не завершил вопрос. Было очень смело трогать его, я сунула руку в его нижнее белье и схватила член. Так издал тяжелый стон, звук, который возник в глубине его горла, говорил об удовольствии. Я растопырила ладонь в его волосах и обхватила пальцами шелковистый гладкий стержень. Хозяйничать в его мокром нижнем белье было немного неловко, и я нашла свой ритм, но когда увидела, что его глаза на мгновение закатились, то поняла, что наделена силой. Это то, что он хотел. Хотел дозволения. Это то, что мне было нужно. Мне нужно было чувствовать контроль. Его звуки и его движения доказали, что я справилась с ним.

Власть у меня.

Я крепче сжала его, он зашипел, и на кончике члена выступила капелька предэякулята. Это зрелище заставило меня задохнуться, у меня перехватило дыхание, когда трепетание внутри усилилось.

— Да. Вот так, мышка.

Эта кличка должна была остановить меня, но это только разозлило. Я усилила поглаживания себя и скольжение по его длине. Его рука накрыла мою, и мы стали работать в тандеме, чтобы добраться туда, куда хотели. Мужские пальцы оставались по-прежнему на моем соске, он сильно ущипнул меня.

— Давай, детка, — хмыкнул Так.

Его сперма покрывала мою руку, и это отправило меня в рай. Я вскрикнула от удовольствия. Рука скользнула по моему бедру, сжимая, чтобы удержать, но я кончила. Утомленная, я отпустила его и убрала свою руку от киски. Погрузилась в воду и отодвинулась от Така. Он уставился на меня с блеском зеленых глаз, медленно улыбаясь. Смущенный тем, что стоял передо мной, его член частично выглядывал из-под нижнего белья, он провел рукой по волосам.

— Поужинай со мной, — сказал он, и я моргнула.

Повернулась к камням, чтобы выйти из пруда. Его глаза упирались мне в спину, когда я вылезала из холодной воды. Не оглядывалась назад, но хотела увидеть выражение его лица. Мало того, что он никогда не просил, я чувствовала, что ему никогда не говорили «нет». У меня был только один способ пойти на компромисс.

— Может быть.

Глава 15.

День 34

Так

В какой-то момент она уснула, и я, в конце концов, понес ее в свою палатку. Она прижалась ко мне, и я не мог удержаться от того, чтобы постоянно целовать ее. Ее волосы. Ее щеки. Ее пальцы. Я положил ее на свой поддон и снял сандалии. Затем освободился от своей рубашки и лег позади нее, притягивая к своей груди. Джулиет сжала мою руку, расположенную между ее грудью, и потянула вверх, чтобы моя ладонь раскрылась и накрыла ее сердце. Девушка дрожала даже во сне, и я волновался, что она все еще боится меня. Потом подумал о ее лице, когда она брила меня и стригла мои волосы. Ее зрачки были расширены. Я привлекал ее.

Не оставлял сомнений в том, что меня влекло к ней, и это было не потому, что она была единственной женщиной на острове. Не мог держать свои руки от нее подальше, и вспомнил ту ночь. Я хотел взять ее, но что-то остановило меня. Взгляд в ее глазах. В тот момент, когда мы делились друг с другом, я не мог понять, что хотел сделать Рик.

«— Мы собираемся играть в эту игру по моим правилам, — сказал я, спуская штаны, чтобы освободить себя. Я был у ее входа, обретая силу воли, которой у меня никогда не было, что должен был противостоять желанию.

— Я собираюсь двигаться, моргни, если ты понимаешь.

Ее глаза закрылись, и она повернула голову, но мне нужно было, чтобы она поняла, что не я собирался причинить ей вред. Ущерб уже был нанесен, и я хотел убить Рика. Если бы она стала одной из его подопечных, то бы немедленно попросил ее.

Я покачал бедрами, жесткая длина ласкала внутреннюю часть ее бедра. Удовольствие было невыносимым. Жар ее кожи, трущейся о мою. Я облизнул два пальца и прижал их к чувствительным складкам. Мои глаза закрылись, и я вздрогнул, борясь за контроль. Я хотел войти в нее, но потом снова посмотрел на девушку. Скользнул ногой по ее ноге, надеясь скрыть от других, что я не вошел в нее. Хотел, чтобы это выглядело реально. Мой рот снова опустился к ее губам, и я заговорил напротив ее разомкнутых губ. Девушка, казалось, не слышала меня, и я волновался, что она была одурманена. Камера записывала. Рик был доволен, но я не смог бы сыграть. Никогда в жизни мне не приходилось имитировать оргазм. Это было сложнее, чем я думал, когда скатал презерватив и сделал вид, что кончил в резинку.

Мое ложное послевкусие было прервано криком пронырливого бармена.

— Отстань от нее. Она не одна из них.

Рик сразу же пошел за парнем, и я подумал, что он уложит его на землю. Вместо этого он просил Рори позаботиться о нем. Поскольку Рори была оператором, шоу закончилось, и она была свободна. Но Джулиет была мертва в глазах, слезы высохли, и она тупо смотрела в потолок. Я ненавидел себя в тот момент и потянулся помочь ей. Когда она отвернулась от меня, мой гнев вышел из-под контроля.

— Одевайся сама, — отрезал я, поправляя штаны и оставляя ее позади.»

Я крепче притянул ее к себе, уткнув нос в ее затылок. Я уже извинился, но даже тысячи извинений не будет достаточно. Джулиет все еще была не уверена во мне, слегка напугана. Беспокойство во сне доказало это, но я поклялся всем вышесказанным, что никогда больше не позволю причинить ей боль.

***

— Так. — Звук моего имени громко хлынул через уши.

Ладонь прижалась к моему лицу, заставляя меня отступить. Я проснулся, обнаружив ее под собой, тяжело дыша. Я нащупал ее. Моя рука массировала одну грудь, когда мои бедра дернулись вперед, потираясь о ее центр.

— Дерьмо, — прошипел я, внезапно соскользнув с нее, понимая, что я трахал ее во сне, выполняя действие, которое начал, но еще не закончил.

Я лежал на спине, мой член пульсировал, а сердце билось, когда смотрел в темный потолок. Мои мысли столкнулись с печалью, что мне нужно быть внутри нее. На мгновение подумал, что она увидела мой сон, когда вспомнил и осознал свое желание. Как она могла не знать, что я чувствовал после того, что сделал? Я не хотел разрушать то, что мы начали, но все же испоганил.

Джулиет села и повернулась в сторону выхода. Я обнял ее за талию и потянул назад.

— Не уходи, — выдохнул я. — Мне жаль.

К моему удивлению, она повернулась ко мне лицом и прижалась к моей груди, чтобы я не мог видеть ее в темноте. Не смог разобрать ее выражение лица или прочитать язык тела, кроме как чувствовать, как хрупкое тело дрожит напротив моего.

— Что такое, детка? — спросил я, уже зная ответ. Я снова напугал Джулиет. Мои пальцы скользили по ее телу, достигнув подбородка. Подняв ее голову, я все еще не мог сосредоточиться на ее глазах в тусклом свете.

— Мне нужно вернуться в мой дом, — прошептала она дрожащим голосом.

— Середина ночи. Слишком темно. Спи дальше. Все хорошо, — сказал я, обнимая ее и крепко прижимая к себе, но зная, что я был кошмаром, заставляющим ее дрожать.

Ее губы парили над моей кожей, тепло ее дыхания щекотало мою грудь. Я хотел, чтобы она поцеловала меня — «Дай мне знак, что ты приняла мои извинения». Нежно, ее губы встретились с моей кожей, прямо над сердцем.

Наша связь была как удар током, и я почувствовал то, чего никогда не ощущал раньше. Мое тело застыло — фактически окаменело. Я был в ужасе от ощущения, пробежавшего по моим венам. Ее губы на моем сердце были как оголенные провода, оживляющие меня снова и снова. Джулиет покачала головой, отпустив меня, и ее волосы коснулись моей влажной кожи. В палатке было тепло; два тела, прижатых так близко друг к другу, но, если это не так, я сделаю все, чтобы стало еще теплее. Контроль был у нее, но я был на краю своего.

Бедра Джулиет двинулись вперед, приближая центр слишком близко к моему жесткому члену. Это произошло случайно. На грани срыва я застонал. Желал ее слишком сильно, слишком быстро. Мои пальцы запутались в прозрачном материале ее юбки, сминая ее платье.

«Я не могу это сделать», подумал я. Я был на грани того, чтобы доказать, что она мне нужна, но хотел, чтобы она добровольно отдалась мне. Хотел ее разрешения, но у меня его еще не было. Джулиет не доверяла мне, и я почувствовал скованность в ее движениях, рваные вдохи и влагу, стекающую на мою грудь. Она плакала, и я виноват, что соленая жидкость потекла по ее лицу. У меня перехватило дыхание.

— Я не могу.

Слова были резко озвучены больше для меня, чем для нее. Это не было отказом. Я спасал ее от меня. Она перевернулась на спину, и я последовал за ней, потянувшись к ее лицу, смахивая слезы, увлажнившие ее щеки. Она подняла руку и прижала ее к моему запястью.

— Слезь с меня, — прошептала она. Моя грудь сжалась, это недоразумение.

— Мышка, я не это имел в виду… — Но она села, и я замолчал.

— Слезь с меня! — закричала она. Я отшатнулся от матраса, проведя рукой по волосам, и шагнул к передней части палатки. Я не мог оглянуться назад. Не мог увидеть ее лицо. Я не смогу смотреть ей в глаза. После всего, что сделал, она никогда не простит меня, и мне придется принять этот факт.

Остров слышит твою печаль...

Подобно крошечной мышке, коей он ее назвал, она выбралась из палатки и побежала в джунгли. Ее мысли были беспорядочными воспоминаниями. Ночью она потянулась к его руке и накрыла свое сердце, надеясь, что он почувствовал — страх и волнение, которые струились по венам, щекоча тонкие волоски ее тела надеждой. Никто никогда не говорил с ней таким образом раньше.

«Без тебя темно».

Слова скользнули по девушке, когда она шла уходящим днем, все еще темным, через густой кустарник острова. «Он не имел в виду то, что сказал», решила она. Он не мог знать, насколько пустой для нее была тьма. Как одиноко она себя чувствовала, мечтая о ком-то.

«Я хотела бы, чтобы кто-то заботился обо мне». Рыдания настигли ее, когда она незаметно шла по зелени, поднимаясь все выше, удаляясь от пляжа, удаляясь от его палатки, надеясь потеряться на острове. Она призналась в одном из своих самых мрачных секретов тому, кто мог использовать его против нее. И он отверг ее.

Так не заботился о ней. Он ни о чем не заботился. Если не мог взять ее силой, как один из его бизнесов, которые были куплены и разрушены, то не был заинтересован. Джулиет могла добровольно отдать себя, но он не хотел этого. Парень прижал ее к своей теплой груди, но хотел взять ее даже во сне.

Вырвались еще рыдания, и она прикрыла рот, хотя не было никого, кто бы услышал ее крики. Так был мечтой. «Он не реален», сказала она себе. Его печаль. Его раскаяние. Это была ложь.

Так показал, что может быть заботливым, когда она болеет, делясь своим стейком, но он не мог заботиться о ней. Она покачала головой. Он хотел кого-то контролировать.

«Я не могу этого сделать». Его слова разорвали пропасть в ее груди, ее сердце пронзила боль. Джулиет споткнулась и упала среди толстых скрученных корней у ног. Приподнявшись, продолжала ползти сквозь кустарники, видя свет впереди. Прорвавшись сквозь густую зелень, она подошла к небольшой открытой поляне и упала на колени, чувствуя тепло солнца на своей липкой коже. Она лежала на поверхности богатой земли, позволяя теплу грязи пристать к ее щекам, влажным от слез, которых она не замечала. Девушка раньше не давала им волю, но теперь они текли по ее щекам. Пульс участился, и лежа там, на холодной земле, она позволила себе слиться с окружающей средой.

«Забери власть у него», услышала шепот в своей голове. Закрыв глаза, она почувствовала биение своего сердца, пульс острова под своими щеками и шум ветра над головой. Девушка представляла его за своей спиной, окутывая ее любовью, а не контролем, и обхватила его рукой, как прошлой ночью. Она скользнула вниз, прикрывая грудь, чувствуя удары сердца под своей кожей.

— Джулиет, — услышала она шепот на ветру, но держала глаза закрытыми.

У нее не было слов, чтобы говорить. Она только хотела представить, что сможет доминировать над ним. Желала говорить через прикосновение, контролируя его. Она притворилась, что это его пальцы сжимали ее острый сосок. Пульсация между бедер усилилась, и она медленно вздохнула. Сжала зубы, сдерживая стон, угрожающий вырваться. Выгнула спину, вспоминая единение с ним, когда он прижимался к ней сзади. В своей голове она опустила его руку, позволяя теплу его ладони накрыть ее живот. Использовала свои свободные пальцы, чтобы поднять платье, направляя его руки под материал. Джулиет носила трусики-бикини под платьем. Какой глупой она была. Думать, что она снова сможет рискнуть собой с ним или с кем-то другим.

Она прижала два пальца к возбужденным складочкам, увеличивая болезненную пульсацию. Представила, как его пальцы движутся круговыми движениями, ритмично, как удары по барабану.

Ветер поднялся, лаская ее шею. «Мне нравится прикасаться к тебе, мышка», она слышала, как он шепчет в кожу. Его пальцы взяли контроль, но ее рука накрыла его. Ощущение было таким реальным. Давление таким сильным. Так мог порадовать женщину. Она хотела, чтобы он удовлетворил ее.

«Покажи мне, как», прошептал ветер. Слова смешались с ветерком, шевеля волосы на ее потных висках. Слезы на мгновение утихли. Она была сконцентрирована на физической связи, которой она поделилась с этим человеком. Простая мысль о его пальцах между ее бедрами усилила удовольствие. Выдох сорвался с губ, когда ее тело ритмично задвигалось. Стук пульса в висках смешался со стуком сердца. Ее бедра следовали за пульсом, вибрируя под пальцами, ловкими и жадными. Тело стало инструментом. Внезапно, дикая от нужды, она прижалась к его тыльной стороне воображаемой руки и сунула палец внутрь, чувствуя, как он наполняет ее. Джулиет поднялась на колени, тяжело дыша, сжимая бедра. Второй палец проник внутрь, и она заскулила, когда ее свободная рука вонзилась в твердую, грязную землю.

Ее тело не принадлежало ей. Она была островной богиней, отдавая дань себе, используя его как свою фантазию. Она не позволит ему остановиться, требуя его прикосновения, пока не достигнет своего пика. Воображаемые пальцы партнера танцевали внутри нее, скользящим движением создавая свою собственную музыку. Ее кулак ударил землю, когда Джулиет закричала в освобождении. Длительный стон звучал из ее горла, и она выкрикнула его имя. Девушка отказалась быть его мышкой. Не хотела быть прирученной им.

Ее имя витало в воздухе как колыбельная. Что не соответствовало медленным движениям между бедер, но этот шепот послал волну гнева через нее.

— Один раз! — закричала она, повторяя его слова. Только один раз она хотела, чтобы о ней позаботился мужчина, и надеялась, что ее голос донесся по склону острова прямо к нему. «Услышь меня», прошептала она про себя.

«Только один раз», подумала она снова, чувствуя, как влага стекает по внутренней поверхности бедер, и пот течет по затылку. Слезы снова наполнили ее глаза, и Джулиет опустилась на землю в изнеможении, как мышка, спрятавшаяся в поле. «Нет», сказала она себе. Она была львицей, и она будет править им. Когда пульсация внутри прекратилась, и пульс стал возвращаться в норму, она почувствовала биение острова под своим заплаканным лицом. Ее губы прикоснулись к грязи, как будто они потянулись к его груди, и она знала, что уже слишком поздно.

Так был не безразличен ей, и это означало, что он управлял ею.

Глава 16.

День 41

Джулиет

Семь дней я провела, не видя его. Не слышала его голоса и не искала его. «Сосредоточиться на нем было неправильной идеей», уговаривала я себя. Я уже последовала за ним, и это была ошибка всей жизни. Все из-за него, поэтому и вошла в ту комнату.

Я либо оставалась в доме на дереве, либо долго прогуливалась по джунглям, впрочем, как и неделю назад. Кругами исследовала джунгли, которые казались одинаковыми, но в тот же момент разными. Это не имело значения. Я нахожусь на маленьком острове, здесь не так много земли. Все выглядело одинаково, за исключением белого пляжа, возле которого стояла его палатка, и маленькой закрытой бухты с доком Лилиан. Я бродила, отвлекаясь на движение.

В момент слабости, после того как я валялась в грязи, позволила себе вспомнить его с той ночи. Меня попросили подождать в комнате на третьем этаже, и я согласилась из любопытства, но также и из-за него. Мало что знала о нем, но удивлялась порезу на его челюсти, блеску глаз и кривой улыбке губ. Меня тянуло к нему, и это было другим ощущением, нежели которое я чувствовала прежде, но признала головокружение от увлечения человеком не из моей «лиги». Тем не менее, я пошла туда, когда попросили. Мне сказали, что это особый запрос.

В тот момент, когда я вошла в комнату, то почувствовала напряжение. Тонкие взгляды в мою сторону. Оценка моего тела в скудной форме ― маленьком черном обтягивающем платье. Воздух наполнился нервной энергией, и я подняла на него взгляд, его глаза были стеклянными от выпивки. Думала, что он видел меня, но он смотрел сквозь меня. Я отвлеклась — вот тогда меня схватили.

― Сотрудничай, и твое продвижение принесет тебе богатство.

