Отпусти кого любишь (СИ)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Я застыла египетским истуканом и во все глаза смотрела на неожиданного и, между прочим, незваного гостя. Уж кого-кого, а такой привет из прошлого в лице бывшего парня я точно не была готова увидеть. Даже ресницами похлопала в надежде разогнать мираж, но образ Жени упорно продолжал маячить на пороге.

Женька же, казалось, совсем не испытывал ни чувства страха, ни чувства одномоментного трепета. Уверенно смотрел на меня, не мигая и пытаясь поймать взгляд, чтоб уж наверняка подцепить меня на свой крючок. Он это всегда умел — глаза в глаза, после чего я была готова идти за ним на край света.

Воспоминания горной лавиной нахлынули на меня, грозясь раздавить своей массой. Оказывается, это очень тяжело — помнить. Плечи дернулись от несоизмеримого груза.

И почему-то первыми воспоминаниями из подсознания начали выбираться, словно черви после дождя — самые приятные, самые счастливые и радостные моменты, проведенные рядом с этим человеком, оставляя события болезненного и мучительного расставания на десерт.

— Ты…! — только и смогла выдавить из себя, оседая на пол.

Благо, дверь в соседнюю квартиру вовремя открылась, и оттуда выглянула бритая голова Пети.

— Эй, мать! — успел он меня подхватить, бесцеремонно оттолкнув в сторону Женьку. — Тебе плохо?

— Нормально мне… зайди в дом! — и буквально силой затащила в квартиру соседа, женатого, между прочим, мужчину. Женю я проигнорировала, захлопнув дверь прямо перед его носом.

— Проблемы? — поинтересовался Петя, намекая на помощь. Прокурорский следователь — это вам не хухры-мухры. Может и пару висяков на неугодного человека повесить, если тот заслужил. А Женька точно заслужил… Но это я так, на будущее. А пока выглянула в глазок и снова удостоверилась, что не ошиблась. На лестничном пролете одиноко переминался с ноги на ногу мой бывший парень.

— Это кто? — Петя снова напомнил о себе, и я уже собралась все рассказать, как в коридор выскочил Костик:

— Дядя Петя? Ула! Дядя Петя! Пливет! — так радостно приветствовал мой сын друга семьи, будто не с ним вчера до позднего вечера в лото играл.

— У, малый, не сбей меня! — подыграл мужчина, подхватив ребенка на руки. — Ты подрос за ночь, что ли?

— Да, я большой, — Костик сжал кулачок и показал несуществующий бицепс. — Мама говолит, что я буду таким же большим, как дядя Иголь!

Петя, продолжая вопросительно смотреть на меня, красноречивым взглядом требуя объяснений, все же подколол:

— Главное, чтобы ты не в маму ростом пошел.

Я нервно сглотнула и снова прильнула к глазку, стараясь скрыть волнение, но куда там…! Следователь Лихачев преступников раскалывает на раз-два, а в моем случае даже усилий не потребовалось.

— А что тебе не нравиться в моем росте, а? — нервничала я и пыталась удержать ускользающий между пальцами самоконтроль, словно сыпучий песок. — Увалень двухметровый!

— Полтора метра не в моем вкусе.

— Естественно, не в твоем, — послышался из-за двери голос его жены, и мне невольно пришлось открыть ей дверь. — Петь, ты завтракать будешь? Я, между прочим, омлет приготовила…

— Не могу, — выдал меня со всеми потрохами мужчина. — Нас тут поклонник непрошенный преследует, — и кивнул в сторону подъезда.

— Тот симпатичный парень на лестнице? — мигом догадалась Настя и игриво подмигнула. — Как по мне, очень даже прошенный…

— Так, родной, — выдала я задание сыну, чтобы его маленькие ушки не услышали ненужную информацию. — Бегом умываться и зубки чистить. Проверю! — и только удостоверившись, что мой ребенок не подслушивает, я шепотом призналась друзьям, что «симпатичный парень», так понравившийся Насте — это никто иной, как отец Костика. И зубы заскрежетали от одного этого словосочетания. Нет, никакой Женька не отец. И никогда им не станет!

— Да иди ты…! — подпрыгнула Настя в восхищении. Вот она как любительница дешевых мелодрам, которые ежедневно крутят по центральному телевидению, раньше всех предположила начало довольно-таки интересного сюжета для лав-стори. Ее хлебом не корми, дай за любовными историями понаблюдать на экране, а уж если в жизни, так и вовсе джек-пот! — А что он здесь делает? А как он тебя нашел? — вопросы посыпались один за другим.

— Понятия не имею, — честно ответила я и пожала плечами для пущего эффекта.

В самом-то деле, как Женя меня нашел? Как он вообще смог разыскать меня в одном из самых больших городов нашей огромной страны?! Кто такой добрый слил обо мне конфиденциальную информацию…?

