Отдана чудовищу

Глава 4

Глеб

Олеся моя истинная! У меня были подозрения на этот счёт, когда впервые её поцеловал и не смог остановиться. А после первой брачной ночи убедился в этом.

Слышал от отца, что при сексе истинных их души срастаются вместе. Я к такому не готов. Это то же, что стать рабом, зависеть от второй половинки. Умирать от тоски, если ее нет рядом. Я к такому не готов. Не с ней.

План был другим. Исполнить волю отца, сделать наследника и забыть про жену, продолжить жить прежней жизнью.

Я предпочитаю совсем других женщин. Фигуристых, красивых, с которыми не стыдно выйти в свет. А Олеся… Обычная серая мышка. Я никогда бы на такую не посмотрел, не переспал бы, даже если бы выпил ящик водки. И пусть эта ночь стала самой горячей в моей жизни и мне безумно понравилась близость с Олесей, я не готов стать ее личным рабом.

Я залетаю в кабинет к отцу, громко хлопаю дверью.

– Ты знал! Ты черт возьми все знал!

– О чем?

– О том, что она моя истинная!

– Конечно знал, – отец откладывает утреннюю деловую газету в сторону и пьет кофе из маленькой чашки, оттопыривая мизинец в сторону, невозмутимо смотрит на меня. – Я, когда увидел вас вместе, заметил парный знак, – у отца особый дар видеть то, что другим недоступно. Прожив такую долгую жизнь, он приобрел ряд способностей.

– Как разорвать эту связь? Ты же знаешь? Сколько у тебя было истинных за тысячелетия?

– Много. Только от них есть гарантия в продолжение рода. Что тебя не устраивает? Она чистокровная, покладистая. Ты можешь лепить из нее что захочешь.

– Да все! Надо мной потешаются друзья. И ты слышал, что люди болтают за спиной?

– Люди всегда болтают. Главное что ты думаешь, чувствуешь.

– Есть ещё проблема. Мой волк нашел кое-кого.

– О чем ты? – я которую ночь прихожу в лес, жду ту красивую белую волчицу. Как я мог упустить её? Она просто нереальная. Её шерсть сиянием напоминала Луну. А она так грациозна, породиста. Я должен её найти и узнать кто она. Она должна стать моей! Именно такую нужно брать в жены, а не закомплексованную, боящуюся своей тени Олесю.

– Моему волку понравилась одна, но я не смог узнать кто она.

– Это невозможно. У нас не может быть истинной и той, что мы любим. Это должен быть один и тот же человек.

– Значит мой случай исключение из правил. Разъедини нас с Олесей.

– Это опасно. Нужно вырвать часть души.

– С этим Сэмом же получилось. У него тоже была истинная.

– Там другое. Просто Милана захотела его, а ты знаешь, я не могу отказать своей любимой дочурке. Она так похожа на свою маму, – папа никогда не рассказывал, что случилось с матерью моей сестры. Но он до сих пор по ней скучает.

– Отсеки часть души. Я не против, – я уже чувствую эту связь, меня, как магнитом тянет вернуться к ней, к Олесе. Хочется зарыться в ее растрёпанные белые волосы, поцеловать каждый участок ее кожи. Её хрупкую, такую маленькую в моих руках, услышать ещё раз её будоражащий стон. Я уже чувствую, как она держит меня за яйца, а с каждым днём связь будет все прочнее и прочнее. Нужно это прекратить! Я никогда никому не подчинялся, не собираюсь начинать.

– Хорошо. Как только она забеременеет, я все сделаю.

Луна скрывается за кронами деревьев, чтобы появиться снова, освещая мне дорогу. Я, который день подряд, прочесываю лес. Все напрасно, я не могу найти ту белую волчицу, уловить её запах. Ее здесь нет, но я продолжаю тешить себя надеждой и надеяться на чудо.

Устав от быстрого бега, ложусь на тот самый камень, на котором лежала она. Она мой шанс на спасение. Меня одинаково тянет к ней и к моей жене, которую я упорно избегаю. Мне нужно взять свои чувства под контроль, стать тем прежним, каким я был до появления в моей жизни Олеси. Стать свободным. Белая волчица могла бы помочь мне отвлечься, перерубить ту нить между мной и женой.