Я хотела подняться, но не тут-то было. Боролась безрезультатно, так как мне быстро сковали запястья и заткнули рот, когда я закричала. Не могла представить, что другие мужчины будут стоять вокруг и смотреть, но, заметив по их движениям, как будто в замедленном темпе или во сне, ― куртки сняты, а рукава рубашек закатаны, ― мужчины были готовы развлечься и посмотреть на представление. Мое тело согнулось, и меня бросили на кожаный диван. Грубо говоря, мое платье было снято, и я лежала обнаженной в своем деми-бюстгальтере и стрингах.

На этом моменте я остановилась. Мне не нужно было вспоминать все остальное.

«Посмотри на меня», я умоляла своими глазами, сохраняя концентрацию на Таке, пока меня не забрал Рик. Он не обратил на меня внимания. Я утратила бдительность только на секунду, он был моим отвлечением, и результатом этого была пощечина. Мышь поймана в ловушку приманкой кошки. Они поймали меня.

«Никогда больше», сказала я себе, уходя выше, исследуя джунгли вокруг себя. И все же, его тело, нависающее над моим, выпустило нервную энергию, которую я не могла отрицать тем утром, когда Так принес свои извинения, а затем отверг меня. Смешивание меня с грязью было крещением, освобождая меня сексуально, освобождая голос, когда я кричала, вытирая слезы, когда я плакала. Мне взяли, но я не хотела быть взятой снова.

***

Кто-то тихо звал меня, когда я сидела в кресле за квадратным столом. Я работала над написанием своих саморефлексивных открытий каждый раз, когда не спала и не гуляла. Мое тело преобразилось благодаря интенсивным упражнениям, и питание улучшилось. Я не ждала Лилиан и Франко на протяжении четырех дней, и грубый голос не принадлежал ни одному из них. Остановилась и внимательно прислушалась.

― Я снова мечтаю о нем, ― сказала я вслух, говоря себе, что это всего лишь ветер.

― Джулиет! ― Услышала я громче голос, отчетливо доносившийся из-под моего домика. Опустила голову на стол, катая ее взад и вперед по блокноту.

― Я должна прекратить это делать, ― пробормотала я в страницы.

― Разреши мне подняться, Джулиет, или я войду без твоего разрешения, ― отрезал он.

Моя голова взлетела вверх, и я поняла, что Так мог войти в любое время, когда хотел, но он этого не сделал. Его не приглашали только один раз, и тогда он спас меня от змеи. Я подошла к защелке лестницы, мои ноги отяжелели от страха. Пнула лестницу, она выскользнула из отверстия в платформе и упала к нему. Я отступила, пока он поднимался, мое сердце бешено колотилось с каждым скрипом веревки, которая натягивалась под весом Така. Когда его голова достигла отверстия, я отвернулась к своей комнате. Не думала, что мое сердце сможет выдержать первый его взгляд, и так готовое взорваться от нетерпения и трепета.

Я сидела в кресле за столом, стараясь казаться непринужденной, пока мое тело дрожало. Сжала руками подол шорт. Мои ладони мгновенно вспотели.

Он прошел в дверной проем, откинув назад неровные пряди своих волос, слегка отросших за неделю. Его челюсть была покрыта легкой щетиной, и при его появлении у меня перехватило дыхание. Глаза сияли ярче, чем я когда-либо видела, они соответствовали листьям за окном моего домика на дереве. От него захватывало дух, и я ненавидела его, в то же время грудь сжалась от облегчения.

Так осмотрел комнату, остановив взгляд на стопке книг и открытых блокнотов. По обе стороны стола, за которым я сидела, стояли два стула, но он выбрал сундук в конце кровати. Его длинные ноги были согнуты, и он положил локти на бедра. Я промолчала, желая, чтобы он заговорил первым.

― Ты ушла, ― прошептал он.

― Ты ведь не хотел, чтобы я осталась, ― сказала я резче, чем хотела. Он мгновенно поднял глаза.

― Я хочу так много всего, Джулиет. Некоторые из своих желаний я даже не могу сформулировать, потому что у меня нет для них слов.

Его комментарий поразил меня, и я моргнула.

― Я….

― У меня есть кое-что, что я хочу сказать.

Его тон был резким, и я снова опешила. Поерзала на стуле, скользнув вспотевшими ладонями по бокам шорт, а затем нервно заправила распущенные волосы за ухом. Так наблюдал за моим движением, следуя за прикосновением моих пальцев, прежде чем сглотнуть и начать:

― Рик Фонтейн был моим лучшим другом…

― Я не хочу этого слышать, ― оборвала я его, глядя в сторону.

Имя Рика на его губах жалило, как укус змеи, и я задрожала. Моя челюсть сжалась. Я позволила этому уйти. Ему уйти. Им уйти. Я не хотела больше думать о той ночи.

― Ты меня выслушаешь, а потом выгонишь меня. Но я говорю первым, ― коротко добавил он.

«Мы сыграем по моим правилам», крутилось у меня в голове, но я могла только моргнуть в ответ, которого он хотел от меня.

― Рик Фонтейн был моим лучшим другом, и он был засранцем. Его должны были убить двадцать раз торговцы наркотиками и рассерженные женщины, но я любил его странным образом, потому что он был моим другом. Я не соглашался со всеми его практиками. Между нами всегда было соревнование ― не с моей стороны, с его. Мы были такими, какими были. Он работал на то, что у него было, когда у меня оно просто было. Рик не завидовал мне открыто, но при каждом риске, каждом смелом поступке, каждом предложении о неприятностях было очевидно, что он завидовал мне, и как легко все происходило со мной.

Так замолчал, и я уставилась на него, пот стекал по моей шее. Мысль о сочувствии Рику Фонтейну заставила мой желудок сжаться, и меня показалось, что меня сейчас вырвет. Я сглотнула привкус желчи во рту.

― Рик принял образ жизни, который соответствовал его потребности контролировать ситуацию. Он хотел доказать, что лучше других, и его клуб был одним из способов сделать это. «The Front Door» должен был стать моей инвестицией. Ему нужны были деньги, но он никогда не принимал подарков, и я был заинтригован, поскольку слишком часто имею дело с чем-нибудь, что могло бы разозлить моего отца. Чтобы проявить себя, Рик предложил это посвящение, но он хотел первых денег.

― Первых денег, ― произнесла я.

— Это было так хреново. У каждого из нас будет по очереди. Рик, я, Рори и Шмак.

― Я была там, ― ужалила я, напомнив ему, что была в комнате, и его развлечение было за мой счет.

― Что-то случилось со мной. Я не мог этого сделать, но не знал, как отступить. Взгляд твоих глаз. ― Он сделал паузу. ― Я подумал, если бы мог просто пройти через это, покончить с этим… ― его голос дрожал, и он запустил руку в волосы, сидя прямо. — Это было неправильно. С какой стороны не посмотри, это было неправильно. Это не имело ничего общего с тобой, а все касалось Рика.

— Это все я, ― задыхалась я. ― Почему я? Почему не любая другая женщина? ― Боль во мне росла, и тошнота поднималась по горлу.

― По словам Рика, это должна была быть ты, но я не знаю, почему.

― Я его продинамила. Он заигрывал и делал грубые предложения, но я ему отказала. У меня были годы практики избегания своего дяди, поэтому Рика было легко оттолкнуть.

Так покачал головой.

― Но ты не можешь отшить такого парня, как Рик, который так хочет проявить себя, доказать, что он контролирует ситуацию.

― Разве вы не этого хотите? Контроль? Доминирование? Разрушить, сломать…

Мои руки чесались от желания ударить его, но я попыталась сосредоточиться на нем. Я хотела дать ему пощечину. Хотела его ненавидеть. Забрать то, что он взял у меня.

― Я думал, что да, я просто… ― Он уставился в сторону ствола дерева в центре комнаты. ― Был момент, когда я посмотрел на тебя под собой, и просто… хотел, чтобы ты отдала себя, а не я забрал насильно.

Наверное, даже если бы он истекал кровью у меня на полу, он бы не выглядел более беззащитно, чем в этот момент. Но я не питала к нему сочувствия.

― Мне снятся кошмары. Я не могла спать неделями. Когда пошла получать свою последнюю зарплату, Брендон заверил меня, что Рика нет. Мне следовало попросить отправить мне его по почте, но я не знала адреса. Я съехала из квартиры Шелли. Проспала в университете несколько ночей в пустом общежитии. Убийство Рика не принесло мне удовлетворения. Это только спровоцировало новые кошмары. Я никогда не прощу себя и, возможно, никогда не прощу тебя.

Эти слова были ядом, сочившимся из моего рта, но это были вещи, которые мне хотелось сказать. Он должен был знать, что мои чувства сильны. Я ненавидела себя, но ненавидела и его.

― Мне очень жаль, ― пробормотал он, опуская голову.

― Слабая, ― прошептала я. Его голова снова взлетела вверх. ― Вы думали, что я слабая, поэтому вы хотели взять меня. Это не имело ничего общего со мной, это больше касалось тебя и твоей слабости. Тебе нужен контроль, чтобы чувствовать себя важным. Чтобы ты чувствовал себя достойным. Вы берете, потому что не понимаете, как давать. Просить было бы слабостью.

Моя грудь поднималась и опускалась с каждым заявлением, адреналин тек по моему телу с такой силой, что я чуть не подавилась им.

Его плечи склонились вперед, и он снова уперся локтями в бедра. Руки сцепились вместе, суставы побелели от давления. Не знаю, задели ли эти слова его, или он хотел действовать, исходя из своего гнева.

― Возможно, я никогда не смогу полюбить мужчину из-за тебя, ― отрезала я. ― Больше никогда не смогу доверять. ― Вставая, я стукнула себя кулаком в грудь. ― И вы отняли это у меня своей маленькой игрой. Я хочу верить, что, возможно, смогу это пережить. Смогу избавиться от боли вот здесь. ― Я ткнула себя в грудь, напротив сердца. ― Даже когда мне очень больно. ― И провела пальцем между грудей до края молнии.

Его глаза широко раскрылись, и Так тоже встал. Сделав два больших шага, он пересек комнату, его зеленые глаза сияли, когда он сосредоточился на моем пальце. Стоя передо мной, он шокировал меня еще больше, встав на колени. Его пальцы коснулись моих бедер.

― Скажи мне, что заставит тебя почувствовать себя лучше, и я сделаю это.

Я не ответила ему. Моя рука выскользнула из-под шорт. Мои пальцы дернулись, пробегая по его волосам, как это было после стрижки неделю назад, но мое сердце бешено колотилось, а мысли противоречили друг другу. Его руки освободили мои бедра, и он снова сел на лодыжки. Ладони упали на колени, и Так опустил взгляд.

― Я буду подчиняться тебе. Управляй мной. Скажи мне, что тебе нужно физически, эмоционально, и я тебе все дам. ― Он взглянул на меня. ― Все что угодно.

Мои руки больше не могли сдерживаться, и я потянулась к его волосам. Пропуская пальцы через мягкие пряди, мои брови нахмурились. Я не понимала. Не знала, что он конкретно предлагал, и как на это мне ответить. Его лоб уперся мне в нижнюю часть живота. Две огромные руки схватили мои бедра, и он осторожно потянул за карманы моих шорт.

― Все, что ты попросишь, ― сказал он.

Глава 17.

День 41-44

Так

Четыре дня мы узнавали друг о друге. Мы не видели друг друга голыми, лишь дотрагивались друг до друга. Я поразился тому, как мы, казалось, работали в другом направлении. Трахались, ласкали друг друга, целовались, обнимались… и теперь ничего. Но мы узнавали друг друга, и некоторые разговоры были трудными. Джулиет рассказала мне о своем дяде и некоторых его намерениях по отношению к ней. Я поведал ей о своей матери и ее таблетках. Она рассказала мне об аварии во время шторма, в результате которой погибли ее родители. Я рассказал ей больше о манипуляциях моего отца. Мы больше не говорили ни о Рике, ни о той ночи. Вместо этого сосредоточились на наших историях.

Большинство наших разговоров происходило на ходу. Мы путешествовали по острову, искали места, которые не видели, и пытались запомнить землю. Это была прекрасная тропическая гавань, если бы только каждый момент не ощущался как наказание.

― Гарви придет завтра. У меня нет установленного времени для его прибытия. Они просто приезжают, когда хотят, но позже я хочу увидеть тебя, ― сказал я.

― Лилиан тоже придёт. Может, лучше сделать перерыв? ― предложила Джулиет. Я взял ее за руку и потянул, чтобы она развернулась, так как шла впереди меня.

― Я не хочу перерыва. Каждый день мне кажется, что я сплю, а когда наступает ночь, боюсь заснуть, и что этот сон закончится.

Слова были грубыми, эмоции, стоящие за ними, свидетельствовали о моей уязвимости. Я не хотел, чтобы Джулиет снова исчезла. «Мужчина на грани безумия» – были единственным словами, которые могли объяснить те дни, когда девушка пропала. Я не нашел ее в доме на дереве, или, если она присутствовала, то игнорировала меня. Ни разу не наткнулся на нее у пруда или даже среди деревьев. Без нее было одиноко.

На этом острове я обнаружил то, чего действительно больше всего боялся ― мне не нравилось оставаться в одиночестве. Хотя думал, что изгнание станет отличной передышкой от давления отца и тяжести моего прошлого, одиночество было для меня спусковым крючком. Я не мог справиться с собой. Меня преследовало чувство вины, когда думал о том, что мы сделали с этой красивой девушкой, которая поделилась со мной собой в знак солидарности с нашими обстоятельствами. Но это было глубже. Пребывание в одиночестве заставило меня признать тот факт, что я был один. Мой отец хотел от меня того, чего хотел. Мои друзья были такими же. Это была игра, чтобы соответствовать желаниям других, и я проигрывал, когда мне приходилось сталкиваться с самим собой. Я делал то, что делал, чтобы не быть одиноким. Жаждал внимания ― негативного и неправильного, ― поэтому мне не приходилось сталкиваться с моим самым большим страхом ― быть одному, потому что кто-то не хочет, чтобы «я» был для самого себя.

Джулиет медленно улыбнулась, хотя улыбка не тронула ее глаза. Улыбка, которую она все более уверенно дарила мне, угасала, когда поздно ночью засыпал. Я испытывал свое терпение, и на удивление он росло. Если мы проведем вместе достаточно времени, я был уверен, что увижу это снова. Когда-нибудь. Надеюсь, скоро.

― Хорошо, я найду тебя ближе к вечеру.

― Нет, позволь мне прийти к тебе, ― сказал я. ― Я не хочу, чтобы ты блуждала в темноте.

Она вырвала свою руку из моей и скрестила руки. Ее бедро напряглось, и она нахмурилась. Джулиет действительно выглядела красивой с надутыми губками.

― Я бродила несколько раз во тьме, ― сказала она, заявив, что знает дорогу к моей палатке и от нее.

― Да, и это было небезопасно, ― ответил я, заправляя прядь распущенных волос ей за ухо. Джулиет не вздрогнула от моего прикосновения, и я воспринял это как хороший знак. Однако не хотел испытывать ее дальше, поэтому убрал руку.

― Хорошо, ― пробормотала она.

― Хорошо, ― поддразнил я.

***

― Ты танцевал? ― спросил Гарви.

Он сидел на том же пне с ножом в руке и строгал полоску дерева. Колтон упал на песок рядом с отцом. Моя нога покачивалась, когда я сел напротив них.

― Нет, я не танцевал, ― усмехнулся я. Я, бл*дь, не танцевал.

― Ты ничему так и не научился? ― спросил Гарви, все еще концентрируясь на палке в руке.

― Я многому научился, ― отрезал я.

― Я вижу, что твой гнев по-прежнему неуправляем, ― саркастически сказал Колтон.

Мои глаза скользили по его голове, игнорируя, и пристально смотрели на деревья, ведущие к Джулиет.

— Это так, ― сказал Гарви, и я заметил, что его глаза следили за моими. Повернувшись ко мне, он добавил:

― Но ты выглядишь спокойнее. Немного.

― Да, ― сказал я, но моя нога продолжала подпрыгивать вверх и вниз. Прижал руку к бедру, чтобы остановить движение.

― Тебе нужно танцевать. Выпусти энергию.

Я вздохнул.

― Позвольте мне еще раз спросить, какой смысл в танцах?

― Танец — это выражение эмоций. Ты должен выбрать животное, которое встретил на острове. Подумай об этом. Что ты можешь извлечь из этого? Копируй движения животного. Поразмысли.

Я покачал головой.

― Я подумаю об этом.

― Ты сделаешь это, ― скомандовал Гарви, но его голос оставался монотонным. Мой взгляд снова переместился в сторону дома Джулиет на дереве.

― Ты выглядишь отвлеченным, ― сказал Гарви, прерывая мой взгляд, и я снова заметил, что его глаза были сосредоточены в той же области, что и мои.

― У тебя все нормально?

― Я в порядке, ― отрезал я.

― Может, нам лучше остаться с тобой на ночь?

― Нет!

Резкость моего тона поразила даже меня, и я провел рукой по волосам.

― Имею в виду, нет, я в порядке. Тебе не нужно оставаться.

Я не хотел, чтобы они тусовались и испортили шанс увидеть Джулиет.

― Понятно, ― сказал Гарви, в последний раз оглядываясь через плечо, прежде чем снова повернуться ко мне. Его лицо оставалось непроницаемым, когда в глазах плясал огонек. Если бы я не знал, то бы сказал, что он смеялся надо мной.

― Твои волосы выглядят по-другому, ― заметил Колтон, прищурившись, глядя на мою руку, которая продолжала перебирать гладкие пряди.

― Да, я кое-что придумал, чтобы обрезать получше.