Я прокручивала в голове один вариант за другим и тут же их футболила в сторону. У нас с Женькой за эти пять лет не осталось общих знакомых, все канули куда-то в небытие сразу же после моего переезда в Питер. У меня тут новая жизнь, вон, Игоря встретила, поэтому в ностальгии по прошлому не нуждаюсь. И, кстати, напрашивающийся вопрос: зачем это прошлое ноги сюда принесло? Неужто Женька решил годы молодые вспомнить и предаться ностальгическим воспоминаниям? Или, что гораздо хуже — как-то узнал про Костика и теперь хочет забрать его у меня? Не отдам…!

— Девочки, отец Костика — это, конечно, здорово, но стоять в коридоре и рассматривать его в замочную скважину как-то не с руки, — попытался воздать голосу разума Петя. — Так мы все на работу опоздаем!

Черт, еще и работа… Если сегодня снова приду не вовремя — Воробьев лишит меня премии. А в этом месяце мой лимит по опозданиям уже исчерпан, как, впрочем, и терпение начальства. Но чем-то жертвовать все же придется, и из двух зол я благоразумно выбрала наименьшую. Уж лучше получить по шапке от программного директора, чем подставить под удар своего сына. Мало ли что там у Женьки на уме…!?

Всеми правдами и неправдами и обещаниями манны небесной я буквально заставила маму Макса приехать и присмотреть за Костиком — из квартиры выводить я его категорически отказалась. Бережного Бог бережет.

— Так ты только тянешь время, — после моего спешного обзора ситуации предупредила, но все же согласилась Ирина Петровна, которую Костик почему-то зовет Ириской, закрывая за мной дверь на все три замка. Так, на всякий случай…

Уверена: эта интеллигентная женщина тут же прилипла к глазку и наблюдает за развитием сюжета. Да и к черту, не до церемоний сейчас, нужно как-то разобраться с Женькой и выдворить его куда подальше. Желательно, навсегда.

Глубоко выдохнула и повернулась прямо к нему. Лицом к лицу, как он любит, показывая, что теперь на его многообещающий взгляд больше не поведусь. Поздновато спохватился.

— Что ты здесь делаешь? — я даже не пыталась показаться для него дружелюбной после пяти лет затишья. Или Женька рассчитывал на более радушный прием? Хлеб-соль-алкоголь? Увы, но даже на снег с холодильника ему не стоит рассчитывать, не говоря о чем-то большем.

— К тебе приехал, — и голос его до боли знакомый и уверенный. Вот его эта уверенность тут же разгромила ко всем чертям мою непоколебимость, с которой я нацелилась вести диалог. Я почувствовала, как она начинает складываться аккуратным карточным домиком где-то в подсознании, сводя на нет вот эти мои надежды избавиться от Михалева.

Дубль два: снова попыталась взять себя в руки и нажала кнопку лифта.

— Зачем? — поинтересовалась как бы между прочим и тут же отмахнулась: — А знаешь, неважно. Извини, Женя, была рада тебя видеть, но мне пора идти!

И проскользнула в подъехавший лифт. Женя без раздумий втиснулся следом за мной, и сразу же в лифте стало тесно и неудобно. Ну что еще ему от меня нужно, а? Последний вопрос задала вслух.

— Я знаю, что у меня есть сын, — при этих словах я замерла и, кажется, поменялась в лице от страха. — И я хочу его увидеть.

Где-то я читала, что, если солгать и при этом все же сказать часть правды, то высока вероятность, что тебе поверят.

— Ты ошибаешься, Жень, — последовала я литературному совету. — К моему сыну ты не имеешь никакого отношения.

У меня дрожали руки и подкашивались ноги, даже сверхудобные кеды сейчас казались мне самой неудобной и тяжелой обувью в мире. Благо, лифт, наконец, открылся, и я выскочила на свободу. Подальше, как можно дальше от этого человека! О сыне он узнал, видите ли…! Черта-с два я позволю им увидеться!

И, как в спасительную шлюпку, я заскочила в такси в надежде, что Женя мне поверит и напрочь забудет мой адрес. И я забуду о его приезде как страшный сон.

Бежать за мной, догонять меня Женя не стал, и до офиса радиостанции я добралась в относительном спокойствии.

— Юля, мать твою! — закричал на всю студию Ваня при виде меня. Напоминать ему о том, что повышать голос на девушку — признак дурного тона, я не стала во избежание дальнейшего конфликта. — Где тебя носит? Время почти полдень, а у нас в рубке один ведущий! Где твой гребаный план? — так некстати вспомнил директор.