Это похоже на болезнь наркомана, зависимость. Стоит мне прикрыть глаза и передо мной появляются глаза цвета лаванды, чуть приоткрытый от страсти рот, а в ушах звучит тихий стон, как капитуляция. Я день и ночь думаю то об Олесе, то о волчице. Это не нормально. И я покончу с этим. Чего бы мне это не стоило.

Домой я возвращаюсь рано утром. Иду в комнату на первом этаже.

– Глеб! – окрикивает меня отец. – Зайди ко мне! Зевая следую за ним. Отец выглядит рассерженным, меряет кабинет широкими шагами, заложив руки за спину. – Скажи, ты зачем женился?

– Ты знаешь. Потому что ты так велел.

– А для чего?

– Тебе нужен был внук.

– Вот именно! – он угрожающе трясет в воздухе указательным пальцем. – А как это случится, если ты свою жену не видел со времён первой брачной ночи. Я недоволен тобой, – я не понимаю, зачем ему потребовался внук так срочно. Горит что ли?

Я не готов стать отцом. Да что там! Я и жениться не был готов и вряд ли когда то захотел бы.

– И где ты шатался всю ночь? По бабам шлялся? – отец говорит это и его поводит. Лицо побледнело он прикрывает глаза и хватается за край стола.

– Отец? Что с тобой? – я подбегаю к нему и придерживаю за локоть. Он машет рукой.

– Не стоит. Все нормально. Впервые вижу что отцу плохо. Для меня он как титан, его не способно убить время. Он и мой дядя Рогволод единственные кто победил смерть. Им больше четырех тысяч. Ни один оборотень столько не прожил. Для меня они как чудо. Неужели это конец?

– Сегодня мы идём на важный прием. Приготовь фрак, – он выходит бормоча себе под нос: – Время выходит. Нужно поторопиться.

Я прокручиваю слова отца, не понимаю о чем он. Очередная тайна, о которой он, конечно же, не расскажет.

Я вспоминаю то, что говорила Олеся. Как тогда она точно попала в самое больное место. Отец приказывает, а мы выполняем. Я никогда не видел от него тепла, любви, человечности. Разговоры по душам – это просто не про нас. Мы с Миланой, моей сестрой, из кожи вон лезем, чтобы заслужить его одобрение. Но все тщетно.

Горечь остаётся на языке, а грудь сдавливает понимание, что мы лишены чего-то важного, того, что есть у простых людей.

Я вспоминаю сцену, которую застал на кухне. Наш слуга, Константин, сидел за столом со своим сыном. Тот рассказывал ему о том, сколько поймал рыбы. С ним Константин преображался. Он светится от гордости за сына и с любовью треплет его по голове. От моего отца такого не дождешься. Сколько бы не старался ему угодить.

Я надеваю белую сорочку. Накрахмаленные воротник трёт кожу, беру шёлковый галстук-бабочку, когда в комнату заходит Константин.

– Позвольте? – киваю. Константин повязывает бабочку на шее. – Вы идете один? Без жены? – чтобы снова слушать перешептывания и смешки за спиной?

– Один, – застегиваю белый пикейный жилет на три дорогих пуговицы, под пытливым взглядом Константина.

– Позвольте спросить почему?

– Будут политики, влиятельные люди и девочка из глуши там совсем не к месту. Что она знает об этикете? Давай честно. Её хоть как наряди она выглядит… простовато.

– Но она же ваша жена. Ей все равно придётся сопровождать вас. А этикету можно научить. – Константин помогает надеть фрак.

– В другой раз, – беру белые перчатки. И спускаюсь вниз. Возле машины останавливаюсь, чувствуя как сверлит между лопатками. Подняв голову вижу в окне Олесю, она быстро задергивает шторку.

Прикрывая глаза, пытаюсь унять изжогу. Или это не она? А меня просто тошнит от самого себя.