Глаза Колтона оставались прищуренными, он смотрел на меня так, будто мог читать мои мысли. На этот раз они не спросили о девушке, и я больше не хотел рассказывать о ее присутствии. Эта мысль, казалось, заставила Колтона заговорить.

― Все еще видишься с этой девушкой?

Формулировка застала меня врасплох. Он спросил так небрежно, как будто задумался, встречаюсь ли я с Джулиет. Напомнив себе, что он не поверил, что она была на острове, я тщательно подбирал свой ответ.

― Меня не волнует, поверишь ли ты, что она здесь. Мне не нужно ничего тебе доказывать. Мне нужно только самому себе что-то доказать.

Тишина была резкой, когда Гарви перестал резать. Он посмотрел на меня, удивленно приподняв брови. Затем поджал губы и медленно кивнул.

― Ну, ты действительно чему-то учишься.

Я хотел стереть ухмылку с его лица, потому что не понимал, что он имел в виду, но позволил ей ускользнуть. У меня не было времени на конфронтацию с ними. Я хотел, чтобы они покинули мой остров.

― Мы принесли еще книг, ― сказал Гарви, указывая палкой на мешок. Я много часов читал в отсутствии телевизора, без отчетов по акциям, без статистики слияний, которую нужно было просмотреть. Я перечитал несколько классических произведений, смешанных с некоторыми информационными текстами.

Встал и стал обыскивать кучу.

― Робинзон Крузо? ― спросил я, держа книгу в воздухе. ― Повелитель мух? В самом деле?

― Настала моя очередь выбирать, ― сказал Колтон, довольный своим выбором. Одна книга была о человеке, потерпевшем кораблекрушение на острове, а вторая о группе мальчиков, чей самолет потерпел крушение, и они довели до крайности выживаемость сильнейших, убив одного из них.

― Маленький принц?

Я уставился на тонкую книгу в руке.

― Детская сказка, ― сразу подумал я. ― Интересный выбор.

― Ты тоже можешь кое-чему научиться, ― предположил Гарви. Я пролистал страницы и сунул его в задний карман. ― Танцуй, ― добавил он, похлопав меня по плечу, прежде чем снова покинуть меня.

***

После обеда Джулиет села за свой стол и работала над бумагами, а я лег на ее кровать и стал читать. Я взял с собой «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери, чувствуя родство с этим молодым человеком, который странствовал по Вселенной, задавал вопросы и открывал для себя разные вещи.

― Я не думаю, что ты моя роза, ― сказал я, нарушая уютное молчание, которое мы установили друг с другом. Джулиет оторвалась от своих записей и повернулась ко мне лицом. ― Я недостаточно заботился о тебе. Ты со мной не под стаканом. Я думаю, что ты лисица.

― Вместо мыши? ― она хихикнула. Я почувствовал слабость из-за этого звука за последние несколько дней. Это был редкий подарок, и я дорожил им каждый раз, когда она дарила его мне.

― Ты все еще мышь, но, может быть, больше лиса, ― сказал я, приподняв брови над краем книги.

― Как так? ― девушка снова усмехнулась, вставая и подходя к кровати. Я наклонился, надеясь, что она поймет намек и ляжет рядом со мной.

― Ты искушаешь меня. ― Джулиет остановилась у маленького матраса. ― Но я не лукавая и не хитрая, как лисица, ― ответила она, ее голос повысился на игривую октаву.

― Правда.

Я сделал паузу, чтобы постучать книгой по подбородку.

― Но я влюблен в тебя.

Комментарий остановил нас обоих, и наши взгляды встретились. Она не моргнула. Воздух в комнате застыл.

― Я имею в виду, я покорен тобой.

Мой голос понизился, и я перевел взгляд на слова на странице, но не смог сосредоточиться ни на одном из них.

― Прочитай мне отрывок, ― попросила Джулиет, сидя на кровати, и я постучал по подушке, давая знак, что она должна присоединиться ко мне, лежа.

― Кто ты? ― спросил Маленький принц и добавил: ― Вы очень красивы.

Я посмотрел на девушку после прочтения. Она была прекрасна, расположившись рядом со мной, и мое сердце екнуло.

― Я лиса, ― сказала лиса.

Джулиет подтолкнула меня, побуждая прочитать свою часть.

― Пойдемте, поиграйте со мной, ― предложил Маленький принц. ― Я так несчастен.

Я остановился на словах. Насколько это было правдой до прибытия на этот остров. Я не был счастлив, но у меня не было времени углубляться в эту мысль, пока Джулиет читала свои слова.

― Я не могу играть с тобой, ― сказала лиса. ― Я не приручена.

Джулиет изменила голос, пока читала, поэтому я понизил свой голос, продолжая:

― Ах! Пожалуйста, извините меня, ― сказал Маленький принц.

Но, подумав, добавил:

― Что это значит ― приручить? ― прочитал я.

― Ты здесь не живешь, ― сказала лиса.

― Что ты ищешь?

Какими правдивыми казались слова, и я подумал над вопросом, сказанным голосом Джулиет.

― Я ищу мужчин, ― сказал Маленький принц. ― Что это значит ― приручить? ― прочитал еще раз.

― Мужчины, ― сказала лиса. ― У них есть ружья, и они охотятся. Это очень тревожно. Еще они выращивают цыплят. Это их единственные интересы. Вы ищете цыплят?

― Куры? ― вмешался я.

― Продолжай читать.

Джулиет снова подтолкнула мою руку плечом. Она повернулась ко мне и сосредоточилась на книге в моих руках.

― Нет, ― сказал Маленький принц.

― Я ищу друзей. Что это значит ― приручить? ― Я смотрел на слова.

Когда-то я считал Рика другом, но на самом деле он им не был.

― Это действие слишком часто игнорируется, ― сказала лиса. ― Это означает налаживание связей.

― Для установления связей? ― Я тяжело сглотнул, прочитав эту строчку. Я ни с кем не связан. Я плыл по течению.

― Именно это, ― ответила лиса. ― Для меня ты все еще не более чем маленький мальчик, который такой же, как сто тысяч других маленьких мальчиков. И ты мне не нужен. А ты, со своей стороны, во мне не нуждаешься. Для вас я не более чем лисица, как и сотни тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, то мы будем нужны друг другу. Для меня ты будешь уникальным во всем мире. Для тебя я буду единственным во всем мире…

― Я вообще-то думаю, что хотела бы быть лисицей, ― сказала Джулиет.

― Ты хочешь, чтобы тебя приручили?

Идея доминирования над ней вернулась, и в воздухе витало напряжение, но каким-то образом приручение означало нечто большее, чем доминирование. Казалось, это означало ответственность, заботу о ком-то. Я уже обещал, что вместо этого она сможет доминировать надо мной, но передумал.

― Я хочу быть друзьями, ― прошептала девушка, ее дыхание коснулось моей кожи, и жар между нами снова усилился.

― Я один для тебя? Я определенно не принц, ― сказал, понизив голос. Я хотел быть ее другом. Хотел быть нечто большим.

― Ты будешь одним из тысяч маленьких мальчиков, пока не научишься приручать меня, вкладываться в меня так же, как я вкладываюсь в тебя. Тогда ты будешь моим другом, как говорит лисица, ― добавила Джулиет.

Ее фиолетовые глаза были игривыми, сияющими так, как я никогда раньше не видел. Исчезла ненависть. Пропало желание. Исчез страх. На его месте было нечто большее, и это мне понравилось.

Я застонал:

― Я все еще считаю, что ты лисица.

Глава 18.

День 47

Джулиет

Жара была удручающей, но ночи освежали океанским бризом. Мы сидели на берегу в тусклом дневном свете и молча смотрели на спокойную воду. Полночный синий цвет ловил волны, темнота гналась за ними. Сегодня вечером не было заката, только облака на горизонте.

― Я сделала это для тебя.

Подарив ему плетеный браслет, который сделала из листьев, скрученных в нитку, я затаила дыхание. Никогда не делала мужчине подарки, не говоря уже о том, чтобы сделать подарок самой.

― Ой, ты сделала мне браслет дружбы, ― поддразнил Так, и я толкнула его в плечо. Кусала губу, смущаясь. В конце концов, это казалось глупым.

Так взял его у меня, крутя между пальцами снова и снова. Кончики его пальцев путешествовали по браслету, он, казалось, восхищался моей работой, но я была готова к новому поддразниванию. Протянул свое запястье, на котором, как мне казалось, всегда носил дорогие часы и надел мой браслет. Так крутил запястье взад и вперед.

― Почему ты сделала это для меня? ― спросил он, в его голосе не было дразнящего тона, которого ожидала. Я пожала плечами.

― Я дважды хотела поблагодарить тебя за спасение моей жизни.

Он напряженно всматривался в мои глаза, и я отвернулась, проклиная себя за подношение. Решила, что это глупая идея.

― Мышка, ― прошептал он, проводя пальцем по моей щеке до подбородка и нежно поворачивая мою голову, заставляя меня посмотреть на него.

― Мне было приятно спасти тебя. И спасибо. Это действительно особенный подарок. Никто раньше мне ничего подобного не дарил.

― Браслет из листьев, ― пошутила я, пытаясь разрядить слишком серьезную атмосферу.

― Подарок ручной работы. Это означает, что ты действительно думала об этом, а затем нашла время, чтобы сделать это специально для меня. Подходит идеально. Я всегда буду носить его. Спасибо.

Я приготовилась пошутить по поводу «носить его вечно», но серьезность в его голосе остановила меня. Его признательность была искренней, и меня удивил мягкий поцелуй в щеку.

Внезапно небо затрещало, и молния устремилась вниз. Я удивленно вздрогнула.

Рука Така обняла меня за плечи. Он потер вверх и вниз мое предплечье, а затем отпустил меня. Как ни странно, мне очень хотелось, чтобы он продолжал меня обнимать, но с тех пор, как началась наша дружба, прикосновения были все реже и реже. Касание кистей. Волосы, которые он заправлял мне за ухо. Палец, скользящий по моей челюсти, но не дальше. Я заснула рядом с ним в ту ночь, когда он читал «Маленького принца». После того, как мы обменялись чтением о лисе, я позволила ему продолжить, дрейфуя в интонациях его грубого, но прекрасного голоса. К нашему удивлению, он тоже спал, и я проснулась, обхватив его за руку, как будто держалась за него изо всех сил. Мне не снилось, или, по крайней мере, я не могла вспомнить ничего, но каким-то образом цеплялась за него ночью. Он никак это не прокомментировал. Его улыбка стала ярче, и он прошептал: «Доброе утро», затем коснулся губами моего лба и скатился с кровати.

Снова вспыхнула молния, и вдали эхом разнесся гром. Я вздрогнула во второй раз.

― Не любишь молнии? ― спросил он, и прищурился, глядя на темное море.

― Я была дома одна. Был сильный шторм, и помню, как однажды проснулась ночью и услышала резкий раскат грома. Было 2:43 ночи. Я не могла снова заснуть, и просто лежала, тяжело дыша, желая, чтобы молнии исчезли. Я еще не знала, что они умерли в то время, но с той ночи не могу избавиться от страха, что молния означает плохие вещи.

Я провела руками по прохладному белому песку, пока мой голос дрожал.

― Я не позволю тебя обидеть, ― сказал Так, и я слабо улыбнулась этому комментарию. ― Я буду спасать тебя снова и снова, если понадобится. ― Он был должен мне.

Так заколебался после произнесенных им слов. Он чувствовал себя ответственным за то, что произошло, ― он должен спасать меня, если что-нибудь еще случится. Я разочарованно вздохнула. Так часто говорил такие вещи. Небольшие комплименты или поразительные слова, сказанные небрежно, и на первый взгляд они были милыми, но внутри казались проникнуты более глубоким смыслом. Мое сердце по глупости екало от каждого из них, в надежде, что это может значить для него больше, зная, что это значит только что-то для меня.

Вода рядом с нами не кипела и не возмущалась, но казалось, что над океаном определенно надвигается шторм.

― Я бы хотел, чтобы у нас была лодка, ― сказал он, и я повернулась, чтобы посмотреть на него.

― Почему?

― Я бы хотел поплавать там.

― В такую ночь, ― я задохнулась.

― Нет, Мышка, днем. Было бы круто плыть по воде, особенно когда она такая спокойная. ― Так поднял руки ладонями вниз и раздвинул их, словно имитируя океан. ― Я хочу взять тебя в плавание.

― Почему бы тебе не попросить Гарви об одном, ― тихонько фыркнула я.

― В любом случае, у вас тут «загородный клуб».

Я повернулась и оглянулась через плечо, любуясь экстравагантной пляжной палаткой с походной мебелью и гамаком на деревьях.

— Это у тебя настоящая кровать, ― поддразнил Так.

― Но, честно говоря, я не думаю, что они дадут мне лодку. Они будут бояться, что попытаюсь сбежать. ― Он откинулся назад и позволил пальцам ног скользить по песку.

― А ты мог бы? ― спросила я. Так положил подбородок на плечо, глядя на меня.

― Уже нет.

В ответ мои губы медленно растянулись в улыбке. Рот наполнился жаждой. Я хотела попробовать его снова, просто так, он был таким сладким.

― Почему бы тебе не построить ее?

Так рассмеялся, выдохнув.

― Как?

― Ну, я не знаю, ― сказал я. ― Ты сын судостроителя. Разве ты не знаешь, как построить лодку?

Он долго смотрел на меня, прежде чем снова взглянуть на океан.

― Ха, ― фыркнул он.

― Что?

― Ты права.

По какой-то причине мы позволили этим словам затеряться между нами, прежде чем он проводил меня обратно в мой дом на дереве.

***

― Я нашел это! ― крикнул Так на следующий день, когда я пришла в его лагерь. Его голос дрожал от волнения.

― Что нашел? ― засмеялась я, приветствуя его энтузиазм, прежде чем поняла, что его вызвало. Мне нравилось, когда он смеялся. Его лицо прояснялось, и он выглядел менее раздраженным, даже моложе.

― Идеальное дерево. Бьюсь об заклад, мы могли бы как-нибудь выскоблить его, прикрепить еще две опоры, и все бы получилось.

― Как каноэ? ― я снова засмеялась.

― Вроде, но с опорами для баланса, как на Филиппинах.

― Ты был на Филиппинах? ― Я собиралась рассмеяться, но потом вспомнила его прошлое.

Он, наверное, побывал в каждом уголке мира, когда я просто счастлива была сбежать из трейлерного парка в Алабаме.

― Был. ― Я покачала головой в ответ.

― Давай, Мышка, ― сказал Так, протягивая руку, и я не могла отказать рвению в его голосе.

В течение недели мы работали над распотрошением большого бревна от поваленного дерева, которое он нашел. Так был терпелив, когда объяснял, что мне нужно сделать, чтобы помочь построить длинные арки, похожие на ремни, которые тянулись над лодкой в форме каноэ для равновесия.

― Не знаю, удержит ли это нас обоих, ― скептически сказала я, когда мы приблизились к нашему готовому варианту.

― Ну, это просто необходимо, потому что я не буду тестировать это без тебя, первый помощник, ― поддразнил он. Так был игривым, как ребенок. «Как тысяча маленьких принцев», ― подумала я, и мне понравилось его удовлетворение от стройки чего-то с нуля. Для человека, который сказал, что он преуспевает в том, чтобы разрушать вещи, его руки были одинаково старательными, собирая что-то воедино.

― Мы далеко не уйдем, ― пообещал он, подняв глаза и увидев, что я смотрю на него. ― Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ― еще раз пообещал он.

Должно быть, Так увидел сомнение в выражении моего лица. Я начинала думать, что это было зловещим, как будто надвигалось что-то плохое, а он все хотел уверить меня, что защитит. Я отбросила эту мысль и продолжила скручивать и связывать длинную траву и срезанные листья, которые мы использовали в качестве веревки, чтобы закрепить опоры.

На пятьдесят шестой день мы отправились в первое плавание.

― Мы пройдем просто по краю бухты и обратно, ― пообещал он, но я волновалась, что там будет сильное течение. Если мы упадем за борт, то не сможем выплыть обратно.

― Я думаю, что мышки предпочитают оставаться на суше, ― сказала я, поддразнивая его, но он поднял руку, предлагая мне принять ее. Так подвел меня к борту лодки.

― Нам придется работать вместе, чтобы вытащить ее, но я позволю тебе прыгнуть внутрь, пока не станет слишком глубоко. У каждого из нас есть весло, и я расскажу тебе, как его использовать, когда мы устроимся. ― Он подмигнул мне.

― «Vixen» в ожидании.

― «Vixen»? ― спросила я.

― Каждой лодке нужно имя, и каждая лодка — это она, поэтому эта «Vixen» названа в честь одного из наших строителей. ― Он снова подмигнул мне, и я покраснела.

― Лисы тоже любят сушу, ― поддразнила я.

― Да, но лисица хитрая и ловкая, она может справиться с любой ситуацией, с которой ей пришлось столкнуться. Она также знает, когда доверять своему капитану.

Я снова покачала головой. В этом не было смысла, но Так встал за лодкой, и мы вытолкнули ее в воду. Когда мы были по щиколотку, он сказал мне запрыгивать. Я немного повозилась, не находя рычага в воде, но он держал лодку достаточно устойчиво и терпеливо ждал меня.

Так прошел еще несколько шагов и запрыгнул внутрь, и я закричала, когда лодка приподнялась с моего краю от тяжести его тела. Я затаила дыхание, собираясь упасть в воду, когда моя часть лодки вернулась на воду. Оказавшись внутри, мы оба вздохнули с облегчением. Лодка не тонула.

Медленно мы пересекли океанскую бухту.

― Она плывет! ― крикнула я.