Ни капли не боясь истошного крика Воробьева, я все же сделала вид, что глубоко сожалею о своей провинности. Ну, не сдала я план вовремя. И невовремя тоже не сдала. Я вообще ненавижу писать планы — у нас для этого специально обученные негры есть. Или штатные логисты только в день выдачи зарплаты появляются? Не хочу я писать эти гребаные планы! К тому же работа на радио опасна своей импровизацией.

— Ты! — указал на меня пальцем Ваня. — Завтра же лично мне все тексты на полгода вперед!

— Но… — я попыталась обратить начальство к здравому смыслу, но бестолку. Иван лишь больше рассвирепел.

— Без «но»! Иначе не посмотрю на твою ипотеку и уволю к чертовой матери! Распустились… Крылов! — накинулся он на новую жертву своего разгневанного настроения. — Ты чего здесь ошиваешься? У тебя прямой эфир!

— У меня эфир через полчаса, — на редкость спокойно отозвался Артем и похлопал указательным пальцем по часам на запястье, давая понять, что все контролирует. Не помогло.

— Быстро все работать! — еще немного, и Иван кинется драться. В таком состоянии я видела его лишь однажды. Аккурат в тот день, когда я во время эфира вещала о том, что шаверма, дескать, несвежая и невкусная. Удивительно, как я тогда вообще жива осталась, но какая муха его сегодня укусила? Разъяренный Воробьев не давал никому даже слово в свое оправдание вставить, накинувшись теперь на бедного техника: — Что…? По нужде вышел…? Так уборная в другом конце коридора! Или ты тоже от работы отлыниваешь?

— Нет, — пискнул напуганный техник и вернулся к своим непосредственным обязанностям. Немного помявшись, я нырнула в эфирную — от греха подальше. Мало ли что еще вздумается Воробьеву, попади к нему под горячую руку? Меня-то он пока не трогает, но ведь и прикрываться ипотекой вечно невозможно.

— Что это с Ванькой? — поинтересовалась я у Максима, который все это время старательно прикрывал мою отсутствующую задницу.

— Забыл о годовщине свадьбы, — озвучил мне друг подробности личной жизни начальника. — Жена ему та-акой разнос устроила… — и тут же поменял стрелки: — Ну, а у тебя какое оправдание своему опозданию на этот раз?

Я уже открыла было рот и собралась поведать до мельчайших подробностей о встрече на Эльбе, но отбивка уже анонсировала секунды до эфира. Отдавая должное Максиму, я приняла удар на себя и начала вещание:

— Привет всем, кто настроен на волну «Радио-Ньютон», и ближайшие часы вместе с Максимом Богачевым компанию вам буду составлять я, Юлия Белая. Сегодня случайно включила телевизор и остановилась на передаче о таком состоянии человека, как ненависть. И хотя я такое чувство переживаю очень редко, благо работа и ребенок поддерживают во мне высокий уровень позитива, все же я решила посмотреть и послушать, о чем там все же говорилось. А речь шла о таком виде ненависти, когда причина этого не самого радужного чувства тебе неприятна от макушки до пяток, когда на полном серьезе желаешь своему врагу кары небесной и всех тех злополучных бумерангов, которые только можно представить. Но если ненавистный объект и вовсе нарисовался у вас на пороге и не желает уходить, то что нужно сделать, чтобы отвадить его от собственного дома?

Пока я вела интерактив со слушателями, Максим с интересом поддакивал и вопросительно глядел на меня, ожидая пояснений. А уж когда дождался — даже присвистнул от удивления и взъерошил свои цветные волосы, переваривая в себе информацию.

— Юлька, ты попала… — единственное, что выдал он после долгого раздумья.

— Сама знаю, — я скривилась и посмотрела в окно. Раз уж Женька в курсе, где я живу, то выяснить место моей работы для него как раз плюнуть. — Ума не приложу, что теперь делать…

— Для начала с ним поговорить. Выяснить, кто тебя сдал, что ему от тебя нужно… искать возможные компромиссы, — начал рассуждать Макс, на что я безапелляционно заявила:

— Компромиссов с Женей у меня не было и никогда не будет!

— Тогда продолжай бегать, — лучший совет от лучшего друга, блин! — Надолго тебя хватит?

Я задумалась и уже было начала подбирать атакующие фразочки к возможному разговору с бывшим парнем, как решение, причем куда более безопасное, само приплыло в руки в лице Дениса Козлова. Того самого, у кого я так восторженно брала интервью пару месяцев назад. На деле он оказался вполне общительным добряком и нашел в моем лице тихую гавань, в которую время от времени он прячется от настойчивой в своем реализме действительности. Это по его словам, а по-простому, мы подружились.

Оказывается, актер сейчас в Питере на гастролях с театром, и решил заглянуть в гости на радиостанцию.

