Отмеченные водой и пламенем

На что получил широкую улыбку в ответ:

-Нам, конечно. Мы тут намертво застряли, хлебные места при ратуше уже все заняты, вольные наемники местным и даром не нужны, своих кнехтов хватает... Если б не этот вербовщик, пришлось бы точно до столицы подаваться.

Мадельгер мечтательно вздохнул:

-До правления ведьмы в Ругее было столько прекрасных осад... Бароны вольные города захватывают, князьки между собой воюют... А сейчас?

-А сейчас радуйся тому, что мы какой-то караван для сопровождения нашли.

-Думаешь, это караван? - поморщился ландскнехт, хватая за плечо замечтавшегося Кайо, с интересом разглядывающего лепнину на каком-то здании, и вытаскивая мальчишку буквально из-под копыт мчащегося коня.

-А что еще? - удивился Барнхельм, обходя мирно хрюкающую свинью.

-Вербовщик говорил о бароне. Вряд ли дворянин занимается торговлей.

-Может обнищал?

Под ноги кинулась стайка поросят, чудом никого не сбив. Кайо радостно вцепился в полосатого кабанчика - не иначе, как мамаша с диким вепрем загуляла - но тут из-за угла шагнул мрачный хозяин свиней и, дабы не объяснять, что ребенок всего лишь хотел погладить зверушек, хрюкающего пленника пришлось отпустить, а самого ученичка поспешно утащить вверх по улице.

Разговор удалось продолжить минут через пять, уже у ратуши, под мрачными взглядами стоящих у входа в здание кнехтов. Те - одетые в ливреи городских цветов - казалось, только и искали повод к чему-нибудь придраться. Впрочем, это и не удивительно - сами небось вольными наемниками были, конкурентов почуяли.

-А в договоре ничего нет? - осторожно уточнил Барнхельм, так и не дождавшись ответа не предыдущий вопрос.

Оффенбах вытащил из-за пазухи уже порядком помятый контракт, развернул, пробежал глазами и покачал головой:

-Только фамилия нанимателя. Барон фон Мецгер.

-Не знаешь такого?

Мадельгер покачал головой:

-В первый раз слышу. Может, в списках знатных родов Фриссии когда-то и читал, но сейчас ничего не скажу.

Росперт помолчал и вздохнул:

-Ну что, пошли готовиться к походу? Завтра на рассвете выезжать...

Ландскнехт только фыркнул:

-А есть выбор?.. Кстати, - внезапно вспомнил он. - Что с Кайо будем делать?

Мальчишка, шагавший рядом, запнулся о камень и покосился на разноглазого: сердце кольнули воспоминания об оседавшем пеплом колоске.

Барнхельм удивленно нахмурился:

-В смысле? Он с нами едет.

Ученик опустил голову, пряча расплывающуюся по губам улыбку.

-Да это понятно, - отмахнулся мужчина. - Сколько еще денег осталось? На пони хватит?

Росперт только открыл рот, но его перебили:

-Только не надо мне баек про цены на хлеб. У меня кацбальгер был с позолотой и травлением.

-Не у тебя, а у нас! - нравоучительно сообщил шварцрейтар. - Деньги, Одуванчик, пошли на общее дело!

На этот раз, как ни странно, Мадельгер проглотил издевку. Лишь нахмурился и нетерпеливо бросил:

-Ну?

Барнхельм только отмахнулся:

-Да хватит, конечно!

До темноты кареты из леса так и не выехали. Впрочем, это и не удивительно: если Винтару не изменяла память, Зинтерштодер протянулся на множество раст во все стороны. На западе он вообще выходил за пределы Ругеи, переходя в земли Либеннау. Во время правления Аурунд на закатной части лорд-манорства постоянно проблемы с границами были.

Как бы то ни было, пришлось останавливаться в лесу. Лошади свернули с тропки, благо, неподалеку виднелась поляна, на которой можно было разбить лагерь. Еще несколько минут и слуги ратмана споро принялись устанавливать шатры для господ. Судя по кислому лицу самого Таузига, он рассчитывал, что подчиненные инквизитора тоже займутся делом. Мужчина даже собрался с силами и попытался заикнуться об этом Винтару... Кенниг пониже опустил капюшон плаща и ледяным тоном бросил:

-Мои слуги нужны мне для других дел. Вы пригласили меня в это путешествие, господин ратман, вы и должны решать все проблемы...

Честно говоря, бросая в лицо своему собеседнику такие оскорбления, водяной колдун понимал, что он ходит по лезвию ножа. Таузигу достаточно возмутиться... А с другой стороны, что он сможет сделать? Сдернуть с нахала капюшон? Он слишком боится инквизитора. Приказать своим слугам "убедить" мужчину? Но инквизитор зачем-то нужен ратману. Нужен для каких-то своих целей... И, похоже, эти цели предполагают, что инквизитор будет действовать добровольно...

Интересно, лорд-манор имеет отношение к этой странной игре, которую пытается вести простой бюргер? Точней, нет, не так. В той игре, которую затеял господин Таузиг, есть место для правящего лорд-манора, и на чьей стороне он должен будет выступать?

Почему-то Кенниг был уверен, что вся эта прогулка в Утрехт затеяна вовсе не для того, чтоб подышать свежим воздухом.

Ужинал "господин инквизитор" в личной палатке, вместе со своими слугами. Ратману Таузигу это, конечно, не понравилось. Ратман Таузиг, когда Кенниг заходил в шатер, потрясенно охнул и попытался сказать:

-Но господин инквизитор! Я надеялся, что мы с вами сможем обсудить вечером...

Винтар остановился на пороге, оглянулся... Ему очень хотелось сказать, что ратман может сделать со своими надеждами, и куда их следует засунуть. Сдержался с трудом. Благостно опустил голову и елейно протянул:

-Мне необходимо перед едой помолиться Единому. И лишь мои слуги могут присутствовать при этом.

Кажется, сработало, ратман поверил.

Только вот секретарь его как-то странно косился на шатер.

Ужин прошел в молчании. Эрменгильда, правда, попыталась что-то сказать, но Кенниг зло прошипел, почти не разжимая зубов:

-Замолчите, могут подслушивать, - и девушка, испуганно ойкнув, прикрыла рот ладошкой.

Кровать, кстати, была предусмотрена только одна. Стянутая цепями деревянная основа стояла возле полотняной стенки шатра.

Видимо, предполагалось, что слуги будут спать прямо на земле, укрывшись своими плащами.

Менрих, пожалуй, вполне мог так и сделать, а вот Эрменгильда... Юная ведьма явно не была готова к таким испытаниям. После того, как молчаливый иллюзионщик вынес грязные тарелки из палатки - слуги ратмана разберутся, как их почистить, - девушка медленно встала, оглянулась по сторонам и глазами несчастного побитого щенка уставилась на Винтара.

По большому счету - это была не его проблема. По большому счету - ее вообще не надо было вытаскивать из дома инквизитора. По большому счету - Кеннигу всего лишь надо было добраться до Лундера...

-Ложитесь, - водяной колдун мотнул головой в сторону кровати. - Менрих и я спим на полу.

Эрменгильда поспешно, как болванчик, закивала.

Что ни говори, а ничего хорошего от этого путешествия ждать было нельзя...

Гермершхейм перевидал за свою историю многое. Когда-то его пытались поделить Утрехт и Гарделлегенер - город выдержал по нескольку осад с каждой стороны - потом городской совет не мог разобраться, кому же все-таки принадлежит власть, потом по лорд-манорству поползи слухи о ведьме, захватившей далекую горную Ругею...

Гермершхейм перевидал за свою историю многое. Разбогател, окреп, оброс надежными стенами, ощетинился верной милицией, готовой помочь родному городу... А потому на десяток шварцрейтаров, столпившихся на рассвете подле восточных ворот, местные жители обратили мало внимания. Стоят спокойно, коней на поводах держат, на крепостные стены не лезут, со стражей не задираются... Кому они нужны? Вот рассветет, ворота откроют, тогда можно будет и озаботится, выпускать их из города или нет.

Мужчины тихо переговаривались между собой, знакомясь, выясняя, кто в какой кампании служил. А там глядишь и наниматель подъедет...

Мадельгер чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Конница - это не пехота. У них свой жаргон, свои байки... Даже крутившийся рядом Кайо, нахватавшийся за время ученичества каких - то вершков, чувствовал себя как рыба в воде.

А вот Оффенбаху было очень неуютно.

Узкий ворот камзола натирал горло, подобранные приятелем сапоги явно были малы, да и вообще, в черном одеянии шварцрейтара, заменившем привычные петушиные окраски ландскнехтского наряда, мужчина чувствовал себя каким-то вороном. Даже конь был траурных оттенков...

Кайо, кстати, действительно было проще. Во-первых, к ученикам никогда не было таких жестких требований, а потому мальчишка мог остаться в своем привычном наряде разных оттенков рыжего цвета, а во-вторых, на пони денег все-таки не хватило, пришлось обходиться серым осликом.

Серым, а не черным, что несомненно важно. По крайней мере, для Мадельгера - хоть какое-то разнообразие будет.

Барнхельм, правда, предлагал купить ишака пуатусской породы, вороного, - мол, это больше пристало ученику рейтара - но Оффенбах послал его ко всем скримслам, добавил вдогонку пару страшно звучащих выражений на непонятном дертонжском... Росперт сдался.

В любом случае, сейчас рейтар вовсю болтал с новыми знакомцами: обсуждал контракты, спорил о "волчках" на клинке, клеймил позором недостойных нанимателей, повадившихся разрывать договора с наемниками, не заплатив ни пфенига...

Вдали послышался цокот копыт, и спорщики прервали разговор на полуслове: солнце еще не встало, а наниматель должен скоро появиться.

Вверху улицы появилась кавалькада всадников, освещаемых неверными отблесками уличных фонарей. Впереди ехала карета, украшенная резьбой и позолотой.

За нею следовали несколько юношей в одежде попроще да тянулись пара телег. Слуги и припасы в дорогу. А за ними тянулись еще несколько всадников в черных одеяниях. Рейтары. Наемники. В самом конце псевдокаравана ехал, отчаянно зевая и потягиваясь давешний вербовщик. Удивительно, как он только с коня не упал.

Странно. Если всех людей, что ожидали прибытия заказчика, наняли для сопровождения каравана, то где же все остальные? Или всю толпу собрали для обеспечения безопасности этого дворянина?

Когда до ворот оставалось всего ничего экипаж остановился и из него выглянул мужчина лет сорока на вид, крепкий - поперек себя шире - простоволосый, обряженный в расцвеченный всеми цветами радуги камзол - Оффенбах завистливо вздохнул, - на пальцах сверкали многочисленные перстни, пуговицы на одеянии были выточены из драгоценных камней, а висевшая на шее золотая цепь могла, наверное, выдержать вес храмового колокола.

-Позер, - насмешливо фыркнул один из рейтаров.

Нет, это ж каким идиотом надо быть, чтоб ехать из Гарделлегенера в Борн, нарядившись в бархат и нацепив на себя кучу золотых украшений? Или этот придурок решил поработать наживкой для всех разбойников Ругеи?

Или вот еще интересный вопрос. Этот барон фон Мецгер - а то, что это именно он сомнений не остается - как он вообще мог решиться отправиться в путешествие, прихватив с собой столько богатств и взяв с собой всего пару слуг. Нет, чтоб найти с десяток охранников. Наемники -- это, конечно, хорошо, но - будем подходить к своей профессии самокритично - слишком уж ненадежно. Кто-то служит верно, а кто-то готов переметнуться на сторону врага при малейшей возможности получить на пару монет больше...

Выглядывавший из кареты мужчина, нахмурившись, мерил взглядом столпившихся наемников.

-Кто ваш офицер? - в голосе звякнули надменные нотки.

По толпе рейтаров пронесся ветерок усмешек.

-А он нужен?! - фыркнул кто-то.

Одно дело, когда наемников целая рота, предстоит осада... Тогда и капитан найдется. А когда всех рейтаров - десяток, да и то - в одной команде никто отродясь не работал... Тут уж приходится обходиться чем есть...

Небо начало розоветь, и ворота протяжно заскрипели: стражники готовились выпускать ранних путешественников.

Наконец проснувшийся вербовщик с рванными ноздрями понял, что пора брать дела в свои руки, иначе наниматель рискует остаться без рейтаров. И если сам барон после этого может и уедет из города, то тот, кто искал вояк, останется. И именно у него будут выяснять, из-за чего сорвалась сделка.

И хорошо, если после этого не придется обращаться к лекарю.

-Ваша Милость! - корноухий обогнал сопровождающих нанимателя рейтаров. Он искренне хотел, чтоб на него обратили внимание, но не знал, как это сделать - видимо, столь высоких клиентов у него пока не было. - Ваша Милость!

Не дергать же, в самом деле, за рукав, как какого-нибудь купца.

Фон Мецгер бросил на него короткий полупрезрительный взгляд:

-Ну?

-Господа рейтары, - широкий жест должен был обхватить всех присутствующих, - приняли ваше предложение и готовы сопровождать...

Вербовщика оборвали на полуслове:

-Это я понял. Кто у них главный?

Корноухий зашуршал бумагами:

-Сейчас... Понимаете, ваша милость, это не одна рота, а разные люди, набранные по разным контрактам... Я могу лишь сказать вам, у кого самый большой опыт, и если вы согласитесь назначить его главным...

-Ну?

-Вот! Мортен Кристенсен - шестнадцать лет рейтаром...

-Кристенсен? - поморщился фон Мецгер. - Дертонжец, что ли?

-Гэрулец, - рявкнул из толпы грубый мужской голос.

Мадельгер покосился на говорившего. Если сравнивать сроки службы, получается, всего четыре года разницы. Сбежал бы из монастырской школы лет в одиннадцать - двенадцать, и сам мог бы претендовать на роль командира. Вот только вопрос встает - а оно надо?..

Ох, зря его Росперт в этот маскарад втянул. Не приведи Единый будет серьезная битва. Ландскнехт ведь отродясь на коне в атаку не ходил. Хорошо, если неловко замахнувшись во время боя Оффенбах всего лишь попадет по лошади. А если себе ногу отрубит? Вот весело будет...

Мортен Кристенсен по величине мог посоревноваться с бароном фон Мецгером. Крепкий, мускулистый, два элля пятнадцать золлов ростом, не меньше. На левом глазу - черная повязка, из-под которой на щеку спускался длинный рванный шрам...

Барона увиденное удовлетворило. Мужчина мотнул головой в сторону своих сопровождающих:

-Переходите вместе с отрядом под командование Гаримана Рауха.

Росперт, затерявшийся в толпе новичков, заржал в полный голос. Стоило выяснять, кто главный, чтоб потом быстро от этого "главного" избавиться. Скоро вообще выяснится, что барон не знает даже за какую сторону меча держаться.