― Она идеальна, ― повторил он в ответ. Я повернулась и увидела блестящую улыбку на его лице, обнажающую его белые зубы. Так греб, как будто делал это каждый день, гладя из стороны в сторону, чтобы мы двигались прямо вперед. Без рубашки и с загорелой кожей он выглядел как путешественник, намеревающийся увидеть мир. Так выглядел счастливым.

Глава 19.

День 60

Так

Я почти боялся визита Гарви, но он приносил свежие припасы и иногда новое постельное белье. Я не так хорошо освоил стирку простыней. Он никогда не приносил писем. Мне не позволяли общаться с внешним миром, но я должен был спросить.

― Кто-нибудь спрашивал обо мне? Мой отец?

Гарви оторвался от моей маленькой лодки. Я гордился своей первой попыткой что-то построить. При проектировании я прибегал к методам проб и ошибок, но создавать что-то было потрясающе. Не работал ни с чем подобным с тех пор, как дедушка попросил меня помочь ему отшлифовать старую деревянную лодку в заднем сухом доке. Это воспоминание была настолько старым, что казалась туманом, но я увидел очертания дедушки, который медленно работал, когда толкал шлифовальный блок по древесине.

― Ты относишься к ней правильно, гладишь ее, как нужно, и она будет скользить, как дельфин, по морю. Значит, ты счастливый моряк, ― прошептал он мне на память. Дедушка с благоговением говорил о лодке, но теперь, будучи мужчиной, я почувствовал, что он пытается передать мне некоторую более глубокую мудрость.

― Ты же знаешь, я ничего не могу тебе сказать, ― мягко сказал Гарви, позволяя своей руке скользить по изгибу каноэ. ― Ты сам построил это? ― спросил он.

Раздраженный тем, что он не мог даже намекнуть на моих родителей, я огрызнулся в ответ.

― Нет, мои миньоны-обезьяны помогли мне.

― Я вижу, гнев все еще жив. Но я впечатлен. ― Его рука обхватила поплавок выносной опоры.

― Я не думаю, что он когда-нибудь уйдет, ― парировал я, игнорируя его комплимент.

― Не уйдет, ― сказал Гарви, проводя пальцами по выносной опоре на левом борту. ― Но тебе нужно научиться контролировать это. Без гнева мы не можем познать покой. Без ненависти мы не знаем любви. Речь идет о распознавании одного и контроле над другим.

— Это звучит плохо, ― фыркнул я.

— Это не так. Это противоположности. Мы не можем ценить одно, не зная об обратном. Любовь. Ненависть. ― Он поднял два кулака и двигал ими взад и вперед, как будто они боролись за равновесие. ― Гнев. Спокойствие. ― Гарви расправил руки и отодвинул их друг от друга, как будто поправлял простыню.

Аналогии Гарви вызвали у меня раздражение. Гнев все еще теплился во мне, слова Гарви пронеслись в моей голове. Я ненавидел, когда он был прав. Может быть, моя раздражительность была вызвана тем, что она уводила меня от Джулиет. Она казалась мне тем самым спокойствием. Она меня укрощала, и мы стали друзьями. Это было чуждое понятие, и я начал наслаждаться этим, но мое тело болело за нее. Я хотел заглянуть глубже, но не доверял себе. Еще нет. Я посмотрел на домик Джулиет на дереве.

― Надвигается буря. Я не знаю, дойдет ли она сюда, но ты можешь принять меры предосторожности. Собери некоторые вещи, чтобы спасти их. Ты не рыбачил и не собирал еду, как я ожидал.

Я не переходил в режим собирателя, хотя после постройки собственной лодки вообразил, что в будущем все может случиться. В некоторые моменты волновался, что стану дикарем, но Джулиет держала меня в узде. Она сохраняла меня в здравом уме. Не знаю, хорошо было бы мне одному на острове. Девушка была моей противоположностью. Моим балансом.

― Я полагаю, ты еще не танцевал.

Я закатил глаза и посмотрел на солнечное небо над головой, гадая, как он предугадал шторм в такую прекрасную погоду.

― Я танцую не один, ― сказал я.

― Тогда тебе лучше вызвать своего воображаемого друга, ― рявкнул Колтон. Мой гнев определенно оживал, когда он был рядом.

― Да, заткнись, ― прорычал я.

Было ясно, что ему не хватает равновесия, иначе он бы понял лучше. Воображаемая или нет, Джулиет стала моей второй половинкой.

***

Я попытался. Но сделать это. Танцевать у костра было глупо. Я был взрослым человеком, и хотя меня никто не видел, я не мог понять, что мне нужно было осмыслить, бегая вокруг бревен. По иронии судьбы, деревья, казалось, танцевали, когда поднимался ветер, и раскачивались из стороны в сторону. Некоторые из них даже изящно наклонились назад, как будто их вел в танце любовник. Меня учили танцевать, как и всех молодых людей из моего социальной круга, поэтому я знал танго, меренгу и даже пару танцев сальсы, но не собирался грязно танцевать с самим собой.

Я остановился после своей попытки, когда с горы раздался громкий треск молнии. Небо потемнело, а звезды скрыты гневными облаками. Внезапно небеса разверзлись, и вода хлынула, как будто Бог просто отвинтил кран. Еще один резкий раскат грома последовал за второй искрой молнии, вспыхнувшей в небе. Мои мысли сразу же вернулись к Джулиет и тому, что она рассказала мне о своих родителях. Она боялась молнии. Мне следовало укрыться в своей сухой палатке, но вместо этого я помчался к ее домику на дереве.

К моему удивлению, лестница свисала, как будто она меня ждала. Она раскачивалась на усиливающемся ветре, и сначала я изо всех сил пытался подняться. Ступеньки были гладкими, и лил косой дождь, словно зачерпнул бухту и швырнул в меня. Что-то хлопнуло у меня над головой, и я ускорил подъем.

― Джулиет, ― крикнул я, переходя на платформу крыльца.

Чтобы добраться до ее двери, потребовался всего один большой шаг. Я открыл ее против силы ветра и захлопнул за собой после того, как вошел. Глядя на пустую кровать, я снова закричал.

― Мышка! ― Мои глаза быстро осмотрели небольшую комнату, прежде чем найти ее, свернувшуюся на полу возле стола. Ее колени были подняты, а голова прижата к ним, так как в ночь нападения змеи.

― Мышка, ― я выдохнул с облегчением, когда присел перед ней на корточки.

Я был насквозь мокрым, и потянулся к полотенцу, висящему на спинке стула, проведя им по лицу и волосам. Джулиет не смотрела на меня.

― Подожди, ― сказал я, снимая через голову мокрую футболку. Я сел рядом с ней, обнял ее за плечи и положил полотенце себе на колени.

― Иди сюда, Мышка. Мы останемся здесь, но ты позволишь мне обнять тебя, чтобы знать, что ты в безопасности. ― Я мягко подтолкнул ее, чтобы она придвинулась ко мне, усадив ее себе на колени. Джулиет уткнулась головой мне в плечо, и ее ладонь прижалась к моей груди. Моя рука обвилась вокруг ее поясницы, положив руку на бедро.

― Я держу тебя, ― прошептал я, прижимаясь губами к ее лбу, когда девушка вздрогнула после очередного удара света. Другая моя рука погладила ее по плечу.

― Хочешь поговорить? ― спросил я, пытаясь чем-нибудь ее отвлечь. Девушка покачала головой у меня на плече.

― Как насчет поцелуя? ― я поддразнил её, но она снова покачала головой, издав писк от треска за пределами дома на дереве. На мгновение я подумал, что наше положение на дереве, возможно, не самое безопасное место для нас, но не рискнул сдвинуть ее. Мне нравилось, что она позволила мне обнять ее. Мне нравилось, что я чувствовал, что я ей нужен. Мне нравилось пытаться защитить ее.

― Хорошо, малышка. Мы просто посидим здесь. Всю ночь, если это нужно. ― Я прижал ее к себе.

Рука Джулиет обвилась вокруг моей шеи, и она прижалась к моей груди. Ее лицо уткнулось в пространство между моей шеей и плечом, и она кратко поцеловала меня.

― Спасибо, ― прошептала она.

Ее признательность мне понравилась. В тот момент я был больше, чем маленький принц. Я был королем джунглей.

Глава 20.

День 61

Джулиет

После визита Лилиан я была в шоке. Мой дядя пришел к ней за деньгами. Он потратил все, что получил, когда мои родители умерли ― то немногое, что осталось после продажи их дома и опустошения банковского счета. Мысли о нем усиливали мой страх перед молнией. Я не сказала Таку, что однажды ночью нашла дядю, стоящего у изголовья моей кровати. Мигающий свет от шторма разбудил меня, и я услышала его тяжелое дыхание, когда гром стих на мгновение. Затаив дыхание, я распознала звук ударов по коже. Я не могла смотреть, и мои веки задрожали, когда еще одна яркая вспышка промелькнула в моем окне. Мягкий звук усилился, и мое сердце забилось быстрее, когда я поняла, что Форрест делал. Он застонал во время кульминации, и я проглотила желчь в горле.

― О, Джулиет. Однажды ты отдашь мне все, что я хочу от тебя, ― пробормотал он в темноте моей комнаты, прежде чем снова вспыхнула молния.

Даже после того, как он вышел из моей комнаты, я не могла двинуться с места, замершая от страха перед бурей его слов и действий. После той ночи я запирала свою комнату каждый раз, когда ложилась спать, но не доверяла ему и наяву. Я жила в постоянном страхе, пока не закончила среднюю школу и не сбежала из трейлерного парка. Я умоляла Лилиан не привлекать его к разбирательству по делу о непредумышленном убийстве. Женщина сказала, что если есть доказательства, что у меня есть живой родственник, эксперимент возможен. Мне нужен был член семьи на случай, если я умру. Даже мысль о том, что он получит мое тело после смерти, заставляла меня вздрагивать.

― Он хотел денег, но это не конкурс. Ты не выиграешь миллион долларов, выживая. Это все для тебя и твоего восстановления, ― напомнила мне Лилиан.

Она была права, но тот факт, что дядя знал мое местонахождение, беспокоил меня. Как я могла вернуться в Балтимор, если он знал, что я там живу? Что произойдет, когда мое пребывание на острове закончится? Куда мне пойти? Что станет со мной и Таком?

Меня беспокоил более важный вопрос ― искупила ли я свое преступление?

Мысли об убийстве Рика не покидали меня. Я не хотела убивать друга Така. Не думала о нем как «о чьем-то друге», «чьем-то сыне», «чьем-то любовнике». Но опять же, Рик не думал обо мне в этом отношении, как и Так, пока мы не застряли здесь вместе. Могу ли я простить напавших? Могу ли я оправдать их ― то, что они со мной сделали? Во многих смыслах дело было не в том, чтобы простить за то, что произошло, а в том, чтобы вернуть себе контроль над своей жизнью. Разве Так тоже не заслужил этого права? Даже если я когда-то его ненавидела. Даже если когда-то желала ему смерти, как и его другу. Как все изменилось? Когда произошел сдвиг? Как я избавилась от боли, чтобы получить удовольствие?

Я обвилась вокруг Така и держалась за него, как за спасательный круг, надеясь выдержать бурю, когда его сила окружала меня. Ночью я заснула, несмотря на шум дождя и далекие молнии. И проснулась в его руках, которые были расслаблены во время сна, но все еще укрывали меня со спины. Я пошевелилась, чувствуя, что ему должно быть неудобно, когда лежу на нем всю ночь, но его руки обхватили меня и прижали к груди. Я захихикала.

― Что тут смешного?

Его сонный голос был грубым и сексуальным. Что-то длинное и твердое прижалось к моему бедру. Мои бедра сжались, а сердцевина запульсировала.

― Я думала, ты спишь.

― Я думаю, что держал тебя у себя на коленях, ― сказал он, его голос все еще оставался грубым, когда губы прижались к моей голове.

― Я слишком много вешу, чтобы вот так сидеть у тебя на коленях, ― сказала я, прижимаясь к его груди, его руки снова сжались на мне.

― Тем не менее, ты была здесь всю ночь, ― поддразнил он все еще с закрытыми глазами.

― Вместо этого ты можешь оседлать меня, если хочешь. Ты знаешь, сбалансируешь вес и все такое.

Моя голова откинулась назад, я посмотрела на него и увидела, что его глаза все еще закрыты, но на его лице растянулась ухмылка. Так дразнил меня без всякой угрозы. Я поерзала, и он застонал, его возбуждение было видно по шортам. Снова пошевелилась, сняла полотенце, которое он накинул на колени, и поползла по нему. Его глаза медленно открылись.

― Закрой глаза, ― прошептала я, проверяя его доверие.

Мои бедра находились по обе стороны от его. Он зажмурился, но брови приподнялись, когда мои ладони прижались к его нижней части живота и взобрались по груди.

― Мышка, ― прохрипел он, когда я прикоснулась к его коленям.

Жар его эрекции был всего в сантиметре от моего центра. Мы не соприкасались там, но эта мысль заставила меня промокнуть. Я дотянулась до его плеч и обхватила их ладонями. Медленно мои ладони скользнули по его рукам. На нем все еще был мой браслет, он привлек мое внимание, когда мои пальцы приблизились к его, глаза Така были все еще закрыты, но веки дергались, он хотел меня видеть. Хотел открыть их, но я была не готова.

― Еще нет, ― прошептала я. ― Доверься мне.

― Мышка.

Его голос сорвался, и я оборвала его, прижавшись к его губам.

«Я все контролирую», ― сказала я себе, обвивая рукой его шею. Прижалась к нему, и он зашипел мне в губы. Затем скользнула вверх и вниз по жесткому стержню, жар которого я ощущала своими бедрами. Наши шорты создали долгожданное трение. Мой рот не покидал его, и я медленно прикусила его нижнюю губу, прежде чем прижать свои губы к его. Он взял на себя инициативу, в то время как позволил мне вести его удовольствие. Его рот скользнул по моим губам, втягивая меня в глубокий поцелуй. Когда его язык пересек черту, я не могла больше сдерживаться. Отпрянула, схватив его за плечи, как за якорь, и перекатываясь по нему. Я скользнула своим центром вниз по его теплу, отчаянно пытаясь разрядить нас обоих.

― Так держать, Мышка, и у нас возникнут проблемы.

Я кивнула, когда мои веки закрылись. Продолжая объезжать его в заданном мной темпе, проигнорировала его слова. Контролировала его, пока его тело ублажало мое.

― Мммм, детка, мне нравится, что ты берешь то, что хочешь, ― прорычал он, сгибая руки на моих бедрах. Он крепко сжал, как будто хотел меня остановить. ― Но, Мышка, нам не нужно этого делать. У нас есть десять месяцев, чтобы узнать друг друга так, как нам и следовало бы узнать.

Эти слова подтолкнули меня вперед. Я не собиралась останавливаться тогда, когда шторм в нижней части живота приобрел угрожающие размеры. Его пальцы впились в мои бедра, а кончиками пальцев он руководил нашим ритмом. Трение под швом моих шорт росло, напряжение достигло нового уровня, когда я терлась о его, ища освобождения, которого еще не испытывала с ним.

― Вот так, детка.

Это не было вопросом. Он говорил мне, что одобряет то, что мы делаем. Мой рот снова прижался к его губам, но я не могла сосредоточиться на двух областях одновременно. Когда давление достигло пика, мои губы прижались к нему, но я не целовала. Застонала в его рот, вдыхая его дыхание как кислород, потому что едва могла дышать. Мое тело содрогнулось от облегчения. Он захватил мои губы, прижимая меня к себе. Короткий толчок его эрекции подо мной предупредил меня о его собственном освобождении, и между нами просочилось влажное тепло. Я чувствовала себя лисицей, так как ловко взяла у него то, что хотела.

― Ты меня уничтожишь, ― простонал он в наши соединенные рта, все еще прижимаясь к моим губам, но не целуя.

― Я надеялась приручить тебя, ― прошептала я.

― Думаю, я хочу, чтобы ты меня приручила, ― промурлыкал он. ― Но вместо этого ты сводишь меня с ума.

***

― Подожди, ― сказал Так, схватив за руку и остановив меня, пока мы шли новым путем через джунгли.

Я остановилась, думая, что он что-то слышал или видел. Вместо этого Так обхватил мою челюсть и прижал к себе, поцеловав достаточно глубоко, чтобы мои мысли разбежались, я забыла, где нахожусь, а мое дыхание сбилось. Затем он отстранился, медленно улыбаясь, смакуя вкус на своих губах и просто продолжил идти дальше, как будто ничего не произошло, как будто он только что не забрал кусочек моего сердца.

― Кажется, ты знаешь все дороги в этом лесу, ― сказал он, и по какой-то причине мне в голову пришло стихотворение Роберта Фроста.

― Годы практики, ― проворчала я. Он повернул голову и посмотрел на меня.

― Скажи мне, ― попросил парень, но затем снова с нетерпением ждал возможности дать мне свободу высказаться.

― Мой дядя. Я рассказала тебе о нем и его разочаровании, о том, что он унаследовал меня. Я также упомянула, насколько он был неуместен временами, и по мере того, как я становилась старше, избегать его становилось все труднее.

Я вздрогнула от воспоминаний.

― Он любил играть со мной в игру, когда я была моложе и только что попала под его опеку. ― Моя память метнулась в прошлое. Его голос в моей голове.

― Он сказал мне, что если бы я смогла выбраться из леса, то была бы свободна.

― Свободна от чего? ― небрежно спросил Так, шагая вперед.

Он не заметил смысла в моем голосе. Когда я не ответила, остановился и повернулся ко мне лицом.

― Свободной от чего? ― голос Така понизился, когда он посмотрел на меня.

― Я была бы свободна от него. Если смогу обогнать его ― выиграю, но, если он поймает меня, я принадлежу ему.