Слуги одетые во фраки с черной жилеткой, скрипки выводят нежную приятную музыку, дамы в элегантных платьях, а все мужчины, согласно дресс-коду, одеты как и я.

Я словно переношусь в начало двадцатого века. Мой дядя, Рогволод, любит устраивать подобные приемы. Помпезно, пафосно. Я вижу его в центре зала. Статный, на вид ему лет сорок, хотя он почти ровесник отцу. Младше всего на десять лет. Внешне он совсем не похож на отца. Брюнет, с ярко зелёными глазами.

Четыре тысячи лет назад был создан первый успешный оборот человека в оборотня. Пытались очень долго, но безуспешно. Люди умирали, словно сама природа была против такого вмешательства. Псы-воины, так называли моих предков, отличались особой свирепостью. Идеальные воины. Рогволод был обращён спустя десять лет и он стал прародителем другой расы – вервольфов.

Возник конфликт двух лидеров. Ни мой отец, ни его брат не хотели сдавать лидерских позиций. Лишь недавно они помирились.

Мы с отцом подходим к Рогволоду. Братья пожимают друг другу руки, я киваю в знак приветствия. Рядом с ними стоит Демитрий, вервольф, вместе со своей женой Лулу.

Именно они послужили тому, что четырех тысячелетняя война привела к миру. Лулу и Демитрий влюбились друг в друга, и несмотря на то, что Лулу оборотень, поженились и теперь у них двое детей. Они стали легендой, что несказанно бесит отца и дядю. Как их потомки, стали значимее чем они, создатели?

Я видел их однажды, на очередном приеме.

– Дмитрий, – говорит дядя на английском. – Вы должны присоединиться к нам. Войти в круг приближенных.

– Простите мистер Руд, но нет. Мы с женой хотим жить спокойной жизнью. Тем более, то движение, которое вы создаете – претит нашим взглядом. Какая разница на ком женится вервольф или оборотень?

– Есть разница! Это смешанная кровь.

– Тем более, нам с вами не по пути. Наши дети полукровки. Эмили, моя дочь она оборотень, пошла в жену. А Алан в меня, он вервольф, – тут заговорила его жена, блондинка, с ярко горящими глазами лазурного цвета.

– И методы борьбы с полукровками это какой-то архаизм! Я знаю, как вы расправляетесь с ними, – я прислушиваюсь. Расправляется? О чем это она?

– Мы милостивы, – Рогволод жёстко смотрит на блондинку. – Прощаем прежние грязные связи, – его лицо перекосилось, словно он выплюнул улитку. – Но требуем, чтобы впредь такого не повторялось. Оборотень должен жениться на оборотне, а вервольф на вервольфе, чтобы произвести достойное потомство. Я уже не говорю о том, чтобы связать свою жизнь с низшими существами – людьми!

– Прощаете? – язвительно передразнила Лулу. – Так вот, мистер! Я открою вам большую тайну. Мы не нуждаемся в вашем прощении! У нас все было просто прекрасно, пока не появились вы – создатели.

– Осторожнее со словами, милочка!

– Я вам не милочка! Дём, – обратилась она к мужу. – Пойдем отсюда. Его здесь нет, – она нежно коснулась руки мужа. Мужчина явно был в гневе. Я видел как его глаза опасно блестят, а скулы ярко выделялись. Ещё мгновение и он бы обернулся в вервольфа и набросился на дядю. Но стоило ей прикоснуться, он успокоился. И кратко кивнул.

– Вы, очевидно, говорите о Сэмюэле Бейкере? Так у него все хорошо. Он одумался и решил не портить свою жизнь связью с человечишкой. Он счастлив с моей племянницей.

– Это ложь! – вскипела Лулу. – Сэмми любит Бьюлу! Она его истинная. Вы что-то с ним сделали!

– Вероятно, это вы ошибаетесь! – усмехнулся Рогволод.

– Тогда почему он оборвал все связи? Не хочет видеть нас? Дайте нам увидеться и поговорить. Я хочу услышать это от него!