Хохот мгновенно поддержали остальные, смех разнесся над просыпающейся улицей. Лицо барона побледнело, пошло красными пятнами...

Один из сопровождающих фон Мецгера наемников - видно, тот самый Раух, - понял, что клиента пора выручать. Выдвинулся вперед и зычно скомандовал:

-Выезжаем!

Отряд, сопровождаемый негромкими смешками, потянулся к открывшимся воротам.

Винтар ожидал, что в дорогу отправятся на рассвете, как и вчера. Но, видно ратмана Таузига хватило всего на один день. Поутру, когда Кенниг, низко надвинув капюшон на лицо, вышел из палатки, выяснилось, что путешественник сладко спит, поручив лакеям охранять бивуак - из второго шатра доносился звучный храп.

У палаток сидел, зевая и потягиваясь, знакомый секретарь. Тот самый, что предлагал продать информацию о доме, принадлежащем Кенингу, подешевле, а потом, в лавке у травника, случайно проболтался об особняке инквизитора.

Увидев приближающегося колдуна, мальчишка вскочил на ноги. В светлых волосах парня запутались сухие листья, а перепачканный землей костюм явственно намекал, что на земле сегодня спал не один Винтар. Похоже, ратман не особо заботится о своих спутниках - у самого кровать есть, и ладно.

Секретарь, похоже, особо не выспался, и даже простенькое кольцо на пальце мерцало как-то сонно.

Хотя странно, конечно. Даже если нет каких-нибудь переносных лежанок, можно попытаться заночевать на диване в карете - уже удобней будет. Ратман не пустил? Или слуги с кучерами заняли? Так у секретаря вроде статус выше...

А, кто этих жителей Бирикены поймет. У них похоже такие тараканы в голове водятся, что той гостинице без названия, в которой Кенниг недавно ночевал, и не снилось.

-Господин инквизитор! - благоговейно выдохнул юноша. - Чем могу быть полезен?

После ночевки на холодной весенней земле у Винтара дико болела спина. Да еще и в правую руку отдавало так, что пальцы немели.

Плохо дело. Если вдруг придется с кем-нибудь столкнуться, действовать получится только левой рукой, половину заклинаний просто не осилишь.

Короче, настроение у водяного колдуна с утра было отвратное.

-Ничем, - зло буркнул Кенниг. - Поедем когда?

Из головы совершенно вылетело то обстоятельство, что голос надо как-то менять.

Секретарь нахмурился, потер лоб - на пальце матово блеснуло кольцо, разрисованное какими-то знаками:

-Простите?

Винтар мысленно взвыл. Это ж надо быть таким идиотом! А если мальчишка сейчас наберется храбрости, попытается сдернуть капюшон с головы... Одной рукой его даже толком не остановишь!

К счастью, храп в шатре внезапно оборвался, и из-за полотняной стенки донеслось капризное:

-Сигенот? Сигенот! Где тебя носит?!

Отвлекшийся секретарь мгновенно забыл о "неправильном голосе" инквизитора и охнув:

-Простите! - рванулся к палатке.

Если бы Кенниг не думал, что Единый уже давно про него забыл, он бы прочел благодарственную молитву. Похоже, сейчас водяной маг был на волоске от разоблачения.

После легкого завтрака путешественники вновь тронулись в путь.

Секретарь, правда, садясь в карету к своему начальнику, как-то странно косился на Винтара. Плохо. Все очень и очень плохо. Если мальчишка действительно что-то заподозрил, он может в любой момент рассказать о своих страхах ратману. И тогда ничего хорошего ждать не придется.

Не смотря на свои причуды, темп путешествия барон фон Мецгер с самого начала задал хороший. Мадельгер искренне опасался, что ехать до Борна действительно надо будет несколько месяцев, но, к счастью, уже через несколько часов стало ясно, что длительные контракты с наемниками действительно были заключены с запасом: каких-нибудь две - три недели, и путешественники доберутся до точки назначения.

Если, конечно, никаких бед не стрясется. Разбойники, там, не нападут, лошади ноги не поломают, в телегах с припасами оси не лопнут...

Остановились только на закате. Слуги споро поставили шатер для хозяина, личный повар, ехавший на одной из повод, поспешно готовил ужин господину, а наемники собрались у отдельного костра, прикрытого тяжелыми металлическими пластинами с трех сторон от лишнего взгляда. Кашеваром традиционно был рейтар со знаком единого на запястьи - тот, кому не грозило поймать саламандру.

Оффенбах предусмотритель одернул манжету. Ему совершенно не улыбалось долгие месяцы заниматься кормежкой всего отряда. Двадцать человек - это, конечно, не рота, но удовольствие все равно не большое.

Уже через несколько минут лед в отношениях между старыми подчиненными барона и новичками был сломан. Каждому было чем поделиться, о чем рассказать...

-Давно контракты с бароном подписали? - зевнув, поинтересовался Мадельгер у сидевшего рядом рейтара.

Тот, заросший до глаз рыжей бородой, жесткой, словно из металла сделанной, хмыкнул:

-Полгода назад. Сперва сосед хулиганил, пришлось два месяца в осаде продержаться... Теперь вот, когда все успокоилось, жениться едем, - наткнулся на вопросительный взгляд Оффенбаха и пояснил: - Господин барон решил свадьбу сыграть. Договор вроде еще восемнадцать лет назад заключили, при жизни его покойного папеньки, и сейчас фон Мецгер вспомнил, что его пора выполнять. А невеста в самом приграничье живет, у дертонжцев под носом.

-Там мы что, за невестой едем? - нахмурился сидевший рядом Росперт.

-Кажется, - протяжно зевнул собеседник.

-И это лично барон, там, в карете? - на всякий случай уточнил Барнхельм.

-Ну а кто ж еще...

Ландскнехт хлопнул себя по шее, убивая присосавшегося комара и фыркнул:

-Ну и зачем он сам поехал? Если договору восемнадцать лет, достаточно было представителя отправить, нотариуса послать... Самому-то зачем через всю Фриссию мотаться?

Судя по пустому взгляду бородатого, все сказанное Оффенбахом звучало для него так же непонятно, как если бы он вдруг решил перейти на аламанский язык.

Мужчина попытался перевести на более понятный.

-Послал бы слуг. Те невесту к нему доставили. Самому зачем ехать? Да еще и наряжаться, как павлин?

-А весь блеск баронского золота кто ж тогда увидит? - расхохотался кто-то за спиной.

Мадельгер оглянулся: за спинами новичков стоял, засунув большие пальцы рук за пояс давешний командир. Раух, кажется.

-Я ж и говорю, павлин, - фыркнул разноглазый.

Гариман Раух нравоучительно поднял палец:

-Нельзя так про нанимателя говорить... - оглянулся, проверяя, не подошел ли близко кто-нибудь из лакеев барона: - Павлин - птица не наша, не фрисская, - и шепотом пояснил: - Петух, он и есть петух!

Над лагерем понесся хохот...

К вечеру экипажи наконец добрались до ближайшей деревушки. На криво вбитом в землю колышке красовалась покосившаяся табличка "Шварцвельс".

У Винтара кольнуло сердце. Шварцвельс. Одна из деревень, сожженных при Аурунд. Возродилась, отстроилась...

К счастью, самому колдуну договариваться о ночевке не пришлось. Пусть он лично в уничтожении села не участвовал - профиль не тот, - но в душе что-то подсказывало, что, если Кенниг все-таки решит начать разговор без помощи иллюзионщика, последствия могут быть отвратительными.

Таузиг с секретарем остановились в доме у старосты. Для лже-инквизитора со слугами нашлось место у молодой вдовы, потерявшей мужа шесть лет назад. Где заночевали слуги и кучера, интересовало Винтара меньше всего. Пусть об этом голова болит у ратмана.

Водяному колдуну и своих проблем хватало: к вечеру рука разнылась настолько, что мужчине хотелось кричать в полный голос. Кенниг даже ужинать не стал: есть не хотелось совершенно, а при малейшей попытке пошевелиться - боль прошивала от кончиков пальцев до плеча.

Вдова - хрупкая, рано поседевшая женщина - безропотно уступила свой дом "инквизитору", а сама ушла спать в хлев, на сеновал. У Винтара не было сил даже на то, чтоб спорить. Уступила, да и уступила. И так все болит так, что дышать трудно.

Менрих, наскоро перекусив, завалился на скамью у стены, укрывшись плащом чуть ли не с головой - видно опасался, что от него и этой ночью потребуют, чтоб он спал на полу и решил побыстрее занять свободное место.

Эрменгильда опустилась на лавку рядом с сидящим за столом колдуном:

-Что с вами? Вы молчите весь день...

-Все нормально, - хмуро откликнулся мужчина. Боль перебралась с руки на шею. Кажется, скоро голову повернуть нельзя будет.

-Но я же вижу, что что-то не так! - узкая прохладная ладошка легла на плечо водяному магу.

По руке словно огненная волна прошла. Докатилась до кончиков пальцев, закапала невидимыми дождинками на земляной пол...

И боль прошла, словно и не было ее.

Кенниг медленно повернул голову, пораженно уставившись на девушку.

-Что?! - испугалась она, отдернув руку.

Колдун замер, ожидая, что боль вновь вонзит зубы в плечо... Но ничего не произошло.

Юная госпожа фон Оффенбах напряженно смотрела на него, ожидая ответа. Так и не дождалась, и осторожно уточнила:

-Все в порядке?

-Кажется, - медленно кивнул Винтар, все еще опасаясь, что боль вернется.

Ничего подобного. Ни малейшего намека.

-Вы... Ничего не почувствовали? - осторожно уточнил колдун.

В конце концов, талант Эрменгильды заключается в том, что она чувствует магию.

Девушка сглотнула комок, застрявший в горле, медленно оглянулась по сторонам, словно высматривала что-то и тихо протянула:

-Н-нет. А должна?

То есть свое колдовство она не чувствует. Но в чем оно заключается? Госпожа фон Оффенбах способна исцелять? Ее талант подобен дару Одильхоха, одного из слуг - пленников инквизитора? Тогда она могла бы излечить собственные раны...

Нет, точно бред какой-то получается...

Кенниг мотнул тяжелой головой. Все. Пора спать. Завтра - снова в путь, а значит, опять придется играть спектакль перед Таузигом, скрывая лицо и притворяясь покойным Гиршем. Завтра очередной трудный день.

Водяной маг вздохнул, поднялся с лавки и протянул руку Эрменгильде, помогая ей встать:

-Хозяйка постелила в своей спальне. Идите спать, госпожа фон Оффенбах.

Девушка робко улыбнулась, принимая протянутую ладонь:

-Спасибо, господин Кенниг.

Все-таки, каким бы не был ее дар, боль она сняла профессионально. Так ловко справиться мог, пожалуй, только Бертвальд Шмидт со своими травами. Но тот вообще мастер, даже при родах был способен муки уменьшить...

Кенниг замер ледяной статуей, не обращая внимания на то, что продолжает сжимать в руке хрупкую ладошку Эрменгильды.

При каких родах?!

Бертвальда он узнал только при взятии Бруна. И, кажется, даже чуть его не убил. Значит, к тем недавним воспоминаниям о люльке нынешний мажордом лорд-манора не имеет никакого отношения. Так о чем вообще сейчас шепчет память?! Что за ерунда приходит в голову?!

Юная ведьма встревоженно заглянула в глаза Винтару:

-Все в порядке?! Что-то случилось?!

Маг с трудом разомкнул спекшиеся губы:

-Ничего. Все нормально.

-Точно?! - не успокаивалась девушка, совершенно не заботясь о том, что Менрих уже наверняка заснул, и ее встревоженный голос может его разбудить.

-Точно, - выдохнул водяной колдун. Голова его уже была занята совершенно другим. Все, что ему хотелось, это побыстрее закончить этот разговор и попытаться еще раз поймать за хвост ускользающую мысль, ускользающий обрывок воспоминаний...

А те словно издевались. Перед глазами как наяву всплывали отдельные клочки то ли иллюзий, то ли бреда... Ливень, стоящий стеной... Мчащийся по дороге черный конь...Бьющие по лицу капли дождя... Мокрые волосы, прилипшие к шее...

Эрменгильда поняла, что ответа она так и не дождется.

Девушка мотнула головой в сторону комнаты, в которой обычно ночевала вдова:

-Я... пойду спать? - кровать там все равно одна. Пусть она и получше, чем лежанка в шатре, но все равно, ничего особо хорошего в крестьянском доме не найдешь. Хорошо, если матрас, набитый соломой будет без клопов...

Хозяйка и так уступила самое лучшее, что у нее есть.

-Иди, - выдохнул Кенниг.

Дождался пока за выскользнувшей в соседнюю крошечную комнатку девушкой закроется дверь и опустился на свободную лавку. На миг прикрыл глаза, пытаясь поймать обрывки воспоминаний...

В ту ночь лил дикий ливень...

Девять лет назад.

...Лил дикий ливень. Вороной конь мчался по дороге, разбрызгивая из-под копыт фонтанчики грязной воды.

Всадник прижался к самой шее скакуна. Он спешил как можно быстрее добраться до города, не обращая внимания ни на текущие по лицу струи дождя, ни на мокрые волосы, прилипающие к шее.

Жеребец затормозил только перед городскими воротами, замкнутыми на ночь, и всадник отчаянно заколотил кулаком по тяжелому дереву:

-Открывайте!..- окончание фразы, явно содержавшее какую-то нецензурщину, потонуло в раскате грома.

Из-за ворот послышался флегматичный голос:

-Кого там принесло? Ночь на дворе...

Удивительно, что кто-то вообще рискнул выйти под дождь.

-Открывайте! - вновь рявкнул приехавший.

-Да пошел ты!.. - равнодушно посоветовали ему из-за стены.

В ворота врезался ледяной таран, подкрепленный струями дождя, падающего с небес и мгновенно замерзающего рядом с творением опасной магии. Посыпались щепки, деревянная труха, одна из досок на воротах отлетела в сторону. В сверкании молнии мелькнул прозрачный отблеск, и из-за ворот зачастили:

-Простите нас, господин! Сейчас откроем, господин!

Заскрипел тяжелый ворот, створки распахнулись, и уже через мгновение всадник влетел на улицы ночного города. Вцепился в горло испугано сжавшемуся стражнику, и прошипел, сверкая безумными голубыми глазами:

-Где живет ближайшая повитуха?!

В ответ лишь испуганно мотнули рукой, указывая куда-то в переплетение улочек.

Кенниг сжал губы, процедив ругательство, отшвырнул в сторону перепуганного стражника и пришпорил Уголька.

