Освобождение Келли и Кайдена (ЛП)

– Я бы хотел, чтобы в твоей жизни все было иначе, – тихо говорит он, проводя подушечкой большого пальца по костяшкам моей руки. – Я бы хотел, чтобы вся твоя жизнь была счастливой.

– Да, было бы здорово, – соглашаюсь я. – Знаю, что это может прозвучать как сумасшествие, и поверь, я бы хотела никогда не знать Калеба, но случилось то, что случилось, и изменить это я не могу, но не хочу позволять прошлому разрушить мою жизнь. Я больше не дам Калебу подобной власти над собой. А кроме того, сложись все иначе, я могла бы никогда не оказаться рядом с тобой, так что я смотрю на все невзгоды прошлого, как на попытку добраться до лучшего будущего. Ты мое лучшее будущее, и неважно хочешь ли ты в это верить. Я здесь счастливее, чем когда-либо, благодаря тебе. Ты мое счастье.

Его глаза перескакивают с моих глаз на губы... с глаз на губы... глаза... губы.

– Могу я поцеловать тебя прямо сейчас? – шепчет он, приковывая взгляд к моим губам. – Мне это необходимо.

Я нетерпеливо киваю.

– Да, конечно.

Он наклоняется над столом, и я преодолеваю половину расстояния сама. Наши губы встречаются, мы тонем в страстном поцелуе прямо здесь, в общественном месте. Мы не расстаемся даже ради глотка воздуха до тех пор, пока нас не прерывает официантка, готовая принять заказ. После того как она уходит, Кайден смотрит на меня с задумчивым выражением.

– Что? – я смущенно касаюсь своего лица. – Что-то не так? На мне столько помады, что я, должно быть, теперь напоминаю клоуна.

Он качает головой.

– Ничего, – затем он протягивает руку и кладет на мою щеку. – Когда я слышу, как ты говоришь, и то, что ты говоришь, когда вижу мир твоими глазами, я всегда чувствую себя лучше. Ты удивительная.

– Как и ты. – Его прикосновение меня расслабляет. – Мы идеальная пара.

Он с трудом сглатывает, мне кажется, что он вот-вот вернется к своим сомнениям по поводу собственной значимости, и потому его следующие слова шокируют:

– Я думаю, что хочу... Я хочу жить с тобой... Чтобы мы были вместе, – он делает паузу, а затем решительно качает головой. – Нет. Отмотай назад. Я точно знаю, что хочу жить с тобой.

Мое сердце начинает сильно стучать в груди. Я не хочу выдать, насколько сильно взволновали меня эти слова, но ничего не выходит.

– Ты уверен? Потому что я не хочу, чтобы ты говорил это под влиянием момента. Я подожду.

Уголки его рта приподнимаются, а выражение лица смягчается.

– Я никогда не был ни в чем так уверен в этой жизни, как в тебе. Я не хочу тебя потерять... Я просто хочу убедиться, что ты счастлива.

– Я счастлива. Клянусь.

– А я хочу с тобой жить. Клянусь.

Не в состоянии контролировать собственное волнение и дальше, я улыбаюсь как дурочка. Он отвечает мне, и эта улыбка тоже искренняя. И вот мы сидим, глупо ухмыляясь друг другу, как парочка влюбленных подростков из колледжа, пока официантка не приносит нам еду и напитки и не награждает удивленным взглядом. Вероятно, думает, что мы придурки, а настроение у нас такое из-за того, что мы оба под кайфом.

После того как она расставляет перед нами тарелки с едой и напитки, Кайден хватает свой бургер и откусывает большой кусок.

– Значит, это наша последняя остановка этой ночью? Или еще есть?

Я зачерпываю горсть картошки фри.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что согласно выбранному тобой пути мы двинемся дальше, – он открывает рот и снова откусывает от гамбургера, теперь он куда более спокоен, нежели двадцать минут назад. И от этого мне хочется продолжить наш путь.

– Ну, раз так, то как ты думаешь, где будет наша следующая остановка? – Я вынимаю из своего гамбургера лук, ожидая его ответа. Интересно, разгадал ли он мой маршрут?

– Думаешь, что я не знаю, – говорит он, забавляясь. – А я знаю.

Я так же насмешливо пожимаю плечами.

– Ну, мне же интересно, помнишь ли ты.

Его брови изгибаются.

– И что же я выиграю, если окажусь прав?

– Все, что пожелаешь, – усмехаюсь я, откусывая свой бургер.

Кажется, он доволен моим ответом. На его лице появляется широченная улыбка.

– Значит, готовься к проигрышу. – Он тянется через стол и стирает майонез с моих губ. – Гонки, аэрозольные краски и зеленые следы.

Он не назвал место, но мы оба знаем, что означают эти слова. С точки зрения постороннего человека та ночь была обыкновенной, но для меня она была полна магии, изменившей всю мою жизнь.

Глава 11

№149 Дать волю своему внутреннему бунтарю.

Келли

Тридцать минут спустя мы входим в магазин и поворачиваем направо, чтобы найти небезызвестный камень, на котором мы с Кайденом впервые танцевали год назад. Я была чуть взволнована, но в компании Кайдена, Сета и Люка мне было комфортно. Тогда мне впервые показалось, что я нашла друзей.

Магазин не изменился, сам он все еще чуть обшарпанный, а в ассортименте те же дешевые товары. Немедля, мы идем в ряд, где я однажды наступила в зеленую краску и оставила на полу след. Это случилось в результате своего рода борьбы между нами с Кайденом, ведь Люк превратил эту ночь в игру.

– Черт возьми. Не могу поверить, что он все еще заметен, – говорит Кайден, и мы оба смотрим на тусклый зеленый след на грязном линолеуме.

Я прикрываю рот ладошкой, чтобы скрыть хихиканье.

– Наверное, мне стоило бы переживать по этому поводу.

Кайден качает головой, в то время как я ставлю свою ногу на след. Идеальное совпадение.

– Ни в коем случае. Если ты что-то и должна чувствовать, то только гордость. Благодаря тебе та ночь запомнится навсегда.

– Ну да, пока этот магазин существует, он так и будет нести в себе воспоминание о той ночи, – я делаю паузу, а затем решаю сделать признание: – Ты знал, что когда мы с тобой были в машине, часть меня хотела, чтобы ты меня поцеловал. Хотя, наверное, я бы испугалась, так что хорошо, что ты этого не сделал. Не думаю, что тогда была к этому готова.

Обдумав мои слова, он подходит ко мне, останавливается всего в нескольких дюймах.

– Той ночью я хотел тебя поцеловать, но боялся.

Я приближаюсь к нему еще на дюйм, краду маленький кусочек пространства, оставшегося между нами.

– Чего?

– Я хотел, но происходящее казалось неправильным, потому что у меня была девушка, да и к тому же я был недостаточно хорош для тебя, – он облизывает губы, фокусируя мое внимание на них. – Ну что, исправим это упущение?

Не колеблясь, я с энтузиазмом киваю, и его губы обрушиваются на меня с такой силой, что я не уверена, не останется ли после этого синяка. Но мне все равно. Пусть будет синяк. Все, на чем я могу сосредоточиться – ощущение его языка, который скользит по моим губам, как он поглощает меня. От подобного напора я вынуждена отступить назад, отчего врезаюсь в полку, вероятно, это грозит мне еще одним синяком, но, опять же, это не имеет значения. Я ни на что на свете не разорву этот поцелуй.

Но на упомянутой полке выстроены рядами банки с краской, и когда мы с ней сталкивается, некоторые из них с грохотом падают на пол.

Прыснув со смеху, я отстраняюсь и смотрю на беспорядок, который мы устроили.

– Черт возьми, – говорю я. – Мы, должно быть, прокляты.

– Ни в коем случае, – выдыхает он, его растопыренные пальцы касаются под курткой моей спины. – Раз судьба дает нам второй шанс этой ночью, я должен поцеловать тебя.

Его слова выбрасывают меня из реальности, и я хватаю его за рубашку, принуждая к новому поцелую. Но только наши губы соприкасаются, кто-то кричит:

– Какого черта здесь происходит?

Наши головы синхронно поворачиваются на голос. В конце ряда с красным лицом стоит работник магазина, он гневно осматривает устроенный нами беспорядок. Ему около тридцати лет, волосы до плеч, а к форме, состоящей из рубашки и галстука, прикреплена табличка с именем Эд.

– Мы все уберем, – говорю я, но Эд штурмом идет на нас.

– Меня уже тошнит от подобных вам маленьких засранцев, которые думают, что громить мой магазин забавно, – шагая в нашу сторону, Эд тычет себя пальцем в грудь и повторяет: – Это мой магазин. Не ваш. А мой. И я собираюсь заставить вас заплатить за каждый гребаный баллончик с краской.

Даже не знаю, что делать. У этого парня такой жуткий взгляд, будто он не в своем уме, и это так же страшно, как и смешно. С моих губ слетает нервный смешок, в то время как Кайден хватает меня за руку и тащит за собой в противоположном от Эда направлении.

А работник кричит нам вслед:

– А ну тащите сюда свои сраные задницы!

Но это лишь заставляет нас бежать быстрее и громче смеяться.

Мы ни на миг не останавливаемся, пока не забираемся в машину, а затем едем в сторону гор. Фары автомобиля Кайдена освещают нам путь. Несмотря на протесты, за рулем все еще я, а все потому, что сама хочу провести его по этому маршруту.

– Куда мы теперь направляемся? – спрашивает он, в то время как мы поднимаемся все выше.

– А ты не знаешь? – спрашиваю я. Интересно, это он всерьез спросил? Учитывая направление движения, ответ очевиден. К тому же с этим местом у нас связано много хороших воспоминаний, оно – очень важная часть нашего прошлого.

Он хитро смотрит на меня и поднимает руку.

– Вообще-то знаю. – В руке у него баллончик с краской, и это значит, что он знал, куда мы направимся, еще до того, как сел в машину.

И я была бы счастлива этому обстоятельству, если бы не...

– Ты что, стащил этот баллончик?

– Этот кретин был под кайфом. Кстати, я бы заплатил, если бы он не бросился на нас, – говорит он, а когда я вздыхаю, он смеется. – Расслабься, Келли. Прежде чем мы уехали, я бросил на пол несколько банкнот, – он проводит пальцами по моей щеке, заставляя ресницы трепетать. – Я прекрасно знаю, как бы ты отреагировала на магазинную кражу.

– Эй, я тоже могу сделать что-то безумное, – полушутливо говорю я. – Я напивалась еще до наступления совершеннолетия.

Он посмеивается над моими последними словами.

– Ты очаровательна.

Хватаясь за рулевое колесо одной рукой, пальцем другой я грожу Кайдену.

– Эй, мистер, я не всегда такая уж очаровательная. И я собираюсь тебе это доказать. – Правда собираюсь?

Это утверждение вызывает у него улыбку, и я улыбаюсь в ответ, хотя понятия не имею, что имела в виду под своими словами. Тем не менее я твердо намереваюсь показать одному смельчаку свою темную сторону, хотя и не уверена, что знаю, где она у меня.

Идея посещает меня в тот момент, когда я паркуюсь в изножье холма. Помнится, Сет всегда шутит о том, что люди приезжают сюда, чтобы заняться сексом. Когда он сказал мне об этом, я мучительно покраснела, а затем он еще добавил, что они с Грейсоном тоже приезжали сюда однажды.

Я не уверена, что могла бы решиться на такое. Да, я теперь совершенно другой человек, не та, что прежде. Гораздо более сильная, меньше смущаюсь. К тому же здесь никого нет, а потому это место только наше.

– Что же это такое происходит в твоей очаровательной голове? – спрашивает Кайден, врываясь в мои мысли.

Я отвожу взгляд от деревьев впереди и поворачиваюсь к нему. Фары все еще включены, и в их желтоватом свете, смешивающемся с сиянием Луны я обвожу глазами линию его челюсти, мягкие губы и чудесные, знакомые глаза.

– Келли, – под тяжестью моего взгляда он начинает волноваться. – Что происходит? Что-то не так?

Покачав головой, я нервно сглатываю и выключаю фары. Темнота все сглаживает, а потому сделать то, что я собираюсь, проще. Или, может быть, это костюм заставляет чувствовать себя не той, кем я являюсь, кем-то, кто умеет рисковать, является смелым. И меня не волнует, откуда исходит это чувство, я просто делаю то, о чем всегда говорит Сет, перегибаюсь через консоль и без предупреждения целую Кайдена. Он резко втягивает воздух, когда мои губы касаются его, а затем тихо смеется, в то время как мой язык скользит по его губам, желая, чтобы они приоткрылись.

– Кажется, ты собираешься продемонстрировать мне, насколько ты неочаровательна, – говорит он низким, хриплым голосом, от которого меня будто током ударяет.

– Ты совершенно прав, – говорю я ему, стягиваю сапоги и перелезаю через консоль, чтобы сесть к нему на колени. Сажусь к нему лицом, обхватывая ногами его бедра, и обрушиваю на него свои губы. На этот раз он их раскрывает моментально и втягивает в рот мой язык, так же неистово целуя. Покусывает мою нижнюю губу, обхватывает руками затылок и притягивает ближе, пока между нашими телами не остается ни миллиметра.

Окна начинают запотевать, а я расстегиваю его рубашку, но он ловит мою руку своей.

– Келли, подожди. Мы не должны этого делать, – шепчет он мне в губы, но звучит так, будто прекратить все это – последнее, чего он хочет. – Говоря о твоем очаровании, я не хотел тебя расстроить.

– Клянусь, ты меня не расстроил. – И это правда. В данный момент мое тело полно адреналина, мысли движутся со скоростью света, и я хочу двигаться дальше, я хочу познавать новое с Кайденом, не упустить ни одного мгновения, именно так, как всегда говорю.

Прежде чем он придумает новые возражения, я вырываю руку из его ладони и начинаю расстегивать пуговицы рубашки. Я не останавливаюсь, пока они не заканчиваются, а затем он стягивает ее с себя и бросает на заднее сидение. Я уже берусь за подол его футболки, чтобы снять и ту, однако он наклоняется к пассажирскому сидению, щелкает выключателем печки, и из вентиляционных отверстий начинает дуть горячий воздух.

– Поверь мне, ты не захочешь, чтобы я замерз. Это может странно повлиять на некоторые мужские части тела, – шутит он, а затем стягивает футболку, пока я хихикаю над его комментарием. Он тоже смеется и тянется к молнии на моей куртке, расстегивает, стягивает ее с меня и спускает платье, обнажая бюстгальтер, затем избавляется от него, из-за чего моей груди касается воздух. До того, как я успеваю почувствовать холод, его губы обрушиваются на меня. Он посасывает, покусывает, сводит мое тело с ума. Даже спустя целый год он заставляет меня чувствовать волнение и уязвимость – ощущения, которые владели мной еще в первый раз. Они не покидают меня, где бы мы ни были: в кровати или на сидении машины.