– Не видится, значит не хочет. И вам стоит больше волноваться о себе и о своей семье. Эмили и Алан? Так, кажется, зовут ваших детей? Хм, нужно познакомиться поближе, – лицо блондинки перекосило от ярости и страха. А ее муж бросился вперёд и схватил дядю за грудки.

–Только попробуй к ним подойти.

– Нет, Дём, – зашептал Лулу, поглаживая его по руке. – Не нужно. Их слишком много. Мы не справимся. Подумай о детях. Что будет, если нас… – она не договорила очевидную вещь. Убьют.

– Да, Дём, – передразнил дядя. – Думай о детях.

Блондинка буквально силком увела разгневанного мужа.

Я отвел отца в сторону.

– Пап, что это значит? – во мне назревал бунт. Неужели отец замешан во всем этом? Конечно я знал о его идее фикс о чистой крови, и даже поддерживал. Но я не думал, что они с дядей опустятся до того, чтобы угрожать людям, используя детей. Похоже, у отца много тайн от меня, больше, чем я думал.

– Ты все понял, Глеб.

– Но это низко! – недостойно мужчины – застряло в горле.

– На войне все средства хороши.

– А разве мы воюем?

– Да. Лишь ты это не замечаешь. Однажды, я введу тебя в курс дела. Но пока ты не готов. Эта семья – легендарная. Она нам нужна. Что ж, если не получится с этими упрямцами, есть ещё отец Демитрия. Он более сговорчивый.

Я хотел ещё много узнать у отца, но тут мои глаза закрыли маленькие ладошки.

– Угадай кто? – я улыбнулся.

– Привет сестрёнка, – повернулся к моей маленькой красавице. Единственной, которую я люблю, несмотря на капризный и вредный характер.

– Привет, Глеб. Привет пап, – он холодно ей кивнул и пошел к Рогволду.

– Ты одна? – посмотрел по сторонам, выискивая её жениха, Сэмюэля.

– Да, – она скривилась. – Сэм, всё же, далёк от такого приема. Его манеры всё ещё оставляют желать лучшего. И он не любит такие места. Ради меня, конечно, он бы потерпел, но ходил бы с кислой рожей весь вечер, – я вспомнил, что говорила Лулу. И даже согласился с ней.

В Америке, где мы встретились с Сэмом впервые, он был с человеком. Бьюлой Родригес. И тогда он выглядел безумно влюбленным. Тем более, мне показалось это странным, что он так быстро переметнулся к моей сестре. Я бы заподозрил его в том, что он попросту использует сестрёнку, чтобы втереться к нам в семью, если бы не видел, что он смотрит на Милану так же, как тогда на Бьюлу.

– Я смотрю и ты один? А как же «мисс Тайга»? – эта насмешка сестры вызвала у меня раздражение. И обиду за Олесю. Как я и думал, она здесь не к месту. О чем уж говорить, если даже сестра так считает.

– Осталась дома, – взял два бокал шампанского у проходящего мимо официанта, передал один сестре, другой залпом выпил.

– Это правильно. Не обижайся брат, но она…. Страшненькая. Эти ее очки на пол лица, худощавая как доска, – сама то ты не лучше. Чуть не сорвалось с губ.

Что это со мной? Разве Милана говорит не то, что я думаю? Откуда эта потребность защитить Олесю?

– Ах как жаль, что Оксана не чистокровная. Именно такая тебе нужна. Я же знаю каких девушек ты предпочитаешь.

– Знаешь, по-моему, мои вкусы изменились.

– Ой брось, братец, – отмахнулась сестра. – Это магия истинных. Тебя тянет к Олесе, потому что твой волк на нее запал, – ага, а ещё на ту белую волчицу. Кобель он у меня, одним словом. Не сильно то отличается от человеческой оболочки. – Хочешь докажу, что ты все ещё хочешь Оксану?

– Как?

– Оксана! – позвала она и помахала ей. Я повернулся.