Он потерял драгоценные полчаса, носясь по улицам ночной Бирикены. Попытался, было, стучать во все двери подряд, но вовремя одумался. Замер, натянув поводья, пытаясь сообразить, что же делать... И решившись, вновь пришпорил коня.

Через несколько минут водяной колдун оказался рядом с каменным особняком. На разъяренный стук в дверь выглянула заспанная служанка, разглядела в отблеске сверкающих молний насквозь мокрого колдуна, и, испуганно охнув, шарахнулась вглубь дома.

Винтар перехватил ее за рукав:

-Ратмана ко мне, живо!

Пусть прошел всего год со времени взятия Бирикены, но колдун уже освоился в незнакомом городе, а уж где живет Таузиг, отдавший Аурунд ключи от города, знал хорошо.

Хозяин дома явился быстро: спустился по лестнице в расписанном павлинами халате, потирая кулаками глаза и сцеживая зевки в кулак с зажатым в нем ночным колпаком.

-Чем могу быть полезен, господин Кенниг? - на губах мужчины плясала заискивающая улыбка.

-Нужна повитуха! - отрывисто обронил колдун. - Срочно!

Ратман на миг задумался, а потом поспешно закивал:

-Моя свояченица, она недавно приехала из Шенфельда, это в Утрехте...

-Короче! - рявкнул на него колдун.

-Она... Она разбирается! Она и роженицам уже помогала, и... - перепуганный ратман болтал без умолку.

-Живо ее сюда!

...Истошный женский крик распорол тишину ночного Бруна. Заметался по коридорам, заставив нервно вздрогнуть слуг, зашептаться меж собой ландскнехтов...

Кенниг тащил за собой повитуху, совершенно не смотря по сторонам. Перед дверью в спальню сестры остановился за мгновение до того, как створки распахнулись, и в коридор буквально выпрыгнул перепуганный Шмидт. Волосы мальчишки стояли дыбом, а в глаза плескался страх:

-Я... Я... Я... Что мог сделал!.. Я госпоже трав дал... И еще дал... И настоя дал... И...

-Пошел вон! - колдун легко отшвырнул в сторону измотанного травника. Подтолкнул женщину в спину к двери: - Идите!..

Та перешагнула порог - кругленькая невысокая дамочка лет тридцати на вид - оглянулась на миг через плечо, и плотно закрыла за собой дверь.

За тот час, пока повитуха пробыла в спальне Аурунд, Винтар чуть с ума не сошел. А та пару раз попросила горячей воды, чистой ткани...

А потом шагнула через порог, улыбаясь:

-Все в порядке...

***

Кенниг сидел, уставившись пораженным взглядом в темноту комнаты.

Он ездил из Бруна в Бирикену за повитухой.

Для Аурунд.

В ушах все еще стоял женский крик. Истошный, громкий... Словно колдун слышал его только вчера.

У Аурунд был ребенок. Не тот безымянный младенец, умерший на второй день после рождения, другой. Рожденный уже в Бруне, после того, как Аурунд стала правительницей всей Ругеи.

У Аурунд был ребенок.

И где он? Что с ним произошло?

Кенниг склонился, запустив пальцы в волосы и сжав голову руками.

Мать задушила подушкой или утопила руками беспамятного Винтара, в каком-нибудь болоте?!

Колдун вздрогнул, выпрямился и уставился пустым невидящим взглядом в темноту комнаты.

Мать. Аурунд была матерью ребенка, родившегося в Бруне.

А кто был отцом? От кого родился этот младенец?!

Не от Винтара же в самом деле! Кенниг на тот момент считал ведьму сестрой!

А уж мужчин в замке было более, чем предостаточно! Одних ландскнехтов было не меньше сотни!

Да к чему далеко ходить! Кому нужны те наемники! Рядом, например, постоянно был Гирш!

Или... Сердце пропустило удар. Перед глазами как наяву всплыла бесстыдная улыбка Аурунд: "Зачем мне нужен Сьер?.. Он из рода предыдущего правителя... Можно задуматься о наследнике..."

Неужели он?!

Кеннигу стало трудно дышать. Не хватало воздуха, перед глазами плясали багровые круги.

В комнате Аурунд стояла люлька. Ребенок родился и выжил. Прожил по крайней мере несколько дней - не зря же колыбель принесли из Бирикены! Неужели отцом новорожденного был Адельмар Сьер?!

Винтар рванул ворот рубахи.

Это безумие.

Это безумие - ревновать женщину, умершую много лет назад.

Это безумие - ревновать женщину, которая пять лет подряд использовала тебя, раз за разом уничтожая твою память.

Это безумие.

Но доводы разума таяли перед ревностью, впивавшей ядовитые зубы в сердце.

А перед глазами вновь и вновь всплывало одно и то же лицо. Лицо Аурунд. Не той, что огнем и мечом захватила власть в Ругее. Не той, что участвовала во взятии Бруна. Не той, что легко отдавала приказы об убийстве.

Нет, перед глазами все стояло заплаканное лицо дочери скорняка Аурунд Аберас. И светящееся счастьем лицо Аурунд Кенниг, встречающей мужа на пороге маленького домика в Бирикене...

Ночь уже давно спустилась на землю, а лагерь все никак не отходил ко сну. Нет, наниматель, конечно, уже давно задремал, но у рейтаров-то оставалась куча дел! Нужно было подготовиться к завтрашнему марш-броску, выставить охранников вокруг бивуака, проверить, все ли в порядке...

Мадельгер Оффенбах потянулся за точильным камнем. Пусть скьявонеску ландскнехт и подобрал по руке, но слегка поправить ее не мешало. Вместо оселка мужчина случайно прикоснулся пальцами к лезвию брошенного Кайо ножа, только чудом не порезавшись, и сдавленно ругнулся:

-Скримсл!

-Ой, мой нож! - обрадовался мальчишка, подбирая клинок. Покосился на мрачного ландскнехта и обернулся к Росперту, едва различимым силуэтом видневшимся в темноте: -Господин Росперт, а кто такой скримсл?

Рейтар, как раз нащупавший в волосах присосавшегося клеща, только отмахнулся:

-Я откуда знаю? У Оффенбаха и спроси!

-Он мне не скажет! - хлюпнул носом мальчишка.

Барнхельм наконец нащупал на голове мерзкое насекомое:

-Эй, Одуванчик! Кто такой скримсл?

-Морской змей, - коротко откликнулся наемник.

Кажется, он уже смирился с прозвищем, данным ему приятелем.

-Слышишь, киндеритто? - нравоучительно протянул Росперт, раздавив клеща пальцами. - Скримсл - это морской змей. Сказочное существо.

-Он не сказочный! - откликнулся Мадельгер. - Он настоящий.

-С чего ты взял? Мало ли какие байки ходят!

-Байки - не байки, а я его видел.

Тут уже пришел черед Росперта удивляться:

-Когда?! Ты что, у моря был?

Оффенбах, наконец, нашел оселец, и точильный камень скользнул по лезвию скьявонески:

-Был. Лет пятнадцать назад, когда сбежал... Прошел почти всю Фриссию, добрался до Свейского моря... И сдуру зафрахтовался юнгой на корабль, который в Куссар шел, за мрамором.

-Куссар? - удивился Барнхельм. - Это где?

-За морем, на юго-востоке, - ландскнехт попробовал пальцем остроту лезвия и решил, что нужно еще подточить. - Вышли мы в открытое море... И тут он. Скримсл. Длинный, как не знаю что. Чешуя на солнце переливается, пасть размером с десять кораблей. Один раз зубы сожмет - труха останется. В общем, я в первом же порту на берег сошел. Не получилось из меня моряка.

Росперт помолчал, на миг задумался, а потом заговорил добрым и поучительным тоном:

-А еще, киндеритто, я слышал, далеко на юге за Аламанией, водятся подземные драконы, татцельвурмы по-нашему.

-"По-нашему", это "по-дертонжски"? - не удержался от подколки Оффенбах.

-И по-дертонжски тоже, - не стал спорить шварцрейтар.

Мадльгер фыркнул, вновь попробовал клинок пальцем и, наконец, решил, что правку меча можно заканчивать. И вообще - вставать завтра рано, опять в дорогу...

-Ты почему до сих пор не спишь?! - напустился он на мальчишку. - А ну быстро в постель! А то завтра не добудишься!

Юный "колдунитто" вытянулся в струнку и бодро полушутливо отсалютовал:

-Есть - в постель!

-Да не ори ж ты! - цыкнул на него Росперт. - Люди спят уже!

Мальчишка стушевался и юркнул в загодя поставленную палатку.

Винтар даже не мог сказать, спал он или не спал этой ночью. Мужчина, конечно, прилег на свободную лавку, но сон все не шел. В голове крутились дурацкие мысли, а стоило колдуну закрыть глаза, как перед внутренним взором вновь и вновь всплывало лицо Аурунд.

Может, Кенниг и задремал, но все это как-то прошло очень быстро. Кажется, только что прикрыл глаза, только что лежал, маясь и слыша только ровное дыхание задремавшего неподалеку Менриха, только что косился на начинающее светлеть за крошечным окошком небо... А вот уже и петухи поют.

И не поймешь, спал ты или проворочался всю ночь без сна.

Водяной колдун медленно сел на лавке, потянулся за брошенным на столе вчера вечером плащом инквизитора. И замер.

Плаща не было.

Просто не было и все.

Великолепно. И что теперь делать? Можно, конечно, растолкать Менриха, рассказать ему о появившейся проблеме...

Но сколько продержится иллюзия? Сможет мальчишка создать ее и сохранять все то время, пока путешественники, наконец, не погрузятся в карету? Кенниг покосился на мирно спящего иллюзионщика. Разбудить его сразу? Чтоб он с самого начала знал, что ему грозит, какие трудности предстоят?

Чуть слышно скрипнула дверь, Винтар резко обернулся, комкая в руке готовое сорваться с пальцев ледяное заклятье. На пороге дома стояла, осторожно, кончиками пальцев удерживая алый плащ, давешняя вдова - хозяйка дома, занятого лже-инквизитором.

-Утро доброе, милсдарь, - женщина исподлобья стрельнула глазками, и Кенниг лишний раз порадовался, что он до сих пор так и не побрился - не приведи Единый кто-нибудь припомнит, как выглядел брат ведьмы. Пусть деревню в свое время сжег огненный маг - у Кеннига другая стихия - но запомнить облик родственника Аурунд могли.

-Доброе, - шепотом согласился Винтар, надеясь, что вслушиваться в голос и сравнивать его с вчерашним визгливым тенором женщина не будет.

-У вас плащ по подолу грязью испачкан, я его постирала, горячими камнями высушила, - улыбнулась вдова, встряхивая тяжелую ткань. - А вы чего, милсдарь, шепотом говорите? Тоже приболели?

Кенниг напрягся.

-В смысле - тоже?

Хозяйка пожала плечами:

-Так спутник ваш, что у старосты заночевал, с утра самого животом мается. Его слуги говорят, из-за этого еще день у нас, в Шварцвельсе побудете.

У Винтара сердце упало. И так едут медленнее, чем рассчитывал, так еще и целый день потеряют! При Аурунд до Шварцвельса за несколько часов добраться из замка можно было, а сейчас...

На лавке завозился Менрих. Сел, сладко зевая и потягиваясь, стрельнул глазами на вдову и тихо ойкнул, вспомнив, что в его обязанности входит создание иллюзий для Винтара.

А женщина продолжала:

-Ну да ничего, милсдарь. Отдохнете, прогуляетесь... Может, вам еще что простирнуть надо, почистить?

-Не надо, - шепотом откликнулся Кенниг, расслышал в собственном голосе знакомые визгливые нотки Гирша и, наконец, спокойно заговорил громче: - Обойдусь.

Женщина провела рукой по платью, поправляя фартук и проверяя, не сполз ли узел набок, находится ли он посредине, как и полагается у вдовы:

-Как скажете, милсдарь... А для здоровья сходите вы к склепу... Я б и спутнику вашему посоветовала, да он птица знатная, только со старостой говорить будет...

На лавке закашлялся Менрих, вспомнив, каким гоголем обычно ходил настоящий инквизитор и стараясь подавить смешок.

-К склепу?

Да уж, сегодня в деревне точно день каких-то странностей. То Таузиг заболел, то о склепе каком-то речь... Откуда в деревне склеп?

-Да жальник у нас за деревней стоит, - словоохотливо пояснила вдова. - Мы там своих уже больше ста лет хороним... А до нас тут другие люди жили, может город какой был или еще что... Они там святого своего и похоронили. Имени его мы уже не знаем, но святой он точно! Пойдешь к склепу, помолишься Единому, рукой до стены дотронешься - и полегчает, любая болезнь пройдет...

Кенниг только недоверчиво хмыкнул. Женщина заметила недоверие на его лице и горячо продолжила:

-Да вы не сомневайтесь, милсдарь! Настоящий святой там лежит! Даже при ведьме этот склеп выстоял! А она раза два к нему приезжала, снести, наверно, хотела, но он выстоял! Настоящий святой там! Надо, как бродячий монах к нам забредет, попросить, чтоб в столицу, в Храм, рассказ о нашем склепе отнес, глядишь, в других землях о нашем святом узнают...

Женщина говорила что-то еще, но в Кенниг услышал только одно: Аурунд приезжала к этому склепу.

И не один раз.

-А где он находится, - Менрих тихо ругнулся сквозь зубы: видно опять его дар начал слабеть - и Кенниг поспешно понизил голос: - склеп ваш?

Впрочем, вдова поняла это по-своему:

-Опять горло схватило? Та там легко найти. С той стороны села, дальней которая, там на краю пожарище, после ведьмы осталось, так за него идете, а там и могилки покажутся... А склеп сразу увидите, он большой, красивый... Не понравиться не может! - убежденно заверила Кеннига женщина: - Как увидите, сразу в нем полежать захочется!

Водяной маг чуть не подавился. В его планы совершенно не входило лежать в склепе. Пусть даже очень красивом. Впрочем, вдова явно ждала какого-то ответа, и Кенниг выдавил улыбку:

-Я обязательно посмотрю.

Забрал плащ у крестьянки, привычно встряхнул его, накинул на плечи и бросил короткий взгляд на иллюзионщика, подбавив в голос властных ноток:

-Менрих, ты мне сегодня не нужен. Можешь отдыхать. И скажи Эрмен... - колдун запнулся, и поспешно изменил имя на мужское: - Эрменгеру, что он тоже на сегодня свободен.

Парень удивленно округлил глаза, явно не поняв, о ком идет речь, а потом поспешно закивал:

-Да-да, конечно, господин.

Кенниг низко опустил капюшон и выскользнул из дома. Уже очутившись на улице, колдун вспомнил, что он не ел со вчерашнего утра...

