Отмени мое одиночество

Глава 3

Вайолет тщетно пыталась вставить ключ в зажигание – так дрожали руки. Том позади автомобиля силился открыть багажник, чтобы уложить туда свои вещи, но она не собиралась помогать ему. Ее всю до сих пор трясло, так что вряд ли от нее будет большой прок.

Что на нее нашло? Прошло восемь лет, в течение которых она вела себя безупречно, и вежливо пропускала мимо ушей комментарии и шутки – и вот все пошло прахом, когда на мгновенье в кафетерии аэропорта она вдруг заново остро испытала пережитое когда-то унижение.

Вайолет решила, что во всем виноват его смех, и наконец-то ключ встал на место. Стало предельно ясно, что она для него не реальный человек, а только ходячий анекдот. Он так теперь и будет продолжать развлекаться на ее счет!

Вайолет привыкла быть публичной фигурой. В первую очередь она была дочерью Рика и Шерри, потом сестрой Розы и Дэзи. А уж в третью очередь самостоятельной личностью. Кроме тех случаев, когда она была Близняшкой с секс-видео. Честно говоря, Вайолет предпочла бы лучше быть вовсе никем, чем этим.

Но для всех, кроме членов своей семьи, она чаще всего была как раз этим. И видит бог, до чего это было ей невыносимо!

Багажник захлопнулся – как видно, Том сумел-таки погрузить свой багаж. Сейчас он сядет на пассажирское сиденье рядом с ней, и на всем пути домой ей придется поддерживать с ним вежливую беседу. Или сидеть в ледяном молчании. Вайолет не знала, что хуже.

Она вздохнула. Нет, знала. Молчание хуже. Потому что только папе известно, как долго прогостит Томас Бакли в их доме, а постоянно игнорировать его ей вряд ли удастся.

Вайолет давно выросла, и ошибки ее юности должны были остаться в прошлом.

Она вспомнила, что сказал ей отец, когда в Интернет попало это видео и ее откровенные снимки заполнили страницы всех газет и журналов. Он оставил свою группу в гостинице, прервал турне и вернулся домой. Она лежала на кровати и рыдала, а он гладил ее по спине и говорил: «Теперь ты по крайней мере понимаешь, милая, что не каждый желает тебе добра. Только ты сама можешь решить, кому стоит доверять».

И Вайолет нашла простое решение – не доверять никому, кроме семьи.

Исключением был Уилл.

– Все в порядке?

Том подозрительно покосился на нее – и неудивительно, ведь с первого момента их встречи она вела себя на редкость непоследовательно. Сейчас самое время попробовать наладить отношения.

– Все отлично. – Том опустился рядом с ней на сиденье. – А у вас?

Вайолет заставила себя улыбнуться еще шире.

– Просто превосходно.

– Замечательно. И часто у вас случаются подобные перепады настроения?

Вайолет вздохнула. Наверное, пора попробовать быть искренней.

– Ну хорошо. Начало получилось неудачным, я понимаю. Но папа хочет, чтобы вы пожили у нас, поработали с ним, а он, когда что-то решил, уже не меняет своего решения. Так что мне придется с этим смириться. А поскольку я не хочу постоянно от вас прятаться или обмениваться оскорблениями, то проще будет стереть из памяти последние полчаса. Что скажете?

– И вы не хотите, чтобы я описал этот эпизод в своих статьях и книге.

Черт!

– Разве вы можете меня за это упрекнуть?

Том так надолго замолчал, что она взглянула на него, желая убедиться, не заснул ли он. Поймав ее взгляд, он протянул ей руку. Она вскинула брови, и пожала ее, и закусила губу, ощутив вдруг легкое покалывание в ладони.

– Меня зовут Том Бакли, – произнес он с легкой усмешкой. – Приятно познакомиться. Спасибо, что приехали меня встретить.

– А я Вайолет Хантингдон-Кросс. Извините, что опоздала на полтора часа.

Он хмыкнул:

– Давайте считать, что во всем виновата Роза.

– Последние двадцать семь лет я именно это и пытаюсь делать, – вздохнула Вайолет. – К сожалению, получается плохо.

Под смех Тома она выехала со стоянки.

– Сейчас я наконец доставлю вас домой. Вы, наверное, устали после долгого перелета.

– Устал не то слово – измучен до крайности, – признался Том. Мельком взглянув на него, она даже при тусклом освещении заметила темные круги у него под глазами. – Может, это отчасти меня извиняет. Хроническое недосыпание. Последняя неделя выдалась адская.

– Наверное. Роза упоминала, что вы работали, кажется, в Майами?

Он кивнул.

– Всю прошлую неделю. Потом самолетом вернулся домой в Нью-Йорк, тут же заново упаковал чемодан и прямиком вылетел сюда. Такое чувство, словно не спал целый месяц. И мечтаю пожить в покое. Ваш отец сказал, что Хантингдон-Холл расположен в тихом уединенном месте?

– Да-а? – выговорила Вайолет, думая о вечеринке, которую она покинула пару часов назад. Но сейчас уже далеко за полночь, и все гости, должно быть, разъехались… впрочем, кого она обманывает? О вечеринках Рика и Шерри ходили легенды. Хорошо еще, если утром не обнаружат никого мертвецки пьяным на теннисном корте.