Так протянул руку вперед, но убрал её до того, как коснуться мой щеки.

― Он когда-нибудь выигрывал? ― прошипел он угрожающе низким голосом.

― Никогда. Я запоминала эти леса, делая карты в голове. Всегда находила выход из ситуации.

Так продолжал смотреть на меня, его пальцы вздрагивали от желания успокоить меня, но что-то в моем лице предупреждало его не прикасаться ко мне.

― Я вообще-то думаю, что ему нравилась погоня.

Я вернулась к своему воспоминанию о том, как он стоял над моей кроватью.

«Однажды ты отдашь мне все, что я хочу от тебя».

Слова переключались в моей голове, смешиваясь с голосом Така. Как зловеще они звучали от одного человека. Как отчаянно они звучали от другого. Парень упомянул, что хотел, чтобы я дала ему все. Он хотел, чтобы его попросили. Между нами воцарилась странная тишина. Така интересовала только погоня за мной? Или он имел в виду то, что сказал? Он хотел разрешения. Казалось, мы танцуем на краю пропасти, где малейший дисбаланс в любом случае может все разрушить.

Так сжал мою руку, и мы продолжили подниматься выше по крутой горе, миновав естественную поляну, которую я обнаружила, когда убегала от него. Казалось, что мы путешествуем с собственными глубокими мыслями, как с рюкзаками, отягощающими наше путешествие.

― Похоже на пещеру, ― объявила я, когда мы подошли к другой поляне.

Вращаясь по кругу, я смотрела на бескрайние просторы океана и захватывающий вид на далекие острова. Казалось, что они были всего в нескольких милях от них, а в некоторых случаях были достаточно далеко, чтобы предотвратить побег. Я повернулась и увидела, что Так входит в пещеру. Больше не хотела убегать. Я не знала, как брошу его через десять месяцев. Может быть, временные рамки подсластили растущие отношения. Дата окончания позволила нам быть настолько свободными, насколько мы хотели друг с другом, без каких-либо дополнительных обязательств. Меня подташнивало от этой мысли.

Так исчез, и я нерешительно последовала за ним.

― Там есть летучие мыши? Ненавижу летучих мышей.

Я застонала, пригнувшись, когда вошла, хотя моя голова была далеко от потолка.

― Кажется, пусто, ― услышала его голос.

― Просто выдолбленная ниша на краю острова. Достаточно глубоко, чтобы блокировать солнечный свет, но она никуда не ведет.

Наконец я дошла до него. Нас окружала полная тьма, и между нами текла лишь тонкая струйка солнечного света. Мы стояли близко друг к другу, но не соприкасались.

― Ты слышишь это? ― прошептал Так.

Я хихикнула, но, когда звук стал тише, склонила голову.

— Это похоже на барабан.

Удивительный ритм бился ровно, успокаивающе.

— Это похоже на биение сердца, ― снова прошептал он.

Так схватил меня за руку и прижал к себе. Он не поцеловал меня, как на прогулке, но его ладонь обхватила мою челюсть. Он казался нервным, даже настороженным.

― Я бы никогда больше не позволил никому причинить тебе боль, ― сказал внезапно мягко, и я задалась вопросом, откуда взялись эти слова. Как же быстро он их сказал.

― Пойдем отсюда. ― И обнял меня за плечи, проводя ко входу. Нас встретил ветерок, и вдалеке мы увидели плывущие вместе облака.

― Может быть, это был просто ветер, дующий в глубине пещеры, ― предположила я, пытаясь не обращать внимания на отчаяние в его тоне.

― Может быть, ― ответил он, но это его не убедило.

Когда мы возвращались в том направлении, в котором впервые поднялись, я заметила, что он оглянулся через плечо. Его брови сдвинулись, он покачал головой, а затем повернулся вперед и последовал за мной.

***

Мы купались в океане. Целовались. Купались в пруду. Целовались. Лежали под звездами. Целовались. Но он не пытался прикоснуться ко мне больше. Я чувствовала, что он этого хотел. Он определенно хотел от меня большего, но позволил вести мне. Мы спали вместе большинство ночей, по очереди осматривая жилище друг друга, и сексуальное напряжение росло, когда Так каждую ночь обнимал меня все сильнее и сильнее.

Однажды мы провели некоторое время в разлуке. Мне нужно было больше сосредоточиться на моей диссертации, собирая воедино озадачивающие изменения в моих эмоциях по отношению к нему. Позже вечером я пошла к нему домой по проторенной тропинке в джунглях, но остановилась, когда увидела, что Так ползает вокруг костровой ямы. Иногда по ночам было слишком жарко, чтобы разжигать костер, но для приготовления пищи требовалось тепло, поэтому огонь был необходим. Он кружил на четвереньках, перемещаясь по камням. Голова опустилась, как будто он нюхал песок, а затем остановился. Его лоб упал на сложенные ладони, и Так повернул голову из стороны в сторону. Наблюдая за странным положением его тела, у меня вырвался смешок, и его голова взлетела вверх.

Парень вскочил, отряхивая шорты, когда я подошла.

― Не смейся, ― сказал он, подавляя собственную улыбку. ― Я знаю, это было глупо, ― его голос понизился, как у школьника, пойманного на глупости.

― Что ты делал?

― Гарви все время говорит мне, что мне нужно танцевать.

Он провел рукой по волосам, и песок с ладони снова смешался с длинными прядями.

― Я думал, что попробую, хотя этого и не понимаю.

Задумавшись на мгновение, я уставилась на ямку на песке, образовавшуюся после ползания.

― Что ты должен делать… в танце?

― Узнать что-нибудь о животном.

― Какое животное?

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Стоя на четвереньках, я не могла представить, какое животное он имитирует.

― Тот, у которого я должен учиться, ― ответил он.

Смех уже нельзя было сдерживать.

― Это глупо, ― ответил, отворачиваясь от меня. ― Давай почитаем что ли.

Так сделал большой шаг к своей палатке, но я потянулась к его запястью. Глядя на мои пальцы на своей коже, он остановился. Его глаза медленно поднялись, и я увидела внутри мальчика, который боялся, что над ним будут смеяться, и который боится неудачи.

― Попробуй мне это объяснить. Какое животное ты имитировал?

Так вздохнул и отвернулся, снова нервно проводя рукой по волосам.

― Мышь, ― он выдохнул, опустив глаза.

― Ты видел мышь на острове? ― спросила я, оглядываясь вокруг, как будто заметила одну на песке.

― Ты издеваешься надо мной, не так ли? ― Потянул руку, пытаясь ослабить мою хватку.

― Эй, ― отрезала я.

― Я пытаюсь понять. ― Так взглянул на меня.

― Почему ты не скажешь мне, чему тебя научила мышь? Забудь о танцевальной части.

Мои пальцы соскользнули с его запястья на руку, свободно держась за его пальцы. Его глаза отвлеклись.

― Мышь маленькая и кажется беспомощной, но она сильнее, чем кажется. Она настойчивая. Она карабкается по земле в поисках еды, укрытия и просто пытается выжить. Она решительна. Умна и чувствует страх. Она признает силу.

Его рука потянулась к моей челюсти, движение, которое я нашла нежным в при постоянных прикосновениях ко мне.

― Это намного больше, чем я ожидал.

Я почувствовала, что он больше не говорит о мыши как о животном. Наклонилась к его ладони и поцеловала.

― Видишь, неожиданно.

Слова были резкими и низкими, и он сглотнул в горле.

― Какое животное ты бы выбрала? ― спросил он, отпуская меня. Так отступил назад и сел на один из перевернутых пней.

― Это обязательно должно быть животное или это может быть просто что-то в природе?

― Я думаю, это может быть все, что ты хочешь. ― Он пожал плечами, ему наскучила эта интерпретация.

― Я бы выбрала молнию, ― сказала я. Его глаза расширились, но он ничего не сказал. ― Она бьет в землю.

Мои ноги начали топать, и я выбивала ритм, который странным образом соответствовал песне, возникшей у меня в голове. «Lost on You» LP задала мне тон, и мои бедра покачивались, а мои ноги выбивали ритм. Руки скользнули по бедрам, которые покачивались из стороны в сторону.

― И напряжение нарастает, ― пробормотала я, закрывая глаза от его пристального взгляда.

Мои пальцы пощекотали живот, обнаженный узкой футболкой, которая поднималась вверх. Я продолжала двигаться, скользя ладонями вверх по грудной клетке, и, в конце концов, обхватила свою грудь. Мои глаза открылись, чтобы сосредоточиться на нем, наблюдая, как его грудь поднималась и опускалась, когда он следил за моими движениями. Ладони сошлись вместе и скользнули вверх по груди, проследили шею и запутались в волосах. Подняв руки вверх, я пропустила волосы через пальцы.

― Тогда она вырывается на свободу.

Мои руки отпустили волосы, руки поднялись, пальцы вытянулись. Я медленно повернулась по кругу, прислонившись к нему спиной и продолжая двигаться под ритм в своей голове. Мои руки двигались в такт над головой.

― И она освещает небо.

Мои бедра все еще покачивались, когда голова откинулась назад, и я посмотрела на темнеющую ночь, надвигающуюся на нас. В моей голове бился ритм, поощряя движение тела, когда я поклонялась небу над собой. На мгновение я потерялась ― прохладный песок у моих ног, полуночное небо над головой.

― А чему ты научилась у молнии?

Его голос был прямо позади меня, но он не напугал меня. Фактически, я чувствовала его присутствие, но не позволяла ему разрушить чары, под которыми находилась. Вместо этого я хотела, чтобы он присоединился ко мне.

― Я узнала, что даже такая опасная вещь, как молния, может быть красивой, ― прошептала я океану передо мной. ― И даже у молнии есть слабость. Она не может быть в одиночестве. Гром всегда месте с ней.

Руки сжали мои бедра, и жар его тела прижался к моему. Так присоединился к моему ритму, и мы танцевали как одно целое. Если бы я закрыла глаза, то могла бы представить, что мы в ночном клубе. Возможно, «The Front Door», на танцполе, в окружении моря людей, где для нас существовали только мы. Но я не хотела закрывать глаза. Мне не нужно было притворяться. Это были только мы, на берегу океана, звезды были нашим центром внимания, и мы танцевали беззаботно.

Так повернул меня к себе лицом, не упуская ни секунды, и увеличил темп, как будто ди-джей установил знойный, пульсирующий ритм. Он вел мое тело двигаться вместе с ним, пока его руки поднимались от бедер к бокам и груди. Парень скользнул под моими руками к пальцам и одним плавным движением оттолкнул меня от себя. Затем потянул меня назад, вращая так, как будто это были грязные танцы. Я могла бы засмеяться от своей неловкости. Не была любителем публичных танцев, но это был Так, и я уступила ему. Заблудилась в нем. Он был полностью поглощен нашим танцем, вращая мои бедра, чтобы они соответствовали его движениям. Подняв бедро вверх, танец принял новое направление. Он наклонил меня назад, поцеловал в горло и медленно поднял меня. Двигал нас как единое целое, снова оттолкнул меня, чтобы потом притянуть обратно, а затем прижал к своей груди. Мы закончили в той же позе, что и начали, моя спина к его торсу, и мы покачивались, пока он покусывал мою шею.

― Пойдем со мной в палатку. ― Его голос стал хриплым. ― Пожалуйста.

Намерение в этом единственном слове было ясным. Он просил, и я могла отказать ему, но не хотела. Я кивнула, соглашаясь.

― Обещаю, я буду нежным. Мы будем двигаться в твоем темпе, ― прошептал Так мне в кожу.

Я повернулась, чтобы взглянуть на него через плечо, прежде чем взяла его за руку и отошла от него. Отступила назад, ведя его по мягкому песку. Достигнув открытых створок палатки, я нырнула внутрь. Его поддон был на земле, и я выпустила руку, чтобы забраться на центр его матраса. Глаза не отрывались от моих, и я стянула обтягивающую футболку.

― Мой бог, Мышка.

Не то чтобы он раньше не видел меня обнаженной, но его глаза пожирали мою грудь, выглядывающую из-под лифчика. Так упал на колени, толкая матрац, и снял свою футболку.

― Все хорошо? ― спросил он, но отчаянный взгляд в его глазах умолял меня согласиться. ― Я хочу быть ближе к тебе, Джулиет.

Я кивнула, и он наклонился, чтобы поцеловать меня, не торопясь обводя мои губы своими, а затем добавил свой язык, чтобы запомнить изгиб моих губ. Я сосала, пока его рот не стал одним целым с моим, и обнаружила, что прогибаюсь назад, чтобы лечь на его прохладную простыню. Из открытых створок палатки дул ветерок, и воздух был освежающим. Его рука дрожала на моей талии, в нерешительности подняться вверх и обхватить одну из моих грудей поверх бюстгальтера. Я простонала ему в рот, когда он сжал мою грудь, а затем просунул палец под хлопковую ткань. Кончик его пальца коснулся моего соска, и Так прервал поцелуй.

― Позволь мне снять это.

Его заявление было вопросом, убедительной просьбой. Я кивнула, и он почти вздохнул с облегчением, когда рука скользнула мне за спину, и расстегнул застежки. Потянув материал вперед, тяжелые груди освободились, соски стали острыми пиками на прохладном ветерке. Ему потребовалось мгновение, чтобы размять каждую из них, прежде чем он опустил рот, чтобы захватить по одному соску за раз. Так сосал и тянул, и мои бедра приподнялись в поисках его тела. Ладонь опустилась до талии к краю моих шорт, возясь с пуговицей, а его рот отвлек меня. Затем он проделал дорожку из поцелуев к моим шортам.

― Пожалуйста, Мышка.

Так подул на нижнюю часть живота, не решаясь пойти дальше, не получив моего разрешения. Мои руки потянулись к шортам и стащили их вниз, давая ему ответ. Дальше он справился сам, и с нижним бельем тоже. Я лежала полностью обнаженной перед ним, Так откинулся назад, чтобы полюбоваться видом. Ветерок обдувал мои открытые ноги, воздух щекотал, усиливая пульсирующую потребность между бедрами.

― Ты такая красивая, Мышка, все это тело передо мной и ждет меня. Не знаю, с чего начать. Я хочу доставить тебе удовольствие столькими способами.

Так не стал ждать ответа, когда его руки начали массировать мои бедра и раздвинули ноги еще шире. Пальцы нашли путь к гладкой коже.

― Ты уже такая мокрая. Ты хочешь меня?

Предательство моего тела доказало, что да ― хочу, но вопрос был глубже. Я смогла только кивнуть, и в ответ получила толкнувшийся вперед толстый палец. Вздохнула от удовольствия, мои бедра напряглись, чтобы удержать его на месте. Его свободная рука раздвинула их, и прохладный океанский воздух закружился между ногами. Я простонала.

― Чувствуешь ветер? Тебе это нравится, не так ли? ― Я не могла говорить. ― Даже воздух хочет тебя ощутить.

Эта мысль заставила меня затаить дыхание, я почувствовала легкость и единение с природой. Иногда мне казалось, что я часть острова, и это был один из таких моментов. Парень добавил еще один палец, и мои мысли спутались. Только мягкий ветер, его теплая кожа и гладкость между ног. Мои бедра ерзали, сжимаясь, когда он кружил пальцами во мне. Когда Так приложил большой палец к моему чувствительному клитору, я резко кончила и увидела звезды. Раздался животный стон, словно говорящий острову, что я правлю этой землей. Его прикосновение заставило меня почувствовать себя королевой.

Так раздвинул мои колени, проскользнув между ними, и мое вялое тело на секунду запаниковало.

― Еще раз, ― прошептал он, опуская голову, и его рот накрыл чувствительную кожу, уже влажную и готовую.

Парень посасывал нежные складки, просунул язык в мою щель и растянул меня так, как никогда раньше. Я провела пальцами по его волосам, когда моя голова упала на подушку. Тело больше не принадлежало мне, но он мог делать то, что ему заблагорассудится. Одна из рук скользнула мне под колено, удерживая раскрытой для удовольствия. Так ударял по моей сердцевине, издавая тихие звуки, в то время как мое тело дрожало, нарастало еще одно землетрясение, готовое смести на своем пути все. Я закричала в освобождении, подняла голову и запустила руки в его волосы. Его язык не остановился, пока не закричала, что больше не могу. Так описал последний круг, а затем поцеловал мою внутреннюю поверхность бедра. После того, как убрал свою голову, по моим ногам закружился холодный воздух, и моя сердцевина снова запульсировала. Смерть посредством оргазма ― эта мысль прошлась по мне внезапным страхом.

― Я так хочу тебя, Мышка, ― сказал он моему открытому сердцу, и я сжалась от этой мысли.

Его пальцы лениво обвили мой клитор, создавая медленное напряжение, а нижняя часть тела отреагировала так, как будто хотела дотянуться до него и втянуть внутрь.

― Он снова нарастает, не так ли?

Так восхищался тем, что его пальцы касались меня, и дул на мою нежную кожу, добавляя тепла к ощущению прохлады от ветра. Моя голова металась по подушке, но я не сказала ни слова.

Не упуская ни секунды, он спустил свои шорты, не убирая пальцев от меня. Лег между моими бедрами, держа член в руке и придерживая его головку у моего входа, двигая ею вверх и вниз.

― Впусти меня, ― прошептал Так, но я не ответила.