— Юлечка, ты сегодня по-особенному звучала в эфире, я не мог наслушаться твоего голоса! Три часа как завороженный от динамиков не отрывался! — павлином запрыгал мужчина вокруг меня. — Это тебе, — протянул он мне цветы. — Прости, не мог выбрать ни один букет, поскольку ничто не сравнится с твоей красотой, но все же решил рискнуть!

На сладкие речи я не повелась — наверняка это цитата из какой-нибудь драматической постановки с его участием.

— Я не люблю красные розы, — показала я свое «фи», хотя еще вчера мне Игорь дарил именно такой букет, разве что с большим количеством соцветий. И мне ревностно захотелось, чтобы эти розы из одноименной песни Пугачевой ассоциировались у меня именно с Игорем.

— Не подумал! Ни о чем не думал, едва услышал в колонках самую лучшую ведущую нашей необъятной страны! — и галантно передарил букет секретарше. — Девушка, эти цветы вам!

— Спасибо… — зарделась как те самые розы Аня.

— Дэн, ты что здесь делаешь? — я мысленно улыбнулась Аниной наивности — наверняка секретарша уже ждет приглашения на свидание.

— Если гора не идет к Магомеду, то я сам решил приехать к тебе. Прошу, не откажи мне в маленькой встрече, в этой мизерной радости лицезреть тебя и находиться в твоем обществе!

— Ты дурак? — я даже у виска покрутила для пущего эффекта. — Зубы мне не заговаривай, иначе столь радостную и долгожданную встречу придется отложить.

Денис вдруг резко поменялся в лице и уже гораздо более серьезным тоном напомнил, что помимо театральной сцены он покоряет и музыкальный олимп, к которой я имею самое что ни на есть прямое участие. Черт, он еще и поет…

— Мы на фестиваль едем и ищем обозревателя, — и, сощурившись, будто прощупывая почву: — Юля, кто как не ты…!

Я сначала не сразу поняла, в чем дело и что от меня требуется, а потом ухватилась за предложение Козлова как за последнюю надежду нации. В другой момент, конечно же, у меня и в мыслях не возникло бы самолично согласиться на внеплановую командировку к месту сборища адских демонов, однако же сейчас фестиваль пришелся как нельзя кстати. Да и гонорар, озвученный Денисом, позволил бы мне оплатить ипотеку на пару месяцев вперед. Делов-то, всего лишь на пару дней…

Зато я буду держаться подальше от Жени, а Костика… Костика я на Ирину Петровну оставлю, однозначно. Эта женщина не то что отца родного к нему не подпустит, но даже птиц заставит петь тише и летать ниже, если ее любимому мальчику захочется.

И в этот же день я подписала командировку у нашего руководителя по внештатным мероприятиям и со спокойной душой поехала домой собирать чемодан.

Озвученный Денисом фестиваль — далеко не первая моя командировка, но придется лететь на самолете, и теперь ко всему прочему у меня на передовую выполз страх самолетов. Хотя эти события в своей жизни я могу пересчитать по пальцам одной руки, все же впечатления об этом — ярчайшие. Я не то чтобы боюсь летать, но было на моем счету несколько случаев, когда я уже мысленно прощалась с жизнью и радовалась, что сын остался дома и не видел весь тот ужас.

Например, летели мы в Сочи в позапрошлом году. Полет не заладился с самого начала: полтора часа мы провели на взлетной полосе, и оттуда открывался пугающий вид на огромную черную тучу, нависшую над аэропортом. Все понимали, что взлетать предстоит именно в нее — в эту тучу. Взлетели. Сверкали молнии, гремел гром, самолет трясло так, что зубы друг о друга стучали. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Кто-то стал кричать, чтобы ему выдали парашют. Человек реально был в ужасе, на полном серьезе хотел спрыгнуть вниз. К счастью, ситуация быстро выправилась, дальше полет проходил нормально. По приземлению я была готова целовать асфальт и благодарить всех Богов во вселенной за то, что осталась жива.

Похожий случай произошел во Владивостоке. Но в этот раз неприятности были не при взлете, а при посадке. Дул жуткий боковой ветер, и всем пассажирам строго — настрого велели находиться на своих местах, хотя обычно в самолетах царит совсем другая атмосфера: народ шутит, ходит по салону, располагается в креслах в самых непринужденных позах. Когда шасси коснулось асфальта, по салону прокатился вздох облегчения. Не тут-то было! Сразу после этого самолет резко взмыл вверх и вновь начал набирать высоту. Несколько минут тянулись целую вечность. Самолет сделал над аэропортом еще два круга и в итоге зашел на посадку с другой стороны взлетной полосы. Кстати, мне очень не нравится, когда начинают в буквальном смысле заставлять пристегивать ремни безопасности — если самолет будет падать, то ни ремни, ни жилеты, ни маски не спасут. Пассажиры упадут вместе с самолетом.