Я откидываю голову назад, а он продолжает наслаждаться мной, ласкает то одну грудь, то другую. Останавливается, только когда я начинаю задыхаться от недостатка кислорода. Затем он расстегивает пуговицу на джинсах и, прежде чем я успеваю спросить, что он делает, Кайден хватается за подол моего платья. Я пытаюсь ему помочь, приподнимаю бедра, фыркаю, смеюсь, а затем снова запрокидываю голову. Но веселье исчезает, когда он отодвигает в сторону мои трусики и проникает внутрь.

И либо мои бедра расположены под нужным углом, либо дело в согнутых ногах, но, клянусь богом, каждое мое нервное окончание будто взрывается, и я задыхаюсь, цепляясь за спинку сидения. Ощущений так много. Нет, слишком много, столько, что, кажется, я даже дышать не в состоянии.

– Иисусе, – хриплым шепотом произносит Кайден, обхватывая мою талию под платьем. – Это...

– Потрясающе, – заканчиваю я за него, а затем начинаю раскачиваться, не в состоянии больше ждать ни секунды.

Мы двигаемся ритмично, совершенно синхронно, словно созданы друг для друга, а, по-моему, так и есть. Ведь никто в этом мире, кроме Кайдена, не заставляет меня чувствовать себя так чудесно. Я никому не смогу доверять настолько. Никогда не захочу быть с кем-либо кроме. Он мой человек, и я надеюсь, что он думает обо мне так же. Что хочет, чтобы мы жили вместе, как и говорил. Хочет быть со мной всегда.

Глава 12

№150 Переписать прекрасные слова на свой незабываемый манер.

Кайден

– Это было... – я едва дышу, не могу закончить фразу. Не после такого. Не после секса в машине с Келли. Каким, черт возьми, образом, по-настоящему дерьмовая ночь превратилась во что-то настолько потрясающее. Я был так расстроен из-за отца и что из-за него я чувствовал себя настолько отвратительным. Да еще и рецидив. Казалось, я дошел до дна отчаяния, а теперь чувствую себя на седьмом небе от счастья. Не думаю, что дело только просто в сексе – воспоминания тоже сыграли свою роль. За всем этим сумасшествием и дерьмом я перестал замечать все то хорошее, что с нами произошло и все еще происходит.

– Раз ты лишился дара речи, должно быть, я хороша, – она пытается шутить, но, судя по тому, как поворачивает голову, пряча лицо за волосами, понимаю, что она краснеет.

– Ты бесподобна, – я целую ее губы еще раз, а затем помогаю ей надеть бюстгальтер и поправить бретельки на платье. Когда мои пальцы касаются ее плеч, она вздрагивает. Мысль о том, что даже спустя почти год мои прикосновения так на нее влияют, заставляет улыбаться. – Ты всегда бесподобна.

Она улыбается, перелезает снова на водительское сидение, и я могу, наконец, застегнуть рубашку.

– Чувствую себя точно под кайфом, – признается она, натягивая куртку.

– Значит, озорство тебе нравится, – я подначиваю ее, застегивая пуговицы рубашки.

Засовывая ногу в сапог, она пожимает плечами, а губы так и грозят улыбнуться.

– Возможно.

Я хочу сказать ей, насколько она восхитительна, но вроде бы я уже говорил. А, может, стоит повторить? Я должен говорить ей об этом намного чаще.

Но прежде, чем я успеваю, она толчком распахивает дверь, чтобы выйти.

– Готов к следующей остановке? – спрашивает она, натягивая сапог, затем встает на землю.

Я киваю, хватаю стоящий на консоли баллончик с краской, и выбираюсь из машины следом за ней. Как только мы подходим друг к другу, я беру Келли за руку, не в силах удержаться. Одно лишь ее прикосновение может согреть меня, разогнать весь холод. Ее слова обладают силой. Они не просто согревают, я от них таю.

Вот что ее слова в ресторане сделали со мной. Вот почему я сказал, что хочу с ней жить. Думаю, я всегда этого хотел, но не мог озвучить, пока сам не понял, насколько важна она для меня и насколько я важен для нее. Я мог волноваться и беспокоиться, что недостаточно хорош, но, в итоге, именно я – тот, кто ей нужен, и она заслуживает иметь то, что ей желанно. И раз она отдает мне все лучшее, то и я должен соответствовать.

– Наверное, нам следовало принести фонарики, – говорит Келли, начиная подниматься на холм, до которого не доходит свет городских огней, и нас окружает тьма.

Я лезу в карман за телефоном и провожу пальцем по экрану, чтобы включить подсветку.

– А если так? – я поворачиваю мобильный, чтобы осветить нам путь.

– Ты великолепен, – говорит она, а затем делает шаг, явно ничего не замечая в темноте.

– Осторожнее, – я хватаю ее, когда она поскальзывается на льду.

Но она продолжает скользить, а я иду за ней, шаркая ногами по льду, пока мы не доходим до основания горы, на которой когда-то сидели и даже почти поцеловались. Некоторые камни покрыты легким слоем снега, а на земле лед.

– Я не уверен, что нам стоит туда лезть в темноте, – говорю я, прижимаясь грудью к ее спине.

– Но мы уже взбирались туда в темноте, с Сетом и Люком, – возражает она, и я обвиваю ее талию руками.

– Знаю, но теперь я тебя люблю и умру, если с тобой что-нибудь случится, – я целую чувствительное местечко за ее ухом, и она вздыхает.

– Ладно, ты победил, но только потому, что привел такой прекрасный аргумент, – она присаживается на небольшой камень и смотрит вниз – на путь, который мы преодолели. – Каждый раз, когда мы приходили сюда, ты помогал мне подняться на камни. Помнишь?

Я киваю и сажусь рядом с ней, устанавливая таймер подсветки экрана телефона на максимальное значение – десять минут.

– А еще я помню все гадкие мыслишки, которые приходили мне в голову, когда я тебе помогал, – я кладу телефон у ног и пытаюсь устроиться покомфортнее, хотя холод от земли пробирает до костей.

Ее голова резко поворачивается ко мне.

– Что? Когда?

– Той ночью, когда мы впервые приехали сюда.

– Ведь ты еще встречался с Дейзи.

– Но это не значит, что меня к тебе не тянуло, – говорю я ей. – Поверь, тянуло. Очень-очень тянуло.

Она сжимает губы, будто хочет что-то сказать, но борется с этим.

– Что это ты напридумывала? – я провожу пальцем по внутренней части ее запястья.

Ее плечи поднимаются и опускаются, будто это тяжело.

– Ну, я никогда не понимала, чем могла тебя привлечь, ведь ты встречался с ней. В смысле, я знаю, что ты меня любишь, но я недоумевала, когда, сразу расставшись с ней, ты начал встречаться со мной. Да, знаю, что она стерва, но она... очень и очень красивая. – В моей голове зарождается тысяча возражений, но прежде, чем я успеваю их озвучить, она добавляет: – И я не напрашиваюсь на комплименты. Я знаю, что теперь ты меня любишь. Просто говорю то, о чем думала раньше, раз уж эта ночь посвящена прошлому.

Мне требуется время, чтобы вернуть себе способность говорить, потому что ее слова меня ошеломили.

– Так, прежде всего, давай кое-что проясним. Ты в тысячу раз лучше Дейзи как человек. В девушке должна быть не одна лишь стервозность. А Дейзи злая и эгоистичная. Она никогда не интересовалась моими шрамами, никогда не пыталась понять меня, как это делаешь ты, когда я чувствую себя уязвимым, а мне это нужно. Ты спасла меня, Келли, не только от отца, но и от себя – от жизни, полной страданий, и ненависти к себе. Да, знаю, что мне еще многое предстоит преодолеть, но ведь ты продолжаешь мне помогать.

– Хорошо. Я рада. Люблю помогать.

Я закрываю ладонью ее рот, заставляя молчать.

– Я не закончил, – беру в ладони ее лицо, жалею, что вокруг так темно, и не видно глаз Келли, которые я так люблю. Они отражают все эмоции, и я люблю видеть в них то, что она чувствует. – А во-вторых, ты в миллион раз красивее, чем Дейзи когда-либо станет. – Она начинает протестовать, но я ее перебиваю: – И я не только о внутренней красоте, о чем ты, разумеется, сейчас скажешь, я о том, что ты до смешного прекрасна, настолько, что иногда это кажется нереальным.

– Кайден, я ценю то, что ты мне сказал, но знаю, что это не так, – говорит она. – Я знаю, что являюсь весьма обычной, и прекрасно живу с этой мыслью.

– Ты никогда не станешь обычной, Келли. – Я так хочу, чтобы она полностью осознала мои слова. – Дейзи вся пластиковая. Накладные ногти, автозагар, обесцвеченные волосы и модные тряпки – в ней нет ничего настоящего. А ты, – я притягиваю ее лицо ближе к своему. – Ты настоящая. Начиная с веснушек и великолепных глаз до чертовски идеальных губ. Ты нестандартно красивая той красотой, которую под силу понять не каждому, потому что она необычная и первозданная – вот и все.

Она молчит, кажется, целую вечность, мягкий звук ее дыхания заполняет тишину между нами.

– Ты начинаешь превращаться в мастера слова, – мягко говорит она. – Только что застыдил писателя.

Мои губы изгибаются, но я все еще не готов улыбнуться.

– Но ты понимаешь, о чем я говорю, так ведь? Ты ведь понимаешь, насколько прекрасна и внутри, и снаружи?

Она улыбается, и я чувствую, как ее скулы поднимаются в улыбке.

– Но только если ты понимаешь, насколько мне нужен, и насколько я заслуживаю тебя.

Мне требуется немало сил, чтобы сказать следующие слова, но я знаю, что должен, знаю, что сейчас это правильно.

– Отлично, пусть так, – говорю я и наклоняюсь, чтобы ее поцеловать, наслаждаюсь моментом, пробую на вкус ее губы.

Я отстраняюсь несколько минут спустя – когда дисплей телефона гаснет, и мы погружаемся во тьму. Беру его и сбрасываю таймер, давая нам еще десять минут, а затем достаю из кармана баллончик.

– Что планируешь написать на камне на этот раз? – спрашиваю я, передавая его Келли.

– Хм... – она похлопывает пальцем по губе, а затем протягивает банку с краской мне. – Я думаю, что это должен сделать ты.

– Ни в коем случае. Ты у нас писатель.

Она поднимается на ноги, стряхивает с себя грязь и снег.

– Нет. Сегодня я передаю это право тебе, ведь ты так красиво изъясняешься. – Но поскольку я не встаю, она протягивает мне руку. – Ну, давай, Кайден. После того, что ты мне сказал, это должно быть проще простого.

Я переплетаю наши пальцы, а затем поднимаюсь на ноги и чуть встряхиваю краску. Смотрю на камни. Снова и снова. Смотрю, и смотрю, и смотрю.

– Иногда я так же смотрю на экран компьютера, – она игриво пихает меня в бок. – Только сейчас вместо курсора тебя пытает банка с краской.

Я поднимаю баночку с краской, но давление угнетает. В голове пусто, и ровно до тех пор, пока воспоминания о той первой ночи не рождают идею. Келли на стене написала собственные слова... и потрясающие слова.

Улыбаясь, я нажимаю на кнопку пульверизатора и начинаю водить рукой около камня. Она же берет телефон и поднимает так, чтобы было лучше видно, а затем читает то, что я пишу. Когда я завершаю, встаю рядом с ней, и Келли повторяет вслух.

– В нашей жизни есть множество совпадений, которые сводят вместе людей, но только одно из них останется в твоем сердце навечно, – произносит она и, я уверен, ближе к концу почти плачет.

– Думаю, однажды эти слова написал кто-то очень умный, – говорю я, снова надевая крышку на банку.

– Он сказал не совсем так, – поворачивается она ко мне. – Твоя версия намного лучше.

– Хорошо, – я беру ее за руку по тысяче причин: чтобы касаться ее, чтобы почувствовать себя лучше, чтобы стоять, жить, дышать. С ума сойти, как ночь, которая была настолько дерьмовой, превратилась в одну из лучших за долгое время? Эта мысль заставляет меня задуматься над тем, насколько я нуждаюсь в Келли. Мне придется много работать, чтобы стать таким, как она того заслуживает. – Потому что именно это я и имел в виду. Все это.

Глава 13

№153 Помочь кому-либо вне зависимости от того, просил ли он о помощи.

Келли

Следующие несколько недель смазались в сплошное пятно из осенних листьев, экзаменов и футбольных игр. Прежде чем я это осознала, приблизился День Благодарения. Мы с Кайденом еще не нашли квартиру, где будем жить вместе, с той ночи мы вообще об этом не говорили. Однако дела у него, кажется, улучшились, и только это имеет значение, верно?

Также я не замечала на его теле новых порезов, да и расстроенным из-за семейных проблем он больше не выглядит, в общем, дела идут неплохо. И Дилан, вроде бы, звонит теперь только чтобы узнать, планирует ли Кайден приехать на День Благодарения.

– Ты уже решил, собираешься ли ехать? – спрашиваю я Кайдена. Он зашел ко мне в общежитие после футбольной тренировки, именно в тот момент, когда у меня стирка в самом разгаре. На кровати кучи одежды, и я все еще не закончила разбирать корзину. Вполне вероятно, что когда я с этим закончу, то эти вещи будут выстиранными и аккуратно сложенными.

Кайден ложится на пол, потому что больше в комнате места нет, и начинает подбрасывать футбольный мяч в воздух и ловить его.

– Ты о Дне Благодарения?

Киваю, складывая рубашку и укладывая ее поверх стопки одежды на кровати.

– Я просто хотела узнать, собираешься ли ты в ехать в Вирджинию. – Вопрос тонкий, а потому я стараюсь сохранять непринужденный тон.

Прежде чем дать ответ, он подбрасывает в воздух мяч и ловит.

– Как, думаешь, мне лучше поступить? – он запрокидывает голову и смотрит на меня.

Я вытаскиваю из корзины пару джинсов.

– Кайден, не думаю, что должна делать этот выбор за тебя.

– Я, наверное, выразился неправильно, – он кладет футбольный мяч на пол и перекатывается на бок так, чтобы ничего не мешало смотреть на меня. – Я просто спрашиваю... я спрашиваю, какие у тебя планы?

– На День Благодарения? – я пожимаю плечами и начинаю складывать джинсы. – Еду домой. Ты же знаешь, как мама относится к праздникам. Она безумно расстроится, если я не приеду. Ты можешь поехать со мной, если, конечно, не собираешься в Вирджинию.

Он приподнимает и опускает голову, о чем-то размышляя.