– Черт возьми. Она как чувствовала. Думаешь для кого этот вырез почти до задницы и откровенное декольте? – шептала мне на ухо сестрёнка. – Не для кого не секрет, что она сходит по тебе с ума. Весь вечер смотрела на тебя так, что готова была сожрать. Думаю, сегодня ты можешь пропустить ночку с супругой и пошалить с ней, – Милана захихикала и похлопала меня по плечу.

Оксана шла ко мне виляя округлыми бедрами и обольстительно улыбаясь. Я отпил из второго бокала шампанское, осматривая её с головы до стройных ног.

Что я чувствую видя эту распутницу? Стоит ли мне пропустить ещё одну ночь и пойти к умелой Оксане? Хочу ли я этого?

Олеся сидела на кровати полулежа, согнув ноги в коленях. Её лицо прикрывала книжка, а ночник тускло освещал пространство. Она напряглась, когда дверь за моей спиной захлопнулась, но даже не посмотрела в мою сторону.

Похоже, она решила меня игнорировать. Именно тогда, когда мне до безумства захотелось побыть с ней, услышать её голос, увидеть то, как она осторожно поправляет очки. Новые?

Я едва дождался того времени, когда уйти с вечеринки не было бы верхом неприличия. Терпел общество пристающей кокетничающей Оксаны, всё больше жаждал оказаться здесь, с моей женой. И вот так меня встречает Олеся? Холодным равнодушием?

Я раздевался, внимательно следя за Олесей. Она делала вид, что увлечена чтением, но я видел как она жадно рассматривает меня поверх очков. Для меня не осталось секретом, что ей нравится то, что она видит. С первого дня нравилось.

Когда я остался в одних боксерах, она покраснела и быстро выключила свет, чтобы я не заметил. Отвернулась от меня. Я прижался к ее хрупкой спине чувствуя острое возбуждение, вдохнул её дурманящий запах.

– Я соскучился, – прошептал возле её уха, с удовольствием замечая как ее кожа покрывается мурашками, а Олеся тяжело выдыхает. Мне хотелось касаться её тела как тогда, в первую брачную. В пальцах буквально зудело, а голод стал невыносимым. Мои руки пробрались под белую футболку.

– Видимо, не очень сильно скучал, – раздражённо сказала она, скидывая мои руки. Перевернул её на спину и навис над ней. Мне кажется, или она похорошела? Вопросительно посмотрел на нее.

– Что это значит? Я тебя хочу. Я пришел исполнить супружеские обязанности, – она поморщилась.

– Ты считаешь, что можешь вот так вот заявится через пять дней после нашей брачной ночи? И просто меня взять?

– Да, – и черт возьми, я этого так хочу. Она невесело рассмеялась.

– Так вот. Я сообщу тебе новость. Я не расположена! Почему бы тебе не вернуться туда, где ты все это время был.

– Сейчас я хочу быть здесь, – взбесился. Чего она упрямится? – Я ведь могу и не спрашивая взять!

– Только попробуй! И я перегрызу тебе горло.

Олеся проявила не дюжую силу откинула меня в сторону и пошла к окну, обнимая себя руками.

Я пребывал в растерянности. Бросил на все готовую Оксану, потому что устал бороться с тягой к ней, ехал к ней на максимальной скорости, а она мне отказывает?

– Ты моя жена!

– А ты мой муж! И это не даёт тебе права вести себя как скотина.

Я находился в лёгком шоке. Никто и никогда не говорил мне нет. Тем более это странно услышать от скромной Олеси. Моей жены.

– Ложись спать, – глухо произнес. – Обещаю, что не буду приставать, – Олеся повернулась и внимательно посмотрела на меня. Такая маленькая хрупкая. Даже в этой асексуальной футболке и в безразмерных штанах, она была в тысячу раз привлекательнее полураздетой Оксаны.

Я отодвинулся на самый край и похлопал по кровати рядом с собой.

– Обещаешь?

– Да. Я не такой подонок, как ты думаешь, – Олеся легла на другой край, укуталась в одеяло. А я изнывал от желания. Член буквально дымился. Я залез к ней под одеяло, прижался стояком к попке, чувствуя временное облегчение. Олеся вздрогнула.