Так что пока мой Костик остался терроризировать Ирину Петровну, ее вездесущий сынок, с сарказмом напомнив о том, что мне снова, как и в прошлый раз, понадобиться его помощь — поехал со мной. Я поблагодарила Макса за заботу, хотя и не очень-то была рада вспомнить, как на фестивале прогрессивной музыки, прямо в день открытия, я в личных целях решила воспользоваться браслетом, позволяющим ходить по всем участкам площадки. Это как пропуск. Знаете, как в клубах или дорогих ресторанах вам на руку надевают бумажные или пластиковые браслеты, и все эти браслеты разных цветов. Так на том фестивале у меня был ярко-оранжевый пропуск, не ограничивающий передвижение. Оставив Макса в одиночку разбираться с аппаратурой, я беспрепятственно просочилась к гримеркам. Хотела автограф любимого исполнителя получить… Лучше бы я Максу с аппаратурой тогда помогла, ей-Богу!

Уж не знаю, понравилась я этому музыкантишке или это все всплыли последствия выпитого алкоголя — я все-таки склоняюсь ко второму варианту, но он пригласил меня в свою гримерку и прямо там начал лапать. Ой как я тогда испугалась! Уже хотела звать на помощь, как вошел его менеджер, и мне удалось беспрепятственно убежать из гримерки. Именно убежать! Я до Богачева летела так, что пятки сверкали! Тот, конечно, у виска покрутил, а я после этого случая своим рабочим положением не пользуюсь… Нафиг надо?

Если честно, среди всех прочих «прелестей» мой работы на радио именно командировки я ненавижу больше всего. Во-первых и в основном, приходится оставлять Костика на несколько дней. Очень редко появляется возможность взять его с собой — бывают такие моменты, когда глоток воды не успеваю сделать, а ребенок занимает гораздо больше времени. Во-вторых, чаще всего приходится отправляться в какую-нибудь ж…пу мира. Ну, не мира, а нашей необъятной страны, но смысл от этого не меняется. По сравнению с некоторыми местами, где я успела побывать за последние три года, мой родной город, в котором я выросла — настоящий мегаполис. Откройте карту России, ткните пальцем в любое место, не обремененное названием города — это и будет та самая ж…па. Но, к чести этих краев, должна признать, что даже самое дикое место в один момент может стать густонаселенным. Кто бывал на фестивале «Рок над Волгой»? Помните, какой пейзаж вас окружал? Лес, река, и среди всего этого тяжелейший музейшен и забитый палаточный городок. Попробуйте приехать туда зимой — вы не встретите там человеческого присутствия, только диких животных. Не зря придумали выражение про то, что внешность обманчива — это не только к вашему отражению в зеркале применимо, но и к нашей стране.

И очень часто в маленьких городках приходится организовывать концерты. И, вопреки тому, что по проданным билетам насчитывают два с половиной человека зрителей, за последний день набирается полный зал. Вот таких небольших городах вести мероприятия гораздо проще, чем в крупных миллионниках. Мы с Максом в прошлом году в Перми открывали крупный торговый центр, и я с огромной теплотой вспоминаю приглашенных гостей и даже организаторов. Они на нас не давили, не заставляли петь, плясать и прочее, а просто сказали:

— Слышали запись вашего эфира. Очень понравилось. Представьте, что вы ведете эфир.

Мы с Максом едва ли не на ходу придумывали конкурсы, разыгрывали призы, рассказывали истории, и все были довольны. В больших городах все по-другому, особенно в Москве. Публика искушенная, ее фиг чем проймешь, а организаторы дают уже готовый сценарий, в котором прописана едва ли не каждая реплика, и не дай Бог пропустить хоть одно слово!

Но это разовые мероприятия. Гораздо хуже — фестивали. Еще хуже — рок-фестивали, такие, как этот. Вот где собираются все демоны ада! И хотя мне никогда не приходилось находиться в этом шабаше от первого дня открытия до последнего дня закрытия, впечатления у меня не самые радужные. До сих пор в дрожь бросает, когда вспоминаю: иду к гримеркам, даже нет — бегу, в одной руке — переутвержденный лист с объявлением, в другой — шаверма, под мышкой — бутылка с минералкой, а на плече висит смотанный шнур к электроустановке, который я всеми правдами и неправдами выпросила у техников по просьбе того же Макса. Шнур был очень длинный и тяжелый. И не одна, извиняюсь за выражение, с…ка не остановила меня и не сказала: «Девушка, может быть, вам помочь?» Никто не предложил свою помощь, потому что в этом хаосе я была не одна такая. Даже выступавшие сплины, мои любимые музыканты, не вызвали во мне положенную в таких случаях бурю эмоций.