Он посмотрел на меня, сосредоточившись на моих глазах. Должно быть, заметил, что чего-то не хватает, что-то ему не понравилось, потому что вместо этого лег, чтобы отдохнуть рядом со мной. Я была не готова к большему, и не осознавала, что напряглась. Парень вернул палец к своему прежнему занятию, я нерешительно прикоснулась к нему. Раньше я брала, позволяя ему вести меня, гладя его, но на этот раз я хотела исследовать его. Мои пальцы прошлись по твердому стержню, поднимаясь и опускаясь по упругой коже. Гладкая головка сочилась жидкостью, и я использовала её как смазку, смачивая кончик и покрывая всю свою ладонь. Обхватила тяжелые яйца, сжимая их в руке, прежде чем снова обхватить стальную длину. Медленными рывками трудилась над ним, пока он кружил по моей сердцевине, а ветер лизал мои нежные губы. Я снова кончила с тихим криком и сильнее сжала его.

― Вот так, детка, ― пробормотал Так, позволяя моему телу лечь обратно и разрешая мне контролировать его.

Я приподнялась на локте, смотря на то, как моя рука двигается. Это было недостаточно быстро. Это было недостаточно сильно, и мое тело гудело, призывая к действиям. Я встала на колени и оседлала его бедро, опустив губы, чтобы поцеловать его кончик.

― Бл*, Мышка, ― пробормотал Так, последовала череда дополнительных проклятий и мольбы, пока его рука лениво расчесывала мои распущенные волосы. Мои губы открылись, и я скользнула по его длине, позволяя языку скользить по этим узким выступам, прежде чем втянуть его глубже. Его длина уперлась мне в горло, а затем я вернулась к кончику.

― Еще, ― прошипел он, и его нога затрясла между моими коленями.

Я прижалась мокрой сердцевиной к его толстому бедру и легла поперек него, моя грудь тоже прижалась к нему. Рот поглотил его, и я сосала, пока Так не закричал, пульсируя в глубине моего горла. Я медленно отпустила его, мой язык прижимался к нему, пока я поднималась вверх, пока он не крикнул со смешком.

― Хватит.

Мгновенно его руки обвились вокруг меня, и Так потащил меня на кровать. Его тело наполовину лежало на моем, а лицо касалось моей шеи, дыхание щекотало кожу. Чувствовала, как его сердце колотилось над моей рукой, а я потянулась к его волосам. Пробираясь вверх сквозь мягкие локоны, я массировала его голову.

― Никогда не оставляй меня, Мышка, ― пробормотал Так ленивым и удовлетворенным голосом.

Этот комментарий заставил меня задуматься ― оставшихся десяти месяцев может быть недостаточно.

Глава 21.

День 67

Так

Я проснулся с Джулиет подо мной, потрясенный тем, что мы не изменили положение во сне. Она меня поразила. Я не чувствовал ее прощения, но ощущал, как она впускает меня. Медленно. Осторожно. Глубоко. Я проникал под ее кожу также, как она под мою.

― Доброе утро, ― прошептала она хриплым ото сна голосом.

― Доброе утро, ― вздохнул я, покусывая ее шею. Обычно я не проводил всю ночь с женщиной, но провел их много с Джулиет. Мне нравилось знать, что она была рядом со мной. Я переставал думать, что она была мечтой, и начал принимать ее как свою реальность. Нам нужно было так много сделать, так многому научиться, но мы делали шаги в правильном направлении.

― Что это за звук? ― спросила она.

Ничего не слышал и усмехнулся:

― Думаю, это мой желудок, ― пробормотал я в ее теплую кожу. ― Я голоден.

Я умирал с голода, но более того, голодал по ней. Хотел повторить все еще раз. Прошедшие моменты. Дни, проведенные вместе. Ночи проходили быстрее. Я не мог сказать, как далеко мы зайдем, но у нас были месяцы, чтобы разобраться с этим. Никто из нас в ближайшее время никуда не собирался, и в этой мысли было некоторое утешение.

― Похоже, что-то булькает. Как будто что-то шипит.

Я оперся на локоть, и пальцем провел вниз по центру ее тела, между впадиной ее грудей, плоским животом и ведущим к островку волос между ног. Ее рука остановила мое путешествие.

― Так, ― посмотрел на нее, ― я серьезно.

Одна створка палатки развевалась на ветру. Мы заснули с широко открытой палаткой, и, что удивительно, у нас не было гостей. Изначально у меня не было намерения делиться своими вещами с дикой природой, но через два месяца почувствовал себя по-другому. Я встал, чтобы закрыть палатку, полагая, что это был тот самый шум, который она слышала, когда увидел тонкую волну воды, устремившуюся к кострищу. Наблюдая, как вода отступает, я заметил, что прилив подошел намного ближе к жилищу. Что еще более важно, волны начали набирать высоту и биться о пляж еще яростнее. Небо было серым, темно-серым, чего мы никогда не видели. Огромное количество дождевых облаков заполняли пространство над островом и легко проходили над ним. Голубое небо впереди и позади. Это было иначе. Это был тропический шторм.

― Дерьмо, ― прошипел я, повернувшись к ней, все еще обнаженной на матрасе.

Я ничего не хотел, кроме как открыть ее и не торопиться, чтобы снова исследовать, но у нас были более важные дела.

― Я думаю, что приближается буря. Большая. Не могла бы ты помочь мне связать вещи?

Джулиет села и скрестила руку на груди, как будто это ее прикрыло. Я вернулся к кровати.

― Будем надеяться, что ничего страшного не случится, но может быть лучше свернуть мой лагерь и перенести кое-что к тебе.

Ее глаза широко раскрылись, и она кивнула. Затем вскочила с кровати и начала одеваться. Я не хотел ее паниковать, но чем больше прислушивался к шуму волн и усиливающемуся ветру, тем отчетливее изменение погоды намекало на нечто более сильное, чем шторм. Мы старательно работали. Джулиет собрала большинство моих незакрепленных вещей: кастрюли и сковороды, кофейник, гамак, и положила их в один из четырех моих чемоданов. Моя палатка находилась на краю джунглей, а сундуки были подальше от нее для безопасного хранения. В одном еда. В другом была моя одежда. Два были полны лагерных припасов. Я, как мог, разобрал палатку и бросил ее в относительно пустой чемодан.

― Думаю, будет лучше, если я попытаюсь привязать их к одному-двум деревьям.

Судя по тому, как вода поднималась на пляж, я не знал, как далеко она дойдет, но мне не нужны были мои вещи, уплывающие в море. Свернул свой спальный мешок и засунул в рюкзак вместе со случайным набором одежды и экземпляром «Маленького принца». Бросил баллон с пропаном, спички и фонарь. Однажды в старшей школе мне пришлось заполнять руководство по выживанию. Оцените предметы, которые вам понадобятся, чтобы выжить. В детстве я не мог думать, но, глядя на Джулиет, мне в голову пришла странная мысль. Решил, что мне больше ничего не нужно, кроме нее.

Джулиет смотрела, как я завязываю по рыбачьему узлу на ручках каждого чемодана. Еще один навык, которым я давно не пользовался, несмотря на мой предыдущий интерес к привязыванию возбужденных женщин к кроватям. Я не думал об этой возможности ― о тех женщинах ― несколько месяцев, снова поднял глаза и увидел, что Джулиет смотрит на меня. Паника появилась в ее глазах, я узнал это. Она была напугана, но я сделал все, чтобы уверить ее, что мы в безопасности. Мое собственное сердце бешено колотилось, но я проглотил свой страх. Быстро закончил и подошел к ней.

― Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ― сказал ей, прежде чем поцеловать в лоб. Она кивнула напротив моих губ. Без слов не понимал, полностью ли она доверяла мне, но я был всем, что у нее было в данный момент, и мы собирались столкнуться с тем, с чем нам еще не приходилось сталкиваться: с природой и ее гневом.

***

В доме на дереве попытался в бинокль разглядеть океан. Я не видел своего пляжа и понятия не имел, как обстоят дела с моими вещами. Кроме того, дождь снова шел боком, он казался почти белой пеленой, делая видимость нулевой.

― Волны нарастают, ― заявил я.

Мне не нравился шум ветра, шелестящего по деревьям. Свистящий звук усиливался, это был ужасный белый шум, который действовал мне на нервы. Тонкий треск маленьких деревьев вокруг нас говорил о силе порывов ветра. Я не был уверен, что в ее доме на дереве мы в безопасности. Вода не могла добраться досюда, поэтому не особо беспокоился о наводнении, но, если ветер будет сильнее, нас сметет, как листья.

― Я думаю, нам следует искать более высокие места, но на земле. Может быть, укрытие покрепче.

Повернулся лицом к девушке. Джулиет сидела на краю кровати и грызла ноготь, чего я раньше не видел. Ее фиолетовые глаза были слишком широко раскрыты, а колени дрожали.

Позвал ее по имени, привлекая внимание.

― Я думаю, нам нужно в ту пещеру.

Она кивнула, но не сдвинулась с места. Порыв ветра сотряс ветки деревьев над низкой крышей над нашими головами, и она поняла. Крыша скрипнула, доски странно прогнулись, как будто что-то их тащило, чтобы оторвать. Мы не могли оставаться на здесь.

― Собери одежду. Может твое одеяло. У меня есть спальный мешок. ― Я осмотрел ее комнату. ― Собери свои записи.

Я знал, что она тяжело работала, чтобы упорядочить свои мысли каждый день на острове, и не хочу, что бы она потеряла всю эту работу. Джулиет справлялась со своими чувствами намного лучше меня. В своем дневнике я писал только три или четыре предложениями в день, пока она заполняла страницы.

Девушка собрала свои записные книжки в сумку-ранец, а затем запихнула в рюкзак свое одеяло и некоторые вещи. Я наполнил второй рюкзак бутылками с водой и любой едой, на которой, как мне казалось, мы могли прожить несколько дней. Тропический шторм может длиться двадцать четыре часа или дольше. На таком маленьком острове, как наш, я мог только надеяться, что облака быстро исчезнут, но, когда вокруг нас ничего, кроме океана, погода может остаться и поиграть, закручиваясь вокруг нас, вместо того чтобы двигаться вперед.

В ту секунду, когда мы открыли дверь и изо всех сил пытались поднять люк для лестницы, мы вступили в бой. Лестница парила в суровом воздухе.

― Я пойду первым, и мы вместе спустимся вниз. Знаю, что веревки не удержат нас обоих, но не хочу потерять тебя. Мы просто будем работать как можно быстрее.

Джулиет была такой легкой, что я боялся, что она улетит.

― Тебе придется мне довериться.

Ее широко раскрытые глаза смотрели на меня, но она не могла сфокусироваться. Опять же, у меня было чувство, что Джулиет не верила в меня, но должна была поверить, что я сделаю все возможное, чтобы защитить нас.

Я спустился на несколько ступенек и потянулся к ней.

― Доверьтесь мне. ― Искал ее взгляд, чтобы убедить.

Джулиет повернулась ко мне спиной и скользнула вниз по лестнице. Моя рука коснулась ее бедра, чтобы правильно направить Джулиет, подтверждая, что я здесь ради нее. Когда лестница начала сопротивляться, пытаясь улететь в сторону, веревка резко натянулась, но я не хотел терять бдительность. Спуск казался медленным, и мы боролись с каждой ступенькой, поскольку лестница отбрасывала нас в сторону. Я не осмелился разжать руку, потянув пальцы к поясу Джулиет. Наконец мы спустились.

― Если мы будем оставаться низко, и будем идти сквозь кусты, это может немного нас защитить.

Я не хотел, чтобы мы ползли, но должны были оставаться как можно ниже, защищая головы от ударов деревьев и используя их, чтобы защитить себя от ветра. Дождь лил так же яростно и хлестко, пока мы передвигались по илистой земле. Подъем вверх был даже более трудным, чем ожидал, и временами мне казалось, что я тащу Джулиет. Она не жаловалась, но дергала меня, сопротивляясь. Подъем становился все круче. Каждый раз я думал, что мы были ближе, но нет. Я беспокоился, что неправильно рассчитал место, где мы нашли пещеру.

― Я не знаю, где это, ― крикнул я, мои слова уносились порывом ветра.

Если Джулиет меня слышала, то не отвечала, просто сжимала мою руку, как будто все ее доверие было основано на этой связи.

Мы продолжали идти, ветер и ветки бил нас по спине. В какой-то момент Джулиет отпустила меня, и я развернулся, боясь, что ее не будет позади меня. Закрыв глаза, она обхватила лоб руками. Отступила назад, и я боялся, что она соскользнет с крутого склона. Я потянулся к ремню ее сумки и потянул к себе.

― Что случилось? ― закричал я.

― Моя голова.

Выпустив ее руки, я увидел рану на лбу — это все, что мне нужно было знать. Протянул руку, как будто хотел ее поднять, но она оттолкнула меня.

― Ты не можешь нести меня. Продолжай идти.

Ее голос просочился сквозь воющий шторм, съедающий звук. Я толкнул Джулиет перед собой и заставил двигаться вперед. Если она потеряет сознание, по крайней мере, я смогу ее поймать.

В конце концов, мы прорвались сквозь кусты и достигли плоской площадки перед пещерой. Когда Джулиет шагнула первой, ветер снес ее в сторону. Мое сердце пропустило удар, когда я представил, как ее сбрасывает с утеса, и снова потянулся за ремешком ее сумки. Прижавшись к покрытым мхом скалам, мы поползли к входу в пещеру. Я подумал, что животные или другие существа нашли убежище от непогоды именно там. Им придется делиться пространством, потому что я не собирался спускаться с горы.

Мы прорвались к входу, и Джулиет села спиной к каменной стене. Я прошел мимо нее, изо всех сил пытаясь выровняться и осмотреть окрестности в тусклом свете. Мои колени подкосились, и я начал искать пропановый фонарь. Не мог позволить ему работать всю ночь, но нам нужно было заглянуть внутрь пещеры и немного согреться. Кроме того, я хотел осмотреть лоб Джулиет. К сожалению, мы не подумали взять с собой аптечку.

― Мышка, ― крикнул я.

Слышал звуки ее движения, значит, она меня услышала. Трясущиеся пальцы чиркнули спичкой и зажгли фитиль баллона с пропаном. Пещера осветилась, и, к моему облегчению, внутри больше ничего не скрывалось. Стены пещеры были самого черного цвета, который я когда-либо видел: гладкие, блестящие и сухие.

― Вот.

Я встал на колени и открыл свой спальный мешок, широко разложив его у задней стены. Велел Джулиет следовать за мной. Она не издала ни звука, и я волновался, что у нее шок или сотрясение мозга.

― Дай мне посмотреть, Мышка. ― Девушка дрожала передо мной, и я заметил, что ее одежда была мокрой, как и моя. Я не знал, что было хуже ― жало дождя или порывы ветра. ― Дай мне осмотреть твою голову.

Я нежно провел по порезу, и она вздрогнула. Затем потянулся за рубашкой, снял ее через голову и вытер кровь. Дерево рассекло ее кожу, оставив рану, которая казалась не глубокой, но длинной. Она все еще ничего не говорила, и ее молчание пугало меня.

Внутри пещеры навязчивый вой рассеялся. Загнанные в угол, мы были защищены от непогоды. Я надеялся, что ни ветер, ни дождь не дойдут до нас. Джулиет продолжала дрожать рядом со мной. Нам предстояла долгая ночь в попытке пережить ураган. Без системы предупреждения о погоде, сотового телефона или аварийного радио мы не были подготовлены, и мой гнев рос вместе с этой мыслью, особенно когда я представил, как Джулиет сдувает с этого уступа. Гарви сказал мне, что надвигается шторм, но я не ожидал этого. И он ничем не мог мне помочь. Мы с Джулиет должны были пройти через это вместе.

― Нам нужно избавиться от этой мокрой одежды.

Я уже снял рубашку и начал снимать шорты. Джулиет не двигалась.

― Мышка, сними мокрые вещи.

Она не подняла глаз, ее тело дрожало.

― Мышка? ― спросил я, потянувшись к ее рубашке, и медленно расстегнул ее.

Ее глаза потеряли фокус и уставились в пустоту, определенно из-за шока.

― Мне нужно согреть тебя.

Хотя здесь было сухо, мы промокли до нитки, и мои зубы стучали от холода. Она все еще не двигалась, и мое терпение заканчивалось. Прилив адреналина все еще шел по моему телу.

― Мышка, сними одежду, ― отрезал я. ― Нам нужно тепло наших тел, чтобы согреть друг друга.

Ее голова медленно поднялась, но Джулиет не пыталась следовать моим указаниям. Дрожа от желания быть рядом с ней и всплеска адреналина, я снова рявкнул на нее:

― Мы будем играть по-моему. Моргни, если понимаешь меня.

Глава 22.

Остров трогает ваше сердце

Джулиет моргнула, узнав те роковые слова, которые он произнес в попытке защитить ее. Единственные слова, которые он использовал, чтобы вытащить ее из ужасной ситуации. Так был порядочным человеком, принявшим плохое решение. Он не был жестоким, как другой мужчина. Фактически, она вообще не могла припомнить, чтобы он был грубым. Его глаза поразили ее. На мгновение парень выглядел раскаивающимся. Казалось, он о чем-то ее спрашивает. Обычно его присутствие подсказывало, что он не из тех, кто просит, но в данном случае ему хотелось чего-то от нее. А потом это прошло, и он прошептал эти слова ей сквозь зубы, а она с кляпом во рту и обездвижена. Его губы накрыли ее.

Мужское тело прикрывало ее, но девушка онемела. «Так холодно», ― подумала она. Смирившись с худшей судьбой, Джулиет лежала там, ожидая второго вторжения, вторжения, которого так и не произошло. Он зачесал ее волосы назад, лежал между ее бедер, но не вошел в нее. Она решила, что вспомнила бы, если бы это было так. Так Джулиет его и запомнила.

Вскоре она услышала, как с рубашки отрываются пуговицы, и теплые руки откидывают влажную одежду. «Такой мокрый», ― подумала она. Ладони потерли ее холодную кожу, и ее тело содрогнулось от грубых прикосновений.