– Знаю, но вряд ли я готов к поездке домой. – Кажется, он чувствует себя виноватым, хотя и не должен.

– Не думай об этом как о возвращении домой. Просто как о поездке в гости к моим родителям.

– Да, но в том и проблема, ведь настоящим домом это место никогда не являлось, – он перекатывается на живот и вскакивает на ноги, серая футболка немного задирается, и я вижу кусочек подтянутого живота. – Думаю, я хотел бы найти своего рода место, которое смогу назвать домом, – он колеблется. – Поэтому, может, мне стоит поехать в Вирджинию и попытаться провести каникулы с Диланом. Он ведь больше не упоминал о родителях, все должно быть хорошо. И, думаю, настало время попытаться перебороть себя, – он смотрит на заживающий шрам на запястье. – Чтобы не повторять ошибок.

Я чувствую грусть, когда думаю о том, что придется провести неделю вдали от него. К тому же, между нами будет почти вся страна. Да, знаю, обе причины эгоистичные, и, в конце концов, для Кайдена будет неплохо побыть наедине с Диланом, особенно если он того хочет.

– Если ты думаешь, что должен поехать в Вирджинию, сделай это, – я беру стопку джинсов и укладываю ее в шкаф. – Для тебя будет здорово пообщаться с Диланом поближе, а может и с Тайлером, если, конечно, это будет возможно, и ты решишься.

– Он все еще на реабилитации. – Я открываю шкаф, чтобы забросить туда одежду, и Кайден подбирает мяч с пола. – Но я бы мог бы его навестить. Как получится.

– Отлично, – я изображаю лучшую из своих улыбок и поворачиваюсь к нему. Я за него очень рада, надеюсь, что все пройдет хорошо. – Но я буду по тебе скучать.

– Ты можешь поехать со мной, – с надеждой произносит он, сжимая пальцами футбольный мяч.

– Хотела бы, но уже сказала маме, что приеду домой. К тому же, приедет Джексон, а я не видела его с весенних каникул. У меня в списке даже есть задание о том, чтобы наладить с ним отношения, – я указываю на дверь, где обычно висит мой список дел, но лишь морщу лоб, потому что он исчез.

– Это что еще такое? Где мой список? – смотрю на Кайдена. – Он был, когда ты сегодня пришел?

Он пожимает плечами, крутя в руках футбольный мяч.

– Понятия не имею.

Я чешу в затылке.

– Может быть, Сет зачем-то взял его, – начинаю доставать свой телефон. – Позвоню и спрошу.

– Все равно, – говорит Кайден, совершенно игнорируя мои слова. – Для тебя было бы неплохо попытаться наладить отношения с братом, – он берет меня за руку, и я награждаю его вопросительным взглядом. – Знаю, что для тебя это будет тяжело, учитывая, что Калеб его лучший друг.

Я решила не обращать внимания на его попытку уклониться от ответа – по крайней мере, пока, – но так или иначе до сути доберусь.

– Он повел себя адекватно, когда я, наконец, рассказала ему, что случилось. – Когда я говорю это, Кайден притягивает меня к себе и обнимает. – Я не хочу больше на него злиться. Это слишком изматывает, а никакого смысла в том, чтобы копить обиды, нет.

Уголок его губ приподнимается в полуулыбке.

– Каждый раз твои слова звучат так, будто бы говоришь обо мне.

– О, я не это имела в виду, – начинаю протестовать, стоит нашим телам соприкоснуться. – То, что случилось между мной и Джейсоном не то же, что сделали с тобой мать и отец. Это совсем другое, – я чувствую, что сказала нечто ужасное. Думаю, Кайден может обижаться на своих родителей всегда. То, что отец пытался убить его, так просто не стереть. Доказательством тому служит шрам на боку у Кайдена.

– Келли, успокойся. Я знаю, что ты говорила не обо мне, – он нежно тянет выбившуюся из прически прядку волос. – Я просто дразню тебя.

Я пристально разглядываю его. Кажется, он честен и даже почти счастлив.

– Кажется, ты в хорошем настроении. В чем дело?

Он перекатывает язык во рту в попытке сдержать улыбку.

– Ни в чем. Я просто счастлив, что нахожусь рядом с тобой.

Поднимаю голову и подозрительно изучаю его.

– Нет, что-то случилось. Ты выглядишь уж слишком счастливым, и ты намеренно проигнорировал тот факт, что список пропал с моей двери.

– Окей. Ну, может, что-то и случилось. – Он такой милый, когда пытается сдержать улыбку. – Но я не могу тебе рассказать об этом прямо сейчас.

– Это что-то плохое?

– Нет. Думаю, хорошее, – он определенно наслаждается перепалкой.

– Так, теперь я правда хочу знать, – я закусываю губу. – Пожалуйста.

Тихонько усмехнувшись, он касается пальцем моей нижней губы.

– Этот номер со мной не пройдет.

– Какой номер? – невинно спрашиваю я.

Он смотрит на меня.

– То есть ты пытаешься мне сказать, что когда хочешь получить задуманное, надуваешь губы не специально? – спрашивает он, и я принимаю виноватый вид. – Все ясно. Видишь, я читаю тебя ничуть не хуже, чем ты меня, – он подмигивает, а затем притягивает ближе для поцелуя, бросая футбольный мяч на пол. Наши языки мгновенно сплетаются, а спустя мгновение Кайден подхватывает меня и несет к кровати.

Я твердо намерена стянуть с него одежду и пережить снова момент, который мы разделили несколько недель назад в его машине, но друг дверь распахивается настежь, и в комнату входит Харпер.

– Ох черт, – она застывает в дверном проеме, когда видит нас, распластанных на кровати. Наши ноги переплетены, тела плотно прижаты друг к другу, а руки такое ощущение, что повсюду. Благо, хоть одежда все еще на месте.

– Прости, – я извиняюсь и сажусь, хотя Кайден продолжает лежать и водить пальцами по моей спине. – Мы просто... – Интересно, как я собираюсь закончить это предложение? Мы просто чуть не занялись жарким, необузданным сексом? Да уж, такое я никогда не скажу вслух.

Харпер мнется в дверях, прижимая к груди книги.

– Я могу зайти позже.

Я качаю головой и слезаю с кровати.

– Нет, все в порядке. Мне все равно нужно в магазин, – я хватаюсь за куртку, Кайден тоже неохотно поднимается с кровати и подбирает футбольный мяч.

– А ты не могла бы, если получится, купить мне моток клейкой ленты? – просит Харпер, бросая книги на кровать. –У меня закончилась прошлой ночью.

Я киваю.

– Конечно.

– Спасибо, – она выдавливает улыбку и начинает расстегивать пальто. – Хотя, Келли, прежде чем ты уйдешь... можно с тобой поговорить? – расстегнув последнюю пуговицу, она снимает верхнюю одежду и кладет на кровать, а затем стреляет глазами в Кайдена и, наконец, смотрит на меня. – Наедине, если никто не против.

– Эм, конечно, – я поворачиваюсь к Кайдену, а он награждает меня озадаченным взглядом. – Встретимся у машины?

Он взволнованно кивает.

– Конечно, – затем мягко целует лоб, смотрит на Харпер и идет к двери, и только та захлопывается, я поворачиваюсь к Харпер.

– Что случилось?

– Ничего, правда. – Но ее выражение лица говорит об обратном. Харпер опускается на кровать, и тяжело выдыхает. – Если честно, я не понимаю, как это можно вынести и не сойти с ума.

– Я не сойду с ума. – Не знаю, что еще сказать, так как не понимаю, что происходит.

Вздохнув, она начинает наматывать прядь волос на палец.

– На днях я слышала ваш с Сетом разговор, – она смотрит на волосы так, будто они интересуют ее больше всего на свете. – О том, что с тобой случилось.

– Я не совсем понимаю, о чем ты, – я сажусь на кровать так, чтобы мы оказались лицом к лицу. – Мы с Сетом о многом разговариваем, – говоря это, я пытаюсь свести разговор к шутке, потому что она выглядит очень грустной. – Особенно Сет. Он вообще любит поговорить.

Ее губы изгибаются в крошечной улыбке, но когда она смотрит на меня, глаза полны печали.

– Это было недавно. Кажется, вы думали, что я в наушниках слушаю музыку, но я пыталась выбрать песню и поймала фрагмент разговора... о парне, который сделал это с тобой, – сказав это, она вздрагивает, и хотя я уже привыкла говорить обо всем вслух, сама тоже дрожу.

– Да... – и я снова не знаю, что сказать.

– Прости, – быстро говорит она. – Уверена, ты спрашиваешь себя, к чему я веду, и дело в том... ну, дело в том, что ты сказала, будто чувствуешь себя намного лучше с тех пор, как рассказала родителям. А я подумала... – ее глаза опускаются в пол, к нашим ногам. – Как же ты это преодолела.

– Сказала родителям о том, что меня... изнасиловали? – произносить вслух заветное слово все еще сложно, хотя я уже давно перестала скрывать случившееся.

Она снова вздрагивает.

– Да... именно, – она поднимает на меня глаза, и хотя ничего не говорит, я внезапно понимаю, по какой причине Харпер задает этот вопрос. И знаю, откуда взялся взгляд полный боли, которую она скрывает, потому что и сама делала это годами.

Я не уверена, стоит ли спрашивать, изнасиловали ли ее. Такие вопросы коварны, и заставлять людей рассказывать правду о подобном тоже надо с умом. Я знаю, потому что целых семь лет носила эту тяжесть внутри себя, боялась ее озвучить, боялась того, что подумают люди, и, если уж говорить прямо, Калеба я боялась тоже.

– Ты не обязана мне рассказывать, если не хочешь, – торопливо говорит Харпер. Сейчас она кажется мне совершенно другим человеком, уязвимым, напуганным.

– Нет, все в порядке, – я расправляю плечи, чтобы казаться более уверенной. – Когда пришлось рассказать об этом родителям, я просто заставила их сесть и сказала. Нет правильного способа, нужно просто сделать это. Хотя, кажется, самое трудное – решиться и пройти весь путь до конца.

– Ты пыталась это сделать? – спрашивает она. – Ну, набраться храбрости, чтобы рассказать кому-нибудь.

Я делаю медленный вдох, чтобы сдержать эмоции и не сойти с ума.

– Да. Это заняло целых семь лет.

Ее глаза расширяются.

– Сколько тебе было, когда это произошло?

– Двенадцать.

– Иисусе, Келли, это же ужасно.

– Да, это правда, но я пытаюсь двигаться дальше, – я делаю паузу, правильный ли то момент задать вопрос? Но затем понимаю, что такового может и не быть, нужно просто сделать. – А тебе сколько было?

Она вздыхает, ее плечи резко опадают.

– Настолько очевидно, почему я тебя об этом расспрашиваю?

– Это могло бы быть для кого-то другого, но, судя по выражению лица, ты прошла через все сама.

– И что у меня на лице?

– Страх... боль.

Мы понимающе переглядываемся. Я всегда знала, что случившееся со мной – не единичный случай, есть и другие, но никогда не обсуждала с другими свой опыт исцеления.

– Это и я чувствую, – тихо говорит она, а в глазах стоят слезы. – Хотя и ненавижу их. Каждый думает, что я счастлива, такой я стараюсь казаться, но я не так безмятежна, как выгляжу.

– Все решили, что я сошла с ума, – говорю я. – Тогда я обрезала волосы ножницами и перестала разговаривать.

Она награждает меня сочувствующим взглядом.

– Келли, это так ужасно.

– Как и попытки всегда казаться счастливой, – говорю я. – Каждый заслуживает быть собой и чувствовать себя при этом комфортно.

Она согласно кивает.

– Да, но моя история не настолько печальна. Мне было четырнадцать, я была старше.

– Это не делает ситуацию лучше, – я поднимаюсь с кровати и пересекаю комнату, чтобы сесть рядом с Харпер. Мои ноги точно ватные. – Изнасилование – в любом случае ужасная вещь, и тебе нужно об этом поговорить.

– Не думаю, что смогу рассказать маме, – она хмурится, и я догадываюсь, что это был, должно быть, кто-то, кто живет с ней под одной крышей.

– А брату или сестре? – предлагаю я.

Она лишь качает головой.

– Никого нет.

– А отцу?

Выражение ее лица становится более твердым, а ладони сжимаются в кулаки.

– Я не разговариваю с отчимом.

Итак, я почти уверена в том, кто изнасиловал Харпер, но давить не хочу, не хочу делать предположения, потому что она на грани срыва, а я могу ошибиться.

– А как насчет других родственников или психотерапевта?

Она несколько долгих минут пытается осознать то, что я ей сказала.

– Ты общалась с психотерапевтом? Ну, я слышала, как вы с Сетом разговаривали об этом в начале года.

– Да, я закончила курс пару месяцев назад. Могу дать ее номер. Она очень хороший врач, имеющий опыт в подобных случаях и разбирающийся в них.

– Хорошо, а можно мне ее номер?

Кивнув, я достаю из кармана телефон и пересылаю Харпер контактную информацию своего терапевта.

– Позвони ей сегодня, пока можешь об этом говорить.

– Но я ведь почти ничего и не сказала, – произносит она, разочарованно вздыхая. – Ничего.

– Это не так, – я убираю телефон. – То, что ты вообще заговорила в этом сегодня, – большой, огромный шаг вперед.

Ее губы чуточку изгибаются, кажется, она пытается улыбнуться мне по-настоящему. И я понимаю, что никогда прежде не видела ее искренней улыбки.

– Да, я ей позвоню, но не могу предсказать, что случится, когда надо будет идти на сеанс, – говорит она. – Я и раньше пыталась набраться смелости на этот шаг. Но единственный раз, когда решилась рассказать – после того, как услышала ваш разговор с Сетом. Я подумала, что ты бы могла... – она начинает теребить браслет на руке. – Понять.

– И многие поймут, – я замолкаю, пытаюсь понять, чем еще можно помочь человеку, который борется с тем же, с чем и я была вынуждена. Одна лишь мысль об этом заставляет меня хотеть найти всех людей с нашей общей проблемой и сказать им, что все будет хорошо. Но я не знаю, как это сделать, только понимаю, что должна. – Если хочешь, я могу пойти с тобой.

– Правда?

Кажется, она приободрилась. Выглядит действительно счастливой.

Я киваю.

– Конечно.

Похоже, ей полегчало.

– Спасибо, Келли. И не только за предложение, вообще за то, что не стала усложнять. Знаешь, у тебя это здорово получается. Когда ты говоришь, кажется, что все понимаешь.

Ее слова согревают мое сердце.

– Спасибо. Обращайся, – говорю я, направляясь в двери. – Дай мне знать, когда запишешься на прием, а если нужно будет поговорить, я рядом с тобой, в одной комнате.

Она кивает, а затем я выхожу в коридор, закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней. Я чувствую странную гармонию. Не знаю, потому ли это, что я смогла с кем-то поговорить о случившемся со мной спокойно или просто оттого, что попыталась помочь кому-то, кто даже не просил об этом.

– Все в порядке? – голос Кайдена вырывает меня из собственных мыслей.

Я поворачиваюсь и вижу, что он стоит рядом, с футбольным мячом подмышкой.

– Думала, мы встречаемся внизу, у машины.

Он смотрит на дверь позади меня.

– Нет, решил подождать тебя тут. Посчитал, что после того, что случилось внутри, тебе понадобится моя поддержка.

Я выпрямляюсь.

– Нет, я в норме. Просто она хотела кое о чем поговорить.

– О чем именно? – спрашивает он, направляясь к лифтам и держа меня за руку.

– О своем прошлом, – уклончиво говорю я. – О том, что мне понятно.

К счастью, кажется, он догадывается, что я имею в виду, и не заставляет произносить это вслух, к тому же, я практически уверена, что Харпер не хотела бы, чтобы я с кем-либо говорила о ее проблеме.

Я застегиваю последнюю кнопку на куртке, затем смотрю на Кайдена, который дожидается, когда откроется дверь лифта.

– Так ты скажешь мне, отчего это ты так счастлив сегодня?

– Нет, – его губы изгибаются в улыбке.

– Ты самый высокомерный парень в мире, – я запрыгиваю в лифт, стоит дверям открыться, и тяну Кайдена за собой так сильно, что он спотыкается. – Но это ничего, я все равно тебя люблю.

Он смеется, а я встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его, но он быстро отстраняется, стоит его телефону завибрировать в кармане джинсов. Обычно Кайден игнорирует звонки, если мы целуемся, поэтому я несколько удивлена, когда он отходит, чтобы вытащить телефон. Почитав пришедшее сообщение, он становится задумчив.

Я опираюсь о стену и обыденно спрашиваю:

– Кто это?

Он еще секунду смотрит на экран, а затем пишет что-то в ответ.

– Никто.

Не представляя, как реагировать на его отмазку, я шучу:

– Ну, это как минимум кто-то, в противном случае, на твой телефон бы ничего не пришло.

Он нажимает последнюю кнопку, а затем снова запихивает телефон в карман и поворачивается ко мне.

– Сообщение от Сета.

– И что он говорит?

Он пожимает плечами, опирается рукой о стену, рядом с моей головой.

– Да ничего интересного, – он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я кладу руку на его твердую грудь и не подпускаю ближе.

– Прямо сейчас твой подбородок подрагивает. – Вижу, что он и удивлен, и несколько расстроен.

Он притворяется обиженным, отталкивается от стены и прижимает руку к груди.

– Ты обвиняешь меня во лжи?

Я в шутку прищуриваю глаза.

– Да, именно этим я и занимаюсь. – Когда мы доезжаем до первого этажа, и двери лифта открываются, я указываю на Кайдена пальцем. – Я уверена, ты что-то от меня скрываешь, и я все равно узнаю, что именно.

Он откровенно забавляется, двигаясь от двери лифта к входу.

– И как же ты собираешься это сделать? – дерзко усмехается он.

– Ауч, кто-то сегодня дерзит, – в ответ я высокомерно расправляю плечи и сую руку в карман. – Посмотрим, насколько ты будешь дерзок, если я напишу Сету сама.

Его веселье превращается в беспокойство, стоит мне вытащить телефон.

– Сет знает, что с тобой об этом говорить нельзя.

Поднимаю телефон и машу им перед Кайденом, дразня его.

– Сет не умеет хранить секреты. И мы оба это знаем. – На самом деле я не собираюсь писать Сету. Просто шучу и надеюсь, что он выдаст мне свой маленький секрет.

– Келли, не нужно, – предупреждает он, но я вижу, что борется с улыбкой.

Я проскальзываю мимо и, хотя меня распирает от смеха, бегу к двери.

– Я определенно собираюсь это сделать, – смеюсь я, затем разворачиваюсь и выскакиваю в дверь. Идет снег, ветер свистит в ушах, но я продолжаю бежать по тротуару в сторону стоянки.

Знаю, что скоро Кайден меня догонит, у моих коротких ног нет против него шансов, но я изо всех сил стараюсь, потому что это весело и доставляет мне удовольствие. И, действительно, не это ли самое главное? Наслаждаться жизнью, веселиться. Я столько времени не улыбалась, не смеялась, не радовалась, теперь кажется, что я упустила множество всего, но это не означает, что я не могу наверстать упущенное сейчас или за те годы, что ждут меня впереди.

– Думаешь, что можешь обогнать меня? – кричит Кайден, посмеиваясь. Его тяжелые шаги раздаются прямо позади.

– Конечно, могу! – я начинаю смеяться и резко сворачиваю вправо, на газон, но он промерз, обледенел, покрыт снегом и стал скользким, бежать по нему тяжело. Я ругаю собственные ноги, которые не слушаются, приходится вытянуть в стороны руки ради сохранения равновесия.

В тот момент, когда я уже почти готова плюхнуться на пятую точку, мою талию обвивают сильные руки. Секунду спустя я прижата спиной к теплой груди, и крепко стою на ногах.

– Тебе не хватало именно этого, не так ли? – шепчет Кайден мне в ухо, царапает зубами чувствительное местечко чуть ниже и помогает мне выпрямиться.

Я дрожу, но не от холода.

– Возможно.

Его пальцы впиваются в мое тело прямо под кромкой черной футболки.

– Я заберу твой телефон в качестве платы за то, что спас твою маленькую очаровательную задницу от падения.

Я сжимаю в руке телефон и хлопаю ресницами, на которых толстый слой снежинок.

– Без шансов.

Он усмехается, при этом я чувствую, как вибрирует его грудь, и прикусываю губу, чтобы не застонать.

– Окей, полагаю, это означает, что ты выбираешь играть по-плохому.

– А разве мы уже не играем по-плохому? – спрашиваю, затаив дыхание.

Он смеется снова, а затем, без предупреждения, забирается пальцами под мою футболку и начинает щекотать.

– Прекрати! – кричу я сквозь смех, ноги уже не держат. Я почти падаю на землю, но Кайден меня держит и продолжает щекотать так, что не долго и описаться.

– Ладно! Я сдаюсь! Сдаюсь! – выдыхаю я сквозь смех за секунду до того, как случится неизбежное.

Он перестает меня щекотать, целует в макушку, а затем вытягивает из рук телефон и, наконец, отпускает.

Я разворачиваюсь и скрещиваю руки на груди.

– Так нечестно!

Он гордо усмехается, запихивая мой телефон в карман своего пальто.

– Ну нет. Все абсолютно честно. Не моя вина, что ты маленькая и очаровательная, – и тыкает меня под ребра.

Смотрю на него, притворяясь расстроенной.

– Если бы не снег, я бы бежала быстрее.

– Да, вот только я не бежал. Всего-то быстро шел, – он настолько самодоволен. Никогда не видела его таким, таким уверенным. Это сексуально, и я ничего не могу с собой поделать – запрыгиваю на него и начинаю целовать прямо посреди заснеженной улицы.

Кайден без малейших колебаний начинает целовать меня в ответ, его руки обвивают меня, обхватывают ягодицы. Я прикусываю его нижнюю губу, и он стонет мне в рот, целует мой подбородок, обжигая замерзшую кожу, и я задыхаюсь. Сочетание жара и холода захватывает в плен все тело. Удивительное блаженство. Умопомрачительное. Но я хочу большего.

– Нужно вернуться в общежитие, – говорю я, откидывая голову назад, открывая поцелуям шею. Запутываюсь пальцами в мокрых волосах и притягиваю его ближе. – Или еще куда-то, где мы останемся одни... – я замолкаю, когда телефон в его кармане начинает вибрировать, и уже не удивляюсь тому, что и на этот он прерывает поцелуй, однако разочарование не отступает.

Вздохнув, я спрыгиваю, а Кайден достает телефон, читает сообщение на дисплее и усмехается.

– А знаешь, это просто отличная идея, – говорит он, переплетая наши пальцы, и затем тянет меня в сторону стоянки. – Есть у меня на примете подходящее место.

Глава 14

№156 Добро пожаловать домой.

Кайден

Потребовалась пара недель, чтобы набраться смелости и осуществить задуманное. Но после той ночи, которую мы провели вместе с Келли, переживая прошлое, я знал, что нужно делать. Хотя я в огромном долгу перед Сетом, потому что он здорово помог и сохранил все в секрете. В финале была моя речь о том, как Келли этого заслуживает, что убедило его поклясться хранить тайну. Я нервничаю всю поездку, и не потому что не уверен в ее реакции – я не уверен в своей. Кажется, что все происходит так быстро, и я говорю не об отношениях с Келли, а о жизни в принципе. Такое ощущение, что иногда я бегу изо всех сил, чтобы не отставать от нее, а отдыхаю от этого только с Келли. С ней я будто гуляю по жизни, наслаждаясь каждым моментом. А потому я принял решение.

Время пришло.

– Где мы? – спрашивает она, наклоняясь, чтобы лучше видеть сквозь падающие снежинки, разбивающиеся о лобовое стекло.

Я глушу двигатель, и дворники прекращают работать, отчего ей еще сложнее видеть улицу.

– Это сюрприз.

– В парке? – спрашивает она, отстегивая ремень безопасности.

Кивнув, я берусь за ручку двери и распахиваю ее.

– Да, пойдем со мной.

Парк – лишь часть сюрприза, который находится в здании, примыкающем к парку.

Ее замешательство делает мою игру еще более интересной, поэтому мы идем по снегу, огибая качели, прямо к горке. Когда я начинаю карабкаться на горку, Келли приходит в еще больший ступор, у нее даже челюсть отвисает.

– Что ты делаешь? – удивленно спрашивает она, глядя, как я поднимаюсь все выше.

Я гляжу на нее через плечо.

– Если хочешь это выяснить, придется последовать за мной.

Она скептически изучает мокрые ступеньки, но я знаю, что она сделает это, потому что слишком смелая, чтобы позволить мокрому металлу встать на ее пути. И, как и я думал, она начинает подниматься по ступеням. Забравшись на самый верх, я прыгаю в туннель и скатываюсь, в результате приземляюсь в лужу и ударяюсь головой о доску со списком дел, которую здесь заранее закрепил Сет.

Окей, вероятно, было не лучшей идеей вешать ее именно сюда.

Тянусь, чтобы отцепить белую доску. Сет стер весь список, за исключением номера сто пятьдесят пять, который теперь должно быть станет моим любимым числом. Я поворачиваю доску к себе, чтобы удостовериться, что маркер не стерся от снега.

– Ты хочешь, чтобы я тоже скатилась по ней? – кричит Келли с горки, она кажется озадаченной.

Я киваю на горку и кричу:

– Черт возьми, да!

Следует пауза, а затем я слышу, как она ступает на горку и скатывается вниз.

– Черт возьми! – она вскакивает на ноги и хватается за промокшую пятую точку. – Холодно, – а затем, наконец, смотрит на то, что у меня в руках. – Что это у тебя?

– Твой сюрприз, – я передаю ей доску, смотрю все еще мрачновато, но большей частью, потому что нервничаю, боясь, что он промок и размяк.

Она поджала губы и вопросительно изогнула брови.

– Ты украл мой список?

– Нет. Я попросил Сета отдать мне его. – Пальцы нервно стучат по изнанке листка, и я виню в этом холод, но это ложь.

Вокруг ее лица повисает облачко пара, потому что она глубоко дышит. Она начинает понимать, что мы больше не играем, этот момент очень серьезен, он изменит наши жизни.

– Мне страшно развернуть его, – шепчет Келли, но все равно это делает.

Я задерживаю дыхание, наблюдая, как она читает два простых, но очень важных слова, написанных красным маркером, вместе со стрелкой, указывающей на жилой комплекс прямо напротив места, где мы стоим. Ей приходится прочитать это несколько раз и осознать, прежде чем она поднимает глаза на меня.

– Добро пожаловать домой? – Ее брови сходятся к переносице, когда она переводит взгляд с меня на место, куда указывает нарисованная на доске стрелка. Я вижу момент, когда в ее голове раздается щелчок, и она понимает смысл всей этой шарады, потому что у нее перехватывает дыхание.

– Вы с Сетом каждый раз совершаете подобные безумства, когда куда-нибудь приглашаете или пытаетесь подбодрить, – говорю я, беспечно пожимая плечами, хотя на самом деле мне очень неуютно. Счастливой Келли не выглядит, и я начинаю бояться, что она не хочет этого. – Я подумал, что, вероятно, настал мой черед, – откидываю волосы с ее глаз, – чтобы удивить тебя.

Такое чувство, словно она молчит целую вечность, хотя и не отпускает мой взгляд. Будто бы пытается прочитать мысли или заглянуть в душу. Хотя, если это кто-то и может, то только Келли. Мне безумно жаль, что я не умею того же, и тишина начинает казаться невыносимой.

– Это то, чего ты хочешь? – указывает она на жилой комплекс, не отворачиваясь от меня.

Я киваю.

– И даже больше, – и чуточку волнуюсь. – А ты хочешь?

Какие-то пару секунд она смотрит на меня в поисках ответа на свой вопрос. И, должно быть, находит, потому что внезапно она роняет доску на землю, и обвивает меня руками.

– Конечно, я хочу этого, – она обнимает меня очень крепко, кто бы догадался, что в ее тоненьких руках столько силы. – Именно этого я хочу очень давно.

И я ответ обхватываю ее руками.

– Думаю, и я тоже, но боялся себе в этом признаться, боялся позволить себе что-то насколько хорошее, – я отстраняюсь, чтобы взглянуть на нее. – Прости, что это заняло столько времени. Прощаешь?

– Мне нечего прощать, – ее рука скользит вниз до моей ладони, она переплетает наши пальцы. Глаза Келли сияют, когда она смотрит на меня. – Давай пойдем и посмотрим на нее.

Я хватаю мокрую доску и направляюсь через парк к пешеходной дорожке, по которой мы поднимаемся быстрым шагом к зданию номер три.

Добравшись до второго этажа, достаю из кармана ключи и взволнованно отпираю дверь. Приходится сделать несколько неловких попыток, прежде чем все получается.

– Добро пожаловать домой, – произношу я и толкаю дверь.

Глава 15

№156 Добро пожаловать домой (Да, знаю, что это повторение пункта №155, но дело такое масштабное, что заслуживает сразу двух номеров. К тому же, предыдущий пункт стерся).

Келли

– Она очень маленькая, – говорит Кайден, отступая в сторону, чтобы позволить мне войти в нашу квартиру первой. Да, нашу квартиру. – Но это именно то, что мы можем себе позволить, поэтому... – он замолкает, приглаживая намокшие волосы, и закрывает дверь.

– Все в порядке, – я рассматриваю место, которое собираюсь называть домом. Помещение еще не меблировано, поэтому, вполне возможно, выглядит больше, чем есть на самом деле. Там, где я сейчас, судя по всему, гостиная, она примыкает к столовой/кухне, проем которой ведет, видимо, в спальню. Места примерно раза в два больше, чем в общежитии, звучит так, будто это много, а на деле – нет. Хотя это меня не беспокоит. Отнюдь. – Я могла бы жить и в кладовке, лишь бы ты был рядом, – кажется, я начинаю говорить, как героиня глупенького романчика, к счастью, сейчас это уместно.

– Так, значит, все в порядке? – Кайден засовывает руки в карманы джинсов, чем выдает свое беспокойство. В каштановых волосах все еще поблескивают капли, а щеки раскраснелись от холода, и мне хочется обнять его, оградить ото всех невзгод.

И именно это я и делаю.

– Все безупречно, – говорю я, крепко сжимая его в объятиях, чтобы он знал, насколько я счастлива. Кайден тоже обвивает меня руками, и вот они, наши первые объятия дома. – Но я должна убедиться, – отклоняюсь назад и задираю голову, чтобы взглянуть на него. – Что и ты не против, потому что мы едва поговорили, а затем ты привел меня сюда, я должна убедиться, что ты и сам хочешь того же. Я не давлю на тебя. Могу подождать, если нужно.

Он фыркает от смеха, а когда я приподнимаю брови, говорит:

– Прости. Дело в том, что ты говоришь, как школьник, который уверяет свою подружку, что подождет с сексом.

К щекам приливает жар, я живо представляю, что именно так у них с Дейзи и было, и настроение падает. Но затем вспоминаю, что это не имеет значения, так как он здесь, он принадлежит мне, а не ей.

– Не хочешь показать мне спальню? – я посылаю ему самый кокетливый из своих взглядов, но, сдается мне, он больше походит на смущенный. По крайней мне так я думаю, пока не замечаю, как он пожирает меня глазами, прикусив нижнюю губу.

– Ты начинаешь мыслить грязно. – Огоньки в его глазах и хрипотца в голосе заставляют покрыться мурашками.

– Это, должно быть, так Сет на меня влияет. – Мой голос лишен интонаций. – Иногда кажется, что он все еще не вышел из подросткового периода.

Кайден качает головой, тихонько посмеиваясь.

– Что ж, долой разговоры. Пойдем, я покажу тебе спальню.

На полпути наши губы встречаются, и мы начинаем избавляться от одежды. Рубашки сорваны, обувь отброшена в сторону, и мы оказываемся в спальне, оставляя за собой след из вещей. Чуточку холодно, но меня это не смущает. Кайден не позволяет замерзнуть, о чем я ему и говорю, стоит нам опуститься на ковер, а затем вытягиваю из джинсов его ремень.

– Мы должны делать это каждую ночь, – говорит Кайден, расстегивая мой бюстгальтер и стягивая его. – Но только в кровати.

– Ни в коем случае. Мы просто обязаны сделать это на полу, – бормочу я между множественными поцелуями, коими он награждает мои губы, изгиб шеи и местечко, где бьется пульс.

Он начинает что-то бормотать, но я скольжу руками по его груди к поясу джинсов, и Кайден замолкает. Расстегиваю пуговицу, и запускаю пальцы под резинку боксеров. Он стонет, покусывает мою кожу.

– Келли... – Хриплый голос, произносящий мое имя, заставляет руки покрыться мурашками. Я нетерпелива, как никогда. Это безумие, но последние несколько недель события развивались так быстро, что изменения во мне очевидны, мне все более комфортно быть собой с Кайденом, и потому, осмелев, я касаюсь его твердости, делаю то, на что раньше не решалась никогда.

– Дьявол... – И снова этот хриплый голос. Честно, я больше не выдержу. Я готова сорвать с него джинсы, буквально разорвать их на кусочки, но затем слышится звук открываемой двери, он очень близко, явно внутри нашей квартиры.

Мы оба замираем, стоя на коленях посреди комнаты и вцепившись друг в друга, и задыхаемся.

– Ты это слышал? – шепотом спрашиваю я, стреляя глазами в сторону двери.

Кайден кивает и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, как его прерывают.

– Привет, голубки, – кричит Сет. – Вы здесь?

Наши с Каденом глаза одновременно расширяются. Мы начинаем метаться в поисках одежды, но это бессмысленно, так как наши рубашки и обувь остались где-то на полпути между гостиной и спальней. Благо хоть бюстгальтер поблизости, его я и надеваю, пока Кайден застегивает пуговицу на штанах.

– И что нам делать? – шепчу я. – На мне нет рубашки.

Кайден пожимает плечами, кажется, он все еще далеко отсюда.

– Попросить его подать одежду?

Я обхватываю себя руками.

– Шуточек теперь не оберешься, – предупреждаю.

– Он уже шутит, – заявляет Кайден, награждая меня сексуальной улыбкой. – Поэтому мы вполне можем предстать перед судом.

– Тук, тук, тук, – произносит Сет, стуча в закрытую дверь спальни. – Келли, дорогуша, похоже, я нашел кое-что твое.

– О, оставь ее в покое, – говорит Грейсон, а затем дверь приоткрывается, и он просовывает в щель наши вещи. – Вот, ребята.

– Спасибо, Грейсон, – я беру наши рубашки, и прежде чем начать одеваться, отдаю Кайдену его одежду.

Одевшись, мы оба выходим, чтобы предстать перед судом.

– Что это вы здесь делаете? – спрашиваю, когда мы входим в гостиную.

Грейсон осматривается на кухне, а Сет изучает сквозь стеклянную дверь примыкающее к гостиной небольшое патио.

– Я пришел, чтобы узнать, как идут дела, – говорит Сет, поворачиваясь к нам лицом. – И чтобы позвать вас пообедать и отметить такое событие, – а затем он оценивающе смотрит на нас: взлохмаченные волосы, мятые рубашки и расстегнутые молнии. – Полагаю, что дела идут очень неплохо, учитывая, каким жаркими и взволнованными вы выглядите благодаря моему вмешательству, – и улыбается мне без тени раскаяния.

– Мы пойдем, – говорит Грейсон, хватая Сета за руку и направляясь к двери. В их паре он наиболее уравновешенный, а еще он пытается уберечь Сета от шишек, когда это возможно. – Нам правда лучше уйти и дать вам побыть наедине.

– Нет, все нормально. Мы все равно уже закончили, – я имела в виду совсем не то, что получилось в итоге, и теперь чувствую легкое смущение.

– Да неужели? – Кайден насмешливо выгибает бровь. – Я, вообще-то, нет.

Я еще больше смущаюсь и в шутку ударяю его по руке, надеясь, что это отвлечет внимание от моих румяных щек.

– Все в порядке. Можно пойти поужинать, – со смешком говорит Кайден, а затем переводит взгляд на меня. – А закончить можно и позже.

И они все втроем смеются, и мне бы еще больше смутиться, но внезапно я успокаиваюсь. Потому что именно такой и должна быть жизнь– полной моментов, как этот. Прямо сейчас все просто идеально.

Глава 16

№103 Все еще наперегонки с демонами.

Кайден

На следующий день у меня игра. От этого я взволнован и нервничаю, но это состояние для меня обычное. В голове мешанина из различных вещей, в которых я могу облажаться. Иногда хочется просто отсечь их и просто играть, потому что нравится.

Я чертовски здорово играю, но только к концу это дает результат. Толпа сходит с ума. Все кричат, улюлюкают, подбадривают. И среди них Келли, Сет и Грейсон, они сидят впереди и поддерживают, как всегда. Игроки по обе стороны от меня выстроены в линии, я позади, готов перехватить мяч. Ярко светят прожекторы, но надо мной нависла тень, незаметная окружающим. От победы нас отделяет один тачдаун, времени остается меньше минуты. Необходимо сделать безупречный рывок – на меня давят товарищи по команде, тренер и весь стадион. Но голос в голове еще сильнее.

Голос отца.

С тех пор как Дилан его нашел, шепот превратился в крик.

Беги!

Бросай безупречно!

Выиграй чертову игру!

Слышу щелчок.

Ощущаю спешку.

Повсюду крики.

Ты лучше этого! – Раздается эхом в моей голове.

Я чувствую тяжесть мяча в руках и отбегаю назад в поисках открытых игроков. Сердце стучит в груди, вокруг двигаются люди, и я ощущаю каждого, но не так отчетливо, как голос внутри головы.

Лучше бы тебе не продуть!

Прямая передача невозможна.

Все закрыты.

А время идет.

Стук сердце слышен в ушах.

Не вздумай облажаться, Кайден!

Я ухожу вправо, бегу, ноги с силой ударяются о траву, но цель одна – обогнать чертов голос в голове. Еще быстрее, рывок влево, и сразу вправо. Впереди люди, позади – тоже, они повсюду, но фокус только в самый конец поля. Остальное не имеет значения. Часы тикают, меня хватают со спины, но я перепрыгиваю заветную линию.

Тачдаун.

Толпа сходит с ума! Команда сходит с ума! Все они бегут ко мне. Мы выиграли! Мы выиграли! Мы выиграли!

Но мне кажется, будто я что-то упустил, потому что все еще слышу этот гребаный голос.

Ты мог бы сыграть лучше.

Приняв душ и переодевшись, я направляюсь прочь из раздевалки, хотя товарищи по команде умоляют меня отметить с ними.

– Да ладно, чувак, – говорит Тайрел Балифортон, только я закидываю сумку на плечо и направляюсь к выходу. – Такую игру необходимо отметить.

Я качаю головой.

– Нет, у меня уже есть планы, – вру, потому что все, чего хочу – найти Келли и обнять ее. Знаю, что это поможет избавиться от голоса отца.

– Для человека, тачдаун которого обеспечил нам победу, ты слишком депрессируешь, – сообщает мне Люк Прайс, мой лучший друг, покидая раздевалку следом и застегивая на ходу пальто. Мы дружим с детства, и потому я знаю, что у него большие проблемы с родителями. Хотя мы это и не обсуждаем. Думаю, он бережет подобные разговоры для своей девушки Вайлет, делает то же, что и я с Келли.

– И ты не идешь? – спрашиваю, выходя на холодную улицу.

Он пожимает плечами.

– Вечеринки мне... как человеку, борющемуся с алкогольной зависимостью, противопоказаны.

– У тебя с этим порядок? – спрашиваю, пропуская мокрые пряди волос сквозь пальцы и выискивая глазами Келли в толпе веселящихся людей, одетых в цвета колледжа. – Да, но я точно знаю, что порядок продлится до тех пор, пока я буду идти домой, а не наоборот, – он запихивает руки в карманы, а затем, увидев прислонившуюся к стене неподалеку от нас Вайлет, начинает улыбаться. Забавно, когда ее нет поблизости, он не улыбается.

Пытаюсь понять, насколько отличается ситуация у нас с Келли.

И словно в ответ на мой вопрос, только я замечаю, как Келли проталкивается сквозь толпу, преодолевая последние несколько метров, на моем лице появляется улыбка.

– Привет, – говорит она, продираясь сквозь толпу кричащих и улюлюкающих болельщиков. – Ты играл блестяще.

– Да... хотя можно было и лучше. – Только она приближается, как я обхватываю ее руками и тесно прижимаю к себе. Ее тепло согревает меня, и дышать становится легче.

– Ты был великолепен, – шепчет она мне в ухо, а затем выпрямляется. – Мы должны это отметить.

– Я был неплох, – настаиваю я. – Но не великолепен.

Они хмурится.

– Не дуйся, или я буду смешить тебя, пока не описаешься.

Я смеюсь, касаясь ее нижней губы подушечкой большого пальца.

– Ладно, – говорю. – Ты выиграла.

Она снова расслабляется, а искорки в глазах точно звезды над нашими головами.

– Ты просто паршивая задница.

Ничего не могу с собой поделать, начинаю хохотать. Келли ругается редко, но, когда все-таки это делает, получается очень забавно.

– Боже мой, как же смешно у тебя это выходит.

Она усмехается, но щеки чуточку розовеют.

– А я знала, что это тебя развеселит.

– Уж это ты умеешь, – говорю, переводя беседу в более личное и интимное русло. – Знаешь, я запланировал прихватить что-нибудь из еды, а затем просто побыть дома вместе.

– Дома, – медленно повторяет она, перекатывая слово на языке. – Звучит, как отличная возможность отметить победу, если, конечно, это уместно. Может, позвать Люка и Вайлет.

Оглядываюсь через плечо, они болтают неподалеку.

– Было бы здорово, если бы вы с Вайлет нашли общий язык.

Келли кивает.

– Замечательно, – она переплетает наши пальцы и утаскивает меня прочь от стадиона и голоса отца. Когда мы оказываемся у машины, они окончательно растворяются.

Я бы хотел, чтобы так было всегда.

Глава 17

№157 Познать свою семью, даже если это кажется невозможным.

Кайден

Нам с Келли удалось перевезти не так много вещей, прежде чем пришлось разъехаться на День благодарения, однако удалось выкроить пару минуток между работой и учебой. Одну ночь даже удалось провести в квартире вместе– свернулись под одеялом и смотрели фильмы на моем ноутбуке, а затем она подбросила меня в аэропорт, откуда я должен был лететь в Вирджинию на День благодарения.

Мне не нравится идея проводить праздник без нее, но умом я понимаю, что нам с Келли обоим необходимо повидать братьев. Полагаю, таков путь взросления и становления лучше – нужно учиться самостоятельно принимать решение делать такие вещи. Просто хотелось бы держать при этом Келли за руку, потому что мне кажется странным, когда ее нет рядом.

Жена Дилана, которая настояла на том, чтобы я называл ее Лиз, а не полным именем – Элизабет, сходит с ума, пытаясь прибраться к приезду ее родителей, и в то же время пытается готовить. С кухни доносится запах горелых тостов, а в воздухе появляется тяжелый дым, из-за которого время от времени срабатывает детектор.

– Может быть, ей помочь? – спрашиваю Дилана. Мы сидим за столом и играем в карты, и это взрывает мне мозг. От настолько нормального занятия я ощущаю дискомфорт, потому как к подобному не привык. Обычным кажется другое, по крайней мере, последняя встреча нашей семьи состояла из криков, побоев и переломов.

Дилан оценивающе смотрит в карты, а затем делает глоток пива.

– Можешь спросить, но она разозлится, – он кладет обе карты вверх рубашкой на стол и достает из колоды еще две.

Мы с Диланом очень похожи. У него каштановые волосы, высокий рост, он не худой и не полный. Вероятно, я буду точно таким же. Ну, кроме одной вещи. Не думаю, что смог бы просто сидеть за столом, пока Келли готовит ужин. Кажется, очень грубым заставлять ее. К тому же Келли не фанат готовки.

– Может, нужна помощь? – наконец спрашиваю Лиз, которая мечется между плитой и миской, где смешивает различные ингредиенты. Она голубоглазая блондинка, из одежды на ней джинсы и футболка, поверх которых повязан фартук. На кухне ей не очень-то уютно.

Она отмахивается от меня, вытирая полотенцем разлитое по столу молоко.

– Нет. Ты гость, так что сиди и отдыхай.

Дилан усмехается себе под нос и тасует карты.

– Не переживай. Примерно через полчаса она сдастся, и мы куда-нибудь сходим.

– Это у вас такая традиция?

Изучаю карты. Мне в них не очень везет, но играем не на деньги, а забавы ради. И я знаю почему. Когда мы были маленькие, отец заставлял нас играть на деньги. Если он выиграл, то все забирал, а если проигрывал, то начинал нас избивать, потому что, по его словам, мы были «ублюдочными обманщиками». Короче, мы всегда были в проигрыше.

Дилан кивает, кладет карты на стол, и я делаю то же самое. И брат начинает мне нравиться еще больше, когда вместо того, чтобы хвастать победой, он просто говорит:

– Да. Если бы она позволила мне помочь, я был бы только рад. Ведь я отлично готовлю.

Вытирая стол, Лиз игриво ударяет полотенцем Дилана.

– Это ложь. Ты готовишь так же плохо, поэтому у нас на быстром наборе пять различных мест, где можно заказать еду.

– По одному на каждый будний день? – шучу я, тасуя колоду.

Лиз кивает с самым что ни на есть серьезным видом, и это почти заставляет меня улыбнуться, потому что у них здесь все по-своему, совсем не так, как у родителей. Они не опротивели друг другу. Улыбаются. Смеются.

Это мило, дарит мне своего рода облегчение, эдакий крошечный лучик надежды на то, что я не стану похож на отца, что у меня будет эта нормальность, это счастье, что у меня будет будущее, такое, какого я хочу, и с тем, с кем хочу.

– Хочешь посмотреть игру? – спрашивает Дилан, кивая в сторону гостиной, забирая пиво и уже отодвигая стул.

– Конечно,– я поднимаюсь из кресла, и мы направляемся в гостиную, где усаживается на кожаный диван перед плоским экраном. На стене висит множество совместных фотографий Дилана и Лиз: со свадьбы, на пляже, на вершине горы. И мне становится грустно, поскольку я не помню фотографии, на которой выглядел бы счастливым. У нас с Келли на стене нет совместных фотографий.

– Так ты собираешься всерьез этим заняться? – спрашивает Дилан после пары подач в полном молчании.

– Чем именно? – спрашиваю, запрокидывая голову и делая глоток содовой.

Он снимает с бутылки намокшую этикетку.

– Профессионально играть,– и наклоняется, чтобы поставить бутылку на кофейный столик, а затем поворачивается ко мне и опирается о подлокотник. – Лиз говорит, что ты очень неплох.

Барабаню пальцами по банке с содовой и морщу лоб.

– А когда она видела, как я играю?

– Она смотрела твои игры в интернете.

– Все? – я в замешательстве. Она смотрела, как я играю? Правда? Зачем?

– Ну, большинство, – отвечает Дилан. – Я тоже смотрел несколько. Хотел бы больше, но пока что пытаюсь получить степень магистра, и свободного времени не хватает, – он хлопает меня по руке. – Не удивляйся так. Нам не наплевать на тебя, Кайден. – Но внезапно его настроение меняется, и Дилан громко вздыхает. – Знаю, может показаться, что это не так, и мы долгие годы не общались, но, если бы я только знал, что происходит в родительском доме... что у него настолько поехала крыша... что он на самом деле пытался... – Дилан не может подобрать слова и, в конце концов, сдается, ерошит волосы и произносит: – Я не имел права исчезать так надолго. И я ужасно об этом сожалею.

– Я отчасти понимаю, почему ты поступил именно так, хотя, – говорю, глядя на содовую в руке, – мне было непросто приехать сюда... Мое отношение к семье неоднозначно, потому что я знаю – она должна приносить радость, но иногда оборачивается злом. Я не имею в виду тебя. Ты ведь никогда не был плохим. И Тайлер, ну, он был замечательным, пока не подсел на наркотики и не опустился на дно. Я о маме и папе.

Дилан снова берется за пиво.

– Это сложно, не так ли? Такое чувство, мне потребовалась вечность, чтобы понять, как жить с Лиз, как ведут себя семейные люди, потому что я, черт возьми, даже понятия об этом не имел. Чувствовал себя в полной прострации, понимаешь?

– А теперь? – спрашиваю. – Сейчас лучше? Мне кажется, что да.

Он кивает.

– Теперь я счастлив,– он улыбается, а затем делает глоток содовой. – Ну а ты, Кайден? Ты счастлив?

Пожимаю плечами.

– Конечно. Думаю, да.

Он хмурится.

– Ты думаешь?

Пожимаю плечами.

– Иногда да, но, знаешь, иногда хотелось бы понять, как быть таковым все время. – Он смотрит на меня с грустью, и потому я продолжаю: – Понятия не имею, что делать со своей жизнью. В смысле, футбол клевый, и я отлично играю, с удовольствием, но я пришел в него из-за отца. И это проблема. Все это... – тяжело выдыхаю, – благодаря нему. Не хочу связывать с ним хоть что-то, но именно так и получается, и я несчастен... Клянусь богом, иногда во время игры я слышу в голове его голос... А хотел бы играть для себя... – замолкаю, не в состоянии понять, почему вообще заговорил об этом, я ведь даже Келли не признавался.

Дилан горбит плечи, вероятно, так влияют воспоминания об отце.

– Кайден, ты не должен позволять этому – ему – себе помешать. Таким образом ты даешь ему власть над своей жизнью. Если футбол делает тебя счастливым, играй. Я знаю, что это тяжело, но надо преодолеть проблемы, вызванные отцом. Пройти через них. Думаю, однажды ты сможешь, перестанешь слышать гадости, которые он говорил тебе все это время, и сможешь играть для себя.

– Ты очень многое говоришь точно так же, как мой терапевт, – говорю я ему, а потом тяжело вздыхаю. – Знаю, что должен... должен попытаться. Просто нужно время на то, чтобы разобраться со всем этим дерьмом, – ставлю банку на стол и скрещиваю руки, откидываясь на диван. Интересно, настанет ли момент, когда я смогу играть для себя, полюблю ее? Чертовски на это надеюсь. – Мне есть куда пойти, хотя... знаешь, с некоторыми вещами до сил пор тяжело. – Я не уверен, что хочу продолжить, не готов говорить с ним о том, что режу себя.

– Как и все. Это называется жизнью, Кайден.

– Да, я знаю.

Преодолев неловкость молчания, пытаюсь сфокусироваться на игре. Кто-то забил гол, и толпа ревет. Это зрелище дарит удовольствие, как и всегда, когда я играю сам.

– А что с той девушкой, с которой ты встречался? С Келли? – спрашивает он, снова привлекая мое внимание. – Вы все еще видитесь?

Я беру банку содовой.

– Вообще-то мы съехались прямо перед моим визитом сюда.

Его глаза расширяются в удивлении.

– Да заткнись ты, правда что ли? – спрашивает, и я киваю, обескураженный его взволнованностью. – Вау, а я и не подозревал, насколько у вас серьезно. Во время телефонных разговоров мне так не казалось. Хотя, опять же, ты мало говоришь о своей личной жизни, так что... – он внезапно замолкает, и на лице проступает грусть.

– Не ищи в этом что-то личное, – говорю. – Единственный человек, с которым я это обсуждаю – Келли.

Он кивает, чуть расслабившись.

– Вау, а у тебя с этой девушкой чертовски серьезно, верно?

– У кого серьезно с девушкой? – перебивает Лиз, появляясь вместе с тарелкой чего-то, напоминающего подгоревшую тыкву, в руках. Я даже не предполагал, что можно сжечь тыкву.

– У Кайдена, – говорит Дилан.

И в тот же момент я произношу:

– Ни у кого.

Переводя взгляд на Лиз, Дилан коварно улыбается.

– Келли и Кайден съехались.

– В самом деле?– Ее глаза загораются, она ставит тарелку на кофейный столик. – Это же огромный шаг, Кайден. Почему ты нам не сказал?

Дилан снова выглядит уязвленным, и это заставляет меня почувствовать раскаяние. Может быть, когда речь идет о семье, я веду себя неверно во всем? Может быть, мне не стоило закрываться? Но так сложно доверять людям, когда знаешь, сколько боли они могут причинить. Тем не менее решаю попытаться, потому что, если бы Келли была здесь, она бы этого хотела.

– Прости, как-то выскользнуло из головы. Да и, думаю, я не привык делиться такими вещами.

– Ну, это как раз мне понятно, – говорит он, нервно хрустя суставами. – Вообще-то, нам нужно кое о чем поговорить.

И по его тону я сразу понимаю, о чем речь.

– Ты что-то узнал о родителях, верно?

– Этим утром мне звонила мама, но я не стал тебе говорить, потому что боялся сорвать поездку. Однако если мы не начнем говорить открыто, полагаю, наши отношения никогда не наладятся. Как думаешь? – спрашивает Дилан, хотя я не слишком страшусь разговоров о родителях. Киваю. А он сомневается, это видно по лицу. – Она хотела сообщить новости об отце. – Еще одна долгая пауза, после которой он как-то сжимается. – Он плох, Кайден. В смысле отец... его дела плохи.

Мне требуется взять перерыв в целую рекламную паузу, чтобы обрести способность говорить.

– Насколько плохи?

Освобождение.

Это именно то, чего ты хотел, не так ли?

Ты отвратительный человек.

– По-настоящему плохо, – отвечает Дилан, тяжело вздыхая.

Это странно, наверное, нам стоит заплакать, но глаза сухие. И сердце стучит точно так же, как прежде, и снова одолевает мысль, что, видимо, я стал плохим человеком, ведь ненормально ничего не чувствовать по отношению к человеку, который тебя растил. Но, к сожалению, это так.

Вообще ничего.

– Думаю, он умирает, – тихо сообщает Дилан.

И снова ничего.

Похоже, Келли ошибается, говоря, что я не раздавлен.

Глава 18

№159 Не паникуй, когда дела идут ужасно.

Келли

Прошел всего лишь день после Дня благодарения, а дом, в котором я выросла, уже украшен рождественскими гирляндами, остается лишь нарядить елку и развесить тонну вырезанных снежинок. Моя мама принадлежит к тому типу людей, которые любят праздники с нездоровой одержимостью. Однако за прошедшие годы отец, мой брат и я примирились с этим. К тому же мы научились уклоняться от украшения елки серебряными шарами и мишурой, на которое тратится бесчисленное количество времени.

– Потрясающе, она и в этот раз купилась на твое вранье, – произносит мой брат Джексон, усаживаясь на переднее сиденье отцовского пикапа и включая радио. – Сказать ей, что мы едем покупать запасные лампочки для гирлянд, несмотря на то, что они все горели. До сих пор не могу поверить, что ты и вправду выдернул парочку, чтобы они не работали.

Джексон выглядит лучше обычного – менее похож на тупицу-наркошу и больше на хипстера. Он ходит в местный колледж во Флориде, где живут мои бабушка с дедушкой, и работает менеджером в магазине электроники. Я рада видеть его таким, вместо того наркоши, которым он был, постоянно общаясь с Калебом.

Мой отец фыркает, переключая дворники на следующий режим.

– Мне приходится более творчески подходить к отговоркам, чтобы выбраться из дома. Забрать Келли домой – одна из многочисленных, – он улыбается мне через плечо. – А также одна из лучших.

Я улыбаюсь в ответ, затем наблюдаю за снежными хлопьями, облепившими окно машины. Снег не прекращался с тех пор, как папа забрал меня из Ларами три дня назад. Никто из моих знакомых не собирался ехать в этом направлении, а Кайден переживал, что его машина недостаточно безопасна, чтобы по таким плохим дорогам везти меня домой. Когда я сообщила об этом папе, он не только согласился приехать и забрать меня, но также заметил какой замечательный парень Кайден, раз беспокоится о моей безопасности.

– Ты какая-то пугающе тихая, – говорит отец, пока мы едем вниз по Мэйн Стрит.

– Это потому что она тоскует о любимом, – усмехается Джексон, и я показываю ему язык.

– Это так? – спрашивает отец, и я обещаю себе всерьез заняться перевоспитанием Джексона. – Ты скучаешь по Кайдену?

– Конечно, я по нему скучаю, – отвечаю я, расстегивая куртку, Джексон слишком сильно нагрел машину, включив печку на самую высокую температуру. – И я всегда такая тихая.

– Это правда, – бормочет Джексон. Он складывает перед собой руки и смотрит через окно на здания вдоль улицы. Городок небольшой, но сегодня черная пятница и распродажи в магазинах послужили причиной хаоса на улицах.

– В выходные нам нужно поехать покататься на сноубордах или еще куда-нибудь, – вдруг обращается ко мне Джексон. Я знаю, что он делает. С тех пор, как я рассказала своей семье, что произошло с Калебом на мой пятнадцатый день рождения, Джексон стал вести себя со мной слишком мило. Думаю, его гложет вина, потому что Калеб был его другом и именно поэтому он находился в нашем доме. Несмотря на это я его не винила. Он не знал, что нечто подобное могло произойти, Калеб всех одурачил.

– Я не умею кататься на сноуборде, – признаюсь я, когда наш отец въезжает на переполненную парковку строительного магазина в самом центре города. – И у меня нет доски.

– Можешь взять мою старую. И отправимся на маленький холм.

Я хмурюсь.

– Ты имеешь в виду кроличий холм?

Он отстегивает ремень безопасности.

– Гляди-ка, ты уже знаешь жаргон. Все будет хорошо.

Я закатываю глаза, но соглашаюсь. После мы высаживаемся из машины и погружаемся в шопинг-безумие. В магазине толпится много народу и нам приходится встать в очередь, чтобы попасть внутрь.

– Вау, люди сошли с ума, – бормочет Джексон, натягивая капюшон на голову пока мы ждем у дверей. – Пап, лучше бы ты придумал что-нибудь не включающее в себя магазины.

– Да, наверное, ты прав, – соглашается отец, натягивая перчатки. – Но я запаниковал, когда мама набросилась на меня с надувным Сантой.

Я все еще смеюсь над его словами, когда телефон начинает вибрировать. Пока мы вместе с очередью продвигаемся вперед, я достаю его из кармана, уже догадываясь, кто мог прислать сообщение.

И оказываюсь права.

Кайден: Ну и как дела?

Я: Шикарно, если не считать того, что попытка сбежать от сумасшедшей мамы привела к сумасшедшему шопингу.

Кайден: ???

Я: Каждый год папа делает нам одолжение и забирает из дома, когда мама превращается в домашнего сумасшедшего рождественского ниндзя. Но на этот раз он оплошал, решив отвезти нас в магазин. Люди будто с ума посходили. Даже чтобы зайти внутрь нужно отстоять очередь.

Кайден: Жаль, что тебе не весело :(

Я: Вообще-то весело. Здорово повидать папу и Джексона. Он, кстати, в выходные предложил покататься на сноуборде.

Кайден: Соглашайся. Это очень весело.

Я: Я уже согласилась, но более чем уверена, что весь день буду отбивать себе задницу.

Кайден: По крайней мере, ты при этом будешь выглядеть очаровательно ;)

Я: Хмм... Что-то я не уверена. Думаю, ты единственный считаешь меня очаровательной.

Кайден: Быть такого не может. Просто ты сама так не считаешь.

Я уже собираюсь печатать следующее сообщение, как вдруг понимаю, что Джексон и отец смотрят на меня с глупыми улыбками на лицах.

– Что? – спрашиваю я их.

Джексон посмеивается, качая головой, пока папа продолжает улыбаться.

– Ничего, – он отворачивается и продвигается вперед. Осталось совсем немного. – Как дела у Кайдена?

– Хорошо. Откуда ты знаешь, что я переписываюсь с ним? – интересуюсь я, натягивая на голову капюшон, прячась от поднявшегося ветра.

– Потому что у тебя полные любви щенячьи глазки, – самодовольно говорит Джексон, когда мы в конечном итоге, НАКОНЕЦ-ТО, попадаем магазин.

– Это не так, протестую я, когда мне приходит еще одно сообщение. Пока я набираю смс, мне приходится держать руки согнутыми в локтях, чтобы в кого-нибудь не врезаться.

Кайден: Ты все еще там?

Я: Да, папа и Джексон отвлекли меня. Прости.

Кайден: А помимо шопинга, как твой день?

Отец бросает еще один взгляд на переполненные проходы и затем громко хлопает в ладоши.

– Ладно, кто готов?

Когда ни я, ни Джексон не отвечаем, он снова хлопает в ладоши и наклоняется вперед, словно у нас проходят тайные переговоры.

– Хорошо, Джексон. Ты отправляйся в левый ряд к задней части магазина за лампочками. Келли, нам еще нужны скобы, иди направо, продвигайся вперед примерно полпути до задней стены магазина, затем еще раз поверни направо. Я же займу очередь, чтобы нам не пришлось целый день проторчать тут, – он хлопает в ладоши в третий раз. – Расходимся.

Мы с Джейсоном обмениваемся взглядами «О боже», ибо к такому уже привычные. Воспитание отцом, который работает футбольным тренером, подразумевает, что вся наша жизнь вращается вокруг игры. Тем не менее, разделившись, мы отправляемся в закрепленные за нами зоны, пропихиваясь сквозь толпу ошалевших покупателей. Пока я прокладываю себе путь к своему ряду, печатаю смс Кайдену.

Я: Хорошо. Ничего захватывающего не случилось. Ну, за исключением того, что отец заставил нас с Джейсоном сбиться в кучку и подробно проинструктировал, как нам следует действовать в магазине.

Кайден: Должно быть, это все тренерские замашки.

Я: Наверное. Ну, или с возрастом его одолевает маразм.

Кайден: Боже, как бы мне хотелось быть с тобой. Чертовски скучаю.

Я: Тоже по тебе скучаю. Все в порядке?

Кайден: Да. В общем, все хорошо. Лиз в конечном счете сожгла еду, но мы поужинали в очень хорошем месте. Поговорили о многом с Диланом. Мне даже удалось встретиться с Тайлером, кажется, он выглядит лучше.

Я: А как родители? Ты слышал о них что-нибудь?

Он не сразу мне ответил. Когда пришло сообщение, я уже успела добраться до стеллажа с небольшим выбором скоб.

Кайден: Да. Дилан вчера недолго поговорил с мамой. Отец реально плох. Не знаю, что он собирается делать дальше. Мама до сих пор не говорит, как он вообще там оказался. Но я выяснил, что они в Северной Каролине.

Я потрясена. Он не выживет? О боже, и как я должна на это реагировать? В обычной ситуации, я бы ощущала сожаление, но я знаю из разговора с Кайденом, состоявшегося у нас в машине, что он пребывает в глубоком замешательстве, вызванном долгими годами физического насилия.

Я: Извини. Может, я тебе позвоню, когда выйду из магазина?

Я схватила коробку со скобами и повернулась, собираясь покинуть секцию и стремясь выбраться из магазина, чтобы перезвонить Кайдену и убедиться, что с ним все в порядке. Телефон отвлек меня и я, не замечая, куда иду, в результате в кого-то врезаюсь.

Коробка со скобами и телефон выскальзывают у меня из рук.

– Черт, – ругаюсь я и наклоняюсь, чтобы поднять вещи. – Извините.

– Ничего страшного.

От звука этого голоса волоски на затылке встают дыбом. Я не слышала его больше года. Голос, который я хотела бы никогда не слышать и молила Бога не слышать его и сейчас.

– Твою мать,– пробормотала я себе под носом, стараясь подобрать телефон и скобы и не смотреть на Калеба. Он не может здесь находиться. Его не должно быть здесь. Он просто не может быть здесь.

Но это он, что мне и пришлось мучительно признать, после того как я подобрала свои вещи и выпрямилась. Он стоит прямо передо мной с дурацким выражением на лице, с тем самым, на котором написано, что он имеет надо мной власть.

Но больше это не так.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – я удивляюсь тому, как уверенно звучит мой голос. Вынуждаю себя не отводить взгляд, но в эти темные глаза смотреть по-прежнему тяжело.

– Вау, ты усовершенствовала свой язык, – произносит он. Он выглядит изможденным, под глазами залегли мешки, на джинсах дырки, а пальто, надетое на нем, настолько велико, что оно свободно свисает на его худощавом теле. Он не похож на того Калеба, которого я знала прежде, но он до сих пор заставляет мое сердце учащенно биться от страха. – За последнюю минуту ты дважды произнесла «твою мать» и один раз «дерьмо». Келли, которую я знал, не могла произнести «блин» без того, чтобы не смутиться.

– Келли, которую ты знал, больше не существует, – цежу сквозь зубы, а сердце так и колотится в груди. – И, если уж совсем честно, ты ее не знал никогда.

– Да неужели? – Его взгляд порхает по всему моему телу. На мне не было ничего откровенного – лишь джинсы, пальто и сапоги – но теперь мне кажется, что я стою перед ним в своем Хеллоуинском костюме, незащищенная, как будто он видит всю меня. Но ему не дано видеть меня. Больше никогда!

– Я ухожу, – уклоняюсь в сторону и разворачиваюсь. Отправляюсь на поиски отца и Джексона, с которыми, как я знаю, буду в безопасности, а после вызову полицию. Калеб нарушил условия своего освобождения, смывшись из города, после предъявления ему обвинений за хранение наркотиков, так что у него неприятности. Как бы я хотела, чтобы они у него были за то, что он сделал со мной.

Не успевая прошмыгнуть мимо него, он перемещается и перекрывает мне проход. Поблизости крутится несколько человек, которые больше отвлекаются на яркие неоновые распродажные ценники, нежели обращают внимание на происходящее вокруг. Или они слишком напуганы для того, чтобы предпринять какие-либо меры.

– Успокойся, Келли. Я всего лишь хочу поговорить. – Его губы скривились в самодовольной ухмылке, обнажая часть его чудовищной сущности. Именно так он всегда поступал со мной, пытался мучить и задевать за живое одним лишь своим взглядом. По-моему, он на самом деле наслаждается моим страхом, но я не собираюсь больше доставлять ему такое удовольствие, как это случалось прежде.

Выпрямив спину, я направляюсь в противоположном направлении. И все-таки, когда он хватает и удерживает мою руку, впиваясь в ткань моего пальто своим пальцами, меня охватывает омерзение. Одновременно жар и озноб вихрем проносятся сквозь меня. Озноб проистекает из моего страха, но жар наполняет меня гневом, придавая силы.

Даже глазом не моргнув, я резко поворачиваюсь и отпихиваю его со всей той сдерживаемой яростью, которая накопилась во мне за последние семь лет.

– Не смей ко мне, черт возьми, прикасаться. Мой голос спокоен, но тверд, и он ошеломленно отступает назад. Я не жду от него каких-либо слов, мне плевать на них.

Он больше не имеет значения.

И больше не является частью моей жизни.

Все под контролем.

Я сильная.

Однако, как только оказываюсь рядом с отцом и Джейсоном, я на грани того, чтобы не заплакать. Не от страха, а от злости.

– Черт, Келли. Что случилось? – спрашивает Джексон, когда я догоняю его.

– Звони в полицию. Скажи им, что здесь Калеб, – говорю я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Люди смотрят на меня так, будто я сумасшедшая, но мне плевать. Главное – убраться из магазина.

– Он причинил тебе боль? – спрашивает Джексон и, не дожидаясь ответа, срывается в направлении, откуда я пришла. – Я надеру ему зад.

Я хватаю его за рукав пальто, прежде чем он успевает уйти.

– Он не делал мне больно. Просто вызови полицию, ладно? Так будет лучше, чем навлечь на себя неприятности за избиение.

Его взгляд, раздираемый противоречиями, мечется вперед и назад между проходами и мной. В конечном счете он сдается.

– Прекрасно, – он выуживает свой телефон, бормоча. – Тупой ублюдок должно быть прячется в доме своих родителей, – он в бешенстве мчится по направлению к выходу, отпихивая людей со своего пути и поднося телефон к уху.

Я стараюсь дышать спокойно, но начинаю задыхаться. Оглядываюсь вокруг в поисках Калеба, снова ожидая его появления.

Папа тысячу раз спрашивает все ли со мной в порядке, как и Джексон после того, как заканчивает разговаривать по телефону. Я же продолжаю утверждать, что все хорошо, потому что так оно и есть. Калеб отвратительный человек, совершавший ужасные вещи, но я, наконец, могу противостоять ему. Я не поддалась панике, не позволила ему взять надо мной вверх.

Для осознания этого мне понадобилось семь лет. Меня по-прежнему обуревает страх, но я стала сильнее. Сильнее, чем была раньше.

Сильнее чудовища.

Глава 19

№160 Добраться до нее – Вернуться домой, несмотря ни на что.

Кайден

На следующий день после Дня Благодарения я сижу на диване и вместе с Диланом и Лиз смотрю телевизор, время от времени, пока идет реклама, строча смс Келли. День прошел тяжело, но неплохо, мы все находимся в сильном напряжении из-за отца, находящемся в коме, но все же пытаемся наслаждаться компанией друг друга. Не думаю, что кто-либо из нас понимает, как ко всему этому относится, поэтому мы просто молчим. Каждый из нас боится первым высказаться о своих чувствах – наше беспокойство не такое сильное, как должно было быть. Я видел это в глазах Дилана во время нашего разговора и в глазах Тайлера, которые не выглядели столь помутневшими, как в нашу последнюю встречу. Наш визит к нему продлился не слишком долго, но как же приятно было видеть его не под кайфом и в трезвом состоянии. Он напомнил мне прежнего Тайлера, который учил меня кататься на велосипеде, а не того, который исчез и превратился в наркомана.

– Я пойду, сделаю попкорн, – поднимаясь с дивана во время рекламы, говорит Лиз. – Кайден, тебе ничего не нужно?

Я качаю головой.

– Нет, спасибо, – я снова беру телефон и принимаюсь писать Келли. Она не ответила на мои последние два сообщения, и я начал задаваться вопросом, не случилось ли чего. Мне как-то не по себе, но это может из-за сильного эмоционального стресса и того факта, что я не брался за бритву.

Кайден: Привет, это снова я. Ты в порядке? Я начинаю волноваться.

Какое-то время держу телефон в ожидании ответа на мое сообщение, но он начинает звонить. Как только имя Келли высвечивается на экране, моих губ касается улыбка. Я поднимаюсь и возвращаюсь в гостевую комнату, в которой остановился.

– Я рад, что ты позвонила, – говорю я, закрывая за собой дверь. Я не обременяю себя включением лампы, так как солнца еще не село и света в комнате предостаточно. – Я начал немного беспокоиться.

– Я знаю, что ты волновался, – отвечает она с сожалением. – Извини. Я должна была позвонить раньше. – В ее голосе чувствуется резкость, и я сразу понимаю, что что-то не так.

– Что-то случилось? – я спихиваю грязную одежду с кровати и ложусь на нее.

Она издает судорожный вздох.

– Отчасти. Кажется, сейчас все нормально.

Я замираю.

– Но недавно было совсем не так?

– Нет, не совсем.

Я колеблюсь и сомневаюсь, следует ли мне расспрашивать ее, ведь ей явно не хочется рассказывать.

– Ты?.. Ты хочешь об этом поговорить?

– Не совсем, – она вздыхает. – Но, наверное, следовало. – Еще один вздох. За которым последовал следующий. Меня сводит с ума мысль, что что-то произошло, но я не имею понятия что именно. – Я сегодня столкнулась с Калебом. – Тихо прошептала она.

Я вскакиваю с кровати, застигнутый ее словами врасплох.

– Что? Где? – стараясь не слететь с катушек, руки сжимаются в кулаки, а ногти вонзаются в ладони. Мне нужно успокоиться. Нужно как-то снять стресс, я снова чувствую потребность в бритве ... плоть ... боль ... кровь ... облегчение. Я изо всех сил зажмуриваюсь. – Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке.

– Я в порядке, Кайден. Клянусь. Я столкнулась с ним в магазине, пока писала тебе. Вот почему от меня не приходили сообщения. – Ее молчание, кажется, длится вечно. – Я в порядке. Я сумела противостоять ему и даже оттолкнула его, когда он попытался меня схватить.

– Он попытался схватить тебя? – я злюсь, мне необходимо перестать впиваться ногтями в ладонь, схватить рядом лежащую подушку и сжимать ее до изнеможения. – В гребаном магазине?

– Да, но все нормально, – быстро произносит Келли. – Я должна была дать ему отпор, как всегда этого хотела. Джексон вызвал полицейских, и они арестовали его. Боже, я не могу поверить, что он за решеткой, – она кажется такой счастливой, я же не мог выбросить из головы, что он притронулся к ней своими долбаными руками.

– Прямо сейчас мне хочется выбить из него все дерьмо, – признаюсь я, швыряя подушку в стену, – за то, что он прикоснулся к тебе.

– Но на этот раз в этом нет необходимости, – говорит она с гордостью. – Я сама о нем позаботилась. Я постояла за себя, а Джексон вызвал полицию, и его арестовали по выдвинутому в прошлом году обвинению за хранение наркотиков, так что он может оказаться в тюрьме. И я понимаю, этого недостаточно после того, что он сделал со мной, но такое чувство, что я получила хоть какой-то результат.

– Келли ... – я переживаю, не зная, что сказать, что сделать, как успокоиться и не допустить еще одного промаха.

– Кайден ... – Ее тон намного спокойнее, чем этого можно было бы ожидать. Как она может быть такой невозмутимой? Когда я рассыпаюсь на части? И это даже не имеет ничего общего со мной.

– Скажи мне, что делать, – говорю я сдавленным шепотом. – Мне нужно что-то делать, иначе я за себя не отвечаю.

– Ты можешь рассказать мне о том, как ты, – подсказывает она. – Мне нужно отвлечься.

– В самом деле? Это все, что тебе нужно.

– Да.

– Да, это я могу сделать, – я делаю выдох, пытаюсь расслабиться и рассказываю ей о своей поездке, хоть о большей части ее уже написал. Но она попросила меня об этом, а эта единственная вещь, которая действительно имеет значение на данный момент. Не моя потребность избить Калеба или мой гнев. Дело не во мне, дело в ней.

После того, как я около часа без умолку болтал, достаточно долго, что бы солнце успело медленно опуститься за горы, я замолкаю, предоставляя ей возможность рассказать о ее планах покататься на сноуборде со своим братом.

– Наверное, мне следует сказать тебе, что я возвращаюсь в Ларами завтра утром, – говорит она, и я слышу, как она что-то печатает на своем компьютере, возможно, пишет историю по своему предмету либо статью для стажировки.

– Но я думал, ты не вернешься до утра понедельника? – я снимаю ботинки и скидываю их с кровати.

– Да, но Джексон хочет, чтобы в субботу я устроила ему самую развеселую вечеринку, проходящую в Ларами, а затем покорить несколько склонов в воскресенье. Честно говоря, я уже готова покинуть этот город. Насколько весело было мне наряжать елку, настолько же я соскучилась по нашему дому.

Я улыбаюсь, прислоняясь к спинке кровати и вытягивая ноги.

– Я тоже скучаю по дому, но должен спросить, ты устраиваешь Джексону вечеринку? В самом деле?

Она смеется, и это самый спокойный звук, который я когда-либо слышал, он похож на то, что музыка делает с некоторыми людьми.

– Звучит странно, да? Я бы может и переживала, что разочарую его, но, кажется, он давно не оттягивался на тусовках, и я надеюсь, ему многое не понадобится, чтобы получить удовольствие. Плюс ко всему там будут Люк и Вайлет.

Я не могу сдержать смех.

– Так ты, Люк, Вайлет и Джексон собираетесь повеселиться?

– Эй, они и мои друзья тоже, – возражает она, обижаясь.– И я уже написала Люку, спросив как у него дела, на что он ответил, что простудился.

– Я знаю, что вы дружите. – Мой смех стихает. – Извини, это было немного неожиданно. Уверен, что ты повеселишься, хотя я завидую тому, что не могу к вам присоединиться.

– Мне жаль, что у тебя не получится, но я точно повеселюсь, – говорит она ехидно. – Я собираюсь пойти в том платье, которое надевала на Хэллоуин и стать королевой вечеринок.

– Нет. Не надевай это платье без меня.

– Ты ревнуешь.

– Да.

– Тебе тоже следует вернуться домой пораньше, тогда это платье я надену только для тебя, – она замолкает. – Или может, просто надену одни лишь сапоги.

Я сильно прикусываю губу, а в горле рождается низкий рык.

– Ты пытаешься заманить меня своей сексуальностью?

– Возможно. – Порочные нотки в ее голосе делают меня твердым. – Это работает?

Мне приходится поправить джинсы, когда я представляю, нарисованный ею образ.

– Твою мать. У меня адский стояк.

Я слышу ее вздох на другом конце линии и представляю, как она краснеет.

– Так ты думаешь, что сможешь справиться?

– Удовлетворить тебя в этих сапогах? – спрашиваю я. – Да, черт возьми.

Она смеется:

– Нет. Я имею в виду вернуться домой пораньше.

Боже, я бы все отдал, чтобы быть дома с ней, особенно после этой истории с Калебом. Неважно, что, по ее словам, все в порядке, мне нужно убедиться в этом самому, утешить ее. Но как?

– Я бы очень этого хотел, но не уверен, что мне по карману поменять билеты, – я вздыхаю. Не то чтобы мне хочется уехать от брата, но я скучаю по ней. Все здесь начинает меня доставать, и я знаю, будь она рядом, мы не было бы так тяжело.

– Да, я знаю. Тебе, наверное, и не следует, – она вздыхает. – Я просто была такой эгоисткой.

– Ты не эгоистка. Тебе позволено хотеть меня.

Ее тихий смех вибрирует в моем ухе, отчего я хочу быть рядом с ней еще больше.

– Я хочу тебя все время, но, если потребуется, могу подождать до понедельника, – она замолкает, и я слышу какие-то голоса. – Извини, но мне надо идти. Мама просит помочь испечь пироги. – Ее голос звучит менее восторженно.

– Повеселись, – дразню я ее, потому что знаю, как она ненавидит заниматься выпечкой.

– Ха-ха, – она не находит это забавным. – Люблю тебя.

Мое сердце готово разорваться на части. Мне никогда не надоест слышать эти слова, и я хочу быть рядом, чтобы иметь возможность поцеловать ее после того, как они будут произнесены.

– Я тоже тебя люблю.

Тишина наваливается на меня в тот момент, когда я нажимаю отбой; мои проблемы, вкупе с тем, что произошло с Келли, снова обрушиваются на меня. Я чувствую себя таким одиноким, таким растерянным, нуждающимся во встрече с ней, только лишь для того, чтобы убедиться, что она в порядке. Я испытываю желание что-нибудь сделать, лишь бы избавить свою голову от эмоциональной перегрузки. Но есть только две вещи, которые мне хочется – увидеть Келли и взяться за бритву. И, кажется, одно из этого сейчас гораздо легче получить, чем другое.

Глава 20

№161 Поезжай домой, если тебе необходимо. Нет ничего постыдного в том, чтобы уехать раньше.

Кайден

Я не планировал возвращение домой раньше времени, хотя чертовски этого желал. Уговаривал себя продержаться до конца, что с Келли все будет хорошо, но по какой-то причине не мог избавиться от ощущения, что вскоре все изменится.

Должно случиться что-то плохое.

Можете называть это выработанным годами предчувствием, возникавшим прямо перед тем как отец выходил из себя. Видимо, ему каким-то образом удалось встроить сигнал тревоги в мое подсознание.

В целом день проходит хорошо. Мы играем в скрабл, смеемся над пошлым словечком – «пенис», которое мой брат только что составил, за что получает сорок очков.

– Боже, такое чувство, что я вышла замуж за подростка, – произносит Лиз, бросая фишку в Дилана, тот смеется в ответ, когда она попадает ему в лоб.

– Ты обожаешь мои грязные мыслишки, – отвечает он. – Не лги.

Только она собирается в ответ огрызнуться, как раздается звонок телефона.

И мы все замираем.

Не могу понять причину нашей реакции. Мы ведь даже не знаем кто звонит. Или все-таки знаем? Возможно, существует своего рода некое неосознанное предупреждение, которому мы все прислушиваемся, наподобие скрытого внутри меня сигнала тревоги.

Не смотря на мою просьбу не поднимать трубку, Дилан отвечает на звонок. И спустя тридцать секунд разговора его кожа бледнеет. Чтобы это ни было, но новости плохие.

Кажется, он лишается дара речи, теребит пальцами волосы, кивает и откидывается на спинку стула.

– Угу. Ладно.

Я, подобно ястребу, наблюдаю за ним, жду от него знака, который подскажет мне, какого хера здесь происходит.

– Кайден, почему бы тебе не помочь мне перетащить диван, – вдруг произносит Лиз, отодвигая его от стола.

Я не утруждаю себя напоминанием, что нам вдвоем с Диланом было бы проще его передвинуть, поскольку совершенно очевидно, что она пытается отослать меня подальше из кухни, от Дилана и звонившего.

– Хорошо... – Я неохотно поднимаюсь и следую за ней из кухни в гостиную.

– Итак, как дела? – спрашивает она, как только я наклоняюсь, и хватаюсь за другую сторону дивана.

– Хорошо, пожалуй. – Я кидаю быстрый взгляд через плечо в сторону кухни, прежде чем поднять со своей стороны диван, намеренно принимая на себя большую часть его веса, поскольку, как и Келли, Лиз маленькая и худенькая. Но, похоже, она не уступает мне, и с такой же легкостью, как и я, поднимает свою сторону.

– Всего лишь хорошо? – спрашивает она и разворачивает нас в противоположном направлении.

Я пожимаю плечами, громко выдыхая, когда мы садимся на диван.

– Здорово было вас навестить, ребята.

Она вытирает пот со своего лба.

– Я не имела в виду эту поездку, – говорит она. – Я спрашиваю о твоих делах с родителями.

Не знаю, как реагировать на ее слова и, к счастью, мне не приходится, потому что Дилан появляется в гостиной. Прикрывая динамик, он сжимает в руках телефон.

– Хм ...– выдавливает он из себя, – она хочет поговорить с тобой.

Ему не надо уточнять с кем именно. Я и так знаю, что это моя мать и отпрянул назад, словно он меня ударил.

– Н-нет, – слегка заикаясь, произношу я. – Не хочу с ней разговаривать.

Он разрывается на части, не зная, как ответить, наверное оттого, что самая ужасная вещь – спорить с моей матерью, которая уверена в своей правоте.

– Эээ ...

– Дилан, ты даже не должен был спрашивать его, – шипит Лиз. – Просто скажи ей «нет».

Дилан быстро моргает, словно только что вышел из транса, а затем поспешно прикладывает трубку к уху.

– Он не собирается с тобой разговаривать.

Не знаю, что она говорит ему, но с каждой пройденной секундой его плечи опускаются все ниже и ниже. Повесив, наконец, трубку, он напоминает сгорбленного старика, оседает на диван, который мы с Лиз только что перенесли, опускает голову на руки и прижимает ладони к глазам.

– И что на этот раз хочет злая стерва? – спрашивает Лиз, устраиваясь позади Дилана. В этот самый момент я понимаю, что Лиз мне нравится.

– Она хотела нам сообщить, что, – он поднимает голову и смотрит на меня – отец, вероятно, не доживет до следующей недели. – Он поджимает губы, и не я не могу с уверенностью утверждать, расстроен ли он из-за отца или из-за разговора с матерью. – Она хочет, чтобы мы приехали в Северную Каролину и попрощались.

Я тут же качаю головой, сгибая пальцы, борясь с желанием впиться ногтями в кожу.

– Нет, я не могу.

– Я знаю, что не можешь. – Выражение его лица смягчается. – Именно это я и сказал ей.

Мои мышцы слегка расслабляются.

– Что насчет тебя? Ты... поедешь?

Лиз, как и я, похоже тоже с нетерпением ожидает от него ответа.

– Нет, – решительно произносит он. – Я сказал, что попрощался с ним, когда мне исполнилось восемнадцать.

Закрывая глаза, я киваю. От мысли, что мне никогда не удастся попрощаться, возникло чувство, будто я сейчас расплачусь. Последняя наша схватка с отцом произошла на кухне, где я, истекая кровью, лежал на полу, а он смотрел на меня с ненавистью в глазах. Интересно, думал ли он, что я тогда умру. Радовался ли такому событию. Хочу перестать думать обо всем этом. Мне хотелось бы попрощаться, как это сделал Дилан, а никак мой отец тогда. И я хочу двигаться дальше.

– Мне нужно вернуться домой. – Не хочу произносить эти слова вслух, но в тот момент, как я их произношу, осознаю, насколько сильно мне это нужно.

К счастью, Дилан тоже это понимает. Он встает и, пересекая комнату, привлекает меня в странное, неловкое, но доброжелательное объятие.

– Я знаю. И кажется, у меня есть идея.

Глава 21

№162 Устроить чумовую битву снежками.

Келли

Перед нашей с Джексоном отъездом в Ларами, они с отцом загрузили в грузовичок кое-какую до сих пор несобранную мебель из гостевой комнаты, которую мама решила отдать мне: каркас двуспальной кровати с матрасом, туалетный столик, тумбочку и парочку барных стульев для кухни. Она также поделилась кое с чем из старой кухонной утвари, не обращая внимания на мои отговорки, что я не люблю готовить. Кажется, своими словами я разбила ей сердце, но может это из-за слов о раннем отъезде. Она плакала не переставая, пока обнимала меня на прощание, а затем, когда мы с Джексоном отъезжали от дома.

– Слава Богу, это закончилось, – замечает Джексон, направляя автомобиль в сторону Ларами. Он пробудет там всего лишь два дня, но продолжает утверждать, что «мы покатаемся на сноубордах как профи и оторвемся на вечеринке как рок-звезды».

– У нее добрые намерения, – говорю я, извлекаю из сумки ноутбук и собираюсь приняться за работу для своей стажировки, к которой со Дня Благодарения не приступала.

– Возможно, они и добрые, – отвечает он, и прежде чем выехать на шоссе подъезжает к автозаправке намереваясь залить полный бак топливом, – но она ведет себя как сумасшедшая.

Я смеюсь, но не усердствую, высмеивая маму. Возможно, она немного перегибает палку, но в глубине души понимаю, что это из-за благих намерений, и в последнее время ее чрезмерный контроль проистекает из-за случившегося со мной. Кажется, она считает, что излишней опекой ей удастся все компенсировать, так что вместо борьбы, я решила ей потакать. Конечно, объяснять что-либо брату бесполезно, это лишь приведет к подтрунивающим замечаниям, таким как «мамина дочка», например.

Джексон выходит из машины, чтобы ее заправить, а я перелезаю на заднее сидение и устраиваю ноутбук на коленях. Но даже когда он снова возвращается и выезжает на шоссе, я все еще продолжаю пялиться на этот чертов курсор, который, клянусь, умоляет меня что-нибудь написать. И хотя понимаю, что этого делать не следует, все равно переключаюсь на свою вымышленную-почти-реалистичную историю, и пальцы мгновенно оживают.

Этот монстр, в отличие от того, которого я встретила несколько лет назад, пребывал в своем истинном обличии. Он зарычал, обнажив клыки, и потряс кулаками, готовый разорвать все на своем пути.

Осознавая, что это ее единственный шанс, и прежде, чем передумать девушка бросилась вперед.

– Постой. – Ее голос был таким же тонким, каковой была она сама. Когда монстр обернулся и посмотрел на девушку, ей захотелось убежать. Но по правде говоря, ей надоело бегать, она сыта победами монстров.