Мы с Костиком — ужасные домоседы, и все свободное время проводим дома. И оставить сына на пару дней и уехать в командировку — настоящее испытание на прочность. Здесь нет пограничного состояния, только крайности. И если сейчас мой ребенок уже более спокойно реагирует на мои отъезды, то раньше я была готова и про командировку забыть к чертовой матери, и с радио уволиться. Когда Костик обнимал меня за ноги, кричал и плакал, прятал обувь, держал мертвой хваткой сумку — сердце кровью обливалось. Когда я с забывшим, что надо стучать, сердцем отдирала руки сына от своих коленок, выходила за дверь в промокшей от слез одежде, кричала: «Я привезу тебе игрушку, или конфету, или шарик, или что захочешь!» — и даже на улице слышала безутешный рев сына — чувство вины зашкаливало. Ирина Петровна каждый раз заверяет, что мой сын быстро переключается на игру, мультик или еще что-нибудь и вообще забывает о моем существовании, но ее слова меня никак не успокаивают. В ушах стоят разрывающие душу рыдания родного ребенка, и все время меня не оставляет мысль, что я бросаю свою кровиночку в угоду карьере. Очень неприятное чувство, надо сказать.

Наверное, если бы у нас был папа — было бы проще. Намного проще. Потому что несмотря на поддержку родителей Макса, которые стали близкими людьми для нашей маленькой семьи, все-таки Костя уже понимает, что они не родные. Он даже требует, чтобы на тренировки его водила именно я и никто иной. А недавно отказался идти с ними в детский театр. Сказал, что лучше пойдет в садик. Да, с папой было бы определенно проще…

Но в этот раз Костик на мой отъезд отреагировал на редкость спокойно, без слез попрощался и попросил привести пиццу. Всего лишь… Я была готова скупить ему весь детский мир, лишь бы нервные клетки моего мальчика остались в целости и сохранности.

Да и фест прошел без происшествий. Почему именно рок? Наверное, потому что организаторы лояльно относятся к музыкальным предпочтениям ведущих. Я могу часами рассказывать об истории отечественного рока, но ни слова не смогу подобрать для описания хип-хоп-культуры, сколько бы меня не подготавливали. Кстати говоря, Крылов освещал конкурс брейк-данса где-то под Новгородом этим летом — это его стезя.

Организация рекламы, маркетинг, продажа билетов, сведение экранной заставки… По-хорошему, для масштабных мероприятий время растягивается на месяц и более, но в этот раз кто-то куда-то не успевал. За это время я перезнакомилась с кучей молодых и начинающих рок-музыкантов. И это было круто! Меня нарядили в готически мрачное платье в стиле Тарьи Турунен — с немыслимой нашивкой на подоле и серебристыми украшениями в виде ночных птиц.

— Юля, выглядишь как принцесса! — с ходу отдал мне комплимент Денис. В любой другой момент я бы поддержала разговор, но к вечеру сил уже не было. Я сидела в неудобном кресле и, закрыв глаза, вдыхала сигаретный дым, накуренный остальными музыкантами. Не знаю, сколько прошло времени и сколько сигарет было выкурено, прежде чем все закончилось, и, собрав аппаратуру, все разошлись по гостиничным номерам.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем фестиваль закончился. Кто ж знал, что для меня все только начиналось…

Едва я стащила с себя хоть и красивое, но жутко неудобное платье, которое организаторы разрешили в качестве бонуса оставить себе на память, и собралась заползти в ванную — как в дверь нагло постучали. Уверенная, что это Максим забыл «что-то важное», я громко выругалась и, закутавшись в халат, распахнула дверь.

На пороге стоял Женя. Точнее, это был гитарист одной из групп. Но это был Женя.

Судя по разрисованному профилю — его коллектив уже выступил и должен уже собирать аппаратуру и валить домой. Как-никак, на одну группу дается один день, и свое они уже отыграли. Мы с Максом снимали сегодня их выступление — красочное по образам, но посредственное по звучанию. Единственной изюминкой этих музыкантов были их неузнаваемые лица, покрытыми толстым слоем грима. Надо будет пересмотреть на досуге.

— Ты меня преследуешь? — иначе, как тотальной слежкой, появление Жени в своей жизни я назвать не могу.

— Нет, я здесь с пацанами играл. Вот видишь, а ты не верила, что я артистом стану.

Неловко подумала об Игоре. Артист-футболист — рифмуется, однако… Вот только я уже выбрала Игоря, а этот, с позволения сказать, артист… мне даром не нужен.

— Мне плевать, кем ты стал, — едва перебирая артикуляционным аппаратом от усталости, я попросила Женю оставить меня в покое. Но куда там…! Он будто не услышал.