– Ты обещал.

– И ничего не будет. Пока сама не захочешь.

Засыпал с надеждой что Олеся не вытерпит и проявит инициативу. Я чувствовал как она возбуждена, как тяжело дышит. Не дождался. Уснул.

Проснулся оттого, что на моих глазах был повязан шарф. Её шарф. Запах проникал в нос, пленял. Я хотел протянуть руки к ней, но они были привязаны. Я замер, старался не дышать не спугнуть, когда резинка боксеров спустилась вниз, освобождая член. И тут же ее губы обхватили головку. Я застонал. Подаваясь вперёд.

Олеся решила изучить мое тело? Что ж. Я вовсе не был против.

Нежный язычок щекотал, облизывал яйца. Она насаживалась ртом до самого горла. Это было очень умело. У меня не осталось шанса. Я кончал нежно повторяя ее имя.

– Олеся.

– Глеб, ты дурак? – голос ее подруги подействовал словно ушат холодной воды. Я разорвал то, чем был привязан к кровати и снял повязку с глаз. Мне не показалось. Возле меня сидела подруга Олеси. Маша. Причем в том самом откровенном белье, что я покупал для жены.

Вновь горящий ночник позволил рассмотреть все детали. Красивое тело, в прозрачном белье и сперму на её губах.

Вот черт! Какой я идиот! Откуда Олеся могла научится такому минету? Я же был первым у нее. А вот ее подружка, об опытности которой я узнал ещё в тайге – да. Та ещё шлюха.

Тогда пришла, наорала на меня, разозлила. Я поимел её только от злости, что отец заставляет меня жениться на Олесе. Мне, в тот момент, казалось отличной местью, что я трахнул ее подругу. Потом, она пришла ко мне в спальню и ушла ни с чем. Я пригрозил ей, что вышвырну её, если она попробует проделать это ещё раз.

И вот. Она проделала. Но я же засыпал с Олесей, чувствовал ее запах от шарфа.

– Да какова хрена? Ты, блять, сделала? – я пребывал в шоке. Неприятное чувство. Словно тебя изнасиловали.

– Минет. Лучший в твоей жизни, – я так думал, потому что был уверен, что это Олеся. – Глеб. Я так скучаю. Каждый день думаю о том волшебстве, что было между нами, – с каждым словом она приближалась ближе.

– Какое, нахрен, волшебство? Я трахнул тебя из злости! – схватил ее за волосы и толкнул на стену. – Я выкину тебя, как обещал! Но перед этим отдам своим дружкам! Грязная шлюха! – Маша смотрела испуганно, а ее подбородок затрясся.

– Я люблю тебя, а ты на меня не смотришь. Тешила лишь одна мысль, что и Олесю избегаешь. Ей всегда доставалось самое лучшее. Дочка альфы, этот дом, шикарная свадьба и ты! Но я же красивая. Я достойна всего этого! У меня тоже чистая кровь. В моей семье только оборотни.

Я отпустил ее. Мне было противно прикасаться к ней. Перед Олесей, она такая верная подруга, которая не бросила её в беде, составила компанию, готова была прислуживать, лишь бы быть вместе. А на самом деле двуличная завистливая тварь.

– Где Олеся?

– Она убежала в лес. Она дикарка! Неделями может проводить в облике волчицы, – меня словно обухом по голове ударило.

– Какой у нее окрас?

– Белый, – в ушах зазвенело. Я рыскал по лесу, с ума сходил, мечтая встретить белую волчицу. А это была моя жена?

За открытым окном послышались шаги. И я впервые в жизни испугался. Я не хотел, чтобы Олеся знала о том, что произошло. Я кинулся убирать следы преступления. Шарф и разорванные веревки, кидая в улыбающуюся Машу халат.

– Проваливай! Завтра вылетишь отсюда.

– Не посмеешь. Если не захочешь, чтобы Олеся видела как ты кайфуешь от моего минета, – с этими словами она схватила телефон с тумбочки и выбежала из комнаты. Она записывала?