Отдай свою душу

Глава 1

Энджи

Мерное покачивание, глухие удары, пыхтение паровоза…

Или нет, лучше так: ослик Иа со своим горшочком и лопнувшим шариком — входит… и выхо-о-одит… Ага, а я тот самый горшок. Да и хрен бы с ним, но, оценивая расклад, я начинаю понимать, что до конечной станции доберется только один. И, как ни прискорбно признавать, это буду не я.

Мой паровоз набирает скорость так, что пыхтение обогащается массой разнообразных звуков, никогда мною ранее не слышанных. Или это из моих ушей выпали пробки? Ну да, те самые — розовые в комплект к очкам. Очки, кстати, тоже валяются в коробке с бесполезным барахлом, от которой нужно, наконец-то, избавиться.

— Крошка, ты все? — безапелляционно пыхтит уже, однозначно, не мой мужчина. — Я конча…

Да сейча-а-ас! Если не кончаю я, значит, и ты, дорогой, долюбишь себя сам!

Правильно рассчитанный угол, сила толчка и полет, достойный… ммм… О! Ролика на youtube . Люблю тебя, Дениска, самый классный тренер в мире!

— Эндж, ты ох..ела!

Ого, Роман Федорович, как в вашем случае оказалось легко сверзнуться до уровня сапожника. А к чему тогда были упреки в мою сторону? Культура речи и бла-бла-бла…

— Ага, Свиридов, вот только что! И знаешь, охренительное чувство! Только не могу понять, какого я так долго ждала?

Время зря не теряю: белье, чулки к черту — долго, платье…

— Мелкая, ты что о себе возомнила?! — ярость в глазах, праведный гнев, и голос несправедливо обиженного мачо.

Протягивает руку, пытаясь схватить меня за волосы. Блин! Они, конечно, красивые — черные, густые, длинные, но сбрила бы, не задумываясь, чтоб вот такие вот уроды не тянули свои клешни.

Уворачиваюсь, у меня еще сапожки, плащ и сумка. Вот, Энджи, звездный час твоих навыков, приобретенных в стратегиях и играх с близнецами: вовремя не уберешься с линии захвата, ходить тебе битым.

— Стой, сучка! — орет мне вслед человек, который когда-то покорил меня своей нежностью, лаской и невероятно трепетным отношением.

М-да…

— Захочешь видеть детей, все вопросы к Ба, ко мне даже не приближайся. — Безумно хочется добавить чего-нибудь позабористей, но я себя сдерживаю. Бежать по лестнице на каблуках — то еще удовольствие, а забористость заставляет даже самых ленивых мужиков проявлять невиданную доселе прыть.

Выруливая со стоянки, отключаю телефон с кучей пропущенных звонков.

Ну вот, Свиридов, почувствуешь себя мной, когда я рожала твоих детей, а ты даже не соизволил перезвонить.

Боль накатывает волной… В воспоминаниях пятилетней давности все близкие со мной. Ба успокаивает: скоро я вообще забуду, что такое одиночество, ведь у меня появятся два маленьких чуда… А мне на них плевать.

Сдерживаю спазм в горле.

Я хочу, чтобы только он был рядом, как в первые месяцы знакомства. Когда буквально летала, не чувствуя под собой ног. Когда сердце колотилось так, что думала, не доживу до свидания и умру от его разрыва, и это будет самый сладкий конец, который только можно себе представить.

А вот тебе, Эндж, реальный конец — тошнотворный, отвратный и гадкий.

На чем все продержалось так долго? Черт его знает. Мы много говорили об этом со Светой, светлым ангелом нашей семьи. Одна из причин — первый… и единственный мужчина в моей жизни.

Закатываю глаза… Свиридов, я просрала столько времени! От осознания того, что могла просто зависнуть с ним в убогой серой реальности, перехватывает дыхание. Через силу делаю вдох. Теперь мне есть с чем сравнить.

Двумя месяцами ранее.

— Кто его пригласил? — нервно бурчит мой братец, с недовольством поглядывая на Рудова.

У близнецов пятый день рождения. Я приняла решение устроить грандиозное празднование для моих мальчишек, чтобы хоть частично искупить свое сволочное поведение и наплевательское отношение предыдущих лет. Все были «за»!

И вот у нас настоящий праздник: фейерверки, шары, клоуны, пираты, конкурсы и игры, шоколадные фонтаны — Федькина слабость, и сахарная вата, которая чаще скатывается в сладкие снежки для боев между детворой. Музыка, смех, крики, вопли, плач. Света, которой непонятным образом удается держать под контролем весь этот бедлам. Ну, и, конечно же, я. Красивая…

А вот теперь и Рудов. До меня ему, конечно, далеко. У него же нет таких шикарных волос!

В груди зарождается двойственное чувство: с одной стороны, в памяти всплывает наше знакомство двухлетней давности, после которого иначе как мелким придурком называть я его не могла, с другой, меня влечет к нему неведомой силой, и я не могу найти этому объяснение. Хотя… к чему лукавить? Он очень привлекателен! От мелкого подростка мало что осталось. Высокий, статный молодой мужчина в безупречном костюме и с идеально уложенными темными волосами. Бесстрастное лицо, темные глаза, снисходительная улыбка.