Впрочем, далеко Винтар не ушел. Стоило колдуну пройти вверх по улице, надеясь побыстрее найти дорогу к склепу, как неподалеку сам собой нарисовался давешний секретарь господина Таузига.

-Господин инквизитор! - сразу оживился юноша - А я вас как раз ищу!

-Да? - мрачно поинтересовался Винтар, стараясь говорить как можно тише и проклиная собственную глупость. Может, все-таки вернуться за Менрихом?

-Там староста господину Таузигу стол накрыл... А господин ратман сегодня приболел... Пойдемте, вас покормят?

-А мои слуги?

Секретарь только отмахнулся:

-Я распоряжусь, им что-нибудь принесут...

Кенниг на миг задумался, а потом мотнул головой:

-Я говорил. У меня особые молитвы Единому перед едой. Я вернусь в дом, где ночевал, а вы - обеспечьте меня едой.

Секретарь поджал губы, словно едва сдерживался, чтоб не сказать что-нибудь не то, а потом кивнул:

-Как будет угодно.

Второй раз выбраться из дома в поисках склепа Кенниг смог примерно через час.

Утром выпал туман. Такой густой, что Мадельгер с трудом мог разглядеть даже морду собственного коня. Противная моросящая взвесь окутала все вокруг, насквозь пропитала одежду...

За грудиной неприятно дрожал обжигающий внутренности комок: саламандре совершенно не нравилась погода. Впрочем, мало ли что этой огненной кошке может прийтись не по вкусу: не первый, да и не последний раз утреннее марево видим.

Конь недовольно фыркал и поводил ушами, медленно шагая по плохой дороге. Где-то в тумане защебетали ранние птахи... И вроде бы все было ничего, но этот проклятый туман... Он просто выводил Мадельгера из себя!

Ближе к обеду дымка начала рассеиваться, и ландскнехт наконец-то вздохнул полной грудью. Кавалькада двигалась быстро, наемник уже даже понадеялся, что на этот день удастся заночевать в какой-нибудь деревеньке... А потом понял, что проблемы только начинаются: путешественники выехали к реке.

В паре золлов от берега виднелись плавающие по поверхности водоросли, прозрачные воды бились о берег, ласково касаясь темного песка...

Оффенбах почувствовал, как к горлу подкатывает комок тошноты и поспешно закрыл глаза. Горячий комок за грудиной шипел и плевался искрами, разбегающимися по крови. Огненная кошка до смерти перепугалась такого количества воды, и ее страх передался носителю. Паника зародилась внутри, затуманила голову...

Когда рассказываешь про море, можно сказать, что испугался скримсла - тем более, что ты его действительно видел - но ведь это не обязательно будет всей правдой.

Мадельгер сжал зубы. Нельзя давать саламандре управлять собой.

Нужно уметь справляться со страхами.

Тем более, если они принадлежат не тебе.

Главное, чтоб перестало выворачивать наизнанку. А то чувствуешь себя так, словно тухлого мяса наелся.

Оффенбах сделал глубокий вздох и медленно открыл глаза. Кавалькада уже потянулась к мосту. Еще немного и первые храбрецы въедут на крепкий камень, заведут разговор с охранниками, договариваясь о мостовом сборе... А это значит, нужно как можно скорее собраться с силами. Даже если ты будешь замыкать колону, следуя за каретой и телегами - перебраться на противоположный берег все-таки надо.

При одной мысли об этом саламандра, только начавшая успокаиваться, впилась огненными когтями в сердце, взвыв бешенной кошкой.

Мадельгер вздрогнул всем телом и сцепил зубы, стараясь не закричать от боли - пальцы, сжимавшие узду, побелели, - и надеясь, что зверь, притаившийся под кожей не вздумает выглянуть наружу: у наемника не было никакого желания лечить лошадь от ожогов, если вдруг собственное тело начнет нагреваться.

Самое противное во всем присходящем было то, что ландскнехт уже не раз переправлялся через реки. Да, саламандра и тогда бесновалась вовсю, но ее можно было успокоить! А сейчас казалось, что она просто сошла с ума!

-Эй! - чья-то ладонь хлопнула по плечу. - Ты чего стоишь? Пора ехать.

Оффенбах перевел мутный от боли взгляд на говорившего. Росперт.

-Н-не могу, - слова давались с трудом.

-Почему? - нахмурился приятель.

Рядом остановился заинтересованный Кайо. Его осел, обрадовавшись внезапному отдыху, потянулся губами к ранним весенним травинкам.

Ландскнехт на несколько мгновений прикрыл глаза, собираясь с силами - кошка, прячущаяся где-то внутри, истерично визжала при малейшем дуновении ветра со стороны воды и впивалась огненными когтями прямо в сердце, полосуя душу на мелкие обрывки - и тихо выдохнул:

-Саламандра.

-И? - не понял Барнхельм.

-Река, - каждое слово давалось с трудом. - Я не могу даже смотреть на нее.

Шварцрейтар задумчиво почесал патлатую голову:

-Слушай, а может у тебя бешенство? - поймал вопросительный взгляд приятеля и пояснил: - Ну, водобоязнь. Скоро пену пускать начнешь, кусаться... Надо сразу голову отрубить - и все, больше никаких проблем.

-Да пошел ты! - огрызнулся Оффенбах. Он явно хотел добавить что-то еще, послав языкастого собеседника еще дальше, но огненный стихиаль, притаившийся за грудиной, вновь дернулся в сторону, подскочил горячим комком к самому горлу, и ландскнехт скорчился в седле от боли, вцепившись обеими руками в переднюю луку. Из-под пальцев потянулся тоненький дымок.

Шварцрейтар сдавленно ругнулся, бросил короткий взгляд на карету, уже въехавшую на мост вслед за первыми наемниками, и коротко обронив:

-Киндеритто, следи за ним! - пришпорил коня.

Совершенно не представлявший, что ему делать, Кайо перепугано закивал, не отрывая напряженного взгляда от бледного Мадельгера. Тот, сжав зубы, пытался заставить саламандру хотя бы на несколько секунд прекратить бесноваться. Получалось плохо - еще немного, и зверь прикоснется изнутри к коже, начнет выжигать рубаху и камзол...

Через пару минут, вернувшись от обоза, Барнхельм сунул под нос приятелю флягу, из которой явственно тянуло запахом сивухи:

-Пей!

Мужчина поднял на него разноцветные глаза:

-Разжигает... огонь... - в глубине зрачков плясали отблески пламени.

-Дурманит голову! - отрезал шварцрейтар. - Пей!

-На лошади... не удержусь... Контракт... разорвут... - ландскнехт все еще пытался сопротивляться.

-Разберемся! - оборвал его Росперт. - Пей!

Оффенбах понятия не имел, как отреагирует на крепкие напитки саламандра уже готовая вырваться наружу - в предыдущие разы удавалось напиваться, когда притаившийся в душе зверь оставался спокоен - но выбора в любом случае не было.

Пить пришлось зажмурившись. Горячий комок прошел по горлу, рухнул в желудок. Огненная кошка недовольно заворчала, почувствовав губительную для нее влагу, потом сообразила, что сивуха только разжигает пламя, рванулась навстречу новому глотку... И сонным комком осела где-то за грудиной.

Впрочем, после нескольких глотков ландскнехт чувствовал себя не намного трезвее той самой кошки - напиток в мехах оказался очень уж забористым.

Правда, дым из-под пальцев идти перестал.

Барнхельм окинул взглядом напарника, отмечая, что к тому возвращается здоровый цвет лица, и потянул за узду коня ландскнехта, заставляя жеребца приятеля идти рядом со своим скакуном:

-Поехали, а то за нас сбор заплатить забудут. Так и останемся на этом берегу куковать.

До склепа Винтар Кенниг добрался к полудню. Тяжелая дубовая дверь, гранитные стены, статуя Того, Кто Всегда Рядом, над входом - все так же, как и обычно. Но все равно, на этом кладбище серая от времени гробница казалась какой-то чужой. Скромные могилки деревенских жителей, расположенные неподалеку от старинных стен, принадлежали этому миру. Было понятно, что люди родились, выросли и умерли на родной земле. А здесь... Кому понадобилось ставить склеп рядом с какой-то заброшенной и сожженной при Аурунд деревеньке?

Точней нет, не так. Если верить вдове, вопрос должен ставиться по-другому: почему жители Шварцвельса вообще решили поселиться рядом со старинным склепом? Неужели здесь действительно захоронен святой?

А если да, почему не известно его имени? Почему до сих пор до Шварцвельса не добрались священники, не построили храм Единого?

Можно, конечно, спихивать вину на Аурунд, но по словам крестьянки выходило, что безымянный святой исцелял задолго до того, как Ругеей начала править ведьма...

Кенниг медленно пошел в обход склепа, стараясь не наступать на могилы, подходящие к самым стенам. Покрытый резьбой камень потрескался от времени и разобрать, что же изображено не получалось. Пару раз водяному колдуну показалось, что он видит странных существ, похожих на горбатых карликов с серпами вместо рук, но понять, действительно ли это было, или неизвестный резчик изобразил что-то иное так и не получилось.

Обойдя вокруг могильника, мужчина остановился перед дверью. Прикоснулся ладонью к дереву, прислушался к собственным ощущениям... Воды внутри не было - впрочем, это было бы странно, окажись наоборот, но вот сама дверь... Странно, но не смотря на весеннюю прохладу, изредка пробиравшую даже сквозь плотный плащ инквизитора, дерево под рукою было теплым, словно нагретым солнечными лучами.

Камень рядом, кстати, тоже был не холодным... А еще Кеннигу почему-то показалось, что, когда он прикоснулся к гранитному наличнику, по резьбе в виде листьев и гроздьев винограда проскользнули искры.

Над головой раздался какой-то резкий треск. Ледяной колдун поднял глаза, пытаясь понять, что происходит. Камень от холода треснул?

Да нет, никаких новых щелей не появилось. А вот со статуей Того, Кто Всегда Рядом явственно было что-то не то.

Кенниг пригляделся. С первого взгляда изваяние казалось сделанным по всем канонам. Крылатый мужчина, держащий в руках огненный меч. Вьющиеся волосы, вертикальные зрачки, чуть заостренные уши, непристойно облегающая одежда... Все, как всегда.

Вот только Винтар готов был поклясться, что еще несколько мгновений назад, голова истукана находилась немного под другим углом. Да и зеленые огоньки в глубине каменных зрачков сверкать никак не должны. Да и дверь, кажется, чуть с места сдвинулась... А из глубины склепа сладким запахом дорогих пряностей...

По коже продрал неприятный холодок. Что за пакость творится в этом Шварцвельсе?!

Колдун, все так же не отводя глаз от статуи, осторожно убрал руку от двери, надеясь в глубине души, что все, что он видел - всего лишь разыгравшееся воображение.

Или нет.

Хотя бы потому, что огоньки в глазах истукана погасли и каменное создание медленно повернуло голову обратно, замерев по всем канонам. И дверь, кстати, закрылась.

Здесь явно было что-то не так.

По большому счету стоило либо сделать вид, что ты ничего не заметил, либо, в крайнем случае, привести к склепу Эрменгильду - уж она точно определит, есть ли там внутри что-то магическое. И сделать это все можно будет не заходя внутрь. И будет это вполне логично.

Только в голове вдруг как наяву всплыл тихий голос Рикмира: "Совершай глупости..."

Дурацкое предсказание! Кенниг и так уже натворил делов, согласившись только отправиться в путь вместе с Таузигом!

Другими словами, выполнять такие идиотские советы совершенно не следовало.

Кенниг развернулся и пошел прочь от склепа. Лезть внутрь склепа, охраняемого способной оживать статуей, мужчина не собирался. Особенно, если учесть, что местным жителям вряд ли понравится, если заезжий инквизитор задумает заглянуть внутрь могильника. Как бы после этого за колдуна не приняли.

К вечеру похмельная дымка стоящая в голове начала рассеиваться.

Для самого Мадельгера осталось тайной, каким образом он умудрился удержаться в седле, не сверзившись под копыта идущего рысью коня. Может, помог Росперт, держащийся постоянно рядом. А может, вся причина была в Кайо, трусившем неподалеку на своем ослике и не отрывавшем напряженного взгляда от спины ландскнехта.

Остановились уже на закате - барон фон Мецгер, похоже, решил преодолеть расстояние между собой и ждущей его невестой в кратчайшие сроки.

Росперт спихнул на Кайо все хлопоты по установке палатки и, грозно поручив Мадельгеру следить за "киндеритто", - хотя это еще вопрос, кто за кем сейчас следил - сбежал к остальным рейтарам. Вернулся через полчаса, неся горячий котелок, пахнущий кашей и салом. Мужчина опустил ценный груз на землю, рядом с мальчишкой, уже поставившим палатку и сейчас зачарованно разглядывающим огненные краски заката, и о чем-то задумался...

Минут через десять, когда хмельной туман окончательно выветрился из головы, Оффенбах заметил, что что-то не так. Покосился на котелок, на замершего Росперта, на растянувшегося на земле Кайо, укрывшегося плащом...

Стоп. Плащ.

-Росперт, откуда у нашего ученика плащ?! Мы его не покупали!

-Так это... - выдохнул шварцрейтар, стеклянным взглядом смотрящий перед собой. - Еноты принесли...

-Что?! - в первый момент мужчина решил, что он выпил слишком много, и опьянение еще не прошло.

-Еноты, - покорно повторил Барнхельм. - Сам видел... Пришла пара енотов. Принесла плащ. Укрыла им киндеритто...

-Я просто замерз! - обиженно сообщил мальчишка, садясь. - А они меня пожалели!

-Соткали плащ?!

Кайо обиженно стрельнул в его сторону глазами:

-Ну, может, не соткали. Может, позаимствовали у кого-то...

Словно в ответ на это высказывание от кареты послышались грозные крики. Барон фон Мецгер за что-то распекал слуг.

-Я даже подозреваю, у кого, - тоскливо вздохнул Оффенбах. - И послал же Тот, Кто Всегда Рядом, ученичка...

Кайо смущенно потупился. Хотя, с точки зрения Росперта, мальчишка, скорее, прятал веселую ухмылку.

Плащ, надо сказать, был хорошим, подбитым горностаевым мехом. И будь на то воля самого ландскнехта, он бы его даже и оставил, но с другой стороны, утром, когда путешественники снова пустятся в дорогу, нанимателю будет очень трудно объяснить, как у ученика наемников появился плащ, принадлежащий барону.

И версия с енотами тут точно не сработает.

Мужчина вздохнул:

-Согрелся? Давай сюда, пойду верну хозяину.

-И что скажешь? - заинтересовался Росперт.

-Нашел по дороге.

-Так тебе и поверят. Выбрось, лучше, эту тряпку где-нибудь подальше, и пусть уже кто-нибудь другой ее "по дороге найдет". И даже если барону не вернут, мы тут не при чем будем.