– Вы пугаете меня, – сказал Том. – Неужели у вас гости? Постойте!.. – Покосившись на него, она увидела, как он нахмурился, очевидно что-то вспоминая. – Черт! Сегодня ведь у ваших родителей обновление обетов. Вы говорили, что пропустили церемонию… Вы поэтому так досадовали, что вынуждены были ехать встречать меня?

– И поэтому я так неуместно одета, – кивнула Вайолет. – Боюсь, весьма вероятно, что вечер до сих пор в разгаре. – Она посмотрела на часы, встроенные в панель. – И папа с ребятами сейчас наверняка выходят на сцену на бис.

Том со стоном откинул голову на спинку сиденья.

– Вы намекаете, что мне и сегодня не удастся поспать?

– Примерно так. Простите. Может, вы успеете подремать в машине? – Наверное ей следовало его пожалеть – бедняга до того изнемог, что почти утратил светские манеры.

Но Вайолет не испытывала ни жалости, ни неловкости.

Тому показалось, что не успел он закрыть глаза, как хлопнула дверца машины, потом другая дверца распахнулась, и в лицо ему повеяло прохладным ночным воздухом. В следующий миг в уши ему грянули звуки знаменитого шлягера «Скриминг Лемонз», исполняемого на акустических инструментах. Ему бы сейчас надлежало стоять перед сценой, ловя момент, накапливая впечатления для будущих статей, и пытаться найти подходящие слова, чтобы описать восторг этих трех с половиной минут.

Но нынешней ночью – точнее, уже утром – ему хотелось послать все и всех к черту. Включая Вайолет Хантингдон-Кросс.

– Просыпайтесь, Спящая Красавица, – сказала она голосом чересчур веселым для человека, который совсем недавно смотрел на него с ненавистью. – Пропустите весь праздник.

Том с трудом разомкнул веки и подождал, пока желтое, матовое и лиловые пятна примут четкие очертания ее волос, лица и платья. И заморгал – она была ближе, чем он думал, и внезапно единственное, что оказалось в фокусе – ее яркие голубые глаза, внимательно смотревшие на него.

– Вот, хорошо, – сказала она, выпрямляясь. – Я уже подумывала оставить вас тут на ночь. Или попросить кого-нибудь, чтобы вас отнесли на кровать.

– Все, я уже полностью проснулся, – солгал Том и заставил себя выпрямиться. Еще пара секунд, и он, возможно, сумеет даже выбраться из автомобиля.

Вайолет взяла его за руку, и сквозь сонный туман он ощутил ее гладкую прохладную кожу, от соприкосновения с которой что-то непонятное пробежало вверх по его руке. Что-то на удивление многообещающее. И это что-то окончательно его разбудило.

Снова заморгав, Том поставил ноги на землю, пригнулся, встал и обнаружил, что до сих пор держится за руку Вайолет, и даже крепче, чем это ей могло понравиться.

Он быстро выпустил руку, но ее голубые глаза продолжали озадаченно смотреть на него, а недоуменная морщинка между бровями говорила, что и она ощутила нечто похожее.

Вайолет встряхнула головой и отступила, давая ему дорогу.

– Я понимаю, что вы валитесь с ног, но раз лечь вам удастся лишь часа через два, и поскольку вы тут, чтобы наблюдать, брать интервью и записывать… почему бы вам не познакомиться с папой прямо сейчас?

Даже после того, как Том провел час в обществе одной из самый известных в мире дочек, ему все еще было странно слышать, как она называет Рика Кросса папой. Сам он, нью-йоркский мальчишка, никогда не знал своего отца, и окажись этот отец вдруг поблизости, он оказал бы ему далеко не радушный прием. Мальчишка, мать которого настолько не одобряла способы, которыми он выбивался из бедности, что три года не разговаривала с ним – до самой своей смерти.

Да, его и Вайолет разделяла глубочайшая пропасть.

– Разве он сейчас не на сцене? – спросил Том. После их телефонного разговора Рик произвел на него впечатление весьма проницательного человека, способного разглядеть суть собеседника под любой маской.

Вайолет склонила голову набок, прислушиваясь.

– Обычно вот этим они заканчивают концерт. Он скоро уйдет со сцены, но все еще будет под впечатлением от выступления. Самое подходящее время, чтобы познакомиться с ним, если хотите ему понравиться.

– А вы хотите, чтобы я ему понравился? – спросил Том…

На лице Вайолет отразилась досада.

– Да.

– Почему? – не удержался Том от вопроса.

– Какая разница? – Вайолет откинула волосы назад за плечи, и в этот миг со сцены как раз прозвучал последний аккорд. – Мы его упустим!

– Вы не ответили на мой вопрос. – Том скрестил руки и прислонился спиной к машине, выжидая.

Нетерпеливо фыркнув, она схватила его за руку и потянула к сцене. Но Том не двинулся с места, пока она не заговорила:

– Потому что папа судит людей и события по первому впечатлению. Вы собираетесь писать обо всех нас. Если вы ему понравитесь, он покажет вам себя с лучшей стороны. А если нет…

– В моей работе возникнут сложности? – подсказал Том. Они подошли к сцене.

– Скажем так – ваш труд принесет вам и всем нам куда как меньше радости.

Тут вверху замаячило всем хорошо знакомое, немолодое уже лицо Рика Кросса – он во весь рот смеялся над какой-то шуткой, отпущенной одним из его ребят.

– Шоу только начинается, – прошептал Том, и Вайолет быстро улыбнулась ему – впервые с момента их встречи искренне.