Все меняется вмиг, когда на горизонте появляется Света. Его лицо преображается, а у меня сводит пальцы от желания схватить бумагу и карандаш, чтобы сохранить для себя такого Женьку — радостного, восхищенного и по-настоящему счастливого. Красота в эмоциях…

Глава 2

Евгений

    Две личных встречи. Совещание по новому проекту. Деловой ужин с партнером. Проверка текущей документации. Все как всегда. Только последние два месяца очень часто ловлю себя на нарастающем с пугающей скоростью раздражении. Оно мешает, распространяется под кожей, зудит до желания расчесаться до крови. Не дает нормально концентрироваться, что прежде никогда не было для меня проблемой.

    Причина? Та же самая, что и два года назад. Но тогда она вывела меня из себя на пару недель, не больше. А сейчас уже долбанные два месяца у меня в голове с комфортом и без намека на желание съехать прочно обосновалась Анжела Ивановна Верова. Мать ее! Кстати, уж ее-то мать точно можно.

    Энджи… Наглая, задиристая, агрессивная, эгоистичная до мозга костей, не приемлющая критики и не умеющая слушать… и настолько же ослепительная, манящая, красивая, заставляющая мозг моментально передавать управление на нижний уровень. Именно такой она была, когда я увидел ее впервые.

    Уже не помню, почему оказался в тот день в универе. Я был на индивидуальном обучении, организованном отцом. Все для наследника! Малыш не старше трех лет сидел на высоченном подоконнике и ковырялся в телефоне, пара неловких движений — и он просто расшибся бы о мраморный пол. А вокруг ни души. Осторожно сделал шаг в его направлении, но он, как оказалось, заметил меня еще раньше, и весь мой путь к нему не сводил с меня своих темных хитрых глазок.

    Как выяснилось, ребенок не просто умел разговаривать, но и был более чем развит для своих почти трех лет. Мне сразу же поведали о том, что день не задался, так как на него Петя имел совершенно другие планы, мама — красивая, но дура, и вообще, жизнь — г..вно! При этом в голосе не было ни намека на грусть или обиду, всего лишь констатация факта. Мне бы так!

    Продемонстрированные семейные фотки подтвердили: мама — красивая! Что тут же закрепилось явлением вышеупомянутой в реале. Как и то, что она реально дура! На мое вполне невинное… хотя нет, мое замечание было адекватным сложившейся ситуации. Какой идиоткой нужно быть, чтобы оставить ребенка одного, да еще где?! Так вот, вместо того, чтобы, пристыжено опустив глаза, принять заслуженное порицание, эта стерва разразилась таким потоком брани, что меня чуть не снесло вместе с ее сыном на руках, на которые он с удовольствием перебрался еще в процессе нашего знакомства. Зато стало понятно, что она не такая и дура. Все, что было озвучено, попало точно в цель, обнажив все мои недостатки, о которых я был прекрасно осведомлен, но не считал избавление от них приоритетным на тот момент. В долгу я не остался, заявив напоследок коронное мужское, что ей придется еще умолять меня позволить ей кончить, когда она будет стонать подо мной. Сказано это было тихо, практически ей на ухо. Ответом мне был громкий смех, средний палец, посыл в пеший эротический тур, и это все без какого-либо стеснения перед ребенком, которого она ловко подхватила, запихнув под мышку, несмотря на его праведный гнев и возмущенные протесты.

    Разворот… каскад черных волос… едва уловимый аромат жасмина… И от нее осталось лишь воспоминание. А я, узнав о ней всю доступную информацию, включил в свой график работу над недостатками.

    Слова всегда нужно подкреплять действиями — девиз Рудовых.

    — Евгений Егорович! — вырывает меня из размышлений резкий голос Регины.

    — Да, Регин? — вопросительно взираю на нее, откинувшись в кресле и стуча пальцами по подлокотникам.

    — Женя… Что происходит? — уже спокойно и собрано.

    Она имеет право так ко мне обращаться. Ее права выходят далеко за рамки должности личного помощника. В каком-то смысле, мы друзья. А друзей у меня — пересчитать по пальцам одной руки. Непозволительная роскошь в моем положении.

    — Все норм. Какие-то проблемы? — зеркалю я ее тон.

    — Не морочь мне голову! — фыркает она. — Пока это не касалось дел, я предпочитала не замечать твое ментальное отсутствие даже во время важных встреч. Но вчера ты налажал! Впрочем, меня беспокоит даже не это, а то, как ты спокойно отнесся к этой ситуации!

    — Тебя беспокоит то, что я стал нормальным среднестатистическим человеком с изрядной долей пох..изма?

    Она говорит абсолютно правильные вещи, я бы на ее месте вообще обложил себя матом и врезал пару раз для закрепления результата, что, собственно, она и делает в переносном смысле.

    — Рудов, ты отлично знаешь, что не можешь себе этого позволить. И не только из-за отца, хотя о вашем противостоянии мы поговорим отдельно. На тебе слишком много всего завязано, и если ты налажаешь еще пару раз, нам придется сворачивать большинство новых проектов, на открытии которых, заметь, настаивал ты сам, и бросать все силы, чтобы разгребать результаты твоего пребывания черт-те где. Там хоть хорошо?

    — Хреново.

    — Тем более! Расскажешь?

    Хм… Перед глазами сразу всплывает лицо Светы. Она — человек, которому я мог рассказать все что угодно. Даже с мамой, пока та была жива, я не был так откровенен, про отца не стоит и говорить. Сколько раз рука тянулась к телефону в надежде услышать ее голос, но я никогда не доводил дело до конца. Пообещал себе не тревожить, ей по горло хватило возни со мной в тринадцатилетнем возрасте в качестве няни-психолога, когда практически за шкирку пришлось вытаскивать меня из ада, в который я загнал себя сам после смерти мамы.

Глава 3

Энджи

    Развороченная душа, рассеченная грудь, сердце, истекающее кровью…

    Держись, Эндж! 

    Шаг, еще шаг…

    Захотелось наслаждений? Будь готова за них расплачиваться. Просто сегодня счет предъявили моментально. Можно подумать, в первый раз… Ничего, ты ж у нас практически врач-реаниматолог! А что делать? Когда ты один на один с собой и вокруг никого, приходится как-то приспосабливаться. Сейчас отыщешь штопальную иглу, суровые нитки, и вперед — собирать лоскуты своей и так изрядно потрепанной жизни воедино.

    По времени уже вот-вот должны выносить торт. Иду по направлению к кухне, где по пути меня перехватывает Света. Счастливая, с искрящимся взглядом. Такая хорошая… Хитро улыбается, быстро повязывая мне на шею какую-то херню из ленточек, оставшуюся после конкурса. Поднимает глаза и…

    У меня что, реально все написано на лице?

    — Где он?!

    Наша девочка! Она уже почти достигла уровня владения веровским тоном, насквозь пронизанным острыми иглами ледяных кристаллов.

    Чуть заметно качаю головой из стороны в сторону. Как бы мне ни хотелось впутать ее в это дерьмо, я не могу. Не прощу себе этого! Даже несмотря на то, что точно знаю: осуждение со стороны Светы однозначно причинит Рудову ощутимую боль. Ну, и если быть до конца откровенной, месть удалась бы! Сама бы не разыграла партию лучше. Мастерски, не распыляясь, на раз-два-три.

    Бл..ть! Эндж! Ты что, оправдываешь его?!

    Легонько подхватываю Свету под локоть, тащу к толпе, заметив, что торт уже вывозят. Большой, трехъярусный, со всеми любимыми героями Пети и Феди, наш совместный проект! Мы просидели над ним три вечера, прежде чем определились с тем, кто удостоится чести на нем присутствовать, и распределением мест. Еще час я потратила на то, чтобы донести до кондитера, какой может разразиться скандал, если он что-то перепутает.

    Как результат — все идеально!

    Папа и брат подхватывают мальчишек, и те кружат над тортом, задувая свою часть свечей. Справляются с одного захода! Аплодисменты, очередная волна поздравлений. Ромки так и нет… Ну, и хер с тобой, папаша недоделанный!

    С силой всаживаю нож в мастику, сразу же добираясь до бисквита. Спокойно, Эндж, осталось совсем немного, не позволяй всяким мудакам испортить то, во что ты вложила столько труда и сил.

    Улыбаюсь, стараясь не выругаться, когда мелкие гости начинают ныть, что им достался не тот персонаж, которого они хотели. Его, вон, уже подъедает Витька или Машка. После того как предлагаю им отбить желаемое собственноручно, Света мягко меня сменяет, успевая шепнуть, что нужно продержаться еще чуть-чуть, и все закончится.

    Ага… Уже… закончилось.

    Даже не начавшись…

    Крепкие, властные руки обнимают меня со спины.

    — Энджи, чертенок, все хорошо?

    Папа… он всегда чувствует, если что-то не так — что у меня, что у Пашки. Отцовский инстинкт или рабочий опыт? Передергивает от осознания того, что людям, которые действительно любят и принимают меня любой, я часто демонстрирую свою отнюдь не лучшую сторону, закрепляя это регулярным подгоном кучи проблем.

    Проворачиваюсь в кольце папиных рук, укладываю голову на плечо.

    Спокойно и безопасно. Как всегда.

    — Все хорошо, пап. Просто устала… Спасибо, что поинтересовался… и вообще… спасибо за все! — сдерживаюсь из последних сил, чтобы не разрыдаться.

    Бл..ть, Энджи! Ну и в кого ты превращаешься? Что за сопливые истерики?!

    — Эй, что за настроение, дочь? — Он все еще теряется от таких проявлений чувств с моей стороны. Хамство и грубость привычнее.

    Обнимаю его покрепче. Расскажи я ему про Рудова, сначала выдерет как сидорову козу, поскольку неоднократно предупреждал не связываться с Женькой, а потом сравняет его с землей, чего бы это ему ни стоило! А стоить будет дорого: у них разные весовые категории.

    — Люблю тебя, папка! — окончательно выбиваю его из колеи, жмурясь и целуя в щеку.

    — Доченька моя, — тихо, на грани слышимости, ласково поглаживая по волосам, шепчет он. 

    То, чего я ни разу не слышала в течение первых десяти лет своей жизни. Еще десять мне потребовалось, чтобы услышать и принять: больше я не одна. 

     Жизнь налаживается… хоть и не во всем.

    Дом.

    Хочется побыстрее уединиться. Насчет грандиозной попойки я уже не уверена, но боюсь сорваться и начать рычать на окружающих. Внутри все еще плещется безумный коктейль из ненависти, отвращения, обиды и жалости к себе. Главное, чтобы не расплескался и не забрызгал близких.

    Федор упорно тянет меня к себе. Подарки уже доставили, и им с Петькой нужна помощь в распаковке. Если бы мы были у Ба, от желающих помочь не было бы отбоя. У Ба близнецов обожают, несмотря на их проказы и поведение, частенько далекое от совершенства. А здесь, у отца, все при деле. Даже ему самому сразу же пришлось окунуться в работу.

Глава 4

Евгений

    Встряхиваю головой. Спокойно, Рудов. Мне нужна минута.

    Встаю, предварительно извинившись, якобы для важного звонка. На оскорбление не тянет, неуважение — это да! Но раз Порохов притащил дочь, значит, переживет. Быстро выхожу в зону, откуда мне все еще видно Энджи, но сам не рискую попасться ей на глаза.

    Эффект неожиданности мне сейчас на руку. Я должен видеть ее первую реакцию. Она покажет чувства. Моментально душу предательскую мысль, что может быть слишком поздно. Мне нужны любые ее чувства, и чем сильнее, тем лучше. Полюс всегда можно поменять! Только не равнодушие. Равнодушие — это смерть.

    А этот мудак продолжает улыбаться моей Энджи…

    Откуда ты вылез?! Его не было среди ее знакомых. Я изучил их всех.

    Набираю Регину, у нее автоматическое подключение после трех гудков. Ни на секунду не прерывает беседу с Пороховым.

    — Анжела Верова за дальним столиком. Мне нужно сесть так, чтобы она меня не видела. Как только соберется отойти, сразу дашь знак. Я должен с ней поговорить. И… Кто с ней?

    — Игорь Саввич, вы, как всегда, совершенно правы, и это как раз то, о чем мы с вами говорили в прошлый раз, — ни на секунду не прерывается Регина. — Алина, а как ваши дела? Если не ошибаюсь, последний курс, диплом? Уже определились с темой?

    В ответ слышится что-то сумбурное.

    — Да, руководитель — это одна из составляющих успеха. До сих пор с благодарностью вспоминаю Герасимова Богдана Александровича. А ведь сколько времени прошло… Удачи, вам, Алина. Если возникнут какие-то сложности, у отца есть мои контакты, можете обращаться в любое время, — Регина продолжает раскидывать свои сети, которые, кажется, уже и так бесконечны.

    Герасимов… Богдан… Александрович… Твою ж мать!

    Иван Сергеевич, ну не-е-ет! Нет! Надежный тыл и все такое прочее — это, конечно, отлично. И ваше желание пристроить дочь в хорошие руки — похвально. Но с руками вы явно ошиблись! Хотите «СтройГрант», я вам десять таких открою, не менее надежных, кстати. И вообще… Встреч было не так уж много, учитывая минимум поездок Энджи домой. Но то, что я вижу — это, определенно, не дружеская встреча. Это, бл..ть, сраное свидание!

    Возвращаюсь, преодолевая бешеное желание подойти напрямую к Энджи и забрать ее себе навсегда.

    Место свободно.

    Если бы я выплачивал премиальные Регине за все, за что обещаю, я стал бы банкротом.

    Извиняюсь. Вклиниваюсь в разговор и сразу перехожу к делу. Порохов не очень доволен, но Регина ловко сглаживает углы.

    Отвлекаюсь на дочь, правила приличий никто не отменял. Классика: блондинка, нос, скулы, ресницы, губы, о-о-очень стройная, при этом грудь как минимум тройка. Ну, и в довершение — длинные острые кровавые ногти при практически полном отсутствии одежды.

    Что заставляет наследницу миллионных капиталов выглядеть, как представительницу агентства эскорт-услуг? Мне, собственно, пох..й! Ее право!

    Эндж, милая, ну давай уже, вспомни правило всех хороших девочек и сходи проверить, не сделал ли тебя «беззубой» салат, я не намерен оставлять тебя с этим… на десерт.

    Из-за невозможности ее видеть тело сводит судорогой. Глаза Регины, кажется, начинают сверкать злыми голубыми разрядами. А потом кривая усмешка, и…

    — Евгений Егорович, у вас соус… — мизинец направлен на рукав пиджака. Ты ж моя умница!

    Срываюсь с места, как будто костюм с неоторванным ценником и его нужно вернуть без единого признака носки.

    Герасимов в телефоне. Там и оставайся, мудак.

    Дверь уборной… Замок… Пульсация крови в висках. Эндж…

    Я пришел за тобой!

    Из-за ее плеча я вижу свое отражение в зеркале. Ополаскивает руки. Прикладывает их, еще влажные, к щекам. Поднимает глаза…

    Ей не все равно! Далеко не все равно!

    Резкий поворот, рука в защитном жесте взлетает вверх. Она делает шаг к двери…

    Нет, Эндж! Этот долбанный древний инстинкт — покорить, подчинить, сделать своей неважно как. Подлетаю к ней, стискиваю изо всех сил. Сейчас главное — не дать ей сбежать. Я уже допустил эту ошибку и больше не намерен ее повторять. Но она… Черт! Денис, мать твою, Михалыч! Ты что, тренировал не девчонку, а универсального солдата?! Мои руки просто разъезжаются в стороны в результате ее отпора!

    — Эндж, нам нужно поговорить! — взываю я к ее разуму, пытаясь не сорваться на крик.

    — Рудов, сука! Ты все сказал в прошлый раз! И я тебя отлично поняла! Что тебе еще от меня надо?! — гневные возгласы уже вперемешку со слезами.

    Господи, Эндж, все должно быть не так!!! Сил сдерживать ее брыкание остается все меньше, отрываю от пола и с разворота прижимаю к стене лицом, все еще удерживая руки за спиной. Стон, больше похожий на вой…

    — Энджи… родная… я просто хочу, чтобы ты выслушала меня.

    — Я… не хочу… — осипший тихий голос в ответ.

Глава 5

Энджи

    Начиная с дня рождения близнецов, время невероятно ускоряется.

    Включив телефон после отбытия Герасимова, получила один пропущенный от Рудова. Уже утренний. Что, проспался и решил закрепить свой триумф? Обойдешься, придурок. Вношу номер в черный список и блокирую разрешение незнакомых входящих. Закрываю все доступные аккаунты. Не думаю, что взлом для него проблема, но это уже дело десятое. Главное — демонстрация.

    До начала учебы еще пара месяцев, Ба будет только рада, если мы задержимся. Да и Пашка предпочитает, чтобы Света оставалась именно там во время его отлучек. Хороший план.

    Прошу отца во время поездок отправлять со мной Матвея Ильича. Соглашается. В душу не лезет, а значит, в курсе происходящего. Ну и ладушки… С Матвеем договор: если Рудов где-то на горизонте, для меня он не существует.

    Разговор с Романом откладывается, он опять вне досягаемости. Его жена свято следует своему обещанию, которое дала мне при нашей первой и единственной встрече: ни на одно важное для меня и детей событие ее муженька я не получу.

    Я вообще в недоумении, как он мог вырываться из ее рук в те первые полгода, когда начался наш роман. Но самое интересное, сейчас мне уже практически плевать. Ловлю себя на желании побыстрее перевернуть этот лист своей жизни. Ничего, через пару месяцев он возвращается, и я точно знаю, что ему сказать.

    Богдан, тем временем, начинает пользоваться своим шансом. Внимание… То, чего мне так не хватало в отношениях с Ромкой. Несмотря на то что вживую мы встречались всего три-четыре раза и все встречи проходили в доме у отца, он каждый день находил способ напомнить о себе. Слушал и слышал.

    Цветы, сладости… Вообще-то, я их не ем, а упомянула больше с точки зрения получения эстетического удовольствия от наслаждения маленькими шедеврами современного кондитерского искусства. Но наши мужики остались довольны, а у меня теперь есть ворох акварельных миниатюр.

    Любочка, повар Ба, неделю восхищалась качеством вырезки, после того как я сказала, что люблю мясо. И таких примеров набиралось немало.

    Приятно? Не то слово! Это то, чего я ждала от Романа, но так и не дождалась. Вот тебе, Энджи, и компенсация.

    Личные встречи? Личные встречи…

    Богдан… другой. В смысле, довольно сильно отличается от мужчин, которые меня окружают. Хе, Эндж, говори прямо: от отца и Пашки. Когда услышала, как отцовские охранники обсуждают, что уж этот-то точно сможет объездить нашу дикую кобылку, сначала возмутилась! Не на «кобылку» — на «объездить». А потом поняла: они правы. Причем, ему не нужно будет даже пытаться оседлать меня… достаточно просто встать рядом и держать за гриву, пока мне не надоест или не закончатся силы, чтобы брыкаться.

    На детей он действует так же. Они словно замедляются в его присутствии, становятся более сосредоточенными и спокойными, могут довольно долго и непрерывно поддерживать беседу. 

    Непрерывно! Близнецы?!

    После отъезда, правда, всегда наступает откат, когда на меня обрушивается шквал сдерживаемой до этого энергии. Но это мелочи.

    Господин Герасимов подавляет. Очень мягко, ненавязчиво обволакивая со всех сторон, чтобы, не дай бог, не травмировать. Это и безумно приятно до легких спазмов и ноющей боли внизу живота, и, одновременно, заставляет испытывать дрожь в конечностях от осознания, что на свободу тебе уже вряд ли удастся вырваться. А нужно ли? Но раньше мне всегда оставляли выбор… Хотя бы его иллюзию. У нас в семье предпочитают «добрую волю».

    Богдан все чаще намекает, что пора бы уже завязывать со своим добровольным заключением, о причинах которого интересуется лишь вскользь. А я отшучиваюсь необходимостью накопления сил перед холодной зимой и последним годом учебы.

    Роман вернулся, и мне нужно расставить все точки над «i».

    Как я оказываюсь с ним в постели? А хрен его знает! У меня слишком долго никого не было. И даже маленькие радости, которые я всегда могу организовать себе сама, в последнее время дают сбой! Чертов Рудов! Когда ты успел так глубоко залезть мне в голову, что я не могу даже кончить, не запустив тебя в свои мысли! Гад!

    А Роман… Хм… Такой же эгоистичный кусок дерьма, как, впрочем, и я. Мы стоим друг друга. Разница в том, что я захотела измениться.

    Убегаю, слушая мат себе вслед и благодаря Ба, что кроме детей с этим человеком меня ничего больше не связывает. Она всегда запрещала мне принимать от него что-либо значимое, будучи уверенной, что когда я, наконец-то, прозрею, то смогу быстро и без лишних усилий захлопнуть за собой дверь! Спасибо, Ба! Люблю тебя!

    Ну, а теперь, Богдан Александрович, вся надежда на вас. Мне очень нужна помощь, чтобы раз и навсегда вышвырнуть Женьку из моей головы! Не подведите, дорогой.

    Вытаскиваю из глубин подсознания свою вторую сущность. Ту, от которой мужики сходят с ума, а женщины мечтают исполосовать мне бритвой лицо и выдрать мои шикарные волосы. Привет, мам, радуйся, вот и с твоего наследства смахнем слой пыли…

    Принимаю решение, и меня не остановить.

    — Богдан, добрый день! — убойная доза сексуальности в голос. Боже, что я творю? — Я сегодня в городе, пригласишь пообедать?

Глава 6

Евгений

    За весь путь назад Регина не произносит ни слова. Только пульсирующая вена около виска выдает ее крайнее напряжение. Ей есть о чем волноваться, как, впрочем, и мне. Но я справлюсь. Всегда справлялся.

    Полтора года назад я переманил ее, предложив шикарный контракт и… подстроив ситуацию, которая оказалась выгодна нам обоим. Мне она позволила получить невероятного личного помощника. Регине — выйти из разрушающих отношений, которые в прямом смысле ее убивали. Это только в женских романах любовь между начальником и секретарем — нечто фееричное. В реале же это взаимные упреки, необоснованные претензии и постоянная головная боль. Сейчас для нее все позади, но осталась цель: доказать своему бывшему, чего она стоит на самом деле. Ну и, естественно, свершить свою маленькую женскую месть, наслаждаясь тем, как начинает трещать по швам бизнес, который во многом великолепно функционировал благодаря ее непосредственному участию.

    Да, я нажил себе врага. Но в моем случае одним больше, одним меньше — не столь важно. Важно то, что за время нашей с ней совместной работы все окупилось сторицей.

    Еще находясь в пути, делаю запрос относительно Энджи. Мне нужно знать, где она сейчас. Физически ощущаю, как время утекает сквозь пальцы. Мне нельзя его упустить.

    — Женя, ты помнишь, что мне обещал, когда я подписывала контракт? — спрашивает Регина так для нее нехарактерным, уставшим голосом, усаживаясь в кресло в моем кабинете.

    Я помню. Обещал, что она никогда не пожалеет о своем выборе.

    — Почему у меня предчувствие, что ты собираешься его нарушить? — взгляд на грани беспокойства и разочарования.

    — С чего ты взяла? — цепляю самое невинное выражение лица, на которое только способен.

    — Рудов, не зли меня! — Если бы взгляд мог испепелить, я бы уже осел на пол кучкой пепла.

    — Регин, я всего лишь собираюсь пересмотреть свое личное участие в делах фирмы.

    — Зачем?

    — Мне нужно больше свободного времени.

    — Бл..ть, Рудов! У тебя его нет!

    Регина не матерится. А это значит, что у нее нет варианта решения возникшей проблемы. И это херово, потому что это — реальный п..здец.

    — Будет, — настаиваю я.

      Мой опыт, пусть и небольшой, доказывает, что решение есть всегда! Цена может быть слишком высокой, но это уже другой вопрос.

    — Какой ценой?

    Да, Регин, ты всегда зришь в корень.

    — При твоем активном участии. Я надеюсь, что минимальной.

    Ее смеху не хватает совсем чуть-чуть, чтобы перейти в истеричный.

    — Хорошо, Женя, — проводит ладонями по лицу, тяжело вздыхая. — А теперь с самого начала и так, чтобы у меня не было необходимости задавать лишние вопросы.

    Она слушает не перебивая.

    — Тебе — девятнадцать…

    Первое, что слышу после своего рассказа.

    Хм… в случае с кем-то другим это звучало бы как оправдание. Мне же летит упрек, что хватит страдать херней. Опускаюсь до запрещенного в наших с Региной отношениях приема:

    — Тебе — тридцать три. Хочешь сказать, что нужно подождать? Качественный прорыв в интенсивности чувств и проявлении любви?

    — Нет, — печально усмехается она. — Более трезвое отношение к жизни.

    — Ну так у меня в запасе еще четырнадцать лет, успею протрезветь.

    — Жень, и мы возвращаемся в начало: какой ценой? Ваш конфликт с отцом и так ослабил наши позиции, а твои намерения еще сильнее усугубят ситуацию. И еще момент: если у вас с Энджи все получится, ты подумал, что потащишь за собой всю Веровскую семью? А Иван Сергеевич не дурак, и на его месте я бы целенаправленно препятствовала развитию событий в данном направлении. Но в отношении детей он всегда был слишком мягок. И Герасимов, насколько я понимаю, предоставлен любимой дочери в качестве «клина». Веров не учел только то, что у Богдана Александровича могут быть свои собственные, более серьезные планы. А учитывая, ЧТО он повесил на ее руку в ресторане, роль «клина» там даже и близко не стояла.

    — Что? — беспокойство начинает набирать обороты, норовя перерасти в тревогу.

    Регина ловко достает телефон из сумочки, пара нажатий, и мне демонстрируют комплект из четырех предметов, стоимость которого определяет достаточное количество нолей.

    — Браслет. Но я знаю, что при покупке комплект не разбивали. Хочешь ставку на то, что будет следующим?

    Сильнее сжимаю челюсти.

    Энджи такое не носит. Не носила… Там… он был у нее на руке…

    — Все на тебе, дорогая! — подрываюсь с места я.

    — Рудов, ты оборзел?! — вопль уже мне в спину.

    — Считай, что испытательный срок на место генерального у тебя уже начался! — ору в ответ из-за закрывающейся двери лифта.

    Даже не сомневаюсь, что мне продемонстрировали средний палец, но это терпит.

Глава 7

Энджи

    Он в трех шагах от меня. Ничто не мешает ему опять провернуть со мной фокус, как с ручной собачонкой. Но сказанные слова словно задают новую точку отсчета, а напряженный взгляд говорит о том, что ему действительно важен мой ответ. Хм… Важен. Откуда-то из глубины змеей выползает мысль, что вот он — идеальный момент для удара! Нет ничего более желанного, чем ощущение свершившейся мести. И в этот раз последнее слово будет за мной! Последнее… а дальше ничего. Вернее, дальше может быть еще много чего, но у нас никогда больше не будет такого шанса. Чистый лист — это роскошь, которую не предлагают дважды.

    Оборачиваюсь, уже практически сев в такси.

    Смирение во взгляде. Готовность принять любой мой ответ.

    — Я — Энджи. Увидимся.

    — Рудов, сделай, пожалуйста, так, чтобы я никогда не пожалела об этом, — прошу я, нервно перебирая подвески на браслете.

    На обратном пути прошу водителя высадить меня у художественного салона. Мой маленький персональный рай! Хочу пополнить свои запасы бумаги и пропадаю на пару часов. Сейчас могу позволить себе практически все, но всегда ставлю ограничение в сумме и количестве приобретаемого. Что заставляет подходить к выбору более ответственно, а ценность такого выбора автоматически повышается. У меня в корзине два десятка листов для акварели и пастели, четыре мелка, цвет которых сводит меня с ума, подбрасывая идеи для воплощения и заставляя чуть ли не прямо здесь пристроить свою задницу, начав рисовать. Кисть и пара кюветок акварели. Я не люблю наборы. Они удобны… но совершенно обезличены. Мне нравится история каждой мелочи, будь то лист бумаги или очередной карандаш. Настроение, маленькое волшебство, которое создается при помощи обычных, казалось бы, вещей. Господи, как я, оказывается, соскучилась по этому всему!

    Звонок Светы спасает меня от того, чтобы совершить еще один круг по магазину.

    — Эндж, все в силе? Планы не поменялись? — на заднем фоне слышна какая-то возня.

    — Ты шутишь? Разве что заполучить тебя не на вечер, а на целую ночь! Пижамная вечеринка? Только для девочек! — заявляю с воодушевлением я.

    — Энджи! — в трубке раздается раздраженный голос брата. — Мне уезжать через два дня, и я надеюсь, что ты понимаешь, какая тонкая грань сейчас между тем, чтобы продолжать ехать к вам или развернуть машину домой.

    — Не дура, три часа — и никаких долгих прощаний, близнецов беру на себя.

    — Два часа.

    — Два с половиной, — пыхчу недовольно.

    — А моим мнением кто-нибудь поинтересуется? — слышу приглушенный голос Светы.

    — Да! — я.

    — Нет! — Пашка. — Ты вообще обещала мне всю неделю!

    — Ладно, — соглашаюсь я. — А вы меня не подберете? — называю координаты.

    — Минус полчаса, — жадный, очень жадный брат. Опять какой-то шум. Тишина. — Хорошо, три, но без прощаний! — И вновь голос Светы в трубке: — Будем через десять минут. Не скучай!

    А жизнь-то налаживается…

    Света на заднем сиденье, усаживаюсь, крепко ее обнимаю. Ощущаю волнами исходящее от нее счастье. Хочется постоянно быть рядом, и это мне! Что там творится в голове у Пашки, вообще страшно представить.

    Болтаем о текущих делах: новый сад для мальчишек, ее успехи на работе, подготовка к дню рождения Ба, вообще-то она у нас не любительница торжественно отмечать сие событие, но против нашего со Светой сговора ей трудно будет устоять. Коварно хихикаем. Павел усмехается, предупреждая, что не будет вставать на нашу защиту, когда Ба начнет гневаться по этому поводу.

    Подъезжаем, даже не успеваем припарковаться, а из дома уже несутся, сметая все на своем пути, два маленьких торнадо. Курс на Свету! Пашка каким-то невероятным по скорости движением оказывается у них на пути, заставляя притормозить и в очередной раз вспомнить правила поведения с беременной женщиной и, что еще более важно, его женой!

    — Ну, ты и жадный, Паш! — пучит глаза Петька, продолжая двигаться в обход любимого дядюшки. Быстрый прыжок, и он уже обнимает Свету за ноги, поглаживая чуть выступающий животик. — Привет, Анют!

    Федор тоже на месте и, ловко блокируя руку брата, целует Свету в живот:

     — Настю-ю-юша, привет, маленькая!

    Смотрю на Пашу, отчетливо понимая, что мы можем не получить и двух часов. Отрываю близнецов от Светы, отправляю их в дом подготовить все для уставшей после работы тети. Они нехотя, но все же убегают вперед.

     А я… Я тоже не могу сдержаться. Приблизившись к Свете вплотную, чуть ее притормаживаю, провожу рукой по животику, склоняюсь, целую его и сообщаю:

    — И я тоже очень рада, что ты у нас в гостях, Ле-е-еночка!

   Изо всех сил пытаюсь вывернуться из стального захвата Пашки.

    — Паша, ну хватит! — смеется Света, протискиваясь между нами и спасая меня.

    Пашка отпускает меня, перехватывает жену и целует ее с такой нежностью и заботой, как будто она может развеяться от одного лишь его прикосновения.

    Сливаюсь под шумок, успевая уловить краем уха:

Глава 8

Евгений

    Следую за такси, запретив себе думать о том, что могло произойти за воротами дома Герасимова. Все, что было, было «до».

    Она выходит возле художественного магазина. Благодарю судьбу, что у нас так легко можно обо всем договориться, и слежу вместе с охраной по мониторам за передвижениями Энджи, моей девушки-шопоголички.

    Ребята возмущены, что я чересчур придирчив, и обещанного шоу «Скуплю все, что увижу» не наблюдается. Зато я наслаждаюсь тем, как она тщательно подходит к выбору бумаги. Сначала слегка проходится пальчиками по поверхности, затем, взяв лист в обе руки, оценивает его взглядом с небольшого расстояния.

    Проба мелков пастели. Кисть Энджи с легкостью порхает, на глазах создавая какую-то миниатюру.

    Стенд с акварельными красками. Запускает пальцы в волосы, проводя ими до затылка и отбрасывая локоны назад. Отходит на пару шагов, оценивая красоту палитры, и выбирает только два цвета… Два!

    Уже на меня смотрят, как на придурка, видимо, подобное поведение для покупательниц вообще не характерно. Энджи, моя скромная художница!

    Отвечает на звонок, расплываясь в улыбке, и быстро движется в направлении кассы.

    Укол ревности. Хочу, чтобы так искренне она улыбалась только мне.

    Отчет: входящий от Колосовой С.Б., вернее, уже Веровой. Напряжение в висках спадает. Сам был бы не прочь получить этот входящий. Мне, как никогда, требуется хотя бы одна жизнеутверждающая фраза от Светы.

    Октябрьский ветер треплет пряди волос Энджи, цепляя подол плаща и заставляя пристукивать каблуками туфелек в надежде на то, что ножки не замерзнут. Ножкам, с которых я уже мысленно стягиваю чулки, покрывая миллионом поцелуев. Я согрею тебя всю, только позволь…

    Машина с полной тонировкой, и срать хотел Павел на все запреты. Полностью поддерживаю. Могу поспорить, что все в броньке, Иван Сергеевич дорожит своей семьей.

    Энджи запрыгивает в машину, которая тотчас же срывается с места.

    Возвращаюсь в магазин, уже точно зная, что мне нужно. Отправляю курьера с доставкой. Если я все верно рассчитал, то Энджи позвонит сегодня. Должна позвонить… У надежды хоть и слабо, но все же прощупывается пульс.

***

    Регина.

    — Мне плевать, где ты, с кем или на ком, но если через полчаса тебя не будет в офисе, я пишу заявление.

    — Да я уже практически с тобой, поэтому никаких плевков! — успокаиваю ее я.

    Работа — это, пожалуй, лучшее, чем я могу отвлечься. За час выполняю такой объем дел, на который обычно уходит около трех.

    — Рудов, ты — чертов гений, — завистливо шипит Регина. — Я, как долбанный зомби, хочу раскроить твой череп и забрать себе твои мозги.

    — Регин, напомни мне обновить завещание, и я непременно внесу этот пункт. Останется малость: проследить, чтобы не было контрольного в голову, — по-черному шучу я.

    — Женька, ты идиот! Такими вещами не шутят! — бледное лицо, ей остается только сплюнуть через левое плечо и постучать по дереву.

    Пожимаю плечами. И в очередной раз смотрю на телефон. В моей жизни было только две ситуации, когда я с таким нетерпением ждал звонка и молился всем богам, чтобы известия были хорошими. Первый, когда маму с инфарктом увезли в больницу, оставив меня одного дома. Второй, когда похитили Свету. Казалось бы, сейчас совсем не сопоставимая по значимости ситуация. Но сила желания ее благоприятного разрешения настолько велика, что я с трудом сдерживаю нервную дрожь.

    — Завтра ты нужен мне прямо с утра, — сообщает Регина, просматривая рабочее расписание. — Слышишь?

    Я слышу, но понимаю, что если Энджи не позвонит, то сегодняшний день для меня попросту не закончится.

    Звонок!

    Отчет по новому проекту.

    — Жень, перестань! Она позвонит.

    — Откуда такая уверенность? — продолжаю отбивать дробь ручкой по столу.

    Хмыкает.

    — Я бы перезвонила, — уголки губ слегка приподнимаются вверх в хитрой улыбке. — А это значит, у нее нет шансов.

    Звонок.

    — Жду завтра утром! — Она поднимается из-за стола, заглядывает в мой телефон, молниеносно отвешивает щелбан и скрывается за дверью.

    Энджи.

    Сердце бьется где-то в районе горла, ускоряя ток крови в два раза. Это Энджи из моих фантазий — такая близкая, родная, открытая. Чувствую ее улыбку. Понимаю, что внаглую тороплю события, но не могу не предпринять попытку и не пригласить ее на ужин. Сегодня… Сейчас…

    Эндж, мне нужно видеть тебя, чтобы извиниться за все, пообещать, что больше не стану причиной ни одной твоей слезинки, никогда не обижу. Мне нужно быть рядом, чтобы избавить тебя от этого сраного недоверия, которое сам же и породил. Сдерживаю себя, чтобы не пригнать машину к воротам ее дома в надежде на то, что я любимчик судьбы.

    Мой подарок ее цепляет. Милая, когда увидишь, что там, тебе понравится. Все бы отдал, чтобы быть рядом с тобой в этот момент.