Мадельгер вздохнул: вариант Барнхельма, как не крути, был самым безопасным.

Ночью, когда на небе уже загорелись звезды, из домика вдовы, неслышно выскользнула кутающаяся в темный плащ тень. Осторожно, стараясь не растревожить сторожевых псов, она прошла по ночным улочкам, пересекла всю деревню, добралась до жальника и остановилась у старинного склепа.

Винтар сбросил с головы мешающий капюшон и осторожно подошел к двери склепа. Инквизиторский алый плащ был слишком приметным, пришлось одолжить накидку у Менриха, благо тот уже задремал и спорить уж точно не начал бы.

В мерном мерцании звезд темная дверь склепа казалась провалом, ведущим в бездну. Мужчина поднял голову. А вот глаза у истукана опять горели. Только не зеленым отблеском, замеченным днем, а багрово - красным.

Мужчина зябко поежился. Остается только надеяться, что это связано с тем, что второй раз он пришел после заката. Может, действительно? Днем зеленые глаза, ночью - красные. Почему бы и нет?

Водяной маг осторожно прикоснулся к каменному наличнику, украшенному резьбой. Несмотря на ночную прохладу, камень по-прежнему был теплым. А еще он пульсировал.

Как будто в глубине размеренно билось человеческое сердце.

Треск на этот раз был немного тише.

Новый взгляд наверх, и колдун хмыкнул: огоньки, горящие в глазах повернувшей голову статуи, вновь сменились на зеленные.

Дверь чуть сдвинулась, и изнутри склепа опять пахнуло ароматом странных специй. Кенниг глубоко вздохнул и, прокляв свои глупость и любопытство, толкнул створку, заходя внутрь гробницы.

Стоило перешагнуть порог, как дверь захлопнулась, оставив водяного колдуна в полной темноте.

В принципе, терять было уже нечего. Снаружи все равно не разглядишь, что творится в закрытом склепе. Ну а внутри... Внутри нет ни одного идиота, кроме, конечно, самого Винтара, решившегося сюда зайти.

Над плечом вспыхнул синевой, разбрасывая слабые, быстро гаснущие, искорки, Знак Льда.

Темнота попряталась по углам, притаившись у крепких стен. Кенниг оглянулся по сторонам.

Небольшое помещение с гладкими стенами. Каменный гроб с тяжелым надгробием, покрытым искусной резьбой. Винтар шагнул поближе, надеясь, что здесь, внутри, изображения сохранились лучше, чем снаружи, на стенах, подверженным всем ветрам, и может хоть в помещении удастся понять, зачем Аурунд посещала могилу неизвестного святого.

В глубине души надоедливо кусался червячок страха - а как выбраться наружу, если дверь закрылась? Что, если Кенниг так и не найдет рычаг, открывающий дверь изнутри? Что тогда делать? Пытаться как-то сломать стены с помощью своей стихии? А если набегут деревенские?

Водяной колдун мотнул головой, отгоняя нежданные мысли. Все вопросы надо решать по мере поступления. Сейчас - посмотреть на надгробие. Потом - разобраться с дверью и статуей Того, Кто Всегда Рядом. Что-то Винтар не помнил, что истуканы над могилами должны двигаться.

Эх, если бы это было единственным провалом в памяти...

Камень надгробия тоже был теплым на ощупь. Водяных жил под землей не было.

Подчиняясь короткому жесту, Знак Льда опустился чуть ниже, давая возможность рассмотреть картины на могильном камне.

По периметру - переплетение виноградных лоз. В центре - изображение женщины в легком ниспадающем одеянии. Винтар чуть передвинул Знак, стараясь разглядеть лицо и почувствовал, как сердце сбилось с ритма: на него смотрел, полуприкрыв глаза и слегка улыбаясь, Аурунд...

Каменная женщина выглядела живой. Серый гранит передавал каждый изгиб тела, каждую складочку одежды. Казалось, еще мгновение, и серая пудра, покрывающая лицо, спадет, женщина зашевелится, как та статуя, что была у входа...

Винтар не удержался, медленно прикоснулся рукою к ладони изваяния...

Теплая. Как кожа.

Женщина улыбалась. Ласково, призывно, так не похоже на улыбку ведьмы, правившей Ругеей...

Водяной колдун, как в полусне, повел пальцами по щеке статуи, и, склонившись над нею, на мгновение прикоснулся губами к ее мягким, пахнущим медом и мятой, устам...

На миг мужчине показалось, что статуя зашевелилась, даже будто вздохнула, но наваждение очень быстро спало, а каменное надгробие вдруг начало сдвигаться в сторону. Так же, как до этого открылась дверь в склеп.

Ледяной маг выпрямился. Мотнул головой, загоняя боль, угнездившуюся в сердце, как можно дальше.

У самых ног уходила куда-то вниз каменная лестница, до этого скрывавшаяся под сдвинувшимся сейчас в сторону надгробием.

По большому счету, вся эта идея была дурацкой с самого начала. Не надо было сюда приходить. Не надо было пытаться забраться в склеп ночью. Не надо было вообще трогать здесь что бы то ни было!

А теперь... Теперь вопросов гораздо больше, чем ответов!

Кенниг вздохнул и осторожно опустил ногу на первую ступеньку.

Вес та вроде бы выдерживала, проваливаться вниз не собиралась. Оставалась, конечно, опасность того, что в потайном ходу могут прятаться новые ловушки, но... Отступать, пожалуй, уже было некуда.

Нет, конечно, если что-то сейчас случится с самим Винтаром, Эрменгильда уже вряд ли когда сможет вернуться к родным. Но с другой стороны, девушка все равно могла, с помощью инквизитора, умереть несколько дней назад. Так что, если она вдруг, из-за смерти Кеннига, не доберется домой, особой вины колдуна в этом нет...

Что ни говори, Винтар умел себя успокоить...

Лестница уводила вниз, запах пряностей, пропавший, едва колдун оказался внутри склепа, вновь усилился, Знак Льда, порхающий над плечом, давал немного света, позволяющего разглядеть, что путешественник спускается по длинному узкому тоннелю. Странно, но шум шагов по ступеням был практически не слышен. Водяной маг не удержался, наклонился и осторожно попробовал рукою камень. На ощупь казалось, что тот покрыт какой-то материей вроде сукна или войлока. Именно это диковинная ткань и гасила все звуки.

Винтар потерял счет времени. Сколько он спускался под землю? Несколько минут или несколько часов? Лестница уводила все глубже, и ледяной маг уже начал задумываться, а не плюнуть ли ему на все эти тайны, не вернуться ли назад и не попытаться ли выбраться из склепа - а то еще неизвестно сколько времени уйдет на то, чтобы открыть дверь изнутри, но в этот момент где-то внизу и вперед забрезжил слабый свет, и Кенниг ускорил шаг. Даже если в ступеньках и были спрятаны ловушки, терять уже было нечего.

Свет становился все ярче, и колдун, махнув рукой на все предосторожности, погасил Знак Льда: если понадобится атаковать какого-нибудь врага, притаившегося внизу, можно будет обойтись и без символа стихии.

Последние шаги, и лестница вывела невольного путешественника в огромную пещеру. Свет лился откуда-то сверху: маг вскинул голову - под виднеющимся в вышине потолком притаились мириады крохотных светлячков. Как насекомые выжили в этом каменном мешке?

Впрочем, на освещении странности не заканчивались.

Стены пещеры были полностью покрыты потускневшими от времени, темными зеркалами, отражение в которых было настолько мутным, что и не поймешь, себя ли ты там видишь или из глубины выглядывает какой-то монстр.

Но самым диковинным было не это, а выстроившаяся в середине залы длинная колоннада уходящих в даль и теряющихся где-то там в глубине, хрустальных гробов...

Через прозрачные стенки виднелись очертания тел, и Кенниг медленно пошел вдоль шеренги, склоняясь над стеклянной крышкой и разглядывая тех, кто лежал внутри.

Вдова говорила, что склеп создан множество лет назад, но, странное дело, тела тех, кто был захоронен в крипте, лежали нетленными. Мужчины и женщины. Молодые и старые. Казалось, они просто заснули, прикрыв глаза и дожидаясь, пока не придет кто-нибудь, готовый их разбудить...

При взгляде на одежду "спящих" становилось понятно, чем вдохновлялся древний скульптор, делавший изваяние Того, Кто Всегда Рядом, у входа в склеп. Те же диковинные, облегающие платья, странные украшения, созданные, кажется, из тонкой проволоки... А еще каждый покойник держал в руках какой-нибудь предмет.

Хрупкая тонкая девушка, чем-то неуловимым напоминающая Эрменгильду, сжимала в пальцах выточенную из жада розу. Крепкий, мускулистый мужчина со шрамом через все лицо положил руки на резную деревянную шкатулку. Светловолосый юноша прикрыл ладонью рукоять блестящего кинжала...

Так и не догадавшись, какая связь может быть между всеми этими предметами, Винтар дошел до конца ряда, бросил косой взгляд на последний гроб - какая уже разница, кто там лежит? - и остолбенел: крышки стеклянной домовины не было, а в самой раке скорчилась обтянутая пергаментной кожей мумия.

Запах специй исходил именно из этой могилы.

Кенниг осторожно шагнул к открытому гробу, прикоснулся к хрустальной поверхности... И тихо ругнувшись:

-Кровь Единого! - отдернул руку: между прозрачной стенкой и рукой проскочила искра, больно обжегшая кожу.

За спиной раздалось какое-то слабое жужжание. Так могли шуметь раззадоренные пчелы, вырвавшиеся из улья. Маг резко обернулся, с кончиков пальцев скатилась водяная плеть, готовая в любой момент ударить нападающего...

У входа, через который пришел Кенниг, замер мерцающий синим полупрозрачный призрак...

Давным-давно, как бы даже не в детстве, водяной маг слышал о привидениях, но они, в отличие от стихиалей, считались сказкой, выдумкой... А сейчас перед колдуном стоял, скрестив руки на груди и спрятав ладони в широкие рукава, призрак бродячего монаха, низко надвинувшего на глаза капюшон сутаны.

Винтар принялся судорожно перебирать в голове все, что он слышал о призраках. В дырявой памяти сохранились только упоминания из сказок о том, что привидения существуют. Больше, как колдун не пытался, в голову не приходило ничего...

Прозрачная фигура, меж тем, шагнула вперед.

Колдун отступил на шаг.

Фантом медленно плыл вперед, едва касаясь земли сандалиями. Жужжание все нарастало, становилось громче...

Колдун сдвинулся в сторону, вскинул руку, готовясь ударить нападающего водяной плетью...

Призрак словно и не заметил, что цель ушла. Видение двигалось прямо к последнему, открытому, гробу, словно надеялось что-то найти в нем... А может, это его тело лежало там, превратившееся в мумию? И сейчас полупрозрачное создание надеялось попытаться воссоединиться с ним?

Колдун сдвинулся еще в сторону, и призрак проплыл мимо него. Остановился подле открытого гроба... Нет, уже не открытого! Крышка была на месте! Такая же прозрачная, отливающая синим цветом...

Привидение бродячего монаха несколько раз обошло раку, словно разглядывая ее содержимое... А затем резко толкнуло крышку домовины, сбрасывая ее на пол. Та соскользнула вниз, беззвучно ударилась об пол и осыпалась мерцающими осколками, медленно исчезающими в воздухе.

Фантом же поднял тонкую руку и скинул с головы капюшон. Оглянулся по сторонам - Винтар напрягся, ожидая, что сейчас призрак увидит его, нападет, но эфемерное создание смотрело сквозь колдуна, словно все, что творилось вокруг него, находилось в другой реальности - и повернулся вновь к гробу.

Монашек был молод. Лет пятнадцать, не больше. Худой, с только начинающей пробиваться бородкой, он походил на молодого козла. И почему-то он сейчас усердно рылся в гробу.

Кенниг не удержался, шагнул чуть ближе - благо, призрак его не замечал - и тоже заглянул в хрустальную раку.

Мир явно сошел с ума. В домовине не было увиденной несколько мгновений назад мумии. Сейчас там лежала юная девушка, бывшая, наверно, ровесницей монаха. В руках она держала книгу в черном переплете...

И именно этот томик призрачный монах пытался выцарапать из рук усопшей.

Винтар почувствовал, как сердце сбилось с такта.

Этого не может быть. Просто потому, что не может быть никогда.

А монах все продолжал. Вот он разжал пальцы на одной руке умершей. Вот - на другой. Резко дернул томик на себя...

И стоило книге оказаться в чужих руках, как захороненная в стеклянном гробу начала изменяться. По коже поползли, увеличиваясь в размере трупные пятна, тело начало усыхать, кожа на глазах темнела, становясь похожей на пергамент... И всего через пару минут в хрустальном гробу оказалась скорчившаяся мумия...

А призрак монаха словно и не заметил этого. Перелистнул несколько страниц небольшой черной книжки, так похожей на ту, что когда-то видел Кенниг, удовлетворенно кивнул и направился к выходу, истаяв синей дымкой, не дойдя нескольких шагов до лестницы.

Жужжание смолкло.

В домовине лежала скорчившаяся мумия в обрывках истлевшего платья...

Сказать, что Кеннига трясло, значит не сказать ничего. Винтар и сам не мог описать своего состояния. Неужели именно отсюда и пришла книга, сломавшая столько судеб?! Неужели призрак, явившийся ему, решил по какой-то прихоти показать, как безымянный монах много лет назад вынес из этого склепа проклятый сшив?! Неужели это все не бред воспаленного сознания?!

А может... Может, Кенниг просто надышался этих странных специй, аромат которых все так же витал в воздухе, и ему это привиделось?!

Да в том-то и дело, что нет... Водяной маг был готов поклясться даже собственной жизнью, что все происходившее было реальностью. Призрак из сказки появился в древнем склепе и показал, как он когда-то похитил книгу...

Книгу, которая затем попала в храмовую библиотеку, а потом ее нашел Гирш.

И что делать теперь, когда знаешь, откуда пришел этот проклятый фолиант?! Бросить все и просто-напросто уйти из крипты, сделав вид, что ты ничего не знаешь? Одна книга, всего одна книга сломала множество жизней. А что произойдет, если все остальные предметы, захороненные древними в этом склепе, окажутся наверху?

Было страшно даже просто попытаться представить это...

Кенниг медленно подошел к выходу. Несколько долгих мгновений стоял, будучи не в силах решиться... А потом осторожно прикоснулся ладонью к стене. От пальцев побежала, расширяясь во все стороны тонкая корка льда. С каждым мигом она увеличивалась, становилась толще, прочнее... Вот лед добрался до соседней стены, сполз на пол, побежал к хрустальным гробам...