― Мышка, ― резко прошептал он, и девушка посмотрела на Така, вспоминая, кем он был и кем стал.

Он снова заботился о ней. «Он заботится обо мне», ― решила она.

Его рот опустился на ее, и как только они соединились, она ожила. Ее руки обвились вокруг шеи, и она притянула его к себе. Они снова упали на импровизированную кровать.

― Сними одежду, ― скомандовал парень, и Джулиет боролась со своими шортами и нижним бельем, пока он снимал свои.

Когда они снова были вместе, то вздохнули в унисон, тепло кожи и тел воспламенили друг друга. Руки исследовали. Пальцы гладили. Рты слились воедино.

― Впусти меня, ― умолял он.

Его губы накрыли ее кожу над бешено колотящимся сердцем. Ее бедра открылись, что позволило ему войти на неизведанную территорию. Его головка растягивала ее, и он толкнулся вперед. Это движение породило стон, который наполнил пещеру.

Так был нежным с ней. Он был терпеливым. Он был бы добр. Он был подобен волне, накатывающейся вперед, разбивающейся об ее берег, и, как мокрый песок на пляже, она следовала за каждым отступлением, ожидая, пока прилив снова повторится. Так это и продолжалось, он двигался над ней, а она дрожала под ним, пока трение не стало слишком сильным. Подобно сердитому океану, окружающему остров, ритм увеличивался, как разъяренные волны сталкивались с песком.

― Мышка, ― стонал мужчина, теряясь в ощущениях. Ее руки потянулись к его твердой заднице, и он приподнял ее колено, погружаясь глубже, желая утонуть в ней.

Джулиет впилась пальцами в его твердые ягодицы и сжала бедра на его талии. Стоны эхом расходились от стен пещеры, где она просила, чтобы ее приручили и заявили на нее права. Дрожа, когда кончила, оргазм не хотел утихать, когда нарастала новая волна, и он двигался на ней все быстрее. Так балансировал над ней, приподнявшись на двух руках. Она стала бы островом, позволяя океану забрать ее, а ветру ― захватить, и его темп ускорился, когда она приподнялась вверх, преследуя свое освобождение, которое разрушит ее.

― Я люблю тебя, ― закричала она, когда Так обрушился на нее.

Он замер.

Эти слова ошеломили его, но Джулиет не стала об этом волноваться. Она приближалась снова, поток стремительных эмоций, когда тело обвивалось вокруг него, а затем пульсация внутри спровоцировали его собственное освобождение, наполняя ее.

― Что ты сказала? ― спросил он сквозь зубы. Вопрос не был злым. Парень был сбит с толку, потерялся в вопросе. Его глаза заблестели.

Дрожащая рука вытерла пот со лба, тела все еще были соединены как одно целое.

― Я люблю тебя, ― прошептала девушка. Одна часть боялась его гнева, а другая была достаточно смелой, чтобы признать эмоции.

Она любила его как когда-то ненавидела.

― Не говори так, ― его голос дрожал, из глаз угрожали хлынуть слезы. ― Не говори так, если ты не серьезно. ― Глаза закрылись, скрывая эмоции.

― Я люблю тебя, ― повторила она. ― Ты приручил меня. Я часть тебя, а ты часть меня. Ты заставляешь меня чувствовать себя уникальной, а я ...

Его рот набросился на ее, дико, клеймя. Джулиет думала, что Так хочет остановить ее, и все же он хотел впитать ее, попробовать слова и поглотить их. Как ребенок с удовольствием, которого он никогда не испытывал, не мог насытиться ее сладостью.

Он отстранился почти так же резко, как и захватил ее губы. Его ладонь убрала мокрые волосы на ее лбу.

― Я не знал, что это чувствуется так, ― произнес срывающимся голосом.

― Я не думал, что могу так себя чувствовать. Ты сводишь меня с ума.

Он вдохнул, перекатываясь, перевернув ее на себя. Затем выдохнул, когда снова начал медленно наполнять ее. Окаменел внутри, пока опускал и поднимал ее за бедра. Наблюдал, как они двигаются в унисон, не мог насытиться тем, как входил в нее и исчезал глубоко в ней. Пещера наполнилась опьяняющим ароматом секса и любви. Это было пристанище телесного единения, и он поклонялся ей по-своему. Темп быстро усилился, его тело реагировало на то, как она двигалась над ним.

― Ты сводишь меня с ума, ― сказал парень, двигаясь вверх, когда девушка насаживалась на него. ― Я люблю тебя, ― выдохнул Так, слова были чужды и сладки для его губ. ― И мне очень жаль.

― Так? ― спросила она, пытаясь замедлить ритм, но его руки контролировали ее.

Его тело доминировало. Он заставил ее следовать за ним.

― Прости, прости, прости, ― проворчал Так и сел, потянувшись к ее губам.

Агрессивно его рот прижался к ее губам. Он крепко поцеловал, заставляя почувствовать его печаль, когда сказал:

― Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

Затем откинулся назад, и его бедра заставили ее подняться. Руки прижались к груди, чтобы поддержать себя, проходя сквозь его шторм. Мужское сердце забилось от ее прикосновений. Он ворвался в нее, извержение вулкана опустошило, и поток влаги потек по бедрам. Когда Так замер, его рука коснулась ее нижней части живота, а большой палец скользнул к пучку нервов, который так жаждал внимания. Несколько быстрых кругов, и Джулиет последовала за ним, опускаясь на его длине, как облака, гоняющиеся друг за другом в небе. Она кончила мягко, нежно, глубоко. Другого способа описать это не было. Девушка нежно омывала его изгибом бедер, позволяя своему теплу окружить его, а эмоции высвободиться в еще одном нежном крике любви. Она упала вперед, рухнув ему на грудь. Безвольная рука обняла ее спину, когда они вылились друг в друга. Используя его грудь, как подушку, девушка погрузилась в глубокий сон, довольная его извинениями и его любовью.

Глава 23.

День 69

Джулиет

Мы медленно проснулись и занялись любовью во второй раз за ночь, игнорируя потенциальную опасность за пределами пещеры. Казалось, в наших занятиях любовью возникло чувство безотлагательности. Его мольба вывела меня из шока. Его извинения выпустили мои эмоции. Его любовь сделала каждое прикосновение еще более особенным. Во втором раунде мы исследовали руками и голодными ртами, и как только я подумала, что удовлетворена, то обнаружила, что снова жажду его. Как будто мы знали, что время в пещере ограничено, и не хотели отдыхать. Хотя оба желали остаться тут навсегда, буря утихнет, день настанет и реальность вернется. Только мы не могли предсказать, насколько быстро.

Так осмотрел повреждения и вернулся, чтобы сообщить мне, что светит солнце. Хотя вдали небо все еще выглядело темным, нас окружало синее спокойствие.

― Я думаю, нам нужно спуститься и оценить то, что осталось. ― Он сказал это по-деловому, и я на мгновение увидела магната, которым он был, но затем его рот снова накрыл мой. Мы поцеловались, отчаянное желание его губ клеймило и лепило мои губы. Его рука обхватила мою челюсть в той нежной манере, которую была только у него, и я смаковала прикосновение, поцелуй и то, как его тело соединяется с моим.

― Я просто не могу насытиться тобой, ― добавил Так, прошептав слова прямо у моих губ, чтобы могла почувствовать их вкус, вдохнуть их. Я была под кайфом от него, опьяненная тем, что мы сделали накануне вечером. Мысль о том, что парень наполняет меня, заставила меня промокнуть и тосковать по нему.

― Как твоя голова?

Я не думала об этом. Образовалась толстая корка, которую нащупала прошлой ночью. Проведя по ней своим пальцем, Так протянул руку и нежно поцеловал кожу над ним.

― Ты красивая, ― заверил он меня несмотря на то, что мы оба знали, что там может остаться шрам.

Мужчина откатился от меня, забирая свое тепло и наготу. Я смотрела ему вслед, восхищаясь его телом, которое подходило моему так, как никогда не думала, что мужское тело может. Так был нежным, нетерпеливым, страстным, жестоким. Он кусал, сосал и облизывал меня повсюду. Я вздрогнула при этой мысли. Посмотрела, как он одевается, а затем уловила намек ― нужно прикрыться, благодарная, что у каждого из нас есть чистый, сухой комплект одежды. Мы собрали вещи. С каждым движением во мне возникала грусть. Разочарование было не тем словом. Возможно, горе. Что-то большое, монументальное, казалось, закончилось, и я не могла избавиться от нарастающего страха. «Ничего особенного», ― сказала я себе. У нас были месяцы вместе, но когда мы пересекли вход в пещеру и медленно спустились по скалам, ощущение было сильнее, чем ветер от шторма.

Деревья были разбросаны ― некоторые сломаны, ― а другие остались невредимыми. Нам пришлось перелезть через несколько упавших и осторожно пройтись по грязным дорожкам, используя руки.

Мы как раз подошли к другому большому стволу, пересекающему путь, когда раздался голос с горы.

― Джулиет.

Мое имя прозвучало далеко и тихо, но меня определенно звали. Мы с Таком замерли перед упавшим деревом.

― Лилиан? ― мягко спросила я, мое сердце внезапно забилось.

Они пришли за мной, но пришли рано. Я повернулась к Таку, его глаза расширились, встревоженно и вопросительно. Он шагнул ко мне и взял меня за подбородок.

― Они пришли из-за шторма, ― сказала я, чтобы заверить и его, и себя. Наш пятнадцатидневный визит не должен был наступить еще несколько дней.

― Я не готов, ― сказал он, его глаза искали мои, прежде чем его рот прижался к моим губам.

Наши зубы столкнулись, поскольку сила поцелуя была огромна. Я боролась с его хваткой, стонала его имя ему в рот.

― Еще один, ― прошептал парень, ненадолго отстранившись, а затем возвращаясь ко мне, на этот раз мягче. Слезы текли из-под моих закрытых век. — Еще один, что...?

Так ответил в своей манере. Его руки начали возиться с пуговицами на моей рубашке. Другая его рука потянулась к моим шортам.

― По-моему, ― пробормотал он мне в губы. ― Только раз.

Слова были агрессивны, сказаны сквозь зубы, но я его не боялась. Вместо этого проглотила его страх. Что-то беспокоило Така, и его тело вибрировало с таким же напряжением, которое я чувствовала, когда упаковывала наши вещи. Мои руки накрыли его щеки, и я прижалась к его губам. Он отстранился и повернул меня.

― Руки на бревно, ― потребовал парень, и я сделала, как и было сказано, позволив ему командовать мной в его потребности. Мои шорты были стянуты на землю, и рука Така проскользнула под мою расстегнутую рубашку, пытаясь найти грудь под майкой и бюстгальтером. Его пальцы нашли мой сосок и ущипнули, пока он возился со своими шортами позади меня. Лязг ремня. Звук молнии. Теплая длина прижалась к моей попке.

― Я люблю тебя, ― прошептал он мне в шею, и меня захватили чувства.

Два пальца прошлись по моему соску, один раздвинул мои складки, и внезапно Так вошел в меня без предупреждения. Я толкнулась вперед, чуть не потеряв равновесие.

― Сладкий Иисус, ― пробормотал он, когда руки схватили мои бедра, и он потянул меня назад, толкаясь вперед, входя в меня глубже, чем я когда-либо чувствовала кого-то раньше.

― Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасна в таком виде. Вбирая меня. Ты открылась для меня, впустила, и я не могу тебя отпустить.

Его голос дрогнул, и я попыталась оглянуться через плечо, но настойчивый стук отвлек меня, заставив смотреть вперед. Его рука проскользнула между моих бедер, затем поднялась вверх, найдя плоть, по которой он любил кружить.

― Не кричи, ― предупредил он, зная, что я могу кричать громко, и они услышат меня снизу.

«Они были здесь». Эта мысль, казалось, пришла к нам коллективно, когда Так стал толкаться быстрее, сильнее, глубже, и я подалась назад, втягивая его в себя, хватаясь за его длину, умоляя его своим телом оставаться ближе ко мне.

― Не отпускай меня, ― прошептала я, резко выдыхая, но с моих губ не срывалось ни звука.

― Мышка, ― предупредил он, увеличивая темп, толкаясь в меня, пока его большой палец играл со мной. Колени подогнулись, и я рухнула, когда разряд прошел через меня. Так прижал меня вперед, и мои руки обвились вокруг толстого ствола. Угол поменялся и глубина вместе с ним, и мужчина скользнул через тугую влажность. Он перегнулся через мою спину, прижимаясь лбом к моей лопатке, когда пульсировал внутри меня, и я упивалась толчками его освобождения.

― Я люблю тебя. ― Так поцеловал меня в спину.

― Я люблю тебя, ― сказала я, тяжело дыша. Слова казались прощальными.

***

― Позволь мне пойти с тобой, ― сказал Так, когда мы спускались с горы.

Мы подошли к дому на дереве, но все еще достаточно далеко, чтобы нас не было видно. Крики моего имени становились громче, настойчивее и разносились по мере того, как Лилиан, казалось, двигалась в одном направлении, а Франко ― в другом.

― Я никогда не упоминала тебя при Лилиан. Не думаю, что она бы хорошо восприняла это, если бы ты внезапно появился со мной. Я буду в порядке. Позволь мне спуститься к ним, а потом я найду тебя, когда они уйдут. ― Мы остановились, когда Так взял меня за руку. Он подошел ко мне ближе.

― Мне это не нравится.

Я пожала плечами.

― Они пришли только проверить меня. Убедиться, что я пережила шторм. ― Я приподнялась на цыпочках и коротко поцеловала его.

― Я найду тебя, ― сказала, отталкиваясь от его груди и делая шаг назад.

В тот момент я почему-то запомнила его лицо. Зеленые глаза, как мох, загорелись озабоченностью, искрились тем, чего я раньше не замечала. Его кожа была загорелой, а губы полными из-за наших поцелуев. Так лизнул нижнюю губу и всосал ее, обнажив свои белые зубы. Он снова потянулся ко мне, схватил меня за руку и притянул к себе для еще одного потрясающего поцелуя. Его рот был моим небом, и я улыбнулась этой мысли, накрыв его губы. Так отпустил меня, улыбнувшись, его выражение лица подтвердило, что мы разделили наш секрет.

― Я найду тебя, ― снова сказала я, помахала рукой и повернулась к кустам.

― Я буду ждать, ― прошептал он.

Его глаза смотрели на мою спину, пока я не исчезла. Как будто почувствовала именно тот момент, когда он больше не мог меня видеть. И сделала глубокий вдох.

― Лилиан, ― крикнула я, чувствуя, как мое сердце сжимается от горя.

Глава 24.

День 69

Так

Я ждал, пока Джулиет скроется из виду, а затем повернул к своему лагерю. Не ожидал, что много чего останется на своем месте. Если волны обрушились на землю, как я и ожидал, то была большая вероятность, что большинство моих вещей попросту смыло. Бродил по разрушенной земле с раздавленными маленькими деревьями и цеплялся за стволы, прижимаясь к ним, для поддержки. Затем подошел к пруду и остановился на мгновение, восхищаясь тем, что он остался невредимым. Водопад все еще падал, хотя пруд выглядел полнее. Вода была прозрачной, и мне в голову пришло видение Джулиет в тот первый день, когда увидел её. Боль в груди толкала меня вперед.

Я расчистил низкий кустарник у берега и, к своему удивлению, обнаружил, что Колтон смотрит на воду, а Гарви шагает по песку. Океан все еще сталкивался с пляжем, но волны были мягче, чем вчера. Катер, который привез меня сюда, качался на волнах.

Гарви вздохнул и застыл, когда увидел меня.

― Слава богу, ― рявкнул он. Колтон поднял глаза со своего места, пиная песок у своих ног.

― Как ваши дела? ― спросил я, подходя к своим сундукам.

― Как поживаешь? ― спросил Колтон со странным облегчением в своем вопросе.

― Я в порядке, ― сказал слишком спокойно, слишком легко. Двое мужчин переглянулись и снова посмотрели на меня.

― Ты только что пережил ураган, ― заявил Колтон, как будто я не подозревал, какую силу пережил остров. Пожал плечами, идя вперед. К деревьям. Осталось только два ствола. Я медленно повернулся, осматривая пляж, как будто ожидал, что другие сундуки волшебным образом появятся или будут найдены где-то среди скал, окаймляющих залив.

― Лодка… ― вздохнул я, сразу заметив, что мой корабль пропал. Должен был сделать ее лучше. Хотя пытался привязать его к дереву, сделав заглушки из коры и маленьких деревьев, но шторм вырвал их.

― Что? ― спросил Колтон.

― Моя лодка, ― ответил я с легкой грустью, что мой тяжелый труд и работа, которую делил с Джулиет, смыло в море.

― Ребята, вы приехали раньше, ― добавил после недолгой паузы, пытаясь сменить тему, стоя перед одним из сундуков и открывая замки, готовый оценить внутренние повреждения. Когда Гарви заговорил, крышка поднялась лишь частично.

― Мы здесь, чтобы забрать тебя.

― Почему?

Крышка выскользнула из моей руки и с треском упала обратно. Я повернулся к ним лицом.

― Мое время еще не закончилось, ― мой голос наполнился паникой. Джулиет промелькнула у меня в голове.

― Через день или два надвигается еще один ураган. Это окно поможет тебе вернуться на более крупный остров, возможно, на материк.

― Но я не хочу уезжать, ― сказал я, выступая вперед. Это заставило Колтона снова взглянуть на отца.

― Почему нет? ― спросил старший.

― Я не готов, ― сказал я, понижая тон. ― Мой срок не окончен.

― Насколько нам известно, ты закончил. Судебный процесс не включал в себя риск смерти. Ураган представляет опасность.