— Юль, я все знаю, отпираться бессмысленно, — напирал Женя. — И если ты не разрешишь мне увидеться с сыном, я сделаю это по закону… — многозначительная пауза. — Через суд.

О как… судом пригрозил… видимо, этот наш разговор затянется.

— Как ты узнал? — теперь была моя очередь вести допрос, прислонившись к дверному косяку. Женя, сложив руки на груди, стал напротив, расслабленно опустив плечи.

— Случайно вас на улице увидел и два и два в уме сложил. А потом дело техники — как-никак, я вхож в музыкальную тусовку, и раздобыть твой адрес особого труда не составило.

Оказывается, ларчик просто открывался. Предателя со моей стороны искать бессмысленно, теперь гораздо важнее сохранить неприкосновенность Костика и чувство собственного достоинства.

— Что ты хочешь? — задала я другой вопрос, но уже тоном умирающего лебедя. Усталость после тяжелого дня взяла свое, уже даже в ванную идти не хочется. Спать, только спать.

— Для начала поговорить, — и, отстранив меня, нагло вошел в мой номер. — Я тебя нашел не для того, чтобы ты передо мной двери закрывала. Угостишь чаем?

— Закончился, — съязвила я, удивляясь подобной настойчивости.

— Тогда просто водой из-под крана.

— Отключили за неуплату.

— Да что ты… — схватил парень меня за плечи и хорошенько встряхнул. — Что с тобой происходит? Я тебя не узнаю!

— А ты надеялся застать меня, ностальгирующую по прошлому? Знаешь, глупо ностальгировать по тому, что принесло в итоге только боль и страдания.

— На меня хочешь все стрелки перекинуть, да? — беззлобно пригрозил Женя, будто ожидал подобного ответа. — Не выйдет.

— Зачем…? — все-таки истерика взяла верх над усталостью. — Зачем ты снова появился в моей жизни?

Женька в слабой попытке меня успокоить вдруг крепко обнял и прижал к себе. Это его действие было настолько неожиданным, что я аж притихла и сложила руки у него на груди. Твою мать, что сейчас происходит? Почему Женя стоит посреди моего номера и обнимает меня, а я даже не пытаюсь вырваться? Где вся моя отвага и готовность идти грудью на амбразуру?

Но как только я собралась выпустить колючки и показать Женьке, где раки зимуют и мышки ночуют, почувствовала на своих губах легкий поцелуй. Такой мягкий, такой… знакомый. И меня тут же будто припечатали, что я не то что слово сказать в свою защиту, но даже двинуться не могла! Да и не хотела отталкивать его, не было сил отказаться от того кусочка счастья, которого мне так не хватало все эти годы.

А поцелуй, между тем, становился все глубже, грубее, и вот уже между ног стало до невыносимого горячо… я и забыла, что так бывает… Разум еще сопротивлялся, боролся, но тело признало когда-то любимые объятия сразу.

… Когда начало рассветать, я выбралась из постели и села на окно. Голая, в чем мать родила, ничуть не стесняясь, что мое тело может разглядеть с улицы случайный прохожий. Плевать, эти свидетели моей наготы волнуют меня меньше всего на свете.

— Что-то случилось? — подал голос Женя и сел на кровати.

— Случилось, — я нервно отозвалась, жалея, что не курю. Вот сигаретка бы мне сейчас не помешала. — То, что не должно было произойти.

Женя поднялся и, прихватив с собой покрывало, подошел и укутал меня, словно ребенка. Впервые после рождения Костика я позволила себе быть слабой. И теперь жалею об этом.

— Уходи… — в моем голосе отчетливо слышалась мольба.

— Юль…

— Пожалуйста, оставь меня! — я не сдержалась и выкрикнула, а потом, дрожа от переполнявших чувств, наблюдала, как Женя натягивает футболку, джинсы, застегивает ремень… И, уже подойдя к двери, он остановился и так спокойно, будто бы между прочим, предупредил:

— А с сыном я все равно буду общаться, хочешь ты этого или нет!

Я схватила со стола пульт от кондиционера и со всей силы кинула им в спину Жени. Не попала, и теперь мне придется заплатить за разбитый о дверь пульт.

Нужно попытаться трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию.

Итак, я переспала с бывшим парнем. С отцом своего ребенка. Какой сегодня день…? Нет, определенно не день овуляции, так что незапланированная беременность мне не страшна. Да и о какой беременности может идти речь, если на мне висит ипотека и иже с ней? Кто за квартиру платить будет?! Нет, глупости, ничего подобного точно не произойдет. Надо разбудить Макса и срочно возвращаться в Питер, чтобы успеть спрятать сына от Женьки. Да, точно…

Забыв, который сейчас час, я рванула в соседний номер.

— Макс… Максим!

О чем речь? Богачев даже не пошевелился, только промычал что-то нечленораздельное. Рядом с ним на кровати в таком же невменяемом состоянии лежала неизвестная мне блондинка. Я его убью…

— Максим, твою мать!

Парень кое-как разлепил глаза и с искренним удивлением уставился на меня. Тут же захотелось ведро холодной воды на него вылить, чтобы этот Казанова скорее протрезвел. Хотя, по сути, чем я сегодня от него отличаюсь? Разве что не пьяная.

— Юль, ты заблудилась? — к моему разочарованию, Максим даже не попытался изобразить удивление. — Напоминаю, что твой номер — соседний!

— У тебя есть полчаса, чтобы собраться. Мы срочно возвращаемся в Питер!

— Возвращайся как-нибудь без меня, а? Я верю в тебя, ты справишься…

Не желая терять драгоценное время, стала стаскивать с него одеяло, в которое он был укутан, словно в кокон.

— Белая, ты обалдела?

Макс с трудом сел на кровати в одних трусах, совсем меня не стесняясь. Я, в принципе, тоже. За последние два года мы разве что душ вместе не принимали. И вместо того, чтобы отчитывать коллегу за нескромный вид, снова поторопила его. Парень опять проигнорировал мои слова и начал тормошить спящую барышню, пока она не начала подавать признаки жизни. Потом выругался и наконец пошел в душ.

— Ты кто? — обратилась ко мне голая девушка, лежащая в кровати, и даже не подумала прикрыться. Ничуть меня не стесняется… а должна была бы.

— Его совесть, — я отгрызнулась подобному приветствию.

— Жена что ли? Он сказал, что не женат… — моментально включила режим оправдания блондинка. — Я не виновата!

Я ничего на это не ответила. Села в кресло с видом победителя и наблюдала за тем, как очередная любовница Макса одевается и покидает номер. Ого, прыткая… Я бы так точно не смогла так быстро собраться.

Макс вышел из ванной уже более похожим на «хомо сапиенса», с более ясным взглядом, мокрый и в джинсах.

— А где эта…

— Ушла.

— Юля, я тебя убью, — грустно вздохнул он, но я точно знаю, что Максимка ничуть не сожалеет о моих действиях. Даже наоборот, я спасла его проблемы объясняться и придумывать историю про долгую командировку куда-нибудь за полярный круг.

В машине мы сидели рядом на заднем сидении, Максим не выпускал из рук бутылку с минералкой, а потом кое-что вспомнил:

— Слушай, Юль… мы и вправду в Питер едем?

— Вправду, вправду, — нервно, стараясь не взбеситься, эхом ответила я. — Одевайся быстрее!

Нет, тело у моего со-ведущего вполне себе красивое. Не накачанное, но крепкое, сильное. Средненькое такое. И очень многие к этому тело тянут свои руки. Я же руки тянуть не хочу. Это знаете — как экспонат в Эрмитаже. Смотреть интересно, но в жизни бесполезен. Вот так и Макс. Для меня он красив на приличном расстоянии, а вблизи возникает желание стукнуть его чем-нибудь тяжелым по цветной макушке.

В памяти совершенно ни к месту возникло другое тело, к которому меня тянуло всю сегодняшнюю ночь… Это закончится когда-нибудь? Ну хоть когда-нибудь? Потому что сил моих больше нету. Потому что это больше похоже на пытку. На медленную, изощренную пытку. Поначалу я даже радовалась, когда в моей жизни появилось радио и как приложение к нему командировки по всей стране. Но чем больше я загружала себя работой, знакомилась с новыми людьми и уничтожала в себе зачатки воспоминаний о бывшем парни, тем больше мечтала оказаться в родных руках. Эта несбыточная мечта причиняла столько боли, что я была несказанно рада вновь почувствовать давно забытые ощущения. Но почему, почему эти руки принадлежат человеку, предавшему меня однажды? Ведь он непременно предаст меня и во второй раз…

Макс заметил, как я поджала губы и смахнула со щеки слезу. Он один из немногих, кто знает причину моих этих резких смен настроения. Макс знает, как я зависаю над грустными песнями и да — знает причину моих редких слез. А плачу я действительно редко и что самое неприятное — чаще всего в прямом эфире. Один раз нам позвонил парень с безумно похожим голосом. Я тогда чуть динамик не разбила.

— Ну Юлька, ты чего? Тушь размажешь, а у нас поезд. Эй…

Успокоилась. Проверила макияж. Стерла со щеки остатки яркого грима, напомнившего о Женьке. Да, у нас поезд. И, желательно, в счастливое будущее, в котором мне никто не будет напоминать о бывшем парне, которого я ненавижу всей душой… и обожаю телом.