По зеркалам ползли инеистые узоры. Амальгама промерзала насквозь и где-то там в стене слышались едва заметные хлопки охлаждающегося камня...

У Винтара закружилась голова. Колдун упрямо сжал челюсти, сильнее прижал ладонь к стене.

Лед уже забрался на гробы. Сквозь прозрачные стенки было видно, как превращаются в ледяные статуи заснувшие вечным сном люди.

Хватит сил закончить задуманное?

Должно хватить.

Кенниг не имел права отступать.

Лед добрался до потолка. Один за другим тускнели и гасли светлячки, застывшие в вышине.

В ушах уже звенело.

Комната колебалась и плыла перед глазами.

Потух последний светлячок... Мрак окутал замерзшую крипту...

Кенниг медленно сполз по стене, хватая ртом воздух.

Он должен встать и добраться до выхода. Начатые дела надо заканчивать. А ему нужно было, как минимум разобраться с забытой в лорд-манорском замке бабочкой...

Плащ удалось выкинуть не сразу.

Мадельгер честно попытался выбраться за пределы лагеря и оставить дорогую вещь где-нибудь снаружи от бивуака - ну, мало ли, ехали, выпал из сундука, потеряли, в конце концов, - но все как-то не получалось...

Лишь когда на небе взошла полная луна, ландскнехт, наконец, умудрился избавиться от плаща и как раз возвращался к себе в палатку, когда от соседнего шатра шагнула высокая фигура.

- О, ты-то мне и нужен.

Понять, кто говорит, было невозможно - слишком уж темно было вокруг. Хотя голос Оффенбах уже слышал - хотя это и не удивительно, даже при всей своей нелюбви к общению, ландскнехт уже успел за прошедшее время перекинуться хотя бы парой слов со всеми рейтарами. Благо, дорога сейчас была еще спокойной.

-Да? - разноглазый, прищурившись и пытаясь разглядеть, с кем же он разговаривает, шагнул чуть ближе к окликнувшему.

-Я спросить уже который день хочу, - собеседник потер щеку, и Оффенбах наконец узнал его: одноглазый гэрулец. Как там его?.. Мортен Кристенсен.

-Ну?

-У тебя... брата, случайно, нет?

-А... в чем дело? - осторожно поинтересовался Мадельгер. Ни про каких братьев он, конечно, не знал, но прям так сразу рассказывать об этом не собирался.

Кристенсен поморщился - шрам уродливо потянул уголок рта:

-Да меня в прошлом году случайно в Ругею занесло. Там рейтаров не любят, но меньше, чем пеших... В общем я там мельком одного бродячего монаха видел... Ну вот просто на тебя похож. Не брат, случаем?

Разноглазый почувствовал, как по спине скользнул холодок. За присвоение духовного сана грозит виселица. Стоит только намекнуть Храму, что где-то гуляет ландскнехт, посмевший посягнуть на святое - и во Фриссии уже житья не будет. Хоть через границу уходи.

Мужчина сглотнул комок, застрявший в горле.

Гэрулец смотрел единственным глазом чересчур уж напряженно для простого любопытства... А может, это просто из-за темноты кажется?

-Нет, - выдохнул наемник. Слова давались с трудом. Мадельгер кашлянул, продирая горло и повторил чуть громче. - Нет у меня братьев. Показалось, наверно, - простенькое кольцо на безымянном пальце жгло кожу, словно в нем притаилась саламандра... А ведь когда-то эта узкая полосочка металла спокойно выдержала жар вырвавшегося из человеческого тела огненного стихиаля...

-Наверно, - согласился Кристенсен. Развернулся и направился в палатку.

А Оффенбах, вернувшись к себе, еще долго не мог заснуть... Что это было? Угроза или действительно простое любопытство?

Кенниг медленно ковылял вверх по лестнице, нащупывая рукой стену и мечтая только об одном - упасть и не шевелиться. Мужчину останавливало лишь то, что поднялся он уже высоко и вниз, в случае падения, придется лететь долго.

Колдун уже совершенно не контролировал себя, не оглядывался, боясь, что обнаружит, что ушел от крипты не так уж далеко, а потому не знал, что внизу, там, где его сапоги ступали на камень, оставалась крошечная льдинка, с каждым мигом расползающаяся во все стороны, занимающая всю ступеньку, карабкающаяся на стену...

Кеннигу нужно было просто добраться наверх. Ближайшей целью было - добраться до могильного камня с изображением Аурунд. О том, как он будет выбираться наружу, водяной маг уже просто не думал.

Еще один шаг пришелся впустую. Ступеньки не было. А значит... Значит, удалось выбраться на поверхность. Винтар сделал еще несколько шагов вперед и рухнул на гладкий каменный пол.

Может, остаться здесь? И пропадай пропадом все, что находится за стенами склепа...

И запах специй, кстати, пропал.

Сесть удалось с трудом. Дышать давалось и того труднее.

Знак Льда, способный осветить темное помещение, удалось создать только со второго или третьего раза. Водяной колдун медленно повернул голову.

Каменное надгробие оставалось все так же сдвинутым в сторону, но от ступеней к Винтару вела тонкая блестящая дорожка.

Мужчина медленно, держась за стену встал, шагнул к по-прежнему закрытой двери.

И что теперь? Толкнуть, надеясь, что она откроется? Сил на это не было.

Все, что смог сделать Кенниг - коснуться ладонью двери, не надеясь, правда, ни на что... А та вдруг открылась.

С улицы пахнуло прохладным ночным воздухом.

Перешагивая порог и гася Знак Льда, водяной колдун на миг оглянулся: надгробие сдвинулось на место... А ледяная дорожка, протянувшаяся к самой двери, медленно, но верно расширялась.

Мужчина не запомнил, как он добрался до домика вдовы. Медленно зашел внутрь, рухнул на свободную лавочку...

В ладонь вцепилась жаркая ладошка:

-Господин Кенниг, вы вернулись!

Винтар с трудом приподнял тяжелые веки, разглядев в неверном свете занимающегося рассвета перепуганное лицо Эрменгильды.

-Вернулся. Куда ж я денусь?.. - даже говорить было трудно.

-А я... Я ночью встала, выглянула, а вас нет! Потом смотрю, ваш, инквизитоский плащ здесь, а менриховского - нет. Я Менриха растолкала, ничего ему не сказала, в спальню прогнала, а сама вас ждала...

-Зачем?..

-Я же не знаю, что с вами, когда вы вернетесь, - торопливо пояснила девушка.

Кеннигу было абсолютно плевать на ее объяснения. Все что ему хотелось, это лечь на лавку, и спокойно умереть.

Только кто б ему дал.

-Ох, вы, наверное, устали? - не успокаивалась госпожа фон Оффенбах. - Давайте, я Менриха разбужу, и вы в спальне ляжете...

-Не надо... - тихо буркнул колдун, ложась на лавку прямо как сидел. Точнее будет сказать - Кенниг попросту на эту самую лавку завалился.

Спать, спать, спать...

-Ой! - удивленно охнула болтливая девушка. - А у вас на подоле плаща льдинка прилипла...

Льдинка... С этим словом было связано что-то важное, что-то серьезное. Дело не в замороженном склепе, нет. Было что-то иное. Льдинка... Льдинка...

Память отказывалась признаваться, где Винтар мог слышать это слово, да и сам колдун так вымотался, что ему уже было, по большому счету, все равно...

-Вы колдовали, да? Я чувствую что-то, но не пойму...

Впрочем, Винтар этого уже не слышал...

...Поспать колдуну удалось всего пару часов. Вскоре в дверь постучали и в домик вдовы заглянул секретарь:

-Пора ехать! Кареты готовы к отправлению.

Видно, ратману стало полегче.

Кенниг с трудом поднял голову от скамьи. Сидевшая в ногах у него Эрменгильда, видимо, так и не отправившаяся спать, поспешно вскочила, шагнула вперед, закрывая собой лежащую на лавке фигуру и зачастила:

-Да-да, конечно, сейчас выйдем!

Секретарь как-то странно скривился, словно ему что-то очень не нравилось в происходящем, но говорить ничего не стал. Кивнул и молча закрыл дверь.

До кареты водяной колдун доковылял с трудом. Менрих, конечно, предлагал подставить руку, помочь добраться до экипажа, но Кенниг тихо буркнул:

-Как это будет выглядеть?

-Но я могу создать иллюзию, что я не помогаю вам, а иду сзади! - возмутился мальчишка.

-Сам справлюсь, - огрызнулся Винтар.

Буквально упав на мягкий диван в карете, Кенниг с тихим стоном откинулся на спинку. Надо было все-таки перед отъездом из Бруна раздобыть настойку корня левзеи. Она хотя бы слегка тонизирует, приводит в чувства... Или он ее так тогда нашел?..

Хотя с другой стороны, надо было просто не делать глупостей и не пытаться определить пределы своих возможностей...

Кареты проехали старый жальник, выкатились за пределы деревни, а вслед экипажам летело отчаянное, многоголосое:

-Чудо! Святой явил чудо! Стены склепа во льду! Он не тает!..

Часть вторая

Следующая неделя показалась Винтару бесконечной. Все происходящее воспринималось через какую-то дымку то ли дремы, то ли головокружения. Перед глазами все плыло и качалось. Кенниг с трудом заставлял себя по утрам погрузиться в карету, а вечером выйти из нее. Менрих, на плечах которого лежала ответственность, чтобы все выглядело благопристойно, был уже готов проклясть все и вся. Молодой колдун не мог постоянно удерживать иллюзии, и с каждым разом они получались все хуже, все неправдоподобнее... Еще немного, и ратман обязательно заметит - что-то не так.

Лишь к исходу седьмого дня, когда путешественники в очередной раз остановились переночевать - на этот раз в гостинице "Волк и пони", расположенной на улицах славного города Пренцлауэра - Кенниг стал замечать, что ему вроде бы стало чуть полегче. Закрыв дверь номера, снятого на деньги все того же любезного ратмана Таузига, водяной колдун вдруг понял, что по лестнице на второй этаж он поднялся даже не шатаясь и не хватаясь за перила, как утопающий за протянутую руку. А это значило, что силы постепенно начали возвращаться.

Проблема, правда, была в другом. В Пренцлауэре, похоже, предполагалось, что гости очень доверяют хозяину гостиницы - замков в номере не предполагалось вообще. И вот когда Кенниг, покосившись на хлипкую дверь, попытался всего лишь приморозить ее к дверному косяку, с ладони сорвалось лишь несколько снежинок. А у самого колдуна так закружилась голова, что мужчина невольно покачнулся, оперся рукой о стену...

Перепуганная Эрменгильда рванулась к нему:

-Как вы, господин Кенниг?! - все эти дни девушка пыталась разузнать, что же делал колдун той ночью, но в ответ получала только злой взгляд. Винтар был совершенно не расположен делиться воспоминаниями.

-Все нормально, - выдохнул колдун, с трудом выпрямляясь.

Перед глазами все плыло и качалось, как тогда, в склепе. Было трудно вдохнуть - грудь словно ледяными оковами стянуло, а пальцы онемели настолько, что колдун попросту не чувствовал собственных рук.

Слишком рано. Он слишком рано поверил в собственные силы, понадеялся, что раз ему стало лучше, то и колдовать сможет как раньше. Дурацкая мысль, идиотское самомнение, глупая привычка решать все проблемы с помощью водяной и ледяной магии.

Винтар с трудом отодвинулся от стены. А госпожа фон Оффенбах все не успокаивалась: оглянулась на замершего истуканом Менриха и буквально приказала:

-Да помоги же ты!

Иллюзионщик покорно шагнул вперед, помог дотащить Кеннига до кровати.

Если у мужчины и была мысль уступить постель, как и каждый день до этого, Эрменгильде, то сейчас он попросту не мог даже высказать своих мыслей - в голове что-то противно булькало, а во рту словно кошки нагадили.

Светловолосая голова коснулась подушки, набитой сеном. Потолок над головой качался, как на корабле в бурю.

На Винтара уставились перепуганные глаза:

-Как вы, господин Кенниг?!

-Жив, вроде, - прохрипел колдун.

Даже для того, чтоб произнести эти короткие слова, пришлось собрать волю в кулак. Казалось, прикрой глаза всего на пару секунд и провалишься в какую-то бездну, в которую будешь падать вечно...

Тонкая ручка коснулась покрытого холодным потом лба. Кеннигу на миг показалось, что от длинных изящных пальцев исходит зеленоватое свечение, разливающееся по комнате, бросающее мягкие отсветы на покрытые деревом стены.

Тошнота, подкатывающая комком под горло, начала уменьшаться. Вращение потолка над головой как-то замедлилось, и Кенниг почувствовал, что проваливается в сон... Мужчина попытался согнать дремоту: если ему стало лучше, значит можно вновь уступить кровать даме... Глаза закрылись раньше, чем колдун смог сделать хоть что-нибудь.

На исходе седьмого дня на путешествующего со свитой барона фон Мецгера напали.

С точки зрения наемников вообще было удивительно, как бандиты не появились раньше, с учетом что ты едешь через всю страну, показывая, какой ты богатый, сколько золота у тебя по карманам и сколькими драгоценностями ты можешь поделиться с несчастными, которыми полнится земля Ругеи. Особенно, если у этих несчастных есть оружие, с помощь которого очень легко можно убедить любого богатея поделиться запасами.

А если еще учесть, что дорога как раз вела через лес... Тут просто грех такой удачей не воспользоваться.

Видно, так думали и сами разбойники. Хотя вероятней, их навели: может, из деревеньки, расположенной близ леса, кто-то подсказал, а может просто следили последние дни...

Стрелы ударили одновременно спереди и сзади: выбивая едущих без доспехов рейтаров, раня лошадей, не давая импровизированному каравану ни рвануться вперед, ни отступить назад, к безопасному подлеску. Почти одновременно с первыми выстрелами, поперек дороги, отсекая дозорных, рухнуло дерево. В одного из коней, везущих карету, вонзилось сразу несколько арбалетных болтов, флегматичная рыжая кобыла, тащащая телегу, рухнула следом - разбойники старались не дать самой ценной добыче умчаться вперед. Кучер и возница почти мгновенно поймали горлом стрелу...

Несколько стрел ушло в молоко, разбойники, похоже, были не из профессиональных работников ножа и топора. Впрочем, отдельных рейтаров тяжелые граненые болты все-таки нашли: надрывно всхлипнул, прижимая ладонь к шее, недавно поставленный начальником Гариман Раух: Мадельгер успел поймать себя на мысли - жаль, что стрелу словил не Кристенсен; заваливаясь на бок и безуспешно пытаясь уцепиться за луку седла, резко, по-птичьи, взмахнул руками огненно-рыжий парнишка, всего лет на пять старше Кайо; худой горбоносый брюнет с рваной мочкой уха, всю неделю державшийся поодаль от остальных, попытался схватиться за рукоять рейтшверта, но уже в следующий миг так и рухнул на землю, зажимая пальцами торчащее меж ребер оперенное древко...