Гарви прошел мимо меня к ближайшему сундуку. Он кивнул своему сыну, который шагнул вперед с другой стороны.

― Подождите, ― сказал я, протягивая руки. Встал перед чемоданом, заблокировав вынос своих вещей.

― Есть пещера. В горе. Вот где я был. Там безопасно.

― Извини, чемпион, ― сказал Гарви, ― но мы должны доставить тебя домой.

― По чьему приказу? ― подозрительно спросила я.

― Твоего отца.

― Нет, ― я говорил как раздражительный ребенок.

― Власти согласны.

― Я не сяду в тюрьму, ― отрезал я.

― Твой приговор был пересмотрен в связи с обстоятельствами.

Гарви остановился, изучая мое лицо.

― Что на самом деле здесь происходит? ― спросил он, отпуская мой сундук. Его темные глаза пронзили меня этим вопросом.

― Это девушка, не так ли? ― прошипел Колтон.

― Колтон, ― предупредил Гарви своего сына, и мое внимание переключилось с отца на сына и обратно.

― Хорошо, ― сказал я, проводя рукой по волосам. ― Это девушка. Она здесь, и я без нее не уйду. ― Казалось, что мир остановился. Воздух успокоился. Даже океан не шумел.

― Она дала мне это. ― Я поднял запястье. ― И она помогла мне построить лодку. ― Посмотрел через плечо Гарви, вспомнив, как мы работали вместе с Джулиет, чтобы что-то создать. ― И я танцевал. ― Я шагнул к Гаври. ― Я танцевал. И она танцевала со мной. Она научила меня, и я узнал о Мышке.

― Мышке? ― Колтон усмехнулся, когда Гарви продолжал смотреть.

― Она… она любит меня, ― сказал я мягче прямо Гарви, умоляя его услышать меня.

Вместо этого он снова потянулся к краю моего сундука, не обращая внимания на мой выпад. Не раздумывая, я повернулся и побежал. Помчался через кусты, перепрыгивая через упавшие ветки, к дому на дереве. Мое сердце колотилось, грудь наполнилась воздухом и страхом. Я старался сильнее, двигался быстрее, пересекая пространство вокруг ее дерева.

Почти ничего не осталось.

Дом на дереве состоял из двух частей. Половина все еще цеплялась за дерево. Перед ней свисали длинные лозы и толстые ветви. Другая половина рухнула на землю, разбившись о кучу, приготовленную для костра. Поверх нее висели лозы, и упавшее дерево еще сильнее вдавило эту часть во влажный пол джунглей. Я остановился и уставился на это, моя грудь поднималась и опускалась от бега, и что-то еще. Что-то более глубокое пронзило, защемило и скрутило мой живот.

― Джулиет, ― сказал я мягко, боясь разбудить спящее дерево и упавший дом. ― Мышка, ― выдохнул громче, когда Колтон прорвался сквозь кусты позади меня.

Он подошел и встал рядом со мной, его дыхание стало тяжелым, руками упирался в бока. Я не отводил глаз от домика на дереве.

― Ее здесь нет, ― сказал он мягко, почти ласково, как будто все понял.

― Она была, ― тихо сказал я, пока он смотрел на обломки перед нами. ― Она была, ― сказал я громче, мое сердце подскочило к горлу, когда увидел сломанную конструкцию. ― Шторм, ― тихо пробормотал.

― Этот дом лежал здесь до шторма, друг мой, ― голос Колтона был нежным, но нежность меня разозлила.

― Она была здесь, ― настаивал я, поворачиваясь к нему лицом. Я взял его за рубашку и притянула к себе. ― Она была здесь, ― прорычал я.

― Я знаю, что ты хочешь в это верить, ― спокойно сказал он. ― Я знаю, ― подчеркнул он.

― Ты ничего не знаешь, ― крикнул ему в лицо, еще ближе притягивая к себе.

― Я знаю, что ты причинил ей боль, и тебе очень жаль. Ты хочешь, чтобы все было хорошо, но не будет. Ее здесь не было, чувак. Я знаю, ты хочешь, чтобы она была здесь. Ты хочешь исправить это, но не можешь. Ее здесь не было. ― Его голос понизился, и я отпустил его и оттолкнул.

― Заткнись, ― сказал я сквозь зубы. ― Заткнись, черт возьми.

«Она ушла», — сказал я себе. Она пошла с Лилиан. В моей голове крутились противоречивые мысли. Извинения. Пояснения. Я возразил, что она в безопасности. «Пожалуйста, пусть она будет в безопасности», ― молился я.

― Я не видел ее во сне, ― сказал я, уверяя себя и Колтона.

― Но так и было. Она была красивой, правда? Она была идеальной, да? Она простила тебя, ― его голос стал хриплым. Я повернулся к нему лицом.

― Что ты знаешь? ― прошипел я. «Она любит меня», ― кричал про себя.

― Она любила тебя, ― повторил он, как будто услышал мои мысли. ― Но это было ненастоящим.

― Прекрати, ― крикнула я, затыкая уши, как ребенок.

― Я знаю, что ты чувствуешь. Я бывал здесь раньше. — Он кивнул в сторону упавшего убежища. ― Я тоже хотел в это поверить. Но это было ненастоящим. Ее уже не было. Ее здесь не могло быть, ― голос Колтона проплыл, как будто в воспоминании, и я уставился на него, открыв рот.

― Что случилось? ― прошептал я.

― Я сделал то, что не подлежало ремонту. Не с ней. Приезд сюда дал мне сосредоточиться, дал ясность и перспективу ― но я никогда не смогу полностью восстановиться. Я не могу вернуть ее. ― Он вдохнул воздух и закрыл глаза.

Колтон помолчал секунду, и я снова повернулся к груде обломков. Мои глаза искали, но я ничего не нашел. Никаких намеков на то, что она была здесь. Никаких обрезков одежды. Никаких постельных принадлежностей и москитной сетки. Я мог бы все это объяснить в своей голове. Ущерб от шторма. Ураганный ветер. Сильный дождь, но ничего не осталось. Я подошел к дереву.

― Ты хочешь верить, что она настоящая, и она была такой. ― Колтон остановился позади меня. ― Но только для тебя.

Моя рука тяжело упала на толстый ствол, и голова рухнула вперед.

― Она мне не приснилась, ― сказал я себе.

Я не мог. Она была настоящей. Чувствовал ее. Я посмотрел на свою руку, руку, которая обхватывала ее челюсть и касалась ее тела. Рука, которая прижимала ее к моей груди и вела в танце. Рука, которая накрыла ее ладонь, гладившую меня, и ласкала ее, пока я наполнял Джулиет. Девушка была настоящей.

Мне показалось, что я слышал свое имя, крик ветра, но когда повернулся к Колтону за подтверждением, что он услышал это, его выражение ни на что не намекало, и я отклонил этот звук, как визг возвращающейся чайки. Нащупал ножик в коротком кармане карго и вытащил его. «JM» выгравировал на мягком стволе дерева, а затем добавил свои инициалы под ними. «J.M. + T.C». Джулиет управляла мной. Это было по-детски и достойно сокрушения, но это означало, что я был там. И она тоже.

Глава 25.

День 69

Джулиет

― Джулиет, ― выдохнула Лилиан, как мать с облегчением. Она притянула меня к себе и поцеловала в щеку. Почти так же быстро оттолкнув меня, она оценила мое тело, и я забеспокоилась, что увидит удовольствие, которое Так мне доставил.

― Что случилось с твоей головой? ― тон Лилиан изменился, ее беспокойство усилило мягкий крик. Проворные пальцы коснулись струпа.

― О, меня сбило дерево, когда я поднималась на гору.

― Ты поднялась на гору во время шторма? ― спросила она, глядя мимо меня.

Лилиан нашла меня на небольшом расстоянии от дома на дереве, и я очень хотела вернуться к своим вещам. Мои записи были надежно спрятаны в сумке, но у меня были и другие ценные вещи, которые я хотела проверить. А потом найти Така.

― На возвышенности есть пещера, и мы пошли туда.

― Мы? ― Лилиан даже не моргнула при этом слове. Ее глаза расширились, и пальцы впились в мои руки.

― Да. Лилиан, мне так много нужно тебе сказать, ― болтала я, пытаясь обойти женщину. На ее лице появилась фальшивая улыбка, а губы дернулись. ― Вот это...

― Ты можешь рассказать мне об этом на лодке, ― сказала она, прервав меня, взяв за руку, и потянув в сторону океана.

― Почему? ― спросила я, пройдя с ней несколько футов, прежде чем потянуть обратно, чтобы остановить. ― Какая лодка?

― Джулиет, у нас мало времени. Ты только что пережила ураган, но приближается еще один. Мы приехали, чтобы отвезти тебя домой.

― Домой, ― произнесла я, и это слово было не более чем шепотом.

Сморгнула внезапные слезы. У меня не было дома. Я не хотела уходить. Мне было некуда идти. Я хотела Така.

― Но я не закончила свое время. Эксперимент. Он не завершен. ― Я выпрямилась, приготовившись стоять на своем и отказываться уходить.

― Эксперимент окончен. Мы не можем рисковать твоей жизнью. Мы воспользуемся имеющейся у тебя информацией, и ты сможешь завершить восстановление другим способом на материке.

― Но я... я не могу покинуть Така.

― Так, ― прошептала она, на мгновение отводя взгляд от меня. Фальшивая улыбка вернулась. ― Почему бы тебе не рассказать мне обо всем на лодке? ― Лилиан взяла меня за руку, но я отступила.

― Нет, я не могу без него. Он был прямо позади меня. ― Я кивнула через плечо, повернувшись, чтобы последовать за ним. Лилиан потянулась ко мне, схватив за запястье сильнее, чем я могла представить, судя по ее телу.

― Похоже, он бросил тебя, ― сказала она, оглядывая меня. ― Возможно, ты сможешь все объяснить мне. На лодке, ― ее голос стал грубее, когда она заговорила сквозь зубы.

― Он... он не оставил меня. Мы… ― мой голос затих.

Дрожащей рукой я коснулась своей головы. «По этой причине я не упомянула его раньше», — сказала я себе. Лилиан бы не поняла. К тому же это испортило бы эксперимент. Саморефлексия. Изолированное окружение. Обретение прощения. Последняя идея заставила меня задуматься. Я не думала, что смогу простить, если бы на самом деле не узнала Така, не узнала, кто он такой.

― Джулиет, мы отправляемся на лодку. Сейчас же, ― тон Лилиан нарушил мои мысли.

Сквозь зубы она снова фальшиво улыбнулась. Ее свободная рука сжалась в кулак.

― Он либо пойдет с нами, либо умрет. Мы не вернемся. ― Ее слова поразили меня, намерение было определенным. Лилиан не давала мне выбора. Но как я могла оставить Така?

― Позволь мне показать вам, где он, ― предложила я, но она щелкнула пальцами. Внезапно меня подхватили и перекинули через плечо Франко. Я не слышала, как он приблизился ко мне.

― Лилиан, ― взмолилась я, надеясь, что моя мольба остановит ее бодрый шаг по направлению к бухте. Я была в замешательстве. Зачем она это делала? Где был Так? Что происходило?

― Лилиан, пожалуйста. ― Она проигнорировала меня, когда я толкнула Франко в плечо.

― Так! ― закричала я, медленно бив Франко по большой спине, но безрезультатно. «Так», ― прошептала я в голове.

Мы не прошли мимо дома на дереве. Вместо этого направились в противоположном направлении, прежде чем мои ноги вернулись на землю. Все мои мысли говорили мне бежать к Таку, как только вошли на причал, но ноги несли меня вперед, пока Лилиан ждала в конце. Ноги казались толстыми, как стволы деревьев, и с каждым шагом я с трудом уходила от моего знакомого места на острове. Я закусила губу, злясь на себя за то, что позволила реальности Така ускользнуть. Тяжесть тела замедлила меня, и я внезапно почувствовала себя вялой, как будто не спала несколько дней.

― Послушай, мы можем пройти мимо пляжа. Это докажет, что там никого нет.

Облегчение от ее слов, груз медленно соскользнул с моих плеч, когда последовала за ней. Ялик (прим.: Ял или ялик – двух- или четырехвесельная парусная лодка, использующаяся для перевозки небольших грузов), на котором я прибыла, был модернизирован до скоростного катера, достойного океана. Один только размер доказывал, что Лилиан боялась нового урагана. Когда двигатель ожил, это подтвердило, что мы боремся против погоды.

Мы вышли к воде быстрее, чем я ожидала, и свернули налево от пляжа Така. Мне пришла в голову мысль.

― Я никогда не говорила о пляже, ― закричала я, перекрикивая рев мотора, глядя на Лилиан, когда лодка двигалась в противоположную сторону.

― Что? ― крикнула она в ответ.

― Пляж. Я никогда не говорила, что он был на пляже! ― Мои глаза сузились. ― Почему ты предлагаешь мне плыть на пляж, если его там не было? ― Сделала паузу. ― Ты знала, что он будет на острове?

Глава 26.

Остров вкушает вашу потерю

У Джулиет Монмор ничего не было. Хотя все было украдено в одну роковую ночь, но было восстановлено другой. Он отдал ей все на самый короткий миг. А потом ушел.

Джулиет смотрела на удаляющийся остров, зная, что высоко над берегом есть пещера, шторм и человек. Хотя когда-то она думала, что этот остров означает свободу, теперь же чувствовала себя более ограниченной, чем когда-либо, ― и преданной. Но ей некого было винить. Она совершила преступление в ответ на то, как с ней поступили. Девушка поставила себя в положение, чтобы отправиться на остров.

«Эксперимент», ― подумала она. Джулиет позволила себе участвовать в научном процессе и почувствовала себя победительницей, когда поклялась, что никто больше не воспользуется ею. Девушка закрыла глаза, когда океанское брызги жалили ее, а соленый воздух смешался со слезами.

«Покайся». Слово пронеслось в ее голове. Без него ее бы не было на этом острове. Без него она не нашла бы себя снова. Джулиет предложила прощение в обмен на любовь. Она отдала ему все. Так взял то, что намеревался прежде, чем они узнали друг друга, а затем она охотно отдала ему это. Потому что Так попросил. Он хотел разрешения, и она согласилась ― люби его и будь свободной.

«Ты сводишь меня с ума», ― сказал он, когда все, чего она хотела, ― это чтобы о ней заботились. Джулиет хотела, чтобы на нее претендовали.

«Восстановление», — сказал психолог, но она никогда не чувствовала себя такой сломленной. Чем дальше они удалялись от острова, тем тяжелее становилось на сердце. Хотя она и обещала не оглядываться, но не могла отвести взгляд. Джулиет не хотела сожалений. Она хотела Така. Но чувствовала, что он не вернется, и не сдедит за ней.

Из носа у нее потекло, и Джулиет потянулась за сумкой. Слепо сунула руку и вытащила что-то неожиданное. Она прижала книгу к груди и повернулась к острову.

«Ты будешь плакать», ― сказал Маленький принц, или что-то в этом роде. Джулиет вспомнила эти слова, поглаживая обратную сторону книги. Маленький принц удивился, насколько легко было приручить лису, если лиса собиралась плакать, когда они уходили. Медленно Джулиет улыбнулась этой мысли. Девушка знала, что их время на острове в какой-то момент подошло к концу. Это случилось раньше, чем ожидалось, но она получила то, за чем пришла.

Джулиет улыбнулась сквозь слезы. То, что он приручил ее, пошло ей на пользу.

***

Терренс Джексон Корбин понимал, что правильно, а что нет. Он всю жизнь поступал неправильно, пока, наконец, не понял. А потом она сбежала. Хотя считал, что хочет безрассудства, бессмысленности и зла, но понял, что хорошее, значимое и бесстрашное было лучше. Так боялся того, чему он научился, ― любить. В основном потому, что не умел. Все в его жизни давалось легко, а вот любовь ― нет.

Так мог бы упустить свой шанс, если бы не прибыл на остров, и когда соленый воздух ударил ему в лицо и печаль наполнила его легкие, он понял, что остров был тем, чего ему не хватало в жизни. А теперь он скучал по ней. Джулиет исчезла.

Мужчина вспомнил момент, когда она стояла в пруду, глядя на него, уязвимая, испуганная, но решившая стоять на своем. Мышка. Его Мышка. Так научился у животного, как и поощрял Гарви. Он дал ей то, что хотел взамен. Он заботился о ней ― любил ее. И она ушла.

Терренс стоял, прижав колени к доске на корме лодки. Засунув руки в карманы, взглянул на свою руку. Там, на его левом запястье, было единственное доказательство ее существования. Так вытащил руку из кармана, а другой потянул за браслет. Его разочарование нарастало, и он распознал гнев под кожей. «Как она могла оставить меня?» ― подумал он, пытаясь снять украшения в виде листьев. Мужчина планировал бросить браслет в океан, как в какой-нибудь проклятом фильме. «Забери свой дар», ― выругался Так, но его глаза поднялись к острову, по форме напоминающий изгиб женщины, выступающей из воды.

Как он этого раньше не видел? Джулиет была островом. Она была его островом, и Так знал, что не может существовать, пока не найдет ее снова. Хотя его время на земле могло закончиться, его искупление не было полным. Он получил ее прощение. У него была ее любовь. Но мужчина нуждался в ней, чтобы завершить нескончаемый круг.

Они сказали, что это на один год, но то, что он обнаружил, не могло закончиться. С каждой милей, на которую он удалялся от острова, старый Так медленно возвращался. Мощный. Решительный. Хитрый. Вот что он узнал от Джулиет. Он получит ее.

― Я найду тебя, ― сказала она ему на прощание.

― Не волнуйся, Мышка, ― подумал он. ― Я буду искать тебя.

***КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ***