Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться

Глава 1

Нашего с Петровой кота официально зовут Бекон, а неофициально – Паразит. Это из-за него, вообще-то, все и началось.

Тот день был самым обычным летним днем в провинциальном городишке – солнечно, немного пыльно и очень скучно. Возле соседнего забора рылась свинья, во всех палисадниках цвели ромашки, стрижи голосили так, что в ушах звенело. Вчера прошла свадьба дочери почтмейстера, прошла очень хорошо, несмотря на драку и выбитые стекла на почте, и мы с Петровой были невероятно довольны. Почтмейстер рассчитался с нами наличными, и мы проводили утро, сидя на скамеечке перед нашей конторой и высчитывая, кому и сколько долгов нужно раздать.

Перспективы были самыми радужными. Наша контора «Петрова и Эленден, организация мероприятий» процветала: после раздачи долгов у нас оставалось достаточно денег, чтобы еще полгода не думать о счетах.

Тем временем Бекон притворялся сиротой возле мясной лавки – а когда Бекон притворяется сиротой, то это зрелище способно разбить сердце любому неподготовленному человеку.  Он делает такое горестное лицо, что смотреть на него просто невозможно – рука сама тянется к кошельку, и вместе с кошельком жертва идет к витрине с мясом.

Потом Бекон обжирается, сидя на тротуаре, а мы с Петровой хохочем над зрелищем.

Вот и сегодня все было как всегда – но вдруг перед мясной лавкой остановился мобиль. Новенький, сверкающий, похожий на хищного зверя – а мы с Петровой сделались похожи на дур, потому что поняли, кто именно приехал.

Эжен Со-Мин, принц из драконьей династии. Только у него в нашем городе был такой мобиль – остальные ездили по-простому, в экипажах.

Мы еще не встречались с ним, потому что зачем бы принцу заглядывать в наш район? Но мы отлично знали, что Эжена сюда сослал отец, чтобы в семье не дошло дело до убийства – его высочество славился по всему королевству тем, что не пропустил ни одной юбки. На его беду, ему понравилась юбка жены его старшего брата, наследника престола. Казалось бы, что нового он хотел там увидеть, при его-то богатом жизненном опыте? В общем, все кончилось тем, что старший брат и наследник едва не сжег Эжена над заливом – тогда король приказал младшенькому собирать вещи и бежать. И сидеть в южной провинции, не высовывая носа за пределы города.

Такая вот почетная ссылка.

Конечно, наш маленький Тансворт загудел. Красавицы делали прически и полировали ноготки, некрасавицы готовились поразить принца умной беседой, а мы с Петровой готовили очередной цеховой праздник, на этот раз у цеха мыловаров, и не лезли со своими рылами в калашный ряд.

Мы с Петровой потомственные попаданки. Наши матери угодили в королевство Занвер после того, как их едва не сбила машина на пешеходном переходе возле университета. Никто не знает, что случилось потом, но они очнулись уже в Занвере – дороги назад не было, и они решили жить и устраиваться.

В итоге устроились хорошо. Мать Петровой вышла замуж за орка, и Петрова всем пошла в папу – и лицом, и фигурой, и способностью не пьянеть после трех пинт темного пива. Моя мама стала женой эльфа, но я не взяла от отца ни красоты, ни длинных золотых волос, ни ума. Все кончилось тем, что наши родители дружно сказали, что нам надо учиться и находить профессию, которая прокормит – на успешное замужество в нашем случае рассчитывать не стоило. Моя мама говорила прямо:

- Лана, ты хорошая девушка, но лицо у тебя как у репки, уж прости.

Что прощать, я никогда не обижалась на правду и видела себя в зеркало. Петрова, которая была похожа не просто на репку, но на зеленую репку, понимающе кивала:

- Лан, это правда. Надо работать и капиталы наживать. Мужья в нашем с тобой случае это нереальная вещь, ну разве что слепых где-то найдем, но на это лучше не надеяться.

На том и порешили.

Итак, мобиль остановился перед мясной лавкой, из него вышел принц Эжен, и мы с Петровой как-то сразу забыли, как надо дышать. Вот представьте себе самого красивого мужчину, которого вы только видели, умножьте на десять и получится ровно половина того очарования, которое наполняло Эжена. Он был красавец. Темные волнистые волосы, синие глаза с энергичным блеском, светлая кожа, острые скулы и четко очерченные губы – мы с Петровой смотрели на него и, в общем-то, не удивлялись тому, что ни одна женщина не могла бы устоять перед принцем. С его красотой, обаянием, властностью… ох, ладно. Незачем мечтать о том, что никогда не сбудется.

Эжен сделал несколько шагов по тротуару, и тут ему попался наш Бекон.

Он сразу же сделался несчастным, пустил в глаза слезу и тоненько мявкнул, всем своим видом показывая, как тяжело ему по улицам скитаться, не имея родного угла. Все это было достаточно комично, с учетом того, что за годы своих представлений перед мясной лавкой Бекон наел такую физиономию, что не всякая газета прикроет. Он вообще был упитанным, гладким, ходил величаво и важно – но когда Бекон принимался смотреть в глаза и умолять о корочке хлеба, перед ним открывались все двери и кошельки.

- Сдастся, - сказала Петрова.

- Да, - согласилась я. – Две котлеты купит.

- Три. Я слышала, что он щедрый.

Разумеется, сердце Эжена растаяло – он и правда был добр. Принц нагнулся, подхватил котика и подошел к витрине лавки. Мы услышали, как он щедро предложил:

- Кушать хочешь, маленький? Ну выбирай, что тебе купить?

- Ой, не верьте ему, ваш-высочество! – Анна, хозяйка лавки, высунулась из окошка, и мы с Петровой дружно показали ей кулаки. Несмотря на то, что Бекон приносил ее заведению приличный доход, она терпеть не могла и кота, и нас. – Он за сегодня уже третью котлету сжирает, паразит! А вон и его хозяйки сидят, рожи вам корчат!

Принц обернулся на нас с Петровой, и мы снова забыли, как дышать. Потому что когда на тебя смотрит дракон, то ты чувствуешь себя так, словно качаешься на волнах теплого моря – и это настолько сладко, что голова так и кружится.

- Смотри-ка, Эжен! – из мобиля вышел еще один дракон, господин Берт. Мы уже видели его раньше. Он был другом принца и разделил с ним эту ссылку, и сейчас я подумала, что рядом с принцем Берт выглядит, словно цыпленок, который стоит возле орла. – Это контора по организации праздников!

Глава 2

Через четверть часа я была на почте. По дороге я заглянула в книжный магазин и нашла старый журнал «Литературный современник» - там были стихи страшного инспектора Венсена, и их раскритиковали так, что невольно делалось жарко.  Да, пожалуй, тут будешь рвать и метать. Впрочем, стихи-то там были даже хуже тех, которые писал наш городской дьячок:

Вырос в поле колосок,
Вырос с заду волосок,
Все в природе связано,
Людям все показано.

Народная поэзия во всей красе – но у дьячка было складно и в рифму, а у Венсена нет.

С нашим злобным миром я давно не дружу.
Но муза все равно приходит ко мне в ночную пору.
И против самого себя я перед окном сажусь,
И пишу все, что мне сейчас приходит в голову.

Могучая лирика, правда? Не для средних умов.

Придя на почту, я села возле ящичков для моментальной передачи писем и написала на тонком листке казенной почтовой бумаги:

«Анри, мне срочно нужна твоя помощь. Надо опубликовать стихи Венсена, он графоман и позорище со стороны лирики, но я за это щедро заплачу. Умоляю, ответь, что ты согласен, я жду твое письмо».

Я не знала, сколько мне предстоит ждать – но оно того стоило. Анри Жен-Валер был нашим с Петровой соседом по студенческому общежитию. После окончания курса он пошел не в педагогику, а в журналистику, и через несколько лет уже был главным редактором очень приличного журнала «Мой современник», где помимо всего прочего печатались и стихи. Мы были друзьями и, расставаясь после выпускного, обещали всегда помогать друг другу, если потребуется помощь. С тех пор прошло шесть лет, мы переписывались, и я надеялась, что Анри мне не откажет.

Спустя полчаса, когда почтмейстер, охая и вздыхая после вчерашнего, недовольно посоветовал мне пойти погулять и не мозолить ему глаза, пришел ответ от Анри. Я разорвала конверт и прочла:

«Лана! Ты знаешь, я готов на все ради нашей дружбы, но стихи Венсена – это не то «все», что я могу для тебя сделать. Он ужасен и как поэт, и как человек, и меня проклянут все коллеги – а заодно еще и наплюют. Впрочем, сто золотых крон могут тебе помочь. Высылай чек, а я вышлю для него приглашение. Передашь?»

Я вздохнула с облегчением, выписала чек, на все лады восхваляя щедрость Берта и принца, которые не экономили на спичках, и через час у меня уже было приглашение на официальном бланке журнала: господину поэту предлагали опубликовать его стихи в «Современнике» и обещали гонорар. Я подозревала, что оплатила большую часть – ну да ладно. Мне нужны девушки с дипломами, господину Анвину – отсутствие инспекции, а Венсену – слава на все королевство.

В Тансворте всего одна гостиница, и по провинциальным меркам она весьма неплоха. Хозяин, эльф-полукровка Гвердивен, в свое время побывал и на севере, и на юге, повидал волю, неволю и всяческие виды, выстроил гостиницу по примерам отелей крупных городов, так что его заведение не вызывало горячего желания убежать неведомо куда и навсегда забыть об увиденном. Я зашла в просторный холл, где царила свежая прохлада и едва уловимый запах перегара от кого-то из гостей, приблизилась к стойке регистратора и поинтересовалась, в каком номере поселился инспектор Венсен. Регистратор, орк-полукровка, устало оттянул воротник белой рубашки и ответил вопросом на вопрос:

- Вам он зачем?

- У меня есть дело к господину испектору, - сдержанно ответила я, и регистратор брезгливо скривился:

- Знаем мы его дело, уже три шлюхи сменились… - он хотел было добавить что-то еще, не менее интересное, но в холле появился Гвердивен, а я была с ним знакома. Он широко улыбнулся, не менее широко раскинул руки, словно хотел заключить меня в объятия, и звонко заявил:

- Лана, дорогая! Как я рад!

Регистратор понял, что я не из девочек по вызову, и с прежним угрюмым видом занялся своими тетрадями. Мы с Гвердивеном обнялись, и он поинтересовался:

- Как дела? Как родители?

- Все в порядке, - с улыбкой ответила я. Вот что значит иметь эльфов в родне – это неожиданно может пригодиться. – Отец недавно написал, что они с мамой собираются к морю.

Гвердивен покивал: дескать, замечательно, чудесно – и мы прошли к широкой лестнице на второй этаж. Лестница была совершенно столичная, а вот слово, нацарапанное на перилах, было по-провинциальному крепким.

- Мне нужен Венсен, - сказала я. – В каком он номере?

Гвердивен выразительно завел глаза к потолку.

- В двенадцатом. Осторожнее с ним, дорогая Лана, он очень много выпил и заказал еще одну девицу. Кричит, что кругом мерзавцы, которые не ценят его талант, и он всем покажет, - он вздохнул и добавил: - Почти показал в окно, хорошо, что девка оттащила.

- Вот что хлебное вино делает, - покачала головой я. – Не волнуйся, он сейчас уедет.

Гвердивен вновь издал усталый вздох.

- Хорошо бы! Удачи, дорогая Лана!

Поднявшись на второй этаж, я постучала в дверь двенадцатого номера. Какое-то время было тихо, потом послышалась возня, дверь распахнулась, и инспектор Венсен предстал предо мной, в чем мать родила.

Я посмотрела, вспомнила поговорку о том, что таким обрезом можно только насмешить, и спросила:

- Вы инспектор Венсен?

Инспектор икнул, и я пожалела, что здесь нет дагерротипической камеры. Один щелчок – и инспекторская карьера была бы разрушена навсегда. Впрочем, я очень добрая девушка – поэтому и сказала:

- Прикройтесь. У меня к вам деловое предложение.

Мой тон мог произвести впечатление – Венсен прошел в номер и быстро набросил халат. Я прошла по комнате – да, сбитый лошадью изволил знатно покутить. Присев в кресло, я продемонстрировала Венсену письмо Анри и, дождавшись, когда его лицо примет бледный и совершенно трезвый вид, отчетливо проговорила:

- Я оплатила вашу публикацию в «Современнике». Понимаете, что это значит?

Директор Анвин был знатный жадина во всем, что не касалось его капиталов – ему даже в голову не пришло предложить Венсену то, что было для него дороже любых взяток. Вот и сейчас по нему было видно: он смотрел на то, чего его душа страстно желала уже много лет и не могла добиться. У Венсена даже руки затряслись – он смотрел на приглашение с эмблемой «Современника» и, кажется, готов был упасть в обморок. Венсен потянулся было к приглашению, но я отдернула листок бумаги и с улыбкой сказала:

Глава 3

На следующий день весь город гудел, ревел и громыхал. Я заглянула к Анвину поздно вечером, и он, раскланиваясь и благодаря меня на все лады, выписал диплом для Джен и Кейт Смиссон.

- Невероятно! – восклицал директор. – Вы просто чудо сотворили, я уже готовился… а, неважно, к чему. Дай вам бог здоровья, денег и мужа хорошего!

Я согласно кивнула и на всякий случай уточнила – а то мало ли, что, людскую благодарность тоже надо контролировать и проверять:

- Данные в документы внесете? Нам нужны официальные дипломы, а не просто бумажки.

- Обязательно, - кивнул Анвин. –  С принцами шутки плохи, а нам с вами еще работать и работать. Чует мое сердце, это не последняя инспекция.

А наутро колледж был похож на осажденный замок: вокруг него стояла толпа девиц, их родителей, тетушек и дядюшек, и просто сочувствующих – все кричали, шумели и требовали у Анвина дипломов для дочек.

Отбор невест для драконьего принца – нешуточное дело. Я еще удивилась тому, что они вчера не сбежались. Родители тех девушек, которые успели получить дипломы честным путем, держались в стороне, сопровождая каждое движение осаждающих ехидными репликами. Основное их содержание сводилось к тому, что надо надеяться не только на те сокровища, которыми дочерей одарила природа, но и самим что-то в них вкладывать, например, образование.

Никогда не узнаешь, в какой момент на тебя свалится драконий принц, но к этому надо быть готовой.

Девушки, которым предстояло участвовать в отборе невест для принца Эжена, получили свои приглашения ранним утром – ночью мы с Петровой отпечатали их в местной типографии, передвинув выпуск «Тансвортского листка» на обед. Сейчас они были у Гутты – швея снимала мерки, а мы с Петровой занимались первым этапом отбора.

Итак, у нас было шесть участниц.

Джен Суон, умница и бунтарка: почему-то я была уверена, что принц обратит внимание именно на нее.

Кейт Смиссон, ростом выше Петровой и с легким заиканием: она хотела стать учительницей, но боялась, что дети будут над ней смеяться, так что получила профессию секретаря и сидела за печатной машинкой в городском банке.

Микка Куттинен, признанная самой красивой девушкой Тансворта: она работала в отцовской пекарне и оставалась тонкой и звонкой на удивление всего города.

Вера Хайсс, рыжая пышечка, похожая на суслика. Ее считали ведьмой, потому что она перечитала все книги в городской библиотеке.

Эва Вейс-Мор, завсегдатай модных лавочек, где можно было тратить отцовские денежки – ее родитель был заместителем бургомистра.

Линда Фрай-Анвер, белокурая бестия, которая мечтала выйти замуж за принца еще в колыбели.

- Амин, - сказала я, выходя из конторы и глядя в список участниц. – Кажется, мы пропали.

Бекон, который сидел на ступенях, угрюмо муркнул и посмотрел на нас так, словно в жизни не видел таких бессовестных женщин. Конечно, весь день и всю ночь где-то носились и утром куда-то побежали, а бедный котик, сиротинушка, с голоду умирает. Мы ему не поверили: чуть в стороне лежала задушенная мышь, так что до голодной смерти было еще далеко, а там и мясная лавка откроется.

- Ничего, не пропадем, - решительно ответила Петрова. – Представляешь, что будет потом, после отбора? Мы с тобой проводили одно из важнейших мероприятий королевской семьи! Что это значит?

- Что нам, дурам, просто повезло.

- Нет! Что мы можем ехать в столицу и работать там! И свадьбы устраивать не почтмейстеру, а министру! И корпоративные праздники не для учителей в колледже, а для членов правительства! Представляешь, какие там деньги? Какие там связи?

Петрова была воодушевлена, и меня это радовало. Мы с ней всегда так работали: она воспаряла в небеса с идеями и восторгом, а я придерживала ее, не позволяя совсем уж улететь туда, где были проблемы и непредвиденные расходы. Проходя мимо колледжа, где Анвин пытался разогнать толпу горожан, охочих до диплома без захода в образование, мы задержались было посмотреть и посмеяться, но тут одна из девушек заметила нас и закричала:

- Мамочка, это они! Это они организуют отбор!

Ее мамочка, женщина колоссального роста и идеальной фигуры в геометрическом плане, решительно развернулась в нашу сторону, и Петрова лучезарно улыбнулась и сказала:

- Бежим!

И мы подхватили юбки и рванули с места так, как не бегали даже в школе, когда у нас были спортивные занятия. Девицы и их родители бросились за нами: уламывать, уговаривать, упрашивать, угрожать – словом, делать все, что угодно, лишь бы мы протащили на отбор их обожаемых дочек.

«А ведь догонят!» - поняла я, когда мы выбежали на главную городскую площадь, обогнули ратушу и погнали мимо парковой ограды. Петрова тоже стала сдавать, и было ясно, что живыми нас не отпустят.

В ту же минуту я поняла, что бегу как-то странно: ноги болтаются в воздухе, а земля почему-то отдаляется и уходит куда-то вниз. Рядом со мной дергалась Петрова, бормоча себе под нос орочьи ругательства, над нами хлопали паруса, воздух гудел и грохотал, и, захлебываясь от бескрайнего детского восторга, я чувствовала что-то холодное, кажется, металлическое – оно изогнулось за моей шеей, подцепив меня за воротник.

- Дракон! – заорала Петрова. – Это дракон!

Я задрала голову и прямо над собой увидела зеленую пластинчатую броню драконьего брюха. Кто это? Принц Эжен или Берт?

Дракон сделал круг над городом, заставляя нас с Петровой визжать от радости, и принялся медленно спускаться над садами Алейны – холмом, на котором стояла старинная усадьба. Раньше она была наполовину заброшена, только сторож ходил у забора, да уборщица приходила смести грязь с дорожек да помыть окна, но принц Эжен, свалившись в наши края, решил, что сады Алейны прекрасно подойдут для его резиденции, сделал быстрый ремонт и начал жить.

Земля, которая казалась зеленым ковром с рассыпанными игрушками, приблизилась, гравий дорожки ударил в ступни, и дракон осторожно поставил нас на ноги. Мы с Петровой схватились за руки, чтобы не упасть: от волнения у меня кружилась голова, а ноги сделались ватными. В небе холодно; я только сейчас поняла, как мы замерзли.

Глава 4

- Амин! – заорала я и бросилась вперед. В траве обнаружился черный провал, хищно оскалившийся на меня обломками досок. Похоже, здесь был какой-то потайной ход или бандитский схрон, который не выдержал веса Петровой.

- Амин! – крикнула я во мрак и услышала далекое:

- Ох, мать твою растак!

Слава Богу! Петрова была жива: всмотревшись в черноту, я увидела внизу светлый силуэт и прокричала:

- Амин, ты как? Жива? Цела?

- Жива! – откликнулась Петрова. – Что мне будет?

Действовать надо было очень быстро: бежать к самому началу кладбища, где была будочка сторожа, и звать на помощь. Хотелось надеяться, что сторож здесь действительно хоть что-то сможет сделать, а не сидит просто так, тратя время на пенсии. Но я не успела: земля подо мной качнулась, и через несколько мгновений я влетела во что-то мягкое, пахнущее модными травяными духами. Мы с Петровой прокатились по каменному полу и распластались, как две медузы.

- Слушай, - сказала я, вслушиваясь в стон в спине и надеясь, что ничего себе не переломала. – Вот что бы нам не сказать Эжену: ваше высочество, давайте выпишем мага из соседнего города, что нам возиться с этим алкашом?

- Ох-ох-ох… - простонала Петрова. – Вот правда, а? Ну нет же! Решили малой кровью и на чужой территории…

Стеная, кряхтя и поддерживая друг друга, мы поднялись на ноги. Света из пролома хватало, чтобы увидеть, что мы оказались в туннеле. Он уползал из мрака во мрак; деревяшка, на которую наступила Петрова, была чем-то вроде крышки для запасного выхода – но выход был слишком высоко, чтобы мы смогли оттуда выбраться.

Мы попробовали кричать. Ничего из этого не вышло: в это место давным-давно никто не заглядывал. Я попробовала забраться на плечи Петровой, но так и не достала до края, а когда Петрова решила подпрыгнуть, то дело кончилось тем, что мы обе растянулись на грязном полу. Потом мы снова кричали, а потом поняли, что дело идет к вечеру, и скоро мы тут останемся в полной темноте.

- Что-то я не доверяю этим подземным ходам, - сказала Петрова. – Мало ли, кто по ним по ночам таскается?

Я невольно поежилась, представив себе подземную нечисть, и предложила:

- Тогда давай пойдем. Куда-нибудь он и выведет.

- Допустим, в склеп! – решила Петрова. – Если выберемся там, то скоро будем дома, там ведь двери нет.

На том и порешили. Держась за сухую холодную стену, мы с Петровой медленно двинулись в направлении склепа, и вскоре я заметила, что подземная тьма не так уж и темна: вокруг нас разливалось тихое свечение, и я увидела, что у Петровой на носу царапина.

- Ты тоже видишь? – спросила я. Петрова кивнула.

- Да, тут наверно в стене встроены артефакты, - ответила она. – Улавливают движение и зажигают свет.

- Прекрасно, - буркнула Петрова. – Мы хотя бы увидим тех, кто решит на нас напасть.

Мы шли по подземному коридору уже примерно четверть часа, но он все не кончался и не выводил нас в склеп. Обернувшись, я увидела вечерний свет, который разливался вокруг провала. Куда, интересно, мы все-таки выйдем?

Все тело болело после падения. Сквозь боль пробивался страх – я терпеть не могла подвалы и ямы, потому что подсознательно боялась, что могу из них не выбраться, и так и останусь погребенной заживо во мраке. Петрова старалась держаться с невозмутимым спокойствием орочьей воительницы, но я чувствовала, что ей тоже не по себе, и скоро она начнет бояться. А орчанка, которая боится – это не тот, с кем вы хотите оказаться рядом.

- Кажется, он забирает в сторону, этот коридор, - сообщила Петрова еще через четверть часа пути в унылом сером сумраке. – Наверно, проходит в стороне от склепа…

Она не договорила. Коридор вывел нас в просторный зал – ввалившись туда следом за Петровой, я осмотрелась и выдала:

- Слушай, это могила упыря.

Петрова обернулась на меня, и глаза у нее сделались, как у совы, которая съела что-то испорченное.

- Упыря?! – громко прошептала она. Мы сделали несколько осторожных шагов в зал. Вот постамент, украшенный тонкой резьбой, вот огромный гроб – ну а чем еще может быть этот ящик? А вот и изящные каменные ларцы: если верить сказкам, которые я читала в детстве, в них хранятся все сокровища упыря. От всего веяло даже не старостью – древностью, тяжелой, властной и темной. Затхлый воздух пах смертью.

- Сама посмотри, - ответила я таким же шепотом, чувствуя, как мой страх уходит, и его заливает паникой. Мне хотелось орать и бежать неведомо куда, размахивая руками. – Вот гроб. Вот сокровища.

Петрова сначала услышала слово «гроб» и перепугалась не меньше моего – но слово «сокровища» сразу же заставило ее успокоиться. Обойдя меня, Петрова приблизилась к одному из ларцов, склонилась над ним и разочарованно сообщила:

- Замок… - но на всякий случай все-таки взялась за него. В ту же минуту дужка замка отвалилась, и подземелье наполнил такой грохот, что я даже присела, закрывая голову ладонями. Когда все стихло, я увидела, что Петрова приподняла крышку – в зале тускло сверкнуло золото, и Петрова сообщила хриплым и счастливым шепотом:

- Лана, мы богаты!

Я заглянула в ларец и увидела кругляши золотых монет, украшенных совой. Кем бы ни был обитатель гроба, при жизни он был богачом – а как говорили в правительстве, надо делиться. Правда, почему-то они говорили это не богачам, а тем, кто попроще и победнее, но все же.

- Я бы предпочла что-нибудь съедобное, - ответила я. – А это добро еще отсюда вытащить надо. И самим выбраться.

Петрова вздохнула и обернулась к гробу. Мне показалось или крышка чуть-чуть сдвинулась?

- Как думаешь, там есть кто-нибудь? – негромко спросила она. – И где отсюда выход? Ведь те, кто все это принес, как-то отсюда вышли.

Я неопределенно пожала плечами. Кажется, нам надо выйти из этого зала и возвращаться, надеясь, что туннель все-таки выведет нас на поверхность.

А больше я ничего не успела подумать. Крышка гроба медленно заскользила в сторону, и мы с Петровой хором завизжали.

Глава 5

После того, как мы вышли из мастерской, Петрова отправилась заваривать свою конскую травку и покупать хлебное вино, чтобы навеки отвадить Макса от выпивки, а мы с Бертом неторопливо побрели по улице, и я чувствовала, как в груди разливается тепло.

- Вы очень быстро работаете, - похвалил Берт. – Не ожидал такого от провинции, думал, мы и до осени не управимся.

- Приглашения для гостей разосланы, - ответила я. – Шесть достойных образованных девиц отобраны для участия. Платья, как вы могли видеть, уже пошиты. С Максом осталось немного повозиться, но в пятницу, как вы и планировали, мы уже начнем отбор. В субботу лабиринт Сфинкса встретит участниц, загадки мы как раз готовим.

Для этого нам с Петровой пришлось проползти на брюхе через множество приключений, и я не сомневалась, что у нас еще много всякого впереди. Берт едва уловимо улыбнулся, и я подумала, что ему идет улыбка. Словно бы огонек вспыхивал в его душе, озаряя ее до краешка… но кажется, я об этом уже упоминала.

- Хотите потом поехать в столицу? – предложил Берт. – Там у вас будет намного больше возможностей, с вашими талантами и с рекомендациями его высочества.

- Он действительно будет учиться у Гаспара? – спросила я. Мне не хотелось говорить про столицу и уезжать туда. Я предпочла бы остаться в Тансворте. Конечно, у меня ничего нет и быть не может с Бертом, но если я и дальше буду жить здесь, то мы с ним сможем видеться. Просто так, как знакомые – встречаться на улице, приветствовать друг друга, может быть, выпить чашку кофе в открытой кофейне. Возможно, однажды мы с Петровой организуем для него какой-нибудь праздник. День рождения или отбор невест.

Мысленно я закатила себе оплеуху. Господи, о чем я только думаю! Неужели за несколько дней меня угораздило влюбиться? В дракона, ближайшего друга драконьего принца, который никогда не посмотрит в мою сторону иначе, чем на наемную работницу!

Нет, нет и еще раз нет. Никаких влюбленностей, никакой любви. Взаимная не по мою честь, а для невзаимной у меня нет ни сил, ни времени, ни желания.

- Не просто хочет. Сегодня утром они уже начали занятия. Кажется, Эжен впервые по-настоящему счастлив.

Мимо прошли господа из банка, раскланялись с нами. Я заметила, что барышни с матушками, которые сидели в кафе через дорогу, смотрели на нас очень цепкими взглядами. Ну еще бы: для работника и работодателя мы шли слишком неторопливо – со стороны прямо парочка гуляет. Интересные слухи поползут по Тансворту, очень интересные.

Только их мне и не хватало.

- Как ваш кот? – вдруг поинтересовался Берт, и я подумала, что не знаю, куда девать руки. Мне было не по себе. Очень сильно не по себе. Я вдруг поняла, что на мне очень простое платье: светлое, строгое, без украшений – и мне отчаянно захотелось стать другой. Очаровательной, светловолосой и синеглазой, ясной феей, способной покорять сердца и одетой в то платье, которое красивое, а не просто удобное.

Но куда там. Я была хозяйкой конторы по организации праздников и видела фей только на свадебных открытках. А раз так, то буду дальше делать свое дело и не терзаться по поводу того, чего никогда не смогу получить.

- Бекон? С ним все в порядке. По-прежнему побирается возле мясной лавки, - ответила я. – А почему вы спросили?

Улыбка Берта стала шире. Казалось, я забавляю его – он смотрел на меня так, как смотрят на юную барышню, которая уже начала нравиться.

Разумеется, этого не могло быть.

- Да вот, подумал давеча, что если бы не ваш кот, то мы бы не познакомились. А это приятное знакомство, скажу вам честно.

Так. Кажется, наш разговор сворачивал в какую-то странную плоскость.

- Конечно, приятное, - согласилась я. – Мы с Амин проведем отличный отбор невест для принца Эжена.

В глазах Берта появился мягкий блеск.

- Я не совсем это имел в виду, Лана. Вы очень решительная и смелая девушка, такие сейчас редкость. Поэтому я и рад.

Мне захотелось зажать ему рот ладонью, чтобы он не наговорил других глупостей. Мы остановились возле ограды парка, и я с невероятным интересом стала наблюдать за тем, как белка роет землю в поисках спрятанного ореха.

- И напрасно вы считаете, что недостойны взаимной любви, - с прежней улыбкой продолжал Берт. – Потому что цвет волос можно изменить. Цвет глаз тоже. Но вот душа – душа не меняется по мановению руки. И это самое главное.

Что он сейчас сказал? Я стояла, открывая и закрывая рот и пытаясь опомниться. Все во мне сейчас горело, я не знала, куда себя деть. Надо было заговорить, надо было сказать хоть что-то, но все слова растаяли во мне.

- И не стоит отказываться от того, чего вы желаете всем сердцем, - продолжал Берт, и его взгляд, кажется, проникал в мою душу так глубоко, как я сама никогда не заглядывала. – Потому что не всеми движет мода и общественное мнение. Я думаю, вы это понимаете.

- Вы читаете мои мысли? – спросила я, с трудом совладав с волнением. Улица плыла перед глазами, ноги вдруг сделались ватными.

- Да, драконы это умеют, - признался Берт. – Это, конечно, дурной тон, простите меня, но я не смог сдержаться. Просто когда рядом с тобой одни фиалки и анютины глазки, то к ним привыкаешь. И когда встречаешь гордый чертополох, то не можешь удержаться и не рассмотреть его получше.

Ах вот, значит, как! Чертополох! Я мигом стряхнула с себя оцепенение и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, проговорила:

- Вам нужно научиться делать комплименты, Берт, если вы и дальше планируете общаться с девушками. Вряд ли хоть одна оценит, что ее назвали сорняком.

Берт выпрямился, словно на докладе перед начальством. Кажется, он не ожидал, что я буду говорить с ним в таком тоне.

- А если вы и дальше намерены сотрудничать с нашей конторой, то искренне советую вам воздержаться и от комплиментов, и от чтения мыслей, - продолжала я. – Иначе проводить отбор невест для принца вам придется самому. А я сделаю так, что ни один человек в Тансворте не пойдет вам навстречу!