Оставшиеся в упряжи кареты лошади бесновались и рвались из постромок. А уже через мгновение, прежде чем наемники успели сориентироваться, взбесились и их кони. Скакуны взвивались на дыбы, сбрасывая наездников...

Упавшего на землю Мадельгера чудом не затоптал собственный конь. Ландскнехт всем телом ударился о землю, почувствовал, как левую руку прострелила острая боль - остается только надеяться, что не сломал, а только вывихнул - а где-то под грудиной недобро заворочалась, раздраженно ворча, саламандра.

Росперту повезло чуть больше. Его лошадь бесновалась, как и остальные, но более привычный к седлу шварцрейтар умудрился удержаться в седле, да еще и вцепился в узду испуганно вскидывающего задом ослика, удерживая того, не давая сбросить на землю потрясенного Кайо.

-К карете, живо! - рявкнул мужчина. Под колесами, по крайней мере, можно спрятаться от бьющих со всех сторон стрел. Да и наемники, как не крути, будут стараться защитить дворянина, а значит, у Кайо будет больше шансов выжить.

-Но...

-Бегом!

Может, мальчишка и начал бы спорить, но ишак выбрал именно этот момент для того, чтоб очередной раз взбрыкнуть задом, ученик ландскнехта и шварцрейтара кубарем выкатился из седла и, лавируя меж беснующихся животных, рванулся к карете.

Протяжный горловой крик послужил сигналом к атаке: видно у нападающих иссякли стрелы, и они решили пойти в рукопашную, благо теперь большинство рейтаров оказалось на земле. Преимущества - конный против пешего - уже не было. Разбойники звериной стаей хлынули на дорогу...

Метались перепуганные кони, один - чудом не раздробил копытом руку все еще сидевшего на земле, ошалело мотавшего головой Мадельгера, но огненная кошка внутри зашипела, зафыркала, и лошадь испуганно прянула в сторону.

Росперт рубанул наискось, с оттягом. Тяжелый рейтшверт почти достал рванувшегося навстречу всаднику разбойника с длинным копьем, но конь под седоком вдруг взвился на дыбы, Барнхельм потерял равновесие и рухнул под ноги взбесившемуся скакуну. Уже падая, мужчина смог собраться, увернуться от летевшего прямо в лоб копыта...

Наниматель. Сейчас важнее всего помешать бандитам добраться до нанимателя. Пусть Кайо и прячется где-то там, но мальчишка бесполезен в бою...

Оффенбах мотнул тяжелой головой. То, что его еще ни разу не задело во время боя - было чудом. Впрочем, каждое чудо ведь надо отрабатывать, так?

Мужчина рванул из ножен клинок и ринулся в гущу боя...

К тому моменту, как ландскнехт пробился к карете, там кипел основной бой. Впрочем, это и не удивительно - рейтары отрабатывали контракт, а разбойники, вполне благоразумно угадав, что именно в карете и находится все самое ценное, уверенно рвались вперед.

Мадельгер оказался как раз плечом к плечу с Роспертом, стоявшим спиною к карете и оборонявшим дверцу. Оставалось только надеяться, что с противоположной стороны экипажа тоже стало несколько смельчаков. Иначе все будет бесполезно...

-Долго ты! - хрипло обронил Барнхельм, уклоняясь от удара дубиной и принимая на клинок ее особо ретивого хозяина.

-Воздухом дышал, - фыркнул Оффенбах, отбивая скьявонеской финт, метящий в голову, - облаками любовался, птичек слушал... - новый обрывок фразы - новый удар.

-Кошечек ловил, - в тон ему продолжил приятель, стараясь не сорвать дыхание, - лошадей прикармливал... - на этот раз ему чудом удалось увернуться от копья, направленного в живот.

-Да пошел ты! - прошипел ландскнехт, срубая резвого копейщика. У него явно не было настроения поддерживать шутливую перебранку.

Полуторный меч одного из нападающих коротко свистнул в воздухе, метя по ногам Оффенбаху: тот едва-едва успел отбить удар.

-Лошади! - вдруг пискнул испуганный голос из-под кареты, едва слышный в шуме боя. - Они боятся! Им больно! Их бьют!

Голос Кайо срывался и дрожал.

-Я тоже сейчас буду бояться! - зло огрызнулся рейтар, с трудом отбивая метящий ему в голову меч.

Но Оффенбах вдруг отступил на шаг, прижимаясь спиной к стенке кареты:

-Подержи оборону!

Можно было, конечно, не придавать значение словам мальчишки. Но, если его способности действительно связаны с животными - значит, нужно понять, что он имеет в виду. Есть что-то еще важное, что-то еще не ясное...

-Добрый ты! - прошипел Росперт. Нападающие все шли волной. И пусть многие шварцрейтары уже пришли в себя, и на дороге кипела ожесточенная схватка, но Барнхельм чувствовал, что с этой стороны кареты один он долго не продержится.

Занавеска, прикрывающая окошко кареты чуть сдвинулась:

-Ч-что происходит?! - испуганно взвизгнул голос изнутри. - На нас напали?!

-Какое меткое наблюдение, Ваша Милость, - рассеяно согласился напряженно оглядывающийся по сторонам Мадельгер.

-Так остановите их! - резко потребовали из кареты.

В этот момент наемник как никогда пожалел, что ни одна стрела не попала в окошко кареты - глядишь, тогда бы не пришлось выслушивать столь ценные указания.

-Мы стараемся, Ваша милость!

Росперт отступил на шаг. Мадельгер сжал губы: швартрейтар уже пропустил несколько выпадов. Долго он не продержится. Но этот выкрик Кайо...

Лошади в упряжи бесновались, дико ржали, мимо промчался конь, сбросивший седока... И Оффенбах вдруг разглядел в отблеске солнечных лучей, проникающих сквозь ветви деревьев, как за мгновение до того, как скакун сорвался с места, в круп ему вонзились мелкие ледяные иглы.

-Маг!

Саламандра, замершая было, огненным комком в районе солнечного сплетения, вновь недовольно зашевелилась.

-Что?! - испуганно поинтересовались из кареты.

-Среди нападающих маг, - процедил Мадельгер.

-Так остановите его! Я приказываю!

Впрочем, и без столь ценных указаний Оффенбах уже шагнул вперед.

-Я уже думал, ты меня бросил, - хрипло обронил рейтар, принимая новый удар на пяту клинка.

-Ты со мной еще за кацбальгер не рассчитался, - фыркнул разноглазый.

Разбойник, как раз размахнувшийся топором, так и замер с поднятыми руками - его ударили в спину. Одноглазый Кристенсен дернул кистью, сбрасывая потяжелевшее тело с клинка и встал рядом с защищающими карету:

-Они редеют!

-Так и мы заканчиваемся, - зло обронил Барнхельм.

Взгляд Мадельгера скользил над головами нападающих. Маг. Где-то здесь был ледяной маг. Слабенький, посредственный, иначе дело бы не обошлось одними иглами, но он был. А значит, пока его не уничтожишь, он все так же - будет наводить панику среди лошадей, мешать обороняющимся...

Маг должен быть неподалеку. Маг должен видеть все поле боя.

Только вот как его разглядеть во всей этой кутерьме, когда вокруг пляшут перепуганные лошади, когда звенят мечи шварцрейтаров, сражающихся с нападающими разбойниками, и сутолока боя мешает разглядеть хоть что-то...

Огненная кошка, притаившаяся у сердца, хрипло мяукнула, и Мадельгер вдруг понял, что зверь призывает его чуть повернуть голову, приглядеться...

Среди деревьев мелькнуло зеленое одеяние.

-Я вперед, прикрой, - хрипло обронил Оффенбах и кинулся прочь от кареты - туда, куда рвалась саламандра, почувствовавшая враждебную стихию.

Кошка нашла себе мышку.

За спиной яростно ругнулся изнывающий Барнхельм - он совершенно не ожидал того, что приятель вновь его оставит. Пусть рядом сейчас стоял другой наемник, но кто его знает, этого Кристенсена! С ним же никогда не работал вместе, ни в одном бое не участвовал, не сработался!..

Маг осторожно выглядывал из-за дерева. Вот он резко дернул рукою, сложив пальцы в странном жесте, и из широкого рукава зеленого балахона вырвался рой ледяных иголок, ударивших по лошадям, вносивших новую сумятицу...

-Скримслово отродье, - зло прошипел ландскнехт. Для того, чтоб пробиться вперед, к магу, наемнику пришлось приложить нечеловеческие силы. Те из разбойников, что не рвались к карете и телегам, явно прикрывали свой самый ценный ресурс - колдуна. За то время, пока Оффенбах выбрался из окружения, мужчина успел отбить летевший в прямо в лицо метательный кинжал - становиться компаньоном одноглазого Кристенсена совершенно не хотелось, - получить скользнувший по ноющему плечу удар мечом на излете и достать кончиком скьявонески заросшего до глаз бородой разбойника, вооруженного парой то ли длинных ножей, то ли коротких мечей.

Маг услышал даже эти тихие слова - возможно, одним из его талантов был еще и уникальный слух, как у Кайо, - дернулся вбок, пытаясь скрыться за другим деревом, понял, что не успевает уйти от нападающего и заметался из в стороны в сторону. Сейчас он был идеальной мишенью.

Впрочем, ледяной колдун - хлипкий долговязый брюнет с лошадиным лицом - и сам это понял. Мужчина отчаянно вскинул руки над головой и резко опустил их вниз. В грудь Оффенбаху ударил ледяной вихрь: острые иголки полосовали ткань черного камзола, впивались в кожу... А потом порыв ледяного ветра и вовсе вывернул скьявонеску из руки.

Саламандра, поселившаяся в душе, недовольно заворчала... Крошечные кристаллики льда начали испаряться, не долетая до кожи...

Останавливаться было уже некогда.

В лицо ледяному колдуну врезался кулак, подкрепленный яростью огненного зверя, раздраженного столкновением с враждебной стихией. Маг, жалобно всхлипнув и прикрывая ладонями обожженную плоть, сполз на землю... В лучшем случае он мог обойтись сломанным носом. Хотя, учитывая злобу притаившегося под кожей стихиаля, на это можно было и не надеяться - скорей всего лицо сожжено полностью.

Созданная из пламени кошка довольно заурчала. Ей явно нравилось происходящее.

В этой схватке воды и огня явно победил последний.

Теперь подождать немного, пока спадет жар. Если пламя и удалось направить только в ладони, не повредив собственной одежды, будет совсем не интересно расплавить неловким прикосновением собственный меч.

Мадельгер бросил короткий взгляд через плечо: пока мужчина разбирался с магом, бой закончился - пришедшие в себя рейтары добили разбойников, не заморачиваясь с захватом пленных.

Несколько наемников были ранены в стычке, еще несколько - погибли в первые минуты нападения, от стрел...

Солнце медленно тонуло в ветвях деревьев, из леса до заката было уже не выбраться... Пора было заняться мертвыми и помочь живым. Оставалось только надеяться, что разбойники не залижут раны и не решат повторить вылазку ночью.

Как не удивительно, но утром Кенниг чувствовал себя более ли менее нормально. Памятуя о своем вчерашнем состоянии, водяной колдун ожидал, что с трудом сможет дойти до кареты, но, странное дело, Винтар сам спокойно смог встать, спуститься по лестнице и даже в карету забрался без помощи. И лишь когда за слугами, севшими вслед за лже-инквизитором в экипаж, захлопнулась дверца, маг почувствовал, что на него вновь накатывает волна слабости. Под ложечкой противно заныло, и было не понятно - то ли карета покачивается при езде, то ли это мир плывет перед глазами...

Колдун смахнул ладонью капюшон с головы, откинулся на спинку дивана, уставившись пустым взглядом в потолок. И что дальше? По всем расчетам выходило, что дня через три- четыре с господином ратманом придется расстаться, а стало быть надо как-то мягко намекнуть Таузигу. что господин инквизитор сотоварищи не видит необходимости ехать дальше в Утрехт и желает пролить свет величия Единого на неразумного правителя Ругеи, завернув в Лундер.

На словах выходило красиво. Но насколько это все было осуществимо?

Задумка была нереальной еще в Борне, а уж теперь и вовсе стала чем-то из области фантазии.

Мало того, что у злополучных путешественников не было коней - а господин Таузиг, если его покинуть, вряд ли будет столь любезен, что предложит продолжить путешествие в карете - так еще теперь, для полного счастья, попытка создать обычную ледяную стену обернулась неудачей. Если даже такое простенькое волшебство вызвало столь странный приступ, то что же произойдет если на путешественников кто-нибудь нападет, и Винтар будет вынужден применить атакующую магию?! Точнее, попытается ее применить. Вопрос еще в том, сможет ли он что-нибудь сделать?

Тонкая изящная ручка коснулась лба:

-Как вы, господин Кенниг? Вам легче?

Колдун, с трудом отвлекшись от тяжелых мыслей, перевел взгляд на Эрменгильду:

-Немного.

Девушка закусила губу, словно думала, стоит ли ей говорить, покосилась на молчаливого Менриха и выдохнула, резко, словно боялась, что передумает:

-Кто такая Аурунд?!

Кенниг дернулся, как от пощечины:

-Что?!

Откуда она может знать это имя? Девушка из Борна, дошли ли до туда сведения о ведьме, правившей в Ругее?

Девушка вновь покосилась на Менриха:

-Вы... Это имя упоминал Гирш, а вы... вы сегодня всю ночь звали ее...

-Хорошо хоть - не проклинал, - криво усмехнулся колдун.

-Нет, что вы! - мотнула головой юная ведьма. - Вы... вы твердили ее имя, повторяли его... Она была дорога вам?

Ногти впились в ладонь. Кенниг опустил глаза и медленно разжал пальцы - он и сам не заметил, когда рука сжалась в кулак.

-Немного, - ему даже удалось сказать это спокойно и чуточку равнодушно.

Удалось. Но каких усилий стоило...

-И... кто она? - все не успокаивалась Эрменгильда.

Если бы спрашивал кто-нибудь другой - да хоть тот же Менрих, сейчас тихонечко сидевший в уголке кареты, - колдун забил бы ему вопрос обратно в глотку вместе с зубами. Но сейчас, глядя в глаза собеседнице и чувствуя, как на него нахлестывает волна незваных воспоминаний, до этого скрывавшихся где-то в глубинах памяти, Кенниг только и смог выдохнуть:

-Если б я знал...

Десять лет назад.

Она опять пропала. Растворилась в серых осенних сумерках, истаяла в дымке тумана, рассеялась, как призрак из сказки. А он... Он очутился в каменном мешке, который все уменьшался и уменьшался в размерах, сжимался опасным кольцом, давил на грудь... И можно было лишь пытаться разбить преграду кулаками, разбивая руки в кровь, и звать, срывая голос:

-Аурунд!..

...прохладная ладонь коснулась лба:

-Все в порядке... Я рядом...

Кенниг резко распахнул глаза.

Силуэт сестры, едва заметный в бледном свете только занимающегося рассвета, казался сотканным из теней.

Мужчина медленно сел на кровати, оглянулся по сторонам.

Комната в Бруне. Замок взят совсем недавно, не больше двух-трех месяцев назад, но обстановка уже привычна, знакома. И пусть сейчас еще практически ничего не видно - ночь еще не закончилась, но понять, где находишься уже можно.

-Что произошло? Почему ты здесь?

Женщина зябко передернула плечами. Тонкая ночная сорочка белым пятном выделалась во мраке комнаты:

-Ты кричал, звал меня... Опять снился кошмар?

Опять? Винтар недоумевающе нахмурился. Действительно. Ему приснился сон. Страшный, но такой реальный. Вот только... Почему - опять? Вроде бы раньше ничего подобного не было...

Впрочем, что-то еще царапало душу. Почему-то складывалось такое впечатление, что это все уже было... И сон такой приходил, и крики были, и Аурунд находилась рядом... Но ведь такого не может быть, верно?

Водяной маг медленно кивнул. Может, сестра просто оговорилась.

-Да, кошмар.

Женщина ласково коснулась ладонью головы Винтара, приглаживая растрепанные со сна светлые волосы:

-Все в порядке, это просто сон... - и, на миг прикоснувшись губами к щеке брата, тихо шепнула: - Спи...

И лишь упав головой на подушку, Кенниг вдруг почувствовал, как его царапнула запоздалая мысль - а ведь опочивальня Аурунд совсем в другой части замка...

Впрочем, мужчина заснул раньше, чем смог толком осознать эту мысль.

А утром он уже и не помнил о ней...

***

Эрменгильда напряженно глядела на колдуна. Кажется, она ждала совсем другого ответа. Может быть, рассчитывала, что мужчина признается в каких-то тайных грехах, может, предполагала, что сейчас последует душещипательная история в жанре дурного рыцарского романа, которые так любят распространять бродячие коробейники. Впрочем, Кенниг ей в этом потворствовать не собирался. Хватит и предыдущих слов, произнесенных в минуту слабости.

Водяной маг резко мотнул головой, собираясь с силами. На язык уже просилось грубое: "Не смотрите так, госпожа Оффенбах, на мне цветы не растут и картин нет", но девушка вдруг охнула:

-А у вас разве карие глаза? - и опять совершенно сбила Кеннига с толку:

-Что?

-Глаза, - юная ведьма смотрела на мужчину, чуть склонив голову набок. - Мне... Мне почему-то всегда казалось, что у вас голубые глаза... Синие - синие, как будто небо отражается. А сейчас они у вас карие, как лещина...

Кенниг ошарашенно уставился на нее. Мужчина никогда не задумывался, какого же цвета у него глаза. Синие, карие, или, может, какие-нибудь серо-буро-малиновые в крапинку.

Но не зеркало же просить сейчас, в самом деле! Не хватало только сейчас с цветом собственных глаз разбираться.

А вообще - это все чушь. И вопрос о глазах девчонка задает для того, чтоб тему сменить. Надоело ждать красивого ответа о неземной любви из песен мейстерзингеров, решила о глазах заговорить. Голубых, причем, с какого-то перепугу.

А ведь голубые глаза были у Аурунд... Даже в тех обрывках воспоминаний, которые порой проскальзывают в голове, Кенниг вновь и вновь видел голубые глаза Аурунд. Сначала - Аурунд Аберас. Потом - Аурунд Кенниг. А потом Аурунд Великой, полновластной правительницы лорд-манорства Ругеи.

Кенниг нахмурился. Он что-то пропустил. Что-то вылетело у него из головы. Из-за этой проклятой слабости, что сковывала тело последнюю неделю, мужчина позабыл что-то важное...

Так. Стоп. Это все - цвет глаз, дурные вопросы Эрменгильды, - подождет. У Винтара из головы вылетело что-то очень-очень важное. Что-то касающееся всего того, о чем сейчас шел разговор...

Аурунд. Цвет глаз. Магия.

Колдун отмахнулся от опять собирающейся что-то спросить Эрменгильды:

-Помолчите, пожалуйста, госпожа Оффенбах, мне надо с мыслями собраться!

И пускай вышло раздраженно, но это не самого Кеннига трудности.

Хорошо хоть Менрих тихо сидит в своем уголке и глупых вопросов не задает.

Ледяной колдун задумчиво потер лоб.

Магия. Точнее ее отсутствие.

Всю прошедшую неделю в голове стоял такой туман, что Кеннигу было совершенно не до размышлений о том, что, собственно, творится. А вот сейчас такой вопрос возник.

Итак. Попробуем идти в обратном порядке.

Вчера вечером, когда колдун попытался создать простейшую ледяную стену, у него ничего не вышло. До этого целую неделю состояние было примерно такое же, как при попытке убрать ожоги, полученные от огненной магии. Это все началось после того, как Винтар заморозил склеп, якобы принадлежащий безымянному святому.

А в склеп он спустился после того, как вспомнил, что у Аурунд был ребенок.

И о чем совершенно забыл после всех этих перипетий с замороженной гробницей, когда целую неделю чувствовал себя так, словно сейчас подохнешь...

И, кстати, вот еще вопрос...

Экипажи едут уже неделю. По всем рассчетам получается, что через два - три дня, ну, самое большее, четыре нужно будет расставаться с господином Таузигом и, помахав ему ручкой, отправляться самостоятельно в Лундер.

И вот тогда мы опять возвращаемся к вопросу о ледяной магии. Винтар просто не может сейчас колдовать. Можно сходить с ума, можно делать все, что угодно, но факт остается фактом. Винтар не может колдовать. Исчез ли дар навсегда или это временные последствия зачаровывания склепа - сейчас это дело десятое. Все это обязательно нужно выяснить. Но не сейчас. Сейчас - вот именно в настоящий момент - намного важнее придумать, как с наименьшими потерями добраться до Лундера, с учетом того, что во всем происходящем из плюсов - сплошные минусы. Вряд ли господин Таузиг будет столь любезен, что в ответ на сообщение Кеннига, что лже-инквизитор передумал ехать в Утрехт и хочет путешествовать дальше в одиночестве, предложит воспользоваться его каретой. Нет, пинком под зад, конечно не выгонит, побоится, но определенные проблемы возникнут. Кровь Единого!

Ну вот что тут поделаешь, если в голову лезут одни и те же мысли?! Только что об этом задумывался - и вот опять... Мысли ходят по кругу. Одна и та же проблема вновь и вновь грызет душу, впивает зубы в сердце, плотоядно скалясь, намекает: "Ты не справишься...".

Мужчина мотнул головой, отгоняя накативший вновь приступ упрямой тоски.

Хотя вот, кстати, к слову о Таузиге. Почему-то такое ощущение, что Кенниг как всегда что-то забыл. Вот крутится в голове, какая-то непонятная мыслишка, а при попытке ухватить ее за хвост, исчезает, словно ее и не было...

Что-то водяной колдун забыл... Причем что-то совершенно не связанное с магией Аурунд. Что-то случившееся совсем недавно... Что-то очень важное... Что-то связанное с вот этим дурацким путешествием в компании Таузига, решившего ни с того, ни с сего сорваться с насиженного места и рвануться через всю страну, то ли за границу, то ли в приграничье, Тот, Кто Всегда Рядом его разберет...

Надо все-таки попытаться вспомнить. Надо... Почему-то Кенниг чувствовал, что это очень важно...

Ледяной маг откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза, пытаясь сообразить, что же могло выскочить из головы...

В плечо вцепились тонки пальцы, встревоженный голос зазвенел надоедливым колокольчиком:

-С вами все в порядке, господин Кенниг?!

Тело словно молнией прошило. Картинка, разбитая на отдельные кусочки, внезапно сложилась, словно все элементы внезапно встали на место.

В склеп Винтар полез, вспомнив, что у Аурунд был ребенок. Проклятое воспоминание разбредило тогда душу, а сейчас, спустя неделю, проведенную в каком-то полубредовом состоянии, покрылось пеплом отгоревшего костра... Но дело сейчас не в этом. А в том, что повитуха, принявшая младенца, была родственницей Таузига. А значит, ратман знал, что у ведьмы, правившей Ругеей был наследник.

Сейчас - вот именно сейчас, в этот момент - не важно, жив ребенок или нет. Точней нет, не так. Это важно! Это нужно узнать, но именно в нынешний миг важно совершенно другое. Важно то, что спешно бежавший из Бирикены мужчина - а его внезапное путешествие больше всего похоже на побег - может знать намного больше, чем кажется с первого взгляда...

Вот только как заставить его говорить?!

Приставить нож к горлу и потребовать ответа?

Дурацкая идея. Нет, понятно, что никакой охраны у Таузига сейчас нет - он слишком доверился инквизитору, но, с другой стороны, вот получит Кенниг ответы на свои вопросы. И дальше что? Это самое горло перерезать? Ага, а потом убить секретаря, чтоб лишний раз не болтал. Ну а потом и вовсе, попросту заставить кучера довезти трех путешественников в карете до Лундера.

Гениально, нечего сказать.

И после всего сделанного можно смело идти на виселицу. А то в самом деле, той крови, что было пролито при правлении Аурунд явно недостаточно, нужно еще кого-нибудь убить.

Да уж. Такой вариант действий не вписывается даже в совет Рикмира совершать глупости. Тут надо быть полным идиотом.

Утро началось с похорон. Наниматель попытался, было, заикнуться, что тела погибших шварцрейтаров надо попросту стянуть с тропинки да и бросить среди бурелома, но в ответ услышал только злое:

-Мы своих не бросаем.

-Но они же уже умерли! Им все равно!

Одноглазый Кристенсен потер ладонью ноющее плечо и мрачно буркнул:

-Зато нам - нет.

Конечно, барон мог поспорить, потребовать ехать дальше, но кто б его сейчас послушал? Тем, кто пал, нужно было отдать последний долг... А может, мужчина попросту побоялся, что если он слишком уж будет настаивать, то рейтары, позабыв о контракте, прикопают его прямо здесь, рядом с погибшими.

Лопат и заступов не было, еще не до конца оттаявшую после зимы землю приходилось ковырять собственными мечами. В другом случае наемники сами бы возмутились, что благородное оружие используется столь низменным образом, но сейчас...

Всех погибших хоронили в одной, братской могиле. Постеленные в яму плащи стали последним ложем, такие же окровавленные тряпки укрыли павших сверху. Комья земли падали на неподвижные тела, скрывая их под вечным покрывалом...

На плечо Мадельгеру легла тяжелая рука. Ландскнехт оглянулся.

Стоявший за спиной Кристенсен мотнул головой в сторону свежей насыпи:

-Заупокойную молитву знаешь?

-Я не... - начал было Оффенбах, но гэрулец зло дернул уголком рта, и разноглазый оборвал речь на полуслове. Вздохнул, чувствуя, что ступает по тонком льду, и тихо согласился:

-Знаю. Но я так и не принял сана. Обряд может получиться не полным.

Его собеседник поправил начавшую сползать с глаза черную повязку, потер выглядывающий из-под нее шрам:

-Им-то уже нет никакой разницы, есть сан или нету... Главное, чтоб молитва была...

Оффенбах покосился на свежую могилу и кивнул:

-Я попробую.

...За присвоение сана, за попытку назвать себя священником или бродячим монахом, наказание одно - смерть. Это ландскнехт помнил великолепно. А вот за попытку отправлять обряд? За это есть какая-нибудь кара? Этого Мадельгер вспомнить, увы, не мог.

Мужчина опустился на колени рядом со свежей могилой, коснулся ладонью рыхлой земли... Он никогда не хотел быть монахом, он столько лет пытался забыть все те годы, которые провел в храмовом училище, он столько лет пытался изгнать из памяти слова, повторяемые в кельях каждый день... Но стоило пальцам коснуться присыпанного валежником захоронения, как молитва сама полилась из уст...

- Вечности правитель, Единый, воззову я к властителю постоянства; Ты миллионы лет ведешь детей Твоих, пребываешь в мире, пребываешь вне мира. Ты сам мир. Ибо Ты -- Тот, чей Белый венец возвышен, правитель справедливый смертных...

Мягкий розовый свет потек от ладони, тонкое кольцо чуть холодило кожу, а знаки, выведенные на тонкой полоске металла, носимого со времен Храмовой школы, обжигали плоть...

- Почёт тебе, о, Тот, Кто Всегда Рядом, правитель храма, первенствующий в ночи и в густой тьме. Я пришёл к Тебе. Я взываю к тебе. Я привел к тебе детей Твоих. Мои руки простёрты к Тебе. Дай Ты мне мои уста, дабы я мог говорить ими. Я проведу моё сердце во время пламени и ночи...

Налетевший ветер качнул голые ветви деревьев...

-Почет Вам, вечности правитель, храма правитель. Дети Ваши заблудились среди ночи и пламени, блуждали всю жизнь свою. О, Единый, я прошу тебя не дать их увезти прочь и не быть брошенным на стену яркого пламени. Пусть будет открыт путь в сердце Твое, да будет облегчена боль Твоя, да будет проложен путь для Тебя и брата Твоего в Великую Равнину, и да будет у детей Ваших свет, чтобы быть путеводным им в пути. Да будет так.

Розовое сияние, стекшее с пальцев, просочилось сквозь землю, и Мадельгер, давно забывший - или старавшийся забыть - все обряды, скорее почувствовал, чем услышал, что оттуда, из погребения, раздался тихий благодарный вздох. Вздох, который вряд ли мог услышать кто-то из живых.

Обряд был завершен. Пусть, неполный, пусть, по малому канону, но он был отправлен верно, и он завершился.

Годы, проведенные в храмовом училище, давали знать свое. Даже если сан так и не был получен.

Мужчина медленно встал, отряхнул с черных брюк налипшую землю, оглянулся на молчаливых рейтаров, столпившихся вокруг.

-По коням! - резко скомандовал Мортен. - Господин барон скоро перчатки свои сжует от нетерпения.

Перед самым закатом экипажи добрались до Хундсбаха. Если Винтару не изменяла память - а, по крайней мере, в этом ей врать было не с чего, до развилки, уводящей в сторону Лундера, прочь с Королевского тракта, оставалось всего ничего. А это значило, что вопросы, появившиеся сегодня днем в карете, стоило разрешить как можно скорее. Иначе через пару дней будет уже поздно.